Геополитическое руководство россии

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Вот уже половину тысячелетия российская внешняя политика отличается завышенными амбициями, превосходящими возможности страны. С правления Ивана Грозного в XVI веке Россия на протяжении нескольких сотен лет расширяла свою территорию со средней скоростью 130 кв. км в день, в результате чего занимает сегодня седьмую часть земной суши. К 1900 г. она была четвертой или пятой промышленной державой мира и крупнейшим производителем сельскохозяйственной продукции в Европе.

Однако ВВП на душу населения в России составлял всего 20% от аналогичного показателя Великобритании и 40% – Германии. Средняя продолжительность жизни в императорской России составляла 30 лет – больше, чем в Британской Индии (23), на одном уровне с китайской империей Цин, но значительно ниже, чем в Великобритании (52), Японии (51) и Германии (49). Только 33% населения были грамотными в начале XX века – то есть меньше, чем в Великобритании в XVIII веке. Эти цифры были хорошо известны российскому политическому истеблишменту, поскольку его представители часто путешествовали по Европе, сравнивая свою страну с мировыми лидерами (так же как они делают это сегодня).

В истории зафиксировано три непродолжительных периода российского доминирования. Победа Петра I над Карлом XII и упадок Швеции в начале 1700-х гг., что позволило России утвердить могущество на Балтийском море и в Европе. Во втором десятилетии XIX века – победа Александра I над Наполеоном, взвалившим на себя явно непосильную задачу, благодаря этому России довелось решать судьбы великих держав в Париже. И победа Сталина над маньяком Адольфом Гитлером, игравшим в азартные геополитические игры в 1940-е годы. Россия дошла до Берлина и создала в Восточной Европе сеть стран-сателлитов, а также сыграла центральную роль в обустройстве послевоенного мирового порядка.

За исключением этих взлетов Россия почти всегда была сравнительно слабой великой державой. Неудачная Крымская война 1853–1856 гг. положила конец ее славе после победы над Наполеоном и вынудила принять запоздалое решение об отмене крепостного права. Россия уступила Японии в вооруженном конфликте 1904–1905 гг., что стало первым поражением европейской державы от азиатской в современной эпохе. Она проиграла Первую мировую, и это привело к крушению монархии. А затем вынуждена была отступить в холодной войне, что вызвало крах советского режима – преемника Российской империи.

На протяжении долгого времени Россия страдала от относительной отсталости – прежде всего в промышленности и военном деле. Это побуждало власти проводить периодические кампании по сокращению отставания от развитых держав, и каждый раз повторялся до боли знакомый цикл: принудительный промышленный подъем, подстегиваемый государством, затем эпоха застоя. Большинство аналитиков полагали, что с этим скачкообразным ростом удалось покончить в 1990-е гг., когда страна отказалась от марксизма-ленинизма в пользу конкурентных выборов и капиталистической экономики, правда, разбойничьего типа. Однако движущие силы глобальной российской стратегии не изменились, и в прошлом десятилетии Владимир Путин вернулся к прежней политике, возложив на государство все надежды сократить отставание страны от более могущественного Запада.

После распада Советского Союза в 1991 г. Москва потеряла примерно 5,2 миллиона квадратных километров. Эта площадь превышает территорию всего Европейского союза (4,4  млн кв. км) или Индии (3,4 млн). Россия отказалась от претензий на Восточную Германию, которую заполучила в результате Второй мировой, и на другие страны-сателлиты в Восточной Европе. Все они теперь состоят в западном военном альянсе наряду с некоторыми развитыми частями Советского Союза, такими как Балтия. Другие бывшие союзные республики – Азербайджан, Грузия и Украина – тесно сотрудничают с Западом в вопросах безопасности. Несмотря на силовой захват и аннексию Крыма, войну на востоке Украины и фактическую оккупацию Абхазии и Южной Осетии, России пришлось отказаться от большей части так называемой Новороссии Екатерины II – южных степей и Закавказья. А если не считать нескольких военных баз, Россия ушла и из Центральной Азии.

Россия остается самой большой страной мира, но она меньше, чем раньше, и территория в наши дни не имеет такого значения для статуса великой державы, как человеческий капитал и экономический рост – сферы, в которых Россия также переживает упадок. Российский ВВП, исчисляемый в долларах, достиг пиковых значений в 2013 г., слегка превысив 2 трлн, а затем упал примерно до 1,2 трлн из-за обвала цен на нефть и курса рубля. Конечно, сжатие было не таким резким, если измерять его по паритету покупательной способности. Но в долларовом пересчете российская экономика – всего 1,5% мирового ВВП и 1/15 экономики США. За Россией также закрепилась печальная репутация самой коррумпированной из развитых стран, а ее экономика, основанная на добыче полезных ископаемых и извлечении ренты, зашла в тупик.

Тем временем геополитические условия стали еще более неблагоприятными – к сохранению мирового превосходства США добавился резкий подъем Китая. Беспокойство вызывает и распространение радикального политического ислама, так как около 15% 142-миллионного населения России – мусульмане, и в некоторых регионах с преимущественно мусульманским населением не прекращаются волнения и беззакония. Для российских элит, полагающих, что статус и даже выживание страны зависит от конкурентоспособности с западными державами, ограниченность нынешнего курса должна быть очевидной.

Потребности медведя

Русские всегда считали свою страну необыкновенной. Дескать, будучи наследницей Византийской империи, она несет миру особую миссию. На самом деле нечто подобное ощущали жители большинства великих держав. И Китай, и Соединенные Штаты утверждали, что обладают священным мандатом исключительности, также как и Англия и Франция на протяжении большей части своей истории. Лишь бомбы союзников вынудили отказаться от претензий на исключительность Германию и Японию. Россия же пока не собирается расставаться с верой в свою особую роль. В разные эпохи она принимала разное выражение: Третий Рим, панславянское царство, мировой штаб Коммунистического интернационала. Сегодня мы слышим о евразийстве – движении, начало которому положили русские эмигранты в 1921 году. По мнению его адептов, Россия – не европейская и не азиатская держава, а нечто уникальное и неповторимое, загадочное слияние цивилизаций.

Ощущение особой миссии побуждает Россию избегать формальных союзов и объясняет ее нежелание вступать в международные организации, если она не может претендовать в них на роль исключительного или доминирующего члена. Это наполняет российских граждан и лидеров гордостью, а также питает их недовольство Западом, который якобы недооценивает уникальность и важность России.

Таким образом, психологическое отчуждение накладывается на организационную отчужденность и относительную экономическую отсталость. В итоге российские правительства обычно колеблются между налаживанием более тесных отношений с Западом и возмущением по поводу мнимого неуважения к России – притом что ни одна из тенденций не становится преобладающей.

Еще один фактор, влияющий на роль России в мире, – уникальная география. У нее нет естественных границ, если не считать Тихого и Северного Ледовитого океана, который сегодня также становится спорным пространством. Страдая на протяжении всей истории от подчас бурного развития в Восточной Азии, Европе и на Ближнем Востоке, Россия все время чувствует себя уязвимой и порой защищается, проявляя агрессию. Каковы бы ни были первоначальные причины российского экспансионизма, часто спонтанного, многие представители политической элиты со временем стали считать, что только движение вовне обезопасит прежние завоевания. Таким образом, Россия всегда пыталась обеспечить свою безопасность, продвигаясь все дальше и дальше ради того, чтобы упредить нападение.

И сегодня маленькие страны на границах России редко считаются потенциальными друзьями и чаще рассматриваются как вероятный плацдарм для нападения. Подобное видение обострилось после распада Советского Союза. В отличие от Сталина, Путин не признает существование украинской нации, отдельной от русской. Однако подобно Сталину он считает все формально независимые страны, имеющие общую границу с Россией, включая Украину, орудием в руках западных держав, готовых использовать его против России.

Главной движущей силой российской внешней политики всегда было стремление к созданию сильного государства. Логика сводится к тому, что в опасном мире при отсутствии естественных преград, таких как высокие горы или океан, единственной гарантией безопасности может быть мощное государство, готовое и способное действовать агрессивно в своих интересах. В нем же видят гаранта внутреннего порядка. В результате намечается тенденция, точно подмеченная русским историком XIX века Василием Ключевским, который одной фразой охарактеризовал целое тысячелетие: «Государство разжирело, а люди отощали».

Но, как ни парадоксально, усилия по построению сильного государства неизменно приводили к подрыву институциональной основы и автократическому правлению. Петр I, одним из первых попытавшийся создать мощную державу, выхолостил частную инициативу, усугубил и без того острое недоверие между государевыми мужами и укрепил патрон-клиентские тенденции. Принудительная модернизация способствовала появлению незаменимых новых отраслей промышленности, но проект по упрочению государственности на деле укоренил право на самодурство. Этот синдром характеризовал правление Романовых, власть Ленина и особенно Сталина, он сохраняется и до сих пор. Необузданный персонализм делает принятие важных стратегических решений непрозрачным, зависимым от капризов автократа, поскольку государственные интересы в этом случае фактически неотличимы от политической карьеры и устремлений одной личности.

Должно ли прошлое быть прологом?

Антизападничество и российский патриотизм особенно наглядно проявляются в личности и жизненном опыте Путина, но и правительство, в котором не будут преобладать бывшие сотрудники советского КГБ, все равно станет переживать из-за слабости России перед лицом Запада и желать стране особой роли в мире. Другими словами, российская внешнеполитическая ориентация – в равной степени и объективная предпосылка, и выбор. Будь российские элиты в состоянии как-то иначе сформулировать исключительность своей страны и отказаться от безнадежной конкуренции с Западом, они могли бы направить государство по более перспективному и менее дорогостоящему пути развития.

Судя по динамике 1990-х гг., казалось, что так оно и будет, пока у руля не стал Путин. Вновь заговорили о «ноже в спину»: якобы это высокомерный Запад пренебрег российскими жестами доброй воли в последние два десятилетия, а не наоборот. Но подобный взгляд принижает развитие внутри страны. Конечно, Вашингтон воспользовался слабостью России в годы президентства Бориса Ельцина и сразу после него. Но вовсе не обязательно одобрять все аспекты западной политики, чтобы понять, что эволюция Путина не всегда была реакцией на внешние действия. В гораздо большей степени она стала новейшим примером того, как под влиянием внутренних факторов происходил возврат к подходу, глубоко укорененному в российской политической элите.

Великодержавная гордость и ощущение особой миссии в мире помешали постсоветской России стать еще одной частью европейского проекта либо построить неравное (что было неизбежно) партнерство с Соединенными Штатами. До тех пор пока Россия не приведет свои стремления в соответствие с возможностями, она не сможет стать «нормальной» страной – независимо от роста ВВП на душу населения или других количественных показателей.

Давайте уясним: Россия – удивительная цивилизация, имеющая большую глубину. Это не единственная бывшая абсолютная монархия, которой трудно добиться политической стабильности и которая сохраняет склонность к державности (например, можно вспомнить Францию). Россия права, считая урегулирование после окончания холодной войны несбалансированным и даже несправедливым. Но такое положение вещей не было следствием преднамеренного унижения или предательства – скорее, неизбежным итогом решительной победы Запада в противостоянии с СССР. В многомерном глобальном соперничестве – политическом, экономическом, культурном, технологическом и военном – Советский Союз проиграл на всех фронтах.

При Михаиле Горбачёве Кремль предпочел выйти из игры, вместо того чтобы утянуть мир за собой, но это благополучное окончание не изменило характер исхода или его причины, с которыми постсоветская Россия так никогда и не смирилась.

Внешний мир не может принудить русских к тому, что немцы называют длинным словом Vergangenheitsbewältigung – «примирение с прошлым». Но нет никаких причин, почему это не могло бы произойти органично внутри самого российского общества. В конце концов, есть путь Франции, которая сохраняет ощущение собственной исключительности, но примирилась с потерей внешней империи и особой миссии в мире. Французы переосмыслили свою национальную идею так, чтобы она соответствовала менее значимой роли этой страны в мире, и объединились с меньшими державами и небольшими европейскими государствами на условиях полного равенства.

Сможет ли Россия, даже трансформировавшись, влиться в Европу? Вопрос открытый. Но чтобы этот процесс начался, руководству нужно убедить общественность в необходимости постоянной экономии и начать трудную внутреннюю реструктуризацию. Внешним наблюдателям следует вести себя сдержанно, наблюдая за этой мучительной перестройкой, особенно болезненной по той причине, что она не будет следствием поражения в вооруженном конфликте и оккупации.

Франции и Великобритании потребовались десятилетия для того, чтобы изжить ощущение собственной исключительности и ответственности за судьбы всего мира, и некоторые утверждают, что элиты еще не до конца преодолели этот синдром. Но у них по крайней мере имеется высокий ВВП на душу населения, первоклассные университеты, финансовая мощь и языки, на которых говорит больше половины жителей планеты. У России ничего этого нет. Она обладает постоянным правом вето в Совете Безопасности ООН, одним из двух самых смертоносных арсеналов и высококлассными возможностями ведения кибервойны. Это, а также уникальная география делают Россию мировой державой. Вместе с тем Россия – живое доказательство того, что «жесткая сила» хрупка без прочих измерений великодержавности. Сколько бы Россия ни настаивала на том, чтобы ее признали равной Соединенным Штатам, Европейскому союзу или даже Китаю, она таковой не является и не станет в ближайшей или среднесрочной перспективе.

А теперь о чем-то совсем другом

Есть ли у России альтернативы структурным реформам и европеизации? Она уже давно имеет выход к Тихому океану, но так и не стала азиатской державой. Россия может претендовать на доминирование в своем регионе. Ни одно из других государств, на которые распался Советский Союз, не располагает сопоставимой по мощи обычной армией и вооружениями и, если не считать страны Балтии, все соседи в той или иной степени зависят от России экономически. Но военное превосходство в регионе и экономические рычаги влияния в Евразии не гарантируют России устойчивого великодержавного статуса.

Путину не удалось обеспечить успех Евразийского экономического союза, но даже если бы все его потенциальные члены объединились и работали сообща, их совокупный экономический потенциал остался бы сравнительно небольшим. Россия – огромный рынок, который может быть привлекательным, но соседние страны видят как преимущества, так и риски двусторонней торговли с Москвой. Например, Эстония, Грузия и Украина в целом готовы развивать бизнес с Россией, но только при наличии якоря на Западе. Другие государства, более зависимые от России экономически, такие как Белоруссия и Казахстан, понимают риски партнерства со страной, у которой не просто нет модели устойчивого развития, но которая может покуситься на часть их территории, что стало очевидно после аннексии Крыма. Тем временем разрекламированное «стратегическое партнерство» с Китаем, как и ожидалось, принесло мало финансов и инвестиций из Поднебесной – явно недостаточно для того, чтобы компенсировать западные санкции. В то же время Китай открыто и энергично строит собственную Большую Евразию – от Южно-Китайского моря через Центральную Азию в Европу – отчасти за счет России и с ее помощью.

Современная Россия, играющая мускулами, в действительности переживает структурный упадок. Своими действиями Путин неосознанно сделал Украину более этнически однородной и больше ориентированной на Запад, чем когда-либо. У Москвы напряженные отношения почти со всеми соседями, включая крупнейших торговых партнеров, с недавних пор и Турцию. Даже Германия, важнейший внешнеполитический и экономический визави, пошла на потери для своего бизнеса, поддержав санкции, так как не может мириться с внешней политикой Москвы.

«Похоже, что так называемые победители в холодной войне твердо намерены получить все и перестроить мир таким образом, чтобы он лучше всего служил только их интересам», – заявил Владимир Путин в дискуссионном клубе «Валдай» в октябре 2014 г., вскоре после аннексии Крыма. Однако главная угроза для России исходит не от НАТО или Запада, а от ее собственного режима. Путин спас российское государство от развала, но направил его по пути, ведущему к застою и даже возможному краху. Президент и его клика то и дело говорят о суровой необходимости поставить во главу угла экономическое и гуманитарное развитие, но не решаются провести глубокую внутреннюю реструктуризацию, без которой данная цель недостижима, предпочитая вместо этого закачивать огромные средства в модернизацию армии. Чтобы успешно конкурировать и обеспечить себе стабильное место в мировом порядке, России нужно прежде всего прозрачное, компетентное и подотчетное правительство, полноценный государственный аппарат, настоящий парламент, профессиональная и беспристрастная система правосудия, свободные средства массовой информации, а также энергичная и не политизированная борьба с коррупцией.

Как избежать травли медведя

Нынешнее руководство упорно вынуждает страну нести бремя независимой и агрессивной внешней политики, которая явно не по карману, и к тому же малорезультативна. Временный взлет вследствие коварного и беспощадного поведения в сирийской гражданской войне не должен заслонять тот факт, что Россия столетиями не находит выхода из стратегического тупика и порочного круга: слабость и мания величия приводят к власти автократа, пытающегося совершить рывок вперед за счет концентрации власти в своих руках, что лишь обостряет стратегическую дилемму. Какие выводы должен сделать Запад? Какую политику ему следует проводить в отношении России? Как Вашингтону выстраивать отношения с ядерной державой, способной вести эффективную кибервойну, правители которой стремятся восстановить утраченное доминирование на мировой арене, пусть и в урезанном виде? Что делать с политическим руководством России, которое пытается подорвать единство Евросоюза и любой ценой заставить других считаться со своей страной?

В этом контексте полезно напомнить, что фактически история еще не знала длительного периода хороших отношений между Россией и Соединенными Штатами. Согласно рассекреченным документам, даже когда СССР и США были союзниками в годы Второй мировой войны, между ними царило более глубокое недоверие и происходило больше недоразумений, чем предполагалось раньше. Это объяснялось не отсутствием взаимопонимания, неспособностью донести до партнера свои мысли, доводы и озабоченности и не обидами, а расходящимися фундаментальными ценностями и государственными интересами, как их определяла каждая из сторон. Для России высшая ценность – государство; для Соединенных Штатов – свобода личности, частная собственность и права человека, обычно противопоставляемые государству. Так что ожидания следует умерить. Не менее важно, чтобы США не преувеличивали угрозу, исходящую от России, и не преуменьшали собственных многочисленных преимуществ.

Сегодня Россия – не революционная держава, угрожающая мировому порядку. Москва действует в рамках знакомой великодержавной школы международных отношений, в которой пространство для маневра ставится выше морали, конфликт считается неизбежным, во главе угла стоит превосходство жесткой силы и культивируется циничное отношение к мотивам других стран. В некоторых регионах и в определенных вопросах Россия может расстроить планы США, но она даже отдаленно не приближается к масштабу угроз, исходивших от Советского Союза, поэтому нет необходимости начинать новую холодную войну в ответ на ее выпады.

Реальный вызов сводится к желанию Москвы, чтобы Запад признал российскую сферу влияния в бывшем советском пространстве (за исключением прибалтийских государств). Такова цена примирения с Путиным – нечто, что сторонники такого примирения не всегда открыто признают. В этом состояла главная преграда на пути длительного сотрудничества после 11 сентября, и здесь по-прежнему та уступка, на которую Запад никогда не пойдет. Однако Запад никогда не сможет и по-настоящему защитить территориальную целостность стран, находящихся в сфере влияния Москвы. Блеф тут не поможет. Так что делать?

Некоторые призывают на помощь дух Джорджа Кеннана, требуя возродить политику сдерживания, доказывая, что внешнее давление будет держать Россию на коротком поводке, пока ее авторитарный режим не рухнет или не станет либеральным. И, конечно, многие из откровений Кеннана остаются насущными – например, убеждение, высказанное 70 лет назад в «Длинной телеграмме» из Москвы, что Советы чувствуют себя крайне неуверенно, и их поведением во многом движет ощущение опасности. Принятие его образа мыслей повлекло бы за собой сохранение или ужесточение режима санкций в ответ на нарушения Россией норм международного права, политическую поддержку западных союзов и повышение боеготовности НАТО. Но новая политика сдерживания может стать ловушкой, поскольку повысит Россию до статуса конкурирующей сверхдержавы, а ведь именно ее стремление к восстановлению этого статуса и стало причиной сегодняшней конфронтации.

И снова ключ – в терпении и решительном настрое. Неясно, как долго Россия еще сможет играть против США и ЕС, явно имея на руках не лучшие карты, пугая соседей, настраивая против себя самых важных торговых партнеров, ухудшая свой деловой климат и теряя таланты. В какой-то момент начнется зондирование на предмет возможного сближения, поскольку рано или поздно накопится усталость от санкций, а это создаст предпосылки для какой-нибудь сделки. Вместе с тем возможно, что нынешнее противостояние не закончится скоро, поскольку претензии России на евразийскую сферу влияния – вопрос национального самоопределения, и калькуляция затрат и выгод не остудят ее пыл.

Весь фокус в том, чтобы при необходимости проводить жесткую линию – например, отказываться признавать привилегированную сферу российского влияния, даже когда Москва готова отстоять ее военными средствами, но одновременно предлагать переговоры (только с позиции силы), избегая ненужной и контрпродуктивной конфронтации по большинству других вопросов. Настанет день, когда лидеры России смирятся с собственной неспособностью и играть с Западом на равных, и доминировать в Евразии. До этого времени Россия останется не мишенью очередного крестового похода, а проблемой, которую надо решать.

© Н.А.Баранов

Тема 7. Русская геополитическая школа.

В России, как и на Западе, предпосылки для воз­никновения геополитических идей формировались в процессе изучения роли природной среды и особенно географического фактора в жизни общества. При этом русская геополитическая традиция полна глубоких оригинальных идей. Среди них совре­менные геополитики, пожалуй, особо выделяют пространствен­ный фактор, который лежит в основе российской истории. Несколько столетий подряд, с самого освобождения от татаро-монгольского ига, русский народ жил, говоря словами Ф.А. Степуна, «неисполнимою мечтою включения охватывающего рус­скую равнину горизонта в состав Государства Российского». И это была не просто мечта. Это была и созидаемая усилиями россиян реальность. Достаточно в подтверждение этого указать на тот факт, что за 400 лет территория России увеличилась в 36 раз.

1. Геополитические эпохи России

В догосударственное время, Русь была пассивным участником исторического про­цесса, а в IX в. под влиянием становления государственного и религиозного институтов она становится активным субъектом истории и геополитики.

В развитии русской государственности выделяется геополи­тическая эпоха Киевской Руси, берущая свое начало с объедине­ния Новгородской и Киевской Руси Олегом в 882 г.

Первое единое восточнославянское государство — Киевская Русь — сложилось в IX в. Судьба этого государства, его после­дующая историческая трасса развития во многом определились вследствие Крещения Руси, которое произошло в 988—989 гг., и избрания православной веры. Крещение, вне всякого сомне­ния, имело и геополитическую составляющую: духовное за­крепление процесса объединения славян.

Актом создания Киевской Руси были решены сразу несколь­ко геостратегических задач:

•       объединение ильменских и днепровских славян, севера и юга восточно-славянских земель;

•       создание прецедента для дальнейшего объединения восточ­ных славян и других соседних этносов;

•       создание единого государства восточных славян;

•       значительное расширение территории и увеличение числен­ности населения единого государства;

•       увеличение мощи, повышение статуса и роли восточнославянского государства в Европе, его влияния на геополитику соседних держав;

•       осуществление контроля над важным невско-волховско-днепровским торговым и военно-стратегическим путем;

•       усиление контактов с соседними акторами, в первую оче­редь с Византией, Польшей, Венгрией, варягами;

•       ускорение социально-экономического и политического развития.

На территории Киевской Руси сформировались три наибо­лее влиятельных государства: центральное Владимиро-Суздальское княжество, Галицкое и Волынское и Новгородская земля.

Киевская Русь как часть Европы поддерживала активные торговые, культурные и династические связи с рядом европей­ских государств. Основной экономической осью Киевской Руси был путь из «варяг в греки», соединявший балтийские страны с Черным и Средиземным морями. Великий Новгород и Киев были узлами связи на этом пути.

Русь к началу X в. имела почти 1 млн. кв. км и около 5 млн. жителей. Наиболее опасными соседями, не дававшими покоя Руси, были кочевые азиатские народы на юго-востоке и юге, которых с немалыми усилиями удавалось сдерживать. В самом конце киевского периода на северо-западных рубежах появился воинственный, предприимчивый новый сосед — немцы, начав­шие систематическое покорение и германизацию Прибалтики.

Время от смерти Ярослава Мудрого (1054) до татарского на­шествия было временем заката эпохи процветания и полити­ческого единства Киевской Руси. В указанный период Русь в политическом плане стала представлять собой то более, то ме­нее прочную федерацию земель с центрами в Киеве, Новгоро­де, Суздале, Галиче. При этом киевский князь был главным лишь номинально.

Среди причин упадка страны были мировые события, свя­занные с перемещением путей мировой торговли и образовани­ем новых центров мировой торговли, особенно таких, как Ве­неция и Генуя.

В начале 20-х гг. XIII в. произошло вторжение татаро-мон­голов. Первое поражение русского войска в сражении с ними потерпели на реке Калке в 1223 г. В 1240 г. был захвачен Киев. Эти события положили начало эпохе ордынной Руси, которая была связана с утратой независимости.

Период с 1240 по 1328 гг. характеризовался жесткой связью Орды и Руси, когда в каждом крупном русском городе стоял татарский гарнизон, а дань учитывали и собирали специальные монгольские чиновники — баскаки.

В 1328 г. Иван Калита обретает ярлык на Великое княжение и сбор дани. Это почти совпало с другим важным событием — переносом церковной столицы из Владимира в Москву (1326). Теперь порядок на Руси поддерживали княжеские дружины, а дань собирали либо специальные откупщики, либо русские князья.

Татаро-монгольское иго продолжалось более 200 лет, до второй половины XV в. Это было, несомненно, геополитичес­кой катастрофой, наложившей печать на все последующее раз­витие Руси.

Серьезные геополитические последствия для Руси имел факт появления на ее северо-западных рубежах и других противников — шведов (1240) и немецких крестоносцев (1240—1242). В итоге Русь оказалась в изоляции от Европы Балто-Понтийским барьером.

Великий Новгород и отделившийся от него Псков как само­стоятельная торговая республика продолжали торговые связи с Европой через северные порты в рамках Ганзейского союза. Галицкое и Волынское княжества все это время поддерживали связи с Европой. И это имело следствием активное влияние За­пада на их развитие. В итоге это влияние наложило отпечаток в виде существенных различий между разными ветвями восточ­ных славян.

Главными геополитическими задачами развития русского этноса были: в первый период (1240—1328) — выживание насе­ления, сохранение этнической идентичности и христианской религии, сохранение государственных институтов; во втором периоде (1328—1480) — обретение национальной независимос­ти, проведение самостоятельной внешней политики.

В XIV в. начался новый процесс объединения русских земель. Оплотом русской государственности становится Московское княжество. Начинается эпоха Великого княжества Московского (1480—1582). Этому предшествовала победа в Куликовской битве под водительством великого князя московского Дмитрия Донско­го. Эта победа стала одним из главных переломных моментов в собирании Руси. Хотя через два года новый хан Золотой орды Тохтамыш взял и опустошил Москву, победа на Куликовом поле имела огромное политическое и национальное значение.

В ходе этой эпохи была решена задача укрепления обретен­ного суверенитета и расширения границ. В период царствования Ивана III (1462—1505) к Москве были присоединены княжество Ярославское (1463), Пермский край (1472), княжество Ростов­ское (1474), Великий Новгород (1478), княжество Тверское (1485), Вятская земля (1489). В последующем, в итоге двух побе­доносных войн с Литвой (1492—1494 и 1500-1503) Иван III при­соединил на западе Руси 19 городов и 70 волостей. Наследник Ивана IIIВасилий III (1505—1533) продолжил дело отца. Он при­соединил Псков (1510), княжество Рязанское (1517) и Чернигово-Северское (1523), взял Смоленск у Литвы (1514).

Следующая веха в обретении независимости Московского государства и росте национального самосознания русского на­рода — великое противостояние на Угре (1480), состоявшееся при князе Иване III (1462—1505). В период его княжения вели­кий князь московский становится верховным правителем всей русской земли. А брак Ивана III с племянницей последнего ви­зантийского императора Софьей (Зоей) Палеологпозволил рус­ским царям после падения Константинополя считать себя на­следниками византийских императоров.

На рубеже XV—XVI вв. Московское княжество выходит за пределы северо-восточной Руси, а после присоединения Казан­ского и Астраханского ханств начинает стремительно расши­ряться на Восток. Российские геополитики этот период (1552— 1582) называют третьей геополитической эпохой России. Пока­зательно, что в XVI в. страна расширилась в пять раз, до 14 млн. кв. км. Население выросло вдвое, до 6—7 млн. человек.

Следующая, четвертая геополитическая эпоха — это эпоха Московского царства (1552—1682), которая продолжалась от по­хода Ермака в Сибирь в период царствования Ивана IV до нача­ла царствования Петра I. По словам В.О. Ключевского, отличи­тельной чертой политической истории России в XVI—XVII вв. становится колонизация обширных пространств Сибири и Даль­него Востока. С конца XVI в. в Сибири быстро возникают рус­ские города Иртыш, Тюмень, Тобольск, Сургут, Нарым, Тара. В XVII в. В.Д. Поярков достигает Охотского моря, экспедиция С.И. Дежнева огибает северо-восток Сибири, а Е.П. Хабаров спускается вниз по Амуру, что позволяет заложить города Томск, Якутск, Иркутск, Красноярск.

Становление России как великой европейской державы. Было бы неверно отождествлять вектор развития России в этот период только с Востоком. С начала XVII в. начались се­рьезные изменения в русской культуре в процессе нового сближения Руси с Западной Европой. Этому содействовали рефор­мы Петра I, а также его военные кампании, в результате кото­рых Россия окончательно утвердилась как балтийская держава. Нужно учесть и то, что к этому времени Россия объединила вокруг себя значительные территории Украины и Белоруссии, ранее входившие в Киевскую Русь.

