Какие опасения могли внушать руководству кпсс иностранные туристы

тексты для школьников

Леонид КАЦВА

Оттепель

Окончание. Начало в № 2—3/2001.

Общественно-политическая жизнь СССР во второй
половине 1950-х годов

Преодоление наследия ГУЛАГа

Важнейшим последствием ХХ съезда стала быстрая
ликвидация прежней системы ГУЛАГа. К весне
1959 г. в лагерях и колониях осталось лишь
11 тыс. заключенных по политическим статьям из
309 тысяч, находившихся там к началу 1955 г.
Заметно ускорился процесс реабилитации
репрессированных, в том числе погибших в
заключении. Были реабилитированы многие видные
партийные деятели, военачальники. Однако
реабилитация не коснулась ни лидеров и
участников многочисленных партийных
«оппозиций» и «уклонов», ни раскулаченных.
Правда, были отменены ограничения для
«спецпоселенцев», которые стали наконец
полноправными гражданами и смогли покидать
места ссылки.
Реабилитация не сопровождалась ни извинениями
власти перед безвинно пострадавшими людьми, ни
возвращением незаконно изъятого у них имущества.
Большинству из них даже не был восстановлен
прерванный арестом трудовой стаж. Адаптация
бывших узников
ГУЛАГа к свободной жизни чаще всего проходила
исключительно тяжело. Нередко бывшие
репрессированные сталкивались с недоверием, а то
и откровенно враждебным отношением, испытывали
немалые трудности при устройстве на работу. Тем
не менее, ликвидация лагерей и реабилитация
сталинских жертв сыграли важнейшую роль в
начавшемся избавлении общества от наследия
сталинизма.

Как Вы относитесь к словам
А.А.Ахматовой о том, что в результате
реабилитации советское общество разделилось на
тех, кого сажали, и тех, кто сажал?

В 1956—1957 гг. были реабилитированы
репрессированные народы. Вновь получили
национальную автономию чеченцы, ингуши, калмыки,
балкарцы и карачаевцы. В родные места смогли
вернуться освобожденные от спецпоселения греки,
болгары, курды. Но далеко не все проблемы,
возникшие в результате депортации, удалось
разрешить. Во многих случаях жилье высланных
оказывалось занято другими людьми. О
материальной компенсации за причиненный
высылкой ущерб и официальном покаянии власти за
геноцид не было, естественно, и речи. Часть
территории, населенной ингушами, была после
ликвидации Чечено-Ингушской АССР передана
Северной Осетии и осталась теперь в ее составе.
Позднее, уже в 1980-х гг., это привело к жестоким
столкновениям между ингушами и осетинами. Ни
немецкая, ни крымско-татарская автономии так и не
были восстановлены. Крымские татары, хотя и были
освобождены от режима спецпоселения, по-прежнему
не получили права въезда в Крым. Турки-месхетинцы
также не смогли вернуться в Грузию, прежде всего
ввиду позиции местных властей. И всё же
реабилитация репрессированных народов означала
значительный шаг к нормализации национальной
политики.

Чем Вы объясняете
непоследовательность реабилитации
репрессированных народов?

Идеологическая политика после ХХ съезда

ХХ съезд дал мощный импульс стремлению
общества, прежде всего интеллигенции, к
духовному освобождению. В стране, где все
средства массовой информации находились в руках
государства, выразителем общественного мнения
стала литература. В июне 1956 г. О.Берггольц,
выступая в Доме литераторов, заявила: «Считаю,
что одной из основных причин, которые давят нас и
мешают нашему движению вперед, являются те
догматические постановления, которые были
приняты в 1946—1948 гг. по вопросам искусства…».
Вслед за тем К.Симонов высказался против
постановления ЦК «О кинофильме “Большая
жизнь”».

Почему именно постановления
1946—1948 гг. оказались в фокусе общественного
внимания после ХХ съезда?

Однако вскоре «Правда» решительно одернула
писателей: «Нашлись отдельные литераторы,
которые пытались представить как утратившие
силу известные решения ЦК по вопросам литературы
и искусства. Решения партии направлены против
отрыва от жизни народа, от политических задач
современности… Это принципиальное содержание
партийных документов мы будем отстаивать в
интересах развития литературы».
События 1956 г. в Восточной Европе еще более
усилили консерватизм партийного руководства.
Необходимо было положить конец идейным
«шатаниям», призвать к порядку слишком
осмелевшую интеллигенцию. В декабре 1956 г. ЦК
КПСС направил на места закрытое письмо с
характерным названием «Об усилении политической
работы партийных организаций в массах и
пресечении вылазок антисоветских, враждебных
элементов».

Из письма ЦК КПСС

За последнее время среди отдельных работников
литературы и искусства, сползающих с партийных
позиций, политически незрелых и настроенных
обывательски, появились попытки подвергнуть
сомнению правильность линии партии в развитии
советской литературы и искусства, отойти от
принципов социалистического реализма на позиции
безыдейного искусства, стали выдвигаться
требования «освободить» литературу и искусство
от партийного руководства, обеспечить «свободу
творчества», понимаемую в
буржуазно-анархистском, индивидуалистическом
духе.

– «Правды» нет… – «Россию» продали. – Остался «Труд» за три копейки. Разговор у газетного киоска

Постановления 1946—1948 гг. были объявлены
правильными и сохраняющими свое значение.
Подверглись критике журналы «Вопросы истории» и
«Вопросы философии», многие публикации которых
раздражали идеологов из ЦК. (На страницах журнала
«Вопросы философии» в 1954—1955 гг. был
опубликован ряд статей, авторы которых возражали
против огульного охаивания всей буржуазной
философии и объявления теории относительности
несовместимой с марксизмом, а потому ложной.)
В 1957 г. писателя В.Дудинцева обвинили в
«нигилистическом перечеркивании советской
действительности» в романе «Не хлебом единым».
На тех, кто рисковал не соглашаться с официальной
политикой, обрушились и откровенно карательные
меры: исключение из партии и комсомола, изгнание
из вузов, увольнения, даже аресты. Так, в
Ленинграде в конце 1956 г. были арестованы члены
молодежного кружка Р.Пименова и «Союза
коммунистов», а в Москве в 1957 г. — члены «Союза
революционного ленинизма» и студенческая группа
Л.Краснопевцева. Все они считали сталинизм
искажением социалистического строя и мечтали о
возрождении настоящего ленинизма. Группа
Пименова выступала также против советского
вторжения в Венгрию.
В январе 1957 г. на приеме в посольстве Китая
Хрущев заявил, что Сталин может служить примером
для коммунистов. Репрессии Хрущев назвал «личной
трагедией» Сталина, порожденной особенностями
его характера и остротой классовой борьбы.
Явная непоследовательность Хрущева, метания
между разоблачениями и восхвалениями Сталина
объяснялись, по-видимому, и давлением партийных
консерваторов, и собственной боязнью утратить
идеологический контроль над обществом. Однако
джинн был уже выпущен из бутылки. Новое
выступление Хрущева возмутило тех самых людей,
которые горячо поддержали его после ХХ съезда, о
чем свидетельствуют многочисленные письма в ЦК и
выступления на партийных собраниях.
Но многие представители интеллигенции
продолжали надеяться на продолжение курса ХХ
съезда. Основания к тому имелись: постепенно
стали возникать новые литературные журналы,
появились публикации произведений И.Бунина и
М.Зощенко. В Союзе писателей были посмертно
восстановлены погибшие в заключении И.Бабель,
И.Катаев, Б.Пильняк и другие.
Вышли два выпуска альманаха «Литературная
Москва», в котором впервые были опубликованы
стихи репрессированного Н.Заболоцкого,
М.Цветаевой, главы из поэмы А.Твардовского «За
далью — даль», рассказ А.Яшина «Рычаги».
Типична и показательна история последнего
произведения. Когда редактировавший рассказ
Яшина В.Каверин показал ему правку, состоявшую из
двух-трех стилистических замечаний. Писатель
рассказывал:
— Два года назад я послал этот рассказ в «Новый
мир». Кривицкий [секретарь редакции «Нового
мира»] вызвал меня и сказал: «Ты, говорит, возьми
его и либо сожги, либо положи в письменный стол,
запри на замок, а ключ спрячь куда-нибудь
подальше». Я спрашиваю: «Почему?» — а он отвечает:
«Потому что тебе иначе 25 лет обеспечены».
Редакция, в которую входили Э.Казакевич, М.Алигер,
В.Каверин, К.Паустовский и другие, с увлечением
готовила третий выпуск. Однако ему не суждено
было выйти в свет. Весной 1957 г. одновременно в
нескольких газетах появились нападки на
«Литературную Москву». Ведущую роль играла
«Литературная газета», которую тогда возглавлял
фанатичный сталинист В.Кочетов.
В мае 1957 г. в ЦК состоялась встреча
руководителей партии и правительства с
участниками Пленума правления Союза советских
писателей. Накануне еще сохранялась надежда, что
Хрущев поддержит либеральное направление в
литературе. Случившееся превзошло самые худшие
ожидания.

