Коллективное руководство сталин - RukovodstvoRus.ru - инструкции пользования и руководства

From Wikipedia, the free encyclopedia

Collective leadership (Russian: коллективное руководство, kollektivnoye rukovodstvo), or collectivity of leadership (Russian: коллективность руководства, kollektivnost rukovodstva), was considered the ideal form of governance in the Union of Soviet Socialist Republics (USSR) and other socialist states espousing communism. Its main task was to distribute powers and functions among the Politburo and the Central Committee of the Communist Party of the Soviet Union, as well as the Council of Ministers, to hinder any attempts to create a one-man dominance over the Soviet political system by a Soviet leader, such as that seen under Joseph Stalin’s rule. On the national level, the heart of the collective leadership was officially the Central Committee of the Communist Party. Collective leadership was characterised by limiting the powers of the General Secretary and the Chairman of the Council of Ministers as related to other offices by enhancing the powers of collective bodies, such as the Politburo.

Collective leadership was introduced following Stalin’s death in 1953 and subsequent party leaders ruled as part of a collective. First Secretary Nikita Khrushchev criticized Stalin’s dictatorial rule at the 20th Party Congress, but his increasingly erratic decisions lead to his ouster in 1964. He was replaced in his posts by Leonid Brezhnev as First Secretary and by Alexei Kosygin as Premier. Though Brezhnev gained more and more prominence over his colleagues, he retained the Politburo’s support by consulting its members on all policies. Collective leadership was maintained under Yuri Andropov and Konstantin Chernenko. Mikhail Gorbachev’s reforms espoused open discussion, leading to members of the leadership openly disagreeing on how little or how much reform was needed to rejuvenate the Soviet system.

History[edit]

Early years[edit]

Georgy Malenkov, the Premier of the Soviet Union, emerged as one of the major contenders for the Soviet leadership in 1953, but lost to Khrushchev in 1955.^[1]

Soviet ideologists believed^[when?] that Lenin, the first Soviet leader, thought that only collective leadership could protect the Party from serious mistakes. Joseph Stalin, who consolidated his power after Lenin’s death in 1924, promoted these values; however, instead of creating a new collective leadership, he built up a leadership centered around himself.^[2] After Stalin’s death (5 March 1953), his successors, while vying for control over the Soviet leadership, promoted the values of collective leadership.^[3] Georgy Malenkov, Lavrentiy Beria and Vyacheslav Molotov^[4] formed a collective leadership immediately after Stalin’s death, but it collapsed when Malenkov and Molotov turned on Beria.^[5] After the arrest of Beria (26 June 1953), Nikita Khrushchev proclaimed collective leadership as the «supreme principle of our Party». He further stated that only decisions approved by the Central Committee (CC) could ensure good leadership for the party and the country.^[3] Khrushchev used these ideas so that he could win enough support to remove his opponents from power, most notably Premier Malenkov, who resigned in February 1955.^[1]

During the 20th Congress of the Communist Party of the Soviet Union Khrushchev criticised Stalin’s rule and his «cult of personality». He accused Stalin of reducing the Party’s activities and putting an end to Party democracy among others. In the three years following Stalin’s death, the Central Committee and the Presidium (Politburo) worked consistently to uphold the collective leadership lost under Stalin.^[6] Khrushchev’s rule as First Secretary remained highly controversial throughout his rule in the Party leadership. The first attempt to depose Khrushchev came in 1957, when the so-called Anti-Party Group accused him of individualistic leadership. The coup failed, but Khrushchev’s position weakened drastically. However, Khrushchev continued to portray his regime as a «rule of the collective» even after becoming Chairman of the Council of Ministers (Premier), replacing Nikolai Bulganin.^[7]

Official order of precedence (according to 5 March 1953 amendment)
Portrait	Information	Party position(s)	State position(s)
	Rank	1st	Informally the Party’s first amongst equals, literally first secretary	Chairman of the Council of Ministers
Name	Georgy Malenkov
Birthdate	8 January 1902
Birthplace	Orenburg, Orenburg Oblast
Deathdate	14 January 1988

	Rank	2nd		First Deputy Chairman of the Council of Ministers Minister of Internal Affairs
Name	Lavrentiy Beria
Birthdate	29 March 1899
Birthplace	Merkheuli, Sukhumi
Deathdate	23 December 1953

	Rank	3rd		First Deputy Chairman of the Council of Ministers Minister of Foreign Affairs
Name	Vyacheslav Molotov
Birthdate	9 March 1890
Birthplace	Kukarka, Kirov Oblast
Deathdate	8 November 1986

	Rank	4th		Chairman of the Presidium of the Supreme Soviet
Name	Kliment Voroshilov
Birthdate	4 February 1881
Birthplace	Lysychansk, Luhansk Oblast
Deathdate	2 December 1969

	Rank	5th	Informally the Party’s Second Secretary
Name	Nikita Khrushchev
Birthdate	15 April 1894
Birthplace	Kalinovka, Kursk Oblast
Deathdate	11 September 1971

	Rank	6th		Minister of Defence
Name	Nikolai Bulganin
Birthdate	30 March 1895
Birthplace	Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod Oblast
Deathdate	24 February 1975

	Rank	7th		First Deputy Chairman of the Council of Ministers
Name	Lazar Kaganovich
Birthdate	22 November 1893
Birthplace	Kabany, near Kiev
Deathdate	25 July 1991

	Rank	8th		Minister of Foreign Trade
Name	Anastas Mikoyan
Birthdate	25 November 1895
Birthplace	Sanahin
Deathdate	21 October 1978

	Rank	9th		Minister of Machine Building Chairman of the State Planning Committee
Name	Maksim Saburov
Birthdate	2 February 1900
Birthplace	Druzhkivka
Deathdate	24 March 1977

	Rank	10th
Name	Mikhail Pervukhin
Birthdate	14 October 1904
Birthplace	Yuryuzansky Zavod
Deathdate	22 July 1978

Collectivity of leadership[edit]

