Руководство послевоенной польши

The history of Poland from 1945 to 1989 spans the period of Marxist–Leninist regime in Poland after the end of World War II. These years, while featuring general industrialization, urbanization and many improvements in the standard of living,^[a1] were marred by early Stalinist repressions, social unrest, political strife and severe economic difficulties.

Near the end of World War II, the advancing Soviet Red Army, along with the Polish Armed Forces in the East, pushed out the Nazi German forces from occupied Poland. In February 1945, the Yalta Conference sanctioned the formation of a provisional government of Poland from a compromise coalition, until postwar elections. Joseph Stalin, the leader of the Soviet Union, manipulated the implementation of that ruling. A practically communist-controlled Provisional Government of National Unity was formed in Warsaw by ignoring the Polish government-in-exile based in London since 1940.

During the subsequent Potsdam Conference in July–August 1945, the three major Allies ratified a massive westerly shift of Poland’s borders and approved its new territory between the Oder–Neisse line and the Curzon Line. The area of Poland was reduced in comparison to its pre-World War II extent and geographically resembled that of the medieval early Piast dynasty era. Following the destruction of the Polish-Jewish population in the Holocaust, the flight and expulsion of Germans in the west, resettlement of Ukrainians in the east, and the expulsion and resettlement of Poles from the Eastern Borderlands (Kresy), Poland became for the first time in its history an ethnically homogeneous nation-state without prominent minorities. The new government solidified its political power, while the Polish United Workers’ Party (PZPR) under Bolesław Bierut gained firm control over the country, which would remain an independent state within the Soviet sphere of influence. The July Constitution was promulgated on 22 July 1952 and the country officially became the Polish People’s Republic (PRL).

Following Stalin’s death in 1953, a political «thaw» allowed a more liberal faction of the Polish communists, led by Władysław Gomułka, to gain power. By the mid-1960s, Poland began experiencing increasing economic as well as political difficulties. They culminated in the 1968 Polish political crisis and the 1970 Polish protests when a consumer price hike led to a wave of strikes. The government introduced a new economic program based on large-scale loans from western creditors, which resulted in a rise in living standards and expectations, but the program meant growing integration of Poland’s economy with the world economy and it faltered after the 1973 oil crisis. In 1976, the government of Edward Gierek was forced to raise prices again which led to the June 1976 protests.

This cycle of repression and reform^[b] and the economic-political struggle acquired new characteristics with the 1978 election of Karol Wojtyła as Pope John Paul II. Wojtyła’s unexpected elevation strengthened the opposition to the authoritarian and ineffective system of nomenklatura-run state socialism, especially with the pope’s first visit to Poland in 1979. In early August 1980, a new wave of strikes resulted in the founding of the independent trade union «Solidarity» (Solidarność) led by Lech Wałęsa. The growing strength and activity of the opposition caused the government of Wojciech Jaruzelski to declare martial law in December 1981. However, with the reforms of Mikhail Gorbachev in the Soviet Union, increasing pressure from the West, and dysfunctional economy, the regime was forced to negotiate with its opponents. The 1989 Round Table Talks led to Solidarity’s participation in the 1989 election. Its candidates’ striking victory gave rise to the first of the succession of transitions from communist rule in Central and Eastern Europe. In 1990, Jaruzelski resigned from the presidency following the presidential election and was succeeded by Wałęsa.

Establishment of communist-ruled Poland (1944–1948)

Border and population shifts

Before World War II, a third of Poland’s population was composed of ethnic minorities. Poland had about 35 million inhabitants in 1939, but fewer than 24 million in 1946, within the respective borders. Of the remaining population over three million were ethnic minorities, such as Germans, Ukrainians and Jews, most of whom would soon leave Poland.^[1] Poland suffered the heaviest proportionate human losses during World War II, amounting to 16–17 percent of its population.^[2] It is estimated that up to 6 million Polish citizens died from war-related causes between 1939 and 1945.^[3] The approximate figure includes 3 million Jewish-Polish victims as part of the above total. The number of ethnically Polish victims was perhaps 2 million.^[4][5][6]

The historical minorities in Poland were most significantly affected, whereas Poland’s multiethnic diversity reflected in prior national censuses was all but gone within several years after the war.^[7][8] The Polish educated class suffered greatly. A large proportion of the country’s pre-war social and political elite perished or were dispersed.^[9][10]

The implementation of the immense task of reconstructing the country was accompanied by the struggle of the new government to acquire centralized authority,^[11] further complicated by the mistrust a considerable part of society held for the new regime and by disputes over Poland’s postwar borders, which were not firmly established until mid-1945.^[12] The Soviet forces present at that time engaged in plunder of the former eastern territories of Germany which were being transferred to Poland, stripping them of valuable industrial equipment, infrastructure and factories and sending them to the Soviet Union.^[13][14]

After the Soviet annexation of the Kresy territories east of the Curzon Line, about 2 million Poles were moved, transferred or expelled from these areas into the new western and northern territories east of the Oder–Neisse line,^[15][16] which were transferred from Germany to Poland under the Potsdam Agreement.^[17] Others stayed in what had become the Soviet Union and more went to Poland after 1956.^[16] Additional settlement with people from central parts of Poland brought the number of Poles in what the government called the Recovered Territories up to 5 million by 1950. Most of the former German population of 10 million had fled or was expelled to post-war Germany by 1950:^[8][18] about 4.4 million fled in the final stages of the war and 3.5 million were removed by the Polish authorities in 1945–1949.^[19] The expulsion of the Germans was the result of the Allied decisions finalized in Potsdam.^[16][b1]

With the expulsion of Ukrainians and Belarusians from Poland to the Soviet Union and the 1947 Operation Vistula dispersing the remaining Ukrainians in Poland,^[20] and with most of the Polish Jews exterminated by Nazi Germany during the Holocaust and many of the survivors emigrating to the West and to newly created Israel,^[16] Poland for the first time became an ethnically homogeneous nation state.^[8] The government-imposed and spontaneous movements of people amounted to one of the greatest demographic upheavals in European history.^[16]

Unlike other European countries, Poland continued the extensive prosecution of both Nazi perpetrators and their collaborators into the 1950s. According to Alexander Prusin, Poland was the most consistent in investigating and prosecuting war crimes among the post-war communist nations; between 1944 and 1985 Polish courts tried over 20,000 defendants including 5,450 German nationals.^[21]

Rebuilding of infrastructure and economy

Poland suffered catastrophic damage to its infrastructure during the war, which caused it to lag even further behind the West in its industrial output.^[22] The losses in national resources and infrastructure amounted to over 30% of the pre-war potential.^[22] Poland’s capital of Warsaw was among the most devastated cities – over 80 percent destroyed in the aftermath of the Warsaw Uprising of 1944. The Polish state acquired more highly developed western territories and lost the more economically backward eastern regions. Already in 1948 the prewar level of industrial production was exceeded in global and per capita terms during the Three-Year Plan (Plan Trzyletni), implemented first and fueled by the collective desire to rebuild shattered lives.^[11] The Three-Year Plan was the work of the Central Planning Office led by Czesław Bobrowski and PPR economist Hilary Minc, who declared the need to preserve elements of market capitalism. Standard of living of the population of Poland markedly improved.^[23] Soviet pressure caused the Polish government to reject the American-sponsored Marshall Plan in 1947 and to join the Soviet Union-dominated Comecon in 1949.^[24][25]

Warsaw and other ruined cities were cleared of rubble — mainly by hand — and rebuilt with great speed (one of the successes of the Three-Year Plan)^[26] at the expense of former German cities like Wrocław, which often provided the needed construction material.^[27] Wrocław, Gdańsk, Szczecin and other formerly German cities were also completely rebuilt.^{[citation needed]}

Historian Norman Davies wrote that the new Polish frontiers, from the Polish interests point of view, entirely advantageous, but realized at the cost of enormous suffering and specious justifications. The radically new Eastern European borders constituted a «colossal feat of political engineering», but could not be derived from immemorial historical determinations, as claimed by the communist propaganda.^[28]

Consolidation of communist power

Already before the Red Army entered Poland, the Soviet Union was pursuing a strategy of eliminating pro-Western resistance as an organized force to ensure that Poland would fall under its sphere of influence.^[29] In 1943, following the revelation of the Katyn massacre, Stalin suspended relations with the Polish government-in-exile in London.^[30] At the February 1945 Yalta Conference, the Soviet Union agreed to allow the formation of a coalition government composed of the communists, including the Polish Workers’ Party (Polska Partia Robotnicza, PPR), as well as Polish pro-Western elements in exile and in Poland, and subsequently to arrange for free elections to be held.^[31]

After the prewar Communist Party of Poland was eliminated in Stalin’s purges in 1938 (some five thousand Polish communists were brought to Russia and killed), a group of survivors led by Marceli Nowotko, Bolesław Mołojec and Paweł Finder convinced in 1941 the Soviets in Moscow of the need to reestablish a Polish party. The conspiratorial core of the new Polish Workers’ Party was assembled in Warsaw in January 1942, and after the deaths or arrests of the above leaders there, Władysław Gomułka emerged as the PPR’s first secretary by the end of 1943. Gomułka was a dedicated communist in the national tradition of the Polish leftist movement. He loathed the Soviet practices he experienced while being trained in Russia and Ukraine in the 1930s, but was convinced of the historic necessity of alliance with the Soviet Union. He may have survived the purges because of being imprisoned in Poland for illegal labor-organizing activities in 1938–39. Throughout the German occupation, Gomułka remained in Poland and was not a part of the circle organized in the Soviet Union around the Union of Polish Patriots by Stalin and Wanda Wasilewska. In Polish society of 1945, Gomułka’s party was marginally small in comparison to other political groups.^[33]

With the liberation of Polish territories and the failure of the Home Army’s Operation Tempest in 1944, control over what was to become post-war Poland passed from the occupying forces of Nazi Germany to the Red Army, and from the Red Army to Polish communists, who formed the Polish Committee of National Liberation (Polski Komitet Wyzwolenia Narodowego, PKWN), an early government, in existence from late July 1944 in Lublin. The Polish communists became the most influential Polish factor in the politics of emerging Poland,^[34] despite having initially minuscule popular support.^[35] The PKWN recognized the legal continuity of the March Constitution of Poland, as opposed to the April Constitution.^[25][36] On 6 September 1944, the PKWN issued its momentous land reform decree, the consequences of which would fundamentally alter the antiquated social and economic structure of the country. Over one million peasant families benefited from parcellation of the larger estates.^[37]

The communists, favored by the Yalta decisions, enjoyed the advantages of Soviet support within the Soviet plan of bringing Eastern Europe firmly under the influence of the Soviet Union; they exercised control over crucial government departments, such as the security services (security was in the hands of the Soviet NKVD until its Polish counterparts were developed).^[32][31] Beginning in the later part of 1944, following the defeat of the Warsaw Uprising and the promotion of the populist program of the PKWN, the London exiled government’s delegation was increasingly seen by the majority of Poles as a failed enterprise, its political-military organizations became isolated, and the resistance against the new communist political and administrative forces decisively weakened. The population was tired of the years of oppression and conflict and the ideas expressed in the PKWN Manifesto and their progressive implementation attracted widening social support.^[38] Beyond the land reform, the PKWN Manifesto foresaw no further radical ownership changes and nationalization of industry was not mentioned. On the contrary, business property was supposed to return to its owners as the economic relations become properly regulated.^[39] From 1944 in liberated areas, responding to promulgated slogans, workers spontaneously took over existing factory installations, established workers’ councils, undertook reconstruction, activation and production. A considerable labor struggle and compulsion were necessary for the PPR to claim the factories and enforce its own rules.^[40]

The PKWN was reshaped into the Provisional Government of the Republic of Poland (Rząd Tymczasowy Rzeczypospolitej Polskiej, RTRP), which functioned from January 1945.^[34] This government was headed by Edward Osóbka-Morawski, a socialist, but the communists, mostly non-PPR Soviet employees such as Michał Rola-Żymierski, held a majority of key posts.^[33] In April 1945, a Polish-Soviet treaty of friendship and cooperation was signed; it severely limited the possibilities of future Western or émigré impact or internal cooperation with non-communist political forces in Poland.^[25][41] The consecutive early Soviet-influenced governments were subordinate to the unelected, communist-controlled parliament, the State National Council (Krajowa Rada Narodowa, KRN), formed by Gomułka and his PPR in occupied Warsaw in January 1944. The communist governmental structures were not recognized by the increasingly isolated Polish government-in-exile, which had formed its own quasi-parliament, the Council of National Unity (Rada Jedności Narodowej, RJN).^{[citation needed]}

The Yalta agreement stipulated a governmental union in Poland of «all democratic and anti-Nazi elements». Prime Minister Stanisław Mikołajczyk of the Polish government-in-exile resigned his post in November 1944 and having accepted the Yalta terms went to Moscow, where he negotiated with Bolesław Bierut the shape of a «national unity» government». Mikołajczyk, along with several other exiled Polish leaders, returned to Poland in July 1945.^[42][43]

The new Polish Provisional Government of National Unity (Tymczasowy Rząd Jedności Narodowej, TRJN) — as the Polish government was called until the elections of 1947 — was established on 28 June 1945.^[34] Osóbka-Morawski was kept as prime minister, Gomułka became first deputy prime minister and Mikołajczyk second deputy and minister of agriculture. The government was «provisional» and the Potsdam Conference soon declared that before a regular government is created, free elections must be held and a permanent constitutional system established.^[42]

The communists’ principal rivals were veteran activists of the Polish Underground State, Mikołajczyk’s Polish People’s Party (Polskie Stronnictwo Ludowe, PSL), and veterans of the Polish Armed Forces in the West. Of particular practical importance was Mikołajczyk’s People’s Party (originally a peasant formation), because it was legally recognized by the communists and thus able to function within the political arena. The People’s Party wanted to prevent the communists from monopolizing power and eventually establish a parliamentary polity with a market economy by winning the promised elections.^[44] Mikołajczyk hoped that an independent Polish state, friendly with the Soviet Union, would be allowed to act as a bridge between the East and the West.^[43]

Soviet-oriented parties, backed by the Soviet Red Army and in control of the security forces, held most of the power, concentrated especially in the Polish Workers’ Party under Gomułka and Bierut. Bierut represented the influx of appointees to the Polish party coming (during and after the war) from the Soviet Union and imposed by the Soviets, a process accelerated at the time of the PPR Congress of December 1945. The party’s membership dramatically increased from perhaps a few thousand in early 1945 to over one million in 1948.^[26][33][45]

As a show of Soviet domination, sixteen prominent leaders of the Polish anti-Nazi underground were brought to trial in Moscow in June 1945.^[46] Their removal from the political scene precluded the possibility of a democratic transition called for by the Yalta agreements.^[47] The trial of the defendants, falsely and absurdly accused of collaboration with the Nazis, was watched by British and American diplomats without protest. The absence of the expected death sentences was their relief.^[42] The exiled government in London, after Mikołajczyk’s resignation led by Tomasz Arciszewski, ceased to be officially recognized by Great Britain and the United States on 5 July 1945.^[48]

In the years 1945–47, about 500,000 Soviet soldiers were stationed in Poland. Between 1945 and 1948, some 150,000 Poles were imprisoned by the Soviet authorities. Many former Home Army members were apprehended and executed.^[49] During the PPR Central Committee Plenum of May 1945, Gomułka complained that the Polish masses regard the Polish communists as the «NKVD’s worst agency» and Edward Ochab declared the withdrawal of the Soviet Army from Poland a high priority.^[41] But in the meantime tens of thousands of Poles died in the postwar struggle and persecution and tens of thousands were sentenced by courts on fabricated and arbitrary charges or deported to the Soviet Union.^[47] The status of Soviet troops in Poland was not legalized until late 1956, when the Polish-Soviet declaration «On the legal status of Soviet forces temporarily stationed in Poland» was signed.^[50] The Soviet Northern Group of Forces would be permanently stationed in Poland.^{[citation needed]}

Rigged elections, defeat of Mikołajczyk

Stalin had promised at the Yalta Conference that free elections would be held in Poland. However, the Polish communists, led by Gomułka and Bierut, while having no intention of giving up power, were also aware of the limited support they enjoyed among the general population. To circumvent this difficulty, in 1946 a national plebiscite, known as the «Three Times Yes» referendum (Trzy razy tak), was held first, before the parliamentary elections.^[51] The referendum comprised three fairly general, but politically charged questions about the Senate, national industries and western borders. It was meant to check and promote the popularity of communist initiatives in Poland. Since most of the important parties at the time were leftist or centrist – and could have easily approved all three options – Mikołajczyk’s Polish People’s Party (PSL) decided, not to be seen as merging into the government bloc, to ask its supporters to oppose the first one: the abolition of the Senate.^[52] The communists voted «Three Times Yes». The partial results, reconstructed by the PSL, showed that the communist side was met with little support on the first question. However, after a campaign marked by electoral fraud and intimidation the communists claimed large majorities on all three questions,^[53][52] which led to the nationalization of industry and state control of economic activity in general, and a unicameral national parliament (Sejm).^{[26][31][54][55]}

The communists consolidated power by gradually whittling away the rights of their non-communist foes, particularly by suppressing the leading opposition party – Mikołajczyk’s PSL.^[44] In some widely publicized cases, the perceived enemies were sentenced to death on trumped up charges — among them Witold Pilecki, the organizer of the Auschwitz resistance. Leaders of the Home Army and of the Council of National Unity were persecuted. Many resistance fighters were murdered extrajudicially or forced to exile.^[56] The opposition members were also harassed by administrative means. Although the ongoing persecution of the former anti-Nazi and right-wing organizations by state security kept some partisans in the forests, the actions of the Ministry of Public Security (known as the UB, Department of Security), NKVD and the Red Army steadily diminished their numbers. The right-wing insurgency radically decreased after the amnesty of July 1945^[57] and faded after the amnesty of February 1947.^[58][59]

By 1946, all rightist parties had been outlawed,^[31] and a new pro-government Democratic Bloc was formed in 1947 which included only the Polish Workers’ Party and its leftist allies. On 19 January 1947, the first parliamentary elections took place featuring primarily the PPR and allied candidates and a potentially politically potent opposition from the Polish People’s Party. However, the PSL’s strength and role had already been seriously compromised due to government control and persecution.^[31] Election results were adjusted by Stalin to suit the communists, whose bloc claimed 80% of the votes. The British and American governments protested the poll for its blatant violations of the Yalta and Potsdam accords.^[60] The rigged elections effectively ended the multiparty system in Poland’s politics.^{[25][26][31][54][55]} After the referendum dress rehearsal, this time the vote fraud was much better concealed and spread into various forms and stages and its actual scale is not known. With all the pressure and manipulations, an NKVD colonel charged with election supervision reported to Stalin that about 50% of the vote was cast for the regime’s Democratic Bloc nationwide. In the new Sejm, out of 444 seats, 27 were given to the Polish People’s Party of Stanisław Mikołajczyk.^[61] He, having declared the results to be falsified, was threatened with arrest or worse and fled the country in October 1947, helped by the US Embassy; other opposition leaders also left.^[55][61] In February, the new Sejm created the Small Constitution of 1947. Over the next two years, the communists monopolized political power in Poland.^[31]

Polish United Workers’ Party and its rule

Additional force in Polish politics, the long-established Polish Socialist Party (Polska Partia Socjalistyczna, PPS), suffered a fatal split at this time, as the ruling Stalinists applied the salami tactics to dismember the opposition.^[62] Communist politicians cooperated with the left-wing PPS faction led by Józef Cyrankiewicz, prime minister under new president Bierut from February 1947. The socialists’ originally tactical decision to collaborate with the communists resulted in their institutional demise.^[44] Cyrankiewicz visited Stalin in Moscow in March 1948 to discuss the idea of a party merger. The Kremlin, increasingly uncomfortable with Gomułka’s communist party leadership, concurred, and Cyrankiewicz secured his own political place for the future (until 1972).^[63] In December 1948, after the removal of Gomułka and imposition of Bierut as the communist Polish Workers’ Party chief,^[64] the PPR and Cyrankiewicz’s rump PPS joined ranks to form the Polish United Workers’ Party (Polska Zjednoczona Partia Robotnicza, PZPR), in power for the next four decades. Poland became a de facto one-party state and a satellite state of the Soviet Union.^[26] Only two other parties were allowed to exist legally: the United People’s Party (ZSL) that had split from Mikołajczyk’s PSL and was meant to represent rural communities, and the Alliance of Democrats (SD), a token intelligentsia party (see also: List of political parties in Poland).^[31]

As the period of Sovietization and Stalinism began, the PZPR was anything but united. The most important split among the communists occurred before the union with the PPS, when the Stalinists forced Gomułka out of the PPR’s top office and suppressed his native communist faction.^[64] The PZPR became divided into several factions, which espoused different views and methods and sought different degrees of the Polish state’s distinction and independence from the Soviet Union. While Marxism–Leninism, the official ideology, was new to Poland, the communist regime continued, in many psychologically and practically important ways, the precepts, methods and manners of past Polish ruling circles, including those of the Sanation, the National Democracy, and 19th century traditions of cooperation with the partitioning powers.^[33]

With Poland being a member of the Soviet Bloc, the party’s pursuits of power and reform were permanently hindered by the restrictions and limits imposed by the rulers of the Soviet Union, by the resentful attitude of Polish society, conscious of its lack of national independence and freedoms, and by the understanding of the party managers that their positions would terminate once they stop conforming to the requirements of the Soviet alliance (because of both the lack of public support and Soviet reaction).^[65] Poland’s political history was governed by the mutual dependence of the Soviets and the Polish communists.^[48]

The nomenklatura political elite developed. It comprised leaders, administrators and managers within the ruling party structure, in all branches of central and local government and in institutions of all kinds. Nomenklatura members were appointed by the party and exercised political control in all spheres of public life, for example economic development, industry management, or education. For the party, the privileged nomenklatura layer was maintained to assure the proper placement of people who were ideologically reliable and otherwise qualified, but the revisionist dissidents Jacek Kuroń and Karol Modzelewski later described this system as a class dictatorship of central political bureaucracy for its own sake.^[40] The Polish public widely approved the many social undertakings of the communist government, including family apartment construction, child care, worker vacation and resorts, health care and full employment policies, but the special privileges granted nomenklatura and the security services were resented.^[66]

Stalinist era (1948–1956)

«Stalinism in Poland» redirects here. For Stalinism in general, see Stalinism. For the state-sanctioned art of the period, see Socialist realism in Poland.

Removal of Gomułka, Stalinist repressions

As in other Eastern Bloc countries, there was a Soviet-style political purge of communist officials in Poland after 1948, accused of «nationalist» or other «deviationist» tendencies.^[67] The half-hearted in Poland campaign included the arrests and imprisonments of Marian Spychalski from May 1950, and Michał Rola-Żymierski five months after Stalin’s death.^[68] In September 1948 Władysław Gomułka, who opposed Stalin’s direct control of the Polish PPR party, was charged, together with a group of communist leaders who like Gomułka spent the war in Poland, with ideological departure from Leninism, and dismissed from the post of the party’s first secretary.^[67][69] Gomułka, accused of «right-wing nationalist deviations», had indeed emphasized the Polish socialist traditions and severely criticized Rosa Luxemburg’s Social Democracy of the Kingdom of Poland and Lithuania (SDKPiL) party for belittling Polish national aspirations.^[70] More insidiously, the Soviets claimed Gomułka’s participation in an anti-Soviet international conspiracy.^[71] Following Bolesław Bierut’s order, he was arrested by the Ministry of Public Security (MBP) in early August 1951 and interrogated by Roman Romkowski and Anatol Fejgin, as demanded by the Soviets.^[72] Gomułka was not subjected to physical torture unlike other communists persecuted under the regime of Bierut, Jakub Berman, and other Stalin’s associates.^[73][74] Under interrogation he defiantly conducted his defense, threatened to reveal «the whole truth» if put on a trial and remained unbroken. Gomułka was thus placed in prison without a typical show trial (he was released in December 1954).^[72][75] Bierut replaced Gomułka as the PPR (and then the PZPR) leader.^[31] Gomułka remained protected by his Polish comrades to the best of their ability and the record of his sometime defiance came in handy when in 1956 there was an opportunity for the Polish party to reassert itself.^[64]

The Stalinist government was controlled by Polish communists originating from wartime factions and organizations operating in the Soviet Union under Stalin, such as the Union of Polish Patriots. Their leaders at that time included Wanda Wasilewska and Zygmunt Berling.^[38][69] Now in Poland, those who remained politically active and in favor ruled the country, aided by the MBP and Soviet «advisers», who were placed in every arm of the government and state security as a guarantee of pro-Soviet policy of the state. The most important of them was Konstantin Rokossovsky (Konstanty Rokossowski in Polish), defense minister of Poland from 1949 to 1956, Marshal of the Soviet Union and war hero.^[76][77] Military conscription was introduced following a postwar hiatus and the army soon reached its permanent size of 400,000 men.^[78]

The Soviet-style secret police including the Department of Security (UB) grew to around 32,000 agents as of 1953. At its Stalinist peak, there was one UB agent for every 800 Polish citizens.^[79] The MBP was also in charge of the Internal Security Corps, the Civil Militia (MO), border guard, prison staff and paramilitary police ORMO used for special actions (with over 100,000 members). The ORMO originated from popular self-defense efforts, which were a spontaneous reaction to the explosion of crime in the power vacuum of 1944–45. In February 1946, the PPR channeled and formalized this citizen militia movement, creating its ostensibly crime control voluntary ORMO structure.^[80]

Primarily in Stalin’s lifetime, public prosecutors and judges as well as functionaries of the Ministry of Public Security and the Main Directorate of Information of the Polish Army engaged in acts recognized by international law as crimes against humanity and crimes against peace.^[74] One example was the 1951 Mokotów Prison execution in Warsaw of members of the Freedom and Independence (WiN) organization, former participants in anti-Nazi resistance, after the official amnesty and their voluntary disclosure.^[81] The postwar Polish Army, intelligence and police were staffed with Soviet NKVD officers who stationed in Poland with the Northern Group of Forces until 1956.^[82]

Mass arrests continued during the early 1950s. In October 1950, 5,000 people were arrested in one night in the so-called «Operation K». In 1952, over 21,000 people were arrested. By the second half of 1952, according to official data, 49,500 political prisoners were being held.^[83] Former Home Army commander Emil August Fieldorf was subjected to several years of brutal persecution in the Soviet Union and Poland before being executed in February 1953, just before Stalin’s death.^[84]

Resistance to the Soviet and native Stalinists was widespread among not only the general population but also the PZPR ranks, which limited the oppressive system’s damage in Poland to well below that of other European communist-ruled countries. According to Norman Davies, political violence after 1947 was not widespread.^[85] The Church, subjected to partial property confiscations,^[25] remained largely intact, the marginalized to a considerable degree intelligentsia retained its potential to affect future reforms, the peasantry avoided wholesale collectivization and remnants of private enterprise survived. Gradual liberalizing changes took place between Stalin’s death in 1953 and the Polish October of 1956.^[85]

Nationalization and centrally planned economy

In February 1948, Minister of Industry Hilary Minc, a Marxist economist, attacked the Central Planning Office of Poland as a «bourgeois» remnant, the office was abolished and the Polish Stalinist economy was born. The government, headed by President Bierut, Prime Minister Cyrankiewicz and Minc, embarked on a sweeping program of economic reform and national reconstruction.^[86] Poland was brought into line with the Soviet model of a «people’s republic» and centrally planned command economy,^[31] in place of the façade of democracy and partial market economy which the regime had maintained until 1948.^[26]

The relationships of ownership of the industry, the banking sector and rural property after the nationalization and the land reform were fundamentally altered. The changes, implemented in the name of egalitarianism, enjoyed broad societal approval and support.^[66]

The structure of Polish economy was established in the late 1940s and the early 1950s.^[40] Soviet-style planning begun in 1950 with the Six-Year Plan.^[31] The plan focused on rapid development of heavy industry («accelerated industrialization», after the outbreak of the Korean War driven by Soviet military demands at the expense of many cancelled consumer-oriented investments)^[23][40] and the (eventually futile) collectivization of agriculture. Among the main projects was the Lenin Steelworks and its supporting «socialist city» of Nowa Huta (New Steel Mill), both built from the scratch in the early 1950s near Kraków, of which Nowa Huta soon became a part.^[87] The land seized from prewar large landowners was redistributed to the poorer peasants, but subsequent attempts at taking the land from farmers for collectivization met wide resentment. In what became known as the battle for trade, the private trade and industry were nationalized. Within few years most private shops disappeared.^[31] The regime embarked on the campaign of collectivization (State Agricultural Farms were created),^[26] although the paceA of this change was slower than in other Soviet satellites.^[31] Poland remained the only Eastern Bloc country where individual peasants would continue to dominate agriculture. A Soviet-Polish trade treaty, initiated in January 1948, dictated the dominant direction of Poland’s future foreign trade and economic cooperation.^[88]

In 1948, the United States announced the Marshall Plan initiative to help rebuild postwar Europe and thus gain more political power there. After initially welcoming the idea of Poland’s participation in the plan, the Polish government declined the American offer under pressure from Moscow.^[25] Also, following the Uprising of 1953 in East Germany, Poland was forced by the Soviet Union to give up its claims to compensation from Germany, which as a result paid no significant compensation for war damages, either to the Polish state or to Polish citizens.^[89] Poland received compensation in the form of land and property left behind by the German population of the annexed western territories.^{[citation needed]}

Despite the lack of American aid, the East European «command economies», including Poland, made some progress in bridging the historically existing wealth gap with the market economy driven Western Europe.^[90] Because of the capital accumulation, the Polish national income grew in real terms by over 76% and the agricultural and industrial production more than doubled between 1947 and 1950. The economic transition and industrialization were accompanied and made possible by massive social transformations, as peasants migrated and were converted into city dwelling working class (1.8 million between 1946 and 1955) and the country went through a period of rapid urbanization (total population of the cities increased by 3.1 million).^[91][c1] The influx of cheap labor and the availability of the Soviet market facilitated an accumulation of resources, despite low productivity and insufficient investment in new technologies.^[40] The centrally planned socialist economies of Eastern Europe in terms of growth during the postwar years did relatively better than the West, only to sustain economic damage later, especially after the 1973 oil crisis.^[90] However, the rise in living standards caused by the earlier industrial dynamics was not comparable to that in the West.^[40]

Reforms, resistance and beginning of de-Stalinization

The last Polish–Soviet territorial exchange took place in 1951. Some 480 km² (185 sq mi) of land along the border were swapped between Poland and the Soviet Union.