Из воспоминаний писателя В.Каверина

Когда все речи были произнесены, выступил
Хрущев. Он говорил два часа. Я слышал его впервые.
Пересказать его речь невозможно. Она была похожа
на обваливающееся здание. Между бесформенными
кусками, летящими куда придется, не было никакой
связи. Начал он с заявления, что нас много, а он
один. Мы написали много книг, но он их не читал,
потому что, «если бы он стал их читать, его бы
выгнали из Центрального Комитета». Потом …
последовал главный выпад против Венгрии… Вот
здесь, кажется, он и перешел к «кружку Петефи»,
подражая которому некоторые писатели попытались
«подбить ноги» советской литературе. Кажется, он
не назвал «Литературную Москву», но совершенно
ясно было, что речь идет именно о ней. Тут же
досталось и всему Союзу писателей в целом…
Как ни бессвязна была речь Хрущева, смысл ее был
совершенно ясен. «Они хотели устроить у нас
“кружок Петефи”, и совершенно правильно,
по-государственному поступили те, кто ударил их
по рукам». Это было подхвачено, это передавалось
из уст в уста… Пахло арестами, тем более, что
Хрущев в своей речи сказал, что «мятежа в Венгрии
не было бы, если бы своевременно посадили
двух-трех горлопанов».
Между тем, «оттепель», как это ни странно,
продолжалась.
Движение маятника общественной атмосферы —
направо—налево — всё еще было тесно связано с
Двадцатым съездом, с очевидной невозможностью
возврата ко времени Сталина и Берия.
Арестов не последовало, но писательские
организации постарались как можно резче осудить
«Литературную Москву», чтобы продемонстрировать
собственную благонадежность. Членов редколлегии
альманаха обвинили в том, что у них «было
единство политических позиций, не совпадавших с
тем, к чему обязывали нас решения ХХ съезда».
Выпуск альманаха был прекращен. Его авторов и
редакторов принуждали к публичному покаянию.
Сломить удалось не всех. Так, отказались каяться
В.Д.Дудинцев, В.А.Каверин, К.Г.Паустовский.

Почему, несмотря на начавшуюся
«оттепель», партийное руководство столь резко
отреагировало на издание художественного
альманаха?

В печати появились обвинения интеллигенции в
нигилизме, очернительстве советской
действительности и ревизионизме. Позднее
писатель и переводчик Л.З.Копелев, также
прошедший через сталинские лагеря, писал: «Мы
были совершенно искренними, когда отвергали
обвинения в ревизионизме, ведь мы не хотели
ничего ревизовать, а, напротив, отстаивали дух и
букву законов и уставов, которые давно
существовали. Мы думали, что нам нужно только
сломить сопротивление арьергардов сталинщины.
Однако в действительности мы противостояли
советской системе, сами того не сознавая».
[Курсив мой — Л.К.].

Проанализируйте высказывание
Л.З.Копелева.

«Антипартийная группа»

Самая читающая на рабочем месте – страна в мире

Если для интеллигенции политический и
идеологический курс Хрущева был слишком
консервативным, то в глазах значительной части
партийного руководства он выглядел чрезмерно
либеральным. После ХХ съезда бывшие соратники
Сталина понимали, что критика «вождя» становится
всё более опасной для них самих. К тому же Хрущев
действовал всё более авторитарно, нередко не
считаясь с мнением членов Президиума ЦК. В июне
1957 г. 7 из 11 членов Президиума ЦК (Булганин,
Ворошилов, Каганович, Маленков, Молотов,
Первухин, Сабуров) и поддержавший их кандидат в
члены Президиума Шепилов потребовали смещения
Хрущева. Они обвиняли Хрущева в формировании
собственного культа личности, популистских
обещаниях и ошибочной внешней политике. Хрущева
поддерживали лишь три члена Президиума (Микоян,
Кириченко, Суслов), но на его стороне было
большинство кандидатов в члены Президиума и
секретарей ЦК. Опираясь на их поддержку, Хрущев
сумел в кратчайшие сроки созвать Пленум ЦК и
добиться осуждения своих противников. Особенно
решительно встали на сторону Хрущева военные во
главе с маршалом Жуковым.
Действия противников Хрущева были
охарактеризованы Пленумом как создание
фракционной антипартийной группы. Каганович,
Маленков и Молотов были выведены из членов
Президиума, Шепилов — из кандидатов. Позднее, в
1961 г., Каганович, Маленков и Молотов были
исключены из партии. В новом составе Президиума
ЦК, расширенном до 15 человек, преобладали
сторонники Хрущева. Булганин был удален из
состава Президиума в 1958 г., Ворошилов — в
1960 г. С 1958 г. Хрущев сменил Булганина на
посту председателя Совета министров, совместив
таким образом посты главы правительство и лидера
партии.
На июньском Пленуме стало очевидно, что в
политике значительно возросла роль военных,
прежде всего Жукова. Опасаясь политического
влияния маршала, Хрущев в октябре 1957 г. обвинил
его в недооценке роли партийных организаций в
армии, преувеличении собственных заслуг,
бонапартизме. 60-летний Жуков был исключен из
Президиума ЦК, лишен поста министра обороны и
уволен в отставку.

Сравните методы политической
борьбы, применявшиеся Сталиным и Хрущевым.

Продолжение политики десталинизации и ее
противоречия

Крушение антипартийной группы способствовало
усилению критики культа личности: теперь
осуждению наряду со Сталиным подвергалось его
ближайшее окружение: Молотов, Каганович,
Маленков. Именно на них (вместе со Сталиным и
Берия) была возложена ответственность за
«субъективный подход к некоторым произведениям
искусства», когда в мае 1958 г. ЦК КПСС
пересмотрел принятое в 1948 г. постановление «Об
опере “Великая дружба” В.Мурадели». Творчество
Г.Мясковского, С.Прокофьева, А.Хачатуряна,
Д.Шостаковича отныне официально не считалось
«формалистическим». Впрочем, обвинения были
сняты лишь с отдельных авторов, а в целом
постановление 1948 г. оценивалось как
«сыгравшее положительную роль в развитии
советского музыкального искусства». При
обсуждении нового партийного документа
подчеркивалось, что «подвергать сомнению
основные положения постановлений 1946—1948 гг. —
это совершать ошибку ревизионистского толка».
Тем более незыблемыми оставались
постановления «О журналах “Звезда” и
“Ленинград”», «О репертуаре драматических
театров и мерах по его улучшению», «О кинофильме
“Большая жизнь”», касавшиеся областей
искусства, не столь далеких от идеологии, как
музыка.
Продолжения либеральных шагов не последовало.
Напротив, осенью 1958 г. отечественная культура
пережила еще один кризис, вошедший в историю как
«дело» Пастернака.