Царствование Петра I положило начало пятой эпохе — императорской России. В этой эпохе по своему геополитическо­му значению выделяют пять царствований: Петра I (1682—1725), Екатерины II (1762-1796), Александра I (1801-1825), Николая I (1825-1855) и Александра II (1855-1881).

Екатерина IIв период своего царствования закрепила статус России как великой державы, завоевав Крым и получив доступ к Черному морю, присоединив к России после раздела Речи Посполитой Литву и Белоруссию, обширные территории в ни­зовьях Днепра.

Царствование Петра и Екатерины имело своим результатом создание нового геополитического положения России, одним из ярких проявлений которого стало основание двух «окон» в Европу — Петербурга и Одессы.

Правление Александра I, при котором Россия дала мощный отпор Наполеону, способствовало распаду наполеоновской им­перии и созданию нового порядка в Европе после Венского конгресса.

Правление Николая Iначалось с восстания декабристов. Во внешней политике — войны на Востоке (с Персией и Турци­ей) перерастают в войну и с европейскими странами, заключив­шими союзы с Османской империей. Россия остается в изоляции и терпит поражение в Крымской войне.

Геополитическим следствием такого развития событий стал закат России как великой европейской державы. Коалиция евро­пейских держав неожиданно становится на сторону Турции.

Шестая эпоха — эпоха Советского государства (1917—1993) может быть разделена на два периода. Первый период (1920—1970) характеризуется восстановлением политических, эко­номических и военно-стратегических позиций российского государства в форме СССР и попытками новой экспансии, те­перь уже под флагом коммунизма и мировой революции. При И.В. Сталине к СССР были присоединены территории Запад­ной Украины и Западной Белоруссии, часть Карельского пере­шейка (1940), южная часть Сахалина и Курильская гряда (1945), подготовлено создание военно-политической организации Варшавского договора (1955), включившей, кроме СССР, Болга­рию, Венгрию, ГДР, Польшу, Румынию, Чехословакию, Алба­нию; образован социалистический лагерь, включавший кроме стран — членов Организации Варшавского договора Югославию, Китай, Монголию, КНДР, Вьетнам, Кубу.

Таким образом, после Второй мировой войны была создана система лимитрофных (пограничных) государств, служивших своеобразной защитой от проникновения в СССР вредных в идеологическом отношении идей и подрывной деятельности разведок и секретных служб западных стран.

Последнюю попытку экспансии под флагом коммунизма предпринял режим Л.И. Брежнева в Афганистане (1979—1989). Эту войну завершил режим М.С. Горбачева в условиях реально­го крушения развитого социализма и потери всякой воли к со­противлению. Не удивительно, что руководство КПСС в конце 1980-х гг. сдавало одну геополитическую позицию за другой.

Второй период развития советского государства (1970-1993) характеризовался стагнацией экономики и падением жизненного уровня советских людей. Резко ослабли по­литические позиции СССР на международной арене. Страна погрузилась в глобальный кризис. Результатом его стало кру­шение СССР.

В настоящее время Российская Федерация вошла в новую седьмую эпоху своего национально-этнического и государ­ственного развития, которую геополитики называют эпохой демократической России. В 1993 г. была принята новая Консти­туция страны, провозгласившая Россию демократическим, правовым, социальным государством. Новый Основ­ной закон открыл новые возможности для политического и со­циально-экономического развития России. Однако, с точки зрения геополитики, нынешнее положение страны стало зна­чительно сложнее. Многие нерешенные вопросы прежнего советского периода развития страны так и не получили адекват­ного ответа. В частности, сохраняются предпосылки для воз­никновения национально-этнических конфликтов.

В истории России можно выделить, по крайней мере, четыре волны геополитических изменений. В эпоху Киевской Руси давала о себе знать повышательная волна, т.е. рост геополитической мощи в период с 992 по 1054 г. позволил нанести поражение пе­ченегам, укрепил пограничное (по реке Рось) Переяславское княжество. Киевская Русь получила признание в Европе. Этому содействовали династические связи: Ярослав женился на дочери шведского короля Инегерде (Ирине), его дочери вышли замуж за французского, венгерского и норвежского королей, а внучка — за императора Германской империи Генриха IV. В XI в. русские князья не раз женились на византийских, скандинавских, поль­ских, венгерских принцессах, дочерях половецких ханов.

Для Руси XII—XIV вв. — понижательная волна геополити­ческого статуса, что предопределил захват Киевской Руси Ор­дой. Возвышение Москвы является отражением повышательной волны геополитической мощи Руси. Своего максимума геопо­литический статус России достигает при Иване Грозном, но уже в конце его царствования начинается спад, выразившийся в захвате и сожжении крымским ханом Девлет-Гиреем Москвы (1571) и поражением в Ливонской войне (1558-1582). В резуль­тате впервые русскими царями были потеряны обширные терри­тории. Россия вынуждена была отказаться от своих претензий в Прибалтике. Начался новый натиск с запада, завершившийсясмутным временем. Это была низшая точка понижательной вол­ны русского могущества.

С избранием на царство Михаила Романова начинается повышательная волна,в течение которой геополитический ста­тус России непрерывно повышался, пока не достиг при Алек­сандре Iпосле разгрома Наполеона максимума (1815). После этого начинается вновь понижательная волна: осада Севастопо­ля (царствование Николая I), унижение России при решении «восточного вопроса» (царствование Александра II), поражение в русско-японской войне (царствование Николая II). Революция 1917 г. снизила геополитический статус России до минимального уровня. После этого новая повышательная волна выводит к кон­цу 1940-х — началу 1950-х гг. его на новый максимум. Далее на­чинается спад, минимум которого пришелся на конец 1980-х — 1990-х гг. Это было время распада Варшавского договора, Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), лагеря социализма, раз­рушения Берлинской стены.

Как показывает история нашей страны, и повышательные, и понижательные волны могут быть разной продолжительно­сти — от 40-50 лет до 200-300 лет. Волнообразное геополити­ческое развитие государств позволяет адекватно оценивать гео­политические процессы, лучше понимать их и более наглядно интерпретировать. Но самое важное, что дает такой подход в геополитике, — возможность предсказывать тенденции геопо­литического развития страны. Есть все основания полагать, что грядущая геополитическая эпоха, если не будет допущено новых геополитических просчетов со стороны политического руководства страны, по всей вероятности, принесет геополити­ческое усиление страны со всех точек зрения.

2. Русское мессианство как проявление геополитики.

Краткий экскурс в историю показал: русское го­сударство расширялось со времен первых московских князей, осваивая незаселенные пространства и уподобляя себе вклю­ченные в его государственные границы инородческие поселе­ния. Особо следует подчеркнуть тот факт, что Россия никогда не имела колоний в европейском смысле этого слова, как имела их, например Великобритания или Франция. Куда бы ни при­ходил волею судеб русский человек, он не образовывал новых центров русской жизни, а только расширял единый круг рус­ской власти: центром для него оставалась по-прежнему Моск­ва, а высшая власть олицетворялась русским царем. Благодаря этому русское государство сохраняло и приумножало свое гео­политическое единство и цельность.

Именно поэтому в борьбе за пространство русскому народу на всех этапах необходимо было выковывать волю к высшему бытию. Это рождает мессианскую идею как необходимую состав­ляющую русского геополитического творчества.

Одним из первых образцов такого рода творчества стала возникшая на рубеже XV—XVIвв. мессианская панправославная идея «Москва — Третий Рим». Эта идея напрямую связана с Рус­ской Православной Церковью, которая первоначально находи­лась в подчинении Константинопольской Церкви. В 1439 г. Константинопольская церковь, надеясь на помощь стран Запад­ной Европы в борьбе с турками, заключила с римско-католиче­ской церковью Флорентийскую унию, по которой признавалось главенство Папы Римского над всей христианской церковью. Однако вскоре эта уния была разорвана. Русская Православная Церковь стала автокефальной — самостоятельно избирающей своего главу.

После взятия Константинополя турками (1453) и падения Византийской империи не осталось ни одного православного независимого государства, кроме Московского. Брат последне­го византийского императора Константина Фома Палеолог на­шел со своей семьей убежище в Риме. Великий князь Иван IIIв 1467 г. овдовел. Папа Римский Павел II предложил дочь Фомы Палеолога Софью в супружество Ивану III, надеясь посредством этого брака вновь присоединить Москву к Флорентийской унии. Брак состоялся в 1472 г., но он не оправдал надежд Папы Рим­ского и в то же время сыграл большую роль в возвышении мо­нархической власти в Москве, благодаря родству Великого князя с византийской царевной и ее личным властным качествам.

Великий князь стал как бы преемником византийского импе­ратора, почитавшегося главою всего православного мира. В сно­шениях с малыми соседними землями был узаконен титул царя всея Руси. С конца XV в. на печатях Московского государства появился византийский герб — двухглавый орел, который ком­бинировался с прежним московским гербом — изображением Георгия Победоносца. Таким образом, логика объективного процесса возвышения и собирательной роли Московского государства вместе с за­ключением брака Ивана IIIс Софьей Палеолог привела к «по­литической демонстрации» Москвы наследницей Константинополя (Второго Рима). В ито­ге Москва провозглашается Третьим Римом — последним и вечным царством всего православного мира.

Панправославное мессианство, покровительство единовер­ным народам получило яркое выражение в послании игумена псковского Елеазарова монастыря Филофея, в котором он пи­сал: «Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя согласно пророческим книгам, и это — российское царство: ибо два Рима пали, третий стоит. А четвертому не бывать».

В XIX в., когда многие православные народы — сербы, бол­гары, греки, румыны — начали активное освобождение от Ос­манской империи, в России вновь значительно распространи­лась мессианская панправославная идея, связанная с внешней политикой России по поддержке и прямому освобождению православных на Балканах.

Западничество и славянофильство. В последующей истории России зарождались и развивались идейно-философские течения, так или иначе свя­занные с геополитическими интересами России. Философ и богослов В.В. Зеньковский считал, что после Французской ре­волюции и войны 1812 г. в России началось осмысление ее вза­имоотношений с Европой. Эти два события он считал главной причиной возникновения западничества и славянофильства — двух противостоящих течений русской мысли. Крымская вой­на, поразившая, по словам Зеньковского, русское самосознание глубокой ненавистью Запада к славянофильству, ознаменовала собой разрыв русского духа с буржуазной Европой. Резкая борь­ба между двумя лагерями началась с 1840-х гг. В.В. Зеньковский отмечал, что с этого времени «славянофилы стали, если угодно, антизападниками».

Ядро западников составляли преимущественно петербуржцы: А.И Герцен, К.Д. Кавелин, Н.В. Станкевич, Н.П. Огарев, П.В. Анненков. К ним также примыкали В.Г. Белинский, И.С. Тургенев, переводчик Шекспира Н.Х. Кетчер и др. Русский философ Н. Лосский относил к западникам и П.Я. Чаадаева, призывавшего сменить православие в России на католичество.

Славянофилы — движение патриотическое и наследующее идеи декабристов, жили преимущественно в Москве. Среди них выделялись А.С. Хомяков, братья И.В. и П.В. Киреевские, бра­тья К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин.

Западники считали, что развитие России необходимо рас­сматривать в контексте развития общечеловеческой цивилиза­ции, передовым рубежом которой является Западная Европа, где наиболее полно и успешно осуществляются принципы про­гресса и свободы.

Российская история, считали западники, — это история преодоления отсталости от европейского Запада, которая нача­лась со времени Петра Великого, включившего страну в обще­человеческий цивилизационный процесс. Задача России, зна­чит, состоит в том, чтобы как можно скорее изжить патриар­хальщину, косность и азиатчину.

Неудача буржуазных революций стимулировала поворот русского западничества к радикализму. На передний план вы­ходит тема революционного преобразования общества. Радикаль­ные западники не верили, что права могут быть закреплены и гарантированы в формальных законах так же, как не придавали особого значения той или иной политической форме. Условием успеха социаль­ных преобразований они рассматривали создание в России рес­публики. Н. Чернышевский утверждал, что это последняя форма государства вообще.

Существо же преобразований определялось следующим образом: освобождение крепостных, демобилизация половины армии, сокра­щение до минимума администрации и государственной власти. Должны быть созданы свободные ассоциации производителей, конкурирующие друг с другом в обстановке политической сво­боды. «Орде жуликоватых и деспотических чиновников» про­тивопоставлялся здравый разум ныне спящих народных масс, которые, проснувшись, смогут найти эффективные формы са­моуправления. Свое место может найти в этом процессе и сель­ская община, которую так расхваливали славянофилы.

Западники, выступая с позиций разрушения государства, предполагали сохранение его активной экономической функ­ции. Они понимали, что только государство было в состоянии гарантировать основные экономические права. И тем не менее, в западнической концепции все явственнее проявлялись черты «гильдейского социализма», т.е. системы, в которой экономи­ческое самоуправление различного рода корпораций и ассоци­аций вовсе не нарушается планирующим и регулирующим вме­шательством государства.

Славянофилы прежде всего исключали наличие общечелове­ческого развития и признавали самобытность жизни каждого народа или сообщества близких народов. Они считали, что пре­образования Петра I наносили удар по российской самобытно­сти. У России, согласно славянофилам, собственный путь разви­тия, не нуждающийся в интеграции в европейскую систему.

Один из активных участников славянофильского движения А.И. Кошелев пояснял, что своим названием это направление мысли обязано не столько своим программным идеям, сколько оценкам, сформулированным его противниками — западника­ми. «Мы вовсе не желали воскресить Древнюю Русь, вовсе не хотели, обожествляя крестьянина и его общину, всех превра­тить в него. Мы делали попытку найти в нем, этом крестьяни­не, именно русские черты, свойственные нашему народу в це­лом», — такова трактовка славянофила.

Найти русский путь и открыть русский мир, сопоставив их с западными культурными и политическими образцами, но со­поставить так, чтобы подчеркнуть особенность, а может быть, и избранность. Открыть свое, чтобы не идти за чужим. Предло­жить другим свое, пусть и не лучшее, но истинное. Такова была неизбежная логика поиска, за которым часто следовали утверж­дение и оправдание существующего и желаемого.

Славя­нофилам удалось сформулировать некоторые идеи, которые оказали и оказывают заметное влияние на развитие отечествен­ной политической мысли. К числу таких идей, безусловно, от­носится «русская идея», которая получила свое выражение и в социальном идеале. Эта идея будет неоднократно интерпрети­роваться в работах мыслителей различных направлений, в том числе и в наши дни, а также в публицистике. Она будет оказы­вать существенное влияние на становление государственности в России.

По мнению славянофилов,  Россия не может быть идентифицирована как вполне европейское государство, занимая особое евразийское географическое местоположение. Существенно отличает Россию от многих европейских стран некий «особый дух русского народа» и особенный тип мировосприятия, которые проявляются в политичес­кой и правовой сферах. Активное стремление Европы повлиять на процессы государственно-политического развития России наталкивается как на сопротивление ее оригинальных полити­ческих институтов, так и на необычную политическую психоло­гию ее народа. В то же время славянофилы предупреждали, что в самой России существует сила, способствующая проникнове­нию западного, как правило, вредного влияния. Это — правя­щий класс самой России, резко противостоящий ее народу.

Славянофилы — открытые сторонники самодержавия как формы власти, олицетворяющей волю народа. Задача этой влас­ти — угадать эту волю. Сторонники славянофильства считали, что взаимное доверие между царем и народом не нуждается в формальных гарантиях. Сила власти в России построена на иде­але и нравственном убеждении, и ей не нужны ни контракты, ни договоры. Славянофилы утверждали, что западный количест­венный принцип большинства и сопровождающая его реализа­цию охота за голосами в России неприемлемы. В то же время самодержавие нельзя отождествлять ни с абсолютизмом, ни с азиатской деспотией.

В чем смысл русского пути в вопросах власти? Власть должна быть сильной, неделимой. Народ не должен участвовать в ее осу­ществлении. У него есть свои более важные задачи духовного и религиозного порядка. К. Аксаков так сформулировал эту идею: «Внешняя правда — государству, внутренняя правда — Земле; неограниченная власть — Царю, свобода мнения и слова — на­роду».

Только при истинном самодержавии народ истинно свобо­ден. Политическими институтами народа становятся тогда са­моуправление и общественное мнение. То и другое предполагает наличие некой органической общности, из которой они и вы­растают. Образец такого единства славянофилы ищут в нацио­нальной истории. В оборот вводятся два понятия, на которых строится вся их политическая концепция: «Земля» и «Государ­ство». Под «Землей» славянофилы понимали «общественно-че­ловеческое начало», «неопределенное и мирное состояние на­рода», «душу народа». Государство — власть внешняя, сила, охраняющая Землю, «дело государево». Идеальное отношение между государством и народом — состояние взаимного невме­шательства.

Славянофилы обращаются к концепции социального инс­титута — славянской общине — «союз людей, основанный на нравственном начале, управляемый внутренним законом… обычаем общественным».

Народ, по оценке славянофилов, не стремится к государ­ственной власти. Ее осуществление — задача государства. При этом сторонники идей славянофильства хорошо понимали, что без государственной власти существование вообще невозможно.

В основе славянофильской политической доктрины лежит христианский религиозный идеал. Это позволяло ей достаточно критично относиться к любой конкретной государственной форме, не исключая и абсолютную монархию. Самодержавие славянофилы не отождествляли с деспотией. Деспотическим самодержавие становится лишь тогда, когда вмешивается в общественную, общинную и духовную жизнь народа. Со своей стороны, и общество, если оно «хочет быть плодотворным… ни в коем случае не должно вмешиваться в политику… правительство может и должно защищать, но только общество созидает». Отсюда делался вывод о том, что измене­ния в общественном организме должны отражать потребности внутренней жизни народа и не осуществляться слишком резко и революционно.

Особый путь России, согласно славянофилам, предопреде­лен коллективистским, а не индивидуалистским началом рус­ского народа, его соборностью, общинным характером дере­венской жизни, артельностью ремесленников, а также право­славием, которое выработал русский народ. Неприятие Европы стало основой объединения, которое впоследствии перероди­лось в национализм.

Весьма критично славянофилы относились к европейскому парламентаризму, который содержит две главные опасности: либерализм и революция. Европейская и аристократическая традиция была разрушена «Декларацией прав человека». На передний план вместо духовных и религиозных идеалов вы­шли закон и политическое строительство. Феодальный абсолю­тизм в итоге сменился еще более страшным, по мнению славя­нофилов, абсолютизмом. Высшим критерием добра и зла стала случайная воля «народных представителей», а парламент стал органом новой тирании, «тирании большинства». Согласно А. Хомякову, диктатура парламентов оказалась более страшной, чем политические извращения монархических режимов.

Cторонники славянофильства неизбежно приходили к выводу о том, что политические заимствования на Западе не подходят для России. Демократическое равенство (равноправие) оказывается, по их мнению, недостаточным для русского народа. Это они оправдывали, в том числе и ссылками на то, что русский человек стремится избегать политической власти, противодей­ствует вмешательству государства в земский быт народа. С Запа­да в Россию, вслед за либерализмом, проникают социализм и революция.

Славянофилы были убеждены в том, что русская идея есть идея наднациональная, христианская, православная. Как гово­рил Хомяков: «России надобно быть или самым нравственным, т.е. самым христианским, из всех человеческих обществ, или ничем, но ей легче вовсе не быть, чем быть ничем».

Славянофилы сформулировали идею особого русского пути, развиваясь по которому Россия сможет донести православную истину до впавших в ересь и атеизм европейских народов. Хрис­тианство призвано совершенствовать политическое поведение, внося в него этические начала. Религиозная и государственная сферы должны были быть разграничены. Одухотворение госу­дарства, что несло в себе религиозное начало политической жизни, не означало политического слияния этих двух важных, но различных сфер.

Для славянофилов характерна идеализация Московской Руси XVIIIв., которая, по их мнению, представляет собой не что иное, как союз земледельческих общин с самодержавной влас­тью царя (народная монархия). Идеальным государственным учреждением того времени они рассматривали Земский собор, в котором якобы осуществлялось единение царя с Землею.

Справедливо поставив вопрос об освобождении России от самодержавия и крепостного права, славянофилы отложили на будущее свою заветную цель — освобождение и объединение славянских народов, создание Славянского союза.

Славянофилы нашей страны предпринимали немало усилий по обоснованию единства славянских народов и необходимости их союза для решения острых международных проблем. Это и привело к формированию течения идейно-политической мысли в славянских странах, получившего наименование «панславизм». Его родиной первоначально были Чехия, Хорватия, Сербия и Черногория — известный де­ятель чешского национального движения и ученый Павел Шафарик (1795—1861), один из основателей славяноведения чех Йосеф Добровский (1753—1829), хорватские политические деятели и мыслители: Людвиг Гай (1809-1872), историк Иван Кукулевичем-Сакцинским (1816—1889).

В панславизме развивалась и русофильская линия. Наиболее четко она проявилась у сербского просветителя Вука Караджича (1787—1864) и черногорского правителя и просветителя Петра Негоша (1813—1851). Их объединительная идея была обращена к единственной независимой славянской державе — России.

Спор о дальнейшем пути развития, в том числе с позиций русского мессианизма, не раз возникал и в последующем. Так, в конце XIXв. возникла острая дискуссия между народниками и марксистами, «сменовеховцами»[1] и евразийцами, а в наше время — между западниками и антизападниками. В российском обществе были противники этих обоих направ­лений. Они считали, что эти дискуссии раскалывали российское общество XIXв. Активными противниками были «державники», для которых государственные интересы считались определяю­щими, например, дипломат A.M. Горчаков, который «не был ев­ропеистом в классическом смысле слова», но «ясно видел место России в Европе, понимал органическую взаимосвязь России и Европы, русской и европейской культуры».

В русской школе геополитики идея месси­анства неизменно выступала как важная составляющая геопо­литического творчества. Русский геополитический проект не­возможен без национальной идеи, объединяющей и оформляю­щей бескрайние просторы России.

3. Гуманитарные аспекты геополитики

Отличительной особенностью русской геополити­ки является ее нацеленность на антропологические и духовные интересы. Наиболее крупной фигурой среди родоначальников русской школы политической географии был Лев Ильич Мечни­ков (1838-1888), разработавший основные принципы антропо-географического детерминизма.

Важнейшей задачей географии Мечников считал изучение земли в ее особых отношениях к человеку. По его глубокому убеждению, чело­век, обладая вместе со всеми природными организмами спо­собностью приспосабливаться к пространству обитания, гос­подствует над всеми животными видами в силу ему одному свойственной способности приспосабливать пространство к своим потребностям. Эта способность развивается у человека вместе с прогрессом науки, искусства и промышленности. Други­ми словами, осваивая пространство, человек учится двум вещам:

•       освобождаться от абсолютной власти среды (например, в стране холода, снега и льда обеспечивать себя теплом, обильной пищей и известным комфортом);

•       увеличивать до бесконечности точки соприкосновения со средой и использовать пространство в своих целях.

На страницах своей книги Мечников показал, что господство человека над пространством пропорционально степени способности использовать его. Географическая среда не оказывает своего вли­яния в одинаковой степени всегда и постоянно. Ее влияние не происходит с фатальной необходимостью, как это предполагали сторонники плоского географического детерминизма. Пересе­ляясь в какую-либо новую страну, человек приносит с собой в новое свое местожительство прежние нравы, обычаи, физичес­кие и моральные способности, развитые и приобретенные на старой родине.

В концепции Мечникова вода — речная, морская, океани­ческая — играет особую роль в освоении человеком простран­ства. Являясь быстрым природным средством коммуникации, она становится неизменно животворящим и оживляющим эле­ментом не только в природе, но и истинной двигательной силой истории. Но человек далеко не сразу покорил реку, море и океан. Всего лишь пять веков назад Атлантика была для народов Запад­ной Европы великим и грозным «морем мрака».

Что же необходимо для покорения водных пространств? Это покорение требовало от людей солидарности и общего кол­лективного труда для борьбы с неблагоприятными условиями физико-географической среды. «В этом заключается великий закон прогресса и залог успешного развития человеческой ци­вилизации».

Особое значение имеет сформулированный Мечниковым важнейший геополитический закон покорения пространства: че­ловек в состоянии завоевать и контролировать только то про­странство, которое соответствует степени его социально-поли­тической организации. Та же самая река, которая составляла непобедимое препятствие для некультурного народа, станови­лась средством сообщения у народа культурного.

Логика развития водных путей является у Мечникова и ло­гикой развития цивилизации. Подобно тому, как всякая боль­шая река впадает в море, всякая речная цивилизация, т.е. циви­лизация, развивающаяся на берегах больших рек, должна рано или поздно погибнуть, или быть поглощенной в широком по­токе, или развиваться в более обширную морскую цивилиза­цию. Речные цивилизации могли быть только первобытными, изолированными и отличными друг от друга. И наоборот, в тех случаях, когда цивилизации распространялись с берегов рек на побережья морей, они становились способными к дальнейшему развитию и постепенно охватывали целый ряд народов, приоб­ретая международный характер. Эта способность усиливается при переходе цивилизаций с побережий внутренних морей на берега океана.

Представляет интерес гипотеза Мечникова, согласно которой для освоения речных пространств человек исторически исполь­зовал такие формы социально-политической организации, как деспотизм и рабств: для покорения морей — крепостничество, подневольный труд, олигархические и феодальные федерации; для господства на океанах ему потребуется уничтожение принуж­дения (свобода), ликвидация социальной несправедливости {равенство), утверждение солидарности согласованных инди­видуальных сил (братство).

Мечников обобщил эти идеи в виде еще одной социологи­ческой закономерности, которую вполне можно отнести к кате­гории геополитической: наращивание солидарности людей в борьбе за покорение все больших пространств. Природа, нуждаясь в со­лидарности людей, без которой она смогла бы осуществить выс­шие формы жизни, вынуждена была употребить следующие меры: вначале она объединила отдельные живые организмы в коллективы при помощи принуждения и необходимости, а за­тем, приучив, как бы насильственно, их к общественной жизни, она видоизменила формы общественной жизни посредством дифференциации, и, наконец, когда отдельные личности доста­точно созрели для сознательной и добровольной кооперации и объединения своего труда, исчезло и природное принуждение.

Антропогеографическая концепция русского ученого была глубоко оптимистической. Он верил, что процесс глобализации потребует от человечества дальнейшего развития его природной способности к солидарности. Однако, как оказалось, в борьбе за покорение глобального пространства возможны не только проявления доброй воли, но и авантюры, направленные на со­здание однополярного мира, управляемого из одного центра.

Более реалистичными были взгляды Мечникова на методо­логию геополитических исследований. Он подчеркивал, что не­обходимо изучать сначала влияние отдельных условий данного пространства, затем влияние физико-географической среды, во всей совокупности и разнообразии различных условий. Он выделил три основные сферы влияния:

•       астрономические влияния (преимущественно географичес­кой широты и климата);

•       влияние физической среды (взаимовлияния гео-, гидро- и атмосферы);

•       влияние растительного и животного мира и антропологи­ческих условий (как человек приспосабливает среду к своим потребностям).

Для современной геополитики методологические выводы Мечникова необычайно актуальны: «Только строгий научный аналитический метод может предохранить от поспешных и ба­нальных обобщений и избавить нас от фетишизма и преклоне­ния перед свершившимися фактами именно потому, что они факты; только строго критическое отношение может охранить нас от излишнего преклонения перед торжеством грубой силы, которая царствует в наше время в науке…».

Вслед за анализом следует антропологический синтез, под которым Мечников понимал определение влияния антропологи­ческой среды на политическую историю разных народов.

Таким образом, идея антропогеографического синтеза по­литической истории — один из наиболее продуктивных методо­логических принципов, который, пока недостаточно используется в геополитике. Между тем, управлять пространством можно, только досконально изучив особенности этого пространства, характер людей, его занимаю­щих, в их тесной взаимосвязи и взаимовлиянии на протяжении всей истории¹.

К сказанному можно добавить: гуманитарное измерение геополитики предполагает, что в центре геополитических тех­нологий стоит человек, что превращает антропогеографический детерминизм в важный инструмент геополитического анализа.

4. Цивилизационные основы русской геополитики

В России идеи панславизма поддерживались ря­дом славянофилов и, в частности, великим русским мыслите­лем Николаем Яковлевичем Данилевским (1822-1885), заложив­шим цивилизационные основы русской геополитики.

В труде Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» (1869) геогра­фическое положение России впервые рассматривалось как ре­шающий фактор в формировании ее отношений с остальным миром, прежде всего с Западной Европой.

В этом труде сформулирована концепция «культурно-исто­рических типов», или «цивилизаций». Согласно Данилевскому, пространственные отношения между государствами управляются не законами развития наций, а законами распространения циви­лизаций. Цивилизация, или культурно-исторический тип, есть, по глубокому убеждению русского мыслителя, совокупность на­родов, обладающих языковой, территориальной, нравственно-пси­хологической, культурной и политической общностью.

Каждая цивилизация, по мысли Данилевского, основывает­ся на какой-то исходной духовной предпосылке, большой идее, сакральной ценности или первичном символе, вокруг которых в ходе развития формируются сложные духовные системы. Осо­бая роль в формировании цивилизационной идентичности при­надлежит религии. За многовековую историю человеческой культуры лишь немногие народы смогли создать великие циви­лизации. Данилевский выделяет в хронологическом порядке одиннадцать цивилизаций, или культурно-исторических типов:

1)     египетская;

2)     китайская;

3)     ассирийско-вавилоно-финикийская, халдейская, или древнесемитская;

4)     индийская;

5)     иранская;

6)     еврейская;

7)     греческая;

     римская;

9)     аравийская, или новосемитская;

10) европейская, или германо-романская;

11) славянская.

