Осуществлял общее руководство объединенной армией

24 июня (12 июня по старому стилю) 1812 года началась Отечественная война — освободительная война России против наполеоновской агрессии.

Вторжение войск французского императора Наполеона Бонапарта в Российскую империю было вызвано обострением русско-французских экономических и политических противоречий, фактическим отказом России от участия в континентальной блокаде (система экономических и политических мероприятий, примененная Наполеоном I в войне с Англией) и др.

Наполеон стремился к мировому господству, Россия мешала осуществлению его замыслов. Он рассчитывал, нанеся главный удар по правому флангу русской армии в общем направлении на Вильно (Вильнюс), разгромить ее в одном-двух генеральных сражениях, овладеть Москвой, принудить Россию к капитуляции и продиктовать ей мирный договор на выгодных для себя условиях.

24 июня (12 июня по старому стилю) 1812 года «Великая армия» Наполеона без объявления войны, переправившись через Неман, вторглась в пределы Российской империи. Она насчитывала свыше 440 тысяч человек и имела второй эшелон, в котором было 170 тысяч человек. «Великая армия» включала в свой состав войска всех покоренных Наполеоном стран Западной Европы (французские войска составляли лишь половину ее численности). Ей противостояли три далеко отстоящие друг от друга русские армии общей численностью 220-240 тысяч человек. Первоначально против Наполеона действовали только две из них — первая, под командованием генерала от инфантерии Михаила Барклая-де-Толли, прикрывавшая петербургское направление, и вторая, под командованием генерала от инфантерии Петра Багратиона, сосредоточенная на московском направлении. Третья армия генерала от кавалерии Александра Тормасова прикрывала юго-западные границы России и начала военные действия уже в конце войны. В начале военных действий общее руководство русскими силами осуществлял император Александр I, в июле 1812 года он передал главное командование Барклаю-де-Толли.

Через четыре дня после вторжения в Россию французские войска заняли Вильно. 8 июля (26 июня по старому стилю) они вошли в Минск.

Разгадав замысел Наполеона разобщить русские первую и вторую армии и разгромить их поодиночке, русское командование начало планомерный отвод их для соединения. Вместо поэтапного расчленения противника французские войска были вынуждены двигаться за ускользающими русскими армиями, растягивая коммуникации и теряя превосходство в силах. Отступая, русские войска вели арьергардные бои (бой, предпринимаемый с той целью, чтобы задержать наступающего противника и тем обеспечить отступление главным силам), нанося противнику значительные потери.

В помощь действующей армии для отражения нашествия наполеоновской армии на Россию на основании манифеста Александра I от 18 июля (6 июля по старому стилю) 1812 года и его воззвания к жителям «Первопрестольной столицы нашей Москвы» с призывом выступить зачинателями начали формироваться временные вооруженные формирования — народное ополчение. Это позволило правительству России в сжатые сроки мобилизовать на войну большие людские и материальные ресурсы.

Наполеон стремился не допустить соединения русских армий. 20 июля (8 июля по старому стилю) французы заняли Могилев и не дали русским армиям соединиться в районе Орши. Только благодаря упорным арьергардным боям и высокому искусству осуществленного маневра русских армий, сумевших расстроить планы противника, они 3 августа (22 июля по старому стилю) соединились под Смоленском, сохранив боеспособными свои основные силы. Здесь же произошло первое большое сражение Отечественной войны 1812 года. Смоленское сражение шло три дня: с 16 по 18 августа (с 4 по 6 августа по старому стилю). Русские полки отразили все атаки французов и отступили только по приказу, оставив врагу горящий город. С войсками его покинули и почти все жители. После боев за Смоленск соединенные русские армии продолжили отход в направлении на Москву.

Непопулярная ни в армии, ни в российском обществе отступательная стратегия Барклая-де-Толли, оставление врагу значительной территории вынудили императора Александра I учредить должность главнокомандующего всеми русскими армиями и 20 августа (8 августа по старому стилю) назначить на нее генерала от инфантерии Михаила Голенищева-Кутузова, обладавшего большим боевым опытом и имевшего популярность как среди русского воинства, так и среди дворянства. Император не только поставил его во главе действующей армии, но и подчинил ему ополчения, резервы и гражданские власти в затронутых войной губерниях.

Исходя из требований императора Александра I, настроения армии, жаждавшей дать неприятелю бой, главнокомандующий Кутузов решил, опираясь на заранее избранную позицию, в 124 километрах от Москвы, у села Бородино близ Можайска, дать французской армии генеральное сражение, чтобы нанести ей возможно больший урон и остановить наступление на Москву.

К началу Бородинского сражения русская армия имела 132 (по другим данным 120) тысяч человек, французская — примерно 130-135 тысяч человек.

Ему предшествовал бой за Шевардинский редут, начавшийся 5 сентября (24 августа по старому стилю), в котором войскам Наполеона, несмотря на более чем трехкратное превосходство в силах, лишь к исходу дня с большим трудом удалось овладеть редутом. Этот бой позволил Кутузову разгадать замысел Наполеона I и своевременно усилить свое левое крыло.

Бородинское сражение началось в пять часов утра 7 сентября (26 августа по старому стилю) и продолжалась до 20 часов вечера. Наполеону так и не удалось за весь день ни прорвать русскую позицию в центре, ни обойти ее с флангов. Частные тактические успехи французской армии — русские отступили от первоначальной позиции примерно на один километр — не стали для нее победными. Поздно вечером расстроенные и обескровленные французские войска были отведены на исходные позиции. Взятые ими русские полевые укрепления были настолько разрушенными, что удерживать их уже не было никакого смысла. Русскую армию Наполеону победить так и не удалось. В Бородинском сражении французы потеряли до 50 тысяч человек, русские — свыше 44 тысяч человек.

Поскольку потери в битве оказались огромными, а резервы израсходованными, русская армия ушла с Бородинского поля, отступив к Москве, ведя при этом арьергардные бои. 13 сентября (1 сентября по старому стилю) на военном совете в Филях большинством голосов было поддержано решение главнокомандующего «ради сохранения армии и России» оставить Москву неприятелю без боя. На следующий день русские войска оставили первопрестольную столицу. Вместе с ними из города ушла большая часть населения. В первый же день вступления французских войск в Москву начались пожары, опустошившие город. В течение 36 дней Наполеон томился в выгоревшем городе, тщетно ожидая ответа на свое предложение Александру I о мире, на выгодных для него условиях.

Главная русская армия, оставив Москву, совершила марш-маневр и расположилась в Тарутинском лагере, надежно прикрывая юг страны. Отсюда Кутузов развернул малую войну силами армейских партизанских отрядов. За это время крестьянство великорусских губерний, охваченных войной, поднялось на масштабную народную войну.

Попытки Наполеона вступить в переговоры были отвергнуты.

18 октября (6 октября по старому стилю) после сражения на реке Чернишне (при селе Тарутино), в котором был разбит авангард «Великой армии» под командованием маршала Мюрата, Наполеон оставил Москву и направил свои войска в сторону Калуги, чтобы прорваться в южные российские губернии, богатые продовольственными ресурсами. Через четыре дня после ухода французов в столицу вошли передовые отряды русской армии.

После сражения при Малоярославце 24 октября (12 октября по старому стилю), когда русская армия преградила путь неприятелю, войска Наполеона были вынуждены начать отступление по разоренной старой Смоленской дороге. Кутузов организовал преследование французов по проходившим южнее смоленского тракта дорогам, действуя сильными авангардами. Войска Наполеона теряли людей не только в столкновениях с преследователями, но и от нападений партизан, от голода и холода.

К флангам отступающей французской армии Кутузов подтягивал войска с юга и северо-запада страны, которые начали активно действовать и наносить неприятелю поражения. Войска Наполеона фактически оказались в окружении на реке Березине около города Борисова (Белоруссия), где 26-29 ноября (14-17 ноября по старому стилю) состоялось их сражение с русскими войсками, пытавшимися отрезать им пути отхода. Французский император, введя в заблуждение русское командование устройством ложной переправы, смог перевести остатки войск по двум наспех наведенным мостам через реку. 28 ноября (16 ноября по старому стилю) русские войска атаковали противника на обоих берегах Березины, но, несмотря на превосходство сил, из-за нерешительности и бессвязности действий не имели успеха. Утром 29 ноября (17 ноября по старому стилю) по приказу Наполеона мосты были сожжены. На левом берегу остались обозы и толпы отставших французских солдат (около 40 тысяч человек), большинство из которых утонуло при переправе или попало в плен, а общие потери французской армии в сражении при Березине составили 50 тысяч человек. Но Наполеону в этой битве удалось избежать полного разгрома и отступить к Вильно.

Освобождение территории Российской империи от неприятеля завершилось 26 декабря (14 декабря по старому стилю), когда русские войска заняли пограничные города Белосток и Брест-Литовский. Враг потерял на полях сражений до 570 тысяч человек. Потери русских войск составили около 300 тысяч человек.

Официальным окончанием Отечественной войны 1812 года принято считать манифест, подписанный императором Александром I 6 января 1813 года (25 декабря 1812 года по старому стилю), в котором он объявлял о том, что сдержал данное им слово не прекращать войну до полного изгнания врага с территории Российской империи.

Разгром и гибель «Великой армии» в России создали условия для освобождения народов Западной Европы от наполеоновской тирании и предрешили крушение империи Наполеона. Отечественная война 1812 года показала полное превосходство русского военного искусства над военным искусством Наполеона, вызвала в России общенародный патриотический подъем.

(Дополнительный источник: Военная энциклопедия. Председатель Главной редакционной комиссии С.Б. Иванов. Воениздат. Москва. В 8 томах. 2004 г.)

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Популярное на сайте:

Как быстро выучить стихотворение наизусть? Запоминание стихов является стандартным заданием во многих школах. 

Как научится читать по диагонали? Скорость чтения зависит от скорости восприятия каждого отдельного слова в тексте. 

Как быстро и эффективно исправить почерк?  Люди часто предполагают, что каллиграфия и почерк являются синонимами, но это не так.

Как научится говорить грамотно и правильно? Общение на хорошем, уверенном и естественном русском языке является достижимой целью. 

С династией Романовых связано немало славных страниц отечественной военной истории. Значительный вклад в величие и военную мощь России внесли ее представители.

Личность последнего российского императора — безусловно, противоречивая, вызывающая глубокие размышления. Это касается и социально-политической и экономической политики, и участия возглавляемого им государства в последней для него войне. Интерес вызывают и личностные качества, и поступки монарха в ответственные исторические периоды. Например, на наш взгляд, не может быть оправдано никакими причинами отречение Государя – тем более в военное время и с перспективой скатывания Отечества к кровавому революционному хаосу. Российский Император отрекаться не может!

17-й Нижегородский драгунский полк. Император проводит смотр, 1909-1910 гг. За ним – командир полка полковник Я. Ф. фон Гилленшмидт. Горохов Ж. Русская императорская кавалерия. Collectors Book, 2008. Ниже — иллюстрации из изданий и периодики военных лет: Картин войны, Нивы, Летописи войны 1914-15-16 гг. и др.

Мы хотели поразмыслить о том, можно ли отнести последнего Государя к видным военным деятелям России начала XX века, и каковы должны быть критерии для соответствующей оценки?

Исторически российские императоры были теснейшим образом связаны с вооруженными силами. Связь была духовная, административно-управленческая, военно-строевая.

Николай II с момента принятия воинской присяги (1884 год) познал должности взводного, ротного и эскадронного, батальонного командира. Великий князь Александр Михайлович вспоминал, что к военным обязанностям Николай относился добросовестно и серьезно (Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991. С. 81.). Чин полковника сохранил на всю жизнь, т. к. считал недопустимым повышать собственное звание, тем более, что полковничьи погоны Николай II получил из рук отца — Императора Александра III.

Николай II в форме лейб-гвардии Преображенского полка. 02. 04. 1898 г.

Уже в первый период царствования, наряду с традиционными военно-политическими функциями монарха, Государь стал проявлять качества реформатора. Так, как известно, не все офицеры, успешно окончившие оба курса Академии Генерального Штаба, переводились на Дополнительный курс с причислением к Генеральному штабу – и эта система, вследствие присутствия элемента случайности в процедуре отбора лучших кандидатов, вызывала справедливые нарекания. Именно инициатива молодого Государя стала причиной пересмотра аттестационных правил – впоследствии все офицеры, успешно закончившие Академию, причислялись к Генеральному штабу. А. С. Лукомский, в эти годы офицер-слушатель Академии, вспоминал как Император сказал военному министру генералу от инфантерии П. С. Ванновскому, что при отборе офицеров Генштаба присутствуют серьезные недостатки — и потребовал от министра изучить проблему и доложить предложения по совершенствованию академической системы (Лукомский А. С. Очерки из моей жизни. Воспоминания. М., 2012. С. 81-82.).

Много сделал Государь и в период военной реформы 1907 — 1914 г.г.

Нас интересовала деятельность Николая II как военного руководителя России в годы Первой мировой войны — самой тяжелой войны, которую когда-либо вела Российская империя. Много написано о возложении Государем на себя обязанностей Верховного главнокомандующего, о достоинствах и недостатках этого решения Императора, о принимаемых на этом посту решениях.

Мы же попытались сформулировать те качества, которыми должен обладать военный руководитель, а в дальнейшем ответить на вопрос – присутствовали ли они у последнего монарха России и, если да, то в какой мере, и как сказались на ходе мировой войны.

На наш взгляд, качества военного руководителя целесообразнее рассмотреть, отталкиваясь от реализуемых им функций.