«Дело» Б. Пастернака

В 1956 г. Б.Л.Пастернак предложил для
публикации журналу «Новый мир» и
Государственному литературному издательству
роман «Доктор Живаго», посвященный судьбам
русской интеллигенции в годы революции и
гражданской войны, над которым он работал в
течение десяти лет. И «Новый мир», и Гослитиздат
отвергли роман по идеологическим соображениям.
Отдел культуры ЦК КПСС расценил книгу Пастернака
как «произведение, проникнутое ненавистью к
советскому строю».

Если Вы уже читали роман «Доктор
Живаго», то насколько обоснованной считаете
такую его оценку?

Одновременно автор передал рукопись романа
итальянскому издательству. Попытки властей
добиться возвращения рукописи из-за границы
оказались тщетными. В ноябре 1957 г. «Доктор
Живаго» был издан в Италии. В течение года он
выдержал еще восемь изданий в разных странах. В
октябре 1958 г. Пастернаку была присуждена
Нобелевская премия в области литературы. Таким
образом, Пастернак стал вторым (после Бунина)
нобелевским лауреатом среди русских писателей.
Нобелевский комитет специально отметил, что
Пастернак премируется не только за роман, но по
совокупности творчества.
Сразу после присуждения Пастернаку премии
Президиум ЦК КПСС принял секретное
постановление, предписав организовать
проработку поэта в печати и писательских
организациях. «Литературная газета»
откликнулась на присуждение русскому поэту
Нобелевской премии статьей «Провокационная
вылазка международной буржуазии». Секретарь ЦК
ВЛКСМ В.Е.Семичастный предложил лишить
Пастернака советского гражданства и заявил, что
писатель «плюнул в лицо народу… Свинья не
сделает того, что он сделал… Он нагадил там, где
ел…». Однако авторство идеи о высылке Пастернака
принадлежало самому Хрущеву.
Спустя много лет, находясь уже на пенсии, Хрущев
раскаивался в своем отношении к роману
Пастернака. В его мемуарах говорится: «Вспоминая
о судьбе книги “Доктор Живаго”, не могу себе
простить того, что ее запретили у нас… “Доктора
Живаго” я не прочел, да и никто в руководстве не
прочел. Запретили книгу, доверившись тем, кто
обязан был по долгу службы следить за
художественными произведениями. Именно этот
запрет причинил много зла, нанес прямой ущерб
Советскому Союзу. Против нас ополчилась за
границей интеллигенция, в том числе и не
враждебная в принципе социализму, но стоящая на
позиции свободы высказывания мнений».
Между тем руководство Союза писателей
единогласно осудило Пастернака и исключило его
из членов СП СССР. Затем последовало общее
собрание писателей Москвы.

Из резолюции собрания московских
писателей

Собрание московских писателей, обсудив
поведение литератора Б.Пастернака,
несовместимое со званием советского писателя и
советского гражданина, всецело поддерживает
решение руководящих органов Союза писателей о
лишении Б.Пастернака звания советского писателя,
об исключении его из рядов членов Союза
писателей СССР.
Давно оторвавшийся от жизни и от народа,
самовлюбленный эстет и декадент, Б.Пастернак
сейчас окончательно разоблачил себя как враг
самого святого для каждого из нас, советских
людей — Великой Октябрьской социалистической
революции и ее бессмертных идей.
Написав антисоветский, клеветнический роман
«Доктор Живаго», Б.Пастернак передал его для
опубликования за границу и совершил тем самым
предательство по отношению к советской
литературе, советской стране и всем советским
людям.
Но и этим не завершилось морально-политическое
падение клеветника. Когда международная реакция
взяла на вооружение в «холодной войне» против
советского государства и всего лагеря
социализма грязный пасквиль — роман «Доктор
Живаго» и по ее указке Б.Пастернаку была
присуждена Нобелевская премия, — он не отверг ее,
а пришел в восторг от этой оценки своего
предательства. Окончательно став отщепенцем и
изменником, Б.Пастернак послал телеграмму с
благодарностью за эту подачку врагов, протянул
руку к тридцати сребреникам.
С негодованием и гневом мы узнали о позорных для
советского писателя действиях Б.Пастернака.
Что делать Пастернаку в пределах советской
страны? Кому он нужен, чьи мысли он выражает? Не
следует ли этому внутреннему эмигранту стать
эмигрантом действительным?
Пусть незавидная судьба эмигранта-космополита,
предавшего интересы Родины, будет ему уделом!
Собрание обращается к правительству с просьбой о
лишении предателя Б.Пастернака советского
гражданства.

Проанализируйте и охарактеризуйте
данный документ.

Бичующие Пастернака речи произносили не только
заядлые «лакировщики» и угодливые слуги режима,
но и такие писатели, как А.Яшин или В.Панова.
Последняя объясняла: «Если исключат Пастернака,
они успокоятся, если нет, то начнется то, через
что мы с вами прошли». Всю жизнь мучительно
переживал свое выступление на собрании
замечательный поэт Б.Слуцкий. Но отказ выступить
означал изгнание из партии, и, как следствие, из
литературы. В.Каверин в мемуарах вспоминал: «Я не
пошел на это собрание, сказался больным … я
“храбро спрятался”. Теперь, когда я думаю об
этом, я испытываю чувство стыда. В день собрания
— чувство удовлетворения: несмотря на угрозы, не
поехал на собрание».
В газетах печатались возмущенные письма
«простых советских граждан», решительно
осуждавших роман, которого они не читали.
Выражение «Я роман Пастернака не читал, но
скажу…» вошло в поговорку. Совсем другие письма,
в подавляющем большинстве сочувствующие и
поддерживающие люди со всех концов страны и мира
слали самому Пастернаку. По некоторым сведениям,
таких писем было от 20 до 30 тысяч.
Под угрозой высылки из СССР Б.Л.Пастернак
обратился в Шведскую Академию: «В связи со
значением, которое придает Вашей награде то
общество, к которому я принадлежу, я должен
отказаться от присужденного мне незаслуженного
отличия. Прошу Вас не принять с обидой мой
добровольный отказ…». О том, что на самом деле
отказ был отнюдь не добровольным,
свидетельствует стихотворение Б.Пастернака
«Нобелевская премия»:

6 ноября в «Правде» было опубликовано письмо
Пастернака, в котором он сожалел о том, что не
осознал, что «роман может быть понят читателями
как произведение, направленное против
Октябрьской революции и основ советского строя».
Но даже это полупокаяние было буквально вырвано
у поэта: его первоначальное письмо в «Правду» до
неузнаваемости исказили в Отделе культуры ЦК.
Травля и угрозы подорвали здоровье Пастернака —
в 1960 г. он скончался. Единственное извещение о
его смерти в «Вечерней Москве», было набрано
петитом на последней странице. Несмотря на это,
тысячи людей пришли на Переделкинское кладбище
проводить в последний путь опального великого
поэта.

Травля Б.Пастернака в 1958 г. по
своей грубости не уступала кампании против
А.Ахматовой и М.Зощенко в 1946 г. И всё же между
этими двумя циклами «проработок» имелась
существенная разница. В чем она состояла? Чем
объяснялась?