The Constitution of the Polish People’s Republic was promulgated in July 1952 and the state officially became the Polish People’s Republic (PRL).^[92] Among the rights it guaranteed was universal free health care. The large state-owned enterprises provided to employees an extensive range of welfare and leisure activities, including housing, sports facilities and hospitals, which started to diminish in the 1970s.^[93] In the early 1950s, the Stalinist regime also carried out major changes to the education system. The program of free and compulsory school education for all and the establishment of free institutions of higher learning received much support. The communists screened out what facts and interpretations were to be taught; history and other sciences had to follow Marxist views approved by ideological censorship.^[31] During 1951–53, a large number of prewar professors who were perceived by the regime as reactionary was dismissed from universities. Government control over art and artists deepened. The Soviet-style socialist realism became the only formula accepted by the authorities after 1949. Most works of art and literature represented propaganda of the party or had to be in line with its views. (See also: Socialist realism in Poland)^{[citation needed]}

The reforms often brought relief for a significant part of the population. After World War II many people were willing to accept communist rule in exchange for the restoration of relatively normal life; hundreds of thousands joined the communist party and actively supported the regime. Nonetheless, latent popular discontent remained present and many Poles adopted the attitude of «resigned cooperation». Others, like the Freedom and Independence organization that originated from elements of the Home Army and especially the National Armed Forces actively opposed the communists, hoping for a World War III that would liberate Poland. Most people who took up arms against the communist regime had surrendered during the amnesties of 1945 and 1947, but brutal repressions by the secret police continued and some fought well into the 1950s.^[12][29][d]

The communists further alienated many Poles by persecuting the Catholic Church.^[31] The PAX Association created in 1947 and led by the former prewar far-right activist Bolesław Piasecki, attempted to divide the Catholic movement and promote a communist rule-friendly, collaborationist church.^[87] The PAX did not get very far in molding the Catholic public opinion, but published numerous books and officially approved daily Catholic press. In 1953 Cardinal Stefan Wyszyński, the Primate of Poland, was placed under house arrest, even though he had been willing to make compromises with the government.^[26][31] In the early 1950s, the war against religion by the secret police led to arrests and persecution of hundreds of religious personalities, culminating in the Stalinist show trial of the Kraków Curia.^[94][95] (See also: Polish anti-religious campaign)

The constitution of 1952 guaranteed on paper all sorts of democratic rights and freedoms. In reality, the country was controlled extra-constitutionally by the Polish United Workers’ Party, which used its own rules and practices to supervise all governmental institutions specified in the constitution.^[96] The post of President of Poland was replaced with the collective Council of State, but Bierut, the party’s first secretary, remained the effective leader of Poland. In the future, the existence of a constitution with democratic provisions would give the opposition a legal tool and a way to pressure the regime.^{[citation needed]}

Stalin died in 1953, which was followed by a partial thaw in Poland.^[97] Nikita Khrushchev became first secretary of the Communist Party of the Soviet Union. The PZPR’s Second Congress deliberated in March 1954. Cyrankiewicz, previously replaced as prime minister by Bierut, was returned to that post (to remain prime minister until December 1970). The Six-Year Plan was adjusted to increase production of items for popular consumption. Khrushchev, present at the Congress, asked Bierut for the reasons of the continuing detention of Gomułka, «a good communist»; Bierut denied having specific knowledge of Gomułka’s imprisonment.^[98]

Following the defection to the West and revelations of its official Józef Światło, the Ministry of Public Security was abolished in December 1954. Gomułka and his associates were freed from confinement and censorship was slightly relaxed.^[90] The two notable periodicals braving the prohibitions were Po prostu (‘Simply’) and Nowa Kultura (‘The New Culture’) (Po prostu was closed down and its defenders brutally pacified in October 1957, just one year after Gomułka’s rise to power).^[99][100] From early 1955, the Polish press engaged in criticizing the Stalinist recent past and praising the older Polish socialist traditions (social democratic Marxism and national independence). Political discussion clubs were on the rise throughout the country. The party itself appeared to be moving in the social democratic direction. Leftist intellectuals, who had joined the party because of their commitment to social justice, were heading in the social democratic direction more decisively and they soon gave rise to the Polish revisionism movement.^[70]

In February 1956, Khrushchev denounced Stalin’s cult of personality at the 20th Congress of the Communist Party of the Soviet Union and embarked on a reform course.^[99] The de-Stalinization of official Soviet ideology left Poland’s Stalinist hardliners in a difficult position.^[55] While unrest and desire for reform and change among both intellectuals and workers were beginning to surface throughout the Eastern Bloc, the death of Stalin’s ally Bierut in March 1956 in Moscow (he was attending the Soviet party’s congress)^[101] exacerbated an existing split in the Polish party.^[55] In March Bierut was succeeded by Edward Ochab as first secretary.^[90] As the 20th Congress inspired also partial democratisation of Polish political and economic life, Ochab engaged in reforms intended to promote industrial decentralization and improve living standards.^[40]

The number of security agents was cut by 22%. By a widespread amnesty, 35,000 detainees across the entire country were released. 9,000 imprisoned for political reasons were freed in all. Hardline Stalinists, such as Jakub Berman, Roman Romkowski and Anatol Fejgin were removed from power, some arrested.^[102] Berman, dismissed in May, by Gomułka’s decision was never prosecuted.^[101][103] A few perpetrators of Stalinist crimes were prosecuted and sentenced to prison terms. A much broader plan to charge the responsible and verify all of the security apparatus was formally presented by the prosecutors, but the action was not approved by Gomułka, who counted among the Stalinist persecution victims, as did his wife. Gomułka conducted some purges and reforms but did not want to destabilize the security system, now under his control, by wide-ranging formal prosecutions.^[104]

Polish October

Beginning on 28 June 1956, workers in the industrial city of Poznań, who had repeatedly but in vain petitioned the authorities to intervene and improve their deteriorating situation,^[105] went on strike and rioted in response to a cut in wages and changed working conditions.^[90] Demonstrations by factory workers turned into a huge citywide protest.^[105] 16 tanks, 2 armoured personnel carriers and 30 vehicles were brought to bear by a local military commander. Some of them were seized by the protesters, who also broke into the local government buildings.^[105] 57 people were killed and several hundred injured in two days of fighting.^[106] Several major military formations entered the scene, but the army’s role was mainly that of support of the police and security forces action.^{[101][105][a]} At the Poznań radio station, Prime Minister Cyrankiewicz warned and threatened the rioters in his widely publicized speech: he «…who will dare raise his hand against the people’s rule may be sure that… the authorities will chop off his hand».^[90][105] Of the 746 people officially detained during and in the aftermath of the disturbances, almost 80% were workers. The authorities launched an investigation, attempting to uncover a claimed premeditated instigation and involvement by Western or anticommunist underground centers. Such efforts were unsuccessful and the events were found to have been spontaneous and locally supported.^[105] The Poznań revolt’s lasting impact was that it caused a deeper and more liberal realignment within the Polish communist party and in its relationship to Moscow.^[90]

Deeply shaken by the protests and violence,^[90] the 7th Plenum of the Central Committee, held in July 1956, split into two groups, the «hardliners» Natolin and the «reformist» Puławy factions, named after the locations where they held their meetings.^[107][108] The Natolin faction consisted largely of communist officials from the army and state security, including Franciszek Jóźwiak, Mieczysław Moczar, Zenon Kliszko and Zenon Nowak, who advocated the removal of «Stalin’s Jewish protégés», but were themselves of Stalinist sympathies.^[109] Many in the Puławy faction were former Stalinist fanatics and past enemies of Gomułka’s. Now become liberal reformers and supporters of Gomułka’s return to power.^[69][110] In response to the recent disturbances, the regime turned to conciliation: wage rises and other reforms for the Poznań workers were announced. In the party and among the intellectuals, demands for wider reforms of the Stalinist system were becoming more widespread and intense.^[107]

Realizing the need for new leadership, in what became known as the Polish October, the Politburo chose Gomułka, who had been released from prison and reinstated in the party, and the Central Committee’s 8th Plenum elected him without a Soviet approval the new first secretary of the PZPR.^[25][90] Subsequently, Gomułka convinced the Soviet leaders that he would preserve the Soviet influence in Poland.^[31][55] Gomułka’s elevation was preceded by ominous Soviet military moves and an arrival of Soviet high-level delegation led by Khrushchev, which flew into Warsaw to witness and influence the upheaval in the Polish party. After the sometimes confrontational encounters and negotiations, they soon returned to Moscow, where the Soviet leader announced on 21 October that the idea of an armed intervention in Poland should be abandoned. This position was reinforced by pressure from communist China, which demanded that the Soviets leave the new Polish leadership alone.^[111] On 21 October in Warsaw Gomułka’s return to power was accomplished, giving rise to the era of national communism in Poland.^[109] Gomułka pledged to dismantle Stalinism and in his acceptance speech raised numerous social democratic-sounding reformist ideas, giving hope to the left-wing revisionists and others in Polish society that the communist state was, after all, reformable.^[70] The revisionists aspired to represent the worker movement, recently defeated in Poznań. Their main goals were political freedom and self-management in state enterprises.^[112] However, the end of Soviet influence in Eastern Europe was nowhere in sight. On 14 May 1955, the Warsaw Pact was signed in the Polish capital, to counteract the earlier establishment of NATO.^[78]

Many Soviet officers serving in the Polish Armed Forces were dismissed,^[55][77] but very few Stalinist officials were put on trial for the repressions of the Bierut period. The Puławy faction argued that mass trials of Stalinist officials, many of them Jewish, would incite animosity toward the Jews. Konstantin Rokossovsky and other Soviet advisers were sent home, and the Polish communist establishment and system took on a more independent orientation.^[26][31] Gomułka, conscious of geopolitical realities, agreed that Soviet troops would remain in Poland and no overt anti-Soviet outbursts would be allowed. However, he formalized the Polish-Soviet relations and the unprecedented for a Soviet-allied state military cooperation treaty, signed in December 1956, stated that the stationing of the Soviet forces in Poland «can in no way violate the sovereignty of the Polish state and cannot lead to their interference in internal matters of the Polish People’s Republic».^[113] Poland thus avoided the risk of Soviet armed intervention of the kind that crushed the Hungarian Revolution of 1956. On his part, Gomułka rewarded the Soviets for his internal leeway with loyal support for the duration of his career. In one act of defiance, the Polish delegation at the United Nations abstained in November 1956 from the vote condemning the Soviet intervention in Hungary.^[114]

There were repeated attempts by some Polish academics and philosophers, many related to the prewar Lwów–Warsaw school – such as Leszek Kołakowski, Stanisław Ossowski and Adam Schaff – to create a bridge between Poland’s history and Marxist ideology and develop a specific form of Polish Marxism. Such efforts were stifled due to the regime’s unwillingness to risk the wrath of the Soviet Union for deviating too far from the Soviet party line. Kołakowski, a leading revisionist, was verbally attacked by Gomułka in 1957, expelled from the party in 1966 and had to emigrate in 1968.^{[104][115][116]} Among other noted revisionists were Włodzimierz Brus, Bronisław Baczko, Zygmunt Bauman, and Krzysztof Pomian. The PZPR establishment saw them as true supporters of capitalist social democracy, pretending to be socialists.^[117]

Scaling back of campaign promises

Poland welcomed Gomułka’s rise to power with relief.^[55] Gomułka promised an end to police terror, greater intellectual and religious freedom, higher wages, and the reversal of collectivization; and to some degree he fulfilled these promises.^[25][26][31] Production of consumer goods was somewhat increased. The party elite as well as academic and literary intelligentsia experienced greater freedom and significant gains, felt as «a certain diversity and revitalization of elite public life».^[70] The dissident discussion group Club of the Crooked Circle [pl] survived until 1962.^[118] Other forms of collective community expression and a legally guaranteed academic autonomy (based on the 1958 statute of higher learning)^[119] lasted until the 1968 Polish political crisis.^[70][120] The permitted academic discourse was in marked contrast to the treatment afforded workers, whose self-management councils that had spontaneously formed in 1956 were neutralized and brought under control of the party by 1958.^[40][70] In the communist era, because of their class role in the official ideology and leadership’s sensibilities, workers enjoyed some clout and a degree of protection of their economic interests, on the condition that they refrained from engaging in independent politics or publicly exerting pressure.^[112]

Economic reform was attempted when the Sejm created the Economic Council in 1957. The council included the prominent economists Oskar R. Lange, Czesław Bobrowski, Michał Kalecki, and Edward Lipiński. They proposed a market reform, beginning with the granting of greater self-rule and more independent decision-making capability to enterprises, to facilitate their «realization of plan goals». But the recommended economic improvements, despite the self-restraint of the authors, were not compatible with the obligatory at that time heavy-handed centralized economic command system, and the reform effort fizzled out.^[121]

In October 1957, Poland’s Foreign Minister Adam Rapacki proposed a European nuclear-free zone that would include the territories of Poland, West Germany, East Germany and Czechoslovakia.^[114] In August 1961, the new Berlin Wall cemented the division of Europe.

During 1948–71, the Polish government signed indemnification agreements with a number of West European countries (excluding those considered allies of Nazi Germany), Canada and the United States. The agreements dealt with compensation for the losses incurred by citizens and firms of the countries involved as a result of war events and the subsequent nationalization. The agreement with the U.S. followed the visit to Poland of Vice President Richard Nixon in August 1959 and his talks with Gomułka. It was signed in 1960 and the agreed amount had been paid by the Polish government in twenty installments. The U.S. government thereby assumed responsibility for indemnities resulting from claims filed by U.S. citizens.^[122]

After the first wave of reform, Gomułka’s regime started to move back on their promises. Control over mass media and universities was gradually tightened, and many of the younger and more reformist members of the party were forced out (over 200,000 purged already in 1958, when the PZPR undertook a «verification» of its membership).^[117] The reform-promising Gomułka of 1956 turned into the authoritarian Gomułka of the 1960s. Although Poland enjoyed a period of relative stability in that decade, the idealism of the «Polish October» faded away.^[25][26][31] The decisions made at the XIII Plenum of the Central Committee, held in 1963, meant a definite end of the post-October liberalization period. The demise of Gomułka’s tactical allies, the Puławy faction, gradually replaced by Gomułka’s own people, was apparent when Roman Zambrowski, the leading Jewish politician, was removed from the Politburo.^[123]

Poland under Gomułka’s rule was generally considered one of the more liberal communist states. However, Poles could still go to prison for writing political satire about the party leader, as Janusz Szpotański did,^[124] or for publishing a book abroad. A March 1964 «Letter of the 34», signed by leading intellectuals and delivered to the office of Prime Minister Cyrankiewicz, criticized the worsening censorship and demanded a more open cultural policy, as guaranteed by the constitution.^[125] Jacek Kuroń and Karol Modzelewski were expelled from the party and from 1965 imprisoned for written criticism (an «Open Letter to the Party») of the party rule and pointing out the contradictory nature of the supposedly workers’ state.^[126] Kuroń and Modzelewski accused the regime of betraying the revolutionary cause; like many younger Polish reformers, they spoke from leftist positions and were ideologically closely aligned with Western radicals of the 1960s.^[127]

As the regime was getting less liberal and more repressive, Gomułka’s popularity declined as his initial vision lost its impetus.^[31] Many Poles found Gomułka’s self-righteous attitude irritating and his demeanor provincial. He reacted to increasing criticism by refusing to budge and insulating himself with the help of cronies, of whom Zenon Kliszko was the most influential. Within the party, Minister of the Interior Mieczysław Moczar and his nationalist-communist faction known as «the Partisans» (together with Moczarowcy, the much broader system of Moczar’s political clientele) were looking for an opportunity to assert their dominance.^{[69][123][128]}

By the mid-1960s, Poland was starting to experience economic difficulties and the appreciable thus far standard of living improvements were showing signs of stagnation (during 1960–70 real wages for workers grew only by an average of 1.8% per year). The postwar economic boom was ending and the increasingly globalized and integrated world economy was becoming inhospitable to national developments operating behind trade barriers.^[40][129] Like the other communist states, Poland was spending too much on heavy industry, armaments and prestige projects and too little on consumer production. The failure of Soviet-style collectivization returned the collectivized land to the peasants,^[31] but most of their farms were too small to be prosperous and productivity in agriculture remained low. Economic relations with West Germany were frozen due to East German interference and resistance to economic integration. Gomułka attributed the signs of economic decline to faulty implementation of the fundamentally correct directions issued by central organs of the party. He failed to appreciate the corrective role of the market, whose feedback could not be replaced by theoretical computations, planning and administrative decisions.^[130] On the other hand, pursuing conservative investment rather than consumption oriented economic policies, his government generated no foreign debt.^[131]

From 1960, the regime increasingly implemented anti-Catholic policies, including harassment, atheistic propaganda, and measures that made carrying out religious practices more difficult.^[132] Gomułka, according to Andrzej Leder, was the last Polish politician who seriously tried to realize an anti-clerical program, a staple leftist undertaking.^[133] In 1965, the Conference of Polish Bishops issued the Letter of Reconciliation of the Polish Bishops to the German Bishops.^[134] In 1966, the celebrations of the 1,000th anniversary of the Christianization of Poland led by the primate, Cardinal Stefan Wyszyński and other bishops who toured the country, turned into a huge demonstration of the power and popularity of the Catholic Church in Poland.^[135] In fierce competition, the state authorities conducted their own national celebrations, stressing the origin of Polish statehood,^[135] but the display of the Church hierarchy’s command of enormous crowds in a land ruled by the communists must have impressed the Catholic prelates in the Vatican and elsewhere. The state-church dialogue, symbolized by the presence of the few Znak independent Catholic deputies in parliament, was rapidly deteriorating.^[25]

1968 events

By the 1960s, rival regime officials and their followers, generally from the younger generation of party activists, had begun to plot against the rule of Gomułka and his associates. Poland’s security chief Mieczysław Moczar, a wartime communist partisan commander, based his appeal on nationalistic rhetoric combined with anti-intelligentsia and anti-Jewish sentiments and became the chief challenger.^[25] The party leader in Upper Silesia, Edward Gierek, who had become involved with the communist movement as a teenage mining industry laborer in France,^[136] also emerged as a possible alternative leader. Gierek was favored by the more pragmatic and technocratic members of the nomenklatura.^[137] From January 1968, Polish revisionist opposition and other circles were strongly influenced by the developing movement of the Prague Spring.^[138]

In March 1968, student demonstrations at the University of Warsaw broke out in the wake of the government’s ban on further performance of the play Dziady by Adam Mickiewicz (written in 1824) at the National Theatre in Warsaw,^[139] because of its alleged «anti-Soviet references». Subsequently, the ORMO and other security formations attacked protesting university students in several major cities.^[140][u]

In what became known as the March 1968 events, Moczar used the prior spontaneous and informal celebrations of the outcome of the Arab–Israeli Six-Day War of 1967 and now the Warsaw theatre affair as pretexts to launch an anti-intellectual and anti-Semitic (officially designated as «anti-Zionist») press campaign, whose real goal was to weaken the pro-reform liberal party faction and attack other circles.^{[25][26][140]} Thousands of generally secular and integrated people of Jewish origin lost their employment and some 15,000 Jews emigrated between 1967 and 1971.^[141] Of what used to be the prewar Europe’s largest Jewish community, only several thousand people remained in Poland.^[142]

Other victims were college students, many of whom were expelled from their institutions and had their careers destroyed, academic teachers who tried to defend the students and the academic institutions themselves: Warsaw University had several departments administratively dissolved.^[k] Liberal intelligentsia members, Jewish or not, were removed from the government and other places of employment. Leftist intellectuals and student leaders lost what was left of their faith in the ostensibly socialist government. Finally the party itself was purged of many thousand suspect members, people who somehow did not fit the new environment of intolerance and hatred.^[143] The 1968 purges meant also the beginning of a large scale generational replacement of the party executive membership, a process that continued into the early 1970s, after Gomułka’s departure. The prewar communist cadres were removed and people whose careers were formed in People’s Poland took their place, which gave Gomułka’s successor Edward Gierek one of the youngest in Europe elites of power early in his term.^[144]

The revisionist dissident prominence in the 1968 events overshadowed the equally significant awakening taking place among the working class of Poland. Gdańsk, where thousands of students and workers fought the police on March 15, had the highest in the country rate of administrative detentions and court cases.^[145] The greatest proportion of people arrested and imprisoned in March and April 1968 in Poland were classified by the authorities as «workers».^[146]

An internal attempt was made to discredit Gomułka’s leadership, but there were aspects of the ongoing witch hunt which he found to be to his advantage and tolerated. In the meantime, irreversible damage to society had been wrecked by the Moczar movement. Gomułka’s regime reasserted itself and was saved by a combination of international and domestic factors, including the Moczar faction’s inability to take over the party and state apparatus. The Soviet Union, now led by Leonid Brezhnev, was preoccupied with the crisis in Czechoslovakia and not inclined to support personnel changes in the Polish leadership.^[140]

In August 1968, the Polish People’s Army took part in the Warsaw Pact invasion of Czechoslovakia.^[25][55] Some Polish intellectuals protested, and Ryszard Siwiec burned himself alive during celebrations of an official holiday. The Polish participation in the crushing of the Czech liberalization movement (the crowning achievement of Marxist revisionism, according to David Ost) further alienated Gomułka from his former liberal supporters.^[55][143] But within the party, the opposition to Gomułka faded and the 5th Congress of the PZPR reconfirmed his rule in November. Brezhnev, who attended the gathering, used the occasion to expound his Brezhnev Doctrine, a self-granted Soviet right to forcefully intervene if an allied state strays too far from the «fraternal course».^[140]

Treaty with West Germany, food riots and the ousting of Gomułka

In December 1970, Gomułka’s government scored a major political success when Poland obtained recognition by West Germany of post-World War II borders.^[26][55] In the negotiations leading to the Treaty of Warsaw, the German side secured the right to emigrate to West Germany for residents of Poland of German identity and the ability to help financially those who stayed in Poland by granting pensions. Hundreds of thousands eventually became affected.^[147] German Chancellor Willy Brandt, who signed the agreement, used the occasion to ask on his knees for forgiveness for the crimes of the Nazis (Kniefall von Warschau). His gesture was understood in Poland as being addressed to all Poles, although it was made at the site of the Warsaw Ghetto and thus directed primarily toward the Jews. The notable reconciliation process between the Polish and German nations was initiated five years earlier, when the Polish Church leaders issued the Letter of Reconciliation of the Polish Bishops to the German Bishops, criticized then by the Polish government.^[26]

Gomułka felt proud and secure after the treaty with West Germany, his milestone political achievement. It signified a lasting trend in Poland’s international policy: extricating the country from the disproportional dependence on Russia and compensating the security vulnerability by building good relations with Germany.^[147][148]

But the event could not mask the economic crisis into which Poland was drifting. Although the system of fixed, artificially low food prices kept urban discontent under control, it caused economic strain. In the long run the situation was unsustainable, and on 12 December 1970 the regime unexpectedly announced substantial increases in the prices of basic foodstuffs.^[31] The new measures were incomprehensible to many workers, and their unfortunate timing (before Christmas, the most intense food purchase period for most Polish families) led to strong social reaction and ultimately Gomułka’s fall from power.^{[citation needed]}

On 14–19 December 1970, mass demonstrations against the price rises broke out in the northern (Baltic coast) cities of Gdańsk, Gdynia, Elbląg and Szczecin.^[25][31][55] In violent confrontations at those and other locations 19 public buildings were destroyed or damaged, including headquarters of the party in Gdańsk and Szczecin.^[147] The PZPR Central Committee was deliberating in Warsaw, but a smaller conference, led by Gomułka, issued an authorization for a limited use of lethal force to defend lives and property.^[149] Gomułka, however, was determined to impose a forceful resolution of the conflict.^[150] Among the party leaders who arrived on the coast and directed the local enforcement actions, initially in Gdańsk, were Zenon Kliszko and Stanisław Kociołek. In Gdynia, soldiers were instructed to prevent protesters from returning to factory buildings; they fired into a crowd of workers emerging from commuter trains. Fatal confrontations took place also in Szczecin. Possibly about fifty people were killed in the coastal region in December.^[149][151]

The protest movement spread to other cities, leading to more strikes and causing angry workers to occupy many factories. The general strike across Poland was scheduled for 21 December 1970.^[150]

The party leadership meeting in Warsaw on 20 December recognized the danger that the working class revolt presented to their system. In consultations with the disturbed Soviet leaders, they proceeded with arranging the resignation of Gomułka, who was by then stressed out and ill.^[150] Several of his collaborators were also removed. Edward Gierek was drafted as the new first secretary. Mieczysław Moczar, another strong contender, was not trusted and even blamed for the current debacle by the Soviets.^[149]

Another strike in Szczecin broke out on 22 January 1971. Gierek gambled that his personal appearances would resolve the crisis. He went to Szczecin on 24 January and to Gdańsk the next day, met the workers, apologized for the past mistakes and assured them that as a former worker himself he understood their plight and would now govern Poland for the people. Participants of the Szczecin strike demanded freely elected worker councils and union representatives. Gierek consented, but in reality the authorities soon marginalized and eliminated the worker leaders from the legally existing labor structures and their places of employment. The February 1971 Łódź strikes followed and concentrated on economic demands. Afterwards prices were lowered, wage increases announced, and sweeping economic and political changes promised.^{[152][153][154]}

The Polish opposition movement, traditionally led by the intelligentsia, after the two heavy blows of 1968 and 1970 was in disarray and silent. The revisionists’ tenuous connection with the communist party was permanently broken, but a new strategy had not yet emerged.^[143] However, already in 1971 Leszek Kołakowski published in the émigré Kultura journal a seminal article entitled Theses on Hope and Hopelessness. It put forward a concept of civil democratizing resistance movement that would be valid even in the repressed and seemingly deadlocked state socialist society.^[155]

Gierek decade (1970–1980)

Catching up with the West

Gierek, like Gomułka in 1956, came to power on a raft of promises that everything would be different from now on: wages would rise, prices would remain stable, there would be freedom of speech, and those responsible for the violence at Gdynia and elsewhere would be punished. Gierek was believed to be an honest and well-intentioned man, and his promises bought him some time. He proceeded to create a new economic program, based on large-scale borrowing from banks in the West, to buy technology that would upgrade Poland’s production of export goods. This massive borrowing, estimated to have totaled over 24 billion US (1970s) dollars during Gierek years, was intended to be used for equipment and modernization of Polish industry, and for import of consumer goods to give the workers more incentive to work.^[31][154]

For the next few years, the regime optimistically engaged in reform and experimentation and for the first time many Poles could afford to buy cars, televisions and other luxury items. Attention was paid to the wages workers received. The peasants had their compulsory deliveries abolished, were paid higher prices for their products and free health service was finally extended to rural, self-employed Poland. Censorship was eased and Poles were able to travel to the West and maintain foreign contacts with little difficulty. Relations with the Polish emigrant communities were improved. The relative cultural and political relaxation resulted in a better freedom of speech environment, exercised for example by the respected weekly Polityka. The massive investments and purchases of Western technology were expected to both improve the standard of living of the various segments of society and establish an internationally competitive Polish industry and agriculture.^[153] The modernized manufacturing would result in a vastly expanded export of Polish-made products to the West, which in turn would generate hard currency to pay-off the debts.^[156]

This «New Development Strategy», based on import-led growth,^[156] depended on the global economic conditions and the program faltered suddenly because of worldwide recession and increased oil prices.^[55][157] The effects of the 1973–74 oil crisis produced an inflationary surge followed by a recession in the West, which resulted in a sharp increase in the price of imported consumer goods in Poland, coupled with a decline in demand for Polish exports, particularly coal. Poland’s foreign debt, absent at the time of Gomułka’s departure,^[158] rose rapidly under Gierek to reach a multibillion-dollar figure. Continuing borrowing from the West had become increasingly difficult. Consumer goods began to disappear from Polish shops. The new factories built by Gierek’s regime proved to be largely ineffective and mismanaged, as the basics of market demand and cost effectiveness were often ignored.^[26][55] The significant internal economic reform, promised by the Gierek team, had not materialized.^[159]

The Western credits thus helped spur industrial growth and helped Gierek’s policy of consumerism, but just for a few years. The industrial production grew by an average of 10% per year between 1971 and 1975 (the years remembered later by many older Poles as most prosperous, considering not only the communist period in Poland), only to dwindle to less than 2% in 1979. Debt servicing that took 12% of export earnings in 1971, rose to 75% in 1979.^[156][160]

In 1975, like other European countries, Poland became a signatory of the Helsinki Accords and member of the Organization for Security and Co-operation in Europe (OSCE); such developments were possible because of the period of «détente» between the Soviet Union and the United States. Despite the regime’s promises that the freedoms listed in the agreement would be implemented in Poland, there was little change. However, the Poles were becoming more aware of the rights they were being denied and emboldened by the knowledge of their government’s treaty obligations.^[31]

Gierek government’s growing difficulties led also to increased dependence on the Soviet Union, including tight economic cooperation and displays of submissiveness not seen under Gomułka’s rule. The constitution, amended in February 1976, formalized the alliance with the Soviet Union and the leading role of the communist party. The language of the proposed changes was softened after protests by intellectuals and the Church, but the regime felt it needed additional authority given the indebtedness to the West and the deepening economic crisis. The divisive issues raised helped to coalesce the emerging circles of active political opposition.^{[31][153][161]}

Nevertheless, the regime of Gierek deemphasized the Marxist ideology and from his time the «communist» governments of Poland concentrated on pragmatic issues and current concerns.^[162] In Polish economic politics new lasting trends were initiated, such as the emphasis on individual initiative, personal aspirations and competition, which some interpreted as an attack on egalitarianism (social inequalities were indeed increasing). Sections of the intelligentsia, nomenklatura and small business gave rise to the emerging middle class. The new «socialist» ways were less totalitarian, stressed innovation, modern management methods and engaged workers, all seen as necessary to push the outdated economy past the constant crisis stage. Poland of the 1970s became more open to the world and entered the global economy, which permanently changed society, creating at the same time a new type of crisis vulnerability. The opposition thinking, its promotion of society formed by active individuals, developed along complementary concepts.^[163][164]

Renewal of social unrest and the rise of organized opposition

As a result of the 1970 worker rebellion food prices remained frozen and were artificially low. The demand for food products exceeded the supply also because of the higher real wages, which already in the first two years of Gierek’s government increased more than during the entire decade of the 1960s.^[165] In June 1976, in an attempt to reduce consumption,^[156] the government introduced a long-announced and several times delayed, but radical price increase: basic foodstuffs had their prices raised by an average of 60%, three times the rate of Gomułka’a increases from six years before. The compensatory wage rises were skewed toward the better-off part of the population.^[153][w] The result was an immediate nationwide wave of strikes, with violent demonstrations, looting and other labor unrest at the Ursus Factory near Warsaw, in Radom, Płock and other places.^[166] The government quickly backed down and repealed the price rises, but the strike leaders were arrested and put on trial.^[156] A series of «spontaneous» large scale public gatherings, intended to convey the «anger of the people» at the «trouble-makers» was staged by the party leadership in a number of cities, but the Soviet pressure prevented further attempts at raising prices. Gierek’s cordial in the past relations with Leonid Brezhnev were now seriously damaged. Food ration cards, introduced because of the destabilized market in August 1976, were to remain a feature of life in Poland for the duration of the People’s Republic.^[167] The regime’s retreat, having occurred for the second time in several years, amounted to an unprecedented defeat. Within the rigid political system, the government was neither able to reform (it would lose control and power) nor to satisfy society’s staple needs, because it had to sell abroad all it could to make foreign debt and interests payments. The government was in a quandary, the population suffered from the lack of necessities, and organized opposition found room to expand and consolidate.^[153]

