ЗАРУБЕЖНОЕ ВОЕННОЕ ОБОЗРЕНИЕ № 01/2001, стр. 2-9
ОБЩИЕ ВОЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ВЗГЛЯДЫ ВОЕННОГО РУКОВОДСТВА США НА ВЕДЕНИЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ
Полковник В. ЖУКОВ
Развитие мирового сообщества наглядно демонстрирует, что в последнее время критически важным государственным ресурсом, оказывающим все большее влияние на национальную безопасность, становится информация, циркулирующая в автоматизированных системах управления и связи. Данные системы являются неотъемлемым компонентом структуры управления государством, экономикой, финансами и обороной. Ускоренное развитие компьютерных технологий не только в значительной мере способствовало повышению эффективности их функционирования, но и открыло дополнительные возможности для преднамеренного деструктивного воздействия на них противостоящей стороны.
В сложившейся обстановке ряд развитых западных государств, и в первую очередь США, в начале 90-х годов вплотную приступили к изучению и проработке проблем, связанных с противоборством в информационной сфере, или так называемой «информационной войной» (ИВ).
В США под этим термином понимается комплексное воздействие на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, ее политическое и военное руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для Соединенных Штатов решений, а в ходе войны полностью парализовало структуру управления противника. Одновременно с наступательным воздействием информационное противоборство предполагает обеспечение надежной защиты национальной информационной инфраструктуры США.
В настоящее время разработанная Пентагоном концепция ведения ИВ реализуется на двух уровнях: государственном и военном.
На государственном уровне цель информационного противоборства в широком смысле слова заключается в ослаблении позиций конкурирующих государств, подрыве их национально-государственных устоев, нарушении системы государственного управления за счет информационного воздействия на политическую, дипломатическую, экономическую и социальную сферы жизни общества, проведения психологических операций, подрывных и иных деморализующих пропагандистских акций.
Информационные операции (ИО) на данном уровне могут решать задачи защиты национальных интересов США, предупреждения международных, конфликтов, пресечения провокационных и террористических акций, а также обеспечения безопасности национальных информационных ресурсов.
На военном уровне ИО представляют собой комплекс мероприятий, проводимых в масштабах вооруженных сил страны, их видов, объединенных командований в зонах, и являются составной частью военных кампаний (операций). Они направлены на достижение информационного превосходства над противником (в первую очередь в управлении войсками) и защиту своих систем управления. Для этого могут использоваться любые военные и технические силы и средства, имеющиеся в распоряжении, при формальном соблюдении правовых, моральных, дипломатических, политических и военных норм. Перед ВС впервые поставлена задача воздействия на противника еще в угрожаемый период (до начала активных боевых действий) с тем, чтобы обеспечить выгодную для США направленность процессов управления и принятия решений противостоящей стороной.
Такое распределение задач, по оценке американских экспертов, должно обеспечить необходимую эффективность проведения мероприятий в рамках информационного противоборства, которое в теории и практике военного строительства в Соединенных Штатах стало рассматриваться в качестве особой формы межгосударственных отношений после анализа итогов войны в зоне Персидского залива. В декабре 1992 года основные положения концепции информационного противоборства применительно к деятельности ВС были сформулированы в общем виде в директиве министра обороны США № TS 3600.1 «Информационная война». В ней ставились задачи объединенному штабу КНШ и штабам видов вооруженных сил по разработке новой концепции. Эта работа была завершена к концу 1993 года и нашла свое отражение в директиве председателя КНШ МОР № 30-93. В ней идеи информационного противоборства были трансформированы для ВС в концепцию «борьбы с системами управления» (БСУ). В директиве КНШ БСУ определялась как «комплексное проведение по единому замыслу и плану психологических операций, мероприятий по оперативной маскировке, радиоэлектронной борьбе и физическому уничтожению пунктов управления и систем связи с целью лишения противника информации, вывода из строя или уничтожения его систем управления при одновременной защите своих от аналогичных действий».
Директива МОР № 30-93 фактически выделила борьбу с системами управления в самостоятельный вид оперативного обеспечения боевой деятельности войск. Теория борьбы с системами управления получила свое дальнейшее развитие в Едином уставе КНШ №3-13.1 1995 года «Совместные действия разнородных сил по борьбе с системами управления противника».
В последующем, по мере развития компьютерных технологий и в связи с наметившимися тенденциями к повышению роли информации во всех сферах жизни современного общества, в том числе и в военном деле, американское командование было вынуждено более широко взглянуть на проблему информационного противоборства.
В документе КНШ ВС США «Единая перспектива-2010», определившем основные направления развития оперативно-стратегических концепций применения вооруженных сил в XXI веке, подчеркивалось, что главной чертой вооруженной борьбы в следующем столетии будет перенос акцента в сферу информационного противоборства и достижение «информационного господства» станет обязательным условием победы над любым противником.
Дальнейшее свое развитие концепция информационного противоборства получила в инструкции КНШ 3210.01А «Концепция информационных операций объединенных группировок вооруженных сил» от 1996 года, Едином уставе КНШ № 3-13 «Доктрина совместных действий по проведению информационных операций», директивах, уставах и наставлениях штабов видов вооруженных сил 1998-го.
В перечисленных документах определены цели, задачи и основные принципы информационного противоборства, обязанности руководящих органов и должностных лиц по их организации и планированию в мирное время и в условиях кризисной обстановки. Кроме того, в них перечислены требования к разведывательному обеспечению информационных операций, а также к подготовке личного состава, обеспечивающего их планирование и проведение.
Военное руководство США считает, что эффективное информационное противоборство должно обеспечить командирам (командующим) возможность навязать противостоящей стороне ложное видение обстановки, принудить ее к ведению военных действий в невыгодных для цее условиях. Это достигается в основном благодаря проведению комплекса мероприятий, позволяющих, с одной стороны, нарушить процесс принятия решений противником, а с другой — обрабатывать информацию по циклу принятия решений в своей системе управления эффективнее и быстрее, чем это может сделать командующий противостоящей группировкой войск.
