Руководство российской академией наук дашкова

Однако назначение императрицей на пост директора Академии наук Екатерины Дашковой вызвало недоумение. Это был первый случай, когда на государственную должность определяли женщину.

Вообще, формально у Академии был руководитель — президент. В описываемое время им являлся граф Разумовский, который, кстати, был назначен на эту должность в 1746 году, в возрасте 18(!) лет, и занимал её до 1798 года! Понятное дело, толку от такого президента было немного, тем более что Разумовский часто занимался другими делами.

По этой причине учредили должность директора Академии наук, который фактически являлся и президентом. То есть решал (или пытался решить) насущные проблемы академического образования.

Но и с директорами Академии наук не везло. Предшественник Дашковой, писатель Домашнев, наворочал таких дел, что его сместили с поста директора и создали специальную комиссию для разбора хозяйственных дел Академии. Речь шла о разбазаривании средств, и даже о хищениях.

Екатерина Дашкова получила назначение на должность директора в 1783 году. И хотя она не являлась научным работником, у неё были определённые предпосылки для того, чтобы занять этот важный пост. Кроме того, тогда ей покровительствовала сама императрица.

Дашкова довольно энергично взялась наводить порядок в Академии. Во всяком случае, пыталась это сделать. И многое ей удалось.

К примеру, она заметила, что книги, карты и разнообразные альманахи в Академии продавались по двойной цене. Вернее, почти не продавались, потому что в этом случае цены были чересчур высокими. Дашкова распорядилась снизить цены на означенную продукцию в два раза.

При Академии уже существовала гимназия, целью которой являлась подготовка молодых кадров для российской науки. Дашкова в своих отчётах сообщала, что в этой гимназии вместо 50 учеников находилось всего 27. Однако после повторной учебной проверки выяснилось, что некоторые ученики ну совсем не подают никаких надежд, и в итоге количество учеников упало до 18 человек, что, разумеется, было позором для огромной уже в те годы Российской империи. Так вот, после определённых усилий количество обучающихся в академической гимназии человек выросло до 89.

Современники сообщали, что уровень знаний у этих учеников был выше, чем несколькими годами ранее. Да и в бытовом отношении студентам было легче. Не приходилось теперь ежедневно думать о пропитании и актуальных наглядных пособиях. Многие бытовые вопросы в отношении учеников гимназии при Дашковой успешно решала Академия. Ведь речь шла о будущем российской науки.

Плохо обстояли дела в Академии с инструментами. Что-то пришло в негодность по причине халатности, что-то погибло в пожарах, каковые, к сожалению, являлись тогда привычным делом. По поручению Дашковой научные работники составили список необходимого инвентаря, и он стал приходить в Академию. Поначалу, конечно, из-за границы, затем часть инструмента стали изготавливать в России.

Примерно так же было и с химическим отделом Академии. При содействии Дашковой его фактически создали заново. Причём для нужд упомянутого отдела построили новые прекрасные печи для обжига, закалки и тому подобных вещей.

При Академии наук имелась, разумеется, и типография. Возможно, она не так уж плохо работала, но Дашкова признала её деятельность неудовлетворительной. По её инициативе теперь еженедельно подавался отчёт о печатающихся в типографии книгах. Если же имела место задержка, полагалось подавать объяснение о причинах задержки.

Типография была делом относительно понятным для нового директора Академии наук, и тут Дашкова проявила себя вполне неплохо. По её инициативе случилось первое в России издание сочинений Михаила Ломоносова. И не просто издание, а труд, в котором была приобщена и биография великого учёного, приложившего много усилий для становления русской науки.

Кроме того, при руководстве Дашковой Академия наук издаёт второй раз «Описание земли Камчатки» профессора естественной истории Степана Крашенинникова. Интересно, что эта работа вскоре переводится на четыре распространённых тогда языка: голландский, немецкий, английский и французский. Это, безусловно, пошло только на пользу упомянутому научному труду.

Но и это ещё не всё. При участии Екатерины Дашковой основываются сразу два периодических издания: «Новые ежемесячные сочинения» и «Собеседник любителей российского слова». Первый журнал был научно-популярным. Второй — литературно-художественным, и отчасти — историческим.

Одним из важнейших дел, осуществлённых при Дашковой, являлось издание академического словаря. Этот процесс курировала лично императрица, которая активно общалась с французскими просветителями, и знала о том, что в далёкой Франции тоже работают над академическим словарём.

Академический словарь в России был создан за 6 лет. Кажется, что срок довольно большой. Однако следует знать, что в просвещённой и передовой Франции Академия наук с 1634 года (с момента основания) до 1694 года работала над составлением подобного словаря, и так его и не издала! 60 лет работы — и французский словарь устарел ещё до того, как его издали! Ясное дело, что русский академический словарь по сравнению с французским подготовили в рекордно короткие сроки. При деятельном участии всё той же Дашковой.

Екатерина Дашкова способствовала открытию ещё одного журнала в России под названием «Собеседник любителей российского слова, содержащий разные сочинения в стихах и прозе некоторых российских писателей».

Но не всё было так радужно. Современники отмечали, что у Екатерины Дашковой был довольно сложный характер, который с годами даже ухудшился.

Известно, что она довольно прохладно отнеслась к талантливому Ивану Кулибину и его интересным разработкам.

При Екатерине Дашковой в Петербурге возвели новое здание Академии наук и академический дом. Автором проекта был знаменитый архитектор Джакомо Кваренги. Но случилось так, что неуёмное желание Дашковой руководить всем и вся привели к тому, что Кваренги в какой-то момент отстранился от строительства.

Хлопоты Дашковой по управлению Академией наук не проходят бесследно для её душевного здоровья. Она сильно устаёт, её всё больше и больше критикуют, часто — без особых оснований на то. Иногда она даже становится отрицательной героиней (под вымышленным именем) в малопримечательных пьесах.

В 1794 году Дашкова просит разрешения на двухгодичный отпуск и получает его. По сути, это означает, что заканчивается её двенадцатилетнее руководство Академией наук. Но официальной отставки пока нет.

Отставка случится спустя два года, после смерти Екатерины Великой. Павел Первый снимает Дашкову со всех должностей и повелевает жить в деревне. Дашкова едет на север Новгородской области в указанное место и обитает там до 1801 года, то есть до смерти Павла Первого.

Есть сведения, что после смерти недолго правившего Павла Дашкову вновь звали возглавить Академию наук. Но она, как известно, отказалась. И поступила довольно мудро, дав дорогу молодым и свежим силам.

«В следующем месяце был дан новый придворный пир, не помню, по какому обстоятельству. Императрица, обходя общество, перемолвилась несколькими словами с некоторыми статс-дамами и иностранными министрами, а потом, обратившись ко мне, сказала: «У меня есть до вас, княгиня, особое дело; но теперь, я вижу, нельзя говорить о нём». Затем она оставила меня и снова заговорила с посланниками на другой стороне залы. Потом вдруг, остановившись в небольшом кругу посреди комнаты, она подала мне знак подойти к ней. Я приблизилась. И если бы я упала прямо с облаков, то менее удивилась бы, чем в ту минуту: императрица предложила мне место директора Академии искусств и наук.