Необходимо отметить, что существуют 2 периода в деятельности Николая II во время войны – до 23. 08. 1915 г., когда он выступал как общий (верховный) руководитель вооруженных сил империи, и в период 23. 08. 1915 – 02. 03. 1917 гг. – когда он действовал и как Верховный Главнокомандующий Действующей армией.

Объем функций, их наполнение и соотношение в обеих ситуациях несколько менялись и перераспределялись.

Перед тем как рассмотреть эти функции, необходимо ответить на вопрос – знал ли Император вооруженные силы и основы военной службы – т. е. обладал ли первичной системой знаний, умений и навыков, необходимых как офицеру в целом, так и военному руководителю?

Император знал основы военной службы, любил русскую армию и русского солдата. Государь считал себя первым военнослужащим российской армии. Генерал от инфантерии А. Ф. Редигер (военный министр в 1905-1909 гг.) отмечал, что Николай II прекрасно знал многих лиц, служивших в Гвардии и армии, помнил боевые подвиги воинских частей и отдельных лиц, знал номера и названия всех полков, состав всех дивизий и корпусов, пункты дислокации частей и соединений. Во время бессонницы у Императора вошло в привычку по памяти перечислять полки по порядку их номеров – причем, как правило, он засыпал, дойдя до резервных частей. Для того чтобы знать полковую жизнь, ежедневно читал все приказы по лейб-гвардии Преображенскому полку (Редигер А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. М., 1999. С. 547-548.).

Особое впечатление на сталкивающихся с Государем представителей генералитета производило доскональное знание им структуры и дислокации армейских частей и соединений. В военное время Император знал состояние фронта, на каком участке находится та или иная часть и ее боевые особенности.

Генерал-квартирмейстер Ставки А. С. Лукомский в диалоге с А. И. Деникиным отмечал, что Государь наизусть знал фронт – причем так, как не знали начальники штаба, точно знал где и какие корпуса занимают боевые позиции, а какие и где находятся в резерве, по фамилиям знал почти всех старших командиров, прекрасно помнил детали боев и операций и очень (выделено А. С. Лукомским) интересовался всем планами будущих операций. Но, как отмечал А. С. Лукомский, Император предоставил полную возможность раскрыть свой потенциал начальнику Штаба – и, из-за скромности не рискуя давать генералитету прямые указания, на военных советах производил впечатление «безучастного Верховного Главнокомандующего» (Деникин А. И. Старая армия. Офицеры. М., 2005. С. 43-44.).

Государь Император Николай II.

1) Военно-представительская функция – одна из важнейших функций русских государей. Реализуя ее, Император, прежде всего, занимался посещением воинских частей и соединений.

В ходе краткой кампании 1914 года он осуществил 5 посещений Действующей армии (4 были посвящены австро-германскому фронту и 1 турецкому).

20 — 26 сентября Император посетил Ставку (награждал отличившихся представителей генералитета), крепость Осовец (благодарил геройский гарнизон за мужество и отвагу), города Ровно, Брест, Белосток и Вильно (посетил военно-лечебные учреждения).

Император в Ставке Верховного главнокомандующего 22. 09. 1914 г.

Беседа с Н. В. Рузским и Н. Н. Янушкевичем. Ставка, 22. 09. 1914 г.

Второе посещение Действующей армии состоялось 23 октября – 1 ноября. Император посетил Ставку, города Холм, Седлец, Ровно, Ивангород. Во время посещения Ивангородской крепости особое внимание он обратил на систему полевой связи между фортами, опорными пунктами и артиллерийскими батареями, посетив центральную артиллерийскую станцию – «мозг крепости». Комендант генерал-майор А. В. фон Шварц сделал доклад об успешной обороне крепости и той важнейшей роли, которую она сыграла в ходе Варшавско-Ивангородской операции. Был осуществлен и обзор передовых опорных пунктов.

Третий визит Государя, проходивший 19 — 20 ноября, был посвящен изучению района боевых действий и посещению раненых воинов. Начальник императорской охраны генерал-майор А. И. Спиридович вспоминал, что входя в госпитальную палату, Николай II вполголоса здоровался с ее обитателями, а затем начинал обходить раненых, останавливаясь у кроватей и разговаривая с каждым солдатом или офицером. Здесь же иногда вручались и боевые награды (Спиридович А. И. Великая Война и Февральская Революция (1914-1917 г.г.). Т. 1. Нью-Йорк, 1960. С. 33-34.).

Показательно, что Император никогда не упускал случая навестить раненых. Так, в октябре 1914 г. в Ивангороде, узнав, что на станцию пришел поезд с ранеными, он сразу же к нему поехал – общался с военнослужащими и вручал награды. В Сарыкамыше 1 декабря 1914 г. Император, пока не навестил новых раненых, прибывших в госпиталь, не садился ужинать, хотя в течение дня ничего не ел.

Император общается с ранеными.

Государь посещает раненых. Ровно, 26. 01. 1915 г.

1 – 2 декабря 1914 г., во время визита в Кавказскую армию, Император награждал отличившихся военнослужащих, провел встречу с командным составом. Посетив раненых, Николай II объехал форты и выслушал подробный доклад коменданта крепости Карс. Когда вечером 1-го декабря Император приехал в Сарыкамыш, на вокзале его встречал почетный караул 80-го пехотного Кабардинского полка, шефом которого он являлся. Знаменщик, кавалер трех степеней Георгиевского креста подпрапорщик Яковенко, в бою дважды контуженный и после выбытия в бою офицеров командовавший ротой, был награжден Георгиевским крестом 1-й степени из рук Императора (Там же. 61-62.). Завершился визит на Кавказский фронт поездкой на передовую – в Меджинкерт.

Посещение Кавказского фронта – 01. 12. 1914 г. Император принимает доклад коменданта крепости Карс на одном из фортов крепости.

Обход помещений гарнизона Карса.

Император на пути из Сарыкамыша к передовым позициям частей Кавказской армии в с. Меджинкерт Русский. 01. 12. 1914 г.

Наконец, 13 – 19 декабря в Ставке Император принимал доклады о ходе военных действий, награждал наиболее отличившихся воинов и благодарил боевые части за службу. Особое внимание уделил Варшавскому укрепленному району.

Обращает на себя внимание как частота посещения Государем Действующей армии так и объекты визитов – это важнейшие позиционные участки Русского фронта, сыгравшие ключевую роль в осенних операциях 1914 г. – крепости Ивангород и Осовец, а также такие центры связности фронта как Седлец, Варшава, Вильно и Ровно. В частности, последний пункт имел очень важное значение и вследствие того, что через него шли единственные возможные для движения артиллерии и обозов коммуникации на север — через Полесье.

Сарыкамыш, который Император посетил во время визита в Кавказскую армию, стал в скором времени центром одной из важнейших операций на Кавказском фронте. Разумеется, поездки не обходились без посещения центрального органа управления Действующей армии – Ставки Верховного Главнокомандующего.

23 – 30 января 1915 г. Император посетил не только Ставку и Действующую армию, но и Черноморский флот.

В Севастополе.

Император награждает отличившихся казаков. Ставка, 25. 01. 1915 г.

Император на корабле Черноморского флота, 29. 01. 1915 г.

Наиболее запомнившимся визитом была поездка в Галицию весной 1915 г. Обходя вопрос о целесообразности объезда только что завоеванной территории, отметим, что Государь в период 4 — 13 апреля посетил Львов, Перемышль, Самбор, Проскуров, Каменец-Подольск — побывав на местах боев, могилах павших героев, в госпиталях, награждая отличившихся солдат и офицеров.

Император в Львове, апрель 1915 г.

Прохождение войск перед Государем. Львов, 09. 04. 1915 г.

Государь на одном из фортов Перемышля, 11-12. 04. 1915 г.

Император с комендантом крепости Перемышль, апрель 1915 г.

Император и Великий князь Николай Николаевич в Перемышле, апрель 1915 г.

16 — 18 апреля Николай II вновь в Севастополе, где особое внимание уделил частям кавказских казачьих войск. Мероприятие имело большой общественно-политический и идеологический резонанс.

Император среди офицеров-пластунов.

Николай II в Ставке, апрель 1915 г.

5-го мая Государь экстренно прибыл в Ставку, где провел 9 дней – в самый тяжелый период развития Горлицкого прорыва австро-германских войск. 11-го июня Император вновь в Ставке, вникая во все сложности оперативно-стратегической обстановки.

С 23 августа 1915 г. (т. е. с момента принятия должности Верховного Главнокомандующего) военно-представительская функция Императора несколько видоизменилась. Учитывая, что он и так, в основном, постоянно находился в Ставке, она приобрела форму посещения войск фронтов. И после принятия должности Верховного главнокомандующего активность в данной сфере со стороны Государя не ослабела. Причем для посещения выбирались узловые точки фронта.

Прибытие Императора в штаб фронта

В ряде случаев Император посещал части Действующей армии вместе с наследником. Так, 2 октября 1915 г. Император и Цесаревич провели в Режице смотр частям только что пришедшего с передовой 21-го армейского корпуса. Государь, обычно скупой на эмоции, вспоминал как обошел корпус, затем пропустил войска церемониальным маршем и благодарил их за боевую службу (Дневники императора Николая Второго. М., 1991. С. 550.). Фактически весь октябрь 1915 года Цесаревич провел в Ставке, наблюдая за повседневным ритмом деятельности этого высшего органа управления Действующей армией.

Николай II награждает воинов Действующей армии, осень 1915 г.

11-13 октября состоялся визит Императора с сыном на Юго-Западный фронт. Николай II вручал боевые награды, посещал раненых, проводил смотры частей. Были награждены перед строем войск орденами Святого Георгия 3-й степени генерал от кавалерии В. В. Сахаров и генерал от инфантерии Д. Г. Щербачев. Были проведены смотр и беседы с солдатами и офицерами.

Строй войск, всматриваясь в лица солдат и офицеров, Император обходил медленно, иногда останавливаясь и общаясь с ними, поражая «знанием полков, частей, операций». После обхода Император, взяв за руку Наследника, вышел с ним на середину поля и произнес речь: поблагодарил войска за подвиги, призывал солдат и офицеров любить Родину и доблестно ей служить. Очевидец вспоминал, что после этих слов грянуло «ура». «Такого могучего, сердечного ура я никогда не слышал … и не услышу» (Спиридович А. И. Указ. соч. С. 243.).

Император и Цесаревич на Юго-Западном фронте, октябрь 1915 г.

Николай II выслушивает доклад Д. Г. Щербачева, октябрь 1915 г.

Государь беседует Д. Г. Щербачевым после вручения ордена Святого Георгия 3-й степени.

Император среди войск Д. Г. Щербачева.

В конце октября 1915 г. был посещен Ревель (Император наградил команды русских и английских подводных лодок) и Рига (где провел смотр сибирским стрелковым частям). 29-го октября Николай II провел смотр войск Рижского укрепленного района, общался с командующим 12-й армией генералом от инфантерии В. М. Горбатовским.

Император с сыном в Ревеле.

5 – 12 ноября вновь был посещен Юго-Западный фронт. 7-го ноября на поле, занятом 25 тысячами солдат и офицеров, Император верхом объезжал войска 7-й армии. 8-го ноября был проведен смотр корпуса, 10-го ноября – Кавказской кавалерийской дивизии.

Император на Северном фронте, октябрь 1915 г.

Государь на Западном фронте, декабрь 1915 г.

Смотр Кавказской кавалерийской дивизии.

20 — 23 декабря Император совершил визит на Западный фронт, встретился с командующим фронтом генералом от инфантерии А. Е. Эвертом и двумя командующими армиями – генералами от инфантерии А. Ф. Рагозой (4-я армия) и Л. В. (П.) Лешем (3-я армия). Именно Западный фронт должен был наносить главный удар в кампании 1916 г., а армии этих генералов – находиться на его острие. Государь также встречался с командами от воинских частей, находящихся на позициях, посещал солдатские землянки, артиллерийские позиции, общался с солдатами и офицерами ряда пехотных и гренадерских полков.

1916 год – также свидетель целой серии поездок Императора на фронт.

29 — 31 января Император посетил Северный и Западный фронты (смотрел преимущественно кавалерийские части). Очевидец смотра 29-го января на Северном фронте вспоминал как Государь объезжал войска 5-й армии, говорил с частями, благодарил солдат и офицеров, а затем выступил с общей речью, в конце заглушенной криками «ура» (Спиридович А. И. Великая Война и Февральская Революция (1914-1917 г.г.). Т. 2. Нью-Йорк 1960. С. 25.).

На Западном фронте, январь 1916 г.

Высочайший смотр. Дрисса, январь 1916 г.

Кавалерист 5-й кавалерийской дивизии вспоминал как Император, остановившись и посмотрев на его нашивки за ранения, спросил где он был ранен. Услышав что под Поневежем, Николай II заметил что это было тяжелое время, добавив: «Потерпите, уже немного осталось» (Вырыпаев В. Царский смотр // Военная быль. 1969. № 98. С. 27.). Влюбленные взгляды солдат и офицеров, громогласный рев «Ура!» — все это было в реальности – как во время этого смотра, так и в ходе других аналогичных мероприятий.

Император проводит кавалерийский смотр. Конец января 1916 г.

Николай II и генерал В. И. Гурко следуют к войскам 5-й армии близ дер. Вышки. Январь 1916 г.

Государь перед строем 1-й Донской казачьей дивизии. Справа от него – генерал Ф. А. Келлер.

7-го февраля у Горной Дядины (Западный фронт) Император проводил смотр 1-го Сибирского армейского корпуса и благодарил сибирских стрелков за участие в 3-х войнах: Китайской, Японской и Германской.

