Октябре 1941 года руководство обороной москвы было возложено на

В 1939-1941 годах Третьему Рейху удалось овладеть обширными территориями. Немецкой армии, или вермахту, удалось покорить около половины европейских держав, а другую половину – сделать своими союзниками и сателлитами. Кампании этих двух лет были молниеносными, а мощь германского оружия – впечатляющей. Однако победоносное шествие вермахта продолжалось недолго и после поражений 1942-1943 годов практически сошло на нет. Первым крупным поражением гитлеровской армии стала битва под Москвой.

Блок: 1/9 | Кол-во символов: 490
Источник: https://MilitaryArms.ru/voennye-konflikty/bitva-za-moskvu/

Содержание

• 1 Краткое содержание
• 2 Обстановка
• 3 Силы и планы сторон
• 4 Предшествующие события
• 5 Завершение московской битвы
• 6 Оборона Красной Армии на подступах к Москве (12 октября – 5 декабря 1941)
• 7 Итоги оборонительных боёв
• 8 Осада
• 9 Продолжение советского контрнаступления (9 января – 20 апреля 1942)
• 10 Контрнаступление
• 11 Значение битвы за Москву
• 12 Потери сторон и итоги битвы за Москву

Краткое содержание

По плану «Барбаросса» Гитлер надеялся разгромить СССР в 1941 г., но «Блицкриг» (молниеносная война) затянулся. Уже под Смоленском фашистов впервые остановили. Тем не менее, 30 сентября 1941 г. началась героическая битва за Москву. В немецких документах она называется операция «Тайфун».

Вплоть до 4 декабря 1941 продолжался ее оборонительный этап. Битва была крайне ожесточенной: от нее зависел исход всей войны. С 5 декабря по 20 апреля уже Красная Армия наступала в московском сражении. В результате враг не добился поставленной цели: Москву не удалось взять, а Красная Армия сумела произвести удачное наступление, далеко отбросившее противника. Победа укрепила боевой дух советского народа и развеяла миф о несокрушимости фашистов.

Говоря в целом о том, что для истории означает битва за Москву кратко, нельзя не признать одного факта: даже сейчас трудно дать всестороннюю оценку. Невозможно представить, в каком бы мире мы жили, если бы события развернулись иначе. Этот период очень многие историки оценивают как критический.

Блок: 2/12 | Кол-во символов: 1051
Источник: https://karate-ege.ru/istoriya/bitva-za-moskvu.html

Обстановка

Необходимо отметить, что изначально битва за Москву немцами предполагалась ещё до наступления холодов. В планах на всё отводилось около 3-4 месяцев. Но яростное сопротивление советских войск под Смоленском оттянуло фашистские силы. Часть войск потребовалось перебросить под Киев для контроля ситуации там. В итоге основные действия задержались на 2 месяца по сравнению с прогнозируемыми.

Блок: 3/12 | Кол-во символов: 399
Источник: https://karate-ege.ru/istoriya/bitva-za-moskvu.html

Силы и планы сторон

В конце сентября на московском направлении вермахту удалось сосредоточить весьма серьёзные силы, в которые входили три армии (2-я, 4-я и 9-я) и три танковые группы (2-я, 3-я и 4-я). Эти войска входили в состав группы армий «Центр», которой командовал генерал Ф. фон Бок. С воздуха немецкие войска поддерживал 2-й воздушный флот под командованием А. Кессельринга. Общая численность немецкой группировки составляла 78 дивизий, или почти два миллиона человек, около 2000 танков и 1300 самолётов.

Вермахту противостояли три фронта Красной Армии: Западный (16-я, 19-я, 20-я, 22-я, 29-я и 30-я армии) под командованием генерал-полковника И. С. Конева, Резервный (24-я, 31-я, 32-я, 33-я, 43-я и 49-я армии) под командованием маршала С. М. Будённого и Брянский (3-я, 13-я и 50-я армии, а также отдельная оперативная группа) под командованием генерал-полковника А. И. Ерёменко. Общая численность советских войск составляла примерно 96 дивизий, или 1 миллион 200 тысяч человек, около 1000 танков и примерно 550 самолётов. Таким образом, общее преимущество было на стороне немцев.

План германского командования, получивший название «Тайфун», заключался в прорыве обороны советских войск на ряде участков, окружение основных группировок Брянского и Западного фронтов и наступление на практически неприкрытую Москву. При этом планировалось не просто взять столицу Советского Союза, а окружить её. Гитлер мечтал, чтобы ни один житель Москвы не смог покинуть город.

Планы Красной Армии были диаметрально противоположными. Предполагалось упорно оборонять территорию, нанося контрудары и всё больше изматывая вермахт. Затем планировалось провести контрнаступление с помощью свежих сил, уже накапливавшихся в районе столицы за счёт резервов Верховного Главнокомандования и дивизий, прибывавших с Дальнего Востока и Сибири.

Блок: 3/9 | Кол-во символов: 1827
Источник: https://MilitaryArms.ru/voennye-konflikty/bitva-za-moskvu/

Предшествующие события

22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война. Фашисты стремились реализовать план «Барбаросса», по которому разгром всего Советского Союза должен был состояться уже в 1941 г. Однако Гитлер совсем недооценивал своего противника. СССР был не Францией, которая капитулировала, не продержавшись и двух месяцев, а государством, готовым биться до конца не на жизнь, а на смерть. Советский народ не мог не защищать своего Отечества, ведь по хорошо известному немецкому плану «Ост» предполагалось уничтожение большинства народов, населявших СССР.

На первых порах фашисты стремительно проводили «Блицкриг» (молниеносную войну), но уже в Смоленском сражении (10 июля-10 сентября) нацистам впервые пришлось перейти к обороне. Фашистские планы моментальной победы были сорваны: в Киеве, Смоленске, Одессе, Ленинграде – везде они находили ожесточенное и непримиримое сопротивление. Лишь после кровопролитного захвата Смоленска и Киева фашисты стали готовиться к наступлению на Москву, битва за которую решила исход войны.

Блок: 4/12 | Кол-во символов: 1044
Источник: https://karate-ege.ru/istoriya/bitva-za-moskvu.html

Завершение московской битвы

Несмотря на очевидные успехи начала декабря 1941 года Красной армии не удалось существенно продвинуться вперед, чему были объективные причины. Несмотря на это, контрнаступление переросло в просто наступлением и в апреле 1942 года Москву и Московскую область удалось полностью освободить от немецких войск.

Значение победы в битве под москвой:

• Окончательный срыв блицкрига.
• Нанесение Германии первого крупного поражения.
• Укрепление морально-психологического духа в рядах советской армии.
• Начало освобождение советской территории от немецких захватчиков.

В данной статье была кратко рассмотрена битва за Москву. Это одно из важнейших исторических событий в рамках всей Второй мировой войны, которая если не привела к коренному изменение дел на фронте, то способствовало укреплению мысли о том, что Советский союз может выиграть войну.

Блок: 5/5 | Кол-во символов: 912
Источник: https://istoriarusi.ru/cccp/bitva-za-moskvu-kratko.html

Оборона Красной Армии на подступах к Москве (12 октября – 5 декабря 1941)

Г. К. Жуков

В середине октября 1941 года советское руководство приняло решение передать все войска Можайской линии обороны в распоряжение Западного фронта. Советские войска, действуя вдоль основных шоссе, сумели несколько части вермахта в районе Можайска примерно на 10 дней, тем самым выигрывая время для укрепления оборонительных рубежей в районе Москвы.

14 октября немецким войскам удалось захватить город Калинин (ныне – Тверь). Здесь был образован советский Калининский фронт, войска которого начали наносить частые контрудары по противнику, сломив его наступательный порыв и ликвидировав опасность для Москвы с северо-запада.

Распутица

19 октября 1941 года на подступах к Москве началась распутица, выражавшаяся в том, что дороги практически превратились в грязевой кисель. Распутица вызвала серьёзные затруднения со снабжением для вермахта; для советской стороны она хоть и привела к затруднениям, но была не столь непривычна. В связи с этим наступление германской армии вновь замедлилось, что не преминуло использовать советское руководство. К Москве стягивались крупные силы из резервов Верховного Главнокомандования, оборудовались оборонительные рубежи.

Однако ещё 15 октября из столицы началась эвакуация различных госучреждений. 20 октября в городе было введено осадное положение. Но И.В. Сталин отказался покидать город, демонстрируя твёрдую уверенность в судьбе Москвы. Задача организации обороны подступов к Москве была возложена на командующего Западным фронтом генерала Г.К. Жукова, а самого города — командующему московским гарнизоном генерал-лейтенанту Артемьеву.

Период распутицы завершился 4 ноября с наступлением морозов. Германские генералы ждали морозов как облегчения, способного избавить войска от трудностей распутицы. Но на деле самое ужасное для них только начиналось. Морозы почти моментально ударили по частям вермахта, не подготовленным к сложным погодным условиям.

Тем не менее, немецкое наступление продолжилось. В 20-х числах октября немецкие войска начали двигаться к Туле и 29 числа вышли к городу. Обороняла Тулу 50-я армия. Ей, опираясь на укреплённую линию, созданную при широком участии жителей города, удалось задержать противника и не дать ему прорваться сходу. После краха планов по быстрому взятию Тулы части немецкой 2-й танковой группы группы начали движение восточнее города, с целью хватить советскую 50-ю армию и пробиться к Москве с юга. Но и здесь к концу ноября противника ожидала неудача: советские войска, непрерывно контратакуя, сумели полностью остановить продвижение немцев.

Парад 7 ноября 1941

Общее наступление вермахта на Москву началось 15-16 ноября. На этот раз вермахт имел уже 51 дивизию, из них 13 танковых. Такое уменьшение войск, участвующих в операции, по сравнению с концом сентября, объясняется тем, что часть сил вермахта была скована советскими войсками либо понесла потери и была отведена в тыл для пополнения и восстановления матчасти.

В течение конца ноября немцам удалось овладеть Клином и Солнечногорском, а также выйти к каналу Москва-Волга. До Кремля оставалось примерно 30 километров, но преодолеть их немцам так и не удалось. Советская оборона стала более плотной по сравнению с октябрём, и теперь вермахту противостояли войска, суммарная численность которых составляла примерно 1 миллион человек и 800 танков. Потеряв подавляющее численное превосходство на решающих направлениях, немецкие войска быстро утратили свою «пробивную» способность и в конце ноября — начале декабря увязли в боях местного значения, полностью прекратившихся к 5 декабря 1941 года.

Блок: 5/9 | Кол-во символов: 3615
Источник: https://MilitaryArms.ru/voennye-konflikty/bitva-za-moskvu/

Итоги оборонительных боёв

В результате боёв октября-декабря 1941 года вермахт понёс потери в примерно 200 тысяч человек. Немецкие войска потеряли способность к наступлению, а жестокие морозы практически парализовали их активные действия. Участились случаи обморожений, а также связанные с этим потери. К началу декабря некогда грозная группа армий «Центр» представляла собой печальное зрелище. Однако это всё же была внушительная группировка численностью около 1 миллиона 700 тысяч человек, находящаяся у ворот советской столицы.

Советские войска понесли гораздо более серьёзные потери: около 650 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Однако эти потери вовсе не были критичными: уже в ноябре численность войск вновь была доведена до миллиона. Боевой дух Красной Армии был весьма высок, в отличие от вермахта.

Учитывая все эти факторы, советское руководство приняло решение провести контрнаступательную операцию с целью отбросить немцев от Москвы, а также разгромить группу армий «Центр». Планирование операции началось ещё в период тяжёлых оборонительных боёв и при условии численного превосходства противника.

Немецкое же командование планировало держать оборону, чтобы при благоприятной ситуации вновь начать наступление на Москву.

Блок: 6/9 | Кол-во символов: 1240
Источник: https://MilitaryArms.ru/voennye-konflikty/bitva-za-moskvu/

Осада

15 октября власти решили эвакуировать столицу, включая правительственные учреждения, посольства, важнейшие заводы и так далее. Многое перевозилось в Куйбышев, Молотов и в ряд других городов. Правительство также распорядилось заминировать мосты, предприятия, вокзалы и прочие объекты, имеющие стратегическое значение. В городе началась паника: людей было слишком много, они не успевали эвакуироваться.

Столица перешла на осадное положение. Были выстроены три линии обороны, одна из которых шла непосредственно по Садовому кольцу. Основной упор делался на противотанковых сооружениях, на создание как можно большего количества препятствий для продвижения противнику. Огневые точки устанавливались в самых крепких зданиях.

Блок: 7/12 | Кол-во символов: 726
Источник: https://karate-ege.ru/istoriya/bitva-za-moskvu.html

Продолжение советского контрнаступления (9 января – 20 апреля 1942)

В результате советского контрнаступления для Красной Армии открылись весьма радужные перспективы. Учитывая то, что войска не потеряли боеспособности и наступательного порыва, советское руководство приняло решение начать наступление с целью выбить немцев из Ржева и уничтожить немцев в Демянском «котле». Однако эти действия советских войск оказались весьма неудачными. Во многом это объясняется тем, что войска всё же понесли существенные потери в ходе предыдущих операций, а также очень трудными погодными условиями.

В районе Ржева немецкие войска выстроили весьма мощную оборону, которая была гибкой. Имея резервы позади линии фронта, немцам, хоть и с большим трудом, удалось не только удержать Ржев и Демянск, но и восстановить сухопутную связь с Демянском.

На центральном направлении советские войска в конце января предприняли попытку окружить группу армий «Центр», для чего в районе Рогачёва был высажен массированный воздушный десант в составе 4-й воздушно-десантной бригады. Также навстречу десантникам была выдвинута 33-я армия под командованием генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова. Однако немецкие войска, сумев организоваться после длительного отступления, нанесли удар по тылам армии, которые не были прикрыты. В результате 33-я армия попала в окружение, в котором находилась весьма продолжительное время и из которого смогла выйти лишь часть её личного состава. Сам генерал-лейтенант Ефремов застрелился.

В результате боёв января-апреля 1942 года, на западном направлении инициатива начала ускользать из рук Красной Армии. Советские войска понесли ощутимые потери и к маю были вынуждены перейти к обороне.

Блок: 8/9 | Кол-во символов: 1686
Источник: https://MilitaryArms.ru/voennye-konflikty/bitva-za-moskvu/

Контрнаступление

Вопрос сохранения Москвы, как удалось выяснить разведки, оказался более критическим, чем это можно было себе представить. Дело в том, что Япония решила напасть на Россию только после того, как немцы возьмут столицу. Таким образом, это давало возможность перебросить часть войск с Дальнего Востока. Кроме того, подобная информация показывала, насколько важно было не терять Москву, потому что война с ещё одним противником могла оказаться катастрофической для государства.

Однако стоит отметить, что на начало контрнаступления у фашистов было 1 миллион 700 тысяч против 1 миллиона 100 тысяч русских. Превосходили также и по общему количеству техники, за исключением самолётов. Но умелое рассечение и осторожное наступление по разным направлениям позволило в итоге перехватить инициативу. Кроме того, у некоторых советских армий было гораздо больше сил, чем у немецких. Произошло освобождение Калуги и большого количества других городов. Непосредственная угроза Москва была ликвидирована. Заодно советские войска создали неплохую основу для перехода в контрнаступление. А миф о непобедимой армии зла поколебался. Началось наступление.

Блок: 9/12 | Кол-во символов: 1150
Источник: https://karate-ege.ru/istoriya/bitva-za-moskvu.html

Значение битвы за Москву

Трудно переоценить то, насколько значимым было это сражение. Впервые за более чем два года второй Мировой войны Германия потерпела страшное, сокрушительное поражение. Миф о том, что немецкую армию никто не может сокрушить, был бесповоротно рассеян. Эта победа окончательно разрушила иллюзии фашистского командования о быстрой победе над Советским Союзом.

Наиболее дальновидным немецким генералам уже тогда было понятно, что они обречены на поражение. План «Барбаросса» и «Блицкриг» провалились. Битва за Москву подняла боевой дух советского народа, ведь удалось отстоять древнюю столицу России, главный город СССР. Парад победы в осажденном городе воодушевил всех граждан. Более того, узнав о поражении Германии под Москвой, японцы испугались вторгаться в СССР со стороны Дальнего Востока. То же самое сделали и турки, которые до этого вынашивали планы по захвату территории Советского Союза. Стоит отметить, что именно эта героическая и грандиозная победа ускорила формирование антифашистской коалиции.

Противники Гитлера во всем мире восхищались самоотверженностью и героизмом советских граждан. Колоссально вырос авторитет Советского Союза во всем мире, ведь именно в СССР фашистам впервые было нанесено столь страшное поражение.

Блок: 10/12 | Кол-во символов: 1258
Источник: https://karate-ege.ru/istoriya/bitva-za-moskvu.html

Потери сторон и итоги битвы за Москву

В ходе Московской битвы советские войска понесли огромные потери. Около 930 тысяч человек было убито, умерло от ран либо попало в плен. Примерно 880 тысяч человек составили потери Красной Армии ранеными. Также было потеряно более 4000 танков и около тысячи самолётов.

Немецкие потери составили примерно 460 тысяч человек убитыми и умершими от ран. Потери в боевой технике составили около 1600 танков и 800 самолётов.

Результаты битвы за Москву весьма противоречивы и до сих пор являются одной из тем оживлённых споров военных историков. При этом нужно оценивать не только территориальные результаты сражения, но и потери, а также изменения в стратегической и оперативной обстановке для обеих сторон.

В ходе Московской битвы Красная Армия понесла громадные потери (особенно на её начальном этапе), но затем сумела нанести ряд поражений немецким войскам, освободив часть потерянной в октябре-декабре территории. Однако в то же время советское командование упустило реальную возможность полного разгрома самой мощной немецкой группировки – группы армий «Центр» – и добиться победы над Третьим Рейхом уже в 1942-1943 годах. Тем не менее, наступательные операции были также проведены и на других участках фронта, что поставило немецкие войска в очень сложное положение. Тем не менее, уже в конце апреля 1942 года ситуация для советских войск начала ухудшаться, и вскоре инициатива вновь перешла к вермахту.

Немецким войскам удалось в начале сражения продвинуться практически вплотную к Москве, но затем, понеся серьёзные потери, и отступить на 150-300 километров на запад. Кроме того, некоторые части вермахта оказались в крайне невыгодном оперативном положении, ввиду чего им пришлось летом-осенью 1942 года проводить ряд частных операций по ликвидации угроз. В то же время немцам так и не удалось овладеть Москвой, и уже летом 1942 года вермахт вновь был вынужден начинать изнурительное наступление вглубь Советского Союза. Германия оказалась втянута в затяжную войну, победного конца которой не было видно. Тем не менее, командованию вермахта удалось спасти Восточный фронт от краха зимой 1941-1942 года и сохранить боеспособность войск.

Для Гитлера советское контрнаступление под Москвой стало весьма неприятным «сюрпризом», вину за который он возложил на целый ряд немецких военачальников. Так, в декабре-январе со своих должностей были смещены: главнокомандующий сухопутными силами Германии В. фон Браухич (его место занял сам Гитлер), командующий группой армий «Центр» Ф. фон Бок, а также командующий 2-й танковой группой Г. Гудериан. Эти перестановки стали своеобразным признаком истерии, царившей в кругах германского командования перед лицом возможной катастрофы.

Для союзных СССР держав битва под Москвой стала своеобразным «открытием» – стало ясно, что немцев можно бить и побеждать. С целью лично убедиться в успехах советского оружия, под Москвой побывал ряд официальных лиц из Великобритании и США. Масштабы победы над вермахтом поразили их.

Для советского народа победа под Москвой также стала первой радостной вестью за долгие месяцы страданий и потерь. Стало ясно, что победа над нацизмом неминуема.

Учитывая все факты, можно с уверенностью сказать, что битва под Москвой, хоть и была по сути ничьей в военно-оперативном отношении, но стратегически она однозначно стала победой как для Советского Союза, так и для его союзников.

