From Wikipedia, the free encyclopedia
Collective leadership (Russian: коллективное руководство, kollektivnoye rukovodstvo), or collectivity of leadership (Russian: коллективность руководства, kollektivnost rukovodstva), was considered the ideal form of governance in the Union of Soviet Socialist Republics (USSR) and other socialist states espousing communism. Its main task was to distribute powers and functions among the Politburo and the Central Committee of the Communist Party of the Soviet Union, as well as the Council of Ministers, to hinder any attempts to create a one-man dominance over the Soviet political system by a Soviet leader, such as that seen under Joseph Stalin’s rule. On the national level, the heart of the collective leadership was officially the Central Committee of the Communist Party. Collective leadership was characterised by limiting the powers of the General Secretary and the Chairman of the Council of Ministers as related to other offices by enhancing the powers of collective bodies, such as the Politburo.
Collective leadership was introduced following Stalin’s death in 1953 and subsequent party leaders ruled as part of a collective. First Secretary Nikita Khrushchev criticized Stalin’s dictatorial rule at the 20th Party Congress, but his increasingly erratic decisions lead to his ouster in 1964. He was replaced in his posts by Leonid Brezhnev as First Secretary and by Alexei Kosygin as Premier. Though Brezhnev gained more and more prominence over his colleagues, he retained the Politburo’s support by consulting its members on all policies. Collective leadership was maintained under Yuri Andropov and Konstantin Chernenko. Mikhail Gorbachev’s reforms espoused open discussion, leading to members of the leadership openly disagreeing on how little or how much reform was needed to rejuvenate the Soviet system.
History[edit]
Early years[edit]
Georgy Malenkov, the Premier of the Soviet Union, emerged as one of the major contenders for the Soviet leadership in 1953, but lost to Khrushchev in 1955.[1]
Soviet ideologists believed[when?] that Lenin, the first Soviet leader, thought that only collective leadership could protect the Party from serious mistakes. Joseph Stalin, who consolidated his power after Lenin’s death in 1924, promoted these values; however, instead of creating a new collective leadership, he built up a leadership centered around himself.[2] After Stalin’s death (5 March 1953), his successors, while vying for control over the Soviet leadership, promoted the values of collective leadership.[3] Georgy Malenkov, Lavrentiy Beria and Vyacheslav Molotov[4] formed a collective leadership immediately after Stalin’s death, but it collapsed when Malenkov and Molotov turned on Beria.[5] After the arrest of Beria (26 June 1953), Nikita Khrushchev proclaimed collective leadership as the «supreme principle of our Party». He further stated that only decisions approved by the Central Committee (CC) could ensure good leadership for the party and the country.[3] Khrushchev used these ideas so that he could win enough support to remove his opponents from power, most notably Premier Malenkov, who resigned in February 1955.[1]
During the 20th Congress of the Communist Party of the Soviet Union Khrushchev criticised Stalin’s rule and his «cult of personality». He accused Stalin of reducing the Party’s activities and putting an end to Party democracy among others. In the three years following Stalin’s death, the Central Committee and the Presidium (Politburo) worked consistently to uphold the collective leadership lost under Stalin.[6] Khrushchev’s rule as First Secretary remained highly controversial throughout his rule in the Party leadership. The first attempt to depose Khrushchev came in 1957, when the so-called Anti-Party Group accused him of individualistic leadership. The coup failed, but Khrushchev’s position weakened drastically. However, Khrushchev continued to portray his regime as a «rule of the collective» even after becoming Chairman of the Council of Ministers (Premier), replacing Nikolai Bulganin.[7]
| Official order of precedence (according to 5 March 1953 amendment) | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Portrait | Information | Party position(s) | State position(s) | ||
|
|
Rank | 1st | Informally the Party’s first amongst equals, literally first secretary | Chairman of the Council of Ministers | |
| Name | Georgy Malenkov | ||||
| Birthdate | 8 January 1902 | ||||
| Birthplace | Orenburg, Orenburg Oblast | ||||
| Deathdate | 14 January 1988 | ||||
|
|
Rank | 2nd | First Deputy Chairman of the Council of Ministers Minister of Internal Affairs |
||
| Name | Lavrentiy Beria | ||||
| Birthdate | 29 March 1899 | ||||
| Birthplace | Merkheuli, Sukhumi | ||||
| Deathdate | 23 December 1953 | ||||
|
|
Rank | 3rd | First Deputy Chairman of the Council of Ministers Minister of Foreign Affairs |
||
| Name | Vyacheslav Molotov | ||||
| Birthdate | 9 March 1890 | ||||
| Birthplace | Kukarka, Kirov Oblast | ||||
| Deathdate | 8 November 1986 | ||||
|
|
Rank | 4th | Chairman of the Presidium of the Supreme Soviet | ||
| Name | Kliment Voroshilov | ||||
| Birthdate | 4 February 1881 | ||||
| Birthplace | Lysychansk, Luhansk Oblast | ||||
| Deathdate | 2 December 1969 | ||||
|
|
Rank | 5th | Informally the Party’s Second Secretary | ||
| Name | Nikita Khrushchev | ||||
| Birthdate | 15 April 1894 | ||||
| Birthplace | Kalinovka, Kursk Oblast | ||||
| Deathdate | 11 September 1971 | ||||
|
|
Rank | 6th | Minister of Defence | ||
| Name | Nikolai Bulganin | ||||
| Birthdate | 30 March 1895 | ||||
| Birthplace | Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod Oblast | ||||
| Deathdate | 24 February 1975 | ||||
|
|
Rank | 7th | First Deputy Chairman of the Council of Ministers | ||
| Name | Lazar Kaganovich | ||||
| Birthdate | 22 November 1893 | ||||
| Birthplace | Kabany, near Kiev | ||||
| Deathdate | 25 July 1991 | ||||
|
|
Rank | 8th | Minister of Foreign Trade | ||
| Name | Anastas Mikoyan | ||||
| Birthdate | 25 November 1895 | ||||
| Birthplace | Sanahin | ||||
| Deathdate | 21 October 1978 | ||||
| Rank | 9th | Minister of Machine Building Chairman of the State Planning Committee |
|||
| Name | Maksim Saburov | ||||
| Birthdate | 2 February 1900 | ||||
| Birthplace | Druzhkivka | ||||
| Deathdate | 24 March 1977 | ||||
| Rank | 10th | ||||
| Name | Mikhail Pervukhin | ||||
| Birthdate | 14 October 1904 | ||||
| Birthplace | Yuryuzansky Zavod | ||||
| Deathdate | 22 July 1978 |
Collectivity of leadership[edit]
Most Western observers believed that Khrushchev had become the supreme leader of the Soviet Union by the early 1960s, even if this was far from the truth. The Presidium, which had grown to resent Khrushchev’s leadership style and feared Mao Zedong’s one-man dominance and the growing cult of personality in the People’s Republic of China, began an aggressive campaign against Khrushchev in 1963. This campaign culminated in 1964[7] with the replacement of Khrushchev in his offices of First Secretary by Leonid Brezhnev and of Chairman of the Council of Ministers by Alexei Kosygin. Brezhnev and Kosygin, along with Mikhail Suslov, Andrei Kirilenko and Anastas Mikoyan (replaced in 1965 by Nikolai Podgorny), were elected to their respective offices to form and lead a functioning collective leadership.[8] One of the reasons for Khrushchev’s ousting, as Suslov told him, was his violation of collective leadership.[9] With Khrushchev’s removal, collective leadership was again praised by the Soviet media as a return to «Leninist norms of Party life».[10] At the plenum which ousted Khrushchev, the Central Committee forbade any single individual to hold the office of General Secretary and Premier simultaneously.[11]
The leadership was usually referred to as the «Brezhnev–Kosygin» leadership, instead of the collective leadership, by First World medias. At first, there was no clear leader of the collective leadership, and Kosygin was the chief economic administrator, whereas Brezhnev was primarily responsible for the day-to-day management of the party and internal affairs. Kosygin’s position was later weakened when he introduced a reform in 1965 that attempted to decentralise the Soviet economy. The reform led to a backlash, with Kosygin losing supporters because many top officials took an increasingly anti-reformist stance due to the Prague Spring of 1968.[12] As the years passed, Brezhnev was given more and more prominence, and by the 1970s he had even created a «Secretariat of the General Secretary» to strengthen his position within the Party. At the 25th Party Congress, Brezhnev was, according to an anonymous historian, praised in a way that exceeded the praise accorded to Khrushchev before his removal.[10] Brezhnev was able to retain the Politburo’s support by not introducing the same sweeping reform measures as seen during Khrushchev’s rule. As noted by foreign officials, Brezhnev felt obliged to discuss unanticipated proposals with the Politburo before responding to them.[13]
Later years[edit]
As Brezhnev’s health worsened during the late 1970s, the collective leadership became even more collective. Brezhnev’s death did not alter the balance of power in any radical fashion, and Yuri Andropov and Konstantin Chernenko were obliged by protocol to rule the country in the very same fashion as Brezhnev.[10] When Mikhail Gorbachev was elected to the position of General Secretary in March 1985, some observers wondered if he could be the leader to overcome the restraints of the collective leadership. Gorbachev’s reform agenda had succeeded in altering the Soviet political system for good; however, this change made him some enemies. Many of Gorbachev’s closest allies disagreed with him on what reforms were needed, or how radical they should be.[14]
Analysis[edit]
Soviet assessments[edit]
According to Soviet literature, the Central Committee and not the Politburo was the heart of collective leadership at the national level. At a sub-national level, all Party and Government organs were to work together to ensure collective leadership instead of only the Central Committee. However, as with many other ideological theses, the definition of collective leadership was applied «flexibly to a variety of situations».[15] Making Lenin the example of a ruler ruling in favour of a collective can be seen as proof of this «flexibility».[15] In some Soviet ideological drafts, collective leadership can be compared to collegial leadership instead of a leadership of the collective. In accordance with a Soviet textbook, collective leadership was:[15]
The regular convocations of Party congresses and plenary sessions of the Central Committee, regular meetings of all electoral organs of the party, general public discussion of the major issues of state, economic and party development, extensive consultation with persons employed in various branches of the economy and cultural life….»[15]
In contrast to fascism, which advocates one-man dominance, Leninism advocates inner-Party democratic collective leadership. Hence, the ideological justification of collective leadership in the Soviet Union was easy to justify. The physical insecurity of the political leadership under Stalin, and the political insecurity that existed during Khrushchev’s reign, strengthened the political leadership’s will to ensure a rule of the collective, and not that of the individual.[16] Collective leadership was a value that was highly esteemed during Stalin and Khrushchev’s reigns, but it was violated in practice.[17]
Outside observers[edit]
Stalin’s rule was considered by post-Stalin-era Soviet ideologists as one that disrupted collective decision-making and promoted the cult of the individual.[6]
Richard Löwenthal, a German professor, believed that the Soviet Union had evolved from being a totalitarian state under the rule of Joseph Stalin into a system that he called «post-totalitarian authoritarianism», or «authoritarian bureaucratic oligarchy»,[18] in which the Soviet state remained omnipotent in theory and highly authoritarian in practice. However, it did considerably reduce the scale of repression and allowed a much greater level of pluralism into public life.[18] In a 1960 paper, Löwenthal wrote that one-man leadership was «the normal rule of line in a one-party state».[15] The majority of First World observers tended to agree with Löwenthal on the grounds that a collective leadership in an authoritarian state was «inherently unworkable» in practice, claiming that a collective leadership would sooner or later always give in for one-man rule.[15] In a different interpretation, the Soviet Union was seen to go into periods of «oligarchy» and «limited-personal rule». Oligarchy, in the sense that no individual could «prevent the adoption of policies in which he may be opposed», was seen as an unstable form of government.[19] «Limited-personal rule», in contrast with Joseph Stalin’s «personal rule», was a type of governance in which major policy-making decision could not be made without the consent of the leader, while the leader had to tolerate some opposition to his policies and to his leadership in general.[20]
The historian T. H. Rigby claimed that the Soviet leadership was setting up checks and balances within the Party to ensure the stability of collective leadership. One anonymous historian went so far as to claim that collective leadership was bound to triumph in any future Soviet political system. Professor Jerome Gilison argued that collective leadership had become the «normal» ruling pattern of the Soviet Union.[20] He argued that the Party had successfully set up checks and balances to ensure the continuity of the Soviet leadership.[20] Khrushchev’s rule was, according to Gilison, proof that the one-man dominance in Soviet politics had ended. As he noted, Khrushchev «was forced to retreat from unceremoniously from previously stated positions».[20] The «grey men» of the party bureaucracy, Gilison believed, were to become the future Soviet leaders.[20] Dennis Ross, an American diplomat, believed the late Brezhnev-era leadership had evolved into a «rule by committee», pointing to several collective Politburo decisions as evidence.[20] Grey Hodnett, another analyst, believed that «freer communication» and «access to relevant official information» during the Brezhnev Era had contributed to strengthening the Politburo’s collective leadership.[20]
According to Thomas A. Baylis, the author of Governing by Committee: Collegial Leadership in Advanced Societies, the existence of collective leadership was due to the individual Politburo members enhancing their own positions by strengthening the collective. Ellen Jones, an educator, noted how each Politburo member specialised in his own field and acted as that field’s spokesman in the Politburo. Therefore, collective leadership was divided into Party and Government institutional and organisational lines. The dominant faction, Jones believed, acted as a «coalition» government of several social forces.[21] This development led some to believe that the Soviet Union had evolved into neo-corporatism.[21] Some believed Soviet factionalism to be «feudal in character».[22] Personal relationship were created to ensure service and support. «Personal factionalism», as Baylis calls it, could either strengthen or weaken the collective leadership’s majority.[22]
Robert Osborn wrote in 1974 that collective leadership did not necessarily mean that the Central Committee, Politburo and the Council of Ministers were political equals without a clear leading figure.[21] Baylis believed that the post of General Secretary could be compared to the office of prime minister in the Westminster system.[23] The General Secretary in the Soviet political system acted as the leading broker in Politburo sessions and could be considered «the Party leader» due to his negotiation skills and successful tactics which retained the Politburo’s support.[21] In other words, the General Secretary needed to retain Politburo consensus if he wanted to remain in office.[21]
Notes[edit]
- ^ a b Christian 1997, pp. 258–259.
