Чистки в руководстве это

О чистке партии

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК И ЦКК ВКП(б)

О чистке партии

28 апреля 1933 г.

Коммунистическая партия постоянно проявляла заботу о чистоте своих рядов, пополняя их передовыми представителями рабочего класса, трудового крестьянства, советской интеллигенции и освобождаясь от людей, недостойных высокого звания коммуниста.

За два с половило» года (конец 1930 — начало 1933) в партию вступило 1400 тыс. человек. Большинство из них были активными участниками социалистического строительства.

Однако в ряде случаев прием в партию проводился огульно, без тщательной проверки, в результате чего в партии оказались чуждые элементы. Учитывая это обстоятельство, январский (1933 г.

) Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) принял решение провести чистку партии, приостановив до ее окончания прием новых членов. В публикуемом постановлении были определены задачи и конкретные меры проведения чистки партии.

I. Необходимость чистки

Выполнение пятилетки в 4 года, победа индустриализации в СССР, успехи колхозного движения и огромный численный рост рабочего класса вызвали новый подъем политической активности пролетариата и крестьянства.

На основе этого подъема партия увеличила свои ряды за последние 2 1/2 года на 1400 000 человек, доведя их до 3 200 000 (членов партии — 2 000 000 человек и кандидатов — 1200 000 человек).

Однако при массовом приеме в партию, проводившемся на местах зачастую огульно и без тщательной проверки, в ряды партии проникли чуждые элементы, использующие свое пребывание в партии в карьеристских и шкурнических интересах, проникли двурушнические элементы, на словах клянущиеся в верности партии, а на деле пытающиеся сорвать проведение ее политики.

С другой стороны, из-за неудовлетворительного состояния дела марксистско-ленинского воспитания членов партии в составе партии оказалось немалое число хотя и честных, готовых защищать Советскую власть товарищей, но либо недостаточно устойчивых, не понимающих духа и требований партийной дисциплины, либо политически малограмотных, не знающих Программы, Устава, основных решений партии и не могущих ввиду этого активно проводить политику партии.

Январский Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б), учитывая эти обстоятельства, постановил провести чистку в 1933 г. и «организовать дело чистки партии таким образом, чтобы обеспечить в партии железную пролетарскую дисциплину и очищение партийных рядов от всех ненадежных, неустойчивых и примазавшихся элементов»

Партия руководствовалась при этом постановлением II конгресса Коминтерна от 30 июля 1920 г., в силу которого «коммунистические партии всех стран, где коммунисты ведут свою работу легально, должны производить периодические чистки (перерегистрация ) личного состава партийных организаций, дабы систематически очищать партию от неизбежно примазывающихся к ней мелкобуржуазных элементов» .

Исходя из этой директивы Коминтерна, наша партия провела партийную перерегистрацию 1920 г., чистку партии 1921 г., чистку непроизводственных ячеек 1924 г., проверку деревенских ячеек 1925 г., чистку 1929/30 г. Эти чистки и перерегистрации, как известно, укрепляли ряды нашей партии, поднимали ее боеспособность, усиливали чувство ответственности каждого члена партии за работу партии.

II. Задача и направление чистки

Задача чистки партии состоит в повышении идеологического уровня членов партии, в политическом и организационном укреплении партии, дальнейшем усилении доверия к партии миллионов беспартийных масс.

Эта задача осуществляется при чистке путем: а) проведения открытой и честной самокритики членов партии и партийных организаций, б) проверки работы каждой партийной ячейки с точки зрения исполнения решений и указаний партии, в) привлечении к дел)’ чистки трудящихся беспартийных масс и г) вычищения из партии людей, не оправдывающих высокого звания члена партии.

Из партии вычищаются:

классово чуждые и враждебные элементы, обманным путем пробравшиеся в партию и остающиеся там для разложения партийных рядов;
двурушники, живущие обманом партии, скрывающие от нее свои действительные стремления и под прикрытием лживой клятвы в «верности» партии пытающиеся сорвать на деле политику партии;
открытые и скрытые нарушители железной дисциплины партии и государства, не выполняющие решений партии и прав и те ль- ства, подвергающие сомпешпо п дискредитирующие решения и установленные партиен кланы болтовней об их «нереальности» и «неосуществимости»;
перерожденцы» сросшиеся с буржуазными элементами, не желающие бороться на деле с классовыми врагами, пе борющиеся на деле с кулацкими элементами, рвачами, лодырями, ворами и расхитителями общественной собственности;
карьеристы, шкурники и обюрократившиеся элементы, использующие пребывание в партии и службу у Советского государства для своих личных шкурнических целей, оторвавшиеся от масс и пренебрегающие нуждами и запросами рабочих и крестьян;
морально разложившиеся, роняющие своим неблаговидным поведением достоинство партии, пачкающие знамя партии.

Ввиду того что среди членов партии, вступивших за последнее время в ряды ВКП(б), имеется часть товарищей, ареданвых делу рабочего класса и показавших на деле — на производстве, в колхозах — свою преданность, но не усвоивших самых элементарных политических знаний, необходимых для члена Коммунистической партии — Программы, Устава, важнейших решений партии, Центральный Комитет и Центральная Контрольная Комиссия партии рекомендуют при чистке переводить таких коммунистов в кандидаты партии не в виде партвзысканий, а в целях их политического воспитания и лучшей подготовки, с тем чтобы через год поставить вопрос об их обратном переводе в члены партии, если они сумеют за этот год повысить свою политическую грамотность, необходимую для члена партии.

Ввиду того что вследствие тех же обстоятельств в составе кандидатов партии оказалось немалое количество товарищей, которые не только не имеют элементарных политических знаний, необходимых для кандидата, но страдают еще неустойчивостью и отсутствием достаточной выдержанности с точки зрения партийной дисциплины, Центральный Комитет и Центральная Контрольная Комиссия партии рекомендуют при чистке переводить таких товарищей из разряда кандидатов в разряд сочувствующих, с тем чтобы через год поставить вопрос об их обратном переводе в кандидаты или о приеме их в члены партии, если проверка покажет, что они вполне созрели для этого.

III. Пути и способы чистки

Чистка есть выражение большевистской самокритики нашей партии.

Она должна проводиться «не взирая на лица», под углом зрения проверки выполнения членами и кандидатами партии важнейших решений партии, участия их в соцсоревновании и ударничестве, активной борьбы за промфинплан, за выполнение важнейших хозяйственных заданий, борьбы с прогулами, борьбы с расхищением социалистической собственности.

Ко всем членам партии комиссия по чистке должна предъявлять требования знания Программы партии, ее Устава, важнейших решений партии. Не может быть коммуниста, не знающего Программы, Устава своей партии и ее важнейших политических в организационных решений.

Однако комиссии по чистке не должны при индивидуальной проверке политической грамотности задавать проверяемому запутанные, «придирчивые», «каверзные» вопросы.

Обратите внимание

Они должны считаться с общим уровнем развития проверяемого, с тем чтобы не оставить за пределами партии безусловно доказавших преданность делу партии и строительству социализма товарищей, не имевших возможности в достаточной степени поднять уровень политзнаний, особенно рабочих и колхозников.

Чистка отнюдь не должна рассматриваться ни проверяющими, ни проверяемыми как огульное недоверие партии к коммунистам данной ячейки. Комиссии по чистке должны принять все меры тому, чтобы создать при чистке товарищескую обстановку, в которой каждый член партии чувствовал бы, что дело идет не о расправе, а о том, чтобы помочь партии выявить и искоренить все недочеты партийной организации.

Комиссии по чистке и все члены партии обязаны давать решительный отпор тем, кто будет пытаться использовать чистку в целях сведения личных счетов, в целях групповой борьбы, всем склочникам и кляузникам, а также тем, кто попытается ошельмовать коммуниста за твердость проведения им линии партии в борьбе за партийную дисциплину, режим экономии, выполнение промфинплана, своевременное выполнение хлебозаготовок, правильную подготовку к весеннему севу, уборке и распределению урожая и вообще за твердость в отношении точности и четкости работы партийцев, подчиненных тому или иному товарищу, как руководителю.

В то же время должен быть дан не менее решительный отпор тем, кто будет шельмовать склочниками и кляузниками всех искренне стремящихся помочь партии выявить во время чистки чуждые, неустойчивые, ненадежные элементы в ее рядах или указать на действительные упущения, недостатки, ошибки и проступки в работе того или иного товарища или целой организации.

Борясь против бытового разложения и неблаговидного поведения членов партии (пьянство, бытовое разложение, бытовая смычка с чуждыми элементами, антисемитизм и тому подобные явления, несовместимые со званием коммуниста), комиссии по чистке не должны ни в коем случае допускать мелочного и придирчивого копания в личном быту. Комиссии по чистке должны главное вни- I манне обратить на то, как партиец выполняет порученное ему партией дело, как он борется за осуществление и выполнение решений партии.

Чистка проводится на открытых собраниях ячеек с привлечением беспартийных (в крупных ячейках по цехам, сменам и отдельным частям учреждения, по колхозам и совхозам в т. п.), на которых предварительно заслушиваются и обсуждаются сообщение комиссии по чистке о целях и задачах чистки и доклад бюро ячейки о состоянии проверяемой организации.

Чистку проходят все члены и кандидаты партии, за исключением членов и кандидатов ЦК и ЦКК ВКП(б) и членов Ревизионной Комиссии ЦК ВКП(б), как избранных съездом партии, а также начальников политотделов МТС и совхозов, уже проверенных партией при их назначении.

Однако в случае подачи мотивированного заявления тем или иным партийным собранием или отдельной группой членов партнн с требованием чистки того или иного члена или кандидата ЦК, ЦКК и Ревизионной Комиссии или начальника политотдела МТС и совхоза последние должны пройти чистку.

IV. Руководство чисткой

Руководство чисткой во всесоюзном масштабе поручается Центральной комиссии по чистке в составе тт. Рудзутака Я. Э. (председатель), Кирова С. М., Ярославского Е. М., Шкирятова М. Ф., Стасовой Е. Д., Пятницкого И. А.

Для руководства чисткой в краевых и областных организациях и нацреспубликах назначаются Центральной комиссией по чистке соответствующие комиссии по чистке.

Областные, краевые и республиканские комиссии по чистке организуют районные комиссии по чистке.

Важно

Областные и районные комиссии по чистке подбираются из авторитетных, большевистски устойчивых, политически грамотных, не состоявших ранее в других партиях, не бывших в оппозиции, выдержанных коммунистов с партийным стажем не менее 10 лет. Список членов комиссии по чистке своевременно публикуется в местной печати, с тем чтобы в случае заявлений на членов комиссий по чистке или отвода их Центральная комиссия по чистке могла рассмотреть эти заявления.

Члены и кандидаты ВКП(б), недовольные постановлением комиссии по чистке, могут эти постановления обжаловать в месячный срок в вышестоящую комиссию по чистке, вплоть до Центральной комиссии по чистке и съезда партии как высшего органа партии.

Работа комиссий по чистке должна проходить под контролем всей партии, в том числе проверяемых организаций, в особенности партийной печати.

Любая ячейка может на общем собрании подвергнуть критике любое постановление комиссии по чистке и обжаловать его, что не означает, однако, отмены этого постановления.

Члены комиссий по чистке должны помнить, что за нарушение внутрипартийной демократии, за грубость п нетактичность при чистке они сами будут привлекаться к партийной ответственности, как люди, опорочивающие чистку.

* * *

Чистку начать с 1 июня в Московской, Ленинградской, Уральской, Донецкой, Одесской, Киевской, Винницкой областях, Восточно-Сибирском и Дальневосточном краях и Белорусской республике и закончить не позже конца ноября текущего года.