«Поэзия на площадях»

Дело Пастернака четко обозначило допустимые
для власти пределы «оттепели». Однако прекратить
саму «оттепель» сторонникам жесткого курса
тогда не удалось. Именно в 1958 г. возникло такое
уникальное явление, как поэтические вечера под
открытым небом.
Вторая половина 1950-х гг. отличалась небывалым
прежде интересом к поэзии. Огромной
популярностью пользовались молодые
поэты-современники: Б.Ахмадулина, А.Вознесенский,
Е.Евтушенко, Б.Окуджава, Р.Рождественский. По
словам В.Буковского (известного впоследствии
диссидента), по всей Москве пишущие машинки были
загружены до предела: все, кто мог, перепечатывал
для себя и для друзей — стихи, стихи, стихи…
Возникла молодежная среда, паролем которой было
знание стихов Ахматовой, Гумилева, Мандельштама,
Пастернака, Цветаевой.

Из книги Л.Алексеевой «История
инакомыслия в Ссср»

29 июня 1958 г. в Москве открыли памятник
Владимиру Маяковскому. На официальной церемонии
официальные поэты читали стихи. А когда
официальная часть закончилась, стали читать
стихи желающие из публики. Незапланированный
вечер поэзии многим понравился, и договорились
встретиться здесь же, у памятника снова. Чтения
стали происходить чуть ли не каждый вечер.
Большинство участников составляли студенты.
Наряду с разрешенными читали стихи забытых и
репрессированных поэтов, а также свои
собственные. Иногда возникали литературные
дискуссии.
Власти сначала не препятствовали этим сходкам. В
«Московском комсомольце» от 13 августа 1958 г.
даже появилась одобрительная статья с указанием
места и времени встреч, но вскоре эти собрания
были прикрыты. Однако в сентябре 1960 г. их
возобновила группа студентов. Прослышав об этом,
стали приходить участники прежних встреч. На
этот раз чтения происходили по субботним и
воскресным вечерам. Собиралось до нескольких
сотен человек. Люди были самые разные. Некоторых
действительно интересовало лишь искусство, они
горячо настаивали на праве искусства оставаться
«чистым от политики». Это парадоксально
приводило их в самую гущу общественной борьбы
того времени. Но для многих участников сходок они
были привлекательны именно своим общественным
звучанием.

Почему именно во второй половине
1950-х — начале 1960-х гг. в СССР возник
исключительный интерес к поэзии?
Почему Л.Алексеева считает, что стремление к
«чистому искусству» вовлекало его сторонников в
«гущу общественной борьбы»?
В чем Вы видите «общественное звучание»
поэтических вечеров на площади Маяковского?

Впрочем, вскоре власти начали всячески мешать
встречам на «Маяке», а осенью 1961 г., в связи с
подготовкой XXII съезда КПСС, окончательно
разогнали их.

Судьба романа «Жизнь и судьба»

Еще одним подтверждением незыблемости
советской цензуры стала история романа-эпопеи
В.Гроссмана «Жизнь и судьба». Автор отдал свою
рукопись для публикации в журнал «Знамя». На
заседании редколлегии роман был единодушно
отвергнут как антисоветский. Роман Гроссмана в
то время не напечатал бы ни один советский
журнал, так как автор откровенно ставил знак
равенства между сталинским и гитлеровским
режимами. Но из редколлегии «Знамени» о рукописи
Гроссмана сообщили в ЦК. По-видимому, именно по
поручению партийных инстанций руководство Союза
писателей предупреждало Гроссмана, чтобы он не
отдавал рукопись за границу. Гроссман
ограничился обещанием «подумать». Тогда в
феврале 1961 г. сотрудники КГБ провели обыски в
квартирах писателя и членов его семьи и изъяли
все экземпляры рукописи, черновики,
подготовительные материалы и даже копировальную
бумагу, которая использовалась при перепечатке
рукописи. Гроссмана заставили дать подписку о
неразглашении факта изъятия рукописи.
Писатель несколько раз обращался в высокие
партийные инстанции, вплоть до Хрущева,
добиваясь возвращения романа, однако тщетно.
Секретарь ЦК КПСС по идеологии М.А.Суслов, приняв
Гроссмана летом 1962 г., решительно заявил
писателю, что его роман может быть опубликован не
раньше, чем лет через 200—300. К счастью, партийный
идеолог ошибся: публикация романа «Жизнь и
судьба» на родине состоялась в 1988 г.
Один экземпляр романа «Жизнь и судьба» Гроссман
незадолго до обыска передал на хранение своему
другу поэту и переводчику Семену Липкину. В
1974 г. по просьбе Липкина писатель Владимир
Войнович сфотографировал рукопись и переправил
пленки на Запад. В начале 1980-х гг. роман был
переведен на несколько европейских языков и
приобрел широкую известность.

Сравните действия власти в
отношении Пастернака и Гроссмана. В чем причины
различий?

Вопросы и задания

Какое значение для развития советского
общества имела реабилитация жертв сталинских
репрессий?
В чем выразилась и чем объяснялась
непоследовательность процесса десталинизации в
конце 1950-х гг.?
Охарактеризуйте общественно-политическую
обстановку в СССР в конце 1950-х гг.
Охарактеризуйте отношения между властью и
творческой интеллигенцией в конце 1950-х гг.

Общественно-политическая жизнь СССР в начале
1960-х годов

Новый этап критики сталинизма

Александр Твардовский, редактор журнала «Новый мир»

XXII съезд, состоявшийся в 1961 г., стал первым
очередным партийным съездом после разгрома
«антипартийной группы». На заседаниях съезда
звучала резкая критика в адрес бывших соратников
Сталина: Молотова, Ворошилова, Кагановича,
Маленкова. В связи с этим начался новый этап
критики «культа личности». Никаких
принципиальных изменений в осмыслении
сталинизма по сравнению с ХХ съездом и
постановлением ЦК «О преодолении культа
личности и его последствий» не произошло.
По-прежнему сталинские репрессии
рассматривались как следствие ошибок или даже
преступлений, допущенных конкретными людьми.
Подчеркивалось, что культ личности затруднил
продвижение советского общества к социализму, но
избранный путь был верным, а достигнутые успехи
несомненны.
И всё же отрицательное отношение к сталинизму
было продемонстрировано резче и
последовательнее, чем в предшествующие годы.
Хрущев в своем докладе впервые сказал о том, что
от репрессий пострадали не только члены партии,
но и весь народ. Он также намекнул, что Киров был
убит по приказу Сталина и предложил поставить
памятник жертвам репрессий (правда, в итоговую
резолюцию съезда это предложение не вошло). Было
принято решение о выносе гроба с телом Сталина из
Мавзолея и его перезахоронении у кремлевской
стены. Начался снос памятников диктатору, были
переименованы названные в его честь города.
Такие действия были встречены народом в целом
равнодушно, однако в Грузии вызвали
сопротивление. Некоторые памятники Сталину
здесь так и не были снесены.
Начали издаваться биографии репрессированных
при Сталине полководцев.

Как Вы считаете: следовало
проводить перезахоронение Сталина или оставить
его тело в Мавзолее, дабы не подправлять историю?

После ХХII съезда тема сталинщины вышла на
страницы печатных изданий. В октябре 1962 г.
«Правда» опубликовала стихотворение Е.Евтушенко
«Наследники Сталина», в «Литературной газете»
появились антисталинские стихи Б.Слуцкого «Бог»
и «Хозяин», ранее ходившие в списках.
В ноябрьском номере «Нового мира» за 1962 г.
увидела свет повесть никому тогда не известного
рязанского писателя А.И.Солженицына «Один день
Ивана Денисовича». Солженицын, написавший
повесть «в стол» и не рассчитывавший на
публикацию, обратился в известный своим
либерализмом журнал под влиянием надежд,
пробужденных ХХII съездом. Твардовский принял
решение напечатать повесть, хотя и в смягченной
авторской редакции. Одной из уступок, на которые
пришлось пойти писателю, было заглавие повести.
Первоначально она называлась лагерным номером
заключенного Щ-153. Однако преодолеть
сопротивление цензуры удалось лишь после того,
как Твардовский сумел обратиться
непосредственно к Хрущеву и тот лично одобрил
публикацию.
Повесть произвела такое оглушительное
впечатление, что Солженицын сразу стал одним из
крупнейших российских писателей. В «Новый мир»
хлынул поток читательских писем. Одни
восхищались мужеством и мастерством автора,
благодарили его за правдивое описание страданий
сталинских жертв, другие обвиняли в клевете,
третьи, признавая, что написанное Солженицыным —
правда, сомневались в том, что ее нужно
высказывать вслух: «Печатая “Один день Ивана
Денисовича” и ему подобное, мы только даем
лишний козырь в руки реакционной печати, которая
без особых искажений может показать, что режим в
наших лагерях … очевидно, был близок к режиму
фашистских. Зачем и кому это нужно?»