Моё безмолвие (я не могла поначалу ничего сказать) заставило Екатерину повторить своё предложение, сопровождаемое тысячью самых лестных выражений.

Императрица, желая убедить меня, приняла мой отказ за выражение не совсем искренней привязанности к ней. Я думаю, каждый, кто подходил к Екатерине, чувствовал влияние её неотразимого красноречия и ловкости, когда она хотела овладеть волей и умом известного лица.

Со мной ей не было надобности употреблять эти средства. Вследствие моей непоколебимой преданности я всегда готова была повиноваться Екатерине, лишь бы она не требовала от меня обязанностей выше моего собственного долга. В настоящем случае она напрасно расточала своё искусство. «Назначьте меня, — отвечала я, — директором ваших прачек, и вы увидите, как ревностно я отслужу свою службу». — «Ну вот, вы начали и сами шутить, — возразила императрица, — обрекая себя на такое смешное дело».

Императрица, несмотря на мои возражения, настаивала, напомнив мне о моих предшественниках, занимавших это место с меньшими способностями, чем мои. «Тем хуже, — сказала я, — для тех, которые так мало уважали себя, принимая обязанности выше своих сил».

Взоры всего собрания обратились к нам.

Этот разговор бросил меня почти в лихорадку, и на лице, вероятно, отразилось сильное душевное волнение, потому что окружавшая нас толпа с бесконечным самодовольством, как я заметила, подумала, что между нами произошло что-нибудь очень неприятное.

Старая графиня Матюшкина, редко умевшая сдерживать своё любопытство, очень желала допытаться, о чём шёл разговор с Екатериной. «Вы видите, — сказала я, — моё необыкновенное волнение, и виной тому единственно доброта и расположение ко мне государыни».

Я пламенно желала поскорей уехать с бала и, прежде чем лечь в постель, написать императрице и ещё сильней выразить причины моего отказа. Возвратившись домой, я тотчас же принялась за письмо, которое и более хладнокровного монарха, нежели Екатерина, могло бы оскорбить.

Было около полуночи, когда я окончила своё письмо; посылать его императрице было уже поздно. Но горя нетерпением как можно скорей отвязаться от этого нелепого предложения, я отправилась в дом князя Потёмкина, у которого никогда в жизни не была, и приказала доложить ему о себе; а если он в постели, то разбудить его.

Князь Потёмкин, пробежав письмо глазами, разорвал его в клочки. Изумлённая и рассерженная, я спросила, как он смел разорвать моё письмо, написанное императрице.

«Успокойтесь, княгиня, — сказал он, — и послушайте меня. Вы искренне преданны государыне, в этом никто не сомневается. Зачем же вы хотите беспокоить и огорчать её предметом, который в эти последние два дня исключительно занимал её мысль и на который она твёрдо решилась? Если вы действительно неумолимы, вот перо, чернила и бумага — напишите новое письмо. Поверьте, я советую вам как человек, преданный вашим интересам. Кроме того, должен добавить, что императрица, определяя вас на это место, имеет в виду удержать вас в Петербурге и тем самым иметь случай чаще видеться с вами. Говоря правду, ведь она утомлена этим сборищем дураков, которые её вечно окружают».

Мой гнев, редко когда продолжительный, и тут почти прошёл. Я согласилась написать более умеренное письмо, которое я хотела послать со своим слугой, чтобы передать его государыне через одного из её придворных лакеев, как только она встанет поутру. В заключение я умоляла князя употребить всё своё влияние, чтобы разубедить императрицу в таком беспримерном и странном назначении.

Приехав домой, я села за другое письмо и, несмотря на раздражённое состояние, кончила его в том же платье, которое надела с утра для придворного бала. В семь часов письмо было отправлено, и я получила на него ответ. Заметив о моём раннем пробуждении, императрица наговорила мне очень много лестных и обязательных фраз, но ни одного слова об отказе, который она, очевидно, сочла не заслуживающим никакого внимания.

В конце того же дня я получила письмо от графа Безбородко и копию указа, уже переданного Сенату и определившего меня директором Академии наук».

---

28 марта 2023 года исполняется 280 лет со дня рождения Екатерины Романовны Дашковой, урожденной Воронцовой, которая тринадцать лет руководила Петербургской Академией наук. В 2024 году Российская академия наук будет отмечать 300-летие со дня своего основания. Объединенная редакция порталов Indicator.Ru  и Inscience.News   опубликовала серию материалов, посвященных будущему юбилею. Эта статья посвящена первой в мире женщине во главе академии наук. 

Екатерина Воронцова родилась в семье, относящейся к высшим кругам Российской империи. Ее отцом был сенатор, граф Роман Воронцов, дядя и брат в свои годы – уже после рождения Екатерины – были канцлерами Российской империи, ее крестным отцом стал Петр Федорович – он же Карл Петер Ульрих, будущий император Петр III (сестра Екатерины Елизавета будет фавориткой Петра, ну а роль нашей героини в свержении императора общеизвестна).

Образование, которое получила Екатерина, было классическим «девочковым дворянским» – французский, танцы, рисование. И если бы не счастливый-несчастный случай, вряд ли мы бы сейчас писали эту статью. Девочка заболела корью, и ее отправили в поместье близ Петербурга. А что делать умному ребенку, запертому в деревне и болеющему? Только читать. Будущая Дашкова пристрастилась – и достаточно быстро превратилась в одного из образованнейших людей своего времени. Добавьте к этому природное обаяние – и не останется поводов удивляться, что юная Екатерина сошлась еще с одной Екатериной, на 14 лет старше ее. Точнее, Софьей Августой Фредерикой Анхальт-Цербстской, женой крестного отца – уже тогда Дашковой – будущего императора Петра III. 1761 год – Екатерине Романовой 32, Екатерине Дашковой – 18… Дальнейшее известно многим: заговор, переворот, воцарение Екатерины II, смерть или убийство Петра, размолвка (но не вражда) между Екатеринами… В 1769 году Дашкова с сыном уезжает за границу.

Нет, не зря все-таки Герцен писал: «В Дашковой чувствуется… что-то сильное, многостороннее, деятельное, петровское, ломоносовское, но смягченное аристократическим воспитанием и женственностью».

Дашкова за границей встречается и общается (на равных) с Дени Дидро, Бенджамином Франклином, Вольтером, Адамом Смитом и другими представителями интеллектуальной элиты Европы. В особенности Великобритании, поскольку сын ее учился в Эдинбургском университете. А еще был папа Пий VI.

В 1782 году Дашкова вернулась в Россию – и сразу же восстановила отношения с императрицей. Более того, именно Дашковой Екатерина II поручила две Академии – уже давно существующую Петербургскую Академию наук и художеств и придуманную вместе с Дашковой Академию Российскую. Вторая Академия была создана с оглядкой на академическую ситуацию во Франции: там тоже было две Академии – Парижская академия наук, которая занималась развитием науки и Французская академия, которая сконцентрировалась на развитии, нормировании и изучении французского языка.

Эта идея была сформулирована во время прогулки двух Екатерин по Царскосельскому саду.

