Крестьянская война под руководством пугачева была в каком году

В сентябре 1773 года на далекой юго-восточной окраине России, на берегах р. Яика, вспыхнуло восстание среди яицкого казачества под руководством Е. Пугачева. В процессе своего развития оно приобрело характер подлинной крестьянской войны против феодально-крепостнического строя России XVIII века. Поэтому в истории нашей родины это стихийное восстание крестьянства именуется крестьянской войной под руководством Е. Пугачева.

Крестьянская война 1773–1775 годов явилась закономерным следствием социально-экономических условий феодально-крепостнической России XVIII века, выражением острой классовой борьбы многонационального крестьянства России против своих угнетателей и эксплуататоров — дворян и помещиков, против дворянско-помещичьего государства.

Восстание крестьянства было стихийным, неорганизованным. Забитое, темное, сплошь неграмотное крестьянство не могло создать своей организации и выработать свою программу. Требования восставших крестьян и всего эксплуатируемого люда не шли дальше желания иметь «хорошего царя», который освободил бы крестьянство от гнета дворян-помещиков, который даровал бы землю и волю. Таким царем в глазах восставших крестьян был вождь восстания, донской казак Емельян Иванович Пугачев, принявший на себя имя императора Петра III.

Являясь руководителем восстания, Е. Пугачев не имел, однако, ясной программы действий. Его стремления были связаны также только с восшествием на русский престол «хорошего царя».

Вспыхнувшая в сентябре 1773 года на берегах Яика искра восстания через месяц запылала ярким пламенем и охватила в течение года огромный район: от Каспия на юге до современных городов Екатеринбурга, Челябинска, Кунгура, Молотова на севере, от рек Тобола, Урала и казахских степей на востоке до правобережья Волги на западе.

Восстание продолжалось больше года — с сентября 1773 года до начала 1775 года. Царское правительство во главе с Екатериной II мобилизовало крупные военные силы для подавления восстания. Восстание было зверски подавлено. Руководитель восстания Е. Пугачев, выданный в сентябре 1774 года предателями царским властям, был казнен в Москве 10 января 1775 года.

Предпосылки восстания

Несмотря на борьбу, которую вели башкиры на протяжении десятилетий, переселение в Башкирию все увеличивалось, захват земель продолжался, росло количество поместий, принадлежащих помещикам; одновременно уменьшалась площадь земли, которая оставалась в пользовании башкир.

Богатства Урала привлекали новых предпринимателей, которые захватывали огромные участки земли и строили на них заводы. Почти все крупные сановники, министры, сенаторы своими капиталами участвовали в постройке металлургических заводов на Урале, а отсюда вытекало и отношение правительства к жалобам и протестам башкир.

Башкиры объединяются в группы по несколько человек, нападают на новостроящиеся заводы и помещичьи усадьбы, стараясь отомстить своим притеснителям. Все более создавалась такая обстановка, при которой различные народы, населявшие край, должны были выражать протест против колонизации, доходя до открытой борьбы.

Восстания башкир, уход калмыков из пределов России в Китай, настороженность, враждебное отношение казахского народа к России — все это говорит за то, что царская политика этим народам была понятна, что она была враждебна им.

Благодаря тому, что население было еще негусто, возрастает спрос на рабочую силу. Заводчики добиваются в 1784 году инструкции правительства, по которой владельцам заводов предоставляется право прикреплять и использовать на заводах от 100 до 150 дворов государственных крестьян. Прикрепленные к заводам крестьяне за работу на завода не оплачивались. Так как население края было очень редкое, прикрепляли к заводу крестьян из сел, расположенных на большом расстоянии. Такой вид барщины становился еще более тяжелым, так как крестьяне почти целый год были оторваны от сел и не имели возможности работать в своем хозяйстве.

Заводчики всеми силами и средствами добивались того, чтобы совершенно ликвидировать хозяйство крестьян, оторвать их от земли и полностью забрать в свои руки.

Нет возможности передать все те приемы и методы, которыми пользовались заводчики в своем стремлении разорить крестьян, лишить их экономической базы. Они посылали специальные отряды, которые врывались в села в самый разгар полевых работ, во время весеннего сева, уборки урожая и т.д., хватали крестьян, пороли их, отрывали от работы и под конвоем доставляли на завод. Оставались невспаханными полосы, неубранным урожай. Крестьяне жаловались местному начальству, доходили до самой столицы, но их в лучшем случае не принимали, а иногда даже, не разбирая дела, называли бунтовщиками и сажали в тюрьму.

Приказчики на заводах усиленно наблюдали за тем, чтобы не было «дармоедов», т.е. чтобы работали не только мужчины, но и женщины и дети. В результате этой эксплуатации, скученности, плохого питания и истощения сил развивались заразные болезни, повышалась смертность.

Крестьяне неоднократно восставали против приписки к заводам, но эти восстания носили чисто местный характер, возникали стихийно и жестоко подавлялись военными отрядами.

На заводах работали не только крестьяне, здесь сосредоточивалось большинство беглого люда. Среди них были крепостные крестьяне, различные преступники, старообрядцы и т.д. Пока не было указа о борьбе с беглыми и возвращении их по месту жительства, они жили относительно свободно, но после указа их начинают преследовать отряды солдат. Куда бы беглый ни явился, везде у него спрашивали «вид», а так как «вида» но было, то беглого немедленно забирали и отправляли на родину, чтобы произвести там с ним расправу.

Зная в бесправии беглых, заводчики безвозбранно принимали их на работу, и вскоре заводы превращаются в место сосредоточения беглых. Берг-коллегия, в ведении которой находились заводы, старалась не замечать нарушений указа о поимке и высылке всех беглых, а войска оренбургского губернатора не имели права производить на заводах облавы.

Пользуясь бесправием и безвыходным положением беглых, заводчики ставили, их в положение рабов, и малейшее недовольство, протест беглых вызывали репрессии: беглых немедленно хватали, выдавали в руки солдат, немилосердно пороли и затем отправляли на каторжные работы.

Условия работы на горных заводах были кошмарными: шахты не имели вентиляции, и рабочие задыхались от зноя и недостатка воздуха; насосы были слабо приспособлены, и люди часами работали, стоя по пояс в воде. Хотя заводчикам и давались некоторые указания об улучшении условий труда, но их никто не выполнял, так как чиновники привыкли к взяткам, а заводчику было выгоднее дать взятку, чем затрачивать средства на технические нововведения.

Не лучше было положение и крепостных крестьян. В 1762 году на престол вступила Екатерина II, жена Петра III, содействовавшая убийству мужа. Будучи ставленницей дворян, Екатерина II ознаменовала свое царствование окончательным закабалением крестьян, предоставив дворянам право распоряжаться крестьянами по их усмотрению. В 1767 году она издала указ, запрещавший крестьянам жаловаться на своих помещиков; виновные в нарушении этого указа подвергались ссылке на каторжные работы.

С ростом внешней торговли на рынках появляются привозные товары: красивые тонкие ткани, высокосортные вина, ювелирные изделия, различные предметы роскоши и безделушки; приобрести их можно было только за деньги. Но чтобы иметь деньги, помещики должны были что-то продавать. На рынок они могли выбросить только продукцию сельского хозяйства, поэтому помещики увеличивают площадь посевов, что новой тяжестью ложится на крестьян. При Екатерине барщина возрастает до 4-х дней, а в отдельных местностях, в частности в Оренбургском крае, доходила до 6-ти дней в неделю. Для работы в своем хозяйстве крестьянам оставались только ночи и воскресные и другие праздничные дни. Одним из видов ведения помещичьего хозяйства было плантационное хозяйство, когда крепостные крестьяне все время работали на барина и получали за это для пропитания хлеб. Крестьяне были на положении рабов, они были собственностью своих господ и находились от них в зависимости.

Указ Екатерины II о запрещении крестьянам жаловаться на помещиков дал толчок для разгула страстей разнузданного русского барина. Если Салтычиха, жившая в центре России, собственноручно замучила до сотни человек, то что же делали помещики, жившие на окраинах? Крестьян продавали оптом и в розницу, помещики обесчещивали девушек, женщин, насиловали несовершеннолетних, издевались над беременными. В день свадьбы они похищали невест и, опозорив, возвращали женихам. Крестьян проигрывали в карты, меняли на собак, за малейшую провинность жестоко избивали плетьми, кнутами, розгами.

Крестьяне, несмотря на указ, пытались жаловаться оренбургским губернаторам. В оренбургском областном архиве сохранилось несколько десятков «дел» об изнасиловании несовершеннолетних, об издевательстве над беременными, о засеченных розгами крестьянах и т.д., но большинство из них оставлены без последствия.

Существующим положением вещей были недовольны не только различные народы, населяющие край, горнозаводские рабочие и крестьяне, но и среди казачества зрело глухое недовольство, так как постепенно отменялись их прежние привилегии и льготы.

Одним из основных источников доходов казачества была рыбная ловля. Рыбу казаки использовали не только для своего питания, но ее вывозили и на рынок. В рыбных промыслах огромное значение имела соль, и указ от 1754 г. о соляной монополии нанес огромный удар хозяйству казаков. До указа казаки пользовались солью бесплатно, добывая ее в неограниченном количестве из соляных озер. Казаки остались недовольны монополией и взимание денег за соль считали прямым посягательством на их права и собственность. В казачьей среде росло классовое расслоение. Старшинская верхушка во главе с атаманами забирает власть в свои руки и использует свое положение для личного обогащения. Атаманы берут на откуп соляные промыслы и ставят в зависимость все казачество. За соль, помимо денежной платы, атаманы взимают в свою пользу десятую рыбину из каждого улова. Но этого мало. Яицкие казаки за свою службу получали от казны небольшое жалованье, атаманы начали удерживать его, якобы как плату за право ловить на Яике рыбу. Впоследствии этого жалованья не хватало, и атаманы вводили дополнительный налог. Все это вызывало недовольство, которое в 1763 г. вылилось в восстание рядовых казаков против старшинской верхушки.

Следственные комиссии, присылаемые в Яицкий городок, хотя и смещали атаманов, но, будучи сторонниками кулацкой правящей части, выдвигали новых атаманов из ее среды, поэтому положение не улучшалось.

Но вот в 1766 году был издан указ, который вызвал недовольство со стороны богатеев. До указа для отбытия военной службы яицкие казаки имели право нанимать вместо себя других. Средствами для найма на службу располагали богачи, и указ этот, запрещавший наем, был ими встречей враждебно, так как им снова приходилось служить в армии. Указом осталась недовольна и часть казачьей голытьбы, которая в силу своей материальной необеспеченности вынуждена была за деньги заменять сынов богатых казаков на военной службе.

Одновременно с этим растут наряды на службу, казаков сотнями отнимают от дома и отправляют в различные места. С отрывом мужчин от дома, хозяйства начинают хиреть и приходят в упадок. Негодуя на все усиливающиеся тяготы, яицкие казаки, тайком от своего начальства, отправили к царице своих ходоков с челобитной, но ходоки были приняты как бунтовщики и подверглись телесному наказанию плетьми. Этот случай дал понять казакам, что надеяться на помощь сверху нечего, а нужно искать правду самим.

В 1771 году среди яицких казаков вспыхнуло новое восстание, для подавления его были высланы войска. Ближайшими причинами восстания были следующие события. В 1771 году с Поволжья к границам Китая ушли калмыки. Желая задержать их, оренбургский губернатор потребовал, чтобы яицкие казаки выступили в погоню. В ответ казаки заявили, что до тех пор не выполнят требования губернатора, пока не будут восстановлены отнятые привилегии и вольности. Казаки требовали возвращения права выбирать атаманов и других военных начальников, требовали выплаты задержанного жалованья и др. В Яицкий городок из Оренбурга был послан отряд солдат под руководством Траунбенберга для выяснения положения.

Будучи человеком властолюбивым, Траунбенберг, не вникая в суть дела, решил действовать оружием. На Яицкий городок грянули батареи. В ответ на это казаки бросились к оружию, напали на присланный отряд, разгромили его, изрубив в куски самого генерала Траунбенберга. Пытавшийся воспрепятствовать восстанию атаман Тамбовцев был повешен.

Разгром отряда Траунбенберга вызвал тревогу у губернского начальства, и оно не замедлило отправить к Яицкому городку свежие военные части под командой генерала Фреймана, для подавления «мятежа». В бою с превосходящими силами противника казаки были разбиты. Правительство решило расправиться с казаками так, чтобы надолго было памятно казакам. Для расправы над восставшими были вызваны из разных городов специалисты-палачи, которые и проводили пытки и казни. По своей жестокости эта расправа напоминает экзекуцию Урусова. Казаков вешали, сажали на колья, выжигали на теле клеймо; многих сослали на вечную каторгу. Однако эти казни еще более возбудили казаков, и они были готовы зажечь огонь новой борьбы.

Не лучше было положение и оренбургских казаков. Они никогда не имели тех вольностей и привилегий, за которые боролись яицкие казаки. Организованное в силу указа Оренбургское казачье войско находилось в значительно худшем положении, чем Яицкое. Оренбургские казаки жили в станицах, разбросанных на территории края; как правило, станицы застраивались около крепостей, в которых и состояли на военной службе казаки. По форме они имели выборное станичное начальство, но по существу были в подчинении у комендантов крепостей. Коменданты вначале распространяют свою власть только на мужчин, заставляя выполнять работы в личном хозяйстве, но с течением времени им кажется этого недостаточно, они начинают эксплуатировать все население станиц. Положение оренбургских казаков было во многом сходно с положением крепостных крестьян. Будучи полновластными и почти бесконтрольными, коменданты устанавливали в станицах тяжелый режим, вторгались в семейные, бытовые дела казаков. Оренбургские казаки к тому же в большинстве никакого жалованья не получали. Они также были недовольны своим положением, но, будучи разбросаны по всему краю, молчаливо сносили все притеснения, ожидали удобного случая для расправы со своими обидчиками.

Из всего этого видно, что все население края, за исключением царских чиновников, помещиков, заводчиков и кулаков, было недовольно существующими порядками и готово было мстить притеснителям. В народе начали появляться слухи, что виной тяжелой жизни являются местные власти, что они творят своеволие без ведома царицы; распространяются слухи, что виновата и царица, которая все делает по воле дворян, что если был бы жив царь Петр Федорович, то жить было бы легче. За этими слухами не замедлили появиться новые, что Петр Федорович при помощи стражи спасся от смерти, что он жив и скоро кликнет клич на борьбу против чиновников и дворян.

Оренбургская губерния была точно на пороховой бочке, и достаточно было найтись смелому человеку, бросить призывной клич, как к нему со всех сторон поднялись бы тысячи людей. И такой смелый человек нашелся в лице донского казака Емельяна Ивановича Пугачева. Он был человеком смелым, сильным, храбрым, имел ясный, пытливый ум и наблюдательность.

Личность Пугачева

Емельян Иванович Пугачев — донской казак по происхождению, уроженец Зимовейской станицы, участник Семилетней войны с Пруссией и первой войны с Турцией (1768–1774 годы). Впервые он попал в Заволжские степи в ноябре 1772 года, после нескольких лет скитаний в поисках лучшей доли. Получив паспорт на поселение на реке Иргиз, Е. Пугачев в ноябре 1772 года прибывает в Мечетную слободу (ныне город Пугачев Саратовской области) и останавливается у игумена старообрядческого скита Филарета. От него Пугачев узнает о волнениях среди яицких казаков и о намерении их уйти на новые места.

У Пугачева рождается план — увести казаков на реку Кубань. Чтобы выяснить намерение казаков, он 22 ноября 1772 года приезжает под видом купца в Яицкий городок, посвящает в свои планы нескольких человек и впервые называет себя императором Петром III. По возвращении на Иргиз Пугачев был арестован по доносу и 19 декабря, закованный в цепи, отправлен в Симбирск, а оттуда в Казань, где и посажен в тюрьму.

Благодаря исключительной находчивости и смелости, Пугачев в конце мая 1773 года бежит из казанской тюрьмы и в августе вновь появляется в Заволжских степях. На этот раз он находит приют на Таловом умете Степана Оболяева, в 60 верстах от Яицкого городка. Здесь Пугачев вновь «признается», что он чудом спасшийся от смерти император Петр III и прибыл на Яик, чтобы защитить рядовых казаков от старшин и даровать им исконные вольности.

В связи с бегством Пугачева начальство забило тревогу, были отправлены для поимки его специальные отряды, которые хватали казаков и при помощи пыток старались дознаться, где находится беглец.

Яицкое казачество держалось настороже. С новой силой поползли слухи, что Петр III жив, что начальство разыскивает его и будто Пугачев и есть спасшийся от смерти царь.

Эти события ускорили ход восстания. Пугачев объявил, что он действительно царь Петр III, что злая жена и дворяне решили умертвить его, чтобы по своему усмотрению править народом.

Свидетельства современников и очевидцев — участников восстания описывают внешний облик Емельяна Пугачева. Он был среднего роста, широкий в плечах, тонкий в талии, немного смуглый лицом, сухощавый, с темными глазами и волосами, остриженными по-казачьи.

Пугачев отличался выносливостью, храбростью и знанием военного дела. Он был превосходно знаком с артиллерией того времени. Дьяк Военной коллегии Иван Почиталин впоследствии показывал на допросе: «Лутче всех знал правило, как в порядке артиллерию содержать, сам Пугачев». Пугачев лично участвовал в боях с правительственными войсками, сражаясь в передовых рядах.

Начало восстания

События 1772–1773 годов подготовили почву для организации повстанческого ядра вокруг Е. Пугачева-Петра III. 2 июля 1773 года в Яицком городке был исполнен жестокий приговор над руководителями январского восстания 1772 года. 16 человек были наказаны кнутом и после вырезания ноздрей и выжигания каторжных знаков отправлены на вечную каторгу в Нерчинские заводы. 38 человек наказаны кнутом и сосланы в Сибирь на поселение. Ряд казаков отправлены в солдаты. Сверх того, с участников восстания взыскивалась крупная денежная сумма для возмещения разоренного имущества атамана Тамбовцева, генерала Траубенберга и других. Приговор вызвал новый взрыв возмущения в среде рядового казачества.

Между тем слухи о появлении на Яике императора Петра III и его намерении стоять за рядовое казачество быстро распространились в хуторах и проникли в Яицкий городок. В августе и первой половине сентября 1773 года вокруг Пугачева собирается первый отряд яицких казаков. 17 сентября был торжественно оглашен первый манифест Пугачева — императора Петра III — яицким казакам, жаловавший их рекою Яиком «с вершин и до устья, и землею, и травами, и денежным жалованьем, и свинцом, и порохом, и хлебным провиантом». Развернув заранее подготовленные знамена, отряд повстанцев, насчитывающий около 200 человек, вооруженных ружьями, копьями, луками, выступил к Яицкому городку.

Основной движущей силой восстания являлось русское крестьянство в союзе с угнетенными народами Башкирии и Поволжья. Забитое, темное, сплошь неграмотное крестьянство без руководства рабочего класса, который только лишь начал формироваться, не могло создать своей организации, не могло выработать свою программу. Требования восставших заключались в воцарении «хорошего царя» и получении «вечной воли». Таким царем в глазах восставших являлся «крестьянский царь», «царь-батюшка», «император Петр Федорович», бывший донской казак Емельян Пугачев.

18 сентября 1773 года первый повстанческий отряд, состоявший преимущественно из яицких казаков и организовавшийся на степных хуторах около Яицкого городка (теперь г. Уральск), во главе с Е. Пугачевым подошел к Яицкому городку. В отряде насчитывалось около 200 человек. Попытка овладеть городком окончилась неудачей. В нем стоял крупный отряд регулярных войск с артиллерией. Повторная атака повстанцев 19 сентября была отбита из пушек. Повстанческий отряд, пополнивший свои ряды казаками, перешедшими на сторону восставших, двинулся вверх по р. Яику и 20 сентября 1773 года остановился вблизи Илецкого казачьего городка (теперь с. Илек).

Село Илек

В XVIII веке с. Илек называлось Илецким казачьим городком. Жители городка — илецкие казаки — входили в состав Яицкого (Уральского) казачьего войска.

В канун крестьянской войны Илецкий городок был сравнительно крупным населенным пунктом. Академик П.С. Паллас, проехавший через Илецкий городок летом 1769 года, описывает его так: «Левый берег Яика нарочито высок, и на оном стоит Илецкой казачей городок, укрепленный четвероугольною бревенчатою стеною и батареями… В сем казачьем городке находится больше трехсот домов, и в середине оного стоит деревянная церковь. Здешние казаки могут поставить до пятисот человек войска и причисляются к яицким казакам, хотя они и не имеют никакого участия в рыболовных правах и принуждены доставлять себе пропитание хлебопашеством и скотоводством».

20 сентября восставшие подошли к Илецкому казачьему городку и остановились в нескольких километрах от него. Отряд повстанцев представлял собою организованную боевую единицу. Еще по пути из-под Яицкого городка в Илецкий городок был созван по старинному казачьему обычаю общий круг для выбора атамана и есаулов.

Атаманом избрали яицкого казака Андрея Овчинникова, полковником — тоже яицкого казака Дмитрия Лысова, избрали также есаула и хорунжих. Тут же был составлен первый текст присяги, и все казаки и избранные начальники присягнули «всепресветлейшему, державнейшему, великому государю императору Петру Федоровичу служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови».

Подходя к Илецкому городку, отряд повстанцев насчитывал уже несколько сот человек и имел три пушки, взятые с форпостов.

Присоединение илецких казаков к восстанию или их отрицательное отношение к нему имели большое значение для успешного начала восстания. Поэтому повстанцы действовали очень осторожно. Пугачев отправляет в городок Андрея Овчинникова в сопровождении небольшого числа казаков с двумя указами одинакового содержания: один из них он должен был передать атаману городка Лазарю Портнову, другой — казакам. Лазарь Портнов должен был огласить указ на казачьем кругу; если же он не сделает это, то казаки должны были прочесть его сами.

В указе, написанном от имени императора Петра III, говорилось: «И чего вы ни пожелаете, во всех выгодах и жалованьях отказано вам не будет; и слава ваша не истечет до веку; и как вы, так и потомки ваши первыми при мне, великом , государе, учинитесь. А жалованья, провианта, пороху и свинцу всегда достаточно от меня давано будет».

Еще до подхода повстанческого отряда к Илецкому городку, Портнов, получив сообщение от коменданта Яицкого городка полковника Симонова о начале восстания, собрал казачий круг и зачитал приказ Симонова о принятии мер предосторожности. По его приказу, мост, соединяющий Илецкий городок с правым берегом, по которому двигался повстанческий отряд, был разобран.

В то же время слухи о появлении императора Петра III и о дарованных им свободах дошли до казаков городка. Казаки были в нерешительности. Конец их колебаниям положил Андрей Овчинников. Казаки решили с честью встретить повстанческий отряд и их вождя Е. Пугачева — царя Петра III и присоединиться к восстанию.

21 сентября был налажен разобранный мост и отряд восставших торжественно въехал в городок, встреченный колокольным звоном и хлебом-солью. Все илецкие казаки присягнули Пугачеву.

В Илецке отряд Пугачева пробыл двое суток. Сам Е. Пугачев жил в доме зажиточного илецкого казака Ивана Творогова.

Атамана городка Лазаря Портнова повесили. Причиной казни были жалобы илецких казаков на то, что он «великие им делал обиды и их разорял».

Из илецких казаков сформировали особый полк. Полковником Илецкого войска был назначен илецкий казак, впоследствии один из главных предателей, Иван Творогов. Грамотного илецкого казака Максима Горшкова Е. Пугачев назначил секретарем. Вся годная артиллерия городка была приведена в порядок и вошла в состав артиллерии повстанцев. Начальником артиллерии Е. Пугачев назначил яицкого казака Федора Чумакова.

Через двое суток повстанцы, оставив Илецкий городок, перешли на правый берег Урала и двинулись вверх по Яику в направлении на Оренбург, военный и административный центр громадной Оренбургской губернии, включавшей в свои границы огромную территорию от Каспия на юге до границ современной Екатеринбургской и Молотовской областей — на севере. Целью восставших было овладение Оренбургом.

В 1900 году с. Илек посетил известный русский писатель В. Г. Короленко, собирая материал по Пугачеву и знакомясь с местами крестьянского восстания. Короленко хотелось осмотреть остатки старинной крепости, мост, на котором встречали илецкие казаки отряд Пугачева. И он обратился к одному из знатоков старины. «Он сидел на дворе своего дома, — пишет в своем очерке В. Г. Короленко, — над самою кручей высокого уральского берега. Мы сели на скамейке рядом. Под ногами у нас река катила свои волны, виднелись ее пески, отмели, луга…

На мой вопрос Иван Яковлевич улыбнулся.

— Вот это, — сказал он, — почти вся старая крепость. Только этот уголок и остался… Остальное поглотил Яик Горыныч… Вон там, на самой середине реки был дом, где я родился…»

То, что оставалось еще при В. Г. Короленко от Илецкой крепости, теперь давно размыто мутными быстрыми весенними водами Урала. На месте Илецкого городка эпохи Пугачева раскинулись теперь луга и зеленые прибрежные рощи правого берега Урала.

Более ста лет тому назад автор обстоятельного описания Уральского казачьего войска поручик А. Рябинин записал в Илеке легендарное предание о Пугачеве. По преданию, рассказанному А. Рябинину одним стариком, Пугачев был заговорен «от пули, от ножа, от яду и других опасностей, оттого он ни разу даже и ранен не был». «Когда стал он входить в Илецкий городок, — рассказывал старик, — не захотела итти пушка его на мост. Сколько ни тащили ее, сколько ни припрягали лошадей — с моста сдвинуть не смогли. Рассердился тогда Пугачев, приказал пушку сечь нагайками, а потом отрубить ей уши и сбросить в Яик-реку. Так что ж ты думаешь, сударь, — говорил старик, обращаясь ко мне, — как взревет пушка человечьим голосом, так только стон да гул пошел по всему городку. Не веришь, — прибавил он, заметив, что я улыбнулся, — спроси у людей, и теперь ину пору в воде стонет так, что далеко чутко».