- ^ Cocks, Daniels & Heer 1976, pp. 26–27.
- ^ a b Christian 1997, p. 258.
- ^
Marlowe, Lynn Elizabeth (2005). GED Social Studies: The Best Study Series for GED. Research and Education Association. p. 140. ISBN 0-7386-0127-6. - ^ Taubman, William (2003). Khrushchev: The Man and His Era. W.W. Norton & Company. p. 258. ISBN 0-393-32484-2.
- ^ a b Baylis 1989, pp. 96–97.
- ^ a b Baylis 1989, p. 97.
- ^ Cocks, Daniels & Heer 1976, pp. 56–57.
- ^ Ziegler, Charles (1999). The History of Russia. Greenwood Publishing Group. p. 125. ISBN 978-0-313-30393-7.
- ^ a b c Baylis 1989, p. 98.
- ^ Service, Robert (2009). History of Modern Russia: From Tsarism to the Twenty-first Century. Penguin Books Ltd. p. 378. ISBN 978-0-14-103797-4.
- ^ Brown, Archie (2009). The Rise & Fall of Communism. Bodley Head. p. 403. ISBN 978-0-224-07879-5.
- ^ Baylis 1989, pp. 98–99.
- ^ Baylis 1989, p. 99.
- ^ a b c d e f Baylis 1989, p. 102.
- ^ Taras 1989, p. 35.
- ^ Baylis 1989, p. 36.
- ^ a b Laqueur, Walter (1987). The Fate of the Revolution: Interpretations of Soviet history from 1917 to the Present. Charles Scribner’s Sons. p. 243. ISBN 978-0-684-18903-1.
- ^ Baylis 1989, pp. 102–103.
- ^ a b c d e f g Baylis 1989, p. 103.
- ^ a b c d e Baylis 1989, p. 104.
- ^ a b Baylis 1989, pp. 104–105.
- ^ Baylis 1989, pp. 105–106.
Sources[edit]
- Baylis, Thomas A. (1989). Governing by Committee: Collegial Leadership in Advanced Societies. State University of New York Press. ISBN 978-0-88706-944-4.
- Cocks, Paul; Daniels, Robert Vincent; Whittier Heer, Nancy (1976). The Dynamics of Soviet Politics. Harvard University Press. ISBN 978-0-674-21881-9.
- Christian, David (1997). Imperial and Soviet Russia: Power, Privilege, and the Challenge of Modernity. Palgrave Macmillan. ISBN 978-0-312-17352-4.
- Law, David A. (1975). Russian Civilization. Ardent Media. ISBN 978-0-8422-0529-0.
- Taras, Roy (1989). Leadership Change in Communist States. Routledge. ISBN 978-0-04-445277-5.
- Taubman, William (2003). Khrushchev: The Man and His Era. W.W. Norton & Company. ISBN 0-393-32484-2.
На русском выходит перевод свежей, 2022 года, книги Шейлы Фицпатрик, в которой блестящий историк представляет краткое резюме своих советологических исследований. Публикуем фрагмент, где говорится о стремительных преобразованиях, предпринятых советским руководством после смерти Сталина.
Шейла Фицпатрик. Кратчайшая история Советского Союза. М.: Альпина нон-фикшн, 2023. Перевод с английского
Каждый советский гражданин всю жизнь помнил, где он находился, когда услышал новость о смерти Сталина, — как американцы помнили день убийства президента Кеннеди. Кое-кто, конечно, втайне ликовал, но для многих первой реакцией была скорбь, соединенная со страхом перед будущим: как мы будем жить без сталинской заботы? Похороны были омрачены страшной давкой на улицах Москвы, куда люди выходили в надежде в последний раз увидеть вождя или просто удовлетворить свое любопытство. Характерное для советской истории предвосхищение будущего состояло в том, на улицах собралась не толпа протестующих и даже не толпа почитателей, но скорее толпа в поисках смысла. Тем не менее множество людей было затоптано до смерти, и случившееся оставило предчувствие беды.
Людям, поверхностно знакомым с историей СССР, обычно представляется, что с уходом со сцены тирана Сталина на нее тут же взошел реформатор Хрущев. Но все было куда сложнее. Именно сталинское политбюро — где Хрущев занимал примерно пятую ступеньку иерархической лестницы — коллективно выступило с программой немедленных радикальных реформ, такой целостной и всеохватной, что можно было подумать, будто ее составили заранее. Никто из них ни в чем подобном никогда не признался, а учитывая степень надзора, под которым им приходилось существовать в последние годы жизни Сталина, это было бы невероятно рискованно. При этом нет сомнений, что в кругу сталинских соратников подспудно зрел консенсус относительно необходимости глубоких перемен — «когда придет время».
И современники, и историки обычно считали ближайших политических сподвижников Сталина кучкой безвольных прихвостней и соглашателей, абсолютно неспособных ему противиться. Средний возраст этих мужчин — Молотова, Микояна, Хрущева, Берии, Ворошилова, Кагановича, Маленкова — приближался к 60 годам; Ворошилов (родившийся в 1881 г.) был самым старшим из них, а Маленков (родившийся в 1901 г.) — самым младшим. Они пережили Большой террор, будучи одновременно и его соучастниками, и потенциальными жертвами; бок о бок трудились со Сталиным во время войны; выстояли в нелегкие послевоенные годы, когда Сталин часто отсутствовал, вел себя все более непредсказуемо, а под конец, вероятно, жаждал их крови. Можно было бы подумать, будто верность Сталину записана у них на подкорке, но, несмотря на то, что ни один из них никогда полностью от него не отрекся, большинство в глубине души явно таило сомнения и лелеяло обиды. Красноречивую историю вспоминал во взрослом возрасте сын члена политбюро Степан Микоян: желая произвести впечатление на отца, он рассказал тому, что отдал дань последнего уважения телу Сталина, выставленному для прощания. «Ну и зря!» — сухо ответил отец. Степан, которого учили благоговеть перед Сталиным, опешил: «Это был первый ясный сигнал о том, что к Сталину может быть критическое отношение и мой отец именно так настроен».
В новой структуре управления Маленков занял высший государственный пост председателя Совета министров; Берия, который, как и раньше, возглавлял органы госбезопасности, казался самой энергичной фигурой; а Молотов, восстановленный в должности министра иностранных дел, обладал наибольшим политическим опытом. Микоян отвечал за торговлю, Булганин — за оборону (причем его заместителями были прославленные в боях Второй мировой маршалы Александр Василевский и Георгий Жуков), а Хрущев стал секретарем (но не генеральным секретарем, как Сталин) ЦК.
Уже через два дня после похорон Сталина Берия приказал вернуть из казахстанской ссылки жену Молотова, позволив ей воссоединиться с мужем. Немедленно начались радикальные политические реформы, которые следовали одна за другой с головокружительной скоростью. По инициативе Берии судебный процесс по «делу врачей» прекратили, подсудимых выпустили на свободу, а об их освобождении сообщили в газетах. Далее — также по предложению Берии — объявили массовую амнистию узников ГУЛАГа, начавшуюся с освобождения миллиона «неполитических» заключенных, вслед за которыми, пусть и не сразу, стали выпускать политических. Программу русификации прибалтийских республик развернули вспять: Берия настаивал на скорейшем продвижении местных уроженцев (когда латвийские органы госбезопасности сообщили, что в республике кончились кандидаты, не значившиеся в черных списках как националисты, Берия ответил, что это не важно). Имя Сталина, которым до той поры пестрили страницы газет, внезапно исчезло отовсюду; издание полного собрания его сочинений резко остановилось. Чтобы поднять удручающе низкий уровень жизни на селе, были начаты аграрные реформы. Розничные цены резко снизили, а Маленков взялся решать задачу расширения ассортимента потребительских товаров, доступных городскому населению. Главными редакторами в «толстые» литературные журналы, которые даже при Сталине служили своего рода анклавами гражданского общества, назначили сторонников преобразований.
Когда команда, провозгласившая себя «коллективным руководством», впервые появилась на публике, со стороны их отношения казались товарищескими и непринужденными, что очень отличалось от холодной формальности, свойственной для последних лет жизни Сталина. Новые руководители СССР «цвели, как толстокожие кактусы», прокомментировал американский корреспондент Гаррисон Солсбери. Администрация США отреагировала на эти перемены не так быстро, хотя новые советские лидеры делали все что могли, чтобы подчеркнуть их. Надгробная речь Маленкова на похоронах Сталина представляла собой страстный призыв к миру и международному сотрудничеству, тогда как сам усопший упоминался в ней лишь формально. Через несколько месяцев после смерти Сталина Советский Союз согласился на перемирие в корейской войне. Президент Эйзенхауэр заметил эти сигналы и задумался, не стоит ли отнестись к ним серьезно, но Даллес, убежденный, что коварный советский леопард не может избавиться от своих пятен, убедил его, что этого не делать нельзя. Специалисты в новой области под названием «советология», девизом которой были слова «Познай врага своего», твердили, что тоталитарные общества вроде Советского Союза и нацистской Германии неспособны к переменам и могут рухнуть, только проиграв войну. Отсутствие реакции со стороны США придавало убедительности взглядам сторонников жесткой линии вроде Молотова, убежденных, что делать авансы Западу бесполезно: империалистический леопард никогда не сможет избавиться от своих пятен…
В июне 1953 г. коллективное руководство отстранило от власти и затем и приговорило к смерти одного из своих членов — самого энергичного и радикального из реформаторов, главу органов госбезопасности Лаврентия Берию. Все они боялись, что ему известна масса неприглядного о каждом из них и что он активно использует «компромат» (компрометирующие материалы из тайных досье) на республиканских и областных руководителей, чтобы создать сеть политического влияния в масштабах всей страны; что он поощряет культ своей личности в родной Грузии и что на самом деле ему плевать на социализм. К тому же они считали его выскочкой, который не уважает товарищей. (Каганович, например, был сыт по горло яканьем Берии: «Я авторитет, я либерал, после Сталина я амнистирую, я обличаю, я все делаю».) Арест Берии, заставший жертву врасплох, организовал Хрущев — это стало его первым шагом на пути к единоличному правлению. Свержение Берии сопровождалось грандиозной кампанией очернения, в которой особенно много внимания уделялось его сексуальной жизни (что было нетипично для Советского Союза). В декабре 1953 г. военный суд в закрытом заседании признал Берию виновным в измене родине и приговорил его к расстрелу.
На Западе неоспоримой истиной считалось то, что советское политбюро всегда нуждается в единоличном лидере. Отсюда по определению следовало, что период «коллективного руководства» с 1953 по 1957 г. представлял собой типичное «междуцарствие», время, когда будущий лидер должен был проявить себя и избавиться от соперников, как это уже случилось в 1923–1927 гг. Советское население, скорее всего, думало так же, как и политическая элита, но лишь до известной степени. Безусловно, вождь, стоящий во главе государства, — одна из советских традиций, но существовала в СССР и традиция «коллективного руководства», сплоченной группы партийных лидеров (как правило, она называлась «политбюро ЦК», за исключением периода с 1952 по 1966 г., когда это был президиум ЦК), члены которой отвечали за различные сектора экономики вроде обороны, торговли или тяжелой промышленности. Они регулярно собирались под председательством вождя и выполняли огромную часть важнейших задач по управлению страной. Такая система действовала при Ленине и, с поправкой на время, при Сталине. Новые лидеры считали нормой наличие политбюро и вождя; вполне нормальным было и политбюро без вождя, но никак не наоборот. Похоже, что после смерти Сталина ряд членов нового руководства — в том числе Маленков, Микоян и Молотов (который первоначально выглядел основным кандидатом на роль вождя) — искренне стремились к коллективному руководству без вождя, а вот другие, прежде всего Берия и Хрущев, втайне надеялись застолбить место вождя именно за собой.
Члены коллективного руководства никогда не называли себя реформаторами: они просто взяли и запустили процесс реформ — отчасти чтобы избежать скользкого вопроса об отношении к прежнему вождю, Сталину, и к устроенной при нем кровавой мясорубке. Идея избавиться от Берии им понравилась: главу органов госбезопасности легко можно было изобразить злым гением Сталина и обвинить в репрессиях. Однако свалить на него вину за перегибы коллективизации не получилось (будучи первым секретарем грузинского ЦК, Берия проводил коллективизацию мягкими методами), как и переложить на него ответственность за Большой террор, поскольку Берию перевели в Москву и поставили во главе НКВД только к самому концу этого процесса — специально, чтобы его завершить.