Какое из этих мнений Вы считаете
наиболее обоснованным для ситуации начала
1960-х гг.?

Осенью 1962 г. Твардовский был принят Хрущевым
и убеждал лидера партии отменить цензуру
художественных произведений. Хрущев обещал
обдумать, со многим соглашался. В ответ на
сетования Хрущева, что «аппарат срывает борьбу с
культом личности» Твардовский заверил: «Знайте,
Никита Сергеевич, что всё лучшее в нашей
интеллигенции поддержит вас целиком в борьбе с
культом личности». Увы, Хрущев не решился всерьез
опереться на либерально настроенную
интеллигенцию и радикально сменить
идеологический курс вопреки симпатиям и
антипатиям аппарата.

Как вы думаете, Хрущев не мог или не
хотел пойти по такому пути?

Хрущев и творческая интеллигенция: 1960-е
годы

На рубеже 1950-х—1960-х годов в советском
искусстве, особенно в Москве и Ленинграде стали
постепенно складываться новые стили и
направления, далеко выходившие за привычные
рамки социалистического реализма. Этому
способствовало проведение в 1957—1960 гг.
выставок современного западного искусства. В
частности, немалую популярность приобрело
творчество П.Пикассо. Постепенно в небольших
клубах и районных домах культуры стали
проводиться выставки советского
альтернативного искусства, вызывавшие большой
интерес у сведущей в искусстве публики. Вместе с
тем у массового зрителя, воспитанного на
традициях реализма, новые изобразительные
средства зачастую вызывали непонимание и
протест.
Небольшая группа художников — сторонников
альтернативного направления — была
«настоятельно приглашена» принять участие в
большой официальной выставке в Манеже,
посвященной 30-летию Московского отделения Союза
художников. Казалось, это было признанием
значимости нового искусства. На самом деле
некоторые «мэтры» соцреализма и партийные
идеологи во главе с секретарем ЦК М.А.Сусловым
решили воспользоваться выставкой, чтобы
окончательно расправиться с его
представителями. 1 декабря 1962 г. выставку в
Манеже посетил Хрущев. Абсолютно
неподготовленный к восприятию абстрактного
искусства, он пришел от увиденного в бешенство и
обрушился с грубой бранью на художников
Ю.Соостера, В.Янкилевского, Б.Жутовского,
скульптора Э.Неизвестного. Ярость Хрущева умело
подогревала свита. После учиненного Хрущевым
разноса началась широкая кампания против
формализма и абстракционизма в печати.
В декабре 1962 и весной 1963 г. вновь состоялись
несколько встреч Хрущева с интеллигенцией.
Опять, как и в 1957 г., Хрущев вел себя
разнузданно, грубо перебивал выступавших, поучал
художников и писателей. Особенно резко он
нападал на творчество Э.Неизвестного, путевые
заметки В.Некрасова «По обе стороны океана»,
воспоминания И.Эренбурга «Люди, годы, жизнь» и
фильм М.Хуциева «Застава Ильича». В совершенно
непристойной форме обрушился Хрущев на поэта
А.Вознесенского, который во время поездки в
Польшу высказал собственное отношение к
творчеству некоторых писателей, не совпавшее с
мнением «инстанций». С перекошенным от злобы
лицом он потрясал кулаками и кричал: «Господин
Вознесенский! Вон! Товарищ Шелепин [председатель
КГБ] выпишет Вам паспорт». Дальше, по словам
поэта, «шел совершенно чудовищный поток» ругани.
С другой стороны, нельзя не отметить, что грубое,
даже безобразное поведение Хрущева всё же не
влекло за собой расправ и репрессий. Писатели и
художники, конечно, каялись, но не раз и вступали
в спор с главой правительства и идеологами из ЦК,
отстаивая свои взгляды. Так, Е.Евтушенко признал
себя виновным в том, что опубликовал за границей
свою «Автобиографию», но защищал творчество
Э.Неизвестного. И.Эренбург отказался внести в
свои мемуары продиктованные сверху исправления
и призывал проявлять терпимость к
альтернативному искусству. Б.Окуджава в ответ на
обвинения в идеологических извращениях заявил,
что литераторы делятся не на «правых» и «левых»,
а на талантливых и бездарных. Каким-либо
серьезным взысканиям упорствующие не
подвергались, их печатали и даже продолжали
пускать (хотя и не всех) в поездки за границу.
Невозможно даже представить себе подобное во
времена Сталина. Символично, что автором
памятника на могиле Хрущева стал не раз
испытавший его гнев Э.Неизвестный.
Сам Хрущев, выйдя на пенсию, многое переосмыслил.
Диктуя свои мемуары, он говорил: «Я теперь
сожалею о многом, что было сказано мной на том
совещании… Тем более, что я занимал тогда
высокий государственный пост и обязан был
сдерживаться, ведь подобная форма ведения
разговора — это не беседа, а разнос… Нельзя же
административно-полицейскими методами бороться
против того, что возникает в среде творческой
интеллигенции: ни в живописи, ни в скульптуре, ни
в музыке, ни в чем!.. Если бы все писали одинаково,
пользовались одними и теми же аргументами,
исходили из единого понимания вещей, то не
возникло бы никакого творчества».
Увы, чтобы прийти к подобным выводам, Хрущеву
потребовалось лишиться власти.
Многие представители интеллигенции, занимавшие
консервативные позиции, были значительно более
непримиримы. Для них и поддерживавших их
партаппаратчиков линия Хрущева в идеологии и
культуре оставалась слишком мягкой. Именно из
среды коллег раздавались призывы к расправе над
«провинившимися». Если «Новый мир» стал центром
притяжения либеральной интеллигенции, то
приверженцы консервативных взглядов
группировались вокруг журнала «Октябрь»,
который с начала 1960-х гг. возглавлял
В.А.Кочетов. Романы Кочетова «Братья Ершовы» и
«Секретарь обкома», встреченные потоком
официальных хвалебных рецензий, в либеральных
кругах расценили как злобную клевету на
интеллигенцию. Твардовский называл их
«разбойным явлением в литературе». В свою
очередь, Кочетов писал, что «Новый мир» «вредит
молодым умам, отравляя их душу нигилистическим
ядом, ядом критиканства, снобизма,
мелкотравчатости, заурядности».
После встреч Хрущева с интеллигенцией цензура
ужесточилась, нападки на «Новый мир» усилились.
Журнал обвиняли в том, что от опубликованных им
произведений И.Эренбурга, А.Яшина, В.Некрасова,
В.Аксенова, А.Солженицына, В.Войновича «несет
таким пессимизмом, затхлостью, безысходностью,
что у человека непосвященного, не знающего нашей
жизни, могут, чего доброго, мозги стать
набекрень». Появились слухи об отставке
Твардовского. Однако отставка не состоялась:
Хрущев по-прежнему покровительствовал
Твардовскому. В «Известиях» даже была
опубликована его ранее запрещенная сатирическая
поэма «Теркин на том свете».
Много позже замечательный поэт Д.Самойлов так
оценил роль «Нового мира»: «Этот журнал,
направляемый и спасаемый Твардовским, сыграл
огромную роль в литературном движении нашего
времени. В истории русской журналистики его
место рядом с “Современником” и
“Отечественными записками”, порой даже рядом с
“Полярной звездой”. Александр Твардовский стал
выдающейся личностью нашего времени. Он
принадлежит истории».

