Новосибирский патронный завод руководство

АО «НПЗ» ИНН 5445115799, ОГРН 1035404726246 зарегистрировано 24.10.2003 в регионе Новосибирская Область по адресу: 630108, Новосибирская обл, г. Новосибирск, ул. Станционная, д. 30а, офис 307. Статус: Действующее. Размер Уставного Капитала 12 500 000,00 руб.
читать далее…

АО «НПЗ» — руководитель:
Добрынин Святослав Петрович (ИНН 540444616898).
ИНН 5445115799, ОГРН 1035404726246.
ОКПО 70532603, зарегистрировано 24.10.2003 по юридическому адресу 630108, Новосибирская область, город Новосибирск, Станционная ул., д. 30а, офис 307.
Размер уставного капитала — 12 500 000 рублей. Статус:
действующая с 24.10.2003.
Подробнее >

Наш сегодняшний разговор — с Петром Яковлевичем Добрыниным, ярким представителем российского директорского корпуса, председателем Совета директоров Новосибирского патронного завода. Ему исполняется 70 лет

Семейные ценности, история семьи, характер взаимоотношений, тон общения, события жизни — и не только своей — очень важны для становления личности любого человека. Это остаётся с ним даже не на годы — на всю оставшуюся жизнь.
— Я родился в семье служащего (в те годы существовало такое понятие), — рассказывает Пётр Яковлевич. — С 1942 по октябрь 1947 года мой отец проходил военную службу, после чего устроился на Новосибирский завод низковольтной аппаратуры. Ранее работал счетоводом в колхозе. Если вспоминать предысторию, его семья в 1938 году была выслана из Алтайского края в Нарым. А если касаться этой темы более глубоко, скажу, что мой дед был осужден, а реабилитирован только в 1992 году. Отец умер в 1993 году. Мама в годы войны работала на Сибсельмаше. Если вспоминать детство, сразу скажу, что мне, ребёнку, очень повезло: я не ходил в детский садик, моим воспитанием занималась родная бабушка, которая была пусть и малообразованной, но очень мудрой женщиной.
— Она воспитывала вас в строгости?
— Совершенно нет — можно сказать, что я жил в ореоле её любви. Назидательно меня вообще никто не воспитывал, никто не говорил: этого тебе нельзя, делай так, а не так. Просто я следовал примеру своих родителей, наблюдал за ними и пытался быть похожим на них. В 1969 году закончил школу с золотой медалью, и, хотя мне легко давались и гуманитарные предметы, тяготел я, конечно, к техническим дисциплинам, всегда участвовал в городских и районных олимпиадах по физике, математике, химии. Поэтому, когда встал вопрос, куда идти после окончания школы, особых сомнений не было. Выбор был за мной, и это был мой, личный и осознанный выбор — физико-технический факультет НЭТИ. Его я окончил в 1974 году по специальности «микроэлектроника».

*  *  *

Одной из главных черт своего характера Пётр Яковлевич называет обязательность. Видимо именно она позволила избежать свойственных этому возрасту перепадов настроения и метаний. Кажется, судьба сама вела его в правильном направлении, а он со всей серьёзностью принимал каждый её вызов. Сразу после окончания НЭТИ четыре года Пётр Добрынин отработал в ОКБ при Новосибирском электровакуумном заводе — первый самостоятельный опыт, своего рода «проба пера».
— Это было большое опытно-конструкторское бюро: полторы тысячи человек, — вспоминает Пётр Яковлевич. — Отсюда вышли пять лауреатов Ленинской премии СССР за разработку металлокерамических ламп в 60-х годах, и это о многом говорит, об уровне ОКБ, в частности. Интересное было время. Как раз в эти годы российские производители с ламповых приёмников переходили на интегральные микросхемы, транзисторы. Отдел, в который я попал, в интересах авиации занимался разработкой радиовысотомера, шло лето 1976 года. Раньше высотомер был размером с ящик из-под патронов, нужно было сделать — размером со школьный пенал. Прекрасный коллектив, продвижение по службе — всё меня устраивало, всё было хорошо, за исключением одного «но». Мы жили на окраине Ленинского района — на Западном жилмассиве, а ездить приходилось за площадь Калинина: утром еще более-менее, а вот обратно — где-то пешком, где-то на чём удастся…