Две цивилизации — перуанская и мексиканская — погибли на ранней стадии развития насильственной смертью.

Данилевский был убежден, что в мире не может быть особых, привилегированных культурно-исторических типов, поскольку ни одна цивилизация не может создать «окончательные», уни­версальные формы общественного устройства. Прогресс челове­чества состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении. Он является результатом взаимодействия цивилизаций.

Нужно сказать, что в современной геополитике утвердилось понимание цивилизации, весьма близкое к тому, что было предложено Данилевским. К тому же в наши дни цивилизационная парадигма заняла ведущее место в методологии полити­ческого анализа[2]. Не национальные государства, как это было прежде, а именно цивилизация является важнейшим элементом современного геополитического исследования.

Теория культурно-исторических типов Данилевского явно противостоит универсалистским европейским концепциям истории. Это тем более важно подчеркнуть, что европоцентрист­ский подход не давал объективного научного объяснения исто­рии России, народов Востока. Речь идет о том, что в рамках европейского подхода к пониманию исторического развития получалось так, что история огромного Евразийского региона представала как приложение к европейской истории. Предло­женный Н.Я. Данилевским полицентризм типов культур давал возможность видеть не однолинейный, а многовариантный об­разец развития человечества.

В условиях углубляющегося диалога культур происходит как бы второе рождение цивилизационных основ во всех регионах мира. И потому политики и правитель­ства в наши дни, добиваясь поддержки населения и идя по пути создания разного рода коалиций, все чаще обращаются к об­щности религиозных и культурных ценностей. В наши дни рез­ко возросла роль религии как основополагающего элемента культуры народов. В мире все чаще слышны заявления о необ­ходимости возврата к своим корням, которые прямо связаны и с религией. Как результат, происходит «реисламизация» Ближ­него Востока, «индуизация» Индии, «возврат в Азию» Японии и т.д. Словом, геополитические исследования в наши дни не ограничиваются рамками национальных государств. Это пре­жде всего исследования реальных проявлений диалога культур, диалога цивилизаций.

Заслугой Н.Я. Данилевского является также открытие пяти основ­ных законов развития цивилизации, которые позволили подойти к пониманию основных геополитических закономерностей ее раз­вития в пространстве:

1.     Любые народы, говорящие на одном языке или принадле­жащие к одной языковой группе, могут стать «культурно-историческим типом», если они духовно способны к исто­рическому развитию.

2.     Непременным условием развития цивилизации является политическая независимость.

3.     Начала цивилизации невозможно передать от одного куль­турно-исторического типа к другому, возможны только вза­имные влияния.

4.     Цивилизация достигает своего полного расцвета лишь в том случае, если ее «этнографический материал» разнообразен.

5.     Каждый культурно-исторический тип проходит определен­ные ступени или «фазы эволюции» по аналогии с жизненным циклом растений, животных и человека — цивилизации и на­роды, их составляющие, рождаются, достигают различных ступеней развития, стареют, дряхлеют и умирают.

Таким образом, цивилизация — это живой организм, воз­никающий и развивающийся в пространстве по некоторыми законам. И особенно важно осознать, как происходит цивилизационное освоение пространства.

Размышляя над этим вопросом, Данилевский открывает закон сохранения запаса исторических сил. Он проявляется в сле­дующем: в начале истории цивилизации, в этнографический период ее развития, часто происходит так, что интенсивное освоение своего пространства цивилизация начинает лишь в некоторых частях, находящихся в особенно выгодных географи­ческих условиях или в близких, непосредственных отношениях с народами, достигшими более высокого уровня культурного раз­вития. В этой части цивилизации развиваются просвещение и наука, достигает высокого уровня политическая, культурная и религиозная жизнь.

Однако освоение, на котором построено это развитие, не­прочно, корни его не распространяются по всему пространству цивилизации, что могло бы придать им крепость и устойчи­вость, и потому внешние бури часто угрожают гибелью этому пространству. Между тем остальная часть цивилизации продол­жает вести тихую жизнь на далеких окраинах пространства цивилизации, сберегая геополитические силы под охранительным покровом могучей природы (лесов, степей, горных хребтов и рек). Эта часть цивилизации часто вливает свою кровь в ино­родческие племена, которые соседствуют с цивилизацией: мало-помалу уподобляет их себе и таким образом составляет обширный запас сил, как бы геополитический и культурный резерв, который в свое время явится на выручку своих аванпос­тов, когда в них станет иссякать внутренний источник жизни или их сломят внешние бури. Этим доставляется возможность цивилизации шире раскинуться в пространстве.

Известно, что на равнинах России первые семена граж­данственности и образованности развиваются в Приднестровье и предгорьях Карпат под влиянием Византии. Внутренние раз­доры, татарский погром, вторжение Литвы, польская власть разрушают эти начинания русской жизни. Но на северо-восто­ке, в глухой лесной стране, русская колонизация в стороне от деятельной исторической жизни образует сильный запас рус­ской силы, рушит финские племена и, окрепнув, становится восстановительницей единства России, собирательницей земли русской под названием Москвы и продолжателей ее дела — Пет­ра и Екатерины.

В рамках этого закона можно рассмотреть также отношения между западными славянами, окруженными романо-германскими народами и волей-неволей захваченных круговоротом их жизни, потерявшими в нем свою политическую самобытность и независимость, и Россией, составляющей громадный запас славянских сил. Данилевский был уверен: голос истории свиде­тельствует, что запас этот не пропадет втуне, что он предназна­чен для того, чтобы обновить, восстановить, возродить свою славянскую цивилизацию.

Очень современно звучит и еще одно положение геополити­ческого наследия Данилевского. Он, в частности, предупреждал об опасности отрыва от национальных истоков, денационализа­ции пространства. Как ни важны при обыкновенном мирном течении жизни экономические и финансовые вопросы, торго­вые, колониальные или дипломатические выгоды, все они от­ступают на задний план, когда дело идет о духовной жизни и смерти народов, т.е. об исполнении ими исторического призва­ния. В рамках такого подхода Данилевский формулирует еще один геополитический закон — о защите пространства с помо­щью дисциплинированного энтузиазма.

В период испытаний и кризисов народной жизни на первый план выступают не деньги, даже не та или иная военная органи­зация, а два нравственных двигателя, при посредстве которых только и возможно то напряжение всех сил народных, которое все сокрушает и ничем само сокрушимо быть не может: «Это — дисциплина, или дар повиновения, или энтузиазм, или беспре­дельная готовность к самопожертвованию».

История убедительно доказала, что именно нравственный дух войск — главная сила, в конце концов, решающая успех любой войны. И этот дух — коренная черта народа. Эту черту нельзя ни приобрести, ни заменить чем бы то ни было. Данилев­ский был уверен, что счастье и сила России в том и заключается, что само дело ее правое — оно одно может непосредственно воз­будить ее до самоотвержения, если только будет доведено до со­знания народа. С начала XVIII столетия на долю России выпало бороться с тремя величайшими военными гениями Новейшего времени, которые были одновременно и полководцами, и госу­дарями, а следовательно, могли располагать полной свободой действия и всеми ресурсами своих стран: с Карлом XII, Фрид­рихом II и Наполеоном I. Из борьбы со всеми тремя Россия вышла победительницей. XX век добавил к этому победу над Гитлером. И во всех этих победах решающую роль сыграл несо­крушимый народный дух. А удержать пространство цивилиза­ции также может только сила народного единения.

Цивилизационная парадигма в геополитике предполагает, что цивилизационная идентичность является главным фактором, интегрирующим большие пространства. На основе этого закона Данилевский делает следующий вы­вод: «… политическое раздробление в среде одного и того же культурно-исторического типа имеет вредную сторону, состоя­щую в том, что оно лишает его политической силы, а следова­тельно, возможности успешного противодействия внешнему насилию».

В концепции Данилевского предельно ясно проходит гра­ница между требованиями национальной самобытности и не­обходимостью национального единства в рамках цивилизации. По его мнению, эта черта определена самою природой. Наро­ды, говорящие на столь близких языках и наречиях, что в обще­ственной жизни легко понимают друг друга, должны составлять одно политическое целое. Так, народ русский, несмотря на раз­личия в наречиях великорусском, малорусском и белорусском, или народ немецкий, несмотря на более сильное различие в на­речиях верхне- и нижненемецком, должны составлять самосто­ятельные однородные политические образования, называемые государствами.

Напротив, для целых народов, говорящих на разных языках, принадлежащих к одному лингвистическому семейству, соот­ветствующему самобытной цивилизации, следует предпочесть федерацию как особый тип государственного устройства.

На основе указанного закона Данилевский приходит к вы­воду о необходимости создания «всеславянского союза» и даже «всеславянской федерации» во главе с Россией, поскольку, наря­ду с европейскими интересами, были и другие интересы славян­ского мира, которые придется отстаивать, в противном случае не удастся защитить огромные пространства славянского мира от внешних врагов. Этот вывод послужил поводом для объявления русского мыслителя примитивным националистом.

Между тем, это мало согласуется с истинным подходом Данилевского к славянству. По его глубокому убеждению, объ­единение славян должно совершиться таким образом, чтобы «славянские ручьи не сливались в русское море», т.е. все славяне должны сохранить свое национальное своеобразие, политическую и культурную независимость. Политическим центром, столицей та­кой федерации будет не Санкт-Петербург, не Москва, не Прага, не Белград, не София, а город, называвшийся прежде Византи­ей, затем Константинополем, а позже — Стамбулом, но проро­чески именуемый славянами Царьградом».

Образование Славянского союза, по мысли Данилевского, создаст России особое положение: она станет рядом с целой Европой. Тогда на повестку дня встает вопрос о мировом рав­новесии между Европой, Славянством и Америкой. Следует сказать и о том, что Данилевский обращает внима­ние современников на факт антагонистичности Европы по от­ношению к России в силу масштабов последней и невозмож­ности извлекать выгоды, как из Китая, Индии и Африки, а так­же решающим образом влиять на ее развитие.

Данилевский также указывает на невозможность и вред­ность устранения от европейских дел и в то же время полез­ность смотреть на них с собственной русской точки зрения[3]. Такой подход определяется тем, что Россия соседствует с Евро­пой и «совершенная отдаленность» от нее немыслима. Но, по его мнению, Европа враждебна России не случайно или по воле какого-то из европейских государственных деятелей, а по при­чине естественного расхождения интересов.

5. Континентальные основы русской геополитики

Идея континентальности в русской школе геопо­литики была развита евразийцами. Их вклад в разработку рус­ской геополитики трудно переоценить. Именно евразийцы пер­выми в России начали употреблять термин «геополитика», ввели в научный оборот в русской общественной мысли основные гео­политические категории, предложили собственную оригиналь­ную геополитическую модель мира, обозначив национальные геополитические задачи и приоритеты. По своей сути евразий­ская доктрина является геополитической доктриной, ибо она ос­нована на базовом геополитическом принципе «географии как судьбы». Заслугой евразийцев является то, что они создали весь­ма реалистический геополитический проект русского будущего как будущего континента Евразии.

В концепции евразийцев Россия является особым этнографи­ческим и культурным миром, занимающим срединное положение (Heartland) между Западом и Востоком, Европой и Азией.

Евразийское движение возникло в среде русской послеок­тябрьской эмиграции в начале 1920-х гг. Зародилось оно в Софии, но вскоре переместилось в Прагу, а затем в Берлин.

Основателями евразийства были лингвист и филолог Н.С. Тру­бецкой (1890-1938), историк Г.В. Вернадский (1887-1973), географ и экономист П.Н. Савицкий (1895—1968), православ­ный богослов, впоследствии священник Г.В. Флоровский (1893-1979), философ Л.П. Карсавин (1882-1952) и искусство­вед П.П. Сувчинский (1892-1985).

В 1921 г. в Софии вышел первый евразийский сборник «Ис­ход к Востоку. Предчувствия и свершения», а в 1922 г. — второй сборник «На путях. Утверждения евразийцев». В них в сжатой форме излагались основные принципы нового движения. В этом движении на разных его этапах принимали участие лучшие интеллектуальные силы русского зарубежья в лице философа Л.П. Карсавина, историка Г.В. Вернадского, правоведа Н.Н. Алексеева (1879-1964) и ряда других.

Расцвет движения связан с изданием «Евразийского временни­ка», а позже, в 1926 г., — программного документа «Евразийство. Опыт систематического изложения», большая часть которого на­писана П.Н. Савицким, бесспорным лидером и идеологом этого движения.

На втором этапе (1926—1929) центр движения перемешается в Париж, где продолжают выходить «Евразийские хроники» и на­чинает издаваться газета «Евразия». Издание газеты было орга­низационным оформлением «левого» крыла движения.

Пражский центр евразийства, главным теоретиком которого был Л.П. Карсавин, ориентировался на идейно-политическое сближение и сотрудничество с советской властью. Н.С. Трубец­кой и П.Н. Савицкий назвали это самоликвидаторством. В 1930-е гг. евразийство как движение перестало существовать. Идеи евразийства были возрождены в 1960-х гг. Л.Н. Гумиле­вым.

Геополитик П.Н. Савицкий.

Российская геополитика связана с именем Петра Николае­вича Савицкого, который был первым, если не единственным, русским автором, имеющим право называться геополитиком. По образованию экономист, ученик В. Вернадского и П. Стру­ве, до войны был близок к кадетам. В 1916-1917 гг. работал в русском посольстве в Норвегии. В 1920 г., будучи секретарем П.Б. Струве, занимал пост руководителя иностранных дел шта­ба Врангеля. После поражения белой армии выехал в Болга­рию, затем переехал в Чехословакию. В 1921 г. вместе с князем Н.С. Трубецким возглавил евразийское движение, в котором геополитические факторы играли центральную роль.

Мировоззрение Савицкого складывалось под влиянием тру­дов славянофилов, Данилевского и особенно Леонтьева. Славя­нофильство, как мы уже отмечали, было сопряжено с идеей особости исторической идентичности «великороссов», не сводимой ни к религиозной, ни к этнической славянской сущности. В этом аспекте евразийцы были близки к Константину Леонтьеву, сфор­мулировавшему важнейший тезис — «славянство есть, славизма нет», т.е. «этническая и лингвистическая близость славянских народов не является достаточным основанием, чтобы говорить об их культурном и характерном единстве».

Несмотря на симпатии к Советам, которые были характерны не только для откровенно просоветского крыла евразийцев (парижский кружок, издававший газету «Евразия»), с которыми Савицкий официально порвал отношения, но и для самых уме­ренных и «консервативных» элементов, после взятия советскими войсками Праги в 1945 г. Савицкий был арестован и осужден на 10 лет лагерей. В лагерях он познакомился с сыном поэта Нико­лая Гумилева Львом, который стал его учеником, а впоследствии одним из лучших русских этнографов и историков.

В 1956 г. Савицкого реабилитируют, он выходит на свободу и возвращается в Прагу к своей семье. Вскоре в эмигрантской прессе под псевдонимом Востоков появляются тексты, описы­вающие его пребывание в советских лагерях. В 1961 г. он снова попадает в заключение, но активное вмешательство известного философа Б. Рассела способствует быстрому освобождению ученого. Однако жизненные силы Савицкого были уже на ис­ходе. Гонимый властью, усталый, всеми забытый, он умирает в Праге в 1968 г.

Россия—Евразия. Основная идея Савицкого заключается в том, что Россия представляет собой особое цивилизационное образование, опре­деляемое через качество «срединности». Одна из его статей — «Географические и геополитические основы евразийства» (1933) — начинается такими словами: «Россия имеет гораздо больше осно­ваний, чем Китай, называться «Срединным государством».

Если «срединность» Германии (Mittellage) ограничивается европейским контекстом, а сама Европа есть лишь «западный мыс» Евразии, то Россия занимает центральную позицию в рам­ках всего континента. «Срединность» России, по Савицкому, является основой ее идентичности — она не часть Европы и не продолжение Азии. Она — самостоятельный мир, самостоя­тельная и особая духовно-историческая геополитическая реаль­ность, которую Савицкий называет Евразией.

Территорию Евразии составляют Восточно-Европейская, Западно-Сибирская и Туркестанская равнины и окаймляющие их с Востока, Юго-Востока и Юга горы: «Средний мир Старого Света можно определить, таким образом, как область степной и пустынной полосы, простирающейся непрерывной полосой от Карпат до Хингана, взятой вместе с горным ее обрамлением (на юге) и районами, лежащими к северу от нее (лесная и тун­дровая зоны). Этот мир евразийцы и называют Евразией в точ­ном смысле этого слова».

Это понятие обозначает не материк и не континент, но идею, отраженную в русском пространстве и русской культуре, историческую парадигму, особую цивилизацию. Савицкий с русского полюса выдвигает концепцию, строго тождественную геополитической картине Маккиндера, — только абстрактные «разбойники суши» или «центростремительные импульсы, ис­ходящие из географической оси истории», приобретают у него четко выраженный абрис[4] русской культуры, русской истории, русской государственности, русской территории. Россия-Евра­зия у Савицкого предстает в том же свете, как RaumФ. Ратцеля, и еще точнее, GrossraumК. Шмитта.

Если X. Маккиндер считает, что из пустынь heartlandисходит механический толчок, заставляющий береговые зоны («внутрен­ний полумесяц») творить культуру и историю, то П.Н. Савицкий утверждает, что Россия-Евразия = (heartlandМаккиндера) и есть синтез мировой культуры и мировой истории, развернутый в пространстве и времени. При этом природа России соучаствует в ее культуре.

Геополитическое кредо евразийцев Савицкий сформулиро­вал предельно четко: «Евразия цельна». А это значит, что нет России «Европейской» и «Азиатской». Этой части света евразий­цы дали еще одно имя — «Ойкумена», что в переводе с греческо­го означает «вселенная». Русская Ойкумена — это тот материко­вый массив, на котором развертывалась и развертывается русская история, основной континентальный массив Старого Света, ко­торый в то же время есть и «Монголосфера», область, в свое вре­мя объединенная монгольской державой (по территориальному протяжению величайшей державой, известной истории). Геопо­литика России новых веков родилась в лоне державы и стала на­следницей монгольской. Если рассматривая идейные истоки русской государственности уместно говорить о византийском наследстве, то применительно к геополитике следует говорить о монгольском наследстве, подчеркивали евразийцы.

Известно, что к областям, составляющим геополитическую сферу Византии, русское государство приблизилось уже к кон­цу XVIII в. (Крым, соответствующие части Кавказа). Но и тогда эти области являлись периферийными для России, как в свое время были периферийными для Евразии. Эта периферийность останется в силе и в том случае, если окажутся вовлеченными в государственную орбиту России-Евразии бывшие основные средоточия Византийской империи. Для геополитического бы­тия Россия—Евразия, отмечал Савицкий, географическая сфера Византии есть сторонняя сфера.

Напротив, в геополитическую сферу монгольской державы Россия-Евразия погружена в исключительной степени, и имен­но здесь необходимо искать истоки геополитического единства Евразии.

Россию Савицкий понимает геополитически, не как нацио­нальное государство, но как особый тип цивилизации, сложив­шийся на основе нескольких составляющих — арийско-славянской культуры, тюркского кочевничества, православной традиции. Все вместе создает некое уникальное, «срединное» образование, представляющее собой синтез мировой истории. Великороссов Савицкий считает не просто ответвлением восточных славян, но особым имперским этническим образо­ванием, в котором сочетаются славянский и тюркский субстра­ты. Этот момент выводит его на важную тему — тему Турана[5].

Обращение к Турану в качестве позитивной ориентации было скандальным для многих русских националистов. Так, Савицкий косвенно оправдывал монголо-татарское иго, благода­ря которому «Россия обрела свою геополитическую самостоятель­ность и сохранила свою духовную независимость от агрессивного романо-германского мира». Такое отношение к тюркскому миру было призвано резко отделить Россию—Евразию от Европы и ее судьбы, обосновать этническую уникальность русских».

«Без татарщины не было бы России» — этот тезис из статьи Савицкого «Степь и оседлость» был ключевой формулой евра­зийства. Отсюда прямой переход к чисто геополитическому утверждению: «Скажем прямо: на пространстве всемирной ис­тории западноевропейскому ощущению моря, как равноправное, хотя и полярное, противостоит единственное монгольское ощу­щение континента; между тем в русских «землепроходцах», в размахе русских завоеваний и освоений — тот же дух, то же ощущение континента».

И далее: «Россия — наследница Великих Ханов, продолжа­тельница дела Чингиза и Тимура, объединительница Азии… В ней сочетаются одновременно историческая «оседлая» и «степная» стихия».

Фундаментальную двойственность русского ландшафта — его деления на Лес и Степь — заметили еще славянофилы. У Савицкого геополитический смысл России—Евразии высту­пает как синтез этих двух реальностей — европейского Леса и азиатской Степи. При этом такой синтез не есть простое нало­жение двух геополитических систем друг на друга, но нечто цельное, оригинальное, обладающее своей собственной мерой и методологией оценок.

Россия—Евразия не сводится целиком к Турану. Она — не­что большее. Но в отношении Европы, которая все выходящее за рамки своего «берегового» сознания считает «варварством», самоквалификация русских как «носителей монгольского духа» является провокацией, открывающей историческое и духовное превосходство евразийцев.

Месторазвитие. В теории Савицкого важнейшую роль играет концепция «месторазвитие». Месторазвитие — это взаимное приспособле­ние живых существ друг к другу в тесной связи с внешними гео­графическими условиями, что создает особую гармонию и ус­тойчивость среды.

Термин «месторазвитие» представляет собой точный аналог понятию «Raum», как оно трактуется «политической географи­ей» Ф. Ратцеля. Са­вицкий в тексте «Географический обзор России—Евразии» пишет: «Социально-политическая среда и ее территория» должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидуум или ландшафт».

Это и есть сущность месторазвития, в котором объективное и субъективное сливаются в неразрывное единство, в нечто це­лое. Это концептуальный синтез. В том же тексте Савицкий продолжает: «Необходим синтез. Необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею территорию».

В этом Савицкий близок к Видаль де ла Блашу. Подобно французскому геополитику, обосновавшему неделимость Фран­ции единством культурного типа независимо от этнической принадлежности жителей Эльзас-Лотарингии, Савицкий счита­ет, что «Россия—Евразия есть «месторазвитие», «единое целое», «географический индивидуум» — одновременно географический, этнический, хозяйственный, исторический и т.д. «ландшафт».

Россия—Евразия есть такое «месторазвитие», которое явля­ется интегральной формой существования многих более мелких «месторазвитий». Это — GrossraumК. Шмитта, состоящее из це­лой иерархии меньших Raum.

Согласно представлениям евразийцев, природа евразийского мира минимально благоприятна для разного рода «сепаратизмов» — политических, культурных или экономических. Недаром в Евразии рождались такие великие политические объединитель­ные попытки, как скифская, гуннская, монгольская. Недаром над Евразией веет дух своеобразного «братства народов», кореня­щийся в вековых соприкосновениях и культурных слияниях на­родов разных рас — от германской (крымские готы) и славянской до тунгусско-манчжурской, через звенья финских, турецких, монгольских народов. Это «братство народов» выражается в том, что здесь нет противопоставления «высших» и «низших» рас, взаимные притяжения в нем сильнее, чем отталкивания; в рам­ках этого братства легко просыпается «воля к общему делу».

Традиции евразийского единения органично восприняла Россия в своем политическом и геополитическом историческом творчестве. Но Савицкий был уверен, что в современную эпоху объединительная миссия России должна осуществляться в новых формах. Он призывает бесповоротно отказаться от пре­жних методов насилия и войны: «В современный период дело идет о путях культурного творчества, о вдохновении, озарении, сотрудничестве».

Савицкий неустанно подчеркивал определяющее зна­чение самой идеи единства Евразии в мировой геополитике, в общей геополитической картине мира. Он был убежден: если устранить этот евразийский центр, то все его остальные части, вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) превращается как бы в «рассыпанную храмину». Этот мир, лежащий к востоку от границ Европы и к северу от «классической Азии», есть то зве­но, которое соединяет в единство их всех.

Исторические факты и свидетельства позволили Савицкому сделать еще один очень важный геополитический вывод: рус­ский мир силой неустранимых фактов призван к объединяющей роли в пределах Старого Света. Только в той мере, в какой Рос­сия—Евразия выполнит это свое призвание, вся совокупность разнообразных культур Старого материка может превращаться и превращается в органическое целое, стирая различия между Востоком и Западом.

В лице русской культуры евразийцы видели объединитель­ную и примирительную историческую силу. Они подчеркивали, что разрешить свою задачу Россия—Евразия сможет только во взаимодействии с культурой всех окружающих народов. В этом плане культуры Востока для нее также важны, как и культуры Запада. Особенность русской геополитики — в обращенности од­новременно к Востоку и Западу.

Значительным выглядит и вклад Савицкого в осмысление традиционного противостояния двух типов цивилизаций в ми­ровой геополитике: цивилизаций Моря и Континента. Савицкий раскрыл глубинные противоречия континенталь­ного и морского типов существования, а также их стратегии, обращенные в будущее. Он обратил особое внимание на то, что фактором организации и сплочения морских цивилизаций в современную эпоху становится единый мировой рынок. Благо­даря дешевизне и удобству морских коммуникаций страны Моря могут быстро воспользоваться всеми преимуществами ми­рового рынка при минимальных затратах на перевозку товаров. Напротив, для стран Континента включение в мировой рыноч­ный обмен связано с огромными транспортными издержками. Делая основную ставку на свое включение в мировой обмен, эти страны становятся «задворками мирового хозяйства».

Единый мировой рынок, по Савицкому, сплачивает мор­ской блок, давая ему мощную экономическую основу. Одно­временно этот же рынок отбрасывает континентальный мир на периферию мировой экономической и геополитической систе­мы, обрекая его на «догоняющее развитие».

В своей работе «Континент-океан» (1921) Савицкий приво­дит конкретные цифры: в расчете на одинаковые расстояния германский железнодорожный тариф перед войной был при­близительно в 50 раз выше океанского фрахта. И даже русские ставки на железных дорогах (которые традиционно ниже себестоимости) в 7—10 раз превосходят стоимость морского тран­спорта. К сказанному нужно добавить: ныне разница в морских и железнодорожных тарифах остается весьма существенной.

Савицкий напряженно размышлял над тем, как устранить невыгодные последствия континентальности. Он полагал, что путь такого устранения — в расторжении в пределах континен­тального мира полноты господства принципа океанического ми­рового хозяйства и в созидании хозяйственного взаимодействия отдельных, пространственно связанных друг с другом областей континентального мира, в их развитии, обусловленном взаимной связью.

Что из этого следует? Для континентальных стран, которые вынуждены нести высокие транспортные расходы, необходимо отправлять товары на близлежащие рынки, опираясь на то, что он называл внутриконтинентальным притяжением.

Внутриконтинентальные притяжения приобретают особое значение в двух случаях:

1)     если сфера соприкасающихся континентальных областей имеет наибольшее пространственное протяжение;

2)     если эти области являют наибольшее разнообразие эконо­мической икультурной природы.

Факторы первого рода расширяют пространственную зону, в пределах которой действенны внутриконтинентальные притя­жения, тогда как факторы второго рода умножают число хо­зяйственных и культурных благ. Именно поэтому стратегичес­кие партнеры России — Китай, Монголия, Иран.

В своей работе «Континент-океан» Савиц­кий обосновывает важные экономические закономерности вклю­чения Римленда в зону влияния континентальной геополитики.

Континентальность — это судьба России, бороться с ней бессмысленно, ее надо понять и полюбить, только тогда мы на­учимся пользоваться всеми ее преимуществами. Таков, по су­ществу, основной вывод П.Н. Савицкого.

Идеократия. Очень важным аспектом теории Савицкого является принцип «идеократии». Савицкий полагает, что евразийское государство должно строиться, отправляясь от изначального духовного им­пульса, сверху вниз. И, следовательно, вся его структура должна созидаться в согласии с априорной Идеей, и во главе этой струк­туры должен стоять особый класс «духовных вождей».

Идеократия — термин, который объединяет все формы не­демократического, нелиберального правления, основанного на нематериалистических и неутилитаристских мотивациях. При­чем Савицкий сознательно избегает уточнения этого понятия, которое может воплощаться и в теократической соборности, и в народной монархии, и в национальной диктатуре, и в партий­ном государстве советского типа. Такая широта термина соот­ветствует чисто геополитическим горизонтам евразийства, ко­торые охватывают огромные исторические и географические объемы. Это попытка наиболее точно выразить интуитивную волю континента.

Очевидно, что идеократия прямо противоположна прагматико-коммерческому подходу, доминировавшему в доктринах X. Маккиндера, А. Мэхэна и Н. Спикмена. Таким образом, русские евразийцы довели до окончательной ясности идеологи­ческие термины, в которых проявлялось историческое противо­стояние Моря и Суши. Море — либеральная демократия, «тор­говый строй», прагматизм. Суша — идеократия (всех разновид­ностей), «иерархическое правление», доминация религиозного идеала.

Роль П.Н. Савицкого и русского евразийства в целом в раз­витии геополитики как науки в нашей стране огромна. В лице Савицкого мы имеем совершенно сознательного, ответственного и компетентного геополитика, который полноценно и обосно­ванно выражает позицию heartland, причем отталкиваясь от на­иболее глубинных — русских — его областей. Геополитическая доктрина Савицкого — это прямая антитеза взглядам Мэхэна, Маккиндера, Спикмена, Видаль де ля Блаша и других «талассократов». Причем только в данном случае речь идет о закон­ченном и развернутом изложении альтернативной доктрины, подробно разбирающей идеологические, экономические, куль­турные и этнические факторы. Если использовать терминологию Карла Шмитта, то Савицкий и евразийцы являются выразителя­ми «номоса Земли» в его актуальном состоянии, последователь­ными идеологами «теллурократии», мыслителями континенталь­ного Grossraum,альтернативного англо-саксонскому Grossraum.

