Корейское военное руководство

From Wikipedia, the free encyclopedia

General Staff Department of the Korean People’s Army
Chosŏn’gŭl	조선인민군 총참모부
Revised Romanization	Joseoninmingun Chongchammobu
McCune–Reischauer	Chosŏninmin’gun Ch’ongch’ammobu

The General Staff Department (GSD) of the Korean People’s Army (KPA) is the senior military leadership of the armed forces of North Korea responsible for its administrative, operational and logistical needs. The current Chief of the General Staff is Army General Park Su-il.

Duties[edit]

The GSD is the principal administrative body of the KPA besides the Ministry of Defense, which gives it the authority to do the following:

• Plan the national defense policy for the KPA
• Assess threats to the sovereignty and security of the state
• Regulate the training, education, and organization of the KPA

Chiefs of the General Staff of the Korean People’s Army[edit]

Chief of the General Staff of the Korean People’s Army
조선인민군 총참모장
Incumbent General Park Su-il since 28 December 2022
Korean People’s Army
Reports to	Minister of Defence
Appointer	Supreme Commander
Formation	February 1948
First holder	Colonel General Kang Kon
Deputy	Deputy Chief of the Korean People’s Army

Chief of the General Staff of the Korean People’s Army
Chosŏn’gŭl	조선인민군 총참모장
Revised Romanization	Joseoninmingun Chongchammojang
McCune–Reischauer	Chosŏninmin’gun Ch’ongch’ammojang

No.	Portrait	Chief of the General Staff	Took office	Left office	Time in office	Defence branch
1		Colonel General Kang Kon 강건 (1918–1950)	February 1948	September 1950	2 years, 7 months	Korean People’s Army Ground Force
2		General Nam Il 남일 (1915–1976)	September 1950	August 1953	2 years, 11 months	Korean People’s Army Ground Force
3		General Kim Kwang-hyop 김광협 (1915–1970)	August 1953	September 1957	4 years, 1 month	Korean People’s Army Ground Force
4		Colonel General Lee Kwon-mu 리권무 (1914–1986?)	September 1957	July 1959	1 year, 10 months	Korean People’s Army Ground Force
5		Colonel General Kim Chang-bong 김창봉	July 1959	October 1962	3 years, 3 months	Korean People’s Army Ground Force
6		General Choe Kwang 최광 (1918–1997)	October 1962	December 1968	6 years, 2 months	Korean People’s Army Ground Force
7		General O Jin-u 오진우 (1917–1995)	December 1968	September 1979	10 years, 9 months	Korean People’s Army Ground Force
8		General O Kuk-ryol 오극렬 (1930–2023)	September 1979	February 1988	8 years, 5 months	Korean People’s Army Ground Force
(6)		Marshal Choe Kwang 최광 (1918–1997)	February 1988	October 1995	7 years, 8 months	Korean People’s Army Ground Force
9		Vice Marshal Kim Yong-chun 김영춘 (1936–2018)	October 1995	April 2007	11 years, 6 months	Korean People’s Army Ground Force
10		General Kim Kyok-sik 김격식 (1938–2015)	April 2007	February 2009	1 year, 10 months	Korean People’s Army Ground Force
11		Vice Marshal Ri Yong-ho 리영호 (1942–2012)	February 2009	July 2012	3 years, 5 months	Korean People’s Army Ground Force
12		Vice Marshal Hyon Yong-chol 현영철 (1949–2015)	July 2012	May 2013[1]	10 months	Korean People’s Army Ground Force
(10)		General Kim Kyok-sik 김격식 (1938–2015)	May 2013	August 2013[2]	3 months	Korean People’s Army Ground Force
13		General Ri Yong-gil 리영길 (born 1952)	August 2013	January 2016[3]	2 years, 6 months	Korean People’s Army Ground Force
14		Vice Marshal Ri Myong-su 리명수 (born 1937)	February 2016	June 2018	2 years, 4 months	Korean People’s Army Ground Force
(13)		General Ri Yong-gil 리영길 (born 1952)	4 June 2018	6 September 2019	1 year, 3 months	Korean People’s Army Ground Force
15		Marshal Pak Jong-chon 박정천	6 September 2019	7 September 2021	2 years	Korean People’s Army Ground Force
16		General Rim Kwang-il 림광일 (born 1965)	7 September 2021	8 June 2022	9 months	Korean People’s Army Ground Force
17		General Ri Thae-sop 리태섭	8 June 2022	28 December 2022	6 months	Korean People’s Army Ground Force
18		General Park Su-il 박수일	28 December 2022[4]	Incumbent	4 months	Korean People’s Army Ground Force

See also[edit]

• Ministry of Defence (North Korea)

References[edit]

External links[edit]

• VMar Ri Yong Ho, Gen. Kim Kyok Sik, Kim Yong Chun at the North Korea Leadership Watch
• Kim Jong-un promotes senior military officials

После вступления Юн Согёля в должность президента Южной Кореи в мае 2022 г. новая администрация сформулировала основные приоритеты военной политики государства. В ее центре стоит научно-технологическое развитие вооруженных сил и военной промышленности с особым акцентом на технологии искусственного интеллекта. Предполагается, что ИИ поможет ответить на один из главных вызовов военной политики Сеула — стремительное падение уровня рождаемости в Южной Корее и сокращение молодого населения, способного пополнить ряды вооруженных сил.

Основные положения нового военно-политического курса пока что достаточно размыты. Заявления и политические программы Юн Согёля на данный момент, скорее, содержат клише, нежели конкретные цели и показатели их выполнения. В этом духе, например, выдержан головной план «120 задач государственной политики», выпущенный правительством в июле 2022 г. Его содержание во многом повторяет инициативы, изложенные в аналогичном плане «100 задач государственной политики» администрации Мун Чжэина, и при этом план Юн Согёля содержит меньше конкретных целей, четких целевых индикаторов и количественных критериев достижения поставленных задач.

По всей видимости, основной приоритет отдается продвижению плана «Военные инновации 4.0» — титульной инициативы военной политики новой администрации, которая все еще находится на стадии разработки. Целью плана обозначен пересмотр военной стратегии РК и системы оборонных НИОКР с учетом необходимости развития боевых беспилотных и пилотируемых систем на основе технологий ИИ. Среди ожидаемых результатов — расширение возможностей военной науки и технологий на основе их конвергенции с гражданскими отраслями передовой науки, решение проблем, связанных с нехваткой человеческих ресурсов в вооруженных силах, и минимизация эффекта будущих сокращений при помощи внедрения передовых ИИ-технологий.

В условиях стремительного сокращения рождаемости, в частности мужского населения призывного возраста, развитие беспилотной техники, автоматизация процессов управления и в целом применение разработок передовой науки в долгосрочной перспективе поможет скомпенсировать демографические риски. Кроме того, в условиях разворачивающейся технологической войны между США и Китаем для Южной Кореи важно выстроить в сотрудничестве с США прочный инновационный технологический фундамент для предотвращения зависимости от КНР в области критических технологий. В свою очередь, созданные разработки могут иметь большой экспортный потенциал — военные инновации, основанные на ИИ и передовых технологиях, перспективны как одно из направлений южнокорейского экспорта в дополнение к экспорту вооружений и военной техники, объемы которого серьезно увеличиваются последние годы.

В 2022 г. внешне- и военно-политический курс Южной Кореи претерпел трансформацию, связанную как со сменой администрации после президентских выборов, так и с глобальными геополитическими сдвигами, не обошедшими стороной и Корейский полуостров. После вступления Юн Согёля в должность президента новое руководство Республики Корея стало формулировать новые приоритеты военной политики на смену предыдущей «Военной реформы 2.0», еще совсем недавно активно проводившейся Мун Чжэином.

Основные положения нового военно-политического курса пока что достаточно размыты. Заявления и политические программы Юн Согёля на данный момент, скорее, содержат клише, нежели конкретные цели и показатели их выполнения. В этом духе, например, выдержан головной план «120 задач государственной политики», выпущенный правительством в июле 2022 г. Его содержание во многом повторяет инициативы, изложенные в аналогичном плане «100 задач государственной политики» администрации Мун Чжэина, и при этом план Юн Согёля содержит меньше конкретных целей, четких целевых индикаторов и количественных критериев достижения поставленных задач.

Так, цели «Военной реформы 2.0» Мун Чжэина были четко обозначены в начале его срока: снижение численности вооруженных сил с 620 до 500 тыс. чел., повышение доли женщин среди военнослужащих с 5,5 до 8,8%, сокращение срока службы по призыву на два-три месяца и т.д. Во время предвыборной гонки в 2022 г. Юн Согёль обозначил довольно мало инициатив, связанных с военной политикой государства, — вспоминаются лишь обещания приобрести дополнительную батарею противоракетного комплекса THAAD у США и увеличить размер довольствия военнослужащих рядового состава. Такая лаконичность вызывает интерес при попытке анализа того, как новая южнокорейская администрация концептуализирует военно-политический курс государства.

Восемь задач военной политики

В плане «120 задач государственной политики» правительство Юн Согёля указало восемь задач, связанных с реализацией военной политики. Большая их часть не нова и представляет собой стандартные вопросы военно-политической повестки РК.

Задача № 103 «Развитие сильных вооруженных сил с опорой на науку и технологии искусственного интеллекта и продвижение плана «Военные инновации 4.0», по всей видимости, поставлена в центр военной политики и фокусируется на использовании искусственного интеллекта, что должно восполнить нехватку человеческих ресурсов в условиях снижения уровня рождаемости в Южной Корее и сокращения молодого населения, способного пополнить ряды вооруженных сил.

Традиционный приоритет военной политики РК зафиксирован в Задаче № 104 «Значительное укрепление потенциала реагирования на ракетно-ядерную угрозу КНДР». В ее рамках запланировано завершение строительства южнокорейской системы противоракетной обороны Korea Air and Missile Defense (KAMD), которое продолжается уже более десяти лет.

Задача № 105 «Укрепление альянса США — РК и расширение научно-технологического сотрудничества» также традиционна для РК. Новинкой можно назвать данное в рамках этой задачи обещание интенсифицировать контакты между США, Японией и Южной Кореей по вопросам военного сотрудничества. Также заметен акцент на предоставлении Сеулу гарантий расширенного сдерживания Вашингтоном — эта тема в последнее время стала чаще фигурировать в официальном дискурсе как США, так и РК. В частности, по итогам саммита между Дж. Байденом и Юн Согёлем, состоявшегося в мае 2022 г., союзники договорились об учреждении специальной консультативной группы по расширенному сдерживанию и стратегии.