Most Western observers believed that Khrushchev had become the supreme leader of the Soviet Union by the early 1960s, even if this was far from the truth. The Presidium, which had grown to resent Khrushchev’s leadership style and feared Mao Zedong’s one-man dominance and the growing cult of personality in the People’s Republic of China, began an aggressive campaign against Khrushchev in 1963. This campaign culminated in 1964^[7] with the replacement of Khrushchev in his offices of First Secretary by Leonid Brezhnev and of Chairman of the Council of Ministers by Alexei Kosygin. Brezhnev and Kosygin, along with Mikhail Suslov, Andrei Kirilenko and Anastas Mikoyan (replaced in 1965 by Nikolai Podgorny), were elected to their respective offices to form and lead a functioning collective leadership.^[8] One of the reasons for Khrushchev’s ousting, as Suslov told him, was his violation of collective leadership.^[9] With Khrushchev’s removal, collective leadership was again praised by the Soviet media as a return to «Leninist norms of Party life».^[10] At the plenum which ousted Khrushchev, the Central Committee forbade any single individual to hold the office of General Secretary and Premier simultaneously.^[11]

The leadership was usually referred to as the «Brezhnev–Kosygin» leadership, instead of the collective leadership, by First World medias. At first, there was no clear leader of the collective leadership, and Kosygin was the chief economic administrator, whereas Brezhnev was primarily responsible for the day-to-day management of the party and internal affairs. Kosygin’s position was later weakened when he introduced a reform in 1965 that attempted to decentralise the Soviet economy. The reform led to a backlash, with Kosygin losing supporters because many top officials took an increasingly anti-reformist stance due to the Prague Spring of 1968.^[12] As the years passed, Brezhnev was given more and more prominence, and by the 1970s he had even created a «Secretariat of the General Secretary» to strengthen his position within the Party. At the 25th Party Congress, Brezhnev was, according to an anonymous historian, praised in a way that exceeded the praise accorded to Khrushchev before his removal.^[10] Brezhnev was able to retain the Politburo’s support by not introducing the same sweeping reform measures as seen during Khrushchev’s rule. As noted by foreign officials, Brezhnev felt obliged to discuss unanticipated proposals with the Politburo before responding to them.^[13]

Later years[edit]

As Brezhnev’s health worsened during the late 1970s, the collective leadership became even more collective. Brezhnev’s death did not alter the balance of power in any radical fashion, and Yuri Andropov and Konstantin Chernenko were obliged by protocol to rule the country in the very same fashion as Brezhnev.^[10] When Mikhail Gorbachev was elected to the position of General Secretary in March 1985, some observers wondered if he could be the leader to overcome the restraints of the collective leadership. Gorbachev’s reform agenda had succeeded in altering the Soviet political system for good; however, this change made him some enemies. Many of Gorbachev’s closest allies disagreed with him on what reforms were needed, or how radical they should be.^[14]

Analysis[edit]

Soviet assessments[edit]

According to Soviet literature, the Central Committee and not the Politburo was the heart of collective leadership at the national level. At a sub-national level, all Party and Government organs were to work together to ensure collective leadership instead of only the Central Committee. However, as with many other ideological theses, the definition of collective leadership was applied «flexibly to a variety of situations».^[15] Making Lenin the example of a ruler ruling in favour of a collective can be seen as proof of this «flexibility».^[15] In some Soviet ideological drafts, collective leadership can be compared to collegial leadership instead of a leadership of the collective. In accordance with a Soviet textbook, collective leadership was:^[15]

The regular convocations of Party congresses and plenary sessions of the Central Committee, regular meetings of all electoral organs of the party, general public discussion of the major issues of state, economic and party development, extensive consultation with persons employed in various branches of the economy and cultural life….»^[15]

In contrast to fascism, which advocates one-man dominance, Leninism advocates inner-Party democratic collective leadership. Hence, the ideological justification of collective leadership in the Soviet Union was easy to justify. The physical insecurity of the political leadership under Stalin, and the political insecurity that existed during Khrushchev’s reign, strengthened the political leadership’s will to ensure a rule of the collective, and not that of the individual.^[16] Collective leadership was a value that was highly esteemed during Stalin and Khrushchev’s reigns, but it was violated in practice.^[17]

Outside observers[edit]

Stalin’s rule was considered by post-Stalin-era Soviet ideologists as one that disrupted collective decision-making and promoted the cult of the individual.^[6]

Richard Löwenthal, a German professor, believed that the Soviet Union had evolved from being a totalitarian state under the rule of Joseph Stalin into a system that he called «post-totalitarian authoritarianism», or «authoritarian bureaucratic oligarchy»,^[18] in which the Soviet state remained omnipotent in theory and highly authoritarian in practice. However, it did considerably reduce the scale of repression and allowed a much greater level of pluralism into public life.^[18] In a 1960 paper, Löwenthal wrote that one-man leadership was «the normal rule of line in a one-party state».^[15] The majority of First World observers tended to agree with Löwenthal on the grounds that a collective leadership in an authoritarian state was «inherently unworkable» in practice, claiming that a collective leadership would sooner or later always give in for one-man rule.^[15] In a different interpretation, the Soviet Union was seen to go into periods of «oligarchy» and «limited-personal rule». Oligarchy, in the sense that no individual could «prevent the adoption of policies in which he may be opposed», was seen as an unstable form of government.^[19] «Limited-personal rule», in contrast with Joseph Stalin’s «personal rule», was a type of governance in which major policy-making decision could not be made without the consent of the leader, while the leader had to tolerate some opposition to his policies and to his leadership in general.^[20]

The historian T. H. Rigby claimed that the Soviet leadership was setting up checks and balances within the Party to ensure the stability of collective leadership. One anonymous historian went so far as to claim that collective leadership was bound to triumph in any future Soviet political system. Professor Jerome Gilison argued that collective leadership had become the «normal» ruling pattern of the Soviet Union.^[20] He argued that the Party had successfully set up checks and balances to ensure the continuity of the Soviet leadership.^[20] Khrushchev’s rule was, according to Gilison, proof that the one-man dominance in Soviet politics had ended. As he noted, Khrushchev «was forced to retreat from unceremoniously from previously stated positions».^[20] The «grey men» of the party bureaucracy, Gilison believed, were to become the future Soviet leaders.^[20] Dennis Ross, an American diplomat, believed the late Brezhnev-era leadership had evolved into a «rule by committee», pointing to several collective Politburo decisions as evidence.^[20] Grey Hodnett, another analyst, believed that «freer communication» and «access to relevant official information» during the Brezhnev Era had contributed to strengthening the Politburo’s collective leadership.^[20]