Because of the 1976 disturbances and the subsequent arrests, mistreatment and dismissals of worker militants, a group of intellectuals led by Jacek Kuroń, Antoni Macierewicz, Jan Józef Lipski and Adam Michnik founded and operated the Workers’ Defence Committee (Komitet Obrony Robotników; KOR).^[168] The aim of the KOR was to assist the worker victims of the 1976 repression.^[25][157] Working to support the spontaneous workers’ movements, the dissidents recognized the necessarily predominant role of the working class in resisting the abuses of the regime. Accordingly, the newly formed opposition was increasingly characterized by an alliance of intelligentsia with workers.^[112][169] The KOR, according to Modzelewski, constituted the core of organized opposition and a seed of political alternative; clearing the way for other opposition formations, it engendered political pluralism.^[170] More opposition groups indeed soon followed, including the Movement for Defense of Human and Civic Rights (ROPCiO), Free Trade Unions of the Coast (WZZW) and the Confederation of Independent Poland (KPN).^[25] The periodical Robotnik (‘The Worker’) was distributed in factories from September 1977.^[170] The idea of independent trade unions was first raised by the Gdańsk and Szczecin workers striking in 1970–71. Now it was developed and promoted by the KOR and its leftist collaborators, which led to the establishment in 1978 of Free Trade Unions, the precursor of Solidarity. The KPN represented the minority right-wing of the Polish opposition scene at that time.^[143][171] The opposition members tried to resist the regime by denouncing it for violating the Constitution of the Polish People’s Republic, Polish laws and Poland’s international obligations. They fit within the post-Helsinki Soviet Bloc human rights movements and for the most part had not yet developed more radical, anti-system orientations.^[153][x]

For the rest of the 1970s, resistance to the regime grew, assuming also the forms of student groups, clandestine newspapers and publishers, importing books and newspapers, and even a «Flying University».^[31] The regime practiced various forms of repression against the budding reform movements.^[172]

Polish Pope John Paul II

On 16 October 1978, Poland experienced what many Poles literally believed to be a miracle. Cardinal Karol Wojtyła, the archbishop of Kraków, was elected pope at the Vatican, taking the name John Paul II. The election of a Polish pope had an electrifying effect on what was at that time one of the last idiosyncratically Catholic countries in Europe.^[25] When John Paul toured Poland in June 1979, half a million people came to welcome him in Warsaw; in the next eight days, about ten million Poles attended the many outdoor masses he celebrated.^[173] John Paul clearly became the most important person in Poland, leaving the regime not so much opposed as ignored. Rather than calling for rebellion, John Paul encouraged the creation of an «alternative Poland» of social institutions independent of the government, so that when the next crisis came, the nation would present a united front.^[174][175]

Polish emigration

The Polish government-in-exile in London, unrecognized since the end of World War II, ridiculed by the communists^{[failed verification]}, to many Poles was of great symbolic importance. Under President Edward Bernard Raczyński it overcame years of internal squabbles, and after the election of the Polish pope, at the time of the increasingly assertive Polish opposition, improved its image and standing.^[176]

The large Polish emigrant communities in North America, Western Europe and elsewhere were politically active and lent significant support to those struggling in the country. The staunchly anti-communist American Polonia and other Poles felt grateful for the leadership of President Ronald Reagan. Of the Polish institutions in the West the most important were the Radio Free Europe, whose Polish section was run by Jan Nowak-Jeziorański, and the monthly literary Kultura magazine in Paris, led by Jerzy Giedroyc and Juliusz Mieroszewski.^[176]

Final decade of the Polish People’s Republic (1980–1989)

Failing economy and labor unrest

By 1980, the authorities had no choice but to make another attempt to raise consumer prices to realistic level, but they knew that doing so would likely spark another worker rebellion. Western financial companies and institutions providing loans to the regime at a meeting at the Bank Handlowy in Warsaw on 24 April 1980 ^[177] The bankers made it clear that the state could no longer subsidize artificially low prices of consumer goods. The government gave in after two months and, on 1 July, announced a system of gradual but continuous price rises, particularly for meat. A wave of strikes and factory occupations began at once, with the biggest ones taking place in Lublin in July.^{[157][178][179]}

The strikes reached the politically sensitive Baltic Sea coast, with a sit-down strike at the Lenin Shipyard in Gdańsk beginning on 14 August. Among the leaders of the strike were Anna Walentynowicz and Lech Wałęsa, a long-fired shipyard electrician who headed the strike committee. A list of 21 demands was formulated by the Inter-Enterprise Strike Committee on 17 August.^[180] The strike wave spread along the coast, closing the ports and bringing the economy to a halt. With the assistance of activists from the KOR and support of many other intellectuals (an Expert Commission was established to aid with the negotiations),^[181] the workers occupying the various factories, mines and shipyards across Poland organized as a united front. They were not limiting their efforts to seeking economic improvements, but made and stuck to the crucial demand, an establishment of trade unions independent of government control.^[157][178] Among other issues raised were rights for the Church, the freeing of political prisoners and an improved health service.^[179]

The party leadership was faced with a choice between repressions on a massive scale and an amicable agreement that would give the workers what they wanted and thus quieten the aroused population.^[182][183] They chose the latter. On 31 August Wałęsa signed the Gdańsk Agreement with Mieczysław Jagielski, a member of the party Politburo.^[157] The agreement acknowledged the right of employees to associate in free trade unions, obliged the government to take steps to eliminate censorship, abolished weekend work, increased the minimum wage, improved and extended welfare and pensions and increased autonomy of industrial enterprises, where a meaningful role was to be played by workers’ self-management councils. The rule of the party was significantly weakened (to a «leading role in the state», not society) but nonetheless explicitly recognized, together with Poland’s international alliances.^[182][183] It was seen by the more moderate forces, including leading intelligentsia advisers and the Catholic hierarchy, as necessary to prevent a Soviet intervention.^[157] The opposition negotiators did not concern themselves with the issue of affordability of the economic concessions they obtained and a wave of national euphoria swept the country. In addition to the Gdańsk Agreement, similar documents were signed at other centers of strike activity: in Szczecin (the Szczecin Agreement), Jastrzębie-Zdrój, and at Katowice Steelworks.^[184]

Solidarity

The Gdańsk Agreement, an aftermath of the August 1980 strike, was an important milestone. It led to a national gathering of independent union representatives (Interfactory Organizing Committees, MKZ) on 17 September in Gdańsk and the formation of the trade union «Solidarity» (Polish Solidarność), founded on that day and led by Lech Wałęsa.^{[25][179][184][185][j]} The ideas of the independent union movement spread rapidly throughout Poland; Solidarity structures were formed in most places of employment and in all regions.^[186] Having been able to overcome the regime’s efforts to thwart or derail its activities and status, Solidarity was finally registered in court as a national labor union in November.^[187] Early in 1981, a network of union organizations at the enterprise-level was established; it included the country’s main industrial complexes, such as the Lenin Steelworks in Kraków and the Silesian mines.^[179]

Initially, in the KOR’s tradition, Solidarity was an ostensibly non-political movement aiming at reconstruction of civil society.^[127] Suddenly thrust into legal existence and prominence in 1980, Solidarity and the Polish opposition in general lacked a constructive program or consensus regarding further developments.^[188] In 1981, Solidarity accepted the necessity of assuming a political role and helped form a broad anti-ruling system social movement, dominated by the working class and with members ranging from people associated with the Catholic Church to non-communist leftists.^[179][189] The union was backed by intellectual dissidents, including the KOR, and adhered to a policy of nonviolent resistance.^[190] According to Karol Modzelewski, the Solidarity of 1980–81 was permeated by the idea of brotherhood between intelligentsia and workers.^[166] In the areas of ideology and politics, Solidarity followed the lead of its associated opposition intellectuals.^[112][p]

The activity of Solidarity, although concerned with trade union matters (such as replacing the nomenklatura-run system with worker self-management in enterprise-level decision making),^[h] was widely regarded as the first step towards dismantling the regime’s dominance over social institutions, professional organizations and community associations.^[191] Because of conditions specific to state socialist society, Solidarity soon lost its labor focus and became a universalist movement that emphasized civic rights and open society.^[112] Removing the ruling formation or breaking the dependence on the Soviet Union was not on the agenda.^[192] Using strikes and other tactics, the union sought to block government policies.^[157] The aims of the original, so-called First Solidarity (1980–81), were to reform socialism, not to introduce industrial private ownership or promote capitalism in general.^[186][193] Solidarity was an egalitarian and collectivist movement. It did not postulate any re-privatization of property taken over by the state after World War II or of rural possessions generated by the land reform, as such concepts were beyond the axiological horizon of Polish society.^[66][194] Solidarity was socialist and social justice was its goal.^[186][195] The First Solidarity upheaval could be viewed also as working people revolting against the emerging capitalist features of the economic order that diminished their role in Gierek-led society, combined with the «anti-politics» approach (building civil society «without reference to both state and market») embraced at that time by their allied intellectual leaders.^[164][196] People of decidedly anticommunist or anti-PZPR orientations constituted a relatively small minority within the First Solidarity organization, which accommodated one million communist party members among its ranks.^[197] Apart from workers, both individual farmers and students created their own independent organizations: Rural Solidarity and Independent Students’ Union. They were formally recognized by the authorities only after strike actions conducted by activists of both movements in January 1981.^[198]

In September 1980, in the aftermath of the labor agreements, First Secretary Gierek was removed from office and replaced as party leader by Stanisław Kania.^[25] Like his predecessors, Kania made promises that the regime could not fulfill because the authorities were still trapped by the contradiction: if they followed economic necessity, they would generate political instability. The gross national income fell in 1979 by 2%, in 1980 by 8%, and in 1981 by 15–20%.^[157]

At the communist summit in December 1980 in Moscow, Kania argued with Leonid Brezhnev and other Warsaw Pact leaders, who pressed for an immediate military intervention in Poland. Kania and Minister of Defense Wojciech Jaruzelski declared their determination to fight the «counterrevolution» in Poland on their own. In regard to Solidarity, as they saw it, there was still a chance for its healthy, working class current to prevail, not the KOR-instigated anti-socialist, troublemaking elements. President Jimmy Carter and President-elect Ronald Reagan made urgent phone calls to Brezhnev and the intervention was postponed.^[191][199] In the meantime Solidarity, not quite aware of the looming danger, did its revolutionary work, practicing democracy in the union movement and pushing for sovereign society in a number of ways.^[200] The autonomous labor unions, united under the Solidarity banner, strove to «recapture public life from the monopoly control of the party». On 16 December 1980, the Monument to the Fallen Shipyard Workers of 1970 was officially unveiled in Gdańsk in a ceremony that marked the high point in the ascent of Solidarity.^[201]

Among the mass protests that occurred at that time were the winter 1981 general strike in Bielsko-Biała, the nationwide warning strike in the spring of that year and hunger demonstrations in summer. The warning strike took place in the aftermath of the Bydgoszcz events (March 1981), during which the authorities resorted to violence to suppress Solidarity activists. The planned general strike was called off after Solidarity’s questionable deal with the government, but the negotiators worked under a threat of Soviet intervention.^[199] Wałęsa’s compromise prevented a confrontation with the regime or its foreign allies, but at the price of the protest movement’s loss of some of its dynamics. During the months that followed Solidarity kept getting weaker and its popular support was no longer capable of mass determined action.^[202]

Minister Jaruzelski became also prime minister in February 1981. In June, the Soviet Central Committee pressured the Polish party for a leadership change, but Jaruzelski received strong support from the military members of the Polish Central Committee. The extraordinary IX Congress of the PZPR took place in July. Kania was reelected the party’s first secretary, while the organization’s internal reformers suffered a defeat.^[191][199]

As the economic situation kept deteriorating and the regime avoided implementation of the agreed reforms, the government and Solidarity representatives met in early August to discuss the outstanding issues. The talks ended in disagreement. During a conference of Solidarity’s National Commission (a central representative policy making body) that followed, Modzelewski, Kuroń and others proposed a democratic transformation and practical arrangements by which the Union would take upon itself a major political role, participating in governing the country, accepting responsibility for the outcome and keeping social peace, thus relieving the ruling party of some of its burdens. Such a deal was seen as the only constructive way forward, but it would require government partners interested in a negotiated solution.^[203]

The existence of Solidarity and the political liberties that the movement brought paralyzed the authoritarian state and the state-controlled economy. Everyday life was becoming increasingly unbearable and the public displayed sentiments of extreme volatility. The hostility of the nomenklatura toward Solidarity was rapidly increasing.^[199]

At the State Defense Committee meeting on 13 September (the time of the Soviet Exercise Zapad-81 maneuvers and of renewed pressure on the Polish leadership), Kania was warned by the uniformed cadres that the progressing counterrevolution must be terminated by an imposition of martial law. The PZPR regional secretaries soon issued the same demands. Under the circumstances, in October First Secretary Kania stepped down and Prime Minister Jaruzelski became also the party chief.^[191][199]

In September and October, the First Congress of Solidarity deliberated in Gdańsk. Wałęsa faced activist opposition and was barely elected chairman of the organization. The delegates passed a radical reform program in which the word «social» or «socialized» was repeated 150 times. The congress issued a provocative call for workers in other East European countries, urging them to follow in Solidarity’s footsteps.^{[191][204][205]} Locally authorized, increasingly «political» strikes continued. They were characterized as «wildcats» by Wałęsa, who desperately tried to impose discipline from the center. He attempted to reach an accord with the state, meeting General Jaruzelski and Catholic Primate Józef Glemp on 4 November. At the time of the regime’s re-energized efforts to reduce Solidarity’s role, the union had nearly ten million members — almost four times as many as the ruling party.^[206] Militant mood was displayed and unrealistic demands made at the meeting of the partially represented National Commission on 3 December, but the proceedings were wiretapped by the authorities, who then broadcast the (previously manipulated to their advantage) recordings.^[207][208]

The government, not consulting Solidarity, adopted a plan of economic measures that could be implemented only by force and asked parliament for extraordinary authority.^[208] In early December, Jaruzelski was pressured by his generals and colonels for an immediate forceful action and their demands were repeated at the Politburo meeting on 10 December. On 11 and 12 December Solidarity’s National Commission declared 17 December the day of countrywide protest. Neither the exhausted but radicalized Solidarity nor the ruling establishment was willing or able to back down and, in the era of Brezhnev, there could be no peaceful resolution to the situation that developed. The Soviets now expressed a preference for the conflict to be resolved by the Polish authorities, but Poland, according to Karol Modzelewski, was lucky to avoid a carnage of foreign intervention. Others, including the historian Antoni Dudek, feel that there was no sufficient justification for the imposition of martial law that followed.^{[191][199][209]}

Imposition of martial law

On 13 December 1981, claiming that the country was on the verge of economic and civil breakdown and alleging a danger of Soviet intervention,^[210] General Wojciech Jaruzelski began a crack-down on Solidarity. Martial law was declared, the free labor union was suspended and most of its leaders detained.^[25] Several thousand citizens were interned or imprisoned and much larger numbers were subjected to various forms of harassment.^[209] Polish state militia (Milicja Obywatelska, the police) and paramilitary riot police ZOMO suppressed the strike action and demonstrations. Military forces entered industrial enterprises to clamp down on the independent union movement.^[211] A series of violent attacks included the pacification of Wujek Coal Mine during which 9 people were killed.^[157] The martial law offensive was directed primarily against workers and their union; the workers, rather than intelligentsia activists, were the object of the most brutal treatment.^[202] The authorities ultimately succeeded in imposing on members of Solidarity an individual and collective trauma, from which the broken mass movement would not be able to recover.^[195] The Catholic Church strove to exert a moderating influence on Solidarity before and after the martial law.^[212]

Initially, the regime leadership intended to remold Solidarity into a compliant union, stripped of its intelligentsia advisers and compatible with the state socialist system. The failure to incite most ranking Solidarity leaders to collaborate, especially Wałęsa’s refusal to extend any such cooperation, resulted in the government adopting the goal of total liquidation of the union movement.^[213]

Strikes and protests followed, but were not nearly as widespread as those of August 1980.^[202] The last mass street demonstrations that Solidarity was able to muster occurred on 31 August 1982, the second anniversary of the Gdańsk agreements.^[214] The «Military Council of National Salvation» banned Solidarity officially on 8 October.^[215] Martial law was formally lifted in July 1983, though many heightened controls on civil liberties and political life, as well as food rationing, remained in place throughout the mid-to-late 1980s.^[216] With all the restrictions, however, «the official cultural realm remained far more open than it was prior to 1980» and «cultural policy continued to be the most open in all of Eastern Europe».^[217] Among the concessions in the civil and political rights area granted by the troubled regime were the establishment of the Constitutional Tribunal in 1982 and of the Polish Ombudsman office in 1987.^[218]

In the mid-1980s and even as late as 1987, Solidarity was seen by many, including most of its activists, as likely a thing of the past.^[219][220] It persisted solely as a rather small underground organization, supported by various international institutions, from the Catholic Church to the Central Intelligence Agency.^[221][222] When most senior Solidarity figures were interned or otherwise neutralized by the authorities, Zbigniew Bujak, head of the union’s Warsaw branch, remained in hiding and was the leader of the clandestine organization until his arrest in 1986.^[171] But the post-martial law general public showed signs of tiredness and disappointment, as it had become apparent that Solidarity was not a united front.^[163][d1]

«Market socialism» and systemic implosion

During the chaotic years of Solidarity and martial law, Poland entered a decade of economic crisis more pronounced than in Gierek’s years.^[209] Work on the major unfinished projects that had begun in the 1970s drained the available investment outlays, little money was left for replacing obsolete production equipment and the manufactured goods were not competitive on the world market.^[223] Managerial ineffectiveness, bad organization of production and shortages of inputs and raw materials were among the factors that contributed to further deterioration of workers’ morale. 640,000 people of productive age left the country between 1981 and 1988.^[220]

Throughout their existence, the governments functioning under General Jaruzelski’s leadership (1981–1989) engaged in market economy reforms aimed at improving economic performance by eliminating central planning, reducing central bureaucracy, introducing self-management and self-financing of state enterprises and allowing self-government by employee councils. The reform’s effects were positive but limited (the process vastly increased general economic literacy and some of its accomplishments were later claimed by Solidarity governments as their own), because enterprises’ self-rule had to compete with the traditional party interference, the authorities shied from subjecting the population to hardships, and Western governments and institutions showed no interest in supporting what was perceived as reform of a communist regime.^[121] The government allowed more small-scale private enterprises to function, departing further from the ‘socialist’ model of economy. Ideological considerations were abandoned and priority was given to pragmatic issues and moves.^[224] Searching for ways to improve the economy and conscious of its alienation from the industrial working class, the regime turned toward market reforms with an increasingly significant from the mid-1980s elite-oriented liberal component.^[225] Marketization, formalized by a 1988 statute on economic activity, was a process that would continue past the mid-1990s.^[163] Neoliberal processes may have been initiated by Deputy Prime Minister Zdzisław Sadowski and the government of Zbigniew Messner, then developed further under Minister Mieczysław Wilczek (author of the statute) and the government of Mieczysław Rakowski.^[225] «Market socialism» was introduced as the regime leaders lost their faith in the socialist system and even nomenklatura managers were threatened by the declining economy.^[163][223] The enterprises were to be made independent, self-financing and self-managed, which included workers’ councils that were resistant to restructuring.^[223][226] Owners of private businesses did well in the final years of the People’s Republic and the number of such entities increased.^[163][223] Foreign investment was also encouraged, but limited marketization failed to deliver an economic turnaround.^[223][227] The practice of centralized economic decision making had not been overcome, while the newly autonomous enterprises moved toward a rather spontaneous and chaotic partial privatization of dubious legality; it included elements of kleptocracy and had a significant middle-level nomenklatura component. On a more basic level, countless ordinary Poles took advantage of the changing attitudes and became involved in a great variety of income-producing activities.^{[163][223][226]}

The deepening economic crisis caused a marked deterioration in quality of life of ordinary citizens and resulted in increasing political instability.^[220] Rationing and queuing became a way of life, with ration cards (kartki) necessary to buy consumer staples. The ration cards were utilized by the government in order to avoid allowing market regulation of income and prices and thus risking social unrest.^[121] As Western institutions were no longer willing to extend credit to the de facto bankrupt Polish government, access to goods that the Poles needed became even more restricted.^[209] Most of the scarce resources of Western currency available had to be used to pay the crushing rates on Poland’s foreign debt, which reached US$27 billion by 1980 and US$45 billion in 1989.^{[121][209][216]} The government, which controlled all official foreign trade, responded by maintaining a highly artificial exchange rate with Western currencies. The exchange rate worsened distortions in the economy at all levels, resulting in a growing black market and the development of shortage economy.^[228] The omnipresent and destructive underground economy was characterized by such phenomena as bribery, waiting lists, speculation, direct exchanges between enterprises and large percentages of personal incomes deriving from secondary activities. Societal degradation was accompanied by unprecedented deterioration of biological environment and physical and mental health; mortality rates kept increasing. In the late 1980s, the PZPR feared another social explosion because of high inflation, depressed living standards and deepening public anger and frustration.^[220] The authorities themselves, facing an increasingly disorderly and unmanageable system, felt perplexed and powerless.^[163]

Last years of the People’s Republic and the transition period

Toward Round Table and semi-free elections

In September 1986, the government declared a general amnesty and began work on a number of meaningful reforms.^[217] Given the liberalized political environment, Wałęsa was urged to reconvene the National Commission from the time of the First Solidarity, but he refused, preferring to deal with the circle of Solidarity’s Expert Commission advisers.^[229] A National Executive Commission, led by Wałęsa, was openly established in October 1987.^[230] Other opposition structures such as the Fighting Solidarity, the Federation of Fighting Youth, the Freedom and Peace Movement (Ruch Wolność i Pokój) and the Orange Alternative «dwarf» movement founded by Major Waldemar Fydrych began organizing street protests in form of colorful happenings that assembled thousands of participants. The liberal periodical Res Publica negotiated with the authorities its officially published release.^[163]

In the 1987 Polish political and economic reforms referendum, 67% of the eligible voters participated and most of them approved the government-proposed reforms, but a popular mandate was formally missed because of the unrealistically stringent passage requirements self-imposed by the regime.^[231] The referendum debacle dealt a blow to the process of market-oriented economic reforms, which had been sought by Polish governments since the early 1980s.^[121]

The ruling communist/military establishment slowly and gradually came to realize that a deal of some sort with the opposition would eventually be necessary and would have to include the leading Solidarity figures. Solidarity as such, a labor union representing workers’ interests, was unable to reassert itself after the martial law and later in the 1980s was practically destroyed, but preserved in the national consciousness as a myth that facilitated social acceptance of systemic changes previously deemed unthinkable.^[e] The Solidarity organization as a mass movement, and with it its dominant social democratic element (supporters of democratic socialism), had been defeated. Solidarity’s name had continuously been used, but the opposition movement split to form rival groups of different political orientations. According to a new intellectual consensus, «democracy was grounded not in an active citizenry, as had been argued from the mid-1970s through 1981, but in private property and a free market». The current view no longer entailed broad political participation, emphasizing instead elite leadership and a capitalist economy. Solidarity became a symbolic entity, its activists openly assumed ideological «anti-communist» positions and its leadership moved to the right.^{[232][233][234][235][236]} The historic mass movement was now represented by a small number of individuals, of whom Lech Wałęsa, Tadeusz Mazowiecki and Leszek Balcerowicz were about to assume particularly decisive roles. They were proponents of unfettered free market, strongly influenced by the American and West European financial and other interests.^{[163][212][225][237][n][g]}

Jaruzelski’s Poland depended on low-cost deliveries of industrial staple commodities from the Soviet Union and meaningful Polish reforms, economic or political, were not feasible during the rule of the last three conservative Soviet general secretaries.^[238] The perestroika and glasnost policies of the Soviet Union’s new leader, Mikhail Gorbachev, were therefore a crucial factor in stimulating reform in Poland.^[25] Gorbachev essentially repudiated the Brezhnev Doctrine, which had stipulated that attempts by its Eastern European satellite states to abandon the communist bloc would be countered by the Soviet Union with force.^[239] The developments in the Soviet Union altered the international situation and provided a historic opportunity for independent reforms in Poland.^[163] The hardline stance of US President Ronald Reagan was also helpful. David Ost stressed the constructive influence of Gorbachev. With his support for Polish and Hungarian membership in the World Bank and the International Monetary Fund and for the Eastern European pluralistic evolution in general, the Soviet leader effectively pushed the region toward the West.^[240]

Nationwide strikes broke out in the spring and summer of 1988. They were much weaker than the strikes of 1980 and were discontinued after the intervention by Wałęsa, who secured the regime’s commitment to begin negotiations with the opposition.^[166][224] The strikes were the last act of active political involvement of the working class in the history of People’s Poland and were led by young workers, not connected to Solidarity veterans and opposed to socially harmful consequences of the economic restructuring that was in progress at that time. According to the researcher Maciej Gdula, the political activity that followed was conducted exclusively by the elites. It was neither inspired by nor consulted with any mass social organization or movement, as the opposition leading circles freed themselves from their strong in the past commitment to the welfare of working people. No longer secure as undisputed leaders, Polish dissidents of the KOR-Solidarity generations were eager to bargain with the weakened regime whose economic goals they now shared.^{[163][232][241][q][o]}

Both sides having been prompted by the new international situation and the recent strike wave in Poland,^[166][240] in September 1988 preliminary talks between government representatives and Solidarity leaders ensued in Magdalenka. Numerous meetings took place involving Wałęsa and the minister of internal affairs, General Czesław Kiszczak among others, at that time and in the following year, behind the scenes of the official negotiations conducted then.^[240][242] In November, Wałęsa debated on national TV Alfred Miodowicz, chief of the official trade unions.^[r] The encounter enhanced Wałęsa’s image.^[224][241]

During the PZPR’s plenary session of 16–18 January 1989, General Jaruzelski and his ruling formation overcame the Central Committee’s resistance by threatening to resign and the party decided to allow re-legalization of Solidarity and to approach its leaders for formal talks.^[230][240] From 6 February to 4 April, 94 sessions of negotiations between 13 working groups, which became known as the «Round Table Talks» (Polish: Rozmowy Okrągłego Stołu), resulted in political and economic compromise reforms.^[25] Jaruzelski, Prime Minister Mieczysław Rakowski and Wałęsa did not directly participate in the negotiations. The government side was represented by Czesław Kiszczak, Aleksander Kwaśniewski, Janusz Reykowski, Stanisław Ciosek, Romuald Sosnowski, Władysław Baka, Andrzej Gdula and Ireneusz Sekuła; the Solidarity opposition by Adam Michnik, Tadeusz Mazowiecki, Bronisław Geremek, Jacek Kuroń, Zbigniew Bujak, Władysław Frasyniuk, Jarosław Kaczyński and Witold Trzeciakowski, among others. The talks resulted in the Round Table Agreement, by which political power was to be vested in a newly created bicameral legislature and in a president, who would be the chief executive.^[239][243]

By 4 April 1989, numerous reforms and freedoms for the opposition were agreed. Solidarity, now in existence as the Solidarity Citizens’ Committee, was to be legalized again as a trade union and allowed to participate in semi-free elections.^[25][239] This election had restrictions imposed, designed to keep the PZPR in power, since only 35% of the seats in the Sejm, the key lower chamber of parliament, would be open to Solidarity candidates. The remaining 65% were to be reserved for candidates from the PZPR and its allies (the United People’s Party, the Alliance of Democrats and the PAX Association). Since the Round Table Agreement mandated only reform (not replacement) of «real socialism» in Poland, the party thought of the election as a way of neutralizing political conflict and staying in power, while gaining some legitimacy to carry out economic reforms.^{[240][244][245]} However, the negotiated social policies, arrived at by economists and trade unionists during the Round Table talks, were quickly tossed out by both the party and the opposition.^[246]

A systemic transformation happening sooner rather than later was made possible by the Polish legislative elections of 4 June 1989, which coincided with the bloody crackdown on the Tiananmen Square protests in China. When the results of the voting were released, a political earthquake followed. The victory of Solidarity (caused in part by the electoral system that favored the opposition as far as the contested seats were concerned, but was permitted by the government nevertheless)^[247] surpassed all predictions. Solidarity candidates captured all the seats they were allowed to compete for in the Sejm, while in the newly established Senate they captured 99 out of the 100 available seats. At the same time, many prominent PZPR candidates failed to gain even the minimum number of votes required to capture the seats that were reserved for them. The PZPR-led coalition suffered a catastrophic blow to its legitimacy.^[244]

Political transformation

The next few months were spent on political maneuvering. The increasingly insecure communists, who still had military and administrative control over the country, were appeased by a compromise in which Solidarity allowed General Jaruzelski to remain head of state. On 19 July 1989 Jaruzelski barely won the vote in the National Assembly presidential election, even though his name was the only one on the ballot. He won through an informally arranged abstention by a sufficient number of Solidarity MPs and his position was not strong. Jaruzelski resigned as first secretary of the PZPR on 29 July.^[245]

The Round Table deal basically allowed the PZPR to remain in power regardless of the election results, and the party’s reshuffled leadership continued to rule. On 1 August, prices were freed because of the ongoing market reforms and hyperinflation resulted. The instantly increased economic hardship caused a new wave of strikes. The strikes were spontaneous, but the Solidarity leaders, no longer in agreement with the strikers’ economic demands, were able to emphasize the secondary political aspect of the strikes (anger at the party’s obstinacy) and use them to pressure the regime for an expedited transfer of power.^[248] The new prime minister, General Kiszczak, who was appointed on 2 August 1989, failed to gain enough support in the Sejm to form a government and resigned on 19 August. He was the last communist head of government in Poland. Although Jaruzelski tried to persuade Solidarity to join the PZPR in a «grand coalition», Wałęsa refused. The two formerly subservient parties allied with the PZPR, prompted by the current strike pressure, were moving toward adopting independent courses and their added votes would give the opposition control of parliament.^[239][248] Under the circumstances, Jaruzelski had to come to terms with the prospect of the new government being formed by political opposition. Solidarity elected representative Tadeusz Mazowiecki was appointed prime minister and confirmed by the assembly on 24 August 1989.^[239] The new government led by a non-communist, the first of its kind in the Soviet Bloc,^[26] was sworn into office on 13 September.^[v] The PZPR did not immediately relinquish all power, remaining in the coalition and retaining control of the ministries of foreign trade, defense, interior and transport.^[249]

Mazowiecki’s government, forced to deal quickly with galloping hyperinflation, soon adopted radical economic policies, proposed by Leszek Balcerowicz, which transformed Poland into a functioning market economy under an accelerated schedule. Many Polish state-owned enterprises, undergoing privatization, turned out to be woefully unprepared for capitalist competition and the pace of their accommodation (or attrition) was rapid.^[239][250] The economic reform, a shock therapy accompanied by comprehensive neoliberal restructuring,^[251] was, in reality, an extension of the previous incremental «communist» policies of the 1970s and 1980s, which were now followed by a leap to greatly expanded integration with the global economy with little protection.^[s] Among the reform’s negative immediate effects were the economic recession and near-paralysis of foreign trade. On longer-term bases, the country experienced quickly rising unemployment and social inequities, as enterprises were liquidated and income was redistributed away from workers and farmers, in favor of the establishment and the entrepreneurial class.^[m] A collapse of Polish industry was among the detrimental consequences of fundamental and lasting importance.^[252][l][y] Labor unions underwent further marginalization; Solidarity activity as a labor union, prioritized in the past, was now suppressed.^[253][z] On the positive side, the market price-income reform balanced the economy and brought inflation under control, the currency stabilized, shortages were eliminated and significant foreign investment began.^[252] The shock therapy solutions were often dictated by Western consultants, of whom Jeffrey Sachs was best known but also most criticized.^{[225][227][237][239][254][c][f]}

The striking electoral victory of Solidarity candidates in the limited elections, and the subsequent formation of the first non-communist government in the region in decades, encouraged many similar peaceful transitions from communist party rule in Central and Eastern Europe in the second half of 1989.^[255]

In December 1989, changes to the Polish constitution were made, officially eliminating the «socialist» order: Marxist references were removed and the name of the country was changed back to the Polish Republic.^[239]

Wałęsa, president of the Solidarity trade union, demanded early presidential elections. He was acting against the advice of his traditional Solidarity allies, intellectuals who were now running the government. Under pressure from the continuing worker unrest, Wałęsa declared himself a supporter of workers’ interests, allegedly threatened by those whom he identified as communists (such as President Jaruzelski), or elitist political liberals (such as Prime Minister Mazowiecki). Wałęsa presented himself as a person of good conservative, Christian and nationalist credentials.^[256][t]

In 1990, Jaruzelski resigned as Poland’s president and was succeeded by Wałęsa, who won the 1990 presidential election. Lech Wałęsa’s inauguration as president took place on 22 December 1990. He distanced himself from Wojciech Jaruzelski by accepting the prewar presidential insignia from President-in-Exile Ryszard Kaczorowski, who was stepping down.^[239] Wałęsa defeated Mazowiecki and in the second round Stanisław Tymiński, but under his presidency economic policy remained unchanged.^[256]

The historically communist Polish United Workers’ Party dissolved itself in 1990 and transformed into the Social Democracy of the Republic of Poland.^[25] The German–Polish Border Treaty, signed in November 1990, resolved the sensitive for Prime Minister Mazowiecki and his government issue of recognition of Poland’s western border by Germany, after the country’s unification.^[257] The Warsaw Pact was formally dissolved on 1 July 1991; the Soviet Union ceased to exist in December 1991 and the last post-Soviet troops left Poland in September 1993.^[258] On 27 October 1991, the first (since the 1920s) entirely free Polish parliamentary election took place. This completed Poland’s transition from a communist party rule to a Western-style liberal democratic political system.^[i]

See also

• Former eastern territories of Germany and Recovered Territories
• Cursed soldiers
• Polish People’s Republic
• Administrative division of the Polish People’s Republic
• Education in the Polish People’s Republic
• Culture in the Polish People’s Republic
• History of Solidarity

Notes

Citations

Further reading

• Biskupski, M. B. B. (2018). The History of Poland. Westport: Greenwood Publishing.

