Эффективность руководства стран

Рейтинг стран по эффективности правительства

У каждой страны есть ряд фундаментальных преимуществ и недостатков. У кого-то есть ресурсы, у кого-то — человеческий капитал, а других — выгодное местоположение. Многие успешные страны обязаны своим уровнем жизни именно внешним факторам. Впрочем, есть страны, которые умудряются при самым неблагоприятных условиях иметь наивысший уровень жизни. А все благодаря эффективной работе государственного аппарата. Ниже представлен список стран мира по эффективности работы местных властей. Данный показатель отражает качество государственных и гражданских услуг, степень их независимости от политического давления, качество реализации государственной политики и реальную приверженность правительства декларируемым ценностям. Результаты стандартизированы.

Подсчетом данного показателя занимается Всемирный банк (World Bank Government effectiveness). Впрочем, найти этот показатель можно и в других различных комплексных индексах. В частности, данные Всемирного используются также при расчете глобального индекса инноваций (выпускаемый школой INSEAD).  Последняя версия рейтинга страх по качеству работы правительства отображает итоги 2017 года (опубликовано в 2019).

Смотрите также: рейтинг стран по уровню коррупции

№	Страна	Значение	Индекс
1	Сингапур	2.2	100.0
2	Швейцария	2.1	96.4
3	Норвегия	2.0	94.6
4	Финляндия	1.9	93.5
5	Гонконг	1.9	92.7
6	Канада	1.9	91.5
7	Нидерланды	1.9	91.4
8	Швеция	1.8	91.1
9	Дания	1.8	90.1
10	Новая Зеландия	1.8	89.4
11	Германия	1.7	88.2
12	Люксембург	1.7	87.3
13	Япония	1.6	85.7
14	США	1.6	84.2
15	Австралия	1.5	83.8
16	Австрия	1.5	82.0
17	Исландия	1.5	81.7
18	Великобритания	1.4	80.8
19	ОАЭ	1.4	80.4
20	Израиль	1.4	80.1
21	Франция	1.4	79.3
22	Португалия	1.3	78.8
23	Ирландия	1.3	77.8
24	Бельгия	1.2	75.2
25	Словения	1.2	74.9
26	Бруней	1.1	74.3
27	Эстония	1.1	73.6
28	Южная Корея	1.1	72.8
29	Испания	1.0	71.6
30	Чехия	1.0	71.3
31	Мальта	1.0	70.9
32	Литва	1.0	70.3
33	Кипр	0.9	68.8
34	Латвия	0.9	68.5
35	Маврикий	0.9	68.3
36	Чили	0.9	67.2
37	Малайзия	0.8	66.9
38	Словакия	0.8	66.1
39	Катар	0.7	64.5
40	Польша	0.6	61.9
41	Хорватия	0.6	60.5
42	Грузия	0.6	60.4
43	Венгрия	0.5	59.0
44	Италия	0.5	58.7
45	Ямайка	0.5	58.4
46	Ботсвана	0.4	56.8
47	Китай	0.4	56.8
48	Уругвай	0.4	56.6
49	Таиланд	0.4	55.9
50	Греция	0.3	54.1
51	ЮАР	0.3	53.3
52	Болгария	0.3	52.9
53	Руанда	0.3	52.9
54	Тринидад и Тобаго	0.3	52.8
55	Саудовская Аравия	0.2	52.5
56	Коста-Рика	0.2	52.5
57	Оман	0.2	51.6
58	Намибия	0.2	51.4
59	Сербия	0.2	51.2
60	Бахрейн	0.2	51.0
61	Аргентина	0.2	50.4
62	Черногория	0.2	50.3
63	Македония	0.1	49.9
64	Иордания	0.1	49.4
65	Индия	0.1	48.8
66	Албания	0.1	48.4
67	Турция	0.1	48.2
68	Индонезия	0.0	47.5
69	Казахстан	0.0	46.8
70	Панама	0.0	46.7
71	Вьетнам	0.0	46.6
72	Мексика	0.0	45.9
73	Филиппины	-0.1	45.0
74	Колумбия	-0.1	44.9
75	Тунис	-0.1	44.9
76	Россия	-0.1	44.7
77	Армения	-0.1	44.2
78	Гана	-0.1	43.8
79	Перу	-0.1	43.4
80	Шри-Ланка	-0.2	42.9
81	Марокко	-0.2	42.7
82	Азербайджан	-0.2	42.6
83	Кувейт	-0.2	42.5
84	Румыния	-0.2	42.3
85	Иран	-0.2	41.9
86	Монголия	-0.3	40.2
87	Бразилия	-0.3	39.6
88	Кения	-0.3	39.0
89	Сенегал	-0.3	38.8
90	Эквадор	-0.3	38.8
91	Беларусь	-0.3	38.1
92	Доминикана	-0.4	38.0
93	Сальвадор	-0.4	37.7
94	Боливия	-0.4	37.1
95	Украина	-0.5	35.4
96	Босния и Герцеговина	-0.5	34.9
97	Молдова	-0.5	34.2
98	Гондурас	-0.5	34.1
99	Ливан	-0.5	34.1
100	Уганда	-0.6	32.4
101	Пакистан	-0.6	32.4
102	Буркина-Фасо	-0.6	32.3
103	Алжир	-0.6	32.1
104	Египет	-0.6	31.5
105	Замбия	-0.6	31.5
106	Танзания	-0.6	31.3
107	Никарагуа	-0.6	31.1
108	Гватемала	-0.6	31.0
109	Бенин	-0.6	30.9
110	Камбоджа	-0.7	30.7
111	Малави	-0.7	30.3
112	Нигер	-0.7	30.2
113	Эфиопия	-0.7	29.6
114	Киргизия	-0.7	29.2
115	Бангладеш	-0.7	28.7
116	Кот-д’Ивуар	-0.7	28.6
117	Парагвай	-0.8	26.8
118	Камерун	-0.8	26.7
119	Непал	-0.9	25.2
120	Мозамбик	-0.9	24.9
121	Мали	-0.9	23.8
122	Нигерия	-1.0	23.3
123	Гвинея	-1.0	21.2
124	Таджикистан	-1.1	19.4
125	Того	-1.1	19.3
126	Мадагаскар	-1.1	19.0
127	Зимбабве	-1.2	17.7
128	Бурунди	-1.3	14.1
129	Йемен	-1.9	0.0

Вышел рейтинг эффективности правительств

Всего в исследовании 144 страны. На последнем месте в рейтинге находится Венесуэла, а на предпоследнем — Италия.

Россия заняла 97-е место в рейтинге эффективности работы правительства. Первое место в списке Всемирного экономического форума занял Катар. Об этом пишет газета The Independent. В первую десятку рейтинга также включены Сингапур, Финляндия, Гонконг, ОАЭ, Новая Зеландия, Руанда, Малайзия, Швейцария и Люксембург. Президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов обсудил тему с ведущей «Коммерсантъ FM» Натальей Ждановой.

Всего в исследовании 144 страны. На последнем месте в рейтинге находится Венесуэла, а на предпоследнем — Италия. При составлении рейтинга специалисты оценивали такие показатели, как степень оправданности затрат, регуляционные механизмы государства в отношении бизнеса и прозрачность политики.

— Как вы можете прокомментировать положение России: 97-е место из 144-х — это хорошо или плохо?

— Судя по всему, это не особо хорошо. С другой стороны, с учетом того, что предпоследнее место занимает страна развитая, например, та же самая Италия, показатели не такие уж плохие. Кроме того, надо понимать, что в большинстве случаев показатели связаны в том числе и с общим представлением о деятельности структур как таковых. Например, открытость. И для такой большой страны это средний результат.

— В целом как вы оцениваете те показатели, по которым проводилось это исследование? Степень оправданности затрат, открытость политики — вы бы на какое место поставили Россию?

— Определять открытость политики с точки зрения формирования позиции — вопрос очень и очень сомнительный. То есть, например, одна из самых представленных с точки зрения медийной составляющей — та же самая Латвия или Эстония, Прибалтика. Но при всем при этом говорить о том, что в Прибалтике есть возможность принятия публичной политики со стороны граждан в полном объеме — тоже не совсем правильно. Кроме того, там не исполняется как минимум несколько конвенций.

С другой стороны, например, достаточно закрытые структуры, типа китайской, с информационной точки зрения там даже политическая система предполагает фактически наличие одной правящей партии. Хотя другие партии там тоже присутствуют, как известно. При всем при этом экономика получает достаточно неплохие показатели. Венесуэла по остаточному принципу и по политической составляющей ушла на последние позиции, поэтому здесь очень субъективные показатели, их очень единообразно высчитывать.

— А как объяснить первое место Катара в этом списке?

— Наличием хороших финансовых ресурсов Катара, скорее всего, потому что Катар — очень закрытая экономика, крупнейший производитель сжиженного газа, один из крупнейших производителей в мире, при этом он очень жестко структурирован. Плюс ко всему, Катар — это фактически монархия, причем не конституционная монархия, а непосредственно монархия с системой наследования. Поэтому сравнивать его, например, с Великобританией достаточно интересно.

Здесь основные показатели связаны именно с общими данными и отражают скорее медийные и пиар-возможности тех или иных стран, чем реальные структуры. В конце концов, сравнивать на самом деле структуру Венесуэлы, Катара и Китая очень сложно с политической точки зрения, они очень разные с точки зрения системы. Где-то есть парламентская республика, а где-то монархия, и схема принятия решений и уровень прозрачности принципиально разные.

Источник

Рейтинг качества государственного управления в странах мира

Всемирный Банк\World Bank опубликовал традиционный рейтинг, в рамках которого оценивается качество государственного управления в странах мира.

В докладе «Показатели Эффективности Государственного Управления в Странах Мира»\Worldwide Governance Indicators указывается, что правительства многих развивающихся стран достигли существенных успехов в борьбе с коррупцией, а некоторые из них уже не уступают развитым странам по сводным показателям эффективности государственного управления. Примеры надлежащего управления отмечаются в странах с самым разным уровнем дохода, и несколько стран с формирующейся рыночной экономикой не уступают развитым странам по основным показателям качества государственного управления.

В рамках исследования осуществляется оценка качества государственного управления по шести основным параметрам:

1. Учет мнения населения и подотчетность государственных органов (в какой степени граждане страны имеют возможность участвовать в выборе правительства, уровень свободы слова, свободы объединений и пр.),

2. Политическая стабильность и отсутствие насилия (степень вероятности дестабилизации правительства неконституционными методами или с применением насилия),

3. Эффективность работы правительства (оценка качества государственных услуг, качества работы госслужащих, степень их независимости от политического давления и т.д.),

4. Качество нормативно-правового регулирования (оценка способности правительства вырабатывать обоснованную политику и нормативные правовые акты, которые способствуют развитию частного сектора),

5. Верховенство закона (оценка степени доверия различных субъектов к действующим в обществе нормам и их готовности соблюдать эти нормы, в том числе оценка эффективности принудительного исполнения договоров, защиты прав собственности, работы полиции и судебных органов, уровня преступности и распространения насилия), 6. Борьба с коррупцией (оценка распространенности практики использования государственной власти в корыстных целях).

В целом, за десятилетие качество госуправления в мире практически не повысилось. Есть лишь отдельные исключения из этого правила. Например, отмечается существенное улучшение показателей учета мнения населения и подотчетности государственных органов в Украине и успешная борьба с коррупцией в Грузии. В свою очередь, Беларусь отнесена к группе государств, где качество государственного управления ухудшилось. По данным доклада, полтора десятка стран с формирующейся рыночной экономикой, в том числе Эстония, Латвия и Литва, опережают по основным показателям качества государственного управления такие индустриально развитые страны, как Греция и Италия.

Оценка страны производилась на основе процентных показателей. Каждое государство по каждому из шести критериев получала свой рейтинг. К примеру, рейтинг 70% означает, что качество госуправления в данном государстве лучше, чем в 70% государств мира, но хуже, чем в 30%.

Для упрощения изложения мы используем систему оценки по самибальной шкале, где 1 — высшая оценка (это означает, что рейтинг государства в данной категории составляет 90-100%), 7 — низшая (0%, государство является абсолютно худшим в данной категории). «Двойка» означает рейтинг 75-90%, «тройка» — 50-75%, «четверка — 25-50%, «пятерка» — 10-25%., «шестерка» — (0-10%).

Наивысшие оценки по всем показателям (то есть, государство получило высшую оценку «единицу» во всех категориях) получили Австрия, Новая Зеландия, Норвегия, Швеция и Швейцария. Безусловным аутсайдером (рейтинг по всем шести критериям близок к 0%) признано Сомали.

Рейтинг постсоветских государств выглядит следующим образом:

Россия. «Четверки» за «Эффективность работы правительства» и «Качество нормативно-правового регулирования», в остальных четырех категориях — «шестерки». По сравнению с прошлым рейтингом, отмечено некоторое улучшение.

Беларусь. «Шестерка» поставлена за «Борьбу с коррупцией» и «Верховенство закона», «тройка» — за «Политическую стабильность». Остальные три критерия получили низший 7-й балл. По сравнению с прошлым годом ситуация ухудшилась.

