Руководство добровольческой армии

Добровольческая армия
Тип:	Армия
Страна:	Россия
Сформирован:	2 (15) ноября 1917
Расформирован:	Март 1920 (переименована в Отдельный Добровольческий корпус)
Род войск:	Сухопутные войска
В составе:	ВСЮР (с 8 января 1919)
Средняя численность:	3348 человек (февраль 1918) ≈8500—9000 человек (июнь 1918)
Место дислокации:	Юг России
Участвовал в:	Гражданская война в России

Добровольческая армия — оперативно-стратегическое объединение белогвардейских войск на Юге России в 1917—1920 гг. во время Гражданской войны.

История

Начала формироваться 2 (15) ноября 1917 в Новочеркасске Генерального штаба генералом от инфантерии М. В. Алексеевым под названием «Алексеевская организация». С начала декабря к созданию армии подключился прибывший на Дон Генерального штаба генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов. Сначала Добровольческая армия комплектовалась исключительно добровольцами. До 50 % записавшихся в армию составляли обер-офицеры и до 15 % — штаб-офицеры, были также юнкера, кадеты, студенты, гимназисты (более 10 %). Казаков было около 4 %, солдат — 1 %. С конца 1918 г. и в 1919 г. — путём мобилизаций крестьян офицерский кадр утрачивает своё численное преобладание, в 1920 г. комплектование производилось за счёт мобилизованных, а также — пленных красноармейцев, вместе составляющих основную массу воинских частей армии.

К концу декабря 1917 года в армию записалось добровольцами 3 тыс. человек. К середине января 1918 года их было уже 5 тыс., к началу февраля — около 6 тыс. При этом боевой элемент Добрармии не превышал 4½ тыс. человек.

25 декабря 1917 (7 января 1918) получила официальное наименование «Добровольческая армия». Это название армия получила по настоянию Корнилова, находившегося в состоянии конфликта с Алексеевым и недовольного вынужденным компромиссом с главой бывшей «Алексеевской организации»: разделением сфер влияния, в результате которого, при принятии Корниловым всей полноты военной власти, за Алексеевым таки осталось политическое руководство и финансы.

Верховным руководителем армии стал Генерального штаба генерал от инфантерии Алексеев, главнокомандующим — Генерального штаба генерал от инфантерии Корнилов, начальником штаба — Генерального штаба генерал-лейтенант А. С. Лукомский, начальником 1-й дивизии — Генерального штаба генерал-лейтенант А. И. Деникин. Если генералы Алексеев, Корнилов и Деникин были организаторами и идейными вдохновителями молодой армии, то человеком, запомнившимся первопоходникам как командир, способный повести за собой в бой первых добровольцев непосредственно на поле боя, был «шпага генерала Корнилова» Генерального штаба генерал-лейтенант С. Л. Марков, служивший вначале начальником штаба Главнокомандующего, потом начальником штаба 1-й дивизии и командиром 1-го Офицерского полка им же сформированного и получившего после смерти Маркова его именное шефство.

Руководство армии изначально ориентировалось на союзников России по Антанте.

Сразу же после создания Добровольческая армия, насчитывавшая около 4 тыс. человек, вступила в боевые действия против Красной армии. В начале января 1918 она действовала на Дону совместно с частями под командованием генерала А. М. Каледина.

До начала кубанского похода потери Добрармии составили 1½ тыс. человек, в том числе убитыми — не менее трети.

22 февраля 1918 г. под натиском красных войск части Добрармии оставили Ростов и двинулись на Кубань. Начался знаменитый «Ледяной поход» (1-й Кубанский) Добровольческой армии (3200 штыков и сабель) от Ростова-на-Дону до Екатеринодара с тяжёлыми боями в окружении 20-ти тысячной группировки красных войск под ком. Сорокина.

Генерал М. Алексеев сказал перед походом:

В ауле Шенжий к Добровольческой армии 26 марта 1918 присоединился 3-тысячный отряд Кубанской Рады под командованием генерала В. Л. Покровского. Общая численность Добровольческой армии возросла до 6 тыс. бойцов.

27—31 марта (9—13 апреля) Добровольческая армия предприняла неудачную попытку взять столицу Кубани — Екатеринодар, в ходе которой Главнокомандующий генерал Корнилов был убит случайной гранатой 31 марта (13 апреля), а командование частями армии в тяжелейших условиях полного окружения многократно превосходящими силами противника принял генерал Деникин, который смог в условиях непрекращающихся боёв на все стороны вывести армию из-под фланговых ударов и благополучно выйти из окружения на Дон. Это удалось во многом благодаря энергичным действиям отличившегося в бою в ночь со 2 (15) на 3 (16) апреля 1918 г. при пересечении железной дороги Царицын-Тихорецкая командира Офицерского полка Генерального штаба генерал-лейтенанта С. Л. Маркова.

По воспоминаниям современников, события развивались следующим образом:

В мае 1918 г., после завершения своего похода с Румынского фронта на Дон, к Добровольческой армии присоединился 3-тысячный отряд Генерального штаба полковника М. Г. Дроздовского. С Дроздовским пришли около 3000 бойцов-добровольцев, прекрасно вооружённых, снаряжённых и обмундированных, при значительной артиллерии (шести лёгких орудиях, четырёх горных, двух 48-линейных, одном 6-дюймовом и 14 зарядных ящиках), пулемётах (около 70 штук различных систем), двух броневиках («Верный» и «Доброволец»), аэропланах, автомобилях, с телеграфом, оркестром, значительными запасами артиллерийских снарядов (около 800), ружейных и пулемётных патронов (200 тысяч), запасными винтовками (более тысячи). Отряд имел при себе оборудованную санитарную часть и обоз в отличном состоянии. Отряд на 70 % состоял из офицеров-фронтовиков.

В ночь с 22 на 23 июня 1918 года Добровольческая армия (численностью 8—9 тыс.) при содействии Донской армии под командованием атамана П. Н. Краснова начала Второй Кубанский поход, завершившийся разгромом почти 100-тысячной кубанской группировки красных войск и взятием 17 августа Екатеринодара. Основу Добровольческой армии составили «цветные» части — Корниловский, Марковский, Дроздовский и Алексеевский полки, развёрнутые впоследствии в ходе наступления на Москву летом-осенью 1919 г. в дивизии.

15 августа 1918 г. в части Добровольческой армии была объявлена первая мобилизация, что стало первым шагом на пути превращения её в регулярную армию. По данным же корниловского офицера Александра Трушновича первый мобилизованные — ставропольские крестьяне были влиты в состав Корниловского ударного полка в июне 1918 во время боёв близ села Медвежьего.

О состоянии материальной части Армии в этот период свидетельствовал марковский артиллерийский офицер Э. Н. Гиацинтов:

К сентябрю 1918 численность Добровольческой армии возросла до 30—35 тыс. в основном за счёт притока в армию кубанского казачества и бежавших на Северный Кавказ противников большевизма.

После завершения Первой мировой войны в ноябре 1918 правительства Великобритании и Франции усилили материально-техническую помощь Добровольческой армии. Полагая, что это отвечает интересам России, 12 июня 1919 года Главнокомандующий Вооружёнными силами на Юге России генерал А. И. Деникин объявил о своём подчинении адмиралу А. В. Колчаку, как Верховному правителю Русского Государства и Верховному Главнокомандующему Русских Армий.

8 января 1919 Добровольческая армия вошла в состав Вооружённых сил Юга России (ВСЮР), став их основной ударной силой, а её командующий генерал Деникин возглавил ВСЮР.

В конце 1918 г. — начале 1919 г. части Деникина нанесли поражение 11-й советской армии и заняли Северный Кавказ. 23 января 1919 г. армию переименовали в Кавказскую Добровольческую армию. 22 мая 1919 г. Кавказская Добровольческая армия была разделена на 2 армии: Кавказскую, наступавшую на Царицын-Саратов и собственно Добровольческую армию, наступавшую на Курск-Орёл.

Летом — осенью 1919 г. Добровольческая армия (40 тыс. чел.) под командованием генерала В. З. Май-Маевского стала главной силой в походе Деникина на Москву (более подробно см. Поход Деникина на Москву).

В боевом отношении некоторые части и соединения Добровольческой армии обладали высокими боевыми качествами, так как в её составе было большое количество офицеров, имевших значительный боевой опыт и искренне преданных идее Белого движения, но с лета 1919 её боеспособность снизилась в связи с большими потерями и включением в её состав мобилизованных крестьян и пленных красноармейцев.

После неудачного наступления на Москву летом-осенью 1919 Добровольческая армии под давлением Красной армии отступила на Кубань, где в начале 1920 года была сведена в Отдельный Добровольческий корпус под командованием генерала А. П. Кутепова.

26—27 марта 1920 остатки Добровольческой армии были эвакуированы из Новороссийска в Крым, где вошли в состав Русской Армии генерала барона П. Н. Врангеля.

Командующие Добровольческой Армией

• Генерального штаба генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов (декабрь 1917 — 31 марта (13 апреля) 1918)
• Генерального штаба генерал-лейтенант А. И. Деникин (апрель 1918 — январь 1919)
• генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель (январь — май 1919, декабрь 1919 — январь 1920)
• генерал-лейтенант В. З. Май-Маевский (май — ноябрь 1919).

Состав Добровольческой Армии

К началу 1-го Кубанского похода

• 1-й Офицерский полк (Ген. Марков) — из 3-х офицерских батальонов, Кавказского дивизиона и морской роты.
• Юнкерский батальон (Ген. Боровский) — из прежнего Юнкерского батальона и Ростовского полка.
• Корниловский ударный полк (Полк. Неженцев) — в полк влиты части б. Георгиевского полка и партизанского отряда полк. Симановского
• Артиллерийский дивизион (Полк. Икишев) — из четырех батарей по два орудия. Командиры Миончинский, Шмидт, Ерогин, Третьяков
• Чехо-Словацкий инженерный батальон — под «управлением» штатского инженера Краля и под командой капитана Неметчика.
• Конные отряды
  • Полк. Глазенапа — из донских партизанских отрядов
  • Полк. Гершельмана — регулярный
  • Подполк. Корнилова — из б. частей Чернецова.

Всего: 3200 бойцов и 148 человек медперсонала, 8 орудий, 600 снарядов, 200 патронов на человека.

К началу 2-го Кубанского похода

• 1-я дивизия (Генерал Марков)
  • 1-й Офицерский пехотный полк
  • 1-й Кубанский стрелковый полк
  • 1-й Конный полк
  • 1-я отдельная легкая батарея (3 орудия)
  • 1-я Инженерная рота
• 2-я дивизия (Генерал Боровский)
  • Корниловский ударный полк
  • Партизанский пехотный полк
  • Улагаевский пластунский батальон
  • 4-й Сводно-Кубанский полк
  • 2-я отдельная легкая батарея (3 орудия)
  • 2-я Инженерная рота
• 3-я дивизия (Полковник Дроздовский)
  • 2-й Офицерский стрелковый полк
  • 2-й Конный полк
  • 2-я отдельная легкая батарея (6 орудий)
  • Конно-горная батарея (4 орудия)
  • Мортирная батарея (2 мортиры)
  • 3-я Инженерная рота
• 1-я конная дивизия (Генерал Эрдели)
  • 1-й Кубанский казачий полк
  • 1-й Черкесский конный полк
  • 1-й Кавказский казачий полк
  • 1-й Черноморский казачий полк
• 1-я Кубанская казачья бригада (Генерал Покровский)
  • 2-й Кубанский казачий полк
  • 3-й Кубанский казачий полк
  • Взвод артиллерии (2 орудия)

Кроме того: Пластунский батальон, одна гаубица и бронеавтомобили «Верный», «Корниловец» и «Доброволец».

Всего в армии состояло 5 полков пехоты, 8 конных полков, 5 с половиной батарей, общей численностью 8500 — 9000 штыков и сабель и 21 орудие.

Добровольческая Армия в конце 1918 г.