*  *  *

Так в 1978 году Пётр Добрынин перешёл на «географически удобный» для него завод низковольтной аппаратуры (НВА), и с тех пор вот уже почти 44 года он здесь: теперь преемник НВА — Новосибирский патронный завод. Вообще-то «удобным» для Петра Добрынина НВА был не только «географически». Здесь работали его отец, его дядя, сестра, а позднее пришёл зять — сложилась своего рода заводская династия. Сначала была должность замначальника отдела научной организации труда и управления, затем — замначальника, начальника ОТиЗ, Пётр Яковлевич был секретарём парткома завода и, наконец, с мая 1990 до 1 апреля 2019 года (почти 30 лет!) — занимал должность генерального директора сначала завода НВА, а затем, с 1 июля 2004 года — Новосибирского патронного завода. О заводе, ставшем его судьбой, его родным домом, главным делом жизни, Пётр Яковлевич Добрынин может говорить бесконечно.
— Преобразование НВА в НПЗ было связано со сменой специализации завода?
— Не совсем. Вообще, в СССР было восемь патронных заводов, но ни один из них не назывался «патронным». Поскольку наряду с патронами они выпускали и иную продукцию. НВА, например, выпускал низковольтную аппаратуру, кроме того — широкую линейку товаров народного потребления. Когда в 90-х «открыли» рынок, основная масса выпускаемой продукции оказалась неконкурентоспособной по отношению к аналогичной импортной. По надёжности мы нисколько не уступали, а иногда и превосходили, а вот исполнение… Не было вот этого западного «блеска». Не хватало нужных качественных материалов, не было серьёзного технологического оборудования. Решили сделать ставку на то, в чём мы были сильны. В результате главным и единственным производственным направлением стало изготовление патронов для боевого и гражданского (спортивного и охотничьего) оружия. Ранее около 90 процентов занимали боевые патроны, «гражданских» патронов, напротив, производилось совсем немного: на экспорт вообще ничего не поставлялось, а на внутрироссийский рынок — крайне мало. С началом 90-х началось расширение номенклатуры, выход на зарубежные рынки. Но это первая часть истории. А вот впоследствии, чтобы развиваться, предстояло скинуть с себя весь накопившийся в девяностые годы балласт — ведь неплатежи тогда длились годами… В результате реорганизации нам это удалось окончательно, и с тех пор НПЗ работает без долгов.
— Можно ли считать, в этом случае, что ситуация, которая привела к реорганизации, явилась неким катализатором и обернулась для завода, производства благом?
— Ну как благом… Скорее, мы очень удачно вышли из той тяжёлой ситуации. В наше современное время, например, я считаю, что сделать это было бы невозможно.

*  *  *

Все эти годы НПЗ продолжает выпускать патроны. Преобладает экспорт, в иной год он доходил до 90 процентов. Сегодняшний день — это отдельная и больная для Петра Яковлевича тема. И для всего предприятия, естественно. В санкционный список НПЗ не попал, эмбарго на поставку патронов США не вводили, но был отменён режим наибольшего благоприятствования в торговле с Россией. Автоматически пошлина на ввоз патронов была установлена на уровне 30 процентов, соответственно, они стали просто неконкурентоспособными. Но это не всё. Параллельно, уже нашим, российским правительством, был введён запрет на поставку патронов в США. То есть, отечественные производители патронов, НПЗ в их числе, оказались фактически в российско-американских экономических «клещах».
— По вашей оценке: какой период деятельности завода можно назвать «золотым», а какой — наиболее тяжёлым?
— Самый «проблемный» все же — это девяностые, особенно с 1993 по 1996 годы. Ведь в СССР мы работали на внутренний рынок. И вдруг всё рухнуло. Было исключительно тяжело. Что касается периода наибольшего процветания, его пик пришёлся на 2017 год — мы выпустили товарной продукции почти на 4 млрд рублей. Сюда же можно отнести 2015, 2016 и 2018-й. Был приличный экспорт спортивно-охотничьих патронов, максимальное их количество было поставлено в США.
— Вы возглавляли предприятие практически на протяжении трёх десятков лет. Поделитесь: как грамотно выстроить отношения со своим ближайшим окружением, с рабочим коллективом? Чтобы, с одной стороны, сохранялись взаимоуважительные отношения, с другой — они не были бы панибратскими, а оставались рабочими, без «расслабухи», чтобы производство работало «как часы» и давало нужный результат?
— Начну с того, что, когда в 1990-м я стал директором, все замы были старше меня — они работали еще с позапрошлым руководителем. И, надо сказать, «старая гвардия» меня поддержала — мы работали вместе около десятка лет. Но наступали новые времена, они требовали других в какой-то степени методов работы — необходимо было обновление команды управленцев. Процесс этот не был «революционным», и в итоге пришла новая плеяда людей примерно моего возраста, и 19 лет я работал уже с ними. Не всё и не со всеми проходило гладко, но всё же удалось выстроить нормальные деловые и человеческие отношения. Мы были вместе все эти годы, мы дополняли друг друга. В цехах было посложнее, там всё держалось на руководителях производств, это их зона ответственности. Тем не менее, каждый день, в 8 утра, я уже был в каком-нибудь цехе. Минут 20 посидишь, послушаешь: какие вопросы у людей к начальнику цеха, ко мне, если они есть, — это был мой ежедневный график. Два-три цеха обошёл, а в 9.30 в моём кабинете — планерка с руководителями подразделений. А с рабочими ситуации были разные. Помню ноябрь 1992 года: долги за энергетику, и отопление нам не дали, хотя уже холодно. Захожу в цех, где делали гильзу 7,62 — стоят мужики, курят и жгут бракованный, весь замасленный патронный ящик — греют руки. Грубейшее нарушение техники безопасности! Что делать? По идее, наказывать. Но я попросил сигаретку (хотя сам и не курю), покурили, поговорили, попросил их все-таки потушить — не было ни разноса, ни скандала, считаю, что в той ситуации поступил правильно.