* * *

Центральный Комитет и Центральная Контрольная Комиссия партии уверены, что все члены партии и честные трудящиеся беспартийные примут активное участие в деле чистки рядов партии от негодных и чуждых элементов, что чистка партии еще теснее сплотит рабочие и колхозные массы вокруг партии, усилит и укрепит партийные организации и сделает их еще более боеспособными в осуществлении задач второй пятилетки.

Печатается по тексту газеты «Правда», 1933, 29 апреля, № 118

Источник: http://stalinism.ru/dokumentyi/o-chistke-partii-postanovlenie-tsk-i-tskk-vkpb.html

Политические репрессии, чистка партии

Поиск Лекций

Сталин устроил активные репрессии внутри самой партии Большевиков. Одним из показательных примеров репрессий, которые коснулись большевиков, случился 14 января 1936 года. В этот день было объявлено о замене партийных документов. Этот шаг давно уже обсуждался и не был неожиданностью.

Но при замене документов новые удостоверения вручались не всем участникам партии, а только тем, кто «заслужил доверие». Так началась чистка партии. Если верить официальным данным, то при выдаче новых партийных документов 18% большевиков были отчислены из партии. Это были те люди, к которым репрессии применялись, прежде всего.

И это мы говорим только об одной из волн этих чисток. Всего же чистка партии проводилось в несколько этапов:

В 1933 году. Из высшего руководства партии была исключена 250 человек.

В 1934 — 1935 годах из партии большевиков исключили 20 тыс человек.

Совет

Сталин активно уничтожал людей, которые могли претендовать на власть, которые обладали силой. Для демонстрации этого факта необходимо только сказать, что из всех членов политбюро 1917 года, после чистки в живых остался только Сталин (4 члена были расстреляны, а Троцкий исключен из партии и выслан из страны).

Всего членами политбюро тогда было 6 человек. На промежутке времени между революцией и гибелью Ленина, было собрано новое политбюро из 7 человек. К концу чистки в живых остались только Молотов и Калинин. В 1934 году состоялся очередной съезд партия ВКП(б). В съезде участвовало 1934 человека. 1108 из них была арестована.

Большинство расстреляны.

Убийство Кирова обострило волну репрессий, а сам Сталин обратился с заявлением к членам партии о необходимости окончательного истребления всех врагов народа. В результате были внесены изменения уголовный кодекс СССР.

Эти изменения обуславливали, что все дела по политическим заключенным рассматривались в ускоренном порядке без адвокатов прокуроров в течение 10 дней. Расстрелы приводились в исполнение незамедлительно. В 1936 году состоялся политический процесс над оппозицией.

Фактически же на скамье подсудимых оказались ближайшие соратники Ленина — Зиновьев и Каменев. Их обвинили в убийстве Кирова, а так же в покушении на Сталина. Начался новый этап политических репрессий над ленинской гвардией.

На этот раз репрессиям был подвергнут Бухарин, а также глава правительства Рыков. Социально-политический смысл репрессий в этом смысле был связан с укреплением культа личности.

Репрессии в армии

Начиная с июня 1937 года репрессии в СССР коснулись армии. В июне случился первый судебный процесс над высшим командованием рабоче-крестьянской красной армии (РККА), включая главнокомандующего маршала Тухачевского.

Руководство армии обвинялось в попытке государственного переворота. По заявлению прокуроров переворот должен был состояться 15 мая 1937 года. Обвиняемые были признаны виновными и большую часть из них расстреляли.

Расстрелян был и Тухачевский.

Обратите внимание

Интересный факт заключается в том, что из 8 членов судебного разбирательства, которые приговорил Тухачевского к расстрелу, в дальнейшем пятеро сами были репрессированы и расстреляны. Однако с этих пор начались репрессии в армии, которые коснулись всего руководящего состава.

В результате таких событий были репрессированы 3 маршала советского союза, 3 командарм 1 ранга, 10 командармов 2 ранга , 50 командиров корпусов, 154 командира дивизии, 16 армейских комиссаров, 25 корпусах комиссаров, 58 дивизионных комиссаров, 401 командиров полков. Всего же репрессиям в красной армии подверглись 40 тыс человек.

Это было 40 тыс руководителей армии. В результате более 90% командного состава была уничтожено.

Усиление репрессий

Начиная с 1937 года, волна репрессий в СССР стала усиливаться. Причиной стал приказ №00447 НКВД СССР от 30 июля 1937 года. Этот документ заявлял и немедленном репрессировании всех антисоветских элементов, а именно:

Бывшие кулаки. Всех тех, кого советская власть назвала кулаками, но которые избежали наказания, или находились в трудовых поселках или в ссылках, подлежало репрессировать.

Все представители религии. Репрессировать подлежало всех, кто имеет хоть какое-то отношение к религии.

Участники антисоветских действий. Под такими участниками занимались все, кто когда-либо выступал активно или пассивно против советской власти. Фактически к этой категории относились тех, кто новую власть не поддерживал.

Антисоветские политические деятели. Внутри страны антисоветским политиками назывались всех, кто не входил в состав партии большевиков.

Белогвардейцы.

Важно

Люди с судимостью. Люди имевшие судимость автоматически считались врагами советской власти.

Все эти категории необходимо было репрессировать. Согласно приказу НКВД всех людей, которые относились к этим категориям необходимо было разделить на два лагеря:

Враждебные элементы. Любой человек, которого называли враждебным элементом, приговаривался к расстрелу.

Неактивные элементы. Остальных, кого не приговорили к расстрелу, отправляли в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет.

Все дела теперь рассматривались в еще более ускоренном режиме, где большинство дел рассматривалось массово.

Согласно тем же распоряжением НКВД репрессии относились не только к осужденным, но и к их семьям.

В частности, к семьям репрессированных применялись следующие меры наказания: Семьи репрессированных за активные антисоветские действия. Все члены таких семей отправлялись в лагерях и трудовые поселки.

Семьи репрессированных, кто проживал в пограничной полосе, подлежали переселению вглубь страны. Часто для них образовались специальные поселки.

Совет

Семья репрессированных, проживавших в крупных городах СССР. Таких людей также переселяли вглубь страны.

В 1940 году был создан секретный отдел НКВД . Этот отдел занимался уничтожением политических противников советской власти, находящихся за рубежом. Первой жертвой этого отдела стал Троцкий, который в августе 1940 года был убит в Мексике. В дальнейшем этот секретный отдел занимался уничтожением участников белогвардейского движения, а также представителей империалистической эмиграции России.

В дальнейшем репрессии продолжались, хотя их основные события уже прошли. Фактически репрессии в СССР продолжались до 1953 года.

Рекомендуемые страницы:

Источник: https://poisk-ru.ru/s4263t7.html

XXV. Партийные чистки — Сталинский неонэп — В. Роговин

Оглавление

Глава XXIV

XXV
Партийные чистки

Временно прекратив после «Кремлёвского дела» политические процессы, Сталин с ещё большей жестокостью продолжал проводить партийные чистки, сохранявшие в ВКП(б) атмосферу перманентного напряжения.

Начатая в 1933 году генеральная чистка партии была продолжена не до конца 1934 года, как первоначально предполагалось, а до мая 1935-го. В её ходе из 1916,5 тыс. членов и кандидатов в члены партии было исключено 18,3 %[1]. Сразу же после этой чистки началась новая кампания, официально названная «проверкой партийных документов». Она была открыта циркулярным письмом ЦК ВКП(б), требовавшим тщательно проверить правильность сведений о коммунистах, внесённых в их партийные документы (партбилеты и учётные карточки)[2].

Эта кампания, внешне выглядевшая чисто технической, канцелярской процедурой, по словам А. Орлова, «с циничной откровенностью была направлена против старых членов партии. Парткомы возглавлялись теперь молодыми людьми, вступившими в партию лишь недавно»[3].

Раскрывая подлинный смысл «проверки партийных документов», Троцкий писал: «Отличие этой чистки от всех предшествующих состоит в том, что она проводится без всякого, хотя бы только декоративного, участия самой партии: ни общих собраний, ни личных исповедей, ни публичных обличений, ни свидетельских показаний. Проверочная работа происходит целиком за кулисами: ведь речь идёт только о «документах». На самом деле в результате этой скромной технической проверки исключено в среднем около 10 % (от общей численности членов партии — В. Р.). Проверка кандидатов ещё не закончена. Но и сейчас уже из рядов партии выброшено значительно больше 200 тысяч человек». Перечень основных категорий исключённых представляет «общую формулу всех термидорианских амальгам… на первом месте официально поставлены «троцкисты»[4].

Статистические данные, полученные Троцким на основе анализа сообщений партийной печати, находят подтверждение в ставших недавно известными архивных документах. Как сообщал П. Постышев, секретарей ЦК компартии Украины во время проведения «проверки» «крепко поправили» Сталин и Ежов, потребовавшие «этим делом лично заниматься и глядеть тут в оба». В результате такой установки на Украине в ходе этой кампании 11,1 % членов и кандидатов в члены партии оказались исключёнными как «социально чуждые» (троцкисты, националисты и т. д.)[5].

Об атмосфере, в которой проходила «проверка партдокументов», свидетельствует, в частности, выступление в 1937 году члена Военного совета одной из армий И. М. Гринберга на партактиве наркомата обороны. «Мы в армии, — говорил он, — во время проверки партийных документов допускали такие вещи: лучше 2-3 человека исключить для того, чтобы потом не сказали, что мало исключили, а затем и на всякий случай: чтобы враг не оказался. Мы исключали из членов партии людей за то, что пассивными были, а потом не могли разобраться, почему эти люди считаются пассивными»[6].

Судя по опубликованным в печати сообщениям секретарей республиканских и партийных организаций, в целом по стране в ходе «проверки» было исключено 10-20 тысяч одних только «троцкистов». «Все исключённые такого рода, — писал Троцкий, — по общему правилу, немедленно арестуются и ставятся в условия царской каторги. Об этих фактах надо рассказать рабочему классу всего мира!»[7].

Обратите внимание

До ареста исключённым оппозиционерам предстояло пройти несколько кругов тяжких испытаний. В воспоминаниях писательницы Веры Пановой рассказывается, как в феврале 1935 года её муж-журналист был исключён из партии и уволен с работы за то, что «скрыл свою причастность к троцкизму», то есть принадлежность в прошлом к левой оппозиции. После длительных безуспешных попыток найти работу он сумел с помощью товарищей устроиться на завод подручным слесаря. На следующий день его арестовали, а спустя ещё несколько дней уволили с работы и Панову — «за связь с врагом народа»[8].

Как сообщал корреспондент «Бюллетеня оппозиции» аресты захватили широкий круг исключённых из партии. Многие исключённые, которых было невозможно прямо обвинить в «троцкизме», арестовывались по статье 168 Уголовного кодекса («злоупотребление доверием») и направлялись в ссылку или лагеря[9]. Согласно опубликованным ныне архивным материалам, только на Украине к январю 1936 года было арестовано свыше 2 тысяч исключённых из партии[10].

Уже в 1935 году риск оказаться лишённым свободы был неизмеримо более велик для коммунистов, чем для беспартийных. Произошло сращивание партийной и государственной репрессивных систем: в результате члены партии зачастую подвергались судебным преследованиям за такие проступки, которые подлежали только партийному взысканию. Характерно, что ЦК КП(б) Украины вынужден был принять специальное постановление, осудившее широко распространённую в республике практику, при которой суды приговаривали к 5-8 годам лишения свободы за сокрытие социального происхождения при вступлении в партию или приписки партийного стажа.