Блок: 9/9 | Кол-во символов: 3380
Источник: https://MilitaryArms.ru/voennye-konflikty/bitva-za-moskvu/

Кол-во блоков: 15 | Общее кол-во символов: 20829
Количество использованных доноров: 3
Информация по каждому донору:

1. https://karate-ege.ru/istoriya/bitva-za-moskvu.html: использовано 6 блоков из 12, кол-во символов 5628 (27%)
2. https://MilitaryArms.ru/voennye-konflikty/bitva-za-moskvu/: использовано 6 блоков из 9, кол-во символов 12238 (59%)
3. https://istoriarusi.ru/cccp/bitva-za-moskvu-kratko.html: использовано 2 блоков из 5, кол-во символов 2963 (14%)

Поделитесь в соц.сетях:

Оцените статью: Загрузка…

Гитлеровское командование подготовило крупную наступательную операцию по захвату Москвы под кодовым названием «Тайфун». День начала операции – 30 сентября 1941 года считается днём начала Московской битвы.

Немецкая армия в конце сентября 1941 года была ещё очень сильной. Большие потери в живой силе и технике в приграничных сражениях, под Минском, Киевом, Смоленском и Ленинградом, под тысячами больших и малых городов и деревень Советского Союза, защищаемых советскими солдатами, компенсировались переброской немцами свежих войск из Европы.

За время войны Красная Армия провела 160 только крупных сражений, а малых сражений были десятки тысяч. Но из всех сражений только три называют битвами: под Москвой, Сталинградом и Курском – не потому, что это самые крупные сражения Великой Отечественной войны (были и крупнее), а потому, что в этих сражениях решалась судьба Родины, всей страны. Советским людям, чтобы сохранить СССР и жизнь населяющим страну народам, надо было обязательно эти битвы выиграть.

Битву под Москвой можно разделить на две части: оборонительную – с 30 сентября по 5 декабря 1941 года, и наступательную – с 5 декабря по 20 апреля 1942 года.

Для осуществления плана захвата Москвы германское командование сосредоточило восточнее Смоленска в полосе группы армий «Центр» 1 миллион 800 тысяч человек, 1700 танков, свыше 14 тысяч орудий и миномётов, 1390 самолётов.

Наступающим войскам вермахта противостояли три советских фронта: Западный (командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервный (командующий Маршал Советского Союза С. М. Будённый), Брянский (командующий генерал-полковник А. И. Ерёменко). Всего на западном направлении войска трёх фронтов имели 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и миномётов и 677 самолётов.

В день начала наступления 30 сентября 1941 года немецкие войска прорвали советскую оборону и окружили войска Брянского фронта, но удержать не смогли, и 23 октября войска Брянского фронта с помощью авиации и выдвинутых Ставкой частей прорвали фронт окружения и вышли на новый рубеж обороны. В ходе тяжёлых и кровопролитных боёв советские войска понесли большие потери. Это сражение называют Орловско-Брянской операцией 1941 года. 30 сентября 1941 года войска Брянского фронта включали в себя 50-ю, 3-ю, 13-ю армии и оперативную группу. Численность трёх армий и группы составляла около 250 тысяч человек.

2 октября 1941 года, собрав в кулак 50% танковых и 75% пехотных дивизий группы армий «Центр», немецкие войска двумя сильными ударами в направлении Вязьмы прорвали фронт и окружили часть войск Западного и Резервного фронтов. Окружённые войска под командованием генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина мужественно сражались, сковывая 28 немецких дивизий, 14 из которых не могли высвободиться для дальнейшего наступления на Москву до середины октября. В середине октября часть войск прорвалась из окружения и влилась в ряды защитников Москвы; некоторые части продолжали вести партизанскую борьбу в тылу врага.

Германское верховное командование в своей сводке сообщило о 663 тысяч пленных, взятых немецкими войсками под Вязьмой. Цену информации Геббельса и немецкого командования мы знаем хотя бы по высказываниям самого Геббельса о том, что ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой. Данные Геббельса без всяких оговорок приводит немалое количество российских историков и исследователей.

Фактическое количество окружённых под Вязьмой советских войск в советских источниках указано не в людях, а в армиях. Г. К. Жуков в своих воспоминаниях указывает на окружённые 19-ю и 20-ю армии Западного фронта, включая группу Болдина и 24-ю и 32-ю армии Резервного фронта [1, с. 337]. То есть данные, приведённые Г. К. Жуковым в своей книге «Воспоминания и размышления», и данные об окружённых под Вязьмой армиях, указанные в энциклопедии, совпадают. Эти же армии указаны А. М. Василевским [2, с. 151] и К. К. Рокоссовским [3, с. 69]. В то время в одной армии насчитывалось примерно 80 тыс. чел. То есть до начала боевых действий в данных армиях находилось не более 320 тыс. чел. При окружении 320 тысяч человек никак не могло быть взято в плен 663 тысячи человек.

Фактическое количество окружённых советских войск было значительно меньше, так как армии имели боевые потери личного состава до окружения. Бои в окружении продолжались до 12-13 октября. Много солдат и офицеров окружённых армий погибло в боях, часть прорвалась из окружения, часть ушла в партизаны, поэтому можно утверждать, что количество взятых немцами в плен советских солдат многократно преувеличено.

Как всегда, немцы в своих заявлениях намного превысили результаты, достигнутые вследствие наступления. Окружения под Киевом и Вязьмой являются наиболее крупными и известными окружениями советских войск во время Великой Отечественной войны. К сожалению, количество окружённых, а тем более попавших в плен солдат и офицеров Красной Армии, в настоящее время указывается большинством историков на основании не соответствующих действительности немецких источников или по численности советских войск до начала нападения противника.

В октябре 1941 года на московском направлении советское командование имело достаточное для обороны Москвы количество войск и укреплённых районов. Немецкие части местами прорывали оборону, обходили советские укреплённые рубежи, засылали в тыл диверсантов, и в этом случае иногда оказывалось, что на пути немецких войск, прорвавших оборону, какое-то время не было советских дивизий.

В эти критические моменты, до подхода советских войск, способных противостоять прорвавшимся немецким частям, и вынуждены были выставлять против врага любые находящиеся поблизости воинские подразделения. Так было и с подольскими курсантами. Они задержали немцев в самый критический момент до подхода главных сил, направленных навстречу прорвавшемуся врагу.

Немцы сосредотачивали в месте намечаемого прорыва обороны советских войск большое количество танков. Поэтому выставленные против немецких частей, прорвавших оборону, советские части нередко до подхода советских танков и противотанковой артиллерии, по-русски, стояли насмерть. Граждане России должны вечно помнить и свято чтить подвиг подольских курсантов, молоденьких мальчишек, вставших рядом с другими частями Красной Армии насмерть на пути немецких танков, но не делать из этого выводов об отсутствии сплошной обороны, то есть других войск на пути немецко-фашистских захватчиков, рвавшихся к Москве.

И если вы прочитаете, что немецким армиям группы армий «Центр» был открыт путь на Москву, после окружения части советских войск под Вязьмой, то не верьте прочитанному. Сказку об открытом пути на Москву передают из книги в книгу, о ней рассказывают по телевидению, ставят художественные фильмы.

В действительности, Сталин назначил Жукова командующим Западным фронтом, но не дал ему новых армий. Г. К. Жуков принял армии у И. С. Конева и С. М. Будённого. 10 октября 1941 года Конев передал Жукову 4 армии, а именно: 22-ю, 29-ю, 30-ю и 16-ю. Будённый передал Жукову тоже 4 армии – 31-ю, 33-ю, 43-ю и 49-ю. Переданные Жукову Коневым и Будённым 8 армий первоначально, до начала боевых действий, насчитывали в своём составе примерно 640 тысяч человек. Сколько их осталось после десятидневных боёв, сказать трудно, но можно предположить, что более 500 тысяч человек.

Эти 8 армий были объединены в один Западный фронт и подчинены Г. К. Жукову. Таким образом, Жуков 10 октября 1941 года получил не два полка, как пишут клеветники России, а 8 (восемь) армий. Эти армии пришли из-под Вязьмы, так как из 12 армий под Вязьмой окружили 4 армии, а 8 армий были приняты Жуковым от Конева и Будённого. В основном силами этих 8 армий и частей, пробивавшихся из окружения, держал Г. К. Жуков фронт до получения новых войск.

Сражения под Вязьмой показали, что даже при тщательно подготовленной обороне противник в большинстве случаев прорывает фронт. А под Вязьмой оборона подготавливалась тщательно, в соответствии с требованиями Ставки от 10 сентября 1941 года, согласно которым необходимо было прочно закопаться в землю и за счёт второстепенных направлений и прочной обороны вывести в резерв шесть-семь дивизий, чтобы создать мощную маневренную группу для наступления в будущем.

Выполнили командующие армиями и директиву Ставки ВГК №002 373 от 27 сентября, которая предписывала: «1. На всех участках фронта перейти к жёсткой, упорной обороне, при этом ведя активную разведку сил противника и лишь в случае необходимости предпринимая частные наступательные операции для улучшения своих оборонительных позиций. 2. Мобилизовать все сапёрные силы фронта, армий и дивизий с целью закопаться в землю и устроить на всём фронте окопы полного профиля в несколько линий с ходами сообщения, проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями» [4, с. 195].

О точном выполнении требований Ставки пишет И. С. Конев и командарм Западного фронта М. Ф. Лукин, который вспоминает: «Почти всюду были вырыты окопы полного профиля с ходами сообщения. На танкоопасных направлениях устанавливались мины, а там, где возможно, рылись эскарпы и противотанковые рвы. Строили блиндажи и козырьки для огневых точек» [4, с. 195].

Несмотря на принятые меры, оборона под Вязьмой была прорвана. Данный факт подтверждает, что оборона не гарантирует удержание фронта при отсутствии необходимой плотности войск и сведений о направлении главных ударов противника.

Войска Западного фронта под командованием Г.К. Жукова отошли на Можайскую линию обороны. С середины октября и до начала ноября на Можайском рубеже шли упорные бои. 20 октября 1941 года ГКО (государственный комитет обороны) ввёл в Москве и прилегающих районах осадное положение.

Безнаказанной бомбардировки Москвы у немецких лётчиков не получалось. В своей основной массе немецкие бомбардировщики поворачивали назад при виде советских истребителей. Например, в октябре 1941 года враг совершил на Москву 31 налёт, в этих налётах в сумме участвовало 2 тысячи самолётов, из них было сбито 278, к городу прорвалось только 72 самолёта, а остальные 1650 немецких самолётов повернули назад. А многие граждане России всё превозносят немецких лётчиков и унижают своих, всё превозносят немецкую авиационную технику и незаслуженно критикуют свою.

Ещё в июле 1941 года на подступах к Москве было начато строительство укреплённых районов. Главная полоса обороны представляла собой систему полевых и долговременных укреплений, в том числе дотов и дзотов, противотанковых и противопехотных заграждений. Она включала Волоколамский, Можайский, Малоярославецкий и Калужский УР. К 10 октября 1941 года «всего было построено 296 дотов, 535 дзотов, 170 километров противотанковых рвов, 95 километров эскарпов» [5, с. 454]. УР занимали не последнее место в том, что к концу октября немецкие войска под командованием Ф. Бока смогли лишь вклиниться в советскую оборону до 75 километров, но не смогли прорвать фронт.

На Волоколамском направлении сражалась 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского, на Можайском – 5-я армия генерал-майора Д.Д. Лелюшенко, а после его ранения – генерал-майора Л.А. Говорова, на Нарофоминском – 33-я армия генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова, в Малоярославце держала оборону 43-я армия генерал-майора К.Д. Голубева, на Калужском направлении – 49-я армия генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина. Имена этих командиров навечно вошли в историю Московской битвы, в историю нашей страны.

Напряжённые бои шли и в районе города Калинина (Твери). 14 октября немецкие танки ворвались в Калинин. 17 октября был создан Калининский фронт под командованием генерал-полковника И. С. Конева. Немцев остановили, и они не прорвались ни в тыл Северо-западного фронта, ни на тульском направлении.

Армия и трудящиеся города Тулы не пропустили врага, уничтожив много живой силы и техники, в том числе 100 танков противника. Достойный вклад в оборону Тулы внесли вышедшие из окружения войска Брянского фронта.

В октябре месяце оборона Москвы велась на пределе человеческих сил. Так могли сражаться только советские, русские люди. И разве не заслуживает доброго слова И. В. Сталин, ещё в июле 1941 года организовавший строительство бетонированных дотов, дзотов, противотанковых заграждений и прочих заградительных военно-строительных сооружений, укреплённых районов (УР) на подступах к Москве, сумевший дать оружие, боеприпасы, питание и обмундирование сражающейся армии?!

Советские войска могли держать Западный фронт под Москвой, прежде всего, потому, что и в октябре 1941 года сражающиеся с врагом советские солдаты и офицеры имели оружие, чтобы сбивать самолёты, сжигать танки и смешивать с землёй пехоту врага.

Перечень использованных материалов

1. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1970.

2. Василевский А. М. Дело всей жизни. Книга 1. – 6-е издание. М., 1989.

3. Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1984. – (Военные мемуары).

4. Исаев А. В. Антисуворов. Десять мифов Второй мировой. М., 2008.

5. Великая Отечественная война 1941-1945: энциклопедия. – Главный редактор М. М. Козлов. М., 1985.

Фото: Советская дивизионная пушка образца 1936 г. Ф-22 во дворе горьковского завода № 92. Лето 1939 года

Являлась первым орудием, разработанным конструкторским бюро под руководством выдающегося конструктора артиллерийских систем В. Г. Грабина. Именно на эту пушку в 1935 году обратил внимание И. В. Сталин, и она была направлена на полигонные испытания, а в 1936 году запущена в серийное производство.

Ф-22 имела большой запас прочности и, как следствие, потенциальную возможность стрельбы с более высокой начальной скоростью снаряда по сравнению со штатным выстрелом. В период с 1936 по 1939 годы всего было выпущено 2932 пушки Ф-22. Мобилизационный план производства дивизионных пушек для РККА был полностью выполнен. Поэтому в конце 1939 года серийное производство Ф-22 было прекращено.

В 1939 году на вооружение приняли новую 76-мм дивизионную пушку образца 1939 года (УСВ), также разработанную КБ В. Г. Грабина. Сменившая Ф-22 в производстве 76-мм пушка образца 1939 г. (УСВ) за счёт уменьшения длины ствола и максимального угла ВН была легче на 135 кг и короче в походном положении более чем на метр.

Именно пушки Ф-22 и УСВ с другими артиллерийскими орудиями преградили гитлеровским танкам и пехоте путь на Москву.

В истории не только Великой Отечественной войны, но и Второй мировой войны в целом оборона Москвы и начавшееся с нее контрнаступление Советской армии против германского вермахта занимает особое место.

Значение обороны Москвы заключается не только в том, что советский народ отстоял свой главный город после многочисленных кровопролитных сражений и больших потерь, но и в том, что нацистская Германия потерпела первое с начала мировой войны масштабное, можно сказать, сокрушительное поражение.

Стратегический план агрессии, известный под названием «План Барбаросса» оказался несостоятельным. План быстротечной, молниеносной войны, составленный в германском генеральном штабе, не был реализован, потому что Советский Союз, сосредоточив свои силы, противопоставил агрессору несокрушимую волю к сопротивлению агрессору.

Отечественная и зарубежная историография знает сотни и тысячи публикаций, в которых подвергнуты анализу разные аспекты этого события. В Советском Союзе, а теперь и в России история Великой Отечественной войны, включая начальный этап войны и сражения за Москву, исследована весьма основательно и получила отражение в многотомных исследованиях .

Особо следует отметить исследования отечественных военных историков, которые тщательно изучили не только отечественные документы, карты и мемуары, но и германские трофейные документы и публикации .

В итоге изучения архивных источников, не только отечественных, но и германских свидетельств и документов историк М.Ю. Мягков опубликовал в 2005 г. обобщающее исследование под названием «Вермахт у ворот Москвы». Монография представляет собой наиболее полный на данный момент анализ исторического события. Автору удалось уточнить и конкретизировать многие факты военной истории, а главное  — выявить политические причины поражения германского вермахта.

Может показаться, что тема изучена и исчерпана. Однако и спустя десятилетия после события тема остается актуальной в силу того, что не прекращаются попытки разных политических сил в разных странах исказить картину хода и исхода второй мировой войны, а главное извратить причины победы Советской армии.

Основными отечественными источниками по истории сражений за Москву, естественно, служат документы и воспоминания советских полководцев, прежде всего Г.К. Жукова, И.С. Конева, К. Рокоссовского и других.

Серьезным источником информации по истории событий на советско-германском фронте остаются дневники и документы германских военачальников, прежде всего Франца Гальдера, Фёдора фон Бока, Карла Рудольфа фон Рундштедт и других.

В данной статье стоит задача показать, как в историографии с течением времени предпринимаются попытки смещением акцентов изменить реальную картину битвы за Москву, подменить действительные причины поражения вермахта под Москвой субъективными суждениями о погодных условиях таких, как непроходимая осенняя слякоть , а затем «преждевременная» зима, «генерал Мороз» аж в 36 градусов.

После войны и смерти Гитлера и военные, и историки всю вину за готовку и развязывание войны попытались переложить на фюрера, особенно вину за… поражение в войне. Особенно усердно клеймили фюрера генералы, которые в свое время не присоединились к заговору против него и остались живы.

Германские генералы потерпели поражение в мировой войне, однако, как отметил не без иронии Уинстон Черчилль, они взяли реванш в мемуарах. Теперь и в перестроившейся России они нашли издателей и читателей. Их сочинения в переводе на русский язык выходили в России большими тиражами. Общее количество мемуаров и сочинений нацистских деятелей, увидевших свет в России спустя более полувека, достигает 200 наименований.

Важной задачей историков старшего поколения сохранить и передать новому поколения соотечественников верное представление о Великой Отечественной войне, чтобы избежать повторения трагедии.

Научная проблематика исследования истории обороны Москвы имеет ряд аспектов: от изучения хода и исхода военных действий до международных политических последствий первого крупного поражения германского вермахта.

Разумеется, предметом изучения исторического события и его последствий являются и социально-экономические факторы, определившие ход и исход не только сражения за Москву, но и всей Второй мировой войны. Для систематизации знания фактов и их взаимосвязи для историков имеет значение условная периодизация исторических событий.

Для определения места и значения сражения за Москву на первом этапе Великой Отечественной войны важно определить временные рамки сражения за Москву.

Одни исследователи считают, что битва за Москву началась с момента нападения германского вермахта на нашу страну, поскольку стратегические планы Германии предусматривали захват Москвы, Ленинграда, Киева и продвижение до линии Архангельск  — Астрахань.

Другие склонны считать началом сражения за Москву введение в действие германского плана «Тайфун».

Имеются разночтения в определении завершения этапа сражения за Москву: ржевско-вяземская операция (2–31 марта 1942 г.) или 20 апреля 1942 года.

Полагается, что наиболее точно определил рамки Московского сражения маршал Г.К. Жуков, один из главных руководителей обороны Москвы. Это две даты: 30 сентября 1941 г. и 20 апреля 1942 г. Первая дата — это начало германского наступления с целью захвата Москвы, Вторая дата — завершение ржевско-вяземской операции (8 января — 20 апреля 1942 г.).

Наступление с целью захвата Москвы германское командование начало готовить сразу после первых успешных действий в приграничных районах СССР, не останавливаясь, несмотря на существенные потери в живой силе. Генштаб спокойно констатировал, что за первую неделю войны на восточном фронте, с 22 июня по 30 июня 1941 года, потери вермахта составили 41087 человек, в том числе 524 офицера и 8362 унтер — офицера. Генштабисты хладнокровно отметили, что это относительно немного, если иметь в виду контингент в 2,5 миллиона человек на восточном фронте. Однако это было больше, чем потери на западном фронте за то же время.

Конечно, расчет строился на плане быстротечной, молниеносной войны, не долговременной войны.