According to Thomas A. Baylis, the author of Governing by Committee: Collegial Leadership in Advanced Societies, the existence of collective leadership was due to the individual Politburo members enhancing their own positions by strengthening the collective. Ellen Jones, an educator, noted how each Politburo member specialised in his own field and acted as that field’s spokesman in the Politburo. Therefore, collective leadership was divided into Party and Government institutional and organisational lines. The dominant faction, Jones believed, acted as a «coalition» government of several social forces.^[21] This development led some to believe that the Soviet Union had evolved into neo-corporatism.^[21] Some believed Soviet factionalism to be «feudal in character».^[22] Personal relationship were created to ensure service and support. «Personal factionalism», as Baylis calls it, could either strengthen or weaken the collective leadership’s majority.^[22]

Robert Osborn wrote in 1974 that collective leadership did not necessarily mean that the Central Committee, Politburo and the Council of Ministers were political equals without a clear leading figure.^[21] Baylis believed that the post of General Secretary could be compared to the office of prime minister in the Westminster system.^[23] The General Secretary in the Soviet political system acted as the leading broker in Politburo sessions and could be considered «the Party leader» due to his negotiation skills and successful tactics which retained the Politburo’s support.^[21] In other words, the General Secretary needed to retain Politburo consensus if he wanted to remain in office.^[21]

Notes[edit]

^ ^a ^b Christian 1997, pp. 258–259.
^ Cocks, Daniels & Heer 1976, pp. 26–27.
^ ^a ^b Christian 1997, p. 258.
^
Marlowe, Lynn Elizabeth (2005). GED Social Studies: The Best Study Series for GED. Research and Education Association. p. 140. ISBN 0-7386-0127-6.
^ Taubman, William (2003). Khrushchev: The Man and His Era. W.W. Norton & Company. p. 258. ISBN 0-393-32484-2.
^ ^a ^b Baylis 1989, pp. 96–97.
^ ^a ^b Baylis 1989, p. 97.
^ Cocks, Daniels & Heer 1976, pp. 56–57.
^ Ziegler, Charles (1999). The History of Russia. Greenwood Publishing Group. p. 125. ISBN 978-0-313-30393-7.
^ ^a ^b ^c Baylis 1989, p. 98.
^ Service, Robert (2009). History of Modern Russia: From Tsarism to the Twenty-first Century. Penguin Books Ltd. p. 378. ISBN 978-0-14-103797-4.
^ Brown, Archie (2009). The Rise & Fall of Communism. Bodley Head. p. 403. ISBN 978-0-224-07879-5.
^ Baylis 1989, pp. 98–99.
^ Baylis 1989, p. 99.
^ ^a ^b ^c ^d ^e ^f Baylis 1989, p. 102.
^ Taras 1989, p. 35.
^ Baylis 1989, p. 36.
^ ^a ^b Laqueur, Walter (1987). The Fate of the Revolution: Interpretations of Soviet history from 1917 to the Present. Charles Scribner’s Sons. p. 243. ISBN 978-0-684-18903-1.
^ Baylis 1989, pp. 102–103.
^ ^a ^b ^c ^d ^e ^f ^g Baylis 1989, p. 103.
^ ^a ^b ^c ^d ^e Baylis 1989, p. 104.
^ ^a ^b Baylis 1989, pp. 104–105.
^ Baylis 1989, pp. 105–106.

Sources[edit]

Baylis, Thomas A. (1989). Governing by Committee: Collegial Leadership in Advanced Societies. State University of New York Press. ISBN 978-0-88706-944-4.
Cocks, Paul; Daniels, Robert Vincent; Whittier Heer, Nancy (1976). The Dynamics of Soviet Politics. Harvard University Press. ISBN 978-0-674-21881-9.
Christian, David (1997). Imperial and Soviet Russia: Power, Privilege, and the Challenge of Modernity. Palgrave Macmillan. ISBN 978-0-312-17352-4.
Law, David A. (1975). Russian Civilization. Ardent Media. ISBN 978-0-8422-0529-0.
Taras, Roy (1989). Leadership Change in Communist States. Routledge. ISBN 978-0-04-445277-5.
Taubman, William (2003). Khrushchev: The Man and His Era. W.W. Norton & Company. ISBN 0-393-32484-2.

Источник

Попытки коллективного руководства

Хотя непредсказуемых последствий политической игры, затеянной Лениным, Сталину удалось избежать, его позиции были несколько ослаблены. На некоторое время Сталин оказался в зависимости от своих коллег по Политбюро. Существует точка зрения, что большевистские олигархи, наследовавшие власть после Ленина, недооценивали Сталина, считали его безопасной посредственностью. Это не так. Члены Политбюро вполне осознавали правоту Ленина. Сталин как генеральный секретарь имел серьезную власть. Коллеги Сталина пытались ограничить ее. Однако политические обстоятельства и, не в последнюю очередь, умелые действия самого Сталина разрушили планы его конкурентов и недоброжелателей.

Первый из известных серьезных конфликтов внутри внешне сплоченной группы членов Политбюро, противостоявшей Троцкому, произошел летом 1923 г. Проведя съезд партии, отбив атаки Ленина и добившись относительной стабилизации в стране после страшного голода, члены Политбюро с легким сердцем отбыли на юг в отпуска. В июле 1923 г. на отдыхе в Кисловодске, явно собравшись с силами, Г. Е. Зиновьев инициировал интригу с целью ограничить влияние Сталина и создать новые противовесы в Политбюро. В письме от 30 июля 1923 г. Каменеву, который находился в Москве, Зиновьев резко обрушился на Сталина:

Если партии суждено пройти через полосу (вероятно, очень короткую) единодержавия Сталина – пусть будет так. Но прикрывать эти свинства я, по крайней мере, не намерен […] На деле нет никакой тройки (Зиновьев имел в виду себя, Каменева и Сталина. – О. Х.), а есть диктатура Сталина. Ильич был тысячу раз прав. Либо будет найден серьезный выход, либо полоса борьбы неминуема[218].