• Curry, J., & Fajfer, L. (Eds.). (1996). Poland’s Permanent Revolution: Peoples vs. Elites, 1956–1990. Washington, D.C.: American University Press.
• Domber, G. F. (2014). Empowering Revolution: America, Poland, and the End of the Cold War. Chapel Hill: University of North Carolina Press

• Fidelis, M. (2010). Women, Communism, and Industrialization in Postwar Poland. Cambridge: Cambridge University Press.
• Fidelis, M. (2022). Imagining the World from Behind the Iron Curtain: Youth and the Global Sixties in Poland. Oxford: Oxford University Press.
• Huener, J. (2003). Auschwitz, Poland, and the Politics of Commemoration, 1945–1979 (Polish and Polish American Studies). Athens: Ohio University Press.
• Kemp-Welch, A. (2008). Poland under Communism. A Cold War History. Cambridge: Cambridge University Press.

• Kenney, P. (1997). Rebuilding Poland: Workers and Communists, 1945–1950. Ithaca: Cornell University Press.
• Kersten, K. (1991). The Establishment of Communist Rule in Poland, 1943–1948. Berkeley: University of California Press.
• Kornbluth, A. (2021). The August Trials: The Holocaust and Postwar Justice in Poland. Cambridge: Harvard University Press.
• Labedz, L. (Ed.). (1984). Poland under Jaruzelski. New York: Scribner.
• Lebow, K. A. (2013). Unfinished Utopia: Nowa Huta, Stalinism, and Polish Society, 1949–56. Ithaca: Cornell University Press.

• Lemańczyk, M. (2019). The Plight of German Residents of Post-War Poland and Their Identity Issues. The Polish Review, 64(2), 60–78.
• Lepak, K. J. (1988). Prelude to Solidarity: Poland and the Politics of the Gierek Regime. New York: Columbia University Press.

• Leslie, R. (2009). The History of Poland Since 1863 (Cambridge Russian, Soviet and Post-Soviet Studies). Cambridge: Cambridge University Press.
• Lipski, J. J. (1985). A History of Kor: The Committee for Workers’ Self-Defence. Berkeley: University of California Press.
• Lukowski, J., & Zawadzki, H. (2019). A Concise History of Poland (3rd edition). Cambridge: Cambridge University Press.

• Meng, M. (2011). Shattered Spaces: Encountering Jewish Ruins in Postwar Germany and Poland. Cambridge: Harvard University Press.
• Monticone, P. R. C. (1986). The Catholic Church in Communist Poland 1945-1985. Boulder: East European Monographs.

• Nomberg-Przytyk, S. (2022). Communist Poland: A Jewish Woman’s Experience (H. Levitsky & J. Włodarczyk, Eds.; P. Parsky, Trans.) (Lexington Studies in Jewish Literature). London: Lexington Books.
• Plocker, A. (2022). The Expulsion of Jews from Communist Poland: Memory Wars and Homeland Anxieties. Bloomington: Indiana University Press.
• Prażmowska, A. (2010). Poland: A Modern History. London: I. B. Tauris.
• Rogalski, W. (2019). The Polish Resettlement Corps 1946-1949: Britain’s Polish Forces. * Lipski, J. J. (1985). A History of Kor: The Committee for Workers’ Self-Defence. Berkeley: University of California Press.

Warwick: Helion and Company.

• Stehle, H. (1965). The Independent Satellite: Society and Politics in Poland Since 1945. New York: Frederick A. Praeger.

• Szczerski, A. (2016). Global Socialist Realism: The Representation of Non-European Cultures in Polish Art of the 1950s. In J. Bazin, P. D. Glatigny, & P. Piotrowski (Eds.), Art beyond Borders: Artistic Exchange in Communist Europe (1945-1989) (pp. 439–452). Budapest: Central European University Press.
• Tismaneanu, V. (Ed.). (2009). Stalinism Revisited: The Establishment of Communist Regimes in East-Central Europe (New Edition). Central European University Press.
• Torańska, T. (1987). Oni: Stalin’s Polish Puppets. New York: Random House.

• Will, J. E. (1984). Church and State in the Struggle for Human Rights in Poland. Journal of Law and Religion, 2(1), 153–176.
• Wojdon, J. (2012). The Impact of Communist Rule on History Education in Poland. Journal of Educational Media, Memory & Society, 4(1), 61–77.

Fall of communism and Solidarity

• Ascherson, N. (1982). The Polish August: The Self-Limiting Revolution. New York: Penguin Books.
• Bloom, J. M. (2014). Political Opportunity Structure, Contentious Social Movements, and State-Based Organizations: The Fight Against Solidarity Inside the Polish United Workers Party. Social Science History, 38(3–4), 359–388.
• Braun, K. (1993). The Underground Theater in Poland under Martial Law during the Last Years of Communism (1981-1989). The Polish Review, 38(2), 159–186.
• Garton Ash, T. (1990). The Magic Lantern: The Revolution of ’89 Witnessed in Warsaw, Budapest, Berlin and Prague. New York: Random House.
• Garton Ash, T. (2002). The Polish Revolution: Solidarity (Third Edition). New Haven: Yale University Press.
• Gompert, D. C., Binnendijk, H., & Lin, B. (2014). The Soviet Decision Not to Invade Poland, 1981. In Blinders, Blunders, and Wars: What America and China Can Learn (pp. 139–150). Rand Corporation.
• Hayden, J. (2012). Poles Apart: Solidarity and the New Poland. London: Routledge.
• Kamiński, B. (2016). The Collapse of State Socialism: The Case of Poland (Princeton Legacy Library). Princeton: Princeton University Press.

• Kubik, J. (1994). The Power of Symbols Against the Symbols of Power: The Rise of Solidarity and the Fall of State Socialism in Poland. Philadelphia: Pennsylvania State University Press.

• Laba, R. (2016). The Roots of Solidarity: A Political Sociology of Poland’s Working-Class Democratization (Princeton Legacy Library). Princeton: Princeton University Press.
• Lipski, J. J. (2022). KOR: A History of the Workers’ Defense Committee in Poland 1976–1981 (O. Amsterdam & G. M. Moore, Trans.). Berkeley: University of California Press.
• Mastny, V. (1999). The Soviet Non-Invasion of Poland in 1980-1981 and the End of the Cold War. Europe-Asia Studies, 51(2), 189–211.
• Raina, P. (1985). Poland 1981: Towards Social Renewal. New York: Unwin Hyman/HarperCollins.
• Stachura, P. D. (1999). Poland in the Twentieth Century. New York: St. Martin’s Press.
• Zamoyski, A. (2009). Poland: A History. New York: Hippocrene Books.

External links

• Photos and films of PRL (in Polish)
• Presentation The Solidarity Phenomenon (PL, EN, DE, FR, ES, RU)
• Commonwealth of Diverse Cultures: Poland’s Heritage
• Soviet Archives concerning Poland (1980–1984) by Vladimir Bukovsky
• The short film Poland Reconstruction (1971) is available for free download at the Internet Archive.

История Польши, как и многих государств, полна трагических событий. Внешние и внутренние войны, мятежи, разделения, отчаянное отстаивание своего суверенитета. Могучая Речь Посполита, появившись в XVI столетии, два века спустя пропадает с политической карты мира на 123 года. После иностранного господства ее независимость благодаря общим усилиям была восстановлена в конце Первой мировой войны, 11 ноября 1918 года.

Однако после Второй мировой войны Польша вновь попадает в зону влияния другой страны, на сей раз Советского Союза, где коммунизм являлся господствующей политической доктриной. Заключенный союзнический договор в 1945 году положил начало новым отношениям двух государств.

Потери Польши во Второй мировой войне

После вероломного нападения фашисткой Германии 1 сентября 1939 года, подхваченная оккупацией советскими войсками с восточной части за 27 дней Польша была стерта с политической карты. Именно с ее разгрома и начинается отсчет Второй мировой войны, повлекшей за собой огромные человеческие жертвы.

Военные действия основательно потрепали земли польского государства и оставили за собой вереницы сильных разрушений и утрат. Территории Западной Украины и Белоруссии окончательно закрепились за СССР. В целом было разгромлено 20 % промышленных объектов, 60 % медицинских учреждений, больше 63 % образовательных и научных учреждений, а Варшаву сравняли с землей. Но самым главным остаются невосполнимые людские потери.

Сотни тысяч жителей были замучены тяжелыми принудительными работами в концлагерях нацистов. Особенная жестокость пришлась на долю польских евреев, которых сначала согнали в гетто, а после принятия рейхом решения по еврейскому вопросу в 1942 году выслали в лагеря смерти. Один из самых кровавых лагерей смерти находился недалеко от города Освенцима, в нем были замучены и убиты более 4 миллионов человек.

Несомненно, огромное количество поляков погибло в результате гитлеровского режима, однако и советское руководство хорошо приложило руку к уничтожению польской элиты и интеллигенции. Советские репрессии были искусно направлены на экономическое использование польского народа.

Новые рубежи

Территориальные потери и новые границы Польши после Второй мировой войны — достаточно большая и спорная тема. И хотя официально государство находилось среди победителей, из довоенных областей сохранились только его прибрежная часть и земли южных территорий. В компенсацию за потерянные восточные регионы к Польше примкнули территории Германии, которые пропагандисты нарекли «Возвращенными землями».

По итогам подписанного договора о дружбе 21 апреля 1945 года Советский Союз передал Польше подконтрольные германские территории: часть Западной Пруссии, часть Восточной Померании, Силезия, Вольный город Данциг, Восточный Бранденбург и округ Щетин. Таким образом, после Второй мировой войны территория Польши составила 312 тыс. кв. километров, при том, что до 1939 года она была 388 тыс. кв. километров. Утрата восточных областей до конца не была компенсирована.

Население

По итогам германо-советского соглашения 1939 года о разделе границ Польши, более 12 млн. польских граждан (среди которых около 5 млн. этнических поляков) оказались на территориях, перешедших к Советскому Союзу. Новые территориальные границы государств стали причиной массового переселения народов.

После Второй мировой войны Польша не досчиталась 17 % своего населения. В последующие годы ее миграционная политика была активно направлена на моноэтничество государства и возвращение поляков на родину. По подписанному договору с советским правительством о взаимном обмене населением в 1945 году, в Польшу репатриировались больше 1,8 млн человек. Среди репатриантов были и евреи, но антисемитские настроения послевоенных лет спровоцировали их массовую эмиграцию из страны. В 1956–1958 годах из Советского Союза смогли вернуться еще около 200 тыс. человек.

Стоит также добавить, что порядком 500 тыс. человек из военнослужащих поляков, сражавшихся на стороне союзников, после окончания войны отказались возвращаться в отечество, где у власти стояли коммунисты.

Послевоенное государственное устройство

Присутствие подразделений Красной армии в Польше удачно сыграло при передаче власти польским коммунистам. Представителями ППР (Польская рабочая партия), ППС (Польская социалистическая партия) и ППК (Польская крестьянская партия) по завершению войны было сформировано правительство национального единства, но коммунисты расформировали эту коалицию в 1947 году и основали государство народной демократии, что потом отобразилось в принятой конституции от 1952 года.

В январе 1947 года были проведены первые послевоенные выборы в польский парламент (сейм), по итогам которых из 444 мест коммунистам досталось 382, а крестьянской партии всего 28. Избранный сейм утвердил главой государства Болеслава Берута, коммуниста, придерживающегося жесткой сталинской линии. И уже в октябре 1947 года активисты оппозиционных движений и некоторые руководители Польской крестьянской партии были вынуждены скрыться на Западе по причине преследования. Эти события и дали начало «сталинизации» Польши. А в декабре 1948 года вследствие слияния Польской рабочей партии и Польской социалистической партии была учреждена Польская объединенная рабочая партия (ПОРП), за которой в дальнейшем и сохранилась монополия на политическую власть в стране.

Несмотря на водворении достаточно жесткой политики после Второй мировой войны, в Польше не раз поднимались волны протеста против существующего режима. Основными причинами недовольства граждан стали: низкий уровень жизни, ущемления личной свободы и гражданских прав, а также невозможность политического участия.

Внешняя политика Польши

Став одним из подконтрольных СССР государством, Польша лишилась права принимать какие-либо решения в своих внешних политических связях. Ее стремление участвовать в североатлантических структурах и значимо фигурировать среди государств западной цивилизации осуществилось лишь с распадом социалистического блока.

В 1949 году Польша вступила в Совет Экономической Взаимопомощи, что немало поспособствовало развитию тесных связей с государствами «новой демократии». А в 1955 году польскими представителями был заверен Варшавский договор о дружбе в составе 8 стран участниц, что, по сути, являлось ответным шагом на вступление ФРГ в НАТО. Организация Варшавского договора являла собой военно-политический альянс под предводительством Советского Союза, конфронтирующий блоку НАТО.

Одной из сложных задач Польши после Второй мировой войны стало обеспечение безопасности ее западных рубежей. ФРГ только в 1970 годах смогла согласиться с незыблемостью западной границы польского государства. В Хельсинки в 1975 году на Совещании по безопасности и сотрудничеству европейских государств было признано следующее: все границы возведенные после войны являются нерушимыми.

Послевоенная экономика

Первые шаги развития Польши после Второй мировой войны начинаются с трехлетнего плана-восстановления экономики, утвержденного Варшавой и Москвой в 1947 году. В том же году был заключен договор с СССР о поставках промышленного оборудования в Польшу на сумму около 500 млн долларов США. Как следствие, к 1949 году выпуск промышленных товаров на душу населения возрастает в 2,5 раза, и в сравнении с довоенным временем экономическая отдача от их реализации существенно улучшается. В сельском хозяйстве также произошла реформа: было создано 814 тыс. фермерских хозяйств, еще около 6070 тыс. га земли отошли в собственность крестьян, были увеличены существующие наделы.

В 1950-1955 годах при научном и финансовом содействии СССР в Польше стартовал этап индустриализации, при котором главный упор шел на тяжелую промышленность и машиностроение. В итоге к 1955 году объем производства умножился в 2,5 раза, сравнительно с данными 1950 года, а численность аграрных кооперативов увеличилась в 14,3 раза.

В заключение

Если говорить кратко, после Второй мировой войны Польша представляла собой уже абсолютно другую страну, по сравнению с межвоенным периодом (1918-1939). Формирование нового баланса сил на международной арене и определенная этим политика лидирующих государств, признавших членение Европы на зоны влияния, где за Советским Союзом была оставлена ее Восточная часть, привели к кардинальным переменам в Польше. Произошедшие изменения сказались в утверждении коммунистического режима в стране, что вскоре повлекло за собой изменения политической системы, внешнеполитической ориентации, социально-экономической направленности и территориально-демографической ситуации.

Коммунистическое правление в Польше

История Польши с 1945 по 1989 год охватывает период коммунистического правления, наложенного на Польшу после окончания Второй мировой войны. Эти, отмеченные всеобщей индустриализацией, урбанизацией и множеством улучшений уровня жизни, были омрачены ранними сталинскими репрессиями, социальными волнениями, политическими раздорами и серьезные экономические трудности.

Ближе к концу Второй мировой войны наступающая советская Красная Армия вместе с Польскими вооруженными силами на Востоке вытеснила нацистских немцев. войска из оккупировали Польшу. В феврале 1945 года Ялтинская конференция санкционировала формирование временного правительства Польши от компромиссной коалиции до послевоенных выборов. Иосиф Сталин, лидер Советского Союза, манипулировал исполнением этого постановления. Практически контролируемое коммунистами Временное правительство национального единства было сформировано в Варшаве игнорирования польского правительства в изгнании, базирующегося в Лондоне с 1940 года.

Во время периода Потсдамской конференции в июле-августе 1945 года три основных союзника ратифицировали колоссальный сдвиг польской границы на запад и утвердили ее новую территорию между линией Одера — Нейсе и линией Керзона, в результате чего польские границы сузились и стали напоминать границы бывшей династии Пястов. После уничтожения польско-еврейского населения в Холокосте, бегства и изгнания немцев на запад, переселение украинцев на востоке, а также изгнанием и переселением поляков из восточных окраин (Креси), Польша впервые в своей истории этнически однородным национальным государством без выдающихся меньшинств. Новое правительство укрепило свою политическую власть, в то время как Польская объединенная рабочая партия (ПОРП) под руководством Болеслава Берута получила твердый контроль над страной, которая останется независимым государством в советской сфере влияния. Июльская конституция была обнародована 22 июля 1952 года, и страна официально стала Польской Народной Республикой (ПНР).

После смерти Сталина в 1953 году политическая «оттепель » позволила более либеральной фракции польских коммунистов во главе с Владиславом Гомулкой, на усиление. К середине 1960-х Польша начала испытывать нарастающие экономические, а также трудности. Их кульминацией политический кризис в Польше 1968 года и протесты Польши в 1970 году, когда повышение потребительских цен привело к волне забастовок. Программа означала растущую интеграцию экономики Польши с мировой экономикой, и она пошла на спад. после нефтяного кризиса 1973 г.. В 1976 году правительство Эдварда Герека было вынуждено снова поднять цены, что привело к протестам июня 1976 года..

Этот цикл репрессий и реформ, а также экономико-политическая борьба новые характеристики с 1978 года избрание Кароля Войтылы Папой Иоанном Павлом II. Неожиданное возвышение Войтылы усилило сопротивление авторитарной и неэффективной системы номенклатурного режима года государственного социализма, особенно с первым визитом Папы в Польшу в 1979 году. В августе 1980 года новая волна забастовок привела к созданию независимого профсоюза «Солидарность » (Solidarność) во главе с Лехом Валенсой. Растущая сила и активность оппозиции заставили правительство Войцеха Ярузельского объявить военное положение в декабре 1981 года. Однако с реформами Михаила Горбачева в Советском Союзе усиливает давление со стороны Запада и дисфункциональная экономика, режим вынужден вести переговоры со своими противниками. Переговоры за круглым столом 1989 года привели к участию «Солидарности» в выборах 1989 года. Поразительная победа его кандидатов привела к первой из череды переходов от коммунистического правления в Центральной и Восточной Европе. В 1990 году Ярузельский ушел с поста президента после президентских выборов, и его место занял Валенса.

Содержание

• 1 Создание коммунистической Польши (1944–48)
  • 1.1 Границы и перемещение населения
  • 1.2 Восстановление инфраструктуры и экономики
  • 1.3 Консолидация коммунистической власти
  • 1.4 Фальсифицированные выборы, поражение Миколайчика
  • 1.5 Польская объединенная рабочая партия и ее правление
• 2 Сталинская эпоха (1948–56)
  • 2.1 Устранение Гомулки, сталинские репрессии
  • 2.2 Национализация и централизованная плановая экономика
  • 2.3 Реформы, сопротивление и начало десталинизации
• 3 Путь Гомулки к социализму (1956–70)
  • 3.1 Польский октябрь
  • 3.2 Сворачивание обещаний кампании
  • 3.3 События 1968 года
  • 3.4 Договор с Западом Германия, Продовольственные бунты и изгнание Гомулки
• 4 Десятилетие Герека (1970–80)
  • 4.1 Догоняя Запад
  • 4.2 Возобновление социальных волнений и рост организованной оппозиции
  • 4.3 Польский Папа Иоанн Павел II
  • 4.4 Польская эмиграция
• 5 Последнее десятилетие Польской Народной Республики (1980–89)
  • 5.1 Несостоятельность экономики и трудовых волнений
  • 5.2 Солидные Арность
  • 5.3 Введение военного положения
  • 5.4 «Рыночный социализм» и системный кризис
  • 5.5 Последние годы Народной Республики и переходный период
    • 5.5.1 К круглому столу и полусвободным выборам
    • 5.5.2 Политическая трансформация
• 6 См. Также
• 7 Примечания
• 8 Цитаты
• 9 Внешние ссылки

Создание коммунистической Польши (1944–48)

Граница и смещение населения

старые и новые границы Польши , 1945

До Второй мировой войны треть населения Польши составляли этнические меньшинства. В 1939 году в Польше проживало около 35 миллионов жителей, а в 1946 году — менее 24 миллионов в соответствующих границах. Из-за того, что покинули страну, лишившиеся свободы. Польша понесла самые тяжелые пропорциональные человеческие потери во время Второй мировой войны, составив 16-17 процентов ее населения. Подсчитано, что в период с 1939 по 1945 год от причин, связанных с войной, умерло до 6 миллионов польских граждан. Приблизительная цифра включает 3 миллиона еврейско-польских жертв как часть вышеуказанного общего числа. Число этнически польских жертв составило около 2 миллионов.

Исторические меньшинства в Польше были наиболее сильно затронуты, тогда как многонациональное разнообразие Польши, отраженное в предыдущих национальных переписях, было почти исчезли в нескольких лет после войны. Польский образованный класс пострадал. Большая часть довоенной социальной и политической элиты страны погибла или была рассеяна.

Карта, показывающая различные границы и территории Польши и Германии в 20-м веке, с нынешними территориями Германии и Польши, выделенными темно-серым цветом

Осуществление борьбы с другими задачами восстановления страны сопровождалось борьбой правительства нового за получение централизованной власти, еще более грандиозной власти. Былин недоверием части общества к новому режиму и спорам по поводу послевоенных границ Польши, которые были не утвердился до середины 1945 года. Присутствовавшие в то время советские войска занимались разграблением бывших восточных лишних территорий Германии, которые передавались Польше, или их ценного промышленного оборудования, инфраструктуры и заводов и отправили их в Советский Союз.

После советской аннексии Креси территорий к востоку от линии Керзона около 2 миллионов поляков были перемещены, переселены или изгнаны из этих территорий в новые западные и северные территории к востоку от линии Одер — Нейсе, которые были переданы из Германии в Польшу в соответствии с Потсдамским соглашением. Другие остались на территории бывшего Советского Союза, а после 1956 года их количество перебралось в Польшу. Дополнительное поселение с людьми из центральных частей Польши привело к тому, что число поляков на так называемых Восстановленных территориях увеличилось до 5 миллионов. 1950. Большая часть бывшего немецкого населения в 10 миллионов бежала или была изгнана в послевоенную Германию к 1950 году: около 4,4 миллиона бежали на последних этапах войны и 3,5 миллиона были вывезены польскими властями в 1945–1949 гг. Изгнание немцев стало результатом решений союзников, используя в Потсдаме.

С изгнанием украинцев из Польши в Советский Союз и операцией «Висла» в 1947 году расселение оставшихся украинцев в Польше, а также большинство польских евреев, уничтоженных нацистской Германией во время Холокоста и многих оставшихся живых эмигрировав на Запад и вновь военно-созданный Израиль, Польша впервые стала этнически однородным национальным государством. Навязанные правительством и стихийные перемещения людей составили одно из величайших демографических потрясений в истории Европы.

В отличие от других их стран, Польша продолжала широкое преследование как нацистских преступников, так и пособников до 1950-х годов. Согласно Александру Прусину, Польша была наиболее последовательной последовательностью расследований и преследований преступлений среди послевоенных коммунистических стран; между 1944 и 1985 гг. польские суды рассмотрели более 20 000 обвиняемых, в том числе 5 450 граждан Германии.

Восстановление инфраструктуры и экономики

Разрушенная Варшава, январь 1945 г.

Польша понесла катастрофический ущерб своему инфраструктуры во время войны, что привело к еще большему отставанию от Запада по объему промышленного производства. Потери национальных ресурсов и инфраструктуры составили более 30% от довоенного потенциала. Столица Польши Варшава была одним из самых опустошенных городов — более 80 процентов разрушено после Варшавского восстания 1944 года. Польское государство приобрело более развитые западные территории и потеряло больше экономически отсталые восточные регионы. Уже в 1948 году уровень населения был превышен во время Трехлетнего плана (План Трзилетни), который был реализован первым и подпитываемым коллективным желанием восстановить разрушенные жизни. Трехлетний план был разработан Центральным отделом планирования в главе с Чеславом Бобровским и экономистом PPR Хилари Минц, которые заявили о необходимости сохранения элементов рынка капитализм. Уровень жизни населения Польши заметно улучшился. Советское давление заставило польское правительство отвергнуть спонсируемый США план Маршалла в 1947 году и присоединиться к СЭВ, где доминировал Советский Союз, в 1949 году.

Варшава и другие разрушены города были очищены от завалов — в основном вручную — и отстроены с большой скоростью (один из успехов трехлетнего плана) за счет бывших немецких городов, таких как Вроцлав, которые часто давали внутренние строительные материалы. Также были полностью отстроены Вроцлав, Гданьск, Щецин и другие города, ранее бывшие Германией.

Историк Норман Дэвис писал, что новые польские границы, с точки зрения польских интересов, вполне выгодны, но реализованы ценой огромных страданий и ложных оправданий. Радикально новые восточноевропейские границы представляли собой «колоссальный подвиг политической инженерии», но не могли быть выведены из древних исторических определений, как утверждала коммунистическая пропаганда.

Консолидация коммунистической власти

Еще до красных Армия вошла в Польше, Советский Союз преследовал защиту прозападного сопротивления как организованная сила, чтобы предотвратить, что Польша попадет в сферу его влияния. В 1943 году, после разоблачения Катынской резни, Сталин прервал отношения с польским правительством в изгнании в Лондоне. На Ялтинской конференции в феврале 1945 года Советский Союз разрешил формирование коалиционного правительства, состоящего из коммунистов, в том числе Польской рабочей партии (Polska Partia Robotnicza, PPR), а также польские прозападные элементы в изгнании и в Польше, и организовать свободные выборы.

Манифест PKWN, официально изданный 22 июля 1944 г. На самом деле он был закончен только в середине августа, после того как к польской коммунистической московской группе присоединилась опоздавшая варшавская группа во главе с Гомулкой и Берут.

После довоенной Коммунистической партии Польши была ликвидирована в ходе сталинских чисток в 1938 году (около пяти тысяч польских коммунистов были доставлены в Россию и убит), группа выживших во главе с Марсели Новотко, Болеславом Молоецом и Павлом Финдером в 1941 году убедила Советы в Москве в необходимости восстановления польской партии.. Заговорщицкое ядро ​​Польской рабочей партии было собрано в Варшаве в январе 1942 года, и после смерти или ареста этих лидеров Владислав Гомулка стал первым секретарем ПНР к концу 1943 года. Гомулка был убежденным коммунистом в национальных традициях польского левого движения. Он ненавидел советские методы, которые он испытал во время обучения в России и Украине в 1930-х годах, но был обвинен в исторической необходимости с Советским Союзом. Возможно, он пережил чистки из-за того, что в 1938–39 годах был заключен в Польшу за незаконную профсоюзную деятельность. На протяжении немецкой оккупации Гомулка оставался в Польше и не входил в круг, организованный в Советском Союзе вокруг Союза польских патриотов Сталиным и Вандой Василевской. В польском обществе 1945 года партия Гомулки была незначительно малочисленной по сравнению с другими политическими группами.