Проанализируйте отношения между
властью и интеллигенцией в первой половине
1960-х гг.

Расстрел в Новочеркасске

Виктор Дудинцев, автор романа «Не хлебом единым»

В 1962 г. общество смогло убедиться, что, хотя
после XXII съезда критика сталинских репрессий и
усилилась, характер власти и ее отношение к
собственному народу принципиально не
изменились.
В связи с подорожанием мяса и масла во многих
промышленных городах, где было особенно тяжелое
положение с продовольствием, прошли митинги
протеста, появились листовки, призывающие к
забастовкам. В Новочеркасске волнения
обернулись страшной трагедией. Здесь повышение
цен практически совпало с резким снижением
расценок на крупнейшем в городе
электровозостроительном заводе. Благосостоянию
рабочих семей был нанесен тяжелейший удар. 1 июня
1962 г. произошел массовый митинг. Появились
лозунги «Долой Хрущева», «Хрущева на колбасу».
Местное начальство не сумело уговорить
митингующих разойтись. Милиция также не смогла
разогнать их.
В Новочеркасск прибыли члены Президиума ЦК
А.И.Микоян и Ф.Р.Козлов. В город были введены
войска. Тем не менее толпа окружила горком партии
и прорвалась внутрь здания. Тогда солдаты
открыли огонь по митингующим. 24 человека, среди
которых находились случайные свидетели, дети и
подростки, были убиты, около 40 ранены. Козлов и
Микоян, выступая по местному радио, заявили, что
беспорядки спровоцировали враги, которые будут
наказаны. 49 человек подверглись аресту, 116 —
привлечены к ответственности. Суд признал 14 из
них организаторами беспорядков: семерых
расстреляли, остальных приговорили к 10—15 годам
заключения.
Власть хотела сохранить новочеркасские события
в тайне. О них не сообщали в печати и по
центральному радио. Даже родственники погибших
были высланы и принуждены к молчанию. Однако
сведения о расстреле всё же распространялись по
стране.

Какие выводы о внутренней политике
Хрущева и природе возглавляемой им власти можно
сделать на основании событий в Новочеркасске?

Государство и Церковь в конце 1950-х —
начале 1960-х годов

После
войны, принесшей неисчислимые страдания и
жертвы, усилилась тяга людей к вере. В условиях
сравнительно мягкого отношения властей к Церкви
и верующим значительно возросло число венчаний и
крестин. Однако господствующая идеология
оставалась атеистической. Признаки новых
гонений на религию появились в 1954 г., когда
было принято постановление ЦК «О крупных
недостатках в научно-атеистической пропаганде и
мерах ее улучшения». Постановление обязывало
«преподавать школьные предметы (историю,
литературу, природоведение, физику, химию и т.д.) с
позиций атеизма … усилить антирелигиозную
направленность школьных программ».
Атеистическая работа вменялась в обязанность
комсомольским и профсоюзным организациям.
Правда, осенью того же 1954 г. было принято еще
одно постановление ЦК, осуждавшее произвол в
ходе антирелигиозной кампании. Период
1955—1957 гг. в целом оказался сравнительно
спокойным для верующих. В это время даже
несколько увеличилось, хотя и не достигло уровня
первых послевоенных лет, число действующих
храмов.
Однако с конца 1950-х гг. наступление на религию
развернулось вовсю. Хрущев на ХХI съезде КПСС,
провозгласившем вступление страны в период
«развернутого строительства коммунизма»,
обещал: «Через семь лет я покажу вам по
телевидению последнего попа в СССР!» Партийные
идеологи решительно заявляли: «Религия, которая
всегда была в современных условиях анахронизмом,
сейчас становится нетерпимой помехой на нашем
пути к коммунизму». В вузах были введены
обязательные курсы научного атеизма, открыт
Институт научного атеизма. В 1959 г. начал
издаваться специализированный атеистический
журнал «Наука и религия». Комсомол и профсоюзы
развернули индивидуальную работу с верующими:
активисты являлись к ним домой для
антирелигиозной пропаганды. Нередко верующих,
упорно не поддававшихся внушениям, клеймили за
отсталость на коллективных собраниях и на
заседаниях общественных судов. В 1962 г. была
введена регистрация венчаний, отпеваний,
крещений. Это позволяло преследовать
совершающих церковные обряды
по месту работы или учебы. Паломников не
пропускали в монастыри, избивали, отбирали у них
документы.
Резко усилилась антирелигиозная пропаганда в
печати. Художественная литература старательно
изображала верующих отсталыми, темными, а то и
просто изуверами. На съезде комсомола в 1962 г.
заявляли, что «свобода совести не
распространяется на детей и ни один родитель не
имеет права калечить свое дитя духовно». Вскоре
последовало предложение лишать родителей,
дающих своим детям религиозное воспитание,
родительских прав.
Около 200 священников, поддавшись давлению,
отказались от веры и стали пропагандистами
атеизма. Патриарх Алексий отлучил их от Церкви.
Власти оказывали на Церковь и экономическое
давление, облагая ее деятельность непомерными
налогами, конфискуя имущество храмов (в том числе
жилые дома духовенства), лишая монастыри
земельных угодий и запрещая им применять наемный
труд. Но главными оставались административные
меры. К 1966 г. сохранилось всего 16 православных
монастырей из 63, действовавших в 1958 г. Монахов
изгнали даже из Киево-Печерской лавры.
Продолжали действовать лишь 7523 православных
храма, из восьми семинарий уцелели три. Такое же,
а иногда и более суровое давление оказывалось на
верующих, принадлежавших к иным конфессиям, а
особенно на сектантов.

«Никита Сергеевич назвал нас с Юрием Гагариным космическими братьями. Скажу вам по секрету, что мы в отряде космонавтов называем Никиту Сергеевича нашим космическим отцом». (Герман Титов)

Почему изменилась политика власти
по отношению к Церкви? Какую цель преследовали
гонения на духовенство и верующих?

И всё же антирелигиозная кампания провалилась.
Исполнение церковных обрядов не снижалось, а во
многих районах, в том числе в Москве, венчаться,
крестить детей и отпевать умерших стали чаще, чем
прежде. Наиболее решительные и непримиримые
верующие стали переходить в подпольные общины
«катакомбной церкви». Гонения даже привлекли в
ряды православия и других конфессий новых
приверженцев, ранее безразличных к религии.

Почему потерпела неудачу попытка
окончательно уничтожить религию в СССР?

Становление неофициальной культуры и
движения инакомыслящих

Явная двойственность идеологического курса
Хрущева, метания от одобрения взрывоопасной
повести Солженицына до нападок на осторожные
мемуары

Эренбурга вызывали растущее раздражение в
среде либеральной интеллигенции, избавившейся
от удушающего страха сталинских времен.
Общество, пережившее ХХ съезд, настойчиво хотело
правды.
Это желание укреплялось благодаря частичному
преодолению «железного занавеса». Советские
люди, пусть и в весьма ограниченных пределах,
стали выезжать за границу. В основном они
посещали социалистическую Восточную Европу, но
некоторым удавалось побывать и в
капиталистических странах. Сравнения были, как
правило, не в пользу советской действительности.
В 1957 г. в Москве прошел фестиваль молодежи и
студентов, во время которого советские граждане
впервые смогли неформально общаться с
иностранцами. С 1956 г. в СССР ежегодно приезжали
около 500 тыс. иностранных туристов. Советское
руководство проявляло по этому поводу немалое
беспокойство. Не случайно секретарь ЦК КПСС
Л.Ф.Ильичев говорил: «Открыли новое неядерное,
небаллистическое, но межконтинентальное оружие
— американский туризм».