Задача № 106 «Развитие передовой военной промышленности и наращивание экспорта вооружений» — это также один из долгосрочных и важнейших приоритетов Южной Кореи, которая стремится укрепиться в качестве одного из лидеров на мировом рынке вооружений. Юн Согёлем поставлена цель подняться на четвертое место в мире по экспорту вооружений, заняв пятипроцентную долю на мировом рынке к 2027 г. По последним оценкам SIPRI, Южная Корея на данный момент занимает восьмую строчку в рейтинге мировых экспортеров вооружений (2,8% объема мирового рынка).

Направления Задачи № 107 «Совершенствование условий военной службы и укрепление морального духа военнослужащих» в целом продолжают политику Мун Чжэина. В ее рамках запланировано совершенствование бытовых условий службы, улучшение медицинского обеспечения, укрепление боевого духа и психофизического здоровья военнослужащих. Однако бросается в глаза указанное в тексте задачи обещание вернуть упоминание северокорейского правительства и вооруженных сил в качестве врагов в «Белую книгу обороны» и другие стратегические документы РК. Как известно, это упоминание было удалено в редакции «Белой книге обороны» от 2018 г., и вполне ожидаемо, что новая консервативная и более проамериканская администрация Юн Согёля вернула бы советующие формулировки. Но этому придан именно статус задачи государственной политики, которую команда президента, очевидно, рассчитывает занести себе в актив и отчитаться по ней в конце срока.

Последние три задачи достаточно близко связаны друг с другом: № 108 «Развитие чувства гордости за военную службу», № 109 «Поддержка патриотов и ветеранов, до конца преданных своей стране», № 110 «Память о тех, кто пожертвовал собой на благо страны и народа». Эти задачи посвящены имиджевым вопросам, повышению престижа военной службы, формированию позитивного образа военнослужащего в обществе, социальной поддержке бывших и действующих военнослужащих и др. В задаче № 108 обозначена инициатива, многократно упомянутая в СМИ, — обещание Юн Согёля повысить размер ежемесячного довольствия военнослужащих рядового состава до 2 млн вон (порядка 1600 долл.). Учитывая, что Мун Чжэину не удалось за свой срок успешно реализовать аналогичную реформу (при том что обещанный им размер прибавки был в два раза меньше), можно предположить, что успех этой инициативы Юн Согёля находится под вопросом.

План «Военные инновации 4.0»

По всей видимости, РК отдаст основной приоритет продвижению плана «Военные инновации 4.0» — титульной инициативы военной политики новой администрации. Детальный план пока только находится в разработке и формируется по итогам регулярных встреч-обсуждений профильных органов, которые несколько раз проводились с лета 2022 г. На данный момент Министерство обороны Южной Кореи формулирует основные идеи «Военных инноваций 4.0» следующим образом.

Целью плана обозначен пересмотр военной стратегии РК и системы оборонных НИОКР с учетом необходимости развития боевых беспилотных и пилотируемых систем на основе технологий ИИ. В качестве задач по достижению цели предложены:

• Вовлечение частного бизнеса и гражданских научных разработок в развитие военной промышленности, учреждение комитета по государственно-частному партнерству в области военных инноваций;
• Постепенное внедрение технологий ИИ в беспилотные и пилотируемые боевые системы;
• Создание нового процесса совершенствования сил и средств корейского образца, развитие военной структуры, основанной на передовой науке и технологиях;
• Создание научной системы обучения;
• Создание инновационной и открытой системы военных НИОКР.

Ожидаемыми результатами реализации плана обозначены расширение возможностей военной науки и технологий на основе их конвергенции с гражданскими отраслями передовой науки, а также решение проблем, связанных с нехваткой человеческих ресурсов в вооруженных силах, и минимизация эффекта будущих сокращений при помощи внедрения передовых ИИ-технологий. В Южной Корее большими темпами снижается уровень рождаемости. Количество мужчин двадцатилетнего возраста в 2022 г. составляет 257 тыс. чел., и, по оценкам, приведенным Министерством обороны РК, этот показатель снизится до 230 тыс. чел. к 2035 г. и до 130 тыс. чел. к 2040 г. Опора на искусственный интеллект, таким образом, станет основной ставкой Юн Согёля в борьбе со стремительным снижением рождаемости в условиях сохранения системы обязательного призыва на военную службу.

На данный момент правительство РК занято созданием организационной инфраструктуры для проведения военной реформы. В декабре 2022 г. было объявлено об учреждении Комитета по военным инновациям при президенте РК. Такие органы часто создаются для продвижения головных инициатив президента (например, Комитет по северному экономическому сотрудничеству, при Мун Чжэине курировавший реализацию «Новой северной политики»). Кроме того, министерством обороны анонсировано создание к 2024 г. Оборонного центра искусственного интеллекта, который будет заниматься подготовкой специалистов в области ИИ для ВС РК. В сотрудничестве с южнокорейскими университетами планируется в пятилетний срок обучить и подготовить 1000 таких специалистов.

Для внедрения ИИ-решений в системы вооружений в ВС РК сформировано испытательное подразделение Army Tiger 4.0, оснащенное некоторыми образцами передовой техники, которую планируется развивать в рамках курса «Военные инновации 4.0». В первую очередь это дроны — как небольшие квадрокоптеры, так и более крупные БПЛА. Также в подразделении введены БТР К808 и другие бронеавтомобили, системы управления которыми модернизированы с использованием ИИ. Управление программ оборонных закупок РК (орган, ответственный за обеспечение ВС РК вооружениями и техникой, а также за экспорт и импорт вооружений) реализует проект по развитию технологий для различных операций взаимодействия «человек — машина» (Manned and Unmanned Teaming, MUM-T). Первые прототипы технологий предполагается завершить к 2027 г., и в их числе названы технологии по управлению орудием САУ К9 при помощи ИИ, разработка безэкипажных надводных аппаратов и БПЛА. К9 — один из наиболее привлекательных образцов южнокорейской военной техники на мировом рынке (небезызвестная сделка с Польшей это ярко продемонстрировала). По словам руководителя Управления программ оборонных закупок Ом Донхвана, ИИ-решения помогут сократить количество солдат, необходимых для управления батареи САУ К9.

Помимо этого, ИИ может быть использован не только для создания продвинутых вооружений или исключительно в боевых целях. Летом 2022 г. в Ичхоне была открыта военная тюрьма, в которой реализована инновационная система мониторинга. В каждой камере размещен сенсор, позволяющий в реальном времени отслеживать дыхание заключенных с целью предотвращения самоубийств. Кроме того, оборудование на основе алгоритмов глубокого обучения способно распознавать движения людей для предотвращения возможных побегов. Это первого такого рода инновационные технологии, использованные в РК, и они также помогут снизить нагрузку на персонал, позволяя выполнять некоторые функции без вмешательства человека. ИИ может быть использован в медицине при диагностике заболеваний. В апреле 2022 г. в Соннаме был открыт центр военной травматологии. ИИ и большие данные будут использованы при анализе медицинских снимков, также будет применяться дистанционное медицинское обслуживание для мониторинга состояния пациентов на их пути в медучреждение.

Таким образом, научно-технологическое развитие ВС видится администрацией Юн Согёля центральным вектором военной политики будущих лет. В условиях стремительного сокращения рождаемости, в частности мужского населения призывного возраста, развитие беспилотной техники, автоматизация процессов управления и в целом применение разработок передовой науки в долгосрочной перспективе поможет скомпенсировать демографические риски. Кроме того, в условиях разворачивающейся технологической войны между США и Китаем для Южной Кореи важно выстроить в сотрудничестве с США прочный инновационный технологический фундамент для предотвращения зависимости от КНР в области критических технологий. В свою очередь, созданные разработки могут иметь большой экспортный потенциал. Военные инновации, основанные на ИИ и передовых технологиях, перспективны как одно из направлений южнокорейского экспорта в дополнение к экспорту вооружений и военной техники, объемы которого серьезно увеличиваются последние годы.