В ноябре 1918 г. началось тактическо-стратегическое развёртывание армии — сформированы 1-ый, 2-ой и 3-ий армейские корпуса и 1-ый конный корпус.В декабре в составе армии были созданы Кавказская группа, Донецкий, Крымский и Туапсинский отряды. В Крыму с конца 1918 формировалась также 4-я пехотная дивизия. В декабре 1918 г. армия состояла из трёх армейский корпусов (1-3), Крымско-Азовского и 1-ого конного корпусов.В феврале 1919 г. создан 2-ой Кубанский корпус. а в состав 1-го и 2-го армейских корпусов вошли переданные Донским атаманом части бывших Астраханской и Южной армий. 10 января 1919, с образованием на базе Крымско-Азовского корпуса Крымско-Азовской Добровольческой армии, получила наименование Кавказская Добровольческая армия, а 2 мая 1919 была разделена на Добровольческую (в составе ВСЮР) и Кавказскую армии.

Численность армии

Армия (потеряв неск. тыс. чел. за время с ноября 1917 до февраля 1918) вышла в 1-й Кубанский поход в числе (по разным данным) 2,5–4 тыс., присоединившиеся к ней кубанские части насчитывали 2–3 тыс., вернулось из похода около 5 тыс., отряд Дроздовского в момент соединения с армией насчитывал до 3 тыс. В итоге весной 1918 армия насчитывала около 8 тыс. чел. В начале июня, она выросла ещё на тысячу чел. К сентябрю 1918 в армии было 35–40 тыс. шт. и саб., в декабре в действующих войсках было 32–34 тыс. и в запасных, формирующихся частях и гарнизонах городов — 13–14 тыс., т.е. всего около 48 тыс. чел. К началу 1919 она насчитывала до 40 тыс. шт. и саб., 60% которых составляли кубанские казаки.

Потери в личном составе

Наиболее тяжелые (относительно своей численности) потери армия несла в течение 1918, т.е. именно тогда, когда офицеры составляли особенно значительную её часть.с начала формирования в армию поступило свыше 6000 чел., а при оставлении Ростова число бойцов не превышало 2500, можно считать, что она потеряла не менее 3500 чел. В 1-м Кубанском походе погибло около 400 чел. и вывезено около 1500 раненых. После отхода от Екатеринодара на север около 300 чел. было оставлено в ст. Елизаветинской (все добиты преследователями) и ещё 200 — в Дядьковской. Не менее тяжкие потери понесла армия и во 2-м Кубанском походе (в некоторых боях, например, при взятии Тихорецкой, потери доходили до 25% состава), и в боях под Ставрополем. В отдельных боях потери исчислялись сотнями и даже иногда тысячами убитых.

Добровольческая Армия в составе В.С.Ю.Р. «Поход на Москву»

Образована 8 мая 1919 в результате разделения Кавказской Добровольческой армии.Включала к середине июня 1919 1-й армейский и 3-й Кубанский корпуса, 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду. В конце июля в состав армии включены Группа ген. Промтова и вновь сформированный 5-й кавалерийский корпус. К 15 сентября 1919 из 5-й и 7-й пехотных дивизий был образован 2-й армейский корпус. 14 октября 1919 была сформирована ещё 1-я отдельная пехотная бригада.

Однако в ходе «похода на Москву» в состав армии входили лишь два корпуса — 1-й армейский из «цветных частей»: 1-й и 3-й пехотных дивизий, развёрнутых в середине октября в четыре дивизии — Корниловскую, Марковскую, Дроздовскую и Алексеевскую, также в составе армии был 5-й каваллерийский корпус из двух неказачих, а регулярных дивизий конницы: 1-ой и 2-ой каваллерийских. Кроме того, в состав армии входили: Сводный полк 1-й отдельной кавалерийской бригады, 2-й и 3-й отдельные тяжелые гаубичные дивизионы, Отдельный тяжелый пушечный тракторный дивизион, 2-й радио-телеграфный дивизион, 2-я, 5-я, 6-я отдельные телеграфные роты, 1-й и 2-й дивизионы танков и 5-й автомобильный батальон. Армии были также приданы 1-й авиационный дивизион (2-й и 6-й авиаотряды и 1-я авиабаза), бронеавтомобильные: 1-й дивизион, 1-й, 3-й и 4-й отряды. 2-й армейский корпус (ком. Я. А. Слащёв) был брошен против Махно, прорвавшего в сентябре фронт белых.

Достигнув максимальной численностью за счёт мобилизаций в занятых губерниях совр. Украины и юга России и зачисления в строй сдавшихся в плен красноармейцев Д.А. к середине октября 1919 заняла обширный район по линии Чернигов-хутор Михайловский-Севск-Дмитровск-Кромы-Нарышкино-Орёл-Новосиль-Борки-Косторное.В ходе Орловско-Кромского сражения 11 октября-18 ноября 1919 г.потерпела стратегическое поражение и была вынуждена оставить все ранее занятые районы, отступив на Дон к декабрю 1919. 6 января 1920 сведена в Добровольческий корпус (ввиду громадных потерь и катастрофического снижения численности личного состава — 5000 чел на момент Новороссийской эвакуации). Однако Добровольческий корпус как боевая единица сохранился и не был уничтожен. С непрерывными боями корпус отступил в марте 1920 к порту Новороссийск. Там Добровольческий корпус приоритетно, благодаря распоряжению главкома ВСЮР ген-лейт. А.И.Деникина и железной выдержке своего командира, ген-лейт А.П.Кутепова, поргузился на суда и прибыл в Крым, оставшийся белым благодаря удачно организованной обороне его перешейков войсками ген-майора Я. А. Слащёва. Добровольческий корпус в Крыму составил мощный костяк Русской Армии приемника генерала Деникина на посту белого главкома — барона Врангеля.

Численность армии

К середине июня 1919 армия насчитывала 20 тыс. шт. и 5,5 тыс. саб., в конце июля — 33 тыс. шт. и 6,5 тыс. саб., на 5 октября — 17791 шт. и 2664 саб. при 451 пул. и 65 ор. В начале декабря 1919 в Добровольческой армии было 3600 шт. и 4700 саб. Всего в составе армии, включая тыловые и формирующиеся части к 5 июля 1919 насчитывалось 57725 чел. (в т.ч. 3884 офицера, 40963 строевых, 6270 вспомогательных и 6608 нестроевых нижних чинов).

4. КОМАНДОВАНИЕ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИЕЙ

12 (25) апреля «добровольцы» на Кубани узнали о подъеме антибольшевистского движения на Дону и о наступлении немцев и гайдамаков на Ростов. В Добровольческую армию прибыла делегация от восставших донских казаков. «Приезд этой делегации окончательно решил вопрос о дальнейшем направлении нашего движения», — вспоминал А. П. Богаевский.

«Кубанцы», невзирая на эти известия, требовали идти на юг, «поднимать казаков» в Закубанье, в Баталпашинском отделе. Генерал Алексеев настоял на решении идти на Дон, а затем вернуться на Кубань.

17 (30) апреля Добровольческая армия и подчиненные ей кубанские части двинулись на север. Вскоре «добровольцы» заняли позицию у Среднего Егорлыка на границе Ставропольской губернии, Донской и Кубанской областей, что подчеркивало их выжидательный настрой.

Полторы тысячи раненых были направлены в новочеркасские лазареты. Две тысячи утомленных бойцов, не считая кубанские части, стали на длительный отдых на стыке трех областей. С севера их прикрывали восставшие против большевиков донские станицы, с востока — безлюдные степи, с юга и запада разворачивалась, готовясь отражать немецкое наступление, Красная Армия Кубани, до 50 тысяч украинских красногвардейцев и мобилизованных кубанских казаков. Немецкое наступление, грозившее захлестнуть весь Юг России, отвлекло внимание большевиков от «добровольцев», которых считали разбитыми и сошедшими со сцены раз и навсегда.

Но «добровольцы» и не думали сходить с исторической сцены. Проделав в непрерывных боях 80-дневный поход, они убедились в собственной силе и даже непобедимости, в слабости и плохой военной подготовке врага. Свое отступление с Кубани они объясняли лишь нехваткой боеприпасов и военного снаряжения. В походе они заработали свою легенду, легенду мучеников. Впоследствии в честь похода был выпущен специальный нагрудный знак, который носили все «первопоходники», — терновый венец, пронзенный мечом, на георгиевской ленточке с розеткой национальных цветов. Сам поход получил наименование «1-го Кубанского», или «Ледового».

Рассказывали, что в бою за станицу Ново-Дмитриевскую Офицерский полк вечером вброд перешел разлившуюся от дождей речку и оказался отрезанным из-за потока от остальной армии. Погода внезапно сменилась, ударил мороз, ветер понес снежную пургу. Офицеры промерзли до костей, одежда их превратилась в негнущиеся доспехи из ледяной коры. Марков, увидев, что помощи ждать не от кого, сказал своим офицерам: «Не подыхать же нам здесь в такую погоду! Идем в станицу», имея в виду занятую большевиками Ново-Дмитриевскую. Ночной штыковой атакой Офицерский полк занял станицу и смог отогреться. На другой день какая-то сестра милосердия сказала Маркову: «Это был настоящий ледяной поход…»

Есть еще одна легенда, менее героическая, но более красивая. Якобы уже под Екатеринодаром тот же Офицерский полк попал под сильный дождь, который сменился снегом, а изменившийся ледяной ветер заморозил облитые водой шинели, покрыл их коркой льда. Тот же ветер снес тучи, проглянуло солнце, и взору изумленных очевидцев представилась целая колонна сверкающих ледяными доспехами воинов…

Добровольческие полки — марковцы, корниловцы, партизаны — также приобрели свою легенду, свой образ, отличный от других полков. Впоследствии эти различия были усилены разницей в военной форме: черно-белыми погонами и фуражками Офицерского полка, красно-черными — Корниловского, бледно-голубым, «студенческим» цветом околышей у «партизан».

Каждый полк отметил слабые стороны своего «соседа» и внес их в своеобразный юмористический каталог старой русской армии:

Журавель мой, журавель,

Журавушка молодой…

Насмешка — признак силы и здоровья. На смену старым куплетам:

Кавалергарды-дураки

Подпирают потолки,

или

Разодеты как швейцары

Царскосельские гусары,

или

Морды бьют на всем скаку

В Мариупольском полку,

пришли новые:

В ресторане шум и бой.

Это марковец лихой.

Офицеры полка генерала Маркова, поручики и прапорщики, пользовались всеми привилегиями офицерского звания, но не чувствовали той ответственности, что другие офицеры, так как служили в полку рядовыми. Отсюда «ресторанная лихость». А. Н. Толстой писал, что марковцы «шикарят матерщиной и грязными шинелями».

Или

Кто расписан как плакат?

То корниловский солдат.

Солдаты и офицеры Корниловского полка при своей черной с красными отличиями форме имели нарукавный знак голубого цвета с черепом и костями, с горящей артиллерийской гранатой, присущей гренадерским полкам, и надписью «Корниловцы».

О «партизанах», получивших впоследствии почетное наименование «Генерала Алексеева полк», таких сведений меньше. Видимо, более высокий образовательный уровень бывших студентов, надевших военную форму, привнес ту скромность, которой отличались наиболее привилегированные и «старые» полки русской гвардии — преображенцы, семеновцы, кавалергарды.

После трудностей «Ледового похода» и создания «белой легенды» большинство «добровольцев» не считало нужным скрывать свои истинные убеждения. Возросло негативное отношения к таким деятелям, как Родзянко, бывший председатель IV Государственной Думы. «Ваши черносотенцы стали откровеннее», — признавали белогвардейцы. Они открыто вели монархическую пропаганду и на протесты социалистов и республиканцев, которых в армии тоже было немало, обращали внимания не больше, чем на пустой лай, и продолжали свое дело.

Именно из-за вопроса об «ориентациях» и «политических лозунгах» в армии в мае 1918 года разразился кризис. Он усугубился тем, что истекли четыре месяца службы — срок, оговоренный по контракту.

Выяснилось, что громадное большинство командного состава и офицерства были монархистами. В армии, оказывается, была создана тайная монархическая организация, куда входили и некоторые высшие начальники. Сам Алексеев склонялся к конституционной монархии и стал поговаривать, что лозунг Учредительного собрания армия выставила «лишь в силу необходимости».