Посещал Государь фронт в марте (28 – 30 – части 9-й армии у Каменец-Подольска и Хотина), мае 1916 г. (в последнем случае были осуществлены визиты на Юго-Западный фронт и Черноморский флот) и позднее.

Император на Юго-Западном фронте, май 1916 г. Справа от него – Великий Князь Дмитрий Павлович и генерал-адъютант А. А. Брусилов.

На Юго-Западном фронте, май 1916 г. Проходят части 9-й армии. На правом фланге колонны – А. А. Брусилов.

Император проводит смотр конной батареи у Хотина. Юго-Западный фронт, весна 1916 г.

Император проводит кавалерийский смотр. Юго-Западный фронт, весна 1916 г.

Государь принимает доклад А. А. Брусилова. У Хотина, Буковина. Весна 1916 г.

Выбор маршрутов был далеко не случаен. Визиты осуществлялись в узловые пункты ТВД, посещались войска, которым предстояло сыграть активную роль в предстоящих операциях.

Так, визиты осенью 1915 г. в Вилейку и Молодечно (важнейшие операционные пункты Виленской операции) и на Юго-Западный фронт (в период Чарторийской операции и боев на Серете и Стрыпе) фактически указали на стратегически переломные участки Русского фронта в кампании 1915 г. Перед началом кампании 1916 г. Император посетил Западный фронт (он должен был играть ключевую роль), а после того, как акцент сместился в полосу Юго-Западного фронта, особое внимание было уделено этому оперативно-стратегическому объединению. В 1916 году под особым контролем Императора в силу тех же причин был и Черноморский флот.

В периоды инспекций Государя проверялась боеспособность войск, настрой и боевой дух представителей генералитета, офицерства и рядового состава.

Во время поездок на фронт Император стремился посетить все части в инспектируемых войсках, во время смотра здоровался со всеми военнослужащими (офицерами – лично). На Празднике Георгиевских кавалеров 26 ноября 1915 г. Государь обошел всех 170 офицеров-кавалеров и с каждым пообщался. Хоть это и заняло полтора часа времени, но произвело на присутствующих огромное впечатление.

Характеризуя значимость посещения Николаем II воинских частей на передовой, офицер управления генерал — квартирмейстера Ставки М. К. Лемке отмечал, что всем нравятся частые визиты Императора в войска — Николай Николаевич совершал поездки лишь в штабы фронтов, а войск почти не видел (Лемке М. К. 250 дней в Царской Ставке (25 сент. 1915 – 2 июля 1916). Пб., 1920. С. 209.).

Наконец, визиты Императора на фронт носили и важную информационную нагрузку – общаясь с непосредственными участниками боевых действий, он мог увидеть картину реальной обстановки, зачастую отличную от преподносимой ему в Ставке, а также услышать мнение фронтовиков о представителях высшего командного состава. Данное обстоятельство приносило свои плоды, и Император, внимательно слушая доклады командующих, вставлял замечания, которые доказывали, что он прекрасно знает все подробности действий войск — вплоть до отдельных частей и представителей комсостава. И кое-кому из высших чинов штаба это «видимо не очень нравилось» (Спиридович А. И. Указ. соч. Т. 1. С. 124.).

Государь корабле Балтийского флота.

Беседа с офицерами.

Николай II на кораблях Черноморского флота, май 1916 г.

Почетный караул в Севастополе, май 1916 г.

Император с офицерами линкора Императрица Екатерина Великая. Май 1916 г.

В ходе одной поездки Николай II с Наследником оказались в 3-4 км от передовой, т. е. в сфере огня неприятельской полевой артиллерии. Император настойчиво требовал, чтобы его допустили к передовым окопам пехотных подразделений. Командующий фронтом генерал от артиллерии Н. И. Иванов боялся принять такое ответственное решение, но стоял сильный туман и простреливаемая артиллерией дорога, ведущая на передовую, была сравнительно безопасна. Н. И. Иванов настоял лишь на том, чтобы в императорском кортеже было не более 3 автомобилей. Но каково было удивление роты солдат, вынырнувшей из окопа — и «нос к носу» столкнувшейся с Императором и Наследником (Шереметев Д. С. Из воспоминаний о Государе Императоре Николае II. Брюссель, 1936. С. 7.).

Значение смотров и посещений Императором частей и учреждений в период тяжелой войны имело огромное значение. Войска, ведущие однообразную военно-походную жизнь, зачастую видевшие лишь ближайшее начальство, буквально наэлектризовывались от вида самой фигуры монарха, подтягивались и ободрялись.

Один современник вспоминал как при встрече с Императором и Цесаревичем качались от волнения в руках казаков шашки, а по лицу знаменосца-вахмистра текли непроизвольные слезы (Краснов П. Н. Воспоминания о русской императорской армии. М., 2006. С. 465-466.). Другой отмечал: «Видя Государя я, как и другие, испытывал только чувство обожания, подъема и ощущение, что сделаешь всё, что будет приказано Царем… В войсках ощущались те же чувства к Царю и Наследнику» (Лукомский А. С. Указ. соч. С. 716.).

Показательно, что уже на грани отречения монарха обаяние Николая II в глазах простых солдат и офицеров было все так же высоко. Очевидец описал встречу Государя с военнослужащими идущего на фронт эшелона 28 февраля 1917 года. При известии о проходе императорского поезда часть полка с оркестром стояла на платформе, остальные выскакивали из теплушек и пристраивались к стоявшим, в то время как часть бойцов густой толпой бежала рядом с императорским поездом. Когда Николай II встал из-за стола и подошел к окну вагона — громовое солдатское «ура» загремело с платформы (Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. Л., 1927. С. 97.).

После Высочайших смотров военная цензура в течение многих недель устанавливала восторженные солдатские письма на родину о посещении Государя, о том, какой он и т. п.

Соответственно, можно утверждать, что сама фигура монарха России была своеобразным знаменем, а появление Государя на фронте вызывало ни с чем не сравнимый подъем и воодушевление. Так, в Хырове 10 апреля 1915 года солдаты 3-го Кавказского армейского корпуса бежали за автомобилем Императора, рискуя попасть под колеса, так же вели себя солдаты 13-го туркестанского стрелкового полка в Меджинкерте 1 декабря 1914 года, восторженно проявлял свои чувства гарнизон Осовца в сентябре 1914 года, радостно «ревели» пластуны в Севастополе 18 апреля 1915 г. и т. д.

Реализация военно-представительской функции имела и практические последствия.

Император 1 ноября 1914 года объезжал форты крепости Гродно – и немцы были отброшены с большими потерями.

Государь благословил под Сарыкамышем в Меджинкерте 1 декабря 1914 года войска Кавказской армии – и последние, отражая турецкое наступление, в скором времени разгромили 3 турецких корпуса (А. И. Спиридович отметил, что лично слышал «от старых кавказских героев», что в объединившем в эти дни Кавказскую армию – от седых генералов до молодых солдат — энтузиазме и горячем порыве, в почти сверхъестественном подвиге, сыграло большую роль только что произошедшее посещение фронта Императором. Указ. соч. Т. 1. С. 66.).

Та же ситуация произошла и с 3-м Кавказским армейским корпусом после смотра в Хырове. В обстановке развития Горлицкого прорыва противника он одержал блестящие победы под Сенявой и Таржимехами — отражая германское наступление.

Как-то так «совпадало» – но воодушевленные Государем русские войска даже в оборонительных боях были победоносны.

2) Кадровая функция – расстановка кадров высшего звена военного управления. Прежде всего, это касалось сотрудников Ставки.

Оперативный аппарат Ставки был значительно обновлен.

Генерал-квартирмейстером стал генерал-майор М. С. Пустовойтенко — вдумчивый специалист-исполнитель. Затем его сменил генерал-лейтенант А. С. Лукомский – ведущий специалист по мобилизационным вопросам. За отличное проведение мобилизации 1914 года он получил очень редкую награду — ленту ордена Святого Георгия к имеющемуся ордену Святого Владимира 4-й степени.

Дежурный генерал при Верховном Главнокомандующем генерал-лейтенант П. К. Кондзеровский был отличным и знающим работником, со стажем работы в должности (считая с исполнением должности помощника дежурного генерала Главного Штаба) 8 лет.

Ключевая должность – начальника Штаба Верховного Главнокомандующего — была замещена очень удачно. М. В. Алексеев и заменявший его на этом посту в период 10. 11. 1916 — 17. 02. 1917 г. В. И. Гурко сделали много для стратегического руководства боевыми операциями русской армии. Если план кампании 1914 г. был выработан еще до войны и был призван увязать реализацию собственного стратегического планирования и интересы всей коалиции, то план кампании 1915 г. (наступление в расходящихся направлениях) был неудачен. Планирование же кампаний 1916 — 17 гг. было вполне адекватным и отвечало сложившимся стратегическим и оперативным реалиям. М. В. Алексеев – классический штабной работник, военный ученый и хороший стратег. В. И. Гурко — талантливый фронтовой генерал, военачальник с широким военным кругозором, удивительной энергией, а также дальновидный стратег.

Наше мнение подтверждают и слова М. Свечина, отмечавшего что, рассматривая вопрос о смене Верховного командования с военной точки зрения, нельзя не заметить, что сотрудники Ставки Великого князя были слабее сотрудников императорской Ставки (Свечин М. Записки старого генерала о былом. Ницца, 1964. С. 110.). Д. Н. Дубенский также писал об аппарате Ставки, что помощники М. В. Алексеева — Лукомский, Клембовский, Кондзеровский — это толковые, умные и усердные специалисты Генерального штаба. А Ставка в целом «была поставлена твердо» (Отречение Николая II. С. 41.).

Государь с чинами Ставки, сентябрь 1915 г.

В перспективе должен был быть обновлен и состав командующих фронтами.

Кампания 1916 г. показала, что из лиц, занимавших эти посты, один был хорош (А. А. Брусилов), один отличен (Н. Н. Юденич – т. к. Кавказский фронт включал в свой состав одну армию, то он фактически руководил фронтом) и двое посредственны (А. Н. Куропаткин и заменивший его Н. В. Рузский, а также А. Е. Эверт).

Но положительные тенденции наметились и в этой сфере. Выдвинулся ряд талантливых командармов (В. И. Гурко, П. С. Балуев, П. А. Лечицкий и др.). Иллюстрацией тенденции служит назначение командующим Румынским фронтом В. В. Сахарова (официально – помощника августейшего Главнокомандующего армиями Румынского фронта – короля Румынии) – хорошего боевого генерала. П. А. Плеве, один из лучших командармов Первой мировой войны, в декабре 1915 г. возглавил Северный фронт (к сожалению, состояние здоровья вынудило его в феврале 1916 г. оставить эту должность). Стоит помнить, что чем выше стояли лица в военно-должностной иерархии, тем более медленным было обновление соответствующего звена в пределах, очерченных действующим законодательством.

Одной из важнейших задач, стоявших перед Государем, был поиск военачальников и создание условий для применения их способностей. Поиск и естественный отбор осуществлялись, а условия были созданы.

Вместе с тем необходимо отметить, что если как военные специалисты представители высшего генералитета России (Ставки и фронтов) стояли на должном уровне, то их морально-политическое развитие, как показали события конца февраля – начала марта 1917 г., оказалось не на высоте.

3) Военно-организаторская функция. Она особенно заметна после принятия Николаем II Верховного командования. Император взял на себя непосредственную ответственность за Действующую армию и за события на фронтах в наиболее тяжелый для Русского фронта момент мировой войны.

В прессе союзников России этот шаг Государя характеризовался как олицетворение веры в победу союзников. Отмечалось что принятие Николаем II Верховного командования доказывает, что стратегическая обстановка далеко не безнадежна — благодаря улучшению ситуации с боеприпасами и резервами (Лемке М. К. Указ. соч. С. 112-113.).

История войны знала еще один пример принятия монархом Верховного командования как доказательство высшей ответственности первого лица государства за свою страну – пример героя Бельгии короля Альберта.

Государь в Ставке. Стоят Начальник Штаба генерал от инфантерии М. В. Алексеев и генерал-квартирмейстер генерал-майор М. С. Пустовойтенко.

По свидетельству Председателя Совета министров В. К. Горемыкина, Император не раз ему говорил, что никогда себе не простит, что во время Русско-японской войны не возглавил Действующую армию. Он считал, что императорский долг обязывает монарха быть с войсками – деля с ними и радость, и горе (Государь на фронте. Воспоминания. М., 2012. С. 1.).

Наиболее ярко военно-организаторская функция проявилась в деле восстановления мощи армии в 1915-16 гг. Достаточно вспомнить, что оснащенность армии в техническом и материальном плане возросла многократно (См.: Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. М., 1930; Залюбовский А. П. Снабжение русской армии в Великую войну винтовками, пулеметами, револьверами и патронами к ним. Белград, 1936.; Михайлов В. С. Очерки по истории военной промышленности. М., 2007.). Причем важны были не только усилия по увеличению производства, но и шаги в вопросе наведения порядка в деле обеспечения войск оружием и снаряжением. Так, в беседе с представителем английской армии при русской Ставке Дж. Хэнбери-Уильямсом в декабре 1914 г. Николай II заявил ему, что распорядился о срочном принятии всех необходимых мер в деле поставок вооружений (Sir John Hanbury-Williams. The Emperor Nicholas II. As I knew him. London, 1922. P. 23.). И уже к январю 1916 г. в вопросе снабжения войск боеприпасами наметился прогресс – не в последнюю очередь благодаря энергии, с которой Император-Главком взялся за решение этого важнейшего вопроса (Ibid. P. 73.).

Была проведена реорганизация гвардии.