«Отход противника перед фронтом группы армий «Юг» происходит наверняка не по инициативе русского командования, а в результате того, что в ходе продолжительных упорных боев силы противника оказались перемолотыми и большая часть его соединений разбита»,  — записал Ф. Гальдер. Он полагал, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии на фронте Западной Двины и Днепра выполнена. Ссылаясь на показания одного пленного командира корпуса, начальник генштаба полагал, что за Днепром смогут сопротивляться лишь разрозненные группы русских. Общий вывод генерала был таков: «Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней». Начальник генштаба явно мыслил масштабами войны против Польши, Франции и Дании.

«План Барбаросса», точнее директива № 21 верховного командования, предусматривала быстрое продвижение трех группировок войск на направлениях «Юг», «Центр», «Север». Стратегическая цель была обозначена четко: достижение за несколько недель линии Архангельск—Астрахань.

Директива ставила перед группировкой армий «Центр» как важнейшую задачу  — быстрое продвижение к Москве: «Захват этого города означает как в политическом, так и в экономическом отношениях решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего железнодорожного узла».

Нацистское командование рассчитывало за несколько недель дойти до Москвы, разгромив основные силы Красной армии на театре военных действий на территории до Днепра и Западной Двины. Начальник штаба сухопутных войск Ф. Гальдер записал в своем дневнике: «Фюрер считает, что в случае достижения Смоленска в середине июля, пехотные соединения смогут занять Москву только в августе».

Однако на деле в августе удалось лишь начать переброску войск на центральное направление с целью захватить Смоленск и до зимних холодов захватить столицу Советского Союза.

По сведениям военных исследователей, к октябрю 1941 года соотношение сил на советско-германском фронте сложилось в пользу агрессора: общая численность сухопутных сил вермахта на восточном фронте достигала 4 млн 300 тыс. человек против 3 млн 245 тыс. человек в действующей Советской армии. Вермахт имел на фронте 2270 танков против 2715 (в том числе средних и тяжелых танков было всего 726) артиллерийских орудий более 43 тысяч против 20,6 тыс., более 3000 самолетов против 1460 с советской стороны.

Следует иметь в виду, что значительное количество техники Советская армия потеряла в ходе вынужденного отступления. Дневники Франца Гальдера, несмотря на определенную субъективность суждений представляют собой достоверный источник информации о соотношении сил и о событиях на фронте.

Историки полагают, что вопреки предвзятому мнению в зарубежной и отечественной историографии следует признать, что Советская армия оказала упорное сопротивление агрессору и нанесла ему уже в первые месяцы войны существенный урон. Об этом свидетельствуют данные германской стороны. За 5 месяцев (до середины ноября) войны на советско-германском фронте вермахт потерял уже 16 920 офицеров ранеными и 6360 убитыми. Общие потери унтер-офицеров и рядовых достигло 68579218.

Таким образом, к решающему сражению под Москвой германская армия пришла существенно ослабленной. Правда, и Красная армия понесла огромные потери, особенно ощутима была потеря кадрового состава вооруженных сил.

Однако советское командование за время оборонительных боев и вынужденного отступления непрерывно пополняло действующую армию людскими резервами. Здесь уместно отметить, что партия и правительство страны выполнили гигантскую работу по мобилизации резервов и ресурсов под лозунгом: «Всё для фронта!» В литературе некоторые авторы применяют понятие «перманентная мобилизация».

Без планомерной работы по подготовке к оборонительной войне было бы немыслимо отмобилизовать миллионные массы воинов, которых надо было одеть, обуть, регулярно кормить и обеспечить оружием, не говоря уж о технике и вооружениях.

Публицистам, которые с легкостью необыкновенной рассуждают о стратегии, следовало бы помнить о таких обыденных факторах, как снабжение сражающейся против агрессора армии.

Самоотверженный труд соотечественников в тылу был, несомненно, одним из важных факторов обороны страны. На Германию в  это время работала индустрия десятка союзных с ней и оккупированных стран Европы. У России имелся в  этот момент надежный союзник — Монгольская народная республика, которая поставляла не только мясо, но и овчинные полушубки, лошадей для кавалерии и артиллерии.

Участник Великой Отечественной войны, академик С.Л. Тихвинский, выступая на конференции круглого стола в Дипломатической академии в связи с 65-летием Московской битвы, вспоминал о пребывании монгольской правительственной делегации в нашей стране и даже на линии фронта в дни московского сражения. Делегация была принята Г.К. Жуковым в Перхушково, где находился штаб Западного фронта.

Серьезным фактором обороны Москвы с первых недель войны стало партизанское движение на оккупированных территориях, прежде всего в Белоруссии и Украине. Действия партизан Белоруссии на коммуникациях, особенно на железных дорогах, служили важным фактором обороны Москвы.

Масштабы партизанского движения в Подмосковье не были велики: более 40 отрядов общей численностью до 2000 человек. Однако к  этому времени эффективно действовали отряды в Смоленской области, в Витебской области Белоруссии, на линиях коммуникаций в оккупированных западных районах страны.

В дневнике начальника генштаба 5 сентября записано в связи с совещанием у фюрера: «Ленинград. Цель достигнута. Отныне район Ленинграда будет «второстепенным театром военных действий». Кавычки в тексте, видимо, означают, что это выражение принадлежит самому фюреру. Далее следует стратегическое соображение: «Исключительно важно значение Шлиссельбурга. Для полного окружения Ленинграда по внешнему кольцу (до Невы) потребуется 6–7 дивизий. Сильные пехотные части сосредоточить по возможности за Невой. Окружение с востока, соединение с финнами».

Таким образом, если на северном направлении цель достигнута, то центр тяжести может быть перемещен на центральное направление. Следующий пункт стратегического плана  — «Наступление на войска Тимошенко». Задача: «окружить и уничтожить»

На следующий день генштаб определяет соотношение сил ВВС, своих и (по разведданным) советских: на центральном направлении соотношение: 457 единиц против 549, при явном преимуществе германских сил в бомбардировщиках, советских — в истребителях .

Еще 6-го сентября германское командование издало директиву о наступлении на Москву через Брянск и Смоленск. Командование группы армий «Центр» подготовило к 16 сентября директиву о проведении наступательной операции под претенциозным названием «Тайфун», которая должна начаться не позже первых чисел октября.

План предусматривал прорыв обороны противника по обе стороны дороги Рославль—Москва. Задачи армий и соединений в приказе расписаны весьма обстоятельно. В конце сентября вермахт захватил Киев. Фельдмаршал Ф. фон Бок вместе с фельдмаршалами В. фон Брухичем и А. Кессельрингом убедили Гитлера развернуть наступление на Москву, чтобы взять ее еще до зимних холодов.

Утром 30 сентября Ф.фон Бок отдал приказ начать наступление на двух направлениях: на Брянск и на Вязьму. Ставка делалась на быстрое продвижение танковых армий и окружение крупных группировок советских войск.

Западные историки склонны считать операции по окружению под руководством Ф.фон Бока самыми хорошо продуманными операциями «за всю военную историю». Перед развертыванием наступления на Москву германское командование перебросило 10 дивизий с других направлений, а также из резерва. Ударные силы (три полевые армии плюс три танковые группы) имели более 14 тысяч орудий, 1700 танков, поддержку примерно 1400 самолетов.

В целом ударные силы группировки «Центр» составляли, по оптимальным оценкам, 75 дивизий численностью до 1 млн. 800 тысяч человек. Командующий группой армий «Центр» Фёдор фон Бок вел ежедневные записи относительно положения на центральном направлении. В первой декаде сентября он зафиксировал такое соотношение германских дивизий на трех основных направлениях восточного фронта: «Юг» — Рундштедт 77 дивизий против 47 советских дивизий, «Север» — Лееб 31 дивизия против 25 советских, «Центр»  — Бок 55 германских дивизий против 86 советских дивизий. Численность и состояние советских дивизий следовало бы уточнить.

Советское командование подтягивало силы для обороны Москвы с других фронтов, не оголяя, однако, фланги. Но основная ставка делалась на переброску свежих сил, формируемых в тылу с задачей ведения боевых действий в зимних условиях.

2 октября, за два дня до намеченного общего наступления, 3-я танковая группа под командованием генерала Гота наносит удар по 18 и 30 армиям на стыке Западного и Брянского фронтов и прорывает фронт. Войска Гудериана пошли на г. Орел и 3 октября вошли в город. «Брянский фронт оказался рассеченным»,  — отметил Г.К. Жуков. 6 октября 17-я танковая дивизия вошла в г. Брянск. На следующий день силы 4-й танковой армии захватили Вязьму.

По данным верховного командования вермахта, имеющимся в Центральном архиве министерства обороны России и введенным в научный оборот молодым исследователем Н.Пархитько, за три недели в октябре 1941 года на московском направлении попали в плен более 660 тысяч солдат и офицеров Красной армии, а общие потери достигли миллиона человек.

Агрессор захватил у окруженных в районе Брянска и Вязьмы советских войск почти 1250 танков, более 5 тысяч орудий. Почти одновременно 4-я танковая группа под командованием генерала Гепнера наносит удар в полосе обороны 43-й армии, а затем по войскам 33-й армии Резервного фронта. Тем временем, 2-я танковая армия вклинилась на 120 километров в полосе обороны Брянского фронта. Бои шли и к северо-востоку от Орла.

Генерал Гудериан вспоминал о действиях русских: «В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших (немецких) танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех».

В сложившейся ситуации Гудериан не смог взять Тулу. К этому следует добавить, что еще в середине июля впервые получили эффективное боевое применение ракетные установки, получившие в войсках название «Катюша».

Маршал Тимошенко сообщил об этом историческом эпизоде  — огневом ударе батареи капитана И.А. Флерова лично И.В. Сталину: «20 армия т. Курочкина, сдерживая атаки до 7 дивизий противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5-й пехотной дивизии, наступавшей на Рудня и к востоку. Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5-й пехотной дивизии оказала батарея РС, которая тремя залпами по сосредоточенному в Рудне противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день». Правда, до массированного применения этого эффективного вооружения потребовалось еще довольно много времени. Очевидно, были введены в действие экспериментальные образцы.

В октябре агрессор по плану под кодовым названием «Тайфун» создал непосредственную угрозу Москве. Германское командование сосредоточило на направлении «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока войска численностью 1,8 млн человек. В общей сложности они составляли 57 дивизий. Командование сухопутных сил группы армий дает 12 октября указание о «порядке захвата Москвы и обращении с ее населением». Документ начинался словами: «Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником».

Фюрер опасался, что коварные большевики заминируют город, что возможна эпидемия. Поэтому в отношении Москвы гитлеровский план предусматривал окружение и блокаду города, затопление города и уничтожение жителей. Для этого «следует как можно скорее отрезать город от коммуникаций, связывающих его с внешним миром».

«Наступление немецких войск по плану операции под кодовым названием «Тайфун» началось 30 сентября ударом танковой группы Гудериана и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта на участке Жуковка—Шостка»,  — записал маршал Г.К. Жуков.

Верховный главнокомандующий И.В. Сталин реагировал немедленно на изменение стратегической ситуации. По указанию Ставки создан 1-й гвардейский корпус под командованием Д.Д. Лелюшенко с целью задержать наступление немцев и обеспечить отвод войск Брянского фронта. Однако 3 октября немецкие танки вошли в г. Орел, глубоко вклинившись в территорию нашей страны.

По свидетельству лиц из ближайшего окружения верховного главнокомандующего, этот факт сильно взволновал И.В. Сталина. По телефону он гневно отчитал И.С. Конева. Он приказывает докладывать об обстановке каждые два часа, а если надо, то чаще… В одном из телефонных разговоров прозвучала фраза: «Надо с ума сойти, чтобы проворонить… Шляпа!»

Всё внимание Кремля  — Западному фронту. 5 октября И.В. Сталин по прямому проводу вызывает командующего Ленинградским фронтом Г.К. Жукова в Москву, «чтобы посоветоваться». Из-за некоторых обстоятельств в районе Петергофа Г.К. Жуков не мог вылететь в Москву на следующий день и с разрешения И.В.Сталина отложил вылет в Москву на один день.

Вечером 6 октября И.В.Сталин вновь позвонил Г.К. Жукову, чтобы спросить: «Что нового в действиях противника?» Ответ Г.К Жукова точно отразил изменение обстановки: «Немцы ослабили натиск. По данным пленных, их войска в сентябрьских боях понесли тяжелые потери и переходят под Ленинградом к обороне. Сейчас противник ведет артиллерийский огонь по городу и бомбит его с воздуха. Нашей авиационной разведкой установлено большое движение моторизованных и танковых колонн противника из района Ленинграда на юг. Видимо, их перебрасывают на московское направление».

По прибытии в Москву Г.К. Жуков был тотчас принят И.В. Сталиным на его квартире. «И.В. Сталин был простужен, плохо выглядел и встретил меня сухо», — отметил генерал армии. Указав на топографической карте на район Вязьмы, он сказал: «Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка».

Верховный Главнокомандующий поручил Г.К. Жукову отправиться в штаб Западного фронта, чтобы разобраться в обстановке и позвонить оттуда «в любое время». После короткого разговора с начальником генштаба Б.М. Шапошниковым генерал на автомобиле отправился на фронт.

Поздно ночью он прибыл на место назначения, где застал штаб фронта за работой в полном составе: И.С. Конев, В.Д. Соколовский, Н.А. Булганин и другие.

10 октября по полудни И.В. Сталин по телефону сообщил Г.К. Жукову, что решил освободить И.С. Конева от командования Западным фронтом, отдав под суд за катастрофу. За Конева вступился Жуков. Тотчас был отдан приказ о назначении Г.К.  Жукова командующим Западным фронтом, а И.С. Конева его заместителем.

Одновременно Резервный фронт был объединен с Западным фронтом, штаб которого переместился в Алабино, а военный совет фронта в Можайск. На Можайскую линию обороны стали перемещать войска из резерва и с других фронтов. К середине октября были подтянуты 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, до 40 артиллерийских полков, общей численностью личного состава около 90 тысяч человек. Но этого было не достаточно для создания сплошной линии обороны.

На подступах к Москве германскому вторжению противостояли армии Западного фронта под командованием генерал-полковника И.С. Конева, Брянского фронта во главе с генерал-полковником А.И. Еременко, войска резервной оперативной группы А.Н. Ермакова, а также Резервного фронта во главе с маршалом С.М. Буденным.

Общая протяженность трех фронтов составляла примерно 800 километров, а общая численность войск — 1 млн 250 тысяч человек. Преимущество в соотношении сил в тот момент было на стороне противника примерно в полтора–два раза.

В октябре 1941 года Москва оказалась в критическом положении. Германские войска продвинулись к западу и северу от Москвы до деревни Крюково, (41 километр Ленинградского шоссе), до г. Калинина (Твери) и до Дмитрова, до канала к р. Москве, на юго-востоке до Подольска, на юго-западе до Наро-Фоминска.

Ближе всего к городу оказались отдельные подразделения вермахта в районе Фили. Немецкие офицеры бахвалились тем, что они в бинокль видели Красную площадь. Нацисты планировали парад своих войск у стен Кремля. Однако из-за осенней распутицы дальнейшее германское наступление оказалось проблематичным.

Германское командование, а вслед за ним и западные историки ссылаются на то, что немецкая техника сначала увязла в грязи, а потом отказала из-за мороза. Подвоз боеприпасов и продовольствия, очевидно, был затруднен из-за нарушений и разрушений на транспортных коммуникациях: на дорогах застряли до 2000 транспортных средств.

Западные авторы приводят примеры, когда 16 лошадей не могли вытащить из трясины гаубицу или когда артиллерия не имела смазки для подвижных частей орудий. Ощутимой стала нехватка горючего для самолетов и т.п.

Сэмюел Митчем в книге, выпущенной на английском языке в 1990 году, написал: «Бок, находившийся тогда примерно в 70 милях от Москвы, был вынужден 30 октября приостановить наступление и дожидаться морозов, пока почва не промерзнет настолько, чтобы можно было подвезти продовольствие и боеприпасы».

И.В.Сталин, взвешивая факторы войны и делая ставку на сибирские дивизии, учитывал и климатический фактор, скорее как позитивный для обороны фактор. Так в беседе с польским генералом Андерсом, явно желая склонить его к союзническому взаимодействию в трудный момент, как бы вскользь упомянул привычную для восточных славян зимнюю погоду.

В тот момент нацистские стратеги обратились к своему фюреру с предложением приостановить продвижение в глубь территории Советского Союза: «Лееб и Рундштедт настаивали на том, чтобы отменить наступление, и Гитлер, судя по всему, склонялся к тому же мнению, не разделяя планов Бока. Последний, при поддержке Браухича и Гальдера, настаивал на том, чтобы возобновить наступление. Под их давлением Гитлер был вынужден отдать приказ о финальном наступлении, назначив его на 15 ноября».

Критическим днем для москвичей было 16 октября, когда эвакуация мирных жителей не только по железной дороге, но и по шоссе стала очевидной. Из Москвы в Куйбышев (Самару) выехали правительственные учреждения. Изустная легенда повествует, что на Казанский вокзал выехал и лично И.В. Сталин. Он якобы долго ходил по перрону, выкуривая одну за другой папиросы. Все ожидали команды к отправлению эшелона, пока вождь не ушел с платформы и вернулся в Кремль, чтобы оставаться там до полной победы над врагом.

Однако в каждой легенде есть доля правды. А она состоит в том, что И.В. Сталин в течение всей войны оставался в Москве или в пригороде «на даче» в Филях.

В ноябре 1941 года на Западном фронте нарастала напряженность. В этой тревожной обстановке большое политическое значение имело проведение вечером 6 ноября торжественного заседания с участием И.В. Сталина на станции метрополитена «Маяковская». Уезжая после собрания, И.Сталин пригласил некоторых участников заседания прийти утром рано на Красную площадь, чтобы приветствовать участников военного парада.

Проведение парада уходящих на фронт войск на Красной площади в Москве имело огромное значение для укрепления морального духа фронтовиков. Газета «Правда», вышедшая на следующий день с фотографиями и текстом речи И.В. Сталина, стала действительно историческим документом. Попытки отбросить противника или хотя бы прорваться из окружения не приводили к решающему успеху. Более того, противнику удалось закрепиться на флангах к востоку и западу от столицы, заняв Клин и подойдя к каналу у Яхромы.

1 декабря немецкие войска неожиданно прорвались в центре фронта и направились к Кубинке, а танковые части противника пошли на Голицыно. В итоге этой операции противник оставил на поле боя 10 тысяч трупов и 50 подбитых танков. «Это была последняя попытка немецких войск прорваться к столице.

В первых числах декабря по характеру действий и силе ударов всех группировок немецких войск чувствовалось, что противник выдыхается и для ведения наступательных действий уже не имеет ни сил, ни средств». Потери немецких войск за 20 дней в конце ноября превысили 150 тысяч человек и около 800 танков.

Еще в начале ноября Главнокомандующий дал указание Г.К.  Жукову начать подготовку контрудара по германским войскам, обложившим город полукругом от г. Калинина до подступов к г. Тула.

10 ноября И. Сталин вызвал Г.К.  Жукова вместе с командиром корпуса генералом И.А. Беловым в Кремль, где встретил их в подземном помещении. Выслушав доклад генерала армии, И. Сталин выразил свое одобрение и обещал подкрепление кавалерийским корпусом и танковой дивизией.

Тем временем германское командование готовилось к решающему сражению с целью захвата Москвы до наступления настоящей зимы. В середине ноября в штаб группы армий «Центр» в г. Орша прибыл начальник генерального штаба Ф. Гальдер. Туда же были вызваны начальники штабов группировок «Север» и «Юг», которые довольно сдержанно доложили, что без пополнения сил на их направлениях дальнейшее продвижение невозможно.

Генерал Ф. Гальдер, имевший в папке одобренную в Берлине директиву, предоставил слово начальнику штаба группы армий «Центр» генералу Грейфенбергу, который бодро заявил: «Фельдмаршал Бок считает, что в военном и психологическом отношениях необходимо взять Москву. Опасность, что мы этого не сможем сделать, должна быть принята во внимание, но будет еще хуже, если мы останемся лежать в снегу на открытой местности в пятидесяти километрах от манящей цели».

