Руководство гнц сербского

Обращение гражданина

Телефон для предварительной записи:
понедельник-пятница, с 10:00 до 14:00

+7(495) 637-35-53

Адрес приема:
119034, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23

Светлана Шпорт
Фото: rnsinfo.ru

Светлана Шпорт в 2001 году окончила Московскую медицинскую академию им. И.М. Сеченова. В Центре им. В.П. Сербского она начала работать с 2006 года. До назначения на пост гендиректора занимала должность ученого секретаря НМИЦ, а также являлась и. о. директора Московского НИИ психиатрии – филиала НМИЦ. О том, кто возглавил этот НИИ, пока не сообщается.

СМИ отмечают, что Светлана Шпорт – дочь Вячеслава Шпорта, который с 2009 по 2018 год был губернатором Хабаровского края.

Зураб Кекелидзе с 1993 по 2010 год работал заместителем директора Центра психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского. С 2010 по 2014 год занимал должность и. о. руководителя НМИЦ, затем был назначен на должность генерального директора.

Центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского, учрежденный в 1921 году, является ведущим учреждением в стране по научным исследованиям в психиатрии и организации судебно-психиатрической службы. НМИЦ также специализируется на оказании лечебно-диагностической помощи взрослым и детям с психическими и психосоматическими расстройствами, людям, пострадавшим при чрезвычайных ситуациях. По данным Федерального казначейства, доходы НМИЦ в 2020 году составили 156,8 млн рублей.

В 2021 году руководители сменились в нескольких НМИЦ Минздрава РФ. Так, в августе и. о. гендиректора НМИЦ гематологии была назначена Елена Паровичникова, ранее бывшая заведующей отделом химиотерапии гемобластозов, депрессий кроветворения и трансплантации костного мозга. Позже была утверждена в этой должности. Кроме того, в ноябре директором НМИЦ колопроктологии им. А.Н. Рыжих стал руководитель отделения онкологии и хирургии ободочной кишки центра Сергей Ачкасов. В феврале 2021 года была утверждена в должности директора НМИЦ сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева и Елена Голухова, которая с ноября 2019 года находилась в статусе и. о. руководителя НМИЦ.

Подписывайтесь на наши каналы

Telegram

Telegram Live

Дочь экс-губернатора Хабаровского края возглавила институт Сербского

Мурашко назначил Светлану Шпорт гендиректором НМИЦ психиатрии и наркологии им. Сербского

Светлана Шпорт — кандидат медицинских наук и врач-психиатр, специализирующаяся на последствиях ЧС. Ее отец — экс-губернатор Хабаровского края, в 2018 году проигравший на выборах Сергею Фургалу

Министр здравоохранения России Михаил Мурашко назначил Светлану Шпорт генеральным директором Национального медицинского исследовательского центра (НМИЦ) психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского Минздрава России, сообщается на сайте министерства.

До этого она была ученым секретарем центра и и. о. директора филиала НМИЦ — Московского НИИ психиатрии.

Прежний гендиректор центра, 72-летний Зураб Кекелидзе, назначен его президентом. Он возглавлял НМИЦ с 2010 года: сначала Кекелидзе был и. о. генерального директора, а в 2014-м официально вступил в должность. Кроме того, Кекелидзе — главный внештатный психиатр Минздрава.

Новая гендиректор — дочь единоросса Вячеслава Шпорта, который в 2009–2018 годах занимал пост губернатора Хабаровского края, а в сентябре 2018 года проиграл выборы кандидату от ЛДПР Сергею Фургалу. С 2019 года Вячеслав Шпорт — член коллегии Военно-промышленной комиссии России.

Светлана Шпорт родилась в Комсомольске-на-Амуре в 1978 году, является кандидатом медицинских наук. В 2001 году окончила Московскую медицинскую академию им. И. М. Сеченова.

Психиатр, специализируется на последствиях чрезвычайных ситуаций. Участвовала в оказании психологической помощи жертвам стихийных бедствий в Якутии и других регионах страны. По данным Vladnews, Шпорт пришла в НМИЦ им. Сербского в 2006 году. В 2008 году во Владикавказе оказывала психологическую помощь пострадавшим в конфликте между Грузией и Южной Осетией.

НМИЦ психиатрии и наркологии им. Сербского основан в 1921 году. Центр оказывает лечебно-диагностическую помощь взрослым и детям с психическими и психосоматическими расстройствами и людям, пострадавшим в чрезвычайных ситуациях. НМИЦ оказывает «методологическое и организационное сопровождение психиатрической службы в 45 субъектах» России.

Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии (ГНЦССП) им. В. П. Сербского Федерального агентства по здравоохранению и социальному развитию основан в 1921 году по инициативе Народного Комиссариата здравоохранения и органов судопроизводства. Основное направление деятельности — проведение сложных судебно-психиатрических экспертиз и разработка научных основ судебной психиатрии. Центр носит имя профессора Владимира Петровича Сербского^[1].

По состоянию на 2009 год в центре работали около 800 сотрудников, включая 3 академиков РАМН, 48 докторов наук и 120 кандидатов наук^[1].

Расположен в Москве (Кропоткинский переулок, 23) рядом с метро Кропоткинская^[2].

История центра

В мае 1921 года Пречистенская психиатрическая больница в Москве, берущая своё начало от созданного в 1899 году Центрального полицейского приёмного покоя для душевнобольных, была преобразована в Пречистенскую психиатрическую лечебницу для заключённых. Впоследствии названия учреждения менялись в следующем порядке:^[3]

1. Центральный институт судебной психиатрии в Москве;
2. Московский НИИ судебной психиатрии имени В. П. Сербского;
3. Всесоюзный НИИ общей и судебной психиатрии имени В. П. Сербского;
4. Российский государственный научный центр судебной и социальной психиатрии имени В. П. Сербского.

С деятельностью центра были связаны имена психиатров — профессоров И. Н. Введенского (сын Н. Е. Введенского)^[4], О. В. Кербикова, Д. А. Аменицкого, Н. П. Бруханского^[5]:40, Е. К. Краснушкина, Н. И. Фелинской, A.M. Халецкого и других.^[1]

Руководители центра:^[1]

• 1921—1930 — Е. Н. Довбня
• 1930—1950 — Ц. М. Фейнберг
• 1950—1951 — А. В. Снежневский
• 1951—1957 — А. Н. Бунеев
• 1957—1990 — Г. В. Морозов
• 1990—2010 — Т. Б. Дмитриева

Институт в 20-е — 40-е годы

На протяжении первого десятилетия существования института его деятельность носила открытый характер; институт всё более и более приобретал признаки обычного научного учреждения. Публикации о нём появлялись в прессе. Проводились заседания общества невропатологов и психиатров, организовывались экскурсии для студентов и слушателей различных курсов. Сотрудникам института поручались для экспертизы наиболее ответственные и сложные случаи. Например, в 1945 году Е. К. Краснушкину, неизменному участнику экспертных комиссий при институте, было (совместно с Е. Е. Сеппом и Н. А. Куршаковым) поручено участвовать в судебно-медицинской экспертизе Круппа, Штрейхера и Гесса на Нюрнбергском международном судебном процессе. Симулировавший потерю памяти Гесс мог быть признан британскими специалистами невменяемым, однако после экспертизы, проведенной Е. К. Краснушкиным, выводы которого суд признал убедительным, в ходе дальнейшего рассмотрения дела Гесс признался в симуляции.^[5]:40

Украинский судебный психиатр, кандидат медицинских наук Ада Коротенко считает, что по мере становления в стране тоталитарного режима в институте искоренялись либеральные тенденции, происходили многочисленные кадровые перестановки, ужесточались требования к персоналу и условия содержания испытуемых, для взаимоотношений между сотрудниками стали характерными недоверие, подозрительность и доносительство.^[5]

Постепенно в ведение НИИ им. Сербского перешли все научно-практические и организационно-методические проблемы судебно-психиатрической экспертизы, в том числе руководство периферийными психиатрическими учреждениями^[5]. К середине 30-х годов институт превратился в монопольный орган, проводящий судебно-психиатрические экспертизы по всем наиболее важным делам^[6]. Самые известные учёные-психиатры, как правило, либо сотрудничали с институтом, либо работали в нём. На первый план начали выдвигаться политические задачи, и в 1938 году было создано специальное отделение, куда помещались подследственные, обвинявшиеся в контрреволюционной деятельности (по ст. 58 УК РСФСР), за исключением женщин и подростков. Истории болезни обвиняемых, содержавшихся в этом отделении, были выделены в отдельный архив и осенью 1941 года уничтожены в первую очередь^[5]:41.