Сам Деникин считал такой неприкрытый монархизм гибельным для армии. В своих рассуждениях он исходил из того, что «основной порочный недуг советской власти заключался в том, что эта власть не была национальной», и, следовательно, в основе протеста против этой власти «более или менее явно, более или менее ярко выступало национальное чувство». В таком случае лозунга «За Единую, Великую и Неделимую Россию», по мнению Деникина, было вполне достаточно. Будущая форма правления в стране зависит от Учредительного собрания, «созванного по водворении правового порядка». Об этом Деникин не уставал твердить. Пока же главной целью ставилось спасение России путем создания сильной патриотической армии и беспощадной борьбы с большевизмом, «опираясь на государственно мыслящие круги населения».

«Непредрешение» и «уклонение» были для Деникина не «маской», а требованием жизни. «Все три политические группировки противобольшевистского фронта — правые, либералы и умеренные социалисты — порознь были слишком слабы, чтобы нести бремя борьбы на своих плечах. «Непредрешение» давало им возможность сохранить плохой мир и идти одной дорогой, хотя и вперебой, подозрительно оглядываясь друг на друга, враждуя и тая в сердце одни республику, другие монархию…» — считал он. Кроме того, Деникин учитывал антимонархические настроения в соседней Ставропольской губернии и среди казачества.

Опираясь в своей политике «непредрешения» на генералов Романовского и Маркова, Деникин все же был вынужден пойти на выяснение отношений с личным составом армии.

— Я веду борьбу только за Россию, — сказал он офицерам и воззвал к их благоразумию. — Если я выкину республиканский флаг, то уйдет половина добровольцев, если я выкину монархический флаг — уйдет другая половина. А надо спасать Россию!

Личный состав армии отнесся к политике Деникина с пониманием, что, однако, не исчерпало конфликта. В антибольшевистском лагере развернулась борьба за влияние на Добровольческую армию. «Все группы и организации вместо материальной помощи присылали нам горячие приветствия — и письменно, и через делегатов, — и все пытались руководить не только политическим направлением, но и стратегическими действиями армии», — сетовал Деникин.

Трагическим курьезом было то, что армия, ставшая предметом борьбы и упований, постоянно была на грани финансового краха. Денежная наличность ее балансировала меж двухнедельной и месячной потребностью. «Денежная Москва не дала ни копейки. Союзники колебались». Все капиталисты, а также и частные банки держались выжидательной политики. 4,5 млн рублей, полученные от союзников, и такое же количество средств, полученное из донского казначейства, давали армии возможность существовать два месяца (при месячных расходах в 4 млн), а дальше перед ней открывался путь взимания контрибуций и захвата трофеев.

Три фактора постоянно действовали Деникину на нервы: взаимоотношения с новым донским атаманом генералом Красновым, взаимоотношения с примкнувшими к армии кубанцами и взаимоотношения с появившимися на горизонте немцами.

Взаимные нелады начались у «добровольцев» с донцами, как только армия вступила на донскую территорию. Вожди восставших донцов Деникину не понравились. Походный атаман Попов показался человеком «вялым и нерешительным», глава Временного донского правительства Янов — «правым демагогом». Единственный достойный человек, генерал Краснов, как только стал атаманом, сразу же попытался подчинить Добровольческую армию себе, поскольку она располагалась на территории Дона, а когда это не удалось, приказал донским казакам, служившим у Деникина, немедленно покинуть ряды «добровольцев» и поступить в Донскую армию.

Деникин понимал, что после «Ледового похода» его армия была спасена начавшимся на Дону восстанием, получила возможность передохнуть, окрепнуть, сам Алексеев и военно-политический отдел армии обосновались в Новочеркасске, туда же увезли всех раненых «добровольцев», но все же командование «добровольцев» ввязалось в политическую борьбу с донским руководством. «Вообще же в массе своей добровольчество и донское казачество жили мирно, не следуя примеру своих вождей», — признавал Деникин.

Похожая ситуация сложилась и во взаимоотношениях с кубанцами. Служилые представители восточной Кубани, «линейцы», были верны Деникину, а украиноязычные «черноморцы», жители западной Кубани, стали клониться к Украине, а значит и к немцам. Среди кубанских офицеров в армии преобладали «линейцы», среди членов Рады и кубанского правительства, присоединившегося к армии на Кубани, больше было «черноморцев». Обе группировки враждовали, жаловались друг на друга Деникину, причем офицеры-«линейцы» готовы были к физической расправе над некоторыми особо рьяными «украинофилами» среди «черноморцев». Опасаясь окончательного раскола, Деникин сдерживал «кубанские страсти» как мог.

С немцами, занявшими Ростов, установились взаимоотношения, которые Деникин назвал «вооруженным нейтралитетом». Сил бороться с немцами сейчас у Деникина не было, хотя с этой целью, собственно, и создавалась Добровольческая армия. Со своей стороны, немцы относились к «добровольцам» недоверчиво, но не мешали белой контрразведке работать в самом Ростове. Как говорил немецкий комендант: «Официально… я не могу дать вам право расстреливать. Такова политика. Но неофициально скажу. В ваши дела вмешиваться не буду. Делайте осторожно, и только».

Но были и радостные минуты. Большинство офицеров, получивших отпуск по истечении положенной по контракту четырехмесячной службы, вернулись в армию. Поодиночке, капля за каплей, прибывали в армию беглецы из Советской России. И, наконец, к «добровольцам» присоединилась пришедшая с Румынского фронта «1-я бригада Русских добровольцев» полковника М. Г. Дроздовского: 667 офицеров, 370 солдат, 14 докторов и священников, 12 медсестер. «Дроздовцы», проделавшие не менее тяжелый поход по Бессарабии и Украине, на равных влились в Добровольческую армию, заработали свою легенду одного из наиболее досаждавших большевикам полка, особую военную форму (малиновые фуражки), и даже в песню «Смело мы в бой пойдем» некоторые красноармейские части внесли впоследствии строки:

… И всех «дроздов» убьем, Сволочь такую…

Армия отдохнула, набралась сил. Краснов усиленно «сватал» ей Царицынское направление, но Деникин выжидал, надеялся пополниться на Кубани. Командование «добровольцев» весьма щепетильно относилось к взаимоотношениям с немцами и отвергало всякие намеки на контакт с ними. Поэтому оно выжидало окончания боевых действий на советско-германском фронте под Батайском и Азовом. Как только немцы и большевики подписали соглашение о прекращении военных действий (23 июня 1918 г.) на этом участке, «добровольцы» начали действовать.

Они коротким и сильным ударом захватили линию железной дороги Торговая—Великокняжеская, где понесли серьезную потерю — был убит генерал С. Л. Марков.

После той операции «добровольцы» развернулись на юг и пошли в наступление на Кубань, начали «2-й Кубанский поход».

Одновременно, 17—18 июня, восстали казаки в Моздокском отделе на Тереке, в тот же день, 18 июня, из Красной Армии к Деникину перешли 11 сотен кубанских казаков. На Кубани до предела обострились противоречия между казаками и иногородними, именно на них и рассчитывал Деникин. Силы непосредственно Добровольческой армии были невелики, но явная поддержка донцов (оружием и живой силой) и массовые восстания кубанских казаков, начатые «на Троицу», делали эту армию грозной силой. Определенную роль сыграло поведение советских войск. Отступая от Деникина, «советские войска, особенно украинские, подвергли полному разгрому лежавшие по дороге станицы, что, естественно, бросило кубанских казаков… в руки Деникина и Алексеева».

Армия в этот момент была независима от политических организаций, союзников. При ней не было видных политических деятелей. Отныне политика на какое-то время не отвлекала А. И. Деникина от непосредственно «боевой работы». Важным минусом было то, что при армии все еще не было аппарата гражданского управления, поскольку генерал Алексеев вел переговоры о создании общерусской власти за Волгой и не считал нужным создавать такой аппарат при армии.

Отсутствие органов гражданского управления и четкой программы организации мирной жизни сразу же сказались в Ставрополье, через которое «добровольцы» прошли, направляясь на Кубань. Ставрополь был захвачен восставшими терскими казаками генерала Шкуро, но когда Шкуро заявил «добровольцам»: «Мы, казаки, идем под лозунгом Учредительного собрания», то получил ответ: «Какая там лавочка еще, Учредительное собрание? Мы наведем свои порядки». В приказном порядке восстанавливалась частная собственность, арендные отношения крестьян с казаками. В результате ставропольское крестьянство, поднявшееся было под знаменами «За Советы без коммунистов», отшатнулось от Добровольческой армии и стало создавать партизанские отряды «самообороны».

Военное объединение «добровольцев» и кубанских повстанцев усилило антибольшевистские войска. К середине июля Добровольческая армия выросла до 20 тысяч личного состава в основном за счет кубанских казаков. Кубанцев в армии в тот период было 16—17 тысяч. Однако силы эти разрастались в глазах большевиков многократно. 27 июля 1918 г. Ленин сообщал Зиновьеву: «Сей час получились известия, что Алексеев на Кубани, имея до 60 тысяч, идет на нас, осуществляя план соединенного натиска чехословаков, англичан и алексеевских казаков».

«Добровольцам» на Кубани противостояла 72-тысячная армия под командованием кубанского казака Сорокина. Кубанские иногородние, казачья беднота, ушедшие с Украины красногвардейцы дрались отчаянно. В жестоких боях, когда пленных не брали, а захваченных раненых из лагеря противника в лучшем случае расстреливали, в худшем — предавали мучениям (и так поступали обе стороны), Добровольческая армия дошла до Екатеринодара.

Первые победы вселили в «русских добровольцев» уверенность, и они во весь голос заговорили о возрождении России, а кое-кто не стеснялся говорить:

«Народ нуждается в ежовых рукавицах — и мы возьмем его в ежовые рукавицы неограниченной монархии».

Уходя на Кубань, Деникин отдалился от Дона и донского атамана, которого, мягко говоря, недолюбливал. Приглядывать за Красновым остался Д. П. Богаевский, бывший командир Партизанского полка, который по своему авторитету и высокому чину в старой армии был удостоен при Краснове поста «премьера», председателя Совета управляющих, а кроме того ведал всей внешней политикой Всевеликого Войска Донского. Но на смену трениям с донцами пришли трения кубано-«добровольческие».

Командование армии по-прежнему игнорировало Кубанское правительство и Раду. Алексеев считал, что «нынешний состав Рады не выражает волю населения, а роль ее важна лишь в будущем, когда будет очищена вся Кубань; теперь же Рада является лишь ненужным и бесполезным придатком к штабу армии». Члены Рады, «народные избранники», в отместку все шире разворачивали агитацию за «самостийную Кубань», за независимое государство.

И все же при всех трениях «добровольцы» и восставшие кубанские казаки выбили большевиков из Екатеринодара и стали теснить их на восток, к Каспийскому морю. Военное мастерство и дисциплина взяли верх над массой, дерущейся под началом вечно грызущихся друг с другом местных большевистских вождей.

Большевики в это время переживали переломный момент в создании прямо на поле боя регулярной армии. Армия строилась отчасти на базе полуанархических отрядов Красной гвардии. Вторым источником стали массовые наборы в Центральной России. Крестьяне сопротивлялись этим наборам. «Война шла далеко от их губерний, учет был плох, призывы не брались всерьез», — вспоминал высший военный вождь большевиков Л. Д. Троцкий. Вновь создаваемая армия была больна партизанщиной. «Физическое наказание в коммунистической армии являлось узаконенным институтом, которого никто ни от кого не скрывал», — признавался один из большевиков впоследствии. Но сам факт создания регулярной армии, восстановление воинской повинности совпали с первыми и слабыми еще колебаниями многомиллионной массы в сторону установления ею же разрушенного порядка, в сторону «собирания земель». Эти колебания коснулись и наиболее боеспособной части общества — офицерства. «… Все организации — правые и левые, не исключая отчасти и советских, — единственную внутреннюю реальную силу, способную на подвиг, жертву и вооруженную борьбу, видели в русском офицерстве и стремились привлечь его всеми мерами к служению своим целям… Офицерство между тем стояло на распутье», — писал А. И. Деникин. Большевистский декрет от 29 июня 1918 г. о мобилизации бывших офицеров и чиновников решил судьбу многих из них. «С Красной Армией в собственном смысле слова мы встретились только поздней осенью (1918 года. — А. В.). Летом шла лишь подготовка и некоторые преобразования», — вспоминал А. И. Деникин. Еще долго костяком, ядром армии большевиков были «старые солдаты и унтер-офицеры, сделавшие службу своим ремеслом», а призванные по мобилизации были очень неустойчивы в боях.