Практическая реализация концепции информационного противоборства осуществляется путем проведения НО, которые представляют собой комплекс мероприятий, имеющих целью оказать воздействие на информацию и информационно-управляющие системы (ИУС) противника при одновременной защите своей информации и информационных систем. Они являются важным фактором в достижении и удержании информационного превосходства в ходе операций объединенных группировок ВС. ИВ представляет собой соответствующую операцию, проводимую в период кризисной ситуации или конфликта (включая войну) для достижения специфических целей над специфическим противником или противниками. Применительно к информационным операциям термин «противник» рассматривается в более широком смысле. Под ним подразумеваются организации, группы лиц или отдельные лица, принимающие решения либо^осуществ-ляющие действия, направленные на срыв выполнения задач, поставленных перед командованием объединенных вооруженных сил.
Подготовка и проведение информационных операций связаны с согласованием и разрешением на уровне национального военно-политического руководства страны комплекса вопросов законодательного и политического характера. ИО проводятся на всех уровнях военных действий, границы между которыми зачастую носят условный характер.
На стратегическом уровне такие операции проводятся по решению военно-политического руководства страны и призваны обеспечить достижение национальных стратегических целей. В ходе их осуществляется воздействие на все элементы государственного устройства потенциальных противников (политические, военные, экономические и информационные) при одновременной защите своих государственных структур. Для достижения целей ИО на этом уровне должна обеспечиваться высокая степень координации между военными органами и правительственными учреждениями и ведомствами США, а также союзниками и партнерами по коалиции.
На оперативном уровне ИО проводятся для обеспечения успешного хода операции или кампании в целом или решения главных задач операции. Их цель — воздействие на линии связи, системы тылового обеспечения и боевого управления вооруженными силами противника при одновременной защите аналогичных систем, как своих ВС, так и союзников. Информационные операции, проводимые на этом уровне, могут способствовать достижению стратегических целей.
ИО на тактическом уровне проводятся с целью обеспечения решения тактических задач. Они сосредоточены на воздействии на информацию и информационные системы, такие, как системы связи, боевого управления, разведки и другие, непосредственно обеспечивающие ведение боевых действий соединениями и частями противника при одновременной защите как систем своих, так и союзников.
В основу концепции информационного противоборства заложена обоюдная зависимость (уязвимость) США и их потенциальных противников от информации и информационных систем. В связи с этим при ее реализации рассматриваются два аспекта деятельности — воздействие на информационную инфраструктуру противника и защита своей собственной информационной среды. Соответственно все ИО подразделяются на наступательные и оборонительные.
Наступательные информационные операции представляют собой комплексное проведение по единому замыслу и плану мероприятий по оперативной маскировке, радиоэлектронной борьбе, программно-математическому воздействию на ИУС, физическому уничтожению (выводу из строя) объектов информационной инфраструктуры, а также психологических и специальных ИО. В ходе таких операций принимаются меры, оказывающие воздействие на сознание людей и направленные на срыв процесса принятия решений, а также действия с целью нарушения работы или уничтожения элементов информационной инфраструктуры. Новым элементом наступательных информационных операций в сравнении с концепцией борьбы с системами управления являются специальные ИО и мероприятия по программно-математическому воздействию на компьютерные сети противника.
Оборонительные информационные операции представляют собой взаимосвязанные процессы по защите информационной среды, вскрытию признаков нападения, восстановлению боеспособности и организации ответных действий на агрессию (нападение). Их основными элементами являются: обеспечение физической безопасности информационной инфраструктуры, безопасности информации и скрытности действий войск (сил); вскрытие мероприятий по оперативной маскировке противника; контрпропаганда; контрразведка; радиоэлектронная защита и специальные информационные операции.
Оборонительные ИО должны обеспечивать своевременность и точность передачи данных, гарантированный доступ к ним пользователей в условиях информационного воздействия противника. В ходе их предусматривается проведение мероприятий по восстановлению боеспособности информационных систем.
Наступательные и оборонительные ИО могут проводиться по единому замыслу и плану и взаимно дополнять друг друга. Они ориентированы на одни и те же объекты воздействия, в качестве которых могут выступать:
— органы управления государства и его вооруженных сил;
— ИУС гражданской инфраструктуры (телекоммуникационные, включая средства массовой информации, транспортные, энергетического комплекса, финансового и промышленного секторов);
— управляющие элементы военной инфраструктуры (системы связи, разведки, боевого управления, тылового обеспечения, управления оружием);
— линии, каналы связи и передачи данных;
— информация, циркулирующая или хранящаяся в системах управления;
— общество в целом (как гражданское население, так и личный состав вооруженных сил), его государственные, экономические и социальные институты;
— руководящий состав и персонал автоматизированных систем управления, участвующий в процессе принятия решений.
В период проведения миротворческих операций объектами воздействия могут быть также военизированные, партизанские и политические организации, религиозные и социальные группы, отдельные лица, открыто или тайно выступающие против присутствия вооруженных сил США или союзников и препятствующие выполнению ими своей миссии.
По оценке американских экспертов, эффект целевого информационного воздействия на противника сравним с применением ОМП и угроза подвергнуться такому воздействию может стать важным фактором сдерживания потенциального агрессора. По их мнению, эффективность этой угрозы прямо пропорциональна уровню технологического развития и масштабам использования компьютерной техники в системах управления государством.
Являясь по своему характеру комплексным процессом, информационная операция представляет собой интегрированное, согласованное по времени использование различных средств и методов, ориентированных на достижение определенной общей цели.
Основу достаточно богатого и постоянно совершенствуемого арсенала методов ведения информационной войны в ВС США составляют как исторически хорошо зарекомендовавшие себя меры, связанные с использованием традиционных видов оперативного (боевого) обеспечения войск (сил), так и новые способы подобного воздействия на противника.
При проведении наступательных информационных операций основными традиционными методами являются психологические операции и мероприятия по оперативной маскировке, издавна применявшиеся для оказания влияния на сознание людей в процессе принятия ими решений, а также такие действия, как радиоэлектронное подавление и использование средств физического уничтожения, направленные на нарушение функционирования или уничтожение элементов информационной инфраструктуры. К достаточно новым методам в данном случае можно отнести программно-математическое воздействие на компьютерные сети противника и специальные информационные операции. Существует также множество других способов и действий, которые могут интегрироваться при проведении различного рода операций. Некоторые из них носят наступательный характер, другие — оборонительный. По мнению американских специалистов, их совместное использование крайне важно для достижения успеха в ходе проведения как оборонительных, так и наступательных операций.