Глава III. ЭВОЛЮЦИЯ КОРЕЙСКОЙ ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Ни хорошее вооружение, ни мощные крепости не обеспечивают победу даже наполовину. Из двух одинаково вооруженных, одинаково готовых к бою и умеющих воевать армий победит та, которая лучше обучена, более дисциплинирована, лучше организована и разделена функциональ-но. Как говорил У-цзы, “армия побеждает своей организованностью” [39, c. 34], и в этой главе мы рассмотрим такие детали военной организации, как организационное подчинение, разделение на рода войск и организацию их службы, систему комплектования армии, методы обучения солдат и принципы отбора армейских кадров, взаимоотношения армии и государства, место армии в нём.
Хотя о военной организации корейской армии периода Трех Государств известно не-много, по данным “Стелы Квангэтхо-вана” и китайских хроник можно заключить, что армия раз-делялась на столичные войска, подчинявшиеся вану (часто именно их и считают собственно арми-ей), провинциальные войска, военные поселения на границах, гарнизоны крупных крепостей и личные войска феодальных властителей [1, cc. 63, 99, 103; 5, c. 79]. Насколько четкой была такая организация, по имеющимся данным судить сложно.
Военная организация Объединенного Силла отличалась достаточной размытостью. В рамках системы существовало большое количество различных подразделений [23, cc. 71-77], но они являлись не столько различными родами войск, сколько исторически сложившимися частя-ми: вновь созданные существовали параллельно со старыми, а в составе подразделений, их коли-честве и наименованиях должностей царило большое разнообразие. Основные подразделения со-стояли из формирований, именовавшихся по названиям областей, где эти войска были расквар-тированы или набраны. В их названиях часто встречаются иероглифы “чон”, что значит “остано-виться на жительство”, и “со” — “принести присягу”, или “дать клятву”. В названиях подразделе-ний фигурирует иероглиф “тан” — “знамя” (например, “девять соданов”), и каждый “знаменный отряд” внутри подразделения имел знаки различия определенного цвета [24, c. 75]. Отсутствие единой общеармейской организационной структуры было и в начале правления династии Корё. Она появилась только в период правления ванов Сонджона (981-997) и Мокчона (997-1009), когда были созданы сначала шесть корпусов (“ви”), а несколько позже — две армии (“гун”). Каждое из этих восеми подразделений состояло из определенного количества полков с фиксированным составом и структурой (“ён”) и возглавлялось главнокомандующим и старшим командующим. Эти шестнадцать военачальников входили в состав штаба (“чунбан”), а команди-ры полков были объединены в совет (“чангунбан”). Каждый корпус имел свое церемониальное название — “Дракона и тигра”, “Тысячи быков” и т. д. Три из шести корпусов выполняли функции собственно армии, один нес охрану ворот, один — полицейскую службу в столице, один играл роль почетных, или церемониальных, войск. Две армии выступали, скорее, в роли лейб-гвардии [6, cc. 248, 249; 35, cc. 144, 145; 64; 65, cc. 116, 117]. Провинциальные войска были одновременно с этим преобразованы, превратившись из местного резерва, находящегося под совместным кон-тролем государства и местных влиятельных семей, в воинские соединения, подконтрольные Цен-тру. Впервые были введены их региональные штабы. Провинциальная армия была разбита на войска, которые охраняли границы и подавляли локальные бунты, и военно-строительные подраз-деления, часть которых получала инструкции из Центра, а часть — непосредственно от местных органов власти [64; 65, cc. 117, 118]. С ослаблением центральной власти и военной организации стали появляться и иные, автономные, армейские формирования. В первую очередь, это “пёльмубан”, созданные практически по личной инициативе Юн Гвана в качестве армии нового типа для борьбы с чжурчжэнями. Хотя эта армия была затем расформирована, созданный Юн Гваном кавалерийский корпус (“сингигун”) просуществовал до начала XIII в. и упоминается в ис-точниках в связи со сражением с киданями в 1216 г. [89, c.68]. Таким же автономным формиро-ванием были “пёльчхо”, которые формально являясь частью регулярной армии, на самом деле были войсками дома Чхве, практически подменившими боеспособную государственную армию в XIII в. Монголы в период своего господства в Корее пытались свести роль ее армии к чисто церемониальной, и поэтому после ликвидации монгольского правления вновь возникла опреде-ленная путаница в организационной структуре армии, поскольку большинство воинских частей, особенно региональных, представляло собой фактически личные армии военачальников, имев-ших формальные титулы командиров округов или чрезвычайных командующих регионов. В 1395 г. десять корпусов были слиты в три армии, а в 1409 г. был создан ее центральный управляющий орган — Главный штаб. Окончательная реорганизация произошла в 1457 г., в правление вана Седжо, когда войска были разделены на пять новых корпусов, имевших четкую внутреннюю структуру вплоть до “пятерки”, главный штаб которых был органом, осуществлявшим военную власть над всеми регионами. При нем же стало более четким разделение провинциальных войск и командование ими. Провинции были разбиты на округа, в каждом из которых находились шта-бы и приписанные к ним казармы войск местного подчинения [35, cc. 260, 279]. Командующий округа стоял во главе вертикально подчиненных друг другу крепостей. Аналогичная система бы-ла и во флоте — в каждой провинции находилось от одной до трех флотилий, действующих каждая в своей акватории и опиравшихся на собственные порты и приморские крепости, причем суда од-ной флотилии не имели права появляться в водах другой без разрешения сверху [96, c. 17].
К XVI в. на военную организацию стала оказывать заметное влияние общая обстановка застоя в государстве, что очень хорошо показала Имджинская война, поражения в которой послу-жили толчком к новым реформам. Воинские подразделения нового образца (“хуллён догам”), созданные в период Имджинской войны, не смогли стать ядром реформированной армии, хотя непосредственно после войны такая возможность была. Потерпел крах и ряд попыток создать обученные и постоянно действующие войска на местах наподобие “согогун”, также созданной во время второго периода Имджинской войны. Сначала согогун состояла из представителей всех социальных слоев, потом — только из рабов и простолюдинов, а затем — только из частных рабов. К тому же, участие в этой армии для тех, кто в ней служил, было дополнительной нагрузкой ко всем прочим обязанностям, а источники ее финансирования зависели от финансовой ситуации в каждой провинции и были очень непостоянными. В результате к концу рассматриваемого перио-да согогун стали просто фикцией [70, cc. 179-214].
После маньчжурских вторжений наблюдались периодические всплески интереса двора к военной организации, но выражались они исключительно в форме введения новых знаков раз-личия или видов униформы [91, том II, cc. 143, 144]. К концу XIX- началу XX вв. корейская ар-мия состояла из более или менее хорошо обученных солдат из хуллён догам; охранной стражи, состоящей из представителей местных войск, поочередно несших службу в столице; небольшого количества различных церемониальных и гвардейских подразделений; провинциальных войск, существовавших на средства провинций и мало зависящих от Центра, и пяти гарнизонов крепо-стей центрального подчинения [3, c. 411].
Внутреннее разделение подразделений корейской армии практически всегда строилось по принципу “пятерки”. Стандартная для всех стран Дальнего Востока ориентация на четыре сторо-ны и Центр проявлялась и в военно-территориальном делении, когда даже город внутри стен де-лили на пять частей [88, c. 46], и в оргструктуре отряда [60, c. 156; 70, c. 161], и в наименовани-ях тактических единиц. В состав большого отряда входили четыре или пять малых, причем их названия — “правый”, “левый”, “верхний”, “нижний”, отражают все тот же принцип. Хотя, в от-личие от русских полков “правой” и “левой руки”, названия эти не отражают дислокацию отря-дов во время битвы, а лишь подчеркивают принцип членения. Именно поэтому И. И. Хван спе-циально обращает внимание на то, что названия отрядов, маркированные иероглифами “верх”, “низ”, “центр”, не стоит переводить на русский язык как “авангард”, “тыл” и т. п. [6, c. 244]. Пятичленная структура часто сокращалась до трехчленной — при этом сохранялась или “горизон-тальная“ (правое крыло, левое крыло и центр), или “вертикальная” (верх, середина, низ) ось. Особенно часто трехчленное деление использовалось при номинации войск в поле. В “Тонгук пёнгам” термин “три армии” употребляется именно в значении “действующая армия” [7, гл.16, 18 и др.].
Изучение военной организации позволяет систематизировать информацию о родах войск. Опираясь на когуреские фрески как на источник информации, можно выделить шесть или семь типов воинов, четко различающихся по основному оружию и уровню защищенности: тяжеловоо-руженные и легковооруженные всадники с копьями, конные стрелки, пешие стрелки, копейщики, пехотинцы с боевыми топорами и пехотинцы, вооруженные исключительно оружием ближнего боя [53; 77, c. 108]. При этом ведущую роль, видимо, играла конница — награждая когуреских ва-нов почетными титулами, китайские императоры часто давали им звания командиров кавалерий-ских частей, отмечая тем самым основной род их войска [2, том II, c. 84 и др.] В эпоху Объеди-ненного Силла, судя по составу военных чиновников, существовали и чисто кавалерийские под-разделения, и смешанные, состоящие из конницы и пехоты [24, c. 45]. Существовали и специа-лизированные войска: арбалетчики, сведения о которых часто встречаются в “Самгук саги”, тяже-ловооруженная бронированная пехота, стрелки из лука, катапультисты, специалисты по штурмо-вым лестницам и преодолению стен [43, c. 215; 88, c. 44]. Такое разнообразие типов воинов и вы-сокое мастерство владения ими своим профилирующим видом оружия являются отличительной чертой традиционной корейской СОВБД, в отличие от китайской, в которой считалось, что солдат должен владеть всеми видами оружия понемногу [77, c.108]. Такая узкая специализация корей-ских воинов обеспечивала им преимущества при бое с противником на равном оружии, но не по-зволяла одному и тому же подразделению выполнять комплексные тактические задачи, а нала-дить четкое тактическое взаимодействие подразделений разного профиля в условиях раннефео-дального государства было сложно при достаточно расплывчатой структуре его армии.
С ростом ориентации на Китай в период Корё разделение на рода войск становится менее четким, поскольку, как мы уже говорили выше, китайская традиция предпочитает универсализм. В числе родов войск шести корпусов кроме пехоты и кавалерии в целом фигурируют тюремная охрана, охрана ворот, церемониальные подразделения армии и флота [64, cc. 45-75; 65, c. 142]. Число кавалерийских частей постепенно сокращается, чем и объясняются жалобы Юн Гвана на отсутствие конницы. Созданная по его инициативе конная армия в составе пёльмубан была прак-тически последним большим кавалерийским подразделением. В конце периода Корё в боевых действиях кавалерия участвует уже как небольшие ударные отряды в составе личных армий ве-дущих военачальников вроде Ли Сонге. Позднее как отдельный род войск кавалерия уже не фи-гурирует. Хотя в составе элитных отрядов династии Ли прослеживается разделение на конных стрелков, пеших стрелков и пехотинцев с копьями и трезубцами [70, cc. 20-24], в материалах, посвященных Имджинской войне, данных о действиях кавалерии как рода войск не встречается, ни в письменных источниках, ни на фресках и картинах. Подобный процесс можно объяснить, во-первых, ориентацией на китайскую воинскую традицию, отличительной чертой которой явля-ется отсутствие хорошей кавалерии, а во-вторых, тем, что с потерей отошедших от Кореи после объединения Трех Государств больших степных территорий страна лишилась базы для создания больших конных армий.
Возвращение к традиционной системе разделения войск произошло уже в ходе Имджин-ской войны в рамках хуллён догам, в котором столичные войска были разделены на три группы: войска огневого боя, лучники и воины с оружием ближнего боя. Правда, некоторые авторы счи-тают, что это — тоже китайское заимствование и переработка опыта Ци Цзигуана, “ведущего спе-циалиста по борьбе с японцами”, на базе трактата которого “Цзилюй синьшу” было построено обучение воинов хуллён догам. Но возможно и то, что в условиях доминирующей в стране ориен-тации на Китай инициаторы возрождения традиционной корейской системы были вынуждены представить ее как китайское заимствование. Во всяком случае, диссертант придерживается мне-ния, что хотя методы Ци Цзигуана безусловно использовались, разделение войск по роду оружия — характерная деталь корейской военной традиции.
Завершая анализ эволюции организационного членения корейской армии, коротко остано-вимся на роли негосударственных формирований. В эпоху Трех Государств ни личная гвардия Кэсомуна, ни аналогичные отряды высших чиновников Силла или дружины хваранов не являлись самостоятельными воинскими единицами, а действовали в составе государственных войск. Появ-ление частных армий, для обозначения которых со времени периода Корё употребляется термин “кабён”, начинается, когда в государстве наблюдается децентрализация власти, с одной стороны, и ослабление государственной армии — с другой. Впервые “сильные люди” на местах стали обза-водиться собственными войсками в конце периода Объединенного Силла. Такой властитель зам-ка имел пожалованное ему сверху высокое воинское звание, но его армия, хотя формально и счи-талась государственной, подчинялась лично ему. Аналогичная ситуация была и с военными гар-низонами на побережье, вроде Хёльму на острове Канхва или Чхонхэ на острове Вандо [65, cc. 95, 97]. Такие формально государственные, а фактически частные, войска служили основной воен-ной силой государственных деятелей периода Поздних Трех Государств и раннего Корё. Затем личные войска Ван Гона и его соратников слились с регулярной армией с созданием шести корпу-сов. “Частные войска” появились в стране после военного переворота 1170 г., когда военным вре-менщикам нужна была более серьезная поддержка для борьбы с конкурентами, чем ослабленная целым рядом факторов регулярная армия. Вначале это небольшая, но хорошо обученная, личная стража или отряд телохранителей, состоящий из вооруженной дворни, преданной господину и хо-рошо экипированной. В правление дома Чхве эта стража становится все более и более многочис-ленной, и обретая государственный статус (то есть считаясь частью национальной армии из-за то-го поста, который занимал глава дома Чхве), начинает уже не только охранять хозяина и его лич-ную собственность, но и выполнять сначала чисто полицейские функции, поддерживая порядок в городе по ночам, а затем — и общевоенные, подавляя восстания рабов или участвуя в борьбе с монголами [89, c.70]. При этом частной армии отдается предпочтение перед регулярными вой-сками. Она по-прежнему содержится на частные средства и отличается от регулярных войск бо-лее жесткими критериями отбора. Это или солдаты, уже проявившие мужество на полях сраже-ний [89, c. 69], или “храбрецы” [22, c. 89]. Последний термин на Дальнем Востоке служит для неформального обозначения вооруженной дворни или деревенских отрядов самообороны, то есть структуры, как бы параллельной регулярным войскам. Активное использование домом Чхве сво-ей личной гвардии на территории всей страны можно расценить и как косвенное свидетельство того, в каком плачевном состоянии находились регулярные войска, и как попытку перехватить контроль над армией, манипулируя слиянием своей армии с государственной. К концу правления дома Чхве “три особых корпуса” (самбёльчхо) превратились в весьма значительную силу, разде-ленную на шесть частей по аналогии с шестью корпусами регулярной армии. И именно они ге-роически продолжали сопротивление монголам даже тогда, когда ван капитулировал. Такие элитные отряды в XII в. стали создаваться и на региональном уровне, в основном как отряды личной гвардии того или иного военачальника и размещались в крепостях, служа для их обороны или партизанской войны против монголов. Связь их с общерегиональной армией непонятна, но ясно, что наиболее активную роль в борьбе с монголами играли именно они, и после установления в Корее монгольского владычества эти элитные отряды прекращают свое существование [89, c. 72]. Монголы старались подавить любую личную военную активность феодалов, но когда мон-гольский гнет был сброшен, в начавшемся до установления династии Ли периоде непрерывных военных столкновений каждый из военных лидеров оказался во главе армии, которая так долго находилась под его командованием и подчинялась именно ему, что превратилась фактически в персональную армию, опираясь на которую, он мог вмешиваться во внутреннюю политику стра-ны. К началу правления династии Ли сложились большие группировки так называемых “заслу-женных сановников”, помогавших возведению на престол того или иного вана, используя как свое влияние, так и свои воинские подразделения. Однако с укреплением абсолютистской бюро-кратической системы династии Ли роль частных войск сходит на нет. С централизацией власти частные армии сначала в 1398 г. просто включили в общеармейскую систему, а в 1401 г. окон-чательно расформировали [88, c. 137; 91, том I, c. 30]. После этого времени негосударственные формирования сохранились лишь исключительно в форме Ыйбён. Эти “отряды армии справед-ливости” состояли из тех же “храбрецов” и возглавлялись пользующимися авторитетом местными влиятельными лицами — конфуцианскими учеными, мастерами боевых искусств и т. п. Невзирая на ту большую положительную роль, которую сыграли Ыйбён в ходе Имджинской войны, отно-шение государства к ним было скорее напряженно-подозрительным, и достаточно большое число известных командиров Ыйбён, которые не погибли геройской смертью в борьбе с японцами, или стали жертвами ложных доносов и были казнены своими же, как Ли Гак или Ким Доннён, или, столкнувшись с подобными обвинениями, прекратили свою деятельность, распустив отряды и уй-дя в горы, как Квак Чеу. Государство рассматривало Ыйбён как временное явление, которое необ-ходимо пресекать прежде, чем оно превратится в вероятное ядро мятежа. И хотя повстанцы в странах конфуцианского культурного региона представляли из себя силу, скорее параллельную власти, чем направленную против нее, и в годину опасности извне шли на диалог с правительст-вом первыми, они оставались мятежниками и действовали сами по себе.