Пока Деникин бил разъедаемую партизанщиной большевистскую армию на Кубани и Северном Кавказе, большевики создавали новые, более стойкие части на Волге, в боях с чехословаками, и очень важную роль здесь сыграл патриотический фактор. «Сочетанием агитации, организации, революционного примера и репрессий был в течение нескольких недель достигнут необходимый перелом. Из зыбкой, неустойчивой, рассыпающейся массы создалась действительная армия», — считал Троцкий. Эту армию называли и «Армией III Интернационала», и «Армией мировой Революции», но по своему составу, месту и времени зарождения и формирования молодая Красная Армия была «запрограммирована» на патриотизм, на восстановление развалившейся страны. Армия была не свободна от массы недостатков, военные специалисты открыто признавали, что «по своим боевым качествам противник… был сильнее Красной Армии». Но это была действительно народная армия, которой был присущ «стихийный порыв». В армии был культ личного мужества, особенно в «красной коннице атаманского происхождения». В сознании подавляющей части рядового состава и мобилизованных офицеров, «военспецев», армия предназначалась для обороны страны. Ощущение это подогревалось борьбой с чехословаками и другими иноземцами и было созвучно национальному характеру народа. К зиме 1918/19 гг. большевики планировали создать путем мобилизации миллионную армию.

Добровольческая армия, пополнившись кубанскими казаками и проведя мобилизацию в части Ставропольской губернии, достигла численности 30—35 тысяч человек, но сильно уступала Донской армии Краснова. Тем не менее в новую ставку «добровольческого» командования, в Екатеринодар, сразу же потянулись известные политические деятели. Тогда же в августе, после взятия Екатеринодара, произошел первый массовый прилив в ряды армии офицеров генерального штаба.

строго придерживалось выдвижения на должности исключительно «первопоходников», наиболее продолжительное время служивших в Добровольческой армии. Система эта пронизала армию снизу доверху. «Чины в нашей батарее не играли большой роли. Важна была давность поступления в батарею», — вспоминал один «доброволец». В результате какой-нибудь храбрый, но совершенно невежественный в военном деле юноша, совершивший «Ледяной поход» предпочитался штаб-офицерам, ветеранам мировой войны.

Генералы подчинялись Деникину, но с чрезвычайной неохотой подчинялись друг другу, и выручало только одно — «все же брало верх чувство долга перед Родиной».

Отсутствие прочной материальной базы привело к тому, что «снабжение армии было чисто случайное, главным образом за счет противника», в результате в частях (особенно у казаков генерала Покровского) на борьбу смотрели, как на «средство наживы», а на военную добычу, «как на собственное добро», и даже приверженец жесткой дисциплины генерал Врангель «старался лишь не допустить произвола и возможно правильнее распределить между частями военную добычу».

Положительная, созидательная работа давалась с трудом. Сама жизнь заставляла «добровольцев» взяться за создание гражданских органов власти. На казачьей территории это быстро и решительно делали сами казаки, а на Ставрополыцине и в Черноморской губернии это выпало на долю Добровольческой армии.

«Человеческий материал» для создания таких органов остался от прежней разложившейся администрации старой России. Сам Деникин признавался в Ставрополе, что «в уезды идут люди отпетые; уездные административные должности стали этапом в арестантские роты».

В основу организации гражданской власти «добровольцами» было положено «Положение о полевом управлении войск», разработанное еще в 1915 году. На освобожденной территории предполагалось установить власть военных губернаторов, подчинявшихся командованию армии. Создаваемые губернаторства обрастали старым чиновничеством и авантюристами.

Известный монархист В. В. Шульгин и генерал А. С. Лукомский подготовили доклад об организации при главном командовании Особого Совещания, предназначенного «давать заключения по делам, вносимым на его рассмотрение» главным командованием. 31 августа «Положение об Особом Совещании» было утверждено генералом Алексеевым. «Особое Совещание», как «высший орган гражданского управления» при верховном руководителе Добровольческой армии, взяло на себя управление занятыми территориями. По структуре оно напоминало своеобразный кабинет министров.

Следующим этапом организации гражданской власти была разработка «Временного положения об управлении областями, занимаемыми Добровольческой армией», которому Деникин придавал значение своеобразной временной конституции. В основу проекта были положены законы Временного правительства, но временно устанавливалась неограниченная единоличная диктатура, все государственные образования Юга объединялись на правах автономии вокруг Добровольческой армии и создавалась единая армия. Проект был враждебно воспринят и Кубанской Радой и красновским правительством на Дону.

По мере нарастания успехов осложнялись отношения со своими. Кубанцы в противовес Деникину выдвинули идею, что новая России «будет, по-видимому, результатом договорного объединении автономных областей, федерацией российских штатов», куда войдут Кубань и Грузия как демократические республики.

Разговор о Грузии возник не случайно. В сентябре грузинские войска высадились в Сочи, и Деникин порвал с Грузией всякие дипломатические отношения и принудил к этому кубанцев.

Последняя четверть 1918 года стала переломной для А. И. Деникина. Армия под его командованием усилилась и количественно выросла. В начале августа она прибегла к первым мобилизациям, в конце октября в армию призвали всех офицеров до 40 лет, в конце года стали ставить в строй пленных. Большую поддержку живой силой Деникин получил в Ставрополье. Летом, после первого занятия этой местности, крестьяне отшатнулись от деникинцев. Тогда мобилизация в Ставрополье, в Черноморской губернии дала плачевные результаты. Но вот в Ставрополье пришли красные, принесли с собой новую продовольственную политику, и ставропольские крестьяне опять стали поглядывать в сторону Деникина.

Сентябрьские бои обескровили и белых, и красных. Так, дивизия генерала Врангеля потеряла за август и сентябрь 260 офицеров и 2 460 казаков, приблизительно 100 % состава, и пополнялась за счет казаков освобождаемых отделов. В «добровольческих» полках к концу 2-го Кубанского похода оставалось по 100—150 штыков, но «добровольцы» сохранили боеспособность. «Я видел части, сильно поредевшие, истомленные, полуобмерзшие, в потрепанной легкой одежде — зимняя стужа наступила в этом году рано — и тем не менее готовые к новым боям», — вспоминал Деникин.

Но тут на сторону Деникина стали переходить мобилизованные красными ставропольские крестьяне. Добровольческая армия, которая в ноябре 1918 года состояла из 7,5 тыс. человек (вместе с кубанцами — 43 тысячи), пополненная ставропольцами, выросла (вместе с кубанцами) к 1 января 1919 года до 82 600 штыков и 12 320 сабель. Переход ставропольских полков не был единственным источником пополнения «добровольцев». В ноябре командование начало призыв в ряды армии еще четырех возрастов — 99, 98, 94 и 93-го годов рождения.

С выходом за пределы Кубани «нравы смягчились». «К осени 1918 г. жестокий период гражданской войны «на истребление» был уже изжит», — констатировал Деникин. Кубанские иногородние и украинские красногвардейцы были либо выбиты, либо растворились в частях Красной Армии, подходивших из Центральной России, из других губерний. Пленных стали привлекать к службе. 70 % из них сражались хорошо, 10 % уходили обратно к большевикам, 20 % уклонялись от боев. В целом мера себя оправдала.

В связи с пополнением армии опять усилились конфликты внутри ее по политическим мотивам. Когда «добровольцы» в первый раз взяли Армавир, то устроили панихиду по Николаю II и заказали старый гимн. Обычно при гимне и при «Марсельезе» «офицеры-республиканцы» и «офицеры-монархисты» брали под козырек, но выговаривали друг другу сквозь зубы, а кое-где такие конфликты уже заканчивались стрельбой. Политический настрой Добровольческой армии определился так: большинство рядовых (крестьяне Ставропольской губернии) — за Учредительное собрание; большинство офицеров — тоже, особенно 3-я дивизия (пришедшие с Румынского фронта дроздовцы) и 1-я дивизия (корниловцы); во 2-й дивизии, где были чисто офицерские полки, наблюдалось монархическое течение, но не преобладало.

100 лет назад, 7 января 1918 года, в Новочеркасске для борьбы с большевиками была создана Добровольческая армия. Смута в России набирала обороты. Красные, белые, националисты формировали свои войска, вовсю хозяйничали различные бандформирования. Запад готовился к расчленению убитой Российской империи.

Армия получила официальное название Добровольческой. Данное решение было принято по предложению генерала Лавра Корнилова, который стал её первым главнокомандующим. Политическое и финансовое руководство возлагалось на генерала Михаила Алексеева. Штаб армии возглавил генерал Александр Лукомский. В официальном воззвании штаба, опубликованном через два дня, говорилось: «Первая непосредственная цель Добровольческой армии — противостоять вооруженному нападению на юг и юго-восток России. Рука об руку с доблестным казачеством, по первому призыву его Круга, его правительства и войскового атамана, в союзе с областями и народами России, восставшими против немецко-большевистского ига, — все русские люди, собравшиеся на юге со всех концов нашей Родины, будут защищать до последней капли крови самостоятельность областей, давших им приют и являющихся последним оплотом русской независимости». На первом этапе в Добровольческую армию записалось около 3 тыс. человек, более половины из них составляли офицеры.

Из истории

В условия полного разложения старой армии генерал Михаил Алексеев решил попробовать сформировать новые части вне состава прежней армии на добровольном принципе. Алексеев был крупнейшим военным деятелем России: во время Русско-японской войны — генерал-квартирмейстер 3-й Маньчжурской армии; в годы Первой мировой войны — начальник штаба армий Юго-Западного фронта, главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта, начальник штаба Верховного главнокомандующего. Во время Февральской революции 1917 г. выступил за отречение Николая II от престола и своими действиями во многом способствовал падению самодержавия. То есть был видным февралистом-революционером, и отвечал за последующий развал армии, страны и начало смуты и гражданской войны.

Правое крыло февралистов-западников, уничтожив «старую Россию» — надеялось создать «новую Россию» — создание «демократической», буржуазно-либеральной России с господством класса собственников, капиталистов, буржуазии и крупных землевладельцев – то есть развитие по западной матрице. Россию хотели сделать частью «просвещенной Европы», похожей на Голландию, Францию или Англию. Однако надежды на это быстро рухнули. Февралисты сами открыли ящик Пандоры, разрушив все скрепы (самодержавие, армию, полицию, старую законодательную, судебную и карательную систему), которые сдерживали долго копившиеся в России противоречия и разломы. События начинают развиваться по плохо прогнозируемому сценарию стихийного бунта, русской смуты, с усилением радикальных левых сил, требующих нового проекта развития и коренных перемен. Тогда февралисты сделали ставку на «твердую руку» — военную диктатуру. Однако мятеж генерала Корнилова провалился. А режим Керенского окончательно похоронил все надежды на стабилизацию, фактически сделав всё, чтобы большевики просто взяли власть, почти без сопротивления. Однако класс собственников, буржуазия, капиталисты, их политические партии – кадеты, октябристы, не собирались сдаваться. Они начали создавать свои вооруженные силы, чтобы вернуть власть силой и «успокоить» Россию. При этом они надеялись на помощь Антанты – Франции, Англии, США, Японии и т. д.