Психологические операции представляют собой мероприятия по распространению специально подготовленной информации с целью оказания воздействия на эмоциональное состояние, мотивацию и аргументацию действий, принимаемые решения и поведение отдельных руководителей, организаций, социальных или национальных групп и отдельных личностей иностранных государств в благоприятном для США и их союзников направлении. Они могут быть стратегическими, оперативными и тактическими по своим масштабам и их проведение может обеспечиваться мероприятиями оперативной маскировки.
На стратегическом уровне психологические операции могут проводится в форме пропаганды определенных политических или дипломатических позиций, официальных заявлений либо сообщений руководителей государства.
На оперативном уровне такие операции могут проводиться в виде распространения листовок, с помощью радио- и телевещания, вещания с использованием средств громкоговорящей связи, а также других средств для передачи информации, содержащей призывы, побуждающие личный состав вооруженных сил противника к массовому саботажу, дезертирству, бегству или капитуляции.
На тактическом уровне проведение психологических операций предполагает использование громкоговорящей связи и других средств для нагнетания страха, разжигания разногласий и роста неповиновения в рядах противника.
Воздействие на политических и военных лидеров, а также на руководителей (наиболее заметных представителей) СМИ, культуры и искусства противостоящей стороны является важным аспектом информационного противоборства в целом и психологических операций в частности. В этой связи в США особое внимание уделяется созданию коллективных и индивидуальных моделей поведения представителей высшего и среднего звена государственного и военного руководства, в частности составление психологических портретов на руководителей (в войсках — до командира соединения включительно).
Для изучения военачальников потенциального противника и составления их психологических портретов широко используются открытые источники, агентурные данные, а также мероприятия в рамках военного обмена, масштаб которого военно-политическое руководство США настойчиво стремится расширить.
Мероприятия по оперативной маскировке проводятся под руководством командующих объединенными группировками войск (сил). Их содержанием является оказание воздействия на органы принятия решений противника через его системы сбора, анализа и распределения информации путем предоставления им заведомо ложной информации и скрытия признаков реальной деятельности войск (сил). Цель этих мероприятий состоит в том, чтобы запутать, дезинформировать разведывательные органы противника, заставить их делать неправильные выводы и, как следствие, добиться от военного руководства противника неверных действий. Эти мероприятия позволяют также опередить противника в принятии решения, что является ключом к успеху любой операции.
Оперативная маскировка предполагает применение следующих способов:
— дезинформация — распространение заведомо ложной информации о составе, состоянии, дислокации, боеготовности своих войск, их группировках, характере и способах решения задач, планах, предназначении и состоянии военной техники и объектов;
— имитация — воспроизведение правдоподобных демаскирующих признаков, характерных для реальной деятельности войск (объектов), создание радиоэлектронной обстановки с использованием имитаторов, радиотехнических устройств, ложных сооружений и объектов, макетов военной техники и т. д.;
— демонстративные действия — преднамеренный показ противнику специально выделенными силами и средствами активной деятельности в целях его дезориентации и скрытия истинных намерений организаторов;
— обеспечение скрытности действий — определение признаков, распознаваемых разведывательными системами противника и позволяющих ему на основе их анализа получать особо важную и своевременную информацию; выбор и проведение мероприятий, которые обеспечивали бы скрытие этих признаков и тем самым снижали бы до приемлемого уровня уязвимость союзников от действий разведки противника.
Мероприятия по оперативной маскировке обычно проводятся одновременно с другими, обеспечивающими действия объединенных сил. Планирование этих мероприятий осуществляется сверху — вниз с тем, чтобы планы по введению противника в заблуждение подчиненных звеньев поддерживали и обеспечивали аналогичные планы вышестоящего командования. В вышестоящем звене оно предполагает использование частей и подразделений самого нижнего уровня, хотя сами их командиры и их непосредственные начальники могут не знать содержания общего плана мероприятий. Поэтому в таких случаях важным является координация планов мероприятий по введению противника в заблуждение командиров нижестоящих частей и подразделений со старшим начальником.
Успех проведения мероприятий по оперативной маскировке в определяющей степени зависит от эффективности разведывательного обеспечения. Разведка в этом случае осуществляет вскрытие объектов противника, в отношении которых замышляются эти действия, оказывает помощь в разработке правдоподобной версии, предлагаемой для дезинформации, выборе наиболее перспективных объектов для реализации дезинформации и оценивает эффективность проведенных мероприятий.
Радиоэлектронная борьба подразделяется на радиоэлектронное подавление, радиоэлектронную защиту и радиоэлектронное обеспечение. Радиоэлектронное подавление представляет собой действия наступательного характера, предпринимаемые с целью дезорганизовать, нейтрализовать или снизить возможности противника по эффективному использованию им радиоэлектронных систем в различных звеньях управления вооруженных сил. Радиоэлектронная защита предусматривает такие действия, как защита своих радиоэлектронных средств (РЭС) от помех, создаваемых противником, и осуществление контроля (наблюдения) за работой (РЭС) союзников, с целью исключения их взаимного влияния друг на друга. Радиоэлектронное обеспечение представляет собой действия, направленные на обнаружение, идентификацию и определение местоположения РЭС противника, которые могут являться как источниками получения разведданных, так и источниками информационных угроз.
При принятии решения об использовании средств радиоэлектронного подавления учитываются не только цели кампании или операции, но также и риск от возможных ответных действий противника. Для достижения максимального эффекта операции обязательным условием является тесная координация действий сил и средств РЭБ с другими мероприятиями по обеспечению информационных операций, проводимыми разведкой и связью.
Физическое уничтожение элементов информационной инфраструктуры рассматривается как проводимые в ходе ИО действия по применению средств огневого поражения и физического уничтожения с целью вывода из строя ключевых элементов системы управления и связи противника.