В былинном стиле было рассказано А. Рябинину этим же рассказчиком и предание о Лазаре Портнове. В предании действительные события переплелись с народной фантазией. «Как стал входить Пугачев, — рассказывал старик, — вышли с городка к нему навстречу с иконами и хоругвями, с хлебом и солью. Хлеб-соль он принял, к иконам приложился и позвал к себе атамана. А в ту пору атаманом был Тимофей Лазаревич, чай слышал? Не пошел было Тимофей Лазаревич, да силою привели. Вот и стал говорить ему Пугачев, чтобы тот ему поклонился, говорил в другой, говорил в третий раз. Не захотел Лазаревич кланяться и поносил Пугачева всякими скверными словами. Сказал тогда Пугачев:

«Хотел жить я с тобой, Тимофей Лазаревич, в любви да согласии, хотел с тобой из одной чашки есть, из одного ковша пить, хотел кафтан тебе парчевой жаловать, видно не бывать, тому делу». И велел потом повесить Лазаревича на месте лобном, на страх всем своим супротивникам».

Нижне-яицкая дистанция

24 сентября отряд повстанцев оставил Илецкий городок и двинулся вверх по Яику. Первой на пути отряда была крепость Рассыпная. В рассматриваемую эпоху на всем правобережье Урала от Оренбурга до Илецкого городка существовали лишь четыре населенных пункта: крепости Чернореченская (с. Черноречье, Павловского района), Татищева (с. Татищево, Переволоцкого района), Нижнеозерная (с. Нижнеозерное, Краснохолмского района) и Рассыпная (село Рассыпное, Илецкого района).

Все эти крепости входили в состав так называемой Нижне-Яицкой дистанции Оренбургской военной линии (так именовалась система укреплений по р. Уралу). Главной из них являлась крепость Татищева. В ней находился и командир этой дистанции.

Между этими крепостями, как и по всей линии, на высоких возвышенных местах по берегу Урала были построены на определенном расстоянии друг от друга наблюдательные пункты — пикеты, форпосты, маяки. Казачьи команды обычно находились здесь лишь в летнее время. На каждом из них стояла высокая вышка для наблюдения, а рядом с ней — маяк, т. е. сооружение из шестов, обмотанное вверху соломой или имевшее посудину со смолой. В случае тревоги охрана поджигала маяк. Столб пламени был виден с соседнего маяка, охрана которого также поджигала свой маяк. Таким образом весть о тревоге быстро достигала крепости, намного опережая верхового казака, скачущего с сообщением в крепость.

Названия урочищ по берегам Урала — «Маячная гора», «Маяк» — указывают на местоположение бывших казачьих наблюдательных пунктов с «маяком».

Укрепления, носившие громкое название крепостей, были очень простыми, несложными. Построенные на высоком правом берегу Урала, они были окружены земляным валом и рвом. По валу шла деревянная стена с воротами. На вооружении крепости имелось несколько чугунных пушек. Состояние этих крепостей прекрасно передано А.С. Пушкиным в описании Белогорской крепости в повести «Капитанская дочка».

Население крепостей состояло из казаков и солдатских команд, состоящих преимущественно из престарелых солдат и инвалидов. Солдаты несли гарнизонную службу, а на казаках лежала сторожевая, наблюдательная и разведывательная служба на линии. Казаки несли пожизненно военную службу. Помимо этого, на их же обязанности лежала и подводная повинность по линии.

Состав казачьего населения крепостей сложился из самых разнообразных элементов: беглых русских крестьян, зачисленных в казаки, ссыльных, поселенных при крепостях, разного служилого люда, переведенного из приволжских укрепленных линий, отставных солдат и т. д. Казачье население состояло большею частью из русских, но в некоторых крепостях было немало казаков-татар, переселенцев из Башкирии и с Поволжья, включенных в казачье сословие.

Как и все крестьянство России XVIII века, казачье население крепостей Оренбургского края испытывало тот же гнет феодально-крепостнического режима. Поэтому обещание «вечной вольности», провозглашенное Е. Пугачевым, было казачеству так же близко и дорого, как и всему крестьянству, и оно с готовностью вливалось в ряды восставших. С крепости Рассыпной начиналась территория Оренбургского казачьего войска, организованного в 1748 году.

Село Рассыпное

Крепость Рассыпная была основана несколько позднее, чем Илецкий казачий городок. В год начала восстания в крепости Рассыпной насчитывалось уже 70 дворов. Поселенцев сюда привлекали богатые рыбой озера, обильные покосы и удобные места для хлебопашества.

Судя, по описаниям в документах, крепость имела четырехугольную форму, была окопана рвом, укреплена земляным валом с построенным на нем деревянным забором. В валу и деревянной стене были проделаны двое ворот, а через ров против ворот перекинуты два деревянных моста. Внутри крепости находился дом коменданта, военная кладовая, деревянная церквушка и дома жителей крепости.

На вооружении крепость имела несколько старинных чугунных пушек. Перед подходом повстанческого отряда комендантом крепости был секунд-майор Веловский. Гарнизон крепости состоял из роты солдат и нескольких десятков казаков во главе со своим атаманом.

24 сентября отряд Е. Пугачева вышел из Илецкого городка и, не доходя до Рассыпной крепости, в нескольких километрах от нее, расположился на ночлег у речки Заживной. Утром 25 сентября повстанцы показались в виду крепости. Они отправляют в крепость двух казаков с указом Е. Пугачева, в котором говорилось, что за переход на сторону восставших казаки будут жалованы «вечною вольностию, реками, морями, всеми выгодами, жалованьем, провиантом, порохом, свинцом, чинами и честью».

Обращение о сдаче и переходе на сторону восставших комендант крепости Веловский отверг. Повстанцы начали штурм. Веловский открыл по осаждавшим пушечный огонь. Повстанцы отвечали из своих орудий, а затем, бросившись в атаку, разбили ворота крепости и ворвались в крепость. Один из современников в своих записях указывает, что казаки во время штурма перешли на сторону повстанцев и разобрали две стены крепости. Через образовавшийся пролом повстанцы ворвались в крепость.

Е. Пугачев в своих показаниях впоследствии вспоминал, что майор Веловский с двумя офицерами заперся в комендантском доме и отстреливался из окошек. Казаки хотели поджечь дом, но он запретил «…затем, чтоб не выжечь всей крепости». За вооруженное сопротивление и за нанесенные потери Веловского и двух офицеров повесили. Казаки крепости и солдаты присягнули на верность царю Петру III, царю, который шел в защиту угнетенного крестьянства.

В тот же день, взяв из крепости пушки, порох и ядра и оставив в Рассыпной нового атамана, отряд повстанцев двинулся вверх по Яику к следующей крепости — Нижнеозерной. Не доходя до нее, повстанцы остановились на ночлег.

Обстановка в Оренбурге

Для понимания последующих событий нужно вспомнить, что происходило в это время в Оренбурге, резиденции оренбургского губернатора Рейнсдорпа. Обратимся к архивным документам. Тринадцать толстых томов в кожаных переплетах содержат переписку Рейнсдорпа периода восстания.

Серые листы старинной скорописи уносят нас в эпоху восстания, и одна за другой встают картины событий на Яике осенью 1773 года…

…В тот момент, когда Е. Пугачев торжественно вступал в Илецкий городок и илецкие казаки присягали на верность Петру III, курьеры коменданта Рассыпной крепости Веловского скакали с донесением о движении повстанцев к Татищевой крепости. В тот же день комендант этой крепости командир Нижне-Яицкой дистанции полковник Елагин отправил донесение в Оренбург Рейнсдорпу с изложением рапорта Веловского о подходе повстанцев под Илецкий городок. Донесение Елагина было получено в Оренбурге 22 сентября.

Современники рассказывают, что 22 сентября около 10 часов вечера в Оренбург прискакал курьер с сообщением о взятии Илецкого городка (вероятно, это и был нарочный Елагина) и явился к Рейнсдорпу в самый разгар торжественного бала, устроенного в честь дня коронации Екатерины II.

Слух о начале восстания разнесся по городу. До этого дня, по словам П.И. Рычкова, городским жителям почти ничего не было известно о восстании. В то же время сам губернатор Рейнсдорп был в курсе назревавших событий. 13 сентября 1773 года им был получен указ из Государственной Военной Коллегии о бегстве Пугачева из казанской тюрьмы и принятии мер для его поимки, а 15 сентября — рапорт от коменданта Яицкого городка полковника Симонова от 10 сентября о «некоем скитающемся по степи самозванце», на поиски которого Симонов направил небольшой отряд. Наконец, 21 сентября Рейнсдорп получает рапорт Симонова от 18 сентября с сообщением, что «известный самозванец уже в собрании находится и сего числа, когда еще более соберется, намерен быть к здешнему городу». Эти тревожные вести были известны лишь узкому кругу оренбургской военной администрации.

21 сентября Рейнсдорп отправляет приказ обер-коменданту г. Оренбурга генерал-майору Валленштерну о приведении гарнизона в боевую готовность. В последующие дни Рейнсдорп получает дополнительные сообщения о движении повстанцев вверх по Яику и, в частности, о взятии ими Илецкого городка.

В то время как Е. Пугачев находился в Илецком городке и готовился к походу вверх по Яику, Рейнсдорп также формировал военные силы для разгрома повстанцев. 23 сентября он отправляет приказ в Ставрополь коменданту майору Семенову об отправке 500 ставропольских калмыков в Яицкий городок с предписанием в случае встречи с повстанцами разбить их.

24 сентября Рейнсдорп отправляет из Оренбурга навстречу Пугачеву корпус барона Билова в составе 410 человек, в том числе 150 оренбургских казаков под командой сотника Тимофея Падурова.

В этот же день Рейнсдорп отсылает приказ в Сеитову слободу о подготовке 300 конных и вооруженных татар, готовых немедленно, по приказу, выступить в Оренбург; 25 сентября отправляется приказ в Уфу: собрать до 500 башкир и выслать их к Илецкому городку для подавления восстания; 26 сентября направляется приказ коменданту Яицкого городка подполковнику-Симонову об отправке военного отряда под командой майора Наумова вверх по Яику, вслед за отрядом Е. Пугачева и навстречу отряду бригадира Билова.

План Рейнсдорпа был таков: задушить восстание, зажав повстанцев в кольцо с помощью отрядов из Оренбурга, Яицкого городка и Ставрополя.

Не забыт был и метод подкупа. В указах Рейнсдорпа обещалось за поимку Пугачева живым 500 рублей, а за доставку мертвым — 250 рублей.

Секретными письмами от 24 сентября Рейнсдорп сообщает о начале восстания астраханскому и казанскому губернаторам, а 25 сентября отправляет рапорт Екатерине II о вспыхнувшем восстании и об отправке корпуса Билова.

25 сентября, когда повстанцы штурмом заняли Рассыпную крепость и затем двинулись на крепость Нижнеозерную, отряд, бригадира Билова, пополнив свои ряды и артиллерию солдатами и пушками из Чернореченской и Татищевой крепостей, прибыл поздно вечером на Чесноковский форпост, расположенный между крепостями Татищевой и Нижнеозерной. Он находился, вероятно, на месте современного села Чесноковки, Краснохолмского района. Здесь бригадир Билов получает рапорт от коменданта Нижнеозерной крепости майора Харлова, написанный 25 сентября, о взятии повстанцами крепости Рассыпной, о появлении повстанческих сил под Нижнеозерной и с просьбой о помощи. Напуганный этим рапортом, Билов, боясь окружения и, видимо, не надеясь на свою команду, простояв в нерешительности несколько часов на форпосте, повернул обратно в крепость Татищеву. Отступление Билова облегчало повстанцам овладение крепостью Нижнеозерной.

Село Нижнеозерное

Нижнеозерная крепость была основана в 1754 году, т. е. всего за 20 лет до начала восстания. В эпоху восстания в Нижнеозерной крепости насчитывалось примерно 70 дворов. Помимо прекрасной естественной защиты — высокого крутого обрыва со стороны реки, крепость, по сохранившимся описаниям, была обнесена земляным валом, окопана рвом и имела бревенчатую стену.

Как и в других крепостях по р. Уралу, внутри Нижнеозерной находился дом коменданта, земляной пороховой погреб, военный склад, дома казаков, солдат и деревянная церквушка. На вооружении крепости имелось несколько старинных чугунных пушек. Гарнизон крепости составляли небольшой отряд солдат и казаки. Комендантом крепости был майор Харлов.

Поздно вечером 25 сентября комендант крепости узнал от пленных, захваченных высланными им разведчиками, о взятии Рассыпной и о том, что отряд повстанцев находится всего в 7 верстах от Нижнеозерной.

Рапорт с этими сведениями майор Харлов направил барону Билову, стоявшему с войсками на Чесноковском форпосте, после чего Билов отступил в Татищеву крепость.

Слухи об указах вождя восстания Е. Пугачева, жаловавших казаков и весь трудовой люд «вечною вольностию», быстро дошли до крепости Нижнеозерной. Провозглашение «вечной вольности» удовлетворяло заветные желания казаков. В ту же ночь (с 25 на 26 сентября) 50 казаков ушли к восставшим. Оставшиеся в крепости солдаты не имели желания сражаться: им также были близки и дороги лозунги восстания.

На рассвете 26 сентября повстанцы повели наступление на крепость. Харлов открыл огонь из пушек. Повстанцы отвечали. Перестрелка продолжалась около двух часов. Затем повстанцы бросились на штурм, разломали ворота и ворвались в крепость. В последовавшей схватке были убиты Харлов, офицеры и несколько солдат. По другим сообщениям, майор Харлов, прапорщики Фигнер и Кабалеров, писарь Скопин и капрал Бикбай были повешены.

По записи А.С. Пушкина, сделанной во время проезда через Нижнеозерную крепость, Бикбай был повешен Е. Пугачевым за шпионство. В выписках А.С. Пушкина из архивных дел указывается: «Пугачев в Нижнеозерной крепости повесил коменданта за то, что сей потопил порох».

После перехода крепости в руки восставших ее жители присягали Е. Пугачеву, а солдаты были зачислены в ряды повстанцев.

В тот же день, забрав пушки, порох и снаряды и оставив в крепости своего коменданта, отряд Е. Пугачева двинулся дальше вверх по р. Уралу на крепость Татищеву (теперь с. Татищево) и, пройдя около 12 верст, заночевал на Сухарниковых хуторах.

В дорожной записной книжке А.С. Пушкина сохранилось несколько записей, сделанных им во время короткой остановки в селе. Все они были использованы в «Истории Пугачева». Три записи относятся непосредственно к личности Е. Пугачева. Вот одна из них.

«Поутру Пугачев пришел. Казак стал остерегать его». «Ваше царское величество, не подъезжайте, неравно из пушки убьют». — «Старый ты человек, — отвечал ему Пугачев, — разве на царей льются пушки?»

Интересно, что последняя запись А.С. Пушкина почти буквально совпадает с показаниями одного из соратников Е. Пугачева, яицкого казака Тимофея Мясникова. Тимофей Мясников показывал:

«Он, Мясников, как и другие, служил ему верно; при том же все были поощряемы не только реками, лесами, рыбными ловлями и другими вольностями, но и его смелостию и проворством. Ибо, когда случалось (быть) на приступах к городу Оренбургу, или на сражениях каких против воинских команд, то (Пугачев); всегда был сам напереди, не мало не опасаясь стрельбы ни их пушек, ни их ружей. И когда некоторые из доброжелателей уговаривали его иногда, чтоб он поберег свой живот, то Пугачев говорил, улыбаясь: «Пушка царя не убьет! Где это видно, чтобы пушка царя убила?»

Это любопытное совпадение говорит о реальности предания, записанного А.С. Пушкиным, возможно, от живого еще участника восстания. Очевидно, Е. Пугачев не один раз употреблял это полушутливое выражение. И случай, переданный А.С. Пушкину в Нижнеозерной и включенный им в «Историю Пугачева», мог действительно иметь место при овладении Нижнеозерной крепостью 26 сентября 1773 года.

В 1890 году 80-летний нижнеозернинский казак Е.А. Донсков, дед которого служил писарем у Е. Пугачева, рассказывал, что после восстания «пошла строгая проверка. Если кто говорил: «служил императору Петру Федоровичу», тех не преследовали, но если скажет: «был у Пугача», тех ссылали, наказывали палками и, были случаи, забивали насмерть».

Село Татищево

Село Татищево — одно из первых русских населенных пунктов-крепостей на берегах Яика. Она была заложена летом 1736 года в устье речки Камыш-Самары первым начальником Оренбургской экспедиции И. К. Кириловым и названа Камыш-Самарской крепостью.

Выбор места для основания крепости не был случайным. Отсюда начинался короткий волок к верховью р. Самары (от с. Татищева до с. Переволоцка, расположенного на р. Самаре, всего 25 километров), через это место шла дорога вниз по р. Уралу.

В 1738 году преемник Кирилова В.Н. Татищев укрепляет крепость валом, рвом и называет ее своим именем.

С основанием крепостей по Уралу (Чернореченской, Нижнеозерной и Рассыпной) Татищева крепость приобрела важное стратегическое значение как узловой пункт, откуда разветвлялись дороги вверх и вниз по р. Уралу и на запад — по р. Самаре. Обладание ею обеспечивало контроль над этими дорогами. Поэтому в течение всего XVIII века Татищева крепость считалась главной крепостью Нижне-Яицкой дистанции. В ее подчинение входили крепости Чернореченская, Нижне-Озерная, Рассыпная и Переволоцкая.

Ввиду важного стратегического значения Татищевой крепости ее укрепления были несколько лучше, чем в остальных крепостях дистанции: она имела земляной вал со рвом, бревенчатую стену, батареи для пушек, лучшую чем в других крепостях артиллерию. Здесь были склады с амуницией, провиантом, артиллерийскими запасами.

Академик П.С. Паллас, проехавший через Татищеву крепость в 1769 году, т. е. за четыре года до начала восстания, так описывает укрепления крепости: «Она построена неправильным четвероугольником, обнесена бревенчатою стеною, рогатками и укреплена батареями по углам».

Населения в Татищевой крепости было больше, чем в других крепостях по Яику. По данным П.И. Рычкова и П.С. Палласа, в 60-х годах XVIII века в ней насчитывалось до 200 дворов. Паллас подчеркивает, что «сие место по Оренбурге можно назвать самою большею, многолюднейшею изо всех крепостей по Яицкой линии».

Во время своей поездки по местам восстания Пугачева А.С. Пушкин дважды в сентябре 1833 года проехал через с. Татищево: по дороге из Самары в Оренбург и по дороге из Оренбурга в Уральск.

В память посещения села великим русским поэтом в Татищеве установлена мемориальная доска.

С селом Татищевом связана Белогорская крепость из повести Пушкина «Капитанская дочка». К месту расположения Татищевой крепости А.С. Пушкин приурочил местонахождение описываемой в повести крепости. «Белогорская крепость, — читаем в романе, — находилась в сорока верстах от Оренбурга. Дорога шла по крутому берегу Яика… (глава «Крепость»). Нижнеозерная находилась от нашей крепости верстах в двадцати пяти (глава «Пугачевщина»)». Действительно, по «Топографии Оренбургской губернии» П.И. Рычкова, которой А.С. Пушкин пользовался при работе над «Историей Пугачева», Татищева крепость показана в 54 верстах от Оренбурга и в 28 верстах от Нижнеозерной.

Село Татищево в истории первого периода крестьянской войны под руководством Е. Пугачева занимает особое место. С ним связаны два крупных события первого периода восстания (сентябрь 1773 года — март 1774 года): блестящий успех Е. Пугачева и его соратников в штурме Татищевой крепости 27 сентября 1773 года, окончившийся овладением крепостью и переходом ее гарнизона на сторону крестьянской армии, и крупное поражение крестьянской армии 22 марта 1774 года, понесенное ею в сражении с правительственными войсками под командованием князя П. Голицына, решившее судьбу восстания в пределах территории современной Оренбургской области и переместившее восстание в Башкирию и в районы правобережья Волги.

Вот как развертывались события 27 сентября 1773 года, когда повстанцы подошли к Татищевой крепости. Ее гарнизон после возвращения отряда Билова составил не менее тысячи человек. На вооружении крепости было 13 орудий.

На рассвете 27 сентября разъезды восставших показались перед крепостью. А.С. Пушкин в «Истории Пугачева» сообщает, что повстанцы «подъехали к стенам, уговаривая гарнизон не слушаться бояр и сдаться добровольно».

Е. Пугачев в своих показаниях вспоминал, что еще до подхода повстанческого отряда к крепости им был послан в Татищеву крепость манифест.

Повстанцы предприняли также попытку вступить в переговоры с гарнизоном, послав в крепость с этой целью группу казаков. Из крепости для переговоров также выехала группа казаков. Повстанцы убеждали их сдаться добровольно, говоря, что с восставшими едет сам государь Петр Федорович.

Вернувшись, казаки передали это барону Билову. Последний распорядился сказать повстанцам, что все это «враки». Делегация восставших отвечала: «когда вы так упорствуете, то после на нас не пеняйте». Переговоры были прерваны. Крепость, прекратившая пушечный огонь во время переговоров, вновь начала обстреливать отряды повстанцев. Артиллерия восставших отвечала из своих орудий. Полковник Елагин предлагал бригадиру Билову выйти из крепости и дать бой за ее стенами. Билов отказался, боясь перехода казаков и солдат на сторону повстанцев. Пушечная дуэль продолжалась восемь часов.

Для того, чтобы воспрепятствовать движению повстанцев вверх по речке Камыш-Самаре, бригадир Билов до начала штурма крепости высылает отряд оренбургских казаков под командой сотника Падурова. Отряд Падурова полностью перешел на сторону восставших.

Начинается штурм крепости. С одной стороны повстанцы наступали во главе с яицким казаком Андреем Витошновым, с другой стороны атакой руководил сам Пугачев. Атака была отбита, но сметливость и находчивость Пугачева пришли на помощь. Около деревянной стены крепости стояли конюшни со сложенными около них стогами сена. Е. Пугачев приказал их поджечь. Погода стояла ветреная, дым и пламя гнало на крепость.

Скоро загорелась деревянная стена крепости, а с нее огонь перекинулся на дома внутри крепости. Казаки, солдаты, жившие в крепости своими домами, бросились тушить пожар и спасать имущество. Воспользовавшись замешательством, восставшие ворвались в крепость и овладели ею. При штурме крепости погибли бригадир Билов и полковник Елагин. Солдаты и казаки не оказали никакого сопротивления.

Въехав в крепость, Пугачев приказал тушить пожар. Пленные солдаты были выведены из крепости и приведены к присяге. В Татищевой крепости повстанцы захватили значительный запас провианта и деньги, пополнили свои ряды и особенно артиллерию, захватив, по словам П.И. Рычкова, «самую лучшую артиллерию с ее припасами и служителями».

Численность отряда Е. Пугачева после взятия Татищевой крепости достигла свыше 2000 человек.

Переход в руки восставших Татищевой крепости имел большое значение для дальнейшего развития восстания. Путь на Оренбург был открыт. Чернореченская крепость, находившаяся на пути к Оренбургу, не могла задержать движения восставших. Еще 28 сентября гарнизон крепости эвакуировался в Оренбург, бросив провиант. Только три десятка верст прямой дороги отделяли отряд Е. Пугачева от Оренбурга.

С селом Татищевой связано несколько преданий и рассказов о Пугачеве.

А.С. Пушкин, проезжая дважды через Татищево во время своей поездки в Оренбург и Уральск в сентябре 1833 года, сделал следующую запись в своей дорожной книжке: «В Татищевой Пугачев, пришед вторично, спрашивал у атамана, есть ли в крепости провиант. Атаман, по предварительной просьбе старых казаков, опасавшихся голода, отвечал, что нет. Пугачев пошел сам освидетельствовать магазины и, нашед их полными, повесил атамана на заставах…» В Татищевой, действительно, были склады провианта, и после подавления восстания оренбургская оберпровиантмейстерская комиссия пыталась собрать провиант, взятый из склада жителями крепости «по попущению» Е. Пугачева.

В этих же дорожных записках А.С. Пушкина читаем и другую краткую запись, характеризующую личность Е. Пугачева: «В Татищевой Пугачев за пьянство повесил яицкого казака».

Любопытное предание о пребывании Е. Пугачева в Татищевой крепости было записано в 1939 году от жителя дер. Архиповки, Сакмарского района, И. И. Можарцева, два прадеда которого, по его словам, участвовали в восстании Е. Пугачева.

По рассказу И. И. Можарцева, Е. Пугачев помог построить в Татищевой избу вдове Игнатихе и выдал ее замуж. До гробовой доски помнила Игнатиха Е. Пугачева. «И не одна Игнатиха добрым словом покойника поминала. Радельный был Пугачев до мужиков», — заключает свой рассказ И. И. Можарцев.

Село Черноречье

Овладение Татищевой крепостью открывало перед Пугачевым и его отрядом две дороги: вниз по р. Самаре — в Поволжье, в районы, густо населенные крепостным крестьянством, и вверх по р. Уралу — к г. Оренбургу — административному центру огромной Оренбургской губернии. Пугачев и его соратники выбрали второй путь. По дороге на Оренбург находилась крепость Чернореченская (теперь с. Черноречье, Павловского района), последняя крепость по Уралу перед Оренбургом.

С. Черноречье основано примерно в те же годы, что и Татищево. В 1742 году в Чернореченской крепости насчитывалось уже 30 изб и 9 землянок с 153 жителями. Позже оренбургские власти поселили здесь ссыльных, сосланных в Оренбургский край на постоянное жительство. В 1773 году, т. е. в год восстания, в ней было 58 дворов.

Жителями крепости были служилые и отставные казаки, служилые и отставные солдаты и ссыльные. Комендантом крепости в то время был майор Краузе. После того, как бригадир Билов, направляясь навстречу повстанцам, забрал большую часть солдат из гарнизона крепости, в ней осталось всего 137 человек. В дни восстания между Чернореченской и Татищевой крепостями находился единственный населенный пункт — хутор, принадлежащий П.И. Рычкову. Он располагался на месте теперешнего с. Рычкова. Рядом с хутором находился казачий сторожевой пункт. После взятия Е. Пугачевым Татищевой крепости крепостные крестьяне Рычкова и казаки присоединились к восставшим. Жители Чернореченской крепости и ее гарнизон также ждали. Пугачева.

