Московские сезоны руководство

Вот уже который год московские улицы расцветают: с 2013 года «Московские сезоны» – новая традиция столицы – зимой и летом, весной и осенью поражают горожан и гостей города своим размахом, креативом и красочностью. Традиция берёт начало с 20 декабря 2013 года, когда в Москве открылись ворота первых рождественских ярмарок. Тогда в столице заработали сразу 34 площадки, которые позиционировались как отличное место, где «можно найти самый лучший подарок для ваших близких».

На вопросы «для чего?» и «для кого?» создавались и создаются «Московские сезоны» ответил Алексей Немерюк, глава Департамента торговли и услуг1: основная цель – это привлечение туристов, как из других городов России (даже из ближайшего Подмосковья), так и из других стран. По статистике, только за время проведения последнего фестиваля «Путешествие в Рождество» Москву посетило порядка 4 миллионов человек2.

Какими способами организаторы привлекали туристов, можно посмотреть на официальной публичной странице в соцсети «Вконтакте», посвящённой «Московским сезонам». Так, посты о самом первом фестивале пестрят картинками европейского зарубежья и красочного убранства ярмарочных экспериментальных площадок. Деревянные шале – это отличный способ привлечь людей. Они «сделаны мастерами из Эльзаса» и напоминают деревянные домики со склонов Альпийских гор, чтобы россияне погрузились в атмосферу размеренного и уютного европейского загородного отдыха. (Отметим, что, помимо Альп, россияне смогли побывать в таких странах, как Франция, Австрия, Бельгия, Чехия, Дания, Швейцария и Латвия благодаря Ярмарке Городов Европы, которая проходила в 2013 году на Манежной площади). Организаторы фестиваля приготовили также и места для репрезентации аутентичных русских городов: Великий Устюг, Тула, Гжель, Кострома… В каждом из этих тематических шале можно было попробовать себя в кузнечном или в кондитерском деле или приобрести сувениры из городов России.

Надо сказать, что организаторы достигают сразу двух целей: позволяют россиянам «побывать» в других городах страны и позволяют иностранным туристам погрузиться в атмосферу русского народного гуляния.

Обратимся к статье Сергея Ромашко «Монумент — сувенир — улика: временная ось мегаполиса»3. В ней автор пишет о том, что во время новоевропейской трансформации на смену монументальности построек приходит такое понятие, как «достопримечательность». Конечно, и раньше грандиозные сооружения притягивали путешественников, однако сегодня, когда посещение этого памятника архитектуры становится массовым, «познавательная ценность знакомства с ним опускается на уровень чисто личных переживаний». Сейчас фотографии Колизея без человека, который эти фото сделал, практически не несут с собой никакой ценности, разве что только для самого фотографа.

Слово «монументальность» совсем не подходит по смыслу к личным ощущениям путешественника. Поэтому появилось слово souvenir, которое первоначально означало тоже самое, что и monumentum: «память, воспоминание, напоминание». В XVII веке сувенирами французы называли памятники, но позже сувениром стало то, что можно унести с собой. Как заметил Вальтер Беньямин, город со своими монументами «становится прозрачным», он легче и мимолётней, чем личные монументальные (сувенирные?) воспоминания человека4.

Сегодня городские впечатления – это сувениры, которые можно взять на память. Туристов много, и поэтому в игру вступают растиражированные копии: массовое сувенирное производство заменяет количеством качество.

«Вот деревянный петух в связи с годом петуха. Маленький, может уместиться на ладони. Сделан грубо, раскрашен аляповато. Почему-то поставлен на полукруглые полозья, как кресло-качалка. Тронешь, и он закачается. Зачем нужно это свойство – неясно. Стоит семьсот рублей»5, – такие комментарии можно найти в Интернете.

И дело касается не только сувениров, которые продаются в ярмарочных палатках. В целом создание фестивалей уже поставлено на поток, и об этом открыто заявляет заместитель мэра Москвы Наталья Сергунина. Она сказала, что уже готов календарь ставших популярными сезонных фестивалей, поэтому задача воссоздания на улицах Москвы сказки уже не представляется такой сложной и неохватной6. Единственное, народ требует хлеба и зрелищ, и если традиционные русские (или европейские) блюда остаются неизменными и всё такими же популярными среди гостей ярмарок, то в случае с декорациями, убранством и развлекательными программами требуются перемены. Организаторы пристально следят за реакцией людей на фестивальные новшества и для этого они используют, например, соцсеть Instagram. Она работает на них не только в качестве популяризатора «Московских сезонов» (на сайте Правительства Москвы в разделе «Проекты» ярким пятном выделяется хэштег фестиваля #московскиесезоны»), но также и в качестве собирателя информации:

«Но мы можем оценить уже сложившиеся тенденции. Например, отслеживаем публикации в социальных сетях. Так, о московских зимних праздниках за прошедший месяц рассказали более 750 тысяч фотографий, собравших около 11 миллионов отметок. Самый главный посыл снимков и высказанных людьми пожеланий — это стремление видеть то, чего нет в их городах и странах», – Алексей Немерюк7.