Программно-математическое воздействие на компьютерные сети (компьютерная атака) определяется как действия с применением аппаратно-программных средств, направленные на использование, искажение, подмену или уничтожение информации, содержащейся в базах данных компьютеров и информационных сетей, а также на снижение эффективности функционирования либо вывод из строя самих компьютеров и компьютерных сетей.
Способы программно-математического воздействия по вполне понятным причинам не являются достоянием широкой гласности и описываются в специальной грифован-ной литературе, предназначенной для ограниченного круга заинтересованных лиц. Что касается средств такого воздействия, а работы в области их создания ведутся в США с 1990 года, то их можно подразделить на следующие:
— «Логические бомбы» — скрытые управляющие программы, которые по определенному сигналу или в установленное время приходят в действие, уничтожая или искажая информацию, воспрещая доступ к тем или иным важным фрагментам управляемого информационного ресурса либо дезорганизуя работу технических средств. В АСУ войсками и оружием подобное вмешательство даже в течение короткого времени может коренным образом повлиять на ход и исход боя, операции.
— Компьютерные вирусы, представляющие собой специализированные программные продукты, которые способны воспроизводить «логические бомбы» (обладая при этом еще большей разрушающей силой) и внедрять их дистанционно в информационные сети противника. Кроме того, вирусы способны самостоятельно размножаться, то есть копировать себя на магнитных носителях.
— Программные продукты типа «троянский конь» — программы, внедрение которых позволяет осуществлять скрытый несанкционированный доступ к информационному массиву противника для добывания разведданных.
— Нейтрализаторы тестовых программ, обеспечивающие сохранение естественных и искусственных недостатков программного обеспечения.
— Преднамеренно созданные, скрытые от обычного пользователя интерфейсы для входа в систему. Они, как правило, сознательно вводятся в программное обеспечение программистами-разработчиками с корыстными или диверсионно-подрывными целями.
— Малогабаритные устройства, способные генерировать электромагнитный импульс высокой мощности, обеспечивающий вывод из строя радиоэлектронной аппаратуры.
Кроме того, большое внимание уделяется созданию новых средств воздействия на системы связи, сбора и обработки информации. Так, с начала 90-х годов осуществляется переход к использованию необнаруживаемых помех интеллектуального воздействия (блокировка ключевых элементов сообщения, например, названий и координат пунктов, времени действия с одновременным вводом ложных ключевых элементов). Такие системы базируются на автоматизированном анализе структуры сообщений, отслеживании ключевых слов, синтезировании речи в реальном масштабе времени.
К действиям, обеспечивающим проведение информационных операций, относятся и мероприятия по организации связи с гражданской администрацией и населением, а также по связи с общественностью, проводимые соответствующими службами вооруженных сил.
Подразделения по связи с гражданской администрацией непосредственно ориентированы на действия, обеспечивающие взаимную поддержку при проведении психологических операций.
Декларативно задачи службы по связям с общественностью заключаются в следующем: оперативное доведение точной и своевременной информации о проводимой кампании (операции) до заинтересованных организаций и общественности; разъяснение целей и задач, решаемых вооруженными силами; предоставление командованию каналов СМИ для информирования противника (потенциальных противников) о намерениях и возможных действиях союзных войск. При этом утверждается, что все эти действия не могут применяться для введения противника в заблуждение или для дезинформации общественности. На практике, однако, возможности этой службы широко используются для формирования мирового общественного мнения в выгодном для США отношении за счет выборочной и дозированной подачи информации.
В целом концепция информационного противоборства в том виде, в каком она реализуется в ВС США, не является новым понятием для российского военного искусства. Теоретические основы информационного противоборства достаточно полно раскрыты в российской военной науке через понятия «борьба с системами управления противника», «радиоэлектронная война», «завоевание господства в эфире», «психологическая война», «дезинформация», «военная хитрость» и т. п. «Новизна» американского подхода к теории информационного противоборства заключается в комплексном использовании военно-теоретических разработок по данной тематике и своих технологических достижений в области информатики.
В настоящее время США, обладая значительным преимуществом в области разработки и использования новейших радиоэлектронных систем и компьютерных технологий и основываясь на постулатах новой концепции, стремятся закрепить за собой доминирующую роль не только в политической, экономической и военной сферах, но и в мировой информационной инфраструктуре.
По утверждению американских специалистов, отдельные положения концепции «информационная война» уже в течение длительного времени реализуются США на политическом уровне в основном в форме психологической войны, которая внесла свой вклад в развал СССР и Организации Варшавского Договора.
Эти же положения содержит и выпущенный в 2000 году очередной документ КНШ «Единая перспектива-2020»
Информационные операции являются более широким понятием, нежели борьба с системами управления, но не подменяют его. Задача БСУ как самостоятельного вида боевого обеспечения — борьба с системами управления и связи как с целевыми объектами, а цель проведения ИО — воздействие на информационные системы противника и циркулирующую в них информацию или уничтожение их. При организации информационных операций действия по БСУ централизованно интегрируются в них и становятся их неотъемлемыми элементами.
Оперативная маскировка объединяет такие принятые в военной терминологии ВС США отдельные понятия, как введение противника в заблуждение и обеспечение скрытности деятельности войск (сил).
Подполковник А. Борисенков
Руководство Североатлантического союза рассматривает военные конфликты1 как форму разрешения противоречий между политическими субъектами с применением военной силы. При этом субъектами могут выступать: государства; межгосударственные объединения; группировки внутри одного государства; негосударственные международные структуры.
Разработанная коалиционными органами военного управления объединенных вооруженных сил (ОВС) блока доктрина AJP-01(E) «Совместное применение группировок войск (сил) ОВС НАТО» (2017) определяет пять основных причин существующих и будущих военных конфликтов. К первой отнесены этнические, идейные и религиозные разногласия, ко второй – территориальные споры, в том числе связанные с «несправедливым» распределением ограниченных жизненно важных ресурсов, к третьей – провал политических и экономических реформ, к четвертой – распад (дезинтеграция) государства, к пятой – нарушения прав человека.
В Брюсселе придерживаются принятой Организацией Объединенных Наций классификации военных конфликтов, подразделяющихся на международные и внутригосударственные (внутренние).