Вызов Сталину в письме Зиновьева был заявлен вполне определенно, хотя и без деталей. Зиновьев делал упор на то, что Сталин манипулировал Политбюро, фактически единолично принимал решения от его имени. Важно подчеркнуть обращение Зиновьева к последним диктовкам Ленина: «Ильич был тысячу раз прав». Зиновьев использовал их как один из аргументов в борьбе со Сталиным. В Кисловодске Зиновьев договорился о совместных действиях с Бухариным, которого тоже обидели некоторые сталинские поступки. Были проведены консультации с другими известными деятелями партии, находившимися в то время на юге. Точную формулу предложений не доверили бумаге. Сталину отправили «говорящее письмо». Отъезжавший в Москву Орджоникидзе должен был передать все на словах. В силу этого мы не знаем подробностей того, что предлагали «отпускники» Сталину. Из различных заявлений, которые были сделаны в последующие годы, следует, что речь шла о реорганизации Секретариата ЦК. Предлагалось оставить в нем Сталина, но одновременно ввести туда Зиновьева и Троцкого. Это означало создание нового баланса сил в вотчине Сталина – аппарате ЦК.

Сталин, как и следовало ожидать, был возмущен и, возможно, даже разъярен. Однако претензиям «друзей» он не смог противопоставить ничего иного, кроме позы обиженного и обвинений в подрыве единства. 3 августа 1923 г., сразу после встречи с Орджоникидзе, Сталин написал Зиновьеву и Бухарину:

[…] Вы, видимо, не прочь подготовить разрыв, как нечто неизбежное […] Действуйте как хотите – должно быть, найдутся в России люди, которые оценят все это и осудят виновных […] Счастливые вы, однако, люди: имеете возможность измышлять на досуге всякие небылицы […] а я тяну здесь лямку, как цепная собака, изнывая, причем я же оказываюсь «виноватым». Этак можно извести хоть кого. С жиру беситесь вы, друзья мои[219].

Это в меру злое, в меру дружелюбное письмо ясно демонстрировало сравнительно скромные возможности Сталина в противостоянии с коллегами в середине 1923 г. Предложения же Зиновьева и Бухарина свидетельствовали о том, что они пока еще считали возможным ограничить влияние Сталина всерьез. Обиды Сталина не произвели на них особого впечатления. Демонстративно спокойно, но твердо они дали Сталину понять: разговор не окончен. Встреча могла состояться уже в ближайшее время на юге, куда Сталин собирался в отпуск с середины августа.

Такой вариант событий вряд ли устраивал Сталина. В руках у его оппонентов были все козыри. Само предложение о реорганизации Секретариата выглядело вполне благообразно, как стремление к единству и сплочению рядов. Возражения же Сталина, наоборот, с легкостью могли быть истолкованы как нежелание работать в команде, подтверждение нелояльности, о которой писал Ленин. Конкретные свежие примеры нарушения Сталиным принципа коллективного руководства, которые выдвигал Зиновьев, были также не в пользу Сталина. Особенно опасными выглядели заявления Зиновьева и Бухарина о неправильной позиции Сталина по германским событиям.

Кризисы, потрясавшие Германию с начала 1923 г., возродили в Москве старые мечты о спасительной европейской революции. Социализм в Германии был панацеей для большевиков, которые все еще плохо представляли себе перспективы социалистического СССР. Вместе с тем поражения революционных выступлений в Европе в предыдущие годы взывали к осмотрительности. Сталин был среди тех членов Политбюро, которые предпочитали действовать осторожно. Зиновьев и Бухарин рвались в бой, как и Троцкий, для которого мировая революция оставалась непременным условием победы социализма в России. Осторожность Сталина становилась политически опасной, давала его соперникам важные козыри. Сталин вовремя осознал это. Соединив грозящие ему вызовы в единое целое, он предпринял эффективный политический маневр. 9 августа 1923 г., в разгар переписки с Зиновьевым и Бухариным, Сталин инициировал решение Политбюро о вызове Зиновьева, Троцкого и Бухарина из отпуска в Москву для обсуждения перспектив германской революции[220]. Все трое, естественно, ответили согласием. Встреча была назначена на 21 августа.

Это изменение планов давало Сталину значительные преимущества. С одной стороны, он отводил от себя обвинения в недооценке революционных событий в Германии. С другой – вопрос о реорганизации Секретариата и коллективном руководстве вытеснялся из повестки дня более горячей германской проблемой. Фактически Сталин погасил наступательный пыл Зиновьева и Бухарина, заставил их следовать новому сценарию. Действительно, собравшись в Москве 21 августа, члены Политбюро с жаром и энтузиазмом обсуждали грядущую германскую революцию, помощь СССР и возможные ответные меры со стороны европейских держав. Все сходились во мнении, что дело идет к войне. Сталин, в целом поддержав оптимизм большинства, заявлял:

Если мы хотим действительно помочь немцам, а мы этого хотим и должны помочь, нужно нам готовиться к войне, серьезно и всесторонне, ибо дело будет идти в конце концов о существовании Советской Федерации и о судьбах мировой революции на ближайший период […] Либо революция в Германии провалится и побьют нас, либо там революция удастся, все пойдет хорошо и наше положение будет обеспечено. Другого выбора нет[221].

Как видно, в этот период Сталин, как и другие лидеры большевиков, разделял мнение о зависимости судеб СССР от перспектив мировой революции. Правда, степень этой зависимости подробно не обсуждалась. Что означали сталинские слова «побьют нас», «наше положение будет обеспечено», было неясно. До какой степени «побьют», как «обеспечено»? Похоже, что это были общие фразы, своеобразная дань марксистской традиции мировой революции. При обсуждении тактических вопросов Сталин демонстрировал скорее осторожность и скепсис. Он отказался поддержать Троцкого и Зиновьева, которые выступали за назначение точной даты германской революции. Нужно готовиться и ждать благоприятного момента – такой была позиция Сталина. Он предостерегал против торопливости и левизны: «О левых (левых германских коммунистах. – О. Х.). Они самые опасные для нас люди. Преждевременный захват заводов и пр. грозит нам огромными опасностями»[222]. По вопросу о ненужности назначения точного срока революции Сталин оказался в одном лагере с Бухариным и Рыковым[223]. Последний вообще выступил наиболее последовательным сторонником осторожности: «Совершенно ясно, что на карту ставится все. Мы же совершенно не готовы […] Нужно оттягивать»[224].