Со времен Большого террора прошло уже почти 20 лет, но вопрос, как к нему относиться, становился все неудобнее. Жертвы чисток возвращались из ГУЛАГа, выходили на связь со старыми товарищами (включая членов коллективного руководства) и рассказывали вещи, от которых волосы становились дыбом. Они жаждали вернуть себе доброе имя, не говоря уже о московской прописке и квартирах; передовые журналы собирались печатать их воспоминания. Несостоятельность стратегии «с глаз долой, из сердца вон» становилась все очевиднее. В декабре 1955 г. комиссии под руководством секретаря ЦК, в прошлом несгибаемого сталиниста Петра Поспелова было поручено выяснить, что конкретно происходило во время Большого террора. По завершении работы комиссия представила шокирующий семидесятистраничный доклад, где говорилось, что в период между 1935 и 1940 гг. за «антисоветскую деятельность» было арестовано почти 2 млн человек; 688 503 из них расстреляли. В политбюро заспорили, как поступить с этими откровениями (которые, без сомнения, должны были просочиться наружу). Микоян, который никогда не отличался кровожадностью и к тому же с 1954 г. возглавлял комиссию по пересмотру дел о политических преступлениях, выступал за то, чтобы сказать народу правду; Ворошилов, Каганович и Молотов, которые в этом случае многим рисковали, отнеслись к такой перспективе без энтузиазма. В конце концов Хрущев взял инициативу на себя и 25 февраля 1956 г. зачитал ХХ съезду КПСС не значившийся в повестке дня доклад.
Самая ошеломляющая часть речи Хрущева касалась последствий сталинского террора для верхних эшелонов партии. Когда Хрущев сказал, что из 139 членов ЦК было арестовано и расстреляно 98, т. е. 70%, делегаты ахнули. Они ахнули еще раз, когда, вспоминая времена не столь отдаленные, Хрущев заявил, что «если бы Сталин еще несколько месяцев находился у руководства, то на этом съезде партии товарищи Молотов и Микоян, возможно, не выступали бы». Хрущев раскритиковал «перегибы» коллективизации (хоть и не ее саму), уничтожение высшего военного командования в 1937 г., сталинские «ошибки» в ведении войны (особенно те, что касались Украины, из-за которых Хрущев, будучи секретарем ЦК компартии Украины, конфликтовал со Сталиным), депортацию целых народов вроде чеченцев и крымских татар, «ленинградское дело» и антисемитскую кампанию, развернутую к концу жизни вождя. Он даже намекнул, что, быть может, именно Сталин стоял за убийством Сергея Кирова.
На Западе речь Хрущева получила название «секретной», и, действительно, предпринимались безуспешные попытки не допустить ее утечки за границу (сорванные польскими гостями съезда, которые передали текст речи журналистам, а также ЦРУ, которое распространило информацию о ней по всему миру). Но внутри страны из доклада не делали никакого секрета: его целиком зачитывали на собраниях партийных ячеек (где могли присутствовать не только члены партии). За обнародованием доклада следовали страстные общественные дискуссии, где высказывались самые разные точки зрения. Ветеранов тревожила критика Сталина как Верховного главнокомандующего во время войны. Студентов и интеллигенцию будоражили вырисовывающиеся перспективы культурной либерализации. Кое-где в российской провинции происходящее побудило людей начать критиковать коррупцию в местном партийном руководстве; в Средней Азии остро ставился вопрос «колониального» подхода русских к управлению республиками. Единственным в СССР примером направленных против содержания доклада массовых выступлений стали события в Тбилиси, где после нескольких дней в основном мирных демонстраций в ознаменование третьей годовщины смерти Сталина военные открыли огонь, убив 21 человека.
Отдельный сюжет — это события в Восточной Европе, где доклад Хрущева спровоцировал политический кризис в Польше и Венгрии. Многолетний польский партийный лидер Болеслав Берут, который в то время проходил лечение в московской больнице, прочел текст доклада и скончался от сердечного приступа. Возникла реальная опасность, что недавно вышедший из тюрьмы Владислав Гомулка возглавит польскую компартию, не испросив разрешения у Москвы; в стране зазвучали призывы снять с поста министра обороны польского уроженца и советского гражданина маршала Константина Рокоссовского. Ситуация казалась настолько тревожной, что в Варшаву спешно вылетело советское политбюро чуть ли не в полном составе, а также маршал Жуков и главнокомандующий Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора маршал Иван Конев. Пожар потушили, пожертвовав Рокоссовским и согласовав избрание Гомулки, но практически одновременно с октябрьским компромиссом в Польше СССР, к восторгу Запада, полностью утратил контроль над ситуацией в Венгрии. Пометавшись из крайности в крайность и до последнего мучаясь сомнениями, советские власти послали в Будапешт войска. Этот шаг в конечном итоге стабилизировал положение и предотвратил то, чего в СССР боялись больше всего, а именно выхода восточноевропейских стран из Организации Варшавского договора, однако репутация Советского Союза серьезно пострадала. Правительства и широкую общественность Запада возмутило подавление венгерской революции; сторону СССР принял разве что Китай. Но и у Мао Цзэдуна имелись свои причины для недовольства: с точки зрения китайских коммунистов, Хрущев, осудив Сталина, впал в смертный грех «ревизионизма» (т. е. утраты революционного энтузиазма и уступок капиталистам).
Хрущев, который формально был в политбюро первым среди равных, откровенно копил силы: он оттеснил от власти Маленкова (главу советского правительства) и принялся копать под Молотова. В 1955 г. именно Хрущев и его подручный Николай Булганин отправились в Европу на поиск новых друзей; приводя в изумление окружающих, они появлялись повсюду в одинаковых мешковатых летних костюмах светло-лилового оттенка. Установлению добрых отношений с Западом помешали венгерские события, но работа по укреплению авторитета СССР в странах третьего мира шла полным ходом: в 1955 г. Хрущев и Булганин посетили Индию, а чуть позже туда же отправился с визитом маршал Жуков, который сфотографировался верхом на слоне.
В глазах Запада Хрущев был фигляром низкого пошиба, и такое отношение в значительной степени разделяли и в Советском Союзе. Это в первую очередь касалось интеллигенции, но и широкие слои населения ждали от вождя большей солидности. Как бы там ни было, вовсе не народ решал, кто будет стоять во главе страны, а избавившись от Берии, Хрущев показал, что за коварный политик скрывается под пресловутой украинской вышиванкой. В 1957 г., когда большинство коллег Хрущева по политбюро попытались его приструнить, он перевел стрелки на них самих и вышел из ситуации победителем, навесив на своих оппонентов — в том числе на Кагановича и Молотова, для которых партия была делом всей жизни, — ярлык «антипартийной группы». Их падение было разыграно как по нотам на пленуме ЦК партии, где формально избиралось политбюро. Как и в сталинские времена, многие из членов ЦК были партийными секретарями из регионов, и, как и Сталин в свое время, Хрущев пользовался своим положением главы секретариата, чтобы контролировать назначения в партии. На случай, если что-то пойдет не так, Хрущев заручился поддержкой маршала Жукова, но все прошло удачно, и вмешательства армии не потребовалось.
Хрущев гордился тем, что при нем случилась первая в СССР смена руководящей верхушки, за которой не последовали суровые репрессии в отношении проигравших. Это действительно был хороший прецедент, над которым у Хрущева, без сомнения, появился повод поразмыслить, когда семь лет спустя пришло уже его время. Вся старая гвардия, за исключением Микояна, лишилась мест в политбюро, получив взамен мелкие должности подальше от Москвы: Каганович возглавил калиевый завод на Урале, Маленкова поставили руководить гидроэлектростанцией в Казахстане, а Молотов стал послом СССР в Монголии. (К раздражению Хрущева, и Маленков, и Молотов, продемонстрировав партийную дисциплину и образцовую трудовую этику, справлялись с новой работой так хорошо, что их пришлось понизить еще раз.)
Первый этап борьбы, расправа над Берия.
В данной статье кратко изложены события, происходящие в СССР после ухода из жизни Сталина.
5марта1953 г страна потеряла вождя… Была открыта дорога реформам в политике. Стоящие у власти прекрасно понимали, что нужна модернизация политической системы советского общества, созданной Сталиным, необходимо провести частичную десталинизацию.
Сталин не оставил преемника, поэтому наступил затяжной кризис власти, велась борьба за лидерство. К власти пришло так называемое коллективное руководство, состоящее из ближайшего окружения «вождя народов»:Г. М. Маленков, В.М. Молотов, Л. П. Берия, Н. С. Хрущев, Л. М. Каганович, А. И. Микоян, Л. А. Булганин, К. Е. Ворошилов. В системе руководства выделялись Берия. Маленков и Хрущев.
Речь не шла о борьбе между представителями разных политических сил, речь не шла о выборе кардинально противоположных вариантов развития. Это была внутрипартийная борьба.
Позиция Маленкова была наиболее сильной. Он получил пост председателя Совета министров, однако не контролировал все рычаги управления(ЦК Партии, силовые министерства, Совет министров). Это ослабляло его влияние на политические процессы.
За Берией стояла огромная сила аппаратов Министерства внутренних дел и Министерства государственной безопасности, которые 5марта1953 года на совместном заседании были объединены в единое МВД под его руководством.
У Хрущева шансов практически не было. За ним не было такого сильного тыла. Он был задействован в секретариате ЦК, что не давало возможности действовать решительно. Хрущев решил занять выжидательную позицию.
Берия и Маленков провели ряд совместных реформ по смягчению репрессивной политики. 27марта приняли указ об амнистии, было освобождено более 1 миллиона человек. В апреле было прекращено «дело врачей», также проводилась перестройка органов внутренних дел.
Реформы Берии насторожили многих членов коллективного руководства. Предположили, что Берия стремится к популярности в народе и на Западе. Берия готовился к захвату власти.
Опасение возникновения нового диктатора и возможность физической расправы объединили лидеров партии и государства. Хрущев сумел настроить высшее руководство против Берии и привлек на свою строну военных. В результате «верхушечного заговора»26июня1953 года на заседании Президиума Совета министров СССР Берию обвинили в ряде преступлений и арестовали, а в декабре 1953 года расстреляли.
Устранение Берия завершило первый этап борьбы за власть.
Второй этап : устранение Маленкова.
Теперь первым был Маленков. у него была поддержка военных. На совещании партийных и хозяйственных работников в ЦК Маленков выступил с резкой критикой политического аппарата за бюрократизм. пренебрежение к нуждам народа, за моральное разложение. взяточничество.
Органы МВД и МГБ были проставлены под контроль партии. Началась чистка аппарата государственной безопасности.
Параллельно велась аппаратная борьба за лидерство между Маленковым и Хрущевым. Чтобы устранить Маленкова, Хрущев прибегнул к силе партийного аппарата, т.к те враждебно относились к Маленкову из-за его критики.
После ареста Берия Хрущев в сентябре 1953 года стал секретарем ЦК КПСС, это усилило его позицию. В 1955 году оппозиция Маленкова перешла в решительное наступление. В январе Маленкова подвергли резкой критике за его ориентацию на развитие легкой промышленности, также его обвинили в соучастии в сталинских преступлениях. Маленкову ясно дали понять, что если он не уйдет, его ожидает участь Берии.
В Феврале 1955 года Маленков подал прошение об отставке. На его место был назначен ставленник Хрущева -Л.А. Булганин.
Таким образом в 1955 году коллективное руководство прекратило свое существование. На вершине политической власти СССР утвердился Н. С. Хрущев.
1956 год был наивысшей точкой десталинизации.
В июне 1957 года против Хрущева выступила антипартийная группа в составе Молотова. Маленкова и Когановича, их поддержал Шипилов, но Хрущева поддержали Жуков и Серов. Антипартийная группа была выведена из состава ЦК. И в 1957 году Хрущев стал лидером. Потом он снял Жукова, т.к военные выступали против курса Хрущева. В марте 1958 года Хрущев стал Председателем Совета Министров СССР. Это стало предпосылкой для формирования режима личной власти Хрущева.
Коллективное руководство ( русский язык : коллективное руководство , коллективное руководство ) или коллективное руководство ( русский язык : коллективность руководства , коллективность руководства ) считалось идеальной формой управления в Союзе Советских Социалистических Республик (СССР) и других социалистических государствах, поддерживающих коммунизм . Его главная задача состояла в том, чтобы распределить полномочия и функции среди Политбюро в и ЦК от Коммунистической партии Советского Союза , а также Совет министров , чтобы препятствовать любым попыткам создать один человек господство над советской политической системы путем советский лидер, такой, какой был при Иосифе Сталине . На национальном уровне сердцем коллективного руководства официально был Центральный Комитет Коммунистической партии. Коллективное руководство характеризовалось ограничением полномочий Генерального секретаря и Председателя Совета министров по отношению к другим должностям за счет усиления полномочий коллективных органов, таких как Политбюро.
