Репрессивная политика сталинское руководство

Сталинские репрессии — массовые репрессии, осуществлявшиеся в СССР в 1930-е — 1950-е годы и обычно связываемые с именем И. В. Сталина, фактического руководителя государства в этот период.

Многие исследователи относят к жертвам сталинских репрессий осуждённых по ст. 58 УК РСФСР 1926 года («контрреволюционные преступления»), а также жертв раскулачивания (начало 1930-х гг.).

Многие историки рассматривают сталинские репрессии как продолжение политических репрессий со стороны большевиков в Советской России, которые начались сразу после Октябрьской революции 1917 года. При этом жертвами репрессий становились не только активные политические противники большевиков, но и люди, просто выражавшие несогласие с их политикой. Репрессии проводились также по социальному признаку (против бывших полицейских, жандармов, чиновников царского правительства, священников, а также бывших помещиков и предпринимателей). Однако ряд исследователей, в основном придерживающихся левых политических взглядов, в том числе марксистов, считающих себя противниками сталинизма, например, троцкисты, считают сталинские репрессии отходом советского руководства от политики большевиков. При этом подчеркивается, что значительная часть жертв сталинских репрессий была членами Коммунистической партии, партийными, советскими, военными и прочими руководящими деятелями. Ряд историков считает, что красный террор большевиков, в отличие от сталинских репрессий, происходил в объективных исторических условиях Гражданской войны, способствовавших ожесточению всех политических сил, что привело также и к белому террору. При этом ответственность за политические репрессии со стороны красных и белых в период Гражданской войны и за последующее установление сталинской диктатуры возлагается на обе стороны, участвовавшие в Гражданской войне.

Политические репрессии продолжились и после окончания гражданской войны. Уже тогда, как стало известно впоследствии, большинство дел о политических преступлениях были в действительности построены на фальсифицированных обвинениях («Дело лицеистов», «Дело фокстротистов», Шахтинское дело).

С началом принудительной коллективизации сельского хозяйства и ускоренной индустриализации в конце 1920-х — начале 1930-х годов, а также укреплением личной власти Сталина репрессии приобрели массовый характер. Особенного размаха они достигли в 1937—1938 годы, когда органами НКВД было арестовано 1,58 млн человек и приговорено к расстрелу 682 тыс. человек.

С разной степенью интенсивности политические репрессии продолжались до самой смерти Сталина в марте 1953 г.

Идеологическая основа репрессий

Идеологическая база сталинских репрессий (уничтожение «классовых врагов», борьба с национализмом и «великодержавным шовинизмом» и т. д.) сформировалась ещё в годы гражданской войны. Самим Сталиным новый подход (концепция «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма») был сформулирован на пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1928 года:

Мы говорим часто, что развиваем социалистические формы хозяйства в области торговли. А что это значит? Это значит, что мы тем самым вытесняем из торговли тысячи и тысячи мелких и средних торговцев. Можно ли думать, что эти вытесненные из сферы оборота торговцы будут сидеть молча, не пытаясь сорганизовать сопротивление? Ясно, что нельзя. Мы говорим часто, что развиваем социалистические формы хозяйства в области промышленности. А что это значит? Это значит, что мы вытесняем и разоряем, может быть, сами того не замечая, своим продвижением вперед к социализму тысячи и тысячи мелких и средних капиталистов-промышленников. Можно ли думать, что эти разоренные люди будут сидеть молча, не пытаясь сорганизовать сопротивление? Конечно, нельзя. Мы говорим часто, что необходимо ограничить эксплуататорские поползновения кулачества в деревне, что надо наложить на кулачество высокие налоги, что надо ограничить право аренды, не допускать права выборов кулаков в Советы и т. д., и т. п. А что это значит? Это значит, что мы давим и тесним постепенно капиталистические элементы деревни, доводя их иногда до разорения. Можно ли предположить, что кулаки будут нам благодарны за это, и что они не попытаются сорганизовать часть бедноты или середняков против политики Советской власти? Конечно, нельзя. Не ясно ли, что все наше продвижение вперед, каждый наш сколько-нибудь серьезный успех в области социалистического строительства является выражением и результатом классовой борьбы в нашей стране? Но из всего этого вытекает, что, по мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться, а Советская власть, силы которой будут возрастать все больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элементов, политику разложения врагов рабочего класса, наконец, политику подавления сопротивления эксплуататоров, создавая базу для дальнейшего продвижения вперед рабочего класса и основных масс крестьянства. Нельзя представлять дело так, что социалистические формы будут развиваться, вытесняя врагов рабочего класса, а враги будут отступать молча, уступая дорогу нашему продвижению, что затем мы вновь будем продвигаться вперед, а они — вновь отступать назад, а потом «неожиданно» все без исключения социальные группы, как кулаки, так и беднота, как рабочие, так и капиталисты, окажутся «вдруг», «незаметно», без борьбы и треволнений, в лоно социалистического общества. Таких сказок не бывает и не может быть вообще, в обстановке диктатуры-пролетариата — в особенности. Не бывало и не будет того, чтобы отживающие классы сдавали добровольно свои позиции, не пытаясь сорганизовать сопротивление. Не бывало и не будет того, чтобы продвижение рабочего класса к социализму при классовом обществе могло обойтись без борьбы и треволнений. Наоборот, продвижение к социализму не может не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов этому продвижению, а сопротивление эксплуататоров не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы.

— И. В. Сталин, Речь «Об индустриализации и хлебной программе» 9 июля 1928 года на пленуме ЦК ВКП(б).

Ряд исследователей, в основном придерживающихся левых политических взглядов, в том числе марксистов, считающих себя противниками сталинизма, например, троцкисты, считают сталинские репрессии отходом советского руководства от политики большевиков. При этом подчёркивается, что значительная часть жертв сталинских репрессий была членами ВКП (б).

Репрессии 20-х годов XX века

«Массовые операции» ОГПУ летом 1927 года

К лету 1927 года СССР, ввиду проводившейся им политики по «экспорту революции», оказался втянутым в конфликт с Великобританией. 27 мая Великобритания расторгла британо-советские торговые и дипломатические отношения. В СССР эти события были преподнесены как подготовка к новой иностранной интервенции, в стране началось нагнетание «предвоенного психоза». Именно этот период некоторые историки ставят отправной точкой сталинских репрессий.

7 июня был убит полпред СССР в Польше П. Л. Войков. Сталин решает воспользоваться ситуацией для окончательного уничтожения монархических и вообще белых сил и разгрома внутрипартийной оппозиции. В тот же вечер Сталин, находящийся на отдыхе в Сочи, направил в Москву шифрограмму в которой потребовал: «Надо теперь же расстрелять пять или десять монархистов. Надо отдать ОГПУ директиву о полной ликвидации (монархистов и белогвардейцев) всеми мерами. Убийство Войкова даёт основание…». К вечеру 8 июня был запущен в ход весь механизм массовых репрессий. И уже в ночь с 9 на 10 июня в Москве были без суда, как заложники (но заложники, которые были взяты «в заложники» уже после убийства Войкова) расстреляны 20 представителей знати бывшей Российской империи. Операции ОГПУ не ограничились расстрелом двадцати заложников, во время «июньской операции» было проведено до 20 тыс. обысков и арестованы 9 тыс. человек. Основной удар пришёлся по деревне зерновых районов — по Украине, Центральному Черноземью, Дону и Северному Кавказу. Арестам подвергались «бывшие» — помещики, белые, особенно вернувшиеся в СССР — «репатрианты» — а также «кулаки», «буржуи», «торговцы», «попы и церковники» и даже группы старой русской интеллигенции. Точное число репрессированных в тот период до сих пор не известно.

Тогда же, прикрываясь «военной угрозой» и необходимостью «укрепить тыл», Сталину удалось сломить сопротивление группы Бухарина и «продавить» решение об исключении из состава ЦК «агентов объединённой оппозиции» — Троцкого и Зиновьева.

Борьба с вредительством

Решение задачи форсированной индустриализации требовало не только вложения огромных средств, но и создания многочисленных технических кадров. Основную массу рабочих, однако, составляли вчерашние неграмотные крестьяне, не обладавшие достаточной квалификацией для работы со сложной техникой. Советское государство также сильно зависело от технической интеллигенции, доставшейся в наследство от царских времён. Эти специалисты зачастую были довольно скептически настроены к коммунистическим лозунгам.

В ряде процессов по делам о вредительстве и саботаже выдвигались, например, такие обвинения:

• Саботаж наблюдения солнечных затмений (Пулковское дело);
• Подготовка неверных отчётов о финансовом положении СССР, приводившая к подрыву его международного авторитета (Дело Трудовой крестьянской партии);
• Порча семенного материала путём его заражения, сознательное вредительство в области механизации сельского хозяйства путём недостаточной поставки запчастей (дело Трудовой крестьянской партии);
• Саботаж по заданию иностранных разведок путём недостаточного развития текстильных фабрик, создания диспропорций в полуфабрикатах, что должно было повлечь за собой подрыв экономики СССР и всеобщее недовольство (Дело Промпартии);
• Неравномерное распределение по заданию иностранных разведок товаров по районам, что приводило к образованию излишков в одних местах и дефициту в других (дело меньшевистского «Союзного бюро»).

В условиях 1920-х — 1930-х годов подобные обвинения воспринимались обществом как адекватные.

Ниже приводятся основные из процессов о вредительстве; перечислить же все подобные процессы не представляется возможным. Особенностью дел Промпартии, Трудовой крестьянской партии и «Союзного бюро» является и то, что, по версии следствия, все осуждённые по этим трём процессам были связаны друг с другом в единую сеть заговорщиков, а между тремя указанными организациями существовало «разделение труда» по саботажу в различных областях экономики.

Шахтинское дело

Шахтинское дело — открытый показательный процесс, состоявшийся в 1928 в Донбассе. Техническим специалистам, в том числе иностранцам, вменялось ведение в СССР шпионской деятельности и вредительство. 53 инженера и руководителя обвинены в умышленном вредительстве, создании подпольной вредительской организации. Четверо из 53 были оправданы. Изначально одиннадцать человек приговорены к расстрелу. Впоследствии шестерым из них Президиум ЦИК заменил расстрел 10 годами лишения свободы. На заседании Политбюро ВКП(б), когда обсуждалась судьба осуждённых, Сталин выступил за неприменение расстрела в отношении оставшихся пяти осуждённых. Бухарин и Рыков проголосовали против этой инициативы Генерального секретаря.

Дело Промпартии

В 1930 году состоялся открытый процесс по делу «Промпартии», государственным обвинителем на котором был назначен прокурор Крыленко (расстрелян в 1938 году). Обвиняемыми в основном являлись представители так называемой «буржуазной интеллигенции», которым вменялся саботаж индустриализации СССР, сотрудничество с иностранными разведками, подготовка иностранной военной интервенции в СССР.

Дело Трудовой крестьянской партии

Дело так называемой «контрреволюционной эсеровско-кулацкой группы Чаянова — Кондратьева» состоялось также в 1930 году. Обвиняемым вменялся саботаж в области сельского хозяйства и индустриализации.

Дело «Союзного бюро»

Открытый процесс над бывшими меньшевиками состоялся в марте 1931. Обвиняемым вменялся саботаж в области планирования хозяйственной деятельности, связь с иностранными разведками.

Репрессии в отношении иностранных технических специалистов

Во время этих и других процессов также был осуждён ряд иностранных технических специалистов, главным образом британских и германских. Они обвинялись, в частности, в том, что под прикрытием филиалов своих фирм развернули в СССР шпионскую резидентуру.

Ряд специалистов германской фирмы AEG (Всеобщая компания электричества) оказались под судом во время дела Промпартии, часть из них были осуждены к условным срокам заключения.

В ведении шпионажа и вредительстве обвинялись, например, специалисты британских компаний «Лена-Гольдфилдс» и «Метро-Виккерс». Они обвинялись, в частности, в поджоге обогатительной фабрики в 1929 году. Директор «Метро-Виккерс» Ричардс, как утверждало следствие, являлся капитаном британской спецслужбы Интеллидженс Сервис; в результате расследования было, несмотря на протесты Британии, осуждено 27 человек.

Борьба с внутрипартийной оппозицией

Только за два с половиной месяца — со второй половины ноября 1927 года до конца января 1928 года — за принадлежность к «левой оппозиции» из партии были исключены 2288 человек (ещё 970 оппозиционеров исключили до 15 ноября 1927 года). Очищение партии от оппозиции продолжалось на протяжении всего 1928 года. Большая часть исключённых была направлена в административную ссылку в дальние районы страны. В середине января 1928 года лидер оппозиции Л. Д. Троцкий был сослан в Алма-Ату, а в 1929 г. он был выслан за рубеж. Другой лидер, Г. Е. Зиновьев, также был отправлен в ссылку в 1928 г., но в том же году он покаялся и «разоружился», был восстановлен в партии и назначен ректором Казанского университета, а затем возвращён на работу в Москву.

В конце 1920-х — начале 1930-х годов подпольные группы «левой оппозиции» и «децистов» пытались вести пропаганду среди рабочих. Весной 1929 г. произошли массовые аресты членов таких подпольных групп. В начале 30-х годов, по данным «Бюллетеня оппозиции», в тюрьмах, ссылках, под надзором находилось свыше 7 тысяч приверженцев левой оппозиции. Значительная их часть содержалась в т. н. политизоляторах, вместе с членами бывших социалистических партий — эсерами, меньшевиками, анархистами. Репрессированным оппозиционерам, отказывавшимся подать заявления о «капитуляции», часто продлевались сроки заключения или ссылки, их направляли в ещё более отдалённые районы ссылки.

В 1932 г. 14 коммунистов из Москвы и Харькова под руководством М. Н. Рютина создали подпольный «Союз марксистов-ленинцев». Рютин подготовил и распространял документ под названием «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и обращение «Ко всем членам ВКП(б)», возлагавшие на Сталина личную ответственность за гибельные последствия «авантюристических темпов индустриализации» и «авантюристической коллективизации». Все члены организации были приговорены коллегией ОГПУ к заключению на срок от 5 до 10 лет. Бывшие лидеры «левой оппозиции Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев в связи с делом «Союза марксистов-ленинцев» снова были исключены из партии и сосланы. В конце 1932 — начале 1933 года была разгромлена подпольная организация И. Н. Смирнова.

Раскулачивание

В ходе насильственной коллективизации сельского хозяйства, проведённой в СССР в 1928—1932 гг., одним из направлений государственной политики стало подавление антисоветских выступлений крестьян и связанная с этим «ликвидация кулачества как класса» — «раскулачивание», предполагавшее насильственное и внесудебное лишение зажиточных крестьян, использующих наёмный труд, всех средств производства, земли и гражданских прав, и выселение в отдалённые районы страны. Таким образом государство уничтожало основную социальную группу сельского населения, способную организовать и материально поддержать сопротивление проводившимся мероприятиям.

Попасть в списки кулаков, составлявшиеся на местах, мог практически любой крестьянин. Масштабы сопротивления коллективизации были такими, что захватили далеко не только кулаков, но и многих середняков, противившихся коллективизации. Идеологической особенностью этого периода стало широкое применение термина «подкулачник», что позволяло репрессировать вообще любое крестьянское население, вплоть до батраков. Подкулачниками обычно называли так называемых «твёрдосдатчиков».

Протесты крестьян против коллективизации, против высоких налогов и принудительного изъятия «излишков» зерна выражались в его укрывательстве, поджогах и даже убийствах сельских партийных и советских активистов, что расценивалось государством как проявление «кулацкой контрреволюции».

За организацию подавления антисоветских выступлений крестьян в конце 1920-х отвечал Особый отдел ОГПУ. По данным С. А. Воронцова, только в 1929 органами ОГПУ было ликвидировано более 2,5 тыс. антисоветских групп в деревне.

30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно этому постановлению, кулаки были разделены на три категории:

• первая категория — контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний,
• вторая категория — остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков,
• третья категория — остальные кулаки.

Главы кулацких семей 1-й категории арестовывались, и дела об их действиях передавались на рассмотрение спецтроек в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры. Члены семей кулаков 1-й категории и кулаки 2-й категории подлежали выселению в отдалённые местности СССР или отдалённые районы данной области (края, республики) на спецпоселение. Кулаки, отнесённые к 3-й категории, расселялись в пределах района на новых, специально отводимых для них за пределами колхозных массивов землях.

2 февраля 1930 г. был издан приказ ОГПУ СССР № 44/21. В нём говорилось, что «в целях наиболее организованного проведения ликвидации кулачества как класса и решительного подавления всяких попыток противодействия со стороны кулаков мероприятиям Советской власти по социалистической реконструкции сельского хозяйства — в первую очередь в районах сплошной коллективизации — в самое ближайшее время кулаку, особенно его богатой и активной контрреволюционной части, должен быть нанесён сокрушительный удар».

Приказ предусматривал:

1) Немедленную ликвидацию «контрреволюционного кулацкого актива», особенно «кадров действующих контрреволюционных и повстанческих организаций и группировок» и «наиболее злостных, махровых одиночек» — то есть первая категория, к которой были отнесены:

• Кулаки — наиболее «махровые» и активные, противодействующие и срывающие мероприятия партии и власти по социалистической реконструкции хозяйства; кулаки, бегущие из районов постоянного жительства и уходящие в подполье, особенно блокирующиеся с активными белогвардейцами и бандитами;
• Кулаки — активные белогвардейцы, повстанцы, бывшие бандиты; бывшие белые офицеры, репатрианты, бывшие активные каратели и др., проявляющие контрреволюционную активность, особенно организованного порядка;
• Кулаки — активные члены церковных советов, всякого рода религиозных, сектантских общин и групп, «активно проявляющие себя».
• Кулаки — наиболее богатые, ростовщики, спекулянты, разрушающие свои хозяйства, бывшие помещики и крупные земельные собственники.

