Уехал генерал Ниссель, а вслед за ним исчез и Керенский, под занавес, назначив Краснова командующим несуществующей армией. Он растворился, оставив записку. Глава Российской демократической республики второпях написал: «Слагаю с себя звание министра-председателя, передаю все права и обязанности по этой должности в распоряжение Временного правительства. А. Керенский. 1.XI.-17 г.». Если учесть, что правительство в полном составе сидело в Петропавловской крепости, то дело обстояло так: Керенский официально отрекся от власти в пользу главы нового большевистского правительства Владимира Ильича Ленина.
Конечно, его акт отречения носил уже неофициальный характер, но факт остается фактом. Вместо того, чтобы призвать верные правительству силы на борьбу с узурпаторами он просто удрал в неизвестном направлении, не оставив антибольшевистским силам никакого официального «знамени». И большевики, и борцы с ними были отныне одинаково незаконны. Единственным законным органом власти могло стать Учредительное собрание, но оно должно еще было только собраться в январе 1918-го! Именно поэтому реальная борьба с большевиками началась лишь после разгона ими «Учредиловки», а до той поры все выжидали развития событий. Так даже своим побегом, Керенский последний раз помог земляку Ульянову удержаться, укрепиться в самые сложные первые недели после захвата власти.
Отчаянием и полной безнадежностью веет от мемуаров Краснова: «Ночью пришли тревожные телеграммы из Москвы и Смоленска. Там шли кровавые бои. Ни один солдат не встал за Временное Правительство. Мы были одиноки и преданы всеми…».
Пройдет менее года и 13-го апреля 1918 года генерал Корнилов героически погибнет во время штурма Екатеринодара частями Добровольческой армии. Уже после отступления белых тело Корнилова будет извлечено из могилы красноармейцами. Труп генерала опознают, его привезут в Екатеринодар (Краснодар) и при большом стечении народа разденут и повесят на дереве. Потом пьяные комиссары изрубят тело Лавра Георгиевича шашками, растопчут ногами, обложат соломой и сожгут. Вечная ему память!
Позднее и генерал Краснов испытает крепость и цену британского слова на собственной шкуре. Это будет много позже. Он будет выдан англичанами в СССР после Второй мировой войны и повешен 17-го января 1947 года в Москве, во дворе тюрьмы Лефортово.
Спустя несколько недель, бывший император, а теперь гражданин Николай Романов, записал в свой дневник: «17-го ноября. Пятница. Такая же неприятная погода с пронизывающим ветром. Тошно читать описания в газетах того, что произошло две недели тому назад в Петрограде и в Москве! Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени».
Прошло всего восемь месяцев после его отречения. Уже восемь месяцев, как в России наступило Смутное время, теперь начиналась Гражданская война…
Глава 10. Почему Ленин так торопился взять власть
Если б в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции: руководство большевистской партии помешало бы ей совершиться…
Свою речь на Втором Всероссийском съезде Советов, произнесенную сразу после захвата власти, Владимир Ильич закончил так:
«В России мы сейчас должны заняться постройкой пролетарского социалистического государства. Да здравствует всемирная социалистическая революция!»
А ведь еще две недели назад Ленин писал совсем другое. Тогда его нервы были напряжены, как струна. В тот период ему удавалось все: находить новые лозунги, удачно выступать на митингах, убеждать колеблющихся и буквально за шкирку тащить их вперед к светлому будущему. Он спешил, страшно спешил. Читаем ленинское письмо с четким и ясным названием — «Большевики должны взять власть». Указаны и адресаты: Центральному Комитету, Петроградскому и Московскому комитету РСДРП (б):
«Почему должны власть взять именно теперь большевики? Потому, что предстоящая отдача Питера сделает наши шансы во сто раз худшими. А отдаче Питера при армии с Керенским и К0 во главе мы помешать не в силах. И Учредительного собрания «ждать» нельзя, ибо той же отдачей Питера Керенским и К0 всегда могут сорвать его. Только наша партия, взяв власть, может обеспечить созыв Учредительного собрания и, взяв власть, она обвинит другие партии в оттяжке и докажет обвинение».
Нервозность ленинских строк сразу бросается в глаза. Основной вопрос: «Почему должны власть взять именно теперь». Ленин спешит, он знает, что власть надо брать именно сейчас. Но эту излишнюю спешку надо скрыть. Окружающие ее не поймут, они уже ее не понимают, как не понимали многого ранее. Как это все ему надоело! Он не может открыть им всей правды и потому приходится выдумывать, черт знает, что, для своих же товарищей!
На кону стоит все — революция, страна, да может судьба всего мира. Но это понимает только он. И Троцкий. Больше никто. Некоторые верят на слово, следуют за своим вождем, но в глубине их глаз все равно читается непонимание. Почему сейчас? Почему так спешим?
10(23) октября на собрании ЦК партии, Ильич ощутил это «равнодушие к вопросу о восстании». А нервы и у Ленина не железные, они сдают. И тогда на бумагу, словно невидимые чернила выплескиваются его тревога и беспокойство, граничащие с отчаянием.
«Письмо членам ЦК РСДРП (б)».
«Товарищи! Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно. Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс… Нельзя ждать!! Можно потерять все!! История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все. Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия. Было бы гибелью или формальностью ждать колеблющегося голосования 25 октября, народ вправе, и обязан решать подобные вопросы не голосованиями, а силой… Правительство колеблется. Надо добить его, во что бы то ни стало! Промедление в выступлении смерти подобно».
Если раньше лукавил Ильич, выдумывая разные небылицы, то теперь он просто открытым текстом говорит, не говорит, кричит: надо брать власть! Все висит на волоске! Можно потерять все! И далее призывает своих товарищей не задавать не нужных вопросов, не терзаться сомнениями, не терять драгоценного времени на собрания и совещания. Ленин пишет уже совсем откровенно: «политическая цель» взятия власти «выяснится после взятия». Сначала придем к власти, а там и цель наша станет понятна. Вам товарищ Зиновьев, цель наша пока не ясна? Так это ничего, батенька. Давайте сначала власть возьмем, а там я вам и расскажу, зачем мы это сделали.
Оставим Владимира Ильича наедине с его сомнениями и тревогами и зададим себе всего лишь один вопрос. Ответ на него весьма и весьма интересен. Ответ на него страшен, потому, что приоткрывает нам ту тайную завесу, откуда и набросилась на нашу страну революционная напасть. Куда же так спешит Владимир Ильич?
Давайте задумаемся. Если какая-то политическая сила начинает отчаянно спешить с выполнением своих политических планов, это означает, что другая сила может их выполнению помешать. Ленин торопится взять власть, следовательно, должна существовать угроза срыва ленинского плана. Кто же может ему помешать встать во главе России в октябре семнадцатого года? Перечислим всех гипотетических противников:
— «буржуазное» Временное правительство;
— военный переворот;
— монархический заговор;
— немецкое наступление и оккупация ими России;
— вмешательство «союзников».