В общем, погруженность в германские дела резко обесценила предложения Зиновьева и Бухарина о реорганизации Секретариата и ограничении влияния Сталина. До того ли, если на пороге война?! Мы не знаем, когда и как решался вопрос о Секретариате, еще две недели назад казавшийся самым важным. Скорее всего, договорились в кулуарах, между обсуждением германских событий. В результате на пленуме ЦК в сентябре 1923 г. было принято бессмысленное и поэтому бесполезное решение: Зиновьев и Троцкий были введены не в Секретариат, а в Оргбюро ЦК ВКП(б). Это никак не могло повлиять на ту систему подготовки и принятия решений, против которой столь горячо протестовали Зиновьев и Бухарин в своей переписке со Сталиным в июле-августе.

Одновременно на пленуме в сентябре произошло событие, которое действительно имело ключевое политическое значение. Пленум принял решение о введении в руководящие органы военного ведомства – вотчину Троцкого – новых членов, в том числе Сталина и Ворошилова. Фактически Троцкий был окружен политическими противниками в его собственном доме. Троцкий в возмущении покинул заседание пленума. Это был полный разрыв[225].

До сих пор историки не располагают информацией о том, как готовилась эта во многом провокационная атака против Троцкого. Очевидно, что она была результатом закулисного сговора, по крайней мере Сталина, Зиновьева и Каменева. Мотивы, которыми они объясняли свои действия, могли быть такими. Предстоит резкое обострение международной обстановки. Роль Красной армии и военного ведомства резко усиливается, что уже было в годы гражданской войны. Соответственно, усиливается влияние признанного лидера Красной армии Троцкого. Военное ведомство нужно заблаговременно поставить под контроль других членов Политбюро. Кто конкретно инициировал решение о вытеснении Троцкого из руководства армией, неизвестно. Очевидно, однако, что Сталин извлек немалые выгоды из резкого обострения борьбы в верхушке партии.

В октябре 1923 г. обиженный и изолированный в Политбюро Троцкий перешел в контратаку. Он обратился с письмом к членам ЦК и ЦКК партии, в котором обвинил большинство Политбюро в проведении ошибочной и порочной политики. Вокруг Троцкого начали группироваться все недовольные. Развернулась ожесточенная борьба. Зиновьев и другие члены Политбюро, даже если понимали необходимость ослабления Сталина, были вынуждены искать союза с ним. Борьба на два фронта – против Троцкого и Сталина – была чрезвычайно опасной. Фактор Троцкого верно служил интересам Сталина в течение последующих двух лет.

Под давлением этого фактора проходило обсуждение последних диктовок Ленина о необходимости смещения Сталина с поста генерального секретаря. Ленин умер в январе 1924 г. В мае собрался очередной съезд партии. На нем руководители партии решили объявить о «завещании» вождя. По общему согласию это было сделано максимально щадящим для Сталина способом. Диктовки Ленина читали не на общем заседании съезда, а на собраниях отдельных делегаций[226]. Это предопределило исход дела. Сталина вновь переизбрали генеральным секретарем. Троцкий промолчал. Однако Сталину помогло не это молчание, а само существование Троцкого.

Несмотря на мастерское проведение операции, Сталин оказался в уязвимом политическом положении. Его достоинства и недостатки публично обсуждались. Сама возможность такого обсуждения и вынесения приговора, каким бы благоприятным он ни оказался, была оскорбительной и грозила умалением политического авторитета. Несомненно, Сталин не мог испытывать чувства благодарности к коллегам, защищавшим его перед делегатами съезда. Скорее наоборот. Их сочувствие слишком напоминало снисхождение. Их поддержка выглядела как одолжение, за которое предстоит расплатиться. Однако Сталин не собирался платить по политическим долгам и превращаться в младшего партнера. Сам претендуя на статус лидера, Сталин через несколько недель после завершения съезда ответил Зиновьеву и Каменеву черной неблагодарностью. В июне 1924 г. в «Правде» была опубликована речь Сталина, в которой он подвергал критике, явно придираясь по мелочам, некоторые высказывания Каменева и Зиновьева.

Столь вызывающее разрушение единого фронта коллективного антитроцкистского руководства вызвало скандал в руководстве партии. Документами об этом скандале мы не располагаем. Похоже, что во время пленума ЦК в августе 1924 г. демарш Сталина обсуждался в узком кругу партийных руководителей. Скорее всего, Сталин оказался в меньшинстве. Иначе трудно объяснить появление заявления Сталина об отставке от 19 августа 1924 г., экземпляр которого сохранился в его архиве[227]. Это был примечательный документ. Сталин заявлял, что его сотрудничество с Каменевым и Зиновьевым в Политбюро после окончательного отхода Ленина от дел привело к плачевным результатам. Оно показало «невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии». Ввиду этого Сталин просил считать его выбывшим из Политбюро и, соответственно, с поста генерального секретаря. Сталин просил о двухмесячном отпуске для лечения. После этого, писал он в заявлении, «прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-нибудь за границу на какую-нибудь невидную работу».

Конечно, это было пустое кокетство и нелепый по форме шантаж. Сталин собрался в Туруханск! Кто мог всерьез в это поверить? Заявление Сталина не было распространено среди всех членов ЦК, которым оно предназначалось. Дело ограничилось рассмотрением в узкой группе «друзей» и союзников. Скорее всего, это произошло или 19 августа, в день появления заявления Сталина, или на следующий день. Есть все основания связывать рассмотрение заявления Сталина с учреждением нелегальной фракции большинства. Судя по более позднему свидетельству Зиновьева, это произошло в кулуарах пленума ЦК, который завершился 20 августа. Группа наиболее влиятельных членов ЦК, противостоящих Троцкому, объявила себя фракцией и образовала руководящий орган – «семерку». В нее вошли все члены Политбюро, кроме Троцкого, и председатель Центральной контрольной комиссии[228]. Фактически это было теневое Политбюро. В литературе обычно считается, что фракция большинства в ЦК и «семерка» были созданы для борьбы с Троцким. Отчасти это верно. Однако, как показывает заявление Сталина, важной задачей нового нелегального органа политического руководства было также обеспечение консолидации большинства в Политбюро, кулуарное преодоление внутренних конфликтов. «Семерка» заменила «тройку», неспособную преодолеть противоречий в своих рядах.