Семьи арестованных, заключённых в концлагеря или приговорённых к расстрелу, подлежали высылке в отдалённые северные районы СССР (Сибирь, Урал, Северный край, Казахстан), наряду с выселяемыми при массовой кампании кулаками и их семьями, «с учётом наличия в семье трудоспособных и степени социальной опасности этих семейств».

2) Массовое выселение (в первую очередь из районов сплошной коллективизации и пограничной полосы) наиболее богатых кулаков (бывших помещиков, полупомещиков, «местных кулацких авторитетов» и «всего кулацкого кадра, из которых формируется контрреволюционный актив», «кулацкого антисоветского актива», «церковников и сектантов») и их семейств в отдалённые северные районы СССР и конфискация их имущества — вторая категория.

3) Первоочередное проведение кампаний по выселению кулаков и их семейств в следующих районах СССР (с установлением количества семей, подлежащих депортации):

• Центрально-Чернозёмная область — 10 — 15 тыс.
• Средне-Волжский край — 8 — 10 тыс.
• Нижне-Волжский край — 10 — 12 тыс.
• Северный Кавказ и Дагестан — 20 тыс.
• Сибирь — 25 тыс.
• Урал — 10 — 15 тыс.
• Украина — 30 — 35 тыс.
• Белоруссия — 6 — 7 тыс.
• Казахстан — 10 — 15 тыс.

На органы ОГПУ в связи с этим была возложена задача по организации переселения раскулаченных и их трудового использования по месту нового жительства, подавления волнений раскулаченных в спецпоселениях, розыск бежавших из мест высылки.

Непосредственно руководством массовым переселением занималась специальная оперативная группа под руководством начальника Секретно-оперативного управления Е. Г. Евдокимова. Стихийные волнения крестьян на местах подавлялись быстро, и лишь летом 1931 г. потребовалось привлечение армейских частей для усиления войск ОГПУ при подавлении крупных волнений спецпереселенцев на Урале и в Западной Сибири.

Всего за 1930—1931 годы, как указано в справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ, было отправлено на спецпоселение 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека. За 1932—1940 гг. в спецпоселения прибыло ещё 489 822 раскулаченных.

Другие репрессии конца 1920-х — начала 1930-х годов

В 1929—1931 годах десятки ученых были арестованы и осуждены по так называемому «делу Академии наук».

1932 год — дело «Сибирской бригады», одно из самых крупных писательских дел задолго до 1937 года.

Сотни бывших офицеров, служившик в РККА, в 1930—1931 годах были арестованы и осуждены по делу «Весна».

В этот же период происходили репрессии против так называемых «национал-уклонистов».

В 1928—1929 годах по делу «султан-галиевской контрреволюционной организации» был арестован ряд руководящих работников Татарской АССР и Крымской АССР. Главой её был объявлен татарский коммунист М. Х. Султан-Галиев. В 1930 году коллегия ОГПУ приговорила Султан-Галиева и ещё 20 «участников его контрреволюционной организации» к расстрелу, который был затем заменен заключением сроком на 10 лет.

В 1930—1931 годах в Белоруссии были арестованы один из секретарей ЦК республиканской компартии, несколько наркомов и другие руководящие работники республики. Они обвинялись в связи с организацией «Союз освобождения Белоруссии», по делу которой было осуждено 86 деятелей белорусской науки и культуры.

Весной 1930 г. на Украине состоялся открытый процесс по делу «Союза освобождения Украины» во главе с вице-президентом Всеукраинской Академии наук (ВУАН) С. А. Ефремовым. Кроме него на скамье подсудимых оказалось свыше 40 человек. Согласно обвинению, «Союз освобождения Украины» имел целью свержение советского правительства и превращение Украины в буржуазную страну «под контролем и руководством одного из соседних иностранных буржуазных государств». Все обвиняемые признали себя виновными в контрреволюционной деятельности и основным обвиняемым, «принимая во внимание их искреннее раскаяние на суде», смертная казнь была заменена 8—10 годами лишения свободы, остальных приговорили к меньшим срокам лишения свободы, девять из них были осуждены условно.

В Харь­кове по делу так называемой «Украинской военной организации» было арестовано 148 человек. В январе 1934 года в связи с этим делом в Москве был арестован заместитель председателя бюджетной комиссии ЦИК СССР М. Н. Полоз, работавший в 20-е годы полпредом УССР в Москве, председателем Госплана и наркомом финансов УССР. Он был осуждён 10 годам лагерей.

В резолюции XII съезда компартии Украины (январь 1934 года) подчёркивалось, что, наряду с разгромом националистических организаций, стремившихся отторгнуть Украину от Советского Союза, КП(б)У разгромила «националистический уклон, возглавляемый Скрыпником, уклон, который облегчал и помогал деятельности контрреволюционных националистов». Сам Скрыпник — член ЦК ВКП(б), заместитель председателя Совнаркома Украины, из-за его травли 7 июля 1933 года застрелился. На XVII съезде ВКП(б) было сообщено, что со времени предыдущего съезда только в 13 республиканских, краевых и областных организациях было исключено из партии за «националистические уклоны» 799 человек.

Некоторое ослабление репрессий в 1933-34 годах

В течение 1933-34 года, как указывает российский исследователь О. В. Хлевнюк, отмечалось некоторое ослабление репрессий. В частности, это стало возможным благодаря реализации инструкции ЦК ВКП(б) и СНК СССР партийным, советским работникам, органам ОГПУ, судам и прокуратуре от 8 мая 1933 г., которой, помимо всего прочего, за­прещались массовые выселения крестьян (при этом разрешались индивидуальные выселения активных «контрреволюционе­ров» в рамках установленных лимитов — 12 тыс. хо­зяйств по всей стране). Было также установлено предельное число заключённых в местах заключения Наркомата юстиции, ОГПУ и Главного управления милиции (кроме лагерей и колоний) — 400 тыс. человек (вместо 800 тыс., фак­тически находившихся там к маю 1933 г.). Уже к июлю 1933 эта директива была выполнена.

По официальным данным, в РСФСР в 1934 г. было осуждено около 1,2 млн человек — примерно на 200 тыс. мень­ше, чем в 1933 г. Количество осужденных по делам, расследуемым ОГПУ (с июля 1934 — НКВД), составило около 79 тыс. по сравнению с 240 тыс. в 1933 г. 27 мая 1934 г. поста­новлением ЦИК СССР была упрощена процедура восста­новления в гражданских правах крестьян-спецпереселенцев.

Накануне XVII съезда ВКП(б), состоявшегося в начале 1934, были приняты решения о восста­новлении в партии Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Ка­менева, Е. А. Преображенского. После покаяния бывших оппозиционеров на съезде был решён вопрос с их трудоустройством.

10 июля 1934 в результате очередной реорганизации советских спецслужб Объединённое государственное политическое управление (ОГПУ) было упразднено с одновременным созданием Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР, в состав которого в качестве одного из главных управлений вошло Главное управление государственной безопасности (ГУГБ), объединившее на правах отделов все оперативные подразделения ОГПУ. Помимо ГУГБ, в составе НКВД имелось ещё четыре главных управления — Главное управление рабоче-крестьянской милиции, Главное управление пограничной и внутренней охраны, Главное управление лагерей (ГУЛАГ) и Главное управление пожарной охраны. НКВД СССР возглавил Генрих Ягода.

В составе НКВД имелся внесудебный орган — Особое Совещание при наркоме внутренних дел, имевшее полномочия выносить приговоры о заключении, ссылке или высылке на срок до 5 лет или выдворении из ССР «общественно опасных лиц». Особое Совещание заменило упразднённую судебную коллегию ОГПУ, при этом его полномочия были несколько сокращены.

В ноябре 1934 г. пленум ЦК ВКП(б) принял решение отменить с 1935 г. карточки на хлеб и ликвидировать политотделы МТС — чрезвычайные органы управления, созданные в 1933 г. для «наведения порядка» в деревне, не желавшей переходить на коллективные методы хозяйствования.

Политические репрессии 1934—1938 гг

Чистка партии

С 1933 г. по 31 декабря 1934 г. проводилась «генеральная чистка» ВКП(б). В ходе «чистки», которая была возобновлена в мае 1935, из партии, насчитывавшей 1916,5 тыс. членов, было исключено 18,3 %. По завершении «чистки» началась «проверка партийных документов», продолжавшаяся по декабрь 1935 г. и добавившая ещё 10-20 тысяч исключённых. А 14 января 1936 г. было объявлено о «замене партийных документов», что и было проделано к сентябрю 1936 г. с исключением 18 % членов, согласно Ежову.

Исключённые члены партии попадали под репрессии в первую очередь. Основная масса большевиков, игравших ведущие роли в 1917 году или позже, в Советском правительстве, была казнена. Единственным членом первоначального состава Политбюро 1917 года, уцелевшим после чистки, был сам Сталин. Из остальных пяти четверо были расстреляны, а пятый, Лев Троцкий, исключён из партии, изгнан из страны и убит в 1940. Из семи членов Политбюро, избранных между революцией 1917 года и смертью Ленина, четверо были расстреляны, один (Михаил Томский) покончил жизнь самоубийством, и лишь двое (Молотов и Калинин) остались в живых.

Из 1966 делегатов XVII съезда ВКП(б) («Съезда победителей»), состоявшегося в начале 1934 г. (последний съезд перед чисткой), 1108 были арестованы, и большинство из них расстреляны.

Многие члены партии, занимавшие достаточно видное положение, были осуждены (в основном к расстрелу) Военной коллегией Верховного суда СССР, которая выносила приговоры после рассмотрения каждого дела в закрытом заседании в течение 10-20 минут без участия обвинения и защиты на основании списков, утвержденных лично Сталиным и его ближайшими приближенными. Прецедент рассмотрения дел подобным образом был создан 4 октября 1936 года, когда Политбюро санкционировало осуждение 585 человек согласно списку, поданному Ежовым и Вышинским.

Убийство Кирова, начало большого террора

Убийство С. М. Кирова произошло в Ленинграде 1 декабря 1934 года, оно послужило предлогом для новой волны политических репрессий. В основном репрессии затронули Москву и Ленинград, события в Ленинграде получили название «Кировский поток», основным московским процессом этого времени стало «Кремлёвское дело». Отличие этих репрессий от событий предыдущего периода состояло в том, что центр тяжести репрессий начал всё более смещаться от «классовых врагов», «буржуазной интеллигенции» к самой партии большевиков.

Постановления властей

В день, когда Киров был убит, правительство СССР отреагировало официальным сообщением об убийстве Кирова. В нём говорилось о необходимости «окончательного искоренения всех врагов рабочего класса».

Постановление ЦИК и СНК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик»:

Хлевнюк считает, что при расследовании дела об убийстве Кирова Сталин приказал разра­батывать «зиновьевский след», обвинив в убийстве Кирова Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Ка­менева и их сторонников. Через несколько дней начались аресты бывших сторонников зиновьевской оппозиции, а 16 декабря были арестованы сами Каменев и Зиновьев. 28-29 декабря 14 чело­век, непосредственно обвинённых в организации убийства, были приговорены к расстрелу. В приговоре утверждалось, что все они были «активными участниками зиновьев­ской антисоветской группы в Ленинграде», а впоследствии — «под­польной террористической контрреволюционной группы», которую возглавлял так называемый «ленинградский центр». 9 января 1935 г. в Особом совещании при НКВД СССР по уголовному делу «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и других» были осуждены 77 человек. 16 января были осуждены 19 обвиняемых по де­лу так называемого «московского центра» во главе с Зиновьевым и Каменевым. Все эти процессы были грубо сфабрикова­ны.

О. Г. Шатуновская в письме А. Н. Яковлеву утверждает, что в личном архиве Сталина «был обнаружен собственноручно составленный список двух сфабрикованных им „троцкистско-зиновьевских террористических центров“ — Ленинградского и Московского».

В течение нескольких последовавших лет Сталин использо­вал убийство Кирова как повод для окончательной расправы с бывшими политическими противниками, возглавлявшими различные оп­позиционные течения в партии в 1920-е годы или принимавшими в них участие. Все они были уничтожены по обвинениям в террористической деятельности.

В за­крытом письме ЦК ВКП(б) «Уроки событий, связанных с зло­дейским убийством тов. Кирова», подготовленном и разосланном на места в январе 1935, помимо предъявления Каменеву и Зиновьеву повторных обвинений в руководстве «ленинградским» и «московским центрами», которые являлись «по сути дела замаскированной формой белогвардейской организации», Сталин напоминал и о иных «антипартийных группировках», существовавших в истории ВКП(б) — «троцкистах», «демократических централистах», «рабочей оппозиции», «пра­вых уклонистах» и др. Это письмо на местах следовало рассматривать как прямое указание к действию.

26 января 1935 г. Сталин подписал постановление Политбюро о высылке из Ленинграда на север Сибири и в Якутию 663 бывших сторонников Зиновьева. Одновременно 325 бывших оппозицио­неров были переведены из Ленинграда на партийную работу в другие районы. Аналогичные действия предпринимались и в других местах. Так, например, 17 января 1935 г. Политбю­ро ЦК КПУ поставило вопрос о необходимости перевода бывших активных троцкистов и зи­новьевцев из крупных промышленных центров республики и о подготовке материалов на исключённых из партии, в том числе за при­надлежность к «троцкистскому и троцкистско-зиновьевскому блоку».

В марте-апреле 1935 г. Особое совещание при НКВД СССР осудило ряд известных партийных деятелей (А. Г. Шляпников и др.), поддержавших в 1921 г. во время дискуссии по материалам X съезда партии платформу «рабочей оппозиции», по сфальсифицированному делу о создании «контрреволюционной организации — группы „рабочей оппозиции“».

В январе-апреле 1935 г. органы НКВД «раскрыли» так называемое «кремлёвское дело», в рамках которого была арестована группа служащих правительственных учреждений в Кремле по обвинению в создании террористической группы, готовившей покушения на руководителей государст­ва. В связи с этим делом 3 марта 1935 г. был снят с поста секретаря ЦИК СССР Авель Енукидзе. Его сменил бывший прокурор СССР А. И. Акулов, которого, в свою очередь, сменил первый заместитель А. Я. Вышинский.

27 мая 1935 г. приказом НКВД СССР в республиках, краях и областях были организованы «тройки» НКВД, в состав которых входили начальник Управления НКВД, начальник Управления милиции и областной прокурор. «Тройки» принимали решения о высылке, ссылке или заключении в лагерь сроком до 5 лет.

Московские процессы

В 1936—1938 гг. состоялись три больших открытых процесса над бывшими высшими деятелями ВКП(б), которые были в 20-30-е годы связаны с троцкистской или правой оппозицией. За рубежом их назвали «Московскими процессами» (англ. MoscowTrials).

Обвиняемым, которых судила Военная коллегия Верховного суда СССР, вменялось в вину сотрудничество с западными разведками с целью убийства Сталина и других советских лидеров, роспуска СССР и восстановления капитализма, а также организация вредительства в разных отраслях экономики с той же целью.

• Первый Московский процесс над 16 членами так называемого «Троцкистско-Зиновьевского Террористического Центра» состоялся в августе 1936. Основными обвиняемыми были Зиновьев и Каменев. Помимо прочих обвинений, им инкриминировалось убийство Кирова, и заговор с целью убийства Сталина.
• Второй процесс (дело «Параллельного антисоветского троцкистского центра») в январе 1937 прошёл над 17 менее крупными руководителями, такими, как Радек, Пятаков и Сокольников. 13 человек были расстреляны, остальные отправлены в лагеря, где вскоре умерли.
• Третий процесс в марте 1938 состоялся над 21 членами так называемого «Право-троцкистского блока». Главным обвиняемым являлся Бухарин, бывший глава Коминтерна, также бывший председатель Совнаркома Рыков, Раковский, Крестинский и Ягода — организатор первого московского процесса. Все обвиняемые, кроме трёх, были казнены.

В ходе допросов широко применялись шантаж (угрозы расправы с близкими родственниками), пытки и истязания, а признательные показания были вырваны силой.

Хотя формально репрессии осуществлялись под руководством Ежова, как отмечает О. В. Хлевнюк, существует большое количество документальных свидетельств о том, что деятельность Ежова в 1936—1938 гг. тщательно контролировал и направлял Сталин.

Репрессии в армии

В июне 1937 года состоялся суд над группой высших офицеров РККА, включая Михаила Тухачевского (см. Дело Тухачевского). Обвиняемым вменялась подготовка военного переворота, назначенного на 15 мая 1937 года. Впоследствии советское руководство провело масштабные репрессии в отношении значительной части командного состава РККА. Примечательно, что из восьми человек, входивших в состав Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, приговорившего обвиняемых по «делу Тухачевского» к смертной казни, пятеро (Блюхер, Белов, Дыбенко, Алкснис и Каширин) сами также впоследствии были расстреляны.

Особенно большой количественный урон (в процентном отношении) понёс высший командный состав — начиная с командиров полков.

Столь масштабная чистка способствовала быстрому продвижению оставшихся офицеров вверх по служебной лестнице. Например, 30-летний военный лётчик старший лейтенант Иван Проскуров меньше чем за год стал комбригом, а ещё через год возглавил ГРУ в звании генерал-лейтенанта.

Репрессии в органах государственной безопасности

Чистки в органах ВЧК—ОГПУ—НКВД РСФСР-НКВД СССР проводились задолго до 1937 года. Ещё в начале 1920-х годов из «органов» был убран ряд «излишне активных» деятелей красного террора. В ходе борьбы с левой оппозицией были репрессированы некоторые чекисты, сочувствовавшие ей (например, за попытку передать Радеку письмо высланного из страны Троцкого был расстрелян Яков Блюмкин). Крупная чистка была проведена, когда ведомство возглавил Ягода.

В сентябре 1936 Ягода был перемещён на пост наркома связи, а в 1937 — арестован. В феврале 1938 он предстал на Третьем московском процессе, где был обвинён в сотрудничестве с иностранными разведками и убийстве Максима Горького.

6 сентября 1936 наркомом внутренних дел вместо Ягоды был назначен Ежов, под руководством которого были проведены Второй и Третий Московские процессы и расследовано «Дело военных». Сама чистка 1937—1938 годов ассоциируется, в первую очередь, с именем Ежова («ежовщина»).