«… Однажды я гуляла с императрицей по Царскосельскому саду. Речь зашла о красоте и богатстве русского языка. Я выразила мое удивление, почему государыня, способная оценить его достоинство и сама писатель, никогда не думала об основании Российской академии. Я заметила, что нужны только правила и хороший словарь, чтобы поставить наш язык в независимое положение от иностранных слов и выражений, не имеющих ни энергии, ни силы, свойственных нашему слову.

– Я и сама удивляюсь, – сказала Екатерина, – почему эта мысль до сих пор не приведена в исполнение. Подобное учреждение для усовершенствования русского языка часто занимало меня, и я уже отдала приказание относительно его», – вспоминала Дашкова.

Тут нужно сделать главную оговорку – Дашкову часто называют президентом Петербургской академии или президентом Академии Российской. В обоих случаях это не так или не совсем так. В случае со «старой» Академией, с 1746 по 1798 год президентом ее был граф Кирилл Григорьевич Разумовский, последний гетман Войска Запорожского. Но реальным руководством Академии занимались введенные в его президентство директора. И с 1783 по 1796 годы Дашкова была директором Академии. Что же касается «новой», Академии Российской, то до 1818 года ею руководили председатели, а лишь потом – президенты.

Таким образом, Дашкова стала не только первой женщиной-руководителем Российской академии (даже двух, и по-прежнему единственной подобной женщиной в России) и первой женщиной-главой академии в мире. Долгое, очень долгое время она оставалась не только первой, но и единственной. В Королевском обществе в Великобритании, в Шведской королевской академии наук до сих пор не появилось женщины-президента. А в Американской академии художеств и наук (AAAS), которая моложе РАН на 56 лет, такой человек появился впервые только в XXI веке: литературовед Патриция Мейер Спекс занимала пост президента с 2001 по 2006 год.

В любом случае, за 13 лет (на самом деле – за 12), до очередной размолвки с Екатериной, которая случилась из-за публикации в 1795 году в издававшемся Академией сборнике «Российский театр» трагедии Княжнина «Вадим Новгородский» и опалы, усилившейся при воцарении Павла I, Дашкова сделала очень много для развития обеих Академий. Особенно – Академии Российской. Именно в председательство Дашковой – всего за 11 лет – был создан и опубликован «Словарь Академии Российской, производным порядком расположенный», первый толковый (и отчасти – этимологический) словарь русского языка, содержащий 43 257 слов. «Всего» – потому что 11 лет это очень мало. Французская академия первое издание своего словаря делала 60 лет. 35 академиков собирали и описывали слова. Дашкова не осталась в стороне – самолично собирала и объясняла слова на Ц, Ш и Щ. Среди авторов – Фонвизин, Державин, астроном Степан Румовский, сенатор Александр Строганов.

Жаль, что председательство и директорство продлилось недолго – и при этом, судя по всему, опала обидела Дашкову: когда Павел умер, академики ее снова позвали на «научное царство». Дашкова отказалась, посвятив свои последние годы написанию своих знаменитых «Записок», мимо которых не может пройти ни один не только историк екатерининских времен, но и историк науки.

Текст: Алексей Паевский. 
Источник: Inscience.News.

Дашкова во главе Академии наук, была более 11 лет. Первое официальное появление Дашковой Екатерины Романовны в академии было 30 января 1783 года. В последний раз Дашкова посетила Академию 14 августа 1794 года.

Императрица Екатерина II пригласила возглавить Академию Екатерину Дашкову.

24 января 1783 года Екатерина Романовна Дашкова назначена на должность директора Санкт-Петербургской Императорской академии.

«Как опасно плыть на одном корабле с «великими мира сего»» – Дашкова Екатерина Романовна, Записки, Троицкое, 27 октября 1805 года.

Почти через год Императрица Екатерина 8 января 1784 года подписала указ, по которому Дашкова будет получать жалованье директора Академии наук три тысячи рублей в год.

Дашкова желала начать новую эпоху, в которой прогресс будет основан на достоинствах и фактических достижениях, а не на знакомствах и обмене услугами.

Перед инаугурацией княгиня Дашкова нанесла визит Леонарду Эйлеру, человеку энциклопедических знаний, автору более чем восьмисот работ по математике, физике, астрономии и механике.

Эйлер был польщен и в сопровождении своего сына и Николая фон Фусса отправился поддержать Дашкову во время ее первого официального появления в академии 30 января 1783 года.

Дашкова была приведена к присяге, став первой в истории России женщиной на высоком посту директора Академии наук.

Дашкова приняла руководство Академией в критический момент её истории.

Академия была должна много денег своим издателям и книгопродавцам, в то же время академикам и персоналу не выплачивалось жалованье.

Из-за экономических трудностей она не могла осуществлять многие свои проекты, проводить конференции и исследования.

С характерной энергией княгиня окунулась в административную работу и принялась восстанавливать экономический порядок в наивысшем и самом престижном научном учреждении страны, принимая организационные, административные и экономические меры.

В первые пять месяцев своего директорства Дашкова смогла получить более 8500 рублей не оплаченных ранее долгов.

В 1784 году Академия получила 839 рублей 11 копеек от Новикова, который заказал словарь русских писателей, книга была напечатана, но долго не была оплачена.

Концентрируясь на деталях административной работы с самого момента вступления в должность, Дашкова приняла активное участие в деятельности канцелярии Академии наук.

Екатерина Романова отвечала, среди прочего, за гимназию, различные мастерские, типографию, публикацию «Санкт-Петербургской газеты» и комиссионную продажу иностранных книг.

За один год она реорганизовала академию, привела в порядок ее финансовые и административные дела и приняла меры, позволившие ей избавиться от всех долгов и получить большой доход.

Императрица похвалила Дашкову за умение находить деньги и разумно использовать их на соответствующие проекты.

Дашкова во главе Академии наук – распорядок дня

Екатерина Дашкова появлялась в Академии ровно в девять утра и просматривала ежедневные доклады, просьбы и все прочие текущие дела.

Затем она давала указания и записывала их в журнале канцелярии.

За один 1784 год в журнале записано 926 приказов, из которых Дашкова подписала 747, а исключение составили лишь те, что были изданы в летние месяцы с 24 мая по 5 сентября, когда она отсутствовала в Петербурге и оставила на службе своих заместителей.

Дашкова была не просто академическим администратором; она участвовала во всех аспектах академической работы, вплоть до организации образовательных программ, написания инструкций по проектам, определения направлений и целей исследований, организации экспедиций, обеспечения финансовой поддержки, популяризации и публикации открытий.

Дашкова стремилась, чтобы её управление Академией было демократическим

Княгиня лично председательствовала на многих академических заседаниях вместе со своими советниками О. П. Козодавлевым и В. А. Ушаковым. Козодавлев консультировал ее непосредственно и помогал с публикацией журнала, тогда как Ушаков давал ей деловые советы.

Когда Дашкова не могла посещать заседания, она передавала обязанности своему секретарю И. И. Лепехину. Ученый, натуралист, специалист по русскому языку и блестящий стилист, он был ее ближайшим коллегой, а с 1783 года до своей смерти в 1802 году — непременным секретарем Российской академии.