Миф о том, что Октябрьскую революцию 1917 года сделали большевики, является, по сути, официальной исторической точкой зрения. Самым забавным в этой истории является то, что именно члены
Миф о том, что Октябрьскую революцию 1917 года сделали большевики, является, по сути, официальной исторической точкой зрения. Самым забавным в этой истории является то, что именно члены партии большевиков стали самой большой проблемой для Ленина и Троцкого, прибывших из-за границы с единственной целью – взять власть у товарища Керенского. При этом Керенский со своей стороны всем чем мог помогал Владимиру Ульянову, Лейбе Бронштейну и Якову Свердлову в их нелегком пути.
«Если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции. Руководство большевистской партии помешало бы ей совершиться». Л.Д.Троцкий, «Дневники и письма»
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Ленинские идеи о необходимости взятия власти большевиками, высказанные им в работе «Апрельские тезисы», опубликованной в «Правде», вызвали недоумение у соратников по партии. Требования Ильича углублять революцию и двигаться к диктатуре пролетариата были непонятны его соратникам, пугали их и возмущали. На собрании Петроградского комитета большевиков Ленин оказался в полной изоляции.
«Делегаты переглядывались, говорили друг другу, что Ильич засиделся за границей, не присмотрелся, не разобрался».
Л.Д.Троцкий, из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Апрельские тезисы были отклонены. Против них проголосовало 13 человек, а за – только двое. Во время выступления лидера мирового пролетариата в Таврическом дворце перед социал-демократами Ленин попал еще в более трудное положение.
«Ленин вынужден был повторить свою речь на заранее назначенном общем собрании большевиков и меньшевиков, где она большинству слушателей показалась чем-то средним между издевательством и бредом. Более снисходительные пожимали плечами. Этот человек явно с луны свалился: едва сойдя после 10-летнего отсутствия со ступеней Финляндского вокзала, проповедует захват власти пролетариатом».
Л.Д.Троцкий из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Болгарчук Лидия Андреевна, журналист: Не посвященные в планы союзных спецслужб большевики были в ужасе от стремления Ленина к диктатуре пролетариата. Нахамкес, Гольдберг, Богданов – его ближайшие соратники – недоумевали, ведь только что свершился февраль, скоро будет создано Учредительное собрание, а Ильич маниакально требует революции.
«Нельзя ждать, можно потерять все! Взятие власти есть дело восстания. Его политическая цель выяснится после взятия».
Из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Конечно, Ленин не мог объяснить своим товарищам политическую цель взятия власти. Ведь у него была масса секретных обязательств, точно так же, как у Троцкого и Свердлова. Берешь деньги – должен их отработать. Весь вопрос в том, почему же Владимир Ильич так торопился? В чем же было дело? А ответ здесь достаточно простой. Полковник Хаус, главный советник президента Уильсона, представлявший интересы банкиров в Белом доме, сказал, что, если Троцкий будет плохо работать, мы вновь призовем Керенского. Хотя это заявление было сделано после Великого Октября, оно объясняет почти все. И Троцкий, и Ленин понимали, что если они не выполнят своих обязательств, то за них это сделают другие, а с ними поступят жестко. Поэтому-то Ленин так торопится. И при этом не может ничего объяснить своим сподвижникам.
«У него четкие сроки и конкретные обязательства перед союзниками. Как ему (Ленину) объяснить своим излишне принципиальным товарищам, что специально сложившиеся условия для революции действуют только сейчас. Что Керенский будет вести себя так странно и играть в поддавки, только пока у него есть такое указание. Переменится позиция его хозяев – и большевиков могут прихлопнуть в один момент. Объяснить это невозможно».
Из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Теперь самое интересное. Раз Ленин торопится, значит, есть срок, к которому он должен взять власть. Что это за срок? Почему именно к этому сроку Ильич должен взять власть и зачем? Дело тут все в целях и задачах заказчиков и соучастников, совершивших Февральскую революцию и готовивших Октябрь. Если февральский переворот не позволил России провести операцию по захвату Дарданелл и не позволил нам добить Германию, а также привел нашу страну усилиями Керенского к состоянию полного хаоса, то Октябрь по замыслам западных спецслужб должен лишить Россию легитимной власти. А значит – лишить и права претендовать на плоды победы над Германией. Запад признал временное правительство и тем дал ему возможность разрушить Россию. Но теперь нужно лишить Россию плодов победы. А значит, нужно чтобы группа экстремистов со 100%-ной надежностью свергла Керенского и компанию. При этом Александр Федорович Керенский помогает Ильичу так активно, что это даже возмущает сподвижников лидера февралистов.
Вот что вспоминала обо всем этом бабушка русской революции Брешко-Брешковская: «Сколько раз я говорила Керенскому: Саша! Возьми Ленина. А он не хотел. А надо бы посадить их на баржи с пробками, вывести в море и пробки открыть. Страшное это дело, но необходимое и неизбежное».
Воспоминания Брешко-Брешковской, из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Симаков Николай Кузьмич, специалист по истории церкви, профессор Международной славянской академии наук: Так что главной проблемой Ленина и Троцкого оказались большевики и меньшевики и другие их коллеги по борьбе, ожидавшие созыва Учредительного собрания для решения судеб страны, а потому не желавшие новых революций. Само по себе это обстоятельство ставило перед Лениным задачу совершить революцию до созыва Учредительного собрания, чтобы легитимность власти, не дай бог, не была продлена. Мы видим, что Великая октябрьская социалистическая революция совершилась 7 ноября 1917 года, а выборы в Учредительное собрание должны были пройти 25 ноября. Поскольку многие большевики и другие социал-демократы не разделяли идеи Ленина и Троцкого, нужно было брать власть до второго съезда Советов, назначенного как раз на 7 ноября. И именно 7 ноября Ленин и Троцкий провернули свою операцию.
Но далось им это непросто. Ни Ленин, ни Троцкий не смогли организовать переворот 1917 года. Скорее, это сделал Янкель Мовшович Свердлов. На апрельской конференции Свердлов переломил ситуацию в пользу Ленина и Троцкого. То, что не смогли сделать теоретики, сделал боевик с уголовным прошлым. Вот что писал о Свердлове в 1902 году Максим Горький: «В Нижнем ужасные творятся вещи. Страшные дела! Пойманы и посажены в тюрьму отвратительные преступники, политические агитаторы, революционеры, сыновья гравера Свердлова. Наконец-то!»
Максим Горький, из письма Иосифу Гаршису
Чумичева Татьяна Евгеньевна, корреспондент: Яков Свердлов с юности был связан с уголовной средой. В период революции 1905 года он возглавил боевые группы террористов в Сибири. Свердлов был одним из тех, кто начал привлекать в партию уголовников и шпану. Жизнь его была построена по известной схеме: вышел, украл, в тюрьму. И так много раз. Но при этом Яков Михайлович был отличным практиком и организатором. Свердлов, увидев проблемы, вставшие перед Лениным и Троцким, сразу взялся им помогать. Он смог разобраться с ЦК партии. Свердлов сократил число членов ЦК с 30 до 9 человек, выгнав всех, кто был против идеи революции.