Украина. Все «четверки», за исключением «тройки» за «Политическую стабильность». Ситуация заметно улучшилась.

Молдова. «Пятерка» за «Эффективность работы правительства», остальные «четверки». Ситуация заметно улучшилась.

Армения: «Четверки» по пяти категориям, «тройка» — за «Качество нормативно-правового регулирования». Ситуация несколько ухудшилась.

Азербайджан: «Шестерки» по четырем категориям, «четверки» — по двум («Эффективность работы правительства» и «Качество нормативно-правового регулирования»). Без изменений по сравнению с предыдущим рейтингом.

Грузия. «Шестерка» за «Политическую стабильность», «тройки» — за «Эффективность работы правительства» и «Качество нормативно-правового регулирования», остальные категории получили «четверку». Ситуация улучшилась.

Казахстан. «Шестерки» получили «Учет мнения населения», «Верховенство закона» и «Борьба с коррупцией», тройку — «Политическая стабильность», остальные — «четверки». Ситуация изменилась к худшему.

Кыргызстан. «Семерки» (абсолютно низшая оценка) за «Верховенство закона» и «Борьбу с коррупцией», «шестерку» получили «Политическая стабильность» и «Эффективность работы правительства», остальные «четверки». Картина смешанная: по одним показателям отмечен прогресс, по другим — регресс.

Таджикистан. Все «шестерки». Без изменений.

Туркменистан. Все «семерки», «Политическая стабильность» получила «четверку». Без изменений.

Узбекистан. «Семерки» (низший балл) за «Учет мнения населения и подотчетность государственных органов» и «Качество нормативно-правового регулирования», «четверка» — за «Эффективность работы правительства», остальные — «шестерки». По одним показателям ситуация улучшилась, по другим — ухудшилась.

Латвия. «Двойка» за «Качество нормативно-правового регулирования», остальные — «тройки». Без изменений.

Литва. «Тройки» за «Верховенство закона» и «Борьбу с коррупцией», остальные «двойки». Без изменений.

Эстония. Высший балл («единица») за «Качество нормативно-правового регулирования», «тройка» — за «Политическую стабильность». Остальные четыре показателя получили «двойку». Без изменений.

Для сравнения, США получили «тройку» за «Политическую стабильность», «двойку» за «Учет мнения населения», остальные категории получили высший балл («единицу»). За год ситуация изменилась к лучшему.

Совершенствование системы государственного управления способствует успеху в борьбе с бедностью и повышению уровня жизни населения. При улучшении качества государственного управления на одно среднеквадратическое отклонение в долгосрочном плане детская смертность снижается на две трети, а доходы увеличиваются примерно в три раза.

Подобное улучшение качества государственного управления вполне реально, поскольку оно представляет собой лишь малую долю различия между странами с наилучшими и наихудшими показателями. Например, по показателю обеспечения верховенства закона всего лишь одно среднеквадратическое отклонение отделяет страны с наихудшими показателями — Сомали и Афганистан — от таких стран, как Кения и Боливия, Кению и Боливию — от Ганы и Египта, а эти две страны, в свою очередь, от Португалии и Эстонии, а Португалию и Эстонию — от лидеров рейтинга, таких как Дания и Швейцария.

Источник

Рейтинг стран по качеству государственного управления

The Worldwide Governance Indicators — это глобальное исследование и сопровождающий его рейтинг стран мира по показателю качества и эффективности государственного управления. Рассчитывается по методике Всемирного банка (The World Bank) на основе нескольких сотен переменных, получаемых из различных источников (статистические данные национальных институтов и международных организаций, результаты исследований, осуществляемых на регулярной основе международными и неправительственными организациями). Исследование проводится с 1996 года (тогда оно называлось Governance Matters) и на данный момент представляет наиболее полный комплекс показателей качества государственного управления по различным странам мира. Авторы исследования: эксперты Всемирного банка Даниэль Кауфманн (Daniel Kaufmann), Аарт Краай (Aart Kraay) и Массимо Маструцци (Massimo Mastruzzi). Рейтинг стран ниже показывает, власти какой страны наиболее эффективно управляли страной за последнее время.

Данная таблица содержит совокупные рейтинги стран по шести индексам качества государственного управления:

1. Учет мнения населения и подотчётность государственных органов.
2. Политическая стабильность и отсутствие насилия.
3. Эффективность работы правительства.
4. Качество законодательства.
5. Верховенство закона.
6. Сдерживание коррупции.

Индексы указаны в таблице под своими номерами, соответственно — от № 1 до № 6. Все страны в таблице расположены по убыванию показателя №3 (эффективность власти), а не по общему рейтингу качества государственного управления, так как совокупный индивидуальный рейтинг для каждой страны в данном исследовании не указывается. Для каждого из шести показателей качества государственного управления в таблице приводится рейтинг — от 0 до 100, который указывает место страны среди всех стран в мире. Соответственно, чем ниже рейтинг по тому или иному показателю, тем хуже качество государственного управления. Последняя версия рейтинга была обновлена в 2013 году.