28 сентября майор Краузе получил приказ Рейнсдорпа об оставлении в случае неминуемой опасности крепости. В тот же день, сказавшись больным, он уехал в Оренбург, оставив крепость под командой поручика Иванова. Барабанный бой известил жителей крепости об эвакуации. Но только немногие жители ушли в Оренбург, большая же часть осталась и ждала прибытия Пугачева.

29 сентября Е. Пугачев вступил в Чернореченскую крепость. Жители крепости торжественно встретили Пугачева и присягнули ему на верность.

С занятием Чернореченской крепости дорога на Оренбург была открыта. Только 18 верст по прямой дороге отделяли Оренбург от Чернореченской крепости. Стремительным, быстрым наступлением повстанцы могли захватить Оренбург, укрепления которого были в таком же запущенном состоянии, как и в Чернореченской крепости. Современник этих событий сообщает, что въезжали в город на телегах через земляной вал и ров без всяких затруднений, а городские ворота не имели запоров. Повстанцы упустили эту возможность. Переночевав в Чернореченской крепости, они двинулись не прямо на Оренбург, а в обход его, вверх по р. Уралу и его притоку Сакмаре, на Сеитову слободу и Сакмарский казачий городок. Повстанцы надеялись пополнить свои ряды татарами и сакмарскими казаками. Каргалинские татары приезжали в Чернореченскую крепость приглашать Е. Пугачева в Сеитову слободу.

Во время восстания между Чернореченской крепостью и Сеитовой слободой расстилались нетронутые степи, а около Урала и Сакмары росли густые прибрежные леса. Лишь выше устья р. Сакмары, против Бердской слободы, находилось несколько хуторов. Они принадлежали оренбургскому высшему начальству и дворянам: Рейнсдорпу, Мясоедову, Сукину, Тевкелеву и др.

Двигаясь к Чернореченской крепости, повстанцы заходили на хутора и забирали имущество дворян. Крепостные крестьяне, жившие на хуторах, вливались в ряды растущей повстанческой армии. Повстанцы побывали и на хуторе Рейнсдорпа, где стоял большой дом из 12 комнат, обставленных роскошной мебелью. Современник сообщает, что Е. Пугачев, войдя в комнаты дома Рейнсдорпа, сказал своим соратникам: «Вот как мои губернаторы славно живут, и на что им этакие покои. Я и сам, как вы видите, в простой хижине живу». Этими словами Пугачев хотел подчеркнуть, что если дворяне на средства, выколачиваемые от крестьянства, строят роскошные особняки, то он, крестьянский царь Петр III, борется за интересы народа, не нуждается в роскошных особняках и довольствуется простой крестьянской избой.

По дороге на Сеитову слободу отряд Е. Пугачева ночевал на хуторе Тевкелева и 1 октября выступил к Сеитовой слободе.

Село Каргала

Ко времени крестьянского восстания во главе с Е. Пугачевым Сеитова слобода, один из первых населенных пунктов на территории Оренбургской области, была довольно крупным населенным пунктом. Население слободы состояло из нескольких тысяч человек. Основную часть населения слободы составляли татары крестьяне, меньшую часть — купцы. Крестьяне занимались скотоводством, земледелием, разными ремеслами и нанимались к купцам работниками, приказчиками. Купцы вели крупную торговлю со Средней Азией и Казахстаном, арендовали и покупали земли у башкир под хутора.

Приближение отряда Е. Пугачева к Сеитовой слободе не являлось неожиданностью для ее населения. Слухи о начале восстания подтвердились приказом Рейнсдорпа. 26 сентября по приказу Рейнсдорпа отряд в 300 человек выступил из Каргалы на помощь бригадиру Билову, но узнав о взятии повстанцами, крепости Татищевой, вернулся с дороги. 28 сентября в Оренбурге состоялся военный совет, решивший перевести всех татар из слободы в Оренбург. Но из слободы ушла в Оренбург лишь очень незначительная часть населения, преимущественно купцы и зажиточные крестьяне. Большинство осталось в слободе и отправило своих представителей к Пугачеву в Чернореченскую крепость с приглашением прибыть в Сеитову слободу.

1 октября население Сеитовой слободы торжественно встречало Е. Пугачева, который бывал здесь несколько раз и позже, приезжая из своей ставки — Бердской слободы.

Население Каргалинской слободы активно участвовало в восстании. Жители слободы сформировали особый полк каргалинских татар. Он отважно сражался в рядах повстанческой армии под Оренбургом. П.И. Рычков в своих записках об осаде Оренбурга пишет, что в сражении 9 января 1774 года под Оренбургом каргалинские татары «весьма отважно напущали». Жители слободы оказывали повстанцам большую помощь продовольствием, отправляя его в лагерь в Бердах.

Учитывая значительную роль Каргалинской слободы в восстании, Е. Пугачев и повстанцы именовали ее Петербургом.

Среди каргалинских татар имелись грамотные люди. С их помощью в день приезда Е. Пугачева в Каргалу был составлен указ на татарском языке, обращенный к башкирам, и отправлен в Башкирию. Написанный с большим чувством и подъемом, указ призывал башкир к восстанию и жаловал всякой вольностью: «землями, водами, лесами, жительствами, травами, реками, рыбами, хлебом, законами, пашнями, телами, денежным жалованием, свинцом и порохом». «И прибывайте так, как степные звери», — говорилось в указе, т. ё. живите так же свободно, как дикие животные в степи.

2 октября повстанческий отряд двинулся вверх по р. Сакмаре в Сакмарский казачий городок. От с. Каргалы до с. Сакмарского 16 километров.

Село Сакмарское

В селе Сакмарском, самом старинном русском населенном пункте области, во времена восстания насчитывалось свыше 150 дворов.

Вести о восстании, конечно, быстро дошли до Сакмарского городка. Они подтвердились приказом Рейнсдорпа от 24 сентября, которым атаману городка Даниле Донскову предписывалось отправить 120 казаков вверх по р. Яику для несения сторожевой службы. Атаман Донсков выполнил приказ. В городке осталось небольшое число служилых казаков. Через несколько дней Рейнсдорп приказал и остальным служилым казакам со всей артиллерией и воинскими припасами прибыть в Оренбург, мост через Сакмару разломать, а всему населению городка перебраться в Красногорскую крепость. Служилые казаки с атаманом, с пушками и военными припасами переехали в Оренбург. Все же остальное население — отставные казаки, казачьи семьи и другие — осталось дома и не позволило разрушить мост через р. Сакмару. Жители городка ждали Пугачева.

В ночь с 1 на 2 октября в Сакмарский городок приехали видные участники восстания Максим Шигаев и Петр Митрясов с группой казаков и на казачьем кругу зачитали указ Е. Пугачева — царя Петра III. Сакмарские казаки примкнули к восстанию. 2 октября население городка с большим почетом встретило Пугачева и приняло присягу. После принятия присяги под колокольный звон въехал в Сакмарский городок отряд во главе с Пугачевым.

Сакмарские казаки активно участвовали в крестьянской войне. На допросах Е. Пугачев показывал, что сакмарские казаки «были при нем неотлучны». Из сакмарских жителей видным участником восстания был казак Иван Бородин, станичный писарь.

Пугачев не остановился в Сакмарском городке. В тот же день повстанцы перешли по мосту через р. Сакмару и разбили лагерь на ее левой стороне. Здесь они пробыли до 4 октября. Вблизи Сакмарского городка находились медные рудники. Они принадлежали горнозаводчикам Твердышеву и Мясникову, владевшими медными и железоделательными заводами в Башкирии. Медная руда, добытая на рудниках, отправлялась на Преображенский, Воскресенский, Верхоторский и другие медеплавильные заводы. С приходом Пугачева в с. Сакмарское горняки бросили работу и примкнули к восстанию.

Под Сакмарским городком произошел интересный эпизод. 3 октября в лагерь явился человек лет 60-ти, в рваном платье, с вырванными ноздрями и каторжными клеймами на щеках. Он подошел к Пугачеву, который стоял рядом с яицким казаком Максимом Шигаевым, одним из руководителей восстания. «Что за человек? — спросил Е. Пугачев Шигаева. «Это Хлопуша, самый бедный человек», — отвечал Шигаев. Шигаев знал Хлопушу, так как вместе с ним сидел в оренбургской тюрьме, будучи арестован за участие в восстании яицких казаков в 1772 году. Е. Пугачев велел накормить Хлопушу. Хлопуша вынул из-за пазухи четыре запечатанных конверта и передал их Е. Пугачеву. Это были приказы оренбургского начальства яицким, оренбургским и илецким казакам прекратить восстание, схватить Е. Пугачева и привезти его в Оренбург.

Хлопуша сознался Пугачеву, что он подослан губернатором Рейнсдорвом передать приказы казакам, отговорить их от восстания, сжечь порох и снаряды, заклепать пушки и выдать Пугачева оренбургскому начальству. Перейдя на сторону восставших, Хлопуша со временем становится одним из ближайших помощников Пугачева. На уральских горных заводах, куда его посылают, он поднимает рабочих, башкир, организует литье пушек, ядер. Пугачев назначает его полковником отряда уральских рабочих.

Из стана под Сакмарским городком Е. Пугачев отправил указ коменданту Красногорской крепости, казакам, отправленным из Сакмарского городка для несения сторожевой службы в Красногорской и Верхнеозерной крепостях, и «всякого звания людям». Указ призывал служить новому, крестьянскому царю «верно и неизменно до последней капли крови». За службу народ и казаки жаловались «крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями и денежным жалованием, и хлебным провиантом, и свинцом, и порохом, и вечною вольностью».

Указ сакмарским казакам, получив широкое распространение, поднимал крестьян, казаков, рабочих, угнетенные национальности против дворян и помещиков.

4 октября Е. Пугачев покинул стан под Сакмарским городком и пошел на Оренбург. Не доходя до города, повстанческая армия остановилась у Камышового озера, близ Бердской слободы, на ночлег. Жители Бердской слободы присоединились к восставшим. Повстанческая армия насчитывала в своих рядах около 2500 человек, из них около 1500 яицких, илецких, оренбургских казаков, 300 солдат, 500 каргалинских татар. У повстанцев имелось около 20 пушек и 10 бочонков пороху.

Город Оренбург

Оренбург в эпоху восстания являлся административным центром обширнейшей Оренбургской губернии, на территории которой могли свободно разместиться такие западноевропейские государства, как Бельгия, Голландия, Франция.

Оренбургская губерния включала в свою территорию современные Западно-Казахстанскую, Актюбинскую, Кустанайскую, Оренбургскую, Челябинскую области, часть Самарской и Екатеринбургской областей, территорию Башкирии.

Вместе с тем Оренбург был главной крепостью на пограничной военной линии по р. Яику и центром меновой торговли со Средней Азией и Казахстаном на юго-востоке России.

Взятие Оренбурга имело большое значение для дальнейшего хода восстания: во-первых, можно было взять оружие и различное военное снаряжение из складов крепости, во-вторых, взятие столицы губернии подняло бы авторитет повстанцев среди населения. Вот почему они так настойчиво и упорно пытались овладеть Оренбургом.

По своим размерам Оренбург эпохи восстания Пугачева был во много раз меньше теперешнего г. Оренбурга. Вся его площадь размещалась в центральной части г. Оренбурга, примыкающей к р. Уралу, и составляла в длину 677 сажен (примерно 3300 метров) и в ширину 570 сажен (примерно 1150 метров).

Будучи главной крепостью на юго-востоке России, Оренбург имел более солидные укрепления, чем остальные крепости по р. Яику. Город опоясывал высокий земляной вал в форме овала, укрепленный 10 бастионами и 2 полубастионами. Высота вала достигала 4 метров и выше, а ширина — 13 метров. Общая протяженность вала с его внешней стороны составляла 5 верст. Местами вал был облицован плитами красного песчаника. С наружной стороны вала шел ров глубиной около 4 метров и шириною в 10 метров.

Город имел четверо ворот: Сакмарские (там, где Советская улица примыкает к площади Дома Советов), Орские (при пересечении Пушкинской улицы со Студенческой)., Самарские, или Чернореченские (при пересечении улиц Пушкинской и Бурзянцева), и Яицкие, или Водяные (при пересечении улиц М. Горького и Бурзянцева).

Академик Фальк, посетивший Оренбург в 1771 году, сообщает, что улицы города немощеные и весной по ним «великая грязь», а летом «сильная пыль».

За исключением нескольких церквей, дома губернатора, здания губернской канцелярии, гостиного двора и некоторых других зданий постройки города были деревянными.

Среди городских зданий выделялся гостиный двор — городской базар, обнесенный массивной кирпичной стеной. По своему наружному виду он напоминал скорее крепость, чем место торговли.

С восточной стороны к городу примыкал поселок оренбургских казаков — Форштадт. Дома казаков начинались под самыми стенами крепости. На круче высокого берега старицы Урала стояла казачья церковь. Кроме Форштадта, город не имел других предместий. За городскими стенами расстилались бескрайние степи. Академик Фальк указывает, что в г. Оренбурге в 1770 году насчитывалось 1533 обывательских дома.

Для торговых целей в нескольких верстах от Оренбурга был выстроен обширный меновой двор.

Таков был внешний облик Оренбурга в эпоху крестьянской войны 1773–1775 годов. 28 сентября Рейнсдорп созвал военный совет, где выяснилось, что город в состоянии выставить около 3000 человек, из них около 1500 солдат. Крепость имела около ста пушек. С подходом повстанческих сил к Оренбургу крепость стали готовить к обороне: перевели жителей Форштадта казаков в крепость, очистили ров от глины и песку, поправили валы, обнесли крепость рогатками и заготовили навоз для заваливания городских ворот. На валу крепости уже 2 октября стояло 70 пушек. 4 октября гарнизон крепости пополнился отрядом в 626 человек с 4 пушками, прибывшими из Яицкого городка по вызову Рейнсдорпа.

Крепость и население города не имели достаточных запасов продовольствия. Время для его заготовки было упущено.

Таково было военное состояние Оренбурга в момент подхода Пугачева под стены города.

Около полудня 5 октября 1773 года основные силы повстанческой армии показались в виду Оренбурга и стали огибать город с северо-восточной стороны, выходя к Форштадту. В городе ударили тревогу.

Небольшие группы удалых наездников близко подъезжали к. городу, предлагая жителям подчиниться государю Петру III и сдать город без боя. Яицкий казак Иван Солодовников подскакал к валу крепости и, ловко нагнувшись с седла, воткнул в. землю колышек с прищемленным листом бумаги. Это был указ Пугачева, обращенный к гарнизону Оренбурга. Е. Пугачев призывал солдат сложить оружие и перейти на сторону восстания. С крепостных валов загремели пушки. Повстанцы обошли опустевший, частично разрушенный Форштадт и, спустившись с высокого берега в долину Урала, разбили временный лагерь, около озера Коровье стойло, в 5 верстах от Оренбурга.

Дым и пламя поднялись над городом. Это горел Форштадт, подожженный по приказу Рейнсдорпа. От пожара уцелела лишь казачья церковь на берегу Урала. Во время штурмов Оренбурга повстанцы использовали ее как место для батареи: пушки были установлены на паперти и колокольне. С колокольни повстанцы стреляли и из ружей.

Подходом повстанцев под Оренбург закончился первый, начальный этап крестьянского восстания и начался следующий этап — период осады Оренбурга и перерастания местного по характеру восстания в народную войну.

6 октября Рейнсдорп сделал попытку атаковать Пугачева.

Из Оренбурга выступил отряд в 1500 человек под командованием майора Наумова. Казаки и солдаты отряда действовали с большой неохотой. По словам майора Наумова, он увидел «в подчиненных своих робость и страх». После двухчасовой безрезультатной перестрелки отряд вошел обратно в город.

7 октября Рейнсдорп созвал военный совет. На нем решался вопрос, какой тактики придерживаться в борьбе с повстанцами: действовать против них «оборонительно» или «наступательно». Большинство членов военного совета высказались за «оборонительную» тактику. Оренбургские военные власти боялись перехода войск гарнизона на сторону Пугачева. Они считали, что лучше отсидеться за стенами крепости под прикрытием крепостной артиллерии.

Так началась осада Оренбурга, продолжавшаяся целых полгода, до конца марта 1774 года. Гарнизон крепости во время своих вылазок не мог разбить крестьянские войска. Штурмы восставших отражались артиллерией города, но в открытом бою успех всегда оставался на стороне крестьянской армии.

12 октября утром войска под командованием Наумова вышли из города и вступили в ожесточенное сражение с повстанцами. Пугачев, заранее узнав о готовящейся вылазке, выбрал удобную позицию. «Сражение, — отмечал современник, — было сильнее прежнего, и одна наша артиллерия сделала около пятисот выстрелов, но злодеи стреляли из пушек своих гораздо более, действовали… с большею прежнего дерзостию». Бой продолжался около четырех часов. Начался дождь со снегом. Опасаясь окружения, корпус Наумова возвратился в город, понеся потери в 123 человека.

18 октября повстанческая армия покинула свой первоначальный лагерь на казачьих лугах у озера «Коровье стойло» восточнее Оренбурга и перешла к горе Маяк, а затем, в связи с ранними холодами, — в Бердскую слободу, находившуюся в семи верстах от города и насчитывавшую около двухсот дворов.

22 октября Пугачев со всеми силами (около 2000 человек) снова подступил к Оренбургу, устроил под увалом батареи и начал беспрерывную канонаду. С городской стены тоже полетели снаряды. Эта сильнейшая артиллерийская перестрелка продолжалась более 6 часов. Оренбуржец Иван Осипов вспоминал, что в этот день люди «от ядер и необыкновенного страха почти не находили места в домах своих». Однако и это очень сильное «на город устремление» не привело к взятию Оренбурга, и повстанцы отступили в Берду.

Полной неудачей кончилась попытка Рейнсдорпа разбить повстанческую армию и занять Бердскую слободу. 13 января 1774 года оренбургский гарнизон потерпел полное поражение. Повстанцы наголову разбили правительственные войска, отступившие в панике под прикрытие крепостной артиллерии. Войска потеряли 13 орудий, 281 человека убитыми и 123 человека ранеными.

После этого сражения оренбургский гарнизон не сделал ни одной серьезной попытки разбить повстанческую армию. Рейнсдорп ограничивался одной пассивной обороной. С другой стороны, укрепления города, значительная артиллерия с достаточным запасом военных припасов, а также слабое вооружение повстанцев, отсутствие у них крепостной артиллерии и необходимых военных знаний для ведения осады крепости препятствовали захвату Оренбурга повстанцами.

Между тем запасов провианта в городе было мало. Пугачев, знал это и решил взять город измором.

Уже в январе в Оренбурге чувствовался острый недостаток продуктов; не было также фуража для казачьих и артиллерийских лошадей. Цены на, продукты поднялись во много раз. Город находился на грани сдачи. Лишь подоспевшие правительственные части предотвратили захват Оренбурга крестьянскими, войсками.

Осада Оренбурга продолжалась почти полгода — с 5 октября 1773 г. по 23 марта 1774 г.

Столь долгое «стояние» Главной повстанческой армии под Оренбургом некоторые считали большой ошибкой, грубым просчетом Пугачева. Сама Екатерина II в декабре 1773 г. писала: «…Можно почесть за счастье, что сии канальи привязались целые два месяца к Оренбургу и далее куда пошли». Наверное, иначе Пугачев поступить не мог, к стремлению взять Оренбург вела сама логика стихийно развивавшихся событий крестьянской войны, локальность устремлений и действий повстанцев, состоявших в основном из жителей Оренбургской губернии.

Расширение района восстания и боевые успехи крестьянской армии

В то время как шла осада Оренбурга, восстание ширится с необыкновенной быстротой. В октябре 1773 года крепости по р. Самаре—Переволоцкая, Новосергиевская, Тоцкая, Сорочинская — перешли в руки восставших. Крепостное крестьянство, национальные меньшинства Оренбургского края и в первую очередь башкиры, присоединяются к восстанию.

Примером включения крепостного крестьянства губернии в Пугачевское восстание является выступление жителей сел Ляхово, Карамзине (Михайловка), Жданове, Путилове, расположенных к северу от Бузулука. Ночью 17 октября в село Ляхово прискакал конный повстанческий отряд, состоящий из яицких казаков, калмыков и чувашей-новокрещен соседних деревень, численностью 30 человек. Они заявили, что посланы из армий от государя Петра Федоровича разорять помещичьи дома и давать крестьянам свободу. Въехав на помещичий двор, они «пожитки все разграбили и скотину угнали», а крестьяне, по свидетельству местного священника Петра Степанова, «никакого противления к недопущению до того грабежа не чинили». Хорунжий повстанцев говорил крестьянам: «Смотрите жа, де мужики, отнюдь на помещика не работайте и никаких податей ему не платите».

Выбранные на сходе крестьянские поверенные Леонтий Травкин, Ефрем Колесников (Карпов) и Григорий Феклистов съездили в лагерь к Пугачеву и привезли данный от него им специальный указ, который и обнародовали у церкви села Ляхово. Карамзинский священник Моисеев троекратно зачитал этот указ, в котором крестьян призывали «послужить мне, великому государю, до капли своей крови», за что они будут жалованы «крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями, и денежным жалованием, и хлебным провиантом, и свинцом, и порохом, и всякою вольностью». Леонтий Травкин говорил, что Пугачев приказал: «Ежели кто помещика убьет до смерти и дом ево разорит, тому дано будет жалования — денег сто, а кто десять дворянских домов разорит, тому — тыща Рублев и чин генеральской». Крестьяне получили от Пугачева боевое задание создавать местные вооруженные отряды и не допускать в свой край правительственные войска, двигавшиеся от Казани.

В ноябре 1773 г. в восстание включилось казачье и иное население крепостей по Самарской линии. Центром стала Бузулукская крепость. Ее жители, выслушав пугачевский указ, привезенный 30 ноября из Берды отрядом отставного солдата Ивана Жилкина, с радостью перешли на сторону «государя Петра Федоровича». В тот же день в Бузулук прибыла и другая повстанческая команда из 50 казаков под начальством Ильи Федоровича Арапова, крепостного крестьянина из-под Бузулука, ставшего видным деятелем крестьянской войны. На основании пугачевских манифестов и указов он повсеместно освобождал крестьян от крепостной зависимости, расправлялся с помещиками и их слугами, грабил дворянские имения. Забрав у местных жителей подводы, «мятежники нагрузили на них 62 четверти сухарей, 164 куля муки, 12 четвертей круп, пять пудов пороху и 2010 рублей медных денег». Об этом показал на следствии участник событий сержант Иван Зверев.

Отряд И. Арапова быстро рос за счет притока местных крестьян и казаков. 22 декабря 1773 г. Арапов двинулся на Самару, а 25 декабря он победоносно вступил в нее, мирно встреченный «великим множеством жителей», вышедших с крестом, образами, при колокольном звоне. К восстанию присоединились и жители Бугурусланской слободы, образовавшие отряд во главе с Гаврилой Давыдовым, бывшим депутатом Уложенной комиссии.

Дворянское правительство принимало меры к подавлению крестьянского восстания 14 октября 1773 года начальником войск по подавлению восстания был назначен генерал-майор Кар. 30 октября он прибыл в Кичуйский фельдшанец, бывшее укрепление на Новой закамской линии, на тракте Оренбург—Казань. Еще до прибытия Кара казанский губернатор фон Брандт направил отряд симбирского коменданта полковника Чернышева по Самарской линии. Со стороны Сибири были двинуты военные команды из Тобольска и с Сибирской линии укреплений. Согласованные действия этих отрядов могли решить участь восстания. Однако восставшие разгромили эти правительственные войска

Узнав о приближении Кара, отряды восставших, под руководством Пугачева и Хлопуши, вышли навстречу и у деревни Юзеевой (Белозерский район) нанесли ему огромное поражение. Кар со значительными потерями отступил.

Утром 13 ноября под горой Маяк у Оренбурга был захвачен в плен отряд полковника Чернышева, насчитывавший до 1100 человек казаков, 600–700 солдат, 500 калмыков, 15 орудий и громадный обоз. Лишь отряд полковника Корфа, шедший из Верхне-Озерной крепости (современное село Верхнеозерное) в составе 2500 человек и 25 орудий, сумел проскользнуть в Оренбург.

Для предотвращения наступлений правительственных войск со стороны Сибири Пугачев в ноябре отправил Хлопушу вверх по реке Яику и вслед за ним отправился сам. 23 и 26 ноября крестьянские войска безуспешно атаковали крепость Верхне-Озерную. 29 ноября штурмовали Ильинскую крепость и захватили в плен отряд майора Заева, шедший на помощь осажденному Оренбургу. Генерал-майор Станиславский, двигавшийся вслед за Заевым, в страхе отступил в Орскую крепость, где и оставался со своим отрядом до поражения сил восстания. 16 февраля 1774 года отряд Хлопуши захватывает Илецкую Защиту (современный город Соль-Илецк).

Разгром правительственных войск оказал громадное влияние на расширение восстания.

Уже в октябре башкирские повстанческие отряды появляются под Уфой, а с середины ноября начинается осада Уфы. Повстанческий центр находился в 20 километрах от Уфы, в селе Чесноковке. Руководителями повстанческих сил в Башкирии были башкирский национальный герой 20-летний Салават Юлаев, яицкий казак Чика-Зарубин, специально отправленный Пугачевым из Берд, и отставной солдат Белобородов.

18 ноября бежал из Бузулукской крепости ее комендант подполковник Вульф. Вниз по Самаре двинулся отряд крестьян и казаков под командованием повстанческого атамана Арапова, простого крепостного крестьянина. 25 декабря 1773 года его торжественно встречали жители Самары. В декабре примкнули к восстанию и жители Бугурусланской слободы, направив двух депутатов в Берды к Пугачеву. Один из них — Гаврила Давыдов — был принят Пугачевым и назначен атаманом Бугурусланской слободы. Повсюду организовывались команды, выбирались атаманы и есаулы.