В итоге этого совещания германским генералам стало ясно, что поставлена цель  — взять Москву, что стратегическая цель  — продвижение до линии Вологда – Горький – Саратов – Сталинград –Майкоп, если не отменяется, то отодвигается. После совещания Ф. Гальдер ознакомил командующего группой армий «Центр» Ф. Бока с приказом фюрера, согласно которому танковая армия Гудериана захватывает г. Тулу и наносит удар на юго-востоке от Москвы в направлении на Коломну с целью двигаться на г. Горький (Нижний Новгород). Одновременно армия Штрауса и группа Рейнхардта развертывают наступление на северо-западе: от Торжка и Калинина в восточном направлении с целью перерезать канал Москва — Волга и нанести удар по Москве с северо-востока.

В центре Западного фронта фронтальное наступление должна была развернуть 4-я армия под командованием Клюге и танковая армия под командованием Гепнера. Дату перехода в наступление должен был определить сам Ф. Бок. Таким образом, германский план захвата Москвы имел вполне определенные очертания.

Однако план Г.К. Жукова был не менее конкретен, но более реалистичен. Он строился на верной оценке сил противника (противник «выдохся») и на расчете Ставки подтянуть к обороне Москвы «сибирские» дивизии.

Риск от переброски дальневосточных дивизий на запад был, конечно, велик, но смертельная опасность, нависшая не только над столицей, но и над страной, была неизмеримо большей.

Определенное значение имело для принятия решения и сообщение из Токио легендарного разведчика Рихарда Зорге относительно стратегических намерений японского правительства. В критический для Советского государства момент Япония предпочла воздержаться от нападения на Россию и таким образом от поддержки своего идеологического союзника в Европе. Очевидно, японские стратеги лучше знали, что такое русская зима.

В отечественной публицистике в последние годы еще встречается утверждение, что контрнаступление советских войск произошло чуть ли не спонтанно без тщательной подготовки. Такое утверждение не имеет никаких оснований. В серьезных научных исследованиях показано на основе изучения всей совокупности документов того времени, что контрнаступление под Москвой было подготовлено как концентрацией стратегических резервов, людской силы и техники, так и разработкой реального плана боевых действий.

Задача была поставлена Ставкой перед командованием Западного фронта — переход от обороны к контрнаступлению еще в начале ноября. Г.К.  Жуков, естественно, ставил вопрос о дополнительных подкреплениях. Так 29 ноября он попросил передать в состав Западного фронта 1-ю ударную армию, подчиненную непосредственно Ставке, а также 10-ю армию, расположенную под Рязанью. И. Сталин ответил, что должен посоветоваться с генштабом. Уже вечером того дня Г.К.  Жуков был вызван к телефону. Генштаб сообщил, что в распоряжение командующего Западным фронтом передаются запрошенные соединения и, кроме того, соединения Московской зоны обороны, объединенные в 20-ю армию.

Начальник генштаба Б. Шапошников сказал в заключение разговора: «Верховный просил вас прислать план операции по разгрому немецких войск под Москвой». На другой день так называемая план-карта с пояснительной запиской поступила в генеральный штаб. И.В. Сталин написал в верхнем правом углу документа: Согласен. Там же поставлена дата: 1 декабря.

План Г. Жукова наметил следующие действия:

• Удар в направлении г. Клин и Солнечногорск и в истринском направлении с целью разгрома основной группировки противника на правом фланге.
• Удар по пунктам Узловая и Богородицк во фланг и тыл группы Гудериана с целью разгрома противника на левом крыле.
• В центре фронта намечено наступление армий, однако, с ограниченными задачами.

Первый удар был нанесен противнику 5 декабря на Калининском фронте, которым командовал И.С. Конев. На следующий день после мощной артиллерийской и авиационной подготовки начали боевые действия войска Западного фронта, затем начала наступление ударная армия Юго-Западного фронта.

Ценным источником информации о том, как оценивало обстановку германское командование, является «Дневник» Ф. Бока, командующего группой армий «Центр». Еще 2 декабря он записал: «2-я армия (Гудериан) перешла в наступление и на первом этапе добивается внушительных успехов. Наступающие войска довольно слабы, ради наступления пришлось довольствоваться слабыми силами как восточного, так и северного флангов.

Одна из дивизий 20-го корпуса 4-й армии (Клюге) сумела глубоко вклиниться в оборону врага южнее автострады, однако, не сможет там удержаться — во время своего наступления тыловые части упомянутой дивизии были окружены неприятелем и вызволить их удастся не раньше завтрашнего утра».

На следующий день Клюге ставит в известность командующего, что отдал приказ отвести наступающие части у Троицкого. В тот же день в дневнике появляется лаконичная запись: «У южного крыла 3-й танковой группы (генерал-полковник Георг Ганс Рейнгард) под Дмитровом и Яхромой неприятель, подтянув подкрепление, переходит в наступление».

Командующий 4-й танковой группы Гепнер настойчиво просит поддержки.

В записях Фёдора фон Бока появляется мотив: войска не могут наступать. А после 6-го декабря появляется понятие кризис. 7 декабря Ф. Бок доложил командующему германскими войсками Браухичу, что русские развернули наступление на нескольких участках фронта: против танковой группы Гудериана под Тулой, против группы Рейнгарда у Клина и против армии Штрауса в районе Калинина.

Самое главное в донесении Бока, что он не в состоянии сдержать крупное наступление советских войск. Бок просит разрешения Берлина перейти к обороне. Однако Гитлер отдает распоряжения непосредственно командующим группами армий: держаться на занятых рубежах. Начальник генерального штаба, находясь в Берлине, конечно, хорошо представлял себе масштабы предстоявшей катастрофы.

7 декабря он написал в своем дневнике: «События этого дня опять ужасающи и постыдны. Главком превратился в простого письмоносца. Фюрер, не замечая его, сам носится с командующими группами армий. Самым ужасным является то, что ОКВ не понимает состояния наших войск и занимается латанием дыр, вместо того, чтобы принимать стратегические решения. Одним из решений такого рода должен быть приказ на отход войск группы армий «Центр» на рубеж Руза, Осташков».

Однако по настоянию Браухича и Гальдера 8 декабря Гитлер разрешил издать директиву под номером 39 о переходе к обороне на всем восточном фронте. «Директива ОКВ № 39» в первом абзаце введения сообщает командующим группами армий на восточном фронте версию перехода к обороне: «Преждевременное наступление холодной зимы на восточном фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения вынуждают немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне».

В этом документе впервые появилась ссылка на «преждевременное наступление холодной зимы» как на причину прекращения наступления и перехода к обороне. Здесь берет начало миф о «генерале Мороз», используемый до сих пор фальсификаторами истории.

Что касается «холодной зимы» на восточном фронте в начале декабря, то, очевидно, версия возникла в штабе фельдмаршала Ф. Бока, а затем в Берлине. Запись Ф. Бока от 4 декабря завершается лапидарно кратко фразой: «Жестокий мороз».

Находясь в Берлине, генерал Гальдер записал в своем дневнике 5 декабря: «Мороз 36 градусов ниже нуля. Намеченное наступление 3-й и 4-й танковых групп должно бы быть отменено. Противник прорвал наш фронт восточнее Калинина».

В Дневнике Ф. Бока запись 6 декабря имеет явно оправдательный смысл: «Поскольку из-за исключительно низкой температуры — минус 38 градусов  — танковые двигатели повсеместно отказывают, приходится оставлять часть машин и орудий».

Правда, днем позже немецкий генерал признает, что русские танки при такой же температуре заводятся. Чуть позже германские генералы, увидев в бою советские танки Т-34, вынуждены будут признать превосходство этой модели. Однако в битве под Москвой таких новых танков много не было.

Ни одна метеостанция Москвы и Подмосковья не зафиксировала такого мороза в те дни и позже. Максимум, отмеченный станцией под Наро-Фоминском («полюсом холода» в Подмосковье), в ночное время не превышал 28 градусов. Кроме того, следует учитывать, что мороз действует на всю живую силу и на технику не выборочно, а одинаково.

Ветераны войны — участники обороны Москвы, да и ополченцы вспоминают, что они находились в окопах и землянках, сменяя друг друга, круглые сутки в течение нескольких недель. Правда, спасали овчинные полушубки и шапки-ушанки, да валенки. А это уже вопрос, относящийся к сфере предусмотрительности командования.

Главным фактором разгрома германской армии под Москвой была, конечно, боеспособность Красной армии и эффективные действия командования. Об этом свидетельствуют документы и германской стороны, в том числе такие краткие как запись Ф. Гальдера, сделанная 5 декабря: «Гудериан решился на отвод войск от Тулы». Очевидна причина такой решимости танкового барона: нет сил удержать позиции под напором русских.

В «Дневнике» Ф. Гальдера сделаны и такие записи: 5 декабря: «Фон Бок сообщает: Силы иссякли. 4-я танковая группа завтра уже не сможет наступать». 6 декабря: «По шоссе Дмитров – Москва  — сильное движение. Продолжается эвакуация из Москвы». 7 декабря: «Группа армий «Центр». Отвод 10-й моторизованной армии у Михайлова (армия Гудериана) по всей вероятности будет иметь очень неприятные последствия».

Все верно. Однако еще не видно осознания того, что это начало конца быстротечной, молниеносной войны. Начальник штаба спокойно фиксирует факт: «Противник совершил прорыв с севера на Клин. В районе восточнее Калинина противник также на ряде участков вклинился в наш фронт, но эти вклинения нам удалось локализовать». Все идет по плану Жукова, хотя и не так быстро, как хотелось бы советскому командованию.

Первым из германских генералов задумался над причинами «кризиса», естественно, командующий группой армий «Центр» Фёдор фон Бок. Фельдмаршал в своем Дневнике под 7 декабря выделил текст под названием: «Причины тяжелого кризиса». В своем дневнике он записал 7 декабря: «Тяжелый день. Правый фланг 3-й танковой группы ночью начал отвод своих сил. Весьма досаждают прорывы противника на северном фланге танковой группы. На правом фланге 9-й армии враг сумел существенно расширить зону прорыва». Что касается причин кризиса, то фельдмаршал видел их прежде всего в «осенней распутице», а также в «хаосе на железных дорогах». Лишь на 3-е место ставил силу сопротивления советских войск: «Недооценка боеспособности неприятеля и его материальных и людских резервов». Эта причина относилась, естественно, к компетенции верховного командования, которое не дало вовремя подкрепления.

Германский стратег ссылался не только на эффективность действий русских по разрушению коммуникаций и построек на оставляемых территориях (протяженность коммуникаций превышает 1500 километров), но и на умелое маневрирование советского командования на этом огромном пространстве: «За поразительно короткий срок русские сумели поставить на ноги свои разгромленные дивизии, перебросить на угрожаемые участки фронта новые из Сибири, Ирана и Кавказа и воссоздать утраченные во время отступления артиллерийские орудия и реактивные установки. Сегодня перед фронтом группы армий насчитывается уже на 24 дивизии больше, чем 15 ноября».

Силы германских войск в результате ожесточенного сопротивления русских и «жестоких зимних холодов», по оценке германской стороны, сократились вдвое. «Потери командного состава в среднем и нижнем звене чудовищно высоки, и на сегодняшний день компенсировать их куда сложнее, чем потери среди рядового состава».

Началом наступательной операции под Москвой принято считать 5 и 6 декабря 1941 года. В немецких источниках отмечены «попытки» советских войск перейти в контрнаступление, датированные 4-м декабря. Это не означает, что на фронтах до того было полное затишье.

Серьезные бои происходили на разных участках фронта. На Южном направлении 28 ноября войскам под командованием Тимошенко был отдан приказ освободить г. Ростов. Задание было выполнено в кратчайший срок. Армия генерала Клейста отступила, что вызвало у Гитлера приступ ярости.

Особенно опасными были атаки германских танковых групп под Москвой. В историю обороны Москвы вписаны эпизоды самоотверженной борьбы советских воинов против танков не только Гудериана, но и Гепнера.

Бессмертный подвиг совершили воины дивизии генерала Панфилова в районе разъезда Дубосеково 16 ноября. Именно здесь родилась крылатая фраза, ставшая боевым лозунгом. Обращаясь к воинам, политрук роты В.Клочков сказал: «Велика Россия, а отступать некуда: позади Москва!».

Попытка некоторых публицистов нынче принизить значение подвига панфиловцев выглядят кощунственно. Разумеется, отдельные бои и  эпизоды не предопределяли исход грандиозного сражения. В сражении участвовали миллионы солдат и офицеров. Массовый героизм и стойкость воинов и умелое руководство гигантской армией были главным фактором победы в битве за Москву.

Изустная легенда, зафиксированная в военных воспоминаниях, повествует о том, что Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин в те дни особенно часто, по крайней мере дважды в день, лично звонил по телефону генералу армии, командующему Западным фронтом Г.К. Жукову, чтобы убедиться в том, что войска твердо стоят на позициях. Предполагают, что И.В. Сталин не выпускал из рук записную книжечку, в которой фиксировал прибытие свежих дивизий к полуокруженной Москве. Накануне контрнаступления он спросил Г.К.  Жукова, имеется ли возможность отбросить противника на несколько километров, скажем, километров на пять-восемь. Ответ Г.К. Жукова был по военному кратким. Он воспринял вопрос, как указание действовать.

Контрнаступление советских войск началось на Калининском участке фронта 6 декабря. Было бы наивным представлять дело так, что с возгласом «Ура!» солдаты пошли в атаку и гнали врага до его логова.

Бои под Москвой в декабре—январе были упорными и долгими. На участке фронта в районе Дмитрова советские войска пошли в наступление 11–13 декабря. В результате ожесточенных боев советским войскам удалось освободить 13 декабря г. Клин, а 16 декабря г. Калинин. Лишь 30 декабря удалось освободить Калугу. В течение января удалось преодолеть выступ германского фронта между Калининым и Клином и отбросить противника от Волги. К 30 января 1942 года был выровнен в известном смысле фронт от Верхней Волги до реки Москва. Еще два месяца, до самой весенней распутицы, продолжались бои в сложных условиях зимы на подступах к Москве.

Какое влияние на ход военных действий под Москвой оказали события на Западе?

Собственно серьезных событий на западе Европы со времени вероломного нападения Германии на Советский Союз не произошло, да и материальной помощи не поступило. Правда, германская разведка отметила несколько британских танков в советских танковых частях. Вероятно, это были танки, переброшенные из Ирана, где находились советские и британские вооруженные силы.

Как только в Лондон пришла весть о начале наступления советских войск под Москвой, в британских правящих кругах появилось желание узнать об этом побольше на месте событий. В Москву по поручению премьер-министра Уинстона Черчилля прибыл министр иностранных дел, глава разведывательной службы Британии Антони Иден.

Его сокровенным желанием было увидеть своими глазами хотя бы одного убитого немца. И.В.Сталин распорядился, чтобы визитера сопровождал в поездке к линии фронта не дипломат, а один из высших офицеров. Выбор пал на генерал-лейтенанта П.А. Ермолина. Позже генерал П.А. Ермолин рассказал, как И.В.Сталин напутствовал своего подчиненного: «Надо показать англичанам результаты разгрома немцев под Москвой. Будете сопровождать Идена в поездке до Волоколамска. Но помните: он не только министр иностранных дел, но и руководитель английской секретной службы. В беседах с ним будьте крайне осторожны. Больше смотрите на выражение его лица».

Замысел И.В. Сталина был прост: выполнить психологический эксперимент, чтобы склонить англичан к серьезным переговорам о союзном договоре. По просьбе гостя его повезли под охраной на нескольких машинах к линии Калининского фронта по Волоколамскому шоссе Близ г. Клин вдоль дороги ему предстала невиданная в Европе картина разбитой германской техники и застывшие трупы немцев. Ничего подобного в Западной Европе видеть не приходилось.

Тем не менее, на предложение заключить наконец союзный договор, откликнуться на призыв И.В. Сталина от 18 июля 1941 года открыть второй фронт в Европе министр реагировал сдержанно. Великобритания не хотела признать довоенные границы Советского Союза из-за присоединения к нему прибалтийских республик.

Британский премьер У. Черчилль собирался с силами, чтобы вести войну с Германией вплоть до… последнего русского солдата. В США в тот момент еще преобладала точка зрения, которую тогдашний сенатор Г. Трумен выразил цинично: пусть русские и немцы как можно больше убивают друг друга.

Во время поездки А. Иден задал генералу вопрос: каковы потери немцев? Генерал, что называется, не моргнув глазом, ответствовал: «около пятисот тысяч». Если генерал имел в виду потери германских войск непосредственно под Москвой, то это была завышенная цифра. А если он имел в виду общие потери с начала войны, то это была заниженная цифра. Впрочем, общие потери германской армии к  этому моменту он мог и не знать, точнее: не мог знать.

Генерал сделал тонкое наблюдение о реакции англичанина: «Рот его приоткрылся, подбородок опустился вниз». Иначе говоря: англичанин разинул рот. После доклада П.А. Ермолина И.В. Сталин «с удовлетворением в голосе» сказал: «Теперь англичане на переговорах с нами будут более сговорчивыми». Однако на деле, хотя до сговорчивости англичан было еще далеко, поворот не только на фронте, но и в сознании европейцев должен был произойти перелом: «непобедимый» нацистский вермахт потерпел первое серьезное поражение.

Иначе складывалась обстановка на Дальнем Востоке, на Тихом океане. В США внимательно следили за действиями Японии в  этом регионе, возлагая надежду на то, что она развернет свои военные силы на континенте против Китая и Советского Союза.

Заместитель госсекретаря США С. Уэллес, естественно, хорошо зная положение Москвы в этот момент, заявил 1-го декабря 1941 года публично: «Япония может напасть на Советский Союз в случае отвлечения им значительного числа своих войск с Дальнего Востока на Восточный (точнее: на Западный) фронт».

Советское командование перебросило к этому времени примерно половину дислоцированных на востоке страны дивизий, т.е по калькуляции западных стратегов ситуация складывалась благоприятно для расчетов японских милитаристов. При решении о переброске дивизий с востока на запад советское правительство учитывало не только информацию разведчика Р. Зорге, но и донесение военного атташе и военного советника в Пекине, в котором четко отмечено: что все разговоры о подготовке Квантунской армии к наступлению ни на чем не основаны.

Нападение Японии на флот США в Пёрл Харбор 7 декабря 1941 года не оставило администрации США никакого выбора. Война на Тихом океане стала фактом. Еще осенью американская дипломатия из Москвы уведомила администрацию США лаконичным слогом: «Здесь преобладает безграничная воля к победе».

В ноябре того же года правительство США приняло решение  — распространить действие закона о ленд– лизе, т.е. о поставках военных материалов взаймы и в аренду, странам, ведущим войну против нацистской Германии. В тот момент это была декларация о намерении. Реальная помощь военными материалами и вооружениями до сражения за Москву в  СССР не поступала.

Ну а как была воспринята в самой Германии весть о начавшемся контрнаступлении Красной армии под Москвой и о переходе германских войск к обороне?

Нельзя сказать, что события на восточном фронте тотчас повергли немцев в шоковое состояние. После некоторого замешательства главный шеф пропаганды пресловутый Й. Геббельс решил ввергнуть обывателя в состояние шока, используя версию неожиданной суровой русской зимы, развернув кампанию по сбору теплых вещей для армии под лозунгом: «Сдавайте теплую одежду!» Признавая, что тыловая служба вермахта не обеспечила солдат зимней одеждой, Й. Геббельс 21 декабря, за день — два до рождества, призвал немцев создать «фронт» по спасению немецких солдат: «Но наш фронт в тылу поможет спасти своих отцов и сыновей от жестокой зимы. Если у вас дома есть какие-то теплые вещи, отправьте их на фронт».