По оценкам экспертов Североатлантического союза, наиболее существенными факторами, влияющими на характер вооруженного противоборства, являются: тип конфликта, интересы и возможности его участников; уровень интенсивности, прогнозируемая или реальная продолжительность военных действий; доступность и степень ограничений применения систем оружия.
В национальных и коалиционных концептуальных документах НАТО введены такие понятия, как «всеобщая война», «ограниченный конфликт», «региональный конфликт», «гражданская война», «мятеж». В зависимости от вида применяемого оружия рассматриваются «ядерная война», «биологическая война», «обычная война», а от характера и сферы противоборства – «холодная война», «гибридная война».
 |
| Возможный характер деятельности вооруженных сил в современных военных конфликтах (по взглядам командования ОВС НАТО) |
«Всеобщая война» (General War) представляет собой конфликт между крупными державами (военно-политическими блоками), в котором под угрозой находятся жизненно важные интересы и само существование противоборствующих сторон, используются все имеющиеся в распоряжении государств и национальных ВС ресурсы и системы оружия. Она ведется на пределе духовных, материальных и других возможностей. На начальной стадии всеобщей войны задействованы только силы общего назначения, однако по мере эскалации насилия вооруженное противостояние может перерасти в ядерный конфликт.
На Западе считают подобное развитие событий маловероятным. Вместе с тем руководство альянса не исключает сценария, при котором крупномасштабная агрессия со стороны «мощного в военном отношении» противника (подразумевается Российская Федерация, в перспективе – Китай) способна перерасти во всеобщую войну.
К другим формам возможного противостояния между Североатлантическим союзом и Россией отнесены:
– «ограниченный конфликт» (Limited Conflict), когда военные действия не достигают размаха всеобщей войны, а стороны не используют ядерное оружие. Причины такого конфликта – просчеты Москвы относительно своего военного превосходства над блоком, вовлечение альянса в вооруженное противостояние России с внеблоковым государством;
– «региональный конфликт» (Regional Conflict), спровоцированный применением ВС Российской Федерации в странах «ближнего зарубежья», не входящих в НАТО;
– «холодная война» (Cold War), не предполагающая прямое военное столкновение, а ведется главным образом в экономической, политической и идеологической сферах. При этом могут широко применяться такие способы воздействия на противника, как тайные операции, которые проводят страны – сателлиты противоборствующих держав;
– «гибридная война» (Hybrid Warfare). Данное понятие имеет четко выраженную антироссийскую трактовку и в официальных документах Североатлантического союза не применяется в отношении аналогичных мероприятий, проводимых Западом. Отличительные признаки «гибридной войны»: комплексное применение широкого спектра обычных и нетрадиционных форм противоборства в политико-дипломатической, информационной, военной, финансово-экономической сферах, открытых и скрытных способов действий, демонстрация агрессором непричастности своих вооруженных сил к внутреннему военному конфликту (гражданской войне) на территории другого государства.
«Гражданская война» (Civil War) – военный конфликт между различными социальными слоями (группами) внутри государства. Является результатом непримиримых общественных противоречий между политическими партиями, религиозными и националистическими организациями и их лидерами с вовлечением общественно-политических движений, войск и широких народных масс.
В борьбе за государственную власть, господствующее положение в обществе, за региональную автономию или отделение в ходе гражданской войны задействованы не только вооруженные силы, но и различные иррегулярные военизированные формирования, широкое распространение получают партизанское движение, действия криминальных бандгрупп, стихийные выступления населения. Одна или обе стороны конфликта могут пользоваться поддержкой из-за рубежа.
«Мятеж» (Insurgency) представляет собой действия организованных в основном идеологически мотивированных группировок (движений), добивающихся (или, наоборот, препятствующих проведению) политических реформ, свержения действующего руководства страны или ее отдельного субъекта (края, региона, области). Основные усилия организаторов таких выступлений направляются на привлечение к антиправительственной деятельности широких народных масс путем убеждения или принуждения. Используемая тактика мятежников предполагает ведение подрывных (диверсионных) действий. Мятежи могут служить причиной и являться частью гражданских войн.
Руководящие структуры и военно-научное сообщество альянса всячески избегают жесткой градации текущих и будущих военных конфликтов. Считается, что в ходе противоборства его масштабы, характер и степень вовлеченности сторон постоянно меняются.
Очевидно, что в конце XX века ключевым фактором, определявшим характер противостояния в конфликтах по всему миру, было подавляющее военное превосходство США и возглавляемых ими коалиций государств. Благодаря экономическому и технологическому лидерству Соединенные Штаты смогли довести мощь своих сил общего назначения до беспрецедентно высокого уровня, что, по взглядам Белого дома, позволяет стране осуществлять свою экспансионистскую политику по всему миру.
Но уже в XXI веке ВС стран НАТО столкнулись с необходимостью участвовать в многочисленных кампаниях против иррегулярных воинских формирований, действующих в урбанизированных зонах, что максимально затрудняло использование высокотехнологичных средств вооруженной борьбы, нивелировало преимущества «всепроникающих» средств наблюдения и «информационного превосходства».
Вместо боевых действий с опорой на распределенную сетевую систему управления, объединяющую технические средства обнаружения, целеуказания и поражения, вооруженным силам развитых государств пришлось вести противоборство с быстро адаптирующимися к обстановке автономными боевыми группами противника. Данные особенности военных конфликтов заставили руководство стран Запада пересмотреть планы строительства и применения своих вооруженных сил. В период с 2000 года по 2013 год обычная классическая война в экспертных кругах Североатлантического союза рассматривалась как наименее вероятная форма применения военной силы, а танки и другое тяжелое вооружение называлось оружием прошлого.
«Разворот на 180°» произошел после возврата Крыма в состав Российской Федерации (2014), когда в 2020 году был утвержден документ «Концепция сдерживания и обороны на Евроатлантическом пространстве», который закрепил курс НАТО на новую «холодную войну» с РФ.
Перед руководством альянса впервые встал вопрос организации защиты от воздействия российских средств высокоточного оружия большой дальности (ВТО БД) и новых гиперзвуковых систем оружия, в том числе в ядерном оснащении. Западными военными специалистами был введен термин «зона ограничения (воспрещения) доступа»2.