Этот важнейший эпизод внутрипартийной борьбы отражал реальное соотношение сил в Политбюро. Сталин (очевидно, сознательно) нагнетал конфликт с Каменевым и Зиновьевым. Однако пока он не мог рассчитывать на поддержку со стороны других членов Политбюро, озабоченных сохранением единства. Заявление об отставке было очевидной пробой сил и свидетельством относительной слабости Сталина. Скандал можно рассматривать также как важный шаг на пути разрыва Сталина с Каменевым и Зиновьевым и постепенного формирования его союза с Рыковым и Бухариным. Избавившись от «тройки» и действуя в рамках «семерки», Сталин получал большую свободу для политических маневров.

Однако, независимо от намерений и расчетов Сталина и других большевистских лидеров, сплочение Политбюро против Троцкого в 1924–1925 гг. породило любопытную систему коллективного руководства. Эта комбинация является малоизученной и недостаточно оцененной как перспектива развития системы высшей власти после смерти Ленина. Коллективное руководство представляло собой взаимодействие политически равных советских вождей и относительно автономных ведомств, возглавляемых этими вождями. Признаком коллективного руководства было достаточно развитое разделение функций партийного и государственного аппаратов. Общая политическая линия вырабатывалась как результат компромиссов, что обеспечивало ее гибкость и взвешенность.

Именно в период коллективного руководства были приняты наиболее продуктивные решения, ознаменовавшие расцвет новой экономической политики. Коллективное руководство преодолевало кризисы нэпа, маневрировало и корректировало курс, не прибегая к кардинальной ломке всей системы. Вряд ли такое сосуществование коллективной олигархической формы власти и сравнительно умеренного политического и экономического курса было случайным. Как не было случайным и обратное: по мере ожесточения борьбы в верхах и разложения института коллективного руководства происходило нарастание политического радикализма. Сталин, как традиционно считалось в историографии и что подтверждают архивные документы, был одним из инициаторов разжигания этой борьбы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

История

Ранние годы

Георгий Маленков, премьер Советского Союза, стал одним из главных претендентов на советское руководство в 1953 году, но проиграл Хрущеву в 1955 году.

Советские идеологи считали, что Ленин , первый советский лидер , считал, что только коллективное руководство может защитить партию от серьезных ошибок. Иосиф Сталин , укрепивший свою власть после смерти Ленина в 1924 году, продвигал эти ценности; однако вместо того, чтобы создать новое коллективное руководство, он построил лидерство, сосредоточенное вокруг себя. После смерти Сталина (5 марта 1953 г.) его преемники, борясь за контроль над советским руководством , продвигали ценности коллективного руководства. Георгий Маленков , Лаврентий Берия и Вячеслав Молотов сформировали коллективное руководство сразу после смерти Сталина, но оно распалось, когда Маленков и Молотов выступили против Берии. После ареста Берии (26 июня 1953 г.) Никита Хрущев провозгласил коллективное руководство «высшим принципом нашей партии». Он также заявил, что только решения, одобренные Центральным Комитетом (ЦК), могут обеспечить хорошее руководство для партии и страны. Хрущев использовал эти идеи, чтобы заручиться достаточной поддержкой, чтобы отстранить своих противников от власти, в первую очередь премьер-министра Маленкова, который ушел в отставку в феврале 1955 года.

В ходе 20 — го съезда о Коммунистической партии Советского Союза Н. С. Хрущев критиковал правление Сталина и его «культ личности» . Он обвинил Сталина в том, что он, в частности, ограничил деятельность партии и положил конец партийной демократии . В течение трех лет после смерти Сталина Центральный Комитет и Президиум (Политбюро) последовательно работали, чтобы поддержать коллективное руководство, утраченное при Сталине. Правление Хрущева на посту первого секретаря оставалось весьма спорным на протяжении всего его правления в партийном руководстве. Первая попытка свергнуть Хрущева была предпринята в 1957 году, когда так называемая антипартийная группа обвинила его в индивидуалистическом руководстве. Переворот провалился, но позиции Хрущева резко ослабли. Однако Хрущев продолжал изображать свой режим как «коллективное правление» даже после того, как стал председателем Совета министров (премьер- министром ), сменив Николая Булганина .

Официальный порядок старшинства (согласно поправке от 5 марта 1953 г.)
Портрет	Информация	Позиция в партии	Государственная должность (и)
	Классифицировать	1-й	Неформально первый среди равных, буквально первый секретарь партии.	Председатель в Совете Министров
Имя	Георгий Маленков
День рождения	8 января 1902 г.
Место рождения	Оренбург , Оренбургская область
Дата смерти	14 января 1988 г.

	Классифицировать	2-й		Первый заместитель Председателя в Совет министров министр внутренних дел
Имя	Лаврентий Берия
День рождения	29 марта 1899 г.
Место рождения	Меркхеули , Сухуми
Дата смерти	23 декабря 1953 г.

	Классифицировать	3-й		Первый заместитель Председателя в Совет Министров министром иностранных дел
Имя	Вячеслав Молотов
День рождения	9 марта 1890 г.
Место рождения	Кукарка , Кировская область
Дата смерти	8 ноября 1986 г.

	Классифицировать	4-й		Председатель в Президиуме в Верховном Совете
Имя	Климент Ворошилов
День рождения	4 февраля 1881 г.
Место рождения	Лисичанск , Луганская область
Дата смерти	2 декабря 1969 г.

	Классифицировать	5-й	Неофициально второй секретарь партии
Имя	Никита Хрущев
День рождения	15 апреля 1894 г.
Место рождения	Калиновка , Курская область
Дата смерти	11 сентября 1971 года

	Классифицировать	Шестой		Министр обороны
Имя	Николай Булганин
День рождения	30 марта 1895 г.
Место рождения	Нижний Новгород , Нижегородская область
Дата смерти	24 февраля 1975 г.

	Классифицировать	7-е		Первый заместитель председателя в Совете Министров
Имя	Лазарь Каганович
День рождения	22 ноября 1893 г.
Место рождения	Кабаны, под Киевом
Дата смерти	25 июля 1991 г.