Надо сказать, что Московские службы работают оперативно относительно общественного мнения. В 2016 году в рамках «Московской весны» инсталляция «Юность весны», которая располагалась изначально в центре столицы на Пушкинской площади стала, по сути, самым главным событием фестиваля. Горожане отреагировали на неё неоднозначно, и большинству она не понравилась так сильно, что властям пришлось отправить её «в ссылку» в Тушино.

Кризис идей начал активно проявляться как раз с весны 2016 года, когда декорирующие улицы разукрашенные пластиковые пасхальные яйца вызвали также шквал негатива со стороны горожан. Ещё много вопросов про декорации возникает у людей, когда они натыкаются на сметы, показывающие, сколько денег было потрачено на всё это праздничное оригинальное убранство. Самый последний эпизод из новостей и социальных сетей был про бюджет в почти 7 миллиардов рублей, ушедших на обновление праздничной иллюминации, световые инсталляции и прочие украшения. Героями расследования стали фонари на Тверской улице, которые обошлись московской казне в более чем 2 миллиона рублей за каждый (а их было 64!)8.

И тем не менее горожанам продолжают нравиться праздники. Около 12 миллионов горожан, например, посетило весенние московские фестивали. Оные оказались отличным способом оживить серые московские улицы, ведь тут и «задекларированный» сообществом в соцсети «Вконтакте» уют, и красивые украшения, и народные гуляния и, конечно же, наиболее логичная площадка для сувениров и тематической еды (будь то глинтвейн, имбирные пряники, мороженое или блины). Тем самым на площади и скверы привлекаются ещё и жители самой столицы.

Но «за всей этой мишурой» не стоит забывать о том, что, как говорил Вальтер Беньямин, массовое производство начинает производить людскую массу9. И вся монументальность и массивность модернизированного города заключается в сувенирах человеческих воспоминаний, в человеческой массе, отчего последняя становится несущей силой современного города. Масса безликая и анонимная и поэтому опасная.

Представим себе типичного москвича: его ритм жизни подчинён формализованным отношениям, заключённым в экономическую, контрактную и социально-ролевую рамки. Чтобы как-то совладать с постоянным напряжением и скоростью городской жизни, москвич, может быть, даже не осознанно, из всех своих повседневных движений создаёт рутину, то есть доводит свои действия до автоматизма. Надо сказать, все свои повседневные действия, а не только рабочие моменты. И такая рутинизация совершенно не подразумевает какие-либо тесные контакты и личные отношения (вспомним «Макдональдс» – образец формальной рациональности, подобный модели бюрократии на ранних этапах развития современного общества и пронизывающий собой все сферы его жизни10). И люди, взаимно безразличные, тем временем не хотят мириться со стандартизацией. Они хотят выделяться и привлекать внимание блазированных горожан яркими костюмами и автомобилями, однако в своём жёлтом жакете и в жёлтой машине человек снова встанет в глухой пробке на МКАДе.

«Идеальный горожанин является существом, зарегламентированным настолько, что ему критически требуется разгрузка. Нужен «мораторий на повседневность» — как назвал это немецкий философ Одо Марквард. «Формой такого моратория является праздник», – сказал Виталий Куренной¹¹.

К нашему кейсу это подходит как никогда. На время фестивалей столица преображается: москвичам нравится движение, им нравится, что можно попробовать что-нибудь новое и посмотреть на что-нибудь интересное. Некоторые говорят, что им «нравится, когда украшают улицы, потому что можно ходить по старым маршрутам, но словно впервые». В этом и есть смысл: рутина прерывается и благодаря этому горожане ведут себя спокойно и прогнозируемо. И слом образа жизни и/или политические катаклизмы не происходят12.

Сегодняшняя ситуация в больших городах даёт людям возможность (или вынуждает) перемещаться вполне самостоятельно и на более длительные расстояния. За счёт таких перемещений стили жизни горожан из разных социальных групп перемешиваются. Этому способствуют не только специализация центральных улиц Москвы, где размещаются дорогие флагманские магазины, правительственные институты, секретные круглосуточные спиртные ларьки, но также и свободные от face control & dress code пространства праздничных ярмарок.

Известно, что на этих площадках можно приобрести товары, которые на прямую влияют на социальное самовыражение горожан, определяют их эстетическое восприятие, способы развлечений и отдыха. То есть, «обслуживают главным образом духовные, а не утилитарные запросы потребителя»13. И как говорилось выше, сегодня городские впечатления – это сувениры, которые можно взять себе на память. И производство таких сувениров (читай, впечатлений) является одной из наиболее динамичных отраслей экономики современного капитализма. Культурная экономика городов становится крупномасштабной площадкой для капиталовложений в индустрию артефактов коллективного культурного потребления, организуемого в интересах урбанистического обновления14.

Мар 23, 2017