Перед вов руководство

Сталинское руководство накануне Великой Отечественной войны

Заключив пакт с Германией, Сталин был убеждён в том, что фюрер и германская политико-промышленная верхушка крайне заинтересованы в поддержании добрых отношений с СССР по политическим и экономическим причинам

19 августа 1939 года, одновременно с «Договором о ненападении» подписанным между СССР и Германией в Москве, в Берлине заместителем торгпреда Е. И. Бабариным и заведующим восточноевропейской референтурой политико-экономического отдела МИД Германии К. Шнурре было подписано советско-германское торгово-кредитное соглашение, предусматривающее предоставление рейхом Советскому Союзу кредита в размере 200 млн рейхсмарок, сроком на семь лет из 5% для закупки германских товаров в течение двух лет со дня подписания договора. Соглашение предусматривало также поставку советских товаров Германии в тот же срок, то есть в течение двух лет, на сумму 10 млн рейхсмарок. Список товаров, подлежащих поставке из СССР на основе подписанного соглашения, состоял из кормового хлеба (22 млн марок), леса (74 млн марок), платины (2 млн марок), марганцевой руды (3,80 тыс. марок), хлопка-сырца (12,3 млн марок), фосфатов (13 млн марок), бензина (1,2 тыс. марок), щетины (3,6 тыс. марок) и др. В свою очередь, Германия должна была поставлять в Советский Союз токарные, револьверные, производственные станки, химические товары, красители, предметы вооружения, насосы, заготовочные и строительные машины, краны, различных модификаций, прокатные станы, оборудование для пороховых и химических фабрик, компрессоры, оборудование для угольной промышленности, буксиры, турбины и др.

Сталин полагал, что такое выгодное военно-политическое сотрудничество в ближайшие несколько лет не позволит Гитлеру начать не то что войну, но даже политическую конфронтацию с СССР. Сам вождь собирался строить с Германией отношения «всерьёз и надолго»…

…Сталин и Молотов полностью провалили берлинские переговоры, о чем сам наркоминдел сообщил из Берлина Сталину: «похвастаться нечем». Главной причиной этого провала, по меткому определению Л. А. Безыменского стало то, что «Сталин и Молотов считали себя диктующими правила игры, какими они были в августе – сентябре 1939 г. И это был их решающий просчет».

Другим крупнейшим просчетом советских лидеров продолжало оставаться убеждение, что Германия не помышляет о войне с СССР в ближайшем будущем, более того, продолжает видеть в нем если не друга, то партнёра. Молотов сообщал Сталину из Берлина: «Большой интерес Гитлера к тому, чтобы укрепить дружбу с СССР и договориться о сферах влияния, налицо». 

По наблюдениям Г. К. Жукова, изложенных им К. М. Симонову, Молотов до войны обладал серьёзным влиянием на Сталина, «в особенности в вопросах внешней политики, в которой Сталин тогда, до войны, считал его компетентным. Другое дело – потом, когда все расчеты оказались неправильными и рухнули, и Сталин не раз в моем присутствии упрекал Молотова в связи с этим. Причем Молотов отнюдь не всегда молчал в ответ. Молотов и после своей поездки в Берлин в ноябре 1940 года продолжал утверждать, что Гитлер не нападет на нас»…

…В самом преддверии войны советское руководство сделало несколько заявлений, которые оказали самое вредное воздействие на внутреннюю обстановку в стране и армии. 5 мая 1941 г., выступая перед выпускниками военных академий, Сталин сказал, что «с точки зрения военной в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации. Кроме того, в германской армии появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль Германии не идёт вперёд, военная техника отстает не только от нашей, но Германию в отношении авиации начинает обгонять Америка». 

Можно себе представить, как «развивали» речь вождя про «отсталую» германскую армию политработники на местах. Кстати, то же самое было в отношении и финской армии в 1939-1940 гг. Так, «Ленинградская правда» через 2 дня после начала войны 2 декабря 1939 года писала: «Столкнулись армии двух миров. Красная Армия — самая миролюбивая, самая героическая, могучая, оснащённая передовой техникой, и армия продажного финляндского правительства, которую капиталисты заставляют бряцать оружием. А оружие-то, скажем откровенно, старенькое поношенное. На более пороху не хватает».

…Нападение Гитлера на СССР стало для многих советских граждан полной неожиданностью. После того, как немецкие бомбы упали на советские города, многие простые люди недоумевали: «как же так, ведь сам „ТАСС“ говорил, что не будет войны». Публицист Б. С. Горбачевский, к началу войны только что закончивший школу, передаёт свои мысли 22 июня 1941 гоад: «Я, как и многие мои сверстники, сразу не мог в полной мере осмыслить происшедшее, тем более что почти два года власть и печать убеждали народ в том, что Германия — наш лучший друг, а вот «американские плутократы и английские вероломщики» — злейшие враги. Что же случилось? Всего неделю назад ТАСС опровергало якобы ложные слухи, будто Германия собирается напасть на нас… И вдруг?». 

Но ещё страшнее, что это нападение психологически стало совершенно неожиданным для Красной Армии. Начальник штаба Верховного командования сухопутных сил Германии (ОКH) генерал-полковник Ф. Гальдер писал в дневнике 22 июня 1945 года: «Наступление наших войск, по-видимому, явилось на всем фронте полной тактической внезапностью. […] О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох и в казарменном положении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения частей, для чего в настоящее время есть полная возможность. Военно-морское командование также сообщает о том, что противник, видимо, застигнут врасплох».

Между тем, к середине июня 1941 года для Сталина неизбежность войны стала почти очевидной. Однако по-прежнему войска не были приведены в полную боевую готовность. Пресловутая «директива» («телеграмма»), которую Сталин якобы направил в войска 18 июня 1941 года с приказом о приведении их в боевую готовность, до сих пор остаётся лишь мифом. Ни её подлинника, ни даже копии до сих пор не найдено. Вождь до самого последнего момента надеялся на дипломатическое решение вопроса. 

Геббельс отмечал в своем дневнике 21 июня 1941 года: «Молотов попросил визита в Берлин, но получил резкий отказ. Наивный расчёт!». Об этом же свидетельствовал в своем дневнике от 20 июня и Гальдер: «г. Молотов 18.6. хотел говорить с фюрером».

21 июня 1941 года советское правительство в очередной раз попыталось добиться диалога с германским руководством. Примечательно, что при этом никаких серьёзных приготовлений к отражению неизбежного удара с советской стороны не предпринималось. В 21 час 21 июня Молотов пригласил в Кремль Шуленбурга и попросил его дать объяснение причин недовольства германского руководства правительством СССР и слухов о близящейся войне. Советское правительство, заявил Молотов, не может понять причин немецкого недовольства, и было бы признательно, если бы ему сказали, чем вызвано современное состояние советско-германских отношений и почему отсутствует какая-либо реакция германского правительства на сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года. 

Таким образом, руководство страны, против которой готовилась невиданная по своей подлости и цинизму агрессия, унижено выгадывало, в чем оно провинилось перед этим агрессором! Что это давало советскому правительству? Ровным счетом ничего. Шуленбург ушел от ответа на заданные Молотовым вопросы, сославшись на то, что не располагает необходимой информации. 

…Только когда стало окончательно ясно, что нацисты не пойдут ни на какие переговоры, Тимошенко и Жуков в ночь с 21 на 22 июня отдали шифрованный приказ привести войска на западной границе в боевую готовность, так называемая «директива № 1». В штаб Западного фронта эта шифровка пришла около 1 ч. 45 м. ночи. В войска она поступила около 2 ч. 30 м. В шифровке говорилось: «В течение 22-23.6.41 возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПРибВО, ЗапВО, КоВО, ОДВО. Нападение немцев может начаться с провокационных действий. Задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам ЛВО, ПРибВО, КоВО, ОДВО быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев, или их союзников. Приказываю: в течение ночи на 22.6.41 г. скрыто занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе; перед рассветом 22.6.41 рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать; все части привести в боевую готовность без дополнительного подъёма призывного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить». 

Читая строки этой директивы, становится очевидным, что даже в эти тревожные предвоенные часы в Кремле не осознавали всей опасности. Во-первых, директива безнадежно устарела: у Красной Армии уже не было никакого времени для всех указанных в ней мероприятий: меньше чем через 2 ч. Германия начала войну против СССР. Во-вторых, директива опять не говорила о надвигающейся войне, а в который раз больше всего была обеспокоена «провокациями, могущими вызвать крупные осложнения». В-третьих, директива не указывала на необходимость уничтожения германских войск, в случае их вторжения на территорию СССР. Выражение «быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев, или их союзников» крайне расплывчатое и не дающее четкого приказа на уничтожение врага. 

Можно с уверенностью утверждать, что директива 22 июня сыграла самую негативную, можно сказать, губительную роль для Красной Армии, особенно для ее авиации, которая в отличие от сухопутных войск, вступила в бой сразу в полном составе. Так, в Прибалтике еще 19-20 июня советские самолёты были постоянно готовы к взлету по тревоге в течение 5-10 минут. Но это вполне нормальное состояние было нарушено в ночь с 21 на 22 июня печально известной «директивой № 1», которую передали в войска около часа ночи 22 июня. Там было указано, что при нападении в бой не ввязываться, до открытия огня самолётами противника огня ответного не открывать. Это очень сильно сбило настрой советских командиров и пилотов. 

Таким образом, подводя итоги предвоенной политики советского руководства, можно утверждать, что она привела к тому, что к моменту нападения вермахта и его сателлитов на СССР, у него ни на Западе, ни на Востоке не было ни одного союзника; Красная Армия была не готова к нападению, ни психологически, ни организационно; политическое руководство страны до конца не было уверено в неизбежности самого факта войны с Германией. Нельзя не согласиться с доктором ист. н. В. К. Волковым, который писал: «Цена политико-стратегического просчёта Сталина оказалась фантастически высока. Для крупного политического руководителя необходимо умение анализировать не только факты, но и всю сумму фактов, а также различные комбинации этих сумм. Только на такой основе можно построить прогноз будущего развития событий. Искусство руководить – это прежде всего искусство предвидеть. Однако прогнозистом Сталин не был. Об этом свидетельствует вся его политическая биография. Его можно назвать неплохим тактиком, но стратегом он был плохим. Расчёты Сталина строились на простой арифметической логике, тогда как для переломных моментов истории требуется по меньшей мере алгебраическое мышление. Последним он не владел, хотя часто употреблял слово «диалектика». В условиях тоталитарной системы просчёт вождя обернулся трагедией для страны. Поэтому за таким просчётом стояли не просто личные недостатки Сталина как руководителя, а пороки, сложившиеся в Советском Союзе тоталитарно-бюрократической системы, которая и вознесла Сталина на вершину административной пирамиды».

— Гитлер объяснял войну с СССР тем, что он якобы опередил Сталина. В России тоже можно услышать эту версию. А как вы считаете?
— Подтверждения этому до сих пор нет. Но никто не знает, чего Сталин хотел на самом деле.

Бернд Бонвеч, немецкий историк

Сон разума рождает чудовищ. По сути дела, не сумев вовремя ответить на вызов времени, советские исследователи Второй мировой и Великой Отечественной войн «проспали» возрождение старого чудовищного нацистского мифа о готовности Красной Армии летом 1941 года нанести превентивный удар по Германии. Мало того, практически полное отсутствие серьезных исследований советского предвоенного планирования и причин поражения Красной Армии летом 1941 года вкупе с их закрытостью позволило старому мифу в короткие сроки обрести широкую популярность.

Попытка борьбы с ним путем опровержения отдельных его элементов, поскольку «правильная в своей основе идея иногда подкрепляется не очень надежными, а порой и просто ошибочными соображениями», успеха не принесла. Действительно, «мало раскритиковать аргументы оппонента в споре. Этим будет показано только то, что его позиция плохо обоснованна и шатка. Чтобы вскрыть ее ошибочность, надо убедительно обосновать противоположную позицию».