Каждая военная организация имела соответствующий ей аппарат военных чиновников. В период Трех Государств в каждом из них была своя система военных рангов, которые на евро-пейских языках часто уподобляют офицерским званиям [1, 88, и др.], но и их наименования, и их структура в каждом государстве были различными и хорошо отражали организационную структу-ру армии в целом. К примеру, своеобразная военная организация Силла как до, так и после объе-динения Трех Государств, породила очень большое число различных военных чинов (более со-рока). Почти в каждом формировании эти чины имели свои собственные названия, и поэтому сей-час можно говорить лишь о группах военных чиновников, занимающих на иерархической лест-нице примерно одни и те же места. Внешний вид военных чиновников, как и гражданских, цвет их одежды были строго регламентированы; они имели различные знаки различия в виде золотых колокольчиков, кругов определенного диаметра, перьев птиц, изображений морд, лап или хвостов зверей [24, c. 79].
Унификация корейской армии в период Корё сократила количество военных должностей до тринадцати, хотя кроме них в армии были и гражданские чиновники-канцеляристы. При при-мерно одинаковой общей численности армии Объединенного Силла и Корё, армия Корё имела приблизительно в пять раз меньшую номенклатуру должностей по сравнению с Объединенным Силла. Кроме того, под влиянием китайской традиции соотношение гражданских и военных чи-новников в высших эшелонах власти резко изменилось в пользу первых. Военная палата, которая в Силла состояла наполовину из военных, наполовину из гражданских чиновников, в Корё стала сугубо гражданским министерством, которым и оставалась до конца правления династии Ли. Что же касается процентного соотношения гражданских и военных чиновников, то если в Силла в двух их высших категориях военных было 34%, то в Корё — только 1,6%, а состоящий только из военных чиновников чунбан был подчинен гражданским из военной палаты. При этом не стоит представлять военных чиновников эпохи Корё профессиональными военными. Термин “янбан”, впервые появившийся в Корё, обозначал и гражданских, и военных чиновников. Военный чинов-ник мог занять гражданскую должность, и наоборот — такие известные в корейской истории воена-чальники, как Кан Гамчхан или Юн Гван, были не собственно военными, а гражданскими чинов-никами, назначенными на военные должности [70, c. 139]. То, что ситуации такие встречались часто, хорошо видно из “Тонгук пёнгам”. К примеру, при снаряжении армии во время второго нашествия киданей командующим левой армии был назначен зам. начальника Управления по охране памятников, а командующим центральной — зам. начальника Управления по приему ино-странных гостей [7, глава 19]. Поэтому, хотя военный чиновник периода Корё носил особого по-кроя шляпу и должен был иметь правое плечо обнаженным [91, c. 178], многие историки (в част-ности, С. В. Волков) отмечают, что речь шла не о дискриминации военных чиновников как соци-ального слоя, а о предпочтении гражданской службы. И даже когда произошел первый военный путч под лозунгом “Бей гражданских!”, а чунбан стал высшим органом управления, никаких пе-ремен в соотношении военных и гражданских чиновников не произошло. Более того, дом Чхве, прийдя к власти, контролировал положение в стране по гражданским каналам. Ведь для челове-ка, воспитанного в конфуцианской политической традиции, армия есть неизбежное зло, и прини-женное положение военных по отношению к гражданским естественно, так что армия никогда не была силой, сплоченно защищавшей свои интересы.
Именно поэтому диссертант не вполне согласен с мнением ряда южнокорейских истори-ков, в частности — Лю Ёнъика, проводящих аналогии между властью военных в Корее и сегуна-том в Японии. Захват власти военными в Корее и в Японии — это явления разного порядка. В Ко-рее у них не было такой мощной опоры, как самураи. Военные чиновники были именно чиновни-ками, а не кастой или сословием, и прийдя к власти, они не стремились создать систему, парал-лельную власти государя, предпочитая влиять на власть, занимая формально второстепенные, но очень важные для контроля над безопасностью страны и продвижением чиновников, посты. Базы для перерождения правления военных чиновников в Корее в сегунат японского типа, таким обра-зом, не было.
В период династии Ли курс на приоритет гражданского начала над военным оставался не-изменным. Военная палата также состояла из гражданских чиновников, а подчиненный ей Глав-ный штаб пяти корпусов состоял из военных, но не имел ни влияния, ни авторитета. Формально военная власть находилась под прямым контролем государя, но в качестве главнокомандующего он не выступал никогда. Вообще, постоянный пост главнокомандующего в корейской воинской традиции с момента укрепления в стране конфуцианской идеологии не присутствовал — его не по-зволяли ввести ни идеологическая концепция, ни борьба придворных группировок в той особой ее форме, которая была характерна для Кореи XV-XVII вв., ибо вопрос о контроле над армией стоял жестко: никто не хотел повторения 1170 года. Единственным действенным органом, состоящим из военных чиновников, был институт военных инспекторов, в обязанности которых входили как организация обучения войск, так и контроль за общим положением дел в армии, а на практике — еще и командование войсками. Система рангов для военных и гражданских чиновников была единой, но военные чиновники по-прежнему занимали в обществе более низкое положение, чем равноценные им по рангу гражданские. Военный чиновник приравнивался в правах к граждан-скому только тогда, когда доходил до самых высших ступеней чиновной иерархии, дающих право обращаться к государю в случае, если того требовала выработка решения, принимаемого на уровне государства [90, c. 14]. Унификация рангов привела к отсутствию четкого функционально-го разделения между родами войск (пехотой и кавалерией) и даже между армией и флотом. Тот же Ли Сунсин был в свое время и командиром гарнизона на северной границе, и сотрудником центральных военных структур. На корейском его воинское звание — “чангун”, которое соответ-ствует скорее русскому “полководец”, чем “генерал” или “адмирал”. Перехода гражданских чи-новников в военные и наоборот уже не было, но действовала система “чингван чедо”, суть кото-рой заключалась в том, что должность командира одного из округов, как в провинции, так и в области или уезде, обязательно принадлежала его гражданскому руководителю [36, c. 276]. Та-ким образом, командная верхушка армии на треть состояла из людей, не компетентных в военной области. В условиях такой системы процесс принятия решений был очень сложным. Их нужно было согласовывать со многими инстанциями [13, документы №№ 4 и 62]. Единого командова-ния войсками также не было даже во время Имджинской войны. Каждый крупный полководец действовал практически автономно [91, том I, c. 380; том II, c.19]. После войны, в чем-то благода-ря стараниям Ли Сунсина [13, документы №№ 25, 37,39], военное руководство в провинциях бы-ло передано военным, но решающих позитивных изменений в военной организации все равно не произошло.
С изменением в организационном членении непосредственно связана система комплек-тования войск. Вначале в каждом из Трех Государств постоянная армия сложилась на основе общинно-родовой организации, и всеё мужское население определенного возраста считалось во-еннообязанным и могло быть мобилизовано как во время войны, так и в мирное время для строи-тельства крепостей и других оборонительных сооружений. Такими ополчениями были “шесть чо-нов” в Силла, которые набирались из столичных жителей (то есть собственно силласцев) и воз-главлялись командирами из сословия “чинголь”. На службу они смотрели как на почетную приви-легию. Со временем эти ополчения уступают место чонам нового типа, набираемым из местных жителей (гарнизонные войска), а также знаменным частям — “соданам“, состоящим из лично пре-данных командиру добровольцов [24, cc. 77-79; 65, c. 54]. Профессиональных войск в то время еще не было, хотя в армии Объединенного Силла были отряды спецвойск, а У. Э. Хенсорн, учи-тывая высокий уровень и тактическую мобильность когуреской конницы, делает вывод о возмож-ном наличии в ней класса профессиональных военных — ветеранов боев в Маньчжурии [88, c. 40].
Систему комплектования корейской армии периода Корё многие историки связывают с китайской системой “фу бин”, суть которой сводилась к тому, что армия строилась по принципу добровольности, причем солдаты своим трудом на земле, предоставляемой государством, обеспе-чивали себя сами и служили поочередно то в столице, то на границах [90, cc. 140, 166-169], но ко-рейский вариант значительно от нее отличался. Солдаты войск центрального подчинения всегда служили в столице, а каждая солдатская семья (кор.“кунхо”) обеспечивалась двумя “поддержи-вающими семьями” (кор.“ янхо“). В отличие от Китая, кунхо и янхо не служили по очереди. Не было и определенной периодичности набора. Он проводился тогда, когда в этом была необходи-мость, и осуществлялся из числа детей низших чиновников и простонародья. Тот, на кого падал выбор, формально не имел права на отказ от службы (в Китае так было в более позднее время). Солдаты должны были охранять столицу, участвовать в военных действиях и выполнять стан-дартный набор повинностей, в том числе военно-трудовые. Эти обязанности передавались по на-следству, так что страна всегда могла рассчитывать на определенное количество солдат. В обмен на эту службу солдаты получали доход с “военных земель” (кор. “кунинджон”), предоставленных им и обрабатываемых янхо. За счет этого они должны были не только поддерживать свое сущест-вование, но и обеспечивать себя всей экипировкой. Если линия потомков в семье прерывалась, солдата набирали из другой семьи, и земля переходила к ней [64, cc.144-160; 65, c.146]. Понятно, что все было гладко только на бумаге. На самом деле эти земли или вливались в личные владения феодалов, или конфисковывались государством для иных целей, что и привело к развалу военной системы Корё. Из-за сокращения площади военных земель, роста числа ложащихся на плечи сол-дат повинностей, впрямую не связанных с защитой страны, солдаты фактически превращались в практически не обученных военному делу чернорабочих. Материальное обеспечение армии было плохим. К тому же, практика уклонения от призыва детей из зажиточных семей подорвала пре-стиж системы, и дезертирство приняло значительные размеры [64, 65, 89]. К 1071 г. система пришла к кризису, среди солдат росло недовольство, и в XI в. начались их первые восстания [91,том I, c.161]. Отсюда — и первые попытки ее реформирования. В пёльмубан зачисляли не только свободных крестьян, но и крепостных, мелких чиновников и даже монахов [35, c. 180; 36, c. 128], причем, как отмечает “Тонгук пёнгам”[7,гл.21], “у кого были лошади, тех записывали в кавалерию, у кого не было, в пехоту”. Бойцы пёльмубан прошли достаточно длительное военное обучение, и лишь затем были отправлены на северо-восток. В принципе, это была серьезная по-пытка создать профессиональную, тренированную армию, но система эта, увы, не просуществова-ла и двух лет. Не изменилась ситуация и после прихода к власти военных, которые вместо того, чтобы реформировать всю регулярную армию, занялись созданием параллельных ей элитных час-тей, состоящих из “храбрецов” или отличившихся в боях солдат. Регулярная армия осталась со-всем без внимания, политика монголов, направленная на снижение боеспособности корейской ар-мии, усугубила ситуацию, и в середине XIV в. многие офицеры уже просто боялись идти воевать во главе своих солдат, опасаясь растерять своих солдат и быть убитыми [22, c. 130]. В конце правления династии Корё начинается переход к набору новобранцев на основе мобилизации. Число государственных солдат сократилось в два раза, зато солдаты нового типа пополнили ряды вновь образованных “личных“ армий [22, c. 59]. В 1390 г. по инициативе Ли Сонге была создана новая система призыва, которая обеспечивала ротацию военнообязанных [91, том I, c. 290].
В начале установления династии Ли армия комплектовалась на основе всеобщей воинской повинности лиц в возрасте от 16 до 60 лет, призывавшихся в армию на два-три месяца в году. Единовременный призыв в армию осуществлялся примерно из каждого третьего двора. При этом два другие поочередно поддерживали двор солдата. Но земли казны, доход с которых шел на со-держание армии, были постепенно захвачены частными владельцами. В частновладельческих превращали и государственных крестьян, а на тех, кто остался, ложился весь груз повинностей, и для таких крестьян воинская повинность являлась просто одной из многих, тем более, что солдат часто использовали на общественных работах. Результатом этого явился нелегальный выкуп по-лотном. В 1537 г. эта взятка взамен службы в армии была узаконена и превращена в военный на-лог (кор. “кунпхо”), что, на общем фоне кризиса бюрократической системы, окончательно разва-лило и систему всеобщей воинской повинности, и армию как таковую. Дутые цифры численности корейской армии, состоящие из громадного числа “мертвых душ”, отмечают очень многие исто-рики [36, c. 211; 91, том I, cc. 355, 360; 100, c. 67; 103, c. 51], и эта практика приписок продолжа-лась до конца династии.
Имджинская война показала безусловную слабость этой системы, и созданный во время нее хуллён догам комплектовался уже по другому принципу. Набранные в него солдаты находи-лись на постоянной службе, но сочетали военное обучение с работой в поле, самостоятельно себя обеспечивая. Поскольку боеспособный контингент нового типа нужно было сформировать быстро, хуллён догам, игнорируя жесткую дифференциацию корейской социально-политической структу-ры, давал возможность продвинуться даже представителям низших сословий, включая незаконно-рожденных детей янбанов [91, том II, cc. 20, 40]. Такая ситуация не могла не встретить сопротив-ление правящего класса. К тому же, система экстренной подготовки солдат, рассчитанная на во-енное время, не всегда оказывается эффективной по окончании войны. Хуллён догам продолжал существовать, но испытывал постоянные трудности с финансированием [70, cc. 158-178]. После Имджинской войны Корея вернулась к старому принципу продвижения по службе, и в 1625 г. не-законнорожденным было окончательно запрещено сдавать экзамены на военный чин [91, том II, c. 80], а попытку создать новую военную систему, по принципу напоминающую военную организа-цию Корё (кор. “кымвиён”), постигла судьба всех предыдущих нововведений.