С освобождением польских территорий и провалом операции Армии Крайовой Армии Крайовой. в 1944 году контроль над послевоенной Польшей перешел от оккупационных сил нацистской Германии к Красной армии, а от Красной армии к польским коммунистам, которые сформировали Польский комитет национального освобождения (Polski Komitet Wyzwolenia Narodowego, PKWN), раннее правительство, существовавшее с конца июля 1944 года в Люблине. Польские коммунисты стали самым влиятельным польским фактором в развивающейся Польше, несмотря на то, что изначально имела незначительную поддержку населения. PKWN признал правовую преемственность мартовской конституции Польши в отличие от апрельской конституции. 6 сентября 1944 года PKWN издала важный указатель о земельной реформе, последствия которого коренным образом изменили устаревшую социально-экономическую среду страны. Более миллиона крестьянских семей получили выгоду от раздела более крупных имений.

. Коммунисты, одобренные решения Ялты, пользовались преимуществами поддержки Советского Союза в рамках советского плана по закреплению Восточной Европы под Советского Союза; они осуществляли контроль над важнейшими государственными ведомствами, такими как службы безопасности (безопасность находилась в руках советского НКВД, пока не были его польские аналоги). До конца 1944 года, после поражения Варшавского восстания и продвижения популистской программы PKWN, делегацию лондонского правительства в изгнании все чаще встречали большинством Поляки как неудавшееся предприятие, его военно-политические организации оказалось изолированными, а сопротивление новым коммунистическим политическим и административным силойм решительно ослабло. Население устало от многих лет угнетения и идей, выраженные в Манифесте PKWN, и их вызовенное воплощение в жизнь получили широкую общественную поддержку. Помимо земельной реформы, Манифест PKWN не предусматривает дальнейших радикальных изменений собственности, и национализация промышленности не упоминалась. Напротив, коммерческая собственность должна быть вернуться к своим владельцам по мере того, как экономические отношения будут должным образом урегулированы. С 1944 года в освобожденных районах, в ответ на обнародованные лозунги, рабочие стихийно захватили стимулирующие заводские установки, создали рабочие советы, провели реконструкцию, активацию и производство. Для PPR потребовалась значительная трудовая борьба и принуждение, чтобы заявить права на заводы и обеспечить соблюдение своих правил.

PKWN была преобразована во Временное правительство Республики Польша (Rząd Tymczasowy Rzeczypospolitej Polskiej, RTRP), которое действовало с января 1945 года. Это правительство возглавлял Эдвард Особка-Моравски, социалист, но коммунисты, в основном советские служащие, не входящие в PPR, такие как Михал Рола-Жимерский занимал большинство ключевых постов. В апреле 1945 г. был подписан польско-советский договор о дружбе и сотрудничестве; это серьезно ограничивало возможности будущего западного или эмигрантского воздействия или внутреннего сотрудничества с некоммунистическими политическими силами в Польше. Последовательные ранние правительства под влиянием Советского Союза подчинялись неизбираемому, контролируемому коммунистами парламенту, Государственному национальному совету (Krajowa Rada Narodowa, KRN), сформированному Гомулкой и его НПР в оккупированной Варшаве в январе 1944 года. коммунистические правительственные структуры не были признаны все более изолированным польским правительством в изгнании, которое сформировало свой собственный квазипарламент, Совет национального единства (Rada Jedności Narodowej, RJN).

Послевоенный польский коммунистический пропагандистский плакат с изображением «Гиганта и гнилого реакционного карлика», что означает: солдат коммунистической Народной армии и прозападный солдат Армии Крайовой, соответственно

Ялтинское соглашение предусматривало правительственный союз в Польше «всех демократических и антинацистских элементов». Премьер-министр Станислав Миколайчик из правительства Польши в изгнании оставил свой пост в ноябре 1944 года и, приняв ялтинские условия, отправился в Москву, где вел переговоры с Болеславом Берутом в форме «правительство национального единства». Миколайчик вместе с несколькими другими изгнанными польскими лидерами вернулся в Польшу в июле 1945 года.

Новое польское Временное правительство национального единства (Tymczasowy Rząd Jedności Narodowej, TRJN) — так называлось польское правительство до выборов 1947 — было создано 28 июня 1945 года. Осубка-Моравски остался премьер-министром, Гомулка стал первым заместителем премьер-министра, а Миколайчик вторым заместителем и министром Правительство было «временным», и Потсдамская конференция Сначала заявила, что прежде чем будет регулярное правительство, необходимо провести свободные выборы и установить постоянную конституционную систему.

Принцип коммунистов соперниками были ветеран Activis ts из Польского подпольного государства, Миколайчика Польской народной партии (Polskie Stronnictwo Ludowe, PSL) и ветераны Польских вооруженных сил на Западе. Особое практическое значение Народная партия Миколайчика (используемое крестьянское образование), потому что она была юридически признана коммунистами и, таким образом, могла действовать на политические арене. Народная партия хотела помешать коммунистической монополизировать власть и в конечном итоге установить государственное государство с экономической экономикой, выиграв обещанные выборы. Миколайчик надеялся, что независимому польскому государству, дружественному Советскому Союзу, будет возможно действовать как мост между Востоком и Западом.

Советские ориентированные партии, поддерживаемые Советской Красной Армией и контролирующие силы безопасности, принадлежащие большой части власти, были сконцентрированы, в частности, в Польской рабочей партии под руководством Гомулки и Берута. Берут представляет приток назначенцев в польскую партию, пришедших (во время и после войны) из Советского Союза и навязанных Советами; этот процесс ускорился во время съезда ПНР в декабре 1945 года. от нескольких тысяч в начале 1945 года до более миллиона в 1948 году.

В качестве демонстрации советского господства шестнадцать видных лидеров польского антинацистского подполья предстали перед судом в Москве. в июне 1945 года. Их устранение с политической сцены исключило возможность демократического перехода, предусмотренного Ялтинскими соглашениями. За судом подсудимых, ложно и абсурдно обвиненных в сотрудничестве с нацистами, британские и американские дипломаты наблюдали без протеста. Их ожидаемым смертным облегчением было отсутствие ожидаемого приговора. 5 июля 1945 года перестало официально признаваться Соединенным Штатами Соединенным Штатами.

В 1945-47 гг. в Польше дислоцировалось около 500 000 советских солдат. Между 1945 и 1948 годами около 150 000 поляков были заключены в тюрьмы советскими властями. Многие бывшие члены Армии Крайовой были задержаны и казнены. Науме ЦК ПНР в мае 1945 года Гомулка жаловался, что польские массы считают польских коммунистов «худшим агентством НКВД», и Эдуард Охаб объявил о выводе Советской Армии из Польши в пленете. Тем временем десятки тысяч поляков погибли в послевоенной борьбе и преследованиях, десятки тысяч были приговорены к судам по сфабрикованным и произвольным обвинениям или депортированным в Советский Союз. Статус советских войск в Польше не был узаконен до конца 1956 года, когда была подписана польско-советская декларация «О правовом статусе советских войск, временно дислоцированных в Польше». Советская Северная группа войск будет постоянно дислоцироваться в Польше.

Фальсифицированные выборы, разгром Миколайчика

ОРМО ​​ военизированное полицейское подразделение во время уличного парада на площади Победы, 9 июня 1946 года, Варшава

Сталин обещал в Ялте Конференция о свободных выборах в Польше. Польские коммунисты во главе с Гомулкой и Берутом, хотя и не собирались отказываться от власти, также осознавали ограниченную поддержку, которые использовались среди населения в целом. Чтобы обойти эту трудность, в 1946 году перед парламентскими выборами сначала был проведен общенациональный плебисцит, известный как референдум «Трижды да» (Trzy razy tak). Референдумал три общих вопроса общих, но политически заряженных вопросов о Сенате, национальной промышленности и западных границах. Он должен был сдерживать и продвигать популярность коммунистических инициатив в Польше. Польская народная партия (PSL) Миколайчика решила, чтобы ее сторонники не сливались с правительственным блоком, выступили против нее. Первый: упразднение Сената. Коммунисты проголосовали «трижды за». Частичные результаты, реконструированные PSL, показали, что коммунистическая сторона не получила большой поддержки по первому вопросу. Однако после кампании, принятой фальсификацией выборов и запугиванием, коммунисты заявили о подавляющем большинстве по всем трем вопросам, что привело к национализации промышленности и государственного контроля экономической деятельности в целом, а также к созданию однопалатного национального парламента (Сейм ).

Коммунисты консолидируют власть, постепенно урезая права своих противников-некоммунистов, в частности, подавляя ведущую оппозиционную партию — ПСЛ Миколайчика. Пилецкий, организатор сопротивления Освенцим. Лидеры Армии Крайовой и Совета национального единства подверглись преследованиям. Многие бойцы сопротивления были убиты во внесудебном порядке или вынуждены были подвергнуты оппозиции также подверглись преследованиям в административном порядке. тских и правых организаций со стороны госбезопасности сдерживалось партизаны в лесах, действиях Общественная безопасность известное как УБ, Министерство безопасности, НКВД и Красной Армии неуклонно сокращались. правое восстание радикально уменьшилось после амнистии в июле 1945 года и угасло после амнистии в феврале 1947 года.

в 1946 году все правые партии были объявлены вне закона, и появилась проправительственная Демократический блок был образован в 1947 году, в него вошли только Польская рабочая партия и ее левые союзники. 19 января 1947 г. состоялись первые парламентские выборы, в которых участвовали, в основном, ПНР и союзные им кандидаты, а также политически мощная оппозиция со стороны Польской народной партии. Однако сила и роль PSL уже были серьезно подорваны из-за государственного контроля и преследований. Результаты выборов Сталин скорректировал под коммунистов, блок которых набрал 80% голосов. Правительство Великобритании и США выразили протест по поводу вопиющих нарушений Ялтинского и Потсдамского соглашений. Фальсифицированные выборы положили конец многопартийной системы политики в Польше. После генеральной референдума на этот раз фальси голосование было намного лучше скрыта и распространилась на различные формы и этапы, и ее реальные масштабы неизвестны. Под всем давлением и манипуляциями полковник НКВД, которому было поручено себя за выборами, сообщил Сталину, что около 50% голосов отдано за Демократический блок режима по стране. В новом Сейме из 444 мест 27 были отданы Польской народной партии из Станислава Миколайчика. Он объявил результаты фальсифицированными, ему пригрозили арестом или что-то еще хуже, и он бежал из страны в октябре 1947 года при помощи посольства США ; ушли и другие лидеры оппозиции. В новый Сейм принял Малую конституцию 1947 года. В течение следующих двух лет коммунисты монополизировали политическую власть в Польше.

Польская объединенная рабочая партия и ее правление

Логотип Польской объединенной рабочей партии

Дополнительная сила в польской политике, давно сложившаяся Польская социалистическая партия (Polska Partia Socjalistyczna, PPS) в это время потерпела фатальный раскол, поскольку правящие сталинисты применили тактику салями, чтобы расчленить оппозицию. Коммунистические политики сотрудничали с левой фракцией ППС, внутренней Юзефом Циранкевичем, премьер-министром при новом президенте Беруте с февраля 1947 года. Первоначально тактическое решение социалистов о сотрудничестве с коммунистами привело к их институциональная кончина. Циранкевич посетил Сталина в Москве в марте 1948 года, чтобы обсудить идею слияния партий. Кремль, все более и более неудобный из-за руководства коммунистической партии Гомулки, согласился, и Циранкевич обеспечил себе политическое место на будущее (до 1972 года). В декабре 1948 года, после нарушения Гомулки и назначения руководителем коммунистической Польской рабочей партии, PPR и крупная PPS Циранкевича объединились, чтобы сформировать Польскую объединенную рабочую партию (Polska Zjednoczona Partia Robotnicza, ПОЗПР), находящуюся у власти в течение следующих четырех десятилетий. Польша де-факто стала однопартийным государством и -сателлитом Советского Союза. Только двум другим партиям было разрешено существовать на законных основаниях: Объединенная народная партия (ZSL), которая отделилась от PSL Миколайчика и должна была представлять сельские общины, и Альянс Демократы (SD), символическая интеллигентская партия (см. Также: Список партий в Польше ).

как период советизации и сталинизма началось, ПОРП Самый важный раскол коммунистов произошел в сообществе ППР, когда сталинисты вытеснили Гомулку из высшего офиса ПНР и подавили его местную коммунистическую фракцию., ПОРП было разделено на несколько фракций, которые придерживались разных взглядов и методов и стремились. к разным степеням отличия польского государства и независимости от Советского Союза. Хотя марксизм-ленинизм, официальная идеология, была новой для Польши, коммунистический режим сохранялся, во многих психологически и практически важных аспектах предпи сания, методы и обычаи прошлых польских правящих кругов, в том числе санации, национальной демократии и традиций сотрудничества 19 века с разделившими державами.

с Польшей. член Советского блока, стремление партии к власти и власти постоянно сдерживалось ограниченными правителями Советского Союза, обиженным отношением польского общества, осознав отсутствие национальной независимой власти и свободы, а также понимание партийными руководителями, что их должности прекратят свое существуют, как только они перестанут соответствовать требованиям советского альянса (из-за общественной поддержки и советской реакции). Политическая история Польши определялась взаимозависимостью Советов и польских коммунистов.

номенклатурная политическая элита развивалась. В его состав входили местного, администраторы и менеджеры в структуре правящей партии, во всех ветвях центрального и правительства и во всех учреждениях. Члены номенклатуры назначаются партией и осуществляли политический контроль во всех сферах общественной жизни, например, в экономическом развитии, управлении промышленностью или образовании. Для обеспечения оказания услуг квалифицированными, квалифицированными, но ревизионист диссиденты Яцек Куронь и Кароль Модзелевский позжеал эту систему как классовую диктатуру центральной политической бюрократии ради самой себя. Польская общественность широко одобряет многие социальные услуги коммунистического правительства, включая предоставление услуг семейных пособий, предоставление услуг для детей, отпуск рабочих и курорты.

Сталинская эпоха (1948–56)

Показательный процесс капитана Витольда Пилецкого, приговоренного к смертной казни и казненного в мае 1948 г.

Удаление Гомулки, сталинские репрессии

Как и в других странах Восточного блока, после 1948 года в Польше проводилась политическая чистка коммунистических чиновников в советском стиле, обвиненных в «националистических» или других « уклонистах »тенденции. Беззаботная кампания в Польше включает аресты и тюремное заключение Мариана Спыхальского с мая 1950 года и Михала Рола-Жимерского через пять месяцев после смерти Сталина. В сентябре 1948 года Владислав Гомулка выступал против прямого контроля, который выступал против польской партией PPR, был обвинен вместе с группой коммунистических лидеров, которые, как Гомулка, провели войну в Польше, в идеологическом отходе от ленинизма, и отверг с должности первого секретаря партии. Гомулка, обвиняемый в «правых националистических уклонах», действительно подчеркивал польские социалистические традиции и жестко критиковал Розы Люксембург Социал-демократию Королевства Польского и Литвы. (SDKPiL) партия для умаления польских национальных устремлений. Более коварно, Советы заявили о причастности Гомулки к антисоветскому международному заговору. Следуя приказу Болеслава Берута, он был арестован Министерством общественной безопасности (МБП) в начале августа 1951 года и допрошен Романом Ромковским и Анатолием Фейгиным в соответствии с требованиями. Советами. Гомулка не подвергался физическим пыткам, в отличие от других коммунистов, преследуемых режимом Берута, Якуба Бермана и других соратников Сталина. На допросе всю он демонстративно защищался, пригрозил раскрыть «правду», если его предадут суду, и остался непоколебимым. Таким образом, Гомулка был помещен в тюрьму без типичного показательного процесса (он был представлен в декабре 1954 года). Берут заменил Гомулку на посту лидера ПНР (а затем и ПОРП). Гомулка оставался под защитой своих польских товарищей в меру своих возможностей, и отчет о его временном неповиновении пригодился, когда в 1956 году появилась возможность вновь заявить о себе.

Сталинское правительство контролировалось Польские коммунисты, происходящие из фракций и организаций военного времени, действующих в Советском Союзе при Сталине, таких как Союз польских патриотов. В лидеры в то время входили Ванда Василевска и Зигмунт Берлинг. Теперь в Польше те, кто оставался политически активными и поддерживающими, правили страной при помощи ПБ и советских «советников», которые были поставлены во все ветви правительства и государственной безопасности как гарантию просоветской политики государства. Самым важным из них был Константин Рокоссовский (Константин Рокоссовский по-польски), министр обороны Польши с 1949 по 1956 год, Маршал Советского Союза и герой войны. Призыв на военную службу введен после послевоенного перерыва.

Дворец культуры и науки в Варшаве, подаренный называвшийся Сталинским дворцом, был спорнымком Советского Союза. лидер Иосиф Сталин

Секретная полиция советского типа, включая Департамент безопасности (UB), выросла примерно до 32 000 агентов по состоянию на 1953 год. На пике сталинского режима на каждые 800 польских граждан приходился один агент UB. МБП также отвечало за Корпус внутренней безопасности, Гражданскую милицию (МО ), пограничную охрану, тюремный персонал и военизированную полицию ОРМО ​​, используемую для специальных мероприятий (с более чем 100 000 членов). ORMO возникла из народных попыток самообороны, которые были спонтанной реакцией на взрыв преступности в вакууме власти 1944–1945 годов. В феврале 1946 года ПНР направила и формализовала это движение гражданской милиции, создавая его якобыольная структура ОРМО ​​по борьбе с преступностью.

В основном при жизни Сталина прокуроры и судьи, а также сотрудники Министерства общественной безопасности и Главного управления информации Войска Польского занимались в действиях, признанных международных правом преступлениях против человечности и преступлений против мира. Одним из примеров была казнь в тюрьме Мокотов в Варшаве в 1951 году организации Свобода и независимость (WiN), бывших участников антинацистского сопротивления, после официальной амнистии и их добровольного раскрытия.. Послевоенная польская армия, разведка и полиция были укомплектованы советскими офицерами НКВД, которые дислоцировались в Польше в составе Северной группы войск до 1956 года.

Массовые аресты продолжались в начале 1950-х годов. Октябрь 1950 года 5000 человек были арестованы за одну ночь в ходе так называемой «Операции К». В 1952 г. было арестовано более 21 000 человек. Ко второй половине 1952 г., по официальным данным, в заключении находилось 49,5 тыс. Политзаключенных. Бывший командующий Армией Крайовой Эмиль Август Филдорф в течение нескольких лет подвергался жестоким преследованиям в Советском Союзе и Польше, а был казнен в феврале 1953 года, незадолго до смерти Сталина.

Сопротивление Советскому Союзу и Коренные сталинисты были широко распространены не только среди населения в целом, но и среди рядов ПОРП, что ограничивало ущерб репрессивной системы в Польше намного ниже, чем у других европейских коммунистических стран. Согласно Норману Дэвису, политическое насилие после 1947 года не было широко распространенным. Церковь, подвергшаяся частичной конфискации собственности, в значительной степени осталась нетронутой, маргинализованная интеллигенция в значительной степени сохранила свой потенциал для воздействия на будущие реформы, крестьянство избежало массовой коллективизации, а остатки частного предпринимательства выжили. Между смертью Сталина в 1953 году и польским октябрем 1956 года произошли постепенные либерализирующие изменения.

Национализация и централизованная плановая экономика

Аллея роз, Новая Гута

В феврале 1948 года министр промышленности Хилари Минц, экономист-марксист, атаковал Центральное плановое управление Польши, назвав его «буржуазным остатком», офис был упразднен, а польская сталинская экономика была ликвидирована. родившийся. Правительство во главе с президентом Берутом, премьер-министром Циранкевичем и Минчем приступило к осуществлению обширной программы экономической реформы и национального восстановления. Польша была приведена в соответствие с советской моделью «народной республики » и централизованно планируемой командной экономики взамен фасада демократии и частичной рыночная экономика, которую режим поддерживал до 1948 года.

Отношения собственности в промышленности, банковском секторе и сельской собственности после национализации и земельной реформы были коренным образом изменены. Изменения, осуществленные во имя эгалитаризма, получили широкое одобрение и поддержку в обществе.

Структура польской экономики сформировалась в конце 1940-х — начале 1950-х годов. Советско- планирование стиля началось в 1950 году с шестилетнего плана. План был направлен на быстрое развитие тяжелой промышленности («ускоренная индустриализация» после начала корейской войны, вызванная советскими военными требованиями за счет многих отмененных инвестиций, ориентированных на потребителей) и (в конечном итоге бесполезная) коллективизация сельского хозяйства. Среди основных проектов был Металлургический завод им. Ленина и поддерживающий его «социалистический город» Новая Гута (Новый металлургический завод), оба построенные с нуля в начале 1950-х годов около Кракова., частью которой вскоре стала Нова Хута. земли, отобранные у довоенных крупных землевладельцев, были переданы бедным крестьянам, но последующие попытки отобрать землю у фермеров для коллективизации вызвали широкое возмущение. В ходе так называемой битвы за торговлю частная торговля и промышленность были национализированы. В течение нескольких лет большинство частных магазинов исчезло. Режим начал кампанию коллективизации (были созданы совхозы ), хотя темпы этого изменения были медленнее, чем в других советских сателлитах. Польша оставалась единственной страной Восточного блока, где отдельные крестьяне продолжали доминировать в сельском хозяйстве. Советско-польский торговый договор, подписанный в январе 1948 года, определил доминирующее направление будущего внешней торговли и экономического сотрудничества Польши.

В 1948 году Соединенные Штаты объявили об инициативе плана Маршалла, чтобы помочь восстановить послевоенную Европу и таким образом получить там больше политической власти. Первоначально приветствовав идею участия Польши в плане, польское правительство отклонило американское предложение под давлением Москвы. Кроме того, после восстания 1953 года в Восточной Германии Советский Союз вынудил Польшу отказаться от своих требований о компенсации от Германии, которая в результате не выплатила значительной компенсации за ущерб, нанесенный войной, ни польским властям. государству или гражданам Польши. Польша получила компенсацию в виде земли и собственности, оставленных немецким населением аннексированных западных территорий.

. Несмотря на отсутствие американской помощи, восточноевропейские «командные экономики», включая Польшу, добились определенного прогресса в наведении мостов. исторически существующий разрыв в уровне благосостояния с рыночной экономикой движет Западной Европой. Благодаря накоплению капитала, польский национальный доход вырос в реальном выражении более чем на 76%, а сельскохозяйственное и промышленное производство увеличилось более чем вдвое в период с 1947 по 1950 год. Переход к экономике и индустриализация были сопровождались и стали возможными благодаря массовым социальным преобразованиям, когда крестьяне мигрировали и были преобразованы в городские жилища рабочий класс (1,8 миллиона человек в период с 1946 по 1955 год), и страна пережила период быстрой урбанизации (общая численность населения городов увеличилась на 3,1 миллиона человек). Приток дешевой рабочей силы и доступность советского рынка способствовали накоплению ресурсов, несмотря на низкую производительность и недостаточные инвестиции в новые технологии. Централизованно планируемые социалистические экономики Восточной Европы с точки зрения роста в послевоенные годы преуспели относительно лучше, чем Запад, только для того, чтобы понести экономический ущерб позже, особенно после нефтяного кризиса 1973 года. Однако рост уровня жизни, вызванный более ранней производственной динамикой, не был сопоставим с ростом на Западе.

Реформы, сопротивление и начало десталинизации

1951 Восточная Германия штамп в память о Згожелецком договоре, устанавливающем линию Одер – Нейсе как «границу мира», с изображением президентов Вильгельма Пика (ГДР ) и Болеслав Берут (Польша)

Последний польско-советский территориальный обмен произошел в 1951 году. Около 480 км (185 квадратных миль) земли вдоль границы были обменены местами. между Польшей и СССР.

Конституция Польской Народной Республики была обнародована в июле 1952 года, и государство официально стало Польской Народной Республикой (ПНР). Среди гарантированных прав было всеобщее бесплатное медицинское обслуживание. Крупные государственные предприятия предоставляли своим служащим широкий спектр услуг в сфере социального обеспечения и досуга, включая жилье, спортивные сооружения и больницы, число которых начало сокращаться в 1970-х годах. В начале 1950-х сталинский режим также осуществил серьезные изменения в системе образования. Программа бесплатного и обязательного школьного образования для всех и создание бесплатных высших учебных заведений получили широкую поддержку. Коммунисты отследили, каким фактам и интерпретациям нужно было учить; история и другие науки должны были следовать марксистским взглядам, одобренным идеологической цензурой. В течение 1951–53 гг. Большое количество довоенных профессоров, которых режим считал реакционными, было уволено из университетов. Усиление государственного контроля над искусством и художниками. Советский соцреализм стал единственной формулой, принятой властями после 1949 года. Большинство произведений искусства и литературы представляли пропаганду партии или должны были соответствовать ее взглядам. (См. Также: Социалистический реализм в Польше )

Реформы часто приносили облегчение для значительной части населения. После Второй мировой войны многие люди были готовы принять коммунистическое правление в обмен на восстановление относительно нормальной жизни; сотни тысяч присоединились к коммунистической партии и активно поддерживали режим. Тем не менее, скрытое народное недовольство сохранялось, и многие поляки придерживались позиции «отказа от сотрудничества». Другие, такие как организация Свобода и Независимость, возникшие из элементов Армия Крайова и особенно Национальные вооруженные силы активно выступали против коммунистов, надеясь на третью мировую войну, которая освободит Польшу. Большинство людей, поднявших оружие против коммунистического режима сдался во время амнистий 1945 и 1947, но жестокие репрессии со стороны тайной полиции продолжались, и некоторые из них хорошо сражались до 1950-х.

Кардинал Стефан Вышинский, примас Польша

коммунисты еще больше оттолкнули многих поляков, преследуя католическую церковь. Ассоциация PAX, созданная в 1947 году и возглавляемая бывшим довоенным крайне правым активистом Болеславом Пясецким, пыталась разделить католическое движение и продвигать коммунистическое движение, дружественное к правлению., коллаборационист церковь. PAX не сильно продвинулась в формировании католического общественного мнения, но опубликовала множество книг и официально одобрила ежедневную католическую прессу. В 1953 году кардинал Стефан Вышинский, примас Польши был помещен под домашний арест, хотя он и был готов пойти на компромиссы с правительством. В начале 1950-х годов война тайной полиции против религии привела к арестам и преследованию сотен религиозных деятелей, кульминацией которых стал сталинский показательный суд над Краковской курией. (См. Также: Польская антирелигиозная кампания )

Конституция 1952 года на бумаге гарантировала все виды демократических прав и свобод. На самом деле страна находилась под внеконституционным контролем Польской объединенной рабочей партии, которая использовала свои собственные правила и методы контроля за всеми государственными учреждениями, указанными в конституции. Пост президента Польши был заменен коллективным Государственным советом, но Берут, первый секретарь партии, оставался эффективным лидером Польши. В будущем существование конституции с демократическими положениями дало бы оппозиции правовой инструмент и способ давления на режим.

Сталин умер в 1953 году, после чего последовал частичная оттепель в Польше. Никита Хрущев стал первым секретарем Коммунистической партии Советского Союза. Второй съезд ПОРП обсуждался в марте 1954 года. Циранкевич, ранее сменивший как премьер-министр Берут, вернулся d на этот пост (оставаться премьер-министром до декабря 1970 г.). Шестилетний план был скорректирован с целью увеличения производства товаров для народного потребления. Хрущев, присутствовавший на съезде, спросил Берута о причинах продолжающегося содержания под стражей Гомулки, «хорошего коммуниста»; Берут отрицал, что знал о заключении Гомулки в тюрьму.

После бегства на Запад и разоблачения его официального Юзефа Святло, Министерство общественной безопасности было упразднено в декабре 1954. Гомулка и его соратники были освобождены из-под стражи, а цензура была немного ослаблена. Двумя известными периодическими изданиями, бросившими вызов запретам, были «По просту» («Просто») и «Новая культура» («Новая культура») («По просту» была закрыта, а ее защитники жестоко усмирены в октябре 1957 года, всего через год после прихода Гомулки к власти). С начала 1955 года польская пресса критиковала недавнее сталинское прошлое и восхваляла старые польские социалистические традиции (социал-демократический марксизм и национальную независимость). По всей стране росло количество политических дискуссионных клубов. Сама партия, похоже, двигалась в социал-демократическом направлении. Левые интеллектуалы, вступившие в партию из-за своей приверженности социальной справедливости, более решительно двигались в социал-демократическом направлении и вскоре породили польское движение ревизионизм.

В феврале 1956 года Хрущев осудил культ личности Сталина на 20-м съезде Коммунистической партии Советского Союза и взял на себя курс реформ. десталинизация официальной советской идеологии поставила в затруднительное положение польских сталинистских сторонников жесткой линии. В то время как волнения и стремление к реформам и переменам как среди интеллигенции, так и среди рабочих начали проявляться по всему Восточному блоку, смерть союзника Сталина Берута в марте 1956 года в Москве (он присутствовал на съезде Советской партии) усугубила существующий раскол в польской партии.. В марте Берута сменил Эдвард Охаб на посту первого секретаря. Поскольку 20-й Конгресс также стимулировал частичную демократизацию политической и экономической жизни Польши, Охаб провел реформы, направленные на продвижение промышленной децентрализации и повышение уровня жизни.

Число агентов безопасности было сокращено на 22%. По всеобщей амнистии были освобождены 35 000 задержанных по всей стране. Всего было освобождено 9000 заключенных по политическим мотивам. Жесткие сталинисты, такие как Якуб Берман, Роман Ромковский и Анатол Фейгин, были отстранены от власти, некоторые арестованы. Берман, уволенный в мае решением Гомулки, не привлекался к ответственности. Несколько виновных в сталинских преступлениях были привлечены к ответственности и приговорены к тюремным срокам. Прокуратура официально представила гораздо более широкий план привлечения виновных и проверки всего аппарата безопасности, но это действие не было одобрено Гомулкой, который, как и его жена, числился среди жертв сталинских преследований. Гомулка провел несколько чисток и реформ, но не хотел дестабилизировать систему безопасности, теперь находящуюся под его контролем, путем широкомасштабного формального преследования.

Путь Гомулки к социализму (1956–70)

Польский Октябрь

Владислав Гомулка

Начиная с 28 июня 1956 года, рабочие промышленного города Познань, которые неоднократно, но безуспешно обращались к властям с просьбой вмешаться и улучшить их ухудшающееся положение, ушли бастовали и бунтовали в ответ на снижение заработной платы и изменение условий труда. Демонстрации заводских рабочих превратились в масштабную общегородскую акцию протеста. 16 танков, 2 бронетранспортера и 30 автомобилей были задействованы местным военным командиром. Некоторые из них были захвачены протестующими, которые также ворвались в здания самоуправления. За два дня боев 57 человек погибли и несколько сотен получили ранения. На сцену вышло несколько крупных воинских формирований, но роль армии заключалась в основном в поддержке действий полиции и сил безопасности. На радиостанции Познани премьер-министр Циранкевич в своем широко разрекламированном выступлении предупредил и угрожал бунтовщикам: «… кто осмелится поднять руку на власть народа, может быть уверен, что… власти отрубят ему руку». Из 746 человек, официально задержанных во время беспорядков и после них, почти 80% были рабочими. Власти начали расследование, пытаясь раскрыть предполагаемое преднамеренное подстрекательство и причастность западных или антикоммунистических подпольных центров. Такие усилия не увенчались успехом, и выяснилось, что события были спонтанными и поддерживались на местном уровне. Длительное воздействие познанского восстания заключалось в том, что оно вызвало более глубокую и либеральную реорганизацию внутри польской коммунистической партии и в ее отношениях с Москвой.