Преодоление таких зон рассматривается в качестве важного условия безопасного развертывания группировок войск (сил) в пределах Европейского театра военных действий и успешного ведения дальнейших действий.
В связи с трудностями вскрытия точного местоположения некоторых российских мобильных систем ВТО БД (например, оперативно-тактических ракетных комплексов «Искандер») в Североатлантическом союзе допускают для борьбы с ними ограниченно применять тактическое ядерное оружие малой мощности.
В части, касающейся тяжелых вооружений (танки, боевые бронированные машины, артиллерийские системы), анализ опыта ведения военных действий на востоке Украины заставил экспертов блока выработать рекомендации европейским странам НАТО поддерживать определенное количество бронетанковых и механизированных соединений в высокой степени боевой готовности.
Успешное задействование Азербайджаном беспилотных комплексов турецкого производства в Нагорном Карабахе (2020) подтолкнуло ведущие государства Запада пересмотреть подходы к использованию БПЛА в современных военных конфликтах.
В целом руководство НАТО и экспертное сообщество Североатлантического союза полагают, что современные и возможные (до 2040 года) военные конфликты будут протекать в неблагоприятных физико-географических, гуманитарных и информационных условиях.
Как правило, для зон со сложными физико-географическими условиями характерно чередование открытых и труднопроходимых участков, в пределах которых скован маневр войсками и снижены возможности для наблюдения. На открытой местности можно избежать неожиданного вступления в бой, благодаря упреждающему обнаружению противника до входа в зону действия его средств поражения. При наличии естественных и искусственных преград это сделать труднее, в связи с чем вероятность неожиданного столкновения в ближнем бою гораздо выше. Такие условия встречаются в густонаселенных урбанизированных зонах, местах выращивания сельскохозяйственных культур, дельтах рек, джунглях и горах. В подобных районах проживает более 75 проц. мирового населения, в том числе в городах – до 60 проц.
Если ранее считалось, что армии для победы в войне достаточно было захватить вражескую территорию («территориальный» подход) или разгромить в сражении основные силы противника («боевой» подход), в настоящее время вооруженные силы должны искать пути и способы доминирования, в том числе путем проведения восстановительных работ, решения других гуманитарных задач.
В ходе современных конфликтов освещением происходящих событий занимаются различные местные и зарубежные СМИ, неправительственные организации, международные институты, бизнесмены, наблюдатели, комментаторы, критики и другие лица. В результате действие любого участника операции совершается на виду у многочисленной аудитории по всему миру, что позволяет формировать в общественном сознании образ противоборствующих сторон, не всегда отвечающий интересам НАТО. Это создает неизбежные трудности при принятии решений командующим коалиционной группировкой войск (сил) в сфере информационного противоборства.
Наиболее остро эта проблема стоит в урбанизированных зонах, где разные стороны конфликта часто пользуются услугами одних и тех же операторов сотовой и космической связи, получают необходимую информацию из СМИ. Активное взаимодействие технического, человеческого, информационного и других факторов ведет к взаимному усилению их влияния на обстановку, способствуя ее обострению.
Большинство таких проблем возникало и ранее. На военные операции всегда оказывали влияние многочисленные факторы, актуальные и в настоящее время. Однако новым аспектом является неуклонно нарастающий уровень глобализации, позволяющий без особого труда перемещаться на большие расстояния и беспрепятственно распространять информацию по всему миру. Это позволяет противнику компенсировать свои поражения на одном театре успехами на другом.
Вооруженные силы государства исторически являлись основной структурой, обеспечивающей защиту его интересов военными способами. В наши дни группировки войск (сил) лишены монополии на ведение войны.
В военных конфликтах практически всегда участвовали негосударственные образования. Однако сегодня их возможности значительно возросли. Они используют современные виды вооружения и военной техники, способны взять под контроль определенные территории и население, располагают возможностями, которыми ранее обладали только регулярные войска (силы).
Постепенно стираются различия между комбатантами и некомбатантами.
Привлечение гражданских фирм к решению различных задач в зоне конфликта в силу более высокой эффективности их задействования приводит к тому, что лица, не участвующие непосредственно в боевых действиях, тем не менее вносят значительный вклад в достижение военной цели операции.
Сторона конфликта, несущая косвенный ущерб от действий этих «некомбатантов», начинает рассматривать их как объект для нападения.
В настоящее время частные военные компании (ЧВК) являются активными участниками вооруженных противоборств. Занимаясь физической защитой важных персон и продвижением интересов негосударственных структур (корпораций, предпринимателей), сбором и анализом информации об обстановке, консалтингом и обучением, эти фирмы нашли свое место в системе взглядов Запада на ведение войны.
Нивелирование различий между военными и невоенными участниками боевых действий упростило привлечение частных военный компаний к конфликтам с применением военной силы. Еще несколько десятилетий назад охранные фирмы, добивавшиеся права предоставлять свои услуги в «горячих точках», прочно ассоциировались в общественном сознании с наемничеством. Сегодня они являются активными участниками вооруженных противоборств. Занимаясь физической защитой важных персон и продвижением интересов негосударственных структур (корпораций, предпринимателей), сбором и анализом информации об обстановке, консалтингом и обучением, эти фирмы нашли свое место в системе взглядов Запада на ведение войны. Данная тенденция особенно сильно проявилась после распада Советского Союза, когда в целях сокращения численности и повышения эффективности вооруженных сил руководством иностранных государств принимались решения о передаче вспомогательных функций гражданским специалистам. Однако вклад ЧВК в военные конфликты по-прежнему будет ограничен боевыми и оперативными возможностями, а полностью заменить регулярные войска (силы) они не способны.
Террористы, бандформирования, отряды вооруженных племен, наемники всегда рассматривались как стороны, участвующие в конфликте. В XXI веке к данной категории причисляют наркокурьеров, сотрудников транснациональных корпораций, невооруженных участников акций протеста, компьютерных хакеров, мародеров, ополченцев, организаторов каналов незаконной миграции, пиратов, экологические организации, тоталитарные религиозные секты, представителей СМИ, дипломатов. Многие из них не представляют собой прямую военную угрозу, а поэтому использование против них оружия не дает необходимого эффекта. Наибольшую опасность, по оценкам НАТО, наряду с актуализировавшейся угрозой со стороны мощных в военном плане иностранных государств (Россия и Китай) представляют международные террористические организации, которые с большой долей вероятности могут получить доступ к оружию массового поражения.