Из сотрудников госбезопасности с 1 октября 1936 г. по 15 августа 1938 г. было арестовано 2273 человека, из них за «контрреволюционные преступления» — 1862. После прихода Берии за 1939 год к ним прибавилось ещё 937 человек. Часть из них была потом освобождена и восстановлена в органах.

Всего, как сообщается, было репрессировано около 20 тысяч сотрудников органов государственной безопасности, в числе которых — ряд бывших руководящих работников ВЧК, «соратников Дзержинского» : А. X. Артузов, Г. И. Бокий, М. Я. Лацис, М. С. Кедров, В. Н. Манцев, Г. С. Мороз, И. П. Павлуновский, Я. X. Петерс, М. А. Трилиссер, И. С. Уншлихт, В. В. Фомин.

Усиление репрессий с 1937 года

30 июля 1937 года был принят приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».

Согласно этому приказу, определялись категории лиц, подлежащих репрессиям:

• Бывшие кулаки (ранее репрессированные, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из лагерей, ссылки и трудпосёлков, а также бежавшие от раскулачивания в города);
• Бывшие репрессированные «церковники и сектанты»;
• Бывшие активные участники антисоветских вооружённых выступлений;
• Бывшие члены антисоветских политических партий (эсеры, грузинские меньшевики, армянские дашнаки, азербайджанские мусаватисты, иттихадисты и др.);
• Бывшие активные «участники бандитских восстаний»;
• Бывшие белогвардейцы, «каратели», «репатрианты» («реэмигранты») и пр.;
• Уголовники.

Все репрессируемые разбивались на две категории:

1. «наиболее враждебные элементы» подлежали немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — расстрелу.
2. «менее активные, но всё же враждебные элементы» подлежали аресту и заключению в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет.

Приказом НКВД для ускоренного рассмотрения тысяч дел были образованы «оперативные тройки» на уровне республик и областей. В состав тройки обычно входили: председатель — местный начальник НКВД, члены — местные прокурор и первый секретарь областного, краевого или республиканского комитета ВКП(б).

Для каждого региона Советского Союза устанавливались лимиты по обеим категориям.

Часть репрессий проводилась в отношении лиц, уже осуждённых и находившихся в лагерях. Для них выделялись лимиты «первой категории» (10 тыс. чел.) и также образовывались тройки.

Приказом устанавливались репрессии по отношению к членам семей приговорённых:

1. Семьи, «члены которых способны к активным антисоветским действиям», подлежали выдворению в лагеря или трудпосёлки.
2. Семьи расстрелянных, проживающие в пограничной полосе, подлежали переселению за пределы пограничной полосы внутри республик, краёв и областей.
3. Семьи расстрелянных, проживающие в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове-на-Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, подлежали выселению в другие области по их выбору, за исключением пограничных районов.
4. Все семьи репрессированных подлежали постановке на учёт и систематическое наблюдение.

Сроки действия «кулацкой операции» (как она иногда называлась в документах НКВД, поскольку бывшие кулаки составляли большинство репрессированных) несколько раз продлевались, а лимиты пересматривались. Так, 31 января 1938 постановлением Политбюро для 22 регионов были выделены дополнительные лимиты в 57 200 чел., в том числе по «первой категории» — 48 тыс., 1 февраля Политбюро утверждает дополнительный лимит для лагерей Дальнего Востока в 12 тыс. чел. «первой категории», 17 февраля — дополнительный лимит для Украины в 30 тыс. по обеим категориям, 31 июля — для Дальнего Востока (15 тыс. по «первой категории», 5 тыс. по второй), 29 августа — 3 тыс. для Читинской области.

Были репрессированы также бывшие сотрудники КВЖД, обвинённые в шпионаже в пользу Японии.

21 мая 1938 приказом НКВД были образованы «милицейские тройки», которые имели право без суда приговаривать «социально-опасные элементы» к ссылке или срокам заключения на 3-5 лет. Эти тройки вынесли различные приговоры 400 тыс. чел. В категорию рассматриваемых лиц попадали в том числе уголовники-рецидивисты и скупщики краденого.

В период усиления репрессий появилась практика, согласно которой родственникам расстрелянных сообщалось о том, что подследственные были осуждены на «десять лет лагерей без права переписки». При этом в судебных делах указывался реальный приговор — расстрел. Данная практика юридически была закреплена 11 мая 1939 в указе НКВД СССР N00515 «О выдаче справок о местонахождении арестованных и осужденных».

Репрессии в отношении иностранцев и этнических меньшинств

• 9 марта 1936 года Политбюро ЦК ВКП(б) издало постановление «О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элементов». В соответствии с ним был усложнён въезд в страну политэмигрантов и была создана комиссия для «чистки» международных организаций на территории СССР.
• 25 июля 1937 года Ежов подписал и ввёл в действие приказ № 00439, которым обязал местные органы НКВД в 5-дневный срок арестовать всех германских подданных, в том числе и политических эмигрантов, работающих или ранее работавших на военных заводах и заводах, имеющих оборонные цеха, а также на железнодорожном транспорте, и в процессе следствия по их делам «добиваться исчерпывающего вскрытия не разоблачённой до сих пор агентуры германской разведки» . По этим делам было осуждено 30 608 чел., в том числе приговорено к расстрелу 24 858 чел.
• 11 августа 1937 года Ежов подписал приказ № 00485, которым приказал начать с 20 августа широкую операцию, направленную на полную ликвидацию местных организаций «Польской организации войсковой» и закончить её в 3-месячный срок. По этим делам было осуждено 103 489 чел., в том числе приговорено к расстрелу 84 471 чел.
• 17 августа 1937 — приказ о проведении «румынской операции» в отношении эмигрантов и перебежчиков из Румынии в Молдавию и на Украину. Осуждено 8292 чел., в том числе приговорено к расстрелу 5439 чел.
• 30 ноября 1937 — директива НКВД о проведении операции в отношении перебежчиков из Латвии, активистов латышских клубов и обществ. Осуждено 21 300 чел., из которых 16 575 чел. расстреляны.
• 11 декабря 1937 — директива НКВД об операции в отношении греков. Осуждено 12 557 чел., из которых 10 545 чел. приговорены к расстрелу.
• 14 декабря 1937 — директива НКВД о распространении репрессий по «латышской линии» на эстонцев, литовцев, финнов, а также болгар. По «эстонской линии» осуждено 9 735 чел., в том числе к расстрелу приговорено 7998 чел., по «финской линии» осуждено 11 066 чел., из них к расстрелу приговорено 9078 чел.;
• 29 января 1938 — директива НКВД об «иранской операции». Осуждено 13 297 чел., из которых 2 046 приговорены к расстрелу.
• 1 февраля 1938 — директива НКВД о «национальной операции» в отношении болгар и македонцев.
• 16 февраля 1938 — директива НКВД об арестах по «афганской линии». Осуждено 1 557 чел., из них 366 приговорено к расстрелу.
• 23 марта 1938 — постановление Политбюро об очищении оборонной промышленности от лиц, принадлежащих к национальностям, в отношении которых проводятся репрессии.
• 24 июня 1938 — директива Наркомата Обороны об увольнении из РККА военнослужащих национальностей, не представленных на территории СССР.

Окончание массовых репрессий

К сентябрю 1938 года основная задача большого террора была выполнена. Террор стал угрожать новому поколению партийных, чекистских и военных руководителей, выдвинувшихся в ходе террора. В июле-августе 1938 года был осуществлён массовый бессудный расстрел ранее репрессированных партийных деятелей, военачальников, сотрудников НКВД, разведчиков, деятелей Коминтерна, интеллигентов и других людей. Это стало началом конца большого террора.

В августе 1938 года на пост 1-го заместителя наркома внудел был назначен Л. П. Берия, который был главным организатором большого террора 1937—1938 гг. в Грузии и Закавказье, а придя в НКВД, с сентября 1938 по январь 1939 провёл широкомасштабные аресты в НКВД, прокуратуре, милиции от ежовских ставленников. Ежов был фактически отстранён от работы в НКВД. 9 декабря 1938 года, когда на пост главы НКВД был назначен Л. П. Берия, Ежов был переведён в менее важный наркомат — наркомат водного транспорта. 17 ноября 1938 года были распущены внесудебные Тройки НКВД, однако Особое Совещание при НКВД получило большие полномочия.

10 апреля 1939 Ежов был арестован по обвинению в сотрудничестве с иностранными разведками и террористической деятельности, а 4 февраля 1940 года расстрелян.

Члены семей репрессированных

В ряде случаев все члены семей осужденных в ходе чисток также автоматически подвергались репрессиям, и заключались в лагеря как «члены семей изменников родины» (ЧСИР). Однако, применение такого принципа не было тотальным.

Известная фраза «Сын за отца не отвечает», была произнесена Сталиным в декабре 1935. На совещании в Москве передовых комбайнёров с партийным руководством один из них, башкирский колхозник Гильба, сказал: «Хотя я и сын кулака, но я буду честно бороться за дело рабочих и крестьян и за построение социализма», на что Сталин произнёс — «Сын за отца не отвечает».

Во исполнение этого приказа 15 августа 1937 последовала соответствующая директива НКВД, уже содержащая ряд уточнений:

• регламентированы тотальные репрессии только против жён и детей, а не вообще любых членов в семьи, как в приказе Политбюро;
• жён предписано арестовывать вместе с мужьями;
• бывших жён предписано арестовывать, только в случае, если они «участвовали в контреволюционной деятельности»
• детей старше 15 лет предписано арестовывать только в случае, если они будут признаны «социально-опасными»
• арест беременных женщин, имеющих на руках грудных детей, тяжелобольных может быть временно отложен
• дети, оставшиеся после ареста матери без присмотра, помещаются в детские дома, «если оставшихся сирот пожелают взять другие родственники (не репрессируемые) на свое полное иждивение — этому не препятствовать»
• механизмом выполнения директивы предусмотрено Особое Совещание НКВД.

В дальнейшем подобная политика несколько раз корректировалась.

В октябре 1937 директивой НКВД репрессии в отношении ЧСИР расширены с осуждённых членов «право-троцкистского блока» также на ряд осуждённых по части «национальных линий» («польская линия», «немецкая», «румынская», «харбинская»). Однако уже в ноябре такие аресты прекращены.

В октябре 1938 НКВД перешёл к арестам не всех поголовно жён осуждённых, а только тех, кто «содействовал контрреволюционной работе мужей», или в отношении которых «имеются данные об антисоветских настроениях».

У большинства осуждённых жён сроки заканчивались в начале 1940-х годов. Однако, в связи с началом войны уже 22 июня 1941 была издана директива о запрете освобождения уголовников и «контрреволюционных элементов». Вместе с тем, уже через год последовала другая директива о разрешении освобождения ЧСИР, всех освобождённых таким образом предписывалось оставлять в лагерях на положении вольнонаёмных. Окончательное освобождение прошло только после войны, при этом бывшим ЧСИР было запрещено проживать в крупных городах.

В 1950е годы после XX съезда КПСС основная масса ЧСИР реабилитированы.

Если согласно приказу НКВД № 00386 было арестовано 18 тыс. жён осуждённых, и изъято 25 тыс. детей, основная масса членов семей лиц, осуждённых по другим делам, или членов семей «бывших людей» (бывших священников, белогвардейцев, царских чиновников, дворян и др.) не заключалась в лагеря. Вместе с тем они подвергались ряду других ограничений — ограничения при поступлении в ВУЗЫ, при приёме на работу, при призыве в Красную Армию, часто ограничивались избирательные права («лишенцы»).

Такая дискриминация прямо подталкивала многих людей скрывать элементы своей биографии, и спровоцировала кампанию «Отрекаемся от своих отцов».

30 марта 1930 постановлением ЦИК восстановлены в избирательных правах дети «лишенцев», в марте 1933 восстановлены в избирательных правах дети кулаков.

В 1935 году разрешается призыв в РККА детей казаков.

14 января 1938 года Генеральный прокурор СССР издаёт директиву о том, что увольнения членов семей репрессированных являются неверными, выпущено соответствующее постановление Политбюро.

27 августа 1938 выходит циркуляр НКВД, вводящий возможность одностороннего развода с осуждённым/осуждённой одного из супругов, оставшегося на воле.

В 1939 году отменён классовый подход при призыве в Красную Армию, вместе с тем детям «бывших людей» всё ещё закрыт доступ в военные училища.

Политические репрессии 1939—1941 годов

После военной операции по установлению контроля над восточными регионами Польши — Западной Белоруссией и Западной Украиной началась кампания арестов на этих территориях. Согласно статистическим сводкам Главного управления государственной безопасности НКВД, изученным О. А. Горлановым и А. Б. Рогинским, по обвинению в контрреволюционных преступлениях с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. там было арестовано 108 тысяч человек.

Кроме того в 1940 году были проведены три массовые депортации населения из Западной Белоруссии и Западной Украины:

1) в феврале 1940 года около 140 тысяч польских осадников и лесников с семьями были вывезены в спецпоселки НКВД в северных и восточных районах СССР;

2) в апреле 1940 года последовала административная высылка в Казахстан около 61 тысячи членов семей арестованных участников подпольных организаций, офицеров польской армии, полицейских, тюремщиков, жандармов, помещиков, фабрикантов и чиновников польского государственного аппарата. Главы этих семей в основном были расстреляны (смотри статью Катынский расстрел);

3) в конце июня 1940 года были депортированы около 78 тысяч беженцев с территорий Польши, оккупированных нацистской Германией, которые отказались принять советское гражданство. Среди них было много евреев.

В мае-июне 1941 г. на всех присоединённых к СССР в 1939—1940 гг. территориях (Западная Украина и Западная Белоруссия, Прибалтика, Молдавия, Черновицкая и Измаильская области УССР) НКВД были проведены массовые операции по аресту и депортации «социально чуждых» элементов. Арестовывались участники «контрреволюционных партий и антисоветских националистических организаций», бывшие помещики, крупные торговцы, фабриканты и чиновники, бывшие жандармы, охранники, руководящий состав полиции и тюрем. Они по решениям Особого совещания при НКВД СССР направлялись в лагеря на срок 5-8 лет с последующей ссылкой в отдалённые местности на срок 20 лет. Члены их семей, члены семей участников «контрреволюционных националистических организаций», главы которых были осуждены к расстрелу либо скрывались, а также беженцы из Польши, отказавшиеся принимать советское гражданство, направлялись на поселение сроком 20 лет в Казахскую ССР, Коми АССР, Алтайский и Красноярский края, Кировскую, Омскую и Новосибирскую области.

В результате этих операций было направлено в лагеря около 19 тысяч человек, а ещё около 87 тыс. были направлены на поселение.

Количество этих репрессированных распределяется по различным территориям следующим образом:

• Эстония — 10 016
• Литва — 17 501
• Латвия — 16 900
• Молдавия, Черновицкая и Измаильская области УССР — 30 389
• Западная Украина — 11 093
• Западная Белоруссия — около 21 000.

Всего на территории Западной Украины и Западной Белоруссии арестам и депортациям было подвергнуто более 400 тысяч человек, то есть по крайней мере 3 % от общего числа жителей этих земель. Более интенсивными за весь довоенный период советской истории были только репрессии эпохи коллективизации.

Политические репрессии периода Великой Отечественной войны

В начале войны при приближении немецких войск подозреваемые или обвиненные в «контрреволюционной деятельности» зачастую расстреливались во внесудебном порядке. Наиболее массово подобная практика применялась в ряде западных областей УССР, в меньшей степени в БССР и эпизодически в Прибалтийских советских республиках, которые были быстро заняты немецкими войсками. Подобная практика применялась и в РСФСР и Карело-Финской ССР во время прорывов немецких войск. В официальных документах НКВД эти действия именовались как «разгрузка тюрем» или «убытие по 1-й категории». Расстрелы преимущественно проводились в тюрьмах, хотя известен ряд случаев, когда это происходило при конвоировании задержанных и подозреваемых по «контрреволюционным» статьям.

Политические репрессии послевоенного периода

В декабре 1945 года был арестован командующий 12-й воздушной армией маршал авиации С.А.Худяков, а в апреле 1946 г. был арестован главнокомандующий ВВС — главный маршал авиации А.А.Новиков. Были также арестованы нарком авиационной промышленности А.И.Шахурин, главный инженер ВВС А.К.Репина, член военного совета ВВС Н.С.Шиманова, начальник главного управления заказов ВВС Н.П.Селезнев и начальники отделов управления кадров ЦК ВКП (б) А.В.Будникова и Г.М.Григорьяна. 10 — 11 мая 1946 Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела обвинения, предъявленные Новикову, Шахурину, Репину, Шиманову, Селезневу, Будникову и Григорьяну и признала их виновными в том, что «подсудимые протаскивали на вооружение ВВС заведомо бракованные самолеты и моторы крупными партиями и по прямому сговору между собой, что приводило к большому количеству аварий и катастроф в строевых частях ВВС, гибели летчиков». Они были осуждены по статьям 128-а (выпуск недоброкачественной продукции) и 193-17 (злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, а также халатное отношение к службе лица начальствующего состава РККА) на сроки заключения от семи до двух лет. С.Худяков в 1950 г. был приговорен к расстрелу по обвинению в измене и был расстрелян.

В январе 1947 г. были арестованы генерал-полковник В.Н.Гордов, бывший командующий войсками Приволжского военного округа, его заместитель Г.И.Кулик, маршал, разжалованный в 1942 г. до звания генерал-майора и генерал-майор Ф.Т.Рыбальченко, начальник штаба того же округа. Основой обвинения стали разговоры, подслушанные на квартирах Гордова и Кулика, оборудованных техническими средствами МГБ. В августе 1950 г. они были приговорены к расстрелу по обвинению в измене и расстреляны.

В апреле 1948 г. было сфальсифицированно дело по обвинению министра морского флота СССР А.А. Афанасьева, после того как сотрудники МГБ похитили его под видом сотрудников разведки США. По решению Особого совещания от 14 мая 1949 года Афанасьева приговорили к 20 годам заключения.