Глубоко потрясенный протестами и насилием, 7-й пленум Центрального комитета, состоявшегося в июле 1956 года, разделились на две группы: фракции «этнонационалистов» Натолина и «реформисты» Пулавы, названные в честь мест, где они проводили свои собрания. Фракция Натолина состояла в основном из коммунистических чиновников из армии и госбезопасности, включая Мечислава Мочара, Зенона Клишко и Зенона Новака, которые выступали за устранение «сталинских» Еврейские ставленники «, но сами придерживались сталинских симпатий. Многие во фракции Пулавы были бывшими сталинскими фанатиками, в прошлом врагами Гомулки, теперь превратились в либеральных реформаторов, сторонников возвращения Гомулки к власти. В ответ на недавние волнения режим обратился к примирению: было объявлено о повышении заработной платы и других реформах для познанских рабочих. В партии и среди интеллигенции требования более широких реформ сталинской системы становились все более широкими и интенсивными.

Осознавая необходимость в новом руководстве, в том, что стало известно как Польский октябрь Политбюро выбрало Гомулку, который был освобожден из тюрьмы и восстановлен в партии, и 8-й пленум ЦК без одобрения Совета избрал его новым первым секретарем ПОРП. Впоследствии Гомулка убедил советское руководство, что он сохранит советское влияние в Польше. Возвышению Гомулки предшествовали зловещие советские военные действия и прибытие советской высокопоставленной делегации во главе с Хрущевым, которая прилетела в Варшаву, чтобы стать свидетелями и повлиять на волнения в польской стороне. После иногда конфронтационных встреч и переговоров они вскоре вернулись в Москву, где 21 октября советский лидер объявил, что от идеи вооруженной интервенции в Польше следует отказаться. Эта позиция была подкреплена давлением коммунистического Китая, который требовал, чтобы Советы оставили новое польское руководство в покое. 21 октября в Варшаве было совершено возвращение Гомулки к власти, что положило начало эпохе национального коммунизма в Польше. Гомулка пообещал демонтировать сталинизм и в своей благодарственной речи поднял многочисленные социал-демократические звучащие реформистские идеи, дав надежду левым ревизионистам и другим членам польского общества, что коммунистическое государство является коммунистическим государством. в конце концов, реформируемый. Ревизионисты стремились представлять рабочее движение, недавно потерпевшее поражение в Познани. Их главными целями были политическая свобода и самоуправление на государственных предприятиях. Однако конца советского влияния в Восточной Европе не было видно. 14 мая 1955 года в польской столице был подписан Варшавский договор, чтобы противодействовать более раннему созданию НАТО.

. Многие советские офицеры, служившие в польских вооруженных силах, были уволены, но очень немногие сталинские чиновники предстали перед судом за репрессии периода Берута. Фракция Пулавов утверждала, что массовые судебные процессы над сталинистскими чиновниками, многие из которых являются евреями, вызовут враждебность по отношению к евреям. Константин Рокоссовский и другие советские советники были отправлены домой, и польский коммунистический истеблишмент и система приобрели более независимую ориентацию. Гомулка, сознавая геополитические реалии, согласился, что советские войска останутся в Польше и никаких открытых антисоветских выступлений не будет. Тем не менее, он формализовал польско-советские отношения, и в беспрецедентном для Советского Союза государственном договоре о военном сотрудничестве, подписанном в декабре 1956 года, было заявлено, что размещение советских войск в Польше «никоим образом не может нарушать суверенитет польского государства и не могут привести к их вмешательству во внутренние дела Польской Народной Республики «. Таким образом, Польша избежала риска советского вооруженного вмешательства, которое подавило венгерскую революцию 1956 года. Со своей стороны, Гомулка наградил Советский Союз за его внутреннюю свободу действий лояльной поддержкой на протяжении всей своей карьеры. В одном акте неповиновения польская делегация в Организации Объединенных Наций воздержалась в ноябре 1956 года при голосовании, осуждающем советскую интервенцию в Венгрии.

Некоторые польские ученые неоднократно пытались это сделать. и философы, многие из которых связаны с довоенной львовско-варшавской школой — например, Лешек Колаковски, Станислав Оссовский и Адам Шафф — создать мост между историей Польши и марксистской идеологией и разработать особую форму польского марксизма. Такие усилия были подавлены из-за нежелания режима подвергнуть риску гнев Советского Союза за слишком большой отход от советской партийной линии. Колаковский, ведущий ревизионист, подвергся словесным нападкам со стороны Гомулки в 1957 году, исключен из партии в 1966 году и вынужден был эмигрировать в 1968 году. Среди других известных ревизионистов были Влодзимеж Брус, Бронислав Бачко, Зигмунт Бауман и Кшиштоф Помян. Истеблишмент ПОРП видел в них настоящих сторонников капиталистической социал-демократии, выдававших себя за социалистов.

Снижение предвыборных обещаний

Четвертый съезд Польской объединенной рабочей партии, состоявшийся в 1963 г.

Польша с облегчением встретила приход Гомулки к власти. Гомулка пообещал положить конец полицейскому террору, увеличить интеллектуальную и религиозную свободу, повысить заработную плату и отменить коллективизацию; и до некоторой степени он выполнил эти обещания. Несколько увеличилось производство товаров народного потребления. Партийная элита, а также академическая и литературная интеллигенция испытали большую свободу и значительные достижения, которые ощущались как «определенное разнообразие и оживление общественной жизни элиты». Диссидентская дискуссионная группа [pl ] просуществовала до 1962 года. Другие формы коллективного самовыражения сообщества и юридически гарантированная академическая автономия (основанная на статуте о высшем образовании 1958 года) продолжались до польского политического кризиса 1968 года. Разрешенный академический дискурс резко контрастировал с обращением с рабочими, чьи советы самоуправления, спонтанно сформированные в 1956 году, были нейтрализованы и взяты под контроль партии к 1958 году. В коммунистическую эпоху из-за их класса В официальной идеологии и в чувствах руководства рабочие пользовались некоторым влиянием и определенной степенью защиты своих экономических интересов при условии, что они воздерживались от участия в независимой политике или публичного оказания давления.

Экономическая реформа была попытка была предпринята, когда Сейм создал Экономический совет в 1957 году. В совет входили видные экономисты Оскар Р. Ланге, Чеслав Бобровский, Михал Калецки и Эдуард Липинский. Они предложили рыночную реформу, начиная с предоставления предприятиям большей самоуправления и более независимой их способности принимать решения, чтобы облегчить «практические цели». Рекомендуемые экономические улучшения, несмотря на сдержанность авторов, были несовместимы с обязательной в то время жесткой централизованной системой управления экономикой, и усилия по реформе провалились.

Октябрь 1957 г. Министр иностранных дел Адам Рапацкий распространяется европейскую безъядерную зону, которая будет регистрировать территорию Польши, Германии, Восточной Германии и Чехословакия. В августе 1961 года новая Берлинская стена закрепила разделение Европы.

В течение 1948–71 годов правительство Польши подписало соглашение о компенсации с рядом западноевропейских стран (за исключением тех, которые считаются союзниками нацистской Германии ), Канада и США. Соглашения касались компенсации убытков, понесенных гражданами и фирмами участвующих стран в результате военных событий и национализации. Соглашение с США было подписано после визита в Польшу вице-президента Ричарда Никсона в августе 1959 года и его переговоры с Гомулкой. Он был подписан в 1960 году, и согласованная сумма была выплачена польским двадцатью частями. Таким образом, правительство США взяло на себя ответственность за возмещение убытков по искам, поданным гражданами США.

После первой волны реформ режим Гомулки начал отступать от своих обещаний. Постепенно контроль над СМИ и университетами был ужесточен, и многие из более молодых и более реформистских членов были изгнаны (200 000 человек были очищены уже в 1958 году, когда ПОРП провела «проверка» своего членства). Перспективная реформаторская Гомулка 1956 года превратилась в авторитарную Гомулку 1960-х годов. Хотя в то десятилетие в Польше был период относительной стабильности, идеализм «польского октября» угас. Решения XIII Пленума ЦК 1963 г. означали окончательный конец постоктябрьского периода либерализации. Гибель тактических союзников Гомулки, пулавской фракции, постепенно заменяемой собственными людьми Гомулки, стала очевидной, когда Роман Замбровский, ведущий еврейский политик, удален из Политбюро.

Польша под властью Гомулки. правило считалось одним из наиболее левых коммунистических государств. Однако поляки все еще могли попасть в тюрьму за написание политические сатиры в партийном лидере, как это сделал Януш Шпотаньский, или за издание книги за границей. «Письмо 34» от марта 1964 года, подписанное ведущим интеллектуалами и доставленным в кабинет премьер-министра Циранкевича, критиковало ужесточающуюся цензуру и требовало более открытой культурной политики, гарантированной конституции. Яцек Куронь и Кароль Модзелевский был исключен из партии и с 1965 года заключен в тюрьму за письменную критику («Открытое письмо партии») правления партии и указание на противоречивый характер предположительно рабочего государства. Куронь и Модзелевский обвинили режим в предательстве революционного дела; как и многие молодые польские реформаторы, они выступали с левых позиций и идеологически были близки к западным радикалам 1960-х.

По мере того как режим становился менее либеральным и более репрессивным, популярность Гомулки падала. его первоначальное видение потеряло импульс. Многих поляков раздражало самоуверенное отношение Гомулки, а его поведение — провинциальное. Он отреагировал на растущую критику, отказавшись сдвинуться с помощью места и изолировав себя с помощью своих друзей, из которых Зенон Клишко был самым влиятельным. Внутри партии внутренних внутренних дел Мечислав Мочар и его националистически-коммунистическая фракция, известная как «Партизаны» (вместе с Мочаровцами, более широкой системой политической деятельности клиент Мочара) искали возможность отстоять свои

Polski Fiat 125p, производившийся в Польше с конца 1960-х годов, был основан технологии, производ у Fiat

. К середине 1960-х Польша начала испытывать трудности. и заметное улучшение жизни на данный момент заметет признаки уровня стагнации (в 1960–1970 гг. реальная заработная плата рабочих росла в среднем лишь на 1,8% в год). Послевоенный экономический бум заканчивался, и все более глобальная и интегрированная мировая экономика становилась негостеприимной для национальных событий, действующих за торговыми барьерами. Как и другие коммунистические государства, Польша слишком много тратила на тяжелую промышленность, вооружения и престижные проекты и слишком мало на потребительское производство. Провал коллективизации в советском стиле вернул коллективизированные земли крестьянам, но большинство их хозяйств было слишком маленьким, чтобы обеспечить производительность в сельском хозяйстве низкой. Экономические отношения с европейской Германией были заморожены из-за вмешательства Восточной Германии и сопротивления экономической интеграции. Признаки экономического спада Гомулка объяснил неправильным выполнением принципиально правильных указаний центральных органов партии. Он не смог оценить корректирующую роль рынка, обратная связь которого не могла быть заменена теоретическими вычислениями, планированием и административными решениями. С другой, преследуя консервативные инвестиции, не экономическую политику, ориентированную на потребление ресурсов, правительство не создавало внешнего долга.

С 1960 года режим все чаще проводил антикатолическую политику, включая преследование, атеистическую пропаганду и меры, выполнение религиозных обрядов труднее. Гомулка, по словам Анджея Ледера, был последним польским политиком, который всерьез мог реализовать антиклерикальную программу, начало левых. В 1965 году Конференция польских епископов выпустила Письмо о примирении польских епископов немецким епископам. В 1966 году празднование 1000-летия христианизации Польши под руководством примаса, кардинала Стефана Вышинского и других епископов, совершивших поездку по стране, произошло в огромную демонстрацию силы и Нач католической церкви в Польше. Ватикане. Ватикане прелатов в Ватикане и в других местах. Государственно-церковный диалог, символизируемый заседанием парламента немногих Знаков независимых католических депутатов, быстро плохался.

События 1968 года

Знаменосцы 27-го танкового полка, середина 1960-х

К 1960-м годам официальные лица конкурирующего режима и их сторонники, в основном из молодого поколения партийных активистов, начали заговор против правления Гомулки и его соратников. Начальник службы безопасности Польши Мечислав Моцар, командующий партизанами-коммунистами во время войны, основал свой призыв националистической риторике в сочетании с антиинтеллигентскими и антиеврейскими настроениями и стал главным противником. Лидер партии в Верхней Силезии, Эдвард Герек, который был вовлечен в коммунистическое движение в качестве подростка, работающего на горнодобывающей промышленности Франции, выступил в качестве возможного альтернативного лидера. Герека предпочитает более прагматичные и технократические члены номенклатуры. С января 1968 года польская ревизионистская оппозиция и другие круги находились под сильным влиянием развивающегося движения Пражской весны.

. В марте 1968 года студенческие демонстрации в Варшавском университете вспыхнули вслед за запрет правительства на дальнейшее исполнение пьесы Дзяды по Адаму Мицкевичу (написанной в 1824 году) в Национальном театре в Варшаве из-за его якобы «анти- Советские справки ». Впоследствии ОРМО ​​ и другие формирования безопасности атаковали протестующих студентов университетов в нескольких крупных городах.

В ходе так называемых мартовских событий 1968 года Мокзар использовал предыдущие спонтанные и неформальное празднование исхода арабо-израильской Шестидневной войны 1967 года, а теперь и варшавского театра военных действий в качестве предлога для начала антиинтеллектуальных и антисемитских (официально обозначенных как «-Сионистская «) кампания в прессе, настоящей целью которой было ослабление прореформенной фракции либеральной партии и нападение на другие круги. Тысячи в целом светских и интегрированных людей еврейского происхождения потеряли работу, и около 15 000 евреев эмигрировали в период с 1967 по 1971 год. Из того, что раньше было самой большой еврейской общиной довоенной Европы, в Польше осталось всего несколько тысяч человек.

Дзяды, театрализованное мероприятие, вызвавшее общенациональные протесты

Другими жертвами были студенты колледжей, многие из которых были исключены из своих учебных заведений, а их карьера была разрушена, преподаватели, которые пытались защитить студентов и сами учебные заведения: Варшавский университет несколько отделов были распущены в административном порядке. Члены либеральной интеллигенции, евреи или нет, были удалены из правительства и других мест работы. Левые интеллектуалы и студенческие лидеры потеряли то, что осталось от их веры в якобы социалистическое правительство. Наконец, сама партия была очищена от многих тысяч подозреваемых членов, людей, которые так или иначе не вписывались в новую среду нетерпимости и ненависти. Чистки 1968 года означали также начало крупномасштабной смены поколений членов исполнительной власти партии, процесс, который продолжался до начала 1970-х годов, после ухода Гомулки. Довоенные коммунистические кадры были удалены, и их место заняли люди, карьера которых была сформирована в Народной Польше, что дало преемнику Гомулки Эдварду Гереку одну из самых молодых элит власти в Европе в начале его срока.

Диссидентское ревизионистское положение в мире События 1968 года омрачили столь же значительное пробуждение, происходившее среди рабочего класса Польши. Гданьск, где 15 марта тысячи студентов и рабочих боролись с полицией, имел самый высокий в стране уровень административных задержаний и судебных дел. Наибольшая часть людей, арестованных и заключенных в тюрьму в марте и апреле 1968 года в Польше, были классифицированы властями как «рабочие».

Была предпринята внутренняя попытка дискредитировать руководство Гомулки, но были аспекты продолжающейся охоты на ведьм что он находил в его пользу и терпел. Тем временем движение Moczar нанесло обществу непоправимый ущерб. Режим Гомулки восстановился и был спасен сочетанием международных и внутренних факторов, включая неспособность фракции Мочара взять под контроль партийный и государственный аппарат. Советский Союз, ныне возглавляемый Леонидом Брежневым, был озабочен кризисом в Чехословакии и не был склонен поддерживать кадровые изменения в польском руководстве.

В августе 1968 года., Польская Народная Армия принимала участие во вторжении Варшавского договора в Чехословакию. Некоторые польские интеллектуалы протестовали, и Рышард Сивец сжег себя заживо во время празднования официального праздника. Участие Польши в подавлении чешского движения за либерализацию (венец марксистского ревизионизма, согласно Давиду Осту) еще больше отдалило Гомулку от его бывших либеральных сторонников. Но внутри партии оппозиция Гомулке сошла на нет, и 5-й съезд ПОРП подтвердил его правление в ноябре. Брежнев, присутствовавший на собрании, воспользовался случаем, чтобы изложить свою доктрину Брежнева, самоданное Советское право на насильственное вмешательство, если союзное государство зайдет слишком далеко

Договор с европейской Германией, Продовольственные органы бунты и изгнание Гомулки

Демонстранты в Гдыне несут тело Збигнева Годлевского, был застрелен во время протестов 1970 г.

В декабре 1970 г. правительство Гомулки добилось крупного политического успеха, когда Польша получила признание регистрации Германии границ после Второй мировой войны.. В ходе переговоров, приведших к Варшавскому договору, немецкая сторона предоставила право эмигрировать в Западную Германию для жителей Польши с немецкой идентичностью и возможностью материально помогать тем, кто остался в Польше, путем предоставления пенсий. Сотни тысяч в конечном итоге пострадали. Канцлер Германии Вилли Брандт, подписанное соглашение, воспользовался случаем, чтобы на коленях попросить прощения за преступления нацистов (Книфолл фон Варшау ). В Польше его жестали обращенным ко всем полякам, хотя он был сделан на месте Варшавского гетто и, таким образом, адресован в первую очередь евреям. Заметный процесс примирения между польским и немецким народом начался пятью годами ранее, когда руководство польской церкви выпустили Письмо о примирении польских епископов немецким епископам, которое тогда подверглось критике со стороны польского правительства.

Гомулка чувствовал гордость и безопасность после заключения договора с Германией, своего важнейшего политического достижения. Это означало устойчивую тенденцию в международной политике Польши: вывести страну из непропорциональной зависимости от России и компенсировать уязвимость безопасности за счет хороших отношений с Германией.

Но это событие не могло замаскировать экономический кризис, в котором оказалась Польша. дрейфующий. Хотя система фиксированных, искусственно заниженных цен на продукты питания сдерживала недовольство жителей города, она вызвала экономическую напряженность. В конечном итоге ситуация неустойчива, и 12 декабря 1970 года режим неожиданно объявил о значительном повышении цен на основные продукты питания. Новые меры были непонятны многим рабочим, и их неудачное время (перед Рождеством, самый напряженный период продуктов питания для польских семей) привело к сильной периодической реакции и в конечном итоге к падению Гомулки с власти.

14–19 декабря 1970 г. массовые демонстрации против повышения ценыхнули в северных (Балтийское побережье) городов Гданьска, Гдыня, Эльблонг и Щецин. В результате ожесточенных столкновений в этих и других местах были разрушены или повреждены 19 общественных зданий, в том числе штаб-квартира партии в Гданьске и Щецине. Центральный комитет ПОРПался в Варшаве, но меньшая конференция, выпущенная Гомулкой, разрешение на ограниченное применение смертоносной силы для защиты жизней и имущества. Гомулка, однако, был полон решимости навязать силовое разрешение конфликта. Среди партийных лидеров, которые приводят к прибыли на побережье и руководящими местными правоохранительными действиями, используются в Гданьске, были Зенон Клишко и Станислав Коциолек. В Гдыне солдатам было приказано заводить возвращенных протестующих к зданиям; они стреляли в толпу рабочих, выходящих из электричек. Роковые столкновения произошли и в Щецине. Возможно, около пятидесяти человек были убиты в прибрежном районе в декабре.

Движение протеста распространилось на другие города, что привело к новым забастовкам и заставило разъяренных захватить многие фабрики. Всеобщая забастовка в Польше была назначена на 21 декабря 1970 года.

Собрание партийного руководства в Варшаве 20 декабря признало опасность, которую восстание рабочего класса представляет для их системы. Посоветовавшись с встревоженными советскими руководителями, они приступили к принятию решения об отставке Гомулки, который к тому времени находился в состоянии стресса и был болен. Некоторые из его сотрудников также были удалены. Эдвард Герек был назначен новым первым секретарем. Мечислав Моцар, еще один сильный соперник, не заслужил доверия и даже не был обвинен в нынешнем разгроме Советского Союза.

Еще одна забастовка в Щецине разразилась 22 января 1971 года. разрешит кризис. 24 января он отправился в Щецин, на следующий день в Гданьск, встретился с рабочими, извинился за прошлые ошибки и заверил их, как бывший рабочий он сам понимает их бедственное положение и теперь будет управлять Польшей от лица народа. Участники забастовки в Щецине требовали свободно избранных рабочих советов и представителей профсоюзов. Герек согласился, но на самом деле власти вскоре изолировали и устранило рабочие-лидеров из законно трудовых структур и их мест работы. Последовали февральские 1971 г. Лодзинские забастовки, сосредоточившие внимание на экономические требованиях. После этого цены были снижены, объявлено о повышении заработной платы и обещаны радикальные и экономические политические изменения.

Польское оппозиционное движение, традиционно используемое интеллигенцией, после двух тяжелых ударов 1968 и 1970 годов пребывало в беспорядке и молчании. Хрупкая связь ревизионистов с коммунистической партией была разорвана, но новая стратегия еще не появилась. Однако уже в 1971 году Лешек Колаковский опубликовал в эмигрантском журнале Культура основополагающую статью под названием «Тезисы о надежде и безнадежности». Он выдвинул концепцию гражданского демократизирующего движения сопротивления, которое будет иметь силу даже в подавленном и казалось бы, тупиковом государственном социалистическом обществе.

Герековское десятилетие (1970–80)

Догонять Запад

Эдвард Герек

Герек, как и Гомулка в 1956 году, пришел к власти на плоту обещаний, что отныне все будет по -другому: заработная плата вырастет, цены останутся стабильными, будут виновными в насилии в Гдыне и в других местах будут наказаны. Герек считался честным человеком с благими намерениями, и его обещания купили ему время. Он приступил к созданию новой программы, основанной на крупномасштабном заимствовании у банков, для покупки технологий, которые улучшили бы производство экспортных товаров в Польше. Этот крупный заем, который, по оценкам, составил более 24 миллиардов долларов США (1970-е годы) в годы Герека годы, предназначался для использования на оборудовании и модернизации польской промышленности, а также импорт потребительских товаров, дать рабочий больше стимул к работе.

В течение нескольких лет режима оптимистично провести реформы и эксперименты, и впервые позволить себе покупать автомобили, телевизоры и другие предметы роскоши. Внимание было уделено заработной плате рабочих. Крестьянам отменили принудительные роды, им стали платить более высокие цены за их продукты, а бесплатное медицинское обслуживание было наконец распространено на сельскую самозанятую Польшу. Цензура была ослаблена, и поляки смогли без труда выезжать на Запад и поддерживать иностранные контакты. Улучшились отношения с польскими эмигрантскими общинами. Относительная культурная и политическая релаксация привела к лучшей среде свободы слова, которой пользуется, например, уважаемый еженедельник Polityka. Ожидалось, что массовые инвестиции и закупки западных технологий улучшат уровень жизни различных слоев общества и создадут конкурентоспособную на международном уровне польскую промышленность и сельское хозяйство. Модернизированное производство приведет к значительному увеличению экспорта польской продукции на Запад, что, в свою очередь, приведет к появлению твердой валюты для выплаты долгов.

Эта «Новая стратегия развития», основанная на импорте стимулирования роста, зависел от глобальных экономических условий, и программа внезапно сорвалась из-за мировой рецессии и повышения цен на нефть. Последствия нефтяного кризиса 1973–74 гг. вызвали всплеск инфляции за последовавшую рецессию на Западе, которая привела к резкому росту цен на импортные потребительские товары в Польше в сочетании с падением спроса на них. Польский экспорт, в частности уголь. Внешний долг Польши отсутствовавший во время отъезда Гомулки, при Гереке вырос и достиг многомиллиардной быстро суммы. Продолжать заимствовать у Запада становилось все труднее. Из польских магазинов стали исчезать товары народного потребления. Новые заводы, построенные режимом Герека, оказались в степени неэффективными и плохо управляемыми, так как основы рыночного спроса и рентабельности часто игнорировались. Значительная внутренняя экономическая реформа, обещанная команда Герека, не материализовалась.

Таким образом, западные кредиты помогли стимулировать промышленный рост и политику стимулирования консьюмеризма Герека, но всего на несколько лет. В период с 1971 по 1975 год промышленное производство в среднем на 10% в год (годы, которые включают в себя дополнительные поляки вспоминали как наиболее процветающие, учитывая не только коммунистический период в Польше), и упало до менее 2% в 1979 году. Обслуживание долга, которое в 1971 г. приходилось 12% экспортных поступлений, выросло до 75% в 1979 г.

В 1975 г., как и другие европейские страны, Польша подписала Хельсинкские соглашения и член Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ); такое развитие событий стало возможным благодаря периоду «разрядки » между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Несмотря на обещания режима, что свободы, перечислены в соглашении, будут реализованы в Польше, мало что изменилось. Однако поляки все больше осознавали права, в которых им отказывают, и воодушевлялись знанием договорных обязательств своего правительства.

Растущие затруднения Герека приводят также к усилению зависимости от Советского Союза, включая тесное экономическое сотрудничество. и проявления покорности, невиданные при правлении Гомулки. Конституция внесенными в феврале 1976 года поправками, официально закрепила союз с Советским Союзом и ведущую роль коммунистической партии. Язык предлагаемых изменений был улучшчен после протестов интеллигенции и церкви, но режим чувствовал, что ему нужны дополнительные полномочия. Поднятые вызывающие разногласие вопросы сплотить зарождающиеся круги активные политические оппозиции.

Тем не менее, режим Герека не придал значения марксистской идеологии, и с его времени «коммунистические» правительства Польши сосредоточились на прагматических вопросах и текущих проблемах. В польской экономической политике были инициированы новые устойчивые тенденции, такие как упор на индивидуальные инициативы, личные стремления и конкуренцию, которые интерпретировали как действие на эгалитаризм (социальное неравенство действительно увеличивалось). Части интеллигенции, номенклатуры и малого бизнеса дали начало зарождающемуся среднему классу. Новые «социалистические» методы были менее тоталитарными, делали упор на инновации, современные методы управления и вовлеченных рабочих — все это рассматривалось как необходимое для того, чтобы вывести устаревшую экономику из стадии постоянного кризиса. Польша 1970-х стала более открытой для мира и вошла в глобальную экономику, которая навсегда изменила общество, создавая в то же время новый тип кризисной уязвимости. Мышление идей, его продвижение общества, сформированного активными личностями, развивалось на основе дополнительных концепций.

Возобновление социальных волнений и рост организованной оппозиции

Очередь, частая сцена во времена дефицит потребительских товаров в 1970-х и 1980-х

В результате восстания рабочих 1970 года цены на продукты питания заморожены и были оставлены искусственно занижены. Спрос на продукты питания превышал предложение также из-за более высокой реальной заработной платы, которая уже в первые два года правления Герека увеличилась больше, чем за все десятилетие 1960-х годов. В июне 1976 года, радикальное повышение цен на основные продукты питания были подняты в среднем на 60%, что в три раза больше, чем в Гомулке. с шести лет назад. Компенсационное повышение заработной платы было смещено в пользу более обеспеченной части населения. Результатом немедленная немедленная волна забастовок по всей с жестокими демонстрациями, грабежами и другими волнениями рабочих фабрике Урсус недалеко от Варшавы, в Радоме, Плоцк и другие места. Правительство быстро отступило и отменило повышение цен, но лидеры забастовки были арестованы и преданы суду. Серия «стихийных» крупномасштабных общественных собраний, призванных передать «гнев народа» на «возмутителей спокойствия», была организована партийным руководством в ряде городов, но давление Советского Союза предотвратило попытки поднять цены.. В теплые отношения Герека с Леонидом Брежневым были серьезно повреждены. Продовольственные Продовольственные карточки, введенные из-за дестабилизации рынка в августе 1976 года, должны оставаться нормой жизни в Польше на протяжении всего периода существования Народной Республики. Отступление режима, произошедшее во второй раз за несколько лет, стало беспрецедентным поражением. Оно могло быть использовано для использования внешних долгов и процентов. Правительство было в затруднительном положении, правительство страдало от нехватки предметов первой необходимости, организованная оппозиция нашла место для расширения и консолидации.

Из-за беспорядков 1976 года и последовавших за ними жестокого обращения и увольнения рабочих боевиков, группа интеллектуалов во главе с Яцеком Куронь, Антонием Мацеревичем, Яном Юзефом Липски и Адамом Михником основала и руководила Рабочей Комитет обороны (Komitet Obrony Robotników; KOR). Целью KOR было оказанию помощи рабочим, оказавшимся от репрессий 1976 года. Работая в поддержке стихийных рабочих движений, диссиденты признали неизбежно преобладающую роль рабочего класса в сопротивлении злоупотреблениям режимом. Соответственно, новообразованная оппозиция все больше характеризовалась союзом интеллигенции с рабочими. KOR, согласно Модзелевски, составлял ядро ​​организованной оппозиции и семя политические альтернативы; расчистив путь для других оппозиционных формирователей, он породил политический плюрализм. Вскореало последователей больше оппозиционных групп, в том числе Движение в защиту прав человека и гражданских прав (ROPCiO), Свободные профсоюзы побережья (WZZW) и Конфедерация независимых Польши ( КПН). Журнал «Роботник» («Рабочий») распространялся на фабриках с сентября 1977 года. Идея независимых профсоюзов была впервые выдвинута рабочими Ганьска и Щецина, бастующими в 1970–71 гг. Теперь он был разработан и продвигается KOR и его левыми пособниками, созданием свободного профсоюзов, предшественников Солидарности. КПН представляла меньшинство правых на польской оппозиционной сцене в то время. Члены оппозиции пытались противостоять режиму, осуждая его за нарушение Конституции Польской Народной Республики Республики, польских международных и международных обязательств Польши. Они вписываются в рамки правозащитных движений после Хельсинки Советского блока и по большей части еще не выработали более радикальных, антисистемных ориентаций.

До конца 1970-х годов сопротивление режиму рос, других форм студенческих групп, подпольных газет и издательств, ввоза книг и газет и даже «Летающий университет ». Режим практиковал различные формы репрессий против зарождающегося реформаторского движения.