Какие опасения могли внушать
руководству КПСС иностранные туристы?
Почему, если международный туризм так беспокоил
советских лидеров, он все же допускался?

Из-за нехватки объективной информации граждане
СССР охотно слушали иностранное радио. К началу
1960-х гг. в стране имелось почти 20 млн.
коротковолновых радиоприемников, способных
принимать зарубежные передачи. Один только
«Голос Америки» вещал на СССР 16,5 часов в сутки, в
том числе 8 часов на русском языке. Далеко не всё
западное вещание было чисто политическим. На
волнах «Голоса Америки», «Би-Би-Си», «Немецкой
волны» звучала современная музыка, велись
религиозные проповеди, читались литературные
произведения. Но все эти передачи, рассчитанные
на различные слои аудитории, расшатывали
идеологическую монолитность советского
общества. Официальная советская пропаганда,
сводившаяся к оторванным от реальности лозунгам,
была малоэффективна. Поэтому практиковалось
откровенное глушение западных «радиоголосов».
Но и дикий рев «глушилок» не мог отвратить людей
от стремления к информации, не прошедшей сито
советской цензуры.
Цензурные ограничения привели к росту
неофициальной («нонконформистской») культуры.
Вопреки недовольству властей всё большую
популярность, особенно в среде столичной
интеллигенции, приобретало творчество
художников-авангардистов.
Возникло новое направление поэтического и
музыкального творчества — авторская песня.
Произведения «поющих поэтов» (бардов) —
Б.Окуджавы, Ю.Визбора, А.Городницкого, Ю.Кима и
многих других — отличались искренностью,
недостижимой для официального искусства. С 1960-х
гг. начала расти популярность В.Высоцкого. Особое
место среди бардов занял А.Галич, творчество
которого носило ярко выраженный
социально-политический характер. Песни бардов
звучали под гитару в походах и экспедициях, у
костра и за дружеским столом. Простота интонации
и музыки делала авторскую песню доступной самому
широкому кругу непрофессиональных исполнителей,
а появление бытовых магнитофонов способствовало
ее массовому распространению.
Такая популярность вызывала недовольство
официально признанных мэтров советской музыки и
литературы, которые сетовали на то, что «бульшая
часть московской интеллигенции, людей
сознательных, заражена любовью к этим ужасающе
пошлым и вредным песням Окуджавы».

Н.С.Хрущев на выставке в Манеже

Попробуйте сравнить песни бардов с
официальными советскими песнями тех лет и
самостоятельно сформулировать наиболее важные
различия.

С конца 1950-х гг. началась история массового
«самиздата». В машинописных копиях, а несколько
позднее — и в магнитофонных записях по стране
распространялись неподцензурные стихи, песни,
проза, мемуары, эссе и статьи на
общественно-политические темы более чем трехсот
авторов. Именно благодаря самиздату широкую
известность приобрели стихи не только
Б.Пастернака, А.Ахматовой, М.Цветаевой,
О.Мандельштама, но и абсолютно не издававшихся в
СССР Н.Гумилева, И.Бродского, Н.Коржавина и многих
других. В самиздате распространялись переводы
западной публицистики и даже художественной
литературы. Так, читатели самиздата задолго до
официального издания познакомились с романом
Э.Хемингуэя «По ком звонит колокол?»

Из книги Л.Алексеевой «История
инакомыслия в CCCР»

У самиздатских копий, как правило, высокий
коэффициент читаемости. Они переходят от
знакомого к знакомому. Хорошую самиздатскую
книгу большинству удается получить на короткий
срок, иной раз — на одну ночь, потому что ее ждет
очередь желающих прочесть ее…
Распространению самиздата, во всяком случае
среди москвичей, способствовало изменение жизни
во второй половине 1950-х годов.
При Сталине, когда доносительство было нормой,
неделовое общение между людьми сократилось до
минимума. В Москве почти не было домов, куда были
бы вхожи многие. Как правило, тесно общались
между собой по две-три семьи. Когда же ужас
беспричинных арестов миновал, люди кинулись друг
к другу, испытывая наслаждение от самого факта
пребывания вместе. Обычная московская компания
того времени насчитывала человек 40—50 «близких
друзей». Конечно, она делилась на более тесные
ячейки, но все причастные к компании виделись
регулярно на вечеринках, которые происходили по
малейшему поводу и без повода, все всё знали друг
о друге. Каждая компания соприкасалась с
несколькими такими же, и связи тянулись в
Ленинград, Киев, Новосибирск и другие города…
Любое событие порождало лавину анекдотов. Обмен
ими — любимое времяпрепровождение советских
людей всех слоев общества. Это не просто способ
пошутить, это основная возможность
сформулировать и передать другим свои
политические оценки и жизненные наблюдения…
Эти люди были вполне лояльными гражданами.
Конечно, они немало говорили о недостатках
советской системы, кое-кто даже называл их
пороками, но никто не намеревался ее «подрывать»
или «ниспровергать». Однако неблагополучие было
для всех очевидным, и все говорили, говорили об
этом — то серьезно, то смеясь над нелепостями и
уродствами советской жизни и над общей (и
собственной) покорностью властям. Эти разговоры
помогали понять, нащупать, что же представляет
собой советское общество и как в нем жить, что в
нем можно принять, а что — нужно отвергнуть, и как
противостоять назойливому официальному
вмешательству в жизнь и в работу.

Стали появляться самиздатские журналы.
Наиболее известен среди них «Синтаксис», три
номера которого были изданы А.Гинзбургом в
1959—1960 гг.

Каковы причины возникновения
самиздата?
О каких тенденциях в развитии советского
общества свидетельствовало распространение
самиздата?
Можно ли сказать, что самиздат носил
антисоветский характер?

Первое мая. Гляжу на небо просветленным взором – Я на троих с утра сообразил – Я этот день люблю, как День шахтера, Как праздник наш Вооруженных сил!

Критические выступления звучали и на партийных
собраниях, особенно при обсуждении программы
КПСС. Начальник одной из кафедр Академии
Генштаба генерал П.Г.Григоренко, выступая на
районной партийной конференции в 1961 г., заявил,
что в партии не созданы условия, предотвращающие
возникновение нового культа личности. Он
предлагал «усилить демократизацию выборов и
широкую сменяемость, ответственность перед
избирателями. Изжить все условия, порождающие
нарушение ленинских принципов и норм…». Этого
оказалось достаточно, чтобы генералу вынесли
партийное взыскание и изгнали из академии,
отправив служить на Дальний Восток. Писатель
В.Овечкин, выступивший в Курске с аналогичных
позиций, был исключен из партии.
Оппозиция режиму, как правило, оставалась в
рамках марксистско-ленинского мировоззрения.
Современному бюрократическому режиму
противопоставлялся «истинный», «очищенный от
извращений» ленинизм, каким он представлялся
«шестидесятникам». Так, в 1963 г. тот же генерал
Григоренко с сыновьями и несколькими друзьями
основал подпольный «Союз борьбы за возрождение
ленинизма» и подготовил несколько листовок с
критикой политики властей. В 1964 г. в Одесской
области группа учителей и студентов создала
подпольный «Демократический союз социалистов».

Почему критика современного
советского строя обращалась к авторитету Ленина?
О чем это свидетельствует?