Осенью 1915 г. Гвардия развертывалась в 2 пехотных и кавалерийский корпуса, которые должны были войти в Гвардейский отряд — самостоятельное оперативное объединение, причем с перспективой его преобразования в не номерную армию. С этой мыслью Николай II в октябре ознакомил кандидата на должность командующего Гвардией – генерала от кавалерии В. М. Безобразова. Новая армия, включавшая в себя отборные войска с полным комплексом средств усиления, становилась тараном в проламывании фронта противника либо мощным стратегическим резервом Ставки. Император хотел, чтобы в основу выбора районa дислокации Гвардейского отряда была заложена, во-первых, активная цель, во-вторых, удобство отражения контр-маневра противника (Лемке М. К. Указ. соч. С. 312.). Ключевое значение имело то, что если раньше гвардейские корпуса и дивизии (а часто и раздергиваясь на более мелкие части) придавались армиям, то теперь они подлежали применению в составе единого объединения.

В. М. Безобразов отличился в Галицийской битве, когда его корпус сыграл важную роль в победе у Тарнавки. 3 — 5 июля 1915 г. войска В. М. Безобразова нанесли поражение германской гвардии под Красноставом. И теперь он был выбран на пост командующего первым в истории России элитным оперативным объединением. Процесс реформирования шел медленно – главной проблемой была тяжелая ситуация с укомплектованием (особенно в 3-й гвардейской дивизии) личным составом. Но 15. 12. 1915 г. Император уже инспектировал войска Гвардейского отряда у Подволочиска.

В дальнейшем не вина доблестного Гвардейского отряда (затем – Особой армии) в не очень удачных в оперативном смысле стоходских боях Ковельского сражения 1916 г. В ненадлежащем целеуказании для войск Особой армии во многом был повинен главком Юго-Западного фронта А. А. Брусилов – наступления на Ковель, повлекшие большие потери, осуществлялись по его прямому приказу. Тем не менее, войска В. М. Безобразова добились блестящих тактических успехов, захватив большие трофеи (См. Письмо-отчет генерал-адьютанта генерала от кавалерии Безобразова Государю Императору // Военная быль. 1964. № 66. С. 43-45.).

Император не только проявил настойчивость в деле организации снабжения войск – большое внимание он уделял перевооружению армии. Руководитель морского управления Ставки контр-адмирал А. Д. Бубнов отмечал, что Николай II постоянно беспокоился и заботился о всем, что могло содействовать успеху русского оружия – не только посещал войска и обсуждал оперативные планы, но и знакомился с новейшими образцами вооружения и техники (Бубнов А. Д. В Царской Ставке. Воспоминания адмирала Бубнова. Нью-Йорк, 1955. С. 191.).

И — добивался принятия их на вооружение. Императору русская армия обязана появлению на ее вооружении таких новинок техники — как противогаз и огнемет.

Когда летом 1915 г. немцы развернули на Французском и Русском фронтах химическую войну, выдающийся ученый Н. Д. Зелинский изобрел первые образцы своего противогаза — уже в августе. Но в лице А. П. Ольденбургского, заведующего санитарно-эвакуационным делом, ученый столкнулся с оппонентом внедрения нового противогаза в ущерб защитным маскам, применявшимся до этого. Тогда Н. Д. Зелинский написал личное письмо Императору.

И 03. 02. 1916 г. под Могилевым в соответствии с личным приказом Николая II были проведены испытания всех на тот момент имевшихся на вооружении образцов противохимической защиты. Николай II присутствовал на эксперименте, зафиксировав победу противогаза Зелинского – ассистент ученого С. С. Степанов пробыл в хлористо-фосгенной атмосфере больше часа (другие защитные маски показали гораздо меньшую функциональность). Император поблагодарил Н. Д. Зелинского, наградил С. С. Степанова и приказал начать массовое производство нового противогаза.

Кроме того, по распоряжению Государя информация о противогазе была передана союзникам России — и благодаря этому были спасены жизни и многих французских и английских солдат. Ученые союзников (в частности профессор Лебо) на год и более отстали от своих русских коллег в вопросе изучения абсорбирующей способности угля, лежащего в основе противогаза Зелинского (Фигуровский Н. А. Очерк развития русского противогаза во время империалистической войны 1914–1918 гг. М.- Л., 1942. С. 68.).

В сентябре 1915 г. начались испытания первых 20 ранцевых огнеметов системы профессора Горбова. 8 марта 1916 г. во время Нарочской операции части 5-й армии генерал-лейтенанта В. И. Гурко на Якобштадском плацдарме впервые применили технические новинки – ручные газовые гранаты и огнеметы.

Русская армия применяла 9 систем огнеметов: ранцевые (Горбова, Товарницкого, Тилли-Госкина, Александрова и Лоуренса) и тяжелые (Товарницкого, Винсента, Ершова, огневые московские фугасы «СПС» (аббревиатура от первых букв фамилий конструкторов)).

В начале апреля 1916 г. Император Николай II санкционировал учреждение Химического комитета ГАУ и сформирование Учебного огнехимического 3-ротного батальона (674 человека). А в конце месяца Император участвовал на испытаниях огнемета Тилли-Госкина. Об этом факте имеется отметка в его Дневнике (Дневники императора Николая Второго. М., 1991. С. 584.).

Николай II на испытаниях огнемета Tilly-Goskin

В структуре Действующей армии появляются команды тяжелых огнеметов, придаваемые армиям (вначале их было по числу армий — 13) и фронтам. Но вскоре – уже к концу 1916 г. — появились и специальные огнеметные команды, интегрированные в тактическое (полковое) звено армейской структуры. Как и полковые пулеметные команды, они становились важным инструментом огневой борьбы в позиционных боевых действиях. Вооружена полковая огнеметная команда была 12-ю переносными ранцевыми огнеметами и 4-мя 37-мм траншейными пушками.

Приказ от 11. 09. 1916 г. предписывал сформировать огнеметные команды в 12 гвардейских, 16 гренадерских и 208 первоочередных пехотных полках. Т. о., должны были появиться 236 огнеметных подразделений, и решение Главкома Николая II было для этого процесса ключевым.

Всего за время войны в России было выпущено более 10500 огнеметов, и 10000 из них — легкие ранцевые, которыми вооружались огнеметные команды гвардейских, гренадерских и пехотных полков. Т. о., благодаря дальновидности Императора русские войска шли в ногу со временем.

В свой Дневник Император заносил лишь вехи пройденного дня, почти никогда не касался политических и государственных тем. Редко давал оценки людей и событий. Дневник Николая II – лишь конспект, ориентиры осуществленных в течение рабочего дня действий. Но за сухими записями скрывается большой многочасовой труд.

Ежедневные доклады, многочасовые совещания, войсковые смотры, назначения — вот рабочий график Императора — Верховного Главнокомандующего.

Рабочий день Николая II начинался c доклада начальника Штаба в присутствии генерал-квартирмейстера и изучения сводок о положении 14 армий и 4 фронтов. Генерал-квартирмейстер на картах показывал позиции, а начальник Штаба докладывал о необходимых к изданию приказах. Решались важнейшие стратегические вопросы, а затем иные вопросы, также имевшие значение для боевых действий. Доклады продолжались почти до 12.30. (Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом 1914 – 1917. М., 2007. С. 192-193.).

Соответственно, наиболее продуктивная первая половина дня отводилась военным вопросам и вторая половина – вопросам политическим и иным.

Современник вспоминал, что Николай II очень внимательно следил за сведениями с фронта и удивлял окружающих информированностью и внимательностью (Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. С. 45).

Вспоминая об общении с Императором перед своим назначением командующим Особой армией, В. И. Гурко отметил, что Государь был рад тому, что руководство Гвардией попало в умелые руки. Монарх заявил, что такая мощная ударная сила как Гвардия редко используется достаточно осмотрительно, неся большие потери, не приносящие адекватных результатов (Гурко В. И. Указ. соч. С. 194.).

В период назначения В. И. Гурко исполняющим обязанности Наштаверха, ему довелось беседовать с предыдущим Главковерхом Великим князем Николаем Николаевичем, который, отметив что мнение публики не дает верного представления об Императоре как о человеке, посоветовал генералу быть с ним полностью откровенным в любых вопросах и не скрывать фактического положения дел (Там же. С. 213.).

Режим работы был напряженный. В. И. Гурко, вспоминая о нагрузках во время работы в Ставке, отмечал что очень уставал и физически (т. к. не хватало времени для выполнения большого массива работы), и интеллектуально — из-за громадного объема новой информации, которая требовала обработки, и массы вопросов, ожидавших решения (Там же. С. 219.).

Итогом военно-организаторской деятельности Императора было следующее мнение массы армии к концу кампании 15-го года: «Царь с нами и отступать он больше не приказал» (Летопись войны 1914-15 года. 1915. № 67. С. 1071.).

4) Военно-идеологическая функция.

Идеология и боевой дух – важнейшие элементы морального состояния любой армии, еще более значимые в условиях затяжной войны. Выстоять в преддверии Победы – вот главная задача, стоявшая перед Верховным Главнокомандующим и его армией. Большое значение в этом контексте имели рассмотренные выше поездки Императора в Действующую армию.

Но реализовывалась эта функция прежде всего путем военной пропаганды. Ее элементы – напоминание о славных победах русской армии прошлого и настоящего, указание на цели и задачи войны, поощрение словом и делом отличившихся военнослужащих и воинских частей и соединений. Император особое внимание уделял сохранению воинских традиций, взаимоотношений в армии, близкому отношению солдата и офицера, призывал заботиться о сохранении человеческих жизней на фронте.

Так, в речи Государя 01. 10. 1914 г. (посвящена производству юнкеров в офицеры) в Царском он потребовал от будущих офицеров честно и преданно служить Родине, относиться с уважением к начальникам и внимательно и по отечески к своим подчиненным, как можно больше сближаясь с последними и вникая во все их нужды. Император подчеркнул необходимость для офицера беречь жизнь, жертвуя ей только в случае исключительной необходимости (Летопись войны 1914 года. 1914. № 8. С. 136.).

В словах, обращенных к солдатам и офицерам одного из корпусов 2 октября 1915 года очевидны гордость Императора за войска и благодарность за их доблестную службу (Летопись войны 1914-15 года. 1915. № 61. С. 972.).

В речи перед войсками 11-й армии 13-го октября того же года вновь прозвучали гордость за русскую армию и слова благодарности за ратный труд.

Главный лейтмотив речей Верховного Главнокомандующего перед войсками – вера в силы русской армии и признательность за геройскую службу на фронте.

26. 11. 1915 г. в Ставке состоялся парад георгиевских кавалеров. Для участия в параде были командированы георгиевские кавалеры – по 1 офицеру и 2 нижних чина от каждого армейского корпуса, Балтийского и Черноморского флотов, также участвовал в мероприятии и Георгиевский батальон охраны Ставки. В речах Государь, помимо благодарности за отличную службу, акцентировал внимание на том обстоятельстве, что георгиевские кавалеры – образец для подражания всех остальных солдат и офицеров, и провозгласил «Ура» за их здоровье.

Георгиевские кавалеры на празднике в Ставке 26 ноября 1915 г.

Разумеется, подобные мероприятия способствовали престижу фронтовой службы и поднимали моральный дух войск.

Телеграммы Императора также выполняли важнейшую мотивационную функцию. Так, в телеграмме на имя командующего Кавказским фронтом от 3 июля 1916 г. он писал о том что, с радостью узнав о наступлении и одержанных очень важных успехах, просил передать «кавказским богатырям» свое горячее спасибо и уверенность в дальнейших успехах и беззаветной молодецкой службе (Летопись войны 1914-15-16 года. 1916. № 100. С. 1600.). В это время войска Кавказской армии в ходе Эрзинджанской операции 18 мая – 20 июля захватили 17 тысяч пленных, и турецкая 3-я армия, понеся большие потери (в пехотных ротах осталось по 20 — 25 человек) утратила способность к серьезным активным действиям.

Важнейшие идеологические и мотивационные установки для народов России и ее вооруженных сил (указывающие в том числе и на цели участия России в Первой мировой войне) вытекали из Манифестов Императора.

Манифесты «О войне с Германией» от 26. 07. 1914 г., «О войне с Турцией» от 20. 10. 1914 г. и «О войне с Болгарией» от 05. 10. 1915 г. являлись ключевыми документами.

Во-первых, они фиксировали справедливость Первой мировой войны для России. Отмечалась агрессия Германии, объявившей войну России и Франции и поправшей суверенитет Бельгии и Люксембурга — фактически ставшей фактором, дестабилизирующим Европу, и Турции, вековым гонителем славянства и христианской веры, вероломно атаковавшей черноморское побережье России. Забывшая о русской помощи братская Болгария, напавшая на союзную России Сербию, признавалась заблуждавшейся под воздействием германской политики (РГВИА. Ф. 2583. Оп. 2. Д. 957. Л. 16.).

Во-вторых, провозглашалась верность союзническому долгу. Это касалось помощи Франции, подвергшейся германской агрессии, и Сербии, подвергшейся австро-венгерской агрессии.

В-третьих, указывалось на экономическую цель войны – появилась возможность разрешить исторический вопрос о Турецких Проливах. Помимо геополитической и военной значимости этого стратегического региона, необходимо отметить, что в начале XX века 50% всего экспорта России (и 90% зерна) проходило через Проливы.

Став Верховным главнокомандующим, в приказах по Действующей армии и флоту, Император развивал эти идеологические установки, к которым летом 1915 г. добавилась еще одна, и, наверное, самая важная, — необходимость изгнания войск противника с территории Российской империи.