Дашкова подбирала свой штат, номинировала новых членов, распределяла задания, следила за их выполнением и вела дискуссии.

Ее управление было демократическим, и во время выборов она была на равных с другими членами академии.

Дашкова демонстрировала большую заботу о своих подчиненных

Екатерина Романовна предложила основать пенсионный фонд из части академических доходов. Императрица Екатерина одобрила этот план и 21 марта 1791 года подписала указ о том, чтобы проценты от суммы в 30 тысяч рублей из академического бюджета поступили на организацию этого пенсионного фонда.

Научная, издательская, переводческая деятельность Академии

Энергия и организационные таланты Дашковой позволили ей активизировать издательскую и переводческую деятельность академии, которая, как она считала, была необходима для распространения знаний на русском языке.

Одними из первых проектов Дашковой были возобновление издания «Комментариев» и восстановление выпуска академических деловых бумаг — «Архива Конференции Академии наук», который оставался непереплетенным и имел много пропусков.

Под непосредственным руководством академия Дашкова выпустила первое полное собрание сочинений М. В. Ломоносова (1784–1787), шестое и седьмое издания его «Российской грамматики» (1788 и 1799) и три издания «Краткого руководства к красноречию» (1788, 1791 и 1797).

Под ее наблюдением были изданы такие работы, как «Описание земли Камчатки» С. П. Крашенинникова (1786) и продолжение «Дневных записок путешествия доктора в Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768–1772 годах» (1771–1805).

Очень влиятельным исследованием, появившимся во время правления Дашковой и оказавшимся одним из самых важных событий в истории российской науки и Просвещения вообще, были «Письма о разных физических и философских материях» Л. Эйлера (1768–1774, 1785, 1790–1791, 1796). Эйлеровское яркое и общедоступное изложение упрочило успех.

Дашкова поддерживала писателей и в 1784 году приобрела для академической книжной лавки тысячу копий «Душеньки» И. Ф. Богдановича; еще раньше она напечатала на средства академии и распространила 2400 экземпляров его «Исторического изображения России», а в следующем году издала его «Собрание русских пословиц».

В 1788 году она купила 150 экземпляров сочинений Я. Б. Княжнина, а в 1793 году академия напечатала пять номеров журнала «Санкт-Петербургский Меркурий», который издавался И. А. Крыловым и А. И. Клышиным и содержал их пьесы.

Дашкова инициировала ряд амбициозных переводческих проектов, таких как работа над многотомной «Всеобщей и частной естественной историей» Ж. Л. Бюффона (1789–1808).

В феврале 1790 года она основала отделение для обучения переводчиков, которое возглавил А. П. Протасов.

По мнению Дашковой, было совершенно необходимо создать государственную систему образования, и как глава Академии наук она с энтузиазмом поддержала школьные реформы Екатерины 1780–1790-х годов.

Комиссия по народному образованию обратилась к академии с просьбой перевести несколько австрийских школьных учебников, и работа началась в марте 1783 года.

Перевод австрийского издания «Зрелище природы и художеств» с 480 гравюрами (1784–1790) был первой популярной энциклопедией науки и техники, изданной в России для образования юношества.

Дашкова во главе Академии наук – прошение об отставке

«Я письмом просила Екатерину (императрицу) уволить меня от академических должностей и позволить, как статс-даме отлучиться от двора на два года для поправления хилого здоровья и домашних дел.

Императрица не хотела и слышать о моей решительной отставке, но отпустила на два года из столицы. Напрасно я доказывала, что академиям не совсем удобно иметь отсутствующего начальника.

Государыня настаивала и хотела назначить особого депутата, с тем чтобы он исполнял мои заочные распоряжения, а я продолжала действовать в качестве действительного директора и пользоваться всеми выгодами своего положения.

Она выразила сожаление о моем удалении от двора.

Я также расставалась не без грусти, хотя меня уже давно тешила мысль о жизни уединенной и надежда на свидание с моим братом.

Но разлука с Екатериной, и, может быть, разлука последняя, щемила мое сердце.

Я страстно и бескорыстно любила ее, прежде чем она надела корону.

Я любила Екатерину в то время, когда она могла быть для меня менее полезной по своей власти, чем я ей по своим заслугам.

Хотя она никогда в отношении ко мне не показывала того искреннего расположения, какое лежало в глубине её сердца, при всем том я всегда чувствовала к ней ту вдохновенную и юношескую любовь, которая соединила меня с ней неразрывным союзом…

Я еще раз написала Екатерине просьбу о моей полной отставке или по крайней мере о продолжении моего отсутствия. В ответ я получила самое доброе письмо; мне было дано позволение остаться еще на год.» – Дашкова Екатерина Романовна, Записки.

5 августа 1794 года Дашкова подала прошение об отставке с руководящих постов в академиях – Академии Наук и Российской академии.

К прошению, в котором Дашкова писала Императрице Екатерине о своей самоотверженной службе, Дашкова приложила «Рапорт об экономическом положении Академии наук за 1783–1794 годы».

В нем она подвела итоги одиннадцатилетнего управления главной российской научно-исследовательской организацией, дополнив их бухгалтерскими отчетами по книжной лавке, издательству, академической гимназии, строительным проектам и всем доходам, которые она «имела счастье сделать»

Согласно этим подсчетам, она смогла добавить в бюджет 526 188 рублей. Она отправила все документы государственному секретарю Дмитрию Трощинскому, сопроводив их письмом, выражавшим большую гордость тем, что завершила «Академический словарь», и желание остаться президентом Российской академии, хотя и не получала там никакого жалованья.

На листе бумаги, прикрепленном к письму Дашковой, Трощинский отметил: «Указом от 12 августа 1794 года Императрица Екатерина удовлетворила просьбу княгини двухгодичного отпуска». 

Императрица Екатерина сохранила Дашковой годичное жалованье в три тысячи рублей как бывшему директору Академии наук.

В понедельник 14 августа 1794 года Дашкова явилась в академию в последний раз.

Дашкова вошла в зал, заняла свое место во главе стола и обратилась к тринадцати собравшимся академикам и адъюнктам.

Екатерина Дашкова сказала им, что гордится тем, что служила академии почти двенадцать лет.

Затем она поблагодарила и обняла каждого из присутствовавших академиков, которые проводили её до самого экипажа.

Они выразили горячее пожелание видеть ее снова в академии в ближайшем будущем, но Дашкова уехала навсегда.

Екатерина Дашкова подписала протокол этого последнего собрания почти два года спустя, 3 мая 1796 года.

• Источник: Дашкова Екатерина Романовна, Записки
• По материалам: Екатерина Дашкова: Жизнь во власти и в опале. – Воронцов-Дашков Александр Илларионович

Что читала Дашкова Екатерина

Академии под руководством Дашковой

Новое время

Екатерина Дашкова и ее деятельность на посту первого президента Академии наук

Алина Грибулина

Екатерина Романовна Дашкова (урожд. графиня Воронцова) родилась 17 марта 1743 года в Санкт-Петербурге в семье государственного деятеля и сенатора графа Романа Илларионовича Воронцова. С 4-х лет, после смерти матери Екатерина Романовна воспитывалась в доме дяди, государственного канцлера графа Михаила Иларионовича Воронцова, просвещенного государственного деятеля того времени, известного своей поддержкой М. В. Ломоносова. По собственному признанию, она получила «превосходное» домашнее образование. Еще в юности Екатерина Романовна увлекалась «серьезным чтением» сочинений Вольтера, Руссо, Гельвеция и других просветителей.