К концу декабря вся западная часть современной Оренбургской области и прилегающая часть Самарской области вплоть до Волги перешла в руки восставших. На их сторону перешли города: Оса, Сарапул, Заинек. Руководителем повстанческих отрядов на Среднем Урале стал отставной артиллерист Иван Белобородов. Отдельные отряды повстанцев появились под Екатеринбургом.

В конце декабря 1773 года яицкие казаки-повстанцы захватывают Яицкий казачий городок (г. Уральск). Комендант городка полковник Симонов, соорудивший укрепление внутри городка, оказался в осаде.

В январе 1774 года повстанцами во главе с 20-летним башкирским национальным героем Салаватом Юлаевым был занят город Красноуфимск и осажден Кунгур, а челябинские казаки во главе с атаманом Грязновым захватили Челябинскую крепость. Население уральских горных заводов переходит на сторону восстания.

Таким образом, в конце 1773 и в начале 1774 года огромный край пылал в огне восстания. Помещики в страхе бежали в центральную Россию. Казань опустела. Целые обозы тянулись к Москве с имуществом и семьями помещиков. Член секретной следственной комиссии капитан-поручик Маврин, командированный в Казань, писал Екатерине II, что отчаяние и страх были так велики, что если б Пугачев прислал человек 30 своих сторонников, то легко бы мог овладеть городом.

Село Берды

В начале ноября наступили холода. 5 ноября крестьянская армия переходит в Бердскую слободу. Повстанцы разместились в избах, вырытых во дворах землянках, в окрестностях слободы.

Бердская слобода становится центром восстания, главным штабом повстанческой армии.

Значение слободы, как центра восстания, прекрасно осознавалось участниками восстания. В своих письмах и официальных бумагах они называют ее «городом Берды». Современники рассказывают: «Бердскую слободу именуют они Москвой, Каргалу — Петербургом, а Чернореченскую крепость — провинцией».

Со всех сторон шли крестьяне в Бердскую слободу: одни — чтобы увидеть своего мужицкого царя, которого величали запросто «батюшкой», и получить указ о «вечной вольности», другие — чтобы поступить в ряды крестьянской армии. Чика-Зарубин, один из главных деятелей восстания, показывал впоследствии на допросе: «Редкий невольник был в его толпу взят, по большей части сами прихаживали всякий день толпами».

Так сформировалась многонациональная крестьянская армия.

Численность крестьянской армии в половине ноября 1773 года достигла 10 000 человек, из которых около половины составляли башкиры. Позднее, в феврале—марте 1774 года, численность крестьянской армии выросла до 20 000 человек.

Все войско было разделено на полки, частью по национальному, частью по территориальному и социальному признакам. Так, был полк яицких казаков, полк илецких казаков, полк оренбургских казаков, полк каргалинских татар, полк заводских крестьян и т. д.

Из казаков и башкир, имевших коней, были организованы кавалерийские полки, а заводские рабочие и крестьяне составили пехоту.

Каждый полк стоял в своих землянках и имел свое полковое знамя. Полки разделялись на роты, сотни и десятки. Командиры полков были выбраны на войсковом кругу или же назначены Пугачевым. Как правило, все командиры выбирались на кругу.

Руководящий состав армии Пугачева достигал двухсот человек, из них 52 были казаками, 38 — крепостными крестьянами, 35 — заводскими рабочими. Среди руководителей было 30 башкир и 20 татар.

Кроме пехоты и кавалерии, имелась артиллерия, насчитывавшая около 80 пушек, многие из которых были изготовлены на уральских заводах. Там же изготовлялись снаряды.

В областном краеведческом музее хранится пушка повстанцев, представляющая собой медный ствол, прикрепленный к окованному железом деревянному станку — лафету. Колеса лафета из цельных кусков дерева. На стволе пушки сохранилось изображение знамени и очертания буквы «П» — начальной буквы имени Петр. Пушка, вероятно, была отлита в честь вождя восстания на уральских заводах. В музей она прислана из Петербургского артиллерийского музея в 1899 году, а туда доставлена с Ижевского оружейного завода.

Пушка повстанческой армии Е. Пугачева. Хранится в областном краеведческом музее. (источник)

Вооружение армии в целом было слабое. Лучше всего были вооружены яицкие и оренбургские казаки, имевшие свое собственное оружие, а также солдаты, перешедшие с оружием на сторону восставших. Остальные были вооружены «кто копьем, кто пистолетом, кто офицерской шпагой; ружей сравнительно было мало: башкиры были вооружены стрелами, а большая часть пехоты имела штыки, воткнутые на палки, часть была вооружена дубинами, а остальные не имели вовсе никакого оружия и ходили под Оренбург с одной плетью», — так сообщает один из историков восстания.

Войска несли сторожевую службу, высылались разъезды, дозоры. Один из таких дозоров стоял на горе Маяк, откуда хорошо был виден весь Оренбург.

Войска проходили боевую выучку. А.С. Пушкин пишет: «учения (особенно артиллерийские) происходили почти всякий день».

Для командования армией и управления занятой территорией Е. Пугачев создал особый аппарат — Военную коллегию.

Членами Военной коллегии Пугачев назначил яицких казаков Андрея Витошнова, Максима Шигаева, Данила Скобочкина и илецкого казака Ивана Творогова. Секретарем коллегии был илецкий казак Максим Горшков, а думным дьяком (главным секретарем) — яицкий казак Иван Почиталин.

Военная коллегия занималась разнообразными вопросами военными, административными, хозяйственными, судебными. Она посылала наказы атаманам, давала указы от имени Петра III) заботилась о продовольствии, военных припасах, разбирала жалобы населения, вырабатывала планы военных операций и т. д

Вождь восстания Е. Пугачев помещался в Бердской слободе в крестьянской избе, принадлежавшей бердинскому казаку Ситникову, которая еще в 20-х годах XIX века была известна среди бердинских казаков под именем «золотой палаты». Видный участник восстания Тимофей Мясников рассказывал на допросе «Этот дом был из лучших и назывался дворцом государевым, у которого на крыльце всегда стоял непременный караул из лучших 25 яицких казаков, называемых гвардиею. Покой у него был обит вместо обоев шумихой», то есть золотистой бумагой Старожилы села Берды до сих пор помнят местоположение «золотой палаты».

Ближайшими соратниками Е. Пугачева в первый период восстания были яицкие казаки Андрей Овчинников, Чика-Зарубин, Максим Шигаев, Перфильев, Давилин, сотник оренбургских казаков Тимофей Падуров, ссыльный Афанасий Соколов-Хлопуша, отставной солдат Белобородое, крепостной крестьянин Илья Арапов, солдат Жилкин, башкиры Салават Юлаев, Кинзя Арсланов, каргалинские татары Муса Алиев, Садык Сеитов и другие.

Пушкин в с. Берды

Осенью 1833 года А.С. Пушкин совершил поездку в далекий Оренбургский край для сбора материалов по восстанию Емельяна Пугачева и для знакомства с местами событий 1773–1775 годов. 18 сентября (старого стиля) 1833 года А.С. Пушкин прибыл в Оренбург. 19 сентября в сопровождении В. И. Даля он ездил в Берды. В Бердах А.С. Пушкин и В.И. Даль отыскали современницу восстания старушку Бунтову, которая была родом из Нижнеозерной крепости. Бунтова спела А.С. Пушкину несколько песен о Пугачеве, рассказала, что помнила о восстании. Следами этой беседы являются несколько заметок в записной книжке великого поэта с пометками: «В Берде от старухи», «Старуха в Берде». Бунтова и другие бердинские старожилы показали место, где стоял «государев дворец», т. е. изба, где жил Пугачев. С высокого обрыва старого берега Сакмары показали виднеющиеся вершины гор Гребеней и рассказали, как сообщает В. И. Даль в своих воспоминаниях о поездке в Берды, предание об огромном кладе, якобы зарытом Пугачевым в Гребенях.

Пушкин в селе Берды

Поездка в Берды произвела на Пушкина глубокое впечатление. Вернувшись из путешествия в свое подмосковное имение Болдино, А.С. Пушкин, вспоминая поездку в Оренбург и. Уральск, в письме от 2 октября 1833 года к своей жене писал: «В деревне Берде, где Пугачев простоял шесть месяцев, имел я une bonne fortune (большую удачу): нашел 75-летнюю казачку, которая помнит это время, как мы с тобою помним 1830 год».

Записи, сделанные в с. Берды, были использованы А. С.. Пушкиным в «Истории Пугачева» и повести «Капитанская дочка». «Мятежная слобода» — это село Берды эпохи восстания. Описания «государева дворца» и дороги, по которой герой повести прапорщик Гринев ехал в «мятежную слободу», основаны на рассказах бердинских старожилов, в частности Бунтовой, и личных впечатлениях А.С. Пушкина.

Гринева мужики приводят «к избе, стоявшей на углу перекрестка». Действительно, изба казака Ситникова, где жил Пугачев, как уже говорилось, стояла на углу современных улиц Ленинской и Пугачева, на самом краю коренного берега Сакмары. На это же местоположение государева дворца указывает и казачка Акулина Тимофеевна Блинова в своих воспоминаниях, записанных в 1899 году. А. Т. Блинова, будучи соседкой Бунтовой, присутствовала при разговоре А.С. Пушкина и В. И. Даля с Бунтовой. Она вспоминала: «Господа попросили показать дом„ где жил Пугачев. Бунтова повела их показывать. Дом этот стоял на большой улице, на углу, на красной стороне. Он был на шесть окон. Со двора открывается чудесный вид на Сакмару, озеро и лес. Сакмара подходила совсем близко ко дворам».

Весьма вероятно, что А.С. Пушкину показали не только место, где стояла изба казака Ситникова, но что во время посещения А.С. Пушкиным с. Берды эта изба еще стояла и А.С. Пушкин видел и самый «государев дворец». На это указывает, помимо воспоминаний А.Т. Блиновой, и сообщение издателя «Отечественных записок» П.И. Свиньина, бывшего в Оренбурге в 1824 году. В одном из примечаний к своей статье «Картина Оренбурга и его окрестностей» П.И. Свиньин сообщает, что в с. Берды показывают доселе избу, бывшую дворцом Е. Пугачева. Эта изба, рассказы Бунтовой и документальные материалы…

Подавление восстания

Правительство поняло, какую опасность представляет пугачевское восстание. 28 ноября был созван государственный совет, командующим войсками по борьбе с Пугачевым был назначен, вместо Кара, генерал-аншеф Бибиков, снабженный обширными полномочиями.

В Оренбургский край были брошены сильные военные части: корпус генерал-майора Голицына, отряд генерала Мансурова, отряд генерала Ларионова и сибирский отряд генерала Декалонга.

До этого времени правительство старалось скрывать от народа события под Оренбургом и в Башкирии. Лишь 23 декабря 1773 года был обнародован манифест о Пугачеве. По всей России разнеслась весть о крестьянском восстании.

29 декабря 1773 года после упорного сопротивления отряда атамана Ильи Арапова была занята Самара. Арапов отступил в Бузулукскую крепость.

14 февраля 1774 года крупный отряд генерала Мансурова овладел Бузулукской крепостью.

28 февраля из Бугуруслана двинулся отряд князя Голицина на Самарскую линию для соединения с генерал-майором Мансуровым.

Вся зима прошла в осаде Оренбурга, и только уже в марте месяце, узнав о приближении корпуса Голицына, Пугачев отошел от Оренбурга навстречу наступающим войскам.

6 марта передовой отряд Голицина вошел в деревню Пронькино (на территории современного Сорочинского района) и расположился на ночлег. Предупрежденный крестьянами, Пугачев с атаманами Речкиным и Араповым ночью, во время сильной бури и метели, совершил форсированный марш и напал на отряд. Повстанцы ворвались в село, захватили пушки, но затем были вынуждены отступить. Голицын, выдержав атаку Пугачева. Под нажимом правительственных войск крестьянские отряды отходили вверх по Самаре, забирая с собой население и припасы.

Пугачев возвратился в Берды, передав командование отходящими отрядами атаману Овчинникову.

Решительная битва между правительственными войсками и крестьянской армией состоялась 22 марта 1774 года под Татищевой крепостью (современное село Татищево). Пугачев сосредоточил здесь основные силы крестьянской армии, около 9000 человек. Вместо сгоревших деревянных стен был сооружен вал из снега и льда, установлены пушки. Сражение продолжалось свыше 6 часов. Крестьянские войска держались с такой стойкостью, что князь Голицин в своем рапорте А. Бибикову писал:

«Дело столь важно было, что я не ожидал такой дерзости и распоряжения в таковых непросвещенных людях в военном ремесле, как есть сии побежденные бунтовщики».

Крестьянская армия потеряла убитыми около 2500 человек (в одной крепости было обнаружено 1315 человек убитыми) и около 3300 человек пленными. Под Татищевой погибли видные командиры крестьянской армии Илья Арапов, солдат Жилкин, казак Речкин и другие. В руки противника попала вся артиллерия повстанцев и обоз. Это было первое крупное поражение восставших.

Поражение восставших под Татищевой открыло для правительственных войск дорогу на Оренбург. 23 марта Пугачев с двухтысячным отрядом направился степью к Переволоцкой крепости, чтобы прорваться через Самарскую линию на Яицкий городок. Наткнувшись на сильный отряд правительственных войск, он вынужден был повернуть обратно.

24 марта была разбита крестьянская армия под Уфой. Ее руководитель Чика-Зарубин бежал в Табынск, но был изменнически схвачен и выдан.

В Каргалинской слободе был схвачен Хлопуша и 23 марта доставлен в Оренбург.

Пугачев, преследуемый царскими войсками, с остатками своих отрядов спешно отступил в Берду, а оттуда — к Сеитовой слободе и Сакмарскому городку. Здесь 1 апреля 1774 г. в ожесточенном бою повстанцы снова были разбиты. Вождь восстания Е. Пугачев ушел с небольшим отрядом через Ташлу в Башкирию.

В сражении под Сакмарским городком попали в плен видные руководители восстания: Иван Почиталин, Андрей Витошнов, Максим Горшков, Тимофей Подуров, М. Шигаев и другие.

16 апреля правительственные войска вошли в Яицкий казачий городок. Отряд яицких и илецких казаков в количестве 300 человек под командой атаманов Овчинникова и Перфильева прорвался через Самарскую линию и ушел в Башкирию на соединение с Пугачевым.

Менее счастливо окончилась попытка оренбургских и ставропольских калмыков прорваться в Башкирию — лишь незначительная часть их могла уйти туда. Остальные ушли в засамарские степи. 23 мая они были разбиты правительственными войсками. Предводитель калмыков Дербетов умер от ран.

Событиями начала апреля 1774 года кончается в основном оренбургский период крестьянской войны под руководством Е. Пугачева.

20 мая 1774 года пугачевцы заняли Троицкую крепость, а 21 мая к ней подошел, спешивший догнать отряд пугачева отряд Декалонга. Пугачев располагал войском, более чем в 11000 человек, но оно было не обучено, слабо вооружено и поэтому в сражении под Троицкой крепостью потерпело поражение. Пугачев отступил в сторону Челябинска. Здесь у крепости Варламовой он был встречен отрядом полковника Михельсона и понес новое поражение. Отсюда войска Пугачева отступили к Уральским горам.

В мае 1774 года в Оренбурге был казнен командир полка «работных людей» уральских заводов Афанасий Хлопуша. Ему, по свидетельству современника, «голову отрубили, и тут же близко возле эшафота голову на шпиль воткнули на виселице посреди, которая нынешнего года мая и в последних числах снята».

Пополнив армию, Пугачев двинулся на Казань и атаковал ее 11 июля. Город был взят, за исключением, крепости. При штурме крестьянскими войсками Казани в тюрьме был заколот караульным офицером бугурусланский повстанческий атаман Гаврила Давыдов, доставленный туда после его поимки. Но 12 июня к Казани подошли войска под командой полковника Михельсона. В сражении, длившемся более двух суток, Пугачев был снова разбит и потерял около 7000 человек.

Хотя армия Пугачева и была бита, но восстание подавлено не было. Когда Пугачев после поражения в Казани переправился на правый берег Волга и разослал свои манифесты крестьянам, призывая их бороться против дворян и чиновников, то крестьяне начали восставать, не дожидаясь его прихода. Это обеспечило ему движение вперед. Армия пополнялась и росла.

Прихода Пугачева ждали рабочие и крестьяне Центральной России, но он не пошел на Москву, а взял курс, на юг, по правому берегу Волги. Это шествие было победоносным, Пугачев двигался, почти не встречая сопротивления, и занимал населенные пункты, города один за другим. Везде его встречали с хлебом-солью, с хоругвями и иконами.

1 августа пугачевские отряды подошли к Пензе и почти без сопротивления взяли ее. 4 августа был взят Петровок, а за ним в ближайшие дни Саратов. Вступая в город, Пугачев всюду выпускал из тюрьмы заключенных, открывал хлебные и соляные магазины и раздавал товары народу.

17 августа была взята Дубовка, а 21 августа пугачевцы подошли к Царицыну и пошли на штурм. Царицын оказался первым городом после Оренбурга, который Пугачев не мог взять. Узнав, что к Царицыну подходит отряд Михельсона, он снял осаду города, и пошел на юг, думая пробраться на Дон и поднять на восстание все его население.

Под Уфой действовал отряд полковника Михельсона. Он разбил отряд Чики и направился к заводам. Пугачев занял крепость Магнитную и двинулся к Кизильской. Но узнав о приближении сибирского отряда под командой Декалонга, Пугачев ушел в горы по Верхне-Уйской линии, сжигая на своем пути все крепости.

В ночь с 24 на 25 августа у Черного Яра восставших настиг отряд Михельсова. Произошло большое последнее сражение. В этом сражении армия Пугачева была окончательно разбита, потеряв более 10000 человек убитыми и взятыми в плен. Сам Пугачев и несколько его приближенных успели пробраться на левый берег Волги. Они намеревались поднять против правительства народы, кочевавшие в прикаспийских степях, и прибыли в село, расположенное у речки Большие Узени.

Правительство всюду разослало манифесты, в которых обещало 10000 награды и прощение тому, кто выдаст Пугачева. Казаки из кулацкой верхушки, увидев, что восстание превратилось в поход бедноты против эксплуататоров и угнетателей, разочаровывались в нем все более и более. После поражения Пугачева они сговорились спасти свою продажную шкуру. Приближенные Пугачева — Чумаков, Творогов, Федулов, Бурнов, Железнов и др. напали скопом на Пугачева, как трусливые псы, связали его и выдали властям. Пугачев был доставлен коменданту Яицкого городка Симонову, а оттуда — в Симбирск.

4 ноября 1774 года в железной клетке, как дикий зверь, Пугачев, в сопровождении жены Софьи и сына Трофима, был доставлен в Москву, где началось следствие. Следственная комиссия пыталась представить дело так, что восстание было подготовлено по инициативе враждебных государств, но ход дела неумолимо показывал, что оно было вызвано непосильным гнетом и эксплуатацией, которым подвергались народы края.

29 декабря начался судебный процесс, а через несколько дней был вынесен следующий приговор:

«Сентенция о наказании смертною казнью изменника, бунтовщика и самозванца Пугачева и его сообщников.

С присоединением объявления прщаемым преступникам.

Сего ради Собрание, находя дело в таких обстоятельствах, сообразуяся беспримерному Ея Императорского Величества милосердию, зная Ея сострадательное и человеколюбивое сердце, и наконец, рассуждая, что закон и долг требуют правосудия, а не мщения, нигде по Христианскому закону несовместного, единодушно приговорили и определили, за все учиненные злодеяния, бунтовщику и самозванцу Емельке Пугачеву, в силу прописанных Божеских и гражданских законов, учинить смертную казнь, а именно: четвертовать, голову взоткнуть на кол, части тела разнести по четырем частям города и положить на колеса, а после на тех же местах сжечь. Главнейших его сообщников, способствующих в его злодеяниях: 1. Яицкого казака Афанасия Перфильева, яко главнейшего любимца и содейственника во всех злых намерениях, предприятии и деле изверга и самозванца Пугачева, паче всех злостию и предательством своим достойного лютейшия казни, и которого дела во ужас каждого сердца привести могут, что сей злодей, будучи в Петербурге в то самое время, когда изверг и самозванец обнаружился перед Оренбургом, сам добровольно предъявил себя начальству с таковым предложением, якобы он будучи побуждаем верностью к общей пользе и спокойствию, желал уговорить главнейших сообщников злодейских, Яицких казаков к покорению законной власти, и привести злодея обще с ними с повинною. По сему точно удостоверению и клятве отправлен он был к Оренбургу; но сожженная совесть сего злодея под покровом благонамерения алкала злобою: он приехав в сонм злодеев, представился к главному бунтовщику и самозванцу, в Берде тогда бывшему, и не только удержался от исполнения той услуги, которую исполнить он обещал и заклинался, но, что-б уверять самозванца в верности, объявил ему откровенно все намерение свое, и соединяясь предательской совестью своею с мерзкою душою самого изверга, пребыл с того времени до самого конца непоколебим в усердии ко врагу отечества, был главнейшим соучастником зверских дел его, производил все мучительнейшие казни над теми несчастными людьми, которых бедственный жребий осуждал попасться в кровожаждущия руки злодеев, и наконец, когда злодейское скопище разрушено в последие под Черным Яром, и самые любимцы изверга Пугачева кинулись на Яицкую степь, и искав спасения, разбились на разные шайки, то казак Пустобаев увещевал товарищей своих явиться в Яицком городе с повинною, на что другие и согласились; но сей ненавистный предатель сказал, что он лучше желает живым быть зарыту в зею, нежели отдаться в руки Ея Императорского Величества определенным, начальствам; однако ж высланною командою пойман; в чем сам он предатель Перфильев перед судом облачен и винился; — четвертовать в Москве.

Яицкому казаку Ивану Чике, он же и Зарубин, самоназвавшемуся Графом Чернышевым, присному любимцу злодея Пугачева, и который при самом начале бунта злодея паче всех в самозванстве утвердил, многим другим соблазнительный пример подал и с крайним рачением укрыл его от поимки, когда за самозванцем выслана была из города сыскная команда, и потом при обнаружении злодея и самозванца Пугачева, был из главнейших его содейственников, начальствовал отделенною толпою, осаждал город Уфу. За нарушение данной перед всемогущим Богом клятвы в верности Ея Императорскому Величеству за прилепление к бунтовщику и самозванцу, за исполнение мерзких дел его, за все разорения, похищения и убийства — отсечь голову, и взоткнуть ея на кол для всенародного зрелища, а труп его сжечь со эшафотом купно. И сию казнь совершить в Уфе, яко в главном из тех мест, где все его богомерзкие дела производимы были.

Яицкого казака Максима Шигаева, Оренбургского казачьего Сотника Подурова и Оренбургского неслужащего казака Василия Торнова, из которых первого Шигаева, за то, что он по слуху о самозванце добровольно ездил к нему на умет, или постоялый двор к Степану Абаляеву, отстоящем неподалеку от Яицкого города совещевал в пользу обнаружения злодея и самозванца Пугачева, разглашал о нем в городе, и по елику смысл его привлекал вероятие простых людей, то произвел там во многих к бунтовщику и самозванцу привязанность; а потам, когда злодей уже явно похитив имя покойного Государя Петра Третьего, приступил к Яицкому городу, то был он при нем из первых содейственников его. При обложении ж Оренбурга, во всякое время, когда сам главный злодей оттуда отлучался к Яицкому городу, оставлял его начальником бунтовщичьей толпы своей. А в сие ненавистное начальство производил он Шигаев многие злости: повесил посланного в Оренбург от Генерал-Маiора и Кавалера Князя Голицына Лейб-Гвардии конного полку рейтара с известием о его приближении, единственно за сохраненную сказанным рейтаром истинную верность к Ея императорскому Величеству, законной своей Государыне. Второго Подурова, яко сущего изменника, который не только предался сам злодею и самозванцу, но и писал многая развратительныя в народе письма, увещевал верных Ея Императорскому Величеству Яицких казаков предаться к злодею и бунтовщику, называя его и уверяя других, яко бы он был истинный Государь, и наконец писал угрозительные письма к Оренбургскому Губернатору Генерал-Поручику и Кавалеру Рейнсдорпу, к Оренбургскому Атаману Могутову и к верному Старшине Яицкого войска Мартемьяиу Бородину, которыми письмами сей изменник убежден и признался. Третьего Торнова, яко сущаго злодея и губителя душ человеческих, разорившаго Нагайбацкую крепость и некоторыя жительства, и притом вторично прилепившагося к самозванцу, повесить в Москве всех их троих.

Яицжих казаков, Василия Плотникова, Дениса Караваева, Григория Закладнова, Мещерятскаго Сотника Казнафера Усаева, и Ржевскаго купца Долгополова за то что, оные злодейские сообщники, Плотников и Караваев, при самом начале злодейскаго умысла, приезжали к пахотному солдату Абаляеву, где самозванец тогда находился, и условясь с ним о возмущении Яицких казаков, делали первыя разглашения в народ, и Караваев рассказывал, яко бы видел на злодее Царские знаки… Приводя таким образом в соблазн простых людей, оный Караваев и Плотиков, по слуху о самозванце будучи взяты под караул, о нем не объявили. Закладнов был подобно первым из начальных разглашателей о злодее, и самый первый, перед кем злодей дерзнул назвать себя Государем. Казнафер Усаев был двоекратно в толпе злодейской, в разныя ездил места для возмущения Башкирцев и находился при злодеях Белобородове и Чике, разныя тиранства производивших. Он в первый раз захвачен верными войсками под предводительством Полковника Михельсона при разбитии злодейской шайки под городом Уфою, и отпущен с билетом на прежнее жительство; но не чувствуя оказанного ему милосердия, опять обратился к самозванцу, и привез к нему купца Долгополова. Ржевский же купец Долгополов, разными лже составленными вымыслами приводил простых и легкомысленных людей в вящее ослепление, так, что и Казнафер Усаев утвердясь больше на его уверениях, прилепился вторично к злодею. Всех пятерых высечь кнутом, поставить знаки и вырвав ноздри, сослать на каторгу, и из них Долгополова сверх того содержать в оковах.