Знаковые приказы по армии и флоту: от 19. 07. 1915 г. (в ознаменование годовщины начала войны), от 23. 08. 1915 г. (о принятии Верховного командования), от 31. 12. 1915 г. (об итогах кампании 1915 года), от 12. 12. 1916 г. (о незыблемости главных целей войны) служат яркой иллюстрацией сказанному.

Так, главными мотивами приказа от 19 июля 1915 года (РГВИА. Ф. 2583. Оп. 2. Д. 954. Л. 22–22 об.) были: указание на доблесть русского солдата и благодарность за его подвиг, а также, несмотря на тщетные усилия противника в течение года сокрушить Россию, необходимость быть готовыми к длительным тяжелым испытаниям.

Приказ от 23-го августа, выражая абсолютную уверенность в грядущей победе, требовал защищать Отечество, изгнав агрессора с российской земли.

Приказ от 31. 12. 1915 г. (РГВИА. Ф. 2583. Оп. 2. Д. 959. Л. 35.), подводя итоги тяжелой кампании 1915 года, знаменателен тем, что Император совершенно справедливо указал, что без Победы не будет достойного мира и качественного послевоенного развития государства. Вновь выражалась уверенность в грядущей победе и подчеркивалось единение Государя с армией.

Приказ от 12. 12. 1916 г. важен тем, что аккумулировал причины, на основании которых Россия не может пойти на заключение мира с державами Германского блока до достижения общесоюзной победы: 1) противник находится на территории России и Франции; 2) Германский блок – агрессор и нарушитель международного права; 3) лишь полноценная военная победа должна стать гарантией стабильного послевоенного мира, и позволит хоть в какой-то степени компенсировать понесенные лишения.

В данном приказе вновь постулировались необходимость владения Проливами, вера в грядущую скорую победу и верность союзническому долгу.

Наконец, особый интерес представляет впервые сделанное от имени Императора заявление о создании после войны независимой Польши.

Т. о., основные идеологические установки в рассмотренных приказах по армии и флоту: изгнание противника с территории Отечества и военная победа, единство с союзниками и уверенность в скорой и полной Победе.

Эти установки Император подчеркивал и в своих речах.

Так, 30. 07. 1915 г. в речи перед гардемаринами он отметил, что какими бы тяжелыми не были времена, Россия все преодолеет и останется великой державой — единой и неделимой. 26. 11. 1915 г. из уст Государя прозвучало, что пока последний солдат противника не будет изгнан с российской территории, мир заключен не будет. А 20-го декабря того же года перед строем частей Западного фронта Император вновь говорил о верности союзническому долгу и о том, что долгожданный мир не будет заключаться, пока войска противника не будут отброшены с российской земли.

Парад георгиевских кавалеров 26 ноября 1915 г.

Император на смотре георгиевских кавалеров.

Посещение Императором фронта, особое внимание войскам Действующей армии, проникнутые патриотизмом ясные и четкие приказы, несомненно, поднимали дух войск, способствуя успеху в боях. Осенние сражения 1915 года (бои на Серете, Виленская, Луцкая и Чарторийская операции) действительно являлись переломными – для всего Русского фронта.

5) Функция оперативно-стратегического руководства. Сам Император не считал себя квалифицированным специалистом в данной сфере. У него были отличные начальник Штаба и аппарат Ставки. Несмотря на это, ряд вопросов и в данной сфере оказался под непосредственным воздействием Николая II.

Изменяется стратегия. Самым заметным было то, что стратегию ударов в расходящихся направлениях сменила реализация единого стратегического планирования.

Так, оперативно-стратегическое планирование кампании 1915 г. подразумевало крупные наступательные операции в Восточной Пруссии и в Карпатах — на флангах стратегического построения Действующей армии и по расходящимся направлениям. Такое оперативно-стратегическое творчество обусловливалось как способностью Ставки направлять и координировать действия фронтов, так и очень широкими полномочиями командующих фронтами. Так, Главнокомандующий армиями фронта лишь «руководствуется» указаниями Верховного главнокомандующего, направляя «усилия подчиненных ему армий … к достижению поставленной цели, всеми способами, кои он признает нужными» (Положение о полевом управлении войск в военное время. СПб., 1914. С. 11.).

Начиная с кампании 1916 года командующие фронтами реализовывали уже не свои замыслы (в общих чертах согласованные со Ставкой), а планирование Ставки. Ставка начала в прямом смысле этого слова управлять действиями своих фронтов. Статус первого лица в государстве — Верховного Главнокомандующего — нейтрализовал все недоразумения и пробелы в сфере субординации.

Стратегическая обстановка на Русском фронте к моменту принятия Императором главнокомандования была тяжелой.

В Прибалтике в ходе Виленской операции германские войска развивали Свенцянский прорыв, планируя окружить часть армий Северного и Западного фронтов. Немцы вошли в г. Вильно, а конная группа прорвалась в тылы 10-й армии.

Но последняя маневренная операция на Восточном фронте своих целей не достигла – прорвавшиеся германские войска частично были оттеснены в нарочские болота, а частично уничтожены. Э. Фалькенгайн писал: «Русские армии 10-я, 2-я и 1-я атакуют всеми силами 10-ю армию и правое крыло Неманской, имея задачей прорваться до дороге Двинск — Вильна …» (Фалькенгайн Э. Верховное командование 1914 — 1916 в его важнейших решениях. М., 1923. С. 134).

Роль Императора проявилась на самом тяжелом и ответственном этапе Виленской операции. Николай II провел серию совещаний с генералитетом, требуя от представителей высшего комсостава стойкости, решимости и широкого применения всех форм оперативного маневра. Командующий 1-й армией генерал от кавалерии А. И. Литвинов в телеграмме от 08. 09. 1915 г., адресованной своим командармам, отмечает, что Император обратил внимание на то, что утрачена маневроспособность, и действия сводятся лишь к сражениям в линейных формах при обязательном локтевом соприкосновении войск. Возможности охвата и прорыва «опасаемся до болезненности», и поэтому прорыв фронта в масштабе роты-батальона становится предлогом для отхода корпуса. Император ожидает от всех военачальников решительных, смелых и предприимчивых действий, при этом подчиненных решению задач общей обстановки (Лемке М. К. Указ. соч. С. 66.).

А ведь уяснение сути оперативно-стратегического маневра, стремление к такому маневру — одно из ключевых качеств военачальника. Николай II требовал такого маневра, причем со стороны армий обоих участвующих в операции фронтов – Западного и Северного. Так, командующий Северным фронтом Н. В. Рузский телеграфировал своим командармам П. А. Плеве (5-я армия) и В. Н. Горбатовскому (12-я армия) 4-го сентября, что Император указал на то, что успех может быть достигнут лишь быстрыми и энергичными ударами как можно большими силами обоих фронтов, согласованных с наступлением 2-й армии, которая сосредотачивается в районе Ошмяны-Молодечно (Там же. С. 63.).

Акцент указания Верховного Главнокомандующего делался на координации действий фронтов, сосредоточении максимальных сил и средств на направлении главного удара и энергичном маневрировании.

Особое внимание уделялось разведке – как войсковой (в т. ч. кавалерийской), так и агентурной (Там же. С. 65.). Важное значение придавалось и массированию конницы – распоряжением Ставки была создана кавалерийская масса, в которую были включены 1-й Конный корпус, Сводный конный корпус, конный отряд Н. Н. Казнакова, 3-я Донская казачья дивизия и отряд А. С. Потапова.

Ряд историков считает, что за формулировкой «Государь Император приказал» скрывается исключительно оперативно-стратегическая деятельность Начальника Штаба Ставки М. В. Алексеева. Но тот факт, что роль Николая II в оперативно-стратегических вопросах проявлялась непосредственно, свидетельствует телеграмма, адресованная как раз М. В. Алексееву, в которой Николай II сообщает ему, что разделяет соображения А. Е. Эверта о сосредоточении гвардии в районе Молодечно-Вилейка (Там же. С. 71.). Это свидетельствует о руководящей и координирующей роли Николая II, а также о том что Император контактировал с командующими фронтов, вникал в оперативно-стратегическую обстановку и давал соответствующие указания. М. В. Алексеев характеризовался лишь как хороший технический исполнитель воли Главкома, не годящийся на первые роли – ни по характеру, ни по способностям (Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. С. 84.).

Взвешенное руководство со стороны обновленной Ставки принесло результаты – и Виленская стратегическая операция завершалась в пользу русских, увидевших, что они вновь могут бить немцев.

Переоценить эту операцию сложно.

Один современник отмечал, что Виленская операция — операция, положившая предел наступлению германской армии в пределы России — была первым ответственным делом, от начала и до конца находившимся под личным руководством нового Верховного главнокомандующего (Дубенский Д. Н. Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в Действующей армии. Июль 1915 – февраль 1916. Пг., 1916. С. 75.). Другой писал, что новая Ставка (тандем Николай II – М. В. Алексеев) с честью вышла из критического положения, побив смелый маневр германцев искусным контрманевром. Под влиянием Императора недавно столь растерянный М. В. Алексеев пришел в себя – и такое удачное сочетание различных по характеру людей как они, в те дни спасло армию от катастрофы (Спиридович А. И. Указ. соч. Т. 1. С. 213.).

П. К. Кондзеровский также вспоминал, что когда в начале сентября 1915 г. пришел к начальнику Штаба, чтобы прояснить обстановку на фронте, М. В. Алексеев сидел за столом — с растерянным и тревожным видом. На вопрос, что с армиями и каковы дела на фронтах, Михаил Васильевич, взявшись за голову, полным отчаяния голосом ответил: «Какие теперь у нас армии? Наши войска погибли в Галиции и Польше. Все самое лучшее погибло, и теперь в полках сотни бойцов, нет снарядов и патронов. Как сдержать напор – не знаю, и положение крайне плохое. Ухожу делать доклад Императору». П. К. Кондзеровский, видя ужас и растерянность М. В. Алексеева, ушел от него в большой тревоге.

Когда позже он вновь увидел начальника Штаба на Высочайшем завтраке, М. В. Алексеев стал другим человеком – держался бодро, разговаривал оживленно. На вопрос П. К. Кондзеровского о причинах такой перемены – возможно получены хорошие вести с фронта – он ответил: «Новых новостей нет. Но после доклада Императору я получил от него четкие указания. Он приказал отдать по всем фронтам приказ «Ни шагу назад», а прорыв немцев у Молодечно приказано ликвидировать войскам А. Е. Эверта. Даст Бог, справимся».

Теперь, констатировал П. К. Кондзеровский, «напротив меня стоял другой человек» — не растерявшийся генерал, а уверенный в себе начальник Штаба Ставки, приводящей в исполнение волю Верховного главнокомандующего. Результат этого императорского приказа имел стратегические последствия (Очевидец // Русская летопись. Париж. 1921. Книга 1. С. 166-168.).

Изменилась в лучшую сторону и ситуация на Юго-Западном фронте – в августе-октябре 1915 г. в ходе операции на Серете, Луцкой и Чарторийской операций. Противник также считал эти сражения ключевыми для стабилизации фронта в Галиции (Kabisch E. Streitfragen des Weltkrieges 1914-1918. Stuttgart, 1924. S. 176.).

Роль Императора в кампании 1915 г. трудно переоценить. Русская армия была сохранена и восстановлена (противник в полной мере почувствовал это в следующем году), прекратилось отступление и начались активные действия.

На совещании в Ставке 11 февраля 1916 г., посвященном стратегическому планированию весенне-летней кампании этого года, собрались командующие фронтами, начальники штабов фронтов, Начальник Штаба Главковерха и начальник Морского Генштаба. После доклада М. В. Алексеева, Верховный главнокомандующий, поглядывая на окружающих, с полуулыбкой молча всех обвел глазами — приглашая высказываться (Поливанов А. А. Девять месяцев во главе Военного министерства // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 142-143.).

После совещания Император писал супруге, что остался доволен его результатами – генералы много спорили, и он просил всех высказываться, т. к. в «таких важных вопросах» истина имеет ключевое значение (Платонов О. А. Николай II в секретной переписке. М., 1996. С. 450.).

В этом вся философия Николая II – дать возможность генералам проявить инициативу, высказать свое мнение, и уже по результатам этого обсуждения принять взвешенное решение.

На этом Совещании были намечены контуры главного удара в ходе весенне-летней кампании, наносимого левым флангом Северного — правым флангом Западного фронтов.

Совет в Ставке 01. 04. 1916 г. был историческим.

Он был посвящен непосредственной подготовке предстоящего наступления в ходе летней кампании и привел к следующим важнейшим решениям: 1) Главный удар наносится войсками Западного фронта при содействии Юго-Западного и Северного фронтов; 2) подготовка к операции должна быть закончена к концу мая (с учетом возможности при необходимости начать в более ранний срок). Император заострил внимание генералитета на необходимости сохранения военной тайны (это в первую очередь касалось принятых решений). Приказав действовать энергично, Николай II запретил в ходе операции создавать импровизированные отряды, т. к. это приводит к раздергиванию корпусов, и в итоге – к хаосу (Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Ч. 5. М., 1920. С. 111-112.).

Историческое заседание военного совета 1 апреля 1916 г. под председательством Императора.

Открыв Совещание, Император сообщил о предмете заседания и передал слово начальнику Штаба Ставки. М. В. Алексеев обрисовал общие контуры предстоящего наступления.

Главный удар — на Вильно — наносил Западный фронт, которому передавались общий резерв и находящаяся в распоряжении Ставки тяжелая артиллерия. Часть резерва и тяжелой артиллерии получал Северный фронт, также наступавший на Вильно – с северо-востока, содействуя Западному.