Итоги «проверки партийных документов» были подведены на декабрьском пленуме ЦК 1935 года. Выступивший с докладом по этому вопросу Ежов сообщил, что в ходе «проверки» из ВКП(б) исключено 18 % её членов[11]. В резолюции пленума по докладу Ежова указывалось: «огромнейшим преимуществом» этой кампании явилось то, что «проверкой занимались непосредственно сами партийные органы», «руководящий состав партийного аппарата», который в ходе этой работы «окреп как за счёт привлечения новых проверенных кадров, так и за счёт очищения его от негодных для партийной работы людей». Пленум постановил считать чистку партии, начатую в 1933 году, законченной, а проверку партдокументов продолжить до 1 февраля 1936 года, вслед за чем провести обмен партийных документов всех членов и кандидатов в члены партии. Необходимость этой, по существу, новой, очередной чистки объяснялась так: проверка партийных документов показала, что «классовый враг по мере роста наших успехов прибегает к наиболее изощрённым методам борьбы, используя для этого в первую очередь оппортунистическое благодушие и ротозейство коммунистов». В решениях пленума назывались новые категории членов партии, которых следовало изгнать из неё в ходе «обмена партбилетов»: «шпионы иностранных разведок, которые пролезали (в ВКП(б) — В. Р.) под видом политэмигрантов и членов братских компартий»; «многие враги партии, которые после их исключения в одной парторганизации переезжали, не сдавая партбилетов, в другую». Особая опасность усматривалась в проникших в партийный аппарат «врагах партии», которые «выдавали партийные документы или продавали их (! — В. Р.) своим соучастникам по подрывной работе против дела партии и Советской власти»[12]. Эти установки открывали широкую дорогу новым провокациям и произволу против советских коммунистов и революционных эмигрантов.

14 января 1936 года было принято решение ЦК, согласно которому в течение трёх месяцев (февраль-апрель) все партийные билеты и кандидатские карточки должны были быть заменены партдокументами нового образца. В разъясняющей это решение статье «Правды» под названием «О большевистской бдительности», указывалось, что в ходе данной кампании партия будет продолжать очищаться от «троцкистов, зиновьевцев, белогвардейцев, жуликов и прочей нечисти». В то же время авторы статьи сочли необходимым предостеречь низовые парторганизации от излишнего рвения, выражавшегося в лишении работы всех исключённых из партии; рекомендовался дифференцированный подход к исключённым, заключавшийся в «умении отличать врага от неврага»[13].

Троцкий едко комментировал эти предостережения, обнажая скрытый смысл формулировок, содержавшихся в данной статье: «Человек, совершивший «какой-либо тяжкий проступок против партийной этики», может тем не менее оставаться «полезным человеком для социалистической страны». При одном условии: если это не «враг», то есть не враг бюрократии. Если он проворовался, получил или дал взятку, избил подчинённого или изнасиловал подчинённую, словом, совершил «тяжкий проступок против партийной этики», но остаётся при этом предан власти, этому «полезному человеку» надо дать другую работу… Беспощадность рекомендуется только по отношению к политическому противнику. Послушный взяточник — не враг, честный оппозиционер — смертельный враг, которого надо лишить какой бы то ни было работы». Троцкий подчёркивал, что данная статья свидетельствует о намерении Сталина «подвергнуть физическому истреблению десятки тысяч молодых безукоризненных борцов»[14].

Проверка и обмен партийных документов стали канцелярской подготовкой массового террора против коммунистов: в их ходе на каждого члена партии заводилось весьма подробное личное дело, в котором были досконально изложены сведения о его участии в оппозициях, о вынесенных в прошлом партийных взысканиях, включая снятые, и т. д.

В ходе обмена партбилетов были автоматически выброшены из партии многие покаявшиеся «троцкисты», ещё остававшиеся на ответственных постах. Так, И. Я. Врачёв вспоминает: ему просто не выдали новый партбилет — обоснованием для этого послужило решение «исключить из партии как в прошлом активного троцкиста»[15].

Важно

О механизме «розыска» троцкистов в процессе «проверки» и «обмена» партдокументов можно получить представление из опубликованных М. Восленским материалов «смоленского архива», касавшихся деятельности лишь одного из низовых аппаратчиков — секретаря сельского райкома Деменка.

Свою «бдительность» Деменок демонстрировал несколькими путями. Во-первых, он рассылал в обком партии и районное управление НКВД донесения, в которых сообщал, что «восстановил в памяти троцкистов, активно боровшихся против партии», и просил открыть розыск тех из них, которые за истекшие годы покинули район. «Помню, в 1924-1925 году в Ново-Зыбковскую парторганизацию Западной области, очевидно, по поручению троцкистского центра приезжал член партии Ковалёв — имени не знаю — с целью склонить парторганизацию в пользу Троцкого. С троцкистской речью выступал на активе, с докладом. Партийная организация тогда дала ему решительный отпор, однако возможно, что он и до сих пор является членом партии и до сих пор не разоблачён как троцкист. Сообщаю об этом для принятия необходимых мер». «Померанцев Леонид… После разоблачения троцкистской деятельности его в доме отдыха Померанцев был уволен. В данное время якобы он работает в доме отдыха в Вязьме. Померанцева надо разыскать». «Помню, в 1925-1926 гг., когда я работал секретарём Ново-Зыбковского волкома ВКП(б), в это время в волкоме работал в качестве агитпропа Каркузевич, имя, кажется, Михаил, член ВКП(б) с 1917 года, железнодорожник. Каркузевич в это время был активным троцкистом, он не только клеветал на партию и на вождя тов. Сталина, но дело дошло до того, что он демонстративно отказался в партийной сети прорабатывать решения 14 партсъезда, так как с этими решениями был не согласен и считал их неправильными. Мы тогда его сняли с работы, кажется, было объявлено партийное взыскание, но в партии он оставался, и где работал, я не знаю, но припоминаю, что работал в военизированной охране на железной дороге в Белоруссии. Возможно, что он, и до сих пор не разоблачён. Сообщаю об этом для принятия необходимых мер»[16]. «Необходимые меры» состояли в том, что люди, на которых поступали подобные доносы, разыскивались через централизованные картотеки ЦК, ЦКК и НКВД и исключались из партии.

Во-вторых, Деменок слал в партийные комитеты запросы о прибывших в его район коммунистах — руководствуясь подозрением, что они в прошлом могли быть причастны к оппозиционной деятельности. Так, в запросе, посланном в Кузнецкий горком ВКП(б), говорилось: «По имеющимся у нас сведениям член ВКП(б), партстаж с 1917 года, Полосухин Николай Иванович, работавший с 1922 по 1923 год в городе Кузнецке заворготделом укома, ныне работает у нас (город Козельск Западной области) начальником новостроящейся железной дороги Тула-Сухиничи, участвовал в троцкистской работе. Об этом он нам ничего не сказал. Прошу срочно нам сообщить, действительно ли Полосухин участвовал в троцкистской работе, если да, то когда и в чём эта деятельность выражалась»[17].

В-третьих, Деменок направлял в обком донесения о проводимой им работе по «выявлению» троцкистов в .своём районе: «Трубин, Филипп Иванович, член ВКП(б) с 1918 года, зав. нефтескладом МТС, обвинялся в троцкизме, потом обвинение было снято, теперь проверяем ещё раз». «Козодой, член ВЛКСМ (имя и отчество не установили), где теперь находится, неизвестно. В 1929 году работал в столовой горпо, был связан с троцкистской группой, у Козодоя была обнаружена платформа троцкистов, разыскиваем Козодоя и корни»[18].

От секретаря райкома не отставали и другие аппаратчики. На расширенном заседании бюро райкома звучали следующие выступления: «В заготовительной организации есть коммунист Козин. Он имеет партвзыскание за примиренческое отношение к троцкизму… Мне известно, что в Клинцовской партшколе был троцкист Глейзер… Я думаю, о нём необходимо довести до сведения обкома ВКП(б)». «Я знал Энтиша, он — директор одного из заводов в Брянске в 1925-1926 году, его исключили за принадлежность к троцкизму. Об этом надо сообщить в обком ВКП(б)». Присутствовавший на собрании инструктор обкома, словно не довольствуясь обилием подобных выступлений, потребовал от собравшихся «решительно и смело до конца вскрывать и разоблачать людей, которые хоть сколько-нибудь имели связь с троцкизмом в прошлом. Неважно какую — прямую и косвенную». И тут же продемонстрировал пример такой «связи»: «У нас есть Матюшин, он председатель колхоза и парторг. Сам он говорил, что держал в своих руках платформу троцкистов. Я должен заявить, его держать в должности парторга нельзя»[19].

Аналогичные «разоблачительные» мероприятия проводились повсеместно. В записке комиссии, проверявшей работу аппарата Кировской железной дороги, указывалось: «В Кандалакшском политотделе работало 12 человек из троцкистско-зиновьевской банды… Всем этим людям давались лучшие характеристики… Начальник политотдела дороги тов. Чаплин и начальник п/о «Кандалакша» Павлов дают такую оценку оппозиционеру Журавлеву: «хороший организатор, дисциплинированный большевик, умеющий организовать коммунистов», и ни слова в этой характеристике, что он был в оппозиции. Такую же дали характеристику другому активному зиновьевцу Лесину: «один из лучших инструкторов… отклонения от генеральной линии партии за тов. Лесиным не замечалось». В этой же справке указывалось, что «коммунисты плохо знают конкретную борьбу партии против троцкизма». В подтверждение этого приводился пример, когда рабочий, член партии с 1925 года, на занятии в кружке по изучению истории партии на вопрос: «В борьбе с какими врагами закалялась наша партия?» — ответил: «В борьбе с капитализмом и буржуазией» (требовалось ответить — «в борьбе с троцкистами» — В. Р.)[20].

Источник: http://trst.narod.ru/rogovin/t3/xxv.htm

Партийные чистки 1933-1936 гг. и Большой террор: микроисторический подход (на примере Солтонского района Алтайского края)

АННОТАЦИЯ

В статье сравниваются содержание и результаты партийных чисток 1933–1936 гг. и 1937–1938 гг. на примере их проведения в партийной организации Солтонского района Алтайского края. Показано, что в ходе чистки 1934 г.

основную часть исключенных из партии составляли кандидаты в члены ВКП(б), а в период проверки и обмена партдокументов (июнь 1935 г. – январь 1936 г.) и Большого террора – члены партии.

На протяжении всего рассматриваемого времени происходило «вымывание» из районной парторганизации и отстранение от руководящих советских и хозяйственных должностей партийцев «ленинской гвардии».

Совет

Выбор жертв репрессий среди руководящих работников в период Большого террора в большей мере определялся не «пятнами» в их политической биографии, а актуальным (на момент репрессий) проявлением нелояльности к вышестоящему руководству и неадекватным выполнением спускаемых сверху директив и плановых заданий.

ABSTRACT

In article the content and results of party cleanings 1933–1936 and 1937–1938 on an example of their carrying out in the party organization of Solton district of Altay region are compared.

It is shown that during the cleaning of 1934 the major part, expelled from the party were candidates for members of the CPSU(b), and during the verification and exchange of party documents (June 1935 – January 1936) and the Great terror – members of the party.

Throughout the considered time, there is a «washout» of the regional party organization and the removal from the leadership of the district party members of «Lenin guard».

The choice of the victims of repression among management personnel in the period of the Great terror to a greater extent was not determined «spots» in their political biography, but the latest (at the time of repression) a manifestation of disloyalty to the higher management and inadequate implementation of top-down directives and targets.

Публикация выполнена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта «Большой террор в ракурсе микроисторического исследования: репрессии в Солтонском районе Алтайского края в 1937–1938 гг.», № 16-01-50116а(ф)

Партийные чистки являлись составной частью проводившихся в 1930-е гг. социальных чисток, а также были инструментом кадровой политики и выполняли мобилизационную функцию [1,9,10,14]. Исследование этой проблемы на микроуровне дает возможность углубить представление о действии механизма чисток, об отличии и взаимосвязи между отдельными этапами их осуществления.