Польский Папа Иоанн Павел II

Миллионы приветствовали Папа Иоанн Павел II во время его первого визита в Польшу в качестве понтифика в 1979 году

16 октября 1978 года Польша пережила то, что многие поляки считали чудом. Кардинал Кароль Войтыла, архиепископ Кракова, был избранным папой в Ватикане, взяв имя Иоанн Павел II. Избрание папы в Польше произвело электризующий эффект на то, что в то время было одной из последних идиосинкразических католических стран в Европе. Когда Иоанн Павел посетил Польшу в июне 1979 года, полмиллиона человек пришли приветствовать его в Варшаве; в следующие дни около десяти миллионов популярных множества мессы на открытом воздухе, которые он праздновал. Иоанн Павел явно важным человеком в Польше, оставившимся режим не столько противником, сколько игнорируемым. Вместо того, чтобы призывать к восстанию, Иоанн Павел создает создание «альтернативной Польши» социальных институтов, независимых от правительства, чтобы, когда наступит следующий кризис, нация выступила бы единым фронтом.

Польская эмиграция

Польское правительство в изгнании в Лондоне, непризнанное с конца Второй мировой войны, высмеиваемое коммунистами для многих поляков, имело огромное символическое значение. При президенте Эдварде Бернарде Рачиньском он преодолел годы внутренних распрей, а после избрания Папы Польши, во время все более напористой польской оппозиции, улучшил свой имидж и положение.

большие общины польских эмигрантов в Северной Европе и других странах были политически активными и оказывали значительную поддержку тем, кто боролся в стране. Стойкий антикоммунистический американец Полония и другие поляки чувствовали благодарность за руководство президента Рональда Рейгана. Из польских учреждений на Западе наиболее важными были Радио Свободная Европа, польской секцией которого руководил Ян Новак-Езёранский, и ежемесячный литературный Культура журнал в Париже под руководством Ежи Гедройца и Юлиуша Мерошевского.

Последнее десятилетие Польской Народной Республики (1980–89)

Несостоятельность экономики и беспорядки среди рабочих

К 1980 году властям не оставалось ничего другого, как предпринять еще одну попытку поднять, но они знали, что это, скорее всего, вызовет новое восстание рабочих. Западные финансовые компании и учреждения, предоставляющие ссуды режиму, на встрече в Банк Handlowy в Варшаве 24 апреля 1980 г. Банкиры дали понять, что государство больше не может субсидировать искусственно заниженные цены товаров народного потребления. Правительство уступило через два месяца и 1 июля объявило о системе отслеженного, но непрерывного повышения цен, особенно на мясо. Волна забастовок и захвата фабрик началась сразу, самые большие произошли в Люблине в июле.

Лех Валенса выступает во время забастовки на Гданьский судостроительный завод, август 1980

Удары достигли политически чувствительного побережья Балтийского моря, сидячая забастовка на верфи им. Ленина в Гданьске с 14 августа. В числе лидеров забастовки были Анна Валентинович и Лех Валенса, электрик верфи, долгое время работавший на верфи, флагвший стачечный комитет. Список из 21 требование был сформулирован Межпредприятийным забастовочным комитетом 17 августа. Волна забастовок распространилась по побережью, закрыла порты и остановила экономику. С помощью активистов из KOR и при поддержке многих других интеллектуалов (для помощи в переговорах была создана Экспертная комиссия), рабочие, занимающие различные фабрики, шахты и верфи по всей Польше, организовали единый фронт.. Они не ограничивали свои усилия поиском улучшений в экономике, но настаивали на важнейшем требовании создания профсоюзов, независимых от государственного контроля. Среди других поднятых вопросов: освобождение церкви заключенных и других медицинских служб.

Руководство партии столкновение с выбором между массовыми репрессиями и мирным соглашением, которое дало бы рабочим чего они хотели, и таким образом успокоили возбужденное население. Они выбрали второе. 31 августа Валенса подписал Гданьское соглашение с Мечиславом Ягельским, членом партии Политбюро. Соглашение признало право работников объединиться в свободные профсоюзы, обязывало принять меры для устранения цензуры, отмены работы по выходным, повышения , улучшения и расширения минимальной заработной платы, улучшения и расширения минимальной заработной платы промышленных предприятий. предприятия, где значимую роль должны были сыграть советы рабочих самоуправлений. Правление партии было значительно ослаблено (до «ведущей роли в государстве», а не в обществе), но, тем не менее, открыто вместе с обществом Польши. Более умеренные силы, в том числе ведущие советники интеллигенции и католическая иерархия, сочли это предотвращение советского вмешательства. Оппозиционных переговорщиков не волновал вопрос о доступности полученных ими экономических уступок, и по стране прокатилась волна национальной эйфории. Помимо Гданьского соглашения, аналогичные документы были подписаны в других центрах забастовки: в Щецине (Щецинское соглашение ), Ястшембе-Здруй и Катовицком металлургическом заводе.

Солидарность

25 -летие Солидарности, лето 2005 г. в Гданьске

Гданьское соглашение, возникшее после августовской забастовки 1980 г., стало вехой. 17 сентября в Гданьске и формированию профсоюза «Солидарность » (Польская Солидарность), основанного в тот день и защищаемого Лех Валенса, это общенациональному собранию независимых представителей профсоюзов (Межзаводские организационные комитеты). Идеи независимого профсоюзного движения быстро распространились по всей Польше; Структуры солидарности сформированы на большинстве мест работы и во всех регионах. В ноябре «Солидарность», сумев преодолеть его деятельность и статус, была наконец преодолеть его деятельность и статус, была наконец преодолеть его деятельность как национальный профсоюз. В начале 1981 года была создана сеть профсоюзных организаций на уровне предприятий; в нее входили основные промышленные комплексы страны, такие как металлургический завод им. Ленина в Кракове и Силезские рудники.

Первоначально, в традициях КОР, «Солидарность» якобы не являлась -политическое движение, направленное на реконструкцию гражданского общества. «Солидарность» и польская оппозиция, внезапно получившая легальное существование и известность в 1980 году, не имела конструктивной программы или консенсуса дальнейшего развития. В 1981 году «Солидарность» признала необходимость взять широкое анти- правящую систему социальное движение, в котором доминирует рабочий класс и члены от лиц, связанных с католической церковью левым некоммунистам. Союз был поддержан интеллектуальными диссидентами, включая КОР, и придерживался политики ненасильственного сопротивления. По словам Кароля Модзелевского, «Солидарность 1980–81» была пронизана идеей братства интеллигенции и рабочих. В области идеологии и политики «Солидарность» последовала примеру ассоциированных с ней оппозиционных интеллектуалов.

Деятельность «Солидарности», хотя и была связана с профсоюзными вопросами (такими как замена номенклатурной -системы управления с самоуправлением рабочих при принятии решений на уровне предприятия), широко рассматривалась как первый шаг к демонтажу господства режима над социальными институтами, профессиональными организациями и общественными ассоциациями. Из-за условий, характерных для государственного социалистического направленного общества, Солидарность вскоре потеряла трудовую жизнь и превратилась в универсальное движение, которое усиливало гражданские права и открытое общество. Устранение правящей формы или прекращение зависимости от Советского Союза не стояло на повестке дня. Используя забастовки и другую тактику, профсоюз стремился заблокировать политику правительства. Цели первоначальной, так называемой Первой солидарности (1980–81), заключались в реформировании социализма, а не во введении промышленной частной собственности или продвижении капитализма в целом. Солидарность была эгалитарным и коллективистским движением. Он не постулировал никакой реприватизации собственности, перешедшей в собственность государства после Второй мировой войны, или сельской собственности, порожденной земельной реформой, поскольку такие концепции выходили за аксиологический горизонт Польское общество. Солидарность была социалистической, и социальная справедливость была ее целью. Бунт Первой солидарности можно рассматривать также как восстание трудящихся против зарождающихся капиталистических черт экономического порядка, которые уменьшили их роль в обществе, возглавляемом Гереком, в сочетании с «антиполитическим» подходом (построение гражданского общества »без ссылки на оба государства. и рынок »), которую в то время поддерживали их союзные интеллектуальные лидеры. Люди явно антикоммунистической или анти-ПОПР ориентации составляли относительно небольшое меньшинство в организации «Первая солидарность», в ряды которой входили один миллион членов коммунистической партии. Помимо рабочих, как фермеры, так и студенты создали свои собственные независимые организации: Сельская солидарность и Независимый студенческий союз. Официально они были признаны властями только после забастовки, проведенной активистами обоих движений в январе 1981 года.

В сентябре 1980 года, после заключения трудовых соглашений, первый секретарь Герек был отстранен от должности и заменен партией. лидер Станислав Каня. Как и его предшественники, Кания давал обещания, которые режим не мог выполнить, потому что власти все еще находились в ловушке противоречия: если они будут следовать экономической необходимости, они вызовут политическую нестабильность. валовой национальный доход упал в 1979 г. на 2%, в 1980 г. на 8% и в 1981 г. на 15–20%.

На коммунистическом саммите в декабре 1980 г. в Москве, Кания спорил с Леонидом Брежневым и другими лидерами Варшавского договора, которые настаивали на немедленном военном вмешательстве в Польшу. Каня и министр обороны Войцех Ярузельский заявили о своей решимости самостоятельно бороться с «контрреволюцией» в Польше. Что касается «Солидарности», в их понимании, все еще оставался шанс на преобладание ее здорового, рабочего класса, а не спровоцированных KOR антисоциалистических, подстрекательских элементов. Президент Джимми Картер и избранный президент Рональд Рейган срочно позвонили Брежневу, и вмешательство было отложено. Тем временем «Солидарность», не совсем осознавая надвигающуюся опасность, выполняла свою революционную работу, практикуя демократию в профсоюзном движении и отстаивая суверенное общество разными способами. Автономные профсоюзы, объединившиеся под знаменем Солидарности, стремились «вернуть общественную жизнь из-под монопольного контроля партии». 16 декабря 1980 г. Памятник павшим рабочим верфи 1970 г. был официально открыт в Гданьске на церемонии, ознаменовавшей высшую точку подъема «Солидарности».

Среди массовых протестов произошли зимняя всеобщая забастовка 1981 г. в Бельско-Бялой, общенациональная предупредительная забастовка весной того же года и голодные демонстрации летом. Предупредительная забастовка была проведена после событий в Быдгоще (март 1981 г.), во время которых власти прибегли к насилию для подавления активистов «Солидарности». Запланированная всеобщая забастовка отменена после сомнительной сделки «Солидарности» с правительством, но участники переговоров действовали под угрозой советского вмешательства. Компромисс Валенсы предотвратил конфронтацию с режимом или его иностранными союзниками, но ценой протестным движением части динамики. В последующие месяцы «Солидарность» становилась все слабее, и ее народная поддержка уже не могла быть способна к массовым решительным действиям.

Министр Ярузельский стал также премьер-министром в феврале 1981 года. В июне ЦК Советского Союза оказал давление на польскую партию, чтобы Смена руководства, но Ярузельский получил сильную поддержку со стороны военных ЦК Польши. Внеочередной IX съезд ПОРП состоялся в июле. Кания был переизбран первым секретарем партии, в то время как внутренние реформаторы организации потерпели поражение.

Индексируемая ситуация продолжилась, а затем встретились в начале августа для обсуждения нерешенные вопросы. Переговоры закончились разногласиями. Во время последовавшей конференции Национальной комиссии солидарности (центральный представительный орган, определяющий политику) Модзелевский, Куронь и другие предложили демократические преобразования и практические меры, с помощью Союза возьмет на себя политическую, участвуя в управлении страной, ускорение роли за результат и поддержание. социального мира, тем самым снимая с правящей партии часть своего бремени. Такая сделка рассматривалась как единственный конструктивный путь вперед, но для этого потребовались бы партнеры из правительства.

Существование Солидарности и свободы, которые принесло движение, парализовало авторитарное государство и государство. управляемая экономика. Повседневная жизнь становилась все более невыносимой, и общественность проявляла крайнюю непостоянство. Враждебность номенклатуры к «Солидарности» быстро нарастала.

На государственного комитета обороны 13 сентября (время советских учений «Запад-81» и возобновления давления на поляков). руководство), Кания была предупреждена людьми в форме, что прогрессирующая контрреволюция должна быть введена введена военного положения. Вскоре с такими же требованиями выступили региональные секретариат ПОРП. При таких обстоятельствах в первый секретарь Кания ушел в отставку, премьер-министр Ярузельский стал также руководителем партии.

В сентябре и октябрь Первый съезд солидарности заседал в Гданьске. Валенса столкнулся с оппозицией активистов и был избран избранником организации. Делегаты приняли программу радикальных реформ, в которой слово «социальный» или «социализированный» повторялось 150 раз. Конгресс обратился с провокационным призывом к рабочим в других странах Восточной Европы, призвав их пойти по стопам «Солидарности». Продолжались санкционированные на местах, все более «политические» забастовки. Валенса охарактеризовал их как «диких кошек «, отчаянно пытавшихся навязать дисциплину из центра. Он попытался достичь согласия с государством, встретившись 4 ноября с генералом Ярузельским и католическим примасом Юзефом Глемпом. Во время активизации усилий режима по снижению роли «Солидарности» в профсоюзе было почти десять миллионов членов — почти в четыре раза больше, чем у правящей партии. На заседании частично представленной Национальной комиссии 3 декабря были продемонстрированы воинственные настроения и выдвинуты нереалистичные требования, но слушания были прослушаны властями, которые затем транслировали записи (ранее использованные в их интересах).

Правительство, не консультируясь с «Солидарностью», приняло план экономических мер, которые можно было осуществить только силой, и запросило у парламента чрезвычайные полномочия. В начале декабря генералы и полковники оказали давление на Ярузельского, потребовав от него немедленных силовых действий, и их требования были повторены на заседании Политбюро 10 декабря. 11 и 12 декабря Национальная комиссия солидарности объявила 17 декабря днем ​​общенациональных протестов. Ни истощенная, но радикально настроенная «Солидарность», ни правящий истеблишмент не хотели или не могли отступить, и в эпоху Брежнева не могло быть мирного разрешения сложившейся ситуации. Советы теперь выразили предпочтение разрешению конфликта польскими властями, но Польше, по словам Кароля Модзелевского, повезло избежать резни иностранной интервенции. Другие, в том числе историк Антони Дудек, считают, что для последующего введения военного положения не было достаточных оснований.

Введение военного положения

Генерал Войцех Ярузельский руководил Народная Республика в течение своего последнего десятилетия и стала одним из ключевых игроков в системном переходе 1989–1990 гг.

13 декабря 1981 г., заявив, что страна была на грани экономического и гражданского краха и заявив об опасности советского вмешательства, генерал Войцех Ярузельский начал наступление на «Солидарность». Было объявлено военное положение, свободный профсоюз был приостановлен, а большинство его лидеров задержано. Несколько тысяч граждан были интернированы или брошены в тюрьмы, и гораздо большее их число подверглось различным формам преследований. Польская государственная милиция (Milicja Obywatelska, полиция) и военизированный спецназ ZOMO подавили забастовку и демонстрации. Военные силы вторгаются на промышленные предприятия, чтобы подавить независимое профсоюзное движение. Серия жестоких нападений включала умиротворение угольной шахты Вуек, в ходе которой было убито 9 человек. Наступление военного положения было направлено в первую очередь против рабочих и их профсоюзов; Наиболее жестокому обращению подвергались рабочие, а не активисты интеллигенции. Властям в конечном итоге удалось нанести членам «Солидарности» индивидуальную и коллективную травму, от которой сломленное массовое движение не сможет оправиться. Католическая церковь стремилась оказать сдерживающее влияние на «Солидарность» до и после введения военного положения.

Первоначально руководство режима намеревалось преобразовать «Солидарность» в послушный союз, лишенный советников из интеллигенции и совместимый с государственной социалистической системой.. Неспособность побудить большинство высокопоставленных лидеров Солидарности к сотрудничеству, особенно отказ Валенсы расширять такое сотрудничество, привела к тому, что правительство поставило цель полной ликвидации профсоюзного движения.

Последовали забастовки и протесты, но не почти так же широко, как и в августе 1980 года. Последние массовые уличные демонстрации, которые смогла организовать «Солидарность», произошли 31 августа 1982 года, во вторую годовщину Гданьских соглашений. «Военный совет национального спасения » запретил Официально «Солидарность» 8 октября. Военное положение было официально отменено в июле 1983 года, хотя многие ужесточенные меры контроля за гражданскими свободами и политической жизнью, а также нормирование питания оставались в течение середины-конца 1980-х годов. Однако при всех ограничениях «официальная культурная сфера оставалась более открытой, чем она была до 1980 года», а «культурная политика продолжала оставаться самой открытой во всей Восточной Европе». Среди уступок в области гражданских и политических прав, предоставленных неспокойным режимом, было создание Конституционного суда в 1982 году и офиса омбудсмена Польши в 1987 году.

В середине 1980-х и даже в 1987 году многие, в том числе большинство ее активистов, считали «Солидарность» ушедшей в прошлое. Она существовала исключительно как небольшая подпольная организация, поддерживаемая различными организациями, от католической церкви до Центрального разведывательного управления. Когда наиболее высокопоставленные деятели «Солидарности» были интернированы или нейтрализованы властями, Збигнев Буяк, глава варшавского отделения профсоюза, оставался в бегах и был лидером подпольной организации до своего ареста в 1986 году. — общественность по введению военного положения показала признаки усталости и разочарования, поскольку стало очевидно, что Солидарность не была единым фронтом.

«Рыночный социализм» и системный кризис

В годы хаоса Солидарности и военное положение, Польша вступила в десятилетие экономического кризиса, более выраженного, чем в годы Герека. Работа над крупными незавершенными проектами, начатая в 1970-е годы, истощила мало инвестиционные затраты, оставшиеся денег на замену устаревшего производственного оборудования, выпускаемые товары не были конкурентоспособными на мировом рынке оборудования. Неэффективность управления, плохая организация производства и нехватка ресурсов и сырья среди факторов, которые могут плохому ухудшению морального духа рабочих. 640 000 человек трудоспособного возраста покинули страну в период с 1981 по 1988 год.

На протяжении всего своего существования правительства, действовавшие под управлением генерала Ярузельского (1981–1989), проводившие реформы рыночной экономики, улучшенные экономического положения. производительность за счет устранения централизованного планирования, сокращения центрального бюрократии, введения самоуправления и самофинансирования государственного и разрешения самоуправления советами служащих. Как самоуправление предприятий было конкурировать с традиционным положительным вмешательством партии, власти уклонялись подвергая население трудоустройству, и некоторые из его достижений были заявлены правительством. И институты не проявляли никакого интереса к поддержке того, что считалось реформой коммунистического режима. Правительство разрешило функционировать большему количеству частных частных предприятий, еще больше отойдя от «социалистической» модели экономики. От идеологических вариантов отказались, и приоритет был отдан прагматическим вопросам и шагам. В поисках путей улучшения экономики и осознавая свою отчужденность от промышленного рабочего класса, режим обратился к рыночным реформам со все более значительным с середины 1980-х годов, ориентированным на элиту либеральным компонентом.. Маркетизация, оформленная закономерность экономической деятельности 1988 года, процесс, который продолжался и до середины 1990-х. Неолиберальные процессы могли быть инициированы заместителем премьер-министра Здиславом Садовски и правительство Збигнева Месснера, развивалось под руководством министра Мечислава Вильчека (автора статута) и правительства Мечислава Раковского. «Рыночный социализм » был введен, когда лидеры режима потеряли веру в социалистическую систему, и менеджеры номенклатуры оказались под угрозой спада экономики. Предприятия должны быть независимыми, самофинансируемыми и самоуправляемыми, включая рабочие советы, сопротивлявшиеся реструктуризации. Владельцы частных предприятий преуспели в последние годы существования Народной Республики, и количество таких предприятий увеличилось. Поощрялись и иностранные инвестиции, но ограниченная рыночная политика не смогла изменить ситуацию к лучшему. Практика централизованного принятия экономических решений не была преодолена, а новые автономные предприятия перешли к довольно спонтанной и хаотичной частичной приватизации сомнительной законности; он включал элементы клептократии и имел значительную номенклатурную составляющую среднего уровня. На более базовом уровне бесчисленное количество простых полей использовались изменяющимся отношением к себе и стали разными видами деятельности, производящими доход.

Углубляющийся экономический кризис вызвал заметное ухудшение качества жизни обычных граждан и привело к усилению политической нестабильности. Нормирование и постановка в очередь стали образом жизни: для покупки продуктов питания необходимы Продовольственные карточки (картки). Продовольственные карточки используются правительством, чтобы не допустить рыночного регулирования доходов и тем самым создать социальные волнения. Западные учреждения больше не желали кредиты фактическому обанкротившемуся польскому правительству, доступ к потреблению товаров, стал еще более ограниченным. Большая часть долларовых долларов США была ограничена по внешнему долгу Польши, достигнув 27 миллиардов долларов США в 1980 году и 45 миллиардов долларов США в 1989 году. Правительство, контролирующее всю официальную внешнюю торговлю, в ответ поддержало крайне искусственный обменный курс с западными валютами. Обменный курс усугубил перекосы в экономике на всех уровнях, рост к росту черного рынка и развитие экономики дефицита. Вездесущая и деструктивная теневая экономика характеризовалась такими явлениями, как взяточничество, очереди, спекуляции, прямой обмен между предприятиями и большим процентным доходом, полученным от второстепенной деятельности. Социальная деградация сопровождается беспорядочным беспорядком биологической среды, физического и психического здоровья; Смертность продолжала расти. В конце 1980-х ПОРП опасалось нового социального взрыва из-за высокой инфляции, низкого уровня жизни и усиления общественного гнева и разочарования. Сами власти, столкнувшись со всеми более беспорядочной и неуправляемой системой, чувствовали себя растерянными и бессильными.

Последние годы Народной Республики и переходный период

К круглому столу и полусвободным выборам

В сентябре 1986 года правительство объявило всеобщую амнистию и начало работы над рядом значимых реформ. Учитывая либерализованную политическую среду, Валенсу призвали воссоздать Национальную комиссию со времен Первой солидарности, но он отказался, предпочитая иметь дело с кругом советников Экспертной комиссии Солидарности. Национальная исполнительная комиссия, глобальная организация Валенсой, объявленная в октябре 1987 года. Другие оппозиционные структуры, такие как Боевая солидарность, Федерация боевой молодежи, Движение за свободу и мир (Ruch Wolność i Pokój) и движение «карликов» Orange Alternative, основанное майором Вальдемаром Фидрихом, начали организовывать уличные протесты в форме красочных мероприятий, собравших тысячи участников. Либеральное периодическое издание Res Publica согласовало с властями свой официально опубликованный выпуск.

В референдуме 1987 года о политических и экономических реформах Польши приняли участие 67% имеющих право голоса избирателей, и большинство из них одобрило правительство -предложил реформы, но народный мандат формально упущен из-за нереально жестких требований к проходу, которые сам себе ввел режим. Фиаско референдума нанесло удар по процессу рыночных экономических реформ, к которому польские правительства стремились с начала 1980-х.

Правящий коммунистический / военный истеблишмент медленно и постепенно осознает, что в конечном итоге потребуется какая-то оппозиция, которую должны быть включены ведущие деятели «Солидарности». Солидарность как таковая, представляющая интересы рабочих, не смог вновь заявить о себе после введения военного положения, в 1980-х годах, был практически уничтожен, но сохранился в национальном сознании как миф, способствовавший принятию обществом системных изменений, ранее считавшихся немыслимыми. Организация «Солидарность» как массовое движение, и вместе с ней и ее доминирующий социал-демократический элемент (сторонники демократического социализма ) потерпели поражение. Имя «Солидарность» использовалось постоянно, но оппозиционное движение, раскололось, образовавшее конкурирующие группы политической политической ориентации. Согласно новому интеллектуальному консенсусу, «демократия основана на активном гражданстве, как утверждалось с середины 1970-х по 1981 год, а на частной собственности и свободном рынке». Нынешняя точка зрения больше не предполагает широкого участия в политической жизни, вместо этого упора на лидерство элиты и капиталистическую экономику. Солидарность стала символическим образованием, ее активисты открыто заняли идеологические «антикоммунистические» позиции, а ее руководство сместилось вправо. Историческое массовое движение теперь было представлено основными людьми, из которых Лех Валенса, Тадеуш Мазовецкий и Лешек Бальцерович собирались взять на себя особенно решающие роли. Они были неограниченного свободного рынка, находящегося под сильным финансовым и других интересов Америки и Европы.

Польша Ярузельского зависела от поставок основных промышленных товаров из Советского Союза и других стран. значимые польские реформы, экономические или политические меры, были невозможны во время правления последних трех консервативных советских генеральных секретарей. Политика перестройки и гласности нового лидера Советского Союза, Михаила Горбачева, была решающим фактором стимулирования реформы в Польше. Горбачев по существу отверг доктрину Брежнева, которая предусматривала, что попыткам его восточноевропейских государств-сателлитов выйти из коммунистического блока Советский Союз будет противодействовать силой. События в Советском Союзе изменили международную ситуацию и предоставили историческую возможность для независимых реформ в Польше. Жесткая позиция президента США Рональда Рейгана также помогла. Давид Ост подчеркнул конструктивное влияние Горбачева. Поддерживая членство Польши и Венгрии во Всемирном банке и Международном валютном фонде, а также плюралистическую эволюцию Восточной Европы в целом, советский лидер эффективно подтолкнул регион к Западу.

Общенациональные забастовки начались весной и летом 1988 года. Они были намного слабее, чем забастовки 1980 года, и были прекращены после вмешательства Валенсы, который заручился обязательством режима начать переговоры с оппозицией. Забастовки были последним актом активного политического вовлечения рабочего класса в историю Народной Польши, и их возглавляли молодые рабочие, не связанные с ветеранами Солидарности и выступавшие против социально пагубных последствий экономической реструктуризации, которая происходила в то время. По мнению исследователя Мацея Гдулы, последовавшая за этим политическая деятельность велась исключительно элитами. Как ведущие круги оппозиции освободились от своей сильной в прошлом приверженности благополучию трудящихся. Польские диссиденты из поколений KOR-Солидарности, утратившие уверенность в себе как бесспорные лидеры, стремились торговаться с ослабленным режимом, экономическим режимом которого они теперь разделяли.

Обе стороны были побуждены новой ситуацией и недавней забастовкой волна в Польше, в сентябре 1988 г. в Магдалёнке состоялись предварительные переговоры между предоставлением и лидерами Солидарности. В следующем году выполняются официальные переговоры, которые велись в следующем году. В ноябре Валенса вел дебаты по национальному телевидению Альфреда Миодовича, руководитель официального профсоюзов. Встреча улучшила имидж Валенсы.

Жилые дома, построенные в Народной Польше, вырисовываются над городским ландшафтом всей страны. В прошлом административно распределялись для постоянного использования, после 1989 г. Большинство из них было продано жителям по сниженным ценам.

Во время пленарного заседания ПОРП 16–18 января 1989 г. генерал Ярузельский и его правящая формация преодоления сопротивления ЦК, угрожая уйти в отставку. и партия решила разрешить повторную легализацию «Солидарности» и обратиться к ее лидерам для официальных переговоров. С 6 февраля по 4 апреля, 94 заседания между 13 рабочими группами, которые стали известны как «переговоры за круглым столом » (польский: Rozmowy Okrągłego Stołu), привели к политическим и экономическим реформам компромисса. Ярузельский, премьер-министр Мечислав Раковский и Валенса не принимали прямого участия в переговорах. Правительственную сторону представляли Чеслав Кищак, Александр Квасьневский, Януш Рейковский, Станислав Чосек, Ромуальд Сосновский, Владислав Бака, Анджей Гдула и Иренеуш Секула ; Оппозиция Солидарности Адам Михник, Тадеуш Мазовецкий, Бронислав Геремек, Яцек Куронь, Збигнев Буяк, Владислав Фрасынюк, Ярослав Качиньский и Витольд Тжецяковский, среди прочих. В результате этого было подписано , согласно которому была создана Глава исполнительной власти, президенту, который будет президенту, которому была предоставлена ​​власть была передана недавно созданному двухпалатному законодательному органу и президенту.

К 4 апреля 1989 г. были согласованы многочисленные системы и свободы для оппозиций. Солидарность, теперь существующая как Гражданский комитет солидарности, должна быть снова легализована как профсоюз и позволить участвовать в полусвободных выборах. На эти выборы были наложены ограничения, чтобы ПОРП оставалось у власти, поскольку только 35% мест в Сейме, ключевой нижней палате парламента, будут открыты для кандидатов «Солидарности». Остальные 65% должны быть зарезервированы для кандидатов от ПОРП и ее союзников (Объединенная народная партия, Альянс демократов и Ассоциация PAX ). Соглашение за круглым столомвало только реформу (а не замену) «реального социализма » в Польше, партия считала выборы способа нейтрализации политического конфликта и сохранения власти, получая при этой некоторую легитимность для проведения экономической реформы. Однако согласованная социальная политика, к которой пришли экономисты и профсоюзные деятели за круглым столом, была быстро отвергнута как партией, так и оппозицией.

Системные преобразования, происходящие раньше, чем позже стали возможны благодаря выборы в законодательные органы Польши 4 июня 1989 г., которые совпали с кровавым подавлением протестов на площади Тяньаньмэнь в Китае. Когда были оглашены результаты, последовало политическое землетрясение. Победа «Солидарности» (отчасти вызванная избирательной системой, благоприятная среда использования в оспариваемых мест, но, тем не менее, разрешена правительством превзошла все прогнозы. Кандидаты солидарности захватили все места, за которые им разрешено бороться в Сейме, в то время, как они созданы в новом Сенате, захватили 99 из 100 доступных мест. В то же время известные кандидаты от ПОРП не смогли набрать даже минимального количества голосов, необходимых для захвата зарезервированных для них мест. Коалиция под руководством ПОРП потерпела катастрофический удар по своей легитимности.

Политическая трансформация

Следующие несколько месяцев были потрачены на политические маневры. Все более незащищенные коммунисты, у которых все еще был военный и административный контроль над страной, были умиротворены компромиссом, в котором «Солидарность» позволила генералу Ярузельскому остаться главой государства. 19 июля 1989 года Ярузельский с трудом выиграл голосование на Национальном собрании президентских выборах, хотя его имя было единственным в бюллетене. Он победил благодаря неформально организованному воздержанию от достаточного отбора депутатов «Солидарности», и его позиция не была сильной. Ярузельский подал в отставку с поста первого секретаря ПОРП 29 июля.