Юго-Западный фронт должен был начать наступление, когда определится успех других фронтов. Командующий Северным фронтом генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин сообщил о сомнении прорвать серьезно укрепленный фронт противника – особенно при нехватке снарядов для орудий тяжелой артиллерии.

М. В. Алексеев ответил А. Н. Куропаткину, что действовать можно и нужно активно — даже при нехватке тяжелых снарядов. Командующий Западным фронтом генерал от инфантерии А. Е. Эверт поддержал А. Н. Куропаткина, заявив, что пока не будет создан достаточный резерв тяжелых снарядов, то предпочтительнее держать оборону.

Командующий Юго-Западным фронтом генерал от кавалерии А. А. Брусилов высказался в пользу одновременного общего наступления всех фронтов. Верховный Главнокомандующий и Начальник Штаба Ставки поддержали А. А. Брусилова – ему было дано добро на активные наступательные действия. Но М. В. Алексеев предупредил А. А. Брусилова о проблематичности дополнительного усиления его войск. А. Н. Куропаткин и А. Е. Эверт в этой ситуации также были вынуждены заявить, что их фронты могут и будут наступать, но вот за успех они не ручаются.

Государь с генералами Эвертом и Куропаткиным.

Верховный главнокомандующий традиционно не стеснял своих генералов царским мнением, позволяя им свободно высказываться. Все три фронта к середине мая должны были быть готовы к наступлению – таково главное решение Совета.

В данном случае заслугой Ставки в целом и ее руководителя в частности была трансформация плана наступления – теперь это было общее наступление всех трех европейских фронтов Действующей армии. Это позволяло лучше реализовать свободу маневра применительно к вопросу о переносе, в случае необходимости, тяжести главного удара. А учитывая и тот факт, что недавнее (март 1916 г.) выдвижение А. А. Брусилова на должность главкома Юго-Западного фронта – инициатива Императора, то очевидна роль последнего в достижении одной из самых блестящих побед в истории русского оружия.

Позиция Николая II по поводу общего наступления фронтов осталась неизменной, и когда к нему после совещания подошел бывший главком Юго-Западного фронта генерал от артиллерии Н. И. Иванов, умоляя отменить наступление войск его бывшего фронта из-за их переутомления, в противном случае предрекая катастрофу.

Но, вместе с тем, пораженческие настроения командующих Северным и Западным фронтами должны были насторожить Верховного Главнокомандующего уже на этом Совещании.

В ситуации, когда А. Е. Эверт четырежды переносил срок наступления своего фронта, а затем нанес удар не на Вильно, а на Барановичи, следовало изменить задачи фронтов. Директива Ставки от 26-го июня вменила нанесение главного удара в обязанность Юго-Западного фронта — в новом направлении – Ковельском с перспективой последующего наступления на Брест — Пружаны. Теперь в распоряжение А. А. Брусилова передавался стратегический резерв Ставки — Гвардейский отряд (3 корпуса), 4-й Сибирский армейский корпус, и 3-й армейский корпус, который перебрасывался с Северного фронта. Но было уже поздно. Противник (теперь это прежде всего немцы) постепенно локализовал Брусиловский прорыв.

В обстановке отсутствия заметной активности Западного и Северного фронтов германцы могли спокойно перебрасывать свои войска против Юго-Западного фронта. Как отмечал А. С. Лукомский: «Германцы, обладая несравненно более мощными железными дорогами, сумели гораздо скорее нас подвезти свои корпуса к угрожаемым пунктам на нашем Юго-Западном фронте и к концу июля захватили инициативу в свои руки; уже нам пришлось, не думая о нанесении сильного удара противнику, парировать его удары, которые он начал наносить в различных местах. Войска Юго-Западного фронта, начав наступление с громадным успехом и не поддержанные своевременно, что называется, выдохлись, потеряли порыв вперед и постепенно стали окапываться и переходить к занятию новых укрепленных позиций» (Лукомский А. С. Указ. соч. С. 305.).

На этапе затухания наступления Юго-Западного фронта Императору принадлежала абсолютно стратегически грамотная идея о переносе главных наступательных усилий в лесистые Карпаты и Буковину.

Именно Николай II воспротивился продолжению сентябрьской «ковельской бойни», заявив что продолжение наступления на Ковель приведет к минимальному результату при огромных потерях (Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Ч. 6. М., 1923. С. 91.) – тяжесть удара следует сместить южнее.

После неудачного выступления Румынии общая ситуация, сложившаяся в противостоянии Румынии странам Германского блока, настоятельно требовала поддержки русских войск. Потерпевшие поражение румыны к ноябрю 1916 года были вынуждены отступать. С осени 9-я армия П. А. Лечицкого, которому была предоставлена значительная оперативная свобода, обслуживала «румынское» направление, ведя успешные боевые действия.

Румынское военно-политическое руководство через своего представителя при русской Ставке обратились к Императору с просьбой о помощи – в т. ч. в обороне Бухареста (Гурко В. И. Указ. соч. С. 236). И русская императорская армия «реанимировала» сопротивление румын, сцементировав фронт, который теперь именовался Русско-румынским.

Противник был вынужден признать, что во многом именно поэтому Румыния смогла продолжить сопротивление (Мозер О. Краткий стратегический обзор мировой войны 1914 — 1918 годов. М., 1923. С. 102).

Ставка прекрасно понимала, что создание Румынского фронта повлечет значительный расход ресурсов. Так, в ходе беседы с назначаемым на должность главкома Черноморского флота А. В. Колчаком Государь сообщил, что вступление Румынии в войну ухудшит стратегическую обстановку – Румыния к войне не готова, ее придется поддерживать, удлинится фронт, и на плечи русской армии ляжет новая нагрузка. Но специфика коалиционной войны требовала вовлечения в войну новых держав и создания новых фронтов — руководство России это прекрасно понимало.

Необходимо отметить, что позиция Николая II повлияла на судьбу нескольких народов.

Когда теснимые со всех сторон превосходящими силами противника – австрийцами, немцами и болгарами – сербские войска в октябре 1915 г. оказались в безвыходном положении, то наследник сербского королевского престола через военного агента Сербии в Ставке 3-го октября сразу 2 телеграммами просил Николая II о помощи. Император, по свидетельству французского посла, был крайне озабочен положением сербских войск (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 7.).

М. В. Алексееву было поручено сообщить свои предложения на предмет оказания срочной военной помощи терпящей поражение сербской армии. Доклад был подготовлен и утвержден Государем. План предусматривал сосредоточение на волочиском направлении 7-й армии, наступление которой в Галиции должно было оттянуть вражеские силы с Балканского фронта.

9-я и 7-я армии Юго-Западного фронта в декабре 1915 г. – январе 1916 г. провели операцию на р. Стрыпа. Неудачная тактически, она продемонстрировала попытку единственного из союзников Сербии оказать помощь ее армии. И германская 107-я пехотная дивизия из Сербии была переброшена на Русский фронт, и этот факт, очень важный для периода катастрофически тяжелого отступления сербских войск и значительных масс мирного населения, продемонстрировал – кто является самым верным другом и союзником сербского народа.

Когда в апреле 1915 г. турки начали осуществлять геноцид армянского народа, уничтожая армянское население турецкой Армении, по личному распоряжению Николая II был предпринят ряд мер для спасения армян. Была начата Ванская наступательная операция Кавказской армии, обеспечен прием беженцев и материальное обеспечение последних.

Армянское население принималось чиновниками прямо на границе — без каких-либо формальностей, каждый взрослый беженец получал по рублю денег и право на бесплатный проезд всеми видами транспорта империи. Людей кормили полевые кухни, раздавались одежда и лекарства, больным, раненым и беременным оказывалась медицинская помощь.

В итоге, из 1651000 турецких армян удалось спасти 375000 человек — или 23% населения турецкой Армении — огромная цифра (Пагануцци П. Император Николай II – спаситель сотен тысяч армян от турецкого геноцида // Родина. 1993. № 8-9. С. 95.).

Ускоренный переход в наступление Юго-Западного фронта в 1916 г. выручил Италию.

Руководство королевства многократно обращалось в Ставку с просьбами о незамедлительной помощи. Уровень просьб возрос – с телеграмм военных агентов до личного обращения короля Италии. Итальянская армия оказалась в катастрофическом положении (См. Сборник документов мировой империалистической войны на Русском фронте (1914—1917 гг.). Наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 г. М., 1940. С. 170-193.; Палеолог М. Указ. соч. С. 91.).

Император в это время находился на юге России, и, в ответ на телеграмму В. М. Алексеева, он поручил перенести артиллерийскую подготовку перед наступлением на Юго-Западным фронте на 19-е мая, а также начать подготовку на Северном и Западном фронтах, назначив из состава последних по корпусу в распоряжение Главковерха (Сборник документов. С. 186.).

Верховный Главнокомандующий и его начальник штаба.

Этот документ в очередной раз иллюстрирует руководящую роль Императора (факт, что М. В. Алексеев являлся, прежде всего, техническим исполнителем), а также показывает значение, придаваемое Императором взаимодействию фронтов и вопросу наличия свободных резервов.

Наступление немного сдвинулось, начавшись 22-го мая, и ознаменовало не только начало славы русского оружия, но и, фактически, спасение итальянской армии.

Таким образом, в сфере оперативно-стратегического руководства Действующей армией Николай II осуществлял общее руководство, заботился о взаимодействии оперативно-стратегических объединений, координации их усилий. В этом проявилась, его, так сказать, руководящая и направляющая функция Верховного Главнокомандующего. Но, если требовала обстановка, он вмешивался и в вопрос непосредственного осуществления боевых операций, проводил совещания, формулируя на них видение оперативно-стратегической обстановки и указания высшему комсоставу. В условиях России даже рекомендации носителя высшей власти в государстве воспринимались как руководство к действию. Соответственно, Император мог и оказывал непосредственное влияние на ход боевых действий на Русском фронте.

Император Николай II

Один из аспектов стратегического руководства военными действиями — военно-политический, выражавшийся, прежде всего, в регулярном общении с союзниками.

Так, в ответе на телеграмму президента Франции Р. Пуанкаре по случаю 20-й годовщины восшествия Государя на престол (23 октября 1914 года), Император в очередной раз подтвердил неизменность единения с союзниками для достижения общей победы ради процветания Европы (Летопись войны 1914 года.– 1914. — № 12. – С. 200.).

На празднике георгиевских кавалеров 26 ноября 1915 г. он подтвердил свои слова, сказанные в начале войны – то что мир не будет заключен до тех, пока последний солдат противника не покинет российскую землю. Мир будет заключаться в полном согласии с союзниками (Палеолог М. Указ. соч. С. 6.).

В телеграмме английскому королю по поводу второй годовщины вступления Англии в войну Император вновь подтверждал единение с союзниками, необходимость полной победы и выражал надежду, что жертвы России не будут тщетными (Летопись войны 1914-15-16 года. – 1916. — № 104.– С. 1659.).

Заслуги Императора Николая II как военного деятеля России были высоко оценены союзниками. Так, он стал фельдмаршалом британской армии (причем, английская печать подчеркивала чувство гордости британского народа от этого факта). 16 февраля 1916 года генералом сэром А. Пэджетом ему был вручен фельдмаршальский жезл. В своей речи британский генерал особо акцентировал внимание присутствующих на твердой решимости союзников победить общего врага.

6 октября 1916 года Император был награжден высокой наградой Британской империи – орденом Бани 1-й степени За военные заслуги, а 22-го октября итальянской золотой медалью За военные заслуги. Итальянской медалью (фактически также 1-й степени), к этому моменту были пожалованы всего 10 человек и крепость Верден.

Эти награждения отражали различные стороны успехов Николая II на посту Верховного Главнокомандующего – жезл фельдмаршала – успехи армии, орден Бани – военно-морского флота, а итальянская золотая медаль – роль в деле спасения Италии посредством ускоренного начала знаменитого Наступления Юго-Западного фронта 1916 года.

От реализации контрнаступлений (Луцкая, Виленская, Чарторийская операции 1915 года) к коротким ударам, наносимых поочередно на различных фронтах (Стрыпа 1915 г., Нарочь 1916 г.), затем к общему наступлению всех фронтов в весенне-летней кампании 1916 года и впоследствии к подготовке общесоюзного наступления 1917 года – таков был итог стратегической деятельности Ставки за 1,5 года руководства ей Государем.

Император Николай II

Все рассмотренные нами функции военного руководителя реализовывались Николаем II в должной степени. Император знал изнутри вооруженные силы, добросовестно и интенсивно реализовывал военно-представительскую функцию. Много было им сделано в деле обновления кадров высшего военного управления, в сфере перевооружения и снабжения армии, была проведена реформа гвардии. Военно-идеологическая функция реализовывалась путем издания приказов по армии и флоту, в телеграммах, в речах перед войсками. Здесь будет уместно посетовать об отсутствии в императорской России идеологического аппарата, способного донести импульсы верховной власти до толщи народа. Такой аппарат особенно необходим в эпоху длительных и тотальных войн. Наконец, значительные успехи наблюдались у Императора и в деле оперативно-стратегического руководства боевыми действиями.

Ключевым недостатком Николая II как военного руководителя был излишне демократичный стиль управления, во многом проистекавший из таких его человеческих качеств как личная скромность и деликатность в общении с людьми. Это проявлялось в те моменты, когда требовалось отрешать неспособных генералов от должности, подталкивать командующих фронтами к активным действиям, когда было необходимо настоять на том или ином решении. Особенно рельефно это проявилось в период летнего наступления 1916 года, при принятии компромиссного плана кампании 1917 года, при решении судьбы перспективной Босфорской операции.