6. Территориальные основы русской геополитики.

Одной из центральных проблем геополитики, как нам уже известно, является проблема территориального развития государства. Применительно к России с ее огромными территориальными пространствами эта проблема вдвойне зна­чима в силу необходимости разработки особой модели геопо­литического контроля над пространством. У истоков теорети­ческой разработки этой модели стояли два крупных русских мыслителя — Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский и Алексей Ефимович Вандам.

Известный русский географ В.П. Семенов-Тян-Шанский (1870-1942), сын знаменитого путешественника, географа, де­мографа и государственного деятеля П.П. Семенова-Тян-Шанского, внес важный вклад в формирование политической гео­графии в России. В центре этой географии им был поставлен человек, который, по мысли этого мыслителя, является мерой всех географических понятий. Благодаря такому антропоцентричному видению В.П. Семенову-Тян-Шанскому удалось вы­сказать немало универсальных идей, которые во многом пред­восхитили развитие геополитики.

Впечатляет и в наши дни круг задач, которые В.П. Семенов-Тян-Шанский поставил перед отечественной наукой:

Ø        исследование территориальных форм русского могущест­венного владения и выявление наибольшей практической пригодности тех или иных из них в настоящее время;

Ø        анализ мировой роли русской колонизации;

Ø        исследование путей сообщения в России и сопредельных странах с точки зрения могущественного владения;

Ø        разработка концепции наших колонизационных баз и их оборудования;

Ø        разработка практической картографии России и сопредель­ных стран.

Важное значение для развития русской школы геополитики имела разработанная Семеновым-Тян-Шанским концепция мирового геополитического господства, альтернативная «жизнен­ному пространству» Ф. Ратцеля и «теории хартленда» X. Маккиндера.

В рамках этой концепции особую роль играет критическая зона между экватором и 45° северной широты, где расположены три обширные океанические бухты, названные Семеновым-Тян-Шанским «средиземными морями»:

Ø         европейское Средизем­ное море (включая Черное);

Ø         Китайское (Южное и Восточное), Японское и Желтое моря;

Ø         Карибское море с Мексиканским за­ливом.

В.П. Семенов-Тян-Шанский пишет: «Здесь у трех среди­земных морей и двух полуостровов между ними — Индостанского и Малоазийско-Аравийского выросли наиболее сильные и оригинальные человеческие цивилизации и государственности арийцев-семитов, монголов-малайцев и ацтеков-инков… в то время как остальные слабые племена и расы рода человеческого большей частью застыли в неолитическом веке». Господином мира, по мнению географа, будет тот, кто сможет владеть одно­временно всеми тремя морями, или тремя «господами мира» бу­дут те три нации, из которых каждая в отдельности завладеет одним из этих морей.

Однако главным геополитическим открытием Семенова-Тян-Шанского, имеющим стратегическое значение для России, является обоснование русской системы геополитического конт­роля над пространством от моря до моря. Он выделил три существовавшие в истории формы «территориальных систем политического могущества»:

•       кольцеобразная система;

•       клочкообразная система;

•       система от моря до моря.

Первый тип (кольцеобразная система) могущественного геополитического владения возник на побе­режьях средиземноморских морей. Он объясняет формирова­ние системы не природными, а естественно-историческими причинами. Он говорил, что к Европейскому Средиземномо­рью вполне применимо изречение «exorientelux» (с Востока идет свет). Исторически кольцо своих владений в Средизем­номорье замыкали европейцы из числа греков, римлян, генуэз­цев, венецианцев. Позднее эту модель использовали шведы (XVII в.), французы во главе с Наполеоном (XIX в.), в XX в. — блок НАТО в Атлантике.

Основные преимущества кольцеобразной системы состоят в том, что внутренние части государства удобно сообщаются между собой по Средиземному морю, тогда как окраины всюду сравнительно недалеко отстают от побережий, а потому их за­щита от внешних нападений весьма облегчена. Распад кольце­образной системы обычно обусловливается ростом населения на соседних материковых массах и его боковым давлением на средиземные побережья, к которым оно ищет выхода.

В эпоху Великих географических открытий возникла точеч­ная, или клочкообразная, система геополитического контроля. При этой системе на различных материках захватываются с бере­гов определенные территории, поддерживающие как с метропо­лией, так и между собой при посредстве флота регулярные мор­ские сообщения. На морских путях между метрополией и ее колониями устраиваются многочисленные военные базы, опор­ные пункты, удобные порты. Точечную систему первыми исполь­зовали португальцы, голландцы, испанцы и французы, но больше всех преуспели в ее развитии англичане в XVIII—XIX вв.

Максимальный эффект такой системы контроля над про­странством достигается при рабовладельческой эксплуатации дикарей хорошо вооруженными морскими державами. Как мы уже отметили, Англия в течение двух столетий использовала эту систему. Однако она не смогла удержать в зоне своего влияния Северную Америку, которая отделилась от Англии. То же самое неизбежно произошло и со всеми другими ее колониями, если бы там не было вовремя введено широкое самоуправление.

Эффективность этой системы пострадала и от внедрения трансконтинентальных железнодорожных путей, сокративших время на перевозки грузов и переездки людей. Поэтому англи­чане с конца XIX в. стали комбинировать эту систему с конти­нентальной. В Африке они попытались связать свои владения непрерывной полосой, проложив сплошной трансконтинен­тальный путь. Аналогичный путь они планировали создать между Африкой и Азией через Сирию и Палестину, связав Ин­докитай, Индостан и Средиземье, но этому препятствовала Германия.

Наиболее уязвима точечная система контроля со стороны ее непосредственных границ с континентальными государствами, всегда способными к могучему «боковому» давлению. Поэтому из политических соображений нередко применяется полоса го­сударств-буферов, лишенных особой самостоятельности и вы­полняющих лишь предписания их основателей. Буферная сис­тема применялась в XIX в. Англией на границе между Индией и Туркестаном в виде Афганистана. В XX в. эту модель активно использовал блок НАТО в виде Финляндии, Польши, Эстонии, Латвии, Чехии, Венгрии, Румынии для изоляции России.

Альтернативой точечному геополитическому контролю яв­ляется континентальная система «от моря до моря», при кото­рой внутри материка захватывается обширная территория, дву­мя концами упирающаяся в омывающие ее на окраинах моря. Все внимание при этом обращено на устройство внутренних водных и сухопутных сообщений и на внутреннюю колонизацию. Древняя Персия, США и СССР продемонстрировали воз­можность этого типа территориального владения.

Главный недостаток континентальной системы заключается в том, что при громадной протяженности земель существуют резкие перепады в степени освоения центра и периферии. Обычно тот район, откуда началась колонизация и политическое «собирание земель», представляет собой гораздо более густона­селенную и экономически более развитую территорию, по срав­нению с остальными.

В ситуации столкновения с соседями такое государство под­вергается опасности блокады со стороны соприкасающихся с ним морей. И как результат, существует угроза хотя бы времен­ного захвата прибрежных территорий. Последнее обстоятельство уничтожает всю суть системы «от моря до моря» и обессиливает страну.

Выходом для России Семенов-Тян-Шанский считал увеличе­ние численности населения и уровня экономического развития гео­графического центра территории. «Тогда крайняя восточная часть приблизится сама собой на несколько тысяч верст к сильной ко­личеством населения и культурной средней части государства и, опираясь на такого сильного непосредственного соседа, гораздо успешнее сможет вести борьбу с внешним врагом». При от­сутствии подобного выравнивания вполне понятна, пишет ав­тор, психология местных русских обитателей, нередко считав­ших себя там «временными жителями».

Целостность российского государства предполагает также из­менение обычного географического представления, когда госу­дарство искусственно делят Уральским хребтом на совершенно неравные по площади Европейскую и Азиатскую части.

Семенов-Тян-Шанский разработал концепцию Русской Ев­разии, выделив пространство между Волгой и Енисеем от Ледо­витого океана до самых южных границ государства в особую куль­турно-экономическую единицу, которую он призывал никак не считать за окраину, а говорить о ней как о коренной и равно­правной во всем русской земле, как мы привыкли говорить о Европейской России.

Важным шагом на этом пути должно быть перемещение по­литического центра государства ближе к истинному географи­ческому центру. Это можно было бы сделать двумя способами.

Первый способ— радикальный, ему следовал Петр I, в свое время перенесший столицу из Москвы в устье Невы, приблизив ее к шведам. В наши дни, если следовать этому способу, при­шлось бы перенести столицу из Москвы, например, в Екате­ринбург. Перенесение столицы пригодно, как отмечает автор, для примитивных времен государства, когда подобные экспе­рименты обходятся сравнительно дешево. Но совершенно не­пригоден в «наш сложный век дороговизны». Такой подход требует огромных материальных и финансовых затрат, которые вряд ли были бы оправданными. Впрочем, в мире есть примеры переноса столиц и в наше время. Так, в 1958 г. президент Бра­зилии в 1956-1961 гг. Кубичек ди Оливейра принял решение о переносе столицы страны из Рио-де-Жанейро в г. Бразилия, географический центр страны. Еще один пример подобного решения демонстрирует Казахстан. По инициативе президента страны Н. Назарбаева столица перенесена из Алма-Аты на север республики — в г. Астану. Это примеры геополитического реше­ния, которое, конечно же, является очень дорогостоящим.

Второй способ— создать новые культурно-экономические «колониальные базы» — анклавы ускоренного развития. Эти очаги, «посылая свои лучи во все стороны, поддерживают на­стоящим образом прочность государственной территории и способствуют более равномерному ее заселению и культурно-экономическому развитию».

На территории России исторически сформировались четыре такие базы:

1)     Московская земля;

2)     Новгородско-Петроградская земля;

3)     Галицкая и Киево-Черниговская земля;

4)     Средневолжская земля.

Галицкая и Киево-Черниговская и Новгородско-Петроград­ская базы, обращенные на Запад, приходили часто в полный упадок, но затем снова возрождались. И только Московская и Средневолжская земли, занимавшие внутреннее геополитичес­кое положение, росли почти непрерывно, без длительных пери­одов упадка. Только благодаря этим базам, давшим возможность стране укрепиться до самых берегов четырех морей, Европейская Россия и представляет ту культурно-экономическую массу, ко­торая позволила ей стать в ряд великих держав мира.

Для того чтобы полностью развить русскую систему «от моря до моря», по мнению Семенова-Тян-Шанского, необхо­димо и в азиатских владениях создать четыре аналогичные базы:

1)     Алтайскую с горной частью Енисейской губернии;

2)     Уральскую;

3)     Туркестанскую с Семиречьем;

4)     Прибайкальскую.

В дореволюционный период идеи Семенова-Тян-Шанского о создании особой русской системы геополитического контроля «от моря до моря» разделял Алексей Ефимович Вандам (А. В. Едрихин, 1867-1933), крупный русский геополитик начала XX сто­летия, генерал-майор, переводчик, публицист.

Его главные труды «Наше положение» (1912), «Письма о Трансваале» (1900), «Величайшее из искусств: Обзор современного положения в свете высшей стратегии» (1913) заложили основы военно-стратегического направления в русской школе геополи­тики.

Вандам, так же как и Семенов-Тян-Шанский, был обеспо­коен непрочностью геополитического контроля России над азиатскими владениями. Он подчеркивал, что главным пре­пятствием Запада на пути к мировому господству (в то время форпостом Запада выступала Англия) является русский народ. Именно поэтому основная стратегическая задача Запада — от­теснить русских от Тихого океана вглубь России, вытолкнуть Россию из Азии.

Уже в начале XX столетия он видел главным геополитичес­ким противником русской нации англосаксов (англичан и аме­риканцев). В этом оригинальность его взглядов.

«Главным противником англо-саксов, — писал он тогда, — на пути к мировому господству является русский народ. Полная удаленность его от мировых торговых трактов, т.е. моря, и суровый климат страны обрекают его на бедность и невозможность развить свою деловую энергию. Вследствие чего, повинуясь за­конам природы и расовому инстинкту, он неудержимо стремится к югу, ведя наступление обеими оконечностями своей длинной фронтальной линии».

А.Е. Вандам считал, что англо-саксы будут стремиться в от­ношении к России прежде всего к двум вещам:

«I. Уничтожить торговый и военный флоты России и, осла­бив ее до пределов возможного, оттеснить от Тихого океана в глубь Сибири.

II. Приступить к овладению всею полосою Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы посте­пенно оттеснить русский народ к северу. Так как по обязатель­ным для всего живущего законам природы с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то и наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избегнет своей участи».

Уже тогда он понимал, что завоевание и подчинение одной нации другой может происходить и без военного завоевания ее территории и национальных богатств. Завоеванным может быть и тот народ, добыча богатств земли которого принадлежит не ему, а иностранным владельцам. Поэтому Вандам и пытался утверждать этот принцип в своей геополитической системе. Он писал: «Естественное право на землю принадлежит не тому, кто сидит на ней, а тому, кто добывает из нее богатства…»

Другая мысль геополитической философии выражена Вандамом в одном предложении: «Плохо иметь англо-сакса врагом, но не дай Бог иметь его другом».

Англо-саксы, писал А.Е. Вандам, «окружили европейский материк своим могущественным флотом и, точно насыщенною электричеством изгородью, размежевали им земной шар следу­ющим образом: все, что находилось снаружи этой изгороди, т.е. весь безграничный простор морей с разбросанными на них островками, все самые обильные теплом, светом и природными богатствами страны, словом, весь Божий мир она предоставила в пользование англо-саксов, а для всех остальных народов белой расы устроила на материке концентрационный лагерь… Пора бы задыхающимся в своем концентрационном лагере белым наро­дам понять, что единственно разумным powerinEuropeбыла бы коалиция сухопутных держав против утонченного, но более опасного, чем наполеоновский, деспотизма англо-саксов».

Военно-политическую и политико-экономическую экспан­сию одних народов против других Вандам считал делом естест­венным, процессом, свойственным росту любого организма. «Подобно тому, — утверждал он в другой своей книге, — как каждая нормально растущая семья не может все время существо­вать на одном и том же участке земли, так и каждый нормально растущий народ не может довольствоваться все тою же, когда-то занятою его предками, территорией и, по мере размножения, вынужден стремиться за пределы своих первоначальных вла­дений».

Вандам ратовал за правильное понимание русских государ­ственных интересов и правильное расходование отечественных ресурсов в достижении этих имперских задач. «Россия, — писал он, — велика и могущественна. Моральные и материальные ис­точники ее не имеют ничего равного себе в мире, и если они будут организованы соответственно своей массе, если задачи наши будут определены ясно и точно, и армия и флот будут в полной готовности в любую минуту выступить на защиту наших правильно понимаемых интересов, — у нас не будет причин опасаться наших соседей».

Основная цель русской геостратегии — укрепить свои ази­атские рубежи, отстоять выход к восточным и южным морям, поскольку без морских побережий русская геополитическая модель контроля над пространством теряет смысл. Однако, в отличие от Семенова-Тян-Шанского, делавшего акцент на восточном направлении русской колонизации, Вандам полагал, что укрепление русской системы «от моря до моря» должно происходить не только по горизонтали — с Запада на Восток, но и по вертикали — с Севера на Юг. Модель вертикального контроля над пространством он обосновал идеей геополитичес­кой преемственности, обращаясь к истории освоения про­странства в Евразии.

Геостратегия Вандама была направлена на то, чтобы проти­востоять англо-саксонской экспансии, для чего России предсто­яло создать коалицию сухопутных держав, куда в то время могли войти Франция и Германия. Он справедливо критиковал евро­пейскую политику России в XIX в., которая нанесла государ­ственным интересам огромный ущерб. Участие России в евро­пейских коалициях на стороне Англии, стремившейся всеми си­лами ослабить своего давнего врага на континенте — Францию, привело к невыгодному для России изменению расстановки сил в Европе. Деятельно помогая Англии против Франции, мы упус­тили время, когда с половиной войск, оказавшихся на западе, смело могли пробить себе путь к южным морям. А победив Фран­цию, мы тем самым ослабили бы полезный нам противовес и дали бы возможность Англии придвинуть к нашей границе всю континентальную Европу, которая, в свою очередь, давлением на наш правый фланг помогла Англии парализовать наши дей­ствия на всем фронте от устья Дуная до Желтого моря.

Вандам предвосхитил долговременную стратегию Запада, направленную на блокирование юго-восточной активности России.

Вандам разоблачил план А. Мэхэна, направленный на то, чтобы сдавить Россию «кольцом анаконды», оттеснив ее от вы­хода к южным, восточным и западным морям, что привело бы неизбежно к упадку и медленному умиранию страны. Он был убежден, что Россия должна выстраиваться в парадигме конти­нентальной державы, которая противостоит Морской Силе. В качестве естественного континентального союзника России Вандам видел Германию, но отнюдь не Англию.

7. Геостратегические аспекты геополитики

Геостратегические аспекты геополитики разра­батывали многие российские военные исследователи. Доста­точно бурное развитие военных наук в России в XIX в. было обусловлено множеством военных кампаний. За время семи ан­тифранцузских коалиций географы собрали солидный факти­ческий материал, который потребовал обобщений. Простран­ственный размах операций — от Парижа до Москвы — заставил по-новому взглянуть на проблему пространства в политике.

На основе обобщения указанных материалов получила рож­дение военная география. Так, в 1837 г. полковником А.А. Язы­ковым был опубликован «Учебник по военной географии», который был предназначен для русской Академии генерального штаба. Обращает на себя внимание тот факт, что предмет военной географии русские ученые не ограничивали изучением только физико-географического фактора, как это складывалось в западных странах. А.А. Языков предлагал добавить в число актуальных факторов сведения из политики и экономи­ки, социологии и философии, этнологии, статистики и даже бо­гословия. Следует подчеркнуть, что именно концепция Языкова выдержала проверку временем и утвердилась в современной во­енной географии.

Значительный вклад в развитие новой научной области внес Дмитрий Алексеевич Милютин (1816-1912). Он родился в родови­той дворянской семье, получил блестящее образование: вначале в пансионате при Московском университете, а затем — в Акаде­мии генерального штаба, которую закончил с малой серебряной медалью. Уже в Академии Милютин начал заниматься научными исследованиями, сотрудничал в «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара, «Военно-энциклопедическом лексиконе» Зеллера, «Воен­ном журнале» и «Отечественных записках».

По окончании Академии принимал участие в боевых дей­ствиях на Кавказе. По возвращении в Петербург в чине полков­ника возглавил кафедру военной географии в Академии Ген­штаба. В 1860 г. Д.А.Милютин был назначен военным министром. В последние годы жизни Александ­ра II, после отставки канцлера Горчакова в 1878 г., фактически под его началом оказалось и министерство иностранных дел.

В истории русской школы геополитики Милютин остался прежде всего как родоначальник геостратегии для России. Пред­мет геостратегии Милютин определил в своей работе «Крити­ческое исследование значения военной географии и военной ста­тистики» (1846). Он пишет, что «стратегия должна обнимать все те разнородные соображения и данные, которые могут иметь влияние на ход войны», и потому всякое суждение стратегическое было бы неизбежно односторонним, если бы, например, исклю­чительно зависело от одних местных данных. Следовательно, необходимо значительно распространить круг изучения геостра­тегии, включив в него, кроме местности, и все те данные, кото­рые в каждом государстве вообще определяют его средства и способы к ведению войны, выгоды и невыгоды географическо­го, этнографического и политического положения, а через эти исследования распространяются почти на весь состав государс­тва и будут вести уже к общей цели — «определению силы и мо­гущества государства в военном отношении».

Геостратегия — политическая наука. «Предмет общий для всех наук политических — есть человечес­тво в жизни гражданской, следовательно, — государство, во всех разнообразных проявлениях сложного его организма». Понятно, что геостратегия должна исследовать также влияние местных особенностей каждой страны. Это означает, что следует учитывать зависимость человека от внешней среды, с одной стороны, а с другой — и действие самого человека на природу, т.е. все то, что человек сделал силой разума и воли, чтобы под­чинить себе силы природы.

Политическая природа и политический характер геострате­гии не отменяет того простого факта, что она должна основы­ваться на требованиях военного искусства. Теория военного искусства в своих стратегических аспектах тесно связана и даже слита с предметом наук политических, ибо сама война есть одно из проявлений политической жизни государства. А это значит, что геостратегия относится к разряду как политической, так и военной науки. При этом геостратегия должна занимать как бы среднее место между двумя крайними подходами: она не долж­на опускаться на уровень простого описания геополитических данных или явлений, ибо ее задача — аналитическое исследова­ние; одновременно она не должна переходить в разряд наук теоретических, предоставляя политологии выводить общие за­кономерности.

Ключевая цель геостратегии — исследование в данный мо­мент сил и средств государства в военном отношении.

В большинстве случаев под термином «военные силы» по­нимают собственно «вооруженные силы», а потому ограничи­ваются исчислением войск и описанием их устройства, тогда как это составляет лишь часть геостратегии, точно так же, как одно лишь перечисление фабрик и заводов не может дать эко­номической стратегии. Военные силы охватывают все вообще средства, которыми государство располагает для обеспечения своей безопасности и для достижения своих политических це­лей во внешней политике. Следовательно, геостратегия вклю­чает в себя изучение всего состава государства с военной точки зрения, под углом зрения ведения войны.

Заслугой Д.А. Милютина является и детальная проработка содержания того, что мы называем геостратегическим анализом. Он включает в себя исследование трех главных элементов госу­дарства:

•       страны (или территории);

•       народонаселения;

•       государственного устройства и постановлений.

Особое внимание при проведении геостратегического ана­лиза должно быть уделено тем свойствам земной поверхности, которые определяют средства государства к успешному веде­нию войны. Точно так же следует действовать относительно на­родонаселения, его материального и морального состояния, государственного устройства, положения финансов.

В геостратегии используются следующие основные методы исследования:

1)     каждое государство изучается отдельно, и только в частнос­тях сравнивается с некоторыми другими государствами;

2)     затем проводится сравнительный анализ по всем геострате­гическим позициям.

Для того чтобы оценить военную силу государства, Милютин предлагает геостратегам ответить на вопрос: имеет ли государ­ство все средства для успешного ведения войны, наступатель­ной или оборонительной, с той или другой державой?

Для ответа на такой вопрос необходимо проанализировать:

•       вооруженные силы и все, что имеет влияние на их устройство, снабжение, содержание, образ действий против не­приятеля;

•       местные условия, которые при ведении войны против той или иной державы могут влиять на план военных действий, а значит, и на успех войны.

Представляет интерес разработанный Д.А. Милютиным подробный план геостратегического анализа.

Вступление:

•       общее обозрение целого государства в военном отношении, т.е. рассмотрение общих основных его сил, или так называ­емых элементов, с военной точки зрения и в той степени, в какой они могут оказывать влияние на военную силу це­лого государства;

•       собственно исследование вооруженных сил, сухопутных и морских, равно как и всех способов их устройства, снабже­ния, содержания и приготовления к военному времени;

•       частное исследование стратегического положения государ­ства по театрам войны против той или иной державы, с раз­личными правдоподобными целями и обстоятельствами.

План первого раздела:

•       представить общий взгляд на политическую судьбу госу­дарства, на постепенное его развитие и настоящее положе­ние в общей политической системе государства; проанализировать, соответствуют ли его политическому по­ложению те основные силы, которые определяют военные средства государства;

•       рассмотреть территорию (т.е. поверхность земли, занимаемую государством) по всему пространству, по географичес­кому положению и основным топографическим свойствам;

•       исследовать очертания границ в отношении ко всей террито­рии, так же как к соседним государствам, весьма важно в общих военных соображениях: иное государство растянуто на большое протяжение или разбросано отдельными частя­ми, другое — округлено и составляет сплошную массу; одно по своему положению есть государство исключительно кон­тинентальное, другое — исключительно морское; одно при­нуждено для обороны иметь сравнительно гораздо больше войск, чем другое;

•       рассмотреть топографический характер края, который иногда может иметь значительное влияние в военном отношении; он указывает иногда на самое устройство и состав вооруженных сил: одно государство имеет преимущественно сухопутные войска, другое усиливает флот и пр.;

•       исследовать производительность почвы, климат и другие свойства местности, которые определяют собственные средства государства к снабжению и содержанию армии и флота, указывают систему расположения войск в мирное время и пр.;

•       проанализировать сообщения водные и сухопутные, которые также влияют на общие военно-административные сообра­жения, облегчая или затрудняя перевозку военных и продо­вольственных запасов, передвижение самих войск как в мирное время, так и перед началом военных действий: с этой точки зрения должны рассматриваться общие свойс­тва путей в государстве и система их направлений;

•       рассмотреть народонаселение: численность, распределение, степень материального благосостояния, моральное положе­ние — эти данные определяют не только численность воору­женных сил, но и существенные их свойства, а также указы­вают, в какой степени в случае войны правительство может
полагаться на содействие народа и на благонадежность самих войск;

•       проанализировать государственное устройство, постановле­ния и финансы, отношение правительства к народу и всего государства к другим державам, что оказывает чрезвычайно важное влияние на военную систему, на сам ход войны и на военно-административные меры, как в мирное, так и в во­енное время: в одном государстве можно держать сравни­тельно больше войск, чем в другом; в устройстве одного — сильная централизация, в другом — части государства име­ют связь слабую, и все это непосредственно связано с воен­ными соображениями.

Таким образом, первый раздел геостратегического анализа охватывает в сжатом виде сущность всей геостратегии, но ис­ключительно с военной точки зрения.

План второго раздела:

•       исследовать преимущества и недостатки военной системы, сильные и слабые стороны;

•       определить, сколько именно и каких войск выставлять про­тив неприятеля;

•       рассмотреть, как быстро армия сможет встать на военное положение;

•       проанализировать, имеет ли государство в готовности все вспомогательные и хозяйственные средства к содержанию войск и ведению войны;

•       определить, каково состояние войск хозяйственное и мате­риальное, строевое и нравственное;

•    сравнить преимущества и недостатки тех государств, между которыми могут быть предполагаемые военные действия; выяснить, каково состояние теории военного искусства и господствующих идей относительно образа военных дей­ствий.

План третьего разделадолжен быть посвящен исследованию тех территорий государства, которые действительно могут быть театром войны. Эти исследования должны основываться на су­ществующих политических прогнозах относительно планов тех или иных держав. Каждый театр войны необходимо анализиро­вать особо, сообразно с географическим положением соседних государств. При разграничении театров войны необходимо опи­раться на реальные факты, имея в виду действительно отноше­ния между государствами и не выходя из границ возможного.

В этом разделе используется преимущественно сравнитель­ный метод, позволяющий яснее и полнее исследовать взаимные стратегические расположения государств, а разбор театра вой­ны между ними охватывает территории обоих государств и вследствие этого имеет больше полноты и единства. Ключевая цель стратегического исследования театра войны — определе­ние общего значения местных данных в отношении к первона­чальным военным предположениям и планам кампании. При этом в стратегическом анализе следует учитывать только те дан­ные, которые имеют отношение к самому театру войны или целому государству и потому могут быть исследованы заблаго­временно. Это именно те данные, на которых предварительно основывается план военной кампании и на которые даже в мирное время указывают правительству, какие меры являются наилучшими для усиления системы обороны и для приготовле­ния к войне.

Важное значение в стратегическом разборе театра войны имеет анализ преимуществ и недостатков для обеих воюющих сторон важнейших географических факторов и свойств целого края вообще. Естественные рубежи: реки, хребты гор, морские берега, политические границы, населенные пункты, важные в политическом отношении или как сильные укрепления, доро­ги, в том числе и железные, общее и относительное расположе­ние различных частей театра войны, средства к снабжению и действию войск — все это может иметь то или иное влияние на военные действия в известных обстоятельствах.

Милютин осознавал огромное практическое значение гео­стратегии в мирное время. Геостратегические приоритеты должны служить ключом для решения многих административных, экономических и политических задач для правительства.

Эти идеи Милютина стали основой геостратегического пла­нирования в России царской и России советской. Весьма актуально и сегодня звучат слова Милютина, ска­занные им 150 лет назад: «…несмотря на все миролюбивые на­правления нашего века, на всеобщее стремление Европы к улучшению материального и нравственного быта народов, все государства Европы следуют древней поговорке: sivispacem,paracellum[6]; все усиливают свои армии, строят крепости и ко­рабли, и как будто постоянно готовятся к скорой войне. Это, без сомнения, поглощает огромные денежные средства, а через это имеет неизбежно влияние на весь ход государственного устройства и администрации».

Весь ход современного политического развития убедительно демонстрирует известную истину, заключающуюся в том, что самым значимым аргументом в мировой политике остается сила. Ни международное право, ни существование такой влия­тельной организации, как ООН, не смогли стать ограничителями политики США, которая получила свое выражение в операциях в Афганистане и Ираке, Югославии.

Наша страна в последние два десятилетия получила суровые геополитические уроки. А потому сегодня она нужда­ется в возрождении геостратегических приоритетов во внутрен­ней и внешней политике.

8. Неоевразийство

У основоположников евразийства — Н.С. Трубец­кого и П.Н. Савицкого было немало последователей. Но только с конца 1960-х гг. разрозненное течение евразийцев получило новый мощный интеллектуальный толчок, сформировавшись в качественно иное течение — неоевразийство. И связано это с именем историка, этнографа, географа Льва Николаевича Гуми­лева (1912-1992), его идей евразийской пассионарности.