Часть генералитета, которая ранее решительно выступила против режима Николая II и самодержавия (Алексеев, Корнилов, Колчак и т. д.), и надеялась занять ведущие места в «новой России», была использована для создания т. н. Белой армии, которая должна была вернуть власть прежним «хозяевам жизни». В итоге белые, националисты-сепаратисты и интервенты разожгли в России страшную гражданскую войну, которая унесла миллионы жизней. «Белыми» стали собственники, буржуазия, капиталисты, землевладельцы, их политическая надстройка – либерально-демократические, буржуазные партии и движения (всего несколько процентов вместе с окружением и обслугой от населения России). Понятно, что сами холеные богачи, промышленники, банкиры, адвокаты и политики воевать не умели и не желали. Они хотели вернуть «старую Россию», без царя, но с их властью — богатой и довольной жизнью кастой («хруст французской булки») над нищими и безграмотными народными массами. Воевать же подписали профессиональных военных – офицеров, которые после развала старой армии, массами слонялись по городам без дела, казаков, простодушных юношей – кадетов, юнкеров, студентов. После расширения масштабов войны уже пошла насильственная мобилизация бывших солдат, рабочих, горожан, крестьян.

Также большие надежды были на то, что «Запад поможет». И хозяева Запада действительно «помогли» — разжечь страшную и кровавую гражданскую войну, в которой русские убивали русских. Активно подкидывали «дровишки» в костер братоубийственной войны – давали обещания вождям белых армий и правительств, поставляли оружие, боеприпасы и амуницию, предоставляли советников и т. д. Сами же уже поделили шкуру «русского медведя» на сферы влияния и колонии и вскоре приступили к разделу России, попутно осуществляя её тотальное разграбление.

10 (23) декабря 1917 года председатель Совета министров и военный министр Франции Жорж Клемансо и заместитель министра иностранных дел Великобритании Роберт Сесил на совещании в Париже заключили тайное соглашение о разделе России на сферы влияния. Лондон и Париж сошлись на том, что отныне будут рассматривать Россию не в качестве союзника по Антанте, а как территорию для реализации своих экспансионистских замыслов. Были названы районы предполагаемых военных операций. В английскую сферу влияния вошли Кавказ, казачьи области Дона и Кубани, а во французскую — Украина, Бессарабия и Крым. Представители США формально не участвовали в совещании, но их держали в курсе переговоров, а в администрации президента Вудро Вильсона в это же время созрел план экспансии на Дальний Восток и в Восточную Сибирь.

Вожди Запада ликовали – Россия погибла, «русский вопрос» решен раз и навсегда! Запад избавился от тысячелетнего врага, мешающего установить полный контроль над планетой. Правда, наши враги в очередной раз просчитаются, Россия выживет и сможет восстановиться. Русские коммунисты победят и в итоге создадут новую русскую империю – СССР. Реализуют альтернативный проект глобализации – советский (русский), снова бросив вызов Западу и дав надежду человечеству на справедливый мировой порядок.

Алексеевская организация

Правое крыло февралистов-западников (будущие белые) и часть генералитета задумали создать новую армию. Предполагалось создать такую организацию, которая в качестве «организованной военной силы … могла бы противостоять надвигающейся анархии и немецко-большевистскому нашествию». Первоначально ядро такой организации попытались создать в столице. Генерал Алексеев прибыл в Петроград 7 октября 1917 года и начал подготавливать создание организации, в которой предполагалось объединить офицеров запасных частей, военных училищ и просто оказавшихся в столице. В нужный момент генерал планировал организовать из них боевые отряды.

По свидетельству В. В. Шульгина, оказавшегося в октябре в Петрограде, он присутствовал на собрании, состоявшемся на квартире князя В. М. Волконского. Кроме хозяина и Шульгина, здесь присутствовали М. В. Родзянко, П. Б. Струве, Д. Н. Лихачёв, Н. Н. Львов, В. Н. Коковцев, В. М. Пуришкевич. То есть видные февралисты, которые ранее участвовали в свержении Николая Второго и разрушении самодержавия. Главный вопрос в начатом деле упирался в полное отсутствие средств. Алексеева «морально поддерживали», сочувствовали его делу, но деньгами делиться не спешили. К моменту Октябрьской революции организацию Алексеева поддерживало несколько тысяч офицеров, которые или проживали в Петрограде, или оказались по тем или иным причинам в столице. Но оказать дать бой большевикам в Петрограде почти никто не решился.

Увидев, что в столице дело продвигается плохо и вскоре большевики могут накрыть организацию, Алексеев 30 октября (12 ноября) отдал приказ о переброске на Дон «желающих продолжать борьбу», снабжении их поддельными документами и деньгами на проезд. Генерал обратился ко всем офицерам и юнкерам с призывом встать на борьбу в Новочеркасск, куда и прибыл 2 (15) ноября 1917 г. Алексеев (и стоявшие за ним силы) планировал создать на части территории России государственность и армию, которые будут способны противостоять советской власти.

Генерал от инфантерии М. В. Алексеев

Алексеев направился в Атаманский дворец к герою Брусиловского прорыв генералу А. М. Каледину. Летом 1917 года Большим войсковым кругом Донского казачьего войска Алексей Каледин был избран Донским войсковым атаманом. Каледин стал первым выборным атаманом Войска Донского после того, как в 1709 году выборность была упразднена Петром I. Каледин конфликтовал с Временным правительством, так как выступал против развала армии. 1 сентября военный министр Верховский даже приказал арестовать Каледина, однако Войсковое правительство отказалось выполнить приказ. 4 сентября Керенский его отменил при условии «ручательства» Войскового правительства за Каледина.

Обстановка на Дону в этот период была крайне сложной. В главных городах преобладало «пришлое» население, чуждое коренному казачьему населению Дона как по своему составу, особенностям быта, так и по политическим предпочтениям. В Ростове и Таганроге господствовали социалистические партии, враждебные казачьей власти. Рабочее население Таганрогского округа поддерживало большевиков. В северной части Таганрогского округа находились угольные копи и шахты южного выступа Донбасса. Ростов стал центром сопротивления «казачьему засилью». При этом левые могли рассчитывать на поддержку запасных военных частей. «Иногороднее» крестьянство не было удовлетворено сделанными ему уступками (широкий приём в казаки, участие в станичном самоуправлении, передача части помещичьих земель), требуя радикальной земельной реформы. Сами казаки-фронтовики устали от войны и ненавидели «старый режим». В результате донские полки, которые возвращались с фронта, не хотели идти на новую войну и защищать Донскую область от большевиков. Казаки расходились по домам. Многие полки без сопротивления сдавали оружие по требованию небольших красных отрядов, стоявших заслонами на железнодорожных путях, ведущих в Донскую область. Массы простых казаков поддержали первые декреты советского правительства. Среди казаков-фронтовиков широкое распространение получила идея «нейтралитета» в отношении советской власти. В свою очередь большевики стремились перетянуть на свою сторону «трудовое казачество».

Захват власти большевиками Каледин назвал преступным и заявил, что впредь до восстановления законной власти в России Войсковое правительство принимает на себя всю полноту власти в Донской области. Каледин из Новочеркасска ввёл военное положение в углепромышленном районе области, разместил в ряде мест войска, начал разгром Советов и установил контакты с казаками Оренбурга, Кубани, Астрахани и Терека. 27 октября (9 ноября) 1917 года Каледин объявил военное положение на всей территории Области и пригласил в Новочеркасск членов Временного правительства и Временного Совета Российской республики для организации борьбы с большевиками. 31 октября (13 ноября) были арестованы делегаты Дона, возвращавшиеся со II Съезда Советов. В течение последовавшего месяца Советы в городах Донской области были ликвидированы.

Таким образом, Каледин выступил против советской власти. Донская область стала одним из очагов сопротивления. Однако Каледин, в условиях когда массы рядового казачества не желали воевать, хотели мира и с сочувствием на первых порах относились к идеям большевиков, не мог решительно выступить против советского правительства. Поэтому он принял Алексеева, как старого соратника тепло, но в просьбе «дать приют русскому офицерству», то есть взять на содержание Донского войскового правительства будущую антибольшевистскую армию, отказал. Он даже попросил Алексеева сохранять инкогнито, «не задерживаться в Новочеркасске более недели» и перенести алексеевское формирование за пределы Донской области.

Войсковой Атаман Области Войска Донского, генерал от кавалерии Каледин Алексей Максимович

Несмотря на такой холодный приём, Алексеев немедленно приступил к практическим шагам. Уже 2 (15) ноября он опубликовал воззвание к офицерам, призывая их «спасти Родину». 4 (17) ноября прибыла целая партия в 45 человек во главе со штабс-капитаном В. Д. Парфёновым. В этот день генералом Алексеевым было положено начало первой воинской части — Сводно-Офицерской роте. Командиром стал штабс-капитан Парфёнов. 15 (28) ноября развернута в Офицерскую роту численностью 150-200 человек под командованием штабс-капитана Некрашевича.

Алексеев используя свои старые связи с генералитетом Ставки, связался со Ставкой в Могилеве. Он передал М. К. Дитерихсу распоряжение об отправке офицеров и верных частей на Дон под видом их передислокации для дальнейшего укомплектования, с выдачей офицерам денег на проезд. Также он просил разложенные «советизированные» воинские части удалить из пределов Донской области посредством расформирования или отправки без оружия на фронт. Был поставлен вопрос о переговорах с Чехословацким корпусом, который, по мнению Алексеева, должен был охотно присоединиться к борьбе за «спасение России». Кроме того, просил отправить на Дон партии оружия и обмундирования под видом создания здесь армейских магазинов, дать наряд главному артиллерийскому управлению на отправку в Новочеркасский артиллерийский склад до 30 тыс. винтовок и вообще использовать всякую возможность для переброски на Дон военного имущества. Однако скорое падение Ставки и общий развал железнодорожного транспорта помешали всем этим планам. В результате с оружием, боеприпасами и амуницией в начале было плохо.

Когда в организации уже числилось 600 добровольцев, винтовок на всех было около сотни, а пулемётов вообще не было. На войсковых складах на территории Войска Донского вооружения было полно, но донское начальство отказывалось выдавать его добровольцам, опасаясь гнева казаков-фронтовиков. Оружие пришлось добывать как хитростью, так и силой. Так, в предместье Новочеркасска Хотунок были расквартированы 272-й и 373-й запасные полки, которые уже полностью разложились и были враждебны донской власти. Алексеев предложил использовать силы добровольцев для их разоружения. В ночь на 22 ноября добровольцы окружили полки и без единого выстрела разоружили их. Отобранное оружие пошло добровольцам. Артиллерию также добывали, как получится — одну пушку «одолжили» в Донском запасном артдивизионе на торжественные похороны одного из погибших добровольцев-юнкеров, да так и «позабыли» вернуть после похорон. Ещё два орудия отняли: в соседнюю с Доном Ставропольскую губернию с Кавказского фронта прибыли совершенно разложившиеся части 39-й пехотной дивизии. Добровольцам стало известно, что рядом со станицей Лежанкой расположилась артиллерийская батарея. Было решено захватить её пушки. Под началом морского офицера Е. Н. Герасимова в Лежанку отправился отряд из 25 офицеров и юнкеров. Ночью отряд разоружил часовых и угнал два орудия и четыре зарядных ящика. Ещё четыре орудия и запас снарядов купили за 5 тыс. рублей у вернувшихся с фронта донских артиллерийских частей. Всё это показывают высшую степень разложения тогдашней России, оружие, вплоть до пулеметов и орудий добыть или «приобрести» тем или иным способом.

К 15 (28) ноября была сформирована Юнкерская рота, в которую вошли юнкера, кадеты и учащиеся под командованием штабс-капитана В. Д. Парфенова. 1-й взвод состоял из юнкеров пехотных училищ (главным образом, Павловского), 2-й — артиллерийских, 3-й — морских и 4-й — из кадет и учащихся. К середине ноября из Петрограда малыми группами смог пробраться весь старший курс Константиновского артиллерийского училища и несколько десятков юнкеров Михайловского во главе со штабс-капитаном Н. А. Шоколи. 19 ноября, после прибытия первых 100 юнкеров, 2-й взвод Юнкерской роты был развернут в отдельную часть — Сводную Михайловско-Константиновскую батарею (послужившую ядром будущей Марковской батареи и артбригады). Сама Юнкерская рота развернулась в батальон (две юнкерских и «кадетская» роты).