	Классифицировать	8-е		Министр внешней торговли
Имя	Анастас Микоян
День рождения	25 ноября 1895 г.
Место рождения	Санаин
Дата смерти	21 октября 1978 г.

	Классифицировать	9-е		Министр машиностроения, председатель Госплана
Имя	Максим Сабуров
День рождения	2 февраля 1900 г.
Место рождения	Дружковка
Дата смерти	24 марта 1977 г.

	Классифицировать	10-е
Имя	Михаил Первухин
День рождения	14 октября 1904 г.
Место рождения	Юрюзанский завод
Дата смерти	22 июля 1978 г.

Коллективность лидерства

Большинство западных наблюдателей полагали, что Хрущев стал верховным лидером Советского Союза к началу 1960-х годов, даже если это было далеко от истины. Президиум, который вырос до возмущаться стиль руководства Хрущева и боялся Мао Цзэдуна «с одним человеком доминированию и растущий культ личности в Народной Республики Китай , начал агрессивную кампанию против Хрущева в 1963 г. Эта кампания завершилась в 1964 году с замена Хрущева в кабинете первого секретаря Леонидом Брежневым и председателем Совета министров Алексеем Косыгиным . Брежнев и Косыгин, а также Михаил Суслов , Андрей Кириленко и Анастас Микоян (замененный в 1965 году Николаем Подгорным ) были избраны на свои должности, чтобы сформировать и возглавить действующее коллективное руководство. Одной из причин смещения Хрущева, как сказал ему Суслов, было нарушение им коллективного руководства. После отставки Хрущева коллективное руководство снова было расценено советскими СМИ как возвращение к « ленинским нормам партийной жизни ». На пленуме, свергнувшем Хрущева, Центральный комитет запретил любому лицу одновременно занимать должности генерального секретаря и премьер-министра.

В средствах массовой информации « Первого мира» это руководство обычно именовалось «брежневско-косыгиновым», а не коллективным . Сначала не было четкого лидера коллективного руководства, и Косыгин был главным хозяйственным администратором, а Брежнев в первую очередь отвечал за повседневное руководство партией и внутренними делами. Позже позиция Косыгина была ослаблена, когда в 1965 году он провел реформу , направленную на децентрализацию советской экономики . Реформа вызвала негативную реакцию: Косыгин потерял сторонников, потому что многие высокопоставленные чиновники заняли все более антиреформистскую позицию из-за Пражской весны 1968 года. С годами Брежнев становился все более заметным, и к 1970-м годам он даже стал создал «Секретариат Генерального Секретаря», чтобы укрепить свои позиции в партии. На 25-м съезде партии Брежнева, по словам анонимного историка, хвалили так, как хвалили Хрущева перед его смещением. Брежнев смог сохранить поддержку Политбюро, не приняв тех же радикальных реформ, которые наблюдались во время правления Хрущева. Как отмечали иностранные официальные лица, Брежнев чувствовал себя обязанным обсудить непредвиденные предложения с Политбюро, прежде чем отвечать на них.

Спустя годы

Когда здоровье Брежнева в конце 1970-х ухудшилось, коллективное руководство стало еще более коллективным. Смерть Брежнева никаким радикальным образом не изменила баланс сил , и Юрий Андропов и Константин Черненко были обязаны по протоколу управлять страной точно так же, как Брежнев. Когда в марте 1985 г. Михаил Горбачев был избран на пост генерального секретаря, некоторые наблюдатели задавались вопросом, может ли он стать лидером, преодолевшим ограничения коллективного руководства. Программа реформ Горбачева преуспела в том , чтобы навсегда изменить советскую политическую систему ; однако это изменение нажило ему врагов. Многие из ближайших союзников Горбачева не соглашались с ним в том, какие реформы необходимы и насколько радикальными они должны быть.

Анализ

Советские оценки

Согласно советской литературе , ЦК, а не Политбюро был центром коллективного руководства на национальном уровне. На субнациональном уровне все партийные и правительственные органы должны были работать вместе, чтобы обеспечить коллективное руководство, а не только Центральный комитет. Однако, как и многие другие идеологические тезисы, определение коллективного лидерства применялось «гибко к множеству ситуаций». Превращение Ленина в пример правителя, правящего в пользу коллектива, можно рассматривать как доказательство этой «гибкости». В некоторых советских идеологических проектах коллективное руководство можно сравнить с коллегиальным руководством, а не с руководством коллектива. В соответствии с советским учебником коллективное руководство было:

Регулярные созыв партийных съездов и пленумов ЦК, регулярные собрания всех избирательных органов партии, общественное обсуждение важнейших вопросов государственного, экономического и партийного развития, широкие консультации с лицами, занятыми в различных отраслях экономики. и культурная жизнь …. «

В отличие от фашизма , который выступает за единоличное господство , ленинизм выступает за внутрипартийное демократическое коллективное руководство. Следовательно, идеологическое обоснование коллективного руководства в Советском Союзе было легко оправдать. Физическая незащищенность политического руководства при Сталине и политическая незащищенность, существовавшая во время правления Хрущева, усилили волю политического руководства к обеспечению правления коллектива, а не отдельного человека. Коллективное руководство было ценностью, которая высоко ценилась во времена Сталина и Хрущева, но на практике нарушалась.

Внешние наблюдатели

Советские идеологи постсталинской эпохи считали правление Сталина правлением, которое подрывало коллективное принятие решений и поощряло культ личности.

Ричард Левенталь , немецкий профессор, считал, что Советский Союз превратился из тоталитарного государства под властью Иосифа Сталина в систему, которую он назвал «посттоталитарный авторитаризм» или «авторитарная бюрократическая олигархия», в которой Советское государство оставался всемогущим в теории и весьма авторитарным на практике. Тем не менее, это значительно уменьшило масштабы репрессий и позволило значительно повысить уровень плюрализма в общественной жизни. В статье 1960 года Левенталь писал, что единоличное руководство было «нормальным правилом линии в однопартийном государстве». Большинство наблюдателей из Первого мира было склонно соглашаться с Левенталем на том основании, что коллективное руководство в авторитарном государстве было «по своей сути неработоспособным» на практике, утверждая, что коллективное руководство рано или поздно всегда уступит единоличному правлению. В другой интерпретации Советский Союз переживал периоды «олигархии» и «ограниченного личного правления». Олигархия в том смысле, что ни один человек не мог «предотвратить принятие политики, против которой он может выступать», рассматривалась как нестабильная форма правления. «Ограниченно-личное правление», в отличие от «личного правления» Иосифа Сталина , было таким типом правления, при котором важное политическое решение не могло быть принято без согласия лидера , в то время как лидер должен был терпеть некоторую оппозицию. его политике и его руководству в целом.