В 1967 г. Гумилев защищает докторскую диссертацию, опуб­ликованную затем в виде монографии «Древние тюрки». После создания НИИ географии при ЛГУ Л.Н. Гумилев, доктор исто­рических наук, переходит туда на работу в качестве младшего научного сотрудника. В 1974 г. он написал вторую докторскую диссертацию, на этот раз по географии: «Этногенез и биосфера земли». Защита прошла успешно: 20 голосов «за», два_>— «про­тив». Но Высшая аттестационная комиссия признала, что рабо­та по своему уровню «выше, чем докторская, а потому не может быть признана таковой». В этом институте Гумилев проработал до выхода на пенсию (1986 г.) в должности ведущего научного сотрудника.

Главной научной заслугой и делом всей его жизни стало со­здание новой науки — этнологии. Существовавшая до него эт­нография изучала народы и народности главным образом опи­сательными методами. Она решала и проблемы происхождения, исторических путей развития народов, взаимо­действия их культур.

Л.Н. Гумилев по-новому сформулировал задачи этнологии. По его мнению, этнология — это наука о взаимосвязи географи­ческого, исторического и человеческого факторов в биосфере.

Л.Н. Гумилев был близок с П.Н. Савицким, с которым он встретился в 1966 г. на археологическом конгрессе в Праге.

Теория этногенеза и этнических циклов, которую сформу­лировал Гумилев, явно продолжает линию «органицистского» подхода и отчасти «географического детерминизма» Ратцеля, Челлена, Хаусхофера и др.

Труды Гумилева дают возможность иметь совершенно новое видение политической истории, в которой евразийский Восток выступает не просто как варварские земли на периферии циви­лизации (приравненной к западной цивилизации), но как само­стоятельный и динамичный центр этногенеза, культуры, поли­тической истории, государственного и технического развития. Гумилев доводит до логического предела общеевразийскую идею о том, что этнические великороссы, русские представляют собой особый этнос, сложившийся на основе тюркско-славянского слияния, что, в общем-то, обосновывает русский контроль над землями, населенными тюркскими этносами. Историческая сущность России, по Гумилеву, состоит в геополитическом соче­тании Леса и Степи. Это предопределяет характер ее культуры, цивилизации, идеологии, политической судьбы.

Гумилев, вслед за Шпенглером и Тойнби, выделяет циклы цивилизаций и культур, а также соответствующих этносов. На­ции, государства, религиозные общины, с его точки зрения, подобны живым организмам. Они проходят периоды рожде­ния, юности, зрелости и старения, а потом исчезают или пре­вращаются в так называемые «реликты». В этом находит выра­жение влияние «органицистской философии», общей для всех континенталистских геополитических школ.

Для описания причин этногенеза Гумилев вводит термин «пассионарность», или «пассионарный толчок».

Пассионарность («страсть»), по Гумилеву, — это атрибут подсознания, врожденная способность организма абсорбировать энергию внешней среды и выдавать ее в виде работы. Пассионарность — это эффект избытка живого вещества биосферы у человека. Энергетическая природа пассио­нарности посредством ее носителей создает и разрушает ланд­шафты, народы и культуры. Проявление пассионарности — это есть способность жертвовать собой ради идеала.

Именно пассионарные толчки, по Гумилеву, определили ритмы Евразии. Они обусловили приоритет тех или иных сил в разные периоды формирования единого мегаконтинента — Евразии. Особенно четко сформулированы эти идеи в его ста­тье «Горе от иллюзий». Он утверждает, что «можно, конечно, продолжать считать, будто история определяется социально-экономическими интересами и сознательными решениями. Но… в жизни человеческой нет ничего более нестабильного, чем социальное положение…

Но никакими усилиями и желаниями не может человек сме­нить свою этническую принадлежность… Не заставляет ли это предположить, что в недрах многообразной этнической стихии человечества сокрыты глобальные и объективные закономер­ности исторических процессов?».

Как считает Гумилев, отличия одного этноса от другого оп­ределяются не «способом производства», «культурой» или «уровнем образования». Этносы отличаются друг от друга сте­реотипами поведения, которые человек усваивает еще от роди­телей, а затем использует всю жизнь. В этносе, в отличие от общества, на переднем плане находятся не осознанные реше­ния, а ощущения и условные рефлексы. И человек как предста­витель своего этноса приспосабливается к географической и этнической среде.

Для создания этноса, как, впрочем, и для того, чтобы этот этнос смог приспособиться к новому окружению, нужна потен­циальная энергия, нужны силы. И эти силы этнос черпает из пассионарности, из способности людей «поглощать биохимическую энергию живо­го вещества биосферы», открытую В.И. Вернадским.

Способности разных людей поглощать эту энергию различ­ны. Гумилев считал, что по этому признаку люди делятся на три типа:  1) наибольшее число людей располагает этой энергией в ко­личестве, достаточном, чтобы удовлетворить потребности, дик­туемые инстинктом самосохранения. Эти люди (их чаще всего называют гармоничными) работают, чтобы жить — никаких иных потребностей у них не возникает. 2) Однако есть определен­ное число людей, наделенных «экстремальной энергетикой». Этот избыток и есть пассионарность. Если пассионарности больше, чем требуется для спокойной жизни, человек пассио­нарный живет, чтобы работать ради своей идеальной цели. 3) Если пассионарности у человека меньше, чем необходимо для обыч­ной жизни, индивид, называемый субпассионарием, живет, чтобы не работать, и ориентируется на потребление за счет дру­гих людей.

В каждом этносе соотношение людей разных типов меняет­ся со временем. Существует как своеобразная совокупность пассионарности на популяционном уровне. Биологической нормой организма считается приспособление ради воспроиз­водства потомства. Значит, популяция, воспроизводящая био­химическую энергию на уровне нормы, является неагрессивным, вполне довольным в жизни этносом. Но если в такой популяции появляется определенное число пассионариев, то поведение этноса меняется. Избыток энергии на что-то должен быть истра­чен. Он может быть истрачен на какие-либо социальные идеи или достижение определенных материальных, политических и других целей.

Л.Н. Гумилев утверждает, что, стремясь к своему идеалу, пассионарные люди часто жертвуют своей жизнью ради других. Происходит синхронный всплеск биологической и духовной энергии, который приводит в движение вялотекущее истори­ческое существование «старых» народов и культур. Высокая и полноценная пассионарность приводит к возникновению суперэтноса, который соответствует не столько национально-государственной форме политической организации, сколько империи.

Вся последующая этническая история связана с обратным процессом — разрушением создавшегося суперэтноса вслед­ствие спада пассионарности. Этот спад предопределяется тем, что энергичных пассионарных людей с каждым поколением становится все меньше, а социальная система, созданная ими, не успевает за этими переменами, так как более инерционна, чем природная среда. Пассионарность постепенно убывает. На смену «пассеизму» (для Гумилева это позитивная категория, которую он приравнивает к «героизму», этническому стремле­нию к бескорыстному созиданию во имя верности националь­ной традиции) приходит «актуализм», т.е. озабоченность лишь настоящим моментом в отрыве от традиции и без оглядки на судьбы будущих поколений. В этой фазе происходит «пассио­нарный надлом» и этногенез входит в отрицательную стадию консервации и начала распада. Далее следует «футуристичес­кая» фаза, в которой доминирует тип бессильных «мечтателей», «фантазеров», «религиозных эскапистов», которые утрачивают веру в окружающее бытие и стремятся уйти в «потустороннее». Гумилев считает это признаком окончательного упадка. Этнос деградирует, суперэтносы распадаются на составляющие, импе­рии рушатся.

Таким образом, согласно Гумилеву, каждый этнос после пассионарного толчка проходит в своем развитии следующие фазы:

•       подъема — акматическая (когда выделяется наибольшее ко­личество этнической энергии, выражающейся в стремлении к успеху, победе, экспансии своих идеалов, неподчинении общим установкам). Обычно она заканчивается граждан­скими войнами;

•       надлом — резкое снижение пассионарности, которое выражается в рассеивании энергии, кристаллизующейся в памят­никах культуры и вообще в расцвете культуры;

•       инерционную — когда этнос существует благодаря вырабо­танным ранее ценностям;

•       обскурации — в обществе начинают доминировать люди с пониженной пассионарностью, субпассионарии, эгоисти­ческие потребители;

•       мемориальную — этнос сохраняет лишь смутные представле­ния о своей героической истории, существуя в реликтовом состоянии. Такая ситуация продолжается вплоть до нового «пассионарного толчка», когда появляется новый свежий этнос и провоцирует новый этногенез, в котором переплав­ляются остатки старых конструкций.

Процесс распада этносов может длиться  150-200 лет и более[7].

С помощью приливов и отливов пассионарности и вытека­ющей из них цикличности жизни любого этноса Гумилев объ­яснял смену геополитических картин в мире, т.е. постепенное, но неуклонное перемещение границ, исчезновение одних стран и появление новых. Применяя свою теорию к истории России, он сделал вывод, что Киевская и Московская Русь — «два раз­ных потока русской истории», первый из которых, более ори­ентированный на Византию, уже выработал свою пассионар­ность и отпущенное ему время жизни. Что касается второго потока, ориентированного на Монгольскую империю, то он, испытав пассионарный толчок (около 1200 г.), пройдя фазу подъема (1200—1500 гг.), заключавшуюся в формировании но­вого русского суперэтноса, и объединения Великороссии, акматическую фазу (1500-1800 гг.), когда Москва объединила под своей властью многие народы Евразии, находился до последне­го времени (до 2000 г.) в фазе надлома, характеризующегося нарастанием внутренних конфликтов. После 2000 г., по Гуми­леву, Россия вступила в инерционную фазу, в которой пассио­нарность убывает медленно и постепенно, а субпассионарии живут спокойно, наслаждаясь благами цивилизации.

Л.Н. Гумилев никогда не называл себя геополитиком. В то же время Гумилева явно роднит с представителями этой науки его географический и историчес­кий подход, поиск ответов на вопросы появления и исчезнове­ния с лица земли целых наций и народностей, изменений границ их проживания, перестройки картин мира.

Особенно важно утверждение Гумилева относительно того, что великороссы являются относительно «свежим» и «моло­дым» этносом, сплотившим вокруг себя «суперэтнос» Россия-Евразия или евразийской Империи. А. Дугин делает следующие выводы из евразийства Гумилева:

1.                 Евразия представляет собой полноценное «месторазвитие», плодородную богатейшую почву этногенеза и культурогенеза. Следовательно, взгляд на мировую историю не может огра­ничиваться рамками атлантистов — «Запад и все остальные». Мировая история характеризуется многополярностью, а се­верная и восточная Евразия являются альтернативным Запа­ду источником планетарных цивилизационных процессов.

2.     Геополитический синтез Леса и Степи, лежащий в основе великорусской государственности, является ключевой ре­альностью для культурно-стратегического контроля над Азией и Восточной Европой. Такой контроль способствовал бы гармоничному балансу Востока и Запада, тогда как культурная ограниченность западной цивилизации (Лес) при ее стремлении к доминации, сопровождающейся полнейшим непониманием культуры Востока (Степи), ведет лишь к
конфликтам и потрясениям.

3.     Западная цивилизация находится в последней нисходящей стадии этногенеза, являясь конгломератом «химерических» этносов. Следовательно, центр тяжести обязательно пере­местится к более молодым народам.

4.     Возможно также, что в скором будущем произойдет какой-то непредсказуемый и непредвиденный «пассионарный тол­чок», который резко изменит политическую и культурную карту планеты, так как доминация «реликтовых» этносов долго длиться не может.

9. Новые русские евразийцы

В 1990-е гг. в России формируется новая геопо­литическая идеология. Она получила наименование неоевра­зийства, которое имеет несколько разновидностей. Одна из них — идеология национальной оппозиции, которая сло­жилась в 1990—1994 гг. вокруг газеты «День» (позже «Завтра») и журнала «Элементы».

Это неоевразийство основывается на идеях П.Н. Савицко­го, Г.В. Вернадского, Трубецкого, а также идеолога русского национал-большевизма Николая Устрялова. Национальная идеократия континентального масштаба этого геополитическо­го направления противопоставляется и либеральному западни­честву, и узкоэтническому национализму. В их исследованиях Россия — это ось геополитического «Большого Пространства».

На социально-политическом уровне это направление одно­значно тяготеет к евразийскому социализму. Советский период истории рассматривается как форма традиционного русского национального стремления к планетарной экспансии и «евра­зийскому антиатлантистскому универсализму».

Идеи традиционалистов — «кризис современного мира», «деградация Запада», «десакрализация цивилизации» и т.д. — входят важным компонентом в неоевразийство, дополняя и развивая те моменты, которые были представлены у русских ав­торов лишь интуитивно и фрагментарно.

Следует со всей определенностью подчеркнуть, что неоевра­зийцы признают стратегическую важность Европы для геопо­литической законченности и полноценности евразийского «Большого Пространства».

Другой особенностью неоевразийства является выбор ис­ламских стран (особенно континентального Ирана) в качестве важнейшего стратегического союзника. Идея континентально­го русско-исламского альянса лежит в основе антиатлантистской стратегии на юго-западном побережье евразийского мате­рика.

Одним из видных представителей неоевразийства является Александр Гельевич Дугин (р. 1962). Он работал главным редактором геополитического журнала «Элементы. Евразийское обозрение». Работы этого направления широко освещаются в сети Интер­нет.

А.Г. Дугина отличает высокая издательская активность. Он является автором нескольких десятков крупных работ, во многих из которых присутствует геополитическая проблемати­ка. В их числе «Основы геополитики» (1997) — первый россий­ский учебник геополитики, «Консервативная революция» (1994), «Мистерия Евразии» (1996), «Наш путь» (1999), «Мыслить про­странством» (2000), «Основы евразийства» (2002).

Антизападник, антилиберал, консерватор, правый национа­лист, Дугин в 1990-е гг. неизменно находился в оппозиции пра­вящему режиму. В последние годы избегает крайностей, пози­ционируется центристом и сторонником президента. Основал идейное течение неоевразийства, создав на его основе политическое движение, а затем и политическую партию «Евразия» (2002), которая пока не имеет большого политического веса.

Главным социально-философским методом неоевразийства, по Дугину, является цивилизационный подход. В своих иссле­дованиях Дугин ссылается на представителей германской кон­сервативной революции (О. Шпенглер, В. Зомбарт, К. Шмитт, Э. Юнгер, Ф. Юнгер, Э. Никиш), европейского традициона­лизма (Р. Генон, Ю. Эвола, Т. Бургхарт, Ф. Шуон), критиков западного капитализма (Ж.-П. Сартр, Г. Дебор, М. Фуко, Ж. Делез), «новых правых» (А. де Бенуа, Р. Стойкерс и др.). Общим моментом в подходах таких разнородных по взглядам авторов является критика западного общества как с «левой», так и «правой» точек зрения. При этом своеобразным общим знаменателем указанных теорий и направлений является крити­ка либеральной политической философии и рыночного капита­лизма, попытка найти альтернативу доминирующим тенденциям окружающей действительности, направить поток событий в иную сторону.

Дугин озадачен поиском «третьего пути», т.е. пути между капитализмом и коммунизмом. Для этого надо найти не только привлекательную идеологию, но и мощную общественную силу. Такая сила может опираться только на неисчерпаемые ресурсы и огромное геополитическое пространство, противостоящее морским, торговым, либеральным державам. В этом Дугин со­гласен со своими европейскими единомышленниками, далее создавая философию неоевразийства на базе собственных ми­ровоззренческих установок.

По существу Дугин создал идеологию крайне правых для Рос­сии, а геополитику использовал как один из основных методов обоснования крайне правого политического со­знания.

Что же лежит в основе геополитических представлений Дугина в отношении России? Он, в частности, выделяет пять уроков для России:

•       шмиттовское понимание истории — «почвенное», «укоре­ненное», «органическое»; наличие «воли единого народа»;

•       определенность поляризации российского общества на «друзей» и «врагов», включая «врагов народа»;

•       признание «исключительных обстоятельств» и необходи­мости принятия решения;

•       ясное осознание, что «врагом» для России являются США и Англия;

•       необходимость «партизанских действий» («только фигура русского Партизана показывает нам путь к русскому будуще­му через крайнюю форму сопротивления, через переступание искусственных юридических норм, не соответствующих ис­тинным канонам Русского права»). Автор пишет: «Но наибо­лее полным и тотальным воплощением Третьего пути был герман­ский национал-социализм».

Нужно сказать, что в работах дугинского направления анти­западничество носит абсолютный характер. Такая убежденность определяется неснимаемым конфликтным противоречием, су­ществующим во все эпохи и на всех уровнях, между цивилизаци­ей Моря и цивилизацией Суши, между талассократией (совре­менный атлантизм) и теллурократией (современная Евразия).

Политическая платформа евразийского движения, как по­нимает ее Дугин, включает следующие понятия:

•       идеократия, понимаемая как обязанность каждого гражда­нина и государства в целом служить высшей духовной цели. «Высшей духовной целью», «идеей-правительницей», т.е. единственной идеологией, которая будет носить госу­дарственный характер, должно стать евразийство;

•       евразийский отбор, который вытекает из особых «ландшафт­ных условий» Евразии и требует особой этики, включающей такие качества, как коллективная ответственность, беско­рыстие, взаимопомощь, аскетизм, воля, выносливость, бес­прекословное подчинение начальству. Только эти качества помогут евразийцам обеспечить контроль и завершить осво­ение евразийского пространства;

•       демотия(в отличие от западной, греко-английской демо­кратии, сложившейся в других условиях) должна не копиро­вать нормы либеральной демократии, что «невозможно и вредно», а идти путем соучастия во власти через систему земских советов, уездных и национальных представительств, общинного самоуправления и крестьянского «мира». Демо­тия не исключает иерархии, она сочетается с «евразийским авторитаризмом».

В этом направлении неоевразийства, как считает Дугин, картина всех геополитических проектов применительно к со­временной ситуации достраивается до своей полноты, так как и идеологически, и стратегически, и политически, и позиционно неоевразийский проект представляет собой наиболее полную, не противоречивую, законченную и исторически обоснованную противоположность всем разновидностям западных геополити­ческих проектов (как атлантистских, так и мондиалистских).

Россия, которая, по мысли Дугина, является самобытным ни Востоком, ни Западом, а «синтетическим единением евразий­ского Запада и евразийского Востока», хартлендом, «Централь­ной землей» континента. В этом смысле Россия тождественна Евразии. Одновременно Россия, считает Дугин, — это «Ось Истории», вокруг которой вращается цивилизация. Следуя за своими предшественниками из числа геополитиков, Дугин утверждает, что ни одна страна континента не может выступать от его имени. Только Россия имеет на это «полное геополити­ческое основание».

Дугин подвергает решительной критике российских либера­лов, которые якобы пытаются создать на российской земле «ни­когда еще на ней не существовавшее историческое общество», отрицающее такие ценности, как народ, нация, история, геопо­литические интересы, социальная справедливость и т.п. Вместо этих ценностей они вносят на русскую почву несвойственные ей индивидуализм, потребление и «свободный рынок».

Либеральный путь развития, как, впрочем, и «советско-ца­ристский», который выдвигают коммунисты и сторонники пра­вославно-монархической формы государственности, ведут, по мнению Дугина, Россию в тупик. Дугин не дает ясного ответа на вопрос, что же такое Россия сегодня. При этом он заявляет, что «единственной органичной, естественной, исторически укорененной реальностью в этом вопросе может быть только русский народ».

Русский народ, который сегодня, по мнению Дугина, и яв­ляется Россией, принадлежит к мессианским народам, способным служить осью в «создании не одного, а многих государств». Его цивилизаторская миссия должна быть ориентирована на установление контроля над северо-восточными регионами Евразии. В отношении атлантического мира «стратегические интересы русского народа должны быть ориентированы анти-западно, а в перспективе возможна и цивилизационная экспан­сия» русских. Завершает Дугин эти рассуждения мыслями об общепланетарном значении «русского типа мировоззрения». Тем самым «богоносный народ» скажет свое «последнее слово в земной истории».

В неоевразийских проектах достаточно широко представле­на идея так называемого «нового биполяризма». Согласно этой идее, поскольку хартленд объективно является единственной точкой, способной быть плацдармом планетарной альтернати­вы талассократии, постольку неоевразийство представляет со­бой единственную теоретическую платформу, на основе кото­рой может быть разработан целый спектр планетарных страте­гий, отрицающих претензии атлантизма и его ценности.

10. Русско-националистические геополитические идеи.

Условно эти идеи можно разделить на несколько направлений.

Те из антизападников, которые в нашей стране не примкну­ли к неоевразийству (публикации в журналах «Третий Рим», «Русский геополитический сборник», «Наш современник»), исхо­дят из того, что союз с тюрками и мусульманами опасен для России, хотя бы в связи с различиями демографических тенден­ций между ними. Из-за резко превышающего естественного прироста тюрков и мусульман в сравнении с Россией последняя просто растворится в евразийском котле. Сторонники рассмат­риваемого течения в своей аргументации опираются на подход Данилевского, в основе которого — глубокие культурные раз­личия между Западной Европой и Россией, а потому Россия — это особый мир, естественными союзниками которого являют­ся православные народы.

Современный автор-публицист И. Кузьменко сформулиро­вал геополитику русского национализма следующим образом: Собрать Русь, исходя из принципа «максимум русских на мак­симуме территории», но безоговорочно исключить все погра­ничные нерусские области, особенно на Северном Кавказе, воссоединить исконно Русские (украинские, белорусские) и освоенные Русскими земли. Установить Русские границы. К началу следующего века Русский народ может закрепиться примерно на такой линии: Пруссия — Белосток — Люблин — Михайловцы — р. Тисса — Сороки — Бендеры — р. Дунай — Зеленчукская — р. Кубань — Эльбрус — Прохладный — р. Те­рек — Шевченко — о. Арал — Аральск — о. Тенгиз — о. Ала­коль — китайская граница. Что касается пожеланий восстано­вить «империю» в границах 1917 г., то эта фантазия испаряется уже из умов самых твердокаменных «империалистов».

Другие представители этой «школы» (В. Аксючиц, Н. Пав­лов, ряд представителей православной церкви) выдвигают сле­дующие геополитические идеи:

Ø        создание русского национального государства с доминиро­ванием православной церкви;

Ø        воссоединение с Украиной и Белоруссией, т.е. восстановле­ние славянского геополитического пространства времен Киевской Руси;

Ø        уход России с Кавказа и из Центральной Азии;

Ø        сосредоточение на проблемах национального возрождения русского народа и идеологическое противостояние с евразий­цами и коммунистами, которые ассоциируются с антинацио­нальными силами, разрушающими русскую идентичность.

В геостратегии сторонников этого направления явственно ощущаются панславистские и панправославные мотивы XIX — начала XX вв. Основой их рассуждений, как уже отмечалось, являются идеи Н.Я. Данилевского.

Другую крайность представляет так называемая западничес­кая геополитическая школа, которая сформировалась на рубеже 1980—1990-х гг. В концентрированном виде она была представ­лена и реализована в «доктрине Козырева», тогдашнего минис­тра иностранных дел в нашей стране, ставшего в России пре­емником капитулянтской геостратегии главы союзного МИДа Э. Шеварнадзе.

В основу российской геостратегии того времени были поло­жены два мифа:

во-первых, что Запад в ответ на уход России из Центральной Европы обеспечит финансирование ее экономи­ческого возрождения;

во-вторых, что заимствованные западные модели либеральной демократии и свободной рыночной эконо­мики быстро приживутся на российской почве и также поспо­собствуют этому возрождению.

Внутри страны такая политика привела к «шоковой терапии» и формированию псевдорыночной, более того — во многом кри­минальной экономике, к массовому обнищанию населения. Невиданных размеров достигла коррупция, была ослаблена вся правоохранительная система, деформации не избежала и де­мократия как таковая, определившая общее направление поли­тического развития страны.

Во внешней политике Россия утратила инициативу, сдала в значительной мере свои позиции в зоне стратегических интере­сов страны. В мире заговорили о нашей стране как о государ­стве, подобном «Верхней Вольте с ракетами». Нужно сказать, что именно утрата национально ориентированной внешней по­литики стала питательной почвой для неоевразийцев, которые не без основания объявили прокозыревскую ориентацию вне­шней политики как предательскую.

В настоящее время в связи с очевидным провалом «доктрины Козырева» представители этого направления сформулировали так называемую консенсусную геополитическую модель. Согласно ей, рекомендуется избегать крайних, опасных для будущего России концепций русского национализма, неоевразийства и западничества. Необходимо ориентироваться на геополитичес­кую самостоятельность страны, реализм и прагматизм внешней политики и эффективно использовать имеющиеся в России возможности для влияния на глобальную геополитическую си­туацию.

В рамках этого подхода предполагается осуществить страте­гию балансирующей равноудаленности от мировых лидеров, которая предполагает:

Ø        максимальное использование имеющихся у России рычагов воздействия на мировую политику;

Ø        недопущение чрезмерного усиления отдельных геополити­ческих центров;

Ø        использование имеющихся между ведущими мировыми державами противоречий;

Ø        применение во внешней политике принципа сбалансиро­ванных уступок.

Представители этого направления предлагают также:

Ø        восстановить лидерские позиции России на постсоветском пространстве;

Ø        эффективнее использовать геополитические ресурсы, до­ставшиеся России от СССР;

Ø        осуществлять дифференцированный подход к Западу, усили­вая европейскую ориентацию и реагируя на американские претензии на мировое господство;

Ø        устранить дисбаланс между западным и азиатским направ­лениями внешней политики посредством развития послед­него;

Ø        активнее использовать геоэкономические транзитные воз­можности России.

Представители этого направления объединялись вокруг Союза правых сил и отчасти «Яблока». Данная позиция была изложена А. Чубайсом в конструкции так называемой «либе­ральной империи», в которой Россия не будет копировать Аме­рику, а в экономической деятельности этнические ценности — правда, истина, справедливость — будут выше эгоистических устремлений, которые доминируют, по его мнению, на За­пад.

11. Современные российские геополитики

В.В. Жириновский (р. 1946).

Владимир Вольфович Жириновский родился в 1946 году в Алма-Ате, в семье юриста. С отличием окончил Институт восточных языков при МГУ (1970) и вечернее отделение юридического факультета МГУ (1977). Владеет английским, французским, немецким и турецким языками.

В декабре 1989 года он стал одним из инициаторов организационного собрания Либерально-демократической партии Советского Союза (ЛДПСС). Уже в марте 1990 года был проведен учредительный съезд, на котором Жириновский был избран председателем партии, которым является и по сей день.

В настоящее время В.В.Жириновский – известный российский политик, лидер партии, вице-спикер Государственной Думы, доктор философских наук, автор целого ряда работ по вопросам внутренней и внешней политики, истории и геополитики, в том числе книг: «О судьбах России» (1993), «Последний бросок на юг» (1994), «Последний вагон на Север» (1995), «Обыкновенный мондиализм» (1998), «Геополитика и русский вопрос» (1998).

Последняя книга включает все основные геополитические произведения Жириновского. Центральное место среди них занимают «Заметки по геополитике» и проект доктрины национальной безопасности Российской Федерации. В первой работе дается обзор основных геополитических теорий немецкой, английской, американской школ и формулируются три основных аспекта геополитики:

1. Военно-стратегический и политический (он же традиционный).

2. Экономический, под которым Жириновский понимает, в первую очередь, экономическую безопасность, самодостаточность и место в системе международного разделения труда.

3. Культурно-исторический, интерпретирующий цивилизационные конфликты.

Оригинальным и реализующим практический интерес применения геополитического анализа к определению геополитического положения страны представляется раздел «Россия на геополитической карте мира».

Во второй из отмеченных работ «Доктрина национальной безопасности Российской Федерации» внимание геополитика привлекает раздел «Геополитическая и военно-стратегическая обстановка в мире», в котором дан анализ расстановки и баланса сил как в мировом масштабе, так и в наиболее значимых регионах: Западной, Центральной и Восточной Европе, Юго-Восточной и Южной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке, Центральной и Южной Америке, Африке, Австралии и Океании, как в экономической и политической, так и в военной сфере. Сформулированы основные черты геополитической обстановки, сложившейся вокруг России, в странах так называемого ближнего зарубежья.

В третьей из геополитических работ В.В.Жириновского «Последний бросок на юг» хорошо просматриваются его устремления и идеал геополитического раздела мира, который весьма напоминает хаусхоферовские панидеи. По Жириновскому мир должен быть разделен на следующие регионы с примыкающими к ним зонами влияния:

Ø         США и Латинская Америка;

Ø         Западная Европа и Африка;

Ø         Россия и Южная Азия (с выходом в Индийский океан);

Ø         Китай;

Ø         Япония и Океания.

Каждый из регионов (мировых держав) может, по версии Жириновского, использовать «свою зону влияния» для пополнения ресурсов, для обустройства геополитических «буферов» и лимитрофных кордонов, но не имеет права вмешиваться в дела других мировых держав и контролируемые ими зоны влияния. В этом и состоит новый мировой порядок.

Л.Г. Ивашов (р. 1943).

Леонид Григорьевич Ивашов – известный российский военный стратег, геостратег и геополитик. Окончил Ташкентское высшее общевойсковое  командное училище и Военную академию им. М.В. Фрунзе. Службу проходил в Туркестанском, Прикарпатском, Московском военных округах, в Германии, центральном аппарате министерства обороны.

В период руководства управлением делами министерства обороны СССР (1987 – 1992) он возглавлял работу по созданию системы военного законодательства. После развала СССР создавал основы военного сотрудничества стран СНГ. На  посту  секретаря Совета министров обороны государств – участников СНГ внес значительный вклад в сохранение союзнических и дружественных связей между вооруженными силами новых независимых государств. Л.Г.Ивашов — автор договора о коллективной безопасности стран СНГ. 