*  *  *

…Эта история очень хорошо характеризует Петра Яковлевича. Даже в пограничной ситуации нужно чувствовать людей, не стоит быть прямолинейным «несмотря ни на что», ведь часто это даёт совершенно обратный эффект. Ясно, что в девяностые люди часто были на взводе, нередки были рабочие забастовки из-за неплатежей, недостатка работы, сокращений. На НВА никогда этого не было. Наверное, во многом из-за того, что было доверие, взаимное уважение — вне зависимости от должностей. Нормальная рабочая атмосфера, то есть, то, что крайне важно. «Я думаю, у меня не авторитарный стиль руководства, — говорит Пётр Добрынин. — Да, на эмоциях где-то и бывало «лишка», но это редко»…
— Пётр Яковлевич, как вам далось решение отойти от активной деятельности и занять пост председателя Совета директоров Новосибирского патронного завода? Это иной объём полномочий?
— Давайте мы развеем миф, что у председателя Совета директоров — расширенное поле деятельности. Если бы это было так, то на этой должности работали бы не пенсионеры, а молодые. Это происходит по разным причинам. Мне, честно говоря, последние год-полтора было даже немного неудобно сидеть на заседаниях Минпромторга: все директора молодые — Барнаульский, Тульский, Ульяновский заводы. Вот пример: в 2016-м, когда на праздновании 100-летия Ульяновского завода мне предоставили слово («Слово Петру Яковлевичу Добрынину»!), другие директора, сидевшие за одним со мной столиком, зашушукались между собой: «Это тот самый Добрынин?». Действительно, я к тому времени уже 26 лет был директором — еще с 1990-го, для них вроде как человек из иной эпохи. Ну а во-вторых, я-то сам в 38 был уже директором, значит, и сейчас нужны молодые, умные и энергичные. С акционерами мы рассуждали так: у нас сыновья погодки, сами мы при деле, где нужно, подскажем, посоветуем, присмотрим — пришло время и им доказывать свою состоятельность.
— Святослав Добрынин, ваш сын, сейчас генеральный директор патронного завода. Вы, по-отцовски, довольны им?
— Я думаю, в чём-то у него получается даже лучше, чем у меня. Где-то чувствую, что сделал бы по-другому — хорошо бы получилось в итоге или не очень, это второй вопрос. Но считаю, что в целом он справляется, и, надо заметить — ведь его я сравниваю с собой уже поздним, а в молодости всё иначе.
— Как ваше настроение перед юбилеем?
— (Смеётся) …Как будто бы никакого юбилея! Тут 23 мая у супруги был юбилей — мы же с ней со школьной скамьи, с 10 класса дружили. Собрались небольшой компанией — душевно, конечно, но для юбиляра слишком уж эмоционально. Главное, пережить, перешагнуть и этот возраст…

*  *  *

Пётр Яковлевич задумывается об этом, но всё-таки мыслями опять возвращается к заводу — привычка не отпускает. «Да-а-а, 44 года на заводе… У одного нашего акционера 50 лет было в том году осенью — пришёл сразу после училища электриком. Но так это с учетом учёбы в нархозе. У меня — «от» и «до». Сейчас как вспомнишь эти девяностые… Как всё удалось?! Неимоверно».

Сергей ГОНТАРЕНКО