В 1948 г. были арестованы близкие к маршалу Г.Жукову генерал-лейтенант В.В.Крюков и генерал-лейтенант В.К.Телегин. В 1951 г. они были осуждены к 25 годам заключения по обвинению в контрреволюционной агитации и хищениях.

В феврале 1948 года Военная коллегия Верховного суда СССР признала виновными адмиралов Н.Г. Кузнецова, Л. М. Галлера, В. А. Алафузова и Г. А. Степанова в том, что они в 1942—1944 годах без разрешения Правительства СССР передали Великобритании и США секретные чертежи и описания высотной парашютной торпеды, дистанционной гранаты, нескольких корабельных артиллерийских систем, схемы управления стрельбой, а также большое количество секретных морских карт. Учитывая большие заслуги Кузнецова в прошлом, Военная коллегия постановила не применять к нему уголовного наказания, а остальные обвиняемые были осуждены на различные сроки заключения.

В период с марта по август 1952 года были осуждены Военной коллегией Верховного суда СССР к длительным срокам лишения свободы 35 генералов, 21 из которых были арестованы в период войны, а остальные 14 — в послевоенное время (в том числе маршал авиации Г. А. Ворожейкин). Большинство из них обвинялось в проведении антисоветской агитации, а некоторые — в измене Родине.

В 1947 году, была развёрнута пропагандистская кампания против «низкопоклонства перед Западом», поводом для которой послужило дело члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР Н. Г. Клюевой и профессора Г. И. Роскина. Клюева и Роскин создали эффективный, по их мнению, препарат от рака — «КР» (круцин). Открытием (находившемся в состоянии разработки и еще не проверенным должным образом) заинтересовались американцы, пожелавшие издать их книгу и предложившие программу совместных исследований. Соответствующая договоренность (с разрешения властей) была достигнута, и в ноябре 1946 г. командированный в США академик-секретарь АМН СССР В. В. Парин по указанию заместителя министра здравоохранения передал американским ученым рукопись их книги и ампулы с препаратом. Это, однако, вызвало резкое недовольство Сталина. По возвращении Парин был арестован и осужден к 25 лет заключения за «измену Родине».

21 февраля 1948 года Президиум Верховного Совета СССР издал указ «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР». Этот указ и постановление Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников [и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные местности СССР]» обязывали МГБ СССР направить по решению Особого совещания в ссылку всех ранее освобожденных по отбытии нака¬зания со времени окончания войны шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп, а также лиц, «представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности». Кроме того, указ обязывал МВД СССР направлять в ссылку те же категории лиц, по мере освобождения их по отбытии наказания из особых тюрем и лагерей. Всего по решению в ссылку в таком порядке было направлено 52 468 человек.

В послевоенный период в Прибалтике и Западной Украине действовали вооруженные отряды («Лесные братья», Украинская повстанческая армия), которые вели партизанско-террористическую борьбу с властями. Ответным репрессиям подвергались не только участники этих отрядов и те, кто оказывал им содействие, но и родственники этих лиц.

На основе постановления Совета министров СССР за № 390-138сс от 29 января 1949 года, депортации из Прибалтики подлежали «кулаки с семьями, семьи бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализованные бандиты, продолжающие вести вражескую работу, и их семьи, а также семьи репрессированных пособников бандитов». В результате было депортировано 94 779 человек (смотри статью Большая мартовская депортация).

На основе постановления Совета министров СССР от 6 февраля 1949 г. депортации из Молдавии подлежали «бывшие помещики, крупные торговцы, активные пособников немецким оккупантам, лица, сотрудничавшие с немецкими органами полиции, участники профашистских партий и организаций, белогвардейцы, а также семьи всех вышеперечисленных категорий». В было депортировано 35 050 человек (смотри статью Операция «Юг»).

В 1951 г. из западных республик СССР было депортировано 8 576 «Свидетелей Иеговы» (Операция «Север»).

В послевоенный период в ряде городов СССР возникли подпольные молодежные антисталинские группы («Коммунистическая партия молодежи», «Демократическая партия», «Союз борьбы за дело революции» которые выступали за «возвращение к ленинским принципам». Их участники составляли программные документы, пытались распространять листовки, но быстро арестовывались органами государственной безопасности.

В 1949 году органами МГБ была арестована большая группа ученых-геологов (профессор, доктор геолого-минералогических наук, член-корреспондент Академии наук СССР Григорьев; профессор, доктор геолого-минералогических наук, член-корреспондент Академии наук СССР Вологдин; доктор геолого-минералогических наук, заведующий кафедрою Томского госуниверситета Баженов; кандидат геолого-минералогических наук Доминиковский; заведующий кафедрой Иркутского горно-металлургического института Шаманский и другие, всего 28 человек) по обвинению в том, что они с вредительской целью скрывали имеющиеся якобы на юге Красноярского края богатейшие месторождения полезных ископаемых, цветных и редких металлов. Они были осуждены к длительным срокам заключения.

13 августа 1949 г. были арестованы бывшие секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома П.С.Попков, председатель Совета министров РСФСР М.И.Родионов, председатель Ленинградского исполкома горсовета П.Г.Лазутин и бывший председатель Ленинградского облисполкома Н.В.Соловьев. 27 октября 1949 г. был арестован бывший председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский. Их обвинили в том, что они проводили «вредительско-подрывную работу, направленную на отрыв и противопоставление ленинградской партийной организации Центральному Комитету партии, превращение её в опору для борьбы с партией и ЦК ВКП(б). ». Обвиняемые по «ленинградскому делу» были 30 сентября 1950 года приговорены к расстрелу и расстреляны. Затем в связи с этим делом были расстреляны ещё 20 человек.

В январе 1948 года председатель Еврейского антифашистского комитета актер С.Михоэлс был убит на даче главы МГБ Белоруссии Л.Ф. Цанавы под Минском с инсценированной после убийства автомобильной катастрофой. В конце 1948 года — начале 1949 года были арестованы другие члены ЕАК, которые были обвинены в буржуазном национализме и планировании создать еврейскую республику в Крыму, чтобы служить американским интересам.

В феврале 1949 года пресса начала кампанию по борьбе с «космополитами», имевшую явный антисемитский характер. Сотни евреев-интеллигентов были арестованы в Москве и Ленинграде в первые месяцы 1949 года.

Группа «инженеров-вредителей», в большинстве своем лиц еврейской национальности, была арестована на металлургическом комбинате в Сталине и расстреляна 12 августа 1952 года. «За потерю документов, содержащих важные государственные секреты» была арестована 21 января 1949 года и затем приговорена к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере жена В.Молотова П. Жемчужина, по национальности еврейка, занимавшая ответственный пост в руководстве текстильной промышленностью, а жена-еврейка личного секретаря Сталина А. Поскребышева была обвинена в шпионаже и расстреляна в июле 1952 года.

С 11 по 18 июля 1952 года состоялся закрытый процесс над членами Еврейского антифашистского комитета. Тринадцать обвиняемых были приговорены к смерти и расстреляны 12 августа 1952 года, вместе с ними были расстреляны «инженеры-вредители» с автомобильного завода им. Сталина. В целом по делу Еврейского антифашистского комитета было вынесено 125 приговоров, из них 25 смертных, все они были приведены в исполнение; 100 человек были приговорены к заключению в лагеря на срок от 10 до 25 лет.

В октябре 1951 года Сталин были арестованы ряд сотрудников госбезопасности еврейского происхождения (генералы Н. Эйтингона и Л. Райхмана, принимавшего участие в организации московских процессов, полковник Л. Шварцман и другие). Все они были обвинены в организации большого «националистического еврейского заговора», руководимого министром госбезопасности Абакумовым, который был арестован 12 июля 1951 года по обвинению в том, что способствовал смерти во время следствия Я. Этингера, врача-еврея, арестованного в ноябре 1950 года и тем самым «пытался помешать разоблачению преступной группы еврейских националистов, просочившихся в высокие сферы органов госбезопасности».

В 1951—1952 годах новые руководители МГБ сфабриковали так называемое «мингрельское дело» против руководителей организаций компартии Грузии в западных районах республики. Предполагается, что эта акция была косвенно направлена против Л.Берии, который по происхождению был мингрелом.

В период с июля 1951 по ноябрь 1952 года были арестованы 9 врачей, лечивших высшее партийное руководство, 6 из них были евреями. 13 января 1953 г. в СССР во всех газетах было опубликовано сообщение об их аресте. Они обвинялись в том, что они «злодейски подрывали здоровье больных», ставили неправильные диагнозы, неправильным лечением губили пациентов. После этого по всей стране начались массовые увольнения евреев с работы, прежде всего из медицинских учреждений. Однако подготовка к судебному процессу по «делу врачей» прекратилась после смерти Сталина в марте 1953 г. и 4 апреля 1953 г. появилось сообщение МВД СССР, о том, что «в результате проверки выяснилось, что врачи были арестованы неправильно, без каких-либо законных оснований», а показания врачей были получены при помощи «недопустимых приемов следствия».

Пытки

В ходе репрессий для получения признательных показаний в широких масштабах применялись пытки, санкционированные лично Сталиным. Во времена хрущёвской «оттепели» советская прокуратура осуществила проверку ряда политических процессов и групповых судебных дел. Во всех случаях проверка вскрыла грубую фальсификацию, когда «признательные показания» были получены под пытками. Специальная комиссия ЦК КПСС под руководством секретаря ЦК П. Н. Поспелова заявила, что имели место «факты незаконных репрессий, фальсификации следственных дел, применения пыток и истязаний заключённых». Например, в ходе допросов кандидата в члены Политбюро Р. Эйхе ему был сломан позвоночник, а маршал В. Блюхер скончался в Лефортовской тюрьме от последствий систематических побоев.

Согласно записке комиссии Президиума ЦК КПСС в президиум ЦК КПСС о результатах работы по расследованию причин репрессий (комиссия Н. М. Шверника), арестованные, которые старались доказать свою невиновность и не давали требуемых показаний, как правило, подвергались мучительным пыткам и истязаниям.

К ним применялись так называемые «стойки», «конвейерные допросы», заключение в карцер, содержание в специально оборудованных сырых, холодных или очень жарких помещениях, лишение сна, пищи, воды, избиения и различного рода пытки. В записке, среди прочего, приводится выдержка из письма заместителя командующего Забайкальским военным округом комкора Лисовского: «…Били жестоко, со злобой. Десять суток не дали минуты сна, не прекращая истязаний. После этого послали в карцер… По 7-8 часов держали на коленях с поднятыми вверх руками или сгибали головой под стол и в таком положении я стоял также по 7-8 часов. Кожа на коленях вся слезла, и я стоял на живом мясе. Эти пытки сопровождались ударами по голове, спине».

В записке комиссии Шверника были приведены документы, свидетельствующие о том, что пытки и истязания политических заключённых применялись с санкции высшего руководства СССР и лично И. В. Сталина. 10 января 1939 г., через некоторое время после окончания Большого террора, от имени ЦК на места была разослана телеграмма, где разъяснялось, «что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП», и несмотря на то, что «впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими», «ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь… в отношении явных и неразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».

В некоторых случаях пытки конкретных заключённых проводились по специальному указанию Сталина. Так, в письменной инструкции Ежову 13 сентября 1937 г. Сталин требует «избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т. п.)».

4 апреля 1953 г., через месяц после смерти Сталина, вновь назначенный главой министерства внутренних дел Берия подписал приказ № 0068 «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия». В нём говорилось:

Бывший помощник Генерального прокурора СССР Виктор Илюхин утверждает, что у подчинённых Берии было 26 способов незаконного выбивания показаний у задержанных.

Депортации народов

Во время правления И. В. Сталина в СССР был проведён ряд депортаций по этническому принципу. Эти репрессии связывались первоначально с подготовкой к предполагаемой войне с Германией и Японией, позднее — с самой войной. Так 28 августа 1941 года (через 2 месяца после начала Великой Отечественной войны), национальная автономия поволжских немцев была ликвидирована, а они сами депортированы в Казахстан.

Депортации конца 1930-х

В 1930-е гг из погранзон СССР были выселены лица ряда национальностей, главным образом — иностранных для СССР того времени (румыны, корейцы, латыши и др.). Проведённые депортации не носили тотального характера; репрессии затронули только потенциально опасных лиц, например, активистов латышских обществ, перебежчиков, бывших мулл и беков, «руководителей реэмигрантских откочевок» и др.

• 28 апреля 1936 — постановление Совнаркома о переселении из погранзоны Украины в Казахстан 70 тыс. поляков и немцев;
• 17 декабря 1936 — постановление Совнаркома о выселении ряда лиц из Азербайджана в Иран;
• 9 января 1937 — соответствующая директива НКВД в исполнение постановления Совнаркома от 17.12.1936. Намечено к выселению из Баку и погранзоны Азербайджана 2500 иранских поданных, 700 семей «контрреволюционных элементов»;
• 21 августа 1937 — Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О выселении корейского населения пограничных районов Дальне-Восточного края»;
• 28 сентября 1937 — Постановление СНК СССР «О выселении корейцев с территории Дальневосточного края». Депортировано в Среднюю Азию и Казахстан 171 тыс. 781 чел.;
• 11 октября 1937 — директива НКВД о депортации курдов из погранзоны Азербайджана в Казахстан;
• 10 июня 1938 — депортации китайцев из Дальнего Востока в Синьцзян;

Масштаб депортаций увеличился после начала Второй мировой войны и присоединения к СССР части областей Польши (Западной Украины и Западной Белоруссии), Бессарабии, а также прибалтийских республик — Латвии, Литвы и Эстонии. Эти депортации проводились не по национальному, а по социальному критерию и были направлены прежде всего против чиновников старых администраций, военнослужащих, священнослужителей, а также социально активных групп населения (напр., студенчества). По данным исследований, проведенных обществом «Мемориал», в 1940 г из областей Западной Украины были депортированы более 160.000 человек, из областей Западной Белоруссии — более 100.000 человек. В прибалтийских республиках наиболее массовые довоенные депортации прошли 14 июня 1940 г (в мае-июне 1941 г продолжались и массовые депортации из других западных районов). По данным того же исследования, в мае-июне 1949 г в Сибирь и другие восточные регионы страны из Прибалтики было выслано около 35.000 человек, а из западных областей — более 60.000 человек.

Депортация народов в 1941—1944

С началом Великой Отечественной войны с европейской части СССР были депортированы этнические немцы. В 1942—1944 годах были также проведены депортации представителей ряда других национальностей. В частности, были депортированы: ингерманландские финны, калмыки, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, крымские татары, ногайцы, турки-месхетинцы, понтийские греки. Официальной причиной депортации были массовое дезертирство, коллаборационизм и активная антисоветская вооруженная борьба значительной части этих народов. Депортации была подвергнута большая часть народов вопреки тому, что представители этих народов также сражались в рядах Красной Армии и принимали участие в партизанском движении.

Депортации 1940-50-х

Наиболее масштабные депортации из прибалтийских республик были проведены в 1949 г. Начиная с 25 марта в течение нескольких дней из Эстонии были высланы более 20.000 человек, из Латвии — более 42.000 человек, из Литвы — около 32.000 человек. Главными целями этой депортации было «уничтожение кулачества как класса» и подавление вооруженного сопротивления советскому режиму.

Депортация азербайджанского населения Армянской СССР была произведена в 1947—1950 годах согласно Постановлению Совета Министров СССР № 4083 от 23 декабря 1947 года. «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР» По итогам депортации, в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанско ССР было переселено в три этапа более 100.000 человек. 10.000 человек было переселено в 1948 году, 40.000 — в 1949 году, 50.000 в 1950 году.

Репрессии и антисемитизм

Направленность репрессий, начиная с середины 1930-х годов (и даже ранее) становилась всё более антисемитской и это достигло своего апофеоза в последние годы жизни Сталина. При этом ссылаются на тот факт, что среди жертв репрессий было много евреев. Это действительно так. Но это связано лишь с огромным участием евреев в политической и духовной жизни СССР, а не с каким-то специфическим антисемитизмом Архивные данные показывают, что евреи в ГУЛАГе составляли 1,5 % до 1,9 % узников. Например, в 1939 году евреев среди заключённых было всего 19 758 человек, в то время как русских — 830 491, украинцев — 181 905, белорусов — 44 785.

Однако в 1948—1953 годах политические репрессии в ряде случаев имели явно антисемитский характер (смотри статьи Еврейский антифашистский комитет, Дело врачей).

Оценки масштабов репрессий

Оценки масштабов репрессий сильно различаются главным образом из-за разного определения понятия «репрессии».

К жертвам репрессий различные исследователи относят следующее:

• только осужденные за «контрреволюционные преступления» (преимущественно по 58 статье) (Земсков, Воронцов);

• дополнительно включаются все осужденные органами госбезопасности, а также сосланные на спецпоселения раскулаченные крестьяне, репрессированные народы (Охотин, Рогинский);

• дополнительно включаются жертвы неоправданно жестоких наказаний по некоторым уголовным статьям (по «закону о колосках», за прогулы и т. п.);

• подсчитывается общее число заключенных в лагерях (Вишневский) либо общее количество осужденных судами (включая наказания без лишения свободы; Попов, Цаплин) и утверждается, что получившиеся огромные величины характеризуют масштабы избыточно репрессивной политики государства.

Основным критерием для включения конкретной категории служит необоснованность применённых репрессий. В отличие от официальной статистики НКВД по осуждённым по 58-й статье, надёжные данные о численности остальных категорий отсутствуют, и исследователями приводятся различные оценки. Суммарные оценки по всем упомянутым категориям составляют 25—30 млн человек подвергшихся репрессиям в виде лишения или значительного ограничения свободы на более или менее длительные сроки и свыше 40 млн для менее суровых наказаний. Разница в оценках масштабов репрессий различными исследователями определяется в первую очередь набором категорий лиц, включаемых в понятие «репрессированный».