Инструмент репрессивной психиатрии

В Советском Союзе психиатрические больницы часто использовались властью для изоляции политических инакомыслящих, чтобы дискредитировать их взгляды, сломить их физически и морально. Известно высказывание Никиты Хрущёва: «Против социализма может выступить только сумасшедший»^[7]. Привлечённые к уголовной ответственности по политическим статьям, диссиденты иногда проходили стационарную экспертизу в институте им. Сербского^[8]. Признанных невменяемыми и больными, политических инакомыслящих направляли на принудительное лечение в тюремные психиатрические больницы системы МВД^[5]:30.

В институте им. Сербского ставились диагнозы диссидентам в наиболее известных случаях злоупотребления психиатрией^[9][10]. К примеру, там проходили экспертизу Александр Есенин-Вольпин, Виктор Некипелов, Вячеслав Игрунов, Виктор Файнберг. Генерал-майор Петр Григоренко был признан невменяемым в НИИ им. Сербского, поскольку «был непоколебимо убежден в правоте своих поступков» и «помешался на идеях реформизма»^[11]. Некоторые из специалистов НИИ им. Сербского имели высокий авторитет в МВД — например, печально знаменитый Даниил Лунц^[12], заведовавший 4-м отделением, куда направлялись на экспертизу арестованные по политическим статьям^[5]:42, и охарактеризованный Виктором Некипеловым как «ничем не отличавшийся от врачей-преступников, которые проводили бесчеловечные эксперименты над заключёнными в нацистских концлагерях»^[12]. Д. Р. Лунц имел чин полковника госбезопасности, Г. В. Морозов — генерала^[6]. Ц. М. Фейнберг, директор института с 1930 по 1950 год, длительное время работала на административных должностях в системе ВЧК и НКВД^[5]:41.

В советской психиатрии существовало понятие вялотекущей шизофрении — особой формы заболевания, протекающей в мягкой форме, без выраженной психопродуктивной симптоматики^[9][13][14]; этот диагноз нашёл применение в практике репрессивной психиатрии в СССР^[9][15][14] и часто выставлялся диссидентам, обследованным в институте им. Сербского^[10]. Диагностические критерии вялотекущей шизофрении позволяли выставлять этот диагноз людям, чьё поведение и мышление выходило за рамки социальных норм^[9][16]. С. Глузман и В. Буковский приводят высказывание профессора Тимофеева: «Инакомыслие может быть обусловлено болезнью мозга, когда патологический процесс развивается очень медленно, мягко, а другие его признаки до поры до времени (иногда до совершения криминального поступка) остаются незаметными»^[8].

Характерно, что многие из сотрудников института им. Сербского не знали о злоупотреблениях, имевших место в 4-м отделении^[5]:41,42,78. «Специальное» 4-е отделение представляло собой «государство в государстве», куда не имели доступа психиатры-эксперты, работавшие с лицами, совершившими уголовные преступления^[5]:42. Бюрократизированная иерархичность структуры советской психиатрии позволила исключить большинство судебных психиатров из участия в экспертизах диссидентов^[5]:78. Вместе с тем среди лиц, обвинявшихся в антисоветской деятельности, процент «душевнобольных» обычно оказывался во много раз выше, чем среди уголовных преступников. Процент привлечённых к ответственности по политическим статьям составлял 1—2 % от общего количества лиц, проходивших на протяжении 70-х годов экспертизу в институте им. Сербского; между тем в пенитенциарных учреждениях количество осуждённых диссидентов составляло в этот период времени лишь 0,05 % от общего числа осуждённых^[17].

Постсоветское время

По утверждению экс-директора НИИ им. Сербского Татьяны Дмитриевой, высказанному в 2001 году, с середины — конца 80-х годов в институте произошло немало изменений; палаты, где ранее содержались диссиденты, используются для лечения людей с психическими расстройствами, наркоманией и алкоголизмом^[18].

С другой стороны, по утверждению критиков, институт лишь приспособился к новым условиям, не проведя никаких реальных реформ^[11]. Роберт ван Ворен, генеральный секретарь международной организации «Глобальная инициатива в психиатрии», писал, что сфера судебной психиатрии в странах бывшего Советского Союза остаётся закрытой и влиятельной, сохраняется диктат московской психиатрической школы: судебно-психиатрическая практика активно контролируется институтом им. Сербского, и даже в странах Балтии по-прежнему соблюдаются предписания этого института, а часть профессиональной подготовки возложена на его сотрудников^[19].

Юрий Савенко, глава Независимой психиатрической ассоциации России, отмечал: «Практически ничего не изменилось. Они в институте не испытывают угрызений совести по поводу своей роли при коммунистах. Это те же самые люди, и они не хотят извиняться за все свои действия в прошлом». «Система все та же, менталитет тот же», — утверждал Александр Подрабинек. По мнению адвоката Карена Нерсисяна, «институт Сербского не является медицинским учреждением, это орган власти»^[11].