Таким образом, во второй половине ноября Алексеевская организация состояла из трёх формирований: 1) Сводно-офицерская рота (до 200 человек); 2) Юнкерский батальон (свыше 150 человек); 3) Сводная Михайловско-Константиновская батарея (до 250 человек) командованием капитана Н. А. Шоколи). В стадии формирования находилась Георгиевская рота (50-60 человек), и шла запись в студенческую дружину. Офицеры составляли треть организации и 50% — юнкера (то есть тот же самый элемент). Кадеты, учащиеся светских и духовных школ составляли 10 %.

В ноябре Каледин все же решился дать прибывающим к Алексееву офицерам крышу над головой: в одном из лазаретов Донского отделения Всероссийского союза городов под фиктивным предлогом, что здесь будет размещена «слабосильная команда, выздоравливающие, требующие ухода», было начато размещение добровольцев. В результате небольшой лазарет № 2 в доме № 36 по окраинной Барочной улице, представлявший собой замаскированное общежитие, стал колыбелью будущей Добровольческой армии. Сразу же после обретения пристанища Алексеев разослал условные телеграммы верным офицерам, означающие, что формирование на Дону началось и необходимо без промедления приступать к отправке сюда добровольцев. 15 (28) ноября прибыли офицеры-добровольцы из Могилёва, отправленные Ставкой. В последние дни ноября количество поступивших в Алексеевскую организацию генералов, офицеров, юнкеров и кадетов превысило 500 человек, и «лазарет» на Барочной улице оказался переполнен. Добровольцев вновь, с одобрения Каледина, выручил Союз городов, передав Алексееву лазарет № 23 на Грушевской улице. 6 (19) декабря до Новочеркасска добрался и генерал Л. Г. Корнилов.

Большой проблемой был сбор средств на ядро будущей армии. Одним из источников был личный вклад участников движения. В частности, первым взносом в «армейскую кассу» были 10 тыс. рублей, привезённые Алексеевым с собой из Петрограда. Личные средства выделял Каледин. Алексеев очень рассчитывал на финансовую помощь московских промышленников и банкиров, которые обещали ему в своё время поддержку, но они очень неохотно откликались на просьбы курьеров генерала, и за всё время из Москвы было получено 360 тыс. рублей. По договорённости с Донским правительством, в декабре в Ростове и Новочеркасске была проведена подписка, средства от которой предполагалось разделить поровну между Донской и Добровольческой армиями (ДА). Было собрано около 8,5 млн. рублей, но, вопреки договорённостям, ДА передали 2 млн. Некоторые добровольцы были вполне состоятельными людьми. Под их персональные гарантии в ростовском отделении Русско-Азиатского банка были получены кредиты на общую сумму в 350 тыс. рублей. С руководством банка была заключена неофициальная договорённость, что долг взыскиваться не будет, а кредит будет зачтён как безвозмездное пожертвование в пользу армии (позднее банкиры попытаются вернуть деньги). Алексеев надеялся на поддержку стран Антанты. Но в этот период они ещё сомневались. Только в начале 1918 г., после заключённого большевиками перемирия на Восточном фронте, от военного представителя Франции в Киеве было получено в три приёма 305 тыс. рублей. В декабре Донское правительство приняло решение оставлять на нужды области 25 % казённых сборов, собранных в области. Половина собранных таким образом денег, около 12 млн. рублей, поступили в распоряжение создаваемо ДА.

Пехотная рота Добровольческой армии, сформированная из гвардейских офицеров. Январь 1918

Продолжение следует…

From Wikipedia, the free encyclopedia

Volunteer Army Добровольческая армия (pre-1918 Russian) Добровольческая армія
Insignia
Active	November 1917 – March 1920
Allegiance	VSYuR
Branch	Armed Forces of South Russia
Size	3,000 (December 1917) 3,348 (February 1918) 8,500–9,000 (June 1918) 40,000 (June 1919) 5,000 (March 1920)
Nickname(s)	The Drozdovsky Regiment
Engagements	Russian Civil War Southern Front Ice March Battle of Tsaritsyn Ukrainian War of Independence First Battle of Kiev Battle of Peregonovka Third Battle of Kiev
Commanders
Notable commanders	Mikhail Drozdovsky † Anton Denikin Pyotr Vrangel Mikhail Alekseyev Lavr Kornilov † Vladimir May-Mayevsky Alexander Kutepov

The Volunteer Army (Russian: Добровольческая армия, romanized: Dobrovolcheskaya armiya (pre-1918 Russian) Добровольческая армія), abbreviated to Russian: Добрармия, romanized: Dobrarmiya (pre-1918 Russian) Добрармія)^[1] was a White Army active in South Russia during the Russian Civil War from 1917 to 1920. The Volunteer Army fought against Bolsheviks and the Makhnovists on the Southern Front and the Ukrainian War of Independence. In 1919 it was made part of the Armed Forces of South Russia, becoming the largest force of the White movement until it was merged with the Army of Wrangel in March 1920.

History[edit]

Formation[edit]

The Volunteer Army began forming in November/December 1917 under the leadership of General Mikhail Alekseyev and General Lavr Kornilov in Novocherkassk, shortly after the Russian Civil War began following the October Revolution. It organized to fight against the Bolsheviks in South Russia. Alekseyev and Kornilov enlisted supporters, which initially included volunteering officers, cadets, students, and Cossacks. Of the first 3,000 recruits, only twelve were ordinary soldiers; the rest were officers, some of whom resented having to serve as privates.^[2]

Official creation[edit]

On December 27, 1917 (January 9, 1918), the creation of the Volunteer Army was officially announced, with Alekseyev becoming its overall leader, Kornilov as its Commander-in-chief, General Alexander Lukomsky as its Chief of Staff, General Anton Denikin commander of the 1st Division, and General Sergey Markov as commander of 1st Officers regiment. They also created the so-called «Special Council» at the headquarters, which included prominent civilian politicians such as Peter Struve, Pavel Milyukov, Mikhail Rodzianko, Sergey Sazonov and Boris Savinkov.

1918[edit]

In early February 1918, the Volunteer Army numbered more than 3,600 men.^[3] It fought against the Red Army together with units of General Alexey Kaledin’s forces.

First Kuban Campaign[edit]

In late February, the Red Army’s advance forced the Volunteer Army to retreat from Rostov-on-Don to Kuban in order to unite with the Kuban Cossack formations, a retreat known as the Ice March. However, most Kuban Cossacks did not support the Volunteer Army, and only a small unit (3,000 men) led by General Viktor Pokrovsky joined the Volunteer Army on March 26, 1918, increasing its number to 6,000 troops. The Volunteer Army’s attempt to capture Yekaterinodar between April 9–13 was a disaster, with Kornilov being killed in battle when he was hit by an artillery shell. Denikin took over command of the remnants of the Volunteer Army and left for the remote stanitsas beyond the Don River region.

Second Kuban Campaign[edit]

In June 1918, 3,000 men under Colonel Mikhail Drozdovsky’s command joined the Volunteer Army, strengthening it to between 8,000 to 9,000 men. On June 23, the Volunteer Army began the Kuban Offensive, with General Pyotr Krasnov’s support. By September 1918, the Volunteer Army was up to 30,000 to 35,000 men thanks to the mobilization of the Kuban Cossacks and what the Bolsheviks classified as «counterrevolutionary elements» gathered in the North Caucasus, taking the name of Caucasus Volunteer Army.

In the autumn of 1918, Great Britain, France and the United States increased their material and technical assistance to the Volunteer Army. With the Entente’s support, the forces of the South Russian Whites combined to form the so-called Armed Forces of South Russia (Вооружённые силы Юга России, Vooruzhenniye sily Yuga Rossii) led by Denikin. In late 1918 to early 1919, Denikin defeated the 11th Soviet Army and captured the North Caucasus region.

1919[edit]

In January 1919, the Caucasus Volunteer Army was divided into the Caucasus Army and the Volunteer Army, which would later be joined by the Don Army, created from the remnants of Krasnov’s Cossack Army. After capturing Donbas, Tsaritsyn, and Kharkov in June 1919, Denikin began advancing towards Moscow on June 20 (July 3). According to his plan, the main blow to Moscow was to be inflicted by the Volunteer Army (40,000 men) under the command of General Vladimir May-Mayevsky.

Some of the Volunteer Army’s units and formations possessed good military skills and fighting strength due to large numbers of officers in its ranks, who hated and despised the Bolsheviks. However, the Volunteer Army’s fighting efficiency decreased in the summer of 1919 in light of significant losses and conscription of mobilized peasants and even captured Red Army soldiers. During the Red Army’s counteroffensive in October 1919, the Volunteer Army suffered a decisive defeat and retreated south.

1920[edit]

In early 1920, it retreated to the areas beyond the Don region and was reduced to a corps of 5,000 men under the command of General Alexander Kutepov. On March 26 and March 27, 1920, the Volunteer Army’s remnants were evacuated from Novorossiysk to the Crimea, where they merged with the Army of Wrangel under General Pyotr Wrangel.

Nomenclature timeline[edit]

The term «Volunteer Army» is often used as a shorthand description for all the White Russian forces in the South Russia area, the actual names of the formation are:

• From its inception until January 23, 1919, this formation was named the Volunteer Army.
• From January 23, 1919, until May 22, 1919, this formation was named the Caucasus Volunteer Army.
• On May 22, 1919, this formation was split into two formations:
  • Caucasus Army, disbanded on January 29, 1920 and replaced by the Kuban Army, the remnants of which surrendered on April 18–20, 1920.
  • Volunteer Army, the remnants of which were evacuated March 26/27, 1920.

Reasons for defeat[edit]

The army was unable to put forward a political idea that was understandable to the majority of the population. A struggle against the Bolsheviks was proclaimed, after which the Constituent Assembly would choose a form of government suitable for Russia. This turned out to be not enough. Officers before the revolution were out of politics, so after 1917 they were simply not able to correctly assess the political struggle and organize the ideological support of volunteer units and the propaganda struggle against the Soviet government. For example, the head of the OSVAG, whose task was to promote the policy of the Volunteer Army, was appointed biologist S. Chakhotin, who was unable to wage an ideological struggle.^[4][5]

See also[edit]

• White movement
• West Russian Volunteer Army
• Russian Civil War
• Russian Liberation Movement
• Russian Liberation Army
• Russian Corps
• Allied Intervention in the Russian Civil War

References[edit]

External links[edit]

• Anti-Bolshevik Russia in pictures
• Volunteer Corpus

Происхождение Белого движения

Почему белая армия называлась белой

Участники белого движения

Лидеры Белого движения

Хроника военных действий Белой армии (кратко)

Причины поражения белых в Гражданской войне

Цели и идеология Белого движения

Белый террор

Происхождение Белого движения

Белое движение зародилось в конце октября 1917 г. как реакция на большевистский переворот в Петрограде. Случилось то, что совсем недавно Временное правительство считало невозможным. «Солдатский бунт» и мятеж «рыцарей на час» оказался началом кровавой братоубийственной войны.

Вооружённое восстание партии Ленина поставило крест на завоеваниях Февральской революции и планах Временного правительства о проведении свободного Учредительного собрания, которое должно было решить политическую судьбу России — её государственное устройство. Попытки немногочисленных защитников Зимнего дворца противостоять восставшим стали первым актом Гражданской войны: 130 ударниц добровольческого женского батальона, несколько отрядов юнкеров, несколько офицеров и 40 военных инвалидов вечером 25 октября вели коридорные бои с солдатами, матросами и рабочими. Большевиков было гораздо больше. Они взяли верх всего за несколько часов. Временное правительство пало: министров арестовали и заключили в Петропавловскую крепость, премьер-министр А.Ф. Керенский бежал.

Из воспоминаний полковника О. фон Прюссинга о боях в Зимнем дворце: «Большинство ударниц попали всё же в лапы разъярившихся бандитов. Всего, что они с ними сотворили, я описать не могу — бумага не выдержит. Большинство были раздеты, изнасилованы и при посредстве воткнутых в них штыков посажены вертикально на баррикады». Погибла и их командующая. Её тело Прюссинг обнаружил в коридоре, когда юнкера покидали здание. Женщина зубами вцепилась в ногу заколотого ею матроса. Рядом лежал труп красногвардейца, который, судя по всему, убил её в этой схватке, но и сам тут же нашёл свою смерть».