№	Страна	№ 1	№ 2	№ 3	№ 4	№ 5	№ 6
1	Финляндия	97,16	97,16	100	98,56	99,05	98,09
2	Сингапур	52,13	95,73	99,52	100	95,26	96,65
3	Дания	99,53	78,2	99,04	97,61	98,58	100
4	Швеция	99,05	90,52	98,56	99,04	99,53	99,04
5	Норвегия	100	94,79	98,09	94,74	100	98,56
6	Швейцария	98,58	97,63	97,61	94,26	96,68	97,61
7	Канада	95,26	83,89	97,13	95,22	94,79	95,22
8	Нидерланды	96,68	89,57	96,65	96,65	97,16	96,17
9	Новая Зеландия	98,1	98,58	96,17	98,09	98,1	99,52
10	Гонконг	69,19	74,41	95,69	99,52	91	92,34
11	Лихтен­штейн	95,73	98,1	95,22	93,3	91,47	94,74
12	Австралия	94,31	83,41	94,74	97,13	95,73	93,78
13	Люксем­бург	97,63	95,26	94,26	95,69	96,21	97,13
14	Япония	85,31	81,52	93,78	83,25	89,57	92,82
15	Бельгия	92,89	75,36	93,3	87,56	89,1	91,87
16	Австрия	96,21	96,68	92,82	91,39	97,63	89,95
17	Ангилья	81,52	99,53	92,34	89	88,63	87,08
18	Андорра	93,36	94,31	92,34	92,34	90,05	87,08
19	Германия	93,84	76,78	91,39	92,82	91,94	94,26
20	США	83,89	65,88	90,91	86,6	90,52	85,17
21	Исландия	94,79	92,42	90,43	82,3	92,42	95,69
22	Велико­британия	92,42	63,03	89,95	96,17	92,89	93,3
23	Франция	88,63	61,61	89,47	85,17	88,15	88,04
24	Сан-Марино	89,1	88,15	—	—	79,62	—
25	Ирландия	91,94	73,93	89	93,78	94,31	90,91
26	Кипр	77,73	64,93	88,52	77,99	81,52	84,21
27	Барбадос	87,68	92,89	88,04	65,55	81,99	91,39
28	Остров Джерси	90,52	99,05	87,56	86,12	93,84	83,73
29	Виргинские о-ва	72,51	79,15	87,08	70,81	76,78	77,51
30	Мальта	86,26	82,46	86,6	87,08	87,2	80,86
31	Чили	84,36	60,19	86,12	91,87	87,68	90,43
32	Порту­галия	80,09	68,72	85,65	75,6	82,94	78,95
33	Израиль	66,35	15,64	85,17	85,65	80,09	78,47
34	Аруба	91	96,21	84,69	90,91	86,73	82,3
35	Каймановы о-ва	64,45	85,31	84,69	83,73	77,25	89,47
36	Тайвань	73,46	72,04	83,73	84,69	83,89	72,73
37	ОАЭ	18,48	75,83	83,25	75,12	70,62	87,56
38	Испания	77,25	46,92	82,78	78,95	81,04	75,12
39	Южная Корея	68,25	56,87	82,3	79,9	78,67	70,33
40	Малайзия	37,44	47,87	81,82	72,25	64,45	68,42
41	Катар	23,7	91,94	81,34	74,16	83,41	84,69
42	Французская Гвиана	85,78	56,4	80,86	88,04	84,36	82,3
43	Макао	38,39	69,19	80,38	89,47	69,67	71,29
44	Бермуды	81,52	81,99	79,9	89	85,78	87,08
45	Реюньон	91,47	62,09	79,9	81,34	76,78	77,51
46	Словения	78,67	72,51	78,95	71,77	80,57	73,68
47	Эстония	84,83	68,25	78,47	90,43	86,26	81,34
48	Сент-Люсия	87,2	72,99	77,99	64,59	72,51	82,78
49	Гренландия	90,52	100	77,51	89,95	93,84	83,73
50	Сент-Винсент	81,99	74,88	77,03	60,77	74,41	80,38
51	Сент-Китс и Невис	86,73	81,04	77,03	63,64	72,04	80,38
52	Латвия	70,14	65,4	76,08	80,38	72,99	64,11
53	Маврикий	73,93	77,73	75,6	79,43	78,2	65,55
54	Чехия	76,78	84,36	75,12	81,82	82,46	62,68
55	Багам­ские о-ва	74,88	90,05	74,64	56,94	68,72	89
56	Монако	72,99	85,78	—	—	79,62	—
57	Бруней	32,23	86,26	74,16	82,78	69,19	74,16
58	Литва	75,36	76,3	73,68	84,21	73,93	66,99
59	Словакия	76,3	88,63	73,21	78,47	63,98	59,81
60	Антильские о-ва	59,72	67,77	72,73	76,56	76,78	77,51
61	Мартиника	65,88	67,3	72,73	76,56	76,78	77,51
62	Доминика	79,15	91,47	71,77	59,81	70,14	73,21
63	Польша	78,2	78,67	71,29	80,86	73,46	70,81
64	Хорватия	63,03	66,35	70,81	66,03	60,19	61,24
65	Венгрия	69,67	69,67	70,33	77,51	67,3	64,59
66	Бахрейн	12,32	8,53	69,86	71,29	61,61	69,38
67	Грузия	54,5	30,81	69,38	73,68	53,55	66,51
68	Антигуа и Барбуда	66,82	81,04	68,9	70,81	74,88	87,08
69	Восточное Самоа	81,52	80,09	68,9	62,2	85,78	66,03
70	Коста-Рика	82,46	66,82	67,94	68,9	65,88	71,77
71	Италия	75,83	64,45	67,46	74,64	62,09	57,42
72	Греция	67,3	39,34	66,99	72,73	63,51	55,5
73	Южная Африка	65,4	44,08	66,51	64,11	57,82	54,55
74	Уругвай	83,41	71,09	66,03	68,42	66,35	88,52
75	Турция	40,76	11,85	65,55	65,07	55,92	61,72
76	Пуэрто-Рико	67,77	57,35	65,07	77,03	71,09	69,86
77	Бутан	42,65	70,14	64,59	13,88	59,24	77,99
78	Тринидад и Тобаго	61,61	50,71	64,11	59,33	48,34	47,37
79	Панама	60,19	41,71	63,64	62,68	47,87	45,93
80	Мексика	53,55	22,75	63,16	66,99	35,07	39,23
81	Сейшель­ские о-ва	49,29	73,46	62,68	43,54	54,5	67,94
82	Ботсвана	62,56	84,83	62,2	73,21	68,25	79,43
83	Гренада	71,56	61,14	61,72	61,72	58,77	68,9
84	Таиланд	34,12	9	61,24	57,89	51,66	49,28
85	Оман	19,43	62,56	60,77	67,46	66,82	60,29
86	Намибия	59,24	77,25	60,29	54,07	59,72	65,07
87	Черно­гория	55,92	63,51	59,81	53,59	54,03	51,2
88	Болгария	58,29	54,5	59,33	67,94	51,18	49,76
89	Самоа	62,09	82,94	58,85	44,98	71,56	63,16
90	Кабо-Верде	74,41	70,62	58,37	48,33	64,93	74,64
91	Армения	29,38	49,76	57,89	58,85	45,02	39,71
92	Саудов­ская Аравия	2,84	33,65	57,42	55,02	60,66	58,37
93	Филип­пины	47,87	16,59	56,94	51,67	41,71	43,54
94	Колумбия	44,08	10,9	56,46	63,16	40,76	42,58
95	Суринам	57,82	53,08	55,98	41,15	53,08	44,98
96	Руанда	14,69	43,6	55,5	53,11	50,71	72,25
97	Тунис	44,55	18,96	55,02	40,19	48,82	54,07
98	Ямайка	63,51	54,98	54,55	58,37	43,13	45,45
99	Китай	5,21	27,01	54,07	42,58	39,81	46,89
100	Гуам	72,51	71,56	53,59	70,81	85,78	77,51
101	Македо­ния	46,92	35,07	53,11	61,24	49,29	59,33
102	Румыния	57,35	52,61	52,63	69,38	56,4	52,63
103	Кувейт	28,44	52,13	52,15	50,24	63,03	53,59
104	Марокко	27,96	29,38	51,67	46,89	47,39	46,41
105	Бразилия	58,77	36,97	51,2	54,55	52,13	55,02
106	Гана	60,66	47,39	50,72	55,5	56,87	56,46
107	Сербия	56,87	42,65	50,24	51,2	44,55	50,72
108	Иордания	25,12	25,59	49,76	55,98	62,56	60,77
109	Сальва­дор	46,45	45,02	49,28	60,29	29,86	48,33
110	Перу	50,71	20,85	48,8	66,51	33,18	42,11
111	Гайана	48,34	31,75	48,33	29,19	37,91	30,14
112	Белиз	68,72	53,55	47,85	33,49	40,28	58,85
113	Индия	61,14	12,32	47,37	33,97	52,61	35,89
114	Тонга	63,98	79,62	46,89	30,14	55,45	55,98
115	Вануату	64,93	91	46,41	31,58	61,14	67,46
116	Шри-Ланка	28,91	26,07	45,93	47,85	46,45	51,67
117	Индо­незия	48,82	28,91	45,45	46,41	36,49	31,58
118	Мальдивы	34,6	51,66	44,98	36,36	28,91	37,8
119	Аргентина	56,4	48,82	44,5	17,7	28,44	40,67
120	Вьетнам	11,85	55,92	44,02	28,23	39,34	36,84
121	Албания	51,18	48,34	43,54	57,42	35,55	25,84
122	Россия	18,96	22,27	43,06	37,32	24,64	16,75
123	Лесото	53,08	58,29	42,58	39,71	46,92	63,64
124	Ливан	33,65	6,16	42,11	49,76	25,12	18,18
125	Боливия	45,97	36,49	41,63	23,44	14,22	33,01
126	Молдова	45,5	45,5	41,15	49,28	42,65	23,92
127	Косово	40,28	18,01	40,67	52,63	36,02	30,62
128	Куба	9,48	59,24	40,19	3,83	32,23	62,2
129	Свази­ленд	15,17	32,23	39,71	38,28	42,18	48,8
130	Босния и Герцего­вина	43,13	36,02	39,23	50,72	50,24	52,15
131	Азербай­джан	10,9	33,18	38,76	34,93	30,33	18,66
132	Замбия	45,02	60,66	38,28	34,45	45,5	44,02
133	Сенегал	50,24	43,13	37,8	52,15	45,97	50,24
134	Эквадор	39,81	39,81	37,32	19,62	18,01	32,06
135	Кения	41,23	13,74	36,84	38,76	27,96	12,92
136	Домини­кана	54,03	55,45	36,36	48,8	36,97	21,05
137	Эфиопия	12,8	8,06	35,89	11,96	32,7	38,28
138	Казах­стан	14,22	34,6	35,41	36,84	30,81	20,1
139	Монголия	52,61	63,98	34,93	44,02	43,6	40,19
140	Бенин	55,45	57,82	34,45	35,41	31,75	22,01
141	Микро­незия	79,62	89,1	33,97	18,18	54,98	53,11
142	Малави	42,18	38,86	33,49	27,27	49,76	31,1
143	Уганда	30,81	19,91	33,01	44,5	44,08	13,88
144	Науру	82,94	88,15	32,54	7,18	67,77	34,93
145	Палау	89,57	88,15	32,54	16,75	77,73	34,93
146	Алжир	22,75	12,8	31,58	11,48	29,38	38,76
147	Буркина-Фасо	38,86	21,8	31,1	47,37	37,44	33,49
148	Мозамбик	39,34	37,44	30,62	35,89	21,8	29,67
149	Украина	36,97	21,33	30,14	28,71	23,22	11,96
150	Тувалу	70,62	94,31	29,67	8,61	65,4	47,85
151	Танзания	41,71	41,23	29,19	40,67	38,86	22,49
152	Кыргыз­стан	30,33	19,43	28,71	41,63	12,8	11,48
153	Иран	4,27	10,43	28,23	5,74	17,06	27,75
154	Нигер	36,49	9,95	27,75	29,67	27,49	35,41
155	Гватемала	35,55	23,7	27,27	45,45	13,27	33,97
156	Папуа-Новая Гвинея	49,76	27,96	26,79	32,54	17,54	15,31
157	Гамбия	13,74	44,55	26,32	37,8	34,6	26,79
158	СанТоме и Принсипи	54,98	51,18	25,84	22,97	23,7	44,5
159	Гондурас	31,75	30,33	25,36	45,93	10,43	17,22
160	Лаос	4,74	49,29	24,88	22,49	25,59	19,62
161	Габон	24,17	58,77	24,4	31,1	38,39	36,36
162	Палестина	23,22	4,74	23,92	56,46	41,23	26,32
163	Паки­стан	24,64	0,95	23,44	24,88	20,85	17,7
164	Ника­рагуа	32,7	37,91	22,97	43,06	31,28	24,4
165	Бангла­деш	35,07	7,58	22,49	20,57	22,75	20,57
166	Мали	37,91	6,64	22,01	33,01	27,01	25,36
167	Кирибати	71,09	94,31	21,53	7,66	58,29	56,94
168	Соломо­новы о-ва	47,39	59,72	21,05	12,44	33,65	41,15
169	Камерун	17,54	28,44	20,57	20,1	15,17	9,57
170	Парагвай	43,6	24,64	20,1	42,11	24,17	15,79
171	Египет	18,01	7,11	19,62	26,32	34,12	32,54
172	Маври­тания	22,27	17,54	19,14	25,84	18,48	28,23
173	Камбоджа	20,38	40,28	18,66	39,23	16,11	16,27
174	Непал	29,86	14,22	18,18	22,01	26,07	29,19
175	Узбеки­стан	2,37	26,54	17,7	3,35	11,37	8,13
176	Беларусь	5,69	46,45	17,22	14,35	20,38	37,32
177	Фиджи	25,59	45,97	16,75	30,62	22,27	43,06
178	Нигерия	27,49	3,79	16,27	25,36	12,32	9,09
179	Кот-д’Ивуар	27,01	17,06	15,79	24,4	18,96	23,44
180	Бурунди	21,33	9,48	15,31	21,53	14,69	2,39
181	Таджики­стан	7,11	14,69	14,83	14,83	9,95	10,05
182	Ирак	16,59	4,27	14,35	10,53	3,79	7,18
183	Мада­гаскар	26,54	23,22	13,88	27,75	19,91	27,27
184	Вене­суэла	21,8	16,11	13,4	2,87	0,95	6,7
185	Зимбабве	9,95	24,17	12,92	2,39	2,37	2,87
186	Сьерра-Леоне	36,02	40,76	12,44	26,79	21,33	19,14
187	Джибути	8,06	42,18	11,96	32,06	26,54	41,63
188	Йемен	11,37	1,9	11,48	23,92	11,85	8,61
189	Конго	15,64	29,86	11	8,13	13,74	10,53
190	Ангола	16,11	35,55	10,53	15,31	8,53	5,26
191	Восточный Тимор	51,66	34,12	10,05	17,22	9	21,53
192	Туркмени­стан	0,95	54,03	9,57	1,44	6,64	4,31
193	Гвинея	17,06	11,37	9,09	16,27	4,74	13,4
194	Либерия	33,18	31,28	8,61	21,05	19,43	28,71
195	Сирия	3,79	0,47	8,13	4,31	3,32	7,66
196	Того	20,85	32,7	7,66	18,66	15,64	14,35
197	Афгани­стан	13,27	1,42	7,18	11	1,42	1,91
198	Коморские ова	31,28	38,39	6,7	10,05	16,59	24,88
199	ГвинеяБисау	8,53	18,48	6,22	9,09	1,9	4,78
200	Южный Судан	9	5,69	5,74	4,78	4,27	3,83
201	Чад	10,43	15,17	5,26	15,79	5,69	6,22
202	Ливия	19,91	5,21	4,78	1,91	6,16	0,96
203	Мьянма	6,64	13,27	4,31	5,26	10,9	12,44
204	Гаити	26,07	25,12	3,83	19,14	7,58	11
205	Судан	3,32	2,84	3,35	6,22	9,48	1,44
206	Эритрея	1,42	20,38	2,87	0,48	5,21	22,97
207	Маршал­ловы ова	88,15	88,15	2,39	13,4	57,35	57,89
208	Экваториальная Гвинея	1,9	50,24	1,91	6,7	7,11
209	ДР Конго	7,58	2,37	1,44	9,57	2,84	5,74
210	ЦАР	6,16	3,32	0,96	12,92	0,47	14,83
211	Северная Корея		27,49	0,48		8,06	3,35
212	Сомали	0,47			0,96		0,48

В методологии исследования используются шесть индексов (Worldwide Governance Indicators), отражающих различные параметры государственного управления:

1. Учет мнения населения и подотчётность государственных органов (Voice and Accountability) — индекс включает показатели, измеряющие различные аспекты политических процессов, гражданских свобод и политических прав. Показатели этой категории измеряют степень возможности участия граждан в выборе правительства и других органы власти, степень независимости прессы, оценку уровня свободы слова, свободы объединений, других гражданских свобод.
2. Политическая стабильность и отсутствие насилия (Political Stability and Absence of Violence) — индекс включает показатели, измеряющие стабильность государственных институтов, вероятность резких перемен, смену политического курса, дестабилизации и свержения правительства неконституционными методами или с применением насилия.
3. Эффективность работы правительства (Government Effectiveness) — индекс включает показатели, измеряющие качество государственных услуг, качество разработки и реализации внутренней государственной политики, уровень доверия к внутренней политике, проводимой правительством, качество функционирования государственного аппарата и работы государственных служащих, их компетенцию, степень их независимости от политического давления и так далее.
4. Качество законодательства (Regulatory Quality) — индекс включает показатели, измеряющие способность правительства формулировать и реализовывать рациональную политику и правовые акты, которые допускают развитие частного сектора и способствуют его развитию. С его помощью фиксируются меры, противоречащие рыночной экономике, такие как неадекватный контроль уровня цен и банковской сферы, чрезмерное регулирование развития бизнеса, торговых отношений и так далее.
5. Верховенство закона (Rule of Law) — индекс включает показатели, измеряющие степень уверенности различных субъектов в установленных законодательных нормах, а также соблюдения ими этих норм, в частности, эффективность и предсказуемость законодательной системы, уровень преступности и отношение граждан к преступлению, отношение к исполнению контрактных обязательств, эффективность работы полиции, судов и так далее.
6. Сдерживание коррупции (Control of Corruption) — индекс включает показатели, измеряющие восприятие коррупции в обществе (коррупция понимается как использование общественной власти с целью извлечения частной выгоды), степень использования государственной власти в корыстных целях, существование коррупции на высоком политическом уровне, степень участия элит в коррупции, влияние коррупции на развитие экономики и так далее.

Эти параметры были выделены на основе общего определения, согласно которому государственное управление (Governance) понимается как совокупность традиций и институциональных образований, с помощью которых государственные органы власти управляют страной. Каждое государство по каждому из шести индексов получает свой рейтинг. Общий итоговый рейтинг не составляется. Подробное описание методологии формирования индексов и источников данных для них приводится в ежегодном докладе Всемирного банка по результатам очередного сравнительного исследования. На сайте проекта имеется доступ к информационной системе Worldwide Governance Indicator, которая позволяет получать данные в форме графиков и таблиц, как по всем индексам по одной стране (или группе стран), так и сравнить несколько стран по одному выбранному индексу.

Источник

УДК 323 (470+571)

Соколов Иван Михайлович

аспирант кафедры политологии Волгоградского государственного университета тел.: (904) 778-28-74

ЭФФЕКТИВНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННЫХ РЕШЕНИЙ В УСЛОВИЯХ МОДЕРНИЗАЦИИ: ОПЫТ СТРАН МИРА

Sokolov Ivan Mikhailovich

post-graduate student of politology, Volgograd State University tel.: (904) 778-28-74

EFFICIENCY OF GOVERNMENT DECISIONS IN TERMS OF MODERNIZATION: EXPERIENCE OF COUNTRIES OF THE WORLD

Аннотация:

В статье рассматривается зарубежный опыт реализации модернизационных изменений в условиях тоталитарной, авторитарной и демократической модели принятия решений. Дается оценка эффективности управленческих решений руководства стран Германии, Чили и США на различных этапах политического развития.

Ключевые слова:

модернизация, государственное решение, модели принятия решений, государство, Германия, Чили, США.

The summary:

The article deals with the foreign experience in the implementation of the modernization changes in the conditions of a totalitarian, authoritarian and democratic decision-making model. The assess of the effectiveness of managerial decisions leadership of Germany, Chile and United States at various stages of political development is given.

Keywords:

modernization, government decisions, models of government decisions, state, Germany, Chile, USA.