Граф М. И. Воронцов

Знание европейских языков, поездки за границу и знакомство с известными людьми способствовали ее дальнейшему развитию. С ранних лет ее занимали вопросы политики. Еще в детстве она интересовалась дипломатическими бумагами своего дяди и следила за ходом русской политики. Знакомство с будущей императрицей Екатериной и личное к ней расположение сделало Дашкову преданнейшей ее сторонницей. Их связывали также и литературные интересы.

Окончательное сближение с Екатериной произошло в конце 1761 году, по вступлении на престол Петра III. Задумав государственный переворот, Екатерина избрала главными своими союзниками Григория Григорьевича Орлова и княгиню Дашкову. Первый пропагандировал среди войск, вторая — среди сановников и аристократии. Благодаря Дашковой были привлечены на сторону императрицы граф Н. И. Панин, граф К. Г. Разумовский, И. И. Бецкий, А. И. Глебов и другие. После переворота Дашкова получила звание придворной статс-дамы и орден Св. Екатерины 1-й степени.

Однако разочарование Дашковой результатами переворота, недовольство Екатерины II ее активной позицией привели к охлаждению в их отношениях.

В 1764 году после смерти своего мужа, князя Михаила Ивановича Дашкова, Екатерина Романовна несколько лет провела в селе Троицком Калужской губернии известное с середины XVII века как родовое поместье князей Дашковых, где присутствовала при освящении каменной церкви Троицы. В декабре 1769 года ей было разрешено заграничное путешествие. В три года она посетила Германию, Англию, Францию, Швейцарию, встречалась с Дидро и Вольтером. В 1774 году Дашкова участвовала в учреждении Вольного Российского собрания при Московском университете, где опубликовала «Путешествие одной знатной российской госпожи по некоторым английским провинциям». В 1775 – 1782 гг. она вновь за рубежом, ради воспитания своего единственного сына, окончившего курс в Эдинбургском университете.

В Англии Дашкова познакомилась с Робертсоном и Адамом Смитом. В это время ее отношения с императрицей несколько улучшились, и в январе 1783 года ей было предложено место директора Петербургской Академии Наук и Художеств, которую она возглавляла до 1794 года. После назначения директором Академии Дашкова произнесла речь, в которой выразила уверенность, что науки не будут составлять монополию Академии, но “присвоены будучи всему отечеству и вскоренившись, процветать будут”. В своем обещании она не разочаровала своих современников. Вскоре при Академии были организованы первые ежегодные публичные лекции, имевшие большой успех и привлекавшие много слушателей.

Дашкова увеличила число студентов-стипендиатов Академии с 17 до 50, воспитанников Академии художеств – с 21 до 40 человек. В продолжении 11 лет директорства Екатерины Романовны академическая гимназия проявляла свою деятельность не только на бумаге. Несколько молодых людей были отправлены для довершения образования в Геттинген.

Усилиями Дашковой 21 октября 1783 года была открыта Российская Академия наук, имевшая одной из главных целей усовершенствование русского языка. Екатерина Романовна стала ее первым президентом.

Академия наук

Если Петербургская академия объединяла в основном представителей точных наук, то Российская академия была задумана как центр гуманитарных наук (впоследствии оба научных учреждения объединились – Российская Академия влилась в Академию наук, в 1841 году она была преобразована во 2-е отделение, а затем в отделение русского языка и словесности). При Дашковой начата новая серия мемуаров Академии. Для предоставления русскому обществу возможность читать лучшие произведения иностранных писателей на родном языке был учрежден целый «переводческий департамент», была налажена учебная и научно-просветительская деятельность академии.

Заметный след в истории русской журналистики и литературы оставили основанный Дашковой журнал «Собеседник любителей русского слова», где печатались произведения Г. Р. Державина, М. М. Хераскова, Д. И. Фонвизина, Я. Б. Княжнина и др. Здесь публиковались «Записки о русской истории» императрицы Екатерины. Самой Дашковой принадлежали стихи к портрету Екатерины и сатирическое «Послание к слову». По ее инициативе и при участии появились «Новые ежемесячные сочинения» и «Российский Феатр», продолжено начатое Н. И. Новиковым издательство письменных памятников по истории России «Продолжение Древней Российской Вивлиофики». Однако главным научным свершением Российской Академии в то время было издание в 1789-1794 гг. «Толкового словаря русского языка».

 

Организатором работы над словарем и автором словника и статей была сама Екатерина Романовна. Литературные занятия Дашковой – переводчицы и публициста – включали и драматический жанр. Перу Дашковой принадлежит комедия «Тоисиоков или Человек бесхарактерный», написанная в 1786 году по желанию Екатерины для эрмитажного театра и драма “Свадьба Фабиана, или Алчность к богатству наказанная”, либретто оперы “Земфира и Азор”, роман “Новая Емфиния” и др.

Яркая научная и общественная деятельность Дашковой на посту президента Российской Академии наук отмечена учеными званиями и титулами. Екатерина Романовна была почетным членом Вольного общества любителей наук, словесности и художеств, членом Стокгольмской, Дублинской и Эрлангенской академий, членом Вольного Экономического Санкт-Петербургского общества, Берлинского общества испытателей природы и Филадельфийского философского общества.

В 1795 году Екатерина Романовна лишается покровительства Екатерины после того, как поместила в академическом сборнике «Российский Феатр» трагедию Княжнина «Вадим Новгородский», которую императрица назвала опасной. Попав в немилость Екатерины II, а позже отстраненная от всех должностей Павлом I, Дашкова вынуждена была уехать в село Троицкое Здесь написала на английском языке свои знаменитые «Записки» – один из лучших образцов русских исторических мемуаров, переведенные затем А. И. Герценом на русский язык и изданные им в Лондоне в 1859 году.

В них содержится много ценных интересных сведений о перевороте 1762 года, о личности Екатерины, о собственной жизни за границей, придворных интригах и т. п.

В 1801 году, по вступлении на престол императора Александра I, члены Российской Академии единогласно решили пригласить Дашкову снова занять председательское кресло в Академии, но Екатерина Романовна отказалась, проведя остаток жизни в родном Троицком, занимаясь благоустройством своего родового имения.

Скончалась Екатерина Романовна всеми забытая 4 января 1810 года. Похоронена в Троицком соборе в левом приделе церкви.

Итак, в январе 1783 г. Е. Р. Дашкова была назначена на должность директора Петербургской Академии наук и приступила к исполнению обязанностей. Дашкова взяла в свои руки руководство Академией наук в то время, когда после директорства В. Г. Орлова и С. Г. Домашнева это ведущее научное и учебное учреждение находилось в упадке. В крайне заброшенном состоянии были и отдельные подразделения Академии, в том числе Университет и Гимназия, или, как они назывались после слияния, — Училище Академии.