В Солтонском районе, как и в целом в Западной Сибири, наиболее масштабная чистка партийных организаций была проведена в 1934 г. В ходе этой чистки из состава районной парторганизации были исключены 150 чел. (56 членов ВКП(б) и 94 кандидата), или 32% от общего числа ее членов [4, л.

28], что превысило как средний показатель по западносибирской краевой парторганизации (27,3%), так и соответствующий общесоюзный показатель (18,3%) [14, с. 104; 9, с. 94]. Столь значительный масштаб чистки районной парторганизации можно объяснить ужесточением репрессивных мер после известного «Солтонского дела», когда 15 сентября 1933 г.

решением объединенного заседания бюро ЗапСибкрайкома и президиума крайКК ВКП(б) по обвинению в «обмане партии и государства, растранжиривании государственных фондов и грубейшем произволе в руководстве колхозами» было распущено бюро Солтонского райкома ВКП(б) и сняты со своих должностей основные партийные и советские руководители района во главе с секретарем райкома Г.И. Александровым и председателем райисполкома П.Т. Терентьевым [13].

Обратите внимание

В очередную чистку партийных рядов превратилась проверка партийных документов, проводившаяся в Солтонской парторганизации с июня 1935 г. по январь 1936 г. В ходе этой проверки из состава районной партийной организации были исключены 30 чел.

(19 членов и 11 кандидатов в члены ВКП(б) [4, л. 38–39], что составило 9,0% от ее общей численности.

Еще 7 членов районной парторганизации (2,5%) были исключены из рядов ВКП(б) в ходе обмена партийных документов, проводившегося после окончания их проверки [5, л. 24].

Наиболее распространенной причиной исключения из партии являлось выявление сведений о «чуждом» социальном происхождении или участии в белом движении, помимо этого учитывались и актуальные (на момент проверки) моральный облик партийцев и уровень их должностной функциональности в системе планово-административного управления. Из 22 чел.

, исключенных из районной парторганизации в ходе чистки 1934 г., на которых сохранились материалы проверок, 10 чел. (45,5%) были исключены за службу в колчаковской армии в период Гражданской войны, «связь с кулачеством» и «утрату классовой бдительности», 9 чел. (40,9%) – за различные должностные просчеты и упущения [4].

«Разоблаченные» как «белогвардейцы и кулаки» составили 50,0% (15 чел.) от общего числа исключенных во время проверки партийных документов (июнь 1935 г. – январь 1936 г.), «морально и политически разложившиеся» (в основном замеченные в систематическом пьянстве) – 13,3% (4 чел.

), «нарушители партийной и государственной дисциплины» (председатели местных колхозов, исключенные за «саботаж» хлебозаготовок) – 13,3% (4 чел.), а остальные (7 чел., или 23,3%), были исключены за утерю партийных документов и неуплату членских взносов [5, л. 38–39].

Для советских и хозяйственных руководителей исключение из партии в результате чисток зачастую влекло за собой отстранение от занимаемой должности и привлечение к судебной ответственности: каждый шестой из районных партийцев, исключенных в процессе обмена документов, был привлечен к судебной ответственности [5, л. 23 об.].

В результате проведенных в 1934–начале 1936 гг. чисток численность районной партийной организации уменьшилась в 1,8 раза: если на 1 ноября 1933 г. в Солтонской парторганизации числилось 288 коммунистов и 231 кандидатов в члены ВКП(б) [3, л. 7], то документы нового образца в начале 1936 г. получили только 166 членов и 101 кандидат в члены партии [5, л. 24].

По данным на 1 ноября 1933 г., коммунисты, вступившие в партию в период революции и Гражданской войны (1917–1920 гг.), составляли 16% от общего числа членов ВКП(б), обретшие партийность в 1921–1929 гг. – 22,6%, а основная часть членов (61,5%) пополнили партийные ряды в период коллективизации (1930–1932 гг.

), когда происходил масштабный рост районной организации (в ней состоял еще и 231 кандидат в партию, из которых 225 вступили в 1930–1932 гг.) [3, л. 7]. После завершения чисток 1934–начала 1936 гг., по данным на 1 января 1937 г., удельный вес коммунистов, ведущих стаж пребывания в партии со времени революции и Гражданской войны, по сравнению с 1933 г.

, существенно не изменился (17,3%), однако их численность сократилась в 1,6 раза (с 46 до 29 чел.) [6, л.

44], что отражало начавшийся процесс «вымывания» слоя большевиков «ленинской гвардии» из органов районного управления, поскольку исключение из партии влекло за собой и отстранение от занимаемых административных должностей, которые замещались, как правило, более молодыми выдвиженцами.

Как показывает изучение помесячных статотчетов Солтонского райкома ВКП(б), в течение августа–декабря 1937 г.

, в период наиболее масштабных репрессий, проводившихся на основе приказа НКВД № 00477, в состав организации не было принято ни одного нового члена (был лишь осуществлен перевод 6 кандидатов в члены партии), тогда как численность парторганизации сократилась с 261 до 223 чел.

,– частично за счет переезда коммунистов на жительство в другие районы, но в основном за счет исключения членов организации (30 чел.).

Важно

Причем в отличие от более ранних чисток, в ходе которых исключались большей частью не в полной мере адаптировавшиеся к требованиям партийной дисциплины кандидаты в члены ВКП(б) (так, в результате чистки 1934 г. были исключены 54% всех состоявших в районной парторганизации кандидатов, и только 21,8% членов партии), среди 26 членов парторганизации, исключенных в июле–ноябре 1937 г., члены ВКП(б) составили 20 чел. (76,9%), а кандидаты – 6 чел. (23,1%) [6, л. 18–36].

Если ранее рекомендации о привлечении к уголовной ответственности за невыполнение плановых заданий и другие упущения в реализации управленческих функций, выносившиеся бюро райкома при исключении из партии, чаще всего влекли за собой осуждение статьям УК, предусматривавшим наказание за должностные и хозяйственные преступления, то в период Большого террора исключавшиеся из партии местные советские и хозяйственные руководители, как правило, осуждались по пунктам 7, 9 и 14 статьи 58 УК РСФСР по обвинениям во «вредительстве» и «саботаже» в реализации партийных и правительственных мероприятий (преимущественно за невыполнение планов государственных заготовок сельхозпродукции) и приговаривались к высшей мере наказания или заключению в ИТЛ на срок до 10 лет.

Террор был обращен на ядро районной парторганизации, в результате чего в 1937–1938 гг. была репрессирована практически вся верхушка районного руководства: первый секретарь райкома ВКП (б) И.С. Пылев, зам. председателя райисполкома С.Г. Панин, председатель райзо А.М. Мошкин, заврайоно М.И. Андреев, районный судья С.И.

Малышев, управляющий отделением Госбанка Д.А. Свиридов, директора всех имевшихся в районе МТС (Л.И. Киселев, И.Ф. Никульченко, Ф.И. Богатов), руководители различных заготовительных организаций, действовавших в районе (управляющий отделением «Заготзерно» С.Т. Доброрезов, уполномоченный Министерства заготовок по Солтонскому району А.Н.

Леончик и др.).

С сокращением в 1938 г. масштабов массовых репрессий (в этом году было осуждено по ст. 58 УК 100 жителей района, тогда как в 1937 г. – 485 чел.) уменьшилось и число обусловленных репрессиями исключений из партии. С 1 января 1938 г. по октябрь 1939 г. число членов ВКП(б) в районе уменьшилось со 133 до 120 чел., т.е.

на 10%, тогда как в 1937 г. сокращение составило почти 20%. По сравнению со второй половиной 1937 г., когда приема в партию новых членов в районе вообще не было, ситуация не изменилась кардинально и в 1938 г: в течение этого года состав районной парторганизации пополнился лишь 16 кандидатами в члены ВКП(б).

А в ряде парторганизаций (сельских Нижне-Ненинской, Карабинской, Кубинской, колхозных «Майское утро», «Коммунар Парижа» и др.) прием вообще не производился [7, л. 52]. Еще хуже обстояло дело с переводом из кандидатов в члены ВКП (б). К концу 1938 г.

в районной организации имелось 45 кандидатов с просроченным стажем, что составляло половину от их общего числа.

Совет

Основной причиной создавшегося положения являлось порождаемое обстановкой массовых репрессий нежелание коммунистов выдавать рекомендации вступающим в партию из-за опасений быть обвиненными в «утрате классовой бдительности» и «пособничестве врагам народа» в случае попадания вступивших по их рекомендации в партию в жернова репрессий.

В своем выступлении на проводившемся 27–28 декабря 1938 г. районном партсобрании Сметанин, переведенный в 1936 г. из членов ВКП(б) в кандидаты за должностное нарушение, допущенное им в должности председателя колхоза «Красный партизан», жаловался, что ему «никто из коммунистов не дает рекомендации» после того, как вскрылся факт, что его овдовевшая мать вышла замуж за местного кулака [8, л. 22].

Хотя репрессии в отношении советских, партийных и хозяйственных руководителей, имевшие место в 1937–1938 гг.

, во многом являлись продолжением ранее проводившихся партийных чисток, не изученным является вопрос о том, в какой мере во время Большого террора пострадали советские и хозяйственные руководящие работники, исключавшиеся из партии во время предыдущих чисток.

Сравнение сохранившихся списков лиц, исключавшихся из партии в период предшествовавших Большому террору партийных чисток, и репрессированных в 1937–1938 гг.

показало, что из 11 местных руководителей, исключенных из партии и снятых со своих должностей во время чистки 1934 года, в годы Большого террора был репрессирован только один (бывший секретарь Усть-Талинского сельсовета В.А. Чернов), а из 19 коммунистов, исключенных в ходе проверки партийных документов (июнь 1935–январь 1936 гг.) в 1937–1938 гг.

были осуждены по ст. 58 УК – двое (заведующий районным дорожным отделом А.М. Александров и бывший председатель колхоза «Новый свет» Г.Т. Оськин).

Следовательно, хотя Большой террор и был нацелен на искоренение остатков социально и политически «чуждых» слоев и групп населения, а «пятна» в биографии и прошлые «политические грехи» могли играть роль при выборе его жертв, в действии механизма отбора жертв среди партийных, советских и хозяйственных руководителей решающее значение имели актуальные (на момент репрессий) проявления нелояльности к вышестоящему руководству или неадекватное выполнение спускавшихся сверху плановых заданий и директив. Об этом говорит и то обстоятельство, что в следственных делах на местных руководителей, репрессированных в 1937–1938 гг., приводятся «свидетельства» их «вредительской» и «подрывной» деятельности, относящиеся ко времени, непосредственно предшествовавшему аресту и осуждению (как правило, не ранее 1936–1937 гг.) [11,12]. Во всяком случае, при проведении массовых репрессивных операций «чуждое» социальное происхождение («из кулаков») и проявленная в прошлом нелояльность к власти (участие в крестьянских восстаниях, «злостное» невыполнение налоговых обязательств, приводившее к осуждению по налоговым статьям УК (61, 62, 107)), имели более существенное значение в качестве фактора, определявшего выбор жертв репрессий: около половины сельских жителей Алтайского края, осужденных тройкой УНКВД в 1937–1938 гг. в рамках реализации приказа НКВД № 00447, имели кулацкое происхождение или ранее осуждались за участие в выступлениях против власти и неуплату налогов [2, с. 46,105].

Таким образом, функция партийных чисток во многом совпадала с целями массовых социальных чисток, направленных на очищение советского социума от «социально чуждых» слоев населения, проводившихся сталинским руководством.

Обратите внимание

Вместе с тем чистки использовались прежде всего как инструмент укрепления вертикали власти в рамках складывавшейся в 1930-е гг. административно-командной системы управления.