Коллективное руководство было введено после смерти Сталина в 1953 году, и последующие партийные лидеры правили как часть коллектива. Первый секретарь Никита Хрущев раскритиковал диктаторское правление Сталина на 20-м съезде партии , но его все более непостоянные решения привели к его отставке в 1964 году. На его постах его заменили Леонид Брежнев в качестве первого секретаря и Алексей Косыгин в качестве премьер-министра. Хотя Брежнев становился все более и более заметным среди своих коллег, он сохранил поддержку Политбюро, консультируясь с его членами по всем вопросам политики. Коллективное руководство сохранялось при Юрии Андропове и Константине Черненко . Реформы Михаила Горбачева вызвали открытую дискуссию , что привело к тому, что члены руководства открыто разошлись во мнениях относительно того, насколько мало или сколько реформ было необходимо для обновления советской системы.
История
Ранние годы
Георгий Маленков, премьер Советского Союза, стал одним из главных претендентов на советское руководство в 1953 году, но проиграл Хрущеву в 1955 году.
Советские идеологи считали, что Ленин , первый советский лидер , считал, что только коллективное руководство может защитить партию от серьезных ошибок. Иосиф Сталин , укрепивший свою власть после смерти Ленина в 1924 году, продвигал эти ценности; однако вместо того, чтобы создать новое коллективное руководство, он построил лидерство, сосредоточенное вокруг себя. После смерти Сталина (5 марта 1953 г.) его преемники, борясь за контроль над советским руководством , продвигали ценности коллективного руководства. Георгий Маленков , Лаврентий Берия и Вячеслав Молотов сформировали коллективное руководство сразу после смерти Сталина, но оно распалось, когда Маленков и Молотов выступили против Берии. После ареста Берии (26 июня 1953 г.) Никита Хрущев провозгласил коллективное руководство «высшим принципом нашей партии». Он также заявил, что только решения, одобренные Центральным Комитетом (ЦК), могут обеспечить хорошее руководство для партии и страны. Хрущев использовал эти идеи, чтобы заручиться достаточной поддержкой, чтобы отстранить своих противников от власти, в первую очередь премьер-министра Маленкова, который ушел в отставку в феврале 1955 года.
В ходе 20 — го съезда о Коммунистической партии Советского Союза Н. С. Хрущев критиковал правление Сталина и его «культ личности» . Он обвинил Сталина в том, что он, в частности, ограничил деятельность партии и положил конец партийной демократии . В течение трех лет после смерти Сталина Центральный Комитет и Президиум (Политбюро) последовательно работали, чтобы поддержать коллективное руководство, утраченное при Сталине. Правление Хрущева на посту первого секретаря оставалось весьма спорным на протяжении всего его правления в партийном руководстве. Первая попытка свергнуть Хрущева была предпринята в 1957 году, когда так называемая антипартийная группа обвинила его в индивидуалистическом руководстве. Переворот провалился, но позиции Хрущева резко ослабли. Однако Хрущев продолжал изображать свой режим как «коллективное правление» даже после того, как стал председателем Совета министров (премьер- министром ), сменив Николая Булганина .
| Официальный порядок старшинства (согласно поправке от 5 марта 1953 г.) | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Портрет | Информация | Позиция в партии | Государственная должность (и) | ||
|
|
Классифицировать | 1-й | Неформально первый среди равных, буквально первый секретарь партии. | Председатель в Совете Министров | |
| Имя | Георгий Маленков | ||||
| День рождения | 8 января 1902 г. | ||||
| Место рождения | Оренбург , Оренбургская область | ||||
| Дата смерти | 14 января 1988 г. | ||||
|
|
Классифицировать | 2-й |
Первый заместитель Председателя в Совет министров министр внутренних дел |
||
| Имя | Лаврентий Берия | ||||
| День рождения | 29 марта 1899 г. | ||||
| Место рождения | Меркхеули , Сухуми | ||||
| Дата смерти | 23 декабря 1953 г. | ||||
|
|
Классифицировать | 3-й |
Первый заместитель Председателя в Совет Министров министром иностранных дел |
||
| Имя | Вячеслав Молотов | ||||
| День рождения | 9 марта 1890 г. | ||||
| Место рождения | Кукарка , Кировская область | ||||
| Дата смерти | 8 ноября 1986 г. | ||||
|
|
Классифицировать | 4-й | Председатель в Президиуме в Верховном Совете | ||
| Имя | Климент Ворошилов | ||||
| День рождения | 4 февраля 1881 г. | ||||
| Место рождения | Лисичанск , Луганская область | ||||
| Дата смерти | 2 декабря 1969 г. | ||||
|
|
Классифицировать | 5-й | Неофициально второй секретарь партии | ||
| Имя | Никита Хрущев | ||||
| День рождения | 15 апреля 1894 г. | ||||
| Место рождения | Калиновка , Курская область | ||||
| Дата смерти | 11 сентября 1971 года | ||||
|
|
Классифицировать | Шестой | Министр обороны | ||
| Имя | Николай Булганин | ||||
| День рождения | 30 марта 1895 г. | ||||
| Место рождения | Нижний Новгород , Нижегородская область | ||||
| Дата смерти | 24 февраля 1975 г. | ||||
|
|
Классифицировать | 7-е | Первый заместитель председателя в Совете Министров | ||
| Имя | Лазарь Каганович | ||||
| День рождения | 22 ноября 1893 г. | ||||
| Место рождения | Кабаны, под Киевом | ||||
| Дата смерти | 25 июля 1991 г. | ||||
|
|
Классифицировать | 8-е | Министр внешней торговли | ||
| Имя | Анастас Микоян | ||||
| День рождения | 25 ноября 1895 г. | ||||
| Место рождения | Санаин | ||||
| Дата смерти | 21 октября 1978 г. | ||||
| Классифицировать | 9-е |
Министр машиностроения, председатель Госплана |
|||
| Имя | Максим Сабуров | ||||
| День рождения | 2 февраля 1900 г. | ||||
| Место рождения | Дружковка | ||||
| Дата смерти | 24 марта 1977 г. | ||||
| Классифицировать | 10-е | ||||
| Имя | Михаил Первухин | ||||
| День рождения | 14 октября 1904 г. | ||||
| Место рождения | Юрюзанский завод | ||||
| Дата смерти | 22 июля 1978 г. |
Коллективность лидерства
Большинство западных наблюдателей полагали, что Хрущев стал верховным лидером Советского Союза к началу 1960-х годов, даже если это было далеко от истины. Президиум, который вырос до возмущаться стиль руководства Хрущева и боялся Мао Цзэдуна «с одним человеком доминированию и растущий культ личности в Народной Республики Китай , начал агрессивную кампанию против Хрущева в 1963 г. Эта кампания завершилась в 1964 году с замена Хрущева в кабинете первого секретаря Леонидом Брежневым и председателем Совета министров Алексеем Косыгиным . Брежнев и Косыгин, а также Михаил Суслов , Андрей Кириленко и Анастас Микоян (замененный в 1965 году Николаем Подгорным ) были избраны на свои должности, чтобы сформировать и возглавить действующее коллективное руководство. Одной из причин смещения Хрущева, как сказал ему Суслов, было нарушение им коллективного руководства. После отставки Хрущева коллективное руководство снова было расценено советскими СМИ как возвращение к « ленинским нормам партийной жизни ». На пленуме, свергнувшем Хрущева, Центральный комитет запретил любому лицу одновременно занимать должности генерального секретаря и премьер-министра.
В средствах массовой информации « Первого мира» это руководство обычно именовалось «брежневско-косыгиновым», а не коллективным . Сначала не было четкого лидера коллективного руководства, и Косыгин был главным хозяйственным администратором, а Брежнев в первую очередь отвечал за повседневное руководство партией и внутренними делами. Позже позиция Косыгина была ослаблена, когда в 1965 году он провел реформу , направленную на децентрализацию советской экономики . Реформа вызвала негативную реакцию: Косыгин потерял сторонников, потому что многие высокопоставленные чиновники заняли все более антиреформистскую позицию из-за Пражской весны 1968 года. С годами Брежнев становился все более заметным, и к 1970-м годам он даже стал создал «Секретариат Генерального Секретаря», чтобы укрепить свои позиции в партии. На 25-м съезде партии Брежнева, по словам анонимного историка, хвалили так, как хвалили Хрущева перед его смещением. Брежнев смог сохранить поддержку Политбюро, не приняв тех же радикальных реформ, которые наблюдались во время правления Хрущева. Как отмечали иностранные официальные лица, Брежнев чувствовал себя обязанным обсудить непредвиденные предложения с Политбюро, прежде чем отвечать на них.
Спустя годы
Когда здоровье Брежнева в конце 1970-х ухудшилось, коллективное руководство стало еще более коллективным. Смерть Брежнева никаким радикальным образом не изменила баланс сил , и Юрий Андропов и Константин Черненко были обязаны по протоколу управлять страной точно так же, как Брежнев. Когда в марте 1985 г. Михаил Горбачев был избран на пост генерального секретаря, некоторые наблюдатели задавались вопросом, может ли он стать лидером, преодолевшим ограничения коллективного руководства. Программа реформ Горбачева преуспела в том , чтобы навсегда изменить советскую политическую систему ; однако это изменение нажило ему врагов. Многие из ближайших союзников Горбачева не соглашались с ним в том, какие реформы необходимы и насколько радикальными они должны быть.
Анализ
Советские оценки
Согласно советской литературе , ЦК, а не Политбюро был центром коллективного руководства на национальном уровне. На субнациональном уровне все партийные и правительственные органы должны были работать вместе, чтобы обеспечить коллективное руководство, а не только Центральный комитет. Однако, как и многие другие идеологические тезисы, определение коллективного лидерства применялось «гибко к множеству ситуаций». Превращение Ленина в пример правителя, правящего в пользу коллектива, можно рассматривать как доказательство этой «гибкости». В некоторых советских идеологических проектах коллективное руководство можно сравнить с коллегиальным руководством, а не с руководством коллектива. В соответствии с советским учебником коллективное руководство было:
Регулярные созыв партийных съездов и пленумов ЦК, регулярные собрания всех избирательных органов партии, общественное обсуждение важнейших вопросов государственного, экономического и партийного развития, широкие консультации с лицами, занятыми в различных отраслях экономики. и культурная жизнь …. «
В отличие от фашизма , который выступает за единоличное господство , ленинизм выступает за внутрипартийное демократическое коллективное руководство. Следовательно, идеологическое обоснование коллективного руководства в Советском Союзе было легко оправдать. Физическая незащищенность политического руководства при Сталине и политическая незащищенность, существовавшая во время правления Хрущева, усилили волю политического руководства к обеспечению правления коллектива, а не отдельного человека. Коллективное руководство было ценностью, которая высоко ценилась во времена Сталина и Хрущева, но на практике нарушалась.
Внешние наблюдатели
Советские идеологи постсталинской эпохи считали правление Сталина правлением, которое подрывало коллективное принятие решений и поощряло культ личности.
Ричард Левенталь , немецкий профессор, считал, что Советский Союз превратился из тоталитарного государства под властью Иосифа Сталина в систему, которую он назвал «посттоталитарный авторитаризм» или «авторитарная бюрократическая олигархия», в которой Советское государство оставался всемогущим в теории и весьма авторитарным на практике. Тем не менее, это значительно уменьшило масштабы репрессий и позволило значительно повысить уровень плюрализма в общественной жизни. В статье 1960 года Левенталь писал, что единоличное руководство было «нормальным правилом линии в однопартийном государстве». Большинство наблюдателей из Первого мира было склонно соглашаться с Левенталем на том основании, что коллективное руководство в авторитарном государстве было «по своей сути неработоспособным» на практике, утверждая, что коллективное руководство рано или поздно всегда уступит единоличному правлению. В другой интерпретации Советский Союз переживал периоды «олигархии» и «ограниченного личного правления». Олигархия в том смысле, что ни один человек не мог «предотвратить принятие политики, против которой он может выступать», рассматривалась как нестабильная форма правления. «Ограниченно-личное правление», в отличие от «личного правления» Иосифа Сталина , было таким типом правления, при котором важное политическое решение не могло быть принято без согласия лидера , в то время как лидер должен был терпеть некоторую оппозицию. его политике и его руководству в целом.
Историк Т.Х. Ригби утверждал, что советское руководство устанавливало систему сдержек и противовесов внутри партии, чтобы обеспечить стабильность коллективного руководства. Один анонимный историк зашел так далеко, что заявил, что коллективное руководство обязательно восторжествует в любой будущей советской политической системе. Профессор Джером Гилисон утверждал, что коллективное руководство стало «нормальным» образцом правления Советского Союза. Он утверждал, что партия успешно установила систему сдержек и противовесов, чтобы обеспечить преемственность советского руководства. По словам Гилисона, правление Хрущева было доказательством того, что единоличное господство в советской политике закончилось. Как он отметил, Хрущев «был вынужден бесцеремонно отступить с ранее заявленных позиций». Гилисон считал, что «серые люди» партийной бюрократии должны были стать будущими советскими лидерами. Деннис Росс , американский дипломат, считал, что руководство поздней брежневской эпохи превратилось в «комитет по правилам», указывая на несколько коллективных решений Политбюро в качестве доказательства. Грей Ходнетт , другой аналитик, полагал, что «более свободное общение» и «доступ к соответствующей официальной информации» в эпоху Брежнева способствовали укреплению коллективного руководства Политбюро.