Слабая изученность событий лета 1941 года спровоцировала острую дискуссию относительно планов советского военного и политического руководства накануне Великой Отечественной войны и их роли в катастрофическом поражении войск Красной Армии летом 1941 года. Было предложено три варианта развития событий: Красная Армия готовилась к обороне, превентивному нападению на Германию или разгрому вермахта на территории СССР. В настоящее время дискуссия зашла в тупик. Доступные исследователям материалы не дали однозначного ответа, более того, все три стороны подтверждают истинность своего варианта советского планирования одними и теми же документами.

В данной работе будет сделана попытка выйти из сложившейся патовой ситуации посредством детального изучения и переосмысления введенных в научный оборот документов советского предвоенного планирования. Новизна работы заключается в пристальном рассмотрении советского предвоенного планировании, показе развития, вскрытии его механизма. Особое внимание уделено объяснению причин военных неудач Красной Армии в приграничном сражении лета 1941 года. Впервые детально и аргументированно, с привязкой к конкретным документам, показан план разгрома войск вермахта на территории Советского Союза.

Последний перед началом Второй мировой войны план стратегического развертывания Красной Армии на случай войны был разработан во время чехословацкого кризиса 24 марта 1938 года после заявления правительства СССР о готовности Советского Союза оказать помощь Чехословакии в случае агрессии Германии. План предусматривал противостояние двух военных блоков: с одной стороны Франции, Чехословакии и СССР, с другой — Германии, Италии, Японии, Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии. Предполагалось, что Италия примет участие в боевых действиях исключительно своим военно-морским флотом, Литва будет оккупирована Германией и Польшей в первые дни войны, а Румыния и Турция, при определенных обстоятельствах, могут выступить против СССР.

Предполагалось, что против Франции Германия выставит 14 дивизий, против Чехословакии Германия и Польша выставят 33 дивизии, а против СССР Германия, Польша, Латвия, Эстония и Финляндия сосредоточат 144 дивизии и 16 кавалерийских бригад, которым СССР противопоставит 139 дивизий и 26 танковых бригад. По замыслу командования Красной Армии, меньшая численность советских войск должна была компенсироваться их лучшей механизацией.

Всего было разработано два варианта действий РККА на случай войны. Первый предусматривал развертывание основных сил Германии, Латвии и Польши севернее Припятских болот, второй — развертывание основных сил Германии и Польши южнее Припятских болот. В обоих случаях предусматривался разгром противника фронтальным ударом советских войск по наибольшей группировке противника. В первом варианте от 70 до 82 советских дивизий и 11 танковых бригад (12 дивизий РГК должны были, в случае вступления в войну Эстонии и Латвии, разгромить эстонские и латвийские войска) севернее Припятских болот должны были разбить германо-польско-латвийскую группировку войск из 88 дивизий и 3 кавалерийских бригад на широком фронте от Свенцян до Барановичей с обеспечением главного удара по обоим берегам Немана ударами из Полоцка и Слуцка. 38 советских дивизий и 9 танковых бригад должны были разбить 40 польских дивизий и 13 кавалерийских бригад южнее Припятских болот на узком фронте от Ровно до Брод (схема 1).

Во втором варианте от 80 до 86 дивизий и от 13 до 15 танковых бригад советской группировки (6 дивизий и 3 танковые бригады северной советской группировки в случае нейтралитета Финляндии, Эстонии и Латвии должны были усилить советскую группировку южнее Припятских болот) должны были разбить германо-польскую группировку из 86 дивизий и 13 кавалерийских бригад на широком фронте от Ровно до Тернополя с обеспечением главного удара на Люблин ударами на Ковель и Львов, а 37 советских дивизий и 7 танковых бригад должны были выступить против 62 германо-польских дивизий и 3 кавалерийских бригад на узком фронте от Ошмян до Новогрудка (схема 2). Обращает на себя влияние изменения численности группировки на возлагаемые на нее задачи: увеличение группировки увеличивает, а уменьшение уменьшает и ширину фронта, и глубину удара.

Мюнхенский сговор Англии и Франции с Германией и Италией сделал невозможным оказание военной помощи СССР Чехословакии. После мюнхенских гарантий новых границ Чехословакии военная помощь Советского Союза Чехословакии вела к войне как минимум с Англией, Францией, Германией и Италией, а как максимум — со всей Европой. Вместе с тем последующее охлаждение отношений Германии с Англией и Францией предопределило ее сближение с Советским Союзом. Заключив в 1939 году московский пакт о ненападении и тайно поделив часть Европы на сферы влияния, Германия и СССР приступили к переделу границ в Европе в соответствии со своими договоренностями: Германия напала на Польшу, оккупировала Норвегию, Данию, Нидерланды, Бельгию и часть Франции, в то время как Советский Союз вернул себе Бессарабию, Западную Белоруссию и Украину, присоединил Северную Буковину и отодвинул свою границу подальше от Ленинграда. На Дальнем Востоке Советский Союз, разгромив японских провокаторов на реке Халхин-Гол, надолго отбил у Токио охоту вести крупномасштабную войну с СССР.

В ходе военных действий в Польше, Финляндии, Румынии и Монголии Советский Союз приобрел бесценный боевой опыт: на реке Халхин-Гол — по окружению и разгрому противника, на Карельском перешейке — по прорыву сильно укрепленных районов, в Западной Белоруссии и Украине, а также Бессарабии — маневренных операций и применения механизированных корпусов, а в Бессарабии — применения воздушно-десантных войск. Опробованные и отработанные в ходе реальных военных действий знания были использованы в августе 1940 года при разработке нового плана стратегического развертывания с учетом увеличения численности Красной Армии и новых границ СССР.

Как и в предыдущем плане, в качестве основного противника оставалась Германия. Ничего удивительного или предосудительного в разработке плана ведения войны с дружественной на 1940 год СССР Германией нет. У СССР, как впрочем, и у любой другой страны, не было постоянных друзей, зато была постоянная необходимость обеспечения безопасности своих границ, тем более с таким непостоянным «другом», как гитлеровская Германия. Именно поэтому, когда летом 1940 года И. Сталин, решив углубить дружбу СССР с Германией ради разделения Балкан на сферы влияния и предоставления в распоряжение СССР черноморских проливов, чтобы не повторять незавидную судьбу Англии и Франции, для которых дружба с Германией обернулась открытой враждой, и дав советским дипломатам свободу действий в отношении Германии, вместе с тем потребовал от своих военных предоставления гарантий безопасности СССР от любых неожиданностей со стороны Германии.

Предполагалось, что против советских 179 дивизий и 14 танковых бригад на границе с СССР Германия, Финляндия, Венгрия и Румыния выставят 233 дивизии. Сосредоточение основной группировки Германии на востоке ожидалось севернее Припятских болот для нанесения из Восточной Пруссии либо удара на Ригу и Полоцк, либо концентрического удара из Сувалок и Бреста на Минск. В районе Лиепаи и Таллина ожидались морские десанты: один для нанесения удара во фланг советским войскам в Прибалтике, другой — для совместного с финскими войсками концентрического удара по Ленинграду. Южнее Припятских болот ожидался удар 50 немецких дивизий в обход и тыл львовской группировки советских войск, а из района Ботошани — удар румынских войск на Жмеринку.

Для противодействия Германии основная группировка Красной Армии на западе в 107 дивизий и 7 танковых бригад сосредотачивались севернее Припятских болот, 62 дивизия и 4 танковые бригады — южнее Припятских болот, а 11 дивизий и 3 танковые бригады — на границе с Финляндией. Предполагалось нанесение фронтального удара по укреплениям Восточной Пруссии силами войск Северо-Западного фронта и удара части войск Западного фронта в обход этих укреплений. Для разгрома Люблинской группировки немецких войск предусматривался концентрический удар войск Западного и Юго-Западного фронтов. Планировалось прочно прикрыть границу СССР с Венгрией и Румынией. Резерв Главного командования предполагалось разместить позади возможных ударов немецкой армии ради нанесения эффективного контрудара по прорвавшимся в глубь территории СССР немецким войскам (схема 3).

Однако, поскольку И. Сталин ожидал борьбу ведущих держав за влияние на Балканах, его не устроил предложенный план, и руководству Красной Армии было дано указание разработать план с концентрацией основных сил Красной Армии южнее Припятских болот. Уже 18 сентября 1940 года на утверждение был представлен новый план стратегического развертывания, в котором вариант с развертыванием основных сил Красной Армии севернее Припятских болот был дополнен вариантом с развертыванием основных сил Красной Армии южнее Припятских болот.

Планировалось, что Юго-Западный фронт силами сведенных в 6 армий 94 дивизий и 7 танковых бригад вместе с частью сил Западного фронта концентрическим ударом из Белостокского и Львовского выступов разобьет Люблинскую группировку противника и продвинется вглубь Польши до Кельце и Кракова. Перед Северо-Западным и частью сил Западного фронтов ставилась задача нанесения вспомогательного удара в общем направлении на Алленштайн. В плане было высказано предложение углубить удар южной группировки советских войск до Бреслау, однако численность группировки Красной Армии на границе с Германией в 162 дивизии и 13 танковых бригад не была на это рассчитана (схема 4).

Вместе с планом стратегического развертывания 18 сентября 1940 года советскому политическому руководству на рассмотрение был предложен план разгрома Красной Армией вооруженных сил Финляндии. Поскольку военные действия планировалось вести при дружественной позиции Германии предлагалось сосредоточение против 18 финских дивизий 63 советских дивизий и 3 танковых бригад: 11 стрелковых дивизий ЛенВО, 2 — ПрибОВО, 5 — ОрВО, 8 — МВО, 7 — ХВО, 4 — УрВО, 2 — СКВО, 6 — ПривВО, 1 — АрхВО, 2 танковых и 1 моторизированной дивизий, 3 танковых бригад, а также 14 стрелковых дивизий РГК из ЗОВО и КОВО. Планировалось создание двух фронтов — Северного и Северо-Западного. 15 дивизий Северного фронта, выйдя в районе Петсамо-Наусси и Кеми к норвежской и шведской границе, должны были пресечь международную помощь Финляндии, в то время как 32 дивизии и 3 танковые бригады Северо-Западного фронта, а также 2 дивизии РГК, двумя концентрическими ударами и десантами должен был разбить основные силы финской армии и выйти к Тампере и Хельсинки, а также занять Аландские острова (схема 5).

В выступлении по радио 1 октября У. Черчилль заявил: «Учитывая соображения безопасности, Россия не может быть заинтересована в том, чтобы Германия обосновалась на берегах Черного моря или чтобы она оккупировала Балканские страны и покорила славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы исторически сложившимся жизненным интересам России». Уже 5 октября 1940 года на рассмотрение был предложен, а 14 октября утвержден окончательный план стратегического развертывания Красной Армии на Западе с сосредоточением главных сил Красной Армии южнее Припятских болот в качестве основного варианта. Состав Юго-Западного фронта, ради обеспечения гарантированного удара на Бреслау, был увеличен до 126 дивизий (включая 23 дивизии РГК) и 20 танковых бригад, для чего пришлось запланировать увеличение Красной Армии с 226 дивизий и 25 танковых бригад до 268 дивизий и 43 танковых бригад (схема 6). Обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, поскольку увеличение планировалось осуществить после начала военных действий в течение целого года, говорить о планировании превентивного удара Красной Армии по Германии на данном этапе не приходится. Речь может идти исключительно о нанесении контрудара по вторгшемуся на территорию СССР агрессору.

Во-вторых, поскольку план предусматривал разработку дополнительных планов ведения военных действий с Финляндией, Румынией и Турцией, то готовился он, несомненно, в надежде на углубление отношений с Германией, совместный с ней раздел Балкан на сферы влияния, присоединение к СССР Финляндии, Южной Буковины и Черноморских проливов. На основе данного плана в октябре 1940 года был принят новый план мобилизационного развертывания Красной Армии, предлагавший увеличение ее состава уже до 292 дивизий и 43 бригад.