Чистка руководящих кадров, проводившаяся в рассматриваемый период, имела целью отстранение от руководства (а в период Большого террора – физическое уничтожение) партийцев «ленинской гвардии», ведущих стаж пребывания в партии со времени революции и Гражданской войны, с целью замены их на руководящих должностях различного уровня новыми, более молодыми, кадрами, всецело преданными Сталину и способными без сомнений и колебаний выполнять директивы, определявшие содержание проводившихся в 1930-е гг. модернизационных преобразований. Определяющим фактором в выборе жертв репрессий среди партийных, советских и хозяйственных работников в период Большого террора были нелояльность к вышестоящему руководству и упущения в работе, проявленные не в прошлом, а в период, непосредственно предшествующий аресту и осуждению.

1. Бакулин В.И. Кадровые чистки 1933–1938 гг. в Кировской области // Отечественная история. – 2006. – № 1. – С. 148–153.2. Большой террор в Алтайском крае 1937–1938 гг. Реализация приказа НКВД № 00447 / [Н.Н. Аблажей и др.]: под ред. В.Н. Разгона. – Барнаул, 2014. – 254 с.3. Государственный архив Алтайского края (ГААК). – ФП. 44.

– Оп. 2. – Д. 119.4. ГААК. – ФП. 44. – Оп. 2. – Д. 139. 5. ГААК. – ФП. 44. – Оп. 2. – Д. 147.6. ГААК. – ФП. 44. – Оп. 2. – Д. 178.7. ГААК. – ФП. 44. – Оп. 2. – Д. 180.8. ГААК. – ФП. 44. – Оп. 2. – Д. 192.9. Гнатовская Е.Н. Партийные чистки железнодорожников на Дальнем Востоке в 1930-е гг. // Власть и управ-ление на Востоке России.

– 2014. – № 3(68). – С. 91–97.10. Голдман Венди З. Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий. – М.: РОС-СПЭН, 2010. – 336 с.11. Отдел спецдокументации Государственного архива Алтайского края (ОСД ГААК). – ФР.2. – Оп. 7. – Д. 4901.12. ОСД ГААК. – ФР. 2. – Оп. 7. – Д. 6142.13. Павлова И.В.

Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917–1941 / [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL: http:// coollib.net/b/ 161403h (дата обращения: 4.12.2016).

14. Шевляков А.С. Партийная чистка сельских организаций ВКП(б) Сибири (1933–1935 гг.) // Вестник Томско-го государственного университета. История. – 2013.

– №1 (21). – С. 101–105.

Источник: http://7universum.com/ru/social/archive/item/4035

Источник

From Wikipedia, the free encyclopedia

Purges of the Communist Party in the Soviet Union (Russian: «Чистка партийных рядов», chistka partiynykh ryadov, «cleansing of the party ranks») were Soviet political events, especially during the 1920s,^[1] in which periodic reviews of members of the Communist Party were conducted by other members and the security organs to get rid of «undesirables».^[2]
Such reviews would start with a short autobiography from the reviewed person and then an interrogation of him or her by the purge commission, as well as by the attending audience. Although many people were victims of the purge throughout this decade, the general Russian public was not aware of the purge until 1937.^[3]

Although the term «purge» is largely associated with Stalinism because the greatest of the purges happened during Stalin’s rule, the Bolsheviks carried out their first major purge of the party ranks as early as 1921. Approximately 220,000 members were purged or left the party. The Bolsheviks stated as justification the need to get rid of the members who had joined the party simply to be on the winning side. The major criteria were social origins (members of working classes were normally accepted without question) and contributions to the revolutionary cause.

The first Party purge of the Joseph Stalin era took place in 1929–1930 in accordance with a resolution of the XVI Party Conference.^[4] Purges became deadly under Stalin. More than 10 percent of the party members were purged. At the same time, a significant number of new industrial workers joined the Party.

Operation Spring[edit]

Stalin ordered Operation Spring – the repression, arrest or execution of officers of the Red Army who had served previously in the Russian Imperial Army, of civilians who had been sympathetic to the White movement, or of other subversives rounded up by the OGPU. 3,496 people were arrested and 130 were executed in several regions, being accused of «preparing uprisings in anticipation of intervention».^[5]^[6]

Business[edit]

The organizer of the initiated case «Spring» was the leader of the OGPU Izrail Leplevsky. With the support of the deputy chairman of the OGPU Genrikh Yagoda, he inflated the scale of «Spring» to the scale of the «case of the Industrial Party.»^[7]

In total, according to some reports, more than 3,000 people were arrested, among them Andrei Snesarev, A.L. Rodendorf, Alexander Andreyevich Svechin, Pavel Sytin, F.F. Novitsky, Aleksander Verkhovsky, I. Galkin, Yu. K. Gravitsky, Vladimir Olderogge, V. A. Yablochkin, Nikolai Sollogub, Aleksandr Baltiysky, Mikhail Dmitriyevich Bonch-Bruyevich, N. A. Morozov, Aleksei Gutor, A. Kh. Bazarevsky, Mikhail Matiyasevich, V. F. Rzhechitsky, V. N. Gatovsky, P. M. Sharangovich, D. D. Zuev and others.^[8]^[9]^[10]^[11]

Historiography[edit]

This case gained fame with the release in 2000 of the book of the Ukrainian historian Yaroslav Tinchenko “The Calvary of Russian Officers”, which essentially raised this topic for the first time and made it accessible to the general reader.

Some documents relating to the operation «Spring» were published in the USSR in a two-volume collection of documents «From the archives of the Cheka, OGPU, NKVD» dedicated to this operation.

1932 to 1935[edit]

Stalin ordered the next systematic party purge in the Soviet Union in December 1932, to be performed during 1933. During this period, new memberships were suspended. A joint resolution of the Party Central Committee and Central Revision Committee specified the criteria for purging and called for setting up special Purge Commissions, to which every communist had to report. Furthermore, this purge concerned members of the Central Committee and of the Central Revision Committee, who previously had been immune to purges, because they were elected at Party Congresses. In particular, Nikolai Bukharin, Alexei Ivanovich Rykov, and Mikhail Tomsky were asked to defend themselves during this purge. As the purges unfolded, it became increasingly apparent that what had begun as an attempt to cleanse the party of unequipped and defecting members would culminate in nothing less than a cleansing of integral party members of all ranks. This included many prominent leading party members that had ruled the regime for over a decade.^[12] At this time, of 1.9 million members, approximately 18 percent were purged (i.e. expelled from the party).

Until 1933 those purged (totaling 800,000) were not usually arrested. (The few that were became the first waves of the gulag forced labor system.)^[13] But from 1934 onwards, during the Great Purge, the connotations of the term changed, because being expelled from the party came with the possibility of arrest, with long imprisonment or execution following.^[13] The Party Central Committee would later state that the careless methodology used resulted in serious errors and perversions which hindered the work of cleansing the party from its real enemies.^[14]

Great Purge[edit]

The most prolific period of executions occurred during the Great Purge, from 1936 to 1938.

The Central Committee Plenum passed a resolution in 1935 declaring an end to the purges of 1933.^[15] Sergey Kirov, leader of the Leningrad section of the Communist party, was murdered in 1934.^[16] In response, Stalin’s Great Purge saw one third of the Communist party executed or sentenced to work in labor camps.^[17]^[18] Stalin induced terror among his own party and justified it with Marxist principles.^[19] Victims of the Great Purge were placed in a losing scenario regardless of what view they took. They were required to confess their transgressions towards the party and name accomplices. Although most were innocent, many chose to name accomplices either in hopes of gaining freedom or just to stop their torture by interrogators, which was ubiquitous at the time. The prisoner most often was still punished the same whether they denied their crimes, admitted them and provided no accomplices, or admitted them and provided accomplices. It made little difference as to their fate. This can be described as a one-shot, n-person prisoner’s dilemma.^[20] The punishment remained the same regardless of the terms of confession.

The Great Purge was no less perilous for those few foreigners who attempted to assimilate into Soviet culture. In one piece of literature, the author recalls a Soviet general describing the Great Purges as «difficult years to understand» for citizens and foreigners alike.^[21] These foreigners were treated much the same as Soviet ethnic minorities, and they were thought to be potential threats in the impending war. Germans, Poles, Finns, and other westerners were shown the same fate the bourgeoisie had been dealt following the end of NEP. Punishments ranged from eviction and relocation to summary execution.^[22]

1950s[edit]

Following Stalin’s death in 1953, purges as systematic campaigns of expulsion from the party ended; thereafter, the center’s political control was exerted instead mainly through loss of party membership and its attendant nomenklatura privileges, which effectively downgraded one’s opportunities in society – see Trade unions in the Soviet Union § Role in the Soviet class system, chekism, and party rule. Recalcitrant cases could be reduced to nonpersons via involuntary commitment to a psychiatric institution.^{[citation needed]}

References[edit]

^ Fitzpatrick, S. Everyday Stalinism. Oxford University Press. New-York, 1999. page 20. ISBN 0195050010
^ Alex Inkeles and Raymond A. Bauer. The Soviet Citizen. Daily Life in a Totalitarian Society. New-York, 1968 (1st published in 1959).
^ Siegel, Ada (January 1954). «The Soviet Purge System» (PDF). Challenge. 2: 54–59 JSTOR 40716727
^ Gregor, Richard, editor. Resolutions and Decisions of the Communist Party of the Soviet Union Volume 2: The Early Soviet Period 1917-1929. University of Toronto Press, 1974. JSTOR 10.3138/j.ctt1vxmdr5
^ Jaroslav Tinchenko (2000). Calvary Russian officers in the USSR. 1930-1931 years (in Russian). Moscow: Moscow Public Science Foundation. ISBN 978-5-89554-195-1.
^ Velikanova, Olga (2013). Popular Perceptions of Soviet Politics in the 1920s: Disenchantment of the Dreamers. Basingstoke: Palgrave Macmillan. ISBN 9781137030757. Retrieved 2018-01-28. Operation ‘Spring’ in 1930–31 targeted the former officers and generals of the Tsarist army serving in the Red Army. According to incomplete data, 3496 officers were arrested and 130 were executed in the Ukraine, Voronezh and Leningrad regions being accused of preparing uprisings in anticipation of intervention.
^ Публикация
^ Ярослав Тинченко Голгофа русского офицерства в СССР. 1930—1931 годы
^ Служили два офицера. О книге Я. Тинченко
^ З архівів ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ. 2002 год, номер 1-2, изд-во «Сфера», Киев.А. А. Зданович.
^ «Органы государственной безопасности и Красная Армия», глава, посвященная делу «Генштабисты» и операции «Весна»
^ Unger, A.L. (January 1969). «Stalin’s Renewal of the Leading Stratum: A Note on the Great Purge» (PDF). Soviet Studies. 20: 321–330 JSTOR 149486
^ ^a ^b Solzhenitsyn, Aleksandr (1974), The Gulag Archipelago [Архипела́г ГУЛА́Г], vol. 1, translated by Whitney, Thomas P., Paris: Éditions du Seuil, ISBN 978-0-06-013914-8, OCLC 802879.
^ «On Mistakes in the Purge» (PDF). The Slavonic and East European Review. 16: 703–713. April 1938 JSTOR 4203435
^ Mcneal, Robert (October 1971). «The Decisions of the CPSU and the Great Purge» (PDF). Soviet Studies. 23: 177–185 JSTOR 150154
^ Michael, Reiman (2016). About Russia, Its Revolutions, Its Development and Its Present. New York: Peter Lang AG. p. 102. ISBN 9783631671368.
^ «BBC — GCSE Bitesize — Stalin — purges and praises». Retrieved 2018-01-29. In 1934, Kirov, the leader of the Leningrad Communist Party, was murdered, probably on Stalin’s orders. Stalin used this episode to order massive purges by which anybody suspected of disloyalty was murdered, sent to prison camps, or put on public show trials at which they pleaded guilty to incredible crimes they could never have done. […] The Communist leadership was purged — 93 of the 139 Central Committee members were put to death. The armed forces were purged — 81 of the 103 generals and admirals were executed. The Communist Party was purged — about a third of its 3 million members were killed.
^ «The Great Purge». History.
^ Grossman, Peter (March 1994). «The Dilemma of Prisoners: Choice during Stalin’s Great Terror, 1936-38» (PDF). The Journal of Conflict Resolution. 38: 43–55 doi:10.1177/0022002794038001003 JSTOR 174400
^ Grossman, Peter (March 1994). «The Dilemma of Prisoners: Choice during Stalin’s Great Terror». The Journal of Conflict Resolution. 38 (1): 43–55. doi:10.1177/0022002794038001003. JSTOR 174400. S2CID 144185359.
^ Maclean, Fitzroy. Escape to Adventure. Boston: Little, Brown, 1950. Print. p. 9.
^ Humphreys, Brendan (2018-07-03). «Ethnic and Religious Minorities in Stalin’s Soviet Union: New Dimensions of Research». Scando-Slavica. 64 (2): 312–314. doi:10.1080/00806765.2018.1525320. ISSN 0080-6765.