В настоящее время изучение модернизации проявляется в акцентировании внимания на вопросах выбора эффективной модели ее проведения. Если рассматривать модернизацию как переход системы в новое состояние, то сам «процесс перехода» можно разбить на решения, которые этот переход обеспечивают. В этом случае эффективность модернизации как будет зависеть от результативности принимаемых решений, которые тесно связаны с целями модернизации. То есть эффективными решениями можно назвать лишь те, которые достигают поставленных целей, в противном случае эти решения неэффективны. Государство как основной инициатор модернизации предлагает несколько моделей принятия государственных решений, в том числе, в условиях модернизации.

Как правило, выделяются демократические, авторитарные и тоталитарные модели принятия решений. Демаркационные линии между этими моделями можно провести в зависимости от влияния друг на друга общества и государство. Так, в тоталитарных моделях принятия решения государство всесторонне влияет на все сферы жизнедеятельности общества. В авторитарных моделях — государство влияет только на конкретные значимые для него сферы (например, экономическая, политическая). В остальном, общество получает относительную свободу действий, но эта свобода ограничивается репрессивными органами. В демократических моделях общество контролирует государство, общество становится единственным легитимным источником власти. Решения принимаются через коллективные методы принятия решений (например, голосование).

Опыт применения обозначенных моделей принятия решений в условиях модернизации, представлен политикой Германии 1933-1936 гг., «чилийским чудом» генерала-диктатора А. Пиночета, «Новым курсом» Ф. Д. Рузвельта.

Развитие Германии в 1933-1936 гг. может рассматриваться в качестве примера эффективности тоталитарной модели управления. В 1933 г. новое правительство Германии получило истощенную репарациями экономику с 30 % безработицей [1]. В связи с этим одной из целей правительства Германии того периода становится восстановление экономики и уменьшение уровня безработицы. Решение проблем безработицы было найдено в общественных работа, масштабных программах типа «Имперский автобан», «строительства Реинхардта» и призыва в армию [2]. Над рабочими был установлен тотальный контроль, запрещены профсоюзы и забастовки [3]. В результате уже в 1936 г. в ряде отраслей промышленности была достигнута полная занятость [4]. Задачи по восстановлению немецкой экономии отчасти были возложены на крупных промышленников и предпринимателей. В экономике правительство Германии провело централизацию и перевело ее на жесткое планирование, «придав правящему классу корпора-

тивно-элитарный характер» [5]. Фактически, в этот период в Германии создалась командноадминистративная экономика — «планкоммандвиртшафт» [6]. Реформы правительства того периода затронули все сферы от сельского хозяйства до банков, в результате, в период с 1932 по 1937 г. промышленное производство возросло на 102 % [7], сократилась безработица, укрепилась правящая элита. Цель правительства была достигнута, реформы оказались эффективными. Таким образом, правительству Германии удалось решить поставленные задачи командноадминистративными методами при абсолютной поддержке правящей партии. Страна вышла из кризиса путем модернизации, проведенной тоталитарными методами.

Примером модернизации в рамках авторитарной модели является опыт чилийских реформ. Модернизация в Чили получила название «чилийское чудо», хотя есть разные точки зрения на ее чудесные свойства. Напомним, что А. Пиночет, пришедший к власти на волне военного переворота, принял решение повести страну к свободному рынку. То есть государство устранялось от участия в экономике, а функции Пиночета сводились к охране режима. Сам ход чилийских реформ, получивших название «шоковая терапия», был последовательно реализован. В результате реформ: производство сократилось на 28 %, безработица выросла до 34,6 %, ВНП с 1972 г. по 1987 г. в расчете на душу населения, вместо ежегодного прироста, упал на 6,4 %. В 1989 г. 41,2 % населения жили ниже черты бедности. Страна залезла в долги, на обслуживание которых в 1985 г. уходило 48,4 % выручки от экспорта [8]. Кроме того, что граждане Чили подверглись репрессиям, факт которых сегодня никто не отрицает. В данный период отмечена массовая эмиграция чилийцев из страны [9, с. 109]. Дуализм отношения к Пиночету и его реформам в обществе в научных кругах не позволяет однозначно оценить его решения в период модернизации. Опыт Чили свидетельствует о том, что бескомпромиссное внедрение принципиально новой экономической модели возможно только в условиях авторитарной модели. Пиночет как военный руководитель Чили справился с этой задачей, он как военный обеспечил безопасный ход реформ. При проведении реформ руководство Чили не задумывались об их социальной стоимости. Сегодня сторонники Чикагской школы не отрицают социальных издержек «чилийского чуда», утверждая, что эффект реформ последовал лишь после ухода А. Пиночета. По их логике, либерализация цен, долг Чили, отказ от социальных программ и поддержки инфраструктуры должны были привести к тому, что экономика страны отформатируется в соответствии с возможностями ресурсной базы и «гражданского общества» Чили. Правда, до сих пор, судя по уровню бедности (18 %), реформы никак не принесут своих плодов [10].

Заметим, что решения чилийского руководства периода «чилийского чуда» были проведены в интересах обогащения бизнес-структур, в том числе иностранных, в этой части реформы оказались действительно эффективными. Если же говорить о социальной ориентированности реформ, то с этой позиции, они выглядят не эффективными, а скорее провальными, как следствие, сегодня есть два крайних взгляда на чилийскую модернизацию Пиночета: одни говорят, что это трагедия и обман, другие убеждены, что чилийские реформы — это чудо.

Модернизация в рамках демократической модели — процесс сложный, порой тянущийся десятилетиями. При этом нельзя говорить о какой-то идеальной модели принятия решений, каждая страна вносит в демократическую модель свои уникальные национальные черты и особенности. В связи с этим успешный опыт Ф.Д. Рузвельта и его «Новый курс» стоят особняком в истории демократии. Политика Рузвельта в годы его правления была непросто эффективной, 32-му президенту США удалось вывести страну из кризиса, провести ее через сложные внешнеполитические события, при этом Рузвельту удалось четыре раза избираться на пост Президента США. Во многом, программа «Нового курса» стала краеугольным камнем успешных и эффективных решений Рузвельта, позволившая добиться ее инициатору положительных результатов для своей страны. Однако, несмотря на демократию и многочисленные свободы американских граждан, Рузвельт действовал крайне решительно, например, в банковской сфере. В частности, в решениях по временному закрытию банков, политики по запрету частного владения золотом и ограничению распоряжения частными банковскими сбережениями [11]. Фактически в период правления Рузвельту удалось перезагрузить капитализм. По сути, курс Рузвельта, «являвшийся прямым массированным вторжением государства в сферу социальноэкономических отношений и включавший значительные элементы регулирования, способствовал смягчению проявлений кризиса» [12, с. 292].

Таким образом, Ф. Рузвельт порой недемократическими методами добился желаемого эффекта, провел реформы, получил устраивавший некоторое время американское общество результат.

Анализ трех моделей принятия решений показал, что в условиях модернизации для проведения ориентированных на общество реформ, правящей элите необходимо сконцентрировать в своих руках всю полноту власти, все ресурсы. Опыт Германии и опыт США показывают,

что только при концентрации ресурсов в руках правящей элиты и полного понимания целей реформ возможен быстрый и качественный скачек общества — успешная модернизация.

Различия между тоталитарными и демократическими моделями принятия решений заключается лишь в целесообразности их применения на определенном витке истории. Также применение этих моделей может зависеть от территориальных, национальных и исторических особенностей обществ, в которых эти модели используются. Исторически тоталитарные модели позволяют осуществить модернизацию в короткие промежутки (в течение 3-5 лет), модернизация становится целью всего общества. В демократических моделях этот временной промежуток, как правило, растянут на десятилетия. Модернизацию сложнее всего проводить именно в рамках демократической модели, однако, если ее удается реализовать, то лидеры страны, ответственные за ее проведение получают колоссальный уровень доверия в обществе. Соответственно, через этот уровень доверия укрепляются властные позиции этих лидеров, чему служит личный пример американского президента Франклина Делано Рузвельта. Авторитарные модели провоцируют противостояние на уровне «диктатор — борцы с режимом». От модернизации авторитарной модели выигрывает только правящая элита, спекулирующая на общественном достоянии, такие режимы не имеют исторической перспективы. Как правило, авторитарные режимы сбрасываются революционной волной после того, как пузырь общественного терпения лопается. Модернизация в авторитарных режимах может растягиваться на десятилетия и быть настоящим бичом общества.

Таким образом, проблема выбора эффективной модели проведения модернизации зависит от целей правящих элит и их желания брать на себя ответственность за достижение этих целей, опыт зарубежных стран наглядное тому подтверждение.

Ссылки:

1. Буйвинд Э. Прощай, «чилийское чудо». URL: http://rus.delfUv/archive/artide.php?id=16512630

2. Там же.

3. Там же.

4. Там же.

5. Там же.

6. Там же.

7. Ширер У. Взлет и падение третьего рейха // Экономика Третьего рейха. URL:

http://lib.ru/MEMUARY/GERM/shirer1 .txt

8. Буйвинд Э. Указ. соч.

9. Панкратов С.А. Модернизация России: поиск модели устойчивого развития. В., 2006.

10. Ширер У. Указ. соч.

11. Миронин С.С. Антидепрессивная политика Обамы, Сталина, Гитлера и Рузвельта. URL: http://www.zlev.ru/index.php?p=artide&nomer=12&ar ticle=562

12. В России снова вспомнили про чилийское

финансовое чудо. URL:

http://top.rbc.ru/economics/03/07/2008/194783.shtml

References (transliterated):

1. Buyvind E. Proshchay, “chiliyskoe chudo”. URL: http://rus.delfi.lv/archive/artide.php?id=16512630

2. Ibid.

3. Ibid.

4. Ibid.

5. Ibid.

6. Ibid.

7. Shirer U. Vzlet i padenie tret’ego reykha // Ekonomika Tret’ego reykha. URL: http://lib.ru/MEMUARY/GERM/shirer1.txt

8. Buyvind E. Op. cit.

9. Pankratov S.A. Modernizatsiya Rossii: poisk modeli ustoychivogo razvitiya. V., 2006.

10. Shirer U. Op. cit.

11. Mironin S.S. Antidepressivnaya politika Obamy, Stalina, Gitlera i Ruzvel’ta. URL: http://www.zlev.ru/index.php?p=article&nomer=12&ar ticle=562

12 . V Rossii snova vspomnili pro chiliyskoe finansovoe chudo. URL:

http://top.rbc.ru/economics/03/07/2008/194783.shtml

Экономически
эффективное государство – Американский
опыт

История взаимоотношений
американского государства с рынком, со
свободным предпринимательством носит
уникальный характер. В Америке сложились
по-своему идеальные условия для
становления и развития капитализма,
для формирования государства, вырастающего
и крепнущего вместе с укоренением в
хозяйственной жизни экономических
принципов. Иначе говоря, государство и
рынок в США набирали силу одновременно,
хотя при этом экономическая функция
государства в наибольшей мере проявилась
лишь в I
пол. XX
века. Из всего многообразия факторов,
определяющих природу и причины богатства
Америки, выделим роль государства и
попытаемся выявить движущие силы
активной позиции государства в переломные
периоды развития американского общества.

Обеспечение
национальной экономической безопасности.

Еще в XIX
веке в США экономические кризисы не
несли угрозы значительных разрушений,
и экономическая роль государства
предопределялась общей логикой
хозяйственного развития страны –
укреплением промышленности, строительством
железных дорог, образованием крупных
корпораций, а не «тушением» вспышек
циклических кризисов. В этот период
государство разными методами стимулировало
развитие национальной экономики,
предоставляло частному бизнесу свободу
инициативы и целевую поддержку. К концу
XIX
века бурный рост промышленных и банковских
«гигантов» вынудил государство начать
разрабатывать и внедрять антитрестовское
законодательство, чтобы поддержать
конкурентный механизм национальной
экономики, обеспечить национальную
экономическую безопасность.

Однако Великая
депрессия заставила американцев
задуматься не только об экономических
проблемах, но и о судьбе нации и всего
государства. Именно громадное социальное
напряжение внутри страны, вызванное
огромной безработицей, создало реальную
угрозу национальной экономической
безопасности. Государство в лице Ф.
Рузвельта взяло на себя всю полноту
ответственности за вывод страны из
кризиса, становление и стабилизацию
экономики и социального климата в
американском обществе. Весь комплекс
мер федеральных властей, получивший
название «новый курс», не вписывался
ни в теоретические постулаты «невидимой
руки» рынка, ни даже в существовавшие
законодательные акты. Реализация «нового
курса» стала переломным этапом в
осмыслении роли американского государства
в экономике. Впервые в истории США при
президенте Ф. Рузвельте был образован
Совет по национальной экономической
безопасности, который фактически
координировал все мероприятия в рамках
«нового курса».

Через 60 лет после
избрания президентом США Ф. Рузвельта
в Белый дом пришел Б. Клинтон, который
тоже образовал Совет по национальной
экономической безопасности. Свою задачу
экономическая «команда» Клинтона видила
в обеспечении повышения конкурентоспособности
американских товаров и услуг на внутреннем
и мировом рынках. И вновь речь идет о
поддержании социальной стабильности
в обществе.