Он был назначен секретарем ЦК и фактически стал руководителем аппарата партии. Под контроль Якова Михайловича попали все финансовые потоки. Это не должно нас удивлять. Ведь деньги, приходившие к большевикам через немцев и англичан были деньгами Якоба Шифа. А брат Свердлова Вениамин был американским банкиром и подручным Шифа. Логично предположить, что и назначение Якова Свердлова на должность секретаря ЦК произошло не без участия заокеанских покровителей. Свердлов перестроил партию под Ленина. А точнее, под задачи, поставленные Ленину и Троцкому хозяевами.
«И по сути, он не только завоевывал партию – он в данный период создавал новую партию, очень отличающуюся от прежней, хотя и сохранившую старое название – РСДРП. Она даже по составу изменилась».
Валерий Шамбаров, «Оккультные корни Октябрьской революции»
Свердлов сам расставлял все кадры в партии. Он являлся ее творцом. Таким образом, Янкель Мовшович Свердлов победил главного врага революции – большевиков, не желавших поддерживать план Ленина. Со своей стороны Керенский также старался помогать Ленину всем чем мог. Сразу после июльского мятежа 1917 года, устроенного большевиками и провалившегося, Александр Федорович принимает все меры для их спасения.
«Керенский официально приказывает командующему округом генералу Половцеву прекратить разоружение большевиков».
Из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Болгарчук Лидия Андреевна, журналист: Весьма забавной является история о том, как Ленин якобы прятался от временного правительства в Розливе. Современные исследователи опровергают эту историю, указывая, что ни в каком шалаше Ильич вообще не жил, а отсиживался в Кронштадте, цитадели большевиков. Но на самом деле неважно, прятался ли Ульянов в Розливе или ездил ночевать в Кронштадт, потому что прятаться ему было не от кого. Когда Керенскому посоветовали изолировать Ленина, Александр Федорович заявил:
«Я желаю, чтобы Ленин мог говорить столь же свободно в России, как и в Швейцарии».
А.А.Керсновский, «История русской армии»
Удивительная позиция для главы правительства, за свержение которого выступал Ленин. Однако позиция вполне понятная для марионетки союзных властей. «Попустительство, проявленное в отношении большевиков, – самая темная страница в истории деятельности Временного правительства».
Антон Иванович Деникин, «Очерки русской смуты».
Понятно, что Керенский не трогал большевиков именно по указанию своих хозяев. Ведь расправился же он весьма жестко с ни в чем не повинными генералами Корниловым, Крымовым, Эвертом и тысячами простых офицеров, якобы принявших участие в Корниловском мятеже. А вот с Лениным и Троцким и с их друзьями, прибывшими в Россию в запломбированных поездах, Керенский нянчился как с нашалившими детьми. При этом, конечно, немалую роль играл тот факт, что и Керенский, и многие большевики, например Троцкий, были братьями.
«Троцкий был активным масоном. Поддерживал связи с американскими сионистскими ложами. В частности, с Якобом Шифом Лев Давидович лично встречался и контактировал с ним в период пребывания в США в 1916 году. И сама группировка троцкистов по сути представляла не только «центристов», а масонствующее течение социал-демократии».
Из работы Валерия Шамбарова, «Оккультные корни Октябрьской революции»
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: После установления контроля в партии Ленин, Троцкий и Свердлов торопливо готовят восстание. В момент так называемого Корниловского мятежа Керенский вооружает большевиков. Ленин и Троцкий торопятся. Приближается срок выборов в Учредительное собрание. А Владимир Ильич и Лев Давидович очень боятся прогневить своих спонсоров. 10 октября на квартире члена ЦК Гиммера состоялось заседание ЦК. Вел его Свердлов. Было принято решение о взятии власти. Уже 17 октября рабочие по ордерам военно-революционного комитета боевой организации большевиков получают оружие с казенных складов. Вот она, деятельность товарища Керенского!
«О, паршивый адвокатишка, такая сопля во главе государства. Он же загубит все!»
Академик Иван Петрович Павлов, из работы В.С.Брачева «Масоны у власти»
Основным организатором восстания выступает Яков Свердлов. Он проводит многолюдные собрания с представителями заводов, фабрик, воинских частей, с экипажами кораблей. Он говорит о необходимости восстания как о вопросе жизни или смерти.
«Решение ЦК по вопросу о выступлении состоялось. Я здесь от имени ЦК партии и никому не позволю отменять его решение. Мы собрались не для того, чтобы обсуждать принятое ЦК решение».
Из выступления Якова Свердлова 18 октября в Смольном
При этом тайны из подготовки революции никто не делал. О том, что большевики хотят взять власть, говорили на улицах и в магазинах. Да и лидеры большевиков ничего не скрывали от властей, т. е. от господина Керенского. Зачем что-то скрывать от своих союзников?
«Нам говорят, что мы готовимся захватить власть. В этом вопросе мы не делаем тайны. Власть должна быть взята не путем заговора, а путем дружной демонстрации сил».
Л.Д.Троцкий, из работы Валерия Шамбарова, «Оккультные корни Октябрьской революции»
В общем, в бардаке, устроенном Керенским, Ленину и Троцкому нечего было бояться и не за чем было скрывать свои намерения взять власть. Особенно учитывая количество денег, которое у них было.
«По оценкам современных исследователей, большевистский десант, прибывший из эмиграции, привез с собой очень крупные суммы – около 50 млн марок. Были созданы и каналы подпитки. Один – через банк Ниа в Стокгольме, откуда средства должны были переводиться в Российский сибирский банк».
Из работы Валерия Шамбарова, «Оккультные корни Октябрьской революции»
Симаков Николай Кузьмич, специалист по истории церкви, профессор Международной славянской академии наук: Сумма в 50 млн марок во времена Ленина – это примерно 700 млн долларов в наше время, т. е. без малого миллиард. Учитывая помощь Керенского и десятки килограммов немецкого кокаина, становится ясным, как большевики брали власть. Интересно, кстати, что Ленин довольно скрыто говорил о причинах назначения даты революции на 7 ноября. По старому стилю – на 25 октября.
«24 октября будет слишком рано действовать. Для восстания нужна всероссийская основа, а 24-го не все еще делегаты на съезд приедут. С другой стороны, 26 октября будет слишком поздно действовать. К этому времени съезд организуется. Мы должны действовать 25 октября, в день открытия съезда. Так, чтобы сказать ему – вот власть».
В.И.Ленин, из выступления 21 октября на совещании ЦК партии
Как мы видим, Ильич не скрывает, что сам съезд советов является для него и для Троцкого помехой. Нужно взять власть и поставить советы перед фактом. Вечером 24 октября отряды Красной гвардии, вооруженные фактически при содействии Керенского, заняли все типографии, а в ночь на 25-е захватили телеграф, банки и вокзалы. К утру весь город был под их контролем. Керенский уехал в автомобиле американского консула.
«Никакого штурма Зимнего, в общем-то, не было. Ночью осаждающие стали просачиваться в окна через неохраняемые входы. Юнкера петергофской школы договорились с большевиками и ушли. А те, кто держал оборону со стороны Невского, прислали делегатов – пусть придут и выгонят нас. И толпы солдат, матросов, красногвардейцев захлестнули дворец. Внутри здания никакого сопротивления не было».