Возросшая численность РККА позволяла сосредоточить в составе Юго-Западного фронта 134 дивизии и 20 танковых бригад и довести удар советских частей из Львовского выступа до побережья Балтийского моря с целью окружения и последующего уничтожения практически всей группировки вермахта на Востоке. После принятия плана сосредоточения Красной Армии и мобплана штабу КОВО было дано указание разработать план действия войск округа в соответствии с октябрьским планом сосредоточения Красной Армии, а штабу ЛенВО — разработать план операции «С-З. 20» («реванш на Северо-Западе»), в основу которого был положен план от 18 сентября 1940 года с учетом намеченного увеличения состава Красной Армии.

Однако всем этим поистине грандиозным планам не суждено было сбыться. В ЛенВО указание командования Красной Армии о разработке плана окончательного разгрома Финляндии «С-З. 20» развития не получил. В противоположность ЛенВО, в КОВО план действий войск Юго-Западного фронта по плану развертывания на 1940 год был разработан уже в декабре 1940 года. План предусматривал сосредоточение в составе Юго-Западного фронта уже 7 армий, 99 дивизий и 19 танковых бригад. Разгром противника предполагалось осуществить в три этапа — отмобилизование, разгром основных сил противника и его преследование в направлении на Бреслау до района Опельн-Крейсбург-Петрков силами 5-й, 19-й, 6-й, 26-й и 12-й армий Юго-Западного и частью сил Западного фронтов, а также разгром частей румынской армии концентрическим ударом 18-й и 9-й армий на Яссы и выходом частей 9-й армии на Болгарскую границу (схема 7). В полном соответствии с октябрьским планом стратегического развертывания и планом КОВО в январе 1941 года, в связи с назначением на Северный Кавказ и последующей запланированной переброской к западной границе, Тимошенко сказал И. Коневу: «Мы рассчитываем на вас. Будете представлять ударную группировку в случае необходимости нанесения удара».

После совещания высшего командного состава Красной Армии в декабре 1940 года, двух военно-стратегических игр на картах в январе 1941 года и утверждения командующего КОВО Г. Жукова в феврале 1941 года начальником Генерального Штаба Красной Армии командовать КОВО был назначен М. Кирпонос. По его прибытии в КОВО разработанный план прикрытия был представлен новому командующему округом, который в начале февраля 1941 года отдал командармам КОВО распоряжение к 15 марта 1941 года разработать армейские планы прикрытия границы. В середине марта 1941 года эти планы были готовы, причем, по свидетельству начальника оперативного отдела штаба КОВО И. Баграмяна, при этом «больших переделок не потребовалось».

Генеральный штаб Красной Армии отслеживал разработку плана штабом КОВО и «вскоре после начала оккупации Югославии фашистами… дал указание внести в план прикрытия государственной границы ряд существенных поправок. Командованию округа было приказано значительно усилить войска, выдвинутые к границе. Сюда дополнительно подтягивались четыре механизированных корпуса, четыре стрелковые дивизии и ряд соединений и частей спецвойск. …Военный совет округа после внимательного изучения нового плана прикрытия без промедления утвердил его». Однако в начале мая 1941 года план был отклонен, и командованию КОВО было предписано разработать новый план прикрытия границы. Чтобы понять причину отказа руководства Красной Армии от плана КОВО, ставшего вершиной развития планов стратегического развертывания Красной Армии от 19 августа, 18 сентября и 14 октября 1940 года необходимо вернуться в ноябрь 1940 года.

С провалом в ноябре 1940 года переговоров В. Молотова с И. фон Риббентропом и А. Гитлером, а также началом дипломатической войны Германии с СССР за Болгарию вопрос о разгроме Германии из теоретической плоскости перешел в практическую. Очевидно, что в данной ситуации политическим и военным руководством СССР было решено, не отдавая инициативы противнику, разгромить его вооруженные силы, упредив их мобилизацию и нанеся по Германии превентивный удар. В данной ситуации на повестку дня встал вопрос об увеличении состава Красной Армии для нанесения гарантированного и всесокрушающего упреждающего удара группировкой КОВО от границы южной Польши до Балтийского побережья, причем превентивный удар требовал увеличения состава Красной Армии в довоенный период. Таким образом, октябрьский план стратегического развертывания 1940 года, а вслед за ним и мобплан, план КОВО и планы разгрома Финляндии, Румынии и Турции в одночасье были отменены и преданы забвению.

В декабре 1940 года состоялось совещание высшего командного состава Красной Армии, на котором были рассмотрены новые формы и методы боевого применения войск с учетом боевого применения вооруженных сил Германии, Англии и Франции в 1939-40 годах. В начале января 1941 года были проведены две военно-стратегические игры на картах с целью определения наиболее результативного варианта превентивного удара Красной Армии по Германии — севернее или южнее Припятских болот к Балтийскому морю в обход укреплений Восточной Пруссии из Белостокского и Львовского выступов соответственно. На отработку именно превентивного удара указывает то, что обе игры начинались наступательными действиями именно «восточных» (СССР), в то время как их действия по отработке отражения агрессии «западных» были ограничены короткой и крайне невнятной преамбулой. В первой игре удар «восточных» во главе с Павловым наносился в обход укреплений Восточной Пруссии, однако «западные», нанеся короткий контрудар в основание наступления «восточных», поставили под вопрос его эффективность (схема 8). На разборе игры решение Д. Павлова, игравшего за «восточных», было признано правильным, но с оговоркой, что для успеха столь глубокого удара необходимо привлекать большее количество сил и средств.

Во второй игре «восточные» (СССР), нанеся удар южнее Припятских болот, быстро разгромили «южных» (Румынию), «Юго-Западных» (Венгрию) и начали быстрое продвижение в глубь территории «западных» (Германии). Вот именно этот вариант развертывания и был утвержден в качестве основного (схема 9). Таким образом уже во второй раз южный вариант сосредоточения Красной Армии на Запад восторжествовал над северным вариантом. По результатам игр руководивший во второй оперативной игре на картах войсками «восточных» Г. Жуков был назначен новым начальником Генерального Штаба Красной Армии для разработки и нанесения превентивного удара Красной Армии по Германии.

На то, что удар должен был быть именно превентивным, однозначно указывает назначение И. Сталиным даты начала реализации мартовского плана Г. Жукова на 12 июня 1941 года — как совершенно справедливо подметил М. Мельтюхов, И. Сталин дату нападения СССР на Германию назначить мог, а дату нападения Германии на СССР нет. В феврале 1941 года был принят новый мобилизационный план, предусматривающий перевод Красной Армии в довоенное время на штат 314 дивизий (к прежним 292 дивизиям добавлялись 22 дивизии развернутые из 43 танковых бригад). Помимо этого, по всей видимости, все было готово для формирования с началом военных действий еще нескольких десятков дивизий.

11 марта 1941 года, после введения немецких войск в Болгарию, а английских в Грецию, в Советском Союзе был принят новый план стратегического развертывания Красной Армии, предусматривающий сосредоточение в составе войск Юго-Западного фронта 144 дивизии, а в составе Северо-Западного и Западного фронтов 82 дивизии. Данный план предполагал нанесение Германией ударов по Прибалтике — на Ригу и Даугавпилс, Белоруссии — на Волковыск и Барановичи концентрическими ударами из Сувалок и Бреста, и Украине — на Киев и Жмеринку, с целью окружения и разгрома Львовской группировки советских войск (схема 10).

Полностью мартовский план 1941 года еще нигде опубликован не был, однако, вероятно, он предполагал превентивный удар войск Юго-Западного фронта по Германии к Балтийскому побережью, с целью окружения и разгрома сразу всей группировки немецких войск на Востоке. Основным отличием мартовского плана 1941 года от сентябрьского и октябрьского планов 1940 годов является увеличение группировки Юго-Западного фронта и глубины наносимого ей удара по Германии вплоть до Балтийского побережья, ее отмобилизование и сосредоточение в довоенный период, предположение уменьшение глубины удара Германии по СССР в Белоруссии — не на Минск, а на Барановичи, а также, судя по всему, сильная привязка к действиям англо-греко-югославо-турецких войск по Балканским союзникам Германии — Болгарии, Итальянской Албании, Румынии и Венгрии.

Начало разработки в марте 1941 года СССР и Англией планов ввода войск в Иран наводит на мысль о существовании некоего договора или соглашения между ними — Англия отказывается от полного разгрома итальянцев в Северной Африке и направляет оттуда свои войска в Грецию для нанесения удара по Балканским союзникам Германии и обеспечения, таким образом, беспрепятственного разгрома Красной Армией немецкой группировки на Востоке, в обмен на защиту Индии от удара войск Германского Африканского Корпуса, Италии и Франции из Северной Африки и Ближнего Востока через Египет, Палестину, Иорданию, Ирак на Иран и далее на Индию (схема 11). Несомненно одно — создавая Балканский фронт У. Черчилль в самом деле стремился «вызвать серьезную и благоприятную реакцию в Советской России».

Стремительный разгром Германией Югославии и Греции остудил решимость И. Сталина напасть на Германию. Мартовский план 1941 года был отменен. От дружбы с У. Черчиллем И. Сталин, очевидно, отрекся и начал восстанавливать свои отношения с А. Гитлером. Показателен в этом отношении категорический отказ И. Сталина от предложения Г. Жукова первыми напасть на Германию в соответствии с планами от 15 мая и 13 июня 1941 года.

План, предложенный И. Сталину Г. Жуковым 15 мая 1941 года, предполагал нанесение по Германии и Румынии превентивного удара силами 8 армий и 146 дивизий Юго-Западного фронта и части сил Западного фронта с выходом на первом этапе на рубеж Остроленка-Оломоуц, на втором — к побережью Балтийского моря с целью окружения Восточно-Прусской группировки вермахта на Востоке. Резерв Главного Командования Красной Армии позади Западного и Юго-Западного фронтов должен был нанести контрудар по частям противника прорвавшемуся к Вильнюсу и Минску, а также к Киеву и Жмеринке. Две армии РГК, размещенные в районе Сычевки, Вязьмы, Ельни и Брянска на узловых железнодорожных станциях, должны были при необходимости усилить войска либо Западного, либо Юго-Западного фронтов.

Немецкое наступление планировалось парировать, пропустив немецкие ударные группировки к Минску и Киеву: разделенные Припятскими болотами они, не представляли для Красной Армии абсолютно никакой угрозы, в то же самое время гарантировали безопасность наступления войск Юго-Западного фронта от контрудара немецких войск. При этом надежное прикрытие границы СССР с Германией в районе Восточной Пруссии предотвращало прорыв немцев в Прибалтику и окружение войск Западного фронта в районе Барановичей (схема 12). План от 13 июня 1941 года, несколько отличаясь от майского плана отдельными деталями, в точности повторял эту схему (схема 13).

13 июня 1941 года немецкому правительству по дипломатическим каналам было передано опубликованное в советской печати 14 июня 1941 года сообщение ТАСС об отсутствии напряженности между Германией и Советским Союзом. Чтобы понять мотивацию И. Сталина, окончательно и бесповоротно отказавшегося от нанесения превентивного удара по Германии, вернемся в декабрь 1940 года на совещание высшего командного состава Красной Армии.

Таким образом, мы выяснили, что после установления новой государственной границы ГШ РККА разработал новый план развертывания вооруженных сил Красной Армии. Первоначальный удар 94 дивизий и 7 танковых бригад из Львовского выступа до Кракова (40% от 226 дивизий КА) был углублен 126 дивизиями и 20 танковыми бригадами сперва до Бреслау (47% от 268 дивизий), а затем 134 дивизиями и 20 танковыми бригадами до Балтийского побережья (46% от 292 дивизий). Поскольку предусматривалось расширение сотрудничества с Германией планирование носило характер «на всякий случай». Первоочередным был вопрос по разделу сфер влияния на Балканах и освобождение Финляндии, оставшейся части Буковины и Проливов.