Многие судебно-психиатрические экспертизы, проводившиеся специалистами центра в постсоветское время, были назначены с целью признать невменяемыми высокопоставленных должностных лиц в случаях совершения ими изнасилований или убийств, как то было в Чечне с Юрием Будановым, который в конечном итоге был признан вменяемым и осуждён после более чем трёх лет судебных разбирательств.

Спорные экспертизы

Результаты некоторых экспертиз, проводившихся сотрудниками Центра им. Сербского, являются дискуссионными.

• Когда совершивший военное преступление Юрий Буданов проходил судебно-психиатрическую экспертизу в институте Сербского в 2002 году, экспертную комиссию возглавляла Тамара Печерникова, которая в советское время признала невменяемой поэтессу Наталью Горбаневскую^[11]. Буданов был освобождён от уголовной ответственности по причине «временной невменяемости». После общественного возмущения была назначена новая судебно-психиатрическая экспертиза^[11][20]. Юрий Буданов подвергался судебно-психиатрической экспертизе шесть раз и в конечном счёте был признан вменяемым и осуждён^[6].

• НИИ им. Сербского дал оценку предполагаемого массового отравления сотен чеченских школьников. Эксперты пришли к выводу, что болезнь была вызвана «психоэмоциональным напряжением»^[21][22].

• Начиная с 2000-х годов было немало случаев, когда люди, «неудобные» для российских властей, содержались в психиатрических больницах^[23][24][25]. Некоторые из этих людей проходили судебно-психиатрическую экспертизу в институте им. Сербского и были признаны невменяемыми.

• Дмитрий Медков, ложно обвинённый в убийстве собственной сестры, дважды проходил экспертизу в Центре им. Сербского^[26]. В 2004 году специалисты Центра им. Сербского вынесли заключение, согласно которому Дима Медков «страдает хроническим психическим расстройством в форме шизофрении, а именно параноидной шизофренией»; согласно выводам экспертов, Медков «по своему психическому состоянию (бредоподобное фантазирование, субъективизм, своеобразие суждений, склонность к формированию некоррегируемых концепций, бредовые идеи отношения при нарушении критики и прогноза) не может предстать перед судом, принимать участие в судебно-следственных мероприятиях. По своему психическому состоянию (гебоидные нарушения с эмоциональной извращенностью, холодностью, жестокостью, склонностью к импульсивной агрессии, параноидная настороженность, бредовые идеи отношения) с учетом содеянного Медков представляет особую социальную опасность, нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа». Три года Д. Медков проходил принудительное лечение в психиатрической больнице; после того как обнаружилось, что сестра Медкова жива, новая комиссия вынесла совершенно иное заключение, исключающее прежние выводы^[27].

Литература

Критическая литература

• Прокопенко А.С. Безумная психиатрия // Карательная психиатрия / Под общ. ред. А.Е. Тараса. — Москва—Минск: АСТ, Харвест, 2005. — С. 182. — 608 с. — ISBN 5170301723
• Подрабинек А.П. Карательная медицина. — Нью-Йорк: Хроника, 1979.
• Некипелов В.А. Институт дураков. — Барнаул: Изд-во организации «Помощь пострадавшим от психиатров», 2005.
• Асриянц С. Онлайн-конференция Ю. Савенко и Л. Виноградовой в Новой газете // Новая газета. — 2009.

Примечания

Ссылки

• Официальный сайт ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского»
• Сборник «Выдающиеся психиатры России (история и современность)», ГНЦ СиСП им. Сербского, 2007 г., ISBN 5-86002-071-6

Федеральное государственное бюджетное учреждение «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского» Министерства здравоохранения Российской Федерации, сокращённо ФГБУ «НМИЦПН им. В. П. Сербского» Минздрава России (старое название: «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского», «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского») основан в 1921 году по инициативе Народного комиссариата здравоохранения и органов судопроизводства.

Основное направление деятельности — проведение сложных судебно-психиатрических экспертиз и разработка научных основ судебной психиатрии. Центр носит имя профессора Владимира Петровича Сербского^[1].

По состоянию на 2009 год в центре работали около 800 сотрудников, включая 3 академиков РАМН, 48 докторов наук и 120 кандидатов наук^[1].

Здание центра находится в Москве по адресу Кропоткинский переулок, дом 23, рядом с метро «Кропоткинская»^[2].