В результате оценки варьируются от 3,8 млн — 9,8 млн «политических» репрессированных и до многих десятков миллионов, включая понёсших наказания по уголовным статьям.

Аналогично различаются оценки погибших в результате репрессий — от сотен тысяч расстрелянных по 58-й статье до миллионов умерших от голода начала 1930-х годов.

Количество осуждённых за «контрреволюционные преступления»

В феврале 1954 г. на имя Н. С. Хрущёва была подготовлена справка, подписанная Генеральным прокурором СССР Р.Руденко, министром внутренних дел СССР С.Кругловым и министром юстиции СССР К.Горшениным, в которой называлось число осуждённых за контрреволюционные преступления за период с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. Согласно справке, всего за этот период было осуждено Коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе приговорено к смертной казни 642 980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220 человек, к ссылке и высылке — 765 180 человек.

Согласно справке, подписанной начальником архивного отдела МВД Павловым, на основании данных которой, видимо, была составлена справка, направленная Хрущёву, за период с 1921 г. по 1938 г. по делам ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД и с 1939 г. по середину 1953 г. за контрреволюционные преступления было всего осуждено судебными и внесудебными органами 4 060 306 человек, из них приговорено к смертной казни 799 455 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах — 2 631 397 человек, к ссылке и высылке — 413 512 человек, к «прочим мерам» — 215 942 человек. (Прим.: Расхождение между данными справки Павлова и данными справки, направленной Хрущёву, могут быть частично объяснены тем, что на подлиннике справки Павлова, хранящейся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), к цифре 2 945 тыс. (количество осуждённых за 1921—1938 гг.) неизвестной рукой карандашом сделано примечание: «30 % угол. = 1 062» — то есть произвольно было сочтено, что 30 % всех осуждённых с 1921 г. по 1938 г. по делам ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД составляют уголовники (следует также указать, что 30 % от 2 945 тыс. составляет 884 тыс., а не 1062 тыс.)).

По данным комиссии «по установлению причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде партии» под председательством П.Н Поспелова (1956 г.), только в 1937-38 годах было арестовано по обвинению в антисоветской деятельности 1 548 366 человек, и из них расстреляно 681 692.

Согласно подписанной Н. Шверником, А. Шелепиным, З. Сердюком, Р. Руденко, Н. Мироновым, В. Семичастным справке, которая была составлена для Президиума ЦК КПСС в 1963 г., всего с 1935 по 1953 г. были арестованы по политическим обвинениям 2 760 234 человека, из них расстреляны 748 146.

Согласно сообщению КГБ СССР от 16 июня 1988 г., с 1930 по 1953 г. были арестованы по политическим обвинениям 3 778 234 человек, из них расстреляны 786 098 человек.

Всего в 1918—1953 гг., по данным анализа статистики областных управлений КГБ СССР, проведённого в 1988 г., органами ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ были арестованы 4 308 487 человек, из них 835 194 расстреляны.

Российский исследователь В. В. Лунеев, ссылаясь на обобщённые отчёты ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ СССР по контрреволюционной (государственной) преступности, приводит следующие цифры за 1930—1953: по политическим обвинениям осуждено 3.613.654 чел., из них приговорено к высшей мере наказания 755.528 чел.

По данным С. А. Воронцова, по ст. 58 УК РСФСР 1926 года за период с 1930 по 1939 гг. было осуждено 2,8 млн человек, из них 1,35 млн — в 1937—1938. За эти десять лет 724,4 тыс. осуждённых были приговорены к расстрелу, из них 684,2 тыс. — в 1937—1938.

Согласно «Справки 1 спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осужденных в период 1921 ?1953 гг.» от 11 декабря 1953 г. всего было арестовано за 1921—1938 г.г. 4 835 937 человек (к/р — 3 341 989, другие преступления — 1 493 948) из них осуждено 2 944 879, их них к ВМН 745 220. В 1939—1953 осуждено за к/р — 1 115 247, из них к ВМН 54 235 (из них 23 278 в 1942 г.)

Существует вполне обоснованное мнение, что при оценке общего числа жертв политических репрессий необходимо учитывать не только самих осуждённых за «контрреволюционные преступления». Репрессиям подвергались и члены семей осуждённых, которые могли проходить по документам не как осуждённые за «контрреволюционные преступления», а как «социально опасные» или «социально вредные элементы» (в эту категорию включались и некоторые другие лица, репрессированные по политическим мотивам).

Количество депортированных

По оценкам демографа Анатолия Вишневского, основанным на имеющихся архивных данных, в 1930—1953 гг. было депортировано не менее 6,4 млн человек (включая раскулачивание, депортации по национальному признаку и др.).

Различные оценки масштабов репрессий

По мнению историков Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского, если понятие репрессий определить узко — как репрессии органов госбезопасности по политическим обвинениям, «тогда, с небольшими погрешностями, число репрессированных в период с 1921 по 1953 год составит около 5,5 млн человек». Если же в их число включить «разные типы депортированных, умерших от искусственного голода и убитых во время спровоцированных конфликтов…, и тех детей, которые не родились из-за того, что их возможные родители были репрессированы или погибли от голода», то число жертв возрастёт на порядок.

Во втором случае о масштабах смертности от голода и репрессий можно судить по демографическим потерям, которые только в период 1926—1940 годы составили 9 млн чел.

В Статистическом сборнике Верховного суда 1958 г. говорится о 17,96 млн приговорённых по указам военного времени, из которых 22,9 %, или 4 113 тыс., были приговорены к лишению свободы, а остальные — к штрафам или исправительно-трудовым работам. 15,75 млн человек по этим указам были осуждены за самовольный уход с работы (самовольно менять место работы многим категориям работающих запрещалось и после окончания войны).

Кроме того, значительное число людей было приговорено к большим срокам заключения и даже расстрелу за мелкие кражи в условиях голода (т. н. «Закон о колосках»).

По оценкам историка В. П. Попова, общее число осуждённых за политические и уголовные преступления в 1923—1953 годах составляет не менее 40 млн. По его мнению, эта оценка «весьма приблизительна и сильно занижена, но вполне отражает масштабы репрессивной государственной политики… Если из общей численности населения вычесть лиц до 14 лет и старше 60, как малоспособных к преступной деятельности, то выяснится, что в пределах жизни одного поколения — с 1923 по 1953 г. — был осуждён практически каждый третий дееспособный член общества». Только в РСФСР общими судами приговоры были вынесены в отношении 39,1 млн чел., причем в разные годы к реальным срокам заключения было приговорено от 37 до 65 % осуждённых (не включая репрессированных со стороны НКВД, без приговоров, вынесенных судебными коллегиями по уголовным делам Верховных, краевых и областных судов и постоянными сессиями, действовавшими при лагерях, без приговоров военных трибуналов, без ссыльных, без высланных народов и т. п.).

По данным Института демографии ГУ ВШЭ, «общее число граждан СССР, подвергшихся репрессиям в виде лишения или значительного ограничения свободы на более или менее длительные сроки» (в лагерях, спецпоселениях и т. п.) с конца 1920-х по 1953 г. «составило не менее 25-30 миллионов человек». Однако к подсчетам данного института нужно относиться очень осторожно. По их данным со ссылкой на Земскова «только за 1934—1947 годы в лагеря поступило (за вычетом возвращенных из бегов) 10,2 млн человек». Однако сам Земсков пишет не о вновь поступивших контингентах, а описывает общее движение лагерного населения ГУЛАГа, то есть в число 10,2 млн «поступивших» включены: переведенные из тюрем, из колоний, из спецпоселений в ИТЛ (лагеря). Как не трудно догадаться в эти контингенты входят как вновь прибывшие осужденные, так и уже отбывающие сроки заключенния, при чём последних большинство.

При оценке числа погибших в результате репрессий необходимо учесть как казненных, так и умерших в местах заключения и ссылки.

По подсчётам историка В. Н. Земскова, за период с 1 января 1934 г. по 31 декабря 1947 г. в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа умерло 963 766 заключённых, однако в это число входят не только политические заключённые, но и осуждённые за уголовные преступления. Однако демограф и социолог А. Г. Вишневский оспаривает эти данные.

Согласно имеющимся архивным данным, в 1930—1953 годах во всех местах заключения умерло 1,76 млн человек. Некоторыми исследователями отмечались заметные противоречия и неполнота в имеющейся статистике смертности в лагерях. По подсчётам А. Г. Вишневского, убитые и умершие только в местах заключения и ссылке составили 4-6 млн.

Некоторые не согласны с этими цифрами. По их мнению, общее число жертв репрессий было много больше, при этом называются разные цифры — от 10 до 60 млн. Их оппоненты указывают, однако, что подобные цифры появились в 1960-е — 1980-е гг., когда архивы ещё не были открыты, и, по сути, представляют собой не более чем оценки и приблизительные подсчёты. По их мнению, эти цифры опровергают не только данные архивов, но и чисто логические соображения. Отсутствует и демографический эффект, который обязательно дали бы столь колоссальные репрессии (помимо голода и Великой Отечественной войны). При повышенной смертности рождаемость снижается, и на соответствующей диаграмме образуется «яма». Крупных «ям» известно лишь две — они соответствуют временам голода 1930-х годов и войны (есть ещё третья, 1966—1970-х годов, являющаяся также результатом войны).

Сторонники вышеприведённых цифр, защищая свою точку зрения, нередко пытаются поставить под сомнение достоверность архивных данных. В ряде случаев, к ним действительно следует подходить критично. Например, в таблицах движения населения ГУЛАГа есть странная графа «прочая убыль». Непонятно, что это за убыль, если заключённые не умерли, не бежали, не освободились и не были перемещены в другие места. Как предполагает демограф С. Максудов, под «прочей убылью» скрывается уничтожение заключённых в лагерях. С другой стороны, В. Н. Земсков утверждает, что расстрелянные в лагерях и при попытках к бегству учитывались как «умершие от болезней органов кровообращения», а сама графа может отражать приписки, делавшиеся лагерным начальством. Впрочем, эта графа достаточно небольшая — по нескольку тысяч человек в год, и лишь изредка больше.

К жертвам политических репрессий могут быть отнесены также осуждённые по Указу Президиума ВС СССР от 6 июля 1941 г. об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения.

Роль высших руководителей государства в репрессиях

Вольными или невольными соучастниками репрессий стали практически все высшие руководители КПСС и СССР, поскольку каждый был вынужден, как минимум, голосовать в поддержку преследования «врагов народа», а нередко вдобавок к этому подписывать соответствующие документы.

Многие члены партии, занимавшие достаточно видное положение, были осуждены (в основном к расстрелу) Военной коллегией Верховного суда СССР, которая выносила приговоры после рассмотрения каждого дела в закрытом заседании в течение 10—20 минут без участия обвинения и защиты на основании списков, утвержденных лично Сталиным и его приближенными. Следователь МГБ СССР Николай Месяцев отрицает причастность Сталина и его окружения к фальсификации «дела врачей».

Судьба организаторов репрессий

Как указано выше, в период сталинских репрессий сами органы гозбезопасности подвергались систематическим чисткам. В результате многие организаторы и исполнители репрессий, в том числе руководители НКВД Г. Г. Ягода и Н. И. Ежов, сами стали их жертвами.

После смерти Сталина был арестован и осужден ряд руководящих работников госбезопасности: Л. П. Берия, В. Г. Деканозов, Б. З. Кобулов, А. З. Кобулов, В. Н. Меркулов, Л. Е. Влодзимирский, С. А. Гоглидзе, А. З. Мешик, Л.Л. Шварцман, М. Д. Рюмин, А.Г. Леонов, В.И. Комаров, М.Т. Лихачев, И.Я. Чернов, Я.М. Броверман, С.Ф. Мильштейн, П.А. Шария, С.С. Мамулов, Б.В. Родос. Министр Госбезопасности 1946—1951 г.г. В. С. Абакумов был арестован при Сталине, но расстрелян уже после его смерти. Кстати, перед самой смертью Сталин подозревал Берию в покровительстве арестованному Абакумову.

Руководство СССР не было заинтересовано в широком преследовании организаторов репрессий, поскольку и само было к ним причастно. После 1956 г. обвинение в соучастии в репрессиях могло быть использовано в политической борьбе для отстранения крупного партийца от должности (см. напр. Антипартийная группа), но такие случаи были единичны и не приводили к уголовному преследованию виновных, а после 1964 г. таких прецедентов не было.

Амнистии и реабилитация

Некоторое количество жертв репрессий было освобождено и реабилитировано ещё в конце 1930-х, после смещения с поста главы НКВД Ежова и его замены Берией, а также в первые месяцы Великой Отечественной войны.

В 1953 г., после прихода Берии на пост главы объединённого МВД, была проведена массовая амнистия, в ходе которой было освобождено 1 201 738 человек, но это были в основном осуждённые за уголовные преступления (осужденные за контрреволюционные преступления подлежали амнистии лишь при сроке заключения менее 5 лет).

В 1954—1955 гг. из лагерей и колоний было досрочно освобождено 88 278 политических заключенных, из них 32 798 — на основе пересмотра дел и 55 480 — по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг». Если 1 января 1955 г. в лагерях и колониях содержалось 309 088 осуждённых за контрреволюционные преступления, то 1 января 1956 г. — 113 735, а 1 апреля 1959 г. — лишь 11 027 человек.

Массовая юридическая реабилитация началась в результате работы комиссии П. Н. Поспелова. В 1954—1961 гг. за отсутствием состава преступления были реабилитированы 737 182 человека, было отказано в реабилитации 208 448 осуждённым; в 1962—1983 гг. были реабилитированы 157 055 человек, отказы получили 22 754 человека.

Процесс реабилитации был возобновлён в конце 1980-х гг. по инициативе М. С. Горбачёва и А. Н. Яковлева, когда были реабилитированы не только почти все репрессированные деятели ВКП(б), но и многие «классовые враги». В 1988-89 годах были пересмотрены дела на 856 582 человека, по ним реабилитировано 844 740 человек.

Ещё 14 ноября 1989 года Верховный Совет СССР в своей декларации заявляет:

Органы власти современной России уделяют большое внимание вопросу реабилитации жертв сталинских репрессий. Относительно политических репрессий в РСФСР и СССР существует заявление Председателя Правительства Российской Федерации В. В. Путина:

Все мы хорошо знаем, что хоть 1937 год и считается пиком репрессий, этот год был хорошо подготовлен предыдущими годами жестокости — достаточно вспомнить расстрелы заложников в годы гражданской войны, уничтожение целых сословий, духовенства, раскулачивание крестьян, уничтожение казачества. Такие трагедии повторялись в истории человечества не однажды. Это случалось тогда, когда привлекательные на первый взгляд, но пустые идеалы ставились выше основной ценности, ценности человеческой жизни, прав и свобод человека… Уничтожены были и сосланы в лагеря, расстреляны, замучены сотни тысяч, миллионы человек. Причем это были люди со своим собственным мнением, люди, которые не боялись его высказывать. Это цвет нации… И мы, конечно, долгие годы, до сих пор ощущали эту трагедию на себе.»

С момента вступления в силу Закона РСФСР № 1761-1 от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» до 2004 года было реабилитировано свыше 630 тысяч человек. Некоторые репрессированные (например, многие руководители НКВД, лица, причастные к террору и совершившие неполитические уголовные преступления) были признаны не подлежащими реабилитации — всего было рассмотренно свыше 970 тысяч заявлений о реабилитации.

Память

Ежегодно 30 октября, в России и других бывших республиках СССР проходит День памяти жертв политических репрессий. В этот день в стране проходят митинги и различные культурные мероприятия, в ходе которых вспоминают о пострадавших от политических репрессий, в некоторых школах организуют „живые“ уроки истории, на которые приглашаются свидетели трагических событий. В Москве основные мероприятия проходят на Лубянской площади у Соловецкого камня и на Бутовском полигоне.

Для того чтобы сохранить память о жертвах и помочь людям восстановить историю их семей, общество „Мемориал“ в 1998 году приступило к созданию единой базы данных, сводя вместе информацию из региональных Книг Памяти.

Между тем, некоторые правозащитники обеспокоены, что спустя полвека после массовых репрессий фигура Иосифа Сталина у многих в российском обществе по-прежнему вызывает симпатии. Так, глава общества „Мемориал“ Арсений Рогинский отметил:

А исследователи по-прежнему испытывают трудности с доступом к архивам, касающимся советских репрессий:

9 сентября 2009 года художественно-историческое исследование Александра Солженицына „Архипелаг ГУЛАГ“ внесли в обязательную школьную программу по литературе для старшеклассников. Ранее в школьную программу уже вошла повесть Солженицына „Один день Ивана Денисовича“. Биография писателя изучается на уроках истории.

30 октября 2009 года в своем обращении в связи с Днем памяти жертв политических репрессий Президент России Дмитрий Медведев призвал не оправдывать сталинские репрессии, жертвами которых пали миллионы человек. Глава Российского государства подчеркнул, что память о национальных трагедиях так же священна, как память о победе.

Президент обратил внимание на тот факт, что на протяжении двадцати предвоенных лет уничтожались целые слои и сословия российского народа:

Д. А. Медведев отметил, что до сих пор можно слышать, что эти многочисленные жертвы были оправданы некими высшими государственными целями.

Д. А. Медведев подчеркнул, что в России нужны музейно-мемориальные центры, «которые будут передавать память о пережитом — из поколения в поколение». Должна быть продолжена и работа по поиску мест массовых захоронений, восстановлению имен погибших, а в случае необходимости — их реабилитации.

Во второй половине 20-х Сталин полностью разгромил и левых, и правых оппозиционеров (Ожесточенная борьба Сталина за власть в переломные 20-е), выступавших против его курса построения социализма в отдельно взятой стране, в основе которого лежала индустриализация на основе мобилизационной экономики и сплошная коллективизация. Реализация этого курса досталась колоссальным напряжением сил всего общества и вызывала недовольство населения чрезвычайно тяжелым положением в стране. Что, естественно, создавало угрозы как для проводимой им политики, так и для его личной власти.