По словам Томаса А. Бейлиса, автора книги « Управление комитетом: коллегиальное лидерство в передовых обществах» , существование коллективного лидерства было связано с тем, что отдельные члены Политбюро усиливали свои собственные позиции за счет укрепления коллектива. Педагог Эллен Джонс отметила, как каждый член Политбюро специализировался в своей области и выступал в качестве представителя этой области в Политбюро. Таким образом, коллективное руководство было разделено на партийно-правительственное институциональное и организационное направления. Джонс считал, что доминирующая фракция действует как «коалиционное» правительство нескольких социальных сил. Такое развитие событий заставило некоторых поверить в то, что Советский Союз превратился в неокорпоративизм . Некоторые считали советскую фракционность « феодальным характером». Личные отношения были созданы для обеспечения обслуживания и поддержки. «Личная фракционность», как ее называет Бейлис, может либо усилить, либо ослабить большинство коллективного руководства.
Роберт Осборн писал в 1974 году, что коллективное руководство не обязательно означает, что Центральный комитет, Политбюро и Совет министров являются политически равными без явной ведущей фигуры. Бейлис считал, что пост генерального секретаря можно сравнить с постом премьер-министра в Вестминстерской системе . Генеральный секретарь в советской политической системе выступал в качестве ведущего посредника на заседаниях Политбюро и мог считаться «лидером партии» из-за его навыков ведения переговоров и успешной тактики, которая пользовалась поддержкой Политбюро. Другими словами, генеральному секретарю необходимо было сохранить консенсус Политбюро, если он хочет остаться на своем посту.
Примечания
Источники
- Бейлис, Томас А. (1989). Управление комитетом: коллегиальное лидерство в развитых обществах . Государственный университет Нью-Йорка Press . ISBN 978-0-88706-944-4.
- Петухи, Пол; Дэниэлс, Роберт Винсент ; Уиттиер Хир, Нэнси (1976). Динамика советской политики . Издательство Гарвардского университета . ISBN 978-0-674-21881-9.
- Кристиан, Дэвид (1997). Имперская и Советская Россия: власть, привилегии и вызов современности . Пэлгрейв Макмиллан . ISBN 978-0-312-17352-4.
- Закон, Дэвид А. (1975). Русская цивилизация . Ярые СМИ. ISBN 978-0-8422-0529-0.
- Тарас, Рой (1989). Смена руководства в коммунистических государствах . Рутледж . ISBN 978-0-04-445277-5.
- Таубман, Уильям (2003). Хрущев: Человек и его эпоха . WW Norton & Company . ISBN 0-393-32484-2.
Оттепел
материалы для изучения
Леонид КАЦВА
Оттепель*
После смерти Сталина
Передел власти.
Падение Лаврентия Берия
|
Дробится рваный цоколь |
|
А.Твардовский |
Едва
стало ясно, что Сталин умирает, его соратники
озаботились переделом власти. Вечером 5 марта
1953 г. состоялось совещание высших
руководителей страны, названное совместным
заседанием Пленума ЦК КПСС, Совета министров и
Президиума Верховного совета СССР.
Председателем Совета министров вместо Сталина
был назначен Г.М.Маленков, его первыми
заместителями — Л.П.Берия, Н.А.Булганин,
Л.М.Каганович и В.М.Молотов. Одновременно Берия
занял пост министра внутренних дел, сосредоточив
в своих руках контроль над всем карательным
аппаратом (в состав МВД было включено и МГБ).
Молотов вновь стал министром иностранных дел,
Булганин — министром обороны.
К.Е.Ворошилова избрали председателем Президиума
Верховного совета СССР (он сменил на этом посту
Н.М.Шверника).
Бюро Президиума ЦК было распущено, а сам
Президиум сокращен до размеров прежнего
Политбюро: 11 членов и 4 кандидата. Членами
Президиума стали Берия, Булганин, Ворошилов,
Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Хрущев, т.е.
все члены Политбюро, существовавшего до XIX съезда
КПСС — за исключением А.А.Андреева. Из членов
Президиума ЦК, впервые избранных на XIX съезде, в
его составе удержались лишь двое: М.Г.Первухин и
М.З.Сабуров. Во вновь созданном органе лишь
Хрущев не занимал государственных должностей, а
вел только партийную работу. Он — единственный в
составе Президиума — являлся секретарем ЦК.
Кому были выгодны и какие цели
преследовали такие изменения в структуре высших
партийных органов?
 |
Руководители партии
|
Почти сразу после смерти Сталина начался
пересмотр некоторых приговоров и обвинений по
политическим процессам последних лет. В апреле
1953 г. по иницитиве Берия Президиум ЦК
реабилитировал арестованных по делу врачей.
Ответственность за фабрикацию обвинений была
возложена на бывшего министра госбезопасности
С.Д.Игнатьева, недавно избранного секретарем ЦК.
Теперь его вообще вывели из ЦК. (Опала Игнатьева
продолжалась недолго. Уже летом 1953 г., после
падения Берия, он был вновь введен в состав ЦК
КПСС).
В мае были реабилитированы арестованные в
1946 г. руководители ВВС и авиационной
промышленности. ЦК КПСС принял решение «О
нарушении законов органами государственной
безопасности». Впервые деятельность карательных
органов, якобы попытавшихся «встать над партией
и государством», подверглась официальному
осуждению.
По инициативе Берия 27 марта 1953 г. была
объявлена амнистия. Из лагерей вышло около 1 млн.
чел., т.е., если судить по ныне опубликованным
официальным данным, около трети всех тогдашних
заключенных (по другим данным, общая численность
заключенных в СССР к 1953 г. достигала 8—9 млн.
человек).
Правда, амнистия распространялась лишь на тех,
кто был осужден не более чем на пять лет
заключения. Поэтому на свободу вышли только
уголовники и «бытовики» — по 58-й статье таких
сроков давно уже не давали, типичными были
приговоры к 15—25 годам лагерей. Массовое
освобождение уголовников вызвало всплеск
преступности в стране.
Берия предлагал и другие меры: отмену указа о
бессрочной ссылке политических преступников и
ограничение прав Особого совещания при МВД.
Специальным приказом он запретил применение к
арестованным «физических мер воздействия».
Многие предприятия и стройки, находившиеся в
ведении ГУЛАГа, были переданы гражданским
министерствам и ведомствам. Берия даже собирался
вывести ГУЛАГ из системы МВД и подчинить его
Министерству юстиции.
В области внешней политики Берия настаивал на
объединении Германии в единое нейтральное
государство и урегулировании конфликта с
Югославией. (Идею создания объединенного
нейтрального Германского государства выдвинул
еще Сталин, направивший союзникам
соответствующую ноту в марте 1952 г. По мнению
ряда западных исследователей, если бы такое
предложение было сделано в 1947—1948 гг., членство
Германии в НАТО оказалось бы невозможным. Но
после Берлинского кризиса, переворота в
Чехословакии и войны в Корее сталинские
инициативы не вызывали доверия на Западе. США,
Англия и Франция в ответных нотах отвергли
принцип обязательного нейтралитета будущей
единой Германии. Да и стоявшая у власти в ФРГ
Христианско-демократическая партия во главе с
К.Аденауэром стремилась к тесной интеграции
своей страны с Западом.)
Всё это, однако, не означает, что после смерти
Сталина Берия внезапно переродился из палача,
лично пытавшего арестованных на допросах, в
либерала и гуманиста. Просто, возглавляя долгое
время органы госбезопасности и являясь
заместителем главы правительства, Берия был
одним из самых информированных людей в стране и
яснее других руководителей государства видел,
что прежний курс необходимо менять.
Спустя восемь лет после окончания войны было
невозможно по-прежнему держать миллионы
сограждан за колючей проволокой, обрекать
население на нищету, тратя все средства на
вооружение, и вести внешнюю политику,
опирающуюся исключительно на военную силу.
Активность Берия, который стал вмешиваться в
сферы, формально не входившие в его компетенцию,
испугала его коллег по Президиуму ЦК. Они не без
основания опасались, что Берия готовит почву для
собственного возвышения и низвержения других
сподвижников Сталина. В то же время Берия не имел
опоры в партийном аппарате, да и в самом МВД у
него были противники. В этой ситуации Хрущев
убедил Маленкова, Булганина и некоторых других
членов Президиума ЦК в необходимости ареста
Берия. К заговору против шефа госбезопасности
были привлечены видные военные во главе с
маршалом Жуковым, который после смерти Сталина
стал первым заместителем министра обороны.
 |
С этого дня
|
26 июня 1953 г. группа офицеров во главе с
командующим Московским военным округом маршалом
Москаленко арестовала Берия прямо на заседании
Президиума ЦК. В Москву были введены войска,
охрана Кремля была поручена армейским частям,
заменившим подразделения МВД. Из опасения, что
приверженцы Берия могут попытаться силой
освободить его, бывшего всесильного министра
после ареста содержали в специальном бункере под
неусыпным надзором (по одной из версий, Берия был
убит до суда).
Как Вы считаете, способствовал ли
арест Берия преодолению наследия сталинизма —
или препятствовал этому процессу?
В начале июля 1953 г. состоялся Пленум ЦК, на
котором Берия обвинили в раздувании штатов МВД, в
фабрикации фальшивых обвинений и в «принижении
роли партийных органов». Досталось Берия и за
отказ от строительства социализма в ГДР. Хрущев
именовал Берия провокатором и агентом
империализма, а Каганович — фашистским
заговорщиком.
Вслед за Берия были арестованы близкие к нему
работники карательных органов: С.А.Гоглидзе,
Б.З.Кобулов, В.Н.Меркулов, В.Г.Деканозов и др. В
декабре 1953 г. суд приговорил их к смертной
казни по обвинению в измене родине и терроре.
Таким образом, подлинные преступления палачей из
НКВД формально остались вне поля зрения
правосудия.
Репрессии против работников НКВД—МГБ—МВД не
ограничились только окружением Берия. В 1954 г.
были расстреляны Абакумов и другие подсудимые по
«делу МГБ». Если в 1952 г. их обвиняли в
торможении «дела врачей» и в пособничестве
врагам, арестованным по «ленинградскому делу»,
то теперь — в организации «ленинградского дела».
Одновременно был казнен и следователь Рюмин, по
доносу которого в свое время арестовали
Абакумова.
Начало обновления
В марте 1953 Г.Маленков заявил на Пленуме ЦК, что
необходимо отказаться от политики «культа
личности». Правда, слова главы правительства
вызвали возражения Кагановича и Ворошилова,
которых явно поддерживали многие участники
собрания. Однако Маленков решительно настаивал:
«Культ личности т. Сталина в повседневной
практике руководства принял болезненные формы и
размеры, методы коллективности в работе были
отброшены, критика и самокритика в нашем высшем
звене руководства вовсе отсутствовала».
Маленкова активно поддержал Хрущев.
Почему именно Маленков первым
выступил против культа личности Сталина?
Наметились серьезные перемены в экономической
политике. В августе 1953 г., выступая на сессии
Верховного совета СССР, Маленков предложил резко
изменить инвестиционную политику. Он говорил о
необходимости увеличить финансирование легкой и
пищевой промышленности, чтобы обеспечить их
ускоренное развитие. Предлагалось также снизить
цены на товары широкого потребления,
организовать их производство на предприятиях
тяжелой промышленности.
Говоря о сельском хозяйстве, Маленков высказался
за снижение сельхозналога, за списание недоимок
по налогам прежних лет, за увеличение
приусадебных участков, за повышение
заготовительных цен на сельскохозяйственную
продукцию. Учительница М.Николаева писала в
1956 г. Хрущеву, что газету с докладом Маленкова
«в деревне зачитывали до дыр, и простой
крестьянин-бедняк говорил: “Вот этот за нас”».
В сентябре 1953 г. состоялся Пленум ЦК,
посвященный проблемам сельского хозяйства.
Выступая с докладом, Хрущев откровенно признал,
что потребление продуктов питания на душу
населения в СССР не превышает дореволюционного
уровня. Правда, в печать эти слова не попали, но
картина тяжелого кризиса советской деревни была
нарисована убедительно. Пленум принял решение
значительно повысить закупочные цены на
сельскохозяйственную продукцию, увеличить
капиталовложения в сельское хозяйство,
освободил личные приусадебные хозяйства
колхозников, рабочих и служащих от обязательных
поставок мяса, списал долги по поставкам прежних
лет, вдвое снизил сельхозналог, отменил
обязательный минимум выработки трудодней.
Критические замечания по поводу «политики
культа личности», прозвучавшие в узком кругу
партийного руководства, не стали достоянием
гласности. Однако постепенно происходили
изменения, заметные всем.
Со страниц газет исчезли славословия в адрес
«вождя народов». Падение Берия в глазах простых
граждан, не осведомленных о кремлевских
интригах, означало скорый отказ от прежней
репрессивной политики. В апреле 1954 г. были
реабилитированы осужденные по «ленинградскому
делу». Люди начали возвращаться из лагерей.
Правда, поначалу число освобожденных было
невелико: всего 12 тыс. человек в 1953—1955 гг.
Обновление политики породило в обществе надежды
на скорые изменения к лучшему. В редакции газет и
журналов потоком шли письма, авторы которых,
одобряя устранение Берия, требовали
пересмотреть дела невинно осужденных
родственников. Карательные органы и местные
власти были растеряны.
Ощущение близости перемен достигло и ГУЛАГа,
вызвав целую серию лагерных восстаний в Сибири,
на Урале, в Воркуте, в Средней Азии и Казахстане. 
Крупнейшее
восстание этого периода произошло летом 1954 г.