Современные боевые действия все труднее классифицировать по признаку их принадлежности к стратегическому, оперативному или тактическому уровню, так как действия на каждом из них оказывают прямое влияние на обстановку в целом. Например, акция лидера какой-нибудь молодежной группировки или поведение солдата, участвующего в гуманитарной операции, могут быть растиражированы СМИ и в считанные минуты изменить баланс сил в зоне кризиса. Это подтверждает вывод о «сжатии» элементов стратегического, оперативного и тактического уровня в объеме одного конфликта. Все чаще какое-либо действие в тактическом звене приводит к последствиям стратегического характера.
Использование противником «гибридных» методов противоборства оказывает существенное воздействие на любое государство Запада задолго до явного вторжения на ее территорию вооруженных сил страны-агрессора.
По оценке экспертов блока, атмосфера неопределенности, характеризующаяся размыванием четких границ между состояниями мира и войны, подрывает процесс принятия коллективных решений. Это не позволяет таким организациям, как НАТО и Европейский союз, эффективно использовать имеющийся у них потенциал реагирования на внешние угрозы.
На Западе считают, что большинство современных конфликтов, независимо от районов их возникновения, требуют объединения усилий коалиционных и национальных структур для реализации долгосрочных превентивных и ответных мер. Безопасность альянса могут нарушить различные, зачастую трудно прогнозируемые традиционные и нетрадиционные угрозы как в военной, так и в гражданской сферах. В ближайшей перспективе наибольший риск для НАТО будет представлять вооруженная агрессия в отношении стран – участниц организации.
Этнические, политические и религиозные разногласия, территориальные споры, неразрешенные вопросы использования жизненно важных ресурсов, неудавшиеся попытки проведения реформ, нарушения прав человека и распад государств ведут к нарастанию локальной или региональной нестабильности. Дальнейшая эскалация напряженности может вызвать широкий спектр последствий – от необходимости оказания гуманитарной помощи до участия блока в военном конфликте высокой интенсивности.
1 Военный конфликт – форма разрешения межгосударственных или внутригосударственных противоречий с применением военной силы (понятие охватывает все виды вооруженного противоборства, включая крупномасштабные, региональные, локальные войны и вооруженные конфликты).
2 По терминологии НАТО (от англ. – Anti-Access and Area Denial, A2/AD):
– воспрещение доступа (Anti-Access) – комплекс мер, направленных на недопущение или затруднение
развертывания экспедиционных группировок войск (сил) блока в определенном географическом районе/на театре военных действий (ТВД);
– ограничение действий (Area Denial) – согласованные мероприятия по ограничению свободы действий коалиционных воинских контингентов, уже развернутых в определенном географическом районе/на ТВД.
Зарубежное военное обозрение. — 2021. — №11. — С. 3-9
Американская тактика ведения современной мировой войны
Как показывают все организованные США войны последних двух десятилетий, начиная с Ирака и Югославии и заканчивая Украиной, по типу применяемых технологий они носят сложносоставной характер, где собственно военная составляющая выполняет роль «последнего аргумента», применяясь на завершающей фазе. До этого основное внимание уделяется внутренней дестабилизации намеченного для агрессии региона, для чего используется когнитивное информационное оружие, нацеленное на дестабилизацию общественного сознания и дискредитацию традиционной для национальной культуры системы ценностей. Иными словами – на расшатывание устоев общества, которому через СМИ внушаются агрессивные и даже человеконенавистнические ориентиры с целью развязывания вооруженных конфликтов: как внутренних, так и внешних. Одновременно происходит подкуп и установление контроля над властвующей элитой путем втягивания влиятельных семей и перспективной молодежи в особые отношения с США и их союзниками по НАТО посредством зарубежных счетов и накоплений, обучения, грантов, приглашений на престижные мероприятия, предоставления гражданства, приобретения имущества и т. д. Это позволяет американским спецслужбам манипулировать как общественным мнением, так и властвующей элитой, провоцируя внутренние и внешние конфликты.
При этом сами американцы выбирают противников, затем управляют боевыми действиями, а также определяют победителей и назначают наказание проигравшим. Так было с Ираком, который они спровоцировали напасть на Кувейт и затем показательно наказали. С Сербией, руководителю которой пообещали безопасность в обмен на воздержание от нанесения неприемлемого ущерба странам НАТО, и затем показательно разгромили и осудили. Со странами Северной Африки, руководители которых были введены в заблуждение знаками внимания, а затем отданы на растерзание обезумевшей от вседозволенности толпы. С Януковичем, которого долго обхаживали американские консультанты, а в решающей фазе – ведущие чиновники и политики США и ЕС с одной только целью: уговорить не применять силу в отношении распоясавшейся оппозиции, чтобы затем принести в жертву своей пятой колонне и захватить власть.
Ключевое значение в американской тактике развязывания войны имеет сочетание подкупа властвующей элиты, установления контроля над СМИ и персонального обволакивания первых лиц государства. Добиваясь контроля над общественным сознанием страны, с одной стороны, и парализуя политическую волю ее руководства, с другой стороны, американские спецслужбы организуют конфликты и манипулируют их участниками, добиваясь нужного США результата.
Развертываемая сегодня США мировая гибридная война ведется с широким применением оружия нового технологического уклада, являясь одновременно катализатором его становления в американской экономике. Это, прежде всего, информационно-коммуникационные технологии и основанное на их применении высокоточное оружие, обеспечивающие американским военным системное превосходство в управлении боевыми действиями и минимизацию потерь. Их дополняет широкое применение когнитивных технологий, которые превращают СМИ в высокоэффективное психотропное оружие массового поражения сознания людей, а дипломатию – в психопаралитическое оружие, поражающее политическую волю руководителей противника.