Не следует забывать, что создание в Советском Союзе экономики мобилизационного характера было одной из самых важных заслуг Сталина. Своим курсом он закладывал основы будущего военно-экономического могущества государства, способного противостоять военной агрессии и на равных вести дела с ведущими державами Запада. Индустриализация заложила фундамент великого будущего страны и место Советского Союза в клубе великих держав на протяжении целой исторической эпохи.

Проводя жесткую политику с неизбежными издержками, он понимал, что чем дальше и успешнее продвигается в решении своих задач, подавляя сопротивление оппонентов, тем шире становится круг его реальных и потенциальных противников. Поверженные и принесшие публичные покаяния оппоненты из числа левых и правых отнюдь не смирились со своим поражением.

Борьба с поверженными оппонентами перешла в другую фазу.

Выбранная Сталиным в 20-е тактика постепенного формирования его образа, как образцового лидера, опиравшегося на коллегиальность и первого среди равных, в начале 30-х изменилась.

Теперь стал навязываться образ единоличного вождя. Пропаганда с каждым годом расширяла кампанию по возвеличиванию вождя, подчеркивая его мудрость, железную волю и непоколебимую твердость в проведении генеральной линии партии.

Выступать против Сталина означало выступать против линии партии. И он делал все возможное, чтобы его воспринимали как человека, выполняющего выпавшую на его долю историческую миссию.

Ликвидация кулачества как класса

Остатки разгромленной левой и правой оппозиции еще представляли для политического курса Сталина какую-то угрозу. К тому же коллективизация не была завершена. А призывы Бухарина и правых учитывать интересы крестьянства заставляли Сталина действовать осторожно, чтобы не вызвать сопротивления деревни.

Он исходил из того, что успех коллективизации во многом будет зависеть от того, удастся или нет сломить противодействие кулаков и смести их с исторической сцены. Они представляли еще серьезную силу. В 1927 году в стране насчитывалось 1,1 млн кулацких хозяйств, которые засевали 15 % посевной площади страны. И сдаваться они не собирались.

В декабре 1929 года Сталин решил нанести по кулачеству решительный удар. И заявил о переходе от политики ограничения эксплуататорских тенденций в деревне к политике ликвидации кулачества, как класса.

В январе 1930 года Политбюро вынесло решение

«О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»,

в соответствии с которым кулаки разделялись на три категории.

Первая категория – организаторы антисоветских выступлений и террористических актов по решению судов подлежали изоляции. Вторая – крупные кулаки выселялись в малонаселенные районы страны. И третья – остальные кулаки, они переселялись на земли за пределами колхозов.

Это постановление давало широкие полномочия на местах в определении, кто подлежит раскулачиванию. И создавало предпосылки для злоупотреблений.

В 1930–1931 годах было отправлено на спецпоселение 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека. Эта кампания вызвала сопротивление в деревне. И стала трагедией для зажиточного крестьянства, которое было ликвидировано. Она всех уравнивала в правах – в колхозах.

Сталин делал это сознательно, он стремился ликвидировать последний эксплуататорский класс и перераспределить ресурсы из деревни в промышленность, расширяя возможности по проведению индустриализации.

Борьба с несистемной оппозицией

В начале 30-х против политики Сталина выступали чаще всего в тайном порядке. Это был ряд небольших партийных группировок, которые продемонстрировали, что далеко не все в партии согласны с курсом вождя.

Блок Сырцова. Кандидат в члены Политбюро Сырцов в своем окружении стал выражать недовольство лично Сталиным. Он обращал внимание на ненормальность положения в работе Политбюро, где все вопросы заранее предрешаются Сталиным и приближенными к нему лицами. С точки зрения Сталина, это было недопустимо. Сырцова обвинили в создании

«фракционных подпольных групп».

И в декабре 1930 года он и ряд высокопоставленных функционеров были исключены из ЦК за фракционность в партии.

Группа Смирнова. В январе 1933 года была объявлена контрреволюционной и подверглась полному разгрому активно выступавшая против политики Сталина группа Смирнова, бывшего секретарем ЦК, курировавшего сельское хозяйство и непосредственно сталкивающегося с тяжелыми последствиями коллективизации. За создание «подпольной фракционной группы» с целью изменения политики в области индустриализации и коллективизации они были изгнаны из партии.

Платформа Рютина. Партийный функционер невысокого уровня Рютин и его группа в своей платформе (1932) в концентрированном виде выдвинули основные политические обвинения в адрес Сталина. Этот документ можно считать наиболее полным и аргументированным антисталинским манифестом.

Рютина за

«контрреволюционную пропаганду и агитацию»

в октябре 1930 года исключили из партии.

Но он не прекратил свою деятельность. И создал группу единомышленников. Но вскоре был арестован.

На заседании Полютбюро Сталин предложил расстрелять Рютина. Но в итоге его оставили в тюрьме. Где в 1937 году без суда расстреляли.

Мелкие политические группировки никак не могли повлиять на политику усилившегося Сталина. И он быстро (пока еще «мягко») с ними расправлялся.

Самоубийство жены Сталина

Вскоре в жизни Сталина произошли два важных события: самоубийство его жены Надежды Аллилуевой (ноябрь 1932) и убийство Кирова (декабрь 1934), несомненно, наложивших неизгладимую печать на всю дальнейшую деятельность Сталина.

Смерть жены стала водоразделом в его судьбе. И до крайности ожесточила его. Сделала еще более подозрительным и недоверчивым. Усилила в нем чувства непримиримости и жесткости. Личная трагедия вождя трансформировалась в его беспощадное отношение к реальным и мнимым врагам.

Жена была моложе его более чем на двадцать лет. Обладала сильным характером. И они действительно любили друг друга. Но Сталин в связи со своей загруженностью не мог уделять должного внимания молодой жене. У Надежды прогрессировала тяжелая болезнь – окостенение черепных швов, сопровождавшаяся депрессиями и приступами головной боли. Все это заметно сказывалось на ее психическом состоянии. К тому же она была очень ревнива. И не раз грозилась покончить с собой.

По воспоминаниям Молотова, очередная ссора произошла на квартире Ворошилова, где они праздновали 7 ноября. Сталин скатал комочек хлеба и на глазах у всех бросил его в жену маршала Егорова. Надежда была в возбужденном состоянии после ссоры с мужем, состоявшейся накануне из-за его задержки у парикмахерши. Она резко отреагировала на этот «комочек» и встала из-за стола. Вместе с Полиной Жемчужиной (женой Молотова) она после этого долго прогуливалась по Кремлю.

Утром Сталин застал ее застрелившейся из пистолета, который подарил ей брат.

Существует версия, что Сталин считал Жемчужину одной из причин смерти жены. И в 1949 году жестко обошелся с ней. За связь с «еврейскими националистами» она была отправлена в лагеря.

У Сталина после смерти жены произошел глубокий внутренний кризис. Он умерил свою публичную активность, мало выступал и часто хранил молчание. Многие исследователи считают, что именно это обстоятельство подвигло вождя к жестокой расправе со своими уже поверженными оппонентами.

С ноября 1932 года была объявлена очередная чистка в партии с целью

«обеспечить в партии железную пролетарскую дисциплину и для очищения партийных рядов от всех ненадежных, неустойчивых и примазавшихся элементов».
Особо это коснулось тех, кто выступал (или мог выступать) против генеральной линии.

Всего за 1932–1933 годы из партии были исключены около 450 тыс. человек.

В мае 1933 года по инициативе Сталина было принято зловещее решение «О тройках ОГПУ». В республиках, краях и областях им пока что запрещалось выносить смертные приговоры.

Убийство Кирова

Убийство Кирова (члена Политбюро и личного друга Сталина) стало коренным поворотным рубежом в развитии страны. И переломным моментом в организации Сталиным массовых репрессий, последствия которых были настолько масштабными, что оставили глубокий след в жизни целого поколения.

Киров был убит 1 декабря 1934 года в Ленинграде в Смольном выстрелом из пистолета. Ходило много версий, что убийство организовал Сталин для устранения своего конкурента. Особенно эту версию продвигал Хрущев.

Более поздними исследованиями было доказано, что убийство совершил Николаев, отличавшийся скандальным характером и конфликтами с начальством. За что в процессе чистки был исключен из партии и пытался с помощью Кирова восстановиться.

Его симпатичная жена Мильда Драуле работала в Смольном и была любовницей Кирова, слывшего страстным поклонником женщин. По своему партбилету Николаев зашел в Смольный и из наградного пистолета из чувства ревности застрелил Кирова. Признать убийство одного из руководителей партии по банальной причине соблазнения чужой жены было недопустимо. И, естественно, начали искать другую причину.

Сталин сразу же решил использовать это убийство в целях расправы со своими оппонентами. И выехал в Ленинград. Взяв на себя руководство расследованием, он получил возможность направить его на путь, который уже задумал.

Он дал указание Ежову, курирующего работу НКВД:

«Ищите убийц среди зиновьевцев».

Руководствуясь этим, НКВД искусственно связало Николаева с бывшими участниками зиновьевской оппозиции. Сфальсифицировало уголовные дела «ленинградского» и «московского» центров, «ленинградской контрреволюционной группы», «правотроцкистского блока», «объединенного» и «параллельного» центров.

По указанию вождя было разработано и опубликовано постановление ЦИК от 1 декабря 1934 года

«О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов».

Законом предписывалось заканчивать следствие по делам о террористических организациях в десятидневный срок, дела в суде рассматривать без участия обвинения и защиты, кассации и ходатайств о помиловании не допускать, приговоры о расстреле приводить в исполнение немедленно.

Сталин задумал в ходе этого дела создать необходимую базу для объявления сторонников Троцкого и Зиновьева не идейными борцами, а бандой убийц и агентов иностранных разведок. Соответствующая подготовительная работа была поручена Ежову.

После соответствующей «обработки» Николаев начал давать нужные показания. В Ленинграде, Москве и в других городах начались массовые аресты бывших зиновьевцев и участников других оппозиционных в прошлом групп. Были арестованы и этапированы в Ленинград Зиновьев и Каменев. От арестованных угрозами и посулами облегчить их участь добились показаний о существовании «Ленинградского центра» и связанного с ним «Московского центра» и признания политической и моральной ответственности за совершенное Николаевым преступление. В конце концов такое признание было получено от Зиновьева и Каменева.

Сталин лично из 23 арестованных отобрал для судебного процесса по делу «Ленинградскиого центра» 14 человек, пока вычеркнув фамилии Зиновьева, Каменева и других оппозиционеров, которые позднее были осуждены по делу «Московского центра».

Военная коллегия Верховного суда 29 декабря 1934 года приговорила всех обвиняемых по «Ленинградскому центру» к расстрелу. А 16 января 1935 года по делу «Московского центра» были осуждены к лишению свободы на сроки от пяти до десяти лет Зиновьев, Каменев и другие оппозиционеры.

За два с половиной месяца после убийства Кирова в Ленинградской области было арестовано 843 человека. А из Ленинграда выслано на север Сибири и в Якутию 663 члена семей репрессированных.

В январе 1935 года во все парторганизации было направлено письмо ЦК, в котором подчеркивалось, что идейным и политическим руководителем «Ленинградского центра» был «Московский центр», который знал о террористических настроениях «Ленинградского центра» и разжигал эти настроения. Оба «центра» объединяла общая троцкистско-зиновьевская платформа, ставящая цель добиться высоких постов в партии и правительстве.

Одновременно в этот период значительно увеличилось число арестов по обвинению в подготовке террористических актов. Если за весь 1934 год было арестовано 6 501 человек, то в 1935 году уже 15 986 человек. Также началось возвышение зловещей фигуры Ежова, которого Сталин уже планировал на место Ягоды.

«Кремлевское дело» или дело уборщиц

В июле 1935 года сотрудниками НКВД было сфальсифицировано «Кремлевское дело» о контрреволюционных террористических группах в правительственной библиотеке и комендатуре Кремля, по которому было осуждено 110 человек, из них двое приговорены к расстрелу. По данному делу привлекались сотрудники охраны Кремля, работники правительственной библиотеки, служащие и технический персонал Кремля, которые как будто бы вели подготовку убийства Сталина.

Одной из задач было обосновать будущее обвинение Каменева и привязать это к бывшей жене его брата, работавшей в кремлевской библиотеке и проходящей по данному делу.

Фактически это было дело против друга подпольной юности Сталина секретаря ЦИК Авеля Енукидзе, который не раз вступал в защиту дискредитируемых Сталиным лиц и к тому времени стал активнее выражать сомнения в правильности его действий.

Становилось очевидным, что Сталин не останавливается даже перед устранением его бывших ближайших друзей. Енукидзе был обвинен в политическом и бытовом разложении и переведен на периферийную работу. А в 1937 году он был арестован, обвинен в измене и шпионаже. И в октябре 1937 года расстрелян по приговору суда.

Сталинская политика середины 30-х носила двойственный и противоречивый характер.

С одной стороны, произошел колоссальный экономический и социальный прорыв. Качественно новый уровень обороноспособности страны. Невиданный рост образования и культуры народа. И заметное улучшение материального положения населения. Новой Конституцией (1936) были декларированы и закреплены демократические нормы и основные социальные и политические права граждан.

С другой стороны, именно в этот период шла подготовка широкомасштабных репрессий и чисток. А также были подготовлены условия для осуществления Сталиным уже не политического, а физического устранения его реальных и потенциальных противников.

Первый процесс «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра»

Сталин решил не просто окончательно расправиться со своими главными оппонентами Зиновьевым и Каменевым, а через проведение открытого судебного процесса представить их террористами и убийцами. Процесс должен был стать необычным, поскольку на скамье подсудимых были ближайшие соратники Ленина и в недавнем прошлом виднейшие руководители партии и страны. Общество было уже подготовлено к предстоящему осуждению обвиняемых.

В качестве подготовительного акта ЦК направило письмо, в котором раскрывались новые факты преступных деяний зиновьевской группировки и их роль в террористической деятельности. Зиновьев и Каменев должны были подтвердить на открытом судебном процессе, что при руководящей роли Троцкого они готовили убийство Сталина и других членов Политбюро.

Несмотря на сопротивление Зиновьева и Каменева, Ежову и Ягоде удалось убедить их в том, что им будет сохранена жизнь и их родственники не будут подвергнуты репрессиям, если они признают, что по указанию Троцкого готовили свои террористические и антисоветские акции. Страдания Зиновьева и Каменева закончились, им улучшили условия содержания в тюрьме. И врачи занялись их лечением. Они верили, что если в суде они признают организацию вменяемых им преступлений, то останутся живы.

Судебный спектакль состоялся в августе 1936 года, на котором все обвиняемые признавали свою вину о создании многочисленных террористических организаций по всей стране с целью убийства Сталина и других руководителей. И делали это они с какой-то непонятной нормальному человеку готовностью и как бы с чувством исполнения высокого долга. Казалось, что они соревновались друг с другом в стремлении выставить себя в наихудшем виде. Государственный обвинитель потребовал

«чтобы бешеные собаки были расстреляны – все до одного».

И все 16 обвиняемых были приговорены к высшей мере наказания.

Зиновьев перед казнью униженно умолял позвонить Сталину и сохранить ему жизнь. Но молох уже нельзя было остановить. На основании этого процесса в 1936 году было арестовано и расстреляно более 160 человек, якобы готовивших по всей стране террористические акты.

Второй процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра»

Для расширения масштабов репрессий и зачистки уже ненужных исполнителей Сталину на посту главы НКВД понадобился другой человек.

В сентябре 1936 года Ягода был заменен на секретаря ЦК Ежова. Сталин знал его как личность, не обремененную чувствами жалости, сострадания и справедливости. Он без преувеличения был садистом. К тому же в личном плане Ежов был повязан по рукам и ногам, поскольку был алкоголиком и гомосексуалистом.

Основной задачей во второй половине 1936 года для Ежова явилась подготовка и проведение в январе 1937 года второго большого показательного процесса, на котором оказалось семнадцать обвиняемых. Главными фигурами были Пятаков, Серебряков, Радек и Сокольников. Подсудимых обвиняли в попытке свержения Советской власти, для чего они якобы развернули широкую диверсионную, шпионскую и террористическую деятельность.

Арестованные в ходе следствия подвергались той же процедуре запугивания, провокаций и допросов с пристрастием. Для склонения подследственных к признанию в печати было опубликовано изменение в уголовном законодательстве, позволявшее им рассчитывать на сохранение жизни в случае чистосердечного признания своих преступлений. Многие верили этому, давая требуемые от них показания. И делали это, по их словам, в интересах разоблачения и разгрома троцкизма.

Так Радек на суде утверждал:

«Я признал свою вину, исходя из оценки той общей пользы, которую эта правда должна принести».

А Пятаков, в частности, внес от себя предложение разрешить ему лично расстрелять всех приговоренных к расстрелу. В том числе и свою бывшую жену. И опубликовать это в печати.

Суд приговорил Пятакова, Серебрякова, Муралова и еще десятерых подсудимых к расстрелу. Сокольников и Радек, а также два других второстепенных персонажа этого судебного спектакля получили по 10 лет тюремного заключения. Но в мае 1939 года они были убиты сокамерниками в тюрьме.

Дело «Антисоветской троцкистской военной организации» (дело Тухачевского)

В процессе зачистки политического поля Сталин не мог оставить без внимания армию, где в состоянии были подготовить и осуществить реальный заговор.

К началу 1937 года началась подготовка к чистке в высшем руководстве армии, так как там вполне могла бродить мысль о серьезной оппозиции его политическому курсу.

Кандидатом на главу заговорщиков стал маршал Тухачевский, конфликтовавший с Ворошиловым и ни раз высказывавший в близком кругу нелестные эпитеты в адрес «бывшего кавалериста». Одно дело недовольство и критические высказывания и совершенно другое – подготовка заговора. Но маршал с бонапартистскими замашками и его окружение волне подходили на роль заговорщиков.

Еще в 1930 году арестованные преподаватели Военной Академии им. Фрунзе Какурин и Троицкий дали показания против Тухачевского. Якобы он выжидает благоприятной обстановки для захвата власти и установления военной диктатуры. И у него якобы много сторонников в военных кругах.