Штурм Зимнего дворца. (commons.wikimedia.org)

Гораздо более упорное сопротивление оказали в следующие несколько дней противники большевиков в Москве. Там они впервые назвали себя «белыми». Комитет общественной безопасности во главе с эсером В. Рудневым и главой Московского военного округа полковником К. Рябцовым, юнкера московских военных училищ и добровольцы из числа студентов взялись за оружие и заняли Городскую думу и Манеж. 27 октября несколько сотен белогвардейцев разбились на отряды, захватили почтамт, телеграф, Никитские ворота и Тверской бульвар. В тот же день начались столкновения с красной гвардией, управляемой военно-революционным комитетом. 28 октября юнкера с боем взяли Кремль. Около недели до 5 тыс. белых сражались за Москву с превосходящими силами (до 10 тыс. человек и несколько орудий) и ждали помощи с фронта, но так и не дождались. 2 ноября руководители КОБ сдались, белая гвардия сложила оружие, а на следующий день красные вошли в Кремль. В сражении за древнюю столицу России погибло до 500 человек с обеих сторон.

Максим Горький после борьбы за Москву: «В некоторых домах вблизи Кремля стены домов пробиты снарядами, и, вероятно, в этих домах погибли десятки ни в чём не повинных людей».

С подчинением большевикам Москвы стало ясно, что Октябрьский переворот — вовсе не небольшой бунт, который скоро будет подавлен армией: в Москву просто некого было послать с фронта, надёжных дивизий не осталось. Та часть русского офицерства и общества, которая видела в большевиках радикалов и узурпаторов власти, постепенно начала готовиться к долгой вооружённой борьбе. Историк С. П. Мельгунов писал: «Молодые самоотверженные защитники Москвы потянулись в одиночку на юг для того, чтобы встать под славные знамёна Добровольчества».

Слова Мельгунова, современника тех событий, точно указывают направление, в котором в конце 1917 г. двигались противники красных. В ноябре-декабре офицеры, настроенные против революции из-за развала армии и незаконного захвата власти Лениным, перебирались на Дон вслед за генералом Лавром Корниловым. Этот прославленный военачальник уже пытался удержать войска от революционной пропаганды и обладал огромным авторитетом. Там же, в Новочеркасске, генерал М. В. Алексеев собирал для отпора красным добровольцев. В декабре Корнилов возглавил Добровольческую армию (прежде называемую «Алексеевской организацией») — первую белую армию России.

Л. Г. Корнилов, 1917. (commons.wikimedia.org)

Почему белая армия называлась белой

Белый цвет символизировал чистоту помыслов деятелей Белого дела. Впервые «белой гвардией» назвали себя отряды офицеров, студентов и юнкеров, вставшие на борьбу с красной гвардией в Москве в конце октября — начале ноября 1917 г.

Участники белого движения

Добровольческая армия (всего чуть больше 4 тыс. человек в начале 1918 г.) стала впоследствии одной из главных сил Гражданской войны. Помимо неё против большевизма боролись армия адмирала А.В. Колчака (до октября 1918 г. контролировалась Комитетом членов Учредительного собрания и Уфимской Директорией), Северо-Западная армия генерала Н.Н. Юденича под Петроградом, армия генерала Е. К. Миллера на Севере России, а также отдельные воинские формирования вроде войск атамана Семёнова в Забайкалье, отрядов генерала А. Н. Пепеляева в Сибири и др.

Успех большевиков в самом начале противостояния — захват Петрограда, Москвы и центральных областей России — во многом предопределил их победу: Белое движение оказалось разрозненным, расколотым и опиралось на индустриальную периферию, тогда как красным достался центр, богатый военными складами, промышленностью и населением. Тем не менее его лидеры полагались на военное искусство и на порыв добровольцев — а значит, могли надеяться на успех.

Лидеры Белого движения

До осени 1918 г. у Белого движения не было вождя — высшего авторитета, подобного Ленину. На эту роль в самом начале Гражданской войны претендовал бывший главнокомандующий русской армии Л. Г. Корнилов, но его гибель оставила белых без объединяющей фигуры, которая устроила бы большинство противников большевиков. 18 ноября 1918 г. адмирал А. В. Колчак и его сторонники пришли к власти в Омске — правление политически разношёрстной Директории сменила военная диктатура одного человека. Колчак провозгласил себя Верховным правителем России. Белым требовался лидер, который мог бы представлять их на международной арене, к тому же, адмирал был единственным из лидеров антибольшевистского лагеря, занимавшим высокий военный пост в царской России по приказу Николая II — пост главнокомандующего Черноморского флота. Это делало его власть в глазах других белых легитимной, преемственной. В результате Колчака признали лидером и Деникин, и Юденич, и остальные генералы движения. Это признание, однако, носило довольно формальный характер: на деле Колчак не мог отдавать Деникину приказы или сместить его и заменить на иного офицера. В реалиях Гражданской войны власть обеспечивалась доверием армии, её преданностью и готовностью подчиняться конкретному командиру. А значит, роль личности приобрела огромное значение.

Имя	Предыстория	Роль в Гражданской войне
Лавр Георгиевич Корнилов	Генерал русской армии, получил известность в годы Первой мировой; в 1915 г. сбежал из австрийского плена. В июле 1917 г. стал главнокомандующим, в августе предпринял неудачную попытку силой защитить государство от левых радикалов, но в результате интриг А. Ф. Керенского был объявлен мятежником; до падения Временного правительства оставался в заключении.	Встав во главе Добровольческой армии, повёл её 9 (22) февраля 1918 г. в «Ледяной поход» на Екатеринодар. 31 марта на подступах к городу убит огнём артиллерии красных. В истории Белого движения остался как один из его основателей, был объединяющей фигурой для офицерства.
Михаил Васильевич Алексеев	Генерал русской армии, в годы Первой мировой войны возглавлял штаб Верховного главнокомандующего, в марте 1917 г. выступил за отречение Николая II от престола.	Октябрьский переворот встретил в Петрограде, после чего отправился на Дон, где в начале ноября 1917 г. приступил к формированию антибольшевистских добровольческих сил. В дальнейшем занимался организаторской работой в белой армии, Умер от воспаления лёгких в октябре 1918 г.
Антон Иванович Деникин	Генерал русской армии, один из самых эффективных военачальников Первой мировой войны.	Возглавил Добровольческую армию после гибели Корнилова и командовал белыми на Юге до апреля 1920 г. Сумел объединить под своим началом крупные силы, одержать ряд побед и закрепить за белыми Юг России. Осенью 1919 г. предпринял поход на Москву: наступление Деникина было остановлено Красной армией под Тулой. После войны эмигрировал во Францию.
Александр Васильевич Колчак	Вице-адмирал, в 1916—1917 гг. главнокомандующий Черноморским флотом; присягнул Временному правительству.	В октябре 1918 г. возглавил антибольшевистские силы в Сибири, был признан Белым движением как Верховный правитель России; весной 1919 г. армия Колчака успешно наступала на запад, но была остановлена за сотню вёрст от Казани. После поражений лета и осени 1919 г. Колчак оставил Омск и отступил в Иркутск, где был арестован красными повстанцами, 7 февраля 1920 г. расстрелян местным ВРК по приказу В. И. Ленина.
Николай Николаевич Юденич	Генерал русской армии, в период Первой мировой войны не потерпел ни одного поражения.	Встал во главе белой добровольческой Северо-Западной армии (СЗА), предпринял осенью 1919 г. поход на Петроград. После отступления СЗА в Эстонию расформировал её остатки, затем жил в Европе, умер в 1933 г.
Евгений Карлович Миллер	Генерал русской армии, в годы Первой мировой возглавлял штаб 5-й армии и командовал 26-м армейским корпусом. После Февральской революции присягнул Временному правительству.	Командовал малочисленными белыми войсками на Севере России (Мурманск, Архангельск), которые в основном вели оборонительные действия. Потерпел поражение в феврале 1920 г. В эмиграции продолжал борьбу с большевиками; в 1937 г. был похищен агентами НКВД в Париже, вывезен в Москву и расстрелян в 1939 г.
Пётр Николаевич Врангель	Кавалерист, Первую мировую закончил генералом, был известен своей храбростью и находчивостью.	В Добровольческой армии с лета 1918 г. В апреле 1920 г., после отставки Деникина возглавил её. Управляя Югом России и Крымом, пытался решить политические проблемы Белого движения, чтобы привлечь на его сторону больше людей. Однако военное положение не позволило в полной мере реализовать эти планы. Красная армия осенью 1920 г. начала наступление на Крым, откуда белая армия эвакуировалось в ноябре 1920 г. После войны жил в Югославии и Бельгии, умер в 1928 г. от туберкулёза.

А. И. Деникин. (commons.wikimedia.org)

А. В. Колчак. (commons.wikimedia.org)

Хроника военных действий Белой армии

Дата	Событие	Результат
27 октября — 2 ноября 1917 г.	Борьба белой гвардии за Москву	Рождение «белой гвардии».
9 февраля — 30 апреля 1918 г.	«Ледяной поход» Добровольческой армии на Екатеринодар (Краснодар)	Гибель генерала Корнилова, неудача похода, отступление армии на Дон. Вести о походе привлекли в Белое движение десятки тысяч противников большевизма и позволили пополнить войска.
март — апрель 1919 г.	«Полёт к Волге» — наступление Русской армии под началом А. В. Колчака	Белые разгромили 5-ю армию красных, взяли Бирск, Уфу, Мензелинск, Стерлитамак, Бугуруслан, Чистополь и угрожали Казани.
май — октябрь 1919 г.	Отступление Русской армии	В результате контрнаступления РККА и продолжительных сражений армия Колчака отступила за Урал, утратив завоевания весны 1919 г.
июнь — октябрь 1919 г.	Поход Вооружённых сил Юга России (ВСЮР) под началом А. И. Деникина на Москву	В ходе летнего наступления белые захватили Полтаву, Харьков, Одессу, Киев, Курск, Воронеж и Орёл. 28 сентября РККА перешла в контрнаступление и вскоре выбила ВСЮР из Тульской губернии. Спустя две недели началось отступление белых.
октябрь — декабрь 1919 г.	Отступление ВСЮР	Осенью армия Деникина оставила Воронеж, Орёл, Чернигов, Ливны, Брянск, Киев и Курск, 26 декабря — Ростов-на-Дону.
октябрь — ноябрь 1919 г.	Операция «Белый меч» — поход армии генерала Юденича на Петроград	Белые взяли Ямбург, Лугу, Гатчину, и Царское село и подошли к Петрограду 20−21 октября, но были остановлены на Пулковских высотах. В начале ноября армия отступила, в декабре её остатки ушли в Эстонию.
ноябрь 1919 — март 1920 гг.	«Великий Сибирский Ледяной поход» — отступление армии Колчака в Сибири	Осеннее наступление РККА создало угрозу Омску — столице Колчака; в ночь на 14 ноября белым пришлось оставить город и начать долгое отступление на Восток — в Иркутск: с боями, на морозе, при недостатке провизии и боеприпасов. После ареста и расстрела Колчака 7 февраля 1920 г. остатки армии пробились в Забайкалье.
зима — осень 1920 г.	Оборона ВСЮР на Юге России и в Крыму	Более полугода белая армия под началом А. И. Деникина, а с апреля 1920 г. П. Н. Врангеля упорно оборонялась. После решительного штурма крымских рубежей обороны (с 8 ноября) Врангель принял решение об эвакуации войск и гражданских беженцев: 15−16 ноября около 145 тыс. человек покинули Крым.
сентябрь 1922 г. — июнь 1923 г.	Последняя кампания Гражданской войны — поход отряда генерала А. Н. Пепеляевана Якутск	Малочисленный отряд (ок. 800 человек) добрался до пригорода Якутска Амги, где встретил отпор красного отряда И. Строда. 3 марта белые отступили, а 18 июня сдались в Аяне. Пепеляева судили, отбывал заключение до 1936 г., расстрелян в 1938 г.