Ведя разговор о вооруженных силах Республики Корея, всегда необходимо помнить тот факт, что формально данное государство до сих пор находится в состоянии войны со своим соседом — Северной Кореей (КНДР). Отношения между двумя государствами, делящими между собой Корейский полуостров, никогда не были дружелюбными. Необходимо понимать, что, начав Корейскую войну 1950-1953 годов, Северная Корея очень быстро разгромила «молодые» войска своего южного соседа. Под контролем Юга оставалось едва ли 10% территории страны с городом Пусан. Если бы не вмешательство в конфликт американской армии и ООН, разгром стал бы полным. В Южной Корее это прекрасно помнят и стараются делать все возможное, чтобы извлечь уроки из событий прошлого.

Именно долгая история нападения соседей-агрессоров и продолжающаяся по сей день конфронтация с КНДР, побуждают Республику Корею тратить огромные средства из бюджета (до 15%) на содержание вооруженных сил и сохранять в стране обязательную воинскую повинность для мужчин. Согласно конституции, все южнокорейские мужчины обязаны служить в армии. При этом призывной возраст составляет от 18 до 35 лет. В военное время воинская повинность обязательна для мужчин в возрасте от 18 до 45 лет. Продолжительность службы по призыву составляет от 21 месяца (сухопутные войска и корпус морской пехоты) до 23 месяцев (ВМС) и до 24 месяцев (ВВС).

При этом в Южной Корее отсутствуют отсрочки по учебе, студентов могут забрать в армию прямо из вуза, отсрочки призывникам по болезни также выдаются достаточно неохотно. «Косить» в Республике Корея не принято. Во многих случаях это себе дороже, так как обеспечит огромное количество проблем с трудоустройством, особенно в крупные компании и корпорации. По корейским законам за отказ от службы в вооруженных силах предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок 18 месяцев. При этом, выйдя на свободу с таким «волчьим билетом», можно забыть о приличной работе, карьере или учебе в престижных учебных заведениях. Еще одной любопытной особенностью является то, что от службы освобождаются лица, имеющие на теле татуировки. В Южной Корее они до сих пор ассоциируются с гангстерами и бандитами и являются символами позора.

[media=https://www.youtube.com/watch?v=rowLmoyFzDw]

Южнокорейская армия включает в себя сухопутные войска, ВМС, включая Корпус морской пехоты, и ВВС. Большинство имеющихся сил развернуты вблизи Корейской демилитаризованной зоны. Верховным главнокомандующим выступает президент страны, общее руководство вооруженными силами осуществляет министр обороны. Стратегическое планирование и оперативное руководство вооруженными силами Южной Кореи по американскому образцу осуществляет Комитет начальников штабов, который играет роль Генштаба. Есть в Республике Корея и Министерство обороны, однако оно, по сути, является гражданской организацией, которая ответственна за бюджет вооруженных сил, кадровые вопросы и снабжение. Помимо этого, в Южной Корее имеется независимая морская пограничная охрана и части гражданской обороны.

По численности действующих войск армия Южной Кореи считается седьмой в мире. По информации на 2014 год, в вооруженных силах несут службу около 630 тысяч человек. Численность резервистов, по разным оценкам, составляет от 2,97 миллиона до 4,5 миллиона человек. По величине военных расходов армия Южной Кореи в 2014 году занимала 10-е место в мире с показателем в 36,7 миллиарда долларов США (данные Стокгольмского института исследования проблем мира). По количеству военнослужащих на душу населения Южная Корея занимает второе место в мире после своего северного соседа — КНДР.

Конечно, армия Южной Кореи практически в два раза уступает по численности армии КНДР, но по своим мобилизационным ресурсам она ничем не уступает северному соседу. На стороне Республики Корея более чем двукратное превосходство в численности населения — более 51 миллиона по данным на 2015 год, против 24 миллионов у северного соседа, ВВП Республики Корея превосходит ВВП КНДР более чем в 100 раз, а вооруженные силы хоть и меньше по численности, но вооружены гораздо более современными образцами вооружений и боевой техники. Экономические возможности двух Корей сегодня просто несопоставимы.