Literature[edit]

Arzyutov, Dmitry. «Early Years of Visual Anthropology in the Soviet Arctic». tandfonline. tandfonline. Retrieved 2019-01-29.
Ganin A.V. Everyday life of the General Staffists under Lenin and Trotsky. — M., 2016.
Ganin A.V. In the Shadow of «Spring.» Former officers under repression of the early 1930s // Homeland. 2014. — No. 6. — S. 95-101.
Ganin A.V. Gambit Monighetti. The incredible adventures of the «Italian» in Russia // Homeland. 2011. — No. 10. — P. 122–125.
Ganin A.V. Archive and investigation of the military scientist A. A. Svechin. 1931-1932 // Bulletin of the archivist. 2014. — No. 2 (126). — S. 260–272; No. 3 (127). — S. 261–291.
Bliznichenko S. S., Lazarev S. E. “Anti-Soviet conspiracy” at the Naval Academy (1930-1932) // Bulletin of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences. The science. Society. Person. 2012. No. 3 (41). — S. 118–124.
Lazarev S.E. Military-political academy in the 1930s // Scientific reports of Belgorod State University. Series “History. Political science. Economy. Computer science». 2013. No. 8 (151). — Vol. 26. — S. 140–149.
Bliznichenko S. S., Lazarev S. E. Repression at the F.E.Dzerzhinsky Naval Engineering School in the 1930s. // Recent history of Russia. 2014. — No. 1 (09). — S. 124–139.

External links[edit]

В энциклопедии С-Петербурга
Ярослав Тинченко. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930—1931 годы
З архівів ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ. 2002 год, номер 1–2, изд-во «Сфера», Киев.

Источник

XXV

Партийные чистки

Начатая в 1933 году генеральная чистка партии была продолжена не до конца 1934 года, как первоначально предполагалось, а до мая 1935-го. В её ходе из 1916,5 тыс. членов и кандидатов в члены партии было исключено 18,3 % [342]. Сразу же после этой чистки началась новая кампания, официально названная «проверкой партийных документов». Она была открыта циркулярным письмом ЦК ВКП(б), требовавшим тщательно проверить правильность сведений о коммунистах, внесённых в их партийные документы (партбилеты и учётные карточки) [343].

Раскрывая подлинный смысл «проверки партийных документов», Троцкий писал: «Отличие этой чистки от всех предшествующих состоит в том, что она проводится без всякого, хотя бы только декоративного, участия самой партии: ни общих собраний, ни личных исповедей, ни публичных обличений, ни свидетельских показаний. Проверочная работа происходит целиком за кулисами: ведь речь идёт только о „документах“. На самом деле в результате этой скромной технической проверки исключено в среднем около 10 % (от общей численности членов партии.— В. Р.). Проверка кандидатов ещё не закончена. Но и сейчас уже из рядов партии выброшено значительно больше 200 тысяч человек». Перечень основных категорий исключённых представляет «общую формулу всех термидорианских амальгам… на первом месте официально поставлены „троцкисты“» [345].

Об атмосфере, в которой проходила «проверка партдокументов», свидетельствует, в частности, выступление в 1937 году члена Военного совета одной из армий И. М. Гринберга на партактиве Наркомата обороны. «Мы в армии,— говорил он,— во время проверки партийных документов допускали такие вещи: лучше 2—3 человека исключить для того, чтобы потом не сказали, что мало исключили, а затем и на всякий случай: чтобы враг не оказался. Мы исключали из членов партии людей за то, что пассивными были, а потом не могли разобраться, почему эти люди считаются пассивными» [347].

Судя по опубликованным в печати сообщениям секретарей республиканских и партийных организаций, в целом по стране в ходе «проверки» было исключено 10—20 тысяч одних только «троцкистов». «Все исключённые такого рода,— писал Троцкий,— по общему правилу, немедленно арестуются и ставятся в условия царской каторги. Об этих фактах надо рассказать рабочему классу всего мира!» [348]

Как сообщал корреспондент «Бюллетеня оппозиции», аресты захватили широкий круг исключённых из партии. Многие исключённые, которых было невозможно прямо обвинить в «троцкизме», арестовывались по статье 168 Уголовного кодекса («злоупотребление доверием») и направлялись в ссылку или лагеря [350]. Согласно опубликованным ныне архивным материалам, только на Украине к январю 1936 года было арестовано свыше 2 тысяч исключённых из партии [351].

Уже в 1935 году риск оказаться лишённым свободы был неизмеримо более велик для коммунистов, чем для беспартийных. Произошло сращивание партийной и государственной репрессивных систем: в результате члены партии зачастую подвергались судебным преследованиям за такие проступки, которые подлежали только партийному взысканию. Характерно, что ЦК КП(б) Украины вынужден был принять специальное постановление, осудившее широко распространённую в республике практику, при которой суды приговаривали к 5—8 годам лишения свободы за сокрытие социального происхождения при вступлении в партию или приписки партийного стажа.

Итоги «проверки партийных документов» были подведены на декабрьском пленуме ЦК 1935 года. Выступивший с докладом по этому вопросу Ежов сообщил, что в ходе «проверки» из ВКП(б) исключено 18 % её членов [352]. В резолюции пленума по докладу Ежова указывалось: «огромнейшим преимуществом» этой кампании явилось то, что «проверкой занимались непосредственно сами партийные органы», «руководящий состав партийного аппарата», который в ходе этой работы «окреп как за счёт привлечения новых проверенных кадров, так и за счёт очищения его от негодных для партийной работы людей». Пленум постановил считать чистку партии, начатую в 1933 году, законченной, а проверку партдокументов продолжить до 1 февраля 1936 года, вслед за чем провести обмен партийных документов всех членов и кандидатов в члены партии. Необходимость этой, по существу, новой, очередной чистки объяснялась так: проверка партийных документов показала, что «классовый враг по мере роста наших успехов прибегает к наиболее изощрённым методам борьбы, используя для этого в первую очередь оппортунистическое благодушие и ротозейство коммунистов». В решениях пленума назывались новые категории членов партии, которых следовало изгнать из неё в ходе «обмена партбилетов»: «шпионы иностранных разведок, которые пролезали (в ВКП(б).— В. Р.) под видом политэмигрантов и членов братских компартий»; «многие враги партии, которые после их исключения в одной парторганизации переезжали, не сдавая партбилетов, в другую». Особая опасность усматривалась в проникших в партийный аппарат «врагах партии», которые «выдавали партийные документы или продавали их (! — В. Р.) своим соучастникам по подрывной работе против дела партии и Советской власти» [353]. Эти установки открывали широкую дорогу новым провокациям и произволу против советских коммунистов и революционных эмигрантов.

14 января 1936 года было принято решение ЦК, согласно которому в течение трёх месяцев (февраль — апрель) все партийные билеты и кандидатские карточки должны были быть заменены партдокументами нового образца. В разъясняющей это решение статье «Правды» под названием «О большевистской бдительности» указывалось, что в ходе данной кампании партия будет продолжать очищаться от «троцкистов, зиновьевцев, белогвардейцев, жуликов и прочей нечисти». В то же время авторы статьи сочли необходимым предостеречь низовые парторганизации от излишнего рвения, выражавшегося в лишении работы всех исключённых из партии; рекомендовался дифференцированный подход к исключённым, заключавшийся в «умении отличать врага от неврага» [354].

Троцкий едко комментировал эти предостережения, обнажая скрытый смысл формулировок, содержавшихся в данной статье: «Человек, совершивший „какой-либо тяжкий проступок против партийной этики“, может тем не менее оставаться „полезным человеком для социалистической страны“. При одном условии: если это не „враг“, то есть не враг бюрократии. Если он проворовался, получил или дал взятку, избил подчинённого или изнасиловал подчинённую, словом, совершил „тяжкий проступок против партийной этики“, но остаётся при этом предан власти, этому „полезному человеку“ надо дать другую работу… Беспощадность рекомендуется только по отношению к политическому противнику. Послушный взяточник — не враг, честный оппозиционер — смертельный враг, которого надо лишить какой бы то ни было работы». Троцкий подчёркивал, что данная статья свидетельствует о намерении Сталина «подвергнуть физическому истреблению десятки тысяч молодых безукоризненных борцов» [355].

Свою «бдительность» Деменок демонстрировал несколькими путями. Во-первых, он рассылал в обком партии и районное управление НКВД донесения, в которых сообщал, что «восстановил в памяти троцкистов, активно боровшихся против партии», и просил открыть розыск тех из них, которые за истекшие годы покинули район. «Помню, в 1924—1925 году в новозыбковскую парторганизацию Западной области, очевидно, по поручению троцкистского центра приезжал член партии Ковалёв — имени не знаю — с целью склонить парторганизацию в пользу Троцкого. С троцкистской речью выступал на активе, с докладом. Партийная организация тогда дала ему решительный отпор, однако возможно, что он и до сих пор является членом партии и до сих пор не разоблачён как троцкист. Сообщаю об этом для принятия необходимых мер». «Померанцев Леонид… После разоблачения троцкистской деятельности его в доме отдыха Померанцев был уволен. В данное время якобы он работает в доме отдыха в Вязьме. Померанцева надо разыскать». «Помню, в 1925—1926 гг., когда я работал секретарём Новозыбковского волкома ВКП(б), в это время в волкоме работал в качестве агитпропа Каркузевич, имя, кажется, Михаил, член ВКП(б) с 1917 года, железнодорожник. Каркузевич в это время был активным троцкистом, он не только клеветал на партию и на вождя тов. Сталина, но дело дошло до того, что он демонстративно отказался в партийной сети прорабатывать решения 14 партсъезда, так как с этими решениями был не согласен и считал их неправильными. Мы тогда его сняли с работы, кажется, было объявлено партийное взыскание, но в партии он оставался, и где работал, я не знаю, но припоминаю, что работал в военизированной охране на железной дороге в Белоруссии. Возможно, что он и до сих пор не разоблачён. Сообщаю об этом для принятия необходимых мер» [357]. «Необходимые меры» состояли в том, что люди, на которых поступали подобные доносы, разыскивались через централизованные картотеки ЦК, ЦКК и НКВД и исключались из партии.

Во-вторых, Деменок слал в партийные комитеты запросы о прибывших в его район коммунистах — руководствуясь подозрением, что они в прошлом могли быть причастны к оппозиционной деятельности. Так, в запросе, посланном в Кузнецкий горком ВКП(б), говорилось: «По имеющимся у нас сведениям член ВКП(б), партстаж с 1917 года, Полосухин Николай Иванович, работавший с 1922 по 1923 год в городе Кузнецке заворготделом укома, ныне работает у нас (город Козельск Западной области) начальником новостроящейся железной дороги Тула—Сухиничи, участвовал в троцкистской работе. Об этом он нам ничего не сказал. Прошу срочно нам сообщить, действительно ли Полосухин участвовал в троцкистской работе, если да, то когда и в чём эта деятельность выражалась» [358].