Ситуация кардинально изменилась после провала переговоров В. Молотова с немецким политическим руководством в ноябре 1940 года. Освободительный поход отменялся. На повестку дня встал вопрос о нанесении превентивного удара по Германии. Численность РККА была своевременно к лету 1941 года увеличена до необходимого штата, планирование отработано, но к реализации план превентивного нападения на Германию принят не был.
Схема 1. Действия Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану развертывания от 24 марта 1938 г. (Северный вариант). Составлено по записке НГШ КА НО СССР К.Е. Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 2 / Приложение № 11 // www.militera.lib.ru

Схема 2. Действия Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану развертывания от 24 марта 1938 г. (Южный вариант). Составлено по записке НГШ КА НО СССР К.Е. Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 2 / Приложение № 11 // www.militera.lib.ru

Схема 3. Действия Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану развертывания от 19 августа 1940 г. Составлено по записке НО СССР и НГШ КА в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину и В.М. Молотову об основах стратегического развертывания вооруженных сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 1 / Документ № 95 // www.militera.lib.ru

Схема 4. Действия Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану развертывания от 18 сентября 1940 г. Составлено по записке НО СССР и НГШ КА в ЦК ВКП(б) — И.В.Сталину и В.М.Молотову об основах развертывания вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 1 / Документ № 117 // www.militera.lib.ru

Схема 5. Действия Вооруженных Сил РККА против Финляндии согласно плану развертывания от 18 сентября 1940 г. Составлено по записке НО СССР и НГШ КА в ЦК ВКП(б) — И.В.Сталину и В.М.Молотову об основах развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Финляндией // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 1 / Документ № 118 // www.militera.lib.ru

Схема 6. Действия Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану развертывания от 5 октября 1940 г. Составлено по записке НО СССР и НГШ КА в ЦК ВКП(б) — И.В.Сталину и В.М.Молотову об основах развертывания вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1941 годы // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 1 // www.militera.lib.ru

Схема 7. Действия войск Юго-Западного фронта по плану развертывания на 1940 год. Составлено по записке НШ КОВО. Декабрь 1940 года // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 1 / Документ № 224 // www.militera.lib.ru

Схема 8. Исходная обстановка и решения сторон по первой стратегичекой игре, проведенной в Генштабе РККА в январе 1941 года. Копированно по: Захаров М.В. Накануне великих испытаний / Генеральный штаб в предвоенные годы. — М., 2005. С. 366-367.

Схема 9. Исходная обстановка и решения сторон по второй стратегичекой игре, проведенной в Генштабе РККА в январе 1941 года. Копированно по: Захаров М.В. Накануне великих испытаний / Генеральный штаб в предвоенные годы. — М., 2005. С. 370-371.

Схема 10. Действия Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану стратегического развертывания от 11 марта 1941 г. Реконструкция автора. Составлено по записке НО СССР и НГШ КА // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 1 / Документ № 315 // www.militera.lib.ru

Схема 11. Совместные действия Вооруженных Сил РККА и Великобритании согласно плану стратегического развертывания от 11 марта 1941 г. Реконструкция автора. Составлено по записке НО СССР и НГШ КА // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 1 / Документ № 315 // www.militera.lib.ru; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. В 2 кн. Кн. 1 / 2-е изд., испр. и доп. — М., 1975. — С. 20-21; Энциклопедия Второй мировой войны. Сражения на южном направлении: май 1940-июнь 1941 / Пер. с англ. — М., 2007. — С. 70—71.

Схема 12. Действия Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану развертывания от 15 мая 1941 г. Составлено по записке НО СССР и НГШ КА председателю СНК СССР И.В. Сталину с соображениями по плану стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 2 / Документ № 473 // www.militera.lib.ru

Схема 13. Группировка Вооруженных Сил РККА на Европейском ТВД согласно плану развертывания от 13 июня 1941 г. Составлено по справке о развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на Западе // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 2 / Документ № 550 // www.militera.lib.ru

Немаловажную
роль в подготовке советских граждан к войне сыграла введённая в 1931 году
программа физкультурной подготовки «Готов к труду и обороне СССР». Сокращённое
название комплекса звучало очень угрожающе — ГТО. Британская газета «Таймс»
написала по этому поводу: «У русских появилось новое секретное оружие под названием
ГТО».

Программа
подготовки включала бег, прыжки в длину и высоту, плавание, метание гранаты,
бег на лыжах, езду на велосипеде, подтягивание, отжимание, лазание по канату,
стрельбу, освоение туристких навыков.

Перед
Великой Отечественной войной в комплекс ГТО ввели переноску патронного ящика.
Герой Советского Союза Николай Копылов сказал: «Не будь я спортсменом,
значкистом ГТО, вряд ли дошёл бы до Берлина!».

В
ходе занятия вы узнаете о планах Германии и СССР накануне Великой Отечественной
войны, идеологической и промышленной подготовке СССР к войне.

К
весне 1941 года Германия напала на Австрию, Чехословакию, Польшу, Данию,
Норвегию, Бельгию и Францию, Голландию и Люксембург.

С
10 июля по 30 октября 1940 года шла Битва за Британию. Это была первая военная
кампания, где участвовали только военно-воздушные силы и силы противовоздушной
обороны. Операция по вторжению в Великобританию с моря и воздуха называлась
«Морской лев».

Гитлер
пытался подтолкнуть Японию к нападению на Сингапур. Там находилась база английских
военно-морских сил.

Великобритания
была занята обороной своей территории и практически не участвовала в военных
действиях на континенте. Это дало возможность Германии переключиться на
восточное направление. Гитлер активно искал там себе союзников. В ноябре 1940
года к Тройственному пакту присоединились Венгрия, Румыния и Словакия. В начале
1941 года – Болгария, Финляндия и Испания.

Гитлер
считал, что имеет достаточно сил, чтобы напасть на СССР.

Решение
о войне СССР и общий план военной кампании Гитлер огласил 31 июля 1941 года на
совещании с командованием.

«Надежда
Англии — Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадёт
от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление
Японии в Восточной Азии…

Если
Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда
господствовать в Европе и на Балканах будет Германия.

Вывод:
в соответствии с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована. Срок —
весна 1941 года».

План
нападения Германии на СССР получил кодовое название «Операция Барбаросса».
Главной задачей войск был разгром Советской России в ходе одной кратковременной
кампании.

Планировалось
использовать все сухопутные войска кроме тех, что выполняли оккупационные
функции в Европе; а также две трети военно-воздушных сил и часть военно-морских
сил.

Немецкое
командование наметило начало вторжения на 15 мая 1941 года. Захват СССР должен
был занять четыре – пять месяцев. Уже на сороковой день военных действий
планировался захват Москвы. Гитлер считал, что на защиту столицы будут брошены
последние оставшиеся силы, что даст возможность разгромить их в одной операции.

В
марте 1941 года в план войны против СССР были внесены изменения. Дело в том,
что Германии потребовались дополнительные силы на Балканах. Поэтому начало
операции «Барбаросса» было перенесено на более поздний срок. Все
подготовительные мероприятия планировалось завершить к 22 июня 1941 года.

К
войне готовилась не только Германия. Несмотря на все договорённости о
ненападении, Сталин укреплял обороноспособность Советского Союза. Большое
внимание стали уделять военной промышленности.

На
востоке СССР строились заводы-дублёры. Они выпускали ту же продукцию, что и
предприятия в западной части государства.

На
Кировском заводе в Ленинграде и Челябинском тракторном заводе собирали тяжёлые
танки серии КВ. Названа эта серия была в честь одного из первых Маршалов СССР
Климента Ворошилова.

В
августе 1939 года начался выпуск КВ-1. Предназначался он для организации
прорыва и преодоления укреплённых районов. Впервые танки КВ-1 вышли в бой на
штурм «Линии Маннергейма» во время Советско-финляндской войны.

К
июню 1941 года КВ-1 мог считаться одним из сильнейших тяжёлых танков в мире.

В
начале Великой Отечественной войны немцы прозвали танк КВ-1 «Gespenst»
 – призрак. Так как снаряды стандартной 37-миллиметровой противотанковой пушки
не оставляли на его броне даже вмятин.

В
январе 1940 года конструкторское бюро Кировского завода получило задание
оснастить танк КВ-1 152-миллиметровой гаубицей. На выполнение важного задания
дали всего несколько дней. Из-за этого конструкторский коллектив был вынужден
перейти на казарменное положение. Рабочий день инженеров длился по 16-18 часов.
Результатом их работы стал тяжёлый танк «с большой башней» КВ-2.

В
1940 году началось серийное производство танка Т-34, который стал самым
массовым танком Великой Отечественной войны. Т-34 собирали на Харьковском
заводе №183 и на Сталинградском тракторном заводе.

К
22 июня 1941 года в строю находилось 1066 танков Т-34. Уже после войны, в 1945
году, Уинстон Черчилль на вопрос о самом лучшем оружии ответил: «Английская
пушка, немецкий «Мессершмитт» и Т-34».

Развивалось
авиастроение. В апреле 1940 года первый полёт совершил скоростной истребитель
МиГ-1. Назван самолёт в честь его конструкторов Микояна и Гуревича. Однако
МиГ-1 имел ряд недостатков, которые были частично устранены в самолёте МиГ-3. 

Накануне
войны это был многообещающий самолёт, с которым связывали особые надежды.
Обращаясь к лётчикам, Сталин говорил: «Я прошу вас, полюбите этот самолёт».

В
годы Великой Отечественной войны МиГ-3 стал основным ночным истребителем.

В
1940 году Завод №115 под управлением Александра Яковлева начал выпуск самолётов
Як-1. Позже их стали производить в Оренбурге, Саратове и Химках. К июню 1941
года на вооружении армии СССР состояло 335 самолётов Як-1.

Лётчики
французского авиаполка «Нормандия — Неман» вступили в войну на Як-1. Они
отмечали главные плюсы самолёта: «Только самые необходимые инструменты… и
видимость! Лучший обзор, который я когда‑либо видел у истребителей…»

На
Як-1 воевал единственный в РККА женский истребительный авиаполк.

Конструктор
Сергей Ильюшин создал самолёт Ил-2, который долгое время был самым массовым
боевым самолётом в истории авиации. В Советском Союзе его называли «летающим
танком». В Германии Ил-2 прозвали «бетонным самолётом» и «чёрной смертью».

1
сентября 1939 года в СССР была принята новая редакция закона «О всеобщей
воинской обязанности». Был увеличен срок службы рядовых и младшего
начальствующего состава. Эта мера могла помочь поднять профессиональный уровень
основной массы военнослужащих. Ведь призывали их в основном из сельской
местности.

С
1939 года на военную службу стали призывать в 19 лет. До этого возраст призыва
составлял 21 год.

Также
был увеличен возраст военнообязанных, находящихся в запасе – с сорока до
пятидесяти лет.

Существенно
сократили льготы, позволяющие призывникам избежать воинской службы.

Количество
призывников увеличили за счёт того, что в армию стали забирать всех граждан
СССР без различия расы, национальности, вероисповедания, образовательного
ценза, социального происхождения и положения.

В
СССР проводилась подготовка общества к войне. Вооружённые конфликты на Дальнем
Востоке сделали актуальным патриотическое воспитание. Молодое поколение должно
было гордиться своей Родиной.   

Например,
действия бойцов и командиров Красной армии по отражению японской агрессии у
озера Хасан и на реке Халхин-Гол рассматривались как образец героизма и
самоотверженности.

В
1939 году на советские экраны вышел фильм «Трактористы». Его главный герой
воин-танкист, возвращающийся с Дальнего Востока. В фильме очень сильны
милитаристские настроения. В финальной сцене свадьбы главные герои и гости
дружно запевают песню «Броня крепка и танки наши быстры», давая тем самым
понять, что советские люди готовы к военным испытаниям.