Парад в Сеуле

За последние 20 лет в Южной Корее были созданы первоклассные вооруженные силы, которые в состоянии успешно противостоять армии практически любого государства. Практически по всем показателям вооруженные силы данной страны входят сегодня в десятку сильнейших армий мира, особенно с учетом очень высокого уровня боевой подготовки. Также вооруженные силы имеют крепкий тыл в виде мощной производственной базы. Сегодня в производстве находится огромное количество современных видов вооружений и боевой техники, которая находится на очень высоком уровне развития. Это и баллистические и крылатые ракеты «Хюнму», и танки К2, и БМП К21, и САУ К9, а также учебно-боевые реактивные самолеты Т-50, и боевые корабли различных классов. Совместно с Российской Федерацией ведется создание корейской ЗРС большой дальности.

Одной из особенностей возможного военного конфликта с КНДР, а именно Северная Корея является самым очевидным и вероятным противником вооруженных сил Южной Кореи, является то, что при наступлении с севера вооруженным силам Республики Корея просто некуда будет отступать. Территория страны очень мала, к тому же недалеко от границы расположен 10-миллионный Сеул. Принимая это во внимание, южнокорейским военнослужащим в случае конфликта придется стоять насмерть на границе, неся большие потери от огня северокорейской артиллерии. Следует отметить, что понимая свое техническое отставание, КНДР строит свою стратегию на основе ассиметричных действий и политики нанесения противнику неприемлемого ущерба. Вдоль границы развернуто около 20 тысяч артиллерийских систем и установок РСЗО Северной Кореи, которые могут достать и Сеул. Подавить такое количество артиллерийских орудий не представляется возможным чисто физически.

Сухопутные войска Южной Кореи

В сухопутных войсках служит больше всего южнокорейских военнослужащих. По данным на 2014 год численность сухопутных войск составляет 495 тысяч человек. При этом в Южной Корее думают над тем, чтобы существенно сократить численность своих сухопутных войск. В планах уменьшить количество дивизий с 47 (развернутых/резервных) до 28, а количество военнослужащих с 495 тысяч до 387 тысяч человек.

ОБТ К1

Сухопутные войска делятся на силы центрального подчинения (Комитету начальников штабов), две полевых армии (ПА) и одно оперативное командование (бывшая ПА). Силы центрального подчинения состоят из шести командований: Ракетное командование; Командование воздушных операций (две бригады армейской авиации); Командование спецопераций (6 воздушно-десантных бригад и батальон спецназа); Командование обороны столицы (две резервные дивизии, две дивизии территориальной обороны, бригады связи и химической защиты); Логистическое командование и Учебное командование.

1-я Полевая армия состоит из трех армейских корпусов (2-й, 3-й, 8-й АК), а также различных частей армейского подчинения. Всего в ее составе насчитывается 8 пехотных и одна механизированная дивизия, а также бронетанковая, механизированная, две инженерных, три артиллерийских, четыре бригады связи и два полка спецназа.

2-е оперативное командование (бывшая 2-я ПА) включает в себя 7 дивизий территориальной обороны, а также две бригады спецназа.

3-я Полевая армия состоит из пяти корпусов (1-й, 5-й, 6-й, 7-й АК и корпус обороны столицы), а также различных частей армейского подчинения. Всего в составе данной армии насчитывается 11 пехотных (в том числе одна резервная) и 5 механизированных дивизий, а также одна ПВО, три бронетанковые, пять артиллерийских, пять связи и четыре инженерных бригады и четыре полка спецназа.

В настоящее время в армии Южной Кореи насчитывается от 2400 до 2500 танков, около 2700 различных бронированных боевых машин, 5800 артиллерийских систем, включая более 1900 самоходных артиллерийских установок, 60 ракетных комплексов и около 600 вертолетов.

155-мм САУ K9

Основу танкового парка страны составляют современные машины — ОБТ K1, который был создан под сильным впечатлением от американского танка M1 «Абрамс», фактически является его корейским вариантом. Всего имеется около 1027 танков К1 (подобны первому варианту M1, оснащены 105-мм орудием) и 484 танка К1А1/2 (которые подобны значительно усовершенствованным М1А1/А2, отличаются наличием 120-мм орудия). Помимо этого в стране создан перспективный ОБТ K2 «Черная пантера», всего имеется не менее 3-х таких танков, в перспективе должно быть получено еще 297 таких машин. Также в войсках все еще находится около 880 модернизированных американских танков M48 Patton различных версий, которые являются сильно устаревшими и до 33 танков Т-80У (поставлены в счет долга) и двух Т80УК.

Помимо этого, имеется довольно внушительный арсенал современных БМП и БТР, в том числе до 70 БМП-3. Основу парка составляют примерно 1700 собственных БМП К200 и не менее 125 наиболее совершенных К21, которые сами корейцы считают одними из лучших в мире. Этих БМП, вооруженных 40-мм автоматической пушкой, планируется построить более 460 единиц. Помимо этого на вооружении находится до 420 американских БТР М113, до 300 шведских Bv 206, 200 собственных КМ-900 (лицензионные копии итальянского «Фиат-6614») и около 30 российских БТР-80А.

В настоящее время основу самоходной артиллерии ВС Южной Кореи составляют собственные 155-мм САУ K9, которых построено около 900 штук, в перспективе их будет более 1,1 тысячи. Помимо этого имеется 1180 155-мм САУ К55А1, которые являются копией американской САУ М109А2. Также в планах получить до 800 САУ EVO-105, которые создаются путем установки американской гаубицы М101 на базе грузового автомобиля повышенной проходимости. Реактивная артиллерия представлена 156 корейскими РСЗО К136/А1 калибра 130-мм и 60 американских MLRS М270/А1 калибра 227-мм, которые могут использоваться как пусковые установки для американских тактических ракет АТАСМS.

БМП К21

Войсковая ПВО имеет в своем составе до 120 новейших корейских ЗРК К-SAM «Чунма», а также более тысячи различных ПЗРК (производства США, Франции, Великобритании и России). Помимо этого имеется до 700 собственных ЗСУ, построенных на базе БМП К200 и около 200 зенитных орудий.

В армейской авиации имеется до 90 американских ударных вертолетов AH-1F/J «Кобра» и до 500 транспортных и многоцелевых вертолетов разных типов.

В ответ на активное развитие ракетной программы КНДР в Сеуле также развивают собственные ракетные силы. В настоящее время на вооружении сухопутных войск Южной Кореи находится не менее 30 тактических ракет «Хюнму-1» мобильного базирования (дальность стрельбы — 180 км) и до 100 ракет «Хюнму-2А» шахтного базирования (дальность стрельбы — 300 км). Предполагается, что на вооружение ВС Республики Корея в будущем поступят ракеты «Хюнму», дальность полеты которых составит уже 500-1500 км.

Военно-морские силы Южной Кореи

В составе военно-морских сил Республики Корея служит около 70 000 человек, в том числе 29 тысяч человек в составе Корпуса морской пехоты (по данным на 2015 год). В эксплуатации находится 180 кораблей, в том числе 15 подводных лодок, 130 надводных боевых кораблей и патрульных катеров, 10 десантных судов, до 20 вспомогательных судов. В морской авиации насчитывается около 70 самолетов и вертолетов. На вооружении Корпуса морской пехоты находится до 400 боевых систем на гусеничном ходу, включая САУ. ВМС Республики Корея организационно делятся на три флота: 1-й (Восточный), 2-й (Западный) и 3-й (Южный). Помимо флотов имеется Боевое командование, которое включает в себя 5-ю флотилию разнородных сил, 9-ю флотилию подводных лодок и бригаду спецназа.

Подводный флот Южной Кореи состоит из 15 дизель-электрических подлодок. Среди них 13 немецких подводных лодок — 9 проекта 209/1200 и 4 новейших проекта 214/1700 (будет построено еще 5). Помимо этого в составе флота имеется две диверсионных сверхмалых подводных лодки типа «Долгорае».

Ударным костяком надводных сил флота являются 12 эсминцев — все собственной постройки. Среди них 3 эсминца типа «Сэджон Тэван», 6 типа «Чхунмугон Ли Сунсин», 3 типа «Квангэтхо». Самыми современными из них являются эсминцы «Сэджон Тэван», которые также являются самыми мощными в мире надводными неавианосными боевыми кораблями. Данные корабли имеют систему «Иджис» и оснащены установками вертикального пуска с широкой номенклатурой вооружений. Все имеющиеся на их борту ракеты, кроме ЗУР «Стандарт» (США), собственной разработки, хотя и созданы в сотрудничестве с США. Наиболее мощным их оружием являются крылатые ракеты морского базирования «Хюнму-3» (сравнимы по характеристикам с «Томагавком»), обладающие дальностью полета в 1,5 тысячи километров. Ракеты «Хюнму-3» формально входят в то же семейство, что и сухопутные «Хюнму-1 и «Хюнму-2», но лишь формально. Так как сухопутные являются баллистическим ракетами, а морские — крылатыми.

Эсминец типа «Сэджон Тэван»

Фрегаты типа «Улсан» (имеется 8 единиц) считаются сравнительно устаревшими кораблями. Им на замену строятся фрегаты типа «Инчхон» (3 в составе флота, будет построено не менее 18), которые также будут вооружены КРМБ «Хюнму-3». Помимо этого в составе флота имеется 19 корветов типа «Пхохан», вооруженных противокорабельными ракетами.

Военно-воздушные силы Южной Кореи

В ВВС Республики Корея служит около 65 тысяч военнослужащих (по данным на 2014 год). На вооружении ВВС находится около 450 боевых самолетов, главным образом американского производства. ВВС страны организационно делится на 7 командований: Оперативное; Южное и Северное боевое, два командования ПВО; логистическое и учебно-тренировочное.

F-15K

Самыми современными боевыми самолетами в составе ВВС Южной Кореи являются 60 истребителей F-15K, 117 многоцелевых F-16C и 51 двухместный F-16D. Помимо этого имеется 20 легких многоцелевых боевых самолетов FA-50 собственного производства (заказано еще 40 машин), представляют собой боевой вариант реактивного учебного самолета T-50 Golden Eagle. Помимо них на вооружении ВВС имеется существенное количество устаревших американских истребителей — 69 F-4 Phantom II и 151 Northrop F-5, при этом реальная боеспособность данных истребителей представляется весьма сомнительной. Хотя тут имеет значение, с чем сравнивать, ведь на вооружении ВВС КНДР все еще находятся китайские копии советского истребителя МиГ-17.

Действия боевой авиации Южной Кореи в состоянии координировать 4 самолета ДРЛО Boeing 737 AEW&C, помимо этого имеется 8 английских самолетов разведки и наблюдения RC-800s, построенных на базе Hawker 800. Военно-транспортная авиация представлена 16 американскими самолетами Lockheed C-130 и 18 испанскими CN-235M, а также двумя самолетами для перевозки высшего командного состава Boeing 737 и Boeing 747.