Из работы Валерия Шамбарова, «Оккультные корни Октябрьской революции»
Болгарчук Лидия Андреевна, журналист: Членов временного правительства отправили в Петропавловскую крепость. Керенский занялся якобы организацией сопротивления большевикам. Он наобещал генералу Краснову, что скоро прибудут подкрепления. И, конечно, обманул генерала. Два дня ждал боевой генерал войск, обещанных Керенским. Не дождавшись, пошел на Петроград с теми силами, что у него были.
«Итак, к вечеру 29 октября мои силы были: 9 сотен, или 630 конных казаков, или 420 спешенных, 18 орудий, броневик «Непобедимый» и блиндированный поезд. Если настроение Петроградского гарнизона такое же, как настроение гарнизонов Гатчины и Царского села, войти в город будет возможно».
Генерал П.Н.Краснов, из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Но войти в город генералу Краснову не удалось: сил было слишком мало. Керенский растворился, уехав из Гатчины в неизвестном направлении. Он назначил генерала Краснова главнокомандующим несуществующей армии России. При этом Керенский оставил записку: «Слагаю с себя звание министра-председателя. Передаю все права и обязанности по этой должности в распоряжение Временного правительства».
А.Керенский, из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Болгарчук Лидия Андреевна, журналист: Керенского никто не ловил. Ленин и Троцкий поступили честно. Керенский, будучи министром-председателем, делал вид, что ищет их, а долг, как известно, платежом красен. Настала очередь Ленина и Троцкого делать вид, что они ловят своего коллегу по разрушению России. Тем временем 25 октября начался съезд рабочих и солдатских депутатов. Были приняты первые декреты о мире, земле и свободе перемены фамилий. Получив власть, Ленин, Троцкий и Свердлов принялись выполнять свои дальнейшие обязательства перед спонсорами. Была срочно опубликована декларация прав народов России, зафиксированной возможностью для свободного самоопределения вплоть до отделения.
«В первые же недели большевистской власти объявили о своем суверенитете Финляндия и Украина. Об автономии заявили Эстония, Крым, Бессарабия, Закавказье. Даже исконно русские казачьи области и Сибирь сформировали не только свои правительства, но, по сути, свои мини-государства. Буквально за считаные дни тысячелетняя Россия перестала существовать».
Из работы Николая Старикова «Февраль 1917 года. Революция или спецоперация?»
Оставалось у Ленина и Троцкого еще одно важное обязательство. Ведь победили большевики, дав обещание созвать Учредительное собрание. А американцам, англичанам и французам нужно было, чтобы Учредительное собрание было разогнано. А не то Россия сможет претендовать на плоды победы над Германией. Ленин срочно готовится к разгону Учредительного собрания. Для начала комиссию по созыву Учредительного собрания Ленин и Троцкий поручают возглавить Соломону Урицкому. А потом комиссию и вовсе разгоняют. А 18 января 1918 года после открытия Учредительного собрания оно было разогнано, а манифестация в его защиту расстреляна. С этого момента почти все обязательства Ленина и Троцкого выполнены. Россия больше ни на что не имеет права претендовать. А ведь если бы не февраль и октябрь, наша страна могла бы получить очень многое.
«Если бы Россия в 1918 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катаре на Адриатике развевались бы русские военные флаги. Но Россия в результате революции потеряла войну и с нею целый ряд областей».
Канцлер Венгрии граф Бетлен, 1934 год
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Октябрь не отделим от февраля. Это два звена одной цепи. Ленин смог отдать приказ: «Грабь награбленное» исключительно потому, что за 7 месяцев до этого Керенский заявил, что он желает, чтобы Ленин мог говорить в России столь же свободно, как в Швейцарии. Кровь десятков миллионов людей, уничтоженных Лениным, Троцким, Моисеем Урицким, Яковом Свердловым, Дзержинским, на руках Керенского. Важно отметить, что не Троцкий и не Ленин выступили основными организаторами так называемого Великого октября. Это сделал Янкель Мовшович Свердлов, креатура Якоба Шиффа. И именно Свердлов в скором времени сыграет ключевую роль в страшном преступлении – убийстве русского царя и его семьи.
В год столетия Русской революции незамеченным и неотмеченным остался рубежный этап: 19 октября 1917 года указом Временного правительства в связи с назначением выборов в Учредительное собрание была распущена Государственная дума четвертого созыва (6 октября по ст. ст.) — последняя Дума Российской империи. Ее заседания, правда, прекратились еще до отречения Николая II, но депутаты проводили «частные совещания», частично сохранялся аппарат, так что до рокового Октября последний осколок былой легитимной власти в разложенной революционными пертурбациями стране просуществовал. Его ликвидация потрясений не вызвала, но вскоре Россия погрузилась в хаос: рухнуло Временное правительство, власть на одной шестой части света узурпировали циничные популисты, Учредительное собрание было разогнано, а потом случилось самое страшное — Гражданская война. «Огонек» продолжает серию публикаций, посвященную драматическим событиям вековой давности
Как часто звучит эта формула: история не знает сослагательного наклонения! А почему, собственно? Разве все в мире предопределено? Если вглядываться в прошлое, то очевидны исторические развилки, когда перед нашей страной открывались разные пути.
«Не будь меня в 1917 году в Петербурге,— записывал Лев Троцкий в дневнике,— Октябрьская революция произошла бы — при условии наличности и руководства Ленина. А вот если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции: руководство большевистской партии помешало бы ей совершиться. В этом для меня нет ни малейшего сомнения».
Троцкий — при всем самомнении — не преувеличивал свои заслуги. 25 октября 1917 года большевики взяли власть в столице под руководством председателя Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Троцкого. Ленин, спасаясь от ареста по обвинению в работе на немецкий генштаб, летом ушел в подполье. Подготовка вооруженного восстания шла без него. В отсутствие Ленина Троцкий оказался в Петрограде на главных ролях. Он методично привлек на свою сторону весь столичный гарнизон.
Заметим главное: если бы в ту пору в Петрограде не было бы ни Ленина, ни Троцкого (скажем, не смогли бы они в военную пору вовремя вернуться из эмиграции) — Октябрьский переворот вовсе бы не произошел. История России пошла бы иным путем.
Разгон парламента как урок
После отречения императора Россия ждала, когда Учредительное собрание определит государственное устройство, сформирует правительство, примет новые законы. Временное правительство потому и называлось временным, что взялось руководить страной только до созыва собрания.
Выборы, основанные на принципе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, в воюющей стране — непростое дело. Но провели их в 1917 году почти безукоризненно. Участвовали 44 партии. Депутатские мандаты получили: 370 эсеров, 175 большевиков, 40 левых эсеров, 16 меньшевиков, 17 кадетов, 2 народных социалиста, 80 представителей национальных партий. Общество проголосовало за социалистические партии, но не за экстремизм — ленинцы получили меньше четверти голосов.