Название
фильма также не случайно. Герои готовы пересесть с тракторов на настоящие танки
по первому призыву.

Важную
роль в предвоенные годы играл ОСОАВИАХИМ. В стрелковых кружках, аэроклубах, планерных
станциях был подготовлен основной боевой резерв Красной Армии. К 1941 году
аэроклубы ОСОАВИАХИМа подготовили 121 тысячу лётчиков, 122 тысячи парашютистов,
27 тысяч планеристов.

В
августе 1940 года Центральный Совет ОСОАВИАХИМа принял постановление «О
перестройке военного обучения членов ОСОАВИАХИМа». Стали массово создаваться
группы самозащиты, посты противовоздушной и противохимической обороны.

Ещё
с 1932 года в СССР гражданам, хорошо овладевшим стрелковым делом, вручали
значок «Ворошиловский стрелок». Его название связано с именем Климента Ворошилова.
Летом
1932 года на стрельбах командного состава один из командиров объяснил свою
плохую стрельбу некачественным револьвером. Тогда Ворошилов сказал: «Нет
плохого оружия, есть плохие стрелки».

Стрелковая
подготовка распространялась и на детей, – пионерам вручали специальный жетон
«Юный Ворошиловский стрелок». 

К
началу Великой Отечественной войны значок «Ворошиловский стрелок» получили
около шести миллионов людей.

С
1939 года руководство СССР всячески старалось отсрочить своё участие в грядущей
войне. Были возобновлены отношения с Англией и Францией. Обсуждалось
военно-политическое сотрудничество между ними и СССР. Гитлер опасался создания
антигерманского блока, поэтому стал искать возможность заключения с СССР
договора о ненападении. К этому времени уже был готов план захвата Польши.

В
июне 1939 года в Москве начались переговоры с представителями Англии и Франции.
Пост наркома иностранных дел занимал Вячеслав Михайлович Молотов.

Франция
была готова к заключению договора с СССР, в то время как Англия всячески
затягивала принятие решения. Переговоры зашли в тупик, когда Польша отказалась
пропускать через свою территорию Красную Армию в случае агрессии Германии. Это
вызвало усиление недоверия Сталина к своим западным союзникам. К тому же
разведка доносила, что Англия готовит договор с Германией о ненападении.

В
сложившихся условиях СССР пошёл на контакт с Германией. 23 августа 1939 года
министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп и нарком иностранных дел
СССР Вячеслав Михайлович Молотов подписали договор о ненападении. К договору
прилагался секретный протокол о разграничении сфер интересов в Восточной
Европе. Его появление было инициировано германской стороной. Советское
руководство надеялось таким образом обезопасить свои границы от немецкого наступления.

До
начала Великой Отечественной войны оставалось 22 месяца.

Давайте
подведём итоги.

План
нападения Германии на СССР имел кодовое название «Операция Барбаросса».

С
1939 года руководство СССР всячески старалось отсрочить своё участие в грядущей
войне.

Перед
Великой Отечественной войной в СССР начался выпуск нового вооружения.

В
условиях военной угрозы велось обучение гражданского населения основам
поведения в чрезвычайной обстановке.

Исаев Алексей Валерьевич,

кандидат исторических наук, 

старший научный сотрудник Института военной истории 

Министерства обороны Российской Федерации,

член Научного совета Российского военно-исторического общества

Искусство предвидеть: о решениях советского руководства 

накануне и в начале Великой Отечественной войны

1941 год остается незаживающей раной истории отечества, несмотря на то, что минуло уже 80 лет. С одной стороны – это катастрофа, с другой – чудо остановленного «блицкрига», доселе перемалывавшего одну европейскую страну за другой. Помимо повторяющегося на разные лады вопроса «Как случилась трагедия лета 41-го с колоссальными потерями людей и техники?», возникает еще один: «Как стране удалось удержаться на краю пропасти?».

Разумеется, речь идет о реальной стране, а не о виртуальном ее образе. В виртуальном мире СССР это вооруженный до зубов монстр (причем считать предпочитают только танки и самолеты), в любой момент готовый дать отпор любому врагу: «Вы нам только шепните, мы на помощь придем». В реальном мире СССР был вчерашней аграрной страной, сделавшей рывок, но с ворохом проблем, оставшимися от рывка. Когда танков было много, но не все они обладали требуемой надежностью, когда у новейших самолетов отказывало вооружение и для них не успевали готовить пилотов, когда производство боеприпасов катастрофически не поспевало за производством орудий, когда орудия обеспечивались в качестве тягачей сельскохозяйственными тракторами и перемещались со скоростью пешехода. Одним словом, впечатляющие успехи соседствовали с не менее впечатляющими провалами.

Конечно, достижения индустриализации и предвоенного военного строительства в СССР отрицать нельзя. Проблема была в противнике. Никакая другая армия мира в тот момент не могла осуществить вторжение в СССР с той же эффективностью, с которой это сделал вермахт. Любую другую армию мира надолго остановили бы крепкие доты приграничных укрепрайонов. Любые другие ВВС не смогли бы провести столь широкомасштабную и результативную операцию по уничтожению авиации противника на аэродромах. Для этого были нужны, в частности, высокие темпы боевых вылетов, немыслимые без эффективного и развитого аэродромного обслуживания. Никакая другая армия мира не могла справится с толстой броней новых танков КВ и Т-34 высокотехнологичными подкалиберными снарядами с сердечниками их сверхпрочного вольфрамового сплава. При этом немцы даже придерживали и не использовали другую свою новинку – кумулятивные боеприпасы, также являвшиеся продуктом тогдашних высоких технологий, доступных далеко не всем. Например, в СССР в 1941 г. просто не было мощностей для производства взрывчатых веществ для таких снарядов.

Однако столь же бессмысленно отрицать достаточно серьезные промахи советского руководства. Достаточно дать слово документам. В январе 1941-го заместитель начальника Управления вооружения наземной артиллерии ГАУ Красной Армии М.В. Бушмелев подал наркому государственного контроля Л.З. Мехлису докладную записку с убийственными словами: «…достаточно элементарного анализа итогов работы промышленности по мобилизационному плану в конце 1939 г., чтобы установить, что реальной подготовки промышленности к войне не проводилось и программы развертывания промышленности (т. е. мобилизационного плана) не было». Вот так просто и безыскуственно: основополагающей вещи не было. Г.К. Жуков, кстати, осторожно об этом писал в своих мемуарах. Вообще «Воспоминания и размышления» – это очень честная и жесткая книга для тех, кто умеет читать между строк.

«Может быть, и плана отражения агрессии, плана первой операции не было?» – спросит дотошный читатель. Относительно планов, с которым советские корпуса, дивизии и армии вступили в утро 22 июня 1941 г. можно сказать, что они не отвечали конкретной сложившейся в первые часы войны обстановке. Основные на тот момент для дивизий и армий планы прикрытия предполагали паузу от момента фактического начала военных действий до вступления в бой главных сил сторон. В таком сценарии развития событий подъем по тревоге и марш к границе для занятия заданных широких полос обороны оказался бы вполне соответствующим обстановке.

Можно ли записать неверный сценарий вступления в войну в список промахов? И да, и нет, как ни парадоксально это прозвучит. Сценарий соответствовал тогдашним представлениям о начальном периоде войны, но был завязан на политическое решение. Только силами особых (приграничных) военных округов задача отражения удара вермахта была принципиально нерешаемой. Дивизии армий прикрытия могли выстроить только нитку с плотностью 30 км на одно соединение вдоль границы при уставном нормативе 10–12 км без учета резервов. Приведение войск в готовность и занятие позиций на границе выше этого норматива в 30 км прыгнуть не позволяло. Такая плотность построения силы вторжения в июне 1941 г. остановить не могла. Утверждающие обратное или некомпетентны в военных вопросах или лукавят. На уставной норматив или близко к нему можно было выйти только после переброски в особые округа войск из глубины страны, что было немыслимо без политического решения. Масштабные перевозки, в предельном варианте с объявлением мобилизации могли заставить потенциального противника отреагировать, даже если он изначально не планировал воевать.

Здесь мы вплотную подходим к теме искусства предвидеть, вынесенного в заголовок этой статьи. Проблема заключалась в необходимости принятия решения в неопределенной и не дающей однозначного ответа обстановке. Сегодня, задним числом, мы считаем смехотворными опасения начать войну, «не поддаваться на провокации». Однако для СССР в военно-экономических реалиях 1941 г. начало войны уже летом того же года было крайне нежелательным. Вооруженные Силы находились в разгаре реорганизации, промышленность вытягивали на нужный уровень производства пороха, боеприпасов и самолетов новых типов. Крайне желательным для СССР был перенос момента столкновения с Германией на 1942 г. В тот момент он казался вполне реальным. Тем более, что Р. Зорге и другие разведчики докладывали о сокрушении Англии как необходимой вводной для последующих шагов Третьего Рейха. Казалось, что время есть. Ошибочность этого мнения стала очевидна уже в июне 1941 г., когда любые меры, в том числе перевозки войск из внутренних округов уже запаздывали. Здесь высшее руководство страны и И.В. Сталин в первую очередь, что приходится сегодня признать, не проявило политической, именно политической прозорливости. Предвидения и прозорливости именно в смысле принятия правильных решений в неопределенной обстановке.

Однако точно так же надо признать, что означенная политическая прозорливость была проявлена как до, так и после роковой весны и начала лета 1941 г. Во-первых, несмотря на шок первых дней войны, принимаются дальновидные и по сути своей спасшие страну решения о новых формированиях стрелковых, кавалерийских дивизий и артиллерийских полков. Процесс был запущен заранее с временным лагом на боевую подготовку.

Уже 8 июля 1941 г. начинают формироваться 56 стрелковых дивизий по постановлению Государственного комитета обороны №48сс. Это 622 409 человек. За ними последовали 85 стрелковых дивизий, сформированных по постановлению ГКО от 11 августа 1941 г. №459сс, что дало еще 964 656 человек, вооруженных и обученных. Уже осенью последовал рывок в лице 75 стрелковых бригад, сформированных согласно постановлений ГКО №796 от 14 октября и № 810 от 18 октября 1941 г. Для их формирования использовались кадры Военно-морского флота и военных училищ. Именно бригады стали заслоном на последнем рубеже у Яхромы под Москвой в составе 1-й ударной армии В.И. Кузнецова в конце ноября и в начале декабря 1941 г. Помимо этого с 1 августа по 31 декабря 1941 г. на фронт было отправлено 760 589 человек в составе вооруженных маршевых рот.

Новые соединения встали стеной у стен Москвы, спасли Ленинград контрнаступлением под Тихвином и Старой Руссой, отбили Ростов в ноябре 1941 г. и вообще повернули ход боевых действий вспять. Симметричные решения о новых формированиях в Берлине своевременно приняты не были, невзирая на всю очевидность срыва первоначального плана войны с Советским Союзом и появление на фронте не входивших в планы Гальдера и Браухича советских дивизий. Если в СССР решение принимается уже 6 июля 1941 г., то в Германии каких-то ответных шагов не было принято ни в августе, ни в сентябре 1941 г. Потом, в 1944–1945 гг., вермахт будет бросать на фронт наспех сформированные дивизии и батальоны, но будет уже поздно.

В чем же была проявлена прозорливость до весны 1941 г.? Один из ответов на вопрос о том, как удалось устоять под ударами вермахта, лежит в плоскости военно-экономической и перспективного стратегического планирования. Несмотря на всю тривиальность этой мысли, фундамент успеха и поражения закладывается чаще всего задолго до битвы. Примеров тому множество. Победа англичан в Битве за Британию и неуспех в этом воздушном сражении ведомства Германа Геринга были предопределены годами развития техники и технологии, выбором моделей развития ВВС задолго до того, как первые бомбы упали на Лондон. Немцы тогда не справились не столько с летчиками, сколько с системой управления британской ПВО, построенной не за один день.