Перечень вещей, которые помогут избежать катастрофы, вызвал в западной прессе, особенно в британской, можно сказать сардонический отклик. В списке вещей были названы не только шерстяные носки и свитеры, теплое белье и шапки, рукавицы, но и наушники и наколенники. Не были названы, но оказались в массе сданных вещей, а их общее число достигло 67 миллионов единиц, даже дамские шубы и дамское белье. Цель ярого нациста — повергнуть в шок немцев, чтобы избежать катастрофы, (именно это выражение было пущено в ход), была достигнута.

Разумеется, серьезнее поняли причины и следствия перехода к обороне германские военачальники. Германское командование понимало, что молниеносная война не состоялась, что предстоит долговременная «кампания» с неопределенным окончанием. Однако высшее политическое руководство не считало утраченной стратегическую инициативу, полагая, что перестановки в командном звене и перегруппировка еще имеющихся сил позволят сокрушить Советский Союз и договориться с западными державами о разделе жизненного пространства.

Рейхсканцлер Адольф Гитлер легко возложил ответственность за провал «Плана Барбаросса» и операции «Тайфун» на неумелых исполнителей, прежде всего на фельдмаршала Фёдора фон Бока, начальника генштаба генерала Франца Гальдера, на командующего сухопутными силами Браухича, чтобы взять в свои руки безраздельно командование вермахтом.

Именно в результате поражения под Москвой в правящих кругах Германии появились признаки «прозрения» не только в военной среде, но и в высших сферах государства, особенно после объявления А. Гитлером войны Соединенным Штатам из-за нарушения ими статуса нейтралитета.

Одним из первых мысль о целесообразности вступить в переговоры о мире высказал Гальдеру генерал Фромм. Министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп, отстраненный после нападения Германии на Советский Союз от восточной политики, пытался уговорить А. Гитлера дипломатическими методами умиротворить европейские страны, в том числе и оккупированные.

Он поддержал версию А. Гитлера о «преждевременной зиме» как причине катастрофы под Москвой, но он же одним из первых в правящих кругах сделал вывод о необходимости искать пути к миру. В своих записках, опубликованных после его казни по приговору Нюрнбергского трибунала, мы находим такие строки: «После вызванной погодными условиями катастрофы зимой 1941–42 г., в результате которой наша армия, как известно, застряла перед Москвой и весь Восточный фронт зашатался, я по случаю новогоднего поздравления на рубеже 1941–1942 гг. впервые заговорил с фюрером о возможности заключения мира с Россией. На это Гитлер ответил мне всего лишь, что такой мир он не считает возможным, на Востоке речь может идти только о несомненном решении хода войны в нашу пользу».

Позже, осенью 1944 года, «разведенная» жена И. Риббентропа написала письмо фюреру с предложением поручить ей вступить в контакт с мадам Коллонтай в Стокгольме, чтобы получить контакт «для серьезного разговора с Россией о мире».

А. Гитлер категорически отверг эту инициативу. Тем не менее, И. Риббентроп в январе 1945 года предложил Гитлеру поручить ему особую миссию: он готов вместе с семьей (в качестве заложника) полететь в Москву, чтобы убедить И. Сталина в «честности наших намерений». В ответ А. Гитлер твердо заявил, чтобы министр не уподоблялся Рудольфу Гессу, который, как известно, пытался выполнить миссию в Великобритании.

Иоахим фон Риббентроп, очевидно, считал себя умелым дипломатом, хотя на самом деле играл роль пособника сумасбродного диктатора. В ночь объявления войны, когда нацистские дивизии уже вторглись на территорию СССР, И. Риббентроп провожал советских представителей до выхода, повторяя невнятно: «Передайте в Москве, что я был против…».

Он явно считал себя способным договориться в Москве о мире даже в момент, когда Советская армия численностью более 10 миллионов развернула уже наступление на Берлин. Записки нацистского дипломата, тем не менее, представляют интерес для историков, желающих понять, как рождаются иллюзии дипломатов. Одно свидетельство такого рода представляет интерес, хотя может быть истолковано двояко.

После Сталинградской катастрофы А. Гитлер завел разговор с министром о роли И. Сталина как личности, как лидера нации. «Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–1942 гг., вне всякого сомнения, оказался бы сломленным, — рассуждал А. Гитлер. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твердости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления.

Сталин  — это именно тот крупный противник, которого он имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении. Если тот когда-нибудь попадет в его руки, он окажет ему все свое уважение и предоставит самый прекрасный замок во всей Германии. Но на свободу, добавил Гитлер, он такого противника уже никогда не выпустит.

Создание Красной армии — грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения, историческая личность совершенно огромного масштаба». Обмен оценками не состоялся. Однако сталинская оценка личности фюрера могла быть доведена до него еще в годы войны.

Имея в виду склонность А. Гитлера ставить себя в один ряд с Наполеоном, И.В. Сталин однажды сказал: Гитлер так же похож на Наполеона, как котенок на льва. Из всех оценок личности А. Гитлера следует признать самой точной записанную Вальтером Шеленбергом: «Одной из характерных черт Гитлера была мания расового неравенства. Составной частью теории превосходства германской расы была ненависть Гитлера к евреям».

Начальник секретной службы нацистов свидетельствовал (он знал официальные заключения врачей-психиатров) о психической ненормальности фюрера. В архиве Гиммлера сохранились документы, свидетельствующие о патологических извращениях, в частности в отношении женщин: «Его вполне удовлетворяли экстазы власти в любых формах. Произнося свои речи, он впадал в такой экстаз и так дико корчился, что получал от этого полное удовлетворение».

Ближайшее окружение фюрера, особенно врачи, знали об извращениях его и продолжали выполнять его приказы. Разумеется, немецкие генералы, в руках которых были судьбы сотен тысяч и миллионов своих сограждан не могли не понимать, что выполняют преступные приказы.

Агрессивный «План Барбаросса» и целый пакет приказов и распоряжений в развитие этого плана агрессии и уничтожения «неполноценных» народов составляли «нормальные» генералы, которые позже пытались возложить ответственность за неудачи и поражение в войне, но не за развязывание преступной войны, на фюрера.

Возможно, первые сомнения в дееспособности и вменяемости фюрера появились после провала плана молниеносной войны. Однако гитлеровские генералы и высшие офицеры продолжали преступную «кампанию», стоившую миллионов жизней народам, включая и немецкий народ.

Если говорить серьезно и объективно о причинах поражения германского вермахта под Москвой и вместе с тем крушения плана молниеносной войны против СССР, то, конечно, на первый план следует поставить мощное организованное сопротивление Красной армии, всего народа вероломному вторжению агрессоров — нацистской Германии и ее союзников: Италии, Румынии, Венгрии, Испании и Финляндии.

Такие факторы как климатические обстоятельства («преждевременная» зима) или даже субъективные просчеты германских генералов в оценке военного и экономического потенциала Советского Союза, включая сумасбродные установки фюрера, следует отодвинуть на второй и даже третий план.

К сожалению, в то время Советский Союз не получил практически реальной военной и материальной поддержки, от потенциальных союзников, от Великобритании и США. Реальные переговоры о союзном договоре СССР с Великобританией и о соглашении СССР с США стали возможны лишь после завершения битвы за Москву: в мае— июне 1942 г. Для полного разгрома агрессоров потребовалось еще три года.

Нацистская Германия потерпела первое поражение. Однако еще не утратила стратегической инициативы и способности сосредоточить силы для летнего наступления на Южном направлении с целью прорыва к Волге и даже к Кавказу.

Во многих странах мира, особенно в Великобритании и США, не говоря об оккупированных странах, поражение германской армии под Москвой было воспринято тогда же как провал германского плана молниеносной войны, как знак надежды на полный разгром агрессора.

Пресловутый бывший мэр Москвы Г.Х. Попов, выступая в роли историка  — ревизиониста, выпустил в Москве в 2005 году книгу «Три войны Сталина», в которой попытался развенчать стратегию советских полководцев с позиций обывателя-злопыхателя в стиле перебежчика Резуна.

Тщетные потуги. Грубой фальсификацией истории выглядит в этой связи утверждение пресловутого «историка» (на деле изменника Родины) В. Резуна, который в книге «Тень победы», вышедшей на русском языке под псевдонимом В. Суворов, представил исход сражения за Москву как поражение, более того, как «позорный разгром» Красной армии.

Автор исследований полководческого искусства маршала Советского Союза Г.К. Жукова генерал армии М.А.Гареев показал в фундаментальном труде «Полководцы Победы и их военное наследие» абсолютную несостоятельность такого рода толкований, фактически искажений, фальсификации истории Второй мировой войны.

В последние годы стало модным обсуждать масштабы безвозвратных потерь Советского Союза в Великой Отечественной войне. При этом ответственность за гибель миллионов граждан страны часто возлагается не на агрессора, а на «неумелое» руководство страны, игнорируется тот факт что значительная часть населения погибла на оккупированных территориях от голода (блокада Ленинграда), массовых расстрелов (Бабий Яр под Киевом), голода и холода ( по признанию фельдмаршала Ф. Паулюса в сталинградском котле). В числе безвозвратных потерь оказались попавшие в плен советские солдаты и офицеры.

Из 5 миллионов военнопленных, по германским данным, два с половиной миллиона погибли от голода, болезней и истязаний в германской неволе. Больших жертв стоила и оборона Москвы.

Миллион участников этой битвы был отмечен медалью «За оборону Москвы». Однако значительными были безвозвратные людские потери вооруженных сил.

Значительными были и потери техники и вооружений: 4171 танк, 21478 орудий и минометов, 983 самолета. На московском направлении вермахт потерял 615000 солдат и офицеров.

Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Такой вывод сделал один поэт еще в средние века. В ХХ веке, веке техники и массовой информации, эта сентенция стала расхожим обобщением, которым пользуются публицисты, чаще всего игнорируя реальные исторические условия.

В изображении событий Второй мировой войны этим грешат западные публицисты, которые высоко ставят германских стратегов, принижая стратегическое мышление советских военачальников. Между тем, в конце войны никто иной как Й. Геббельс вынужден был признать, русские генералы и маршалы превосходят германских, имея преимущество не только в возрасте (они были моложе германских лет на 10–15), но и в военном образовании (советские учились в академиях, в чем не были замечены немецкие). Даже рабоче-крестьянское социальное происхождение было признано достоинством русских в отличие аристократического, дворянского происхождения, питавшего национальное чванство.

Нацистская идеология с ее доктриной расового превосходства дала отнюдь не позитивные плоды германской нации в целом. Очевидно, что доктрина расового превосходства предопределяла и концепцию военного превосходства Германии над другими странами. Начиная с поражения под Москвой генералы на фронте начали сомневаться в правильности оценки военного потенциала Советского Союза в генеральном штабе Германии.

Перед нападением на СССР Гитлер игнорировал мнение посла В. Шуленбурга и военного атташе в Москве Э. Кёстринга и положился на впечатления, которые получил полковник Кребс, побывав на параде Красной армии в Москве 1 мая 1941 года. Военная разведка имела достаточно много агентов, особенно в западных районах СССР. Однако правильно оценить военный и экономический потенциал страны накануне Второй мировой войны германский генштаб не сумел. Это относится и к первому этапу войны на восточном фронте в части, касающейся мобилизационной способности РККА.

Недооценка боеспособности Красной армии была одной из причин просчетов германского командования. Фактор внезапности вторжения потерял свое значение в первые месяцы войны, встретив упорное сопротивление советских войск, которые продолжали сражаться, хотя масштабы потерь были огромными. Способность Советского государства мобилизовать армию и наладить производство вооружений оказались иными, нежели те представления, которые сложились в германских официальных органах.

Западные историки объясняют победу Красной армии тем, что И.В. Сталину удалось в короткий срок создать на московском направлении численное превосходство над противником. На самом деле к декабрю 1941 г. превосходство сил было еще на стороне противника: группе армий «Центр» численностью 1,8 млн противостояли советские войска численностью 1млн 100 тыс. Противник подтянул технику: 13,5 тыс. орудий, 1170 танков, 600 самолетов. Советские войска имели на фронте 7650 орудий, 770 танков. Правда, на советской стороне имелось еще 415 установок реактивной артиллерии и до 1000 самолетов на подмосковных аэродромах.

Иной вопрос: германский тыл находился в более, чем 1000 километрах и не обеспечивал достаточно горючим и боеприпасами. Советские войска имели прочный тыл, хотя в условиях окружения не всюду можно было свободно подвозить необходимое для войск. Германские стратеги ссылались не только на климатический, но и на геополитический фактор, на беспредельные российские просторы, которые поглотили военную силу рейха. Это получило отражение даже в подзаголовках книг некоторых германских военных, например, в титуле книги К. Рейнхардта: «Поворот под Москвой. Крах гитлеровской стратегии зимой 1941/42».

В публичных дискуссиях, в том числе в немецких аудиториях, иногда приходится слышать и такой обывательский «аргумент»: коварный Сталин сознательно заманил вглубь России германские армии, чтобы в неблагоприятных для немцев условиях устроить «русскую баню». Фальсификаторы истории до сих пор используют ссылки и на несостоятельную стратегию А. Гитлера, и на русский мороз, и на необъятные просторы России, чтобы игнорировать решающий фактор поражения вермахта под Москвой: хорошо организованное сопротивление агрессору, самоотверженность солдат и офицеров Красной армии (действительно рабоче-крестьянской армии), наконец, опыт ведения оборонительной войны, полученный военачальниками в первые месяцы войны.

Разгром десятков дивизий вермахта под Москвой имел резонанс во всем мире. Президент США Ф.Д. Рузвельт в послании И.В. Сталину 16 декабря 1941 г. сообщил, что в Америке наблюдается «всеобщий подлинный энтузиазм» по поводу успехов великой нации в войне против нацизма.

После войны некоторые германские генералы признали, что поворот в войне наметился именно под Москвой зимой 1941–42 года. Например, генерал Г. Блюментрит отметил в своих воспоминаниях: «Кампания в России, а особенно ее поворотный пункт — Московская битва, нанесла первый сильнейший удар как в политическом, так и в военном отношениях». Из итогов зимней кампании 1941–42 гг. враждующие стороны сделали свои различные выводы, которые имели значение для дальнейшего хода войны.

После битвы за Москву война вступила в качественно иной этап: в  этап затяжной, долговременной борьбы, исход которой определялся такими стратегическими факторами как, материальные и людские ресурсы сторон, а также морально-политическим состоянием страны, народа. Разумеется, имели значение военное мастерство командования противоборствующих сторон и адекватность оценок ими стратегической ситуации, соотношения сил.

Правящие круги Германии, преданные фюреру, старались преуменьшить масштабы поражения вермахта под Москвой, полагая, что смена фельдмаршалов, командующих направлениями наступления на начальном этапе войны, обеспечит успех в последующих крупных операциях. Они исходили из убеждения, что стратегическая инициатива отнюдь не потеряна, что германская сторона обладает достаточными силами для сокрушения большевизма, завоевания России.

Используя промышленный и людской потенциал не только Германии и Австрии, но и союзных государств, а также оккупированных стран, беспощадно эксплуатируя труд миллионов военнопленных на тяжелых работах на предприятиях и в шахтах, нацистские бонзы рассчитывали на быстрое восполнение потерь вермахта, увеличение производства вооружений для армии.

Германское командование имело в своем распоряжении более, чем четырехмиллионную армию, в составе которой еще имелись войска, участвовавшие в покорении западных стран и обеспечившие триумф фюрера в Западной Европе.

Новые стратегические планы Германии, новые наступательные операции на восточном фронте имели целью захват территорий на южном фланге, прорыв к Волге и Кавказу. Замысел заключался в том, чтобы перерезать коммуникации противника и захватить нефтяные промыслы Кавказа, грозненскую и бакинскую нефть. Это означало бы лишение советских вооруженных сил поставок горючего для танков и самолетов. Правда, германский генштаб и на этом направлении рассчитывал на успех, исходя из сведений полученных на бумаге, на топографических картах и на рельефных ящиках.

На южном направлении фактор пространства был не менее значительным, а главное стойкость и сопротивление советских войск здесь было не менее упорным, чем в битве под Москвой. Первое крупное контрнаступление Красной армии имело не только военное, но и морально-политическое значение. Победа вдохновила и фронтовиков и тружеников тыла на продолжение самоотверженной борьбы за освобождение страны от оккупантов. Однако не только рядовые граждане, но и верховное командование не могло знать в полном объеме замыслы и планы противника.

Многие в окружении И.В. Сталина были уверены, что германское командование может вновь начать наступление с целью захвата Москвы. Говорят, что И.В. Сталин не исключал такую возможность и не спешил перебрасывать армии на другие направления. К лету 1942 г. еще не удалось восполнить потери в живой силе и в технике, понесенные на начальном этапе войны. Безвозвратные потери были огромными. Потери техники можно было восполнить усилиями тружеников тыла, но для этого требовалось время.

Знатоки говорят, что в период войны на каждого фронтовика в тылу должны работать по крайней мере 7 человек. Производство вооружений в городах за Волгой и за Уралом на предприятиях, которые успели вывезти, не могло быть налажено мгновенно, по мановению волшебной палочки.

Для налаживания производства необходимы помещения и технологически подготовленные кадры. Спасением для страны стали созданные до войны промышленные центры: Свердловск (Екатеринбург) и Магнитогорск, Караганда и Кузнецкий бассейн, другие менее крупные города и села. Гитлеровцы рассчитывали, что они с оккупированных территорий смогут направить бомбардировщики для уничтожения промышленных объектов за Уралом. Однако это оказалось нереально. В истории войны такие факты (бомбардировки глубокого тыла России) не зафиксированы.

Стратегические расчеты советского командования весной и летом 1942 года еще не были точными, хотя наступление на Сталинград, очевидно, не было полной неожиданностью. Одним из важных последствий победы Красной армии под Москвой было оформление союзных отношений Советского Союза с Великобританией и достижение соглашения с США, соглашения о принципах, применимых к совместной борьбе против Германии. Произошло это в итоге полета В.М. Молотова над Балтикой в Англию и в США в мае-июне 1942 г.

В результате миссии Молотова появилась надежда на открытие второго фронта в Западной Европе. Однако западные союзники не торопились с высадкой большого десанта на континенте. Для подготовки такой операции им потребовалось два года. Мотив затягивания высадки был весьма неубедительным: сами разговоры о втором фронте уже полезны для Советского Союза. Однако гитлеровское командование строило свои стратегические планы без всякой оглядки на эту эвентуальность.

Летом 1942 года германская армия начала наступление на Сталинград. Главным фактором стратегической ситуации летом 1942 года было соотношение материальных технических средств на фронте. Вермахту удалось восполнить потери в технике. Советскому Союзу требовалось время для производства необходимого количества танков и самолетов, а главное артиллерийских орудий. Для коренного перелома в мировой войне требовалось не только время, но и вступление в силу факторов долговременной войны — борьбы «не на жизнь, а на смерть». Нашему народу предстояли сражения «не ради славы, ради жизни на земле».

Автор: Абдулхан Абдурахманович Ахтамзян — доктор исторических наук, профессор.

Битва под Москвой

Битва под Москвой — самая масштабная во второй мировой войне. Именно здесь, недалеко от столицы, крупнейшего в мире государства, хваленая гитлеровская армия, впервые потерпела серьезное поражение. Разгром фашистских войск под Москвой явился началом значительного поворота в ходе войны и истории. Окончательно был провален гитлеровский план «быстрой войны»; впервые был развеян миф о «непобедимости» гитлеровской армии.

Битва под Москвой включает в себя два периода: оборонительный — с 30 сентября по 5 декабря 1941 года, и наступательный, который состоит из 2-х этапов: контрнаступление — с 6 декабря 1941 по 7 января 1942 гг., и общее наступление советских войск — с 8 января по 20 апреля 1942 года.

Изначально Гитлер предполагал взятие Москвы в течение первых трёх или четырёх месяцев войны. Однако, несмотря на успехи вермахта в первые месяцы войны, усилившееся сопротивление советских войск помешало его выполнению. В частности, битва за Смоленск (10 июля — 10 сентября 1941) задержала немецкое наступление на Москву на 2 месяца. Битвы за Киев и за Ленинград также оттянули часть сил вермахта, предназначенных для наступления на Москву. Таким образом, немецкое наступление на Москву началось только 30 сентября. Целью наступления являлся захват Москвы до наступления холодов.