Адам Михник, влиятельный лидер в преобразовании Польши

Сделка за круглым столом в основном позволила ПОРП оставаться у власти независимо от результатов выборов. и сменившееся руководство партии продолжало править. 1 августа были освобождены из-за продолжающихся цены рыночных реформ, что привело к гиперинфляции. Мгновенно возникшие экономические трудности вызвали новые волну забастовок. Забастовки были спонтанными, лидеры Солидарности, больше не согласные с экономическими требованиями забастовщиков, показали второстепенный политический аспект забастовок (гнев по поводу упорства партии) и использовать их для давления на режим с целью ускорения перехода власти. Новый премьер-министр генерал Кищак, назначенный 2 августа 1989 г., не получил достаточной поддержки в сейме для формирования правительства и ушел в отставку 19 августа. Он был последним коммунистическим главой правительства Польши. Хотя Ярузель пытался убедить «Солидарность» присоединиться к ПОРП в «большой коалиции», Валенса отказался. Две ранее подчиненные партии, объединившиеся с ПОРП, побуждаемые нынешним давлением, забастовок, двигались в сторону независимых курсов, и их добавленные голоса дадут оппозиции контроль над парламентом. В этих условиях Ярузельскому пришлось смириться с перспективой формирования нового правительства политической оппозицией. Избранный представитель «Солидарности» Тадеуш Мазовецкий был назначен премьер-министром и утвержден собранием 24 августа 1989 года. 13 новое правительство во главе с некоммунистом, первое в своем роде в Советском блоке, было приведено к присяге. ПОРП не отказалась сразу от всей власти, оставаясь в министерстве внешней торговли, внутренних дел и транспорта.

Правительство Мазовецкого, вынужденное быстро справиться с стремительно набирающей силой гиперинфляцией, вскоре приняло решение радикальная экономическая политика, предложенная Лешеком Бальцеровичем, которая преобразовала Польшу в действующую рыночную экономику по ускоренному графику. Многие польские государственные предприятия, проходившие приватизацию, оказались ужасно неподготовленными к капиталистической конкуренции, и темпы их приспособления (или истощения) были быстрыми. Экономическая реформа, шоковая терапия, расширенная всеобъемлющая неолиберальной реструктуризацией, на самом деле была продолжением предыдущей поэтапной «коммунистической» политики 1970-х и 1980-х годов, которая теперь предполагает скачком к значительно расширенной интеграция с глобальной экономикой с небольшой защитой. Среди негативных последствий реформы были экономические спад и почти паралич внешней торговли. В долгосрочной перспективе страна столкнулась с быстро растущей безработицей и социальным неравенством, так как предприятия были ликвидированы, а доходы перераспределены от рабочих и фермеров в пользу истеблишмента и класса предпринимателей. Крах польской промышленности был среди пагубных последствий фундаментального и длительного значения. Профсоюзы подверглись дальнейшей маргинализации; Активность солидарности как профсоюза, которая была приоритетной в прошлом, теперь подавлена. С положительной стороны, реформа рыночной цены и дохода уравновесила экономику и поставила под контроль инфляцию, стабилизировалась валюта, ликвидирован дефицит и начались значительные иностранные инвестиции. Решения шоковой терапии часто диктовались западными консультантами, из которых Джеффри Сакс был наиболее известен, но также подвергался наибольшей критике.

Поразительная победа на выборах кандидатов Солидарности на ограниченных выборах и последующие Формирование первого некоммунистического правительства в регионе за десятилетия способствовало многим другим аналогичным мирным переходам от правления коммунистической партии в Центральной и Восточной Европы во второй половине 1989 года.

В декабре 1989 года в Конституцию Польши были внесены изменения, официально устранившие «социалистический» порядок: марксистские ссылки были удалены, а название страны было изменено обратно на Польскую Республику.

Валенса, председатель профсоюза «Солидарность», потребовал досрочных президентских выборов. Он действовал вопреки советам своих союзников по «Солидарности», интеллектуалов, которые теперь управляли правительством. Под давлением продолжающихся беспорядков рабочих Валенса объявил себя сторонником интересов рабочих, которым он определил как коммунистов (например, президент Ярузельский) или элитарных либералов (например, премьер-министр Мазовецкий). Валенса представил себя человеком с хорошими консервативными, христианскими и националистическими взглядами.

В 1990 году Ярузельский ушел с поста президента Польши, и его сменил Валенса, который выиграл президентские выборы 1990 года. Инаугурация Леха Валенсы в качестве президента состоялась 22 декабря 1990 года. Он дистанцировался от Войцеха Ярузельского, принявв довоенный президентский знак отличия от президента в изгнании который Рышарда Качоровского, уходил в отставку. Валенса победил Мазовецкого и во втором туре Станислав Тиминский, но под его президентством экономическая политика осталась неизменной.

Исторически коммунистическая Польская объединенная рабочая партия распалась в 1990 году. и преобразовалась в Социал-демократию Республики Польша. Договор о границе между Германией и Польшей, подписанный в ноябре 1990 г., разрешил чувствительный для премьер-министра Мазовецкого и его правительства вопрос признания западной границы Польши Германией после объединение. Варшавский договор был официально распущен 1 июля 1991 г.; Советский Союз прекратил свое существование в декабре 1991 года, а последние постсоветские войска покинули Польшу в сентябре 1993 года. 27 октября 1991 года прошли первые (с 1920-х годов) полностью свободные парламентские выборы в Польше состоялось. Это завершило переход Польши от правления коммунистической партии к западному либерально-демократической политической системе.

См. Также

• Бывшие восточные территории Германии и Восстановленные территории
• Проклятые солдаты
• Польская Народная Республика
• Административное деление Польской Народной Республики
• Образование в Польской Народной стране
• Культура в Польской Народной устанавлива
• История солидарности

Примечания

Цитаты

Внешние ссылки

Викискладе есть медиафайлы, связанные с Польской Народной Республикой .

• Фотографии и фильмы PRL (на польском языке)
• Презентация Феномен солидарности (PL, EN, DE, FR, ES, RU )
• Содружество разнообразных культур: наследие Польши
• Советские архивы о Польше (1980–1984) от Владимир Буковский
• Короткометражный фильм Реконструкция Польши (1971) доступен для бесплатного скачивания в Интернет-архиве

Как «кровавый сталинский режим» поднял из руин экономику послевоенной Польши

Когда в мировой историографии речь заходит о восстановлении послевоенной Европы, то подавляющее большинство источников по всему миру первым делом расскажут заинтересовавшемуся вопросом читателю (зрителю, слушателю) душещипательную историю о плане Маршалла. Речь о нашумевшей программе американского госсекретаря Джорджа Маршалла, которую он в первоначальном варианте изложил 5 июня 1947 года в Гарвардском университете. Согласно доктрине Маршалла, Вашингтон оценил состояние экономик разрушенной войной Европы, на основании чего создал правительственный комитет для оказания экономической помощи странам Западной Европы – от Португалии до Австрии, от Норвегии до Италии.

Естественно, в западных источниках план Маршалла описывается как план «спасения экономики Европы», но в них крайне редко можно повстречать доводы относительно плана по развязыванию экономического фронта холодной войны против СССР. Основной довод относительно того, почему США не оказывали помощь в восстановлении экономик стран Восточной Европы, сводится к тому, что СССР, мол, в предоставлении такой помощи Штатам отказал, и что восточноевропейские государства после Второй мировой приняли решение о самостоятельном восстановлении своих руин. Мол, США хотели помочь и Польше, и Чехословакии, и Венгрии, находящимся в зоне ответственности СССР, но «кровавый сталинский режим» не дал осуществиться безмерно альтруистическим планам и переложил всё бремя восстановления на плечи рядовых поляков, чехов и других «жертв сталинизма».

В беседе с одним из представителей стран-«жертв сталинизма» удалось выяснить, что описание послевоенной истории в странах Восточной Европы сводится к тому, что граждане этих стран сугубо на своих хрупких плечах вытащили экономику из-под обломков… Основная мысль примерно следующая: Вашингтону (а он, понимаешь, сильно-сильно того хотел) странам Восточной Европы не дала помочь Москва, при этом сама Москва помогать странам Восточной Европы и не думала… Мол, всё сами, ВСЁ сами…

Удивительно, но этот полумиф-полустереотип продолжает держаться на явно русофобской идеологии и сегодня. 7 десятков лет прошло со дня окончания войны, но миф о том, что «мы всё сделали сами», и что «нам хотели помочь исключительно американцы» с их гениальным Маршаллом, оказывается поразительно живучим. Однако фактов, которые этот миф без особого труда развенчивают, более чем достаточно, и их в год празднования 70-летия Великой Победы обязательно стоит рассмотреть. Для этого можно акцентировать внимание на ярком примере – на примере восстановления послевоенной Польши, в которой уже несколько поколений подряд в плане описания отношений с СССР кричат исключительно о «советской оккупации», «преступлении Катыни» и прочих «ужасах сталинизма и советизма» против польского народа.

Ярчайший пример «ужасов советизма» касается создания Объединённого фонда восстановления польской столицы при активной поддержке со стороны правительства СССР. Обращает на себя внимание тот факт, что этот фонд, аккумулировавший силы и средства для восстановления столицы Польши, начал свою работу буквально через неделю после освобождения Варшавы силами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов Красной Армии в совместной операции с войсками 1-й армии Войска Польского. В это время г-ну Маршаллу до назначения на пост госсекретаря США оставалось ещё 2 года… А уже менее через полгода после начала работы Объединённого фонда восстановления Варшавы (к концу июля 1945 года) центр города был практически полностью расчищен от завалов и мусора (разобрано свыше 700 тыс. кубометров (!) руин) силами советских солдат и местных жителей на средства, активно поступающие из СССР, который и сам мобилизовал все силы для восстановления государства из руин и пепла. Когда в Варшаве был восстановлен первый памятник – Николаю Копернику, плана г-на Маршала, простите за каламбур, не было ещё и в планах…

Восстановление экономики всей Польши, которая к тому моменту от правительства СССР получила территориальный актив в виде части, ранее относившейся к Германии (так называемые возвращённые земли Силезии, Восточной Померании, Восточной Пруссии, Восточного Бранденбурга, округ Данцига (Гданьск), округ Щецина), велась через Центральный комитет планирования. Ведущую роль в ЦКП принадлежала Польской партии социалистов (до её вхождения в состав Польской Рабочей партии) под председательством Эдварда Осубка-Моравского. За два послевоенных года, предшествовавших началу реализации американского плана Маршалла, через польские фонды и ЦКП прошла по-настоящему гигантская помощь со стороны Советского Союза. Речь идёт об отправке в Польше по восстановленным советскими специалистами железным дорогам эшелонов с продовольствием, одеждой, строительными материалами, медикаментами. К 1948 году Варшава заключила с Москвой соглашение о поставках советского промышленного оборудования на сумму почти полмиллиарда долларов США (естественно, стоимость указана в долларах послевоенного образца), которое в конечном итоге оказалось в Польше безвозмездно. К 1949 году производство промышленной продукции предприятиями Польши выросло в 2,5 раза (на душу населения), экономическая отдача от реализации польских промышленных товаров в сравнении с довоенными годами выросла более чем на 200%!

Когда Советский Союз в 1947 году в связи с засухой в Польше направил тысячи тонн зерна и других видов продовольствия, в стране удалось избежать масштабного голода. Благодаря гигантскому скачку товарооборота между Польшей и СССР к 1950 году (итоговое значение превысило 1 млрд. долларов), страна увеличила число рабочих мест с индустриальной составляющей до рекордных показателей за всё время существования независимой Польши.
В этой связи сложно оставить без внимания книгу Мартина Шейна «План Маршалла. Пять лет спустя» (изд. Palgrave, 2001), в которой автор заявляет буквально следующее: «…а если бы Польша приняла план Маршалла, то развитие её экономики шло бы более высокими темпами». Да?.. А у нас по такому поводу говорят, что если бы у бабушки было кое-что ещё, то она была бы дедушкой…

Восстановление архитектурного облика Варшавы велось под началом польского архитектора Яна Захватовича, окончившего в своё время Петербургский институт гражданских инженеров. Благодаря его сотрудничеству с архитекторами Ленинграда в 1945-1950 годах удалось воплотить колоссальный по своим масштабам и затратам архитектурный проект по воссозданию исторического облика Варшавы. Для этого использовались в том числе и документы, находившиеся на тот момент в госархивах СССР. Польские строители того времени не зря говорили, что половина восстановленной Варшавы будет состоять из советского цемента и кирпича.

В итоге первый трёхлетний план восстановления польской экономики, разработанный Варшавой и Москвой, удалось реализовать досрочно, после чего в Польше при опять же активной финансовой и научной поддержке со стороны СССР начался шестилетний этап индустриализации (1950-1955). За его основу был взят советский опыт. Основной упор делался на тяжёлую промышленность и машиностроение. Результаты индустриализации были более чем впечатляющими. Так, к 1955 году польское производство по своим объёмам выросло в 2,5 раза по сравнению с показателями начала шестилетки (1950 годом). Число аграрных кооперативов (польского новшества, предложенного Москвой) к 1955 году выросло в 14,3 раза по сравнению с 1955 годом.

Никогда в истории независимой Польши в 20-21 веках рост промышленного производства не мог сравниться с показателями 1946-1955 годов, когда в экономику страны львиную долю инвестиций направляла Москва. Для сравнения: рост промышленного производства Польши в составе ЕС в среднем составляет 4,8%, а рост промышленного производства страны в период 1946-1955 измерялся десятками процентов. Западная антисоветская пропаганда пыталась представить польские экономические успехи жёстким давлением на экономику со стороны государственного аппарата, однако никакой план Маршалла по своей эффективности на тот момент не мог реально тягаться с эффективностью инвестиций в польскую экономику со стороны СССР.

Всё это говорит о том, что советские вливания в польскую экономику на основе качественно распределённых местных трудовых ресурсов при активном госрегулировании хозяйственного сектора позволили Польше восстановиться после Второй мировой войны, выйти на одно из ведущих мест не только в странах так называемого соцлагеря, но и тягаться по экономическим показателям со странами Западной Европы. Такая, понимаешь, «сталинская тирания» и «советская оккупация»… Польша, ты не забыла?..

Автор:

23 комментария

Здравствуйте уважаемые.
Интересная тема, как мне кажется. Вспомнить тех, кто руководил государствами социалистического пути развития, как тогда было принято говорить, с конца 2 Мировой Войны и вплоть до развала соцлагеря.  Ибо действительно есть очень интересные люди
Начать предлагаю с одного из самых сложных, и,по большому счету, самостоятельному государству социалистического лагеря из Восточной Европы-с Польской Народной Республики (сокращенно ПНР). О которой не любят вспоминать в современной Польской Республике. А зря, государство было вполне достойное, и полякам есть чем гордится, а не только отплевываться.

В социалистической Польше большую часть ее истории не было де-юре единого главы государства, только в самом начале, ну и в самом конце. Там коллективным главой государства до 1989 года был Государственный совет, избираемый Сеймом сроком на 4 года. Однако куда важную роль играл Первый секретарь Центрального комитета Польской объединённой рабочей партии (ПОРП). И иногда должности Председателя Государственного Совета ПНР и Первого секретаря ЦК ПОРП совпадали, а иногда нет Но давайте разберемся с конкретными личностями.

Сразу же после освобождения большей части Польши в 1944 году должность де-факто руководителя государства выполнял Председатель Крайовой рады народовой. Это был просоветский политик и противостоял Президенту и Правительству Республики Польши в изгнании. Президентом Польши считался Владислав Рачкевич. Забавно, что этот сын судьи родиля в Кутаиси, а учился на юрфаке Санкт-Петербурга и Дерпта.

Президент Польши в изгнании

Но СССР он не устраивал никак, и правительство в изгнании оно не признавало. Поэтому на пост Председателя Крайовой рады народовой был выдвинут проверенный товарищ — один из активных и старейших участников Коммунистической партии Польши Болеслав Берут.

Это был очень сухой, очень педантичный и мрачный человек, у которого, впрочем была одна страсть в жизни — женщины. Очень известный ходок был, очень :-)))
Искренний и убежденный сталинист, он смог вскоре оттеснить своих соперников и полностью взять власть под себя. Тем более Сталина он более чем устраивал.

Как итог — практически разбив оппозицию, и даже засадив в тюрьму своего основного противника Владислава Гомулку, Берут смог сначала стать президентом и председателем Государственного совета Польской Народной республики, в 1952—1954 — премьер-министром ПНР. С декабря 1948 — член Политбюро ПОРП, с декабря 1948 по март 1954 — председатель ЦК ПОРП, с марта 1954 до смерти — первый секретарь ЦК ПОРП. По большому счету саму ПОРП он тоже создал, когда продавил слияние Польской рабочей Партии (ППР) и Польской социалистической партии.
То есть, с 1944 года до момента смерти в 1956 году именно Берут был полновесным и единственным хозяином Польши (под присмотром из Кремля, конечно).

А вот умер он странно. Точнее -скажем так, непонятно. Он умер в Москве 12 марта 1956 года во время визита в Советский Союз, вскоре после посещения приснопамятного XX съезда.

Коммунистической партии Советского Союза. Многие говорили о самоубийстве. Хотя Берут был уже очень больным человеком, с большим количеством хронических заболеваний. Может просто доклад Хрущева их обострил, и сердце не выдержало. Все может быть.

Мы с Вами говорили чуть выше, что Болеслав Берут был полновесным хозяином Польши, хотя де-юре, руководителем государства с 1952 года и до своей смерти в 1964 году был Александр Завадский.

Это известная личность. Дивизионный генерал, начальник штаба партизан в Польше и заместитель командующего Войска Польского по политической части. Замполит 1-й Варшавской пехотной дивизии Армии Людовой. Его знали по партийной кличке Казик.

Неглупый человек, который,однако, старался не влезать во внутрипартийные дрязги, и тем самым устраивал все стороны.

После смерти Берута временно первым секретарем ЦК ПОРП сделали очень просоветско настроенного бывшего добровольца РККА и однного из организаторов Союза польских патриотов и 1-й Варшавской пехотной дивизии, политрука этой части — Эдварда Охаба. Впрочем тот за власть не цеплялся, и уже полгода спустя пост первого секретаря ЦК ПОРП занял тот, кто и должен был- Владислав Гомулка.

За отсутствие амбиций и нежелании раскалывать партию, Охаб, который, к слову, не был первоначально в лагере Гомулки, получил после смерти Завадского должность Председателя Государственного совета ПНР.

Впрочем, через 4 года сам ушел в отставку с этого поста в знак протеста против направляемой правительством антисемитской кампании. Показал себе принципиальным и правильным человеком, пожертвовав карьерой. Ибо до конца жизни в 1989 году никаких значимых постов не занимал.

Но вернемся к Гомулке. На 14 лет он стал главным человеком в стране. И честно признаюсь, мне он не очень по душе. Хотя считался либералом, и вроде как старался что-то сделать для народа, но мне кажется он просто был конъюктурщиком, который заигрывал с активной фракцией, но при этом старался быть своим для всех.

Как итог, ухудшение экономических показателей и жизни людей, а затем попытка «затянуть гайки» дабы показать лояльность СССР в противовес событиям в Чехословакии 1968 года. Недовольство в стране росло, и Гомулка не придумал ничего умнее, чем начать антиеврейскую компанию, причем на пустом месте. Даже несмотря на то, что еврейское население Польши серьезно уменьшилось после нацистской оккупации, традиционно иудеев в Польше было немало.

И далеко не последние люди. Но тут их снова стали притеснять, и выдавливать за пределы страны. Причем на пустом месте. Придуманная Гомулкой цитирую «империалистическо-сионистская пятая колонна» вызвала недоумение везде- и в Европе, и в США, и в СССР.

Как итог в 1970 году Польшу накрыл очередной кризис, когда правительство резко повысило цены на продукты. Народ вышел на улицы и начались серьезные беспорядки, которые пришлось успокаивать войсками.

В итоге терпение Москвы лопнуло и Гомулка был смещён с должности на пленуме ЦК ПОРП. На должность генерального секретаря был избран Эдвард Герек. Сам Гомулка вплоть до смерти в 1982 году находился практически под домашним арестом.

После добровольной отставки Охаба в 1968 году де-факто главой государства стал правая рука Гомулки последний маршал Польши Мариан Спыхальский.

Яркий человек. Талантливый архитектор, обладатель Гран-При на международной выставке в Париже в 1937 году с началом войны он с головой ушел в военные действие и в Сопротивление. Интересно, что Мариан Спыхальский работал на коммунистов, а его родной брат Юзеф на правительство в изгнании, и был убит.

Спыхалевский один из главных создателей Гвардии Людовой, в январе 1944 года переформированной в Армию Людову. С января 1944 года — он заместитель начальника Главного штаба Армии Людовой, начальник управления информации в Главном штабе. Затем начальник Главного штаба Войска Польского. Хотя военного образования не имел никакого, но умел подобрать профи и слушать их советы внимательно.

После войны заместитель Министра обороны Польши по политической работе. Так как был, повторюсь, правой рукой Гомулки, то слетел с партийных постов вместе с ним, а затем и вовсе попал в тюрьму, и серьезно пострадал. К нему применялись пытки и он признался и в шпионаже и в других вещах. Без суда провел в тюрьмах 6 лет и был освобожден только после смерти Берута.

Однако после освобождения Спыхальский немедленно был введён в состав ЦК ПОРП и в Политбюро ЦК ПОРП. Дальше сначала назначен заместителем Министра обороны Польши (маршала Советского Союза и Польши К. Рокосовского) — начальником Главного политического управления Войска Польского. Через месяц, был назначен на пост Министра обороны, когда Гомулка потребовал отозвать Рокосовского в СССР. Ну а 7 октября 1963 года он был произведен в маршалы Польши.
Через пару месяцев после падения Гомулки был снят с должности Председателя Государственного Совета Польши и Спыхальский. Но в отличии от своего покровителя, до конца жизни в 1980 году, активно участвовал в общественной жизни страны, хотя практически всегда в качестве «свадебного генерала»

2 маршала. Спыхальский с Андреем Гречко

Эдвард Герек имел интересную биографию. Так получилось, что он стал членом поочередно Польской, Французской и Бельгийских компартий, активно живя и работая во Франции и в Бельгии. И впоследствии получая пенсию из 2 стран.

Достаточно осторожный технократ смог сделать головокружительную карьеру и на 10 лет стать хозяином страны. До сих пор не могу понять, как это ему удалось. Впрочем, у него был очень классный скилл-он умел договариваться.

поездка в СССР

И в короткие сроки смог невелировать последние годы управления Гомулки, успокоив народ, и снизив цены. Впрочем, большей частью за счет иностранных кредитов. Которые ему потом припомнят, обвинив в том, что он лично запускал туда руку и обогащался.

Впрочем, доказательств не будет. Первая часть его правление — это позитивное и правильное время. Но начиная с 1976 года все начало ухудшаться, причем в геометрической прогрессии
В итоге, в 1980 году после серии массовых общенациональных забастовок, проведённых в знак протеста против повышения цен на продовольствие, был отправлен в отставку под формальным предлогом ухудшения состояния здоровья.
Умер в 2001 году.

Председателем Государственного совета ПНР после Спыхальского, с 1970 по 1972 год назначен старый подпольщик, экс-заключённый Освенцима и Маутхаузена, а также экс -Премьер-министр страны (с 1954 по 1970 года) Юзеф Циранкевич,левая рука Гомулки.

После падения последнего Юзефа двинули формально на важнейший пост, а фактически зафутболили на чердак. Ибо с 1970 по 1985 года Председатель Государственного совета ПНР не имел практически никаких рычагов влияния в стране.

После отставки в 1972 году состоял в руководстве государствленных «общественных организациях» — ветеранской организации Союз борцов за свободу и демократию, Национального комитета защиты мира, Фронта национального единства и так далее.

На его место посадили известного ученого-историка, члена Польской Академии Наук, иностранного члена Академии наук СССР, Почётного доктора МГУ Генрика Яблоньского.

Тот выполнял церимониальные функции и во власть особо не лез, да и не давали ему рулить, при всем желании.

Во главе Партии после Герека на год поставили бывшего «первого польского комсомольца» Станислава Каню. Его кандидатура была компромиссной ввиду угрозы ввода советских войск. Поляки в те годы говорили: «Лучше Каня, чем на танке Ваня».

Однако Каня не сумел справиться с растущими протестами населения и вскоре был смещен, ибо ситуация ухудшалась с каждым днем.
Кстати, Пан Каня жив до сих пор, хотя ему 91. Хочется пожелать здоровья.

Ну и наконец, к власти пришел самый яркий, харизматичный и сильный политик в Польше со времен Пилсудского — генерал армии Войцех Витольд Ярузельский. Я не раз уже рассказывал о пане Войцехе.

Считаю его порядочным, умным мужественным и сильным человеком, который своими энергичными и волевыми действиями смог сделать для страны очень много- избежал большой крови, более-менее выправил экономику, а главное избежал оккупации страны войсками Варшавского договора.

Надеюсь, будущие поколения поляков оценят по достоинству этого человека. А то позорно было смотреть как какая-то штафирка, не секунды не служившая в армии, да еще и судя по всему, имеющая проблемы с психикой и реальным восприятием мира, снимала с пана Войцеха, бевого офицера, награды и звания.

Ярузельский формально говоря, был вынужден стать военным диктатором, объединив всю власть в стране в своих руках был министром национальной обороны ПНР (1968—1983), Председателем Совета Министров ПНР (1981—1985), Первым секретарь ЦК ПОРП (1981—1989), Председателем Военного Совета национального спасения (1981—1983), Председателем Государственного Совета ПНР (1985—1989), первым Президентом ПНР (1989) а также впоследствии Президентом Польской Республики, но, повторюсь, ИМХО -это было оправдано. И он старался действовать разумно и оправдано.

Достойно жил, достойно правил.
Ушел Войцех Ярузельский в 2014 году.

Ну а последним Первым секретарем ЦK ПОРП стал журналист Мечислав Францишек Раковский.

После него начиналась уже совсем другая история.
Приятного времени суток.

Послевоенный передел границ и ключевые итоги Второй мировой войны

На основе принятых на Потсдамской конференции 1945 года резолюций облик мира после окончания Второй Мировой войны изменился. Все довоенные границы в Европе были возвращены на место. Немецкие территории отошли к Советскому Союзу и Польше. В частности, к СССР был присоединен город Кенигсберг (ныне Калининград), а к Польше отошли земли Восточной Пруссии и земли в бассейне рек Нейсе и Одер.

Существенные изменения затронули и политическую ситуацию в мире. Важным итогом Второй мировой войны стала полная победа над идеологией нацизма. На смену захватническим и колониальным настроениям стали приходить идеи всеобщего равенства и братства народов. Страны, освобожденные от гитлеровской оккупации, с охотой принимали идеи социализма. КПСС стала направляющей и руководящей силой на только Советского Союза, но и многих государств Восточной Европы и Азии. На социалистический путь развития встали Албания, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Югославия и Чехословакия. Политический строй в Северной Корее и Восточной Германии также был ориентирован на построение коммунизма.

К числу прочих, не менее значимых итогов Второй мировой войны могут быть отнесены:

• разгром стран оси;
• формирование биполярной системы международных отношений;
• холодная война;
• создание Организации Объединенных Наций.

В конце концов, мир и его облик навсегда изменились. Вместе с ними изменения претерпела сама система международных отношений. Важную роль в подведении итогов Второй Мировой войны сыграло решение Польского вопроса.

Потери Польши во Второй мировой войне

После вероломного нападения фашистских немецких войск 1 сентября 1939 года, Польша, подхваченная оккупацией советскими войсками с восточной части, за 27 дней была попросту стерта с политической карты мира. Непосредственно с ее разгрома и начинался отсчет Второй мировой войны, которая повлекла за собой не только передел мира, но и огромные человеческие жертвы.

На фоне военных действия земли польского государства оказались существенно потрепаны, а сама война оставила за собой вереницы сильных утрат и разрушений. Территории Западной Украины и Белоруссии окончательно закрепились за Советским Союзом. В целом на территории Польши было разгромлено порядка 63% научных и образовательных учреждений, 60% медицинских учреждений, 20% промышленных объектов. Варшаву фактически сравняли с землей. Самым главным, конечно же, стали невосполнимые людские потери.

«Передел мира после Второй мировой войны. Судьба Польши» 👇

Сотни тысяч жителей Польши оказались замучены тяжелыми принудительными работами в нацистских концлагерях. Особую жестокость на себе испытали польские евреи, которых сначала согнали в гетто, а после принятия в 1942 году решения по еврейском вопросу — выслали в лагеря смерти. Несмотря на то, что огромное количество поляков погибло в результате гитлеровского режима, свою руку к уничтожению польской интеллигенции и элиты приложило и советское руководство. Репрессии СССР были искусно направлены на экономическое использование польского народа.

Решение Польского вопроса

Пожалуй, наиболее сложным после окончания Второй мировой войны оказалось решение польского вопроса – одно их крупнейших довоенных европейских государств необходимо было существенно уменьшить. В результате Советско-Германского пакте Вильнюс от Польши перешел к Литве, а на Востоке поляки оказались в меньшинстве в сравнении с белорусским и украинским населением.

В процесс дискуссий на Ялтинской конференции решено было отдать Советскому Союзу восток Польши по так называемой «линии Керзона», представлявшей собой вертикаль Львов-Брест-Гродно-Вильнюс. При этом Белосток был возвращен Польше. Таким образом, Москва получила западные земли практически в тех же размерах, что и по результатам совместного раздела Польши с гитлеровской Германией.

Польское правительство в изгнании протестовало против принятых решений, по сути своей подрывающих суверенитет страны. Тем не менее, Сталин сумел убедить союзников в том, что освободить Польшу удалось лишь благодаря вмешательству Красной Армии, а потому в Польше должно быть создано новое правительство «с включением демократических деятелей из самой Польши с одной стороны, и поляков из-за границы – с другой стороны.

В общем виде схема передела Польши после окончания Второй мировой войны представлена на рисунке 1.

Дабы хоть как-то компенсировать потери Польши на Востоке, было принято решение о расширении ее западных границ.

Польша после Второй мировой войны

Вопрос территориальных потерь и новых границ Польши после окончания Второй Мировой войны остается достаточно спорным в мировой истории. Несмотря на то, что официально страна входила в число победителей, из ее довоенных областей сохранились лишь ее прибрежная часть и земли южных территорий. В качестве компенсации за потерянные восточные регионы к Польше были присоединены немецкие земли, именуемые пропагандистами «Возвращенными землями».

Согласно подписанному 21 апреля 1945 года Договору о дружбе Советским Союзом Польше были переданы следующие подконтрольные германские территории:

• часть Восточной Померании;
• часть Западной Пруссии;
• Силезия;
• Восточный Бранденбург;
• Вольный город Данциг;
• Округ Щетин.

Территория Польши после окончания Второй мировой войны составила порядка 312 тыс. кв. км. Для сравнения, до 1939 года ее территории составляли около 388 тыс. кв. км. Таким образом, утрата восточных областей Польши так и не была до конца компенсирована.

Согласно германо-советскому соглашению 1939 года о разделе польских границ, свыше 12 миллионов польских граждан, 5 миллионов из которых были этническими поляками, оказались на территориях, перешедших к СССР. Новые территориальные границы государств стали причиной массового переселения народов.

После окончания Второй мировой войны Польша не досчиталась около 17% своего населения. В послевоенные годы ее миграционная политика была направлена на моноэтничество государства и возвращение на родину поляков.