FA-50

В настоящее время основным учебным самолетом южнокорейских ВВС постепенно становится T-50 Golden Eagle собственной разработки. В ВВС уже имеется 22 таких самолета (всего заказано 63 машины). Все они должны будут заменить в ВВС используемые в учебных целях американские Northrop F-5F. Семейство самолетов T-50, включая легкий многоцелевой боевой самолет FA-50, имеет хорошие перспективы, в том числе и экспортные. В планах Республики Корея также значится приобретение у США 40 истребителей пятого поколения F-35A.

Источники информации:
http://rusplt.ru/world/armiya-yujnoy-korei-k-voyne-gotova-7647.html
http://www.ruskorinfo.ru/wiki/armiya
http://asia-tv.su/dir/obshhaja/voennaja_sluzhba_v_koree/1-1-0-83
http://voprosik.net/sravnenie-sil-armij-severnoj-i-yuzhnoj-korei
Материалы из открытых источников

Южная Корея обычно представляется образцом восточного экономического чуда. Известные торговые брэнды Samsung, LG, Huyndai, Daewoo происходят родом из этой азиатской страны. Вместе с тем эта страна является крупной военной державой. Численность армии Южной Кореи составляет более полумиллиона человек, и по этому показателю она занимает седьмое место в мире.

Создание вооруженных сил Республики Корея

Армия Южной Кореи стала создаваться сразу после второй мировой войны. Первыми боевыми частями стали отряды национальной обороны. Эти небольшие по численности подразделения, в основном, выполняли полицейские функции, и создавались под контролем американских оккупационных сил. Соответственно и подготовка личного состава осуществлялась инструкторами армии США.

Вскоре после обретения государственности 30 ноября 1948 года был издан закон «О создании национальной армии», который на многие годы определил принципы военного строительства в стране. В 1949 году Республика Корея на регулярной основе начала получать вооружения США.

Боевое крещение армии Южной Кореи

Первая боевая операция, в которой пришлось участвовать молодой армии Южной Кореи, случилась летом 1948 г. во время коммунистического восстания на острове Чеджудо. Повстанцы требовали честных демократических выборов и воссоединения Южной и Северной Кореи.

Численность повстанческих отрядов составляла около 4000 человек. Первоначально восставшим удалось добиться серьезных военных успехов. Но весной 1949 после переброски на остров четырех усиленных батальонов армии Южной Кореи, инициатива перешла на сторону официального правительства. Большая часть повстанческих отрядов была разбита. Население острова, поддержавшее коммунистов, подверглось репрессиям. С этого времени за армией Южной Кореи закрепилась также и полицейская роль в государстве.

Корейская война

В июне 1950 между КНДР и Южной Кореей начались боевые действия, вошедшие в историю как Корейская война. Эта война оказала определяющее значение на армию Южной Кореи, ее численность и стратегию развития на десятилетия. Также эта война была самой кровопролитной после второй мировой войны. Корейцы гибли с обоих сторон.

К началу войны численность армии Южной Кореи составляла чуть меньше ста тысяч человек. Основную массу воинских частей составляли легкие пехотные подразделения. Бронетехника практически отсутствовала. Численность артиллерии была незначительна. Небольшой южнокорейский флот имел в своем составе в основном сторожевые катера( около 10 единиц), тральщики(35 единиц) и вспомогательные суда(20 единиц).

Большие трудности армия Республики Корея испытывала с командирскими кадрами. К началу войны численность офицерского состава, особенно в нижнем звене военного управления, не соответствовала потребностям армии. Недавно открытое военное училище не успело к началу войны обеспечить армию командным составом. Еще большим дефицит кадров стал после начала активных боевых действий. Недостаточная численность своих офицеров покрывалась привлечением инструкторов из армии США. К началу боевых действий численность американских советников составляла около 500 человек.

Все эти обстоятельства оказали негативное влияние на действия южнокорейских частей начальный период войны. Слабовооруженные пехотные дивизии армии Южной Кореи не смогли оказать существенного сопротивления силам КНДР и фактически отдали северокорейцам всю территорию страны, за исключением небольшого плацдарма на юге полуострова. И только вмешательство армии США и ее союзников позволило изменить ситуацию на театре военных действий.

Война привела к большим потерям в армии. В целом вооруженные силы Южной Кореи потеряли порядка 140 тысяч человек убитыми. Для восполнения численности армии руководству Республики Корея пришлось призвать в строй еще около 500 тысяч военнообязанных. С того времени южнокорейская армия по своей численности оставалась фактически неизменной.

После войны с КНДР в Республике Корея продолжила активное строительство своих вооруженных сил. Совершенствование армии шло при непосредственной поддержке американской администрации, так как экономика страны в то время была еще слаба, чтобы нести высокие военные расходы.

Вьетнамская миссия Южной Кореи

Следующим по времени боевым эпизодом в истории армии Южной Кореи стала война во Вьетнаме.

В начальный период войны во Вьетнаме армия Республики Корея выделила для отправки в зону боевых действий небольшой контингент численностью 10 офицеров-инструкторов и военный госпиталь со штатом в 130 человек. Но уже год спустя численность группировки была кардинально увеличена до 50 тыс. человек. Из состава армии Южной Кореи во Вьетнам были переброшены:

• две пехотные дивизии;
• бригада морской пехоты;
• транспортная авиагруппа;
• отряд боевых кораблей.

С учетом сменяемости личного состава численность контингента прошедшего через войну составила более 300 тыс. южнокорейских военных.

Армия Республики Корея потеряла в этой войне около 5 тыс. человек. Численность раненых превысила 11 тысяч. Со времен корейской войны участие Южной Кореи в боевых действиях во Вьетнаме стало самым масштабным по числу жертв и по численности участвующих войск.

Фактически эти жертвы стали платой за экономическую помощь США. За время боевых действий в Индокитае Республика Корея получила порядка 5 млрд. долларов помощи от Вашингтона. Из них 1 миллиард правительство потратило на военные нужды, а именно, на обеспечение армейской группировки во Вьетнаме.

От Вьетнама до Афганистана

Так можно условно назвать этот период в истории армии Южной Кореи. На этот тридцатилетний мирный период приходится основная работа по военному строительству в Южной Корее.

Военная помощь США позволила Сеулу осуществить масштабную перестройку армии. Были сформированы три новых резервные дивизии, усовершенствована военная структура управления. Возросла численность профессионального офицерского состава и высококвалифицированных технических специалистов.

В 1970 году власти Республики Корея приняли пятилетнюю программу военного строительства. В этом документы впервые был заложен принцип реформы армии с опорой на собственные силы. В это время был заложен фундамент собственной военной промышленности, что позволило впоследствии самостоятельно разрабатывать и производить современные образцы вооружений, не уступающие мировым аналогам.

Афганистан и Южная Корея

После войны во Вьетнаме армия Южной Кореи не участвовала в боевых действиях почти 30 лет. Первой горячей точкой после столь долгого перерыва стал Афганистан. Численность подразделения, отправленного в Кабул в 2002 году, составила 210 человек. Группа состояла из 60 медиков и 150 солдат инженерно-саперных подразделений. В боевых действиях эта часть особо не участвовала, выполняя в основном вспомогательные функции:

• медицинское обслуживание;
• разминирование местности.

За весь период пребывания в Афганистане погиб один боец инженерного подразделения во время обстрела авиабазы Баграм.

Вывод контингента состоялся в 2007 году, после того как группа южнокорейских миссионеров была захвачена в заложники террористами движения Талибана.

Несмотря на это в 2009 году Сеул повторно отправил подразделения своей армии в Афганистан. На этот раз армия взяла на себе функцию охраны южнокорейских гражданских специалистов. Численность контингента составила:

• 350 военных;
• 40 сотрудников полиции;
• 100 гражданских специалистов.

Кстати решение на повторный ввод было принято после посещения Сеула главой Пентагона. Этот факт лишний раз подтвердил, какое влияние оказывает американская администрация на принятие решений южнокорейскими властями.

Южная Корея и Ирак

Куда большее участие армия Республики Корея приняла во время войны в Ираке. На этот раз численность армейского контингента составила около 3600 человек.

В наступательной операции южнокорейские подразделения не были задействованы. Первая группа прибыла в Ирак в мае 2003 года, когда активная фаза войны завершилась. Да и состав этого контингента, как и в Афганистане, представляли военные медики и инженерные подразделения.

Но к весне 2004 года численность группы была увеличена до 3600 человек, из них минимум 800 составляли боевые подразделения. Местом дислокации стал город Киркук. Основной задачей подразделения стало обеспечение безопасности группы специалистов, занимающихся восстановлением гражданской инфраструктуры Ирака. За время пребывания контингента в этой арабской стране погиб 1 человек.

Участие армии Южной Кореи в операции по т.н. «поддержанию мира» в Ираке вызвало значительный общественный резонанс на родине. Причиной этому стал трагический инцидент, связанный с гибелью двух гражданских специалистов, работавших в Ираке по контракту. Этот случай поднял волну антивоенных выступлений в Сеуле, для их усмирения властям пришлось прибегнуть к помощи полиции. Несмотря на общественные настроения, ввод подразделений армии Южной Кореи в Ирак все же состоялся.

В конце 2008 года срок действия мандата ООН на пребывание коалиционных сил в Ираке истек. Одновременно с подразделениями других стран на родину вернулся и контингент Южной Кореи.

Состав вооруженных сил

Структура вооруженных сил Южной Кореи построена по американской модели. Главнокомандующим является президент страны, в его подчинении находятся: министерство обороны, отвечающее за вопросы снабжения, и комплектования, и объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) – главный орган оперативного и стратегического управления войсками.

В состав Вооруженных сил Республики Корея входят три вида:

• Сухопутные войска;
• Военно-морской флот;
• Военно-воздушные силы.

Сухопутные войска

Самый большой по численности вид вооруженных сил – сухопутные войска. По официальным данным численность этого компонента армии Южной Кореи составляет около 560 тысяч человек.

В сухопутные войска входят следующие рода войск:

• пехота;
• танковые войска;
• артиллерия;
• ракетные войска;
• войска противовоздушной обороны;
• войска специального назначения;
• армейская авиация;
• инженерные части;
• войска связи.

Организационно они сведены в 4 объединения:

• 1-я полевая армия;
• 3-я полевая армия;
• оперативное командование(бывшая 2-я полевая армия);
• силы центрального подчинения.

На 1-ю и 3-ю полевые армии возложена задача обороны территории вдоль демилитаризованной зоны. Эти соединения относятся к войскам постоянной боеготовности. Укомплектованность личным составом и техникой близка к 100 процентам.

В состав оперативного командования армии Южной Кореи входят войска территориальной обороны. Их задача — обеспечение охраны побережья и крупных промышленных центров. Большая часть подразделений этой группировки являются скадрованными: они укомплектованы техникой на 50-60 процентов, а личным составом на 10-15.