После 1783 г., на протяжении почти 14 лет, Училище Академии находилось в ведении выдающейся сподвижницы Екатерины II, замечательной поборницы российского Просвещения — «мадам директор» Е. Р. Дашковой.

В исторических условиях последней четверти XVIII в. перед Дашковой и высшим учебным заведением, которым она руководила, стояла чрезвычайной важности задача: сохранение и развитие университетского курса в рамках Училища Академии. В этом деле заслуги Дашковой не вызывают сомнений. Педагогические опыты Дашковой продолжались долгие годы. Они начались в Шотландии, в Эдинбургском университете, где с 1776 г. учился ее сын. Учился сын, училась и мать.

Предметом особой заботы Дашковой были меры, подтверждающие статус Училища Академии как школы высшего просвещения, университета.

Многие документы, наряду с «Записками» княгини и «Протоколами заседаний Конференции», позволяют воссоздать масштабную картину организаторской деятельности и педагогических усилий выдающегося представителя российского Просвещения Е. Р. Дашковой.

Учебный план соединенных в одно «училище» Гимназии и Университета был богаче предусмотренного университетским Регламентом 1747 г., — важное, на наш взгляд, подтверждение необходимости критического отношения к утверждениям, будто в 1766 г. Петербургский университет «закрылся за отсутствием слушателей».

Как известно, Дашкова не только принуждала других старательно учиться и учить, но и сама занималась со студентами. При Дашковой сохранилась и упрочилась традиция поощрения академических занятий и стремления к академическому поприщу учащихся, происходивших из семей деятелей российской науки.

Социальный облик учащейся молодежи во времена Дашковой отнюдь не был чисто дворянским. Она принимала в Училище и «от родителей низкого состояния рожденных». В их числе оказался и Василий Попугаев, принятый в 1885 г., в будущем — один из видных публицистов и поэтов-свободолюбцев радищевской плеяды.

Таким образом, обращаясь к оценке, данной Дашковой тяжелому состоянию университетского курса при Академии, мы не должны забывать о необходимости некоторой коррекции этой оценки.

Основу обучения в академическом Училище составили лекции академиков-профессоров. Особым успехом у слушателей пользовались лекции «физико-математические, химические, зоологические, ботанические, минералогические». Училище Академии располагало достаточной базой учебных практик, основу которой составляли «ботанический огород», анатомический театр, физическая и химическая лаборатории, библиотека.

Еще одним крупным педагогическим предприятием Дашковой на посту директора Академии было восстановление и поддержание материальными средствами, замечательной традиции чтения публичных лекций на русском языке, возникшей еще в период ректорства Ломоносова в Петербургском университете. Это доброе начинание сохранилось и после отставки Дашковой. Лекции читались профессорами в Гимназии вплоть до начала XIX в., когда академические учебные заведения были ликвидированы.

Первое обсуждение вопроса о публичных лекциях состоялось 3 июля 1783 г. в Конференции Академии наук с участием Дашковой. Чтобы заинтересовать профессоров в чтении лекций и привлечь слушателей, на следующий год после вступления в должность Дашкова увеличила содержание всем профессорам и открыла три бесплатных курса: математики, геометрии, естественной истории. Расписание и программа лекций просматривались Дашковой, а затем сведения о них для информации жителей Петербурга печатались в «Санкт-Петербургских ведомостях».

«Мадам директор» проявляла незаурядную изобретательность, заботясь о том, чтобы «публичные занятия» не прерывались даже в тех случаях, когда учебные помещения, отводимые для этих занятий, оказывались не готовы.

М. И. Сухомлинов справедливо называет публичные лекции «одним из самых верных средств для достижения просветительской цели» . Лекции читались выдающимися учеными — действительными членами Академии. Котельников читал математику, алгебру, геометрию и механику; Озерецковский — естественную историю, Соколов и Захаров — химию, Севергин — минералогию, Гурьев — физику. Популярность лекций быстро росла. Непрерывно увеличивалось число слушателей, вскоре достигшее таких размеров, что в залах не оставалось свободных мест для всех желающих посещать академические курсы. Дашкова принимала самое активное участие в публичных чтениях, «предлагала в них те или другие изменения и снабжала аудиторию различными научными пособиями».

Дашкова была требовательна, заботилась об организации профессорских лекций, добиваясь планомерности, четкости печатных объявлений, лучших помещений и высокого качества излагаемого материала. «Мадам директор» гордилась претворением своих забот и планов в жизнь. В своих «Записках» она писала: «Я часто присутствовала на лекциях и испытывала удовлетворение, видя, что они полезны детям бедных русских дворян и молодым унтер-офицерам гвардии».

Публичные лекции были рассчитаны на две основные группы слушателей: на студентов Академии наук, слушавших университетский курс, и посторонних, которых можно назвать, пользуясь термином XIX в., вольнослушателями. То, что лекции читались ежегодно с мая по сентябрь, было удобно жителям столицы.

Во времена, когда Дашкова возглавляла Академию, профессора вели занятия во все дни недели за исключением воскресенья. Продолжительность чтения по предмету была 1-2 часа, как правило, не более двух раз в неделю. Продолжительность курсов за четыре месяца составляла от 30 до 60 часов. Это позволяло обстоятельно и системно  излагать знания по предмету. Такие лекции нельзя отнести только к научно-популярной, просветительской затее в угоду поверхностным интересам широкой публики. Теоретические положения лекций сопровождались демонстрацией опытов по химии и физике, коллекций по минералогии и естествознанию. К услугам элевов и вольнослушателей были приборы химической лаборатории и физического кабинета, уникальные собрания Кунсткамеры, Ботанического сада.

Расписание лекций составлялось так, чтобы их могли в первую очередь беспрепятственно посещать студенты Училища Академии. При формировании программ лекционных курсов во внимание принимались не только их академическая актуальность, но и доступность. В 1795 г., например, лекции по ботанике, из-за того что часть определений по этой дисциплине не получила еще признанного перевода на русский язык, были заменены лекциями по «естественной истории».

Публичные лекции были подлинной высшей школой. Они оставили в памяти современников сильное впечатление, будили чувство сердечной признательности профессорам за полученные глубокие знания.

Высокая значимость вклада питомцев и преподавателей Петербургского университета в дело становления женского образования выражалась в том, что они безвозмездно читали лекции для женщин, жертвовали деньги, недвижимость и личные библиотеки для организации женских учебных заведений. На грани XVIII и XIX вв. интерес соотечественниц к научным знаниям, к публичным лекциям был обусловлен подъемом общественного настроения в России в первые годы царствования Александра I. Публичная просветительская деятельность преподавателей Училища Академии нередко (и с полным основанием) именовалась «публичным обучением».

«Мадам директор» неукоснительно требовала, чтобы читавшие лекции преподаватели не только своевременно их начинали и проводили на качественно высоком уровне, но также по окончании курса отчитывались, в частности в том, «сколько у них было слушателей».

Дашкова видела в публичных лекциях университетские чтения. Она уделяла много внимания и командированию студентов для завершения образования в западно-европейские университеты.