История центра

В мае 1921 года Пречистенская психиатрическая больница в Москве, берущая своё начало от созданного в 1899 году Центрального полицейского приёмного покоя для душевнобольных, была преобразована в Пречистенскую психиатрическую лечебницу для заключённых. Впоследствии названия учреждения менялись в следующем порядке:^[3]

1. Центральный институт судебной психиатрии в Москве.
2. Московский НИИ судебной психиатрии имени В. П. Сербского.
3. Всесоюзный НИИ общей и судебной психиатрии имени В. П. Сербского.
4. Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского.
5. Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии.
6. Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского.
7. Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского^[4].

С деятельностью центра были связаны имена психиатров — профессоров И. Н. Введенского (сын Н. Е. Введенского)^[5], О. В. Кербикова, Д. А. Аменицкого, Н. П. Бруханского^[6]:40, Е. К. Краснушкина, Н. И. Фелинской, A. M. Халецкого и других^[1].

Руководители центра:^[1]

• 1921—1930 — Е. Н. Довбня
• 1930—1950 — Ц. М. Фейнберг
• 1950—1951 — А. В. Снежневский
• 1951—1957 — А. Н. Бунеев
• 1957—1990 — Г. В. Морозов
• 1990—2010 — Т. Б. Дмитриева
• c 2010 — З. И. Кекелидзе

Институт в 1920—1940-е годы

На протяжении первого десятилетия существования института его деятельность носила открытый характер; институт всё более и более приобретал признаки обычного научного учреждения. Публикации о нём появлялись в прессе. Проводились заседания общества невропатологов и психиатров, организовывались экскурсии для студентов и слушателей различных курсов. Сотрудникам института поручались для экспертизы наиболее ответственные и сложные случаи. Например, в 1945 году Е. К. Краснушкину, неизменному участнику экспертных комиссий при институте, было (совместно с Е. Е. Сеппом и Н. А. Куршаковым) поручено участвовать в судебно-медицинской экспертизе Г. Круппа, Ю. Штрейхера и Р. Гесса на Нюрнбергском международном судебном процессе. Симулировавший потерю памяти Гесс мог быть признан британскими специалистами невменяемым, однако после экспертизы, проведённой Е. К. Краснушкиным, выводы которого суд признал убедительным, в ходе дальнейшего рассмотрения дела Гесс признался в симуляции^[6]:40.

Украинский судебный психиатр, кандидат медицинских наук Ада Коротенко полагает, что по мере становления в стране тоталитарного режима в институте искоренялись либеральные тенденции, происходили многочисленные кадровые перестановки, ужесточались требования к персоналу и условия содержания испытуемых, для взаимоотношений между сотрудниками стали характерными недоверие, подозрительность и доносительство^[6].

Постепенно в ведение НИИ им. Сербского перешли все научно-практические и организационно-методические проблемы судебно-психиатрической экспертизы, в том числе руководство периферийными психиатрическими учреждениями^[6]. К середине 1930-х годов институт превратился в монопольный орган, проводящий судебно-психиатрические экспертизы по всем наиболее важным делам^[7]. Самые известные учёные-психиатры, как правило, либо сотрудничали с институтом, либо работали в нём. На первый план начали выдвигаться политические задачи, и в 1938 году было создано специальное отделение, куда помещались подследственные, обвинявшиеся в контрреволюционной деятельности (по ст. 58 УК РСФСР), за исключением женщин и подростков. Истории болезни обвиняемых, содержавшихся в этом отделении, были выделены в отдельный архив и осенью 1941 года уничтожены в первую очередь^[6]:41.

Инструмент репрессивной психиатрии

В Советском Союзе психиатрические больницы часто использовались властью для изоляции политических инакомыслящих, чтобы дискредитировать их взгляды, сломить их физически и морально. Известно высказывание Никиты Хрущёва: «Против социализма может выступить только сумасшедший»^[8]. Привлечённые к уголовной ответственности по политическим статьям, диссиденты иногда проходили стационарную экспертизу в институте им. Сербского^[9]. Признанных невменяемыми и больными, политических инакомыслящих направляли на принудительное лечение в тюремные психиатрические больницы системы МВД^[6]:30.