Наряду с интеллигентами, выступавшими против
нарушения прав человека вообще, в первой
половине 1960-х гг. начали складываться и иные
виды оппозиции, ставившие перед собой более
узкие, но и более конкретные цели. Исследователи
выделяют следующие движения инакомыслия в СССР
тех лет:
— национальные движения, добивавшиеся
независимости или расширения автономии.
Подобные группы существовали на Западной
Украине, в Прибалтике и Закавказье.
— движения репрессированных народов за
возвращение на родину. Движение крымских татар
оформилось в течение 1956—1964 гг.,
турок-месхетинцев — в 1964 г.
— религиозные движения
(баптисты-«инициативники», отколовшиеся от
официальной баптистской церкви из-за ее
сотрудничества с властями, адвентисты седьмого
дня, православные священники и верующие,
стремившиеся противостоять нарастающей
антирелигиозной кампании, несмотря на пассивную
позицию патриархии).
С 1960 г. авторов и распространителей самиздата
начали преследовать: предавать суду или
подвергать принудительному психиатрическому
лечению. В 1961 г. были арестованы активисты
поэтических сходок на площади Маяковского. В
1964 г. генерал Григоренко был заключен в
психиатрическую лечебницу, разжалован и уволен
из армии без сохранения пенсии. Неоднократно
арестовывали членов подпольных национальных и
религиозных групп. В 1964 г. был осужден и
приговорен к ссылке за тунеядство, а фактически
— за распространенные в самиздате стихи молодой
поэт Иосиф Бродский.

Почему власти, несмотря на
наступившую «оттепель», продолжали расправы с
инакомыслящими, не предпринимавшими никаких
насильственных действий? О чем это
свидетельствует?

Реформы государственного и партийного
аппарата

Иностранец в ГУМе: – Что за толпа? – Да вот, туфли «выбросили»! Иностранец (рассматривая туфли): – У нас такие тоже выбрасывают.

Период пребывания Хрущева у власти стал
временем постоянных преобразований
государственного и партийного аппарата. Вслед за
ликвидацией министерств и созданием совнархозов
он выдвинул в 1962 г. еще одну идею: разделение
районных и областных парторганизаций на
промышленные и сельские. На одной территории
появлялись, таким образом, два обкома партии.
Сельские райкомы партии были ликвидированы.
Подобные изменения произошли также в советах,
комсомоле, профсоюзах, милиции.
Секретари обкомов партии не вошли в состав
руководящих органов совнархозов и фактически
оказались в подчинении у них. Это вызвало крайнее
недовольство партаппарата. Возможно, Хрущев
хотел ослабить всевластие местных партийных
органов, ликвидировать положение, при котором
первый секретарь обкома чувствовал себя
безраздельным хозяином на вверенной ему
территории. Существует даже мнение, что Хрущев
подумывал о создании в СССР некого подобия
двухпартийной системы. На практике эти изменения
внесли хаос в деятельность местных
партийно-советских органов, привели к
дальнейшему разбуханию аппарата и к тому же
создали у чиновников ощущение нестабильности
собственного положения и решительно настроили
их против Хрущева.
Еще большее беспокойство у партийных чиновников
вызвало введенное в 1961 г. в Устав КПСС
требование систематического обновления
партийных органов и ограничение сроков
пребывания на выборных должностях.
Непопулярен был Хрущев и в военной среде.
Предпринятое им решительное сокращение армии
было проведено без должной подготовки. Офицеры
увольнялись без предоставления жилья, без
переобучения на штатские профессии. Многих
военных озлобили против Хрущева также отставка
маршала Жукова и массовое уничтожение
военно-морских кораблей.
Таким образом, к середине 1960-х гг. Хрущев
утратил социальную опору. Его политикой по
различным мотивам были недовольны работники
партийно-государственного аппарата, военные,
интеллигенция, рабочие, колхозники, верующие.
Грубость и развязные манеры Хрущева вызывали
всеобщее раздражение.

Выскажите собственные
предположения о том, какие цели преследовали
предпринятые Хрущевым реформы партийного
аппарата? Как Вы думаете, принесли бы они
ожидаемый эффект, если бы Хрущеву удалось
удержаться у власти еще несколько лет?

Отставка Хрущева

Травопольная система, до чего ж ты хороша! На полях одни цветочки, а в амбарах – ни шиша

В 1964 г. в высшем руководстве КПСС сложился
заговор против Хрущева. Ведущую роль в нем играли
члены Президиума ЦК Л.И.Брежнев, А.Н.Шелепин и
Н.В.Подгорный. Шелепин, ранее работавший
председателем КГБ, возглавлял созданный в
1962 г. комитет партийно-государственного
контроля, курировавший КГБ, МВД и армию.
Подгорный и Брежнев были секретарями ЦК.
Последний занимал также бывший чисто
представительским пост председателя Верховного
совета СССР.
В октябре 1964 г., когда Хрущев отдыхал, был
срочно созван Пленум ЦК. Президиум ЦК, на который
вызвали Хрущева, подверг деятельность первого
секретаря ЦК уничтожающей критике и потребовал
его отставки. Хрущеву вменили в вину и провалы в
экономике, особенно в сельском хозяйстве, и
внешнеполитические авантюры, не раз ставившие
страну на грань ядерной войны, и бесконечные
перетряски аппарата, и постоянное хамство и
сквернословие по адресу ближайшего окружения.
Хрущев, видя, что против него объединились все, в
ком он видел свою опору, сдался. Сразу после этого
Пленум, которому заранее было известно решение
Президиума, без прений поддержал отставку
Хрущева. Первым секретарем ЦК был избран Брежнев,
Председателем Совета министров — А.Н.Косыгин.
Пост Председателя Президиума Верховного совета
перешел к А.И.Микояну, которого через год сменил
Н.В.Подгорный.
Сразу же было отменено деление партийных
организаций на сельские и промышленные,
восстановлены единые территориальные обкомы
партии.
Отставка Хрущева не вызвала протеста в обществе.
Провал его экономической политики был очевиден.
Но в среде интеллигенции ощущалось беспокойство:
сохранится ли курс ХХ съезда на преодоление
последствий культа личности?
Хрущева сверг тот самый партийный аппарат, на
который он опирался, добиваясь власти и громя
антипартийную группу. Избавившись от пережитого
при Сталине страха репрессий, аппарат жаждал
стабильности, чему мешала страсть Хрущева к
экспериментам и нововведениям. Советская
номенклатура не хотела возвращения сталинских
времен, но не желала и окончательного
исчезновения страха в обществе — это подорвало
бы ее полновластие. По словам Д.Самойлова,
Хрущеву не простили того, что начатая им «критика
Сталина неминуемо повлекла за собой стихийное
отрицание всей сложившейся государственной
системы». Сам Хрущев не без иронии, но и не без
гордости говорил: «Моя главная заслуга в том, что
меня оказалось можно снять простым
голосованием».

Вопросы и задания

Охарактеризуйте взаимоотношения власти и
интеллигенции в первой половине 1960-х гг.
Проанализируйте события в Новочеркасске и
сделайте выводы о случайности или
закономерности расстрела демонстрации.
Какие цели преследовала и каких результатов
достигла политика власти по отношению к Церкви?
Что такое «неофициальная культура»? Почему она
возникла? Каковы ее взаимоотношения с
«официальной культурой»?
Чем Вы объясняете возникновение движения
инакомыслия в первой половине 1960-х гг.?
Каковы причины отставки Хрущева?
Постарайтесь дать характеристику Хрущеву как
государственному деятелю.

От редакции.

Заканчивая публикацию фрагментов нового
учебного пособия, мы, вместе с автором, просим
многоуважаемых читателей поделиться с нами
своими соображениями относительно
напечатанного.
Ваши суждения, замечания и предложения могут
быть необычайно полезными как для судьбы данного
труда, так и для преподавания истории в
российской школе вообще.
Наиболее интересные отклики мы рассчитываем
опубликовать в последующих номерах нашей газеты.
Заранее благодарим Вас за письма.