В 1992 – 2002 гг. генерал Ивашов находился на посту начальника главного управления международного военного сотрудничества министерства обороны РФ. Занимал позицию активного противодействия агрессии НАТО против Югославии, расширения НАТО на восток. Выступил инициатором броска российских десантников в Косово.

Командную службу и военно-дипломатическую работу постоянно сочетал с научной и литературной деятельностью. Сегодня Л.Г.Ивашов — признанный геополитик, автор более 400 работ, опубликованных в российских и иностранных изданиях. Доктор исторических наук, профессор. Президент Академии геополитических проблем, действительный член российских и международных научных обществ.

Среди многочисленных работ Л.Г.Ивашова геополитической направленности выделяется книга «Россия и мир в новом тысячелетии» (2000), в которой систематизированы взгляды автора на историю и современное состояние взаимоотношений России и Запада, проанализирована геополитическая ситуация и тенденции развития нового мирового порядка, возникшего после Ялтинско-Потсдамской эпохи, создана модель национальной безопасности России, исходя из прежних традиций взаимоотношений с соседними странами, современных геополитических условий и открывающихся позитивных и негативных перспектив.

Л.Г.Ивашов выделяет две ведущих характеристики государственности России: великодержавие и имперский характер.

Из них вытекают такие ответы России на  геополитические вызовы, как географическая обусловленность политики территориальной экспансии, направленной, в первую очередь, на восток и запад (широтный вектор) и на выход к морю (меридиональный вектор), на поглощение «нестабильных геополитических зон». В то же время, и в этом заключается очередной вывод: «отсутствие естественных границ» и «многочисленные недоброжелатели» предопределяли  необходимость отвлечения значительных ресурсов на военное строительство. Это вело к отставанию страны, которая в индустриальную эпоху по уровню развития находилась в третьем эшелоне после промышленно развитых США, Германии, Великобритании и Франции (1-й эшелон) и стран 2-го эшелона (Австро-Венгрия, Италия).

Важным выводом, определяющим взаимоотношения России с Западом, является многовековое неприятие и непонимание последним «противоположной ему цивилизации». Но подлинная причина враждебности Запада, по мнению Л.Г.Ивашова, заключается в возможности России противостоять его «глобальным имперским амбициям». Наконец, последний вывод заключается в необходимости позитивно (т.е. не путем уничтожения России) урегулировать отношения между Россией и Западом.

Геополитические тенденции развития нового мирового порядка заключаются в следующем:

Ø        с превращением европейской политики в «единый взаимосвязанный комплекс» на европейском континенте складывается определенная равновесная система центров силы, которые, динамично развиваясь, к концу XIX века поделили весь мир на сферы влияния;

Ø        главным фактором, трансформирующим одну систему миропорядка в другую, сначала были крупные войны, затем и невоенные средства;

Ø        в межвоенные периоды в качестве системообразующего фактора выступало утверждение «справедливого мирового порядка»;

Ø        биполярный мир, сложившийся после второй мировой войны, оказался довольно устойчивым, но крах СССР взорвал и его;

Ø        в этих условиях финансово-экономическая и информационно-технологическая экспансия и военно-политический нажим обеспечили США статус мирового лидера. Империализм, получение односторонних преимуществ стало самоцелью США, а вовсе не борьба с коммунизмом;

Ø        но надежды США удержать мировую гегемонию не реальны вследствие недостаточности их ресурсов. Закат американской мощи уже начался;

Ø        будущее мировой системы заключается к возврату к более устойчивой биполярности. При этом место второго полюса силы все увереннее занимает Китай.

Таким образом, геополитическая модель современного мира представляет собой «иерархическое полицентрическое образование с одним лидирующим центром и выраженной тенденцией к формированию второго». Мир ближайшего будущего – это мир устойчивой нестабильности или стабильной неустойчивости. Наиболее явственным геополитическим разломом этого мира станет разлом между Pax Americana и Pax Sinica, а также между богатыми и бедными странами.

В число геополитических факторов, составляющих совокупную мощь российского государства, Л.Г.Ивашов относит пространственный, этносоциальный, духовно-нравственный фактор и геополитический аспект управленческого фактора.

При этом геопространство России он разделяет на ядро – Московский регион, который в условиях известных геополитических изменений (смещение геопространства на север и на восток и усиление влияния западной культуры) уже не является естественным центром России и не в состоянии выполнять функцию нравственного лидера. Подобные процессы идут в Санкт-Петербурге.

Второй частью геопространства России стала ее срединная зона – территория между Санкт-Петербургом, Ростовом и Новосибирском, где проживает преимущественно русское население. Экономическое положение этого региона незавидно. В геополитическом плане он испытывается на разрыв за счет вовлечения западных регионов России в атлантическую, а восточных – в тихоокеанскую системы. Территории между Москвой и Уралом и Западная Сибирь, то есть срединное пространство не только России, но и Евразии теряют свое геополитическое значение, постепенно становятся периферийными. Отсюда вытекает необходимость России укреплять свои срединные земли. «Стабильность в срединной зоне Евразии гарантирует стабильность во всем мире» – так перефразировал Л.Г.Ивашов формулу Х.Маккиндера. При этом заменить Россию в срединной зоне Евразии некому: на ней и только на ней лежит ответственность за эту стабильность.

Третьей геополитической зоной России Ивашов считает внутреннюю периферию, которая охватывает территории, расположенные между срединной зоной и государственными границами. По сравнению с СССР, Россия потеряла большую часть морского побережья на Черном и Балтийском морях. Калининградская область с портом и военно-морской базой, Севастопольская база Черноморского флота оказались изолированными. Кроме балтийской и черноморской сложилась еще каспийская и закаспийская критические точки. Позволив хозяйничать в этих регионах иностранному капиталу, утверждает Л.Г.Ивашов, Россия своими руками прокладывает пути в Закавказье и Среднюю Азию чуждым силам.  Все это создает условия для оказания геополитического нажима на Россию вплоть до предъявления территориальных претензий.

Четвертой частью геопространства России Л.Г.Ивашов считает внешнюю периферию, включающую все республики бывшего СССР. Внешняя периферия все более удаляется от России, а отдельные ее элементы попадают в поле притяжения США, Германии, Турции, Ирана, Китая. Если эта тенденция не будет преодолена, то Прибалтика, Украина и Молдавия перейдут в европейское геопространство, а Закавказье и Средняя Азия могут оказаться в туранском геополитическом пространстве с центром силы в Турции. Уже сегодня между Россией и Западом сформировался двойной буферный пояс из бывших соцстран (Польша, Чехия, Венгрия, Румыния, Болгария) и бывших республик СССР (Эстония, Литва, Латвия, Белоруссия, Украина, Молдова).

Далее он анализирует геополитическое положение отдельных звеньев этого буферного пояса: Прибалтики, Украины, Средней Азии. Особую тревогу с геостратегической точки зрения вызывает отпадение от геополитического пространства России Украины. При этом, по мнению Ивашова, теряют обе державы. Украина не столько оказалась обращенной к вожделенному Западу, сколько столкнулась с турецким геополитическим вызовом, а также с риском территориальной дифференциации на Северо-Западную Украину (Галиция, Северная Буковина, Закарпатье), тяготеющую к Европе и Южную Украину, тяготеющую к России. В борьбу за образовавшийся геополитический вакуум в Закавказье и Средней Азии включились Турция, Иран, страны Ближнего и Среднего Востока, США. Видя отрешенность России, постепенно отходят от нее Туркменистан, Узбекистан. Киргизия заняла выжидательную позицию. Казахстан, настойчиво тянувшийся к России, был встречен равнодушием и остается на расстоянии. Таджикистан просил военной и экономической поддержки, но получил только военную и то в минимальном количестве. Свертывание влияния России в исламских странах – бывших республиках СССР в ближайшем будущим обернется против нее. Но, в то же время, львиную долю ответственности за геополитическую обстановку во внешней периферии несет и будет нести именно Россия, как доминирующий центр силы этого региона.

Г.А. Зюганов (р. 1944).

Геннадий Андреевич Зюганов известный российский публичный политик, партийный деятель и геополитик.

В июле 1991 года Г.Зюганов вместе с А.Прохановым, маршалом Варенниковым, В. Распутиным и др. подписал «Слово к народу» – идеологическую программу ГКЧП и поддержал путч в августе 1991 года, за что указом президента Ельцина компартия была запрещена.

В 1992–1994 гг. Г.А.Зюганов выступает одним из создателей Фронта национального спасения – оппозиционной организации, боровшейся за отставку президента Ельцина, а в декабре 1992 года участвует в организации КПРФ – наследницы КП РСФСР и КПСС. Избирается председателем ЦИК, затем (в 1997 году) становится председателем партии.

В настоящее время Г.А.Зюганов – известный российский политик, лидер одной из крупнейших партий страны, доктор философских наук (с 1995 года), автор более 150 работ по проблемам философии, идеологии, внутренней и внешней политики России, геополитики, в том числе книг «Держава», «Верю в Россию», «За горизонтом», «Моя Россия», «Россия и современный мир», некоторые разделы которых имеют геополитический аспект.

 В концентрированном виде геополитическая позиция Г.А.Зюганова выражена в книге «На рубеже тысячелетий», часть третья которой так и называется «Очерки российской геополититки». Эта часть состоит из трех глав:

1. «Подвиг Руси», в которой речь идет об историческом пути, исторической составляющей российской геополитики. Наиболее интересной здесь выглядит позиция автора по отношению к основной проблеме классической геополитики – противостоянию Суши и Моря. Согласно этой концепции противостояние двух стихий вытекает из географического положения государств и поэтому непреодолимо. На этой же позиции настаивает Г.А.Зюганов при анализе отношений Европы с Россией. Для него Европа символизирует морскую мощь, а Россия – сухопутную. Отсюда их интересы противоположны, а отношения всегда будут враждебны.

2. Во второй главе «Времен связующая нить», автор исследует, с геополитической точки зрения, конечно, эпохи становления Западной цивилизации. По его мнению, второй центр силы, противостоящий Европе, появляется уже в эпоху Возрождения (XIV—XVI вв.), благодаря свержению татаро-монгольского ига, объединению Руси и завоевания Ермаком Сибири. Описываются также эпоха Реформации (XVI—XVII вв.), Просвещения (XVIII в.), Индустриальная эпоха (XIX в.) и «Эпоха катастроф», под которой  Г.А.Зюганов понимает XX век. Свой враждебный взгляд на Европу он переносит на весь западный мир, объясняя свою позицию тем, что «Запад положил в основу своего существования воинственный антитрадиционализм». Характеризуя геополитические эпохи, автор выделяет Вестфальскую, Венскую, Версальскую, Потсдамскую и Беловежскую эпохи.

3. Третья глава, очевидно, не без влияния А.Тойнби, названа «Вызовы грядущей эпохи и ответы России». В ней несомненный интерес представляет анализ российских геополитических доктрин от филофеевской «Москва – третий Рим» до «доктрины Брежнева».

Основными вызовами России XXI века, по мнению Г.А.Зюганова, будут вызовы  военный, сырьевой и экологический, либерально–демократический, демографический, экономико–технологический и духовный. Ответом на эти вызовы будет «возрождение единой, централизованной российской державы в ее естественных геополитических границах» на основе «русского традиционализма», под которым автор понимает отказ от разделения властей, «демократическую соборность управления», усиление сословно-профессионального или сословно-территориального представительства, восстановление отношения к труду как к служению, возрождение многоукладности хозяйства, соблюдении принципа социальной справедливости. Основной геополитической тенденцией в мире XXI века он считает формирование многополярной системы.

А.И. Уткин.

Анатолий Иванович Уткин – известный современный российский писатель и публицист, футуролог, политолог, геополитик. Автор ряда научных и научно-публицистических работ: «Россия и Запад: проблемы взаимного восприятия и перспективы строительства отношений (1995), «Россия и Запад: мир общечеловеческих ценностей или планетарной разобщенности?» (2002), «Мировой порядок XXI века» (2001), в которой он на основании 900 зарубежных источников, в первую очередь американских и европейских, анализирует геополитические процессы конца XX – начала XXI вв. В тоже время, А.И.Уткина никак не назовешь американо- или евроцентристом. Получается весьма интересный анализ современного мира, увиденного глазами западных геополитиков, но проведенный интеллектом российского ученого.

Он выделяет четыре подхода американской геополитики на проблему реализации американской гегемонии в мире:

Ø         гегемонистский реализм;

Ø         умеренный реализм;

Ø         гегемонистский либерализм;

Ø         новый либеральный интернационализм.

Когда он описывает состояние геополитической науки в вопросе трансформации современного однополюсного мира, то представляет нам сразу пять сценариев, американского геополитика Г.Макрае, в соответствии с которыми:

1. Всемогущество США продлится на десятилетия.

2. Мир от однополярного перейдет в биполярный, когда у США появится могучий конкурент в лице Китая или Европейского союза.

3. Мир трансформируется в многополярный, состоящий из таких центров силы, как США, КНР, Германия, Россия, Индия, Бразилия.

4. Мир будет представлять собой параллельное существование шести или семи цивилизаций.

5. Мир будет втянут в целую полосу геополитических катаклизмов с непредсказуемым будущим.

Таким образом, книга А.И. Уткина дает нам  не только анализ геополитического состояния современного мира, но и анализ состояния западной геополитической науки. Если говорить о его собственных научных достижениях в геополитике, то в первую очередь следует выделить его анализ американкой гегемонии, глобальных процессов и хаотичности современного мира, которой способствуют, по его мнению, возрастающее неравенство, демографический взрыв, культурно-цивилизационные перемены, разрушительное действие модернизации, научно-технической революции на культурно-цивилизационные сообщества. Заслуживает внимания и точка зрения А.И.Уткина на трансформацию современного однополюсного миропорядка в многополюсный, а также на проблемы России, которые требуется решить в ходе этой трансформации.

В работе «Россия и Запад: история цивилизаций» (2000) он рассматривает отношения Государства Российского с Западом в рамках трех геополитических периодов (1 – освоение Восточной Европы, продвижение на лесной северо-восток, принятие христианства. 2 – татаро-монгольское иго, создавшее изолированный от Европы «Третий Рим». 3 – начался деятельностью Петра Великого и заключается в осознании своей самобытности и, одновременно в стремлении к обновлению и приобщению к передовому зарубежному опыту. Этот период продолжается до сих пор).

Современную ситуацию отношений России и Запада А.И.Уткин  выражает в трех сценариях: 1 – образование единой политической и социально-экономической системы, опоясывающей Северное полушарие; 2 — сближение  по оси «Париж – Берлин – Варшава – Москва»; 3-ий путь России придется выбрать, если будут заблокированы первые два. Это дорога внутрь себя и на Восток. Это путь самообеспечения и развития отношений  с южными и восточными соседями.

В.Л.Цымбурский (1957-2009).

На фоне указанных направлений российской геополити­ческой мысли выделяются взгляды Вадима Леонидовича Цымбурского, философа и культуролога, который получил извест­ность после опубликования статьи «Остров Россия. Перспективы российской геополитики». В ней он поставил задачу смены рос­сийского геополитического кода (или самоидентификации России в конце XX в.) с имперского на новый, который он на­звал «островным». «Островная» концепция российской геопо­литической идентичности В.Л. Цымбурского не имеет ничего общего ни с хартлендом X. Маккиндера, ни с автаркическими и по сути имперскими представлениями евразийцев.

«Остров-Россия» Цымбурского — это отдельно расположен­ная суша посреди сухопутного океана, отделенная от ушедшей вперед Европы довольно широким «проливом» лимитрофных стран Балтии и Восточной Европы. Россия как геополитичес­кий объект описывается им тремя постоянно действующими признаками.

Во-первых, «это целостная геополитическая ниша русского этноса, лежащая к Востоку от романо-германской этноцивилизационной платформы, не относясь к ней, и уже в пору своего конституирования в XVI в. превзошедшая корен­ную Европу площадью, а в XVII в. образовавшая особую плат­форму, заполнив пространство между Европой и Китаем.

Во-вторых, это наличие огромных неосвоенных территорий Сибири и Дальнего Востока, служащих естественной защитой от угрозы с Востока, самая реальная из которых (татаро-мон­гольское нашествие) завершилась новыми приращениями рос­сийской территории.

В-третьих, отделенность российской тер­ритории и на Западе от романо-германской Европы целым «по­ясом народов и территорий, примыкающих к этой коренной Европе, но не входящих в нее». Эта отделенность «территория­ми-проливами» (Прибалтика, Польша, Венгрия, Чехия) от цен­тра западной цивилизации во многом определяла и определяет ход русской истории, которую невозможно адекватно описать ни представлениями Маккиндера о неподвижности хартленда-России, как географической оси истории, о замирании истори­ческих процессов на территории хартленда, ни выделением евразийцами России в особую культурно-территориальную об­щность, развивающуюся по своим собственным законам (месторазвитие, имперское мышление, имперское политическое устройство и т.д.).

Остров Россия для Цымбурского — это не только попытка геополитической идентификации и самоидентификации, но и концепция будущего развития России, концепция учитывающая ее нынешнее положение и геополитический статус, взаимоотно­шения с Западом, другими соседями, перспективы их измене­ний. Островная геополитическая доктрина означает для России полный пересмотр доктрины великоимперской. По Цымбурскому, главной задачей современной России считается интенсивное саморазвитие на «острове» и освоение восточных — зауральских территорий. Российская геополитика, по его мнению, должна на место глобальных приоритетов выдвинуть приоритеты внутрен­ние, региональные. Ученый утверждает, что «вместе с больше­вистской государственностью окончился весь 280-летний великоимперский цикл российской истории. Может быть, в будущем России еще суждено будет распространяться на «территории-проливы», но произойдет это уже при ином состоянии мира… и, наверное, не на нашем веку».

Цымбурский определил свою область исследований как щившизационная геополитика». В основе его концепции лежит идея Великого Лимитрофа. Для объяснения этого геополитичес­кого феномена им были введены понятия: Лимес — неустойчи­вая окраина имперской или цивилизационной платформы и Лимитроф — промежуточное пространство между империями или цивилизациями.

Прежде всего российский геополитик выделяет цивилиза­ции, существующие на пространстве Евразии: романо-германскую (Западная Европа), арабо-иранскую (Ближний и Средний Восток), российскую, китайскую, индийскую. Между этими цивилизациями образовался после распада СССР сквозной пояс суверенных пространств, который протянулся через конти­нент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охва­тывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и постсоветскую Центральную Азию. Этот пояс, образованный переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Евразии, Цымбурский обозначил как Великий Лимитроф.

В отличие от «евразийцев» Цымбурский считает, что Рос­сия — разрушительница Евразии, а Великий Лимитроф — это все то, что от нее осталось. Из этой констатации делается вы­вод, что в отношении лимитрофных государств Россия должна проводить политику, основанную на «прагматизме выгоды», а не на «интернационализме бескорыстия». Поэтому Великий Лимитроф — это сфера жизненных интересов России, но инте­ресов геополитических, а не внутриполитических.

Лимитроф, окаймляя Россию по всему периметру сухопут­ных границ и состоящий теперь из суверенных государств, отделяет ее от всех евроазиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских аквато­рий. Эта новая геополитическая ситуация поставила и важней­ший для судеб Евразии вопрос: «станут ли отдельные секторы Лимитрофа — Восточная Европа, Кавказ и «новая» Централь­ная Азия — посредниками между соседствующими с ними ци­вилизациями, связуя и вместе с тем разделяя их, или же весь Лимитроф окажется насквозь соединен в противостоящую большинству платформ Евро-Азии стратегическую и геоэконо­мическую целостность с прямым выходом через Восточную Европу на Евро-Атлантику, которая видит себя в роли «все­мирной цивилизации»?

На пространствах Лимитрофа, считает Цымбурский, долж­на проявиться зарождающаяся сегодня борьба между двумя тенденциями развития мира — к униполярности или к реальной силовой многополярности, что, по-видимому, и составит главное содержание мировой военно-политической истории в ближай­шее пятидесятилетие. России неизбежно придется определять свою позицию в складывающейся ситуации.

Такой взгляд российского геополитика опирается уже не на цивилизационный, а на геоэкономический фактор. Им предла­гается использовать положение России между Евросоюзом и Азиатско-Тихоокеанским регионом (АТР) для образования коммуникационной системы между ними, своего рода «тихо­океанского плацдарма в глубине материка». Смысл подобной геополитической перспективы Цымбурский видит в том, чтобы создать в Евразии новую геоэкономическую ситуацию, столк­нув друг с другом мирохозяйственные Большие Пространства таким образом, чтобы Россия, не разрываясь между ними, стала бы для одного из них необходимым агентом воспроизводства и экспансии. Россия же в свою очередь могла бы включиться в разделение труда внутри АТР.

Южная часть Лимитрофа могла бы, по его мнению, в перс­пективе быть использована Россией для продвижения своих интересов в область Индийского океана и тем самым укрепле­ния своих границ и создания предпосылок для сотрудничества цивилизаций в этом регионе.

Цымбурский считает, что такой концептуальный подход позволяет охватить единой геополитической логикой все мно­жество российских интересов в зоне Великого Лимитрофа от Причерноморья до дальневосточного Приморья, и сформулировать прагматические цели. Во-первых, попытаться «геоэко­номическими средствами и методами изменить мировой поря­док в направлении, повышающем статус России». Во-вторых, «обеспечить безопасность ее урало-сибирского коммуникаци­онного ядра и опереть целостность страны на новые основания, поднять международную геоэкономическую значимость этой российской пятой «скрепы» и прочнее завязать на нее «угло­вые» приморские регионы с их экспортно-импортными и тран­зитными выходами в мир».

Наиболее проблемным местом в Великом Лимитрофе для России является, по мнению Цымбурского, его восточно-евро­пейский сектор. Поскольку Запад может использовать Лимит­роф для изоляции России, то последней необходимо обеспечить свое влияние на его ось, проходящую от Калининграда до Кры­ма, «отъединить «хартленд» от Восточной Европы».

Цымбурский справедливо полагает, что для достижения по­ставленных целей перед российской геополитикой «ни изоляци­онизм, ни евразийство в духе Петра Савицкого и Льва Гумилева в качестве практической политики сейчас не годятся».

В.А. Колосов.

Владимир Алексеевич Колосов — современный российский политический географ и геополитик, выпускник географического факультета МГУ. В настоящее время — доктор географических наук, профессор, руководитель Центра геополитических исследований Института географии РАН, председатель Комиссии Международного географического союза по политической географии, почетный профессор ряда иностранных институтов. В.А.Колосов – автор около 200 публикаций по проблемам политической географии и геополитики, в том числе семи книг. Сторонник геополитики взаимодействия.

 В представленной работе «Политическая география» он показывает широкую картину развития современной мировой политической географии, ее состояния в СССР и современной России. Вкладом в геополитическую теорию В.А.Колосова можно считать его исследования по лимологии (теории государственных границ) и взаимосвязи территориальной идентичности государств и мировой политической системы.

Он выделяет четыре основных типа границ в современном мире:

1. Отчуждающие границы. Они устанавливаются в том случае, когда приграничные страны разделяют глубокие идеологические и политические противоречия, когда имеют место территориальные претензии и спорные территории, а сами государства проводят политику изоляционизма и автаркии.

2. Полупроницаемые границы – это самый распространенный в современном мире тип границ. Он устанавливается, когда существует договорная база отношений и предотвращения приграничных конфликтов, когда осуществляется реализация общих интересов приграничных стран наряду с сохранением груза прошлого.

3. Соединяющая граница имеет место, когда налажены многообразные добрососедские, когда приграничные страны входят в одни и те же региональные и международные организации, существуют союзнические отношения, осуществляются совместные проекты на базе общих долговременных интересов.

4. Интеграционная граница возникает в результате процесса интеграции приграничных держав во всех сферах жизни и передачи большей части государственных функций на международный уровень.

В.А.Колосов отдает должное и проблемам государственного строительства России, которые включают кроме прочего и строительство новых пограничных рубежей. От лимологии он вполне обоснованно переходит к территориально–политической организации общества, в том числе и российского. Далее дается анализ современного федерализма и рассматриваются его российские особенности. Работа завершается  географическим и геополитическим анализом проблем местного самоуправления. Книга В.А.Колосова являет собой хороший пример современного геополитического исследования, сочетающего в себе проблемы глобальной, региональной и локальной геополитики, показывающего как широкую картину развития мировой геополитической мысли, так и достижения отечественных геополитиков, дающей не только представление о развитии общей теории геополитики, но и конкретные примеры применения геополитических концепций для решения прикладных задач.

Другие работы В.А.Колосова по геополитике: «Геополитическое положение России: представления и реальность» (2000), «Примордиализм» и современное национально–государственное строительство» (1998).

А.И. Неклесса.

Александр Иванович Неклесса – известный российский экономист, политолог, геополитик, футуролог, исследователь современных глобальных проблем. Окончил МГИМО (1972), аспирантуру Института Африки АН СССР (1978), Высшие курсы стратегического анализа в г. Каире. А.И.Неклесса принимал и принимает активное участие в прогнозировании геоэкономического развития мира, экономичнской безопасности, геоэкономических и геополитических стратегий России.

В настоящее время доктор экономических наук, профессор, действительный член РАН А.И.Неклесса работает заместителем директора Национального института развития Отделения экономики РАН, одновременно – директором центра геоэкономических стратегий Института экономических стратегий, а также – заведующим лабораторией геоэкономического анализа и проблем социального развития Института Африки РАН.

А.И.Неклесса – автор более 200 работ (в том числе и по геополитической тематике), среди которых следует выделить такие крупные, как «Пентамино: Россия и новый метарегиональный контекст» (1994)), «Перспективы глобального развития и место Африки в новом мире» (1995), «Ответ России на вызов времени: стратегия технологической конверсии» (1997), «Конец эпохи большого модерна» (1999).

К исследованию геополитических проблем А.И.Неклесса подходит со стороны экономического развития (геоэкономика), но не избегает параллельного изучения таких аспектов, как исторический,  политологический, социологический, культурологический и сциентистский.

В 1994-1995 гг. А.И.Неклесса являлся одним из инициаторов и организаторов дискуссии в журнале «Восток»: «Россия в глобальной системе координат», в которой выступил со статьей «Третий Рим» или «Третий мир»: глобальные сдвиги и национальная стратегия России». В ней он поставил проблему экономического и геополитического ослабления России, превращения ее из мировой державы в страну Третьего мира и наметил некоторые возможности решения этой проблемы, выхода из сложившейся ситуации. Речь, в частности шла об изменении преимущественного характера сырьевого экспорта, неустойчивости российского рубля, сохранении традиционной системы ценностей, развитии инновационного духа в обществе, формировании естественной ниши для России в новой геоэкономической системе разделения труда, борьбе с коррупцией, внедрении передовых технологий, стабилизации политической обстановки в стране.

В 1997-1998 гг. на страницах того же журнала «Восток» состоялась вторая дискуссия представителей академической науки на тему: «Глобальное сообщество: изменение социальной парадигмы». Итоги обсуждения публиковались в журнале «Восток», а в 2000 году вышло отдельное издание «Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме)» (2000). Основу этой книги составили работы А.И.Неклессы: «Постсовременный мир в новой системе координат» и «Эпилог истории», в которых он подводит итог мировому развитию во втором тысячелетии, определяет основные тенденции развития современного человечества и место России в нем.

А.И.Неклесса отмечает, что современный мир, генеральное  направление развития которому было положено идеями Нового времени, на пороге третьего тысячелетия входит в новую эпоху, основные параметры которой определяют следующие процессы:

Ø        изменение «политической карты мира» в результате разложения биполярного баланса сил, роспуска Варшавского Договора, Организации экономического сотрудничества, распада СССР, Югославии, Чехословакии, появления на мировой арене новых акторов. Причем от этого геополитическая ситуация не стала более стабильной и предсказуемой. В этих условиях идет формирование Нового международного порядка;

Ø        вторым важным процессом ХХ века была глобализация, под которой А.И.Неклесса понимает «вершину социальной организации» мира, то есть его полный раздел и контроль. Это завершилось в самом начале ХХ века. Процесс, который в конце века получил то же название, он определил как «глобализация – 2». Главное содержание глобализации–2 заключается в становлении системы управления всемирным обществом, в первую очередь его ресурсами, экономикой;

Ø        третьим геополитическим процессом он определил ориентализацию мира, то есть постепенное экономическое преобладание восточных цивилизаций и стран над западными, переход центра экономического развития в Юго-Восточную Азию. Вместо распавшегося коммунистического мира возникает новый оппонент Запада — Новый Восток, а США в XXI веке в результате развития мультикультурного процесса могут занять свое место в посттрадиционном, постхристианском Новом мире, замкнув американский контур Тихоокеанского кольца;

Ø        серьезные изменения ожидают Североатлантический мир. Главными вызовами для него в ХХ веке стали взаимоотношения с СССР и Третьим миром. Кроме того, в экономической сфере этого мира наблюдается резкое увеличение цен на сырье и возрастающие экологические налоги. Это только ускорило рост мультикультурных ТНК, формирование глобальной метаэкономики и мирового рынка в условиях, когда получение прибыли стало возможным не только с помощью инновационного прорыва, а и посредством финансовых манипуляций в рамках всемирного рыночного механизма, в условиях его гетерогенности, то есть неравномерности и неравновесности развития;

Ø        главной проблемой всей цивилизации, вытекающей из предыдущей, становится формирование всемирного гражданского общества. Но решение этой задачи вступает во все большее противоречие с устремлением наиболее развитых стран обеспечить высокий уровень потребления для собственных граждан подчас за счет населения остального мира. Это вызывает разделение все более глобализирующегося мира на Запад и всех остальных;

Ø        «каркасом и жизненной пружиной» постиндустриального «квази–Севера» и всего Нового мира назвал А.И.Неклесса принцип глобального финансово–правового регулирования. Он считает цивилизацию XXI века финансовой цивилизацией;

Ø        развернувшаяся борьба за виртуальные рынки электронных сетей сформировала третий феномен глобального риска (наряду с рисками мировой резервной валюты и глобального долга) – риск виртуального производства.  Экономику, связанную с виртуальным рынком, он называет виртуальной постэкономикой;

Ø        Третий мир, расколовшись, породил не только динамично развивающийся Новый Восток, но и хронически отстающий, бедный и голодающий Глубокий Юг (Тропическая Африка, некоторые районы Южной Азии, Латинской Америки, Океании и др.), выпавший на геополитическую и экономическую периферию мира.