Автор – народный художник Российской Федерации Евгений Иванович Данилевский. 

Размер живописного полотна диорамы 10х33 м, холст, масло.

Замысел операции предусматривал мощными ударами крупных группировок, сосредоточенных в районах Духовщины (3-я танковая группа), Рославля (4-я танковая группа) и Шостки (2-я танковая группа), окружить основные силы войск Красной Армии, прикрывавших столицу, и уничтожить их в районах Брянска и Вязьмы, а затем стремительно обойти Москву с севера и юга с целью её захвата.

К концу сентября немецко-фашистская группа армий «Центр» закончила все приготовления для операции. Гитлер в обращении к войскам 2 октября заявил: «За три с половиной месяца созданы, наконец, предпосылки для того, чтобы посредством мощного удара сокрушить противника еще до наступления зимы. Вся подготовка, насколько это было в человеческих силах, закончена… Сегодня начинается последняя решающая битва этого года».

Мощной группировке врага советское командование могло противопоставить значительно меньшие силы и средства.

Командующие
Советские войска	Немецко-фашистские войска
Б. М. Шапошников И. С. Конев С. М. Будённый Г. К. Жуков А. И. Ерёменко Я. Т. Черевиченко	Ф. фон Бок А. Штраус Г. фон Клюге Г. Гудериан Г. Рейнгард Э. Гёпнер М. фон Вейхс В. Модель
Силы сторон
Советские войска	Немецко-фашистские войска
1 250 000 человек	1 929 406 человек
96 дивизий	78 расчётных дивизий
1044 танка	1700 танков
более 10500 орудий и миномётов	14000 орудий и минометов
1368 самолетов	1390 самолетов

Первой операцию «Тайфун» начало немецкое командование южной ударной группировкой. 30 сентября оно нанесло удар по войскам Брянского фронта из района Шостка, Глухов в направлении на Орел и в обход Брянска с юго-востока. 2 октября перешли в наступление остальные две группировки из районов Духовщины и Рославля. Их удары были направлены по сходящимся направлениям на Вязьму с целью охвата главных сил Западного и Резервного фронтов. В первые дни наступление противника развивалось успешно. Ему удалось выйти на тылы 3-й и 13-й армий Брянского фронта, а западнее Вязьмы – окружить 19-ю и 20-ю армии Западного и 24-ю и 32-ю армии Резервного фронтов.

Глубокие прорывы танковых группировок врага, окружение ими значительных сил трех фронтов, незаконченность строительства рубежей и отсутствие войск на Можайской линии обороны – все это создало угрозу выхода противника к Москве.

В те грозные дни Центральный Комитет партии, Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного Главнокомандующего провели большую работу по мобилизации всех сил на организацию защиты столицы.

В ночь на 5 октября Государственный Комитет Обороны принял решение о защите Москвы. Главным рубежом сопротивления была определена Можайская линия обороны, куда срочно направлялись все силы и средства. Тогда же было решено сосредоточить усилия всех партийных и советских органов, общественных организаций на быстрейшее создание новых стратегических резервов в глубине страны, их вооружение и подготовку для ввода в сражение.

Для уточнения фронтовой обстановки и оказания помощи штабам Западного и Резервного фронтов в создании новой группировки сил для отпора врагу в районы событий прибыли представители Государственного Комитета Обороны и Ставки В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов и А. М. Василевский. Они направили на Можайскую линию из числа отходивших войск до пяти дивизий. Ставка приняла меры по переброске сил с других фронтов и из глубины страны. С Дальнего Востока к Москве спешили три стрелковые и две танковые дивизии.

10 октября Государственный Комитет Обороны объединил управление войск Западного и Резервного фронтов в одних руках. Их войска были включены в Западный фронт, во главе которого был поставлен Г. К. Жуков, командовавший до этого Ленинградским фронтом. Состоялось решение построить на непосредственных подступах к столице еще одну линию обороны – Московскую зону.

Войска, оказавшиеся в вяземском окружении, вели мужественную борьбу с врагом. Они наносили контрудары и прорывались из кольца окружения. Атаки наших войск следовали одна за другой, им предшествовала артподготовка. Особенно яростными были наши атаки 8-12 октября, когда в боевые действия дивизии включилась батарея «катюш» капитана Флерова… Для немцев наступление окруженных батальонов и полков советских войск было полной неожиданностью. Немцам пришлось поспешно стягивать сюда крупные соединения и технику.

Активные боевые действия советских войск в окружении оказали серьезное влияние на развитие событий. Они сковали в районе Вязьмы 28 немецко-фашистских дивизий, которые застряли здесь и не могли продолжать наступление на Москву.

Передовые танковые дивизии Гудериана, устремившиеся от Орла к Туле, натолкнулись в районе Мценска на сопротивление 1-го особого стрелкового корпуса генерала Д. Д. Лелюшенко. Здесь танкисты 4-й и 11-й танковых бригад впервые применили действия танков из засад, давшие большой эффект. Задержка противника у Мценска облегчила организацию обороны Тулы. За эти и последующие умелые действия в ходе оборонительных боев под Москвой 4-я бригада была преобразована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

К 10 октября развернулась ожесточенная борьба на фронте от верховьев Волги до Льгова. Враг захватил Сычевку, Гжатск, вышел на подступы к Калуге, вел бои в районе Брянска, у Мценска, на подступах к Понырям и Льгову. 14 октября враг ворвался в город Калинин. 17 октября Ставка создала здесь Калининский фронт под командованием генерала И. С. Конева.

С 15 октября 1941 года, по указу Государственного комитета обороны, началась эвакуация ряда предприятий и их персонал с семьями в Куйбышев (ныне Самара) из западных регионов Россиии. В город были эвакуированы из Москвы: Правительство СССР, Верховный Совет СССР, дипломатические представительства, крупные учреждения культуры (например, Большой театр, Мосфильм). Но Государственный Комитет Обороны, Ставка и оперативная группа работников Генерального штаба оставались в Москве и прилегающих к ней районах, было введено осадное положение.

Советское командование нашло силы, чтобы преодолеть серьезное осложнение, случившееся в октябре на подступах к Москве. Западный фронт пополнился за счет резерва Ставки и других фронтов 11 стрелковыми дивизиями, 16 танковыми бригадами, более 40 артиллерийскими полками. Командование фронта использовало их для прикрытия важнейших направлений, ведущих к Москве, — волоколамского, можайского, малоярославецкого и калужского. К концу октября на фронте от Селижарова до Тулы действовало уже десять армий двух фронтов. Защитники Москвы, сражаясь за каждую пядь земли, сначала затормозили, а затем и остановили противника, создав сплошной фронт обороны.

Фашисты усилили налеты своей авиации на Москву, которые начались еще летом. Ночные бомбежки следовали одна за другой. Однако к городу прорывались лишь одиночные самолеты. На ближних подступах к Москве их встречала сплошная завеса огня зенитчиков, а на дальних — колонны бомбардировщиков рассеивались нашими отважными летчиками-истребителями. На весь мир прозвучало тогда имя летчика Виктора Талалихина. В ночном бою он таранил фашистский бомбардировщик. Это был первый в мире ночной таран. В. Талалихину было присвоено звание Героя Советского Союза. А всего на подступах к Москве летчики совершили 25 таранов. В воздух поднимались аэростаты, натягивавшие тросы и сети, препятствовавшие проникновению вражеских самолетов в воздушное пространство столицы.

В эти суровые дни усилия всей страны направлены на решение одной задачи — отстоять Москву. Ведь для миллионов советских людей и в годы радости, и в годы испытаний Москва была аккумулятором их энергии, их героизма, их любви к Родине.

Москва ощетинилась полосами противотанковых ежей. На улицах строились баррикады, подвалы домов превращались в огневые точки. Сотни тысяч москвичей строили на окраинах города глубокую противотанковую оборону, особенно мощную вдоль северных и южных границ города.

Две недели длилась передышка на фронте. За эти отвоеванные в трудных сражениях недели советское правительство проделало колоссальную работу по подготовке населения Москвы к отражению вражеского нашествия. Призывы партии «Отстоим Москву!» вселяли в советских людей уверенность в будущую победу, наполняли их мужеством, укрепляли их волю в борьбе со злейшим врагом человечества – фашизмом.

6 ноября, как и в былые мирные дни, в Москве состоялось торжественное заседание, посвященное 24-ой годовщине Великой Октябрьской революции. Только проходило оно на этот раз не в Большом театре, а в подземном вестибюле станции метро «Маяковская».

7 ноября 1941 года – на Красной площади состоялся военный парад войск Московского гарнизона… Этот парад по силе воздействия на ход событий приравнивается к важнейшей военной операции. Он имел огромное значение по поднятию морального духа армии и всей страны, показав всему миру, что Москва не сдаётся и Советский Союз готов биться до конца. Многие военные подразделения после окончания парада отправились прямиком на фронт. Торжественное собрание и парад на Красной площади транслировались по радио на всю страну. На всех это произвело потрясающее впечатление!

15 ноября гитлеровское командование снова повело свои войска в «последнее» наступление на Москву. Оно перегруппировало силы так, чтобы большинство танковых и механизированных дивизий находились теперь на флангах Центрального фронта и вело наступление на Москву с севера и юга, пытаясь охватить ее железными клещами.

«Остановить теперь противника на подступах к нашей столице, не пустить его, перемолоть в боях гитлеровские дивизии и корпуса… Московский узел является сейчас решающим… Пройдет ещё немного времени, и наступление врага на Москву должно будет захлебнуться. Нужно во что бы то ни стало выдерживать напряжение этих дней» (Г. К. Жуков, 26.11.1941).

Началась решающая фаза Московской битвы.

Советские бойцы и командиры, пехотинцы и артиллеристы, летчики и танкисты, кавалеристы и саперы проявляли чудеса храбрости. Подвиги совершали не отдельные бойцы, а целые взводы, роты, батальоны и дивизии.

28 пехотинцев из стрелковой дивизии генерала И. В. Панфилова у разъезда Дубосеково вступили в бой против 50 фашистских танков и не пропустили их к Москве. «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» – Эти слова политрука Василия Клочкова облетели весь фронт и стали крылатыми. Герои погибли, но не отступили.

Артиллеристы в бою не отходили от своих орудий и продолжали вести огонь даже из поврежденных пушек.

Летчики смело вступали в бой с фашистскими асами. Они сражались один против трех, один против пяти и выходили из боя победителями. Расстреляв свой боеприпас, они смело шли на таран и часто, сразив врага, ухитрялись чудом посадить свою машину, сохраняя ее для следующих боев.

Танкисты подбивали фашистские танки из засад, давили наступающую вражескую пехоту гусеницами своих машин, смело бросались на фашистские орудия и крушили их своей броней.

Кавалеристы прорывались через линию фронта глубоко в тыл врага и уничтожали там фашистские гарнизоны, перехватывали военные колонны войск, идущих к фронту, наводили панику в рядах гитлеровских солдат.

Связисты неустанно под огнем врага наводили и восстанавливали линии связи.

Смело действовали под Москвой в тылу врага партизаны Калининской области. Как раз в эти дни совершили свои бессмертные подвиги комсомольцы Зоя Космодемьянская, Саша Чекалин и сотни других.

Кровопролитные, изнуряющие бои продолжались всю вторую половину ноября. Фашистским войскам удалось с севера прорваться к каналу Волга – Москва и переправиться через него в районе Яхромы. На юге они обошли непокоренную Тулу и прорвались на берега Оки в районе Каширы. Именно в эти критические дни из тыла подошли наши резервы.

Фашистское командование не увидело в ударах советских войск ничего особенного, не почувствовало, что уже начинается перелом в оперативной обстановке, что инициатива уходит от их войск и переходит на сторону Красной Армии.

Гитлеру все еще мерещились поверженная Москва, белые флаги и делегации москвичей, выходящие навстречу с ключами от города.

Напрягая последние силы, фашистские войска захватили Апрелевку – это в 35 километрах от Москвы. На севере они ворвались в Крюково (30 километров от столицы). Еще одно усилие и вот они у Красной Поляны (это уже в 25 километрах от городской черты).

В последние дни ноября, видя, что вступление в Москву задерживается, Гитлер приказал подтянуть к Красной Поляне дальнобойную артиллерию и начать обстрел советской столицы. В военном отношении это была пустая затея, а вот в пропагандистском… Тут можно было сыграть большую игру. И недаром в Красную Поляну Геббельс направил целую киноэкспедицию – снимать фильм об обстреле столицы СССР. Этот фильм правители фашистской Германии рассчитывали показать японцам, которые все еще проявляли нерешительность в отношении СССР.

Но затея с обстрелом, а следовательно, и с кинофильмом бесславно провалилась. Как провалилась и попытка овладеть Москвой.

И вот на фронте под Москвой к 4 – 5 декабря наступило затишье. Немецко-фашистские войска выдохлись, их наступление захлебнулось.

А советское командование только и ждало этого момента! Оно заранее, еще в ходе тяжелейших ноябрьских боев, разработало детальный план перехода наших войск в большое контрнаступление с целью полной ликвидации угрозы столице СССР. Соблюдая все меры предосторожности, в глубокой тайне от врага Ставка готовила это контрнаступление – формировала необходимые резервы, накапливала вооружение, боеприпасы, горючее, продовольствие, зимнее обмундирование для воинов.

Несмотря на тяжелую обстановку, сложившуюся на подступах к Москве к концу ноября, Ставка очень экономно использовала резервные соединения в оборонительных сражениях.

И вот 5 декабря, хотя не все еще было готово к проведению контрнаступления и превосходства над силами противника достигнуть пока не удалось, советское командование приняло смелое решение: приступить к осуществлению плана контрнаступления, ибо оперативная и стратегическая обстановка складывалась в нашу пользу.

Советское командование действовало энергично и решительно. Пока враг не перегруппировал свои силы для обороны, пока он еще не начал строить оборонительных сооружений, нужно идти в наступление. И войска получили приказ: «Вперед!».

Кстати в летних сражениях 1941 года советская армия терпела поражение, но приобретала опыт. Частью этого опыта стало обучение танкистов прямо на заводах. Если раньше даже мелкие неисправности приводили к тому, что экипаж на марше просто бросал танк, то теперь бойцы могли устранить поломки сами.

Мощные удары советских войск явились неожиданностью для врага. Фашистское командование было уверено, что у Советской Армии под Москвой нет сил для наступления, что она хотя и может наносить отдельные сильные удары, но перейти в общее наступление по всему фронту не в состоянии.

А Советская Армия оказалась в состоянии это сделать! И как! Фашисты откатывались назад, теряя технику, бросая нетронутыми склады с горючим, боеприпасами. Солдаты вермахта только и успевали что поднимать руки вверх и твердить заученно: «Гитлер капут!».

За первые пять дней наши войска, ведя тяжелые бои на всех направлениях, продвинулись вперед и освободили ряд городов и сел.

Освобождая все новые и новые населенные пункты, наши воины увидели, что принесли захватчики советским людям. Сожженные города и села, виселицы, разграбленные музеи, библиотеки, Дома культуры, взорванные памятники старины, зверская расправа с мирным населением, рабский труд – все это вызывало ненависть к фашистам, желание как можно скорее очистить от них советскую землю. Все это повышало наступательный порыв бойцов.

Потери
Советские войска	Немецко-фашистские войска
625 256 чел.	581 900 человек
4171 танков и САУ	1300 танков и САУ
24 478 орудий и миномётов	2500 орудий и миномётов
—	15000 машин и другой техники

Контрнаступление советских войск под Москвой переросло в общее наступление Красной Армии по всему советско-германскому фронту. Это было началом коренного поворота событий в ходе Великой Отечественной войны.

Разгром фашистских войск под Москвой стал решающим военно-политическим событием первого года Великой Отечественной войны. Одержав победу под Москвой, наши войска окончательно похоронили фашистский план «молниеносной войны» и развеяли миф о непобедимости германской армии. Провалились расчеты гитлеровцев на непрочность советского общественного и государственного строя, советского тыла.

В итоге гитлеровское командование вынуждено было перейти к стратегической обороне на всем советско-германском фронте.

На братских могилах не ставят крестов,

И вдовы на них не рыдают,

К ним кто-то приносит букеты цветов,

И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,

А нынче — гранитные плиты.

Здесь нет ни одной персональной судьбы —

Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,

Горящие русские хаты,

Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,

Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов —

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят крестов,

Но разве от этого легче?..

В. С. Высоцкий, 1964.

«Operation Typhoon» redirects here. For the 1943 German landing on Leros, see Battle of Leros.

Battle of Moscow
Part of the Eastern Front of World War II
Soviet anti-aircraft gunners on the roof of the Moskva Hotel
Date 30 September 1941 – 7 January 1942 (3 months, 1 week and 1 day) Location Moscow Oblast, Russian SFSR, USSR Result Soviet victory End of Operation Barbarossa Beginning of Soviet counter-offensives
Belligerents
Germany	Soviet Union
Commanders and leaders
Adolf Hitler Franz Halder Walther von Brauchitsch Fedor von Bock Heinz Guderian Walter Model Günther von Kluge G.H. Reinhardt Adolf Strauss Erich Hoepner	Joseph Stalin Georgy Zhukov Aleksandr Vasilevsky Ivan Konev Semyon Timoshenko Andrey Vlasov Boris Shaposhnikov Konstantin Rokossovsky Leonid Govorov Semyon Budyonny Pavel Belov Lev Dovator † Nikolai Vatutin Issa Pliyev Mikhail Katukov Pavel Rotmistrov
Units involved
Army Group Centre 2nd Panzer Army 3rd Panzer Army 4th Panzer Army 2nd Army 4th Army 9th Army	Western Front 16th Army 19th Army 20th Army 22nd Army 29th Army 30th Army Cavalry Group «Dovator» Cavalry Group «Belov» Reserve Front 24th Army 31st Army 32nd Army 43rd Army 49th Army Bryansk Front Operational Group Ermakov 3rd Army 13th Army 50th Army
Strength
As of 1 October 1941: 1,184,000–1,929,406 men[1][2][3][4][5] 1,000–2,470 tanks and assault guns[6][7] 14,000 guns Initial aircraft: 549 serviceable;[8][9][10] at time of counter offensive: 599[11]	As of 1 October 1941: 1,252,591 men[12] 1,044[13]–3,232 tanks 7,600 guns Initial aircraft: 936 (545 serviceable);[8] at time of counteroffensive: 1,376[11]
Casualties and losses
German strategic offensive: (1 October 1941 to 10 January 1942) October: 62,870 November: 46,374 December: 41,819 January: 23,131 German estimated: 174,194 KIA, WIA, MIA (see §7)[14] Soviet estimated: 581,000 killed, missing, wounded and captured.[15]	Moscow Defense:[16] (30 September 1941 to 5 November 1942) 514,338 killed or missing 143,941 wounded Moscow Offensive:[16] (5 December 1941 to 7 January 1942) 139,586 killed or missing 231,369 wounded Total: 1,029,234 (see § Casualties)

The Battle of Moscow was a military campaign that consisted of two periods of strategically significant fighting on a 600 km (370 mi) sector of the Eastern Front during World War II, between September 1941 and January 1942. The Soviet defensive effort frustrated Hitler’s attack on Moscow, the capital and largest city of the Soviet Union. Moscow was one of the primary military and political objectives for Axis forces in their invasion of the Soviet Union.

The German Strategic Offensive, named Operation Typhoon, called for two pincer offensives, one to the north of Moscow against the Kalinin Front by the 3rd and 4th Panzer Armies, simultaneously severing the Moscow–Leningrad railway, and another to the south of Moscow Oblast against the Western Front south of Tula, by the 2nd Panzer Army, while the 4th Army advanced directly towards Moscow from the west.