Вместе с тем, глубокая вера Государя в силы России, конечную победу придавали уверенность и генералитету, а стратегическая информированность и знание основ коалиционной войны означали видение им безусловности конечной Победы.

Как справедливо отмечал С. С. Ольденбург, самым трудным и в то же время забытым подвигом Николая II было то, что в крайне тяжелых условиях ему удалось довести Россию до порога победы. Но враги Государя не дали возглавляемой им стране перешагнуть через этот порог (Алферьев Е. Е. Император Николай II как человек сильной воли. Джорджанвилль, 1983. С. 110.).

Император в форме кавказских казачьих войск.

Какими качествами должен обладать верховный военный руководитель XX века? Должен ли он быть непоседлив, мобилен и энергичен или наоборот — рассудителен, вдумчив, обладать выдержкой и быть малоподвержен сиюминутным впечатлениям текущего момента?

Очевидно, что в обстановке войн XX века с их быстрым изменением оперативно-стратегической обстановки, серьезным влиянием процесса развития ситуации на психику полководца, часто оказывающегося в состоянии стресса, оказались более востребованными военные руководители второго типа. Ведь такой руководитель в тяжелой боевой обстановке вдохнет уверенность в своих подчиненных и уверенно поведет их к победе. Именно так себя вели Ж. Жоффр (после тяжелых неудач Приграничного сражения 1914 г.), П. Гинденбург (после поражения германской 8-й армии на 1-м этапе Восточно-Прусской операции) и Николай II (после тяжелейших неудач лета 1915 г.). Но, принимая во внимание тяжесть обстановки и масштабность событий, а также объем ответственности, русского Государя в этом смысле можно смело поставить на первое место. Прекратилось отступление целых фронтов, и русская армия перешла к активной наступательной тактике.

Здесь и на фото ниже — Император — Верховный Главнокомандующий в Ставке.

Первая мировая война воспринималась (и воспринимается) как бессмысленная, осуществляемая Россией исключительно в интересах западных союзников. Но Император прекрасно понимал сущность коалиционных войн, в которых имеют значение не сиюминутные межгосударственные противоречия, а перспективы глобального развития. В таких войнах государственные интересы зачастую переплетаются с общекоалиционными — и решены они могут быть лишь при условии реализации последних.

Приходится констатировать, что Николай II являлся военным руководителем высшего звена, который и был востребован в обстановке войны нового типа, каковой являлась Первая мировая война – выдержанный, спокойный и вдумчивый руководитель, настойчивый в достижении поставленных целей, координирующий работу ключевых звеньев военной машины империи и подбирающий квалифицированных исполнителей. Именно таков Военный Руководитель и Верховный Главнокомандующий XX века. Тем более актуально это было для Российской империи, в которой, исходя из ее действующего законодательства, полноценно функцию верховного руководства всеми вооруженными силами государства мог выполнять лишь монарх.

И этот монарх почти привел Россию к Победе – но… роковое стечение как объективных, так и субъективных обстоятельств привело к тому, что, вынеся на своих плечах груз войны в наиболее тяжелые ее годы, наша страна осталась без лавров победителя. Как отмечал У. Черчилль, ни к одной стране судьба не была так беспощадна как к Poccии, государственный корабль которой пошел ко дну на виду у пристани. Буря была пережита, жертвы принесены, работа закончена – измена и отчаяние одолели власть, когда задача уже была выполнена (Будберг А. П. Вооруженные силы Российской Империи в исполнении общесоюзных задач и обязанностей во время войны 1914 — 1917 гг. Париж, 1939. С. 46.).

Могла ли Россия в 1917 г. воевать, если бы не произошли Февральский переворот и последующие события?

Безусловно.

Ее экономика показала свою силу и мобильность.

Пресловутый «снарядный голод» в основном был удовлетворен уже к началу 1916 г., производство винтовок возросло к 1917 г. почти в 15 раз, пулеметов в 17 раз и т. п. Было налажено не только политическое, но и экономическое взаимодействие с союзниками, причем в условиях блокады.

Так, город-порт Архангельск стал крупнейшим складом военных материалов, поставлявшихся союзниками России. Узкую колею железной дороги Архангельск – Вологда перешили на широкую колею уже к январю 1916 г., была организована ледокольная флотилия. Недоступность Архангельска 6 месяцев в году привела к поиску более надежного порта. Им стал Мурманск (Романов-на-Мурмане), ставший последним городом, основанным в Российской Империи и яркой иллюстрацией военно-экономического взаимодействия союзников в условиях коалиционной войны. Он являлся одним из самых надежных пунктов связи России с Америкой и Европой и базой зарождающегося Северного флота. После начала ускоренного строительства Мурманской железной дороги, Романов-на-Мурмане становится и главным российским северным портом.

О качестве и боеспособности русской армии, ее высоком боевом духе свидетельствуют все участники боевых действий — как со стороны союзников, так и противника. Среди последних – представители германского фронтового офицерства и генералитета (См., например, Бекман В. Немцы о русской армии. Прага, 1939.; Блюментрит Г. Роковые решения. М., 1958.; Вульфен К. фон. Лодзинское сражение (прорыв у Брезин). Пб., 1921.; Вульфен К. фон. Сражение под Лодзью. М., 1921. Гофман М. Записки и дневники 1914-1918 гг. Л., 1929.).

Стоит сказать и о высоком качестве частей и соединений русской армии, закаленных в горниле войны. Речь идет не только о доблести русского солдата, но и о прошедших боевые испытания полках и дивизиях как войсковых единицах. Здесь достаточно будет привести официальное мнение Осведомительного комитета австрийского Главного командования, выраженное в брошюре «Русская армия на начало 1917 г.» (Гринев Г. Оценка австрийцами русских войск к началу 1917 г. // Военная быль. 1974. № 128. С. 13-18.). Из 135-ти поименованных пехотных дивизий (включая гвардейские, стрелковые и пр.) русской армии, по которым имеется информация, охарактеризованы как «испытанные в боях», «первоклассные», «хорошие», «с высокой боевой репутацией», «лучшего качества» – 74 дивизии; как «выдающиеся части» – 19 дивизий; и как «штурмовые» – 4 дивизии. Т. е. почти 72% от числа пехотных дивизий лестно характеризовались врагом. Сплав традиций и свежего боевого опыта произвел на свет отличные боевые единицы.

Но кризис разразился, прежде всего, в общественной и социальной сферах. Революция в России, положившая начало выходу последней из войны, была тяжелым ударом и невосполнимой утратой для Антанты. Британский военный теоретик и фронтовик Б. Лиддел Гарт писал, что временное снижение боеспособности французских войск было не самым тяжким несчастьем, выпавшем на долю Антанты в 1917 году и сведшем на нет ее планируемое на этот год крупномасштабное наступление на всех фронтах. Вначале частичный, а затем и полный паралич России – вот была самая страшная потеря для блока, возместить которую долго не могло даже вступление в войну САСШ. И прежде чем восстановилось равновесие, западные союзники России по Антанте «были на волосок от гибели» (Лиддел Гарт Б. Правда о войне 1914—1918 гг. М., 1935. С. 255.). Германский блок получил еще один шанс, и, хотя и не смог реализовать его в полной мере, продержался еще год.

Россию лишили плодов заслуженной победы новые политики. Материальные последствия будущей общей победы оказались для нее безвозвратно утраченными — остались лишь моральное удовлетворение и чувство исполненного долга.

Близ села Царево-Займище 29 августа (17 августа по старому стилю) 1812 года шла подготовка Первой Западной армии к генеральному сражению. Сюда и прибыл генерал от инфантерии Михаил Голенищев-Кутузов, накануне назначенный главнокомандующим действующей русской армии указом Александра I. Император сделал это назначение под давлением общественного мнения, скрепя сердцем, поскольку не мог простить генералу аустерлицкого позора. Кутузову в подчинение перешли первая и вторая Западные армии, которыми командовали равные ему по званию Михаил Барклай Де Толли и Петр Багратион, люто ненавидевшие друг друга. Новому главкому предстояло объединить обе армии по целям, задачам и характеру действий. Организовать единый арьергард и определить общие оперативные стремления и стратегию ведения войны.

К тому времени формально объединившиеся русские армии продолжали действовать раздельно, не соотнося свои эволюции с общими целями. Первая Западная армия отступала по новой Московской дороге, имела отдельный арьергард, фланговое охранение, и систему тылового снабжения. Также совершенно самостоятельно действовала армия Багратиона, отступавшая южнее, по старой Московской дороге. Барклай Де Толли готовился к генеральному сражению у Царева Займища исходя только из того, что это село находится практически на равных расстояниях от Москвы и Смоленска. Багратион решениям Барклая подчиняться отказался. И в этот критический момент к войскам подоспел Михаил Илларионович.

Надежда Дурова, которая находилась тогда в войсках под видом мужчины, позже вспоминала: «Кутузов приехал! …солдаты, офицеры, генералы — все в восхищении. Спокойствие и уверенность заступили место опасений, весь наш стан кипит и дышит мужеством». Прибыв к Цареву Займищу, Кутузов исполнил формальности вхождения в высокую должность, оценил диспозицию русских войск, составленную штабом Барклая, посчитал ее неудачной. Решение на дальнейший отход, возможно, принималось на месте, в оперативном порядке. Во всяком случае, было определено — генерального сражения при Царевом Займище не давать и отступать далее по Московской дороге на восток. Вместе с тем решено было подыскивать новое место для главной битвы. На эту задачу отрядили штаб-офицеров и квартирмейстерскую службу.

Продолжалось сосредоточение русских войск примерно в тот же день генерал от инфантерии Михаил Милорадович привел свой вновь сформированный корпус в Гжатск. А русские арьергарды сдерживали наседавшие силы французов. Донские казаки и гусары из корпуса Коновницына вели близ Вязьмы арьергардные бои против кавалерии Мюрата. Одновременно арьергард армии Багратиона, которым командовал генерал-майор Карл Сиверс, завязал баталию на старой Смоленско-Московской дороге между деревней Быково и селом Успенское и при деревнях Козлове и Митьково. Под натиском противника русским пришлось предпринять отход. Для сдерживания наседавшего противника оставили казачий заслон, который так же вынужден был отойти. Авангард Наполеона, в составе польских 4 пехотных и 6 кавалерийских полков с артиллерией преследовал шедший в хвосте русского арьергарда отряд донских казаков генерал-майора Карпова 2-го.

К Вечеру передовые кавалерийские команды неприятеля уже маячили в 12-ти верстах к западу от Царева Займища. 

М. И. Кутузов во главе армии

М. И. Кутузов во главе армии

Постоянным отступлением Барклая не были довольны ни император, ни армия, ни всё русское общество. Русские люди стыдились того, что армия как будто боялась открытого боя с врагом. Почти никто не понимал, что в военном отношении отступление не было позорным делом, и все обвиняли Барклая в трусости, даже в измене. Общественное мнение требовало смены Барклая-де-Толли, о том же думал и император.

При таком всеобщем настроении, Барклай должен был хитрить. Несколько раз он останавливался в виду неприятеля, делал распоряжения по подготовке к битве, а когда всё было готово, вдруг приказывал отступать. Никто не мог понять, куда он ведёт русскую армию, жаждущую боя, для чего бережёт её. После потери Смоленска войска перестали даже приветствовать его криком «Ура!».

Когда для армии потребовалось назначить авторитетного командующего, в которого верила бы страна, специальный комитет единодушно остановился на Кутузове. Александр I вынужден был с этим согласиться, и написал Кутузову письмо по поводу его назначения, где говорилось: «Михаил Илларионович! Известные военные достоинства ваши, любовь к отечеству и неоднократные отличные подвиги приобретают истинное право на сию мою доверенность…»

Но, предварительно Александр I поручил решение вопроса о главнокомандующем особому комитету из пяти лиц (Салтыкову, Аракчееву, Вязьмитинову, Лопухину и Кочубею). Комитет единогласно остановился на Кутузове, имя которого называла вся страна, но которого не любил царь.

В Рескрипте императора, направленном всем командующим армиями, говорилось: «Разные важные неудобства, происшедшие после соединения двух армий, возлагают на меня необходимую обязанность назначить над всеми оными главного начальника. Я избрал для этого генерала-от-инфантерии князя Кутузова, которому я подчиняю все четыре армии вследствие чего я предписываю вам со вверенною вам армией состоять в точной его команде. Я уверен, что любовь ваша к Отечеству и усердие к службе откроют вам и при сём случае путь к новым заслугам, которые мне весьма приятно будет отличить надлежащими наградами».

Назначая М. И. Кутузова главнокомандующим, истинное своё отношение к этому Александр I выразил в письме к сестре, где писал: «В Петербурге я нашёл всех за назначение главнокомандующим старика Кутузова: это было единственное желание. То, что я знаю об этом человеке, заставляет меня противиться его назначению, но когда Ростопчин в своём письме ко мне от 5 августа известил меня, что и в Москве все за Кутузова, не считая Барклая де Толли и Багратиона годными для главного начальства, и когда, как нарочно, Барклай делал глупость за глупостью под Смоленском, мне не осталось ничего другого, как сдаться на общее мнение».

М. И. Кутузов

Имя Кутузова, как главнокомандующего русской армией, в этот тяжёлый момент называлось армией и всей страной. Поэтому Александр I согласился, но, назначив Кутузова главнокомандующим всех русских армий, император продолжал вмешиваться в военные дела: в то время кроме двух армий, Багратиона и Барклая, которые поступили под его личное непосредственное командование, у Кутузова имелись ещё три армии: Тормасова, Чичагова и Витгенштейна. Но Кутузов знал, что командовать ими будет царь, а он сам может только уговаривать командующих. Вот что он пишет Тормасову: «Вы согласиться со мной изволите, что в настоящие критические для России минуты, тогда как неприятель находится в сердце России, в предмет действий ваших не может уже входить защищение и сохранение отдалённых наших Польских провинций».