М. И. Сухомлинов писал, что «рассадник молодых сил — академическая гимназия всегда была предметом заботливости Дашковой» . Из-за границы студенты присылали в Академию наук отчеты, свидетельства успехов от своих Геттингенских профессоров, но чаще всего адресовали «мадам директор» просьбы прислать еще и еще денег.
Дашкова, как заинтересованный воспитатель, вникала во все эти, как может показаться на первый взгляд, частности учебного процесса.

Стипендия стажерам за рубеж высылалась частями. Основаниями для пересылки очередной части жалованья были два обстоятельства: своевременный семестровый отчет студентов о проделанной работе и положительный отзыв Геттингенских преподавателей об их учебном усердии. Можно с полным правом сказать, что в тех условиях, в которых находилась отечественная наука в последней четверти XVIII в., чтение университетских курсов элевам и стажировка их за границей оправдали себя.

Петербургская Академия наук в лице своих питомцев приобрела достойных членов. В этом отношении нельзя не согласиться с выводом М. И. Сухомлинова о том, что «некоторые из русских академиков, составивших себе почетную известность своими трудами, призваны были к ученой деятельности Дашковой».

Эффективные меры по наведению учебного порядка и восстановлению престижа знаний были проведены Дашковой и среди гимназистов, еще не приступивших к слушанию университетского курса. Вместо 50 гимназистов, численность которых определялась Уставом 1747 г., она застала 27 человек. Из них она исключила девятерых — «ввиду полной неспособности к наукам».

Дашкова довела число обучавшихся в гимназии до 89 человек, «которые, смею утверждать, — писала она, — гораздо лучше накормлены, одеты и обучены, чем прежде» . Не менее энергичные меры были проведены ею по совершенствованию учебного процесса.

В своей статье «О смысле слова «воспитание»», опубликованной в «Собеседнике любителей Российского Слова» в 1783 г., которую можно в определенном смысле рассматривать как манифест Дашковой при ее вступлении в должность директора, она писала: «В университетах английских, а особливо в Эдинбургском университете, в коем гораздо строже прочих экзаменуют для получения степени, должно знать следующие науки так твердо, чтоб при публичном экзамене (…) быть в состоянии удовольствовать своим ответом … Логику, Риторику, Историю, Географию, высшую Математику, нравственную Философию, Юриспруденцию, Философию естественную, … наконец Химию …».

Дашкова была убеждена в педагогической целесообразности высоких требований на экзаменах, в необходимости гласности и торжественности проверки знаний. Этому своему убеждению она следовала настойчиво и последовательно во вверенных ей учебных заведениях.

Уже в самом начале деятельности Дашковой во главе Петербургского университета и Академии наук был наведен порядок и в организации регулярных строгих экзаменов. И в этом случае Дашкова обратилась к опыту Эдинбургского университета.

Экзамены проводились строго дважды в год: в марте — апреле и в сентябре — октябре. Экзаменаторами обыкновенно были академики Паллас, Иноходцев, Крафт, Фус, Шуберт, Лепехин. Примечательно, что когда назначенный в экзаменационную комиссию академик по каким-либо причинам вынужден был отсутствовать на экзамене, он должен был представить официальное объяснение этому. Традиционная регулярность проведения экзаменов элевов, высокая требовательность к знаниям, торжественная обстановка при проведении экзаменов, гласность укрепились при Дашковой и сохранились после ее отставки.

Директор Академии наук не только сама присутствовала на экзаменах, требовала совершенствования формы проверки знаний, она была столь же внимательна к содержанию ответов. И ее взыскательный надзор за ходом юношеской мысли не оставался без последствий.

И для тех питомцев Петербургских университетских курсов, кто усовершенствовался в западно-европейских учебных заведениях, по распоряжению Дашковой были организованы столь же строгие, сколь глубокие всесторонние испытания. Это не были курсовые или же государственные экзамены в современном представлении.

Первый этап экзамена состоял в решении письменно и устно задач. Он продолжался несколько дней в зале заседаний Конференции Академии наук. После этого Кононов и Севергин 16 апреля 1789 г. по согласованию с академиками выбрали темы для написания исследований. Представление этих работ Конференции с положительными отзывами рецензентов открывало возможность получить звания адъюнкта. Письменные сочинения Кононова (по математике) и Севергина (по минералогии) были даны на отзыв академикам Палласу и Фусу. Однако это был еще не конец испытаний.

8 июня 1789 г. по поручению Дашковой им были даны новые темы для письменных сочинений, которые анализировал на этот раз академик Фус. И только после его отзыва 18 июня того же года Конференция «возвела в число адъюнктов Академии наук Алексея Кононова по физико-математической части и Василия Севергина по металлургии». Эта проверка слушателей университетских курсов после зарубежной стажировки походит на продолжительный и сложный ритуал посвящения молодых ученых в профессорскую деятельность. И пусть отдаленно, в общих чертах, но напоминает своей процедурой, сопровождавшейся многочисленными устными и письменными отзывами признанных ученых, современную сдачу экзаменов кандидатского минимума, подготовку, написание и защиту диссертации на соискание ученой степени кандидата наук. На «испытание» Кононова и Севергина ушло три месяца — с 16 марта по 18 июня 1798 г .

Питомцы Гимназии и студенты университетского курса при Петербургской академии наук уверенно вступили в научное сообщество петербуржцев. Так же быстро молодые русские ученые приступили к чтению лекций.
Сохранилось немало документальных свидетельств о внимании Е. Р. Дашковой и к другим граням учебного процесса, к тому, например, чтобы при проведении экзаменов «господам Академикам иметь присутствие свое при оных», о награждении шпагами особо отличившихся студентов, об «остановке» и «уничтожении» взысканий с «людей», задолжавших Академии за обучение «недостаточных» студентов.

Как педагог и воспитатель российского юношества, как организатор учебного процесса в доме Строгановых на Стрелке Васильевского острова, Дашкова была глубоко убеждена, что настоящее дело, практика лучше совершенствуют профессиональные навыки, чем всевозможные словесные призывы и наставления. «Испытания жизнью, — писала она, — нас более убеждают, нежели какие предписания и книги нас уверить удобны». Поэтому наряду с совершенствованием учебы, возрастанием требовательности на экзаменах, улучшением дисциплины студентов, ростом ответственности профессоров, Дашкова была озабочена привлечением студентов к переводу на русский язык иностранных научных книг. Такие возможности для языковой практики открывало «Собрание, старающееся о переводах», в которое входили преимущественно университетские элевы. Дашкова придавала языковой подготовке студентов первенствующее значение. Это было верно в условиях развития науки XVIII в., это необходимо и в наше время.

Дом Строгановых

Известно, что с некоторыми элевами Дашкова сама занималась языковой подготовкой с первых дней руководства учебными заведениями Академии наук. Наставление студентов иностранным языкам с помощью переводческой практики — известный обучающий прием, который был широко распространен и в других учебных заведениях в XVIII в. Это не изобретение Дашковой. Но ее бесспорная педагогическая заслуга состоит в том, что этот метод она широко применила для обучения элевов.