В институте им. Сербского ставились диагнозы диссидентам в наиболее известных случаях злоупотребления психиатрией^[10][11]. Например, там проходили экспертизу Александр Есенин-Вольпин, Виктор Некипелов, Вячеслав Игрунов, Виктор Файнберг. Генерал-майор Петр Григоренко был признан невменяемым в НИИ им. Сербского, поскольку «был непоколебимо убежден в правоте своих поступков» и «помешался на идеях реформизма»^[12]. Некоторые из специалистов НИИ им. Сербского имели высокий авторитет в МВД — например, печально знаменитый Даниил Лунц^[13], заведовавший 4-м отделением, куда направлялись на экспертизу арестованные по политическим статьям^[6]:42, и охарактеризованный Виктором Некипеловым как «ничем не отличавшийся от врачей-преступников, которые проводили бесчеловечные эксперименты над заключёнными в нацистских концлагерях»^[13]. Д. Р. Лунц имел чин полковника госбезопасности, Г. В. Морозов — генерала^[7]. Ц. М. Фейнберг, директор института с 1930 по 1950 год, длительное время работала на административных должностях в системе ВЧК и НКВД^[6]:41.

В советской психиатрии существовало понятие вялотекущей шизофрении — особой разновидности шизофрении, протекающей в мягкой форме, без выраженной психопродуктивной симптоматики^[10][14][15]. Этот диагноз нашёл применение в практике репрессивной психиатрии в СССР^[10][15][16] и часто выставлялся диссидентам, обследованным в институте им. Сербского^[11]. Диагностические критерии вялотекущей шизофрении позволяли выставлять этот диагноз людям, чьё поведение и мышление выходило за рамки социальных норм^[10][17]. С. Глузман и В. Буковский приводят высказывание профессора Тимофеева: «Инакомыслие может быть обусловлено болезнью мозга, когда патологический процесс развивается очень медленно, мягко, а другие его признаки до поры до времени (иногда до совершения криминального поступка) остаются незаметными»^[9].

Многие из сотрудников института им. Сербского не знали о злоупотреблениях, имевших место в 4-м отделении^[6]:41,42,78. «Специальное» 4-е отделение представляло собой «государство в государстве», куда не имели доступа психиатры-эксперты, работавшие с лицами, совершившими уголовные преступления^[6]:42. Бюрократизированная иерархичность структуры советской психиатрии позволила исключить большинство судебных психиатров из участия в экспертизах диссидентов^[6]:78. Вместе с тем среди лиц, обвинявшихся в антисоветской деятельности, процент «душевнобольных» обычно оказывался во много раз выше, чем среди уголовных преступников. Процент привлечённых к ответственности по политическим статьям составлял 1—2 % от общего количества лиц, проходивших на протяжении 1970-х годов экспертизу в институте им. Сербского; между тем в пенитенциарных учреждениях количество осуждённых диссидентов составляло в этот период времени лишь 0,05 % от общего числа осуждённых^[18].

В 1950-е годы Комиссия Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, осуществившая тщательную проверку Института им. Сербского, собрала многие документальные свидетельства, подтверждающие существование злоупотреблений психиатрией и низкое качество экспертиз, проводимых в Институте им. Сербского^[19]. Комиссия установила факт незаконного альянса психиатров института с органами государственной безопасности и отметила личную ответственность за совершённые преступления Д. Р. Лунца^[20]. Председатель Комиссии КПК А. Кузнецов, в частности, отмечал: «Руководство института допускало нарушение законности, выражавшееся в том, что врачи-эксперты дела по политическим преступлениям не изучали, не докладывали их, а, как правило, эти дела привозил в институт следователь КГБ за тридцать минут до начала экспертизы, сам докладывал суть дела, присутствовал при экспертизе и даче медицинского заключения»^[19].

В справке «Об Институте судебной психиатрии им. Сербского», составленной для Комиссии Комитета партийного контроля в августе 1956 года директором Института психиатрии Минздрава СССР Д. Федотовым и заведующим отделом науки газеты «Медицинский работник» А. Портновым, говорилось: «В институте установилась традиция — исключать из состава СПК [судебно-психиатрической комиссии] врача, мнение которого расходится с большинством членов комиссии. <…> Если в одном из отделений после повторной экспертизы мнения расходятся, то есть диагноз не устанавливается, то больного переводят в другое отделение, где экспертиза приводится к единому мнению без всякого участия врачей предыдущего отделения и ссылки на их мнения»^[19].

В документах, собранных комиссией, отмечалось, что ряд пациентов содержались в Институте им. Сербского в изоляторах, не имевших коек, и указывались случаи грубого обращения с пациентами (избиения), прежде всего со стороны работников МВД. Данные комиссии, по-видимому, так и не были обсуждены на высшем партийном уровне; акт комиссии был сдан в архив, а члены комиссии подверглись административным репрессиям: их отстранили от руководящих должностей^[19].