Поход Деникина на Москву. (commons.wikimedia.org)

Наступление Русской армии А. В. Колчака весной 1919 г. (commons.wikimedia.org)

Операция «Белый меч». (commons.wikimedia.org)

Причины поражения белых в Гражданской войне

Противники большевизма уже в конце 1917 г. оказались в стратегически невыгодном положении. Густо населённые центральные области с лучшей сетью железных дорог, промышленными предприятиями и запасами контролировали красные. Белым досталась провинция. В отличие от большевиков, они не представляли из себя единой военной силы, их войска формировались вокруг изолированных друг от друга центров — на Юге, в Сибири, на Северо-Западе и на Севере России. Не хватало им и внутреннего единства и военного единоначалия. Партийная дисциплина, авторитет Ленина и Троцкого скрепляли красных, а лидеры Белого движения интриговали друг против друга, в их правительствах в периоды неудач начиналась «министерская чехарда». Колчак совершил Омский переворот и сверг Директорию (впрочем, совершенно неэффективную), Деникин ушёл в отставку во многом в результате открытой критики Врангеля. Деникин и Колчак соперничали между собой: стремились идти на Москву в отрыве друг от друга, хотя соединение их армий могло дать серьёзное преимущество. Не раз мешали военному успеху и личные амбиции командиров отдельных подразделений. Так, в критический момент похода армии Юденича на Петроград генерал Ветренко не выполнил приказ перерезать в Тосно железную дорогу на Москву, так как хотел наступать скорее на Петроград и первым туда ворваться. В результате Красная армия воспользовалась этой дорогой, перебросила в город подкрепление, и численное превосходство красных решило исход борьбы в их пользу.

Колчак: «Кто первый попадёт в Москву, тот и будет господином положения»

Проблемы с дисциплиной среди офицеров оказались особенно фатальными для белых. В условиях недостатка людей, вооружения, боеприпасов и обмундирования требовалось с особым тщанием распоряжаться этими ресурсами. Однако в хаосе Гражданской войны им это не удавалось: военным не хватало опыта государственного управления. Тылы распухли от разного рода штабов и учреждений, в которых писари проедали деньги, сотрудники служб снабжения воровали. Военный министр правительства Колчака генерал А. П. Будберг оставил в дневнике характерную запись: «В угаре надежд, поднятых свержением большевиков в Сибири, померкли уроки прошлого, и все жадно тянутся к старым источникам кормёжки, благ, преимуществ и наслаждений; все чавкают оголодавшими челюстями, испускают похотливую слюну и неспособны видеть будущего (…) тылы переполнены автомобилями, а на фронте (…) их не имеют; здесь вся адъютантщина и прихлебательская челядь высоких лиц раскатывает по магазинам, ресторанам и визитам в казённых автомобилях». В августе 1919 г. Будберг охарактеризовал нравы в Омске ещё более отчаянными словами: «В правительстве нравственная гниль, разлад и засилье честолюбцев и эгоистов; (…) в обществе паника, шкурничество, взятки и всякая мерзость; наверху плавают и наслаждаются разные тёмные проходимцы, авантюристы». Ещё один офицер, И. С. Ильин, писал в январе 1920 г. о том же: «Кругом грубое хищничество и отсутствие элементарной честности. (…) Шкурные вопросы доминируют, личные интересы царствуют надо всем».

А. П. Будберг. (commons.wikimedia.org)

В других белых армиях эти явления тоже давали о себе знать, особенно в Северо-Западной: для похода на Петроград Юденич мобилизовал всего 20 700 человек, хотя в армии числилось ещё около 80 тыс. — частично это были нахлебники, записавшиеся в СЗА ради пайка, частично те, кому просто не хватило вооружения. А противостояло этим 20 тысячам до 60 тыс. красных (7-я и 15-я армии при поддержке ряда дополнительных формирований): при таком соотношении сил следует высоко оценить военное искусство Юденича, войска которого к 20 октября 1919 г. почти вошли в Петроград — их остановили на Пулковских высотах, всего в нескольких километрах от города. Не сумел обеспечить себе перевес в численности и Деникин — в его наступлении на Москву в сентябре 1919 г. участвовало 98 тыс. человек — против 176 тыс. Лишь Колчак смог перед весенним наступлением 1919 г. собрать превосходящие силы — 135 тыс. штыков и сабель; однако уже к маю РККА на Восточном фронте достигла того же числа, а затем и превзошла его.

Деникин: «Нас было мало (…). Но за нами было военное искусство»

Наконец, при численном и материальном превосходстве РККА особенно чувствительными были просчёты чисто военные: отказ Колчака и Деникина от соединения их армий, ставка на одно мощное наступление, недооценка противника, растянутые фронты и недостаточное укрепление тыла.

Все перечисленные проблемы — исключительно военного и административного характера. Однако в конечном счёте, Гражданская война — это война политическая. Белому движения не хватало людей не просто так. Успех Красной армии и поражение Белого дела обусловлены тем, что белые проиграли политически, и именно в их идеологической неудаче, которая не позволила привлечь на свою сторону достаточное число сторонников, кроется первопричина неудачи военной.

Белые казаки. (commons.wikimedia.org)

Цели и идеология Белого движения

Первая и общая цель Белого движения, включавшего в себя политически разнообразные силы (и монархистов, и республиканцев, и эсеров, и меньшевиков), — военный разгром большевизма. Решение государственных вопросов откладывалось на будущее, на послевоенное время. Эта позиция получила название «непредрешенчества». Генерал Юденич выразил это в следующих словах: «У белой гвардии есть одна цель — изгнать большевиков из России. Политической программы у гвардии нет. Она не монархическая и не республиканская. Как военная организация она не интересуется вопросами политической партийности. Её единственная программа — долой большевиков (…). Когда большевики будут низвергнуты, белая гвардия займётся восстановлением порядка». Похожие речи произносили и Деникин, и Колчак, который говорил, что не пойдёт «ни по пути реакции, ни по пути партийности». Все они придерживались свойственном военным Российской империи этическому принципу — держаться в стороне от политики. Пожалуй, всё, что отстаивалось белыми относительно твёрдо, — право собственности и идея единой, неделимой и сильной России в границах прежней империи.

Агитационный плакат Белого движения. (commons.wikimedia.org)

В остальном белые действовали ситуативно и идеологически противопоставляли себя большевизму в качестве здоровых национальных сил. Агитация опиралась на критику политики Ленина — позорного Брестского мира, грабительской национализации, антицерковных мероприятий, красного террора и произвола; сами большевики изображались немецкими шпионами, а жизнь в «совдепии» — подобной тюремной.

Белое движение в дальнейшем не раз критиковали его участники, сторонние наблюдатели и историки именно за то, что оно не выработало привлекательной политической программы. В отличие от них, красные с самого начала формировали ясный, понятный и желанный образ будущего: мир — народам, земля — крестьянам, фабрики — рабочим и т. д. Отказ белых от решения главного вопроса, земельного, не позволил им склонить на свою сторону самый многочисленный слой русского общества — крестьянство. В результате они отдали большевикам огромную социальную базу, которую те использовали для создания и обеспечения Красной армии. Уже к началу апреля 1919 г. в РККА числилось 1,5 млн человек, средний прирост в месяц составлял 183 тыс. (мобилизованные и добровольцы), а к концу 1920 г. РККА насчитывала более 5 млн штыков и сабель. А все белые войска за Гражданскую войну численностью не достигли и миллиона. В этих обстоятельствах можно только удивляться, что белоармейцы несколько лет вели войну и неоднократно стояли в шаге от крупной военной победы — Юденич чуть не взял Петроград, Деникин чуть не прорвался к Москве, и если бы не восстание в тылу (опять же следствие политических ошибок), возможно, его армия и сумела бы добраться до Первопрестольной.

Агитационный плакат Белого движения. (commons.wikimedia.org)

Под конец войны белогвардейцы поняли, что «непредрешенчество» хотя и позволяет не перессориться окончательно участникам Белого движения (тем же эсерам и монархистам, к примеру), но не даёт им набрать популярность в народе: простой крестьянин или рабочий не понимал, за что ему воевать против большевиков — за то, чтобы потом что-то там решило Учредительное собрание? В 1920 г. Врангель попытался решить эту проблему и превратить подвластный ему Крым в благополучный край. «Чёрный барон» и его сторонники выступали за федерализм, разработали земельную реформу, согласно которой помещичьи земли фактически отдавались крестьянам, разрешили местное самоуправление, наделили автономией казачество. Но было уже поздно — к тому времени РККА контролировала почти всю Россию. Армия Врангеля, в которой не насчитывалось и ста тысяч штыков, даже при самом высоком боевом духе уже не могла противостоять красным.

Белый террор

Террор стал характерной чертой Гражданской войны с самого начала — и красный, и белый. Уже в боях за Москву юнкера в Кремле расстреляли нескольких красных пленных. В ходе легендарного «Ледяного похода» белой Добровольческой армии на Екатеринодар (9 февраля — 30 апреля 1918 г.) социальная ненависть снова вылилась в жестокие эксцессы: расстрелы, бессудные расправы над красными и даже теми, кого только подозревали в сочувствии большевикам. Как писал в автобиографической книге «Ледяной поход» участник тех событий Р. Б. Гуль, его товарищи по оружию могли избить человека за то, что у него «морда комиссарская». Красные делали то же самое — убивали офицеров за погоны, избивали за «буржуйскую» внешность и дворянское происхождение. За это им и мстили на фронтах белогвардейцы.

Террор с обеих сторон принял массовый характер уже летом и осенью 1918 г. В белых армиях он носил в основном стихийный характер — расправы на фронте после боя и в тылу в ходе борьбы с большевиками. С весны 1919 г. в армии Колчака уже согласно его приказам стали практиковать заложничество и уничтожать красные партизанские сёла, командующим армии разрешили выносить смертные приговоры. Впоследствии лидеры белых признавали, что их войска совершали преступления. Колчак их оправдывал тем, что «гражданская война должны быть беспощадной», что «это обычно на войне, и в борьбе так делается». Ещё один белый офицер, донской генерал С. В. Денисов, тоже полагал, что гибель невиновных — всего лишь издержки войны: «Миловать не приходилось. (…) Временно надо было исповедовать правило: лучше наказать десять невиновных, нежели оправдать одного виноватого». Деникин сожалел о терроре больше, но на деле даже если бы захотел, не мог остановить террор: «Каждый офицер считал себя вправе арестовывать кого хотел и расправляться по своему усмотрению».

Белогвардейцы на марше. (commons.wikimedia.org)

Одно из самых интересных исследований на эту тему провёл несколько лет назад петербургский историк И. С. Ратьковский. Его книга «Хроника белого террора» почти полностью состоит из описаний отдельных актов террора в 1917—1920 гг. На этих страницах (а их там более четырёхсот) — то же, чем «прославились» чекисты: средневековые пытки, изнасилования — и женщин, и мужчин, бессудные казни, заложники, расстрелы пленных и гражданских, грабежи, вымогательство, сведение личных счётов и т. п. В ряде случаев белый террор отличался антисемитской направленностью, особенно в Украине и Белоруссии.

Число жертв белого террора установить невозможно. Ратьковский оценивает его в около 500 тыс. человек погибшими. Ещё около 111 тыс. (по оценкам советских властей) пострадали от террора союзников белых, интервентов, — чехов, французов, англичан и японцев.

Гражданская война закончилась политическим и военным поражением Белого движения. По разным оценкам, потери России составили от 8 млн до 12 млн человек убитыми и умершими от болезней. Не менее 1 млн человек покинули страну и пополнили ряды русской эмиграции. Несмотря на победу красных в войне, лидеры белых — политики и военные — десятилетиями хранили верность идеалам, за которые боролись в 1917—1922 гг. Один из них, В. В. Шульгин, в 1960-е годы снялся в картине «Ленфильма» «Перед судом истории», где сказал советскому зрителю: «Мы не проиграли борьбы в мире идей, борьбы белой мысли против красной. Мы свою белую мысль, идею борьбы с коммунизмом вынесли с поля битвы, как выносят сбережённое знамя». Фильм запретили к показу через несколько дней после начала проката. Историю Гражданской войны и Белого движения Россия узнала только в 1990-е годы.