До Октября большевики называли Учредительное собрание «подлинно народным представительством». Первое советское правительство назвали «временным рабочим и крестьянским правительством» — до созыва Учредительного собрания. Но через несколько дней слово «временное» забыли. Большевики взяли власть и не собирались ее отдавать.
После Октябрьского переворота Ленин потребовал:
— Надо отсрочить выборы.
Ему возражали:
— Неудобно. Это будет понято как ликвидация Учредительного собрания, тем более что мы сами обвиняли Временное правительство в оттягивании Учредительного собрания.
— Почему неудобно? — возражал Ленин.— А если Учредительное собрание окажется кадетски-меньшевистски-эсеровским, это будет удобно?
Результаты голосования вывели его из себя:
— Власть уже завоевана нами, а мы между тем поставили себя в такое положение, что вынуждены принимать военные меры, чтоб завоевать ее снова.
Всероссийское Учредительное собрание открылось в Таврическом дворце 5 января 1918 года. Дворец заполнили вооруженные матросы и латышские стрелки, верные большевикам. Это Ленин распорядился:
— Мужик может колебнуться в случае чего, тут нужна пролетарская решимость.
Ленин расположился в правительственной ложе. По описанию одного из соратников, Ленин «волновался и был мертвенно бледен, так бледен, как никогда. От этой совершенно белой бледности лица и шеи его голова казалась еще большей, глаза расширились и горели стальным огнем… Он сел, сжал судорожно руки и стал обводить пылающими, сделавшимися громадными глазами всю залу от края и до края ее».
Ленин быстро убедился, что парламент советскую власть не поддержит. Большевики ушли. Депутаты продолжили работу, считая необходимым как можно скорее принять важнейшие законы. Под утро их заставили разойтись и больше во дворец не пустили.
Нарком по военным и морским делам Павел Дыбенко и его заместитель Федор Раскольников утром пришли к Ленину — рассказать, как разогнали Учредительное собрание. Владимир Ильич «долго и заразительно смеялся».
— Разгон Учредительного собрания,— сказал довольный Ленин,— есть полная и открытая ликвидация формальной демократии во имя революционной диктатуры. Урок будет твердый.
Один из руководителей немецких социал-демократов Отто Браун, потрясенный происшедшим, писал в партийной газете «Форвертс»: советский коммунизм, который Ленин навязал России, располагая всего четвертью мест в парламенте, представляет собой «военную диктатуру, равной которой по жестокости и беспощадности не было даже при позорном режиме царей». А еще недавно немецкие социал-демократы были союзниками и единомышленниками российских!
Демонстрацию в поддержку Учредительного собрания расстреляли. Количество жертв установить так и не удалось… Уничтожив парламент, большевики устранили из политической жизни другие партии — конкурентов и соперников.
«После разгона Учредительного собрания,— вспоминал депутат от партии эсеров Владимир Зензинов,— политическая жизнь в Петрограде замерла — все партии подверглись преследованиям. Партийные газеты были насильственно закрыты, партийные организации вели полулегальное существование, ожидая каждую минуту налета большевиков. Большинство руководителей как социалистических, так и несоциалистических партий жили на нелегальном положении».
В следующий раз свободно избранный парламент соберется в России не скоро. Но как мало людей в ту пору сожалели о разгоне парламента!
Иван Бунин описал уличную сценку.
Люди горячо говорят:
— Наш долг был и есть — довести страну до Учредительного собрания!
Дворник, сидевший у ворот и слышавший эти слова, горестно покачал головой:
— До чего в самом деле довели, сукины дети!..
Ленин точно знал, что ему делать, когда возьмет власть. В отличие от главы Временного правительства Александра Керенского, которому власть свалилась в руки. Тот отказывался подписывать смертные приговоры: как можно распоряжаться чужими жизнями?! А Ленин себе объяснил: без крови власть не сохранить. Он никогда не забывал о врагах. Одна русская революционерка вспоминала, как задолго до революции небольшая группа эмигрантов оказалась в невероятно красивых местах. Все, как завороженные, любовались природой. А занятый своими мыслями Ленин произнес: «А здорово гадят меньшевики!..»
Не наступление Белой армии (она еще не сформировалась), не действия контрреволюции (ее еще не было), не высадка войск Антанты (они сражались против кайзеровской Германии и ее союзников), а собственные представления Ленина о мироустройстве вели его к установлению тоталитарного режима.
Один социал-демократ, слушатель эмигрантской партийной школы во французском городке Лонжюмо, вспоминал, как молодой тогда вождь большевиков предсказывал: в будущей революции меньшевики будут только мешать. После занятия укоризненно заметил Ленину:
— Уж очень вы, Владимир Ильич, свирепо относитесь к меньшевикам.
Все-таки и большевики, и меньшевики входили в одну социал-демократическую партию. Революционеры легко переходили из одного крыла в другое. Разногласия, казалось, касаются лишь тактики и методов.
Ленин, усевшись на велосипед, посоветовал:
— Если схватили меньшевика за горло, так душите.
— А дальше что?
— Прислушайтесь: если дышит, душите, пока не перестанет дышать.
И укатил на велосипеде.
Всех их арестуйте!
Большевики пришли к власти с обещанием раздавить классового врага. Через десять дней после Октябрьского переворота в «Известиях ЦИК» появилась статья «Террор и Гражданская война». В ней говорилось: «Странны, если не сказать более, требования о прекращении террора, о восстановлении гражданских свобод».
На заседании ЦК Ленин недовольно заметил:
— Большевики часто чересчур добродушны. Мы должны применить силу.
14 ноября Ленин выступал на заседании Петроградского комитета партии:
— Когда нам необходимо арестовывать — мы будем… Когда кричали об арестах, то тверской мужичок пришел и сказал: «всех их арестуйте». Вот это я понимаю. Вот он имеет понимание, что такое диктатура пролетариата.
На третьем съезде Советов Ленин объявил:
— Ни один еще вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе как насилием. Насилие, когда оно происходит со стороны трудящихся, эксплуатируемых масс против эксплуататоров,— да, мы за такое насилие!
22 ноября он подписал декрет, который отменял все старые законы и разгонял старый суд. Заодно отменили институт судебных следователей, прокурорского надзора и адвокатуру. Декрет учреждал «рабочие и крестьянские революционные трибуналы». Страна вступила в эпоху беззакония — в прямом и переносном смысле. Ленинцы исходили из того, что правосудие служит государству. Политическая целесообразность важнее норм права. Власть не правосудие осуществляет, а устраняет политических врагов.
Трибуналы руководствовались революционным чутьем и социалистическим правосознанием. Если председатель трибунала считал, что перед ним преступник, значит, так и есть. Соратники и подчиненные Ленина по всей стране охотно ставили к стенке «врагов народа и революции». А сам Ленин писал председателю Петроградского совета Григорию Зиновьеву: «Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает».