Initially, the Soviet forces conducted a strategic defence of the Moscow Oblast by constructing three defensive belts, deploying newly raised reserve armies, and bringing troops from the Siberian and Far Eastern Military Districts. As the German offensives were halted, a Soviet strategic counter-offensive and smaller-scale offensive operations forced the German armies back to the positions around the cities of Oryol, Vyazma and Vitebsk, and nearly surrounded three German armies. It was a major setback for the Germans, and the end of their belief in a swift German victory over the USSR.^[17] As a result of the failed offensive, Field Marshal Walther von Brauchitsch was dismissed as supreme commander of the German Army, with Hitler replacing him in the position.

Background[edit]

Operation Barbarossa, the German invasion plan, called for the capture of Moscow within four months. On 22 June 1941, Axis forces invaded the Soviet Union, destroyed most of the Soviet Air Force on the ground, and advanced deep into Soviet territory using blitzkrieg tactics to destroy entire Soviet armies. The German Army Group North moved towards Leningrad, Army Group South took control of Ukraine, and Army Group Centre advanced towards Moscow. By July 1941, Army Group Centre crossed the Dnieper River, on the path to Moscow.^[18]

On 15 July 1941, German forces captured Smolensk, an important stronghold on the road to Moscow.^[19]
At this stage, although Moscow was vulnerable, an offensive against the city would have exposed the German flanks. In part to address these risks, and to attempt to secure Ukraine’s food and mineral resources, Hitler ordered the attack to turn north and south to eliminate Soviet forces at Leningrad and Kiev.^[20] This delayed the German advance on Moscow.^[20] When that advance resumed on 30 September 1941, German forces had been weakened, while the Soviets had raised new forces for the defence of the city.^[20]

Initial German advance (30 September – 10 October)[edit]

Plans[edit]

For Hitler, the Soviet capital was secondary, and he believed the only way to bring the Soviet Union to its knees was to defeat it economically. He felt this could be accomplished by seizing the economic resources of Ukraine east of Kiev.^[21] When Walther von Brauchitsch, Commander-in-Chief of the Army, supported a direct thrust to Moscow, he was told that «only ossified brains could think of such an idea».^[21] Franz Halder, head of the Army General Staff, was also convinced that a drive to seize Moscow would be victorious after the German Army inflicted enough damage on the Soviet forces.^[22] This view was shared by most within the German high command.^[21] But Hitler overruled his generals in favor of pocketing the Soviet forces around Kiev in the south, followed by the seizure of Ukraine. The move was successful, resulting in the loss of nearly 700,000 Red Army personnel killed, captured, or wounded by 26 September, and further advances by Axis forces.^[23]

With the end of summer, Hitler redirected his attention to Moscow and assigned Army Group Centre to this task. The forces committed to Operation Typhoon included three infantry armies (the 2nd, 4th, and 9th)^[24] supported by three Panzer (tank) Groups (the 2nd, 3rd and 4th) and by the Luftwaffe‘s Luftflotte 2. Up to two million German troops were committed to the operation, along with 1,000–2,470 tanks and assault guns and 14,000 guns. German aerial strength, however, had been severely reduced over the summer’s campaign; the Luftwaffe had lost 1,603 aircraft and 1,028 had been damaged. Luftflotte 2 had only 549 serviceable machines, including 158 medium and dive-bombers and 172 fighters, available for Operation Typhoon.^[25] The attack relied on standard blitzkrieg tactics, using Panzer groups rushing deep into Soviet formations and executing double-pincer movements, pocketing Red Army divisions and destroying them.^[26]

Facing the Wehrmacht were three Soviet fronts forming a defensive line based on the cities of Vyazma and Bryansk, which barred the way to Moscow. The armies comprising these fronts had also been involved in heavy fighting. Still, it was a formidable concentration consisting of 1,250,000 men, 1,000 tanks and 7,600 guns. The Soviet Air Force (VVS) had suffered appalling losses of some 7,500 to 21,200 aircraft.^[27][28] Extraordinary industrial achievements had begun to replace these, and at the outset of Typhoon the VVS could muster 936 aircraft, 578 of which were bombers.^[29]

Once Soviet resistance along the Vyazma-Bryansk front was eliminated, German forces were to press east, encircling Moscow by outflanking it from the north and south. Continuous fighting had reduced their effectiveness, and logistical difficulties became more acute. General Heinz Guderian, commander of the 2nd Panzer Army, wrote that some of his destroyed tanks had not been replaced, and there were fuel shortages at the start of the operation.^[30]

Battles of Vyazma and Bryansk[edit]

The German attack went according to plan, with 4th Panzer Group pushing through the middle nearly unopposed and then dividing its mobile forces north to complete the encirclement of Vyazma with 3rd Panzer Group, and other units south to close the ring around Bryansk in conjunction with 2nd Panzer Group. The Soviet defenses, still under construction, were overrun, and spearheads of the 3rd and 4th Panzer Groups met at Vyazma on 10 October 1941.^[31][32] Four Soviet armies (the 16th, 19th, 20th, 24th and part of the 32nd) were encircled in a large pocket just west of the city.^[33]

The encircled Soviet forces continued to fight, and the Wehrmacht had to employ 28 divisions to eliminate them, using troops which could have supported the offensive towards Moscow. The remnants of the Soviet Western and Reserve Fronts retreated and manned new defensive lines around Mozhaisk.^[33] Although losses were high, some of the encircled units escaped in small groups, ranging in size from platoons to full rifle divisions.^[32] Soviet resistance near Vyazma also provided time for the Soviet high command to reinforce the four armies defending Moscow (the 5th, 16th, 43rd and 49th Armies). Three rifle and two tank divisions were transferred from East Siberia with more to follow.^[33]

The weather began to change, hampering both sides. On 7 October, the first snow fell and quickly melted, turning roads and open areas into muddy quagmires, a phenomenon known as rasputitsa in Russia. German armored groups were greatly slowed, allowing Soviet forces to fall back and regroup.^[34][35]

Soviet forces were able to counterattack in some cases. For example, the 4th Panzer Division fell into an ambush set by Dmitri Leliushenko’s hastily formed 1st Guards Special Rifle Corps, including Mikhail Katukov’s 4th Tank Brigade, near the city of Mtsensk. Newly built T-34 tanks were concealed in the woods as German armor rolled past them; as a scratch team of Soviet infantry contained their advance, Soviet armor attacked from both flanks and savaged the German Panzer IV tanks. For the Wehrmacht, the shock of this defeat was so great that a special investigation was ordered.^[32] Guderian and his troops discovered, to their dismay, that the Soviet T-34s were almost impervious to German tank guns. As the general wrote, «Our Panzer IV tanks with their short 75 mm guns could only explode a T-34 by hitting the engine from behind». Guderian also noted in his memoirs that «the Russians already learned a few things».^[36][37] In 2012, Niklas Zetterling disputed the notion of a major German reversal at Mtsensk, noting that only a battlegroup from the 4th Panzer Division was engaged while most of the division was fighting elsewhere, that both sides withdrew from the battlefield after the fighting and that the Germans lost only six tanks destroyed and three damaged. For German commanders like Hoepner and Bock, the action was inconsequential; their primary worry was resistance from within the pocket, not outside it.^[38]

Other counterattacks further slowed the German offensive. The 2nd Army, which was operating to the north of Guderian’s forces with the aim of encircling the Bryansk Front, had come under strong Red Army pressure assisted by air support.^[39]

According to German assessments of the initial Soviet defeat, 673,000 soldiers had been captured by the Wehrmacht in both the Vyazma and Bryansk pockets,^[40] although recent research suggests a lower—but still enormous—figure of 514,000 prisoners, reducing Soviet strength by 41%.^[41] Personnel losses of 499,001 (permanent as well as temporary) were calculated by the Soviet command.^[42] On 9 October, Otto Dietrich of the German Ministry of Propaganda, quoting Hitler himself, forecast in a press conference the imminent destruction of the armies defending Moscow. As Hitler had never had to lie about a specific and verifiable military fact, Dietrich convinced foreign correspondents that the collapse of all Soviet resistance was perhaps hours away. German civilian morale—low since the start of Barbarossa—significantly improved, with rumors of soldiers home by Christmas and great riches from the future Lebensraum in the east.^[43]

However, Red Army resistance had slowed the Wehrmacht. When the Germans arrived within sight of the Mozhaisk line west of Moscow on 10 October, they encountered another defensive barrier manned by new Soviet forces. That same day, Georgy Zhukov, who had been recalled from the Leningrad Front on 6 October, took charge of Moscow’s defense and the combined Western and Reserve Fronts, with Colonel General Ivan Konev as his deputy.^[44][45] On 12 October, Zhukov ordered the concentration of all available forces on a strengthened Mozhaisk line, a move supported by General Vasilevsky of the General Staff.^[46] The Luftwaffe still controlled the sky wherever it appeared, and Stuka and bomber groups flew 537 sorties, destroying some 440 vehicles and 150 artillery pieces.^[47][48]

On 15 October, Stalin ordered the evacuation of the Communist Party, the General Staff and various civil government offices from Moscow to Kuibyshev (now Samara), leaving only a limited number of officials behind. The evacuation caused panic among Muscovites. On 16–17 October, much of the civilian population tried to flee, mobbing the available trains and jamming the roads from the city. Despite all this, Stalin publicly remained in the Soviet capital, somewhat calming the fear and pandemonium.^[32]

Mozhaisk defense line (13–30 October)[edit]

By 13 October 1941, the Wehrmacht had reached the Mozhaisk defense line, a hastily constructed set of four lines of fortifications^[24] protecting Moscow’s western approaches which extended from Kalinin towards Volokolamsk and Kaluga. Despite recent reinforcements, only around 90,000 Soviet soldiers manned this line—far too few to stem the German advance.^[49][50] Given the limited resources available, Zhukov decided to concentrate his forces at four critical points: the 16th Army under Lieutenant General Konstantin Rokossovsky guarded Volokolamsk, Mozhaisk was defended by 5th Army under Major General Leonid Govorov, the 43rd Army of Major General Konstantin Golubev defended Maloyaroslavets, and the 49th Army under Lieutenant General Ivan Zakharkin protected Kaluga.^[51] The entire Soviet Western Front—nearly destroyed after its encirclement near Vyazma—was being recreated almost from scratch.^[52]

Moscow itself was also hastily fortified. According to Zhukov, 250,000 women and teenagers worked building trenches and anti-tank moats around Moscow, moving almost three million cubic meters of earth with no mechanical help. Moscow’s factories were hastily converted to military tasks: one automobile factory was turned into a submachine gun armory, a clock factory manufactured mine detonators, the chocolate factory shifted to food production for the front, and automobile repair stations worked fixing damaged tanks and military vehicles.^[53] Despite these preparations, the capital was within striking distance of German tanks, with the Luftwaffe mounting large-scale air raids on the city. The air raids caused only limited damage because of extensive anti-aircraft defenses and effective civilian fire brigades.^[54]

On 13 October 1941 (15 October, according to other sources),^[which?] the Wehrmacht resumed its offensive. At first, the German forces attempted to bypass Soviet defenses by pushing northeast towards the weakly protected city of Kalinin and south towards Kaluga and Tula, capturing all except Tula by 14 October. Encouraged by these initial successes, the Germans launched a frontal assault against the fortified line, taking Mozhaisk and Maloyaroslavets on 18 October, Naro-Fominsk on 21 October, and Volokolamsk on 27 October after intense fighting. Because of the increasing danger of flanking attacks, Zhukov was forced to fall back,^[32] withdrawing his forces east of the Nara river.^[55]

In the south, the Second Panzer Army initially advanced towards Tula with relative ease because the Mozhaisk defense line did not extend that far south and no significant concentrations of Soviet troops blocked their advance. However, bad weather, fuel problems, and damaged roads and bridges eventually slowed the German army, and Guderian did not reach the outskirts of Tula until 26 October.^[56] The German plan initially called for the rapid capture of Tula, followed by a pincer move around Moscow. The first attack, however, was repelled by the 50th Army and civilian volunteers on 29 October, after a fight within sight of the city. This was followed by the counter-offensive by the 1st Guards Cavalry Corps whose flanks were secured by the 10th Army, 49th Army and 50th Army who attacked from Tula.^[57] On 31 October, the German Army high command ordered a halt to all offensive operations until increasingly severe logistical problems were resolved and the rasputitsa subsided.^{[citation needed]}

Wehrmacht advance towards Moscow (1 November – 5 December)[edit]

Wearing down[edit]

By late October, the German forces were worn out, with only a third of their motor vehicles still functioning, infantry divisions at third- to half-strength, and serious logistics issues preventing the delivery of warm clothing and other winter equipment to the front. Even Hitler seemed to surrender to the idea of a long struggle, since the prospect of sending tanks into such a large city without heavy infantry support seemed risky after the costly capture of Warsaw in 1939.^[58]

To stiffen the resolve of the Red Army and boost civilian morale, Stalin ordered the traditional military parade on 7 November (Revolution Day) to be staged in Red Square. Soviet troops paraded past the Kremlin and then marched directly to the front. The parade carried a great symbolic significance by demonstrating the continued Soviet resolve, and was frequently invoked as such in the years to come. Despite this brave show, the Red Army’s position remained precarious. Although 100,000 additional Soviet soldiers had reinforced Klin and Tula, where renewed German offensives were expected, Soviet defenses remained relatively thin. Nevertheless, Stalin ordered several preemptive counteroffensives against German lines. These were launched despite protests from Zhukov, who pointed out the complete lack of reserves.^[59] The Wehrmacht repelled most of these counteroffensives, which squandered Soviet forces that could have been used for Moscow’s defense. The only notable success of the offensive occurred west of Moscow near Aleksino, where Soviet tanks inflicted heavy losses on the 4th Army because the Germans still lacked anti-tank weapons capable of damaging the new, well-armoured T-34 tanks.^[58]

From 31 October to 13–15 November, the Wehrmacht high command stood down while preparing to launch a second offensive towards Moscow. Although Army Group Centre still possessed considerable nominal strength, its fighting capabilities had thoroughly diminished because of wear and fatigue. While the Germans were aware of the continuous influx of Soviet reinforcements from the east as well as the presence of large reserves, given the tremendous Soviet casualties, they did not expect the Soviets to be able to mount a determined defense.^[60] But in comparison to the situation in October, Soviet rifle divisions occupied a much stronger defensive position: a triple defensive ring surrounding the city and some remnants of the Mozhaisk line near Klin. Most of the Soviet field armies now had a multilayered defense, with at least two rifle divisions in second echelon positions. Artillery support and sapper teams were also concentrated along major roads that German troops were expected to use in their attacks. There were also many Soviet troops still available in reserve armies behind the front. Finally, Soviet troops—and especially officers—were now more experienced and better prepared for the offensive.^[58]

By 15 November 1941, the ground had finally frozen, solving the mud problem. The armored Wehrmacht spearheads, consisting of 51 divisions, could now advance, with the goal of encircling Moscow and linking up near the city of Noginsk, east of the capital. To achieve this objective, the German Third and Fourth Panzer Groups needed to concentrate their forces between the Volga Reservoir and Mozhaysk, then proceed past the Soviet 30th Army to Klin and Solnechnogorsk, encircling the capital from the north. In the south, the Second Panzer Army intended to bypass Tula, still held by the Red Army, and advance to Kashira and Kolomna, linking up with the northern pincer at Noginsk. The German 4th Field Army in the centre were to «pin down the troops of the Western Front.»^{[45]: 33, 42–43}

Failed pincer[edit]

On 15 November 1941, German tank armies began their offensive towards Klin, where no Soviet reserves were available because of Stalin’s wish to attempt a counteroffensive at Volokolamsk, which had forced the relocation of all available reserve forces further south. Initial German attacks split the front in two, separating the 16th Army from the 30th.^[58] Several days of intense combat followed. Zhukov recalled in his memoirs that «The enemy, ignoring the casualties, was making frontal assaults, willing to get to Moscow by any means necessary».^[61] Despite the Wehrmacht’s efforts, the multi-layered defense reduced Soviet casualties as the Soviet 16th Army slowly retreated and constantly harassed the German divisions which were trying to make their way through the fortifications.^{[citation needed]}

The Third Panzer Army captured Klin after heavy fighting on 23 November, Solnechnogorsk as well by 24 November and Istra, by 24/25 November. Soviet resistance was still strong, and the outcome of the battle was by no means certain. Reportedly, Stalin asked Zhukov whether Moscow could be successfully defended and ordered him to «speak honestly, like a communist». Zhukov replied that it was possible, but reserves were urgently needed.^[61] By 27 November, the German 7th Panzer Division had seized a bridgehead across the Moscow-Volga Canal—the last major obstacle before Moscow—and stood less than 35 km (22 mi) from the Kremlin;^[58] but a powerful counterattack by the 1st Shock Army drove them back.^[62] Just northwest of Moscow, the Wehrmacht reached Krasnaya Polyana, little more than 29 km (18 mi) from the Kremlin in central Moscow;^[63] German officers were able to make out some of the major buildings of the Soviet capital through their field glasses. Both Soviet and German forces were severely depleted, sometimes having only 150–200 riflemen—a company’s full strength—left in a regiment.^[58]

In the south, near Tula, combat resumed on 18 November 1941, with the Second Panzer Army trying to encircle the city.^[58] The German forces involved were extremely battered from previous fighting and still had no winter clothing. As a result, initial German progress was only 5–10 km (3.1–6.2 mi) per day.^[64] Moreover, it exposed the German tank armies to flanking attacks from the Soviet 49th and 50th Armies, located near Tula, further slowing the advance. Guderian nevertheless was able to pursue the offensive, spreading his forces in a star-like attack, taking Stalinogorsk on 22 November 1941 and surrounding a Soviet rifle division stationed there.