 Подводя итог уходящему ХХ веку, А.И.Неклесса отмечает, что соотношение уровней доходов «золотого» и «нищего» миллиардов Земли изменилось с 13 : 1 в 1960 г. до 74 : 1 в 1990-х гг. 86% совокупного объема потребления приходится на 20% населения планеты, а 14% — на остальные 80%. Таким образом, цивилизация XXI века меняет главный стержень деления геополитического мира с направления «Запад – Восток» на направление «Север – Юг», как в экономическом, так и в демографическом и социокультурном аспектах. Реально утверждающийся на планете порядок все более отчетливо проявляется как порядок экономический – paxoeconomicana. Геополитические факторы деления мира уступают место геоэкономическим силам его объединения. В то же время, — и в этом проявляется пессимизм футурологии А.И.Неклессы, — мир изменяясь, не становится лучше: увеличивается число международных конфликтов, снижается политический вес ООН, фактически рухнула ялтинско–хельсинкская система баланса сил в Европе, активизируется мировой терроризм, идет перестройка мирового порядка.

 А.И.Неклесса дает свое представление об исторических эпохах, пройденных человечеством. Это эпохи: Протоистория (аморфное состояние общества), Древний мир (процесс интеграции системы), Великие интегрии (города-государства, например, союз древнегреческих полисов) и империи (гомеостаз закрытой системы), Средневековый мир (кризисное состояние, при котором система распадается на сообщество «коллективных субъектов»), эпоха Нового времени (становление открытой системы), эпоха Нового мира (устойчивая, но неравновесная, диссипативная структура).

[1] «Сменовеховство» — общественно-политическое течение русской эмигра­ции, совершившее (после объявления Лениным нэпа) поворот от борьбы с советской властью к ее фактическому признанию. Название течения идет от сборника «Смена вех» (Прага, 1921) и еженедельников с таким же назва­нием, издававшихся при финансировании Москвы в Париже в 1920-х гг.

[2] Пример такого подхода дает работа французского исследователя Софи Шотар «Геополитика XX века» (Chautard S. Geopolitique du XX—e siecle. Paris, 2007), первая часть которой начинается с освещения геополитического по­нимания феномена цивилизации.

[3] Н.Я. Данилевского за его позицию в отношении славянства подвергали кри­тике, в частности, философ-идеалист, сторонник экуменизма B.C. Соловьев и социолог-субъективист Н.К. Михайловский.

[4] Абрис – линейное очертание предмета, контур.

[5] Туран — пантюркистский проект единого государства для всех этнических тюрок. Термин имеет иранское происхождение — так в оседлом Иране называлось его кочевое окружение, проводилось противопоставление между ИРАНОМ (оседлыми арийцами) и ТУРАНОМ (кочевниками).

[6] Хочешь мира — готовься к войне (лат.).

[7] Эскапизм (от англ. escape — бежать, спастись) — стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазий.

Литература

Василенко И.А. Геополитика современного мира: учеб. пособие. М.: Издательство Юрайт, 2010.

Желтов В.В., Желтов М.В. Геополитика: история и теория: Учебное пособие. М.: Вузовский учебник, 2009.

Исаев Б.А. Геополитика: Учебное пособие. СПб.: Питер, 2006.

Кефели И.Ф. Геополитика Евразии. СПб.: ИД «Петрополис», 2010.

Сиротра Н.М. Геополитика. Краткий курс. СПб.: Питер, 2006.

Россия в геополитике

Леонид Ивашов

Геополитическая картина мира ХХ1 столетия

Первое десятилетие 21 века можно считать десятилетием нереализованных надежд. Провалились грандиозные планы и устремления великих держав и региональных образований. Не сбылись планы США в деле построения однополярного мира, у ЕС улетучились надежды на то, что «мягкая» Америка в лице Барака Обамы даст Европе возможность освободиться от американской опеки и выйти на первые роли в мировой политике. У Китая больше нет ни желания, ни даже возможностей соблюдать призыв Дэн Сяопина: «скрывать наш потенциал» и «выжидать удобного случая». Похоже, этот «случай» наступил.

Если в конце 20 века у Вашингтона были какие-то иллюзии о единоличном глобальном управлении, то сегодня США, как государство самого высокого ранга теряет контроль над мировыми процессами, а его элита с тревогой говорит о способах выживания американского общества. Интересно в такой ситуации проследить за эволюцией взглядов геополитического планировщика З. Бжезинского. Это он расписывал в «Великой шахматной доске» и других работах и выступлениях «прелести и неизбежность миропорядка под эгидой США. По сути дела, Бжезинский осуществлял геополитическое планирование мира под интересы Америки, точнее американской элиты. Вспомним его пассажи в отношении России типа: будущий миропорядок будет построен на обломках России, за счет России и против России. Особое внимание г-н Бжезинский уделял Евразии, поскольку является апологетом тезиса Х. Маккидера, о том, что мировое господство возможно только в случае господства в Евразии, а последнее невозможно без господства над Россией. «Америка заинтересована сохранить и укрепить существующий плюрализм на карте Евразии»; … обеспечить «предотвращение появления враждебной коалиции, тем более – государства, способного бросить вызов… В среднесрочной перспективе упомянутое должно уступить место появлению все более важных и в стратегическом плане совместимых партнеров, которые под руководством Америки, могли бы помочь в создании трансевразийской системы безопасности» (Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М., Международные отношения, 2002. с. 235). О какой враждебной США коалиции и какой державе,, способной бросить вызов идет речь, полагаю читателю понятно: Россия и Китай в первую очередь.

Но вот что глаголет тот же Бжезинский 14 октября 2011 г. в Нормандии на вручении ему премии А. Токвиля : «Нынешние Соединенные Штаты и весь Западный мир, совсем не те, что были раньше …Западный мир в настоящее время находится в упадке из-за отсутствия воли к единству». («Военное обозрение», http://topwar.ru). Ну, насчет воли к единству, как главной причины упадка Запада можно поспорить, а вот упадок США и Запада – это свершившийся факт. Но устами Бжезинского говорит проектная геополитика Запада – не констатация упадка, но обновленный геополитический проект американской и европейской элит, прежде всего финансовых. И суть этого проекта прежняя – подчинение всего человечества, через создание мирового правительства и расширения Атлантического союза за счет России, Украины и Турции. Бжезинский в своих последних высказываниях выдает великую геополитическую тайну: спасение Запада (как это было не раз в истории) невозможно без участия России. И вторая тайна Збигнева: мир стремится к биполярности по оси Запад – Восток (характерна его фраза: мощь Востока постоянно растет на фоне упадка Запада). И Россия нужна Западу для противостояния Востоку. Но и Запад это уже не единое целое, это две разные цивилизационные сущности, находящиеся в состоянии геополитического противоборства.

Главный субъект

И в этом противоборстве национальных элит на авансцену выходит глобальный финансовый олигархат с целью создания единого мирового пространства с мировым правительством под властью денег. Национальные государства медленно, но устойчиво теряют контроль над своим пространством. Международными акторами становятся мировая финансовая олигархия, опирающиеся на закрытые клубы сверхбогатых людей и ТНК, в руках которых находится реальная власть, а также цивилизации Востока и Запада. Но, похоже, транснациональное сообщество является ведущим субъектом мировых процессов: с помощью денег и сетевого управления оно диктует свою волю суверенным государствам. Управляющие глобальными процессами, разнесенные по миру финансовые структуры имеют несколько уровней. Высший уровень – мировой финансовый центр (МФЦ) – (сегодня таковых 16, в ближайшие годы их будет 22). Средний уровень – транснациональные банки (ТНБ) — (более 1000). И последний уровень – сопряженные с транснациональными центрами национальные банки.

Важнейший вопрос в становлении геополитической структуры будущего мира –поведение глобальной финансовой олигархии (фининтерна), более двух столетий мощно влияющей на формирование мировых исторических процессов. Сегодня под ее контролем находятся: значительная часть (более 70 процентов) денежных ресурсов мира, драгоценных металлов, углеводородного сырья. До 80 проц. ведущих мировых СМИ также контролируются крупнейшими финансовыми структурами и ТНК.

Глобальная сеть контролирует США, Великобританию, Россию, ЕС, через мировые банки подбираются к финансовой системе КНР с целью установления контроля над ее экономикой; она же имеет систему глобальных органов управления экономическими и политическими процессами ( давосский форум, « восьмерка », «двадцатка», Бильдербергский клуб, Мировой банк , МВФ и др.), теневые вооруженные и специальные силы (частные военные корпорации, террористические формирования), глобальную наркомафию с годовым оборотом около 1 трлн. долларов. В ее распоряжении фактически находятся НАТО, ОБСЕ, ПАСЕ и пр. структуры. Финансовый олигархат настойчиво реализует стратегию монополярного (рассеянного) миропорядка, основанного на всесильной власти денег. Базовой основой фининтерна по-прежнему остается Финансовая резервная система США, финансовые группы Ротшильдов, Рокфеллеров, Ватикана.

Как поведет себя этот субъект глобального управления в процессе кардинального переустройства мира, сказать сложно. Ясно одно: без боя он свои позиции не сдаст. Контуры его стратегии прочитываются – мировое правительство, перемещение финансовой инфраструктуры в восточную Азию, создание планетарной дуги нестабильности, установление финансовой диктатуры. То есть, утверждение глобального финансового фашизма.

Объектами управления становятся элиты и правительства государств, через финансовый контроль над ними происходит колонизация государства (финансовая колонизация). В колониальных государствах роль национальной элиты заключается в выполнении воли глобальной элиты и претворения в жизнь целей и задач, поставленных перед ними. Быть «национальной элитой» сегодня – значит, не связывать себя с туземным народом, а быть частью мирового истеблишмента. Ответственность перед глобальной элитой значительно превышает ответственность перед собственным народом. Это означает, что вся их риторика о демократии, честных выборах, о политическом суверенитете страны — приманка для простаков.

Это означает отрицание демократии как таковой, потому что мировую элиту никто не избирал. Она кооптируется той или иной частью национальной элиты любой страны. И тогда эта «элита» отчитывается не перед народом данной страны, а перед своими братьями по ложе, перед глобальной олигархией. Они не имеют ничего общего с народом той страны, где они обитают, их работа имеет свою логику и мораль. «Национальная элита» должна отказываться от предпринимательской и всякой другой производительной деятельности на благо собственного государства, и должна обеспечивать свободный доступ глобальной ростовщической элите к национальным богатствам страны обитания. Выполнение воли мировых финансовых центров обеспечит место в глобальных финансовых структурах представителям «национальных олигархических элит». А глобальной элите обеспечит гарантированную прибыль и тотальный контроль над суверенитетом государств. Для достижения мирового господства мировые финансовые центры перед собой ставят следующие задачи и этапы. первый этап. – создание на планете системного кризиса и нестабильности. Второй — организация голода и природных бедствий. Третий — формирование общественного мнения в пользу глобального антикризисного управления и образования мирового правительства.

Для расширения и углубления влияния мировых финансовых центров необходимо формирование в глазах мирового сообщества образа врага. В прошлом таковым был СССР, сегодня- это исламский терроризм, Ливия, Сирия, Иран, а в ближайшей перспективе вполне может стать Китай. Для этого необходимо будет вокруг Поднебесной создать агрессивно настроенную антикитайскую дугу.

Цивилизационные центры мировой силы и их стратегии

Мировые этно-культурные цивилизации (регионально – цивилизационные объединения) Востока и Запада пока играют вторичную роль в формировании планетарных процессов. Вместе с тем, идет активное формирование геополитических центров силы на культурно-цивилизационной основе. Центрами первой величины являются Северная Америка, Европа, Китай. Между ними идет острая конкуренция не только за лидерство, но и за выживание. При этом, Северная Америка и в меньшей степени Европа служат «телом» мировой финансовой олигархии, но и они на уровне государств ведут «тихую» войну за независимость от финансовой олигархии и ТНК (акции «захвати Уолл-Стрит», поколение «Игрек» и др.) Индия, как мировая цивилизация, динамично набирает мощь, но это пока второй эшелон, как и Япония, Россия, Бразилия. Исламский мир разрознен и отстает в развитии, ищет свой цивилизационный путь. Латинская Америка лишь приступила к цивилизационному строительству. Африка, с уничтожением М. Каддафи, еще долго не обретет своей самобытности и самостоятельности в развитии.

Такая конфигурация мировых сил, разнонаправленность их действий создают систему трудно разрешимых противоречий для всего человечества.

Первый вице-президент Академии геополитических проблем, доктор военных наук К.В. Сивков в своей статье «Оценка вероятности мировой войны» выделяет 7 основных противоречий и диспропорций, которые породили глобальный системный кризис XXI столетия:

Как пытается «разрешить» эти противоречия Запад (олигархия + «национальные» элиты ?

Первое: передача под т.н. международный контроль важнейших природных ресурсов и стратегических коммуникаций. В случае сопротивления со стороны суверенных государств, на их территориях запускаются «цветные» революции, организуются «демократические» перевороты, кризисы и пр.. Но, если мирный вариант не срабатывает, то тогда запускается силовой метод решение проблемы, ( Югославия, Ирак, Ливия) .

Второе: официальное оформление управляющих глобальных структур. Кто, например, создавал «восьмерку», «двадцатку», Давосский форум? Кто уполномочивал США вводить межидународные санкции, осуществлять международное «правосудие»? Однако, решения этих и подобных «органов» фактически являются обязательными для мирового сообщества государств.

Реализуются и другие варианты, как, например, придание глобальных функций НАТО.

В Стратегической концепции Организации Североатлантического договора, принятой главами государств и правительств в Лиссабоне (ноябрь 2010 г.) , НАТО присваивается право: «развёртывания надёжных вооруженных сил там и тогда, где это необходимо для нашей безопасности, и содействия общей безопасности во взаимодействии с нашими партнёрами во всем мире. Пока мир меняется, ключевая задача НАТО останется прежней: обеспечить, чтобы альянс оставался не имеющим себе равных сообществом свободы, мира, безопасности и общих ценностей».

Но если отбросить пустые слова, то НАТО заявляет право военной силой контролировать весь мир. Опираясь на общепринятые постулаты о защите прав человека, борьбе с терроризмом, ядерным распространением, наркотиками и так далее, но на самом деле после принятия такой концепции в лице НАТО легитимизирован силовой инструмент для поддержания власти денег, власти транснационального олигархата. . Но их власть будет сильна, пока будет силен доллар. Пока большинство стран мира готовы держать свои денежные ресурсы в долларах и рассчитываться друг с другом американской валютой, США и финансовая олигархия будут жиреть и властвовать. Сокращение «территории доллара» неизбежно приведет к его ослаблению и уменьшению влияния его производителей на мировые процессы. Изменение философии жизни человечества ( больше духовности, нравственности, интеллекта – меньше потребления ), бережное отношение к природе ( гармония с природой ) приведут к краху власти денег.

Главными объектами геополитического противоборства становятся: ключевые (стратегически важные) районы мира, стратегические коммуникации, глобальные ресурсы. Обладание этими объектами во многом будет определять геополитический статус цивилизаций и групп государств, динамику их развития, степень внешней и внутренней безопасности, уровень суверенности.

Главной сферой геополитической борьбы в ХХ1 столетии становится культурно – цивилизационная среда и духовная сфера. Уничтожения или поглощение мировых цивилизаций, изменение их сущности, одна из главных задач Запада и финансовых элит. Для подконтрольного мирового пространства необходима универсальная мировая религия и таковая формируется в лице иудео – христианства.

Динамика цивилизационных процессов позволяет делать некоторые прогнозы и выводы. Так, неспособность государств противостоять глобальным мафиозным структурам, рождает в качестве ответа выход на мировую арену более крупных социально – политических игроков – цивилизаций и цивилизационных союзов. И в этой ситуации у России появляется исторический шанс внести свою мессианскую лепту в строительство нового справедливого миропорядка.

Геополитический проект России

Наиболее динамично развиваются и обретают ведущие позиции в мировых процессах восточные цивилизации, прежде всего, Китай и Индия. Но могут ли они предложить человечеству цельный мировой проект? Вряд ли, поскольку сами конкурируют друг с другом за ресурсы, за территории влияния. С таким проектом может и должна выступить Россия с уверенностью, что ее поддержат подавляющее большинство народов мира. Потому, что это будет проект ожидаемый человечеством: мессианский по сущности, глобальный по масштабности, направленный на выживание и развитие всех народов мира — по содержанию. Проект геополитического интеллекта и разума человечества. Именно разума, а не животного прагматизма. Действительный член Академии геополитических проблем И.Н. Острецов пишет: «Интеллект, наделенный свойствами разума, способен создать построения, вероятность возникновения которых в рамках чисто стохастического процесса практически равна нулю…Только разум, раз возникнув, не может погибнуть в силу того, что он способен совершенствовать формы своего существования… Таким образом, абсолютно необходимым условием развития, является увеличение интеллектуальной части человечества ». (Острецов И. Введение в философию ненасильственного развития. М., 2009, с. 57, 61). Для самой России – это будет проект восстановления цивилизационной сущности и преображения, основанный не на голом прагматизме, а на разумных началах и геополитическом потенциале Отечества. В противном случае мы, Россия, станем третьеразрядной азиатской страной (по Бжезинскому), или вообще уйдем из исторического процесса.

Для разработки и продвижения российского проекта, прежде всего, необходимо сконцентрировать научный потенциал страны и освоить метод геополитического анализа, геополитического прогноза, геополитического планирования мира. Такую методологию освоили много лет назад англосаксы, Сталин, ротшильды и Ватикан. Сегодня этой методологией обладает и Академия геополитических проблем (Россия) в содружестве с другими общественно-научными организациями. В основу проекта предлагается положить геополитическую доктрину России, в которой:

• — дать объективный анализ мировых процессов, доказать неосуществимость и катастрофичность для человечества, как западного, так и мондиалистского (транснационального) проектов;
• — выявить позитивный потенциал человеческой цивилизации, способный при его разумной реализации сохранить все народы мира, дать импульс их всестороннему развитию;
• — отразить желаемые для России (и для всего человечества) тип, цивилизационого устройства, геополитическую конфигурацию мира и систему принципов поведения мирового сообщества;
• — заявить о претензии России на роль Евразийского геополитического центра и о геополитических союзниках России, не называя конкретные страны и цивилизации, а ограничившись лишь принципами определения союзных сил и идейно-религиозных систем;
• — предложить мировому сообществу собственное видение содержания и смысла человеческого бытия, роль и функции экономики и финансов, как средства развития культуры, науки, образования, социальных коммуникаций, а не средства наживы и сверхобогащения;
• — предложить миру систему международной безопасности, основанную на принципах межцивилизационного баланса сил, заложенных в обновленный Устава ООН, поощряющий развитие систем коллективной безопасности, исключение военных действий, как средства разрешения споров и конфликтов.

Предлагая человечеству геополитический проект, Россия обязана изменить и свою сущностную стратегию, опять же на основе интеллекта и разума. В частности:

• — разработать собственную геополитическую теорию ХХ1 века (российские специалисты готовы ее разработать), где главными субъектами мировых процессов будут не отдельные государства, а цивилизации;
• — инициировать формирование межцивилизационной общины в составе цивилизаций, несогласных с миропорядком «золотого миллиарда» (Россия, страны СНГ, Китай, исламский мир, Латинская Америка, ряд стран Западной Европы и Африки).
• — способствовать развитию таких международных организаций как ШОС, БРИКС, АСЕАН, налаживанию взаимодействия с ОИК, ЛАГ, Латинской Америкой;
• -приступить к формирование новой международной финансовой системы (на первом этапе закрытой для доллара) на основе юаня, рубля, динара, акю.
• — продвигать создание комплексной системы коллективной безопасности в формате взаимодействия ШОС, БРИКС, ОДКБ, АСЕАН.
• — ускорить оформление членства в ШОС Индии, Ирана, Монголии, приглашение в качестве кандидатов Вьетнама, Афганистана, Пакистана; и других стран;
• — разработать и внедрять проект четвертого геополитического пространства в составе: Россия (СНГ), Индия, Иран, Афганистан, возможно Япония и другие страны;
• — предложить модернизацию ООН и её Совета Безопасности, переводу их деятельности на цивилизационный принцип. (СБ ООН, постоянные представители от России (СНГ), Китая, Индии, стран ислама, Латинской Америки, Африки, Японии, Европы, Северной Америки).
• — активизировать объединение усилий в рамках СНГ (евразийский союз) ШОС, БРИКС, по отработке прорывных инновационных технологий особенно в ядерной, нано-молекулярных и иных областях, по разработке новых систем безопасности.

Процесс мироперестроения могут и должны организовать Россия, Индия и Китай. Три континентальные, самодостаточные державы, три цивилизации со своими духовными ценностями не испытывающие к друг друга антагонизма, вполне способны совместными усилиями начертать контуры нового мироустройства без гегемонии англо-американской военщины и глобального ростовщического, паразитирующего олигархата. Сегодня нет цивилизации, которая не испытывала бы, явно или тайно, ненависть к Западу. И Россия обязана возглавить этот процесс. Такова ее историческая и геополитическая судьба.

Глобальный конфликт 24.10.2013

11. Современные российские геополитики

В.В. Жириновский (р. 1946).

Владимир Вольфович Жириновский родился в 1946 году в Алма-Ате, в семье юриста. С отличием окончил Институт восточных языков при МГУ (1970) и вечернее отделение юридического факультета МГУ (1977). Владеет английским, французским, немецким и турецким языками.

В декабре 1989 года он стал одним из инициаторов организационного собрания Либерально-демократической партии Советского Союза (ЛДПСС). Уже в марте 1990 года был проведен учредительный съезд, на котором Жириновский был избран председателем партии, которым является и по сей день.

В настоящее время В.В.Жириновский – известный российский политик, лидер партии, вице-спикер Государственной Думы, доктор философских наук, автор целого ряда работ по вопросам внутренней и внешней политики, истории и геополитики, в том числе книг: «О судьбах России » (1993), «Последний бросок на юг » (1994), «Последний вагон на Север » (1995), «Обыкновенный мондиализм » (1998), «Геополитика и русский вопрос » (1998).

Последняя книга включает все основные геополитические произведения Жириновского. Центральное место среди них занимают «Заметки по геополитике » и проект доктрины национальной безопасности Российской Федерации. В первой работе дается обзор основных геополитических теорий немецкой, английской, американской школ и формулируются три основных аспекта геополитики:

1. Военно-стратегический и политический (он же традиционный).

2. Экономический, под которым Жириновский понимает, в первую очередь, экономическую безопасность, самодостаточность и место в системе международного разделения труда.

3. Культурно-исторический, интерпретирующий цивилизационные конфликты.

Оригинальным и реализующим практический интерес применения геополитического анализа к определению геополитического положения страны представляется раздел «Россия на геополитической карте мира».

Во второй из отмеченных работ «Доктрина национальной безопасности Российской Федерации » внимание геополитика привлекает раздел «Геополитическая и военно-стратегическая обстановка в мире», в котором дан анализ расстановки и баланса сил как в мировом масштабе, так и в наиболее значимых регионах: Западной, Центральной и Восточной Европе, Юго-Восточной и Южной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке, Центральной и Южной Америке, Африке, Австралии и Океании, как в экономической и политической, так и в военной сфере. Сформулированы основные черты геополитической обстановки, сложившейся вокруг России, в странах так называемого ближнего зарубежья.

Рекомендуемые материалы

В третьей из геополитических работ В.В.Жириновского «Последний бросок на юг » хорошо просматриваются его устремления и идеал геополитического раздела мира, который весьма напоминает хаусхоферовские панидеи. По Жириновскому мир должен быть разделен на следующие регионы с примыкающими к ним зонами влияния:

Ø США и Латинская Америка;

Ø Западная Европа и Африка;

Ø Россия и Южная Азия (с выходом в Индийский океан);

Ø Китай;

Ø Япония и Океания.

Каждый из регионов (мировых держав) может, по версии Жириновского, использовать «свою зону влияния» для пополнения ресурсов, для обустройства геополитических «буферов» и лимитрофных кордонов, но не имеет права вмешиваться в дела других мировых держав и контролируемые ими зоны влияния. В этом и состоит новый мировой порядок.

Л.Г. Ивашов (р. 1943).

Леонид Григорьевич Ивашов – известный российский военный стратег, геостратег и геополитик. Окончил Ташкентское высшее общевойсковое командное училище и Военную академию им. М.В. Фрунзе. Службу проходил в Туркестанском, Прикарпатском, Московском военных округах, в Германии, центральном аппарате министерства обороны.

В период руководства управлением делами министерства обороны СССР (1987 – 1992) он возглавлял работу по созданию системы военного законодательства. После развала СССР создавал основы военного сотрудничества стран СНГ. На посту секретаря Совета министров обороны государств – участников СНГ внес значительный вклад в сохранение союзнических и дружественных связей между вооруженными силами новых независимых государств. Л.Г.Ивашов — автор договора о коллективной безопасности стран СНГ.

В 1992 – 2002 гг. генерал Ивашов находился на посту начальника главного управления международного военного сотрудничества министерства обороны РФ. Занимал позицию активного противодействия агрессии НАТО против Югославии, расширения НАТО на восток. Выступил инициатором броска российских десантников в Косово.

Командную службу и военно-дипломатическую работу постоянно сочетал с научной и литературной деятельностью. Сегодня Л.Г.Ивашов — признанный геополитик, автор более 400 работ, опубликованных в российских и иностранных изданиях. Доктор исторических наук, профессор. Президент Академии геополитических проблем, действительный член российских и международных научных обществ.

Среди многочисленных работ Л.Г.Ивашова геополитической направленности выделяется книга «Россия и мир в новом тысячелетии » (2000), в которой систематизированы взгляды автора на историю и современное состояние взаимоотношений России и Запада, проанализирована геополитическая ситуация и тенденции развития нового мирового порядка, возникшего после Ялтинско-Потсдамской эпохи, создана модель национальной безопасности России, исходя из прежних традиций взаимоотношений с соседними странами, современных геополитических условий и открывающихся позитивных и негативных перспектив.

Л.Г.Ивашов выделяет две ведущих характеристики государственности России: великодержавие и имперский характер.

Из них вытекают такие ответы России на геополитические вызовы, как географическая обусловленность политики территориальной экспансии, направленной, в первую очередь, на восток и запад (широтный вектор) и на выход к морю (меридиональный вектор), на поглощение «нестабильных геополитических зон». В то же время, и в этом заключается очередной вывод: «отсутствие естественных границ» и «многочисленные недоброжелатели» предопределяли необходимость отвлечения значительных ресурсов на военное строительство. Это вело к отставанию страны, которая в индустриальную эпоху по уровню развития находилась в третьем эшелоне после промышленно развитых США, Германии, Великобритании и Франции (1-й эшелон) и стран 2-го эшелона (Австро-Венгрия, Италия).

Важным выводом, определяющим взаимоотношения России с Западом, является многовековое неприятие и непонимание последним «противоположной ему цивилизации». Но подлинная причина враждебности Запада, по мнению Л.Г.Ивашова, заключается в возможности России противостоять его «глобальным имперским амбициям». Наконец, последний вывод заключается в необходимости позитивно (т.е. не путем уничтожения России) урегулировать отношения между Россией и Западом.

Геополитические тенденции развития нового мирового порядка заключаются в следующем:

Ø с превращением европейской политики в «единый взаимосвязанный комплекс» на европейском континенте складывается определенная равновесная система центров силы, которые, динамично развиваясь, к концу XIX века поделили весь мир на сферы влияния;

Ø главным фактором, трансформирующим одну систему миропорядка в другую, сначала были крупные войны, затем и невоенные средства;

Ø в межвоенные периоды в качестве системообразующего фактора выступало утверждение «справедливого мирового порядка»;

Ø биполярный мир, сложившийся после второй мировой войны, оказался довольно устойчивым, но крах СССР взорвал и его;

Ø в этих условиях финансово-экономическая и информационно-технологическая экспансия и военно-политический нажим обеспечили США статус мирового лидера. Империализм, получение односторонних преимуществ стало самоцелью США, а вовсе не борьба с коммунизмом;

Ø но надежды США удержать мировую гегемонию не реальны вследствие недостаточности их ресурсов. Закат американской мощи уже начался;

Ø будущее мировой системы заключается к возврату к более устойчивой биполярности. При этом место второго полюса силы все увереннее занимает Китай.

Таким образом, геополитическая модель современного мира представляет собой «иерархическое полицентрическое образование с одним лидирующим центром и выраженной тенденцией к формированию второго». Мир ближайшего будущего – это мир устойчивой нестабильности или стабильной неустойчивости. Наиболее явственным геополитическим разломом этого мира станет разлом между Pax Americana и Pax Sinica, а также между богатыми и бедными странами.

В число геополитических факторов, составляющих совокупную мощь российского государства, Л.Г.Ивашов относит пространственный, этносоциальный, духовно-нравственный фактор и геополитический аспект управленческого фактора.