Может показаться
странным, как ведущая мировая держава
обеспокоена своей экономической
безопасностью, проявляя известную
«неуверенность в завтрашнем дне». На
самом деле, на рубеже XXI
века международная экономическая
конкуренция во все большей степени
становится важнейшим внутренним фактором
развития всех стран, в том числе и США.
Именно поэтому в таких условиях
эффективность американского государства
выражается в обеспечении национальной
экономической безопасности.

Если же попытаться
дать определение экономически эффективного
государства, то в самом общем виде можно
сказать, что это государство, которое
отстаивает свои национальные интересы
и обеспечивает свою национальную
экономическую безопасность в условиях
неограниченной международной конкуренции.
Количественное выражение такого
определения равнозначно выявлению
оптимума между открытостью национальной
экономики и поддержкой своих производителей
на внутреннем и внешнем рынках. В этой
связи новый ракурс получает рассмотрение
экономической роли государства в целом.
Так как условия развития мирового
хозяйства и американской экономики в
конце второго тысячелетия существенно
отличаются от подобных условий начала
и даже середины XX
века, то появляется возможность
исследовать экономическую роль
государства не по степени вмешательства
в рыночный механизм, а по степени участия
в обеспечении внутренних и внешних
условий функционирования национальной
экономики. Иными словами, экономически
эффективным государство может быть
только тогда, когда эффективной является
сама экономика. Но и при «плохом»
государстве не может быть «хорошей»
национальной экономики, развивающейся
на основе рыночных принципов.

Опираясь на частную
собственность во всех ее проявлениях,
американская экономика постепенно
расширяла свою базу, которая своей
устойчивости обязана многообразию форм
собственности и организационных видов
предпринимательства. Если в стране
существование и развитие той или иной
формы собственности определяются
экономическими причинами, а не чисто
административными ограничениями, то
снимаются предпосылки для нелегального
бизнеса, и любой предприниматель может
рассчитывать при необходимости на
защиту государства, которому он платит
налоги.

Очевидно, с этой
точки зрения государство может считаться
экономически эффективным только тогда,
когда в стране сохраняется возможность
для эффективного функционирования
любого вида предпринимательства в
рамках существования хозяйственного
законодательства.

Правила игры в
рыночной среде

В рыночной среде
критерием эффективности служит
прибыльность любого бизнеса. Однако по
мере развития американской экономики
и общества все отчетливее стали
проявляться сферы, где прибыль не может
выступать единственным или идеальным
критерием эффективности. В ряде случаев
вообще невозможно говорить об
эффективности, измеряемой прибылью,
скажем, в таких важных для современного
общества сферах, как образование,
фундаментальная наука, защита окружающей
среды и т. д. Здесь «невидимая рука»
рынка оказывается бессильной в том,
чтобы определить значимость подобных
сфер для общества. В XXI
веке роль «нерыночных» сфер будет расти,
но господствующими по- прежнему останутся
«правила игры», которые свойственны
рыночной экономике в целом. При таких
обстоятельствах роль государства
усложняется. С одной стороны, государство
– своеобразный гарант рыночной системы,
с другой, — оно не может не поддерживать
те сферы жизнедеятельности общества,
где рыночная мотивация оказывается
малоэффективной. Отсюда следует, что
государство по характеру своей
экономической деятельности становится
одновременно и составляющим элементом
рыночного устройства, и стабилизирующим
фактором общества в целом.

И здесь необходимо
еще раз остановиться на так называемом
«вмешательстве» государства в рыночную
экономику. Действительно, если государство
стремится подменить или даже в определенной
мере заменить рынок и конкуренцию, то
тут налицо реальное вмешательство. Но
в случае, когда государство выступает
лишь гарантом «правил игры», гарантом
рынка и конкуренции, то в этой части оно
органично вписывается в рыночные
принципы поведения.

Государственное
воздействие – количественные параметры

Если говорить об
экономической и социальной роли
государства, то для ее определения
наиболее существенными являются два
показателя – масштаб государственной
собственности и доля государственных
расходов в ВВП страны. Так как в США
государственная собственность мало
связана с хозяйственной деятельностью,
в экономической литературе приоритет
отдается доле государственных расходов
в ВВП.

Приведем некоторые
сравнительные данные. В конце XIX
века среднемировой уровень государственных
расходов в ВВП составил 8,3%, в то время
как в США – 4%. Но уже в 20х гг. средний
показатель по развитым странам возрос
до 15,4%, а в 60х гг. – до 27,9 и в начале 80х
гг. – до 42,6%. Причем ни в одной из
индустриальных стран эта доля не
опускалась ниже 30%, в том числе и в США,
где в 1993 г. удельный вес совокупных
расходов федеральных властей и властей
штатов в ВВП ровнялся 38,7%. Таким образом,
хотя США и отстают от европейских стран
по доле государственных расходов в ВВП,
они находятся в русле общемировых
тенденций. Иными словами, государство
стало залогом стабильности и устойчивости
всего общественного развития. По
прогнозам, которые содержатся в
исследовании «Будущее государства»,
опубликованном в лондонском журнале
«Экономист», дальнейший рост государственных
расходов не будет столь стремительным,
а средний показатель станет колебаться
вокруг 50% ВВП страны.

Анализ структуры
государственных расходов дает
представление об их целевом предназначении.
Если взять расходы только федерального
правительства США, то в 1996г. их доля в
ВВП составляла 20,8%. При этом больше
половины – 12,8% ВВП – направлено на
субсидирование социального страхования,
образования, здравоохранения и т. п.,
0,9% ВВП – на подержание экономической
инфраструктуры, расходы на оборону
поглотили 3,6%, а обслуживание государственного
долга – 3,2% ВВП.

Мы видим, что
большая часть затрат – это затраты
социального характера, обеспечивающие
стабильность в обществе. В отчете о
мировом развитии Всемирного банка
«Государство в меняющемся мире» (1997 г.)
отмечено, что «именно возросшее влияние
государства переместило аспект с
количественного аспекта государственного
влияния на качественный, другими словами,
внимание переместилось с размера
государства как такового и объема его
вмешательства на его эффективность и
степень удовлетворения нужд населения».

Возлагая на себя
ответственность за регулирование
неподвластной или слабо подвластной
рынку сфер, федеральное правительство
в 90е гг. внедряет сам регулирующий
механизм в рыночные принципы и рыночную
мотивацию, что помогает «правительству
достичь целей общества». Как свидетельствует
американский опыт, чем меньше влияние
субъективного фактора на процесс
принятия решений, тем выше результативность
и объективность работы государственных
институтов.

По – разному можно
относится к американской истории, но
очевидным является факт, что в США
сложилась система государственной
власти, впитавшая в себя демократические
признаки рыночной экономики. В результате
в экономически и политически сильном
государстве заинтересованы и бизнес,
которому нужны ясность и стабильность
«правил игры» внутри и вне страны, и все
слои населения, права которых гарантируется
государством.

Однако было бы
неправильно делать вывод о том, что в
США уже найден оптимум эффективности
государства вообще и его хозяйственной
роли в частности. Динамизм и турбулентность
современного мирового развития постоянно
выдвигает все новые вызовы, на которые
и должно реагировать государство.

В заключении можно
сказать, если экономическая политика
государства создает благоприятные
условия для раскрытия всех факторов
экономического роста, то такое государство
само выступает одним из решающих
элементов национальной экономики. В
этой связи логичен вывод о том, что чем
стабильнее экономический рост, тем
эффективнее выполняет свою экономическую
роль государство.

Французское
индикативное планирование

Не может не
привлекать внимания практика ряда
стран с развитой рыночной экономикой,
где индикативные планы доказали свою
эффективность в качестве одного из
средств макрорегулирования. Среди этих
стран выделим Францию, ибо французская
система оказала стимулирующее влияние
на развитие макрорегулирования в
Великобритании и Германии.

Система индикативного
планирования опирается на высокую долю
госсобственности в народном хозяйстве
(такое положение сохранилось и поныне,
о чем свидетельствуют данные табл.1).

Доля государственного
сектора в экономике стран ЕС в 1990г., в
%.

Страны В
численности занятых В ВВП В
капиталовлож. В среднем по странам

Германия 10,1 11,1 16,8 12,6

Италия 15,0 20,0 26,0 20,3

Великобритания 9,0 12,0 17,0 12,7

Франция 17,6 19,5 34,9 24,0

Испания 6,0 14,0 21,0 13,6

Голландия 6,3 11,0 7,0 8,1

Бельгия 11,0 8,3 14,0 11,1

Люксембург 5,0 3,5 4,0 4,2

Португалия 12,1 21,0 35,0 22,7

Греция 10,0 19,0 40,6 23,2

Дания 8,2 6,0 20,0 11,4

Ирландия 10,5 14,7 20,7 15,3

Уже в конце 40х гг.
нашего века во Франции была разработана
и начала реализовываться уникальная
«демократическая система планирования»,
позволяющая органам госуправления
регулировать хозяйственные пропорции
таким образом, чтобы «государственная
бюрократия не задавила эффективного
функционирования рыночных субъектов».
Планирование, утверждающееся «снизу»,
базировалось на принципах консультирования
и согласования и включало в участие на
равноправных началах представителей
различных «группировок интересов»:
госслужащих, предпринимателей, профсоюзов,
союзов потребителей и др. Согласно
рассматриваемой системе, план рождался
в результате многоступенчатых итераций,
и в консенсусе его реализации были
заинтересованы все участники. Вместе
с тем плановые показатели не являлись
директивными, а выступали, прежде всего,
в качестве экономических индикаторов
– носителей информации об ожидаемой
экономической конъюнктуре.

Тем не менее, роль
государства в управлении экономикой
во Франции до сих пор небезосновательно
считается одной из наиболее существенных
среди промышленно развитых стран мира.
Индикативное планирование остается
элементом государственного управления
и регулирования французской экономики.
Есть сведения об 11 разрабатывавшихся
среднесрочных индикативных планах,
охвативших все национальное хозяйство
Франции (табл.2).

Хронология
разработки индикативных планов во
Франции.

Номер
плана
Период
охвата, годы

1. Понятие эффективности государственного управления

В сфере государственного управления ключевым фактором, отри­цающим или оправдывающим конкретные методы и формы деятельно­сти, традиционно считается эффективность. Поэтому большинство ча­стных проблем реализации государственного управления можно объе­динить в одну, наиболее общую и актуальную как на региональном, центральном (федеральном), так и на межгосударственном уровнях — проблему эффективной организации работы системы административно-государственного управления.

Актуальность этой проблемы возрастает в условиях постиндустриального общества, характерными чертами ко­торого являются:

• — ускорение темпов научно-технического развития;
• — вы­сокие социальные риски, нестабильность социальных связей, высокая социальная мобильность;
• — острая конкуренция как на внешнем, так и на внутреннем рынках;
• — глобализация экономических связей;
• — постоянно растущая потребность в инновациях.

Все это предопределило отказ от традиционного механистического подхода к управлению и стимулировало поиск новых теоретических моделей и практических методик реализации эффективного государственного управления.

Вследствие своей практической и теоретической значимости, про­блемы, связанные с концептуализацией понятия эффективности госу­дарственного управления, разработкой методов повышения эффектив­ности и ее измерения, подробно рассматриваются практически во всех, общественных науках. Более того, эти проблемы стали ключевым пред­метом исследования отдельных научных дисциплин (например, эконо­мики общественного сектора или муниципального менеджмента). Од­нако любая наука рассматривает эти проблемы под специфическим углом зрения.

Само понятие эффективности, благодаря присущей ему многоаспектности, имеет множество трактовок и толкований. Безусловно, выбор одного из них или создание нового будет зависеть от целей кон­кретного анализа, уровня этого анализа и, наконец, избранной методо­логии.

В микроэкономике под эффективностью часто понимают производственную функцию, описывающую зависимость затрат и вы­пуска или же достижение наибольшего объема производства товаров и услуг с применением ресурсов определенной стоимости (Макконелл, Брю, Стиглщ).

В административной теории наряду с эко­номической составляющей понятия эффективности («отношение объе­мов предоставленных услуг к стоимости (объему) ресурсов, необходи­мых для предоставления данного объема услуг» (Эпстейн) часто выделяют также и техническую (или организационную) составляющую, определяемую с позиций целедостижения. Техническая эффективность обозначает степень соответствия государственных служб потребностям, желаниям и ресурсам их клиентов, т.е. отражает соответствие управлен­ческой организации внешним условиям.

Исторически, в процессе смены одной доминирующей научной па­радигмы другой, понятие эффективности изменялось и постепенно при­обретало все более широкий круг толкований. Процесс расширения и усложнения значений этого понятия был особенно заметен в ходе мето­дологических изменений внутри организационной теории и теории го­сударственного управления.