Точно такой же пример дает нам история 1941 г. Да, очень многое зависело от тех людей, которые принимали бой жарким летом у границы, на подступах к Смоленску, Киеву, на Лужском рубеже и на полях Подмосковья. Однако в XX веке армия сражается, если есть чем сражаться: пушки, пулеметы, снаряды и патроны, танки и авиация. Для производства всего этого нужен металл, нужна энергия и рабочие руки. Когда Гитлер безапелляционно разворачивал на Киев танки Гудериана, он считал ходы куда дальше «быстрого Гейнца». Окружение под Киевом означало открытый для немецких танков путь на Донбасс, где добывался уголь и выплавлялась сталь. Более того, на момент поворота 2-й танковой группы на юг, советская металлургия уже оказывалась на голодном пайке ввиду потери Кривого Рога. Утрата Донбасса должна была стать смертельной для советской экономики. Однако этого не произошло и правильный ответ на вопрос «почему» заставляет отмотать время назад от рокового сентября 1941 г.

На фоне «военной тревоги» 1927 г. разгоралась дискуссия о размещении новых предприятий угольной и металлургической промышленности. Тогда Германия даже не числилась в ряду потенциальных противников СССР. Врагом номер один были лимитрофы при поддержке великих держав. Рабоче-Крестьянская Красная Армия тогда, в 1927 г., была слаба и даже небоеспособна, потеря территорий подразумевалась как само собой разумеющееся. Требовались решения, причем довольно рискованные, идущие вразрез с простыми экономическими расчетами. Группа экономистов под руководством профессора Якова Диманштейна из специальной комиссии по металлу при Госплане Украинской ССР убеждала с цифрами в руках и с отсылками к мировому опыту, что металлургическое производство на Урале и Сибири экономически невыгодно. Диманштейн писал: «Всякая концепция создания на Урале металлургии, работающей на сибирском топливе, представляется бесконечно вредной…». Месторождение высокосортной железной руды у горы Магнитной было известно еще с XVIII века, но разработка его практически не велась. Для выплавки стали нужен был уголь, а его надо было возить к Магнитной горе за 2000 километров, ближайшее месторождение было в Кузнецке. При этом уголь Кузнецкого бассейна обладал отличными характеристиками именно для металлургического производства. Его даже называли «природный кокс». Мощность пластов Кузнецкого бассейна превышала Донбасс, но освоение этих богатств в Российской империи практически не велось. Центром металлургии и угольной промышленности оставался юг страны. Экономический риск перевешивал возможные стратегические дивиденды.

Однако в реалиях 27-го года скептики оказались в меньшинстве. Удешевление железнодорожных перевозок сжимало 2000 верст от Кузнецкого бассейна до горы Магнитной. Урал был в глубине страны, и это было немаловажным фактором, прибавлявшим решимости руководству страны идти на экономический риск. Формально строительство Магнитогорского металлургического завода запустили в январе 29-го. Начиналось же всего с трех сотен рабочих в марте 29-го. Вскоре была протянута железнодорожная ветка и работа пошла быстрее. «Магнитка» стала легендой и всесоюзной стройкой. Для проектирования и консультаций привлекались иностранные специалисты, тем более во времена Великой депрессии в них недостатка не было. Магнитка строилась в рекордные сроки, когда осенью и зимой дни стали совсем короткие строительную площадку освещали прожекторами, продолжая работать. По плану завершение строительства планировалось в 34-м, но первый металл Магнитка дала с опережением, в феврале 32-го. К 1936 г. Магнитка давала пятую часть всего металла страны. Рискованный проект, как сейчас бы сказали, «взлетел».

При всем своем масштабе и известности Магнитка была только началом гигантского строительства. В единой системе Урало-Кузбасского промышленного центра проектировался еще один завод: вагоностроительный. Индустриализация страны была немыслима без модернизации транспорта. Если по меркам Восточной Европы вагонный парк СССР еще выглядел приемлемо, то по общемировым меркам он устарел. Решено было строить в Нижнем Тагиле новое предприятие, изначально основанное на новых принципах производства и новейших технологиях. Так рождался будущий Уралвагонзавод. Предприятие должно было выпускать только новейшие сварные четырехосные вагоны, вместо двуосных «теплушек» – самого ходового вагона в стране. Главный вагоносборочный конвейер был запущен в октябре 36-го года. Однако адаптация заокеанских методов производства шла медленно. В некоторых случаях, чего греха таить, американцы продали устаревшие или неполные версии технологических процессов. Сам по себе конвейер требовал жесточайшей дисциплины производства и ритмичного поступления узлов и деталей. При малейших сбоях он останавливался. В итоге сборочные линии УВЗ постоянно простаивали, а вагоны доделывались не на конвейере, а рассованные по всему предприятию. Завод словно ждал своего часа. Он наступил в 1941 году.

Во-первых, будем честны: никакого действующего плана эвакуации промышленности в сейфах у сталинских наркомов попросту не было. Последнее, достаточно формальное изменение в эвакуационные планы вносилось в 1937 г., а с тех пор развитие промышленных предприятий в СССР шагнуло далеко вперед. Однако в глубине страны, в Сибири и на Урале были заводы, способные принять на свои площади людей и оборудование из европейской части СССР. Уралвагонзавод стал новым домом для харьковского завода №183, главного предприятия по производству танков Т-34.

 В центр Харькова немецкая пехота ворвалась уже 24 октября 1941 г. С завода №183 вывезли в Нижний Тагил примерно половину инженерных кадров и лишь 15% рабочих. Всего же на Уралвагонзавод прибыло с трех (№75, №183 и ХТЗ) харьковских предприятий 1 500 вагонов с оборудованием. Много? Смотря с чем сравнивать. По планам только с одного завода №183 должны были вывезти 2 100 вагонов. Главный конструктор завода №183 А.А. Морозов в 1942 г. без церемоний писал, что «не располагает целиком и полностью тем оборудованием, которым завод располагал на старой площадке». Однако мощности Уралвагонзавода были тем спасительным ресурсом, который позволял гнать на фронт сотни и тысячи «тридцатьчетверок».

Все это не имело бы никакого смысла без Магнитки и металла для производства танков, а также накопленного в стране научного потенциала. При помощи бригад опытных инженеров и металлургов из Ленинградского НИИ-48, Магнитогорский и Кузнецкий Металлургические Комбинаты, не имевшие ранее никакого опыта по изготовлению брони, развертывают массовое ее производство. Причем на ходу была разработана новая рецептура брони, со сниженным содержанием дефицитных легирующих добавок. Еще одним «ходом конем» стало производство литой брони, освоенное еще до войны и «выстрелившее» в критические моменты 1941-1942 гг. Литье позволяло экономить дефицитную катанную броню и не менее дефицитные электроды для ее сварки. Литые башни надолго стали даже своего рода «визитной карточкой» советского танкостроения.

По существу, танки с литыми башнями стали последним козырем страны в условиях кризиса военного строительства и производства. Одной из самых тяжелых потерь 1941 г. была утрата СССР мощностей по производству пороха. Оказались потеряны пороховые заводы в Шостке, Петровеньках, Шлиссельбурге, Каменск-Шахтинском. Был демонтирован и фактически надолго выведен из строя из-за приближения немцев завод в Алексине. Результаты потери мощностей по производству пороха не замедлили сказаться на общих объемах его производства, несмотря на мобилизацию промышленности. К 1942 г. выбыли 62 % имевшихся перед войной мощностей производства порохов. Достаточно сказать, что за 1942 г. порохов всех типов в СССР было произведено 67 698 тонн, а в Германии – 146 563 тонны, более чем вдвое больше. Поставки по ленд-лизу в 1942 г. были мизерными и составляли лишь 5,5 % производства пороха в СССР. Все это привело к существенному отставанию Советского Союза в количестве произведенных и израсходованных артиллерийских выстрелов, прежде всего, крупных калибров.

Асимметричным ответом на этот дисбаланс стали именно танки. На выпуск танков можно было переориентировать вагоностроительные, судостроительные и автомобильные заводы. Именно это и было сделано. В СССР тесно переплетались два процесса: эвакуации и мобилизации. Танки Т-34 выпускались на вчерашнем вагоностроительном Уралвагонзаводе, судостроительном заводе №112. Промежуточное положение в этом списке занимает Сталинградский тракторный завод, переориентированный на танки незадолго до войны. Тяжелые танки КВ выпускались на вчерашнем гиганте тракторостроения в Челябинске. Все это происходило при некотором вливании на эти предприятия эвакуированных станков и кадров. С точки зрения требовавшихся ресурсов, в том числе в денежном исчислении, танки были практически оптимальной продукцией для пережившей потерю значительных мощностей советской промышленности. Даже в мелочах: танковые боеприпасы были наиболее простыми и хорошо отработанными с точки зрения порохового производства (в отличие от куда более проблемных боеприпасов тяжелой артиллерии).

Впрочем, следует заметить, что танковый парк тоже требовал частичек тогдашнего «хайтека». Таковыми были, например, бронебойные снаряды к 76-мм пушкам. До войны план производства бронебойных снарядов стабильно проваливали. В 1941 г. ставка на уральские заводы тоже не дала искомого результата. Однако Москву удержали и именно московские заводы стали неиссякаемым источником работоспособных бронебойных снарядов, исправно поражавшими немецкие «панцеры». Это было реальным достижением: в Германии производство 75-мм бронебойных снарядов тоже наладили далеко не сразу и до 1943 г. недостаток выпуска бронебойных снарядов немцы компенсировали кумулятивными, менее эффективными в реалиях того времени.

Все это было немыслимо без дальновидных и экономически рискованных решений еще 1920-1930-х годов. Заблаговременное развитие промышленности Урала и Сибири давало ту базу, без которой была немыслима эвакуация. Можно эвакуировать станки, но невозможно взять из воздуха электроэнергию для них. Электростанции, в свою очередь, не появляются по щелчку пальцев, пусть даже из высокого кремлевского кабинета.

История XX века и история 1941 года, в особенности, учит нас тому, что нет людей, никогда не совершавших ошибки и не допускавших просчетов. Политическое и военное противостояние по своему характеру – это двусторонний процесс, и ходы противника могут оказываться неожиданными и приводящими к катастрофическим последствиям. Выигрывал и побеждал тот, у кого просчетов было меньше, а дальновидных решений больше.

Сплетни в виде версий

До сих пор закрыты архивы многих стран — участниц событий. Крепко хранят свои секреты и американцы, и англичане, и немцы. И из-за этого мир, например, до сих пор понятия не имеет, почему за час до официального начала войны — в три часа ночи по московскому времени — началась бомбардировка Севастополя. Англичане не рассекретили до сих пор все документы, связанные с прилетом и арестом правой руки Гитлера Рудольфа Гесса в Великобританию 10 мая 1941 г…

В итоге у искренне интересующихся важнейшими обстоятельствами начала Великой Отечественной на слуху зачастую не столько факты, сколько домыслы и мифы. Постараемся разобраться с некоторыми из них, с теми, что больше всего на виду, и приоткрыть малоизвестные подробности из реального 1941-го.

Устойчивые легенды давно и успешно тиражируют литература и кино. Кто, к примеру, не знает о том, что накануне войны Москва буквально кишела опасными и опытными немецкими шпионами? Ровно полвека назад, в 1971 г., на советских экранах с успехом прошел приключенческий фильм «Один из нас». В нем коварные гитлеровцы именно на 21 июня 1941-го назначили взрыв на московском военном заводе, который делает «Катюши». Отважные чекисты в самый последний момент сорвали коварные планы гитлеровцев. Кино у известного режиссера Геннадия Полоки и сценаристов Алексея Нагорного и Гелия Рябова получилось качественное. Георгий Юматов сыграл в этом фильме одну из лучших своих ролей, убедительными получились и шпионы в исполнении Николая Гринько и Тамары Семиной. Фильм не забыт и время от времени появляется на телеканалах.