Яицкого казака Ивана Почиталина, Илецкого Максима Горшкова и Яицкого же Илью Ульянова за то, что Почиталин и Горшков были производителями письменных дел при самозванце, составляли и подписывали его скверные листы, называя Государевыми манифестами и указами, через что умножая разврат в простых людях, были виною их неучастия и пагубы. Ульянова, яко бывшего с ними всегда в злодейских шайках, и производившаго, равно как и они, убийства, всех троих высечь кнутом и, вырвав ноздри, сослать на каторгу.

Яицких казаков: Тимофея Мясникова, Михайлу Кожевникова, Петра Кочурова, Петра Толкачева, Ивана Харчева, Тимофея Скачкова, Петра Горшенина, Понкрата Ягунова, пахотного солдата Степана Абаляева и ссыльнаго крестьянина Афанасия Чуйкова, яко бывших при самозванце, и способствовавших ему во лживых разглашениях и составлении злодейских шаек, высечь кнутом, и вырвав ноздри, послать на поселение.

Отставного Гвардии фурьера Михаила Голева, Саратовского купца Федора Кобякова и раскольника Пахомия, первых за прилепление к злодею и происходимые соблазны от их разглашений, а последнего за ложныя показания высечь кнутом, Голева и Пахомия в Москве, а Кобякова в Саратове, да Саратовского ж купца Протопопова за несохранение в нужном случае должной верности, высечь плетьми.

Илецкаго казака Ивана Тварогова, да Яицких, Федора Чумакова, Василия Коновалова, Ивана Бурнова, Ивана Федулова, Петра Пустобаева, Козьму Кочурова, Якова Почиталина и Семена Шелудякова, в силу Высочайшего Ея Императорскаго Величества милостивого манифеста; от всякого наказания освободить; первых пять человек по тому, что вняв гласу угрызению совести, и возчувствуя тяжесть беззаконий своих, не только пришли с повинною, но я виновника пагубы их Пугачева связав, предали себя и самого злодея и самозванца законной власти и правосудию; Пусотобаева, за то, что он отделившуюся шайку от самого Пугачева склонил притти с повиновением, равномерно и Кочурова, еще прежде того времени явившегося с повинною; а последних двух за оказанные ими знаки верности, когда они были захвачены в толпу злодейскую и были подсылаемы от злодеев в Яицкий город, но они приходя туда, хотя отстать от толпы, опасались, однако возвещали всегда о злодейских обстоятельствах и о приближении к крепости верных войск; и потом когда разрушена была злодейская толпа под Яицким городом, то сами они к военачальнику явились. И о сем Высочайшем Милосердии Ея Императорского Величества и помиловании сделать им особое объявление, через отряженного из собрания Члена, сего Генваря 11 дня, при всенародном зрелище пред грановитою Палатою, где и снять с них оковы.

Определенную злодеям смертную казнь в Москве учинить на болоте, сего Генваря 10 дня. К чему привесть и злодея Чику, назначенного на казнь в городе Уфе, и после здешней экзекуции того же часа отправить на казнь в назначенное ему место. И для того, как опубликовании сей сентенции, так и сказуемом милосердии прощаемым и о надлежащих ж тому приуготовлениях и нарядах послать из Сената, куда надлежит, указы. Заключена Генваря 9 дня 1775 года».

(Полное собрание законов Российской империи. Год 1775.
10-го января. Закон №14233, стр. 1-7)

Кулаки, предавшие Пугачева, были помилованы. Приговор Екатериной II был утвержден. Осужденные пощады не просиди.

10 января 1775 года в Москве царские палачи казнили народного вождя и его сподвижников. Пугачева и Перфильева должны были четвертовать живыми, но палач «ошибся» и отрубил им прежде головы, а потом четвертовал.

В Уфе казнили Ивана Зарубина-Чику. Салавата Юлаева и его отца Юлая Азналина жестоко били кнутом во многих селениях Башкирии и сослали на каторжные работы в Рогервик на Балтийском море. Массовые репрессии в Приуралье и Поволжье продолжались до лета 1775 г. Рядовых участников восстания отправляли на каторжные работы, определяли в солдаты, били кнутами, батогами, плетьми.

Жестокая расправа происходила с рядовыми участниками восстания. Масса пленных была брошена в тюрьму. В Оренбурге в начале апреля 1774 года содержалось до 4000 человек. Тюрьма, Гостиный двор — все было переполнено. Арестанты содержались даже в «питейных домах». Для следствия в Оренбург были направлены члены секретной следственной комиссии капитаны Маврин и Лунин. Особенно зверская расправа производилась на правобережье Волги. Весь руководящий состав восстания — атаманы, полковники, сотники — казнились смертной казнью, рядовых участников восстания секли плетьми и «урезали по несколько у одного уха» и из 300 человек, по жребию, «казнили одного смертью».

С целью устрашения населения казни совершались публично на общественных местах, плоты с повешенными спускались по Волге. Во всех тех местах, где происходили активные выступления, были сооружены «виселицы», «глаголи» и «колесы». Сооружены они были и в пределах современной Оренбургской области в большинстве населенных пунктов того времени.

Оренбургский губернатор Рейнсдорф, полковник Михельсон и другие командиры за подавление народного восстания получили в награду новые чины, деревни с крепостными крестьянами и землями, а также большие денежные суммы.

Итоги восстания

Крестьянская война под руководством Емельяна Пугачева окончилась поражением восставших. Однако это не умаляет огромного прогрессивного значения восстания. Крестьянская война 1773–1775 годов нанесла серьезный удар по феодально-крепостническому строю, она подрывала его основы.

Чтобы не допустить повторения «пугачевщины», царизм стал спешно принимать меры по укреплению позиций дворянства как в центре, так и на окраинах.

В Оренбургском крае увеличилась раздача казенных земель в виде «всемилостивейших пожалований» офицерам, чиновникам, казачьим старшинам, участвовавшим в подавлении крестьянской войны. В 1798 г. в губернии началось генеральное межевание земель. Оно закрепило за помещиками все их земли, включая и самовольно захваченные. Правительство поощряло дворянско-помещичью колонизацию края, поэтому в последней четверти XVIII в. усилилось переселение помещиков и их крестьян особенно в Бугурусланский и Бузулукский уезды. За последнюю четверть XVIII в. в Оренбургской губернии образовалось 150 новых дворянских владений.

Екатерина II, желая стереть из памяти ненавистные имена, связанные с Пугачёвским движением, переменила названия различных мест; так станица Зимовейская на Дону, где родился Пугачев, была переименована в Потемкинскую; Екатерина II велела сжечь дом, где родился Пугачев. При этом произошел курьез. Так как дом Пугачева ранее был продан и перенесен на другую усадьбу, то его приказали поставить на прежнее место и потом, в силу указа, сожгли. Река Яик была названа Уралом. Яицкое войско Уральским казачьим войском, Яицкий городок — Уральском, Верхне-Яицкая пристань — Верхнеуральском и т. д. Именной указ Сената по этому поводу гласит:

«…для совершенного забвения сего на Яике последовавшего несчастного происшествия, реку Яик, по которой, как оное войско, так и город его название свое доныне имели, по причине той, что оная река проистекает из Уральских гор, переименовать Уралом, а потому и войско наименовать Уральским, и впредь яицким не называть, равно и Яицкому городу называться отныне Уральск; о чем для сведения и исполнения сим и публикуется».

(Полное собрание законов Российской империи.

Год 1775. 15-го января. Закон № 14235, стр. 15).

Было строжайше запрещено упоминать даже имя Пугачева, а его восстание в документах стали называть «известное народное замешательство».

Стремясь подчинить казачество своим интересам, превратить его из зачинщика народных движений в карательную силу, царизм, опираясь на атаманско-старшинскую верхушку, делает некоторые уступки казачьему управлению, но вместе с тем постепенно реформирует его на армейский лад. Казачьим верхам предоставляется право владения крепостными дворовыми людьми, даются офицерские чины и дворянство.

Царское правительство способствовало распространению крепостничества среди нерусских народностей края. Указом от 22 февраля 1784 г. было закреплено одворянивание местной знати.

Татарским и башкирским князьям и мурзам разрешено было пользоваться «вольностями и преимуществами» российского дворянства, включая и право владения крепостными, правда только мусульманского вероисповедания. Самыми крупными из мусульманских помещиков, владевшими тысячами крепостных, были Тевкелевы, потомки и наследники известного переводчика и дипломата, впоследствии генерала А. И. Тевкелева.

Однако, опасаясь новых народных выступлений, царизм не решился полностью закрепостить нерусское население края. Башкиры и мишари были оставлены на положении военно-служилого населения. В 1798 г. было введено кантонное управление в Башкирии. В образованных 24 областях-кантонах управление осуществлялось на военный лад.

Крестьянская война показала слабость административного управления на окраинах. Поэтому правительство стало спешно преобразовывать его. В 1775 г. последовала губернская реформа, по которой осуществлялось разукрупнение губерний и их стало 50 вместо 20. Вся власть в губернских и уездных учреждениях находилась в руках местного дворянства.

Для улучшения наблюдения за порядками в крае в 1782 году была проведена новая реформа. Вместо губернии учреждены два наместничества: Симбирское и Уфимское, которые, в свою очередь, делились на области, последние на уезды, а уезды на волости. Уфимское наместничество состояло из двух областей — Оренбургской и Уфимской. В состав Оренбургской области входили уезды: Оренбургский, Бузулукский, Верхнеуральский, Сергиевский и Троицкий. Ряд крепостей превращены в города Бугуруслан, Орск, Троицк, Челябинск, с соответствующим штатом чиновников и воинскими командами. Входившие ранее в Оренбургскую губернию Самара и Ставрополь отошли к Симбирскому наместничеству, Уральское казачье войско с Уральском и Гурьевом — Астраханской губернии.

Источники

1. История Оренбургского края: экспериментальное учебное пособие
2. «Орденоносное Оренбуржье». Челябинск. Южно-Уральское кн. изд-во, 1968. 392 с.
3. «По родному краю (Краеведческие очерки)». Чкаловское книжное издательство, 1954 г.
4. Л.И. Футорянский. «История Оренбуржья».
5. В. Пистоленко Из прошлого Оренбургского края. Типография изд-ва «Чкаловская коммуна», 1939 г. 152 с.

Главной причиной народных волнений, включая восстание под предводительством Емельяна Пугачева, было усиление крепостного права и рост эксплуатации всех слоев черного населения. Казаки были недовольны наступлением правительства на их традиционные привилегии и права. Коренные народы Поволжья и Приуралья испытывали притеснения и  от властей, и от действия русских помещиков и промышленников. Войны, голод, эпидемии также способствовали народным восстаниям. (Например, московский чумной бунт 1771 г. возник вследствие эпидемии чумы, занесенной с фронтов русско-турецкой войны.)

МАНИФЕСТ «АМПЕРАТОРА»

«Самодержавного амператора, нашего великого государя, Петра Федоровича Всероссийского и прочая… Во имянном моем указе изображено Яицкому войску: как вы, други мои, прежным царям служили до капли своей крови… так вы послужите за свое отечество мне, великому государю амператору Петру Федоровичу… Будити мною, великим государем жалованы: казаки и калмыки и татары. И которые мне… винные были… в всех винах прощаю и жаловаю вас: рякою с вершины и до устья и землею, и травами, и денежным жалованием, и свиньцом, и порохам, и хлебным правиянтам».

САМОЗВАНЦЫ

В сентябре 1773 г. яицкие казаки могли слышать этот манифест «чудом спасенного царя Петра III». Тень «Петра III» в предшествующие 11 лет не раз являлась в России. Некоторые смельчаки назывались государем Петром Федоровичем, объявляли, что хотели они вслед за вольностью дворянству дать волю крепостным да жаловать казаков, работных людей и прочий весь простой люд, но дворяне вознамерились их убить, и пришлось им скрываться до времени. Самозванцы эти быстро попадали в Тайную экспедицию, открытую при Екатерине II взамен распущенной канцелярии тайных розыскных дел, и жизнь их обрывалась на плахе. Но появлялся вскоре где-нибудь на окраине живой «Петр III», и народ хватался за слух о новом «чудесном спасении амператора». Из всех самозванцев лишь одному — донскому казаку Емельяну Ивановичу Пугачеву удалось разжечь пламя крестьянской войны и возглавить беспощадную войну простолюдинов против господ за «мужицкое царство».

В своей ставке и на поле битвы под Оренбургом Пугачев отлично играл «царскую роль». Он издавал указы не только от себя лично, но и от имени «сына и наследника» Павла. Часто при людях Емельян Иванович доставал портрет великого князя и, глядя на него, говорил со слезами: «Ох, жаль мне Павла Петровича, как бы окаянные злодеи его не извели!» А в другой раз самозванец заявлял: «Сам я царствовать уже не желаю, а восстановлю на царствие государя цесаревича».

«Царь Петр III» пытался внести порядок в мятежную народную стихию. Повстанцы были поделены на «полки», возглавляемые выборными или назначенными Пугачевым «офицерами». В 5 верстах от Оренбурга в Берде сделал он свою ставку. При императоре из его охраны образовалась «гвардия». На пугачевские указы ставили «большую государственную печать». При «царе» действовала Военная коллегия, сосредоточившая военную, административную и судебную власть.

Еще Пугачев показывал сподвижникам родимые пятна — в народе тогда все были убеждены, что цари имеют на теле «особые царские знаки». Красный кафтан, дорогая шапка, сабля и решительный вид завершали образ «государя». Хотя внешность Емельяна Ивановича была непримечательная: это был казак тридцати с небольшим лет, среднего роста, смугловатый, волосы стрижены в круг, лицо обрамляла небольшая черная борода. Но он был таким «царем», каким желала видеть царя мужицкая фантазия: лихим, безумно отважным, степенным, грозным и скорым на суд над «изменниками». Он казнил и жаловал…

Казнил помещиков да офицеров. Жаловал простых людей. Например, появился в его лагере мастеровой Афанасий Соколов по прозвищу «Хлопуша», видя «царя» упал в ноги и повинился: сидел он, Хлопуша, в оренбургской тюрьме, но был выпущен губернатором Рейнсдорфом, пообещав за деньги убить Пугачева. «Ампера-тор Петр III» прощает Хлопушу, да еще назначает его полковником. Вскоре Хлопуша прославился как решительный и удачливый предводитель. Другого народного вожака Чику-Зарубина, Пугачев произвел в графы и звал не иначе, как «Иваном Никифоровичем Чернышевым».

Среди пожалованных вскоре оказались прибывшие к Пугачеву работные люди и приписные горнозаводские крестьяне, а также восставшие башкиры во главе со знатным молодым богатырем-поэтом Салаватом Юлаевым. Башкирам «царь» возвращал их земли. Башкиры принялись поджигать русские заводы, построенные в их крае, при этом уничтожались деревни русских поселенцев, жители вырезались чуть ли не поголовно.

ЯИЦКИЕ КАЗАКИ

Восстание началось на Яике, что было не случайно. Волнения начались еще в январе 1772 г., когда яицкие казаки с иконами и хоругвями явились в свою «столицу» Яицкий городок просить царского генерала сместить угнетавшего их атамана и часть старшины да восстановить прежние привилегии яицких казаков.

Правительство в то время изрядно потеснило казаков Яика. Их роль пограничной стражи упала; казаков стали отрывать от дома, отправляя в дальние походы; выборность атаманов и командиров была отменена еще в 1740-е гг.; в устье Яика рыбопромышленники поставили, по царскому дозволению, заграждения, которые затрудняли продвижение рыбы вверх по реке, что больно ударило по одному из основных казачьих промыслов — рыболовству.

В Яицком городке шествие казаков было расстреляно. Солдатский корпус, прибывший чуть позже, подавил казацкое возмущение, зачинщиков казнили, «непослушные казаки» разбежались и затаились. Но спокойствия на Яике не было, казачий край по-прежнему напоминал пороховой погреб. Искрой, которая его взорвала, и стал Пугачев.

НАЧАЛО ПУГАЧЕВЩИНЫ

17 сентября 1773 г. он зачитал свой первый манифест перед 80 казаками. На другой день у него уже было 200 сторонников, а на третий — 400. 5 октября 1773 г. Емельян Пугачев с 2,5 тыс. сподвижников начал осаду Оренбурга.

Пока «Петр III» шел к Оренбургу, весть о нем облетела всю страну. По крестьянским избам шептались, как везде «амператора» встречают «хлебом-солью», торжественно гудят в его честь колокола, казаки и солдаты гарнизонов небольших пограничных крепостиц без боя распахивают ворота и переходят на его сторону, «кровопийц-дворян» «царь» без промедления казнит, а их вещами жалует восставших. Сначала некоторые храбрецы, а потом целые толпы крепостных с Волги побежали к Пугачеву в его лагерь у Оренбурга.

ПУГАЧЕВ У ОРЕНБУРГА

Оренбург был хорошо укрепленным губернским городом, его защищали 3 тыс. солдат. Пугачев стоял под Оренбургом 6 месяцев, но взять его так и не сумел. Однако войско восставших выросло, в некоторые моменты восстания его численность достигала 30 тыс. человек.

На выручку осажденному Оренбургу с верными Екатерине II войсками спешил генерал-майор Кар. Но его полуторатысячный отряд был разгромлен. То же произошло и с воинской командой полковника Чернышева. Остатки правительственных войск отступили в Казань и вызвали там панику среди местных дворян. Дворяне уже были наслышаны о свирепых расправах Пугачева и начали разбегаться, бросая дома и имущество.

Положение складывалось нешуточное. Екатерина, чтобы поддержать дух поволжских дворян, объявила себя «казанскою помещицей». К Оренбургу стали стягиваться войска. Для них требовался главнокомандующий — человек талантливый и энергичный. Екатерина II ради пользы могла поступаться убеждениями. Вот в этот решающий момент на придворном бале императрица обратилась к А.И. Бибикову, которого не любила за близость к своему сыну Павлу и «конституционные мечтания», и с ласковой улыбкой попросила его стать главнокомандующим армией. Бибиков отвечал, что посвятил себя службе отечеству и, конечно, принимает назначение. Надежды Екатерины оправдались. 22 марта 1774 г. в 6-часовом сражении под Татищевой крепостью Бибиков разгромил лучшие силы Пугачева. 2 тыс. пугачевцев были убиты, 4 тыс. ранены или сдались в плен, у повстанцев захватили 36 пушек. Пугачев был вынужден снять осаду Оренбурга. Казалось, бунт подавлен…

Но весной 1774 г. началась вторая часть пугачевской драмы. Пугачев двигался на восток: в Башкирию и на горнозаводской Урал. Когда он подошел к Троицкой крепости, самой восточной точке продвижения повстанцев, в его армии насчитывалось 10 тыс. человек. Восстание захлестывала разбойная стихия. Пугачевцы жгли заводы, отнимали у приписных крестьян и работных людей скот и другое имущество, чиновников, приказчиков, пленных «господ» уничтожали без жалости, иногда самым изуверским способом. Часть простолюдинов пополняла отряды пугачевских полковников, другие сбивались в отряды вокруг заводовладельцев, раздавших своим людям оружие, чтобы защитить их и свою жизнь и собственность.

ПУГАЧЕВ В ПОВОЛЖЬЕ

Войско Пугачева росло за счет отрядов поволжских народов — удмуртов, марийцев, чувашей. С ноября 1773 г. манифесты «Петра III» призывали крепостных расправляться с помещиками — «возмутителями империи и разорителями крестьян», а дворянские «дома и все их имение брать себе в награждение».

12 июля 1774 г. император» с 20-тысячным войском взял Казань. Но в казанском кремле заперся правительственный гарнизон. К нему на помощь подоспели царские войска во главе с Михельсоном. 17 июля 1774 г.  Михельсон разбил пугачевцев. «Царь Петр Федорович» бежал на правый берег Волги, и там крестьянская война развернулась вновь с большим размахом. Пугачевский манифест 31 июля 1774 г. даровал крепостным волю и «освободил» крестьян от всех повинностей. Везде возникли повстанческие отряды, которые действовали на свой страх и риск, часто вне связи друг с другом. Интересно, что обычно восставшие громили усадьбы не своих хозяев, а соседних помещиков. Пугачев с главными силами двигался к Нижней Волге. Он с легкостью брал маленькие города. К нему пристали отряды бурлаков, поволжских, донских и запорожских казаков.  На пути восставших стояла мощная крепость Царицын. Под стенами Царицына в августе 1774 г. пугачевцы потерпели крупное поражение. Поредевшие отряды мятежников начинали отступать туда, откуда пришли, — на Южный Урал. Сам Пугачев с группой яицких казаков переплыл на левый берег Волги.

12 сентября 1774 г. бывшие соратники предали своего предводителя. «Царь Петр Федорович» превратился в беглого бунтовщика Пугача. Не действовали уже гневные окрики Емельяна Ивановича: «Кого вы вяжете? Ведь если я вам ничего не сделаю, то сын мой, Павел Петрович, ни одного человека из вас живым не оставит!» Связанного «царя» верхом и отвезли к Яицкому городку и там сдали офицеру.

Главнокомандующего Бибикова уже не было в живых. Он умер в разгар подавления бунта. Новый главнокомандующий Петр Панин (младший брат воспитателя цесаревича Павла) имел ставку в Симбирске. Туда Михельсон и приказал отправить Пугачева. Конвоировал его отозванный с турецкой войны прославленный екатерининский полководец А.В. Суворов. Пугачева везли в деревянной клетке на двухколесной телеге.

Тем временем не сложившие еще оружия соратники Пугачева распустили слух, что арестованный Пугачев к «царю Петру III» отношения не имеет. Некоторые крестьяне вздыхали облегченно: «Слава Богу! Какого-то Пугача поймали, а царь Петр Федорович на воле!» Но в целом силы повстанцев были подорваны. В 1775 г. были затушены последние очаги сопротивления в лесной Башкирии и в Поволжье, подавили отголоски пугачевского бунта на Украине.

А.С. ПУШКИН. «ИСТОРИЯ ПУГАЧЕВА»

«Суворов от него не отлучался. В деревне Мостах (во ста сорока верстах от Самары) случился пожар близ избы, где ночевал Пугачев. Его высадили из клетки, привязали к телеге вместе с сыном, резвым и смелым мальчиком, и во всю ночь; Суворов сам их караулил. В Коспорье, против Самары, ночью, в волновую погоду, Суворов переправился через Волгу и пришел в Симбирск в начале октября… Пугачева привезли прямо на двор к графу Панину, который встретил его на крыльце… «Кто ты таков?» — спросил он у самозванца. «Емельян Иванов Пугачев»,  — отвечал тот. «Как же смел ты, юр, назваться государем?» — продолжал Панин. — «Я не ворон» — возразил Пугачев, играя словами и изъясняясь, по обыкновению, иносказательно. «Я вороненок, а ворон-то еще летает». Панин, заметя, что дерзость Пугачева поразила народ, столпившийся около дворца, ударил самозванца по лицу до крови и вырвал у него клок бороды…»

РАСПРАВЫ И КАЗНИ

Победа правительственных войск сопровождалась зверствами, не меньшими, чем творил Пугачев над дворянами. Просвещенная императрица заключила, что «в теперешнем случае казнь нужна для блага империи». Склонный к конституционным мечтаниям Петр Панин реализовал призыв самодержицы. Тысячи людей были казнены без суда и следствия. На всех дорогах восставшего края валялись трупы, выставленные в назидание. Невозможно было счесть крестьян, наказанных кнутом, батогами, плетьми. У многих отрезали носы или уши.

Емельян Пугачев сложил свою голову на плахе 10 января 1775 г. при большом стечении людей на Болотной площади в Москве. Перед смертью Емельян Иванович поклонился соборам и попрощался с народом, повторяя прерывающимся голосом: «Прости, народ православный; отпусти мне, в чем я согрубил перед тобою». Вместе с Пугачевым были повешены несколько его сподвижников. Знаменитого атамана Чику увезли для казни в Уфу. Салават Юлаев оказался на каторге. Пугачевщина кончилась…

Пугачевщина не принесла облегчения крестьянам. Правительственный курс в отношении крестьян ожесточился, а сфера действия крепостного права расширилась. По указу 3 мая 1783 г. в крепостную неволю переходили крестьяне Левобережной и Слободской Украины. Крестьяне здесь лишались права перехода от одного владельца к другому. В 1785 году казацкая старшина получила права российского дворянства. Еще ранее, в 1775 г., была уничтожена вольная Запорожская Сечь. Запорожцев переселили на Кубань, где они составили казачье кубанское войско. Помещики Поволжья да и других областей не сократили оброки, барщину и другие крестьянские повинности. Все это взыскивалось с прежней строгостью.

 «Матушке Екатерине» хотелось, чтобы память о Пугачевщине стерлась. Она даже велела переименовать реку, где начался бунт: и стал Яик — Уралом. Яицких казаков и Яицкий городок приказано было звать уральскими. Станицу Зимовейскую, родину Стеньки Разина и Емельяна Пугачева, окрестили по-новому — Потемкинской. Однако Пугач запомнился народу. Старики всерьез рассказывали, что Емельян Иванович — это оживший Разин, и вернется он еще не раз на Дон; по Руси звучали песни и ходили легенды о грозном «императоре и его детушках».

ВОССТАНИЕ ПУГАЧЕВА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

«Сказка про Пугачева и про вдову Харлову» — первое фольклорно-поэтическое произведение о крестьянской войне 1773-1775 гг. под предводительством Е. И. Пугачева

А.С. Пушкин. «История Пугачева»  

А.С. Пушкин. «Капитанская дочка»

С.А. Есенин. «Пугачев»

В.Я. Шишков. Емельян Пугачев

Кратко о главном

Пугачевское восстание имело ряд характерных черт и особенностей, отличавших его от обычного бунта. Казаки, вместе с крепостными и фабричными (посессионными) крестьянами, и раньше поднимали волнения, однако до этого они носили более стихийный характер, не имели четкой структуры и организации. «Пугачевщина» же, как её иногда называют, отличалась наличием на стороне восставших грамотных командиров, способных осуществлять успешные маневры, продумывать способы снабжения и вооружения войск. Учрежденная Пугачёвым и его сподвижниками Военная коллегия, являлась одновременно административным и судебным органом – создавались полки, назначались офицеры, издавались манифесты. Именно поэтому восстание Пугачева называют казацко-крестьянской войной.