Приверженцы «классической школы» нередко трактовали «эффек­тивность» как достижение формальных целей, заранее установленными методами в конкретные сроки (Тэйлор). Однако такой механисти­ческий подход к концептуализации понятия эффективности предпола­гал, что цели организации четко установлены и измеряемы и для дости­жения этих целей используются стандартные методы. Этот подход ока­зался уместен лишь для анализа эффективности простых организаций, персонал которых подчинен четким правилам и выполняет простые ру­тинные операции. Простая организация с жесткой иерархической струк­турой и, обычно, сильными патерналистскими традициями предъявляла работнику элементарные требования: быть лояльным и выполнять рабо­ту в установленные сроки указанным свыше способом. Это прекрасно понимали приверженцы механистического, ценностно-нейтрального отношения к анализу эффективности организаций, начиная с Фредерика Тэйлора и Макса Вебера, когда стремились избежать в своих исследо­ваниях рассмотрения этических, политических или психологических факторов. В традиционной, или «классической», парадигме админист­ративной политики, базирующейся на принципах, изложенных в рабо­тах Ф.Тэйлора, В.Вильсона и М.Вебера, акцент на эффективность рабо­ты аппарата государственного управления является решающим. Эффек­тивность в данном случае носит объективный, внеличностный характер и основывается на трех методологических установках:

• — отделении адми­нистрирования от политики;
• — признании того, что «в каждом элементе любой работы всегда существует один метод и один способ исполнения, который быстрее и лучше нежели все остальные» (Тэйлор);
• — признание бюрократической организации как наиболее эффек­тивной для внедрения научных принципов управления.

Классик американской административной науки Дуайт Уалдо пря­мо указывал на детерминацию роста всеобщего интереса к феномену эффективности процессом перехода от условий деятельности организа­ций XIX в. к условиям деятельности организаций XX в. «На стыке ве­ков, однако, стало очевидно, что мораль, несмотря на всю желатель­ность, не достаточна. Демократия должна быть состоятельной, способ­ной. Граждане должны быть активны и бдительны. Государствен­ная машина не должна терять время, деньги и энергию. Расточительное использование наших ресурсов следует исправлять. Если наши благие намерения терпят крах из-за неэффективности, тогда, следовательно, неэффективность и есть главный порок» (Уалдо).

В середине ХХ века задача административной теории состояла в том, чтобы определить, «каким об­разом организация должна быть сконструирована, чтобы выполнять работу эффективно» (Саймон). Такой подход определял главными инструментами изменения в организациях (и соответственно инст­рументами повышения эффективности их работы) административное распоряжение, приказ, способный рационализировать действия персо­нала (например, установить «эффективную» структуру или упразднить «неэффективную»). Сужая базу для непредсказуемых, случайных дей­ствий индивидов, директивный способ управления, по мнению привер­женцев технократического, или механистического, подхода, позволял наилучшим образом производить «количественную рационализацию», облегчая тем самым процесс измерения эффективности, который осу­ществлялся с помощью простых показателей в системе затрат/выпуска. Однако именно в позитивистском стремлении к анализу количественных показателей и манипуляции цифрами социальное качество организационных изменений почти все­гда остается за бортом исследований.

Таким образом, при механистическом подходе к теории и практике организации эффективной работы персонала фактически не затрагива­лись психологический, социальный и политический аспекты эффектив­ности (последний намеренно опускался, поскольку в основе традицион­ных административных моделей лежал принцип четкого разделения компетенции политиков и администраторов). Все внимание исследова­телей и управленцев-практиков было обращено на техническую сторону управленческого процесса внутри организации, роль факторов внешней среды при этом опускалась.

Постепенно противоречия идеальных бю­рократических моделей и реальной управленческой практики, а значит, противоречия между предписываемыми и реальными результатами дея­тельности государственного управления стали столь очевидными, что потребовалась корректировка управленческой парадигмы, включение в нее более широкого круга аспектов управленческой деятельности.
Потребность человеческих отношений отвергла механистическое по­нимание эффективности, определяемой через формальное достижение целей, как слишком упрощенное и не соответствующее практике. Эф­фективность стала трактоваться как сложное, комплексное явление, оп­ределяемое по ряду критериев:

• — степени удовлетворения персонала ор­ганизации своей работой и ее результатами;
• — уровню текучести кадров в организации;
• — мотивации персонала и др.

В этом случае к условиям эффективности кроме лояльности, подчинения и четкого знания процеду­ры выполнения операций относится также и осознанное удовлетворение работой и условиями труда, межличностными отношениями, сложив­шимися в коллективе.

Иными словами, в исследование феномена эф­фективности были включены социально-психологические факторы и неформальные связи внутри организации. Однако здесь скрывалась опасность другого рода. Чрезмерная актуализация психологических факторов, построение концепции эффективности на основании иерархии потребностей ограничивали ее применимость сферой межиндиви­дуальных отношений внутри организации и вследствие этого чрезмерно упрощали оценку реальных управленческих процессов.

Пренебрежение формальными аспектами деятельности организаций, проблемами ие­рархии власти (своеобразная реакция отторжения на предшествующий технократический, или механистический, подход к управлению) приве­ло к неадекватности данного подхода относительно анализа деятельно­сти сложноорганизованных систем. И здесь приходится полностью со­гласиться с М. Крозье, который выступил за конструктивный синтез этих двух научных подходов, неправомерность актуализации лишь од­ной из сторон деятельности организаций: либо формальной, либо не­формальной.

Представители кибернетического, а затем и синергетического под­ходов к анализу эффективности сделали это понятие более сложным, постаравшись при том избежать как индивидуалистического, так и структурного детерминизма. Исходным пунктом их методологий стала открытость и сложность организаций, их активное взаимодействие со средой, система обратной связи. Иными словами, отвергалась простота, закрытость, линейность организаций, присущая механистическим моде­лям, а также индивидуализм, атомистичность и чрезмерный психоло­гизм, характерные для теоретических разработок представителей школы человеческих отношений.

Если рассмотреть изменения в подходах к анализу условий эффек­тивного управления через призму развития моделей организационных систем, то можно выделить три типа таких системных моделей, каждый из которых базируется на организационных принципах, выработанных, соответственно: «классической школой», кибернетическим подходом и синергетическим подходом.

1. Механический тип организационной системы характеризуется крайне слабой структурной реакцией на изменения среды. Соответст­венно для организационных систем такого рода характерен небольшой инновационный потенциал и незначительные возможности его реализа­ции. Конфликт между бюрократией и изменениями (инновациями) здесь весьма ощутим;
2. Адаптивный тип организационной системы характеризуется при­способлением к изменениям внешней среды. Организационные системы такого типа реагируют post factum, стараясь приспособить свою органи­зационную структуру к новым условиям. Тип обратной связи в данном случае отрицательный;
3. Креативный тип организационной системы характеризуется ак­тивной ролью в преобразовании среды и гибкой организационной структурой. Организации такого типа ориентированы на внутриорганизационное развитие и развитие внешней среды. Они способны оперативно менять как цели деятельности, так и структуру. Тип обратной связи в данном случае положительный.

Кибернетика и, позднее, синергетический подход определили так­же и новые условия эффективности:

—      необходимость отказа от искусственного навязывания направ­лений развития сложноорганизованных систем;

—      актуализация «чувствительности» к начальным условиям, за­ключающаяся в выделении особенного в условиях генезиса организации и процессе ее развития (наибольшее внимание уделяется «личной» истории организации);

—      определение эффективности управленческой деятельности не через анализ количества затраченных ресурсов, а посредством исследо­вания качественного распределения управленческого воздействия (кон­фигурации административного воздействия);

—      признание множественности потенциальных сценариев разви­тия сложноорганизованных систем (принципиально важно для эффек­тивного управления учитывать максимальное количество такого рода сценариев или моделей);

—      ускоренный качественный рост системы определяется включе­нием механизмов положительной обратной связи, приводящим к «ре­жимам с обострением».

Таким образом, новый системный показатель эффективности стал еще более сложным, поскольку он включает в себя как исторические, экономические, психологические (мотивационные), так и структурно-коммуникативные составляющие.

1. Социальная эффективность государственного управления

Проблема концептуализации понятия эффективности государственного управления, выбора принци­пов ее анализа и оценочных критериев оказалась гораздо более слож­ной, нежели проблема анализа эффективности в сфере частного произ­водства и рыночного обмена. Это объясняется прежде всего отсутстви­ем универсального и объективного оценочного механизма работы сис­темы государственного управления. В частном секторе таковым явля­ются цены, устанавливаемые в ходе свободного рыночного обмена, а основным критерием эффективности работы фирмы является соответст­венно ее прибыль.

В системе государственного управления, как правило, применяется единственный способ оценки эффективности — самостоятельная разра­ботка стандартов измерения эффективности. Иными словами, деятель­ность государства оценивается исходя из выработанной им же оценоч­ной шкалы и методов измерения. При этом открываются широкие воз­можности для извращения или подмены общественных целей и интере­сов целями и интересами самой бюрократической системы.

В конце 1980-х годов в странах Запада предпринимались неоднократные попытки внедрения рыночных механизмов оценки и измерения эффективности в сферу государственного и муниципального управления. Однако внедре­ние построенных на основе «неоклассической исследовательской про­граммы»^[1] организационных моделей и методов оценки эффективности их работы привело к провалам в социальной сфере, что в конечном сче­те негативно отразилось на функционировании экономики и политиче­ской системы большинства западных государств. Экспансия государст­ва с ее директивным способом распределения ресурсов и благ подменялась экспансией рынка с доминированием «права сильнейшего» и оче­видными прорехами в социальной политике. Отсюда наиболее актуаль­ной проблемой в сфере оценки эффективности государственного управ­ления становится проблема гармоничного совмещения рыночного и общественного подходов к оценке эффективности. Это доказывает рас­тущий интерес западных и отечественных социологов, политологов, экономистов, правоведов к данной проблематике.

В последние годы в западной и отечественной литературе проявля­ется тенденция говорить о «социальной экономии» и «социальной эф­фективности», противопоставляя эти выражения ранним и более узким значениям эффективности и производительности. Очевидно, это связано с ограниченностью применения рыночных методов оценки в сфере го­сударственного управления, сменой управленческой парадигмы, актуа­лизацией анализа социальных взаимодействий в ходе управленческого процесса, а также требованием оценки социальных эффектов управлен­ческих решений.

В западной и, в особенности, в англоязычной литера­туре по вопросам административно-государственного управления поня­тие «социальная эффективность» в большинстве случаев используется как своеобразная альтернатива экономической эффективности и произ­водительности. К примеру, Маршал Димок в своей работе «Критерии и цели административной политики» явно стремится отойти от механического значения эффективности. Любые жесткие или механистические интерпретации термина, считает он, не уместны: хорошая администра­ция не является «холодно механической» — она сильно гуманизированная, «живая и яркая». Более того, Димок утверждает, что «нет никакой действительной эффективности, которая не была бы также и социальной». Эффективность, и это вполне очевидно, является ключевым объ­ектом административной политики, но она должна быть социально, гуманистично интерпретирована. Эффективность — это вопрос качества, и потому количественные и механистические методы измерения не ис­черпывают всей полноты проблемы.

Французский исследователь Анисе ле Пор, критикуя бюрократию и традиционный подход к анализу государственного управления, также пишет: «Опыт показывает, что недостаточно изменить способ произ­водства, социальную систему или систему правления, чтобы исчез риск возрождения бюрократии; опасения в отношении ее нового появления требуют добросовестного определения причин, ее порождающих, а также сильной политической воли, чтобы избавиться от прежней логики развития и определить условия создания большей социальной эффек­тивности».

Авторы, цитаты из работ которых приведены выше, интерпретиру­ют социальную эффективность как альтернативу чисто экономической (или, скорее, механистической) трактовке эффективности государствен­ного управления. Уже сам термин «социальная эффективность», по их мнению, призван подчеркнуть социальную сущность процесса управле­ния, гуманизировать образ управленческой организации. Однако такой подход не предоставляет нам сущностных характеристик феномена со­циальной эффективности и, пожалуй, лишь затрудняет понимание того, какой конкретный смысл вкладывается в понятие «социальная эффек­тивность».

Другой подход к интерпретации социальной эффективности, также довольно часто встречающийся в литературе, связывает этот феномен с эффективной социальной политикой государства, созданием и распре­делением общественных благ. Такая трактовка обычно вписана в анализ становления и развития так называемого социального государства, или государства всеобщего благоденствия. Критический под­ход к рыночному механизму распределения, вызванный прежде всего необходимостью устранять изъяны рынка за счет политического меха­низма его коррекции, актуализировал значение социальной эффектив­ности как более справедливого распределения благ. Однако такой под­ход также представляется не вполне правомерным, поскольку импли­цитно содержит в себе противоречие между максимизацией обществен­ного блага (в форме, скажем, социальной поддержки, бесплатного обра­зования, медицинского обслуживания) и экономической (рыночной) эффективностью, требующей достижения оптимального раз­мещения ресурсов. Таким образом, проявляется определенное напряже­ние между социальной составляющей термина (в данной конкретной интерпретации) и эффективностью.