В «Шпионском романе» Бориса Акунина (2005) и его экранизации «Шпион» (2012) многое из атмосферы весенней Москвы 1941-го взято из фильма Полоки. Концентрация берлинских шпионов также зашкаливает. Из персонажей добавились Гитлер и Канарис, Сталин и Берия, которого в фильме режиссер Алексей Андрианов и сценарист Владимир Валуцкий лишили самой эффектной и фантастической романной сцены: коварный немецкий агент Вассер хватает Лаврентия Павловича за кадык прямо в сталинском кабинете и таким образом его нейтрализует, получая возможность поговорить с вождем наедине. И эта картина смотрится с большим интересом, чему активно способствуют и Данила Козловский с Федором Бондарчуком в ролях чекистов, и изображающие гитлеровских диверсантов Владимир Епифанцев с Викторией Толстогановой.

Только вот какая незадача: исторической достоверности в обоих фильмах нету вовсе. Гитлеровские агенты в столице СССР накануне войны были, но не в таких количествах и не с такими коварными замыслами. Чтобы приблизиться к реальной картине событий начала войны, от таких красивых сказок нужно отказаться. В их ряду еще одна литературная версия. Писатель и конспиролог, поклонник теорий небезызвестного Виктора Суворова Игорь Бунич (1937-2000) в 1997 г. в своем художественном произведении опубликовал якобы письмо Гитлера Сталину от 14 июня 1941 г. Этот текст с тех пор успел засветиться даже в солидных с виду диссертациях. Но его оригинал историки и архивисты много лет никак не могут найти ни в российских, ни в немецких архивах. И почти наверняка не найдут, ведь письмо имеет все признаки фальшивки, которую при обращении к действительной истории в расчет принимать нельзя.

Вождь, разбуженный Власиком

Помимо романов и фильмов, есть вопросы и к официальным трактовкам событий начала войны. Серьезной корректировке должна быть подвергнута даже та версия, которая в течение многих лет оставалась единственной и общепризнанной. Уже в 1941 г. было сказано, что Германия напала на Советский Союз внезапно. Однако нет никаких сомнений: внезапным нападение фашистов стало только для народа. Руководство страны и армии было прекрасно осведомлено, что война неизбежна и может начаться со дня на день. И эта осведомленность при внешнем бездействии в ответ и породила более позднюю и не менее хорошо известную версию развития событий: дескать, лично Сталин виновен в том, что СССР оказался не готов к началу Великой Отечественной.

Версия эта родом из второй половины 1950-х — начала 1960-х годов. Организатором и вдохновителем ее продвижения является лично Никита Сергеевич Хрущев, который делал все, чтобы максимально уничтожить авторитет к тому моменту уже покойного Сталина. Ведь только тогда он смог бы уверенно чувствовать себя на кремлевском Олимпе. В рамках выстраивания этой удобной и нужной Хрущеву версии было сделано многое. Подчищались документы, а вместо них вбрасывали откровенные выдумки: якобы наши разведчики трезвонили во все колокола, а Рихард Зорге и вовсе сообщил в Центр не только дату, но и время начала наступления немцев, однако Сталин велел игнорировать это сообщение, как заведомо ложное — мол, у нас с Гитлером соглашение, он не нападет.

И сегодня многие в это верят, в то время как осведомленные историки утверждают: телеграмма от Зорге с датой начала войны — миф, литературная выдумка, закрепившаяся благодаря книгам и ставшему в свое время знаменитым фильму французского режиссера Ива Сиамли «Кто вы, доктор Зорге?» (1961).

Еще одна распространенная версия, к которой тоже приложил руку Хрущев, и вовсе утверждает, что Сталина в Кремле в первые дни войны не было: он и соратники так перепугались, что впали в некую прострацию и на сообщения с границы просто не реагировали, бросив ситуацию на самотек. Хитрый Хрущев, бывший в момент начала войны не в Москве, а в Киеве, в надиктованных им воспоминаниях специально ссылается на якобы услышанные им рассказы Берии. Расстрелянный в 1953 г. Лаврентий Павлович — информатор идеальный, ни подтвердить, ни опровергнуть он ничего уже не может. А значит, можно рассказывать и такие сказки, которые будто бы поведал Хрущеву Берия: «Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: «Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его …». Буквально так и выразился. «Я, — говорит, — отказываюсь от руководства», — и ушел. Ушел, сел в машину и уехал на ближнюю дачу».

Новый импульс этому мифу был придан в годы перестройки, в него и до сих пор многие верят. На самом деле мемуары Хрущева, касающиеся начала войны, абсолютно недостоверны. Сталин узнал о начале войны около половины четвертого утра 22 июня на своей Ближней даче в Волынском. Вождь спал. Его разбудил начальник его охраны Николай Сидорович Власик. Около пяти часов утра Сталин прибыл в Кремль. Это документально подтверждено записями дежурных секретарей Сталина.

Первые посетители у Сталина были в 05.45 — Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис и Жуков. Позднее у Сталина побывало еще полтора десятка посетителей. Последние вышли из кабинета в 16.45.

Бункер на «Кировской» за четыре дня

В реальности советское руководство уже в первый день войны развернуло огромную работу по самым различным направлениям. Многое нужно было успеть сделать немедленно. В течение нескольких дней после 22 июня существовала реальная угроза для жизни «больших вождей» во главе со Сталиным: надежного убежища на случай массированных гитлеровских авианалетов на Москву не было ни в Кремле, ни вообще в столице. К войне готовились, но не с такой степенью щепетильности.

Над созданием кремлевского бомбоубежища начали работать сразу — уже летом 1941 г.. Именно тогда в сквере между Арсеналом и Домом правительства при участии специалистов Метростроя во главе с известным бригадиром Татьяной Викторовной Федоровой (1915-2001) началось создание бункера из железобетона. Но закончено оно было лишь в середине 1942-го. Только с этого времени руководство страны могло за считаные минуты попасть из кремлевской квартиры или кабинета в надежное бомбоубежище. Однако, если идти вниз было несложно, то на пути обратно легко преодолеть почти 100 с лишним ступеней мог далеко не каждый из вождей. В итоге многие бомбоубежищем просто не пользовались. Особенно после того, как воздушную тревогу в Кремле стали объявлять от пяти до десяти раз в сутки, в основном по ночам.

Первый налет немецкой авиации на Москву и Кремль состоялся только через месяц после начала войны, в ночь с 21 на 22 июля 1941-го. К тому времени задача создать надежное укрытие для высшего руководства была уже решена давно и успешно. Выручило все то же метро. Когда началась война, поезда у станции «Кировская» (ныне «Чистые пруды») вдруг внезапно перестали останавливаться, а следовали мимо, и москвичи могли только гадать о причинах этого. Спустя много лет эту историю красочно и достоверно рассказал главный организатор специальной операции в метро Дмитрий Николаевич Шадрин (1906-1994), в ту пору старший майор госбезопасности и замначальника 1-го отдела НКГБ СССР.

Вот как драматично начиналась для него война:

«22 июня в полчетвертого утра я приехал с работы на свою дачу в поселке Рублево. А в четыре часа утра позвонил Меркулов¹:

— Приезжай сюда поскорее!

Машина у меня была не отпущена, я — в машину. На дороге никого нет, за 15 минут доехал. Захожу к нему.

— Ты что, самолетом летел, что ли?

А у меня «Кадиллак» был семиместный, скорость — 180; когда я ехал — мне всюду зеленый свет, будто члену Политбюро.

— Началась война, — говорит Меркулов. — Иди к себе, жди распоряжений.

До девяти часов никаких распоряжений не было. Потом звонок: «Давай к Сталину!» Приехал я туда вместе с Серовым². Там уже были Берия и Молотов.

Сталин говорит:

— Надо подобрать такое место, где можно было бы укрыться от бомбежки и работать.

Берия отвечает:

— Вот товарищ Шадрин знает всю Москву, он найдет»³.

Товарищ Шадрин немедленно нашел присмотренное для экстренных случаев здание детского туберкулезного диспансера рядом с «Кировской». Масштабная перестройка этого особняка и связанных с ним интерьеров метро заняла менее ста часов — уложиться было велено в четверо суток. Уже во второй половине дня 22 июня на объект прибыли члены Политбюро без Сталина.

Шадрин рассказывал:

«…спустились на грузовом лифте вниз — все члены Политбюро разом. А метро там уже не останавливалось: сразу, как я туда приехал, тут же прекратили мы остановку поездов.

Всем всё понравилось: «Замечательно, близко! И хорошее укрытие, и хорошую работу можно организовать». Тут же Берия начал командовать:

— Вот здесь, между столбами (а там, когда спустишься на станцию «Кировская», в конце две колонны с одной стороны были, две — с другой) сделать кабинет Сталина и приемную. Всё организовать так-то и так-то!

Пошли опять вверх, в особняк. Берия начал:

— Вот здесь — кабинет Сталину. Здесь — кабинет Молотову, здесь — мне, а здесь, по коридору, — приемную человек на пятьдесят, столы поставишь. Срок тебе — четыре дня!

— Лаврентий Павлович, ну как же можно за четыре дня? Сегодня уж день прошел, три дня осталось. Как можно сделать? Столько работы!

— Я сказал: четыре дня!

И вот четверо суток я почти не спал»⁴.

Четырьмя днями позже объект принимал лично Сталин. Для Шадрина все закончилось благодарностью вождя и его настоятельной просьбой к непьющему старшему майору выпить за «хорошо изготовленное укрытие» стакан коньяку, после чего тот проспал около полутора суток⁵. Осенью 1941 г. во время налетов люфтваффе Ставка Верховного Главнокомандования временно находилась не в Кремле, а на этом ударно сооруженном объекте на метро «Кировская», где был оперативно создан подземный центр стратегического управления.

Взлет с улицы Чудовка

Как известно, Сталин не стал покидать Москву даже в самые тяжелые для столицы дни осени 1941 г.. Но планы по эвакуации его и всего высшего руководства были сверстаны и были готовы к реализации в трех транспортных вариантах.

В середине октября 1941-го в связи с резким обострением положения на фронте руководство 1-го отдела НКВД СССР при участии Управления коменданта Московского Кремля (УКМК) подготовило проект плана обеспечения охраны на случай выезда советского правительства из Москвы по железной дороге, на автомобилях и самолетах. Документ так и остался проектом, он даже не был подписан руководством НКВД СССР⁶, то есть Берией. Однако детали так и не состоявшейся эвакуации особо интересны и сегодня.

Комендант Московского Кремля генерал-майор Николай Кириллович Спиридонов (1902-1976) подготовил детальный проект боевого приказа. В случае эвакуации автотранспортом сводному подвижному отряду УКМК НКВД СССР следовало выдвинуться по маршруту Москва — Ногинск — Покров — Владимир — Вязники — Гороховец — Горький, далее — Куйбышев. Пункт отдыха и заправки автомобилей запланировали в школе деревни Гаврильцево, в 200-210 км от Москвы. Интересно, что в таком случае колонна на марше, двигающаяся восемью группами автомобилей, имела бы длину более пяти километров.

Руководство общей колонной возлагалось на комиссара госбезопасности 3 ранга Н.С. Власика, а управление войсковой частью автомобильного эшелона поручалось Спиридонову. На случай воздушного налета в автоколонне предусматривалось нахождение четырех 37-мм зенитных орудий. С воздуха ее должен был прикрывать истребительный авиаполк.

В случае эвакуации по железной дороге несколько поездов руководством страны и личным составом 1-го отдела НКВД СССР и УКМК должны были отправиться со станции Москва-Горьковская Товарная Дзержинской железной дороги. Эшелон из нескольких поездов прикрывался от авианалета зенитной артиллерией с четырех бронеплощадок и полком истребителей.

Третий вариант предусматривал эвакуацию советского руководства пятью самолетами. Самолеты должны были принять пассажиров на борт рядом с Крымской площадью, у станции метро «Парк Культуры». Взлет же планировался по улице Чудовка (ныне Комсомольский проспект) в сторону Москвы-реки. Для сопровождения самолетов выделялись две эскадрильи МиГов и одна эскадрилья штурмовиков. Списки экипажей пяти самолетов были представлены в 1-й отдел НКВД СССР 12 ноября 1941 г.⁷.