• Бесправное положение, тяжелые условия труда крепостных и фабричных (поссесионных) крестьян
• Произвол помещиков-дворян
• Притеснение национальностей Поволжья и Приуралья — изъятие земли, строительство военных сооружений, религиозная политика
• Попытки ликвидировать казацкое самоуправление на Дону и Яике (Урале) после восстания в 1772 году

Основу самому масштабному восстанию на территории Российской Империи заложили, как и всегда, непродуманные действия властей и лично Екатерины II. На словах императрица являла собой олицетворение русского просвещения, однако её реальная сословная политика существенно отличалась от декларируемых просветителями идей.

Чтобы определить основные причины случившейся в 1773-1775 годах казацко-крестьянской войны, необходимо обратить внимание прежде всего на состав сторонников бунта — крестьян, казачество и кочевые народы.

Крепостные и посессионные (приписанные к мануфактурам) крестьяне находились, фактически, в рабском положении у помещиков и владельцев фабрик. Для ускорения темпов развития промышленности, владельцам заводов разрешали выкупать государственных (свободных) крестьян целыми деревнями. Невыносимые условия жизни не оставляли другого выбора для крестьян, кроме как примкнуть к пугачевцам. Сам Пугачев прекрасно понимал бедственное положение народа и в определенный момент восстания издал указ об отмене крепостного права.

Река Урал стала называться таковой только после подавления восстания, до него же она носила имя «Яик», а казачество, располагавшееся близ её берегов, именовалось «Яицким», соответственно. Яицкие казаки были в целом недовольны политикой властей, стремящихся ограничить их свободу, и, после ряда фактов неповиновения, Екатерина II решила силой принудить казаков к послушанию, что вылилось в восстание яицких казаков 1772 года. Подавление восстания и последовавшие репрессии, как всегда, не решили проблем, лишь добавив пороху одной из главных причин будущего «социального взрыва».

Нетерпимая религиозная политика по отношению к коренным народам Поволжья и Приуралья, раздача принадлежащих им земель колонистам и расширяющимся казачьим станицам, спровоцировали агрессию местных этносов. Пугачев не преминул воспользоваться этим и привлек на свою сторону калмыков, башкир, татар и казахов.

 Цели и требования

Основными требованиями восставших были:

• Отмена крепостного права, податей, обязательных рекрутских наборов
• Уничтожение дворянского сословия и права помещичьего землевладения
• Объявление всех участников восстания — свободными людьми
• Равенство всех вер и народов перед законом
• Утверждение власти Е. Пугачева (самоназвавшегося Петром III)

Здесь стоит отметить объединение антикрепостнических и национально-освободительных идей в задачах, которые перед собой поставили бунтовщики объединенные Емельяном Пугачёвым.

Причины поражения бунтовщиков

Среди основных причин поражения восставших вместе с Е. Пугачевым можно назвать следующие:

• Восставшие уступали правительственным войскам в организованности и оснащенности вооружением, не имели возможности быстро пополнять запасы провианта
• Крестьяне (составлявшие большую часть армии Пугачёва) не имели военной выучки и были плохо подготовлены к ведению полномасштабных боевых действий против императорской гвардии
• Неоднородный социальный и национальный состав для которого было трудно разработать единый план восстания и последующих действий в случае успеха
• Разбойный характер и жестокость восставших по отношению к дворянам вызвали возмущение и объединили благородное сословие в стремлении подавить бунт

Итоги и оценка значения пугачевского бунта 1773-1775 годов

Кратко перечислим основные характеристики события, чтобы определить в чем состоит его значение для общества того времени и истории России в целом.

• Самое масштабное и многочисленное восстание в истории Российской Империи
• Объединение антикрепостнической и национально-освободительной идей в требованиях восставших.
• Настолько масштабных внутригосударственных волнений не происходило до 1917 года

После подавления «пугачевщины», Екатерина II начала предпринимать последовательные меры по предотвращению возможных возмущений в будущем:

• Волнения на территории тамбовского уезда и воронежской губернии продолжались до лета 1775 и были подавлены кровавыми репрессиями — вплоть до плотов с висельниками, которые для устрашения спускали по течениям рек
• Река Яик переименована в Урал, яицкое казачество в уральское — старые названия запрещены к употреблению и упоминанию
• Ликвидация Запорожской Сечи в 1775 и превращение казаков подконтрольные императрице военные части особого назначения
• Временное послабление в виде отмены налогов и откупов на промыслы, а так же разрешение на открытие кустарного производства для всех желающих в манифесте 1775 г. «о свободе предпринимательства» (налоги возвращены в 1782)
• Послабления для фабричных крестьян, снижение подати для казаков
• Происходит усиление вертикали власти и полицейских органов —  во время губернской реформы в 1775 и полицейской — в 1782
• В национальных окраинах проводится политика превращения местной элиты в дворян, с присвоением соответствующих привилегий (тактика «разделяй и влавствуй»)

Состав участников восстания и предводители

Социальный: казаки, крепостные и посессионные (фабричные) крестьяне

Национальный: русские, казахи, башкиры, татары, калмыки

Предводители восстания:
Емельян Пугачёв — организовал казацко-крестьянский бунт под именем Петра III
А. Овчинников — избранный яицкими казаками походный атаман
И. Чика-Зарубин — яицкий казачий атаман
К. Арсланов — башкирский старшина
И. Грязнов — бывший купец, руководил бунтовщиками в Исетской провинции
И. Белобородов — руководитель восставших на среднем Яике (Урале)
Хлопуша (А. Соколов)  — разбойник и каторжник ставший одним из атаманов
Салават Юлаев  — один из ближайших сподвижников Пугачева, талантливый бригадир (генерал) национальный герой Башкоркостана, поэт.

Внутренняя политика
Екатерины II Великой

Подлинно научные, основополагающие указания о характере крестьянских движений мы находим в трудах Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. К. Маркс в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», Ф. Энгельс в книге «Крестьянская война в Германии» вскрыли социальное значение крестьянских движений.

Огромное значение крестьянским движениям придавал Ленин. В своей работе «К деревенской бедноте» В.И. Ленин писал: «…в русской деревне всегда происходила… великая борьба, хотя не все видят ее, не все понимают значение ее. Когда было крепостное право, — вся масса крестьян боролась со своими угнетателями, с классом помещиков, которых охраняло, защищало и поддерживало царское правительство. Крестьяне не могли объединиться, крестьяне были тогда совсем задавлены темнотой, у крестьян не было помощников и братьев среди городских рабочих, но крестьяне все же боролись, как умели и как могли»¹.

Особое значение имеют для нас указания товарища Сталина о характере восстаний Болотникова, Разина и Пугачёва. В беседе с немецким писателем Э. Людвигом И.В. Сталин говорил: «Мы, большевики, всегда интересовались такими историческими личностями, как Болотников, Разин, Пугачёв и др. Мы видели в выступлениях этих людей отражение стихийного возмущения угнетённых классов, стихийного восстания крестьянства против феодального гнёта. Для нас всегда представляло интерес изучение истории первых попыток подобных восстаний крестьянства»².

Товарищ Сталин, говоря о выступлениях крестьян, отмечает их стихийность, некоторые черты разбойности, локальности, царистские иллюзии и отсутствие в те времена рабочего класса, который мог бы возглавить крестьянское движение и повести его к победе.

Это высказывание товарища Сталина прямо противоположно пренебрежительному отношению к крестьянским восстаниям со стороны дворянских и буржуазных историков. Следуя марксистско-ленинскому учению о значении и роли крестьянских движений, советская историческая наука навсегда покончила с культивировавшейся дворянско-буржуазными и меньшевистскими историками оценкой движения Пугачёва как слепой анархии и разбойничьего бунта.

Крестьянские восстания расшатывали устои феодально-крепостнического общества, способствовали более быстрому развитию общественно-политической жизни России.

* * *

В данной лекции вскрываются предпосылки пугачёвского восстания, его ход и причины его поражения.

Во второй половине XVIII века царская Россия была страной феодально-крепостнической, в которой с ростом товарно-денежных отношений и промышленности зарождался капиталистический уклад.

В феодально-крепостнической России существовали все виды феодальной ренты. На юге, в чернозёмных губерниях, господствовала барщина, в центральных губерниях преобладал денежный оброк.

Екатерина II, восшедшая на престол через труп мужа, раздарила своим фаворитам около 800 тыс. государственных крестьян. Этим ухудшилось положение государственных крестьян, переходивших в руки крепостников и, следовательно, обязанных нести барщину и оброк. Таким образом, она значительно увеличила число закрепощённых, которых к началу её правления (по третьей ревизии 1762 года) насчитывалось 3878 тыс. (52,9%) при 3400 тыс. незакрепощённых крестьян. Крепостные крестьяне во второй половине XVIII века составляли больше половины всего крестьянского населения. Рост закрепощения, усиление барщины и оброка, доходившего до 5 и даже до 10 руб. с крепостного, — всё это вызывало протест многомиллионного крестьянства.

Крепостническая эксплуатация резко усиливалась с ростом товарно-денежных отношений. «Со времен Петра, — писал Ф. Энгельс, — началась иностранная торговля России, которая могла вывозить лишь земледельческие продукты. Этим было вызвано угнетение крестьян, которое все возрастало по мере роста вывоза, ради которого оно происходило, пока Екатерина не сделала этого угнетения полным и не завершила законодательства. Но это законодательство позволяло помещикам все более и более притеснять крестьян, так что гнет все более и более усиливался»³.

Вторая половина XVIII века характеризуется в феодально-крепостнической России и ростом капиталистических отношений. Помещики, втянутые в орбиту этих отношений, старались увеличить свои доходы, добыть деньги путём принудительного усиления крепостного труда.

К 1762 году (начало правления Екатерины II) вывоз из России достиг 12 762 тыс. руб., а ввоз — 8162 тыс. рублей. Однако вывоз хлеба составлял только 6% общего вывоза. За границу шли главным образом железо с уральских заводов, лес, меха, пенька и холст. В 1761 году было вывезено 40 тыс. кусков парусины по 50 аршин в каждом куске. В 1794 году было вывезено 3880 тыс. пудов железа.

Ввозились главным образом предметы роскоши, потреблявшиеся господствующими классами страны: шёлковые ткани, тонкие сукна, ювелирные изделия, сахар, кофе, пряности, дорогие краски и прочее.

Уничтожение внутренних таможен в 1754 году, а позднее, при Екатерине II, монополий сильно способствовало развитию внутренней торговли и развитию капиталистического уклада в стране.

Во второй половине XVIII века наметилось расслоение в деревне; из зажиточной части крестьянства начали выделяться скупщики, которые скупали у крестьян не только хлеб, но и другие сельскохозяйственные продукты и изделия ремесла. С каждым годом росло число ярмарок, которых уже в половине XVIII века насчитывалось до 1300. Особенно крупными ярмарками были Макарьевская, Ирбитская, Свинская близ Брянска. Характерно, что ярмарки происходили не только в городских, но и в сельских местностях, что лишний раз указывало на рост товарно-денежных отношений в крестьянском хозяйстве.

С ростом товарно-денежных отношений увеличивалось городское население. Если при Петре I в городах насчитывалось около 300 тыс., то в 1782 году уже числилось 802 тыс. жителей. Нуждаясь в деньгах, помещики начали чаще отпускать крепостных на денежный оброк. Оброчные крестьяне занимались в городах извозом, работали в купеческих мануфактурах, причём большую часть их заработка помещики-крепостники оставляли за собой в виде оброка.

Некоторым крестьянам удавалось даже открывать в городах мелкие предприятия. Предком знаменитых капиталистов-фабрикантов Морозовых был крепостной крестьянин. Он сумел открыть небольшое предприятие, а затем откупился от своего владельца за 11 тыс. рублей.

Купеческие и крестьянские мануфактуры, конкурировавшие с дворянскими крепостническими мануфактурами, росли быстрее, так как пользовались преимущественно вольнонаёмным трудом.

На крестьянских текстильных мануфактурах работали обычно оброчные крестьяне — односельчане владельцев — и вольнонаёмные работные люди из разорившихся ремесленников. Дворянские мануфактуры, основанные на крепостном труде, отличались меньшей производительностью труда. К концу XVIII века треть рабочих работала по найму. Большинство их находилось на полотняных, ситцевых, миткалевых, шёлковых мануфактурах.

Число промышленных предприятий в 60-х годах достигло 590, а к концу XVIII века их было 1160 (по новым данным историка Злотникова).

Тем не менее, несмотря на начавшееся развитие капиталистического уклада, помещики-крепостники не желали поступиться своими классовыми интересами. Наоборот, крепостничество достигло при Екатерине II расцвета. При восшествии на престол Екатерина II в манифесте объявила: «Намерены мы помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать». Помещики-крепостники имели право не только продавать своих крестьян, ссылать их, отдавать в рекруты, но и творить над ними суд, подвергать непомерно жестоким наказаниям. Екатерина II ещё более усилила крепостнические права дворян. По указу 1765 года, помещики имели право отдавать неугодных им крестьян в каторжные работы. В 1767 году вышло запрещение подавать крестьянам какие-либо жалобы на своих помещиков. В этом указе говорилось:

«А буде и по обнародовании сего указа, которые люди и крестьяне в должном у помещиков своих послушании не останутся и недозволенные на помещиков своих челобитные, наипаче в собственные руки императрице подавать отважатся, то как челобитчики, так и сочинители сих челобитных наказаны будут кнутом и прямо сошлются в вечные работы в Нерчинск».

Таким образом, указ запрещал помещичьим крестьянам подавать какие-либо челобитные, а если находились такие смельчаки, то их подвергали публичному сечению на городских площадях или в деревнях при общем сборе односельчан.

Екатерина II писала, что «землевладельцы делают все, что им заблагорассудится, кроме смертной казни, которая им запрещена».

Крестьяне должны были с каждой мужской души платить от 2 руб. и более оброка, доставлять натурой: муку, живность, а также пряжу, дрова, сено и др. На барщине крестьяне с семьями работали 3—4 дня в неделю по 14—18 часов в сутки. Некоторые помещики требовали даже шестидневной барщины. Такой помещик «по своей роскоши приумножает псовую охоту и думает, неусыпно старается и мужиков денно и нощно работою. понуждает… а того не думает, что чрез его отягощение в крестьянских домах дети с голоду помирают»⁴. Великий русский поэт Пушкин писал: «Со временем история оценит влияние царствования (Екатерины II. — В.Л.) на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма, под личиной кротости и терпимости, народ угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками».

Крайне тяжёлым было положение крестьян в центральных губерниях, где особенно преобладало дворянское землевладение. Крепостники старались внеэкономическим путём, путём насилия, выкачать из своих крепостных их последние средства. Орловский помещик Шеншин имел в своём имении специальное помещение, где производились наказания, — секли кнутом и батогами, подымали на дыбу, у людей вывихивались кости и лопались сухожилия. В своём имении Шеншин специально имел штат из трёх палачей — специалистов по разным пыткам.

Одна помещица имела целый штат молодых девушек, которые с раннего утра и до позднего вечера должны были просиживать в полутёмном помещении за выделкой кружев, поступавших затем в продажу в ближайшие города. На этой работе многие слепли. Одна 17-летняя девушка не вытерпела и сбежала с работы. Её отыскали, приковали к сиденью и заставили работать, однако с помощью одного дворового ей удалось освободиться и убежать в соседний город. Её разыскали и снова приковали крепко-накрепко. Тогда несчастная девушка решила покончить жизнь самоубийством.

Другая помещица Тульской губернии любила, чтобы во время обеда при ней пороли кухарку, варившую обед.

Особенно отличалась помещица Дарья Салтыкова, которая в народном предании получила наименование Салтычихи. Салтычиха замучила много крепостных. Её обвиняли в убийстве, по крайней мере, более сотни человек, но царский суд нашёл доказанным, что она довела до смерти 38 человек. Она всячески издевалась над крепостными, била их скалкой или поленьями по голове, гладила горячим утюгом, жгла волосы, вырывала глаза.

Крестьяне Салтыковой неоднократно подавали челобитные на свою злодейку-помещицу. Двадцать один раз дворянские судебные власти начинали следствие и всякий раз прекращали. Наконец крестьянам удалось подать челобитную в сенат. Об этом деле стало известно самой Екатерине II. Суд приговорил Салтычиху к смертной казни, но «великодушная» императрица заменила смертную казнь пожизненным заключением при монастыре.

В екатерининское время, когда даже мелкие помещики старались тянуться за своими собратьями — богатыми дворянами — и обставлять свою жизнь с некоторой роскошью, ещё более усилились насилия над крепостными крестьянами и крепостническая эксплуатация. Не редкость было на городских площадях, среди возов с сеном, с сельскохозяйственными продуктами, видеть толпу крепостных, приведённых для продажи.

Раскрывая тогдашнюю газету «Московские ведомости», мы видим на последней странице различные объявления о продаже крепостных. «Продается лет 30 девка, — читаем мы, — и молодая гнедая лошадь. Их можно видеть в доме губернского секретаря»; или: «Продается мужской портной, повар и башмачник; там же венская прочной работы коляска и верховая лошадь».

Беспощадный помещичий гнёт пробуждал в крестьянстве острую ненависть к угнетателям, поднимал их на борьбу. В 1762 году, по восшествии на престол Екатерины II, по её собственным словам, занесённым в дневник, около 150 тыс. крепостных «пребывало в неповиновении». Около 50 тыс. приписанных к уральским заводам крестьян отказывались работать и слушаться своих приказчиков и владельцев. В 1762 году крестьяне Тверского и Клинского уездов восстали в имениях князя Вяземского, образовали громадную толпу в 2 тыс. человек, вооружённых цепами, косами и топорами. Для усмирения восставших крестьян пришёл большой вооружённый отряд. Крестьяне при встрече оказали упорное сопротивление и только после применения оружия разбежались, оставив на месте столкновения несколько десятков убитых.

В столкновении солдат с восставшими крестьянами села Русанова, Алексинского уезда, Тульской губернии, было убито 63 крестьянина. В другом столкновении, в Данковском уезде, крестьяне оказали упорное сопротивление и разбили наголову воинскую команду, убив и ранив 30 солдат.

За 5 лет — с 1764 по 1769 год — в Московской губернии крестьяне убили 21 помещика и 9 помещиц. Вооружённое сопротивление крепостные оказывали не только в центральных районах. Волнения происходили и в Поволжье. По данным историка Семевского, за десять лет — с 1762 по 1772 год — наблюдалось 40 крупных крестьянских восстаний.

Сила крестьянского сопротивления была столь велика, что наиболее дальновидные представители дворянства начали подумывать об освобождении крестьян. Так, в екатерининской Уложенной комиссии депутат Коробьин (от города Козлова) высказывался за освобождение крестьян и наделение их земельными участками.

Волнения помещичьих крестьян были тесно связаны с волнениями заводских крестьян. На Урале ко времени пугачёвского восстания было 75 железоделательных и 40 медеплавильных частновладельческих заводов, помимо государственных. На них работало в 60-х годах XVIII века до 200 тыс. заводских рабочих, Из них значительная часть принадлежала к посессионным крестьянам, которых в 1781 году насчитывалось не менее 50 тысяч.

Посессионные крестьяне имели при заводах землю, которую обрабатывали, так как заработка на заводах не хватало на прожитие крестьянских семей. Много работало на Урале «беспашпортных», беглых. Процент вольнонаёмных работных людей на уральских заводах достигал всего лишь 12,5. Самой значительной частью работных людей на Урале были приписные крестьяне из государственных крестьян, которые прикреплялись из расчёта по 400 человек на одну домну и по 120 человек на молот. Вначале приписывались близлежащие деревни, а потом дальние, иногда на расстоянии 600—700 вёрст от завода.

Эти крестьяне платили подушную подать по 1 руб. 70 коп. в год с мужской души, которую выплачивали за них заводовладельцы. Приписные крестьяне должны были отработать заводовладельцам подушную подать не только за себя, но и за оставшихся дома (больных, стариков, малолетних и др.). Они должны были рубить дрова, возить уголь, чинить плотины.

Крестьяне рубили лес, копали руду. За день работы с лошадью платили 10 коп., без лошади — 4 коп. Приписные работные люди выходили на работу с восходом солнца под конвоем и под конвоем же с заходом солнца уходили в свои помещения. Работа производилась в сырых шахтах и опасных для жизни помещениях. На месте работы крестьян подвергали всяческим наказаниям.

В одной крестьянской челобитной мы читаем о том, что дровосеков на Богословских заводах секли и говорили: «За то бьем, что твой-де пень негладок и как тот пень до земли брюхом своим загладишь, то и сечь перестанем».

В другой челобитной писали, что «приказом приказчиков и нарядчиков, навязав, яко татю на шею колодки и водя по дровосекам и шалашам, а в заводе по улицам, по плотинам… ременными кнутьями немилосердно злодейски мучили, отчего пришли в увечье и в конечное убожество, что многие и домов своих лишились».

Бывшие государственные крестьяне Казанского уезда, приписанные к заводу графа Шувалова, писали, что они пришли «во всеконечное разорение и нищету. А если оных работ будет с нас не сбавлено, то мы и наипаче можем притти совсем в несостояние к платежу государственных податей и можем последних домов своих лишиться».

В ответ на все издевательства крепостнической заводской администрации крестьяне восставали. В 60-х годах происходили волнения на заводах Демидова, на Кыштымском, Каслинском, Воткинском, Ижевском; Авзяно-Петровском заводах.

В 1760 году приписные крестьяне Каслинского и Кыштымского заводов оказали вооружённое сопротивление тысячному отряду царских войск. Бои произошли также между войсками и приписными крестьянами Воткинского и Ижевского заводов.

Волнения работных людей на Урале перекликались с волнениями работных людей в центральных губерниях. Тяжёлое положение работных людей признавал даже правительственный регламент, гласивший: «Поныне очень срамно было видеть, что большее число мастеровых и работных людей так ободрано и плохо одеты находятся, что некоторые из них насилу и целую рубаху на плечах имеют».

В 1752 году произошли волнения работных людей в Калужском уезде, на фабрике Гончарова. К ним примкнули крестьяне окружных деревень. Восставшие имели «пушки, ружья, огненного довольное число» и вступили в бой с присланным войском, «не страшась пальбы». Они разбили Ряжский драгунский полк и захватили в плен полковника. Против восставших было послано 6 полков с приказом «не допускать сражению, жилища сжечь, палить по ним из пушек». С большим трудом царские войска подавили восстание. В 1760 году происходили волнения на олонецких заводах, позднее на заводах Чернышёва, Воронцова, Походашина. В самой Москве, на Суконном дворе, в 1762 году произошли волнения работных людей по случаю беззаконного наказания одного ученика, Андреева, за «ложное оказывание». Рабочие не дали сечь этого ученика, и «в великом азарте, ворвавшись в контору фабрики, чинили превеликий шум», и хотели «бить смертно» мастера и служителей.

Крепостники чувствовали приближение грозной опасности всеобщего восстания.

Волнения стали возникать и в городах. В Москве в 1771 году произошёл так называемый «чумный бунт». Дело было, конечно, не только в эпидемии чумы, свирепствовавшей в городе, а в издевательстве начальства. Выведенные из терпения работные люди и ремесленники собрались толпой у Варварских ворот, ворвались в Кремль и разбили там покои митрополита. Посланная московским вице-губернатором Еропкиным воинская команда оказалась бессильной, и только после прибытия войск из Петербурга волнения были ликвидированы.

Но больше всего волнений происходило на Урале.

Кроме восстаний крестьян, работных людей, мы наблюдаем там Непрекращающиеся выступления угнетённых народностей. На Урале в течение всего XVIII века происходили волнения башкир, недовольных насилием властей, захватом земель, налоговым гнётом. Во время кровавого подавления одного из башкирских восстаний было убито 16 634 человека и 4 тыс. было выслано. Несколько сотен башкирских деревень было уничтожено, и земли их розданы помещикам и заводчикам.

Волнения башкир особенно усилились перед пугачёвским восстанием. К башкирам примкнули татары, приволжские народности — удмурты, марийцы, мордва. Вместе с русским крестьянством угнетённые народности боролись против непосильного гнёта феодально-крепостнической эксплуатации.

* * *

На Южном Урале наблюдалось также сильнейшее недовольство среди яицкого казачества. Яицкое казачество возникло в середине XVI века. Основу его составили донские казаки и беглые крестьяне. По указу царя Михаила им было разрешено пользоваться рекой Яиком «с вершины до устья». За это они должны были участвовать в войнах и нести пограничную службу. С 1627 по 1717 год яицкие казаки совершили 20 походов. Они получали от царского правительства денежное жалование, кормовые деньги, порох, свинец и ежегодно по 100 вёдер вина. На войсковых кругах избирали атаманов и есаулов. Рыбная ловля, охота на зверей, разведение рогатого скота, лошадей и овец, добыча соли составляли основные источники доходов.

Во многих крепостях на Яике рядовые казаки вербовались из беглых крестьян. Они были недовольны произволом местного начальства; эксплуатацией казачьих старшин, владевших рыбными ловлями, сенными покосами, большими табунами лошадей и стадами скота. Рядовые казаки обычно вынуждены были работать на богатых хуторах у старшинских казаков. В 1762 году в Яицком городке числилось 3300 казаков, из них старшинских казаков только 500.

Недовольство яицкого казачества особенно усилилось после введения монополии на рыбные ловли и на соль. Атаман Бородин взял от имени Яицкого войска у казны на откуп рыбные промыслы, продажу солёной рыбы, сбор с таможен. Три года Бородин не отчитывался в своих действиях. Он сумел подкупить приехавшую из Петербурга комиссию. Начались волнения рядовых казаков. В Яицкий городок прибыла военная команда генерал-майора Черепова. На общем кругу произошло столкновение. Прибывшие драгуны начали стрелять в собравшихся казаков. Против вновь назначенного атамана Тамбовцева также возникло недовольство. Казаки отказались отправить 500 человек на военную службу в Кизляр. Восстание вспыхнуло в 1772 году, накануне пугачёвского восстания. Во время восстания были убиты сам атаман Тамбовцев, генерал-майор фон Траубенберг, истреблена часть гарнизона и много представителей старшинского казачества. Для подавления восстания были посланы войска оренбургского губернатора Рейнсдорпа и пехотные части генерала Фреймана, разбившие повстанцев. Однако до их прихода многие участники восстания разбежались, причём часть их скрылась в раскольничьих скитах по реке Иргизу, где в дальнейшем и появился впервые будущий вождь крестьянской войны Емельян Пугачёв.