Можно привести и еще один, более узкий, подход к интерпретации термина «социальная эффективность». Он заключается в следующем противопоставлении: эффективность «бюро» versus социальная эффек­тивность и базируется на методологии теории рационального выбора и неоклассических предпосылках. Вкратце изложим его суть. Государст­венная бюрократия как рациональный максимизатор собственной выго­ды стремится к увеличению собственного бюджета и масштабов кон­кретной управленческой организации. Эти цели на определенном этапе экспансии бюрократии становятся для общества крайне неэффективны, поскольку, как писал почти двести лет тому назад О. Конт, чиновник «существует только за счет производства трудящихся классов; и что все, что он потребляет, отобрано у производителей». Социальная эффективность в данном случае определяется как раз­ница между произведенным данной организацией общественным про­дуктом и затратами общества на ее содержание. Безусловно, такая трак­товка термина связана с предыдущей, однако она должна быть рассмот­рена как вполне самостоятельная, поскольку предусматривает более частный уровень анализа. Ж.-Э. Лейн писал по этому поводу: «Говоря об эффективности, мы должны отделить вопрос, какой из этих двух ме­ханизмов является наиболее эффективным, от вопроса, в какой мере бюро или политические программы должны наиболее эффективно организовывать свою деятельность».

Социальная эффективность — это функция минимизации трансакционных издержек. Она непосредственно связана с эффективной работой механизма координации социальных взаимодействий. Поэтому подход к концептуализации понятия «социальная эффективность» стро­ится на следующих основных предпосылках:

—     социальная эффективность администрации заключается в уменьшении на макроуровне политической неопределенности, форму­лировке четких «правил игры» и контроле за их исполнением;

—     социальная эффективность тем выше, чем больше вложения общества в наращивание потенциала государства, определяемого как «способность эффективно проводить и пропагандировать коллективные мероприятия» (Государство в меняющемся мире. Отчет всемирного банка, 1997); при этом важно подчеркнуть, что речь идет не о количе­ственном экстенсивном увеличении мощи государства (бюрократиче­ского аппарата, армии, полиции и т.д.), а о поиске качественно иных способов организации административно-государственного управления;

—     ключевым способом повышения потенциала государства и со­ответственно социальной эффективности как результата использования этого потенциала, является создание эффективной системы норм и пра­вил, проясняющих социальные взаимодействия и ограничивающих риски различного рода. (В этом случае нас интересует влияние на эффек­тивность государственной политики и экономики неэкономических факторов, определяемое через величину трансакционных издержек. Со­ответственно, чем выше социальная эффективность, тем меньше затра­ты общества на трансакционные издержки (издержки обмена). Для со­временных постиндустриальных обществ вопрос возрастания трансак­ционных издержек стоит достаточно остро, так как их рост определяет­ся ростом сложности контрактных отношений, углублением разделения труда, увеличением количества инноваций. Не менее (а пожалуй, даже более) актуален он для так называемых переходных обществ, в особен­ности России и стран бывшего СССР. Здесь рост трансакционных из­держек определяется, скорее, иными причинами: потерей ориентиров социального взаимодействия, исключительно низким уровнем доверия к правительству, политикам, деловым партнерам, неразвитая информаци­онная система и т.д.)

Данное определение имеет по крайней мере три преимущества.

Во-первых, оно позволяет оценивать социальную эффективность вне зави­симости от уровня анализа: на уровне сообществ государств, отдельных национальных государств, организаций, их подразделений и т.д.

Во-вторых, оно в значительной степени позволяет избежать идеологиче­ской окраски, оставаясь нейтральным по отношению к различным фор­мам координации взаимодействий рынку, иерархии и прочим.

В-третьих, оно одинаково применимо к оценке управления как в част­ном, так и в общественном секторах.

Изменение акцентов в административно-государственном управле­нии с процесса и правил на качественное удовлетворение потребностей клиентов повлекло за собой введение новых индикаторов эффективно­сти административно-государственного управления:

—          уровня удовлетво­рения граждан предоставляемыми услугами;

—          уровня доверия к цен­тральному правительству и местной администрации;

—          степени вовлече­ния в процесс принятия решений и т.д.

Это, в свою очередь, потребова­ло изменений управленческой культуры и формирования нового стиля работы.

Таким образом, исследование эффективности государственного управления как в России, так и за ру­бежом складывается в конце XX в. как самостоятельное научное на­правление, в котором при различии подходов имеется ряд общих положений и исследовательских тенденций:

признание инноваций в сфере административно-государственного управления как ключевого фактора повышения ее эффективности;

необходимость перемещения внимания исследователей с технико-экономических сфер реформирования на со­циально-политические;

признание за последними более высокого по­тенциала развития;

необходимость концептуализации понятия «соци­альная эффективность» и поиск методов ее измерения и, наконец, поиск моделей социально-эффективного государственного управления.

3. Виды эффективности государственного управления

Государственное управление является сложной по своему элементному составу и связям и многогранной по выполняемым функциям системой. Объем и характер охватываемых им общественных процессов и явлений отражает специфику государственного управления, а системность и организованная целостность являются его неотъемлемой чертой. В совокупности системность и организованная целостность обеспечивают необходимую согласованность, координацию, субординацию, целеустремленность, рациональность и эффективность государственного управления.

Потребность в эффективном воздействии государства на динамично развивающиеся современные сверхсложные процессы и явления обусловливает значимость и интерес со стороны общества и его структур к результативности и эффективности государственного управления. Все более актуальными применительно к государственному управлению становятся такие характеристики, как «производительность», «результативность», «качество», «эффективность». Все чаще поднимается вопрос о способности государства, как определяющего субъекта управления, обеспечить в условиях жестко ограниченных ресурсов удовлетворение самых насущных потребностей отдельных граждан и общества в целом. При этом долгосрочный характер и стабильность позитивных перемен в государстве определяется реальным повышением производительности и эффективности государственного управления.

Государственное управление, направленное на решение какой-либо проблемы, должно быть результативным и эффективным. Однако оно не всегда дает желаемый результат, к которому стремился управляющий субъект, нередко приводит к нежелательным последствиям, что делает всегда актуальным вопрос результативности и эффективности государственного управления.

Между результативностью и эффективностью нельзя ставить знак равенства. Если о результативности государственного управления можно судить по достижению поставленных целей, как главного результата управленческих действий, то эффективность требует ответа на вопрос: «Ценой каких затрат получен данный результат?». Однако при оценке государственного управления их часто рассматривают как равнозначные понятия.

При оценке результативности государственного управления, главным критерием оценки которого является достижение поставленных целей, важным моментом является характер поставленных целей. Здесь всегда должен присутствовать вопрос: «Достижима ли поставленная цель и каковы сроки ее достижения?».

Вместе с этим, сколь сложной является система государственного управления, столь же и не менее сложным является определение эффективности государственного управления, выделение критериев, показателей, а также методологических подходов и методов оценки эффективности.

Понятие «эффективность» происходит от латинского слова «effictions», что означает действительный, созидательный. По мере развития науки его содержание все более обогащалось и применительно к современному этапу развития эффективность рассматривается как результативность, чаще всего представленная как соотношение полученного результата и затрат, связанных с его получением.

Необходимо заранее просчитывать эффективность управления, исходя из возможности достижения наилучших результатов по возможности в кратчайшие сроки при наименьших затратах всех видов ресурсов. Важно подчеркнуть, что речь идет не только об используемых ресурсах (материальных, трудовых, финансовых, информационных и др.), но и о сроках реализации управленческой задачи. Запаздывание сроков ее реализации ведет, подчас, вообще к нецелесообразности ее решения.

Применительно к системе государственного управления эффективность (в широком смысле) следует рассматривать как комплексную характеристику потенциальных и реальных результатов функционирования системы с учетом степени соответствия полученных результатов целям и задачам ее развития. При этом соответствие полученных результатов целям и задачам развития страны должно просматриваться не только в краткосрочной, но и в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Кроме того, эффективность государственного управления должна отражать как прямые результаты управления, так побочные объективно возникающие результаты. И если прямые результаты отражают полноту, целесообразность и последствия воплощенных в жизнедеятельность общества поставленных целей и задач государственного управления, то побочные результаты позволяют увидеть их обоснованность и обусловленность, степень их влияния на другие общественные явления. И здесь очень важно отделить получаемые результаты и последствия, как следствие государственного управления, от тех, которые могут возникать в результате действия объективных и, возможно, стихийных механизмов.

Эффективность государственного управления не может отражать результаты только в каком-либо одном направлении или аспекте (политическом, экономическом, социальном и др.). Она должна раскрывать все его многоэлементное содержание, все многообразие протекающих процессов и явлений. Она должна отражать результаты взаимообусловленных процессов развития человека и общества, их взаимодействие с природой. Это свидетельствует о необходимости комплексного подхода к оценке эффективности государственного управления.

Однако одного понимания того, что должна отражать эффективность государственного управления, недостаточно для решения этого вопроса на практике. И, несмотря на то, что проблема эффективности государственного управления насчитывает многие десятилетия, она остается нерешенной и до сегодняшнего дня. Применительно к каждому объекту государственного управления уточняется понятие эффективности, осуществляется выбор критериев и показателей эффективности и лишь на их основе дается комплексная оценка результатов государственного управления. Чаще всего эффективность государственного управления рассматривается в отношении социального и экономического развития государства.

Исходя из многообразия стоящих перед государством задач, связанных с управлением внутри страны, а также в зависимости от объекта и уровня управления, выделяются различные виды эффективности государственного управления:

—        экономическую, отражающую эффективность проводимой государством экономической политики, эффективность протекающих процессов и явлений (экономического роста, использование ресурсов, приватизации, инвестиций, государственного сектора экономики и т.д.);

—        социальную, позволяющую определить эффективность социальной политики государства, решения социальных проблем жизнедеятельности общества, его различных групп и классов. Главный критерий социальной эффективности государственного управления – повышение качества и уровня жизни человека.

—        экологическую, связанную с использованием окружающей среды, реализацией природоохранных мер;

—        внешнеэкономическую, отражающую взаимовыгодное экономическое сотрудничество с государствами на международной арене, в международном разделении труда, в области кредитно-денежных отношений, при обмене новейшими технологиями и т.д.

Выделяется также эффективность отраслевого, регионального и местного управления и самоуправления.

Можно выделить и другие виды эффективности, но все они, по сути, связаны с функциями государства, т.е. с основными направлениями его деятельности, выражающие сущность и назначение государственного управления. Степень реализации этих функций и определяет эффективность государственного управления объектами и процессами.

В современном обществе с демократическим политическим устройством и рыночной экономикой государство выполняет, разумеется, множество функций и обязанностей, которые весьма сложно оценить с формализованных позиций эффективности. Понятно, что, например, функция обеспечения духовного и физического здоровья населения, развития образования, защиты семьи, материнства и детства, воспитания подрастающего поколения, стимулирования развития науки и национальной культуры с трудом подводятся под показатели экономической и даже социальной эффективности. Но это ни в коей мере не должно служить оправданием бездеятельности или самоустранения государства от ответственности за их качественное выполнение.

В последнее время эффективность государственного управления часто рассматривается с позиции двух измеримых составляющих: технической эффективности и экономической эффективности.

Техническая эффективность государственного управления определяется степенью достижения целей деятельности с учетом общественных интересов. Техническая эффективность отражает соответствие государственного управления требованиям внешней среды с учетом влияния, которое оно оказывает на состояние общества. Она связана и количественными, и качественными показателями, важными характеристиками которых являются их оперативность и регулярность.

Экономическая эффективность государственного управления определяется как отношение стоимости объемов предоставленных услуг к стоимости объемов привлеченных для этого ресурсов.

Экономическая эффективность отражает внутреннее положение дел в системе государственного управления, ее собственную деятельность. Техническая эффективность отражает соответствие государственного управления требованиям внешней среды с учетом влияния, которое оно оказывает на состояние общества. Она связана и количественными, и качественными показателями, важными характеристиками которых являются их оперативность и регулярность.

Как экономическая категория экономическая эффективность отражает отношения по поводу достижения желаемого результата и произведенными при этом затратами. Именно эффективность в наибольшей степени характеризует уровень экономического развития страны, прямо или косвенно отражая качество, состояние и уровень использования всех видов ресурсов, вовлеченных в процесс производства.

Главное требование к государственному управлению экономикой – повышение эффективности производства, которое выступает важнейшей качественной характеристикой производства, отражающая уровень развития производственных сил и степень обеспечения потребностей общества.

Экономическая эффективность может рассчитываться на различных уровнях: на уровне национальной экономики, отдельных регионов, отраслей, предприятий, организаций, фирм, домохозяйств, а также на уровне отдельных предпринимательских проектов.

При оценке экономической эффективности на уровне национальной экономики следует исходить из двух важнейших составляющих: экономической эффективности и социальной приемлемости. Это говорит о том, что выбор эффективной стратегии устойчивого экономического развития должен основываться на реальной ресурсной базе и приносить экономическую выгоду всему обществу. В конечном счете, оценка эффективности функционирования экономики должна быть связана с динамикой благосостояния народа, основанной на последовательном подъеме производительных сил.