Разгон Учредительного собрания,— сказал довольный Ленин,— есть полная и открытая ликвидация формальной демократии во имя революционной диктатуры. Урок будет твердый
После покушения на Ленина провозгласили «красный террор». Нарком внутренних дел Григорий Петровский инструктировал местные органы власти: «Применение массового террора по отношению к буржуазии является пока словами. Надо покончить с расхлябанностью и разгильдяйством. Надо всему этому положить конец. Предписываем всем Советам немедленно произвести арест правых эсеров, представителей крупной буржуазии, офицерства и держать их в качестве заложников». Масштабы террора в Гражданскую войну трудно установить. Своими подвигами все хвастались, но расстрельно-вешательной статистики не вели. Однако же разница между тем, что творилось при белых и при красных, конечно, была — в масштабе террора и в отношении к нему. Белый террор был, скорее, самодеятельностью отдельных военачальников. А советская власть декларировала уничтожение врагов как государственную политику. Вот в чем новаторство большевиков: обезличенное уничтожение целых социальных групп и классов.
В сентябре 1918 года представители дипломатического корпуса заявили протест против красного террора. Ответ наркома по иностранным делам Георгия Чичерина заложил традицию советской дипломатии — соединять откровенное лицемерие с наглой бравадой: «Нота, врученная нам, представляет собою акт грубого вмешательства во внутренние дела России. Во всем капиталистическом мире господствует режим белого террора против рабочего класса. Никакие лицемерные протесты и просьбы не удержат руку, которая будет карать тех, кто поднимает оружие против рабочих и беднейших крестьян России».
Когда начались повальные аресты и хватали известных и уважаемых ученых и общественных деятелей, еще были люди, воззвавшие к Ленину: прекратите произвол! Известная актриса Мария Андреева, много сделавшая для большевиков, ходатайствовала об освобождении заведомо невинных. Ленин откровенно ей объяснил: «Нельзя не арестовывать, для предупреждения заговоров, всей кадетской и околокадетской публики… Преступно не арестовывать».
Вождя анархистов князя Петра Кропоткина поразил разговор с Лениным: «Я понял, что убеждать этого человека в чем бы то ни было совершенно напрасно! Я упрекал его, что он за покушение на него допустил убить две с половиной тысячи невинных людей. Но оказалось, что это не произвело на него никакого впечатления».
Арестовали председателя Всероссийского союза журналистов Михаила Осоргина. Следователь задал ему обычный в те годы вопрос:
— Как вы относитесь к советской власти?
— С удивлением,— признался Осоргин,— буря выродилась в привычный полицейский быт.
В 1918 году приказом Наркомата просвещения закрыли все юридические факультеты. «В бесправной стране права знать не нужно»,— горько констатировал профессор-историк Юрий Готье. Может быть, прав француз Гюстав Флобер, заметивший, что «в каждом революционере прячется жандарм»? Жестокость, ничем не сдерживаемая, широко распространилась в аппарате госбезопасности. Беспощадность оправдывалась и поощрялась с самого верха. За либерализм могли сурово наказать, за излишнее рвение слегка пожурить.
Главный редактор «Правды» и будущий член политбюро Николай Бухарин, считавшийся самым либеральным из большевистских руководителей, писал в 1920 году: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как ни парадоксально это звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».
Словосочетание «человеческий материал» стоит запомнить. Иначе не понять, почему Ленин, русский интеллигент из просвещенной дворянской семьи, считал возможным сажать и расстреливать людей без суда и следствия. В нем не было чувствительности к ущемлению прав человека, реальной жизни он не видел (из Кремля — на дачу в Горки и обратно, больше нигде не бывал). Он придумал себе оправдание: лишь построение коммунизма приведет к торжеству справедливости и сделает весь народ счастливым. Какое значение имеет жизнь отдельных людей, когда сражаемся за всеобщее благо?
Сомнений в собственной правоте он не допускал. Власть была в его руках, и это единственное, что имело значение…
«Не будь меня в 1917 году в Петербурге, — записывал Лев Троцкий в дневнике, уже находясь в изгнании, — Октябрьская революция произошла бы — при условии наличности и руководства Ленина. Если б в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции: руководство большевистской партии помешало бы ей совершиться. В этом для меня нет ни малейшего сомнения».
Сегодня историки подтвердят: Троцкий — при всем своем самомнении — не преувеличивал собственные заслуги. 25 октября большевики взяли власть в столице под руководством председателя Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов Льва Давидовича Троцкого.
«ЛЕНИНСКАЯ ДУБИНКА»
В семнадцатом году имена Ленина и Троцкого звучали вместе. И враги, и друзья называли их вождями революции. Из всех большевиков только они двое обладали качествами, необходимыми для того, чтобы взять власть и не уступить ее.
«Бесспорно, Лев Троцкий, — писал выдающийся философ Николай Бердяев, — стоит во всех отношениях многими головами выше других большевиков, если не считать Ленина. Ленин, конечно, крупнее и сильнее, он глава революции, но Троцкий более талантлив и блестящ».
Личные отношения Ленина и Троцкого складывались непросто. Троцкий был очень близок к Ленину в первые годы их участия в социал-демократическом движении, Льва Давидовича даже именовали «ленинской дубинкой». Потом Троцкий примкнул к меньшевикам, и их пути разошлись — до 1917 года.
В эмиграции они жестоко ссорились, в том числе из-за денег, которые добывались путем «экспроприаций», большей частью в результате ограбления банков. Меньшевики были принципиальными противниками терактов и ограблений. Меньшевики оказались правы, потому что действия боевых групп, как и следовало ожидать, выродились в обыкновенный бандитизм.
При этом социал-демократы выражались весьма недипломатично. В те годы это было привычным стилем в среде социал-демократов. Ленин в своих статьях и письмах ругался как ломовой извозчик. Троцкий не оставался в долгу.
В 1913 году Троцкий писал в частном письме: «Все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения. Каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую разжигает мастер сих дел Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении».
Но Ленин знал цену такой публицистике и легко менял гнев на милость, если недавний оппонент превращался в политического союзника. Люди, которых он бранил, оставались его ближайшими соратниками и личными друзьями. Он все-таки был человеком ХIХ века. Он мог с легкостью рассуждать о необходимости расстреливать тех, кого считал врагами советской власти, но споры и политические разногласия не считал поводом для вражды и репрессий.
Летом семнадцатого Троцкий присоединился к большевикам, считая, что прежние разногласия не имеют значения. Полностью поддержал Ленина, и дальше они шли вместе. На заседании Петроградского комитета партии Ленин сказал, что отныне нет лучшего большевика, чем Троцкий. Эту речь Ленина до перестройки не публиковали — именно из-за слов о Троцком, который станет председателем Реввоенсовета республики, наркомом по военным и морским делам.
«Троцкий в истории нашей партии явился несколько неожиданно и сразу с блеском, — так первый нарком просвещения Анатолий Луначарский начинает свой очерк о председателе Реввоенсовета, написанный в 1919 году. — Я считаю Троцкого едва ли не самым крупным оратором нашего времени.
Эффектная наружность, красивая широкая жестикуляция, могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика — вот достоинства речи Троцкого… Я видел Троцкого говорящим по два с половиной — три часа перед совершенно безмолвной, стоящей притом же на ногах аудиторией, которая как зачарованная слушала этот огромный политический трактат».