в Кенгирском лагере (Казахстан). В нем принимали
участие 13 тыс. человек. 42 дня восставшие
удерживали в своих руках лагерь, из которого
выгнали надзирателей и конвой. Они потребовали
приезда представителей ЦК КПСС и предъявили
требования: пересмотр приговоров, введение
8-часового рабочего дня, ликвидация лагерей
особого режима, удаление с одежды заключенных
каторжных номеров. Власти жестоко подавили
восстание, бросив против заключенных,
вооруженных кустарным холодным оружием и
бутылками с горючей смесью, танки и 3 тыс.
автоматчиков. Вскоре вынужден был
капитулировать и огромный Джезказганский
лагерь, 20 тыс. заключенных которого бастовали
в знак солидарности с кенгирскими повстанцами.
Советская пресса не сообщила о событиях в
Кенгире ни слова. И всё же жертвы этой бойни и
других лагерных бунтов оказались не напрасными.
Боясь еще более мощных восстаний, власти
сократили рабочий день заключенных, отказались
от использования номеров на одежде,
амнистировали часть малолетних и инвалидов,
уменьшили многие сроки заключения. Лагерный
режим в целом заметно смягчился.
Лагерные восстания заставили советское
руководство острее почувствовать, какую
страшную опасность для существующего строя таит
империя ГУЛАГа, и ускорить реабилитацию невинно
осужденных.
Новые веяния ощущались и в литературе и
публицистике. В ноябре 1953 г. «Правда»
опубликовала за подписью Зритель статью «Право и
долг театра». Аноним, за которым явно скрывались
высокие инстанции, писал, что социалистический
реализм дает «простор развитию самых различных
направлений». В кругах художественной
интеллигенции это было понято как приближение
либеральных перемен. Правда, власть, по-видимому,
еще не выработала четкой позиции. Об этом
свидетельствует редакционная статья в журнале
«Коммунист», в которой утверждалось, что в СССР
«нет социальной базы для различных направлений
искусства». Впрочем, отсутствие единого мнения
наверху уже говорило о том, что наступали новые
времена.
В конце 1953 — начале 1954 г. журнал «Новый мир»
опубликовал несколько критических статей,
которые сразу привлекли к себе огромное
внимание. Писатель Ф.Абрамов обрушился на
лакировочную литературу, изображающую жизнь
послевоенной деревни как «переход колхоза от
неполного благополучия к полному процветанию».
Настоящая буря разразилась после публикации
статьи В.Померанцева «Об искренности в
литературе». Автор провозглашал искренность и
правдивость важнейшим критерием оценки
литературных произведений. Впервые была столь
резко обозначена потребность общества в
преодолении лжи. Официальная критика обрушилась
на автора и редакцию, обвиняя их в идейной
порочности и в «очернительстве» советской
действительности. Зато читатели завалили
редакцию «Нового мира» письмами в поддержку
Померанцева.
В одном из них говорилось: «Пока существует
предрассудок, ставящий литературе цели
“воспитания средствами искусства” … пока
существует здесь любая предвзятость, литературы
у нас, которой можно было бы гордиться, — не
будет. Однако всё это уже больше относится к
политике, нежели к литературе». Таким образом,
поднятый Померанцевым вопрос сразу вышел за
рамки чисто литературной проблематики, приобрел
широкое общественное значение.
В 1954 г. И.Эренбург опубликовал повесть
«Оттепель», заголовок которой стал обозначением
наступившего этапа в развитии страны.
Подумайте, почему именно слово
«оттепель» оказалось емкой характеристикой
эпохи?
Решительная поддержка, которую встретили в
обществе первые робкие признаки идеологической
либерализации, испугала партийное руководство:
события грозили выйти из-под контроля, стать
неуправляемыми. Летом 1954 г. Хрущев заявлял на
совещании в ЦК КПСС: «Надежда некоторых лиц на
смену ориентации у партии, на отказ от той
политики, которая проводилась при Сталине,
неоправданна».
В июле 1954 г. ЦК КПСС принял постановление,
которое, однако, было засекречено и не
публиковалось. Новое руководство не хотело сразу
ссориться с творческой интеллигенцией, а потому
предпочло устроить расправу руками самих
литераторов. Решение «Об ошибках журнала “Новый
мир”» было опубликовано от имени правления
Союза советских писателей. Редакцию журнала во
главе с А.Т.Твардовским обвинили в увлечении
негативными сторонами советской
действительности и в выступлениях «с позиций,
противоречащих указаниям партии, содержащимся в
ее решениях от 1946—1948 гг.». Вместо Твардовского
главным редактором «Нового мира» был назначен
К.М.Симонов.
Разгромная критика обрушилась на драматурга
Л.Зорина за пьесу «Гости», направленную против
господства номенклатуры в советском обществе.
Новым нападкам подвергся М.М.Зощенко, рискнувший
заявить о несогласии с постановлением «О
журналах “Звезда” и “Ленинград” на встрече с
английскими студентами.
Собравшийся в декабре 1954 г. Второй съезд
советских писателей, по воспоминаниям
В.А.Каверина, оказался «похож на тусклое зеркало
из жести, в котором отражалась не литература, а
настороженность, встречающая прямой и
откровенный разговор о литературе». Журнал
«Коммунист» сразу после писательского съезда
писал: «Нельзя не видеть жизненных противоречий
и конфликтов, возникающих в нашей стране на почве
борьбы нового со старым. В то же время следует
давать отпор всяким попыткам охаивать советскую
действительность».
Итак, в первые годы после смерти Сталина
советское руководство не имело четких
политических и идеологических ориентиров,
испытывало растерянность, понимая необходимость
перемен, но в то же время опасаясь зайти слишком
далеко по пути обновления.
Как Вы считаете, могло ли
политическое и идеологическое обновление
советского общества произойти быстро и
осуществляться последовательно? Почему?
Возвышение Хрущева
На сентябрьском Пленуме 1953 г. Н.С.Хрущев был
избран первым секретарем ЦК КПСС. Это отразило
значительное укрепление его позиций в партийном
руководстве после низвержения Берия. Возвышение
Хрущева, опиравшегося, как некогда Сталин, на
партийный аппарат, сделало неизбежной борьбу за
лидерство между ним и Маленковым, сохранявшим
пост председателя Совета министров СССР.
Маленков и Хрущев по-разному понимали задачи
преодоления сталинизма. Глава правительства
считал основным злом неограниченный произвол
лидера партии и вмешательство партаппарата в
работу государственных органов. Исключить
подобное впредь должно было «коллективное
руководство» — Президиум ЦК, в котором
руководители правительственных ведомств
преобладали над партийными аппаратчиками.
Хрущев
видел главное проявление «культа личности» в
беззакониях и необоснованных репрессиях. Правда,
он пока не решался прямо критиковать Сталина и
стремился представить главным виновником
преступлений 1930-х — начала 1950-х гг. Берия.
Между тем все высшие руководители СССР 1950-х гг.
несли ответственность за террор предшествующих
лет.
Начавшаяся с 1954 г. реабилитация безвинно
пострадавших была встречена большей частью
общества с явным сочувствием. Поэтому обвинение
в соучастии
в репрессиях превращалось в грозное оружие
политической борьбы.
Решающую победу над Маленковым Хрущев одержал на
Пленуме ЦК в январе 1955 г. Пленум принял
постановление «О товарище Маленкове», в котором
отмечалось, что «тов. Маленков не обеспечивает
выполнения обязанностей председателя Совета
министров СССР, плохо организует работу Совета
министров, не проявляя себя достаточно зрелым и
твердым большевистским руководителем». В вину
Маленкову было поставлено «теоретически
неправильное и политически вредное
противопоставление темпов развития тяжелой и
легкой промышленности», экономически
необоснованные обещания, рассчитанные на
снискание популярности, слабое руководство
сельским хозяйством, претензии на руководство
Президиумом ЦК после разделения постов
председателя Совета министров и первого
секретаря ЦК. Главным же обвинением против
Маленкова стало участие в репрессиях
1930—1940-х гг.,
в частности в разгроме партийных кадров и в
организации — совместно с Берия —
«ленинградского дела»
и других подобных процессов.
Маленков признал допущенные ошибки и остался
членом Президиума ЦК, а также заместителем
председателя Совета министров. Главой
правительства стал нерешительный и не имевший
самостоятельной политической позиции
Н.А.Булганин. Освобожденный им пост министра
обороны занял Г.К.Жуков.
После январского Пленума 1955 г., на котором
участие в репрессиях стало основой тяжелых
политических обвинений, процесс реабилитации
значительно ускорился. Реабилитированных
коммунистов начали восстанавливать в партии.
Оценка «культа личности» стала важнейшим
политическим вопросом.
Какие причины победы Хрущева над
Маленковым Вы считаете решающими?
Советская внешняя политика в 1953—1955 годах
В первые послесталинские годы в СССР появились
и новые подходы к внешней политике. В июле 1953 г.
было подписано соглашение о прекращении огня в
Корее. СССР урегулировал отношения с Турцией,
отказавшись от территориальных претензий к этой
стране и от проекта совместной обороны
Черноморских проливов.
В августе 1953 г. Маленков призвал к снижению
уровня военного противостояния, а в марте 1954 г.
заявил, что «советское правительство …
решительно выступает против политики холодной
войны, ибо эта политика есть политика подготовки
новой международной бойни, которая при
современных средствах войны означает гибель
мировой цивилизации».
Последнее заявление Маленкова вызвало
возражения партийных консерваторов во главе с
Молотовым. Под их давлением Маленкову вскоре
пришлось заявить, что в случае новой войны гибель
ждала бы только империалистические государства.
Маленков вынужден был вернуться к своим
рассуждениям 1949 г. — тогда он утверждал, что
новая мировая война приведет к уничтожению
империализма.
Чем был вызван пересмотр принципов
советской внешней политики?
Летом 1953 г. в ряде стран Восточной Европы
прокатились антиправительственные митинги и
забастовки, вызванные попытками правящих кругов
провести форсированную индустриализацию и
коллективизацию, ужесточить налоги с
крестьянства и увеличить нормы выработки для
рабочих. Советское руководство настояло на
отмене наиболее непопулярных экономических мер.
Тем не менее в ГДР произошли массовые волнения, в
которых приняли участие более 100 тыс. человек,
главным образом рабочих крупных промышленных
центров.
Советские войска силой подавили рабочие
выступления. Стремясь несколько смягчить
впечатление от расправы и ослабить
внутриполитическое напряжение в Восточной
Германии, советское правительство с 1954 г.
прекратило взимать с ГДР репарации.
В 1954 г. западные державы подписали Парижские
соглашения, в соответствии с которыми ФРГ
получила право воссоздать вооруженные силы и
вскоре (вместе с Италией) вошла в НАТО.
Одновременно был создан Западноевропейский союз
в составе Англии, Франции, ФРГ, Италии и
государств Бенилюкса. Таким образом завершилась
интеграция ФРГ в военные структуры Запада.
В ответ в мае 1955 г. СССР, Албания, Болгария,
Венгрия, ГДР, Польша, Румыния и Чехословакия
создали Организацию Варшавского договора (ОВД).
В 1955 г. в Москву прибыл с визитом канцлер ФРГ
К.Аденауэр. СССР и ФРГ установили
дипломатические отношения друг с другом. Тем
самым Москва признала вхождение ФРГ в западную
экономическую и военно-политическую систему
свершившимся фактом. Мирный договор с Германией
так и не был подписан, но состояние войны между
двумя странами официально прекратилось.
В то время как два германских государства
вступили в противостоявшие военные блоки,
Австрия сохранила единство. В мае 1955 г. СССР,
США, Англия и Франция подписали Государственный
договор с Австрией и вывели свои войска с ее
территории. Вскоре австрийский парламент принял
закон о постоянном нейтралитете.
В июле 1955 г. в Женеве состоялась встреча
руководителей четырех великих держав: СССР, США,
Англии и Франции. Формальным главой советской
делегации был председатель Совета министров
Н.А.Булганин, реальным — Н.С.Хрущев. В центре
внимания конференции оказались четыре темы:
— германская проблема;
— европейская безопасность;
— разоружение;
— развитие контактов между Востоком и Западом.
Советская делегация настаивала на заключении
Общеевропейского договора о коллективной
безопасности сроком на 50 лет. Предполагалось, что
полноправными участниками договора станут все
европейские страны, в том числе ФРГ и ГДР, а также
США. СССР предложил установить предельные уровни
вооружений для каждой великой державы и принять
взаимные обязательства не применять первыми
ядерного оружия.
Советские предложения встретили резкое
противодействие западных делегаций, особенно
американской. Президент США Д.Эйзенхауэр уже во
вступительной речи предложил обсудить проблему
объединения Германии на основе свободных
выборов. Он заявил, что «объединенная Германия
должна сама сделать свой выбор, она имеет право
на коллективную самооборону». На практике это
означало призыв к вступлению единой Германии в
НАТО.
Эйзенхауэр также потребовал «восстановления
суверенных прав народов Восточной Европы», т.е.
проведения демократических выборов в странах,
где при поддержке СССР были установлены
коммунистические режимы. Президент США
настаивал на пресечении деятельности
международного коммунизма, т.е. на отказе СССР от
политики экспорта революции. Эйзенхауэр считал,
что ограничение вооружений будет иметь смысл
лишь в том случае, если СССР и США разрешат друг
другу проведение инспекций своей территории с
воздуха. Это предложение получило название
«открытого неба». Однако Хрущев решительно
отверг эту американскую инициативу.