При этом производительные силы следует рассматривать в широком их понимании – не только как рабочую силу, средства труда и предметы труда, а как весь производительный потенциал страны, включая научно-творческий потенциал, технологические инновации, предпринимательский ресурс, организационно-структурные факторы и т.д.

Определение любого вида эффективности государственного управления опирается на критерии и показатели, которые отражают состояние объекта управления, полученного в результате управленческого воздействия со стороны государства.

4. Критерии и показатели эффективности государственного управления

Для достоверного и обоснованного суждения об эффективности государственного управления используется критерии и показатели, отражающие результат управления и полученный эффект. Исходя из того, что эффективность государственного управления представляет собой многомерную совокупность, включающую множество отдельных и, в то же время, тесно взаимосвязанных и взаимозависящих друг от друга процессов и явлений, при определении эффективности государственного управления используется многокритериальный подход.

Критерии, выступающие в качестве основного мерила, и показатели, описывающие объекты, которые позволяют оценивать уровень и качество управления, дифференцируются по сферам общественной жизнедеятельности. Они бывают количественные и качественные.

Для характеристики процессов, происходящих в экономике динамично развивающихся стран, главным критерием выступает наращивание общественного производства на базе новейших научно-технических достижений, ведущее к росту производительности труда, повышению качества, разнообразия и технологичности выпускаемой продукции. В социальной сфере очевидно стремление к осуществлению принципа социальной справедливости, с учетом, разумеется, закономерностей и форм современных общественных отношений, которые в каждой стране своеобразны. В духовной сфере зреет понимание того, что каждый человек должен развиваться физически, нравственно и эстетически и состояться как личность в свободном, демократическом обществе.

При общей оценке эффективности функционирования экономики применяется следующая система показателей: ВВП, ВНП и НД – их общий объем и расчеты на душу населения, структура национальной экономики, производство основных видов продукции на душу населения, уровень и качество жизни населения, показатели экономической эффективности. Однако эта система по мере развития национальной экономики может измениться.

Важнейшими группами показателей являются следующие группы:

1)       Общий объем и расчеты на душу населения ВВП, ВНП и НД. При их сопоставлении необходимо соблюдать следующие условия: во-первых, сопоставляемые показатели должны быть приведены к одному году или к одному и тому же периоду; во-вторых, их необходимо привести к единой валюте с учетом покупательской способности национальных валют, т.е. по паритетам их покупательской способности (ППС) и с учетом товарной структуры ВВП, т.е. с учетом потребительских расходов семей, капиталовложений (рыночных, платных товаров и услуг), социальных услуг государства и прочих текущих государственных расходов (военных и гражданских, т.е. нерыночных товаров и услуг). Если при сопоставлении эти условия не соблюдаются, то не отражается реальная картина развития страны.

2)       Отраслевая структура национальной экономики. Ее анализ проводится по ВВП, подсчитанному по отраслям. При сопоставлении уровня развития по отраслевой структуре изучаются соотношения между материальным и нематериальным производством, отраслями и крупными хозяйственными комплексами. Здесь важное значение имеет удельный вес машиностроения, химической промышленности, т.е. отраслей, обеспечивающих научно-технический прогресс, а также удельный вес топливно-энергетического, агропромышленного, строительного, оборонного и других комплексов.

3)       Производство основных видов продукции на душу населения. Эти показатели позволяют судить о возможностях страны удовлетворять потребность в основных видах продукции, наиболее значимых для развития национальной экономики (например, производство электроэнергии, выплавка стали и производство проката, металлорежущих станков, автомобилей, минеральных удобрений и др.), а также об удовлетворении потребностей населения в продуктах питания, товарах длительного пользования (стиральных машинах, телевизорах, холодильников и т.д.).

4)       Уровень жизни населения. Оценивается по таким показателям, как ВВП на душу населения, структура использования ВВП, особенно структура расходов на конечное потребление (личных потребительских расходов). Для анализа уровня жизни используются показатели:

—          потребительская корзина,

—          прожиточный минимум,

—          средняя продолжительность жизни,

—          уровень образования населения,

—          потребление на душу населения основных продуктов питания в калориях и протеиновом содержании,

—          уровень квалификации трудовых ресурсов,

—          численность учащихся и студентов на 10 тысяч населения,

—          доля расходов на образование в ВВП;

—          показатели, характеризующие развитие сферы услуг (число врачей на 10 тысяч населения, число больничных коек на 1 тысячу населения, обеспеченность жильем и т.д.).

В последние годы для определения качества жизни применяется индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), используемый как альтернатива ВВП для изменения социально-экономического развития страны. Он позволяет оценить характер и приоритеты в развитии страны, дать наглядное сравнение ее достижений. ИРЧП представляет собой интегральный показатель человеческого развития, состоящий из трех компонентов: долголетия, образованности и уровня жизни. Долголетие измеряется продолжительностью жизни, образованность – комбинацией грамотности взрослых и среднего количества лет обучения, уровень жизни – реальным ВВП на душу населения с поправкой на местную стоимость жизни (ППС). Величина ИРЧП колеблется от 0 до 1, где 0 – min, а 1 – max . Если ИРЧП равен 0,5 и меньше – он оценивается как низкий; от 0,5 до 0,8 – средний и от 0,8 до 1 – высокий.

Показатели экономической эффективности в наибольшей степени характеризуют уровень экономического развития страны, прямо или косвенно отражая качество, состояние и уровень использования основного и оборотного капитала, трудовых ресурсов. К ним относятся: производительность труда, капиталоемкость единицы ВВП и конкретного вида продукции, фондоотдача единицы основных фондов, материалоемкость единицы ВВП или единицы продукции и т.д.

Наибольшую значимость при оценке эффективности общественного производства имеют следующие показатели:

—        производительность труда (по народному хозяйству в целом, по отдельным отраслям, по видам производства);

—        фондоотдача;

—        материалоемкость ВВП, производимых товаров и услуг.

Производительность общественного труда является важнейшим показателем эффективности общественного производства и отражает как эффективность живого труда, так и экономию общественного труда, овеществленного в средствах производства. Она исчисляется как отношение производственного валового внутреннего продукта к численности работников, занятых в отраслях народного хозяйства.

Фондоотдача характеризует эффективность использования основных производственных фондов в народном хозяйстве в целом и в его отдельных отраслях, на предприятиях.

Материалоемкость, рассчитанная на народнохозяйственном уровне, характеризует уровень материальных затрат (сырья, материалов, топлива, энергии) соответственно на единицу ВВП, а на уровне отдельных отраслей или предприятий – эффективность использования предметов труда.

Для оценки уровня использования топливно-энергетических ресурсов и затрат металла используются показатели энергоемкости и металлоемкости ВВП.

Энергоемкость представляет собой показатель, характеризующий уровень потребления топливно-энергетических ресурсов внутри страны на единицу ВВП соответственно.

Металлоемкость – это показатель, характеризующий уровень затрат металла на единицу ВВП соответственно.

Важное значение для государственного управления приобретают критерии общей социальной эффективности, вытекающие из политической сферы. Но это, скорее всего не критерии, отражающие результаты управления, а критерии, показывающие, каким образом, какими формами, методами, применяемыми в управлении, обеспечиваются должные показатели развития экономической, социальной и духовной сфер общества. Эти критерии, в том числе политические, тоже весьма важны для результатов управления. Нет политики ради политики, есть политика ради общества.

Так как состояние развития общества не всегда можно отразить через сложившуюся систему критериев и показателей, необходимо формировать критерии, способные отразить полученные результаты. При этом критерии эффективности должны не только отражать степень достижения поставленных результатов, но и реагировать на возникновение новых проблем в управлении, а также на отрицательные последствия государственного управления.

5. Оценка эффективности государственного управления

Оценка эффективности государственного управления является объективно необходимой. Она обусловлена целым рядом обстоятельств:

—        невозобновляемостью потерь, понесенных обществом вследствие необдуманного управления;

—        порождением новых проблем, способных на длительное время влиять на снижение уровня управления;

—        снижение доверия к управлению, его общественному престижу.

Результаты государственного управления оцениваются всем обществом, его отдельными группами и каждым человеком в отдельности, ибо они наглядно просматриваются через изменение уровня и качества жизни населения, через развитие социальной и духовной сферы, через результаты, полученные в сфере экономики, национальной безопасности, международного сотрудничества и т.д.

Однако эта оценка не заменяет необходимости в специальной, официальной оценки эффективности государственного управления. Причем оценка эффективности управления должна осуществляться еще на стадии подготовки управленческого решения, что в определенной мере может гарантировать его достаточный уровень.

Оценка управления должна осуществляться относительно характера, уровня, эффективности организации и функционирования системы государственного управления и его результатов. Оценки должны быть строго определенными по времени, формам, процедурам, последствиям. Они призваны превратиться в естественную и необходимую часть управления, быть систематическими и авторитетными.

В системе государственного управления оценка должна осуществляться, как минимум, относительно:

—        целей, практически осуществляемых в государственном управлении, в увязке с целями, которые объективно детерминированы общественными запросами;

—        целей, реализованных в управленческих процессах и результатах, полученных при осуществлении государственного управления (решений и действий);

—        объективных результатов управления и их соответствия общественным потребностям и интересам;

—        общественных издержек, ушедших на государственное управление в сравнении с объективными результатами, полученными вследствие управления;

—        возможностей, заложенных в управленческом потенциале, и степенью их реального использования.

На практике оценка эффективности государственного управления осуществляется по следующим направлениям:

—        оценка процесса выполнения;

—        оценка результатов;

—        оценка последствий;

—        оценка экономической эффективности.

При оценке эффективности используются различные методы: метод сравнений, экспертные методы, моделирования и др.

Выбор типа оценки и методов оценивания зависит от целей управления, интересов организации или заинтересованной группы лиц, социально-политических условий, наличия необходимых ресурсов и многого другого.

Всю совокупность исследований, направленных на оценку эффективности государственного управления, можно представить через две группы:

—        научные исследования;

—        традиционные формы оценки.

Научные исследования осуществляются с использованием различных научных методологий и методик изучения социальных, экономических, политических процессов. Их применение приносит хорошие теоретические и практические результаты, но требует много времени и больших финансовых затрат.

При проведении научных исследований применяются:

—          социологические опросы (анкетирование и интервьюирование);

—          наблюдения (открытые и скрытые);

—          экспертные оценки;

—          моделирование;

—          формирование контрольных групп;

—          проведение экспериментов и др.

Ввиду многомерности объектов государственного управления при оценке эффективности управленческих решений, широко применяются методы многомерного статистического анализа, позволяющие не только группировать объекты наблюдения в классы, рассматривать их в динамике, но и формировать качественные агрегированные показатели как для описания самих объектов, так и для мониторинга прогресса как результата управленческого воздействия. При этом особое внимание уделяют анализу влияния последствий управленческих решений (например, откликов на реформы), имея в виду не только непосредственные результаты принятого и реализованного решения, но весь комплекс последствий управления (последствий изменения), их влияние на все сферы общественной жизни.

Наиболее распространенный метод, который используется при оценке эффективности управления, является метод сравнений. При этом используются различные виды сравнений: сравнение с плановыми заданиями, с прошлыми, с лучшими или средними за определенный период. Например, при оценке эффективности управления в отношении социально-экономического развития страны в разрезе годового или пятилетнего периода применяется сравнение фактических показателей с показателями, заложенными в годовом прогнозе или пятилетней программе социально-экономического развития.

Традиционные формы оценки эффективности государственного управленческого решения представлены политическими или административным контролем и являются результатами парламентских слушаний, отчетов руководителей и контрольных комиссий, государственной аудиторской проверки и т.п.

Следует отметить, что оценку эффективности государственного управления делают разные общественные институты: гражданин, семья, трудовые коллективы, общественные объединения, государственные структуры. Из всех способов оценки следует выделить следующие:

—        отчеты органов государственной власти, управленческих структур, а также должностных лиц о результатах их деятельности;

—        общественное мнение также является разновидностью оценки эффективности государственного управления, которое представляет собой совокупность суждений, взглядов, позиций, точек зрения множества людей. Оно как бы соотносит результаты управления с потребностями, интересами и ожиданиями людей. И хотя общественное мнение по своей природе субъективно, из-за своей массовости оно обладает свойством объективно «видеть» эффективность государственного управления;

—        оценку эффективности государственного управления отражают средствами массовой информации, которые по своей сути призваны объективно оценивать происходящие в жизнедеятельности общества события и, следовательно, результаты управления;

—        обращения граждан, содержание которых формирует представления о жизни людей, их потребностях, конкретных интересах, нарушениях их прав т.п., что в определенной мере также позволяют судить об эффективности государственного управления, обнаружить недостатки, упущения, слабые места в системе государственного управления.

[1] Неоклассическая исследовательская программа (неоклассическая теория) — широко распространенный в экономике и политической экономии термин, обозначающий научное направление, базирующееся на следующих методологических предпосылках: индивиды рациональны и обладают всей полнотой информации в момент совершения выбора, рынок совершенно конкурентен. Таким образом, неоклассическая теория ориентируется прежде всего на изучение того, каким образом индивиды максимизируют свою полезность, а организации — прибыль.