Но Троцкий блистал не только на митингах. У него был организаторский дар, проявившийся еще в первую русскую революцию. В октябре 1905 года председателем Петербургского совета рабочих депутатов избрали адвоката-меньшевика Петра Хрусталева (настоящее имя — Георгий Носарь). «Роль Хрусталева-Носаря, — вспоминал художник Юрий Анненков, — была в той революции значительной, и его прозвали даже «вторым премьером». Но очень быстро в Петербургском совете главной фигурой стал Троцкий. Кто-то заметил в присутствии Ленина:
— Звезда Хрусталева закатывается, и сейчас сильный человек в совете — Троцкий.
Ленин, который в работе совета участия не принимал, как будто омрачился на мгновенье, а потом сказал:
— Что ж, Троцкий заслужил это своей неустанной и яркой работой».
ЧТО ОН ДЕЛАЛ В АМЕРИКЕ?
После ареста Носаря-Хрусталева председателем Петросовета избрали Троцкого. Впрочем, скоро арестовали и самого Льва Давидовича. Ни допросы, ни камера его не испугали. На суде он вел себя очень смело. В 1907 году его лишили всех гражданских прав и приговорили к вечному поселению в Сибири. По дороге Троцкий бежал.
В Вене издавал газету «Правда». В Россию ее доставляли контрабандой. Потом жил в Париже. Осенью 1916 года по настоянию царского министерства иностранных дел французские власти выслали его в Испанию. В Мадриде его сразу арестовали и посадили в тюрьму, а затем с женой и двумя детьми выслали в Соединенные Штаты.
Путешествие продолжалось семнадцать дней. В порту они подверглись бесцеремонному медицинскому осмотру: «На Наташе была вуаль. Врач, интересующий трахомой, заподозрил неладное за вуалью, быстро приподнял ее и сделал движение пальцами, чтоб приподнять веки… Наташа не протестовала, ничего не сказала, не отступила, она только удивилась, вопросительно взглянула на врача, лицо ее занялось легким румянцем. Но грубоватый янки сразу опустил руки и виновато сделал шаг назад, — такое неотвратимое достоинство женственности было в ее лице, в ее взгляде, во всей ее фигуре… Помню, какое у меня было чувство гордости за Наташу, когда мы с парохода переходили по сходням на пристань Нью-Йорка».
На пирсе его встретили представители Общества по предоставлению убежища и помощи иммигрантам. Поселили Троцкого на 164-й улице, в квартире, за которую он платил восемнадцать долларов в месяц, с неслыханными в Европе удобствами: электричество, газовая плита, ванная, телефон, автоматическая подача продуктов наверх и такой же спуск мусора вниз.
Некоторые авторы утверждают ныне, что Троцкий был агентом американцев и что революция творилась на американские деньги. Эта версия — для тех, кто вовсе ничего не знает. Троцкий не хотел ехать в США, его выслали за океан, потому что ни одна европейская страна в Первую мировую не соглашалась принять русского революционера. В Соединенных Штатах он пробыл всего два месяца.
«Больше всего легенд существует, кажется, насчет моей жизни в Соединенных Штатах, — писал сам Троцкий. — Если собрать приписанные мне газетами приключения, получилась бы, вероятно, гораздо более занимательная биография… Я писал статьи, редактировал газету и выступал на рабочих собраниях».
Троцкий успел поработать в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Цифры роста американского экспорта за время войны поразили его. На митинге Троцкий говорил:
— Европа разоряется. Америка обогащается. И, глядя с завистью на Нью-Йорк, я, еще не переставший чувствовать себя европейцем, с тревогой спрашиваю себя: выдержит ли Европа? Не превратится ли она в кладбище? И не перенесется ли центр экономической и культурной тяжести мира сюда, в Америку?
Американское общество мало интересовалось российскими делами. Когда пришли сообщения о Февральской революции, эмигрантский Нью-Йорк пришел в волнение. Лев Давидович твердо говорил, что после Керенского власть возьмет партия русского пролетариата. Ему никто не верил. Он сразу заторопился в Россию. Но дорога оказалась долгой и трудной. В Канаде его сняли в парохода и посадили в лагерь для военнопленных. Временное правительство мечтало вечно держать Троцкого подальше от России, под охраной полиции. Но вмешался Петроградский совет. В конце апреля 1917 года его освободили и посадили на датский пароход, идущий в Европу.
В революционный год Лев Давидович оказался одной из самых заметных фигур в бурлящем Петрограде. На VI съезде партии летом семнадцатого Троцкого приняли в партию большевиков и включили в ЦК. 3 сентября его избрали председателем Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Он станет одним из главных руководителей Великой Октябрьской социалистической революции.
При этом он — самая мифологизированная фигура в нашей истории. Десятилетия работы сталинской пропагандистской машины не прошли даром. Даже после крушения социалистического режима, когда стала восстанавливаться реальная история страны, мало что изменилось. Кого угодно готовы и простить, даже тех, кто пролил море крови, только не Троцкого. Одни считают Троцкого злейшим врагом Ленина, революции и Советской власти, другие, напротив, фанатиком-русофобом, вознамерившимся разрушить Россию во имя мировой революции. И для тех, и для других Лев Давидович — исторический враг России, предводитель мирового еврейства или просто сам сатана.
Автор: Леонид Млечин
Источник
«Не будь меня в 1917 году в Петербурге, — записывал Лев Троцкий в дневнике, уже находясь в изгнании, — Октябрьская революция произошла бы — при условии наличности и руководства Ленина. Если б в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции: руководство большевистской партии помешало бы ей совершиться. В этом для меня нет ни малейшего сомнения».
Сегодня историки подтвердят: Троцкий — при всем своем самомнении — не преувеличивал собственные заслуги. 25 октября большевики взяли власть в столице под руководством председателя Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов Льва Давидовича Троцкого.
«ЛЕНИНСКАЯ ДУБИНКА»
В семнадцатом году имена Ленина и Троцкого звучали вместе. И враги, и друзья называли их вождями революции. Из всех большевиков только они двое обладали качествами, необходимыми для того, чтобы взять власть и не уступить ее.
«Бесспорно, Лев Троцкий, — писал выдающийся философ Николай Бердяев, — стоит во всех отношениях многими головами выше других большевиков, если не считать Ленина. Ленин, конечно, крупнее и сильнее, он глава революции, но Троцкий более талантлив и блестящ».
Личные отношения Ленина и Троцкого складывались непросто. Троцкий был очень близок к Ленину в первые годы их участия в социал-демократическом движении, Льва Давидовича даже именовали «ленинской дубинкой». Потом Троцкий примкнул к меньшевикам, и их пути разошлись — до 1917 года.
В эмиграции они жестоко ссорились, в том числе из-за денег, которые добывались путем «экспроприаций», большей частью в результате ограбления банков. Меньшевики были принципиальными противниками терактов и ограблений. Меньшевики оказались правы, потому что действия боевых групп, как и следовало ожидать, выродились в обыкновенный бандитизм.