Переговоры на конференции приняли чрезвычайно
жесткий характер. Ни одного конкретного решения
принять так и не удалось. Но уже сам факт встречи
лидеров четырех держав, их попытка вести
переговоры об ограничении вооружений имели
огромное значение.
Из книги С.Амброза
«Эйзенхауэр: солдат и президент»В течение пяти лет, предшествовавших Женевской
встрече, почти каждый месяц появлялись основания
опасаться возникновения новой войны, не говоря о
том, что две большие войны уже шли — в Корее и в
Индокитае. В течение пяти лет, последовавших за
Женевской конференцией, опасения развязывания
войны возникали довольно редко, больших войн не
было, исключением стал лишь Суэц в 1956 г…
Женева принесла неосязаемый, но вполне реальный
дух, который почувствовали и оценили во всем
мире.
Как Вы считаете, было ли
закономерным отсутствие конкретных
договоренностей на Женевской конференции — или
оно явилось лишь результатом несговорчивости
советских и западных лидеров?
Важнейшим внешнеполитическим достижением СССР
в середине 1950-х гг. явилось урегулирование
отношений с Югославией. На протяжении 1954 г.
Хрущев, преодолевая сопротивление Молотова,
готовил соглашение с Тито.
Летом 1955 г. Хрущев, Булганин и Микоян нанесли
визит в Белград. В ходе переговоров было
признано, что ответственность за возникший в
1948 г. конфликт лежит на советской стороне.
Впрочем, Хрущев утверждал, что в обострении
советско-югославских отношений виноваты
«разоблаченные враги» Берия и Абакумов.
Югославия не вошла в СЭВ и Варшавский договор.
Она стала первой нейтральной социалистической
страной. Совместная советско-югославская
декларация фактически признавала право каждой
страны самостоятельно выбирать модель «движения
к социализму». Подтверждением такого курса
советского руководства стала ликвидация в
1956 г. Коминформа.
В целом советская внешняя политика 1953—1955 гг.,
как и внутренняя, носила переходный характер и
постепенно освобождалась от сталинистских догм.
Сопротивление сторонников конфронтации и
продолжения холодной войны преодолевалось,
однако, с трудом.
Вопросы и задания
1.Чем Вы объясняете черты либерализма в
реформах, предложенных Л.П.Берия?
2. В чем были едины и чем различались взгляды
Л.П.Берия, г.М.Маленкова и Н.С.Хрущева на
перспективы обновления страны?
3. Чем было вызвано и какое значение имело
отстранение Л.П.Берия от власти?
4. Как связаны между собой идеологическая
либерализация и смена экономической политики
государства?
5. Какое влияние оказывали друг на друга процесс
реабилитации невинно осужденных и борьба за
власть в высших эшелонах советского руководства?
6. В чем проявилась десталинизация внешней
политики СССР в 1953—1955 гг.?
ХХ съезд КПСС
14 февраля 1956 г. в Москве открылся ХХ съезд
КПСС.
В течение первых десяти дней делегаты съезда
слушали и обсуждали отчетные доклады ЦК КПСС и
Ревизионной комиссии, доклад о директивах к
шестому пятилетнему плану. Работа съезда и в эти
дни не была рутинной. В отчетном докладе
отмечалось, что ЦК «решительно выступил против
чуждого марксизму-ленинизму культа личности». В
проекте директив шестого пятилетнего плана был
намечен широкий спектр социальных мероприятий:
сокращение рабочего дня с 8 до 7 часов, повышение
пенсий и зарплат низкооплачиваемых рабочих и
служащих, массовое жилищное строительство. В
прениях было высказано немало критических
замечаний по отдельным вопросам экономической
политики, но все они носили частный характер и не
предполагали серьезных обобщений.
Принципиально новые заявления прозвучали в
разделе доклада, посвященном международному
положению СССР.
Внешнеполитические решения
ХХ съезда
Выступая с отчетным докладом, Хрущев — наряду с
обычной пропагандистской риторикой —
провозгласил, что в современном мире уже не
существует фатальной неизбежности войн. О
возможности и необходимости мирного
сосуществования с капиталистическими странами
партийные лидеры, прежде всего Маленков и Хрущев,
неоднократно говорили и в 1953—1955 гг. (в том
числе на международном совещании в Женеве), но
впервые об этом было заявлено с высокой трибуны
партийного съезда.
Возможность предотвращения войны
обосновывалась появлением в мире могучих
«миролюбивых сил». В докладе отмечалось, что
мировая социалистическая система во главе с
Советским Союзом способна дать отпор любым
«поджигателям войны». В число сторонников мира
были включены новые независимые государства,
возникшие в результате распада колониальной
системы, коммунистические партии
капиталистических стран, значительно усилившие
свое влияние после второй мировой войны,
массовое антивоенное движение в Америке и
Западной Европе.
Мирное сосуществование государств с различным
общественным и политическим строем
провозглашалось основным принципом
международных отношений. Такая позиция
советского руководства, несомненно, диктовалось
новыми реалиями, возникшими
с появлением атомного и водородного оружия и
ракетных средств его доставки. Хрущев мог по
тактическим соображениям поддержать Молотова
против Маленкова и заявить в апреле 1954 г.:
«Если империалисты попытаются развязать новую
войну, то она кончится крахом всей
капиталистической системы». Но сам он отчетливо
понимал: атомная война приведет
к всеобщей катастрофе, победителей в ней
не будет.
На съезде прозвучала и еще одна принципиально
новая идея: возможность перехода к социализму
мирным, парламентским путем — без гражданской
войны. Официально она обосновывалась опытом
стран Восточной Европы, в которых
«народно-демократические революции» победили в
результате вооруженной борьбы с фашизмом, а
прокоммунистические перевороты оказались почти
бескровными. Этот аргумент был, конечно,
несостоятелен: утверждение «социалистического
строя» в большинстве восточноевропейских стран
произошло благодаря поддержке местных
коммунистических партий Москвой и присутствию
Красной армии.
Реальные причины обновления советской позиции
были иными: стало очевидно, что расчеты на приход
коммунистов к власти в странах Запада
вооруженным путем неверны. Более того, ставка на
насильственное свержение существующего строя
вела к изоляции коммунистических партий,
загоняла их в подполье. Между тем в ряде стран
Западной Европы, прежде всего во Франции и в
Италии, коммунисты располагали значительным
представительством в парламентах и могли в ряде
случаев претендовать на участие в
правительственных коалициях. Признание мирного
пути к социализму позволяло коммунистическим
партиям действовать легально, привлекать
сторонников, участвовать в массовых движениях.
Как должно было повлиять на
международную обстановку провозглашение на ХХ
съезде КПСС курса на мирное сосуществование и на
парламентский путь к социализму?
К сожалению, реальные события 1956 г. не
позволили реализовать провозглашенный ХХ
съездом курс. В дальнейшем советская внешняя
политика не раз вступала в противоречия с
декларированными на ХХ съезде задачами.
Осуждение «культа личности» Сталина
 |
С трибуны XX съезда КПСС
|
Главное событие, благодаря которому ХХ съезд
занял особое место в истории, произошло в
последний день его работы — 25 февраля 1956 г. На
закрытом заседании съезда Хрущев выступил с
докладом о «культе личности».Вопрос об
официальной оценке деятельности Сталина в
декабре 1956 г. обсуждался Президиумом ЦК: ведь
предстоявший партийный съезд был первым после
смерти «отца народов». Молотов, Каганович,
Ворошилов настаивали на том, чтобы
охарактеризовать Сталина как великого
продолжателя дела Ленина. Но Хрущев, Микоян и
Маленков выступили за то, чтобы откровенно
сказать о репрессиях.
Была создана комиссия под руководством
секретаря ЦК П.Н.Поспелова. Незадолго до съезда
она подготовила доклад о терроре 1935—1940 гг.
Речь шла только о репрессированных по обвинению
в антисоветской деятельности — прежде всего, о
представителях партийной и советской
номенклатуры. Жестокости времен коллективизации
и раскулачивания, расправы над политической
оппозицией, военнопленными не нашли отражения в
этом документе. Тем не менее комиссия нарисовала
страшную картину массовых преследований
советских граждан. По заведомо неполным данным,
собранным немногим более чем за месяц,
получалось, что только в 1937—1938 гг. за
антисоветскую деятельность были арестованы
1 586 366 человек,
а 681 692 человека были расстреляны. А ведь в
лагеря отправляли и по другим обвинениям —
например,
по указу от 7 августа 1932 г.
9 февраля на заседании Президиума ЦК произошел
ожесточенный спор. Молотов, Ворошилов, Каганович
вновь выступили против предложенной Хрущевым
концепции доклада. Ворошилов доказывал Хрущеву:
«Неужели ты считаешь, что можно спокойно
выносить этот вопрос на обсуждение съезда? А как
это отразится на престиже нашей партии и страны?»
На самом деле бывших соратников вождя беспокоил
их собственный престиж: «Что мы будем говорить о
себе, о той роли, которую мы играли при Сталине?»
Ворошилова тревожно придерживал Каганович: «Нас
призовут к ответу!»
Хрущев не мог не понимать, что и сам он,
возглавлявший при Сталине ЦК КП Украины и
Московский горком партии, несет ответственность
за репрессии. Но он занял мужественную и
неуступчивую позицию: «Пройдет немного времени,
и домой начнут возвращаться бывшие заключенные.
Они будут по-своему рассказывать людям о
происшедшем. Тогда делегаты следующего съезда
справедливо спросят нас, почему им вовремя не
рассказали об этих страшных событиях. И нам
нечего будет ответить. Поэтому мы должны сказать
именно этому съезду всё, что знаем».
Хрущев даже пригрозил выступить на съезде от
собственного имени — как первый секретарь ЦК.
Хрущева поддержал Микоян; в той или иной степени
главу пратии поддержали Булганин, Маленков,
Первухин, Сабуров. Уступая мнению консерваторов,
решили огласить доклад на закрытом заседании
съезда — и не публиковать его текст.
Уже в ходе работы съезда Хрущев основательно
переработал вариант доклада, подготовленный
комиссией Поспелова. Он не ограничился ссылками
на ответственностью одного лишь Сталина, но
намекнул на причастность к репрессиям
ближайшего окружения умершего вождя (прежде
всего — Маленкова). Не подвергая сомнению
необходимость борьбы с «оппозициями», Хрущев
возражал против методов этой борьбы.
Из доклада Хрущева на ХХ съезде КПСС
В дни, предшествовавшие Октябрьской революции,
два члена ЦК партии большевиков — Зиновьев и
Каменев — выступили против ленинского плана
вооруженного восстания. Более того, 18 октября в
меньшевистской газете «Новая жизнь» они
опубликовали свое заявление о подготовке
большевиками восстания и о том, что они считают
восстание авантюрой… Это было изменой делу
партии, делу революции… Ленин поставил перед ЦК
вопрос об исключении Зиновьева и Каменева из
партии.
Но после совершения Великой Октябрьской
социалистической революции, как известно,
Зиновьев и Каменев были выдвинуты на руководящие
посты. Ленин привлекал их к выполнению
ответственнейших поручений партии, к активной
работе в партийных и советских органах. Известно,
что Зиновьев и Каменев при жизни В.И.Ленина
совершили немало других крупных ошибок. В своем
«Завещании» Ленин предупреждал, что
«октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева,
конечно, не является случайностью». Но Ленин не
ставил вопроса об их аресте и, тем более, об их
расстреле.
Или возьмем, к примеру, троцкистов… Ведь вокруг
Троцкого были люди, которые отнюдь не являлись
выходцами из среды буржуазии. Часть из них была
партийной интеллигенцией, а некоторая часть — из
рабочих… Разве была необходимость физического
уничтожения таких людей? Мы глубоко уверены, что
если бы жив был Ленин, то такой крайней меры в
отношении многих из них не было бы принято…
Ленин применял самые необходимые меры в самых
необходимых случаях, когда в наличии были
эксплуататорские классы, бешено
сопротивлявшиеся революции, когда борьба по
принципу «кто — кого» неизбежно принимала самые
острые формы, вплоть до гражданской войны. Сталин
же принимал самые крайние меры, массовые
репрессии уже тогда, когда революция победила,
когда укрепилось советское государство… Здесь
были проявлены со стороны Сталина в целом ряде
случаев нетерпимость, грубость, злоупотребление
властью. Вместо доказательств своей
политической правоты и мобилизации масс, он
нередко шел по линии репрессий и физического
уничтожения не только действительных врагов, но
и людей, которые не совершали преступлений
против партии и советской власти.
В докладе приводились зловещие подробности
массового террора 1935—1939 гг.: о расстреле
делегатов XVII съезда ВКП(б), об уничтожении членов
и кандидатов в члены Политбюро Постышева,
Рудзутака, Эйхе, Косиора, Чубаря, генерального
секретаря ЦК ВЛКСМ Косарева, о пытках
заключенных, об арестах по спискам с личной визой
Сталина. Хрущев зачитывал документы,
свидетельствующие о конфликте между Лениным и
Сталиным в последние месяцы жизни вождя,
эмоционально рассказывал об истреблении военных
кадров в конце 1930-х гг., о просчетах Сталина в
канун Великой Отечественной войны и его
некомпетентном руководстве военными действиями,
о репрессиях против целых народов в 1940-х гг., о
ленинградском и мингрельском «делах», о «деле
врачей». В доклад были включены строки из писем
заключенных, рассказывавших о пытках, взывавших
к партийному руководству о помощи и заверявших в
своей невиновности.