…Реальные истории спецобъекта на «Кировской» и плана эвакуации Сталина из Москвы лишний раз доказывают банальную, но никем пока так и не опровергнутую истину: первые дни и месяцы Великой Отечественной, как и всю войну в целом, гораздо полезнее изучать по фактам и документам, а не по легендам и мифам.

_{1. Меркулов Всеволод Николаевич (1895-1953) — с 3 февраля по 20 июля 1941 г. нарком государственной безопасности СССР.}

_{2. Серов Иван Александрович (1905-1990) — с февраля по июль 1941 г. первый заместитель наркома государственной безопасности СССР.}

_{3. Государственная охрана и специальная связь в годы Великой Отечественной войны. М., 2020. С. 343.}

_{4. Там же. С. 344.}

_{5. Там же. С. 344-345.}

_{6. Московский Кремль — цитадель России. М., 2009. С. 333.}

_{7. Московский Кремль в годы Великой Отечественной войны. М., 2010. С. 112-113.}

Накануне Второй мировой войны, в условиях возрастания угрозы нападения противника, советское правительство уделяло особое внимание совершенствованию системы МПВО и ведению оборонно-массовой работы среди трудящихся. Руководство страны прекрасно понимало, что без соответствующей подготовки населения проблему противовоздушной обороны не решить.

Отдельной задачей стала качественная подготовка командных кадров МПВО. С этой целью еще в 1933 г. в Ленинграде были открыты «Курсы усовершенствования и подготовки начальствующего состава МПВО», которые к 1939 г. будут преобразованы в Ленинградские республиканские курсы МПВО. В 1938 г. на базе Московской центральной постоянной выставки МПВО были созданы «Высшие курсы местной ПВО». В 1939 г. на Курсах усовершенствования командного состава ПВО РККА г. Киев открыто отделение МПВО. Все эти меры позволили значительно ускорить подготовку кадров местной противовоздушной обороны.

Начальник Управления ПВО РККА М.Е. Медведев и сменивший его С.С. Каменев были убеждены, что МПВО – дело всенародное, а не ведомственное, и требует строительства коллективных средств защиты и массовой всесторонней подготовки населения к МПВО.

На промышленных предприятиях, объектах энергетики и транспорта было увеличено финансирование, направленное на повышение устойчивости их работы в особый период. Начиная с 1935 г. в городах-пунктах ПВО было запрещено строительство без соблюдения требований МПВО. В этот период происходил поиск надежных и экономичных конструкций и спецоборудования.

27 августа 1936 г. было принято Постановление СНК СССР «Об организации населения для защиты от воздушного нападения на территории СССР». В соответствии с этим документом по всей стране необходимо было привести объекты народного хозяйства и на селение во всех городах-пунктах ПВО страны в полную готовность к противовоздушной и противохимической защите. Руководство системой МПВО возлагалось на местные органы власти. Председатели исполкомов городских или районных Советов депутатов трудящихся по должности становились начальниками МПВО. На базе городских и районных Советов создавались службы оповещения и связи, убежищ, охраны порядка, транспортная, дегазационная, светомаскировки, медико-санитарная, ветеринарная, торговли и питания, аварийно-восстановительная и др.

Участки ПВО населения определяли в соответствии с границами отделений милиции, начальники которых руководили и соответствующим участком ПВО. В городах-пунктах ПВО подобные участки преобразовывались в Штабы МПВО.

Продолжалась работа со созданию сил МПВО. Она осуществлялась по двум направлениям: по линии военного ведомства, и по линии органов МПВО и оборонных общественных организаций.

Основой восковых сил МПВО составляли местные части ПВО. В дополнение к ним в основных пунктах ПВО страны с 1931 г. создавались роты МПВО, которые комплектовались военнообязанными запаса по специальностям: внутреннего наблюдения и связи, противохимической защиты, охраны общественного порядка, противопожарной и медицинской защиты. К 1935 г. было создано 160 таких рот.

Формирования МПВО в городах состояли из участковых команд, объектовых команд и групп самозащиты, процесс создания которых способствовал новому подъему в массовой подготовке населения к воздушно-химической обороне.

С 1934 г. обучение военно-химической обороне проводилось по 40-часовой программе. Введены нормативы «Готов к противовоздушной и противохимической обороне» («Будь готов к ПВХО»), «Готов к санитарной обороне» (ГСО), «Будь готов к санитарной обороне» (БГСО). В стране работали тысячи кружков. Широко использовались такие формы подготовки, как учения и соревнования по ПВХО, походы в противогазах.

В результате умелой организации работы к концу 1935 г. нормы «Будь готов к ПВХО» сдали более 1 млн. человек, нормы санитарной обороны – около 1 млн. человек.

Результаты боевых действий происходивших в Европе в 1939 г. заставили руководство СССР изменить принцип комплектования армии. Местные территориальные части ПВО были расформированы.

Вместо них были сформированы кадровые инженерно-противохимические части МПВО. Проводилась активная работа по укреплению рот МПВО и групп самозащиты. В 1939 г. в 632 городах-пунктах МПВО были проведены учения, в которых участвовали свыше 5 млн. человек.

7 октября 1940 г. МПВО было передано из подчинения Наркомата обороны в ведение Наркомата внутренних дел. В составе формирований МПВО к началу войны насчитывалось около полутора миллионов бойцов. В пунктах-городах ПВО строились убежища и укрытия, приспосабливались под них имеющиеся заглубленные помещения. К началу 1941 г. в МПВО насчитывалось свыше 30 млн. противогазов.

В результате активной работы оборонных общественных организаций правилам противовоздушной, противохимической и санитарной обороны в стране накануне 1941 г. было обучено около 40 млн. человек.

В целом МПВО перед началом Великой Отечественной войны отвечала уровню развития средств воздушного нападения. Основная масса сил и средств МПВО, а также населения была хорошо обучена действиям в военное время.



Насколько был готов СССР к войне в 1941 г.?

Абсолютно готов к войне СССР не был. Однако благодаря последовательной и продуманной политике советскому правительству удалось отсрочить начало войны, а, значит, лучше подготовиться, несмотря на форсированное развитие промышленности, наладить производство вооружения в полной мере не удалось, но это облегчило перевод промышленности на военные рельсы в первый год войны.

1. Какие мероприятия проводились для первоочередного развития отраслей оборонной промышленности?

Мероприятия:

— построено 3 тыс. промышленных предприятий;

— 50% капиталовложений направлено на оборонные стройки и предприятия;

— заводы-дублеры на востоке страны;

— передача в оборонное ведомство 40 заводов в 1940-м году;

— производство танков в Сталинграде и в Челябинске;

— рост НИИ и КБ по созданию новой военной техники (Микояна, Лавочкина, Сухого, Котина).

2. Какие международные договоры и соглашения были заключены СССР накануне Великой Отечественной войны?

28.09.1939 г. – договор между Германией и СССР

Ноябрь – законодательное включение в состав СССР западных областей Украины и Белоруссии

Октябрь-ноябрь – договоры о взаимопомощи с Эстонией, Латвией, Литвой

Август 1940 – законодательное включение в состав СССР Латвии, Литвы, Эстонии

Август 1940 – образование на переданных Румынией землях Молдавской ССР, вхождение в состав УССР Северной Буковины

Апрель 1941 – договор о нейтралитете с Японией

3. Почему война с Финляндией приобрела затяжной характер?

Война с Финляндией приобрела затяжной характер потому, что Красная Армия встретила ожесточенное сопротивление с финской стороны и на финской границе была хорошо укрепленная оборонительная линия Маннергейма.

4. Назовите основные направления реорганизации Красной Армии.

— закон о всеобщей воинской повинности – переход к кадровому комплектованию армии

— увеличение стрелковых дивизий

— назначение на высшие командные должности офицеров, прошедших реальные военные действия на Холхин-Голе и в Финляндии

— подготовка кадров для армии – открытие военных учебных заведений

5. Как руководство страны укрепляло трудовую дисциплину и пополняло ряды рабочего класса?

— указ «О переходе на 8ми часовой рабочий день, на 7-дневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений»

— введение трудовых книжек

— указ об ответственности за выпуск некачественной продукции

— указ «О государственных трудовых резервах» (об открытии училищ для подготовки рабочих)

— указ об уголовной ответственности для учащихся, нарушивших дисциплину и самовольно ушедших из училища

1. Сформулируйте в виде тезисов основные задачи, стоявшие перед руководством СССР в 1939-1941гг. Как решались эти задачи?

Основные задачи, стоявшие перед руководством СССР в 1939-1941гг.:

— развитие промышленности

— производство военной техники

— реформирование и модернизация армии

— поиск и закрепление связей с государствами-партнерами в грядущей войне

Эти задачи решались достаточно успешно, но не были решены в полном объеме из-за малого количества времени.

2. Какие недостатки в боевой подготовке Красной Армии выявила война с Финляндией? Как полученный боевой опыт повлиял на реорганизацию вооруженных сил СССР?

Недостатки:

— подготовка к ведению боевых действий только в наступлении, неумение вести боевые действия в условиях обороны;

— недостаточный образовательный уровень командиров;

— отсталость технического оснащения.

Полученный боевой опыт кардинально повлиял на реорганизацию вооруженных сил СССР:

— закон о всеобщей воинской повинности – переход к кадровому комплектованию армии;

— увеличение стрелковых дивизий;

— назначение на высшие командные должности офицеров, прошедших реальные военные действия на Холхин-Голе и в Финляндии;

— подготовка кадров для армии – открытие военных учебных заведений.

3. Расскажите об изменениях в национально-государственном устройстве СССР накануне войны. Как сказалось расширение западных границ на обороноспособность нашей страны?

Изменения в национально-государственном устройстве СССР накануне войны заключались в присоединении новых земель:

Ноябрь – законодательное включение в состав СССР западных областей Украины и Белоруссии.

Август 1940 – законодательное включение в состав СССР Латвии, Литвы, Эстонии.

Август 1940 – образование на переданных Румынией землях Молдавской ССР, вхождение в состав УССР Северной Буковины.

С одной стороны, расширение границ отодвинуло территорию боевых действий от центральных районов страны, с другой стороны – эти территории за столь короткий срок не стали по-настоящему советскими, не были должным образом укреплены границы, не успели создать оборонительные линии и укрепления. Таким образом, расширение западных границ на обороноспособность нашей страны значительного влияния не оказало.

4. В чем вы видите значение военно-патриотического воспитания молодежи для укрепления обороноспособности страны?

Военно-патриотическое воспитание молодежи для укрепления обороноспособности страны имело большое значение. Создавались и успешно работали оборонно-массовые организации Осоавиахима, Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца. Здесь велась подготовка стрелков, связистов, летчиков, парашютистов, кавалеристов, медицинских сестер. Военная подготовка населения в начале войны сыграла положительную роль.

5. Охарактеризуйте внутреннюю и внешнюю политику СССР в начале Второй мировой войны.

Внутренняя и внешняя политика СССР в начале Второй мировой войны характеризуется одной фразой – подготовка к войне. Все усилия советского правительства на международной арене были направлены на оттягивание, отсрочку начала войны.

6. Прослушайте исполнение известной советской песни братьев Покрасс и В.И. Лебедева-Кумача «Если завтра война». Опираясь на исторические факты и аргументы, дайте анализ текста песни и оцените готовность СССР, советского народа к войне.

Текст песни отражает желаемую картину подготовки к войне. Действительно для подготовки к войне делалось очень много, но песня несколько преувеличивает степень готовности к войне. Однако общее настроение советских граждан, их готовность к войне, решимость защищать Родину отражает очень точно. Кроме того, основная идея ведения войны на территории врага, наступательный характер войны также присутствует в песне.