Дашкова увеличила продолжительность времени на ежедневные занятия студентов и гимназистов на 1 час, т. е. с 7 до 12 час. до полудня. Забота Дашковой об учащихся выразилась в том, что в 1788 г. она подарила им замечательное наглядное пособие — собственную коллекцию минералов с каталогом. Подарок Петербургскому училищу Академии в 1788 г. не привлекал достаточного внимания. Между тем этот благородный поступок директора Академии наук стимулировал подражание: последовали новые жертвования для улучшения учебного процесса . В августе того же года академик Зуев передал «таблицы по естественной истории», которые он опубликовал по-русски для использования в школе.

Об этом подарке уместно сказать несколько слов. Учебник и таблицы Зуева — убедительное доказательство взаимосвязи поколений ученых XVIII и XIX вв., преемственности в развитии Петербургской высшей школы. В течение почти 40 лет труд Зуева был учебником в российской средней школе, в том числе и в Училище Академии. Об этом свидетельствует каталог студенческой учебной библиотеки. Учебник Зуева попал в поле зрения Екатерины II, которая поручила академику Палласу дать рецензию на «Краткий курс натуральной истории». В оценке учебника справедливо, как показало будущее, говорилось, что книга эта «выше всего, что сделано на других языках для первоначального обучения юношества в школах».

В мае 1791 г. профессор Фус преподнес подарок — свою работу «Уроки алгебры», созданную для преподавания в Кадетском корпусе на основе алгебры покойного Леонарда Эйлера. Через некоторое время (23 апреля 1792 г.) и академик Озерецковский обратился в Конференцию с заявлением, «что он дарит свою коллекцию, насчитывающую более 500 минералов, которая будет служить на уроках по естественной истории, и что мадам директор приказала из нее извлечь камни самые редкие, как заграничные, так и туземные, для передачи в академический кабинет, оставив все остальные в аудитории для использования их на занятиях по минералогии адъюнктом Севергиным».

Важнейшим средством педагогического воздействия «мадам директор» считала поощрение учащейся молодежи за успехи в учении. Документы Академической канцелярии изобилуют данными о выдаче учебников из академической книжной лавки для награждения лучших учеников Училища (в декабре 1789 г., например, было выдано на русском и иностранных языках 37 книг (на 25 р. 55 коп.) для награждения успешно сдавших экзамены; на книгах золотом были оттиснуты гербы и надписи).

Благодаря заботам Дашковой в конце XVIII в. возрос авторитет учебных заведений Петербургской Академии наук. Это выражалось не только в успехах элевов, показанных на экзаменах, в занятиях «переводческого департамента», активности столичной публики на летних лекционных курсах в Гимназии, но и в том, что здесь под руководством выдающихся ученых и профессоров повышали квалификацию выпускники специальных военных учебных заведений, офицеры армии и флота. Преподаватели Академии с мая 1757 г. обладали правом, которое в начале XIX в., после 1819 г., было дано и Петербургскому университету — подтверждать соответствие дипломов, полученных в зарубежных университетах.

И после увольнения Дашковой Училище Академии исполняло роль обучающего центра. Подтверждением высокого авторитета учебного заведения Академии наук может служить, в частности, относящаяся к 1798 г. просьба, поступившая от учрежденной в Петербурге Военно-морской строительной школы, чтобы ее учащиеся после освоения начал арифметики, геометрии, алгебры и тригонометрии смогли «посещать занятия в самой Академии наук по высшей математике, экспериментальной физике, механике, гидравлике, которые им будут давать академики».

В период управления Дашковой учебными заведениями Академии наук их авторитет увеличился не только в глазах соотечественников. За рубежом также утвердилось убеждение, что в Петербурге, как и при ректоре Ломоносове, живет и действует Университет. Свидетельство тому — корреспонденция, приходившая в адрес Петербургского университета из-за границы. В какой-то мере росту авторитета Университета могли способствовать широкие знакомства Дашковой, установившиеся еще со времени ее путешествий в 60-70-е годы XVIII в., в кругу которых были выдающиеся ученые ряда европейских стран.

Однако кроме личных связей «мадам директор» необходимо учитывать, прежде всего, реальные заслуги Петербургской академии наук, которые и привлекали внимание ученых других стран. 9 января 1786 г. в Университет пришел пакет с пятью речами на педагогические темы из «знаменитого колледжа» в Анспах. Эти оттиски были вручены Лепехину «для использования в Академической гимназии». 14 ноября 1790 г. из Будапешта было отправлено письмо в адрес «Петербургского университета» (sic) с объявлением о выходе в свет нового журнала».

Дашкова заботилась и об определении на государственную службу студентов, успешно овладевших курсами наук. Это, как и многие другие проявления заботы Дашковой о студентах, вызывало чувство глубокой и искренней благодарности.

Деятельность Дашковой по управлению Училищем Академии, ее успехи в педагогической деятельности – это крупное явление русской культуры, российского Просвещения. Без всестороннего анализа ее опыта не будет полной истории университетского образования на Неве. Дашковой не удалось добиться инаугурации Петербургского университета, так же, как это не смог сделать и ее выдающийся предшественник, ректор Университета М. В. Ломоносов. Но в сохранении университетского курса в Академии наук, совершенствовании учебного процесса ее заслуги бесспорны.

Дашкова была на стороне тех, кто стремился сохранить университетский курс в системе учреждений Академии наук. Об этом прежде всего свидетельствуют ее усилия по совершенствованию учебного процесса в Училище Академии. Прав М. И. Сухомлинов, когда, оценивая проекты академиков Озерецковского и Фуса об устройстве Университета на новых основаниях в Петербурге, сделал такой вывод: «Других университетов за исключением Московского в России не было, и единственным рассадником будущих академиков служил академический университет: поэтому уничожить его – значило закрыть природным русским доступ в Академию наук, если не навсегда, то по крайне мере на долгое время».

Педагогические воззрения Дашковой эволюционировали на протяжении всей ее жизни: от наивного убеждения, овладевшего ею в 16 лет, в возможности воспитания «человека совершенного», от механического соединения идей из прочитанных педагогических сочинений до раздумчивого скепсиса на склоне лет: «Если бы я не знала опытом, что окончание воспитания определить невозможно, что иной на пятом десятке еще требует руководства, не одними своими страстями руководствуем, но иногда коварными и презренными людьми, слабости его узнавшими». Развиваясь как педагог, Дашкова не уставала искать систему «воспитания человека совершенного» .

Свои педагогические устремления Дашкова осуществляла весьма настойчиво и последовательно. Те «педагогические утопии эпохи Просвещения», которые, по словам В. И. Краснобаева, овладели Дашковой в молодости, остались с ней на всю жизнь. Эти педагогические теории она испытывала не только на себе самой и своих детях, но и на учениках Гимназии и элевах Университета.

Екатерина Романовна Дашкова, первый президент Российской Академии наук, внесла заметный вклад в историю русского просвещения и книжной культуры. С ее именем связана петербургская традиция приобщения жителей города к интеллектуальным достижениям человечества и распространения полученных знаний.

Горячее, постоянное стремление Дашковой воспитать «человека совершенного», «новую породу людей» пусть и не во всем достигло желанной цели, но это было благородное стремление, направленное на реализацию важнейшего императива эпохи российского Просвещения – «Свобода через Просвещение».

Понравилась статья? Поддержите нас донатом. Проект существует на пожертвования и доходы от рекламы