В-третьих, Деменок направлял в обком донесения о проводимой им работе по «выявлению» троцкистов в своём районе: «Трубин, Филипп Иванович, член ВКП(б) с 1918 года, зав. нефтескладом МТС, обвинялся в троцкизме, потом обвинение было снято, теперь проверяем ещё раз». «Козодой, член ВЛКСМ (имя и отчество не установили), где теперь находится, неизвестно. В 1929 году работал в столовой горпо, был связан с троцкистской группой, у Козодоя была обнаружена платформа троцкистов, разыскиваем Козодоя и корни» [359].

От секретаря райкома не отставали и другие аппаратчики. На расширенном заседании бюро райкома звучали следующие выступления: «В заготовительной организации есть коммунист Козин. Он имеет партвзыскание за примиренческое отношение к троцкизму… Мне известно, что в Клинцовской партшколе был троцкист Глейзер… Я думаю, о нём необходимо довести до сведения обкома ВКП(б)». «Я знал Энтиша, он — директор одного из заводов в Брянске в 1925—1926 году, его исключили за принадлежность к троцкизму. Об этом надо сообщить в обком ВКП(б)». Присутствовавший на собрании инструктор обкома, словно не довольствуясь обилием подобных выступлений, потребовал от собравшихся «решительно и смело до конца вскрывать и разоблачать людей, которые хоть сколько-нибудь имели связь с троцкизмом в прошлом. Неважно какую — прямую и косвенную». И тут же продемонстрировал пример такой «связи»: «У нас есть Матюшин, он председатель колхоза и парторг. Сам он говорил, что держал в своих руках платформу троцкистов. Я должен заявить, его держать в должности парторга нельзя» [360].

Аналогичные «разоблачительные» мероприятия проводились повсеместно. В записке комиссии, проверявшей работу аппарата Кировской железной дороги, указывалось: «В Кандалакшском политотделе работало 12 человек из троцкистско-зиновьевской банды… Всем этим людям давались лучшие характеристики… Начальник политотдела дороги тов. Чаплин и начальник п/о „Кандалакша“ Павлов дают такую оценку оппозиционеру Журавлеву: „хороший организатор, дисциплинированный большевик, умеющий организовать коммунистов“, и ни слова в этой характеристике, что он был в оппозиции. Такую же дали характеристику другому активному зиновьевцу Лесину: „один из лучших инструкторов… отклонения от генеральной линии партии за тов. Лесиным не замечалось“». В этой же справке указывалось, что «коммунисты плохо знают конкретную борьбу партии против троцкизма». В подтверждение этого приводился пример, когда рабочий, член партии с 1925 года, на занятии в кружке по изучению истории партии на вопрос: «В борьбе с какими врагами закалялась наша партия?» — ответил: «В борьбе с капитализмом и буржуазией (требовалось ответить — «в борьбе с троцкистами».— В. Р.)» [361].

Приведённые документы позволяют ответить на вопрос, почему в середине 30-х годов, невзирая на все предыдущие чистки, в партии ещё оставалось так много лиц, исключавшихся за принадлежность к «троцкистам» и «зиновьевцам». К этим категориям были отнесены все те, кто в 20-е годы голосовал за резолюции, предложенные оппозициями. Особенно много таких коммунистов насчитывалось в ленинградской партийной организации, которая почти целиком поддерживала в 1925 году «зиновьевцев». Ещё в 1926 году Г. Сафаров в заявлении, обращённом в Политбюро, писал, что семь тысяч ленинградских коммунистов «пали жертвой „выправления линии“ ленинградской организации. Нет в Ленинграде ни единой цех. ячейки, ни одного коллектива, где бы не прошлась „стихия“ оргвыводов» [362]. Тогда эти «оргвыводы» сводились в основном к вынесению партийных выговоров или снятию с партийной работы. Теперь, в 1935—1936 годах, остававшиеся в партии участники ленинградской оппозиции, независимо от того, где они в это время проживали и работали, исключались из партии как «зиновьевцы».

Ещё большее число коммунистов (по подсчётам современных историков, 40—50 тысяч) голосовали за оппозицию в дискуссии 1923 года. Хотя эти суммарные данные никогда не публиковались, на местах хорошо помнили, кто и как голосовал на открытых партийных собраниях 12—13 лет назад. Эта часть членов партии исключалась как «троцкисты».

Множество коммунистов было исключено из партии по ложным доносам о том, что они в 20-е годы голосовали за ту или иную оппозиционную резолюцию. Характерный пример в этом плане содержится в воспоминаниях ветерана Красной Армии Л. С. Сквирского. Он рассказывает, как в 1936 году член ВКП(б) с 1919 года Зиберов был обвинён политотделом военной академии в причастности к «троцкистам» на том основании, что десятью годами ранее он якобы голосовал за троцкистскую резолюцию. Зиберов объяснил, что в действительности дело обстояло следующим образом: собрание, о котором шла речь, затянулось, и он в числе других поддержал предложение о переносе его на следующий день, когда он проголосовал против «троцкистов». Проверка подтвердила правильность этого сообщения. Тем не менее Зиберова исключили из партии и отстранили от работы. Когда автор воспоминаний случайно встретил его на улице и подошел поздороваться, Зиберов «зарыдал, сказал, что к нему люди боятся обращаться по любому поводу, вокруг него пустота, и стал уговаривать меня поскорее отойти, чтобы я не навлек на себя подозрения в сочувствии „троцкисту“» [363].

За исключёнными из партии устанавливалась неослабная слежка. В строго секретной директиве секретарям райкомов от 21 января 1936 года первый секретарь Западного обкома требовал сообщить ему лично следующие сведения: «1) как вы оцениваете настроения исключённых из ВКП(б) вашего района и учитываете ли вы вообще эти настроения; 2) какие у вас факты контрреволюционной работы той или иной группы или отдельных лиц исключённых; 3) какие мероприятия вы провели и считаете нужным ещё провести по отношению исключённых, чтобы пресечь контрреволюционную работу… 4) сколько человек из исключённых, кого персонально и по каким причинам вы считаете уже сейчас политически или социально опасным… К составлению этих сведений разрешаю привлечь только второго секретаря и уполномоченного НКВД». 22 апреля того же года обком разослал ещё одно письмо под грифом «Совершенно секретно», в котором предлагалось «установить особый контроль за исключёнными из партии, знать, где они работают, их настроения, следить за враждебными элементами. В этом духе воспитывать секретарей парткомов и парторгов» [364].

Подобные директивы прямо нацеливали партийные органы на передачу исключённых в руки НКВД. Такая установка шла непосредственно от Сталина и Ежова. Когда Ежов через несколько лет произносил последнее слово в качестве подсудимого, он в подтверждение своих «заслуг» напоминал: «При проверке документов по линии КПК и ЦК ВКП(б) мы много выявили врагов и шпиков разных мастей и разведок. Об этом мы сообщали в ЧК, но там почему-то не производили арестов. Тогда я доложил Сталину, который, вызвав к себе Ягоду, приказал ему немедленно заняться этими делами. Ягода этим был очень недоволен, но был вынужден производить аресты лиц, на которых мы дали материалы» [365].

Комиссии Президиума (Политбюро) ЦК КПСС по расследованию сталинских репрессий ни в 50—60-е, ни в 80-е годы не уделили никакого внимания проверке материалов официальных партийных чисток и партийной реабилитации лиц, необоснованно исключённых из партии (хотя это, казалось бы, должно было стать одной из главных задач авторитетных партийных комиссий). В результате по сей день отсутствуют точные данные о количестве исключённых из партии в ходе кампаний по проверке и обмену партдокументов. Неизвестно также, какая часть исключённых в чистках 1933—1936 годов была арестована и какую долю среди исключённых и арестованных составляли лица, обвинённые в принадлежности к «троцкистам».

В советской печати 30-х годов были опубликованы лишь суммарные данные о численности «вычищенных» до 1 января 1934 года (почти 1 млн чел.) [366]. В отношении последующих чисток мы можем пользоваться лишь отдельными свидетельствами и ориентировочными расчётами, показывающими, что в 1934—1936 годах было исключено коммунистов не меньше, чем за все предшествующие годы. В статье «План физического истребления большевиков-ленинцев», написанной 25 марта 1936 года, Троцкий на основе анализа данных советской печати приходил к выводу, что «начиная со второй половины прошлого года, исключено до сегодняшнего дня никак не меньше 300 тысяч человек, а может быть, и полмиллиона» [367]. В. Кривицкий, основываясь на данных НКВД, куда стекались все сведения по статистике партийных репрессий, утверждал, что только за 1934—1935 годы из рядов партии был выброшен примерно миллион человек [368].

Как показывают материалы февральско-мартовского пленума 1937 года, в ведомствах и регионах вёлся тщательный бюрократический учёт исключённых из партии. Так, Каганович сообщил, что в системе железнодорожного транспорта работают 75 тысяч человек, исключённых в 1930—1936 годах. Он рассказал об одном депо, где «членов партии имеется 80 человек, а исключённых 100, причем среди них есть люди замечательные, стахановцы, получившие значок, есть люди, которые прямо говорят: „Позвольте, я работаю хорошо, почему я должен ходить под подозрением“» [369].

Секретарь Западносибирского крайкома Эйхе рассказал, что в крае насчитывается 44 тысячи коммунистов и 93 тысячи человек, выбывших и исключённых из партии за 1926—1936 годы [370].

На XVIII съезде ВКП(б) Сталин объединил все чистки 30-х годов под единой рубрикой «Чистка 1933—1936 гг.». Он заявил, что эта чистка «в основном дала положительные результаты», хотя в ней «к сожалению, ошибок оказалось больше, чем можно было предположить». Там же Сталин сообщил, что проверка и обмен партийных документов были закончены лишь к сентябрю 1936 года, а приём в партию новых членов был возобновлен 1 ноября 1936 года. Умолчав о том, сколько коммунистов было исключено во время трёх официальных чисток и последовавшего за ними террора 1937—1938 годов, Сталин ограничился приведением данных, согласно которым к XVIII съезду в партии оказалось на 270 тыс. меньше членов, чем к XVII съезду (январь 1934 года) [371]. Если учесть, что в начале 1934 года в партии состояло около одного миллиона кандидатов, значительная часть которых была затем переведена в члены партии, а также то, что с конца 1936 года начался форсированный приём в партию «беспартийных большевиков», можно получить известное представление о масштабах чисток 30-х годов.

В докладе мандатной комиссии XVIII съезда указывалось, что в начале 1939 года в партии состояло 8,3 % членов со стажем до 1921 года, то есть 133 тыс. чел., и 1,3 % членов со стажем до 1918 года, то есть 23 тыс. чел. [372] По данным партийной переписи 1927 года, в партии тогда насчитывалось 40 тыс. членов со стажем до 1918 года и 262 тыс. членов со стажем до 1921 года [373]. Естественная смертность коммунистов в 1928—1938 годах не могла быть высокой, поскольку в 1927 году менее 3 % членов партии были старше 50 лет. Сопоставление приведённых выше данных показывает, что за эти 11 лет из партии была исключена почти половина большевиков, вступивших в неё в годы подполья и гражданской войны.