Посетившая Институт им. Сербского в 1991 году комиссия Всемирной психиатрической ассоциации обнаружила, что помещения института скудны и переполнены, а пациенты во время своего пребывания в институте очень ограничены в деятельности. Из бесед с пациентами и другими лицами в Институте им. Сербского выяснилось, что большинство пациентов хотя и имели беседы с юристами, но получили очень мало информации о том, по какой причине они находятся в институте и каков будет результат обследования. Ни один из пациентов не вызывался в суд^[21].

Постсоветское время

По утверждению экс-директора НИИ им. Сербского Татьяны Дмитриевой, высказанному в 2001 году, с середины — конца 1980-х годов в институте произошло немало изменений; палаты, где ранее содержались диссиденты, используются для лечения людей с психическими расстройствами, наркоманией и алкоголизмом^[22].

С другой стороны, по утверждению критиков, институт лишь приспособился к новым условиям, не проведя никаких реальных реформ^[12]. Роберт ван Ворен  (англ.) (рус., генеральный секретарь международной организации «Глобальная инициатива в психиатрии»  (англ.) (рус., писал, что сфера судебной психиатрии в странах бывшего Советского Союза остаётся закрытой и влиятельной, сохраняется диктат московской психиатрической школы: судебно-психиатрическая практика активно контролируется Центром им. Сербского, и даже в странах Балтии по-прежнему соблюдаются предписания этого учреждения, а часть профессиональной подготовки возложена на его сотрудников^[23].

Согласно Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», в негосударственных российских учреждениях не может проводиться судебно-психиатрическая экспертиза, а это фактически означает запрет экспертной деятельности любых независимых от государства психиатров. Как отмечает международная правозащитная группа «Агора» в докладе «Политическая психиатрия в России», фактически за Центром имени Сербского остаётся последнее слово во всех связанных с психиатрией вопросах; вопреки положению Уголовно-процессуального кодекса, согласно которому никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, заключение Центра им. Сербского практически невозможно оспорить^[24].

Юрий Савенко, глава Независимой психиатрической ассоциации России, отмечал: «Практически ничего не изменилось. Они в институте не испытывают угрызений совести по поводу своей роли при коммунистах. Это те же самые люди, и они не хотят извиняться за все свои действия в прошлом». «Система всё та же, менталитет тот же», — утверждал Александр Подрабинек. По мнению адвоката Карена Нерсисяна, «институт Сербского не является медицинским учреждением, это орган власти»^[12].

Многие судебно-психиатрические экспертизы, проводившиеся специалистами центра в постсоветское время, были назначены с целью признать невменяемыми высокопоставленных должностных лиц в случаях совершения ими изнасилований или убийств, как то было в Чечне с Юрием Будановым, который в конечном итоге был признан вменяемым и осуждён после более чем трёх лет судебных разбирательств.

28 декабря 2017 года решением Петрозаводского суда в Центр имени Сербского для проведения психиатрического обследования был доставлен известный карельский историк, руководитель карельского отделения общества «Мемориал» Юрий Дмитриев^[25]. Экспедиции под руководством Юрия Дмитриева обнаружили в Карелии в конце 1990-х годов места массовых захоронений жертв политических репрессий в Сандармохе и Красном бору^[26].

Спорные экспертизы

Результаты некоторых экспертиз, проводившихся сотрудниками Центра им. Сербского, являются дискуссионными.