Проведенные очные ставки с присутствием самого Сталина доказали невиновность Тухачевского. Но почва для подозрений в отношении маршала осталась. К тому же был подброшен ложный материал о его связях с Германией, так как он по долгу службы контактировал с немецкими генералами.

В апреле 1937 года Сталин произвел серьезные перестановки в генералитете: Тухачевского направили командовать Приволжским военным округом, маршал Егоров был назначен первым замом наркома обороны, начальником Генерального Штаба – Шапошников, Якира перевели командовать Ленинградским округом.

Участники «заговора» по предложению Политбюро в мае были арестованы по обвинению в участии в «антисоветском троцкистско-правом блоке» и шпионаже в пользу фашистской Германии. В обвинительном заключении утверждалось, что «военно-троцкистский центр», в руководство которого входили Тухачевский, Гамарник, Уборевич, Якир и другие военачальники, по прямым указаниям немецкого Генштаба и Троцкого при поддержке группы правых Бухарина-Рыкова занимался вредительством, диверсиями, террором и готовил свержение правительства и захват власти в целях реставрации в СССР капитализма.

Дело о заговоре военных на закрытом судебном заседании рассматривалось 11 июня 1937 года Специальным судебным присутствием, куда входили Блюхер и Буденный. После зачитывания обвинительного заключения все подсудимые признали себя виновными.

Поголовному признанию обвиняемых на всех процессах были очень удивлены даже в Германии. Там предполагали, что им вводят какой-то препарат. И поручили разведке выяснить это. Но все оказалось банально проще. Сталин просто хорошо разбирался в людях. И знал их слабости.

В день суда по указанию Сталина в республики, края и области было направлено указание организовать митинги и выносить резолюции о необходимости применения высшей меры наказания. Естественно все обвиняемые подвергались гневному осуждению и проклятиям. Суд вынес смертный приговор всем восьмерым обвиняемым, приведенный на следующий день в исполнение.

После суда над Тухачевским были арестованы (как участники военного заговора) 980 высших командиров и политработников.

Всего за 1937–1939 годы арестовано по политическим мотивам 9 579 человек командного состава. А репрессировано 17 981 человек. Из них 8 402 уволены из армии, что составляет чуть более 4 % от списочного состава командиров Красной Армии.

Сталин отлично понимал, что нельзя обезглавить армию перед войной, которую он считал неизбежной. А реальную цену героев Гражданской войны и раздутую пропагандой репутацию военачальников, попавших в жернова «заговора», он отлично знал. И готов был принести их в жертву.

Третий процесс антисоветского «право-троцкистского блока»

Процесс над военными потряс всю страну.

Но в планы Сталина входило и проведение публичного процесса, который стал бы своего рода венцом всей этой кампании. А центральными фигурами в нем должны были стать Бухарин и Рыков.

Процесс должен был продемонстрировать полное и безоговорочное банкротство всех бывших политических оппонентов вождя. Они должны были предстать перед всей страной не как политические противники, а как группа политических бандитов, шпионов, объединенных в некий общий правотроцкистский заговор, в котором Троцкий играл главную роль, а Бухарин, Рыков и другие танцевали под его дудку.

На мартовском пленуме 1937 года, накануне которого покончил жизнь самоубийством Орджоникидзе, травля группы Бухарина продолжилась.

Сталин жестко и последовательно проводил курс на их безусловное исключение из партии и преследование в уголовном порядке. Они голословно обвинялись в том, что не отказывались от своих политических и враждебных стране убеждений, стояли на платформе капиталистической реставрации в СССР, готовились к свержению сталинского руководства и вошли в блок с троцкистами, зиновьевцами, эсерами, меньшевиками и другими фракционными группировками, перешли к методам террора и организации вооруженного восстания.

Было даже надуманное обвинение в намерении физически уничтожить Ленина, Сталина и Свердлова.

Арестованный прямо на пленуме Бухарин с гневом и возмущением отвергал эти абсурдные обвинения. И сломить его было не так просто. Почувствовав безысходность, Бухарин стал писать письма Сталину, в которых стремился разубедить его в том, что он враг партийной линии и Сталина лично. Он не скупится на безмерные политические реверансы в отношении Сталина и его политики, но все было тщетно.

В марте 1938 года состоялся открытый процесс. На скамье подсудимых оказались сразу три бывших члена Политбюро – Бухарин, Рыков и Крестинский, а также Ягода и другие высокопоставленные деятели партии. Помимо этого процесса проводились закрытые судилища, на которых в упрощенном порядке выносились приговоры тем, кого было рискованно предавать открытому суду. Сталин принимал активное личное участие в подготовке процесса и определял основные направления обвинительного заключения. А также патронировал допросы Бухарина на очных ставках.

На суде Бухарин признавал свою вину вообще. Но зачастую умело опровергал абсурдные обвинения. Категорически отрицал он свою причастность к шпионажу, убийству Кирова и других деятелей Советского государства.

Реакция общественности на процесс была заранее запрограммирована. Проходили массовые митинги, публиковались гневные статьи с единственным требованием – сурово покарать преступников, расстрелять их, как бешеных собак. Суд приговорил 18 подсудимых к расстрелу, менее значимых лиц – к различным тюремным срокам.

Бухарин написал последнее письмо Сталину:

Но Сталин не внял мольбам своего бывшего соратника.

Завершение «великой чистки»

Последним публичным процессом Сталин как бы подвел итог борьбы со своими политическими оппонентами.

Победа была тотальной.

Она завершилась физическим уничтожением оппонентов. Помимо открытых и закрытых судебных процессов 1937–1938 годов практиковались осуждения в «особом порядке». То есть решение о расстреле принималось Сталиным и его ближайшими соратниками и оформлялось «комиссией» – Сталиным, главой НКВД и Генпрокурором.

Также решением Политбюро 31 июля 1937 года для республик, краев и областей утверждались списки (лимиты) подлежащих репрессиям лиц от нескольких сот до 5 000 человек. Предусматривалось две категории. Наиболее враждебные антисоветские элементы подлежали аресту и по решению «троек» – расстрелу. И второй категории – менее активные враждебные элементы подлежали аресту и заключению в лагеря.

В результате всех этих акций за 1937 год было репрессировано 936 750 человек и за 1938 год – 638 509 тысяч.

В целом в стране и в партии сложилась атмосфера всеобщей подозрительности и доносительства. «Великая чистка» была призвана не только устранить реальных и потенциальных врагов народа, но и внушить страх и трепет всем тем, кто мог бы при благоприятном стечении обстоятельств восстать против Сталина и его политического курса.

Сталин, по всей вероятности, начал понимать, что такая массовость репрессий может подорвать и его собственную власть. Он начал подготавливать почву для их ограничения не из соображений гуманизма, а из реальных политических расчетов, поскольку складывающаяся явно аномальная обстановка, шпиономания и мания вредительства грозили перейти все границы, привести к ликвидации партийных и государственных кадров и к потере устойчивости государства.

Для этого надо было убирать Ежова, который стремился все увеличивать масштабы репрессий и не собирался останавливаться. Вождь решил возложить всю ответственность за массовые репрессии на Ежова. Он сделал свое дело и должен был уйти.

Сталин начал постепенный процесс отстранения наркома от власти. В апреле 1938 года он был по совместительству назначен наркомом водного транспорта. А решением Политбюро в августе 1938 года первым заместителем к Ежову был назначен Берия.

Существует версия, что именно Берия начал сокращать репрессии.

Это далеко не так.

Он был всего лишь исполнителем воли вождя, взявшего курс на введение этого процесса в разумное русло. Перед Берией стояла задача ограничить масштаб репрессий и исключить любую возможность появления оппозиции Сталину.

Ежову «рекомендовали» написать письмо о своей отставке, что он и сделал в сентябре 1938 года, а в ноябре его освободили от должности наркома.

Еще до формального отстранения Ежова по указанию Сталина Берия развернул чистку рядов НКВД от людей «железного наркома». В период с сентября по декабрь 1938 года была проведена практически полная замена руководящего состава НКВД, вплоть до начальников отделов.

Ежов был арестован в апреле 1939 года. И после довольно длительного следствия он и его ближайшие соратники были расстреляны. О его расстреле ничего не сообщалось. Но его короткое правление оставило глубочайший след в сознании советского общества, как

«ежовые рукавицы».

Все эти меры были подготовительными шагами к принятию в ноябре 1938 года постановления ЦК и Совнаркома, которым ликвидировались судебные тройки на всех уровнях.

Все дела теперь должны были рассматривать только суды или Особое Совещание при НКВД. Этим постановлением Сталин явственно обозначал принципиально новые контуры своей политики в данной сфере. Отныне массовых чисток больше не будет. Но репрессии, как мера предупреждения противодействия политике вождя, остаются.

Непредвзятая оценка «великой чистки» дает основания предполагать, что репрессии осуществлялись Сталиным как составная часть политического курса, направленного на строительство мощного государства, каким он его понимал, и устранение любых выступлений, как против проводимого курса, так и против самого вождя.

Его оппоненты были далеко не ангелами. И неизвестно, сколько бы несчастий принесла бы реализация предлагаемого ими курса.

Но ничто не может оправдать трагедий сотен тысяч невиновных людей, попавших в молох репрессий.

Здесь представлена работа в номинации «Переломные точки русской истории» конкурса «Наследие предков – молодым» 2019-2020 гг. Автор – Мария Зеленина. Подробнее о конкурсе: https://vk.com/vrn_nasledie. 

Тема репрессивной политики в эпоху сталинизма является одной из самых идеологизированных и одновременно наиболее многоаспектных в истории СССР. Попытки проанализировать происходившие события с разных точек зрения встречали и встречают до сих пор серьезные затруднения, так как сформированные взгляды на сталинский период как на эпоху насилия давно вышли за рамки истории, создав подчиненный идеологии «черный миф» об этом времени. Данное противоречие показывает необходимость дальнейшего исследования острых и контрадикторных событий, вызывающих интерес не только в научном сообществе, но и в массовом сознании. Противоречивые трактовки собственного прошлого заставляют вновь и вновь обращаться к уже известным фактам, однако отношение к ним с течением времени видоизменяется в зависимости от различных внешних и внутренних факторов. Однако, в настоящее время у исследователей появляется возможность опираться на большее количество источников, изучить и, в поисках истины, возможно, опровергнуть разные мнения и суждения по исследуемой проблеме. Таким образом, необходимо выделить основные представления о сталинских репрессиях и рассмотреть их с фактической стороны, что позволит преодолеть однобокое видение политических процессов в рассматриваемый период.

Репрессивная политика активизируется в конце 1920-х гг., когда в политическом аппарате партии шла борьба сталинской группировки с оппозицией – «правыми коммунистами» Н.И. Бухариным, А.И. Рыковым, М.П. Томским, С.И. Сырцовым. Борьба в руководстве партии действительно велась, о чем свидетельствует В.М. Молотов: «…В 20-е годы и в начале 30-х шла открытая, в печати, борьба идейного порядка, борьба пером, но без конца вести эту борьбу – это же за счет государства, за счет рабочего класс, сколько можно! Если пожалеть рабочий класс – люди трудятся и хотят улучшить свое положение, а мы продолжаем все время схватки и борьбу наверху и в печати – это, знаете ли, опаснейшее дело!»¹. Именно в контексте политического противостояния и усиления общей напряженности в стране репрессии начинают использоваться как инструмент борьбы за власть.

Начальный этап репрессивной политики был связан с борьбой против «вредителей» – технической интеллигенции, скептически относившейся к новой власти. В 1920-е гг. на фабриках и заводах, в ведомствах и наркоматах работало большое количество старых инженеров, экспертов, учёных. Многие из них до утверждения у власти большевиков входили в различные партии – меньшевиков, эсеров, кадетов. Эти специалисты имели хорошее образование и довольно большой опыт практической работы. Имея принципиальные политические разногласия с правящей партией большевиков и, отдавая предпочтения прежде всего «правым коммунистам», они, тем не менее, возлагали большие надежды на НЭП, проделав много работы для экономического возрождения страны.

Когда сталинская группировка начала борьбу с «правыми», одной их первых её жертв стали старые специалисты. Начиная с шахтинского процесса 1928 г. значительная часть специалистов-горняков из Донбасса была обвинена во «вредительстве» и осуждена: «Это дело приобрело явно общесоюзное значение, так как вскрыло новые формы и новые методы борьбы буржуазной контрреволюции против пролетарского государства, против социалистической индустриализации… Обнаружение контрреволюционного заговора в Донбассе, как и ряд других фактов экономического вредительства, саботажа и пр., свидетельствует о том, какие исключительные трудности приходится преодолевать пролетариату в деле строительства социализма»². Руководство Донбасской угольной промышленности, 53 специалиста, оказалось виновно в шпионской деятельности, в попытках вредительства государству и саботаже. По итогам показательного процесса, проходившего в московском Доме Союзов, несколько человек были расстреляны, 4 оправданы, остальные получили тюремный срок от 1 до 10 лет.  Арестовав «буржуазных специалистов», сталинское руководство не только переложило на них вину за многочисленные провалы в экономической сфере и резкое снижение уровня жизни населения, вызванные политикой коллективизации и форсированной индустриализации, но и скомпрометировало группировку «правых» связями с «вредителями».

«Шахтинское дело» 1928 г. является показателем нового политического вектора, целью которого стала окончательная ликвидация остатков «буржуазных традиций». Публикации материалов о Шахтинском процессе появились сразу же после его окончания. Это вызвало большой резонанс в обществе, и, по мнению многих исследователей, «служило прикладным пропагандистским целям, являясь продолжением сопровождавшей процесс идеологической кампании»³.

Для фабрикации дела о разветвленной сети контрреволюционных вредителей, ОГПУ с лета 1930 г. начало аресты крупных специалистов из центральных хозяйственных ведомств. В основном это были широко известные ученые и эксперты, игравшие заметную роль в годы НЭПа. «Так, профессор Н.Д. Кондратьев, бывший эсер, товарищ министра продовольствия во Временном правительстве, работал в советских сельскохозяйственных органах, профессора Н.П. Макаров и А.В. Чаянов занимали должности в Наркомате земледелия РСФСР, профессор Л.Н. Юровский был членом коллегии Наркомата финансов, профессор П.А. Садырин, бывший член ЦК партии народной свободы, входил в правление Госбанка СССР. Опытный статистик-экономист В.Г. Громан, до 1921 года меньшевик, работал в Госплане СССР»⁴.

Усилиями ОГПУ были подготовлены материалы о существовании сети связанных между собой антисоветских организаций, которые якобы объединялись в «Трудовую крестьянскую партию» под председательством экономиста-аграрника Кондратьева и «Промпартию» под руководством профессора Рамзина. Кроме показаний о подготовке свержения советского правительства, связях с иностранными антибольшевистскими организациями и спецслужбами, у подозреваемых и арестованных выпытывали признания о взаимодействиях с «правыми». Такие контакты действительно существовали, и таким образом разрабатывалась версия моральной ответственности «правых» за деятельность «вредителей».

По утверждению ОГПУ, только в Москве «ТКП» имела девять основных подпольных групп, также значительное число организаций было образовано на местах, особенно в системе сельского хозяйства, среди бывших эсеров. Помимо лиц, обвиненных в руководстве партией, также были осуждены члены «региональных» организаций партии. Судебный процесс над «ТКП», как считают многие исследователи⁵, «показал разногласия внутри ВКП(б) о курсе социально-экономической политики, обозначенные Сталиным как «план партии» и «план Бухарина». В первом – ключом реконструкции сельского хозяйства определялся форсированный темп индустриализации, во втором – развитие индивидуального крестьянского хозяйства. Аресты по делу «ТКП» начались через две недели после завершения XVI съезда партии, который отверг предложения «правых уклонистов» о снижении темпов индустриализации»⁶.

Интересен тот факт, что показаниями арестованных был скомпрометирован М.И. Калинин. Н.Д. Кондратьев рассказал на допросе о своих встречах с Калининым и назвал его в числе тех лиц, беседы с которыми позволяли «вредителям» получать информацию о политическом положении в стране. Однако эта информация была воспринята Сталиным в другом ключе: «Что Калинин грешен, – писал Сталин Молотову – в этом не может быть сомнения. Всё, что сообщено о Калинине в показаниях, – сущая правда. Обо всём этом надо обязательно осведомить ЦК, чтобы Калинину впредь неповадно было путаться с пройдохами»⁷. 2 сентября 1930 г. в письме к Молотову Сталин комментировал эту проблему так: «Насчет привлечения к ответу коммунистов, помогавших громан-кондратиевым, согласен, но как быть тогда с Рыковым (который бесспорно помогал им) и Калининым (которого явным образом впутал в это «дело» подлец-Теодорович)? Надо подумать об этом»⁸. Можно сделать вывод, что не Калинин интересовал Сталина в первую очередь, а возможность с помощью арестов устрашить верных, но колеблющихся в выборе курса партийных и государственных деятелей. Молотов в беседах с Чуевым говорил о том, что у Калинина были хорошие отношения со Сталиным: «Калинин больше был для народа… И был предан Сталину. Он был особенно близок для крестьянства, поскольку для крестьянства других большевиков не было. Он хороший был, безусловно. Качало его немножко вправо, но он от нас старался не отбиваться»⁹.

Таким образом, с одной стороны, фабрикация дел и аресты старых специалистов необходимы были для того, чтобы окончательно искоренить буржуазные традиции и избавиться от «правых уклонистов». Однако и этих мероприятий оказалось недостаточно, поэтому в ОГПУ стали разрабатывать другой «след» – прямой причастности партийных оппозиционеров к деятельности «подпольных партий» и их «террористическим планам».