On 26 November 1941, the German 2nd Panzer Army under General Heinz Guderian began advancing towards Kashira, which was a strategic stronghold that lay 120 kilometres southwest of Moscow and 80 kilometres northeast of Tula. Kashira was of paramount importance, considering that it was the headquarters of the Soviet Western Front, one of the three main groups of resistance against the Nazi storm. The Germans were capable of seizing Venev and pushing towards storming formidably towards Kashira. Should Kashira fall, the road to Moscow would be open for the 2nd Panzer Group. In an attempt to halt the onslaught of the 2nd Panzer Group, the STAVKA High Command hurled Major General Pavel Belov’s 1st Guards Cavalry Corps, General Andrei Getman’s 112th Tank Division, an armoured brigade and a battalion of BM-13 Katyusha rocket launchers along with support from the air force against the armoured beast of the Wehrmacht. The cavalrymen of the 1st Guards Cavalry Corps, which was primarily armed with the SVT-41 semi-automatic battle rifle and Cossack shashkas, as well as the mechanized troops possessing T34 M1940 and KV-1 tanks, battled relentlessly against Heinz Guderian’s 2nd Panzer Group. After much vicious fighting, the 1st Guards Cavalry Corps was able to repel the armoured forces of Guderian and subsequently drove them back by 40 kilometres to the town of Mordves.^[65]

The Germans were driven back in early December, securing the southern approach to the city.^[66] Tula itself held, protected by fortifications and determined defenders mostly from the 50th army, made of both soldiers and civilians. In the south, the Wehrmacht never got close to the capital. The first stroke of the Western-Front’s counter-offensive on the outskirts of Moscow fell upon Guderian’s 2nd Panzer Army.^[67]

Because of the resistance on both the northern and southern sides of Moscow, on 1 December the Wehrmacht attempted a direct offensive from the west along the Minsk-Moscow highway near the city of Naro-Fominsk. This offensive had limited tank support and was directed against extensive Soviet defenses. After meeting determined resistance from the Soviet 1st Guards Motorized Rifle Division and flank counterattacks staged by the 33rd Army, the German offensive stalled and was driven back four days later in the ensuing Soviet counteroffensive.^[58] On the same day, the French-manned 638th Infantry Regiment, the only foreign formation of the Wehrmacht that took part in the advance on Moscow, went into action near the village of Diutkovo.^[68] On 2 December, a reconnaissance battalion came to the town of Khimki—some 30 km (19 mi) away from the Kremlin in central Moscow reaching its bridge over the Moscow-Volga Canal as well as its railway station. This marked the closest approach of German forces to Moscow.^[69][70]

The European Winter of 1941–42 was the coldest of the twentieth century.^[71] On 30 November, von Bock claimed in a report to Berlin that the temperature was −45 °C (−49 °F).^[72] General Erhard Raus, commander of the 6th Panzer Division, kept track of the daily mean temperature in his war diary. It shows a suddenly much colder period during 4–7 December: from −36 to −38 °C (−37 to −38 °F), although the method or reliability of his measurements is not known.^[73] Other temperature reports varied widely.^[74][75] Zhukov said that November’s freezing weather stayed only around −7 to −10 °C (+19 to +14 °F).^[76] Official Soviet Meteorological Service records show that at the lowest point, the lowest December temperature reached −28.8 °C (−20 °F).^[76] These numbers indicated severely cold conditions, and German troops were freezing with no winter clothing, using equipment that was not designed for such low temperatures. More than 130,000 cases of frostbite were reported among German soldiers.^[49] Frozen grease had to be removed from every loaded shell^[49] and vehicles had to be heated for hours before use. The same cold weather hit the Soviet troops, but they were better prepared.^[75] German clothing was supplemented by Soviet clothing and boots, which were often in better condition than German clothes as the owners had spent much less time at the front. Corpses were thawed out to remove the items; once when 200 bodies were left on the battlefield the «saw commandos» recovered sufficient clothing to outfit every man in a battalion.^[77]

The Axis offensive on Moscow stopped. Heinz Guderian wrote in his journal that «the offensive on Moscow failed … We underestimated the enemy’s strength, as well as his size and climate. Fortunately, I stopped my troops on 5 December, otherwise the catastrophe would be unavoidable.»^[78]

Some historians have suggested that artificial floods played an important role in defending Moscow.^[79] They were primarily meant to break the ice and prevent troops and heavy military equipment from crossing the Volga river and Ivankovo Reservoir.^[80] This began with the blowing up of the Istra [ru] waterworks reservoir dam on 24 November 1941. On 28 November 1941, the water was drained into the Yakhroma and Sestra Rivers from six reservoirs (Khimki [ru], Iksha [ru], Pyalovskoye [ru], Pestovskoye [ru], Pirogovskoye [ru], and Klyazma [ru] reservoirs), as well as from Ivankovo Reservoir using dams near Dubna.^[79] This caused some 30–40 villages to become partially submerged even in the severe winter weather conditions of the time.^[79][81]
Both were results of Soviet General Headquarters’ Order 0428 dated 17 November 1941. Artificial floods were also used as an unconventional weapon of direct impact.^[82]

Soviet counter-offensive[edit]

Although the Wehrmacht’s offensive had been stopped, German intelligence estimated that Soviet forces had no more reserves left and thus would be unable to stage a counteroffensive. This estimate proved wrong, as Stalin transferred over 18 divisions, 1,700 tanks, and over 1,500 aircraft from Siberia and the Far East.^[83] The Red Army had accumulated a 58-division reserve by early December,^[49] when the offensive proposed by Zhukov and Vasilevsky was finally approved by Stalin.^[84] Even with these new reserves, Soviet forces committed to the operation numbered only 1,100,000 men,^[74] only slightly outnumbering the Wehrmacht. Nevertheless, with careful troop deployment, a ratio of two-to-one was reached at some critical points.^[49]

On 5 December 1941, the counteroffensive for «removing the immediate threat to Moscow» started on the Kalinin Front. The South-Western Front and Western Fronts began their offensives the next day. After several days of little progress, Soviet armies retook Solnechnogorsk on 12 December and Klin on 15 December. Guderian’s army «beat a hasty retreat towards Venev» and then Sukhinichi. «The threat overhanging Tula was removed».^{[45]: 44–46, 48–51 [85]}

On 8 December, Hitler had signed his directive No.39, ordering the Wehrmacht to assume a defensive stance on the whole front. German troops were unable to organize a solid defense at their initial locations and were forced to pull back to consolidate their lines. Guderian wrote that discussions with Hans Schmidt and Wolfram Freiherr von Richthofen took place the same day, and both commanders agreed the current front line could not be held.^{[86][non-primary source needed]} On 14 December, Franz Halder and Günther von Kluge finally gave permission for a limited withdrawal to the west of the Oka river, without Hitler’s approval.^[87][88] On 20 December, during a meeting with German senior officers, Hitler cancelled the withdrawal and ordered his soldiers to defend every patch of ground, «digging trenches with howitzer shells if needed».^[89][90] Guderian protested, pointing out that losses from cold were actually greater than combat losses and that winter equipment was held by traffic ties in Poland.^[91][92] Nevertheless, Hitler insisted on defending the existing lines, and Guderian was dismissed by 25 December, along with generals Hoepner and Strauss, commanders of the 4th Panzer and 9th Army, respectively. Fedor von Bock was also dismissed, officially for «medical reasons».^[93] Walther von Brauchitsch, Hitler’s commander-in-chief, had been removed even earlier, on 19 December.^[45][94][95]

Meanwhile, the Soviet offensive continued in the north. The offensive liberated Kalinin and the Soviets reached Klin on 7 December, overrunning the headquarters of the LVI Panzer Corps outside the city. As the Kalinin Front drove west, a bulge developed around Klin. The Soviet front commander, General Ivan Konev, attempted to envelop any German forces remaining. Zhukov diverted more forces to the southern end of the bulge, to help Konev trap the Third Panzer Army. The Germans pulled their forces out in time. Although the encirclement failed, it unhinged the German defenses. A second attempt was made to outflank Army Group Centre’s northern forces, but met strong opposition near Rzhev and was forced to halt, forming a salient that would last until March 1943. In the south, the offensive went equally well, with Southwestern Front forces relieving Tula on 16 December 1941. A major achievement was the encirclement and destruction of the German XXXV Corps, protecting Guderian’s Second Panzer Army’s southern flank.^[96]

The Luftwaffe was paralysed in the second half of December. The weather, recorded as –42 °C (–44 °F), was a meteorological record.^[97] Logistical difficulties and freezing temperatures created technical difficulties until January 1942. In the meantime, the Luftwaffe had virtually vanished from the skies over Moscow, while the Red Air Force, operating from better prepared bases and benefiting from interior lines, grew stronger.^[97] On 4 January, the skies cleared. The Luftwaffe was quickly reinforced, as Hitler hoped it would save the situation. The Kampfgruppen (Bomber Groups) II./KG 4 and II./KG 30 arrived from refitting in Germany, whilst four Transportgruppen (Transport Groups) with a strength of 102 Junkers Ju 52 transports were deployed from Luftflotte 4 (Air Fleet 4) to evacuate surrounded army units and improve the supply line to the front-line forces. It was a last minute effort and it worked. The German air arm was to help prevent a total collapse of Army Group Centre. Despite the Soviets’ best efforts, the Luftwaffe had contributed enormously to the survival of Army Group Centre. Between 17 and 22 December the Luftwaffe destroyed 299 motor vehicles and 23 tanks around Tula, hampering the Red Army’s pursuit of the German Army.^[98][99]

In the centre, Soviet progress was much slower. Soviet troops liberated Naro-Fominsk only on 26 December, Kaluga on 28 December, and Maloyaroslavets on 2 January, after ten days of violent action. Soviet reserves ran low, and the offensive halted on 7 January 1942, after having pushed the exhausted and freezing German armies back 100–250 km (62–155 mi) from Moscow. Stalin continued to order more offensives in order to trap and destroy Army Group Centre in front of Moscow, but the Red Army was exhausted and overstretched and they failed.^[100]

Aftermath[edit]

The Red Army’s winter counter-offensive drove the Wehrmacht from Moscow, but the city was still considered to be threatened, with the front line relatively close. Because of this, the Moscow theater remained a priority for Stalin, who at first appeared to be in shock due to the initial German success.^[101] In particular, the initial Soviet advance was unable to reduce the Rzhev salient, held by several divisions of Army Group Centre. Immediately after the Moscow counter-offensive, a series of Soviet attacks (the Battles of Rzhev) were attempted against the salient, each time with heavy losses on both sides. By early 1943, the Wehrmacht had to disengage from the salient as the whole front was moving west. Nevertheless, the Moscow front was not finally secured until October 1943, when Army Group Centre was decisively repulsed from the Smolensk landbridge and from the left shore of the upper Dnieper at the end of the Second Battle of Smolensk.^{[citation needed]}

Furious that his army had been unable to take Moscow, Hitler dismissed his commander-in-chief, Walther von Brauchitsch, on 19 December 1941, and took personal charge of the Wehrmacht,^[94] effectively taking control of all military decisions. Additionally, Hitler surrounded himself with staff officers with little or no recent combat experience.^[102]

For the first time since June 1941, Soviet forces had stopped the Germans and driven them back. This resulted in an overconfident Stalin further expanding the offensive. On 5 January 1942, during a meeting in the Kremlin, Stalin announced that he was planning a general spring offensive, which would be staged simultaneously near Moscow, Leningrad, Kharkov, and the Crimea. This plan was accepted over Zhukov’s objections.^[103] Low Red Army reserves and Wehrmacht tactical skill led to a bloody stalemate near Rzhev, known as the «Rzhev meat grinder», and to a string of Red Army defeats, such as the Second Battle of Kharkov, the failed attempt at elimination of the Demyansk pocket, and the encirclement of General Andrey Vlasov’s army in a failed attempt to lift the siege of Leningrad, and the destruction of Red Army forces in Crimea. Ultimately, these failures would lead to a successful German offensive in the south and to the Battle of Stalingrad.^{[citation needed]}

A documentary film, Moscow Strikes Back, (Russian: Разгром немецких войск под Москвой, «Rout of the German Troops near Moscow»), was made during the battle and rapidly released in the Soviet Union. It was taken to America and shown at the Globe in New York in August 1942. The New York Times reviewer commented that «The savagery of that retreat is a spectacle to stun the mind».^[104] As well as the Moscow parade and battle scenes, the film included images of German atrocities committed during the occupation, «the naked and slaughtered children stretched out in ghastly rows, the youths dangling limply in the cold from gallows that were rickety, but strong enough».^[104]

Legacy[edit]

The defense of Moscow became a symbol of Soviet resistance against the invading Axis forces. To commemorate the battle, Moscow was awarded the title of «Hero City» in 1965, on the 20th anniversary of Victory Day. A Museum of the Defence of Moscow was created in 1995.^[105]

In the Russian capital of Moscow, an annual military parade on Red Square on 7 November was held in honor of the October Revolution Parade and as substitute for the October Revolution celebrations that haven’t been celebrated on a national level since 1995. The parade is held to commemorate the historical event as a Day of Military Honour. The parade includes troops of the Moscow Garrison and the Western Military District, which usually numbers to close to 3,000 soldiers, cadets, and Red Army reenactors. The parade is presided by the Mayor of Moscow who delivers a speech during the event. Prior to the start of the parade, an historical reenactment of the Battle of Moscow is performed by young students, volunteers, and historical enthusiasts.^[106]

The parade commands are always given by a high ranking veteran of the armed forces (usually with a billet of a Colonel) who gives the orders for the march past from the grandstand near the Lenin Mausoleum. On the command of Quick March! by the parade commander, the parade begins with the tune of Song of the Soviet Army, to which the historical color guards holding wartime symbols such as the Banner of Victory and the standards of the various military fronts march to. Musical support during the parade is always provided by the Massed Bands of the Moscow Garrison, which includes various military bands in the Western Military District, The Regimental Band of the 154th Preobrazhensky Regiment, and the Central Military Band of the Ministry of Defense of Russia.^[107][108]

Casualties[edit]

Both German and Soviet casualties during the battle of Moscow have been a subject of debate, as various sources provide somewhat different estimates. Not all historians agree on what should be considered the «Battle of Moscow» in the timeline of World War II. While the start of the battle is usually regarded as the beginning of Operation Typhoon on 30 September 1941 (or sometimes on 2 October 1941), there are two different dates for the end of the offensive.^{[citation needed]} In particular, some sources (such as Erickson^[109] and Glantz^[110]) exclude the Rzhev offensive from the scope of the battle, considering it as a distinct operation and making the Moscow offensive «stop» on 7  January 1942—thus lowering the number of casualties.

There are also significant differences in figures from various sources. John Erickson, in his Barbarossa: The Axis and the Allies, gives a figure of 653,924 Soviet casualties between October 1941 and January 1942.^[109] Glantz, in his book When Titans Clashed, gives a figure of 658,279 for the defense phase alone, plus 370,955 for the winter counteroffensive until 7 January 1942.^[110] The official Wehrmacht daily casualty reports show 35,757 killed in action, 128,716 wounded, and 9,721 missing in action for the entire Army Group Centre between 1 October 1941 and 10 January 1942.^[111] However, this official report does not match unofficial reports from individual battalion and divisional officers and commanders at the front, who record suffering far higher casualties than was officially reported.^[112]

On the Russian side, discipline became ferocious. The NKVD blocking groups were ready to shoot anyone retreating without orders. NKVD squads went to field hospitals in search of soldiers with self-inflicted injuries, the so-called ‘self shooters’ – Those who shot themselves in the left hand to escape fighting. A surgeon in a field hospital of the Red Army admitted to amputating the hands of boys who tried this ‘self-shooting’ idea to escape fighting, to protect them from immediate execution via punishment squad.^[113] In the first three months, blocking detachments shot 1,000 penal troops and sent 24,993 to penal battalions. By October 1942, the idea of regular blocking detachments was quietly dropped; by October 1944, the units were officially disbanded.^[114][115]

See also[edit]

• Panfilov’s Twenty-Eight Guardsmen
• German war crimes during the Battle of Moscow
• 8th Guards Motor Rifle Division

Footnotes[edit]

Sources[edit]

• Bellamy, Chris (2007). Absolute War: Soviet Russia in the Second World War. New York: Vintage Books. ISBN 978-0-375-72471-8..
• Braithwaite, Rodric. Moscow 1941: A City and Its People at War. London: Profile Books Ltd., 2006. ISBN 1-86197-759-X.
• Collection of legislative acts related to State Awards of the USSR (1984), Moscow, ed. Izvestia.
• Belov, Pavel Alekseevich (1963). Za nami Moskva. Moscow: Voenizdat.
• Bergström, Christer (2007). Barbarossa – The Air Battle: July–December 1941. London: Chevron/Ian Allan. ISBN 978-1-85780-270-2.
• Boog, Horst; Förster, Jürgen; Hoffmann, Joachim; Klink, Ernst; Müller, Rolf-Dieter; Ueberschär, Gerd R. (1998). Attack on the Soviet Union. Germany and the Second World War. Vol. IV. Translated by Dean S. McMurry; Ewald Osers; Louise Willmot. Oxford: Clarendon Press. ISBN 978-0-19-822886-8.
• Chew, Allen F. (December 1981). «Fighting the Russians in Winter: Three Case Studies» (PDF). Leavenworth Papers. Fort Leavenworth, Kansas (5). ISSN 0195-3451. Archived from the original (PDF) on 14 February 2017. Retrieved 29 May 2017.
• Erickson, John; Dilks, David (1994). Barbarossa: The Axis and the Allies. Edinburgh: Edinburgh University Press. ISBN 978-0-7486-0504-0.
• Glantz, David M.; House, Jonathan M. (1995). When Titans Clashed: How the Red Army Stopped Hitler. Lawrence: University Press of Kansas. ISBN 978-0-7006-0717-4.
• Goldman, Stuart D. (2012). Nomonhan, 1939; The Red Army’s Victory That Shaped World War II. Naval Institute Press. ISBN 978-1-61251-098-9.
• Heinz Guderian, Воспоминания солдата (Memoirs of a soldier), Smolensk, Rusich, 1999 (Russian translation of Guderian, Heinz (1951). Erinnerungen eines Soldaten. Heidelberg: Vowinckel.)
• Hill, Alexander (2009).»British Lend-Lease Tanks and the Battle of Moscow, November–December 1941 – Revisited.» Journal of Slavic Military Studies, 22: 574–87. doi:10.1080/13518040903355794.
• Hill, Alexander (2017), The Red Army and the Second World War, Cambridge: Cambridge University Press, ISBN 978-1-1070-2079-5.
• Hardesty, Von. Red Phoenix. Washington, DC: Smithsonian Institution Press, 1991. ISBN 1-56098-071-0
• Jukes, Geoffrey (2002). The Second World War: The Eastern Front 1941–1945. Oxford: Osprey. ISBN 978-1-84176-391-0.
• Liedtke, Gregory (2016). Enduring the Whirlwind: The German Army and the Russo-German War 1941–1943. Helion and Company. ISBN 978-1910777756.
• Lopukhovsky, Lev (2013). Britton Stuart (ed.). The Viaz’ma Catastrophe, 1941 The Red Army’s Disastrous Stand Against Operation Typhoon. Translated by Britton Stuart. West Midlands: Helion. ISBN 978-1-908916-50-1.
• Moss, Walter G. (2005). A History of Russia: Since 1855. Anthem Russian and Slavonic studies. Vol. II (2nd ed.). Anthem Press. ISBN 978-1-84331-034-1.
• Nagorski, Andrew (2007). The Greatest Battle: Stalin, Hitler, and the Desperate Struggle for Moscow That Changed the Course of World War II. New York: Simon & Schuster. ISBN 978-0-7432-8110-2.
• Flitton, Dave (director, producer, writer) (1994). The Battle of Russia (television documentary). US: PBS.
• Plocher, Hermann (1968). Luftwaffe versus Russia, 1941. New York: USAF: Historical Division, Arno Press.
• Prokhorov, A. M. (ed.). Большая советская энциклопедия (in Russian). Moscow. or Prokhorov, A. M., ed. (1973–1978). Great Soviet Encyclopedia. New York: Macmillan.
• Raus, Erhard; Newton, Steven H. (2009). Panzer Operations: The Eastern Front Memoir of General Raus, 1941–1945. Da Capo Press. ISBN 978-0-7867-3970-7.
• Reinhardt, Klaus. Moscow: The Turning Point? The Failure of Hitler’s Strategy in the Winter of 1941–42. Oxford: Berg Publishers, 1992. ISBN 0-85496-695-1.
• Sokolovskii, Vasilii Danilovich (1964). Razgrom Nemetsko-Fashistskikh Voisk pod Moskvoi (with map album). Moscow: VoenIzdat. LCCN 65-54443.
• Stahel, David (2019). Retreat from Moscow: A New History of Germany’s Winter Campaign, 1941–1942. New York: Farrar, Straus and Giroux. ISBN 978-03742-49526.
• Stahel, David (2015). The Battle for Moscow. Cambridge: Cambridge University Press. ISBN 978-1107087606.
• Tooze, Adam (2006). The Wages of Destruction: The making and breaking of the Nazi economy. London: Penguin Books. ISBN 978-0-14-100348-1.
• Vasilevsky, A. M. (1981). Дело всей жизни (Lifelong cause) (in Russian). Moscow: Progress. ISBN 978-0-7147-1830-9.
• Williamson, Murray (1983). Strategy for Defeat: The Luftwaffe 1933–1945. Maxwell AFB: Air University Press. ISBN 978-1-58566-010-0.
• Ziemke, Earl F. (1987). Moscow to Stalingrad. Center of Military History, United States Army. ISBN 978-0880292948.
• Zetterling, Niklas; Frankson, Anders (2012). The Drive on Moscow, 1941: Operation Taifun and Germany’s First Great Crisis of World War II. Havertown: Casemate Publishers. ISBN 978-1-61200-120-3.
• Жуков, Г. К. (2002). Воспоминания и размышления. В 2 т. (in Russian). М. ISBN 978-5-224-03195-5. (English translation Zhukov, G. K. (1971). The Memoirs of Marshal Zhukov. London: Cape. ISBN 978-0-224-61924-0.)

External links[edit]

• «Operation Typhoon»: Video on YouTube, lecture by David Stahel, author of Operation Typhoon. Hitler’s March on Moscow (2013) and The Battle for Moscow (2015); via the official channel of USS Silversides Museum
• Map: Deployment of troops before the battle of Moscow
• Map (detailed): Battle of Moscow 1941. German offensive
• WW2DB: Battle of Moscow