Многие, боясь наказания, собирались бежать на Кубань или в Персию.

В конце апреля 1773 года был вынесен окончательный приговор над яицкими казаками, участвовавшими в последнем волнении в Яицком городке. Сто сорок четыре человека были сосланы в Сибирь на каторгу. Тридцать человек было послано в сибирские гарнизоны.

Во время многочисленных восстаний, вспыхнувших среди крестьянства, работных людей, угнетённых народностей Поволжья и Приуралья, яицкого казачества, по стране разносились слухи о том, что царь Пётр III якобы дал грамоту о вольности не только дворянству, но и крестьянству. Но его жена, царица Екатерина, вместе с дворянами спрятала грамоту о вольности крестьянства и хотела убить царя. Тогда Пётр III якобы бежал и скрылся.

В разных местах страны стали появляться некие люди, называвшие себя спасшимся Петром III. Среди них. были беглые солдаты Кремнев, Чернышёв, Богомолов и другие. Имя царя Петра III принял и донской казак Емельян Пугачёв.

Его дед Михаил по прозвищу «Пугач», так же как и отец Иван Михайлов Пугачёв, были казаки Зимовейской станицы на Дону. В этой станице родился примерно в 1742 году и Емельян Пугачёв. Подростком он боронил пашню, 14 лет потерял отца и остался старшим работником в семье. Семнадцати лет он женился на казачке Есауловской станицы Софье Недюжевой, от которой имел сына и двух дочерей. Вскоре он был мобилизован в конную казачью команду Ильи Денисова и участвовал в Семилетней войне, побывал в Восточной Пруссии и Померании. После возвращения был демобилизован и жил до русско-турецкой войны на Дону, в родной станице. В начале русско-турецкой войны, в 1768 году, Емельян Пугачёв снова был мобилизован, попал под команду полковника Ефима Кутейникова и участвовал в боях с турками. Он дослужился в течение 2 лет до чина хорунжего, участвовал во взятии крепости Бендеры.

Затем Пугачёв заболел и по болезни был отпущен на излечение на родину. В мае 1771 года Пугачёв отправился на лодке по Дону в Черкасск просить отставки. Однако войсковая канцелярия отказала ему и предложила лечь в госпиталь. Тогда Пугачёв поехал в Таганрог проведать сестру Федосью. Вместе с её мужем Павловым он замыслил побег на Терек. Это был своеобразный пассивный протест против притеснений царизма. На Тереке Пугачёв сумел завоевать доверие тамошних терских казаков и был послан от них ходоком в Петербург. Его задержали и вернули этапом в родную станицу, а оттуда отправили в Черкасск. По пути Пугачёв бежал, перебрался через русско-польскую границу и временно жил в старообрядческих скитах, на так называемой Ветке (близ Гомеля), где поселились раскольники, бежавшие из России из-за религиозных преследований.

Правительство Екатерины II, боясь массового бегства раскольников, опубликовало указ, по которому все бежавшие за границу раскольники и крестьяне могли явиться на пограничные пункты и получить паспорта для поселения в русских губерниях.

Одним из первых явившихся был Пугачёв, пришедший на один из пограничных пунктов — Добрянский форпост — для получения паспорта. Там Пугачёв работал у купца-раскольника Кожевникова. Кожевников сказал Пугачёву, что он напоминает ему покойного императора Петра III. Кожевников рассказал, что он сам бывал в Петербурге и видел лично Петра III. По данным выданного паспорта, Пугачёв был небольшого роста (2 аршина 4,5 вершка), имел тёмнорусые волосы, усы и бороду чёрные с проседью, несмотря на 30 лет; на левом виске шрам и шрамы на груди. Имел, по выражению видевших, «страховитые глаза». Пугачёв обладал твёрдой волей и был красноречивым, остроумным собеседником. Выносливость его была необычайна. Он мог по двое суток находиться в седле, переносить стужу и зной, довольствоваться скудной пищей. Ходил он лёгкой и бодрой походкой, носил казачье платье. Даже Екатерина II писала Вольтеру в 1774 году, что Пугачёв «…человек чрезвычайно смелый и решительный».

Мысль о сходстве с бывшим царём проникла в сознание Емельяна Пугачёва, испытавшего всю тяжесть крепостнического гнёта. Она натолкнула его на то, чтобы возглавить могучее, разлившееся по стране народное движение, назвавшись именем Петра III.

Полученный паспорт гласил, что «явившийся собой на Добрянском форпосте Емельян Иванов сын Пугачев по желанию его для жития определен в Казанскую губернию, в Симбирскую провинцию, к реке Иргизу, которому по тракту чинить свободный пропуск».

После получения паспорта Емельян Пугачёв направился в раскольничьи скиты на реке Яик. Здесь проживало очень много бывших яицких казаков, разбежавшихся после подавления восстания в Яицком городке. Пугачёв появился в Мечетной слободе, ныне город Пугачёвск, и явился в старообрядческий скит к игумену Филарету. До монашества Филарет (Семёнов) был московским купцом второй гильдии. Пугачёв объявил себя купцом, приехавшим с целью уговорить яицких казаков переселиться на Кубань. Престарелому раскольничьему игумену Пугачёв и его замыслы понравились, и он сказал, что «яицкие казаки ущемлены и готовы бежать или в Персию или на Кубань».

При содействии раскольников Пугачёв начал разъезжать по скитам, расположенным на реке Иргизе, и призывал прятавшихся яицких казаков к бегству на Кубань в турецкие владения. В одной из бесед с казаком Пьяновым Пугачёв впервые объявил себя спасшимся царём Петром III.

Вскоре весть о «великой особе», подговаривающей к бегству яицких казаков, дошла до правительственных властей. Была направлена команда, арестовавшая Пугачёва и направившая его в ноябре 1772 года в тюрьму в Казань. Пугачёв на допросе говорил, что он всё делал шутя, «смеючись», «будучи пьяным», «по невежеству». Всё это произвело известное впечатление. Казанский губернатор Брандт после беседы с Пугачёвым доносил в сенат, что всё это произошло от «сущего его (Пугачёва. — В.Л.) невежества».

В казанской тюрьме Пугачёв показал себя послушным арестантом, и его наряду с некоторыми другими стали отпускать в город для сбора милостыни в сопровождении конвоя. Пугачёв воспользовался предоставлением некоторой свободы и бежал. Характерно, что вскоре после побега в Казани был получен приказ о наказании Пугачёва плетьми и ссылке в далёкий город Пелым, «где употреблять его в казенную работу — такую, какая случится может, давая за то ему в пропитание по три копейки на день».

Бежавший из казанской тюрьмы Пугачёв в начале 1773 года пробрался к Яицкому городку и остановился, не доезжая его, на постоялом дворе. Двор содержался отставным солдатом Оболяевым по прозвищу «Еремина курица». Однажды Пугачёв направился с хозяином постоялого двора в баню. Оболяев увидел у Пугачёва какие-то знаки на теле, видимо, после ранения. Он спросил, что это за знаки. Тогда Пугачёв встал во весь рост и сказал: «Это государственные знаки, я государь Петр Федорович. Сначала я бежал от злодеев дворян, жил за морем, теперь же вернулся, чтобы встать за народ». Изумлённый хозяин пал на колени перед новоявленным царём. Словоохотливый Оболяев вскоре разболтал о своём открытии. На постоялый двор стали стекаться казаки из соседних поселений и хуторов с подарками и поклоном.

«Ну, детушки мои, соколы ясные, — говорил Е. Пугачёв казакам, — смотрите же не покиньте вы меня; теперь у вас пеший сизый орел, подправьте сизому орлу крылья; сумею я вас нарядить…».

«Только не покинь ты нас, надежа-государь», — отвечали казаки, кланяясь…».

Один из участников пугачёвского отряда, Караваев, после признался, что он не верил, будто Пугачёв действительно являлся спасшимся царём, и говорил другому казаку, Чике-Зарубину: «…Это-де не государь, а донской козак, и вместо государя за нас заступит, — нам-де все равно, лишь быть в добре».

Так как весть о самозванце снова дошла до правительственных властей, Пугачёв по совету казаков-раскольников покинул постоялый двор и удалился в степь, на далёкий хутор Кожевникова, в 35 верстах от Яицкого городка, близ Бударинского форпоста. В уединённый степной хутор начали стекаться беглые крестьяне, работные люди с уральских заводов, башкиры, татары и яицкие казаки.

Казахский хан Малой орды Нурали прислал своего посланца с подарками. Пугачёв передал посланцу, что он ждёт от хана конный отряд в 100 человек, который, однако, не был послан.

Далёкий степной хутор стал центром собиравшихся повстанческих сил. Правительственная команда, рыскавшая по степям, натолкнулась на хутор Кожевникова, побудив Пугачёва переправиться на речку Усиху, на хутор Толкачёва. Здесь Пугачёв решил начать открытое восстание и во главе небольшого отряда восставших выступил 17 сентября 1773 года в поход к Яицкому городку.

* * *

Пугачёвское восстание можно разбить на три периода: первый — поход на Оренбург и осада его (до марта 1774 года); второй — поход на север Урала и продвижение к Казани; третий — массовое крестьянское движение в Поволжье (середина июля 1774 года) и поход Пугачёва на Дон (август 1774 года).

В Пугачёве, как народном вожде, сочеталась искренняя ненависть к крепостничеству с горячим желанием помочь народу, страдавшему от крепостнической эксплуатации. Он был храбр, энергичен и обладал боевой закалкой, выработанной в прежних военных походах. Он знал военное дело и даже хорошо был знаком с артиллерией. «По неустрашимости своей, — показывал позднее его соратник Горшков, — всегда был он напереди и подавал пример прочим. Также знал он, как правильно палить из пушек и из других орудий и указывал всегда сам канонирам».

Когда его предостерегали, Пугачёв говорил: «Пушка царя не убьет. Где видано, чтобы пушка царя убила».

Отряд Пугачёва быстро рос и на подступах к Яицкому городку достиг уже 400 человек. Вперёд были направлены гонцы с манифестом, написанным секретарём Пугачёва, грамотным казаком Иваном Почиталиным.

От «самодержавного амператора, нашего великаго государя Петра Федаровича всеросийскаго… — гласил манифест, — я, государь Петр Федарович, во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рякою с вершин и до устья и землею, и травами, и денежным жалованьем, и свинцом, и порахом, и хлебным провиантом.

Я, великий государь император жалую вас Петр Федарович.

Сентября 17 дня 1773 года»⁵.

Этот манифест даровал казакам землю, свободу рыбной ловли, вероисповедания и обещал оружие и денежное жалованье. Последующие манифесты призывали народ к расправе со своими помещиками, заводчиками и царскими чиновниками.

Повстанческий отряд Пугачёва быстро стал овладевать форпостами. Это объяснялось тем, что большинство гарнизонов этих форпостов состояло из рядовых яицких казаков, вербовавшихся часто из беглых. Так были захвачены Гниловский, Кирсановский, Илецкая и Рассыпная, Нижне-Озерская и другие форпосты и крепости. Только Яицкий городок не был взят Пугачёвым. Для осады его была выделена часть повстанческого отряда.

Капитан-поручик Маврин позднее объяснял лёгкость взятия Пугачёвым форпостов и крепостей тем, что в них «все командиры в оных местах имеют свои хутора и живут помещиками, а они (казаки и солдаты. — В.Л.) — их данники. Крепости же одно только название имеют, а чем были ограждены, давно сгнило и в развалинах».

Пугачёв с основными силами двинулся далее и после взятия Чернореченской и Татищевой крепостей подошёл 5 октября 1773 года к крупнейшей крепости на юго-востоке России — Оренбургу. Он говорил: «Я-де Оренбург скоро возьму и так до Питера дойду беспрепятственно».

Накануне прихода под Оренбург у Пугачёва было всего 2 440 человек, из них яицких казаков — 500, илецких — 300, оренбургских — 600, пленных солдат из взятых крепостей — 540, Каргалинских татар — 500. Артиллерия состояла из 20 пушек.

Оренбург был очень сильной крепостью, созданной для обороны от кочевых народов. От Оренбурга тянулись линии крепостей: на запад — Самарская, на восток — Уйская, на юг — Верхнеяицкая, на север — Орская. Всего на линии было 114 укреплённых пунктов. В крепости было около 70 пушек и несколько тысяч гарнизона.

Окружив Оренбург, Пугачёв письмом предложил губернатору Рейнсдорпу немедленно сдать крепость. Получив отказ, Пугачёв написал Рейнсдорпу ругательное письмо — «сатанинину внуку, дьявольскому сыну», — напоминающее известное письмо запорожцев турецкому султану.

Повстанческое войско Пугачёва надолго задержалось под Оренбургом. Осада продолжалась с начала октября 1773 до конца марта 1774 года. При подходе к Оренбургу Пугачёв вздумал взять его внезапным штурмом. Весь день 6 октября шла бомбардировка крепости. Из крепости было произведено 234 пушечных выстрела и были брошены пять тридцатифунтовых бомб. Атака восставших в ночь с 7 на 8 была отбита. Однако Рейнсдорп не решался делать вылазки, основательно опасаясь, что его солдаты, среди которых многие явно сочувствовали восставшим, перейдут к Пугачёву. Сначала Пугачёв тревожил Оренбург беспрерывными штурмами и только позже перешёл к длительной осаде, надеясь на истощение противника. Из-под Оренбурга Пугачёв отлучился только на короткое время — для участия в штурме Яицкого городка.

Пугачёв организовал свою ставку в Каргалинской станице и назвал её Петербургом, соседнее село Берду — Москвой, а Сакмарский городок — Киевом. Своим приближённым он дал титулы и фамилии видных екатерининских вельмож. Так, Овчинникова он называл графом Паниным, Чумакова — графом Орловым, Чику-Зарубина — графом Чернышёвым, а Шигаева — графом Воронцовым. В его доме в Берде по стенам висели зеркала, оружие, портрет цесаревича Павла. Существовала при нём и личная охрана в 25 казаков.

В Берде Пугачёв вновь женился на молодой казачке Устинье Кузнецовой, которую велел именовать великой государыней-императрицей.

Главное внимание Пугачёв обратил на создание и организацию полков, делившихся на сотни и десятки во главе с есаулами и хорунжими. Полки были образованы казачьи, крестьянские башкирские и из заводских рабочих. В каждом полку было своё знамя из красного или жёлтого шёлка с нашитыми раскольническими крестами. Общевойсковым атаманом был Овчинников, артиллерией ведал Чумаков. Верный соратник Пугачёва полковник Кинзя Арасланов писал письма на башкирском языке, призывая башкир присоединиться к восставшим. В конце 1773 года выдвинулся вождь башкирского народа, мужественный воин и поэт Салават Юлаев. Он звал:

И иди на бой ты смело

И везде врагов рази.

В начале 1774 года число вооружённых восставших достигло 30 тыс. человек, артиллерии насчитывалось 80 орудий. Ружей не хватало. Большинство повстанцев вооружилось штыками, прикреплёнными к палкам. Башкиры были вооружены луками и стрелами.

Продуманной и ясной программы у Пугачёва не было. В своих беседах с народом он «обещал вернуть народ к раскольничьей вере и расправиться с боярами. Он грозил, что отнимет их деревни и заставит их служить на одном жалованье».

Известную роль в движении на некоторых этапах сыграла военная коллегия Пугачёва. Это был главный штаб в первый период этого движения, состоявший из 4 судей, секретаря, думного дьяка и 4 повытчиков. При этой коллегии были толмачи (переводчики) из башкир, калмыков, был и толмач для переводов с французского и немецкого языков, перешедший на сторону Пугачёва офицер Шванович.

Среди повытчиков мы видим заводских людей Ивана Герасимова, Степанова. Большое участие в военной коллегии принимали башкиры и татары (Кинзя Арасланов, Идыр Бахмутов и Садык Сеитов). Военная коллегия должна была давать наставления полковым старшинам и другим командирам, посылая их в разные места, «о покорении народа, о доставлении в главный стан провианта и фуража, о разграблении господских пожитков, об отобрании в крепостях пушек и пороха».

Военная коллегия рассылала людей в селения и помогала бедным людям продовольствием, защищала их от незаконных действий.

К сожалению, до нас не дошёл полностью архив пугачёвской военной коллегии. Большинство документов коллегии Пугачёв сжёг в Каргалинской станице накануне сражения у Татищевой крепости с генералом Голицыным.

Военная коллегия создала военную организацию повстанцев, во главе которой стояли главным образом русские крестьяне и русские работные люди. Таких крестьян-предводителей было в отрядах 33, а работных людей — 35. Некоторые национальные отряды возглавлялись своими предводителями из башкир и татар.

Пугачёв требовал строжайшей дисциплины в войсковых частях и жестоко расправлялся с мародёрами.

Суд над крепостниками Пугачёв обычно проводил сам лично. Он сидел в кресле, одетый в голубой кафтан, в шароварах малинового цвета. По бокам стояли два казака: один с серебряным топором, другой с булавой. Обычно суд был очень скорый: знак рукой направо — и помещика направляли к виселице.

Все попытки правительственных войск в Оренбурге вырваться из осады кончались неудачей. Тогда губернатор Рейнсдорп решил пойти на хитрость. Он вздумал послать в стан Пугачёва шпиона. Выбор Рейнсдорпа пал на одного заключённого в тюрьме рабочего уральских заводов, Афанасия Соколова, по прозвищу «Хлопуша». Этот бывший крепостной крестьянин тверского архиерея, затем рабочий уральских заводов Шувалова за свою жизнь три раза подвергался наказаниям, четвёртый раз был бит кнутом, ему вырвали ноздри и послали в Сибирь на каторгу. Два раза он был в бегах.

Губернатор Рейнсдорп вызвал к себе Хлопушу и предложил ему пробраться в стан Пугачёва для сбора сведений о повстанческих войсках. Хлопуша притворно согласился. Но стоило только ему вырваться из крепости, как он явился к Пугачёву, рассказал ему всё, что знал. Хлопуша стал правой рукой Пугачёва и был возведён в чин полковника.

Рычков, находившийся в осаждённом Оренбурге, так характеризует Хлопушу: «Он, Хлопуша, был главным орудием, ибо ездя по заводам, привозил к нему (Пугачёву. — В.Л.) пушки, ядра, порох и великое число денег, высылая хлеб и множество разных пожитков, а сверх того вылил и переслал к нему, Пугачеву, мортир и бомб и не малое число башкирцев, за что и дан ему чин полковника». Хлопуша был незаменимым организатором восстания на уральских заводах. Он не только сумел сменить прежнюю администрацию, но и организовал вновь производство пушек и боеприпасов для пугачёвцев. На одних Авзяно-Петровских заводах (верхнем и нижнем) Хлопуша захватил 6 пушек, 120 лошадей и 7 тыс. рублей денег, которые отправил к Пугачёву. Ему удалось за 5 дней пребывания на этих заводах отлить 6 чугунных бомб. На Воскресенском заводе удалось в дальнейшем изготовить не менее десятка новых пушек, некоторые из которых были «секретными». Нам осталась неизвестной эта «секретность», которой так доволен был Пугачёв. Известно, что пушки лили вольнонаёмные люди.

За два месяца с начала осады Оренбурга восставшими было занято 56 заводов. В феврале 1774 года было захвачено 92 завода, т. е. ¾ всей промышленности Урала.

Пугачёв, находясь с повстанческими полками под Оренбургом, совершил большую ошибку, распылив свои силы. Он направил воинские полки Чики-Зарубина под Уфу. Туда был направлен и молодой, двадцатилетний Салават Юлаев — вождь восставших башкир. Башкирия к январю была вся охвачена восстанием; в руках повстанцев находились помещичьи имения, заводы. Они осадили Челябинск, Кунгур, Красноуфимск. Атамана, бывшего рабочего медеплавильного Осокинского завода, Белобородова Пугачёв послал на Северный Урал для захвата Екатеринбурга (ныне Свердловск). Пугачёвский атаман Грязнов осаждал Челябинск, атаман Арапов захватил Самару. Пугачёв рассылал манифесты угнетённым народностям Заволжья и Приуралья, башкирам, калмыкам, татарам, вёл переписку с казахским ханом Нурали, прося у него помощи. Под Уфой село Чесноковка стало штабом Чики-Зарубина. Чика-Зарубин действовал самостоятельно: назначал командиров, писал указы, производил наборы и ведал снабжением всей повстанческой армии. Так, он послал на заводы Южного Урала казака Ивана Кузнецова с отрядом для налаживания производства оружия на Саткинском, Катав-Ивановском и других заводах. Под его руководством действовал Салават Юлаев, занявший в начале января 1774. года Красноуфимск.

Восставшие осадили Кунгур, но взять его им не удалось. В конце января 1774 года на помощь осаждённым в Кунгуре пришёл от генерала Бибикова отряд майора Гагрина. Пугачёвцы отступили. В конце февраля 1774 года отряд Гагрина выбил их из Красноуфимска и направился к осаждённому атаманом Белобородовым Екатеринбургу. В отряде Белобородова были как русские из числа работных людей, так и башкиры и мари.

Правительственный отряд Гагрина принудил Белобородова снять осаду Екатеринбурга, а затем разбил восставших на Уткинском и Каслинском заводах.

Тем временем отряд атамана Ивана Грязнова продолжал осаду крепости Челябинск. В самой крепости 5 января 1774 года произошло восстание служилых казаков, захвативших пушки. Оно было с трудом подавлено сохранившей верность царскому правительству и численно большей частью гарнизона.

Иван Грязнов послал воззвание на имя челябинского воеводы Свербеева и требовал сдаться «императору». Он писал: «Господь наш Иисус Христос желает и произвести соизволяет своим святым промыслом Россию от ига работы… Сколько во изнурение приведена Россия, от кого ж — вам самим то небезызвестно. Дворянство обладает крестьянами, но хотя в законе божьем и написано, чтоб они крестьян также содержали, как и детей, но они не только за работника, но хуже почитали чем псов своих, с которыми гоняли за зайцами… Нам кровь православных не нужна, — призывал Иван Грязнов, — да и мы такие ж, как и вы точно, православныя веры. За что нам делать междуусобные брани?».

Челябинск не сдался. Произведённый повстанцами штурм был отбит.

Восстание всё ширилось. «Все здешнее население в верности колеблется», — писал Исетский воевода Верёвкин. Все дороги между Екатеринбургом и Тюменью были перехвачены восставшими. Попытка воеводы Верёвкина натравить на восставших местных казаков кончилась неудачей.

В ставку Пугачёва под Оренбургом приходили представители из далёких приволжских деревень и сёл, охваченных восстанием против своих помещиков. Отряды пугачёвцев появились в отдалённых сёлах и деревнях. Так, один отряд 17 октября 1773 года появился в селе Ляховке, в 250 верстах от Оренбурга, другой — в деревне Михайловке помещика Карамзина (отца дворянского историка), и хорунжий призвал крестьян: «…отнюдь на помещика не работайте и никаких податей ему не платите». Восставшее крестьянство Поволжья — русское, мордовское и других народностей — с нетерпением ждало прихода Пугачёва на Волгу. «Наше красное солнце, — говорилось в одном крестьянском обращении, — под землею скрылося, отныне восток восходит на всю вселенную и своей Милостию хочет обогреть нас, нижайших и сирых рабов». Военной коллегии доносили: «Ставропольского уезду, как черкасы, татары, чуваши и мордва и господские крестьяне к таковому же разорению и мятежу согласились». Сенатский курьер Полубояринов, приехавший в январе 1774 года в Саратов с депешами, объявил, что все крестьяне от Пензы до Саратова не платят налогов, заверяя, что они имеют «уведомление» от Пугачёва, что «будут вольны и независимы ни от кого». Мобилизованные в карательную команду крестьяне Утяцкой слободы, Ялуторовского уезда, разоружили солдат и заявили себя сторонниками Пугачёва.

Крепостническое правительство Екатерины II, узнав об осаде Оренбурга, направило на выручку осаждённого гарнизона 2 отряда. Один отряд, под командой генерала Кара, в 1,5 тыс. солдат при нескольких орудиях, не дошёл до Оренбурга и был разбит 8 ноября 1773 года пугачёвцами под руководством атаманов Чики-Зарубина и Овчинникова. Часть солдат отряда перешла на сторону Пугачёва. Неудачливый генерал Кар спасся бегством.

Вслед за отрядом Кара двигался отряд полковника Чернышёва с 1700 казаков и солдат, с несколькими сотнями конницы и 15 пушками. Но не успел отряд переправиться через реку Сакмару, как был окружён повстанцами. Солдаты перешли на сторону пугачёвцев, связав своих командиров. Так окончилась неудачей посылка двух царских отрядов. Однако эти боевые действия отвлекли внимание Пугачёва от Оренбурга, благодаря чему туда смог придти из Озерной отряд барона Корфа (2453 солдата с 22 орудиями).

Екатерина II, получив ужаснувшее её известие о расширении восстания, приказала принять самые решительные меры. Командующим карательными войсками против пугачёвцев был назначен генерал-аншеф Бибиков, бывший маршал Уложенной комиссии. Генерал-аншеф Бибиков приехал в Казань, нашёл здесь полную растерянность и писал в Петербург, что «зло велико, приужасно… Не неприятель опасен, но народное колебание, дух бунта и смятения». Бибиков доносил, что казанский губернатор Брандт ничего не предпринял для того, чтобы организовать сопротивление надвигавшимся повстанцам. «Многие отсюда, — докладывал он, — или лучше большая часть дворян и купцов выехала». «Между тем пугачевские дерзости, — писал он, — из всех пределов вышли, всюду посылают манифесты, указы».