В ОГПУ были сфабрикованы показания о «террористических планах» «Промышленной партии», в также некоторых сторонниках «правого уклона». Соответственно на руководителей «правых», прежде всего на Н.И. Бухарина, возлагалась моральная ответственность за поощрение «терроризма». Однако, «террористы» из «Промпартии» получили сравнительно небольшие сроки заключения, а многие вскоре были амнистированы. Возможно, так произошло потому, что Бухарин в ноябре 1930 г. опубликовал в «Правде» заявление, в котором признал правильность решений XVI съезда ВКП(б), осудил всякую фракционную работу и попытки скрытой борьбы с партийным руководством.

Ещё одно дело начала 1930-х гг., направленное на отстранение от руководящих должностей неугодных сталинской группировке специалистов, получило название «Союзное бюро меньшевиков». Арестованные, многие из которых занимали видное положение в советских хозяйственных структурах, обвинялись в оппозиционных настроениях, «в поддержании контактов с антисоветскими силами за рубежом, в организации вредительства в народном хозяйстве, и в подготовке свержения советской власти»¹⁰. Также «Союзное бюро» обвинялось в связях с Промпартией и с ТКП. На организованный открытый судебный процесс по этому делу были «выведены» 14 человек из числа бывших меньшевиков, хотя трое из них никогда не состояли в рядах этой партии, а остальные вышли из неё еще в начале 1920-х. Все участники процесса были осуждены на 5 или 10 лет лишения свободы¹¹.

В 1990-е годы, в связи с рассекречиванием архивных документов, исследователями был сделан вывод, что и этот процесс был сфабрикован ОГПУ. Один из обвиняемых, которому удалось избежать наказания, позже описывал, как готовился судебный процесс. «Первое организационное заседание «Союзного бюро меньшевиков» состоялось в кабинете следователя ОГПУ, где все проходившие по этому процессу впервые увиделись и познакомились. Здесь же было отрепетировано поведение на суде»¹². Одному из арестованных, М.П. Якубовичу, генеральный государственный обвинитель Н.В. Крыленко сообщил: «Я не сомневаюсь в том, что вы лично ни в чем не виноваты. Мы оба выполняем свой долг перед партией. Я вас считал и буду считать коммунистом. Я буду обвинителем на процессе. Вы будете подтверждать данные на следствии показания. Это наш с вами партийный долг…»¹³.

Однако другие исследователи, опираясь на архивные документы, описывают более жестокие методы следствия. Например, А.В. Шубин ¹⁴ приводит письмо М.П. Якубовича, направленное в мае 1967 года Генеральному прокурору СССР, в котором он рассказал о методах следствия: «Показания его и ряда других обвиняемых были получены вследствие физического воздействия: избиений, удушений, отправки в карцер в холодную или жаркую погоду, лишение сна»¹⁵. В.Н. Уйманов¹⁶ обратил внимание на тот факт, что большинство участников названных «контрреволюционных» организаций относились к числу тех, кого в те годы было принято называть «спецами» и к которым проявлялось особое внимание со стороны руководства страны и её карательных органов.

После анализа фактов из архивных документов становится очевидным факт фальсификации дел 1929-1931 гг. Однако, открытым остаётся вопрос о том, зачем понадобилось их фальсифицировать, жертвуя хорошими специалистами? По мнению Хлевнюка О.В., «фабрикация дел о «террористических организациях», к которым якобы были причастны партийные оппозиционеры, была своеобразной репетицией политических процессов 1935-1938 гг. Все провокации и «разоблачения» этого периода преследовали сравнительно скромные цели: «создать условия для окончательного подавления оппозиции, запугать всех недовольных и колеблющихся»¹⁷.

Таким образом, современные представления о рассматриваемом периоде сталинских репрессий опираются на источники и рассекреченные архивные материалы. Историки, в большинстве своём, сходятся во мнении, что большинство обвинений в адрес специалистов были необоснованными, а судебные процессы сфабрикованы. Борьба с «вредителями» имела под собой политическую подоплеку: целью было скомпрометировать оппозицию и не допустить в массовом сознании мысли, что провалы в экономике – вина руководства СССР.

Список используемой литературы

1. Чуев Ф.И. Сто сорок бесед с Молотовым: из дневника Ф. Чуева. Москва, 1991. С. 302.
2. Шахтинское дело и практические задачи в деле борьбы с недостатками хозяйственного строительства (Резолюция по докладу т. Рыкова, принятая единогласно объединенным пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) 11 апреля 1928 г.) // Всесоюзная коммунистическая партия (б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1935) / отв. ред.: В. В. Адоратский, А. Н. Поскребышев, М. А. Савельев, И. П. Товстуха; Ин-т Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б). 5-е изд., испр. и доп. Москва, 1936. Т. Ч. II. 1925-1935. С. 277.
3. Шарапов С.В. Шахтинский судебный политический процесс 1928 года: итоги изучения // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2012. Том 11. Выпуск 8: История. С. 163.
4. Хлевнюк О.В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е годы. Москва, 1996. С. 21.
5. Осташко Т.Н. Власть и интеллигенция: динамика взаимоотношений на рубеже 1920-1930-х гг. // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. №2. 1998. С. 20.
6. Осташко Т.Н. Власть и интеллигенция: динамика взаимоотношений на рубеже 1920-1930-х гг. // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. №2. 1998. С. 20.
7. Хлевнюк О.В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е годы. Москва, 1996. С. 22.
8. Цит. по: Хлевнюк О.В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е годы. Москва, 1996. С. 22.
9. Чуев Ф.И. Сто сорок бесед с Молотовым: из дневника Ф. Чуева. Москва, 1991. С. 270.
10. Уйманов В.Н. Процесс «Союзного бюро меньшевиков» и судьба меньшевика М. А. Валерианова-Броунштейна // Вестник Томского гос. ун-та. 2012. №355. С. 76.
11. Уйманов В.Н. Процесс «Союзного бюро меньшевиков» и судьба меньшевика М. А. Валерианова-Броунштейна // Вестник Томского гос. ун-та. 2012. №355. С. 76.
12. Прохорова Т.Г., Шамина В.Б. Театр и политика в советской и постсоветской России: формы интерактивного диалога // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. 2014. №5. С. 304.
13. Меньшевистский процесс 1931 года: в 2 кн. – Москва, 1999. Кн. 2. С. 460.
14. Шубин А.В. 1937. Антитеррор Сталина / А.В. Шубин. Москва, 2010. 227 с.
15. Шубин А.В. 1937. Антитеррор Сталина / А.В. Шубин. Москва, 2010. С. 15.
16. Уйманов В.Н. Процесс «Союзного бюро меньшевиков» и судьба меньшевика М. А. Валерианова-Броунштейна // Вестник Томского гос. ун-та. 2012. №355. С. 76-82.
17. Хлевнюк О.В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е годы. Москва, 1996. С. 24.

3 августа 1937 года Иосиф Сталин разослал областным и районным руководителям директиву с требованием в кратчайшие сроки организовать показательные процессы над врагами народа, пробравшимися в колхозы. Несколькими днями ранее, 31 июля, глава НКВД Николай Ежов издал приказ № 00447, давший начало так называемой «кулацкой операции», в которой было расстреляно более 400 тысяч человек.

Эти директивы дали толчок беспрецедентной по своему размаху кампании террора, в последующие два года охватившей всё советское общество.

Причины

Разные исследователи до сих пор спорят о факторах, которые могли оказать влияние на размах репрессий, ставших поистине беспрецедентными.

Бесспорно, наибольшую роль в развязывании большого террора сыграл Сталин. Именно он был главным инициатором и вдохновителем террора. В выступлениях Сталина и директивах в период с 1935 года можно неоднократно найти незавуалированные требования перейти к беспощадной расправе с антисоветскими элементами. В середине 30-х Сталин сформулировал целую доктрину, согласно которой по мере дальнейшего продвижения СССР к социализму враждебные элементы не только не затихают, но начинают ещё сильнее вредить делу социализма и строить козни. И, чем ближе СССР к социализму, тем более беспощадной должна быть борьба с такими элементами.

Террор в СССР практиковался с 1918 года. Однако до середины 30-х он был направлен исключительно на «классовых врагов»: буржуазию, священнослужителей, белогвардейцев, деятелей старого режима, позднее к ним добавились кулаки и инженеры-вредители. Он не касался партии, члены которой чувствовали себя неуязвимыми. Однако всё изменилось в марте 1937 года, когда, выступая на Пленуме ЦК, Сталин заявил, что враги проникли в партию и настало время «ликвидировать собственную беспечность и благодушие».

Фактически суть этой кровавой кампании заключалась в уничтожении тех, кто проявлял признаки нелояльности генеральной линии Сталина в прошлом или мог потенциально проявить нелояльность в будущем. В первую очередь НКВД интересовали бывшие чиновники царского режима, бывшие кулаки, бывшие члены любых политических партий и внутрипартийной оппозиции, вернувшиеся из-за границы белоэмигранты, лица, имевшие в прошлом судимость по политическим статьям, священнослужители, жители приграничных территорий — как потенциальные шпионы, а также друзья или соратники уже репрессированных деятелей и прочие. Однако со временем террор приобрёл такой размах, что захватил и людей, на которых не было даже ничтожного «компромата» и его приходилось выдумывать следователям.

Уникальность террора

Большой террор 1937–1939 годов был уникальным явлением в мировой истории. Только за два года по политическим обвинениям было казнено около 700 тысяч человек. Ещё 1,3 миллиона были отправлены в лагеря. Потери от него аналогичны потерям в серьёзном военном конфликте. Для сравнения, в Первой мировой войне Российская империя за четыре года потеряла порядка полутора миллионов солдат от всех причин (погибшие, умершие в плену, а также от ран и от болезней).

Отличительной чертой этого террора была полнейшая непредсказуемость. Не было чётко очерченной враждебной группы, которую требовалось уничтожить. Были абстрактные «враги народа», среди которых с равной долей вероятности мог оказаться и бывший царский полицейский, и экс-меньшевик, давно перешедший в партию большевиков, и высокопоставленный большевик, до безумия преданный марксизму-ленинизму.

Большой террор не был связан рамками законности. Поскольку никакие суды не справились бы с таким потоком дел, все они рассматривались во внесудебном порядке, при участии так называемых троек.

Тройки создавались на областном или республиканском уровне. В них входили глава НКВД, прокурор и местный партийный руководитель. Время от времени они собирались на рассмотрение «альбомов», в которых содержались краткие биографические сведения об арестованном и бегло описывалась суть его дела. Рассмотрение подобных дел происходило без участия адвокатов, без допроса свидетелей и обвиняемого, который в большинстве случаев отсутствовал на заседании. По итогам короткого совещания тройка либо приговаривала обвиняемого к расстрелу, либо отправляла в лагерь. Подсудимые не имели права обжалования таких вердиктов.

Еще одной особенностью террора была коллективная ответственность. Наказанию подлежал не только обвиняемый, но также и его родственники (жена и взрослые дети). В зависимости от усердия следователей, они либо тоже приговаривались к расстрелу (например, у курировавшего террор по кулацкой линии чекиста Фриновского, также казнённого, расстреляли жену и несовершеннолетнего сына), либо получали тюремный срок, либо их отправляли в ссылку (самый мягкий вариант). Существовали специальные лагеря для этой категории осуждённых, самым известным из которых был АЛЖИР (Акмолинский лагерь жён изменников Родины).

От террора нельзя было защититься. В период Гражданской войны, когда большевики впервые объявили красный террор, существовал шанс на спасение. Можно было ходатайствовать за заключённых перед видными советскими чиновниками, и зачастую они шли навстречу. Писателю Горькому таким способом удалось вытащить из ЧК не одного человека. Но в 1937 году любые ходатайства и апелляции были бессмысленны. Среди жертв репрессий оказалось немало старых друзей и соратников Сталина и даже его родственников. Пострадали многие близкие его первой жены — Екатерины Сванидзе. Был казнён свояк Сталина чекист Реденс, женатый на родной сестре покойной супруги вождя партии.

Даже ближайшие сподвижники Сталина не имели возможности ходатайствовать о чьём-либо спасении. Так, многолетний помощник Сталина и его особо доверенное лицо Александр Поскрёбышев не смог спасти жену. В лагерях оказались супруги Калинина (формально занимал пост главы СССР) и маршала Будённого.

Тем не менее Сталин при желании мог спасти человека и запретить давать ход его делу. Известно, что немало показаний имелось на Будённого, однако по распоряжению Сталина его не стали трогать.

Масштаб

Оказаться «замаскированным врагом» мог абсолютно любой человек. Ни высокие посты, ни партийный стаж, ни убедительное алиби не принимались в расчёт. Террор был абсолютно всеобъемлющим и охватил все слои населения. Сельские жители в основном проходили по «кулацким» операциям (свыше 400 тысяч расстрелянных), горожане — по «вредительским» делам и «контрреволюционным группам». Представители нетитульных национальностей (поляки, китайцы, финны) осуждались в рамках так называемых национальных операций как иностранные шпионы. Что касается высокопоставленных лиц, то кровавые зачистки прошли во всех ведомствах и отличались особой жестокостью.

За период большого террора погибли десятки церковных архиереев, включая местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра (Полянского). Из семи секретарей ЦК ВЛКСМ, руководивших комсомолом в первые 20 лет существования организации, выжил только один, да и тот провёл в лагерях 16 лет. Из пяти первых советских маршалов уцелели только двое. Из девяти командармов 1-го ранга были расстреляны пятеро.

Более серьёзные чистки прошли в НКВД, где они совпали с безжалостной борьбой за высокие посты и активным применением доносов. За два года руководящий состав органов внутренних дел обновился дважды.

Из семи комиссаров госбезопасности 1-го ранга (высшее звание в НКВД) погибли все. Из 14 комиссаров госбезопасности 2-го ранга погибли 12.

Репрессии коснулись и высшей партийной номенклатуры. Из 72 участников мартовского Пленума ЦК, на котором Сталин объявил о проникших в партию врагах, погибло 52 человека. Был истреблён практически весь руководящий состав Коминтерна, уцелело всего несколько человек. Почти полностью была репрессирована региональная номенклатура (руководители союзных республик, главы обкомов и райкомов).

Механизмы

Для каждой области, республики или края заранее были определены лимиты по первой категории (расстрел) и второй (10 лет заключения). Лимиты утверждались Политбюро, но на местах нередко ходатайствовали об увеличении репрессий, стремясь выслужиться и обратить на себя внимание. Единственным регионом СССР, где не было массовых репрессий, стала Якутия. Главе местного НКВД удалось убедить начальство, что в силу географических и климатических особенностей региона никаких кулаков, вредителей и иностранных шпионов там не может быть.

Судьбы простых граждан были отданы на откуп тройкам на местах. Что касается видных деятелей, то их судьба решалась в Москве. Их фамилии попадали в особые списки, которые уходили на утверждение Сталину и Политбюро. Эти документы, получившие условное название «расстрельные списки Сталина» заполнялись руководством НКВД и передавались на рассмотрение Политбюро. После визирования списки уходили в Военную коллегию Верховного суда, которая проводила по этим делам символический суд, длившийся несколько минут. За сталинский период в скорбные списки попало 45 тысяч человек, из которых 39 тысяч было расстреляно.

Следователям на местах разрешалось применение пыток для получения признательных показаний. Такое распоряжение Сталина сначала существовало только в форме секретной инструкции Ежову. Позднее, после возмущений со стороны отдельных прокуроров и партийных работников на местах, была разослана подписанная Сталиным директива: «ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов-крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается как исключение и притом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков — следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показывает, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа».

Что происходило с арестованными

После ареста всё зависело от человека. Зачастую после начальных угроз или уговоров следователей арестованный соглашался подписать любые признательные показания. В таком случае режим содержания смягчался, ему разрешались свидания с родственниками, а следователь мог даже ходатайствовать о выделении ему особого питания. Однако спасти подписавшего признание человека уже ничто не могло. В зависимости от того, по какой категории он проходил, тройка выносила вердикт: либо расстрел, либо пять-десять лет лагерей. Приговор, как правило, приводился в исполнение в день вынесения либо в течение нескольких ближайших дней.

Большинство следователей стремилось оформлять задержанных в контрреволюционные группы, поэтому требовало от арестованного не только оговорить себя, но и дать показания на мнимых сообщников. Позднее по этим показаниям арестовывали других. Таким образом, после ареста одного-двух человек удавалось оформлять разветвлённые контрреволюционные группы в десятки человек.

Если заключённый упорствовал и отказывался давать показания, к нему активно применяли физические меры воздействия: избиение и разного рода пытки. Большинство рано или поздно сдавалось. Под пытками люди подписывали все нужные показания, лишь бы прекратить этот кошмар. У наиболее стойких был шанс на спасение. Без признательных показаний к смертной казни приговаривали значительно реже. Как правило, таким заключённым давали десять лет. Некоторым повезло дотерпеть до очередной смены власти в НКВД, когда Берия, чтобы подчеркнуть порочность Ежова, освободил часть заключённых, ждавших осуждения. Подобным образом спасся будущий маршал Рокоссовский: ему удалось дотянуть до 1940 года и дождаться, пока террор пойдёт на спад. Военачальник провёл в заключении почти три года, но так и не дал признательных показаний.

Родственникам репрессированных не сообщалось об их судьбе. Зачастую после ареста человек просто исчезал. На запросы близких репрессированного обычно отвечали, что он осуждён на 10 лет без права переписки. Позднее им стали сообщать, что осуждённый умер во время отбытия наказания.

После хрущёвского развенчания культа личности родственники высокопоставленных репрессированных деятелей получили компенсацию и точную информацию об их судьбе. Что касается простых граждан, то они ещё долгие десятилетия не знали о подлинной судьбе родственников.

Большой террор продлился два года и завершился в 1939 году. Но это не означало полного прекращения репрессий. Они продолжались вплоть до смерти Сталина, просто стали не всеобъемлющими, а точечными. В 40-е годы был репрессирован ряд высокопоставленных военных. В начале 50-х был уничтожен влиятельный ленинградский клан выдвиженцев Жданова. К моменту смерти Сталина разворачивался очередной раунд чисток в спецслужбах, в группе риска оказался даже могущественный Берия. Массовые расстрелы по политическим обвинениям прекратились только в эпоху Хрущёва.