При этом геопространство России он разделяет на ядро – Московский регион, который в условиях известных геополитических изменений (смещение геопространства на север и на восток и усиление влияния западной культуры) уже не является естественным центром России и не в состоянии выполнять функцию нравственного лидера. Подобные процессы идут в Санкт-Петербурге.

Второй частью геопространства России стала ее срединная зона – территория между Санкт-Петербургом, Ростовом и Новосибирском, где проживает преимущественно русское население. Экономическое положение этого региона незавидно. В геополитическом плане он испытывается на разрыв за счет вовлечения западных регионов России в атлантическую, а восточных – в тихоокеанскую системы. Территории между Москвой и Уралом и Западная Сибирь, то есть срединное пространство не только России, но и Евразии теряют свое геополитическое значение, постепенно становятся периферийными. Отсюда вытекает необходимость России укреплять свои срединные земли. «Стабильность в срединной зоне Евразии гарантирует стабильность во всем мире» – так перефразировал Л.Г.Ивашов формулу Х.Маккиндера. При этом заменить Россию в срединной зоне Евразии некому: на ней и только на ней лежит ответственность за эту стабильность.

Третьей геополитической зоной России Ивашов считает внутреннюю периферию, которая охватывает территории, расположенные между срединной зоной и государственными границами. По сравнению с СССР, Россия потеряла большую часть морского побережья на Черном и Балтийском морях. Калининградская область с портом и военно-морской базой, Севастопольская база Черноморского флота оказались изолированными. Кроме балтийской и черноморской сложилась еще каспийская и закаспийская критические точки. Позволив хозяйничать в этих регионах иностранному капиталу, утверждает Л.Г.Ивашов, Россия своими руками прокладывает пути в Закавказье и Среднюю Азию чуждым силам. Все это создает условия для оказания геополитического нажима на Россию вплоть до предъявления территориальных претензий.

Четвертой частью геопространства России Л.Г.Ивашов считает внешнюю периферию, включающую все республики бывшего СССР. Внешняя периферия все более удаляется от России, а отдельные ее элементы попадают в поле притяжения США, Германии, Турции, Ирана, Китая. Если эта тенденция не будет преодолена, то Прибалтика, Украина и Молдавия перейдут в европейское геопространство, а Закавказье и Средняя Азия могут оказаться в туранском геополитическом пространстве с центром силы в Турции. Уже сегодня между Россией и Западом сформировался двойной буферный пояс из бывших соцстран (Польша, Чехия, Венгрия, Румыния, Болгария) и бывших республик СССР (Эстония, Литва, Латвия, Белоруссия, Украина, Молдова).

Далее он анализирует геополитическое положение отдельных звеньев этого буферного пояса: Прибалтики, Украины, Средней Азии. Особую тревогу с геостратегической точки зрения вызывает отпадение от геополитического пространства России Украины. При этом, по мнению Ивашова, теряют обе державы. Украина не столько оказалась обращенной к вожделенному Западу, сколько столкнулась с турецким геополитическим вызовом, а также с риском территориальной дифференциации на Северо-Западную Украину (Галиция, Северная Буковина, Закарпатье), тяготеющую к Европе и Южную Украину, тяготеющую к России. В борьбу за образовавшийся геополитический вакуум в Закавказье и Средней Азии включились Турция, Иран, страны Ближнего и Среднего Востока, США. Видя отрешенность России, постепенно отходят от нее Туркменистан, Узбекистан. Киргизия заняла выжидательную позицию. Казахстан, настойчиво тянувшийся к России, был встречен равнодушием и остается на расстоянии. Таджикистан просил военной и экономической поддержки, но получил только военную и то в минимальном количестве. Свертывание влияния России в исламских странах – бывших республиках СССР в ближайшем будущим обернется против нее. Но, в то же время, львиную долю ответственности за геополитическую обстановку во внешней периферии несет и будет нести именно Россия, как доминирующий центр силы этого региона.

Г.А. Зюганов (р. 1944).

Геннадий Андреевич Зюганов известный российский публичный политик, партийный деятель и геополитик.

В июле 1991 года Г.Зюганов вместе с А.Прохановым, маршалом Варенниковым, В. Распутиным и др. подписал «Слово к народу» – идеологическую программу ГКЧП и поддержал путч в августе 1991 года, за что указом президента Ельцина компартия была запрещена.

В 1992–1994 гг. Г.А.Зюганов выступает одним из создателей Фронта национального спасения – оппозиционной организации, боровшейся за отставку президента Ельцина, а в декабре 1992 года участвует в организации КПРФ – наследницы КП РСФСР и КПСС. Избирается председателем ЦИК, затем (в 1997 году) становится председателем партии.

В настоящее время Г.А.Зюганов – известный российский политик, лидер одной из крупнейших партий страны, доктор философских наук (с 1995 года), автор более 150 работ по проблемам философии, идеологии, внутренней и внешней политики России, геополитики, в том числе книг «Держава», «Верю в Россию», «За горизонтом», «Моя Россия», «Россия и современный мир», некоторые разделы которых имеют геополитический аспект.

В концентрированном виде геополитическая позиция Г.А.Зюганова выражена в книге «На рубеже тысячелетий», часть третья которой так и называется «Очерки российской геополититки ». Эта часть состоит из трех глав:

1. «Подвиг Руси », в которой речь идет об историческом пути, исторической составляющей российской геополитики. Наиболее интересной здесь выглядит позиция автора по отношению к основной проблеме классической геополитики – противостоянию Суши и Моря. Согласно этой концепции противостояние двух стихий вытекает из географического положения государств и поэтому непреодолимо. На этой же позиции настаивает Г.А.Зюганов при анализе отношений Европы с Россией. Для него Европа символизирует морскую мощь, а Россия – сухопутную. Отсюда их интересы противоположны, а отношения всегда будут враждебны.

2. Во второй главе «Времен связующая нить », автор исследует, с геополитической точки зрения, конечно, эпохи становления Западной цивилизации. По его мнению, второй центр силы, противостоящий Европе, появляется уже в эпоху Возрождения (XIV-XVI вв.), благодаря свержению татаро-монгольского ига, объединению Руси и завоевания Ермаком Сибири. Описываются также эпоха Реформации (XVI-XVII вв.), Просвещения (XVIII в.), Индустриальная эпоха (XIX в.) и «Эпоха катастроф », под которой Г.А.Зюганов понимает XX век. Свой враждебный взгляд на Европу он переносит на весь западный мир, объясняя свою позицию тем, что «Запад положил в основу своего существования воинственный антитрадиционализм ». Характеризуя геополитические эпохи, автор выделяет Вестфальскую, Венскую, Версальскую, Потсдамскую и Беловежскую эпохи.

3. Третья глава, очевидно, не без влияния А.Тойнби, названа «Вызовы грядущей эпохи и ответы России ». В ней несомненный интерес представляет анализ российских геополитических доктрин от филофеевской «Москва – третий Рим» до «доктрины Брежнева».

Основными вызовами России XXI века, по мнению Г.А.Зюганова, будут вызовы военный, сырьевой и экологический, либерально–демократический, демографический, экономико–технологический и духовный. Ответом на эти вызовы будет «возрождение единой, централизованной российской державы в ее естественных геополитических границах» на основе «русского традиционализма», под которым автор понимает отказ от разделения властей, «демократическую соборность управления», усиление сословно-профессионального или сословно-территориального представительства, восстановление отношения к труду как к служению, возрождение многоукладности хозяйства, соблюдении принципа социальной справедливости. Основной геополитической тенденцией в мире XXI века он считает формирование многополярной системы.

А.И. Уткин.

Анатолий Иванович Уткин – известный современный российский писатель и публицист, футуролог, политолог, геополитик. Автор ряда научных и научно-публицистических работ: «Россия и Запад: проблемы взаимного восприятия и перспективы строительства отношений (1995), «Россия и Запад: мир общечеловеческих ценностей или планетарной разобщенности?» (2002), «Мировой порядок XXI века » (2001), в которой он на основании 900 зарубежных источников, в первую очередь американских и европейских, анализирует геополитические процессы конца XX – начала XXI вв. В тоже время, А.И.Уткина никак не назовешь американо- или евроцентристом. Получается весьма интересный анализ современного мира, увиденного глазами западных геополитиков, но проведенный интеллектом российского ученого.

Он выделяет четыре подхода американской геополитики на проблему реализации американской гегемонии в мире:

Ø гегемонистский реализм;

Ø умеренный реализм;

Ø гегемонистский либерализм;

Ø новый либеральный интернационализм.

Когда он описывает состояние геополитической науки в вопросе трансформации современного однополюсного мира, то представляет нам сразу пять сценариев, американского геополитика Г.Макрае, в соответствии с которыми:

1. Всемогущество США продлится на десятилетия.

2. Мир от однополярного перейдет в биполярный, когда у США появится могучий конкурент в лице Китая или Европейского союза.

3. Мир трансформируется в многополярный, состоящий из таких центров силы, как США, КНР, Германия, Россия, Индия, Бразилия.

4. Мир будет представлять собой параллельное существование шести или семи цивилизаций.

5. Мир будет втянут в целую полосу геополитических катаклизмов с непредсказуемым будущим.

Таким образом, книга А.И. Уткина дает нам не только анализ геополитического состояния современного мира, но и анализ состояния западной геополитической науки. Если говорить о его собственных научных достижениях в геополитике, то в первую очередь следует выделить его анализ американкой гегемонии, глобальных процессов и хаотичности современного мира, которой способствуют, по его мнению, возрастающее неравенство, демографический взрыв, культурно-цивилизационные перемены, разрушительное действие модернизации, научно-технической революции на культурно-цивилизационные сообщества. Заслуживает внимания и точка зрения А.И.Уткина на трансформацию современного однополюсного миропорядка в многополюсный, а также на проблемы России, которые требуется решить в ходе этой трансформации.

В работе «Россия и Запад: история цивилизаций» (2000) он рассматривает отношения Государства Российского с Западом в рамках трех геополитических периодов (1 – освоение Восточной Европы, продвижение на лесной северо-восток, принятие христианства. 2 – татаро-монгольское иго, создавшее изолированный от Европы «Третий Рим». 3 – начался деятельностью Петра Великого и заключается в осознании своей самобытности и, одновременно в стремлении к обновлению и приобщению к передовому зарубежному опыту. Этот период продолжается до сих пор).

Современную ситуацию отношений России и Запада А.И.Уткин выражает в трех сценариях: 1 – образование единой политической и социально-экономической системы, опоясывающей Северное полушарие; 2 — сближение по оси «Париж – Берлин – Варшава – Москва»; 3-ий путь России придется выбрать, если будут заблокированы первые два. Это дорога внутрь себя и на Восток. Это путь самообеспечения и развития отношений с южными и восточными соседями.

В.Л.Цымбурский (1957-2009).

На фоне указанных направлений российской геополити­ческой мысли выделяются взгляды Вадима Леонидовича Цымбурского, философа и культуролога, который получил извест­ность после опубликования статьи «Остров Россия. Перспективы российской геополитики ». В ней он поставил задачу смены рос­сийского геополитического кода (или самоидентификации России в конце XX в.) с имперского на новый, который он на­звал «островным» . «Островная» концепция российской геопо­литической идентичности В.Л. Цымбурского не имеет ничего общего ни с хартлендом X. Маккиндера, ни с автаркическими и по сути имперскими представлениями евразийцев.

«Остров-Россия» Цымбурского — это отдельно расположен­ная суша посреди сухопутного океана, отделенная от ушедшей вперед Европы довольно широким «проливом» лимитрофных стран Балтии и Восточной Европы. Россия как геополитичес­кий объект описывается им тремя постоянно действующими признаками.

Во-первых, «это целостная геополитическая ниша русского этноса, лежащая к Востоку от романо-германской этноцивилизационной платформы, не относясь к ней, и уже в пору своего конституирования в XVI в. превзошедшая корен­ную Европу площадью, а в XVII в. образовавшая особую плат­форму, заполнив пространство между Европой и Китаем.

Во-вторых, это наличие огромных неосвоенных территорий Сибири и Дальнего Востока, служащих естественной защитой от угрозы с Востока, самая реальная из которых (татаро-мон­гольское нашествие) завершилась новыми приращениями рос­сийской территории.

В-третьих, отделенность российской тер­ритории и на Западе от романо-германской Европы целым «по­ясом народов и территорий, примыкающих к этой коренной Европе, но не входящих в нее». Эта отделенность «территория­ми-проливами» (Прибалтика, Польша, Венгрия, Чехия) от цен­тра западной цивилизации во многом определяла и определяет ход русской истории, которую невозможно адекватно описать ни представлениями Маккиндера о неподвижности хартленда-России, как географической оси истории, о замирании истори­ческих процессов на территории хартленда, ни выделением евразийцами России в особую культурно-территориальную об­щность, развивающуюся по своим собственным законам (месторазвитие, имперское мышление, имперское политическое устройство и т.д.).

Остров Россия для Цымбурского — это не только попытка геополитической идентификации и самоидентификации, но и концепция будущего развития России, концепция учитывающая ее нынешнее положение и геополитический статус, взаимоотно­шения с Западом, другими соседями, перспективы их измене­ний. Островная геополитическая доктрина означает для России полный пересмотр доктрины великоимперской. По Цымбурскому, главной задачей современной России считается интенсивное саморазвитие на «острове» и освоение восточных — зауральских территорий. Российская геополитика, по его мнению, должна на место глобальных приоритетов выдвинуть приоритеты внутрен­ние, региональные. Ученый утверждает, что «вместе с больше­вистской государственностью окончился весь 280-летний великоимперский цикл российской истории. Может быть, в будущем России еще суждено будет распространяться на «территории-проливы», но произойдет это уже при ином состоянии мира… и, наверное, не на нашем веку».

Цымбурский определил свою область исследований как щившизационная геополитика». В основе его концепции лежит идея Великого Лимитрофа. Для объяснения этого геополитичес­кого феномена им были введены понятия: Лимес — неустойчи­вая окраина имперской или цивилизационной платформы и Лимитроф — промежуточное пространство между империями или цивилизациями.

Прежде всего российский геополитик выделяет цивилиза­ции, существующие на пространстве Евразии: романо-германскую (Западная Европа), арабо-иранскую (Ближний и Средний Восток), российскую, китайскую, индийскую. Между этими цивилизациями образовался после распада СССР сквозной пояс суверенных пространств, который протянулся через конти­нент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охва­тывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и постсоветскую Центральную Азию. Этот пояс, образованный переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Евразии, Цымбурский обозначил как Великий Лимитроф.

В отличие от «евразийцев» Цымбурский считает, что Рос­сия — разрушительница Евразии, а Великий Лимитроф — это все то, что от нее осталось. Из этой констатации делается вы­вод, что в отношении лимитрофных государств Россия должна проводить политику, основанную на «прагматизме выгоды», а не на «интернационализме бескорыстия». Поэтому Великий Лимитроф — это сфера жизненных интересов России, но инте­ресов геополитических, а не внутриполитических.

Лимитроф, окаймляя Россию по всему периметру сухопут­ных границ и состоящий теперь из суверенных государств, отделяет ее от всех евроазиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских аквато­рий. Эта новая геополитическая ситуация поставила и важней­ший для судеб Евразии вопрос: «станут ли отдельные секторы Лимитрофа — Восточная Европа, Кавказ и «новая» Централь­ная Азия — посредниками между соседствующими с ними ци­вилизациями, связуя и вместе с тем разделяя их, или же весь Лимитроф окажется насквозь соединен в противостоящую большинству платформ Евро-Азии стратегическую и геоэконо­мическую целостность с прямым выходом через Восточную Европу на Евро-Атлантику, которая видит себя в роли «все­мирной цивилизации»?

На пространствах Лимитрофа, считает Цымбурский, долж­на проявиться зарождающаяся сегодня борьба между двумя тенденциями развития мира — к униполярности или к реальной силовой многополярности, что, по-видимому, и составит главное содержание мировой военно-политической истории в ближай­шее пятидесятилетие. России неизбежно придется определять свою позицию в складывающейся ситуации.

Такой взгляд российского геополитика опирается уже не на цивилизационный, а на геоэкономический фактор. Им предла­гается использовать положение России между Евросоюзом и Азиатско-Тихоокеанским регионом (АТР) для образования коммуникационной системы между ними, своего рода «тихо­океанского плацдарма в глубине материка». Смысл подобной геополитической перспективы Цымбурский видит в том, чтобы создать в Евразии новую геоэкономическую ситуацию, столк­нув друг с другом мирохозяйственные Большие Пространства таким образом, чтобы Россия, не разрываясь между ними, стала бы для одного из них необходимым агентом воспроизводства и экспансии. Россия же в свою очередь могла бы включиться в разделение труда внутри АТР.

Южная часть Лимитрофа могла бы, по его мнению, в перс­пективе быть использована Россией для продвижения своих интересов в область Индийского океана и тем самым укрепле­ния своих границ и создания предпосылок для сотрудничества цивилизаций в этом регионе.

Цымбурский считает, что такой концептуальный подход позволяет охватить единой геополитической логикой все мно­жество российских интересов в зоне Великого Лимитрофа от Причерноморья до дальневосточного Приморья, и сформулировать прагматические цели. Во-первых, попытаться «геоэко­номическими средствами и методами изменить мировой поря­док в направлении, повышающем статус России». Во-вторых, «обеспечить безопасность ее урало-сибирского коммуникаци­онного ядра и опереть целостность страны на новые основания, поднять международную геоэкономическую значимость этой российской пятой «скрепы» и прочнее завязать на нее «угло­вые» приморские регионы с их экспортно-импортными и тран­зитными выходами в мир».

Наиболее проблемным местом в Великом Лимитрофе для России является, по мнению Цымбурского, его восточно-евро­пейский сектор. Поскольку Запад может использовать Лимит­роф для изоляции России, то последней необходимо обеспечить свое влияние на его ось, проходящую от Калининграда до Кры­ма, «отъединить «хартленд» от Восточной Европы».

Цымбурский справедливо полагает, что для достижения по­ставленных целей перед российской геополитикой «ни изоляци­онизм, ни евразийство в духе Петра Савицкого и Льва Гумилева в качестве практической политики сейчас не годятся ».

В.А. Колосов.

Владимир Алексеевич Колосов — современный российский политический географ и геополитик, выпускник географического факультета МГУ. В настоящее время — доктор географических наук, профессор, руководитель Центра геополитических исследований Института географии РАН, председатель Комиссии Международного географического союза по политической географии, почетный профессор ряда иностранных институтов. В.А.Колосов – автор около 200 публикаций по проблемам политической географии и геополитики, в том числе семи книг. Сторонник геополитики взаимодействия.

В представленной работе «Политическая география » он показывает широкую картину развития современной мировой политической географии, ее состояния в СССР и современной России. Вкладом в геополитическую теорию В.А.Колосова можно считать его исследования по лимологии (теории государственных границ) и взаимосвязи территориальной идентичности государств и мировой политической системы.

Он выделяет четыре основных типа границ в современном мире:

1. Отчуждающие границы. Они устанавливаются в том случае, когда приграничные страны разделяют глубокие идеологические и политические противоречия, когда имеют место территориальные претензии и спорные территории, а сами государства проводят политику изоляционизма и автаркии.

2. Полупроницаемые границы – это самый распространенный в современном мире тип границ. Он устанавливается, когда существует договорная база отношений и предотвращения приграничных конфликтов, когда осуществляется реализация общих интересов приграничных стран наряду с сохранением груза прошлого.

3. Соединяющая граница имеет место, когда налажены многообразные добрососедские, когда приграничные страны входят в одни и те же региональные и международные организации, существуют союзнические отношения, осуществляются совместные проекты на базе общих долговременных интересов.

4. Интеграционная граница возникает в результате процесса интеграции приграничных держав во всех сферах жизни и передачи большей части государственных функций на международный уровень.

В.А.Колосов отдает должное и проблемам государственного строительства России, которые включают кроме прочего и строительство новых пограничных рубежей. От лимологии он вполне обоснованно переходит к территориально–политической организации общества, в том числе и российского. Далее дается анализ современного федерализма и рассматриваются его российские особенности. Работа завершается географическим и геополитическим анализом проблем местного самоуправления. Книга В.А.Колосова являет собой хороший пример современного геополитического исследования, сочетающего в себе проблемы глобальной, региональной и локальной геополитики, показывающего как широкую картину развития мировой геополитической мысли, так и достижения отечественных геополитиков, дающей не только представление о развитии общей теории геополитики, но и конкретные примеры применения геополитических концепций для решения прикладных задач.

Другие работы В.А.Колосова по геополитике: «Геополитическое положение России: представления и реальность» (2000), «Примордиализм» и современное национально–государственное строительство» (1998).

А.И. Неклесса.

Александр Иванович Неклесса – известный российский экономист, политолог, геополитик, футуролог, исследователь современных глобальных проблем. Окончил МГИМО (1972), аспирантуру Института Африки АН СССР (1978), Высшие курсы стратегического анализа в г. Каире. А.И.Неклесса принимал и принимает активное участие в прогнозировании геоэкономического развития мира, экономичнской безопасности, геоэкономических и геополитических стратегий России.

В настоящее время доктор экономических наук, профессор, действительный член РАН А.И.Неклесса работает заместителем директора Национального института развития Отделения экономики РАН, одновременно – директором центра геоэкономических стратегий Института экономических стратегий, а также – заведующим лабораторией геоэкономического анализа и проблем социального развития Института Африки РАН.

А.И.Неклесса – автор более 200 работ (в том числе и по геополитической тематике), среди которых следует выделить такие крупные, как «Пентамино: Россия и новый метарегиональный контекст » (1994)), «Перспективы глобального развития и место Африки в новом мире » (1995), «Ответ России на вызов времени: стратегия технологической конверсии » (1997), «Конец эпохи большого модерна » (1999).

К исследованию геополитических проблем А.И.Неклесса подходит со стороны экономического развития (геоэкономика), но не избегает параллельного изучения таких аспектов, как исторический, политологический, социологический, культурологический и сциентистский.

В 1994-1995 гг. А.И.Неклесса являлся одним из инициаторов и организаторов дискуссии в журнале «Восток»: «Россия в глобальной системе координат », в которой выступил со статьей «Третий Рим» или «Третий мир»: глобальные сдвиги и национальная стратегия России ». В ней он поставил проблему экономического и геополитического ослабления России, превращения ее из мировой державы в страну Третьего мира и наметил некоторые возможности решения этой проблемы, выхода из сложившейся ситуации. Речь, в частности шла об изменении преимущественного характера сырьевого экспорта, неустойчивости российского рубля, сохранении традиционной системы ценностей, развитии инновационного духа в обществе, формировании естественной ниши для России в новой геоэкономической системе разделения труда, борьбе с коррупцией, внедрении передовых технологий, стабилизации политической обстановки в стране.

В 1997-1998 гг. на страницах того же журнала «Восток» состоялась вторая дискуссия представителей академической науки на тему: «Глобальное сообщество: изменение социальной парадигмы ». Итоги обсуждения публиковались в журнале «Восток», а в 2000 году вышло отдельное издание «Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме)» (2000). Основу этой книги составили работы А.И.Неклессы: «Постсовременный мир в новой системе координат » и «Эпилог истории », в которых он подводит итог мировому развитию во втором тысячелетии, определяет основные тенденции развития современного человечества и место России в нем.

А.И.Неклесса отмечает, что современный мир, генеральное направление развития которому было положено идеями Нового времени, на пороге третьего тысячелетия входит в новую эпоху, основные параметры которой определяют следующие процессы:

Ø изменение «политической карты мира » в результате разложения биполярного баланса сил, роспуска Варшавского Договора, Организации экономического сотрудничества, распада СССР, Югославии, Чехословакии, появления на мировой арене новых акторов. Причем от этого геополитическая ситуация не стала более стабильной и предсказуемой. В этих условиях идет формирование Нового международного порядка;

Ø вторым важным процессом ХХ века была глобализация, под которой А.И.Неклесса понимает «вершину социальной организации» мира, то есть его полный раздел и контроль. Это завершилось в самом начале ХХ века. Процесс, который в конце века получил то же название, он определил как «глобализация – 2 ». Главное содержание глобализации–2 заключается в становлении системы управления всемирным обществом, в первую очередь его ресурсами, экономикой;

Ø третьим геополитическим процессом он определил ориентализацию мира, то есть постепенное экономическое преобладание восточных цивилизаций и стран над западными, переход центра экономического развития в Юго-Восточную Азию. Вместо распавшегося коммунистического мира возникает новый оппонент Запада — Новый Восток, а США в XXI веке в результате развития мультикультурного процесса могут занять свое место в посттрадиционном, постхристианском Новом мире, замкнув американский контур Тихоокеанского кольца;

Ø серьезные изменения ожидают Североатлантический мир. Главными вызовами для него в ХХ веке стали взаимоотношения с СССР и Третьим миром. Кроме того, в экономической сфере этого мира наблюдается резкое увеличение цен на сырье и возрастающие экологические налоги. Это только ускорило рост мультикультурных ТНК, формирование глобальной метаэкономики и мирового рынка в условиях, когда получение прибыли стало возможным не только с помощью инновационного прорыва, а и посредством финансовых манипуляций в рамках всемирного рыночного механизма, в условиях его гетерогенности, то есть неравномерности и неравновесности развития;

Ø главной проблемой всей цивилизации, вытекающей из предыдущей, становится формирование всемирного гражданского общества. Но решение этой задачи вступает во все большее противоречие с устремлением наиболее развитых стран обеспечить высокий уровень потребления для собственных граждан подчас за счет населения остального мира. Это вызывает разделение все более глобализирующегося мира на Запад и всех остальных;

Ø «каркасом и жизненной пружиной» постиндустриального «квази–Севера» и всего Нового мира назвал А.И.Неклесса принцип глобального финансово–правового регулирования. Он считает цивилизацию XXI века финансовой цивилизацией;

Ø развернувшаяся борьба за виртуальные рынки электронных сетей сформировала третий феномен глобального риска (наряду с рисками мировой резервной валюты и глобального долга) – риск виртуального производства. Экономику, связанную с виртуальным рынком, он называет виртуальной постэкономикой;

Ø Третий мир, расколовшись, породил не только динамично развивающийся Новый Восток, но и хронически отстающий, бедный и голодающий Глубокий Юг (Тропическая Африка, некоторые районы Южной Азии, Латинской Америки, Океании и др.), выпавший на геополитическую и экономическую периферию мира.

Подводя итог уходящему ХХ веку, А.И.Неклесса отмечает, что соотношение уровней доходов «золотого» и «нищего» миллиардов Земли изменилось с 13 : 1 в 1960 г. до 74 : 1 в 1990-х гг. 86% совокупного объема потребления приходится на 20% населения планеты, а 14% — на остальные 80%. Таким образом, цивилизация XXI века меняет главный стержень деления геополитического мира с направления «Запад – Восток» на направление «Север – Юг», как в экономическом, так и в демографическом и социокультурном аспектах. Реально утверждающийся на планете порядок все более отчетливо проявляется как порядок экономический – pax oeconomicana. Геополитические факторы деления мира уступают место геоэкономическим силам его объединения. В то же время, — и в этом проявляется пессимизм футурологии А.И.Неклессы, — мир изменяясь, не становится лучше: увеличивается число международных конфликтов, снижается политический вес ООН, фактически рухнула ялтинско–хельсинкская система баланса сил в Европе, активизируется мировой терроризм, идет перестройка мирового порядка.

А.И.Неклесса дает свое представление об исторических эпохах, пройденных человечеством. Это эпохи: Протоистория (аморфное состояние общества), Древний мир (процесс интеграции системы), Великие интегрии (города-государства, например, союз древнегреческих полисов) и империи (гомеостаз закрытой системы), Средневековый мир (кризисное состояние, при котором система распадается на сообщество «коллективных субъектов»), эпоха Нового времени (становление открытой системы), эпоха Нового мира (устойчивая, но неравновесная, диссипативная структура).

 [1] «Сменовеховство» — общественно-политическое течение русской эмигра­ции, совершившее (после объявления Лениным нэпа) поворот от борьбы с советской властью к ее фактическому признанию. Название течения идет от сборника «Смена вех» (Прага, 1921) и еженедельников с таким же назва­нием, издававшихся при финансировании Москвы в Париже в 1920-х гг.

[2] Пример такого подхода дает работа французского исследователя Софи Шотар «Геополитика XX века» (Chautard S. Geopolitique du XX-e siecle. Paris, 2007), первая часть которой начинается с освещения геополитического по­нимания феномена цивилизации.

[3] Н.Я. Данилевского за его позицию в отношении славянства подвергали кри­тике, в частности, философ-идеалист, сторонник экуменизма B.C. Соловьев и социолог-субъективист Н.К. Михайловский.

[4] Абрис – линейное очертание предмета, контур.

[5]Туран — пантюркистский проект единого государства для всех этнических тюрок. Термин имеет иранское происхождение — так в оседлом Иране называлось его кочевое окружение, проводилось противопоставление между ИРАНОМ (оседлыми арийцами) и ТУРАНОМ (кочевниками).

[6] Хочешь мира — готовься к войне (лат.).

[7] Эскапизм (от англ. escape — бежать, спастись) — стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазий.

Бесплатная лекция: «16 Геометрические характеристики плоских сечений» также доступна.

Литература

Василенко И.А. Геополитика современного мира: учеб. пособие. М.: Издательство Юрайт, 2010.

Желтов В.В., Желтов М.В. Геополитика: история и теория: Учебное пособие. М.: Вузовский учебник, 2009.

Исаев Б.А. Геополитика: Учебное пособие. СПб.: Питер, 2006.

Кефели И.Ф. Геополитика Евразии. СПб.: ИД «Петрополис», 2010.

Сирота Н.М. Геополитика. Краткий курс. СПб.: Питер, 2006.