Герб рода Голенищевых-Кутузовых

Император же объединил армию Тормасова с армией Чичагова и отдал под начало своего любимца – адмирала Чичагова, которому Кутузов писал: «Прибыв в армию, я нашёл неприятеля в сердце древней России, так сказать под Москвою. Настоящий мой предмет есть спасение Москвы самой, а потому не имею нужды изъяснять, что сохранение некоторых отдалённых польских провинций ни в какое сравнение с спасением древней столицы Москвы и самих внутренних губерний не входит». Чичагов и не подумал немедленно откликнуться на этот призыв.

Назначение Кутузова, радостно встреченное армией, означало, что скоро будет положен конец отступлению. Солдаты говорили: «Приехал Кутузов бить французов». Сам же Кутузов, встретившись с войсками, сказал: «Ну как можно отступать с такими молодцами».

Михаил Илларионович Кутузов

М. И. Кутузов был самым выдающимся полководцем России того времени, прошедшим суворовскую военную школу. Родился он в 1745-м году, его отец был военным инженером и вышел в отставку в чине генерал-поручика. Своего сына он также определил по военно-инженерной части. В 14 лет Кутузов окончил обучение в артиллерийском и инженерном корпусе, а в 16 лет был произведён в офицеры. Свою службу в армии Кутузов начал командиром роты полка, которым командовал А. В. Суворов. Кутузов на практике усвоил суворовскую «науку побеждать», у него он научился ценить солдата, проявлять заботу о нём. На этой основе и продолжим изложение биографических сведений.

В 1764-м году Кутузов добился назначения в действующую армию в Польшу.

Он участвовал в походах 1765-го и 1769-го годов, принимал участие во время войны с Турцией в 1770-м году, в 1771-м году – при Попештах. Кутузов сражался в Крыму, у Кинбурна, участвовал в осаде Очакова, при взятии крепости Аккерман и Бендеры. У него было два опасных ранения, в результате одного из которых он потерял глаз. В 1790-м году под руководством Суворова Кутузов врывается на стену турецкой крепости Измаил и штурмом берёт её, показав блестящий пример героизма.

Суворов высоко ценил не только талант, но и военную хитрость Кутузова и, бывало, говаривал про него: «… умён, очень умён, его и Рибас не обманет» (Рибас – адмирал, известный своим хитрым, изворотливым умом).

После Измаила Кутузов командовал крупными соединениями. Главнокомандующий князь Репнин доносил о Кутузове Екатерине II: «Расторопность и сообразительность генерала Кутузова превосходит всякую мою похвалу». Но, Кутузов был и талантливым дипломатом. Он служил послом в Турции, а также выполнял дипломатическую миссию при шведском короле. И там и здесь он блестяще справился со своими задачами.

После Аустерлица, при котором благодаря вмешательству императорских советников и австрийских генералов русская армия потерпела поражение, между Александром и Кутузовым отношения были испорчены. Кутузов не любил Александра за его завистливость и лицемерие, отрицал наличие у него каких бы то ни было военных талантов и познаний. Александр I знал об этом, но обойтись без Кутузова ему не удавалось, и когда потребовалось быстро закончить войну с Турцией, пришлось назначить главнокомандующим Кутузова.

Турецкое руководство очень рассчитывало на уступчивость русских ввиду близости войны России с Наполеоном и требовали, чтобы границей между Россией и Турцией была река Днестр. Ответом Кутузова был большой бой под Рущуком, увенчанный полной победой русских войск 22-го июня 1811-го года. Покидая Рущук, Кутузов приказал взорвать укрепления, но турки ещё продолжали войну. Кутузов умышленно позволил им переправиться через Дунай: «Пусть переправляются, только перешло бы их на наш берег поболее», – сказал Кутузов, он осадил лагерь визиря, и осаждённые, узнав, что русские тем временем взяли Туртукай и Силистрию (10-го и 11-го октября), сообразили, что им грозит полное истребление, если они не сдадутся. Визирь тайком бежал из своего лагеря и начал переговоры. А 26-го ноября 1811-го года остатки умирающей от голода турецкой армии сдались русским.

И то, что впоследствии в Европе определяли как дипломатический «парадокс», свершилось. 16-го мая 1812-го года после длившихся долгие месяцы переговоров, мир в Бухаресте был заключен: Россия не только освобождала для войны против Наполеона всю свою Дунайскую армию, но сверх того получала от Турции в вечное владение всю Бессарабию, получала почти весь морской берег от устьев Риона до Анапы.

Знамя Санкт-Петербургского ополчения

«И вот тут-то Кутузову удалось то, что при подобных условиях никогда и никому не удавалось и что, безусловно, ставит Кутузова в первый ряд людей, прославленных в истории дипломатического искусства. На протяжении всей истории императорской России, безусловно, не было дипломата более талантливого, чем Кутузов. То, что сделал Кутузов весной 1812-го года после долгих и труднейших переговоров, было бы не под силу даже наиболее выдающемуся профессиональному дипломату, вроде, например, А. М. Горчакова, не говоря уже об Александре I, дипломате-дилетанте. «Теперь коллежский он асессор по части иностранных дел» – таким скромным чином наградил царя А. С. Пушкин» (Е. В. Тарле).

Таков был первый по времени удар, который нанёс Наполеону Кутузов-дипломат почти за три с половиной месяца до того, как ему на Бородинском поле нанёс второй удар Кутузов – стратег.

В начале войны 1812-го года Михаил Илларионович Кутузов находился в Петербурге на второстепенном посту командира Нарвского корпуса, а затем Петербургского ополчения.

В дворянском собрании Петербурга на общем сходе дворянства, купечества, чиновников и духовенства столицы было принято решение о создании ополчения Петербурга и Петербургской губернии. С каждых ста душ крепостных в его состав выделялись по десять человек. Руководителем ополчения единогласно выбрали Кутузова. Домой к старому генералу отправили целую делегацию, её представители и передали Кутузову просьбу принять на себя командование Петербургским ополчением.

Кутузов приехал в дворянское собрание, вошёл в большой зал, где его терпеливо ждали, и со слезами на глазах произнес: «Господа! Я вам многое хотел говорить…, скажу только, что вы украсили мои седины!..». Через несколько дней Александр I официально возложил на Кутузова командование ополчением Петербургской и Новгородской губерний, а также всеми сухопутными и морскими силами, находящимися в Петербурге, Кронштадте и Финляндии.

Кутузов приступил к организации обороны столицы. Был сформирован специальный воинский корпус, получивший название Нарвского, произведена передислокация войск на самых опасных направлениях, усилено их инженерное оборудование, пополнены припасы, начато строительство новых оборонительных укреплений. Одновременно шла работа по формированию ополченского войска: принимали ратников, собирали пожертвования, при этом помещиков, которые выставляли своих крепостных для ополчения, обязали обеспечить обработку полей ушедших воевать, платить за них подати, обеспечить их провиантом и жалованием. Численность ополчения вскоре составила около 13 тысяч человек, оно делилось на дружины, причём Кутузов требовал, чтобы в одной дружине находились люди, которые прежде жили рядом, это, по его мнению, должно способствовать взаимовыручке в бою.

Ополченцы проходили специальное обучение стрельбе, строю, приёмам обращения с оружием, тактике ведения боя, их нужно было вооружить и разместить. Постепенно все эти задачи решили, и каждый ополченец во время торжественной церемонии получил оружие, а каждая дружина – своё знамя. Затем всё ополченское войско прошло торжественным маршем по Невскому проспекту.

Военные действия французов на петербургском направлении контролировал корпус под командованием П. Витгенштейна, и Кутузов стремился к тому, чтобы объединить силы действующей армии и ополчения. Наполеон, бросив основные силы на Москву, не ожидал большого сопротивления при обороне Петербурга, однако 19-го июля у деревни Клястицы произошёл первый ожесточённый бой, в котором французы потерпели поражение и потеряли около тысячи человек пленными.

Такой поворот событий стал для них огромной неожиданностью, и французское командование вынуждено было воздержаться от активных действий в направлении Петербурга. Для русской же армии победа при Клястицах стала огромным моральным стимулом. Петербургское ополчение, прошедшее первое боевое крещение, 3-го августа принимало присягу на плацу Семеновского полка. На церемонии присутствовал Александр I, перед которым войско прошло торжественным парадом.

Император наконец-то оценил заслуги Кутузова и назначил его членом Государственного совета. Когда же для армии потребовалось назначить авторитетного командующего, в которого верила бы страна, специальный комитет единодушно остановился на Кутузове. Александр I вынужден был с этим согласиться и написал Кутузову письмо по поводу его назначения, где говорилось: «Михаил Илларионович! Известные военные достоинства ваши, любовь к отечеству и неоднократные отличные подвиги приобретают истинное право на сию мою доверенность…»

Осторожный, опытный, настойчивый, хитрый, бесстрастный во время сражений, новый главнокомандующий охотно повторял: «Нет ничего, что стоило бы больше двух солдат – терпения и времени…» Этим принципом и руководствовался М. И. Кутузов в течение всей Отечественной войны 1812-го года, руководя русской армией.

Кутузов дал согласие на своё назначение лишь при условии, что брат императора Александра – Константин будет удалён из армии, ибо Кутузов не может ни наказать его, если он плохо себя поведёт, ни наградить, если он хорошо себя проявит. Кутузов, безусловно, знал, что убеждённый в непобедимости Наполеона великий князь публично высказался за немедленное прекращение военных действий, так как «они не могли продолжаться, потому что русская армия практически более не существует…»

При этом истинное своё отношение к назначению Кутузова Александр I выразил в письме к сестре, где писал: «В Петербурге я нашёл всех за назначение главнокомандующим старика Кутузова: это было единственное желание. То, что я знаю об этом человеке, заставляет меня противиться его назначению, но когда Ростопчин в своём письме ко мне от 5 августа известил меня, что и в Москве все за Кутузова, не считая Барклая-де-Толли и Багратиона годными для главного начальства, и когда, как нарочно, Барклай делал глупость за глупостью под Смоленском, мне не осталось ничего другого, как сдаться на общее мнение».

Имя Кутузова, как главнокомандующего русской армией, в этот тяжёлый момент называлось армией и всей страной. Поэтому Александр I не мог противиться его назначению главнокомандующим.

Но, назначив Кутузова главнокомандующим всех русских армий, Александр I продолжал вмешиваться в военные дела: Кутузов знал, что, кроме двух армий, Багратиона и Барклая, которые поступили под его личное непосредственное командование у него имеются ещё три армии: Тормасова, Чичагова и Витгенштейна. Но Кутузов знал, что командовать ими будет царь, а он сам может их только уговаривать, чтобы они поскорее шли к нему спасать Москву и Россию. Вот что он пишет Тормасову: «Вы согласиться со мной изволите, что в настоящие критические для России минуты, тогда как неприятель находится в сердце России, в предмет действий ваших не может уже входить защищение и сохранение отдаленных наших Польских провинций».

Император же соединил армию Тормасова с армией Чичагова и отдал под начальство своего любимца – адмирала Чичагова, которому Кутузов писал: «Прибыв в армию, я нашёл неприятеля в сердце древней России, так сказать под Москвою. Настоящий мой предмет есть спасение Москвы самой, а потому не имею нужды изъяснять, что сохранение некоторых отдалённых польских провинций ни в какое сравнение с спасением древней столицы Москвы и самих внутренних губерний не входит». Чичагов и не подумал немедленно откликнуться на этот призыв.

Памятник в селе Царёво-Займище, где М. И. Кутузов принял командование над русской армией

Назначение Кутузова было радостно встречено армией, оно означало, что скоро будет положен конец отступлению. Солдаты говорили: «Приехал Кутузов бить французов». Сам же Кутузов, встретившись с войсками, сказал: «Ну как можно отступать с такими молодцами».

Хвала тебе, наш бодрый вождь,

Герой под сединами!

Как юный ратник, вихрь, и дождь,

И труд он делит с нами.

О, сколь с израненным челом

Пред строем он прекрасен!

И сколь он хладен пред врагом

И сколь врагу ужасен!

О, диво! се орел пронзил

Над ним небес равнины…

Могущий вождь главу склонил;

Ура! кричат дружины.

(Василий Жуковский)

Из воспоминаний А. Б. Голицына: «Известно всем, сколько явление Кутузова в армию ободрило всех. Он прибыл в Царёво-Займище и в этот же день распоряжался всем так, как будто бы всё от него проистекало с начала кампании. Ничто для него не было ново. Он всё предугадывал и был главнокомандующим в полном смысле слова». Это было 29-го августа по новому стилю.

Осмотрев позицию у Царева-Займища, Кутузов не одобрил её, он решил не давать немедленно сражение войскам Наполеона и продолжил отступление к Можайску, но ему было ясно, что долго тянуть с генеральным сражением император ему не позволят.

За это время армия получила подкрепление – 15 589 человек под командованием Милорадовича, затем в неё влились 7 тысяч Московского и 3 тысячи человек Смоленского ополчения. К этому времени общие потери Великой Армии составили не менее 150 000 человек. Растянутость коммуникаций, враждебность населения к захватчикам, нехватка продовольствия и фуража, действия партизан, болезни, дезертирство и, конечно же, постоянные сражения с русскими войсками сильно ослабили наполеоновскую армию. Разница в численности двух армий резко сократилась, а в артиллерии было даже некоторое превосходство у русских.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.