При этом социал-демократы выражались весьма недипломатично. В те годы это было привычным стилем в среде социал-демократов. Ленин в своих статьях и письмах ругался как ломовой извозчик. Троцкий не оставался в долгу.
В 1913 году Троцкий писал в частном письме: «Все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения. Каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую разжигает мастер сих дел Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении».
Но Ленин знал цену такой публицистике и легко менял гнев на милость, если недавний оппонент превращался в политического союзника. Люди, которых он бранил, оставались его ближайшими соратниками и личными друзьями. Он все-таки был человеком ХIХ века. Он мог с легкостью рассуждать о необходимости расстреливать тех, кого считал врагами советской власти, но споры и политические разногласия не считал поводом для вражды и репрессий.
Летом семнадцатого Троцкий присоединился к большевикам, считая, что прежние разногласия не имеют значения. Полностью поддержал Ленина, и дальше они шли вместе. На заседании Петроградского комитета партии Ленин сказал, что отныне нет лучшего большевика, чем Троцкий. Эту речь Ленина до перестройки не публиковали — именно из-за слов о Троцком, который станет председателем Реввоенсовета республики, наркомом по военным и морским делам.
«Троцкий в истории нашей партии явился несколько неожиданно и сразу с блеском, — так первый нарком просвещения Анатолий Луначарский начинает свой очерк о председателе Реввоенсовета, написанный в 1919 году. — Я считаю Троцкого едва ли не самым крупным оратором нашего времени.
Эффектная наружность, красивая широкая жестикуляция, могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика — вот достоинства речи Троцкого… Я видел Троцкого говорящим по два с половиной — три часа перед совершенно безмолвной, стоящей притом же на ногах аудиторией, которая как зачарованная слушала этот огромный политический трактат».
Но Троцкий блистал не только на митингах. У него был организаторский дар, проявившийся еще в первую русскую революцию. В октябре 1905 года председателем Петербургского совета рабочих депутатов избрали адвоката-меньшевика Петра Хрусталева (настоящее имя — Георгий Носарь). «Роль Хрусталева-Носаря, — вспоминал художник Юрий Анненков, — была в той революции значительной, и его прозвали даже «вторым премьером». Но очень быстро в Петербургском совете главной фигурой стал Троцкий. Кто-то заметил в присутствии Ленина:
— Звезда Хрусталева закатывается, и сейчас сильный человек в совете — Троцкий.
Ленин, который в работе совета участия не принимал, как будто омрачился на мгновенье, а потом сказал:
— Что ж, Троцкий заслужил это своей неустанной и яркой работой».
ЧТО ОН ДЕЛАЛ В АМЕРИКЕ?
После ареста Носаря-Хрусталева председателем Петросовета избрали Троцкого. Впрочем, скоро арестовали и самого Льва Давидовича. Ни допросы, ни камера его не испугали. На суде он вел себя очень смело. В 1907 году его лишили всех гражданских прав и приговорили к вечному поселению в Сибири. По дороге Троцкий бежал.
В Вене издавал газету «Правда». В Россию ее доставляли контрабандой. Потом жил в Париже. Осенью 1916 года по настоянию царского министерства иностранных дел французские власти выслали его в Испанию. В Мадриде его сразу арестовали и посадили в тюрьму, а затем с женой и двумя детьми выслали в Соединенные Штаты.
Путешествие продолжалось семнадцать дней. В порту они подверглись бесцеремонному медицинскому осмотру: «На Наташе была вуаль. Врач, интересующий трахомой, заподозрил неладное за вуалью, быстро приподнял ее и сделал движение пальцами, чтоб приподнять веки… Наташа не протестовала, ничего не сказала, не отступила, она только удивилась, вопросительно взглянула на врача, лицо ее занялось легким румянцем. Но грубоватый янки сразу опустил руки и виновато сделал шаг назад, — такое неотвратимое достоинство женственности было в ее лице, в ее взгляде, во всей ее фигуре… Помню, какое у меня было чувство гордости за Наташу, когда мы с парохода переходили по сходням на пристань Нью-Йорка».
На пирсе его встретили представители Общества по предоставлению убежища и помощи иммигрантам. Поселили Троцкого на 164-й улице, в квартире, за которую он платил восемнадцать долларов в месяц, с неслыханными в Европе удобствами: электричество, газовая плита, ванная, телефон, автоматическая подача продуктов наверх и такой же спуск мусора вниз.
Некоторые авторы утверждают ныне, что Троцкий был агентом американцев и что революция творилась на американские деньги. Эта версия — для тех, кто вовсе ничего не знает. Троцкий не хотел ехать в США, его выслали за океан, потому что ни одна европейская страна в Первую мировую не соглашалась принять русского революционера. В Соединенных Штатах он пробыл всего два месяца.
«Больше всего легенд существует, кажется, насчет моей жизни в Соединенных Штатах, — писал сам Троцкий. — Если собрать приписанные мне газетами приключения, получилась бы, вероятно, гораздо более занимательная биография… Я писал статьи, редактировал газету и выступал на рабочих собраниях».
Троцкий успел поработать в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Цифры роста американского экспорта за время войны поразили его. На митинге Троцкий говорил:
— Европа разоряется. Америка обогащается. И, глядя с завистью на Нью-Йорк, я, еще не переставший чувствовать себя европейцем, с тревогой спрашиваю себя: выдержит ли Европа? Не превратится ли она в кладбище? И не перенесется ли центр экономической и культурной тяжести мира сюда, в Америку?
Американское общество мало интересовалось российскими делами. Когда пришли сообщения о Февральской революции, эмигрантский Нью-Йорк пришел в волнение. Лев Давидович твердо говорил, что после Керенского власть возьмет партия русского пролетариата. Ему никто не верил. Он сразу заторопился в Россию. Но дорога оказалась долгой и трудной. В Канаде его сняли в парохода и посадили в лагерь для военнопленных. Временное правительство мечтало вечно держать Троцкого подальше от России, под охраной полиции. Но вмешался Петроградский совет. В конце апреля 1917 года его освободили и посадили на датский пароход, идущий в Европу.
В революционный год Лев Давидович оказался одной из самых заметных фигур в бурлящем Петрограде. На VI съезде партии летом семнадцатого Троцкого приняли в партию большевиков и включили в ЦК. 3 сентября его избрали председателем Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Он станет одним из главных руководителей Великой Октябрьской социалистической революции.
При этом он — самая мифологизированная фигура в нашей истории. Десятилетия работы сталинской пропагандистской машины не прошли даром. Даже после крушения социалистического режима, когда стала восстанавливаться реальная история страны, мало что изменилось. Кого угодно готовы и простить, даже тех, кто пролил море крови, только не Троцкого. Одни считают Троцкого злейшим врагом Ленина, революции и Советской власти, другие, напротив, фанатиком-русофобом, вознамерившимся разрушить Россию во имя мировой революции. И для тех, и для других Лев Давидович — исторический враг России, предводитель мирового еврейства или просто сам сатана.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. Читайте предыдущие статьи Леонида Млечина по теме
Самое интересное за день в «МК» — в одной вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram.