Музей востока руководство

Администрация

Координаты: 55°45′23.04″ с. ш. 37°35′59.64″ в. д. / 55.7564° с. ш. 37.5999° в. д. ^(G)

Государственный музей искусства народов Востока
Дата основания	1918
Местонахождение	119019, Москва, Никитский бульвар, 12 A.
Проезд	метро: «Арбатская», «Тверская», «Пушкинская»
Телефон	+7 (495) 291-02-12; +7 (495) 291-82-19
Билет	100 руб.
Официальный сайт
Государственный музей искусства народов Востока на Викискладе

Госуда́рственный музе́й иску́сства наро́дов Восто́ка (также Государственный музей Востока, Музей Востока) — музей в Москве, обладатель крупнейших в России коллекций искусства ряда стран Востока, Кавказа и Закавказья, Казахстана и Средней Азии, а также значительных коллекций искусства народов Севера и Сибири, картин Н. К. Рериха и С. Н. Рериха.

Музей расположен недалеко от Нового Арбата, в центре города, по адресу: Никитский бульвар, 12 A.

Подробнее

Музей занимает исторический особняк, охраняемый государством: Дом Луниных.

В музее представлено как традиционное искусство, так и работы мастеров живописи XX века.

Крупнейшие коллекции Музея представляют традиционное искусство Японии, Китая, Ирана, Индии, стран Юго-Восточной и Центральной Азии. Широко представлено искусство Кавказа и Закавказья (Грузия, Азербайджан, Армения), Казахстана и Средней Азии (Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан).

В целом коллекция музея содержит произведения живописи, графики, скульптуры, декоративно-прикладного искусства и археологические экспонаты более чем 100 стран, свыше 160 000 единиц хранения.

Постоянные экспозиции музея: «Искусство Кореи», «Искусство Китая», «Искусство Японии», «Искусство Юго-Восточной Азии» (Вьетнам, Бирма, Лаос, Таиланд, Камбоджа, Индонезия), «Искусство Кавказа» (Северный Кавказ, Грузия, Азербайджан, Армения), «Искусство Ирана», «Искусство Индии», «Искусство Средней Азии и Казахстана», «Искусство Бурятии, Монголии и Тибета», «Искусство народов Севера», «Живопись Закавказья и Средней Азии (XIX в. — 1 пол. ХХ в)», «Творчество Н. К. и С. Н. Рерихов».

Выставки часто посвящены современным художникам, работы которых используют в первую очередь наследие Востока. Работает лекторий, есть детский абонемент.

История

Музей был создан 30 октября 1918 года. Первым директором Музея был Ф. В. Гогель (1879—1951).

Со времени своего основания он не раз менял расположение: «Дом Гиршмана у Красных ворот», Российский исторический музей на Красной площади, здание ВХУТЕМАСА на ул. Рождественка, 12, «Цветковская галерея» на Кропоткинской набережной, 29, Центральный музей народоведения.

Музейные коллекции пополнялись за счет передач из Национального музейного фонда предметов и коллекций, в том числе коллекции Н. С. Мосолова, П. И. Харитоненко, А. М. Позднеева, А. А. Брокара, П. И. Щукина, даров частных лиц (В. Г. Тардова, А. С. Умнова, В. Р. Чейлытко, О. В. Давыдовой, М. В. Столярова) и организаций.

В 1926—1928 годах второй директор Б. П. Денике (1885—1941) организовал три археологические экспедиции в Старый Термез. Они дали музею уникальные материалы из раскопок дворца XII века и других памятников. В 1929 году В. А. Гурко-Кряжиным и В. Н. Кацауровым была организована первая закупочная экспедиция в Нагорный Курдистан и Тушетию.

Первое постоянное помещение Музея, мало подходящее для него здание церкви Илии Пророка по ул. Воронцово Поле, 16, было найдено по заданию ВЦИК и передано музею распоряжением Моссовета от 27 февраля 1930 г. за № 696.

В июле 1941 г. экспозиции и фонды Музея были свернуты, а самые ценные экспонаты были эвакуированы в Новосибирск и Соликамск. Но уже в мае 1942 года в залах Музея была развернута выставка живописи и графики художников Казахстана и Узбекистана. Продолжалась научная и выставочная работа, комплектование коллекций и библиотеки.

В конце 1944 г. экспонаты Музея были возвращены из эвакуации. Отличившиеся сотрудники были награждены медалями «За оборону Москвы» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» 25 мая 1945 г. Музей восточных культур первым среди московских музеев открыл для посетителей постоянные экспозиции.

После войны музей стал коллектором, распределявшим свои собрания среди десятков республиканских и областных музеев СССР. Некоторые из них понесли тяжелые потери в годы войны (музеи Киева, Одессы, Львова, Минска), другие, по мнению Комитета по делам искусств (позже — Министерства культуры), нуждались в памятниках восточного искусства. Кроме того, наблюдалась острейшая нехватка помещений для обработки, хранения и представления возраставшего числа предметов.

В 1960-х годах Музею было передано его нынешнее здание, исторический Дом Луниных. Первая выставка открылась в новом здании в 1984 г. В октябре 1985 г. было принято решение об открытии Северо-Кавказского филиала Музея Востока в г. Майкопе, и Министерство культуры СССР в феврале 1987 г. издало Приказ «О создании Северо-Кавказского филиала Государственного музея искусства народов Востока». В конце 1995 года, после ремонта и реставрации, здесь была торжественно открыта первая выставка.

На 1980-е годы пришёлся один из пиков собирательской деятельности Музея. Его коллекции выросли почти вдвое по сравнению с предыдущим периодом. Важную роль в пополнении коллекций сыграло создание при Музее антикварной галереи «Шон». В 1987 году музей получил статус научно-исследовательского института I категории.

18 декабря 1991 года Указом Президента Российской Федерации Музей Востока был отнесен к особо ценным объектам культурного наследия России.

Исторические названия Музея: Ars Asiatica (1918—1925), Государственный музей восточных культур (1925—1962), Государственный музей искусства народов Востока (1962—1992), Государственный музей Востока (с 1992 г.).

Ссылки

• Официальный сайт Музея Востока
• Официальная страница Музея Востока на Museum.ru

Литература

• Войтов В. Е. Материалы по истории Государственного музея Востока. 1918—1950 гг. Люди. Вещи. Дела. — М.: ГМВ, Сканрус, 2003.
• Войтов В. Е. Материалы по истории Государственного музея Востока. 1951—1970. — М.: ГМВ, 2006.

19.07.2021

Александр Седов рассказал «Культуре» о миссии музея, вечном культурном противопоставлении Востока и Запада, и о том, где заканчивается одно и начинается другое.

– Музей Востока был открыт в 1918 году, став одним из первых культурных учреждений, созданных советской властью. К чему такая спешка? Новая власть так интересовались Востоком?

– Все очень просто. После Октябрьской революции был основан Национальный музейный фонд, куда стекалось огромное количество национализированных частных коллекций, а также предметов из антикварных лавок, ковровых магазинов… Все это надо было куда-то девать. Некоторые вещи отдали в уже существующие организации – например, ГМИИ им. Пушкина, ГИМ. Но образовался довольно большой массив экспонатов, скажем так, восточного происхождения. И что с ними делать, не знал никто. Музеи брать их отказывались – потому что не по профилю. В итоге 30 октября 1918 года на заседании в Наркомпросе известный искусствовед Павел Муратов выступил с докладом, где предложил создать сразу два музея – классического Востока и Ars Asiatica. Первый как-то не задался, а вот Ars Asiatica был открыт. Сначала ему выделили две комнаты в здании Исторического музея. Потом он без конца переезжал, пока в 1930-м его не поселили в Храм Пророка Божия Илии на Воронцовом Поле, где после революции находился склад чая.

– Тоже восточная тема.

– Вполне. Чай выселили, а храм приспособили под музей. Там он и существовал. А в 1984-м его экспозиции переехали на Никитский (тогда – Суворовский) бульвар, в Дом Луниных, реставрировавшийся с 1968 года. Названия он тоже менял, пока в 1992-м не стал Государственным музеем искусства народов Востока, либо проще – Музеем Востока.

– У вас в музее такой разброс по регионам – тут и экваториальная Африка, и Чукотка. Совершенно теряешься, что такое Восток.

– Верно. Получается Восток – это все, что не Запад (смеется). По этому принципу, я думаю, и организовывался музей. Конечно, основные наши коллекции – это китайская и японская, не такая обильная индийская, естественно, представлены среднеазиатские республики, Северный Кавказ, Закавказье, восточная часть России, включая Туву и Чукотку. Но есть и предметы африканского искусства. И даже небольшая коллекция из Мезоамерики, а также из Тихоокеанского региона, например, с острова Пасхи… А что касается классического Востока, то, к сожалению, в собрании музея мало коллекций из арабских стран. Я сам по образованию археолог и последние 40 лет занимаюсь Южной Аравией, археологией Йемена и Омана, работал там долгое время. И был удивлен такому раскладу вещей в музее.

– Согласно классическому представлению граница между Европой и Азией проходит по Уральским горам на востоке и по Главному Кавказскому хребту на юге. А где сегодня проходит символическая граница между Востоком и Западом? И есть ли она вообще?

– Здесь разные понятия: если речь о географии, разделении на материки и континенты, то границу никто не отменял. А что касается культуры, то тут трудно отделить одно от другого. Идет взаимовлияние, и с развитием коммуникаций оно только усиливается. Хотя когда ты оказываешься в какой-нибудь стране Востока – Дальнего или Ближнего, все равно понимаешь, где именно находишься. Там гораздо более четкие национальные особенности, чем в Европе.

– А дихотомия Восток – Запад все еще остается?

– Я со студенческой скамьи занимаюсь археологией Востока, и лично в моем восприятии такой дихотомии нет. Конечно, это разные в культурном отношении области, но, тем не менее, взаимодействующие и взаимопроникающие. Вот элементарный пример из археологии: когда мы работали в Йемене, то каждый год выпускали на арабском краткие отчеты о наших раскопках. Выяснилось, что в арабском языке нет определенной научной терминологии. Пришлось ее изобретать или давать кальку с иностранных языков.

– Российские ученые обогащали арабский язык?

– И так можно сказать. Но в последние десятилетия с бурным развитием этой области науки в странах Ближнего Востока вопрос решен и сейчас этой проблемы не существует.

– В XVIII-начале ХХ века Восток идеализировался. А какой сейчас характер интереса к нему: все то же увлечение экзотикой – самураи, мечи, гаремы, султаны? Или попытка вникнуть в мировоззрение?

– Смотря у кого. Если массово, то мне кажется, идеализированное представление все равно остается. Другое дело, что перечисленные вами клише часто являются принадлежностью европейской и русской культуры. Они не имеют почти никакого отношения к реальному Востоку и, тем не менее, сохраняются. А что касается россиян, то в последние годы они имели возможность ездить и многое видеть. Понимаете, если в советское время человек хотел познакомиться с культурой, положим, Камбоджи, то шел в наш музей – это было окно в мир. А теперь любой может купить билет, полететь в Камбоджу и увидеть все воочию. Во всяком случае, мог до недавнего времени.

– С падением железного занавеса посетителей стало меньше?

– Я бы не сказал. Как ни странно, в музее есть целые династии посетителей – люди, которых водили сюда в детстве и которые теперь приводят своих детей. Это небольшая прослойка, но она есть. Недавно был забавный случай: один из посетителей оставил гневное послание в книге отзывов – в зале Юго-Восточной Азии у вас все время висела маска демоницы, я специально привел внука, чтобы показать ее. А маски нет. Как так, куда делась?.. Мы ответили, что она обязательно вернется на свое место, но после определенных процедур, ведь предметы, находящиеся в экспозиции, требуют ухода. С одной стороны – все это забавно, а с другой – очень приятно читать такие отзывы.

– Мировая политика как-то влияет на отношение к Востоку? Может, после событий в Сирии возрос интерес к Ближнему Востоку – в том числе среди посетителей музея?

– Интерес к Ближнему Востоку начался отнюдь не с конфликта в Сирии, этот регион стоит на повестке дня уже давно. Не говоря уже о том, что один из самых высоких конкурсов среди абитуриентов всегда был в Институт стран Азии и Африки – и не только на арабский язык. Так что интерес к Востоку – явление постоянное. Все-таки там родилась человеческая цивилизация.

– А можно ли говорить о влиянии исламского фундаментализма на отношение к арабскому миру?

– Влияние, наверное, есть, хотя исламский фундаментализм тоже явление не вчерашнего дня. Но все-таки наибольшее количество жертв исламских экстремистов – их же соотечественники. Количество погибших от терактов в Европе и в Ираке с Сирией – несопоставимы. Исламский фундаментализм, я бы сказал, это в первую очередь проблема мусульманских стран, а потом уже всех остальных. Исламский мир ведь тоже очень разный – на том же Аравийском полуострове каждая страна отличается от соседней. Вот Эмираты, например, хоть и объединены в конфедерацию, все равно не похожи друг на друга. Даже мужская одежда разная, а кажется, будто у всех одна и та же белая рубаха и платок на голове. Тем не менее, и рубахи разные и платки по-иному повязаны, соответственно и обычаи свои. Или взять Бахрейн – то, что там разрешено законом, в соседней Саудовской Аравии может быть уголовно наказуемым.

– А какое в арабских странах отношение к условному Западу? Для них это тоже экзотика?

– Тоже очень разное. Опять приведу пример Йемена. Это одна из самых бедных и закрытых стран мира. Несколько сезонов мы там работали в совместной с немецкими коллегами археологической экспедиции, копали древний город, который находится на высоте более 3 тысяч метров над уровнем моря. Рабочие у нас были из окрестных деревень. Они, кажется, и до города-то не часто добирались. С виду дикие люди, с оружием… Потом выяснилось, что эмигранты из этих деревень составляют целую общину в Нью-Йорке. Два раза в год представитель шейха летает к ним в Америку для сбора пожертвований. Прямых рейсов между столицей Саной и Нью-Йорком нет, соответственно чтобы добраться туда, ему надо сделать несколько пересадок, посетить столько-то стран. Этот представитель, как правило, прекрасно говорит по-английски. И иногда кажется, что он знает окружающий мир намного лучше тебя… Есть и другие примеры – в той же Сане, столице, садишься в такси, говоришь, куда ехать, водитель оборачивается, смотрит на тебя подозрительно и спрашивает: «Ты кто, американец?» «Нет, – говорю, – русский». «Это хорошо, а то бы я тебя высадил».

– К России до сих пор хорошее отношение на Ближнем Востоке?

– Конечно. Но иногда оно строится на контрасте негативного отношения к Америке.

– В чем вы видите основную миссию музея – естественно, кроме научной работы? Показать многообразие Востока?

– Наверное, не скажу ничего нового, но да – хотелось бы рассказать, какие мы все разные, и слава Богу. Я, например, не понимаю, как можно поехать отдыхать куда-нибудь в Таиланд или Египет и заранее не получить элементарное представление об обществе, в которое тебе предстоит погрузиться. И одна из возможностей узнать о культуре региона – прийти в наш музей и хотя бы посмотреть постоянную экспозицию. А что касается миссии, то это не просто показать, насколько разнообразны культуры, но и предложить восхититься великолепными образцами искусства, например, папуасов Новой Гвинеи или аборигенов Калимантана. Их искусство может быть своеобразным, но от того не менее интересным.

– А сколько человек в год посещает музей?

– До пандемии было более 200 тысяч, сейчас существенно меньше. С тех пор как мы получили два павильона на ВДНХ, число посетителей почти удвоилось. И что самое ценное, больше половины гостей там – приезжие. То есть мы практически устраиваем выставки в регионах. Конечно, многое зависит от сезона, меньше всего людей бывает зимой – тогда на ВДНХ в основном на каток ходят, а на коньках в музей не пойдешь. Зато летом в выходной день у нас бывало до тысячи посетителей.

– Вы выходец из академической среды, занимались археологией Йемена. Для многих эта страна – терра инкогнита. Мало кто знает, например, что царица Савская оттуда.

– Да, это удивительное место, где уже в самом начале I тысячелетия до нашей эры существовала высокоразвитая цивилизация, причем письменная. С колоссальным количеством дошедших до нас надписей, правда, 90 процентов из них малосодержательны – либо посвящение богам, либо надписи на придорожных камнях, примерно как у нас пишут на заборах: «Здесь был Вася». Интересно, что через этот регион не проходили миграционные волны, и основная масса населения осталась та же. Там и топонимам по две с половиной тысячи лет… Здесь произрастали мирра и ладан, отсюда они экспортировались в страны Средиземноморья. В общем, страшно интересная страна, где все время открывается что-то новое. И сегодня эта область очень слабо затронута современной цивилизацией. В 1990-е годы после объединения Йемена в одно государство наступил золотой век йеменской археологии, такой интенсивности исследований не было, пожалуй, ни в одном регионе Ближнего Востока. Длилось это, к сожалению, недолго – йеменцы ребята боевые и с началом гражданской войны все прекратилось. Когда там закончатся бои и можно будет вернуться к работе, никто не знает. Боюсь, уже не при нашей жизни.

Фото: Игорь Иванко и Сергей Ведяшкин /АГН Москва.