Историк Т.Х. Ригби утверждал, что советское руководство устанавливало систему сдержек и противовесов внутри партии, чтобы обеспечить стабильность коллективного руководства. Один анонимный историк зашел так далеко, что заявил, что коллективное руководство обязательно восторжествует в любой будущей советской политической системе. Профессор Джером Гилисон утверждал, что коллективное руководство стало «нормальным» образцом правления Советского Союза. Он утверждал, что партия успешно установила систему сдержек и противовесов, чтобы обеспечить преемственность советского руководства. По словам Гилисона, правление Хрущева было доказательством того, что единоличное господство в советской политике закончилось. Как он отметил, Хрущев «был вынужден бесцеремонно отступить с ранее заявленных позиций». Гилисон считал, что «серые люди» партийной бюрократии должны были стать будущими советскими лидерами. Деннис Росс , американский дипломат, считал, что руководство поздней брежневской эпохи превратилось в «комитет по правилам», указывая на несколько коллективных решений Политбюро в качестве доказательства. Грей Ходнетт , другой аналитик, полагал, что «более свободное общение» и «доступ к соответствующей официальной информации» в эпоху Брежнева способствовали укреплению коллективного руководства Политбюро.

По словам Томаса А. Бейлиса, автора книги « Управление комитетом: коллегиальное лидерство в передовых обществах» , существование коллективного лидерства было связано с тем, что отдельные члены Политбюро усиливали свои собственные позиции за счет укрепления коллектива. Педагог Эллен Джонс отметила, как каждый член Политбюро специализировался в своей области и выступал в качестве представителя этой области в Политбюро. Таким образом, коллективное руководство было разделено на партийно-правительственное институциональное и организационное направления. Джонс считал, что доминирующая фракция действует как «коалиционное» правительство нескольких социальных сил. Такое развитие событий заставило некоторых поверить в то, что Советский Союз превратился в неокорпоративизм . Некоторые считали советскую фракционность « феодальным характером». Личные отношения были созданы для обеспечения обслуживания и поддержки. «Личная фракционность», как ее называет Бейлис, может либо усилить, либо ослабить большинство коллективного руководства.

Роберт Осборн писал в 1974 году, что коллективное руководство не обязательно означает, что Центральный комитет, Политбюро и Совет министров являются политически равными без явной ведущей фигуры. Бейлис считал, что пост генерального секретаря можно сравнить с постом премьер-министра в Вестминстерской системе . Генеральный секретарь в советской политической системе выступал в качестве ведущего посредника на заседаниях Политбюро и мог считаться «лидером партии» из-за его навыков ведения переговоров и успешной тактики, которая пользовалась поддержкой Политбюро. Другими словами, генеральному секретарю необходимо было сохранить консенсус Политбюро, если он хочет остаться на своем посту.

Примечания

Источники

Бейлис, Томас А. (1989). Управление комитетом: коллегиальное лидерство в развитых обществах . Государственный университет Нью-Йорка Press . ISBN 978-0-88706-944-4.
Петухи, Пол; Дэниэлс, Роберт Винсент ; Уиттиер Хир, Нэнси (1976). Динамика советской политики . Издательство Гарвардского университета . ISBN 978-0-674-21881-9.
Кристиан, Дэвид (1997). Имперская и Советская Россия: власть, привилегии и вызов современности . Пэлгрейв Макмиллан . ISBN 978-0-312-17352-4.
Закон, Дэвид А. (1975). Русская цивилизация . Ярые СМИ. ISBN 978-0-8422-0529-0.
Тарас, Рой (1989). Смена руководства в коммунистических государствах . Рутледж . ISBN 978-0-04-445277-5.
Таубман, Уильям (2003). Хрущев: Человек и его эпоха . WW Norton & Company . ISBN 0-393-32484-2.

Источник

History[edit]

Early years[edit]

Collectivity of leadership[edit]

Later years[edit]

Analysis[edit]

Soviet assessments[edit]

Outside observers[edit]

Notes[edit]

Sources[edit]

Попытки коллективного руководства

Читайте также

Глава XII. Парашют «РК-2». Грузовой парашют. Способ коллективного спасания. Парашюты «РК-3» и «РК-4»

2. Метод. «Правила для руководства ума»

СТАЛИНСКИЙ ТИП РУКОВОДСТВА

О компетентности руководства

О стилях руководства

Глава 5 Борьба внутри «коллективного» руководства

Глава 2 СУЩНОСТЬ И СКРЫТЫЕ УГРОЗЫ ЛЕНИНСКОЙ СИСТЕМЫ «КОЛЛЕКТИВНОГО РУКОВОДСТВА»

Глава 4 ПЕРВЫЙ РАУНД БОРЬБЫ И.В. СТАЛИНА ЗА ИСКОРЕНЕНИЕ СИСТЕМЫ «КОЛЛЕКТИВНОГО РУКОВОДСТВА»

Глава 5 ВТОРАЯ ПОПЫТКА И.В. СТАЛИНА ЛИКВИДИРОВАТЬ СИСТЕМУ КОЛЛЕКТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ СТРАНОЙ

Новый стиль руководства

Глава 7 Проблемы руководства

В ПОИСКАХ РУКОВОДСТВА НА СТОРОНЕ

11. Аресты руководства НТС

У руководства артиллерией

Обновление руководства РККА

Ежегодные собрания руководства

Фантастическая дискуссия в РГБМ

«ЛитЭра» в мае

К 120-летию Особняка Носова

«Вольнодумцы» в северной столице

Нарисованный век

Ребёнок как ЭЕ

Министерка обороны

Войнич и её Эверест

Излучая цивилизацию