• Когда совершивший военное преступление Юрий Буданов проходил судебно-психиатрическую экспертизу в Центре им. Сербского в 2002 году, экспертную комиссию возглавляла Тамара Печерникова, которая в советское время признала невменяемой поэтессу Наталью Горбаневскую^[12]. Буданов был освобождён от уголовной ответственности по причине «временной невменяемости». После общественного возмущения была назначена новая судебно-психиатрическая экспертиза^[12][27]. Юрий Буданов подвергался судебно-психиатрической экспертизе шесть раз и в конечном счёте был признан вменяемым и осуждён^[7].
• Центр имени Сербского дал оценку предполагаемого массового отравления сотен чеченских школьников. Эксперты пришли к выводу, что болезнь была вызвана «психоэмоциональным напряжением»^[28][29]. В действительности при соматическом обследовании у детей выявлялись признаки отравления: тяжёлое поражение желудочно-кишечного тракта и печени, тяжёлые неврологические и эндокринные нарушения^[30].
• По сообщениям западных СМИ, начиная с 2000-х годов было немало случаев, когда люди, «неудобные» для российских властей, содержались в психиатрических больницах^[31][32][33]. Некоторые из этих людей проходили судебно-психиатрическую экспертизу в Центре имени Сербского и были признаны невменяемыми. Например, в 2003 году в Центре им. Сербского проводилась экспертиза Юрия Давыдова и Евгения Привалова — руководителей «Поэтизированного объединения разработки теории общественного счастья» (ПОРТОС). В ходе экспертизы им поставили диагноз «шизофрения» и признали невменяемыми. Защита настаивала на оправдании Ю. Давыдова и Е. Привалова как психически здоровых людей^[7].
• Дмитрий Медков, ложно обвинённый в убийстве собственной сестры, дважды проходил экспертизу в Центре им. Сербского^[34]. В 2004 году специалисты центра вынесли заключение, согласно которому Дима Медков «страдает хроническим психическим расстройством в форме шизофрении, а именно параноидной шизофренией». Согласно выводам экспертов, Медков «по своему психическому состоянию (бредоподобное фантазирование, субъективизм, своеобразие суждений, склонность к формированию некорригируемых концепций, бредовые идеи отношения при нарушении критики и прогноза) не может предстать перед судом, принимать участие в судебно-следственных мероприятиях. По своему психическому состоянию (гебоидные нарушения с эмоциональной извращенностью, холодностью, жестокостью, склонностью к импульсивной агрессии, параноидная настороженность, бредовые идеи отношения) с учетом содеянного Медков представляет особую социальную опасность, нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа». Три года Д. Медков проходил принудительное лечение в психиатрической больнице; после того как обнаружилось, что сестра Медкова жива, новая комиссия вынесла совершенно иное заключение, исключающее прежние выводы^[35].
• На основании заключения экспертов Центра им. Сербского судом было вынесено решение о принудительной госпитализации Михаила Косенко, жертвы так называемого «болотного дела» — обвинения против арестованных участников оппозиционного марша к Болотной площади. Решение экспертов было подвергнуто резкой критике не только со стороны политической оппозиции, но и со стороны некоторых психиатров. В частности, Юрий Савенко, президент Независимой психиатрической ассоциации, заявил: «Я выступал в суде по поводу заключения так называемых экспертов относительно состояния Косенко. Оно написано возмутительно небрежно, а диагноз притянут за уши»^[36].
• В апреле 2016 года судебно-психиатрическую экспертизу назначили ещё одному обвиняемому по «болотному делу» — Максиму Панфилову^[37], арестованному 7 апреля и обвинённому в том, что во время событий на Болотной площади он якобы причинил физическую боль сержанту полиции, сняв с того защитный шлем. По утверждению защиты, Панфилов не причинял полицейскому физической боли, а шлем не был застёгнут^[38]. В октябре 2016 года Панфилова признали невменяемым после экспертизы в Центре имени Сербского, в том же месяце — перевели из больницы следственного изолятора в психиатрическую больницу^[37].

См. также

• Кекелидзе, Зураб Ильич
• Московский НИИ психиатрии
• Санкт-Петербургский научно-исследовательский психоневрологический институт
• Научный центр психического здоровья РАМН
• Независимая психиатрическая ассоциация России
• Использование психиатрии в политических целях в СССР в 1920—50-х годах

Примечания

Литература

Критическая литература

• Прокопенко А.С. Безумная психиатрия // Карательная психиатрия / Под общ. ред. А. Е. Тараса. — М., Мн.: АСТ, Харвест, 2005. — 608 с. — ISBN 5170301723.
• Подрабинек А.П. Карательная медицина. — Нью-Йорк: Хроника, 1979. — 223 с. — ISBN 0897200225. Архивировано 24 марта 2014 года.
• Некипелов В.А. Институт дураков. — Париж: Б.и., 1999. — 164 с.
• Асриянц С. Онлайн-конференция Ю. Савенко и Л. Виноградовой в Новой газете // Новая газета. — 2009.
• Гушанский Э. Психиатр как судебный эксперт — между молотом и наковальней // Polit.ru. — 19 ноября 2009.

Ссылки

• Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» Министерства здравоохранения Российской Федерации
• Официальный сайт ННЦН филиал ФМИЦ ПН им. В.П. Сербского МЗ РФ
• Сборник «Выдающиеся психиатры России (история и современность)», ГНЦ СиСП им. Сербского, 2007 г., ISBN 5-86002-071-6

Эта страница в последний раз была отредактирована 18 апреля 2023 в 13:39.

Как только страница обновилась в Википедии она обновляется в Вики 2.
Обычно почти сразу, изредка в течении часа.