Бибиков направил к Самаре войска майора Муфеля. 29 декабря 1773 года Муфелю удалось вытеснить оттуда атамана Арапова и в середине февраля захватить последний оплот Арапова — Бузулук. Направленные из Казани отряды подавили очаги восстания на реке Каме. В дальнейшем Бибиков приступил к формированию классово надёжных дворянских отрядов. По примеру казанских дворян помещики Симбирского, Свияжского и Пензенского уездов формировали свои отряды. В Казани русские и татарские купцы за свой счёт создали конный отряд.

Бибиков попытался посеять разлад в среде восставших. С этой целью он послал 8 «надёжных» татар в Башкирию с манифестом Екатерины II на татарском языке, объявлявшем «всемилостивейшее прощение» татарам и башкирам.

Императрица Екатерина II, чтобы поднять дух казанских дворян и помещиков, объявила себя казанской помещицей. В ответ на это казанские помещики написали известную челобитную Екатерине II, в которой говорилось: «Что ты с нами делаешь, в трех частях света владычество имеющая, славимая в концах земли, честь царей, украшение короны. Из благолепия величества своего, из сияния славы своей нисходишь и именуешься нашей казанской помещицей. О радость для нас нескончаемая. Ты нашла путь к сердцам нашим».

Действительно, Екатерина, назвав себя казанской помещицей, «нашла путь к сердцам» дворян, начавших организовывать отряды для подавления восстания. Наряду с русскими дворянами собирали деньги для создания ополчения татарские купцы и мурзы.

Задержка Пугачёва под Оренбургом радовала Екатерину II, писавшую: «В несчастье сем, — можно почесть за счастье, что они, канальи, привязались два месяца целые к Оренбургу, а не далее куда пошли». Эта задержка, безусловно, дала возможность царским властям собрать силы для подавления восстания.

Генерал-аншеф Бибиков вскоре сосредоточил значительные вооружённые силы и направил основную часть своих войск — 7,5 тыс. солдат — под командованием генералов Голицына и Мансурова на выручку осаждённого гарнизона Оренбурга.

Пугачёв, узнав о продвижении значительных правительственных войск, несколько ослабил осаду Оренбурга и укрепился в недалеко расположенной Татищевой крепости, готовясь встретить удар царских войск. Пугачёвский отряд имел в своём составе: 3 тыс. казаков, 1 800 заводских крестьян, 2 тыс. помещичьих и более 2 тыс. башкир и татар.

Пугачёв лично принял участие в подготовке обороны. Он приказал сделать снежный вал и поставить на нём 36 пушек. Пугачёв обратился к своим товарищам с речью, призывая их оказать здесь сопротивление.

22 марта царские войска начали штурм правого фланга крепости. С обеих сторон началась стрельба, которая продолжалась часа четыре. Пугачёв вывел из крепости отряд с 7 пушками и привёл в замешательство 2 батальона противника. Генерал-майор Голицын повёл войска на штурм. Пугачёвцы отчаянно сражались на площадке перед крепостью.

Хотя восставшие отстаивали Татищеву крепость с большим упорством и решимостью, всё же они не могли противостоять регулярным, дисциплинированным царским войскам и были выбиты из крепости. Один из командиров карательного отряда, Голицын, писал: «Бой продолжался более шести часов… я не ожидал таковой дерзости и распоряжения в таковых непросвещенных людях в военном ремесле…».

Пугачёв при обороне Татищевой крепости потерял убитыми около 2 тыс. бойцов (в том числе погиб крепостной крестьянин атаман Шигаев) и 4 тыс. пленными. Пугачёв принуждён был снять осаду Оренбурга и двинуться по направлению к Яицкому городку, куда отступил также и отряд Овчинникова. Прискакав в Берду, Пугачёв сообщил своим приближённым о поражении. Снова возник проект ухода на Кубань или в Гурьев городок. Но правительственные войска преграждали путь.

С отрядом в 5 тыс. человек при 10 пушках Пугачёв двинулся к Сакмаре, где 10 апреля 1774 года принял новый бой с отрядами Голицына и вновь был разбит, причём вынужден был бросить на поле боя артиллерию. Он потерял здесь своих верных сподвижников — Хлопушу, Горшкова, Ивана Почиталина.

Ранее того, 24 марта 1774 года, отряд подполковника Михельсона разбил повстанческие отряды Чики-Зарубина и Салавата Юлаева под Уфой, у деревни Чесноковки. Повстанцы мужественно сопротивлялись. Михельсон доносил о поведении башкир в бою, что их и «злость и жестокосердие с такой яростью вкоренились, что редкий живой в полон отдавался, а которые и были захвачены, то некоторые вынимали ножи из карманов и резали людей, их ловивших». Чика-Зарубин был взят в плен. Многие спаслись бегством.

Тогда Пугачёв с оставшимися вооружёнными силами двинулся на, север, к уральским заводам, надеясь найти там новые пополнения и боевые припасы. Екатерина II писала 9 апреля 1774 года: «Я забыла вам сказать, что предводитель, которого талант так превозносили в газетах… убежал с двумя из своих товарищей в киргизские равнины». Английский посол Роберт Гунниг сообщал в Лондон «об окончательном подавлении мятежа». Радость Екатерины была преждевременной. Хотя под Татищевой и Сакмарой Пугачёв потерял всю свою армию и артиллерию, но он сохранил главное — поддержку народа. «Народу у меня, — говорил он, — как песку, и я знаю, что вся чернь меня с радостью примет».

Начался второй период пугачёвского движения.

На этом этапе восстания Пугачёв принял некоторые меры по упорядочению управления территориями, охваченными восстанием. Это свидетельствует о наличии тяги к известной организованности. 21 июня 1774 года была в Осе создана земская изба для сбора податей и выполнения повинностей. Она была организована на выборных началах. Избраны были для управления гражданскими делами крестьяне Трофим Шестаков — волостным старостой — и Михаил Голубин — писарем.

Кроме того волостные крестьяне избрали двух атаманов: пехотного солдата Степана Кузнецова и крестьянина Триногова, а также есаула Дмитрия Юсупова из крещёных татар. Права земской избы были обозначены особым Положением: «По получении сего наставления как из Казани, так и из прочих мест посланных без данных от его величества подорожных и прочих письменных видов… никуда не пропускать, кто б какого звания не был, которых поимав, присылать с нарочными в армию при рапортах немедленно.

Да сверх того препоручаем вам смотрение иметь, как над казенными напитками, так и над продажей соляной… и деньги принимать под свое охранение, записывая в приходную и расходную книгу без всякой утайки… а здешним обывателям в городе и в уезде быть послушными… никому напрасно обид и притеснения не чинить…».

Эта выборная земская изба в Осе свидетельствует о некоторой организованности на местах путём введения самоуправлений. Земская изба заготовляла для повстанческой армии фураж, провиант, размещала на постой повстанцев. Все местные дела решались ею. Из земской избы высылались отряды для разведки. Все закупки соли и другого провианта делались ею. Она вела и делопроизводство по этим закупкам. В ведении её была и почта, и выдача паспортов, и доставка хлеба и фуража повстанческой армии. Все атаманы отрядов, действовавших на территории, подведомственной земской избе, были ей подчинены.

Земская изба не только организовала силы повстанцев в своём районе: она принимала меры к расширению восстания на соседние районы.

Когда башкиры произвели разбойные налёты на Рождественский завод и вывезли деньги, приготовленные для выплаты заработной платы рабочим, земская изба добилась указа — немедленно вернуть захваченные башкирами деньги и выдать Осинской земской избе 1500 рублей для выплаты рабочим Рождественского завода. Деньги эти были взяты из выручки за соль и из питейных доходов.

В Воткинском заводе, который находился на территории этой Осинской земской избы, было установлено заводское управление в составе мастера по плотинам Матюкова и помощников его Камышева и Страхова. Кроме того был избран специальный атаман с отрядом для охраны завода.

Продвигаясь в дальнейшем в мордовских районах по правому берегу Волги, Пугачёв всюду оставлял своих комендантов. В городе Алатыре комендантом был назначен прапорщик Сулешев, в Саранске — Шахмаметов. Им поручали город со всем уездом: «…обыватели всякого звания и чина…» должны были им повиноваться. В районах и на заводах действовали выборные власти. К сожалению, эти органы самоуправления, по-видимому, возникали не повсюду, а только в некоторых районах. Также не во всех захваченных городах были назначены коменданты.

В целом же пугачёвское восстание было стихийным. Многие заводы были разрушены отрядами башкир и русских работных людей.

* * *

Пугачёв, двигаясь по Уралу, захватил 6 мая 1774 года крепость Магнитную с 4 тыс. бойцов, где во время штурма был ранен в руку. К нему вскоре присоединились некоторые отряды, разбитые правительственными войсками: Белобородова — от Саткинского завода, Овчинникова, Перфильева — от Яицкого городка. 3500 приписных крестьян Златоустовского и Саткинского заводов и более 800 человек наёмных работных людей также присоединились к Пугачёву.

От Магнитной Пугачёв пошёл на север, овладел Петропавловской крепостью и 19 мая 1774 года взял Троицкую крепость. Через 2 дня к этой крепости подошли царские войска из Сибири под командой генерала Деколонга. Произошло кровопролитное сражение, в котором активно участвовал, несмотря на ранение, сам Пугачёв. Бой длился в течение 4 часов. Пугачёв принуждён был отступить. Соединение под деревней Лягушкиной с башкирскими отрядами Салавата Юлаева влило бодрость в армию Пугачёва, понесшую тяжёлые потери. Всё же на Урале Пугачёв не мог рассчитывать на успешное сопротивление царским войскам. Урал был разорён, сёла и деревни опустели, заводы остановились. Повсюду двигались карательные отряды.

В то же время крестьяне призывали Пугачёва возглавить мощное крестьянское движение, всё более и более разгоравшееся в Поволжье.

Пугачёв принимает правильное и смелое решение — он подворачивает к Волге, прорывает кольцо карательных отрядов и стремительно движется к Казани. 11 июля 1774 года Пугачёв стал лагерем у Троицкой мельницы, в 7 верстах от Казани.

В его армии было 20 тыс. человек и 12 пушек. В город он отправил свой манифест. 12 июля он произвёл штурм Казани четырьмя колоннами. Пугачёвцы овладели предместьем Казани. Правительственные войска генерала Потёмкина в панике укрылись за стенами казанского кремля.

Пугачёв говорил окружающим: «Царь Иван Васильевич под Казанью семь лет стоял, а у меня она в три часа пеплом покрылась». Он заявлял, что он двинется к столице и жестоко расправится е дворянами, «чтобы они в роды родов помнили».

Население города радостно приветствовало Пугачёва и выпустило колодников из тюрьмы. Среди них находилась первая жена Пугачёва, Софья, с тремя детьми.

Между тем вслед за Пугачёвым двигался с конными полками Михельсон, который в тот же день подошёл к самой Казани.

Начались кровопролитные и упорные бои, продолжавшиеся 12, 13, 14 и 15 июля. «Злодеи, — писал Михельсон, — меня с великим криком и с такой пушечной и ружейной стрельбою картечами встретили, какой я, будучи против разных неприятелей, редко видывал». Пугачёв, потеряв около 3 тыс. убитыми и 5 тыс. пленными, вынужден был отступить от Казани.

Во время боёв попал в плен со своим окружённым полком верный сподвижник Пугачёва атаман Иван Белобородов. Башкирские отряды не последовали за Пугачёвым и двинулись обратно на Урал. С Пугачёвым остался лишь преданный Кинзя Арасланов. В нескольких десятках вёрст от Казани Пугачёв с отрядом в 500 человек переправился через Волгу и 17 июля вступил в Правобережье, охваченное сплошным крестьянским волнением.

Начался третий период восстания.

Появление Пугачёва в поволжских губерниях вызвало большую растерянность и испуг местных властей. П.С. Потёмкин (родственник фаворита Екатерины II) писал князю Щербатову: «Не можете представить себе, до какой крайности весь народ в здешнем крае бунтует».

Нижегородский губернатор Ступишин писал: «Несчастье наше в том, что рассыпанные злодеи селения возмутили и уже Пугачев грабит помещиков». По его приказу была распущена Макарьевская ярмарка. Губернатор смертельно боялся тысяч бурлаков, сосредоточенных на судах на Волге.

По словам Пушкина, «Пугачев бежал, но бегство его казалось нашествием. Никогда успехи его не были ужаснее».

Крестьянские волнения вспыхивали в разных уездах. Сотни помещиков спешно покидали свои владения и переселялись в губернские города или двигались в далёкую Москву.

Один иностранный дипломат сообщал: «Половина империи объята паническим страхом, и дух мятежа, одушевлявший Пугачева, был в нескольких переходах от Москвы, и императорский двор собирался удалиться в Ригу».

А вот как описывает офицер Болотов положение в Москве, где происходили в то время волнения простого люда. На московских улицах и площадях собирались толпы народа, оживлённо обсуждавшие положение дел. Московский губернатор принуждён был объявить город на военном положении и выставить перед своим домом артиллерию.

Екатерина II боялась, что Пугачёв устремится к Москве, «чтобы как нибудь в городе самом пакость какую ни на есть наделать, сам собою, фабришными или барскими людьми». По приказам правительства по всем дорогам, ведущим в Москву, были поставлены караулы. Военные части были сосредоточены в Гороховце, Туле, Шуе, Ярославле, Кашире, Коломне, Серпухове.

Из всех уездов поступали чрезвычайно тревожные известия. Голицын доносил, что «Симбирского и Пензенского уездов чернь вся заразой дышит, сбирается в немалые скопища, истребляет дворянство и делает превеличайшее разорение». Он же писал, что помещичьи, дворцовые и экономические крестьяне Курмышского, Ядринского, Алатырского, части Нижегородского и Арзамасского уездов «пришли в великое возмущение и неповиновение своим помещикам».

На Правобережье организуются крестьянские отряды Евстифеева, Ивана Иванова и других, беспощадно расправляющихся с помещиками-угнетателями. В течение нескольких дней было убито 1572 дворянина.

Отряд Евстифеева захватил Инсар, Троицк, Наровчат, Краснослободск, Темников и только около Керенска был разбит. Работный человек Мартынов захватил Рябухинский и Троицкий заводы.

Крестьянское движение стихийно охватывало всё Поволжье. Крестьяне восстали в Нижегородском, Козьмодемьянском, Алатырском, Свияжском, Чебоксарском, Ядринском, Курмышском, Пензенском, Саранском, Арзамасском, Темниковском, Шацком, Керенском, Борисоглебском, Хопёрском, Тамбовском, Воронежском уездах.

Пугачёв после переправы через Волгу двигался прямо на Москву. Он дошёл до Курмыша, но здесь встретил сильные правительственные отряды и должен был отступить на юг.

Правительство Екатерины II поспешно заключает Кучук-Кайнарджийский мир с Турцией. Вместо умершего Бибикова на подавление восстания направляется генерал-аншеф Пётр Панин с регулярными войсками.

Пугачёв, вынужденный повернуть от Курмыша, быстро двигался на юг с целью прорваться на Дон, где он надеялся поднять восстание донских казаков.

Соратники Пугачёва призывали его идти на Москву, но он говорил им, что надо подождать, что он имеет намерение идти на Дон за помощью. На призывы идти на Москву Пугачёв отвечал: «Нет, детушки, нельзя! Потерпите! Не пришло еще мое время! А когда будет, так я и сам без вашего зова пойду. Но я теперь намерен итти на Дон, — меня тамо некоторые знают и примут с радостью». В случае неудачи восстания на Дону Пугачёв предвидел возможность уйти на Кубань.

Пугачёв всюду рассылал манифесты восставшим крестьянам. В одном из таких манифестов, написанных его секретарём — сыном Мценского купца Дубровским, — он писал: «Всех находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков быть верноподданными рабами собственной нашей короны, и награждаем древним крестом и молитвой, головами и бородами, вольностью и свободой, вечно казаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и прочих денежных податей, владением землями, лесными, сенокосными угодьями, рыбными ловлями и соляными озерами, без покупки и без оброку, и освобождаем от всех прежде чинимых от злодеев дворян и градских мздоимцев-крестьянам… и всему народу налагаемых податей и отягощений…». «А как ныне имя наше властью всевышней десницы в России процветает, того ради повелеваем сим нашим именным указом: кои прежде были дворяне в своих поместьях и вотчинах, оных противников нашей власти и возмутителей империи и разорителей крестьян ловить, казнить и вешать и поступать равным образом так, как они, не имея в себе христианства, чинили с вами, крестьянами. По истреблении которых противников и злодеев-дворян, всякий может восчувствовать тишину и спокойную жизнь…»⁶.

Манифесты Пугачёва провозглашали лозунги крестьянской войны, направленной против феодально-крепостнического гнёта, против дворян-крепостников. Получая эти манифесты, крестьяне с ещё большим ожесточением громили своих помещиков. В манифесте видно глубокое знание нужд народных масс и указаны враги — «злодеи-дворяне» и «градские мздоимцы судьи». Манифест призывает к беспощадной классовой борьбе и требует врагов «ловить, казнить и вешать». Пугачёв призывал к борьбе крестьянство Поволжья, так как оно являлось основной опорой в борьбе с эксплуататорами-дворянами.

Михельсон принуждён был сознаться в своём донесении: «…нет почти той деревни, в которой бы обыватели не бунтовали и крестьяне не старались бы сыскивать своих господ или других помещиков или прикащиков к лишению их бесчеловечным образом жизни».

Пугачёв повелел продавать соль по дешёвой цене — по 5 коп. за пуд. Позднее он начал раздавать её совсем бесплатно бедному населению. При захвате городов деньги казначейства тоже распределялись среди бедного населения.

В захваченных городах Пугачёв ставил своих комендантов, сам же задерживался в них ненадолго и при приближении царских войск продолжал продвигаться всё дальше и дальше на юг. После Курмыша (20 июля) он захватил Алатырь (23 июля), Саранск (27 июля) и через Пензу (2 августа) пошёл к Саратову. Снова его войско дошло до 8 тысяч. Однако мало осталось в нём наиболее боеспособных работных людей, казаков и башкир. В Саратове Пугачёв также пробыл недолго, и, получив известие, что Михельсон продолжает его преследовать, двинулся дальше. 11 августа Пугачёв захватил Камышин.

Южнее Камышина Пугачёв осадил Царицын (21 августа), но захватить этот город ему не удалось. Здесь к нему присоединилось несколько тысяч калмыков и несколько сот донских казаков. На Дону в станицах начались волнения.

Стремясь прорваться на Дон, Пугачёв отступил от Царицына, однако далеко уйти ему не пришлось. 23 августа вблизи Царицына, у Сальниковой ватаги, он был настигнут правительственными войсками. Пугачёвцы потеряли 2 тыс. убитыми и 6 тыс. пленными и были разбиты. Самому Пугачёву только с маленьким отрядом в 164 человека удалось переправиться через Волгу, чтобы далее пробраться к реке Яику, где он надеялся вновь поднять восстание среди яицкого казачества.

Во время передвижения небольшого пугачёвского отряда по беспредельным степям внутри отряда начался ропот. Командующий карательной армией генерал-аншеф Пётр Панин объявил населению, что за Пугачёва, доставленного живым, будет выдано 10 тыс. руб., а за мёртвого — 5 тыс. рублей.

Нашлись изменники и предатели, которые задумали выдать Пугачёва правительственным войскам, надеясь этой ценой спасти себе жизнь. Эти предатели во главе с зажиточным яицким казаком Твороговым напали на Пугачёва, предварительно заманив его на бахчу, обезоружили, связали и доставили на ближайший Бударинский форпост.

Из Бударинского форпоста Пугачёв был направлен в Симбирск. Здесь его посадили в деревянную клетку и под большим конвоем (2 роты пехоты и 2 батальона конницы) препроводили в Москву. На пути всюду скапливался народ, который хотел посмотреть на своего народного вождя.

Передают, что Пугачёва пожелал видеть командующий карательной армией генерал-аншеф Пётр Панин. Он подошёл к деревянной клетке и спросил: «Кто ты такой?». Пугачёв бесстрашно ответил: «Емельян Иванович Пугачёв».

«Как же ты смел, вор, называться государем», — крикнул генерал.

«Я не ворон, а вороненок, а ворон-то еще летает в поднебесье», — многозначительно отвечал Пугачёв.

Народная песня так передаёт эту встречу:

Судил тут граф Панин вора Пугачева:

«Скажи, скажи, Пугаченька, Емельян Иваныч,

Много ли перевешал князей и боярей?» —

«Перевешал вашей братьи семьсот семи тысяч…»⁷.

В Москве 4 ноября 1774 года Пугачёв был помещён под охраной в Охотном ряду, в Монетном дворе. Допрос вёл жестокий следователь обер-секретарь тайной экспедиции сената Шешковский. 29—31 декабря 1774 года состоялся чрезвычайный суд из членов сената, синода и президентов коллегий. Суд приговорил Пугачёва и его сподвижника Перфильева к особо мучительной казни — четвертованию; Чику-Зарубина — к отсечению головы, а остальных—к повешению. Жену Пугачёва, Софью, с тремя детьми и вторую жену, казачку Устинью Кузнецову, велено было заключить в крепостную тюрьму.

10 января 1775 года на Болотной площади в Москве совершилась казнь. Пугачёва везли под конвоем на санях с высоким помостом. В руках его были 2 толстые горящие восковые свечи. Пугачёв взошёл на эшафот, поклонился на все четыре стороны заполнившему площадь народу, перекрестился и подставил голову палачу.

По тайной инструкции, данной палачу, четвертование не было осуществлено. Пугачёву отрубили голову, как и остальным приговорённым.

По словам современников, народ встретил казнь «превеликим гулом и оханьем». Конным отрядам долго пришлось разгонять возбуждённую толпу, не желавшую покидать место казни.

Казнь Пугачёва не остановила движения крестьянских масс Поволжья. Долгие месяцы карательные отряды действовали в поволжских уездах, жестоко подавляя крестьянское движение. Нескоро было подавлено массовое восстание в Башкирии. Был схвачен Салават Юлаев, пытавшийся бежать к казахам, и его отец Юлай. После жестокого наказания кнутом они были сосланы на каторжные работы.

Ненависть крепостников к Пугачёву была настолько сильна, что был отдан приказ: «…дом его на Дону, если найдется, или пустое место, где он проживал, через палача выжечь и посыпать солью». Зимовейская станица была переименована в Потёмкинскую. Река Яик стала называться Уралом и яицкое казачество — уральским.

Крепостническое государство с дикой жестокостью расправилось с восставшим крестьянством.

Начальник карательной армии Пётр Панин приказал зачинщиков волнений казнить и «их тела положить по всем проезжим дорогам, затем оставших всех без изъятия пересечь жестоко плетьми…».

Карательные отряды буквально уничтожали целые деревни. Всё население было высечено, руководители же волнений были казнены.

По Волге и другим рекам поплыли плоты с виселицами, на которых раскачивались тела повешенных повстанцев.

После подавления пугачёвского восстания крепостническое правительство Екатерины II провело губернскую реформу, усилившую власть губернаторов на местах, в целях быстрейшей расправы со всякого рода волнениями и восстаниями. Далее была опубликована жалованная грамота дворянству, которая ещё более укрепила диктатуру помещиков-крепостников.

* * *

Классики марксизма-ленинизма подчёркивали стихийность и локальность крестьянских восстаний и царистский их характер.

«Русский народ, — писал Энгельс, — этот «революционер по инстинкту», устраивал, правда, бесчисленные разрозненные крестьянские восстания против дворянства и против отдельных чиновников, но никогда не против царя, кроме тех случаев, когда во главе его становился самозванец и требовал себе трона. Последнее великое крестьянское восстание при Екатерине II было возможно лишь потому, что Емельян Пугачев выдавал себя за ее мужа Петра III, будто бы не убитого своей женой, а только лишенного трона и посаженного в тюрьму, из которой он, однако, бежал»⁸.

Товарищ Сталин в беседе с писателем Эмилем Людвигом следующим образом характеризует причины неудачи крестьянских движений:

«Крестьянские восстания могут приводить к успеху только в том случае, если они сочетаются с рабочими восстаниями, и если рабочие руководят крестьянскими восстаниями. Только комбинированное восстание во главе с рабочим классом может привести к цели»⁹.

Крестьянское движение без руководства рабочего класса, конечно, не могло победить, но оно было прогрессивным движением в том отношении, что расшатывало устои царской крепостнической России, в недрах которой развивались капиталистические отношения. С ростом капиталистических отношений крестьянские движения XVIII—XIX веков в конце концов разрушили феодально-крепостническую формацию и уничтожили крепостническую форму эксплуатации.

При всей своей неорганизованности, ограниченности крестьянская война под руководством Е. Пугачёва была одним из этапов «революции крепостных крестьян», которая, как указывает И.В. Сталин, «ликвидировала крепостников и отменила крепостническую форму эксплуатации. Но она поставила вместо них капиталистов и помещиков, капиталистическую и помещичью форму эксплуатации трудящихся. Одни эксплуататоры сменились другими эксплуататорами. При крепостных порядках «закон» разрешал продавать крепостных. При капиталистических порядках «закон» разрешает «только» обрекать трудящихся на безработицу и обнищание, на разорение и голодную смерть»¹⁰.

Победа Великой Октябрьской социалистической революции, завоёванная под руководством партии Ленина — Сталина рабочим классом в союзе с беднейшим крестьянством, навсегда избавила трудовое крестьянство нашей страны от векового гнёта эксплуататоров.

Примечания

1. В.И. Ленин. Соч., т. 6, стр. 384. Изд. 4-е.

2. И.В. Сталин. Соч., т. 13, стр. 112.

3. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, стр. 370—371.

4. Сборник русского исторического общества, т. XXXII, стр. 515. 1881.

5. Пугачёвщина, т. I, стр. 25. Изд Центрархива. 1926.

6. Пугачёвщина, т. I, стр. 41.

7. Песни и сказания о Разине и Пугачёве, стр. 186. М. 1935.

8. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 262.

9. И.В. Сталин. Соч., т. 13, стр. 112—113.

10. Там же, стр. 239—240.