Политический смысл чисток 30-х годов верно раскрыт в книге А. Авторханова «Технология власти». В главе «От партии Ленина к партии Сталина» автор писал, что метод партийных чисток явился универсальным средством не только расправы с действительной оппозицией внутри партии, но и предупреждения всякой потенциальной оппозиции в партии и народе. Их «основная цель — ликвидация думающей партии. Этого можно было добиться только путём политической и физической ликвидации всех и всяких критически мыслящих коммунистов в партии. Критически мыслящими как раз и были те, которые пришли в партию до и во время революции, до и во время гражданской войны. Эти люди, ставшие коммунистами ещё до того, как Сталин стал генеральным секретарём партии, были главным препятствием для Сталина на его пути к единоличной диктатуре. Многие из них до конца своих дней оставались идейными людьми. Именно поэтому они и были опасны Сталину. Это касалось верхов партии. Но и низовая многотысячная партийная масса стала проявлять некоторое непослушание. Она с опаской и критически начала относиться к тому, как Сталин расправляется со своими противниками наверху. Поэтому чистка партии направлялась одновременно и против оппозиционных верхов партии, и против потенциальной оппозиции в низовой партийной массе». Авторханов справедливо утверждал, что партийные чистки в конечном счёте привели к «1) ликвидации старой партии Ленина; 2) созданию новой партии Сталина» [374].

Этот основной вывод книги «Технология власти», подкреплённый многочисленными фактами и цифрами, был, однако, пересмотрен Авторхановым в его последующих работах типа «Происхождение партократии». В них автор, всё более скатываясь на антикоммунистические позиции, софистически обосновывал прямо противоположный тезис — об органической преемственности между партией Ленина и партией Сталина, между большевизмом и сталинизмом.

Между тем пропасть между этими двумя противоположными политическими силами, формально объединёнными именем одной и той же правящей партии, обусловливалась тем, что сталинизм (как будет показано в последующих главах) в середине 30-х годов окончательно порвал с основными принципами большевизма как во внешней, так и во внутренней политике.

«Подразболтались»

Андропов, в течение 15 лет занимавший пост главы КГБ, как никто другой знал о реальном положение дел в стране. Главного чекиста беспокоила высокая степень халатности, очковтирательства и чиновничьего произвола, которые стали привычной составляющей жизни советских граждан. Андропов нередко повторял: «народ подразболтался». Но только заняв высший руководящий пост Юрий Владимирович смог начать намеченные преобразования. Первое, что сделал новый глава государства – объявил войну тунеядству: была ужесточена трудовая дисциплина среди чиновников, а на улицах городов появились наряды милиции, выявлявшие отлынивающих от работы граждан.

Однако главным бичом советской действительности Андропов считал коррупцию, глубоко проникшую в органы республиканской и областной власти, а также распространившуюся среди руководящих лиц сектора торговли и услуг. Взяточничество и хищение госимущества там достигло невиданного размаха. За 15 месяцев пребывания Андропова на должности генсека сменились 18 министров: это наглядное свидетельство того, с какой энергией и энтузиазмом Юрий Владимирович приступил к наведению в стране порядка.

КГБ против МВД

Николай Щёлоков в течение 16 лет возглавлял конкурирующую с КГБ структуру – министерство внутренних дел, которое за эти годы сумел превратить в одно из самых могущественных советских ведомств. Он добился хорошего финансового и материально-технического обеспечения МВД, благодаря его усилиям работа в милиции стала одной из наиболее уважаемых и престижных.

С Андроповым у Щёлокова отношения не сложились с самого начала. Мало того, что Николай Анисимович пользовался покровительством Брежнева, он еще водил дружбу с опальными деятелями культуры, которые были на карандаше у органов государственной безопасности, к примеру, Александром Солженицыным или Галиной Вишневской. Щелоков еще всячески препятствовал «комитетчикам» закрепиться в его ведомстве.

Однако настоящая война между Андроповым и Щёлоковым разразилась в конце 1981 года после громкого убийства сотрудниками милиции майора КГБ. Занявший пост генерального секретаря Андропов устроил МВД настоящий разнос: были резко сокращены штаты, закрыта часть отделов и управлений, включая Управление профилактики преступлений, создателем которого являлся непосредственно Щёлоков.

Одновременно с этим началась комплексная проверка деятельности МВД, которая выявила существенные нарушения по хозяйственно-экономической части. Речь шла о нецелевом использовании бюджетных средств, например, при оплате служебных квартир, под которую списывались суммы, значительно превышавшие необходимые.

Были претензии и к самому министру: ему вменяли в вину присвоение вещественных доказательств во время процессов, связанных с подпольными торговцами антиквариатом и ювелирными изделиями, растраты на личные нужды государственных денег, выделенных на содержание МВД, получение взяток в виде дорогостоящих подарков. Вопросы были и к жене Щёлокова, Светлане, которую подозревали в скупке и продаже драгоценностей.

17 декабря 1982 года – через месяц после смерти Брежнева – Николай Щелоков был снят с поста министра внутренних дел в связи с начатым в отношении него антикоррупционным расследованием. Его супруга, не дожидаясь окончательных результатов расследования, 19 февраля 1983 года свела счеты с жизнью. Щёлоков покончил жизнь самоубийством 13 декабря 1984 года, застрелившись из охотничьего ружья. Перед этим его исключили из рядов КПСС, лишили звания генерала и всех государственных наград, кроме боевых. Уже при новом главе МВД из его рядов было уволено около 100 тысяч сотрудников.

Автор монографии о Щёлокове Сергей Кредов отмечает, что окончательное обвинение в адрес бывшего министра внутренних дел так и не было выдвинуто, в отношении него даже не возбудили уголовное дело, поэтому лишение его наград и званий было «грубым нарушением советского законодательства». Также Кредов, общавшийся со следователями, сообщает, что они сами не верили в причастность Щёлокова к коррупционным схемам.

Вместо кильки – икра

Дело о рыбных спекулянтах зародилось вдали от морей и портов. В 1978 году в Москве неожиданно вырос спрос на кильку в томатном соусе. Причем продавали ее по цене в 5 раз выше обычной. Ажиотаж привлек внимание не только покупателей, но следователей Генеральной прокуратуры, которые с удивлением обнаружили, что вместо кильки в банках находилась черная икра. Москвичей тогда охватила настоящая «икряная лихорадка». Они сметали с прилавков банки с кильками, надеясь обнаружить в них икру.

Для объективного расследования этого дела, по распоряжению Андропова, была создана специальная прокурорская команда, а в Москву были направлены следователи из разных концов СССР. Очень быстро в поле зрение сотрудников КГБ попал Генеральный директор Торгово-производственной фирмы «Океан» Фельдман и директор одного из фирменных магазинов «Океан» Фишман.

Выяснилось, что они довольно часто по «производственной необходимости» ездили за границу. Стали копать дальше. Оказалось, что под «производственной необходимостью» понимался вывоз за рубеж сотен тысяч рублей: советские деньги там обменивались на иностранную валюту, которая пряталась в ячейках европейских банков.

Фишман и Фельдман быстро во всем сознались и выдали своих подельников. Одним из них оказался крупный взяточник Юрий Рогов, который вывел следователей на своего куратора, замминистра рыбного хозяйства СССР Владимира Рытова. Оказалось, что именно Рытов стоял у истоков создания сети фирменных магазинов рыбы и морепродуктов «Океан».

Замминистра написал явку с повинной и потянул за собой не один десяток более мелких чиновников и работников сферы торговли, которые составляли разветвленную преступную структуру, занимавшуюся контрабандой черной икры. Увы, но искреннее желание Рытова сотрудничать со следствием не спасло его от расстрела.

Из курорта в столицу

В ходе «рыбного дела» следователи вышли на директора сочинского магазина «Океан» Арсена Пруидзе. Компрометирующих его фактов было собрано более чем достаточно, и он, желая смягчить свою участь, начал выдавать подельников. Признания Пруидзе сначала вывели на главу Сочи Вячеслава Воронкова, а за ним следственная ниточка потянулась к Первому секретарю Краснодарского крайкома КПСС Сергею Медунову.

Медунов был на короткой ноге с Брежневым, а поэтому на посту Первого секретаря действовал предельно самостоятельно, не озираясь ни на Политбюро, ни на Прокуратуру. Еще одним секретом политической устойчивости Медунова стало его умение принимать высоких гостей, организуя им роскошный отдых на Черноморском побережье.

Одной из форм досуга был просмотр кинофильмов, не допущенных в широкий прокат в СССР. Подпольным кинозалом ведала руководитель сети общепита Берта Бородкина, разумеется, водившая дружбу с главой края. Когда следователи нагрянули с обыском в ее в квартиру они обнаружили там ценностей в виде шуб, бриллиантов, хрусталя и наличных денег на несколько миллионов рублей. Однако Бородкина, отнюдь не смущаясь, заявила оперативникам, что у них будут неприятности: она, конечно, не знала, что весь процесс курировал лично Юрий Андропов.

Незаконное обогащение Бородкиной и ее подельников объяснялось не только показом подпольного кино, но откровенным обманом отдыхающих через продажу «котлет без мяса» или «чая без заварки». Результатом следствия стали различные сроки для, примерно, полутора тысяч чиновников из Сочи, Геленджика и Краснодара, вовлеченных в коррупционные схемы. Медунов отделался переводом в Москву на малозначительную должность (видимо свою роль сыграла дружба с Леонидом Ильичем). Берта Бородкина была приговорена к смертной казни.

До суда не дотянул

С начала 1980-х в Узбекской СССР начали ставить рекорды по сбору хлопка. Неизвестно, сколько бы это продолжалось пока надзорные органы не установили, что цифры брались буквально из воздуха. Оказалось, что недостача хлопка с лихвой компенсировалась за счет приписок: несуществующий урожай перевозился в закрытых вагонах, после чего за крупные «откаты» фиктивные данные вносились в накладные.

В январе 1983 года Юрий Андропов сделал главе Узбекской ССР Шарафу Рашидову устное внушение и потребовал навести в республике порядок, однако тот, кажется, не понял, насколько серьезно была настроена Москва. Махинации с хлопком продолжились. Тогда Юрий Владимирович поручил Прокуратуре создать специальную комиссию по расследованию «хлопкового дела», которую возглавили следователи по особо важным делам Тельман Гдлян и Николай Иванов.

Уже в ходе первых обысков у подозреваемых лиц были изъяты ценности на сотни миллионов рублей, следствие выявило причастность к коррупционным схемам крупных чиновников, включая высшее руководство республики. Фигурантом «хлопкового дела» стал также зять Брежнева Юрий Чурбанов, первый замминистра внутренних дел СССР, которого обвинили в получении взяток на общую сумму 90 000 рублей. Чурбанов был снят с занимаемого поста и приговорен к 12 годам лишения свободы. А Шараф Рашидов до суда не дожил, скоропостижно скончавшись 31 октября 1983 года.

The post «Андроповские чистки» в СССР: что это на самом деле было appeared first on Русская семерка.

Источник: russian7

Источник

О чистке партии

I. Необходимость чистки

II. Задача и направление чистки

III. Пути и способы чистки

IV. Руководство чисткой

Политические репрессии, чистка партии

XXV. Партийные чистки — Сталинский неонэп — В. Роговин

XXV
Партийные чистки

Партийные чистки 1933-1936 гг. и Большой террор: микроисторический подход (на примере Солтонского района Алтайского края)

Operation Spring[edit]

Business[edit]

Historiography[edit]

1932 to 1935[edit]

Great Purge[edit]

1950s[edit]

See also[edit]

References[edit]

Literature[edit]

External links[edit]

Читайте также

Посвященный в партийные тайны

Посвященный в партийные тайны

Чистки в искусстве

Партийные кадры и партизанская война

ПАРТИЙНЫЕ СЪЕЗДЫ В НЮРЕНБЕРГЕ

Нюрнбергские партийные съезды

Эскалация антиеврейской чистки

Партийные списки

Намерения »чистки рядов»

Регулярные чистки партии

Партийные выборы 1937 года: «революция»

Глава 11 Неотложные партийные дела: склока трех Карлов

18. Политические, государственные и партийные деятели советской и постсоветской истории в оценках населения (сельского, городского)[145]

«Подразболтались»

КГБ против МВД

Вместо кильки – икра

Из курорта в столицу

До суда не дотянул