Силы центрального подчинения подчиняются непосредственно ОКНШ и выполняют задачи в интересах всех сухопутных войск. В их составе, в частности:

• Ракетное командование – от 3 до 7 ракетных дивизионов (в разных источниках оценки рознятся), вооруженных ракетами с дальностью действия до 300 км.
• Командование армейской авиации, включающее две бригады и батальон вертолетов, и десантно-штурмовую бригаду.
• Командование разведки, в составе которого части радиотехнической разведки, и отдельные отряды и группы разведчиков.
• Командование специальных боевых действий, включающее семь воздушно-десантных бригад и группу спецназа.
• Столичное командование, выполняющее особую роль по обеспечению обороны Сеула и прилегающих районов. В составе этого объединения несколько пехотных дивизий территориальной обороны и частей боевого и тылового обеспечения.

Каждая полевая армия состоит из 3-5 армейских корпусов, которые имеют в своем составе по 3 дивизии пехотного профиля, одной бронетанковой или механизированной, артиллерийские, инженерные бригады.

Военно-морские силы Южной Кореи

В силу своего полуостровного положения военно-морским силам в Южной Корее уделяется повышенное внимание. Флот стал одним из первых видов вооруженных сил в стране. К его созданию приступили еще до принятия «Закона о национальной армии».

Уже осенью 1945 года были созданы силы Береговой охраны Южной Кореи. Первоначально в их составе были трофейные корабли, оставленные в южнокорейских портах после оккупации Японией. После формального обретения государственности Береговая охрана была переименована в ВМС и на ее вооружение стали поступать боевые корабли, поставленные в рамках военной помощи от Пентагона.

Как правило, это были списанные суда с не очень высокими боевыми возможностями. Тем не менее, уже в первые дни войны с КНДР молодому флоту удалось одержать морскую победу. Огнем с южнокорейского катера был потоплен вооруженный пароход КНДР. По данным южнокорейской стороны это судно перевозило батальон армии КНДР, предназначенный для высадки морского десанта на побережье.

До конца 70-x годов военно-морской флот Республики Корея пополнялся за счет поставок США и других стран. Но по мере развития промышленности и в частности судостроительной отрасли Сеул постепенно перешел к самостоятельной постройке боевых кораблей.

На текущий момент численность корабельного состава флота Южной Кореи свыше 400 судов:

• 14 подводных лодок;
• 12 эскадренных миноносцев;
• 12 фрегатов;
• 6 десантных кораблей;
• 30 корветов;
• 100 патрульных и десантных катеров;
• свыше 30 вспомогательных судов.

Корабельный состав флота постоянно меняется. Спускаются на воду и вводятся в строй новые корабли. Устаревшие суда снимаются с вооружения.

Военно-морские силы Республики Корея организационно состоят из трех флотов и боевого командования. Каждый из флотов имеет свою зону ответственности:

• 1-й флот отвечает за зону Японского моря;
• 2-й флот контролирует акваторию Желтого моря;
• 3-й флот обеспечивает безопасность Корейского пролива.

В составе боевого командования находятся бригада специального назначения и три эскадры:

• подводных лодок;
• разнородных сил;
• учебных кораблей.

Корпус Морской пехоты также находится в составе ВМС. Численность этих элитных войск составляет около 68 тысяч морских пехотинцев. Организационно они сведены в две дивизии и бригаду. Морская пехота является основной ударной силой армии Южной Кореи на приморских театрах военных действий.

Военно-воздушные силы

ВВС как вид вооруженных сил появился в армии Южной Кореи в октябре 1949 года. Первыми боевыми самолетами стали американские «Мустанги» — истребители времен Второй мировой воны. С середины 50-х годов США начал поставки реактивных самолетов F-86 «Сейбр».

Благодаря военно-техническому сотрудничеству с США Южной Корее удалось создать мощные военно-воздушные силы. Значительная часть самолетов производится на местных предприятиях по американской лицензии.

Численность боевых самолетов превышает 500 единиц. Весь авиационный парк размещен на 11 основных и 49 вспомогательных авиабазах.

Численность личного состава авиации в 2012 году составляла около 65 тысяч человек. В подчинении ВВС также находятся наземные части противовоздушной обороны, отвечающие за контроль воздушного пространства страны.

Структурно ВВС Южной Кореи состоят из 7 командований:

• оперативное командование;
• северное боевое командование;
• южное боевое командование;
• командование артиллерийской ПВО;
• командование ПВО и управления;
• логистическое командование;
• учебное командование.

Вооружение Республики Корея

Исторически большую часть вооружений армия Южной Кореи получала от США. В 70-е годы 20 века Сеул взял курс на создание собственной оборонной промышленности. И надо признать, добился в этом серьезных успехов.

В связи с ракетной угрозой со стороны КНДР Сеул уделяет повышенное внимание развитию аналогичного компонента в своей армии. В свое время на базе американских образцов были созданы тактические ракеты семейства « Хюнму». Их дальность действия достигает 300 км, что покрывает значительную часть Северной Кореи. Ведутся разработки и нового поколения ракетного вооружения, но об их конкретных характеристиках пока нет сведений.

Основу наступательной боевой мощи сухопутных войск армии Южной Кореи составляет танк K1, созданный на основе американского «Абрамса» и производящийся на местных предприятиях. Численность парка этих боевых машин составляет порядка 1500 единиц.

Боевые машины пехоты представлены моделями K200 и K21. Если K200 была разработана на основе западных образцов, то K21 фактически оригинальная разработка, которую корейские военные называют лучшим БМП в мире. Численность этих видов боевых машин в войсках составляет около 2000 штук.

В сухопутных войсках Южной Кореи есть даже российская техника, в частности БМП-3, Т-80, ПТРК «Метис», ЗРК «Игла». Они были поставлены в страну в 90-х годах, когда Россия расплачивалась вооружением по внешнему долгу. В 2015 году Москва начала переговоры с Сеулом по поводу возврата этой техники, но соглашения пока достигнуть не удалось.

Основу боевого парка авиации Южной Кореи составляют:

• истребитель KF-5;
• истребитель-бомбардировщик KF-16;
• истребитель F-4 Phantom II;
• истребитель-бомбардировщик F-15E Strike Eagle.

Первые два типа производятся по американской лицензии на южнокорейских заводах и представляют собой не что иное, как известные истребители F-5 Tiger II и F-16 Fighting Falcon. Помимо лицензионной сборки американских машин Сеул активно занимается созданием самолетов собственной разработки.

Первенцем южнокорейского авиастроения является самолет T-50. Предназначенный в первую очередь для подготовки боевых пилотов, он быстро приобрел популярность как у себя на родине, так и за рубежом. Достаточно заметить, что оборонное ведомство США решило приобрести партию T-50 для замены своих устаревших тренировочных самолетов. Это наглядно свидетельствует о высоком техническом уровне южнокорейского авиапрома.

В области военного судостроения промышленность планомерно наращивает количественные и качественные показатели производства. При этом отмечается увеличение доли кораблей океанского класса и подводных лодок в общей численности флота. По направлению подводного судостроения руководство Южной Кореи заявляет, что к 2018 году сможет самостоятельно строить субмарины по полному циклу — от разработки до спуска на воду. До сих пор строительство подлодок шло в тесном сотрудничестве с Германией.

Несмотря на то, что экономика Южной Кореи переживает не лучшие времена, преодолевая последствия мирового кризиса, расходы на оборону остаются традиционно высокими. По этому показателю в 2016 году Сеул находился на 10-м месте в мире. С 2005 года военный бюджет Республики Корея вырос с 25 до 36 млрд. долларов.

Комплектование армии Южной Кореи

Армия Республики Корея комплектуется на основе всеобщей воинской обязанности. При этом даже студенты ВУЗов не имеют отсрочки от службы в армии. Призыву подлежат мужчины возрастом от 18 лет. Но фактически в армию приходят в возрасте 19-20 лет после окончания высшей школы (российского аналога 10-11 классов). В случае военного положения призывной возраст поднимают до 45 лет.

Срок службы в армии отличается по видам вооруженных сил:

• 21 месяц — в сухопутных войсках и морской пехоте;
• 23 месяца — во флоте;
• 24 месяца в ВВС.

Мобилизационный потенциал Республики Корея весьма велик. В случае войны численность армии может вырасти до 5 миллионов человек.

Все лица, отслужившие срочную службу, зачисляются в резерв. Система резервных войск начала формироваться в 1968 году после принятия соответствующего закона. На регулярной основе резервисты обязаны проходить учебные сборы в действующих воинских частях. Помимо этого проводится регулярная переподготовка по месту жительства или работы.

Отношение к службе в армии в корейском обществе очень ответственное. Уклоняться от призыва не принято, так как это может впоследствии негативно повлиять на трудовую карьеру. Помимо этого за уклонение от службы полагается наказание в виде лишения свободы.

Служба в армии очень почетна для граждан Южной Кореи. Достаточно упомянуть, что 3 президента страны, 167 министров и 3 премьера в свое время закончили военно-учебные заведения и посвятили некоторую часть своей жизни службе в армии. Популярна военная карьера и среди женщин. Их численность в армии Южной Кореи растет год от года.

Южнокорейская армия в будущем

В 2012 году правительство Республики Корея утвердила документ, определяющий политику военного строительства на период до 2030 года. Основной тезис плана армейской реформы — переход от количества к качеству.

Сухопутные войска ждет сокращение численности личного состава. В основном, это коснется пехотных подразделений. К 2022 году численность армии Южной Кореи уменьшится почти в полтора раза до 380 тысяч человек. Это будет самое масштабное сокращение численности в оборонном ведомстве со времен Корейской войны 1950-1953 годов.

Реформа предполагает расформирование 14 дивизий и 5 полков. Будет увеличена доля мобильных частей быстрого реагирования. Впервые в сухопутных войсках армии Южной Кореи появится горнострелковый полк, который будет размещен в северо-восточной части страны.

Большое значение будет уделено наращиванию численности ракетных вооружений. Планируется закупка 900 баллистических ракет класса «Хюнму». Продолжится строительство подводных лодок, в том числе нового класса, способных нести на борту крылатые ракеты.

Значительные средства планируется затратить и на социальную защиту военнослужащих и их семей.

Непростая военно-политическая ситуация в азиатско-тихоокеанском регионе вынуждает руководство Южной Кореи поддерживать в постоянном тонусе свою национальную армию. Вместе с тем влияние Сеула в мировой политике постепенно возрастает и для отстаивания своих интересов жизненно необходимо демонстрировать свою высокую боевую готовность, как перед своими партнерами, так и конкурентами. Учитывая это можно предполагать, что в ближайшем будущем армию Южной Кореи ожидает качественный рост, а на мировом рынке вооружений появится новый сильный игрок.