Конечно, Хрущев говорил далеко не обо всех
сталинских беззакониях. Он не упомянул жертв
коллективизации и голода, обошел молчанием
массовые репрессии против рядовых граждан
накануне и после войны. Неглубок был и
проделанный Хрущевым анализ «культа личности».
Вина за беззаконные расправы возлагалась лично
на Сталина и на Берия. Сталин противопоставлялся
Ленину.
Основные обвинения в адрес Сталина были связаны
с его преступлениями не против народа, а против
партии. Вопрос об ответственности самой партии
за репрессии, естественно, даже не ставился. К 1989
г., когда доклад был впервые опубликован в
советской печати, он явно устарел.
Но в 1950-е гг. доклад имел колоссальное
значение. В зале во время выступления Хрущева
стояла гробовая тишина. Несколько делегатов от
нервного напряжения потеряли сознание. Речь шла
не просто об исторических событиях, не просто о
репрессиях — рушились основы мировоззрения,
привычная почва уходила из-под ног.
В литературе существуют различные оценки
решения Хрущева поднять на съезде вопрос о
репрессиях: то ли это был «мужественный
поступок», то ли «шаг талантливого политика,
предпринятый на грани риска»… Сторонники первой
точки зрения подчеркивают, что Хрущев пошел
наперекор мнению многих членов высшего
партийного руководства, не побоялся, что и его
призовут к ответственности за репрессии.
Оппоненты полагают, что Хрущев стремился
перехватить инициативу и первым заявить о
репрессиях — именно для того, чтобы не допустить
обвинений в свой адрес.
Какая из этих точек зрения
представляется Вам более обоснованной?
Хотя доклад прозвучал на закрытом заседании
съезда, он немедленно стал широко известен, а
вскоре был (в отредактированном виде) прочитан в
первичных партийных организациях. По словам
видного российского американиста академика
Г.А.Арбатова, «ХХ съезд, речь Н.С. Хрущева о
культе личности множеством, пожалуй
большинством, советских людей были восприняты
как гром среди ясного неба, стали сенсацией,
глубоко потрясли партию, всё наше общество… И
хотя основные положения речи для всех, кто
интересовался политикой, три года спустя после
смерти Сталина, казни Берия, многих разоблачений
и реабилитаций не могли быть такой уж
неожиданностью, общее состояние общественности
иначе как шоком не назовешь».
Почему реакция на прозвучавшие на
ХХ съезде разоблачения оказалась именно такой?
Расспросите старших родственников о том,какое
впечатление произвел на них доклад Хрущева.
ХХ съезд и советское общество
 |
Волюнтарист + бонапартист
|
Доклад Хрущева вызвал немало споров. Зачастую
вспыхивали дискуссии, участники которых
выходили далеко за намеченные на съезде пределы.
Звучали предложения посмертно осудить Сталина
партийным судом, реабилитировать оппозиционеров
1920-х гг., в том числе Троцкого. Рядовые
коммунисты и беспартийные, не удовлетворяясь
персональной критикой Сталина, ставили вопрос о
порочности сложившейся в СССР политической
системы, предлагали внедрить подлинную
демократию.
Так, на партийном собрании в Теплотехнической
лаборатории АН СССР физик Ю.Ф.Орлов заявил: «Наша
страна социалистическая, но не демократическая…
У нас такое положение, когда власть принадлежит
не народу, а какой-то кучке прохвостов… В
основном в партии всё осталось по-прежнему:
старый дух подхалимства, наш государственный и
партийный аппарат завален такими людьми».
Президиум ЦК КПСС принял специальное
постановление «О враждебных вылазках на
собрании партийной организации
Теплотехнической лаборатории АН СССР по итогам
ХХ съезда». Орлов и ряд его единомышленников были
исключены из партии по обвинению в «восхвалении
фальшивых буржуазных свобод», в либерализме и в
клевете на партию и советские органы.
(Впоследствии Ю.Ф.Орлов стал активным участником
правозащитного движения, организатором
Московской Хельсинкской группы.)
Собрание в Теплотехнической лаборатории отнюдь
не было исключением. В неофициальной же
обстановке, в кругу родных и друзей подобные и
даже более жесткие высказывания звучали еще
чаще.
О чем свидетельствовали начавшиеся
в обществе после ХХ съезда КПСС дискуссии?
Отказ от казавшихся незыблемыми представлений,
нападки на десятилетиями обожествлявшегося
вождя у многих вызывали недоумение и
враждебность. Представители партийной
номенклатуры боялись, что теперь и их призовут к
ответу; обыватели болезненно переживали
крушение кумира.
Трагические события разыгрались в Грузии. 5 марта
1956 г., в день рождения Сталина тбилисские
студенты устроили демонстрацию в защиту памяти
вождя. Митинг протеста против решений ХХ съезда
продолжался пять дней. В городе не работали
учебные заведения, из репродукторов слышались
призывы «бороться за дело Сталина, не щадя
жизни». Над общественными зданиями были вывешены
портреты Сталина. Митингующие потребовали
прекращения чтения доклада о культе личности и
смены центральной власти в стране. Подобные
митинги прокатились и по другим городам Грузии:
Гори, Сухуми, Кутаиси. Вечером 9 марта волнения в
Тбилиси были подавлены войсками с применением
танков.
Партийное руководство было встревожено тем, что
доклад «О культе личности и его последствиях»
вызвал в обществе «идеологический разброд».
Созданная ЦК комиссия отмечала, что на собраниях
звучали «демагогические и националистические»
выступления, задавались провокационные вопросы,
«имели место высказывания против решений партии
по идеологическим вопросам».
30 июня 1956 г. ЦК КПСС принял постановление «О
преодолении культа личности и его последствий».
«Культ личности» в этом документе трактовался с
гораздо более консервативных позиций, нежели в
докладе Хрущева.
Из постановления
«О преодолении культа личности и его
последствий»
Выдвигая вопрос о борьбе с культом личности
И.В.Сталина, ЦК КПСС исходил из того, что культ
личности противоречит природе
социалистического строя и превращался в тормоз
на пути развития советской демократии и
продвижения советского общества к коммунизму.
ХХ съезд партии по инициативе Центрального
комитета счел необходимым смело и открыто
сказать о тяжелых последствиях культа личности,
о серьезных ошибках, которые были допущены в
последний период жизни И.В.Сталина, и призвать
всю партию общими усилиями покончить со всем тем,
что повлек за собой культ личности. При этом ЦК
отдавал себе отчет в том, что откровенное
признание допущенных ошибок будет связано с
известными минусами и издержками, которыми могут
воспользоваться враги. Смелая и беспощадная
самокритика в вопросе о культе явилась новым
ярким свидетельством силы и крепости нашей
великой партии и советского социалистического
строя…
Если выступление против культа личности Сталина
и вызовет некоторые временные трудности, то в
перспективе … это даст огромный положительный
результат. Тем самым создаются прочные гарантии
того. чтобы никогда впредь в нашей партии и
стране не могли возникнуть явления, подобные
культу личности…
Как же могло случиться, что в условиях советского
социалистического строя возник и получил
распространение культ личности Сталина со всеми
его отрицательными последствиями?
Советская страна была единственной страной,
прокладывавшей человечеству путь к социализму.
Она была подобна осажденной крепости… Партия
должна была воспитывать народ в духе постоянной
бдительности и мобилизационной готовности перед
лицом внешних врагов.
Внутри страны долгое время шла ожесточенная
классовая борьба по принципу «кто — кого?» После
смерти Ленина в партии активизировались
враждебные течения — троцкисты, правые
оппортунисты, буржуазные националисты, стоявшие
на позициях отказа от ленинской теории о
возможности победы социализма в одной стране…
Партия развернула беспощадную борьбу против
этих врагов ленинизма…
Эта сложная международная и внутренняя
обстановка требовала железной дисциплины,
неустанного повышения бдительности, строжайшей
централизации руководства, что не могло не
сказаться отрицательно на развитии некоторых
демократических форм…
Нашей стране приходилось идти на некоторые
ограничения демократии, оправданные логикой
борьбы нашего народа за социализм… Но эти
ограничения уже тогда рассматривались партией и
народом как временные…
Все эти трудности на пути строительства
социализма были преодолены советским народом
под руководством Коммунистической партии, ее
Центрального комитета, последовательно
проводившего ленинскую генеральную линию…
Находясь длительный период на посту
генерального секретаря ЦК нашей партии,
И.В.Сталин вместе с другими руководящими
деятелями активно боролся за претворение в жизнь
ленинских заветов. Он был предан
марксизму-ленинизму, как теоретик и крупный
организатор возглавил борьбу партии против
троцкистов, правых оппортунистов, буржуазных
националистов, против происков
капиталистического окружения. В этой
политической и идейной борьбе Сталин приобрел
большой авторитет и популярность. Однако с его
именем стали неправильно связывать все наши
великие победы. Успехи, достигнутые
Коммунистической партией и Советской страной,
восхваления по адресу Сталина вскружили ему
голову. В этой обстановке стал постепенно
складываться культ личности Сталина.
Развитию культа личности способствовали в
огромной степени некоторые индивидуальные
качества И.В.Сталина, на отрицательный характер
которых указывал еще В.И.Ленин…
Оставшись на посту генерального секретаря ЦК,
Сталин первый период после смерти Владимира
Ильича считался с его критическими замечаниями.
Однако в дальнейшем Сталин, непомерно переоценив
свои заслуги, уверовал в собственную
непогрешимость. Некоторые ограничения партийной
и советской демократии, неизбежные в условиях
ожесточенной борьбы с классовым врагом и его
агентурой, а позднее в условиях войны против
немецко-фашистских захватчиков, Сталин начал
возводить в норму внутрипартийной и
государственной жизни, грубо попирая ленинские
принципы руководства… Сталин фактически
оказался вне критики.
Большой вред делу социалистического
строительства, развитию демократии внутри
партии и государства нанесла ошибочная формула
Сталина о том, что будто бы по мере продвижения
Советского Союза к социализму классовая борьба
будет всё более и более обостряться… Эта
ошибочная теоретическая формула послужила
обоснованием грубейших нарушений
социалистической законности и массовых
репрессий…
Ленинское ядро Центрального комитета сразу же
после смерти Сталина стало на путь решительной
борьбы с культом личности Сталина и его
последствиями. Может возникнуть вопрос: почему
же эти люди не выступили открыто против Сталина и
не отстранили его от руководства? В сложившихся
условиях этого нельзя было сделать…
Каждый, кто выступил бы в этой обстановке против
Сталина, не получил бы поддержки в народе. Более
того, подобное выступление было бы расценено в
тех условиях как выступление против дела
социализма, как крайне опасный в обстановке
капиталистического окружения подрыв единства
партии и всего государства…
Многие факты и неправильные действия Сталина, в
особенности в области нарушения советской
законности, стали известны лишь в последнее
время, уже после смерти Сталина, главным образом
в связи с разоблачением банды Берия и
установлением контроля партии над органами
безопасности…
Было бы грубой ошибкой из факта наличия в прошлом
культа личности делать выводы о каких-то
изменениях в общественном строе в СССР или
искать источник этого культа в природе
советского общественного строя.
Проанализируйте текст
постановления. Выделите наиболее важные
положения.
Что в этом документе дает основания говорить о
его консерватизме?
Итак, Сталин оценивался как крупный
государственный деятель, внесший большой вклад в
партийную теорию и социалистическое
строительство, но, в силу некоторых личных черт
характера, зазнавшийся и допустивший нарушения
законности, не слишком, впрочем, повлиявшие на
природу советского общества.
На места было также разослано закрытое письмо ЦК
«Об итогах обсуждения решений ХХ съезда».
Из письма ЦК КПСС «Об итогах
обсуждения решений ХХ съезда»Нельзя замалчивать имевшие место на собраниях
ряда партийных организаций отдельные
антипартийные выступления, в которых под видом
осуждения культа личности ставилась под
сомнение правильность политики партии и решений
ХХ съезда, содержалась клевета по адресу партии и
советского общественного строя, огульно
охаивался и дискредитировался партийный и
государственный аппарат, кое-где делались
демагогические заявления, задавались
провокационные вопросы.
Таким образом, удар наносился по тем, кто
искренне и всерьез поддерживал курс ХХ съезда на
преодоление сталинизма.
Вопросы и задания
1. Как Вы объясняете решение Хрущева выступить
на ХХ съезде с докладом о культе личности?
2. Какова связь между критикой «культа личности»
и обновлением позиции КПСС по международным
вопросам?
3. Чем, по-Вашему, объясняются сомнения партийного
руководства в выборе идеологического курса
после ХХ съезда? Могло ли разоблачение
сталинизма обойтись без таких колебаний?
4. Как повлияло разоблачение сталинских
преступлений на ХХ съезде на прочность
советского общественного строя?
*Предлагаемый вниманию
читателей фрагмент нового пособия по истории
России XX века принадлежит перу известного
методиста, автора учебников, преподавателя
московской школы и большого друга нашей
редакции. В подписях к иллюстрациям использованы
городской фольклор и авторская песня
1950—1960-х гг.
Продолжение следует