Как отмечается в обстоятельной книге украинского и белорусского экспертов по тематике ведущихся США войн, сегодня можно с полной уверенностью говорить о существовании методологии, технологий, тактики и стратегии и их прикладном характере в деле создания единой всемирной тоталитарной империи нового образца, пытающейся поставить под контроль ресурсы в планетарном масштабе. Эти технологии направлены не столько на уничтожение населения отдельных стран (рабочая сила – тоже немаловажный ресурс) и их инфраструктуры, сколько на превращение их в политически и экономически зависимые территории с управляемыми администрациями[40].
В последние десятилетия происходит смещение акцентов с военных методов, открытых вооруженных вмешательств и агрессии против суверенных государств, в сторону невооруженных, «ненасильственных» методов свержения законных правительств различных государств. Активно используется тактика, которую можно назвать «гуманитарным террором», – предумышленное, политически и экономически мотивированное давление, совершаемое невооруженными методами организованными структурами при поддержке ангажированных СМИ против отдельных политических и государственных деятелей или определенных социальных групп населения, обычно с целью смещения с занимаемых должностей отдельных личностей, влияния на настроения в обществе, формирования общественного мнения или ущемления в правах определенных социальных групп населения.
Вмешательство во внутренние дела суверенных государств с помощью невооруженных методов доказало свою эффективность в сравнении с прямой вооруженной агрессией, которая применяется лишь в тех случаях, когда задачу смены власти в стране необходимо провести в кратчайшие сроки или когда реализация задач с помощью невооруженных методов не представляется возможной. Среди инструментов давления на обрабатываемые территории – психологическое воздействие и продвижение с помощью СМИ «общечеловеческих ценностей», «культурная дипломатия», формирование новой системы ценностей, новых жизненных установок личности, которые ранее считались неприемлемыми[41].
Практическая реализация этих задач во многом стала возможной вследствие изобретения аналитическими центрами новых технологий смещения законных властей без применения вооруженной силы. Одной из наиболее влиятельных «фабрик мыслей», которую журнал Barron’s Magazine окрестил «теневым ЦРУ», является компания Stratfor (Strategic forecasting Inc.) во главе с политологом Джорджем Фридманом. Она ведет разведывательно-аналитическую деятельность по всему миру, в последнее время сосредоточив свои усилия на западных рубежах России. Stratfor вплотную вовлечена в украинский процесс[42].
В отличие от американского истеблишмента «прорабы» гибридной войны не скрывают своих истинных целей. Д. Фридман так описывает цели американской политики: «Соединенные Штаты потратили последнее столетие, преследуя одну-единственную цель: избежать становления единого гегемона, способного использовать как западноевропейские технологии и капитал, так и российские природные и людские ресурсы. США вмешались в ход Первой мировой войны, дабы воспрепятствовать немецкой гегемонии, это же повторилось во Вторую мировую. Во времена холодной войны целью было не допустить гегемонии России. Стратегическая политика Соединенных Штатов была последовательной на протяжении всего века. Соединенные Штаты были вынуждены бдительно следить за появлением любого гегемона. В этом случае страх перед возрождающейся Россией предстает неким воспоминанием о временах холодной войны, однако он не лишен оснований»[43]. Таким образом, заокеанский докладчик, прямо признавая тезис о том, что войны на евразийском континенте для США во все времена были «хорошими», добавил, что нынешний санкционный нажим Запада вряд ли достигнет желаемого результата, если не уничтожить саму Россию.
Что ж, англосаксонская антироссийская паранойя, остается прежней. В сентябре 1938 года в Мюнхене английский премьер благословил Гитлера на войну против СССР с целью поголовного истребления русского народа. В ходе этой войны другой английский премьер всячески затягивал открытие второго фронта, вынашивая вплоть до конца войны коварный план сепаратного мира с Германией с целью создания общей с ней коалиции для уничтожения СССР (операция «Немыслимое»). Не решившись на реализацию этого плана в ходе Второй мировой войны, Черчилль потребовал от США начать холодную войну против СССР почти сразу же после ее завершения[44]. В марте 2014 под давлением США руководители европейских держав подписали с преступным режимом украинских нацистов соглашение об Ассоциации Украины с ЕС, благословив его на братоубийственную войну с Русским миром. Как говорится, времена меняются, а маниакальная ненависть англосаксонских политиков к русским остается неизменной. Они и в третьем тысячелетии мыслят теми же категориями придуманной ими геополитики «моря против суши», что и двести лет назад. Вплоть до географических целей своей вечной антироссийской интриги. Так, воссоединение Крыма с Россией вызывает в их воспаленном русофобией воображении образы крымских войн позапрошлого столетия.
Любопытно отметить, что одна из ключевых задач, которую ставили перед собой американские военные стратеги на постсоветском пространстве, – свести к минимуму оперативные возможности российского флота в Черном море и превратить Крым (в первую очередь Севастополь) в зону своего влияния. Именно поэтому решение о присоединении полуострова к России вызвало такую бурю в мозговых трестах США[45].
Авторы упомянутого выше фундаментального труда[46] скрупулезно исследовали технологическую составляющую организации гражданского неповиновения с целью проведения «цветных революций». Они показали, что при большом разнообразии охваченных ими стран, принадлежащих к разным культурам и имеющих совершенно разные политические традиции, методика свержения законной власти с целью ее замены проамериканским марионеточным режимом является одинаковой и, более того стандартизированной вплоть до текстов инструкций, листовок, лозунгов, экипировки и даже речей «борцов за демократию.
Ключевой технологией американской тактики войны является организация акций гражданского неповиновения. В 1983 г. в Центре международных отношений Гарвардского института Джин Шарп создает «Программу ненасильственных действий», популярно изложенную в его книге «От диктатуры к демократии: концептуальные основы освобождения», переведенной на 39 языков[47]. Она стала руководством к действию для антиправительственных движений во всех странах американской периферии, включая постсоветское пространство. Она содержит описание около 200 методов ненасильственных действий с целью свержения законной власти. Их практическое применение с вмешательством американских спецслужб во внутренние дела суверенных государств зафиксировано более чем в семидесяти случаях.
Внешне развязываемые США войны кажутся бессмысленным хаосом. В действительности они организуются и слаженно проводятся всеми заинтересованными структурами, от государства до крупного капитала, СМИ и разветвленной агентурной сети. Основным инструментом интервенции являются неправительственные организации самого разного профиля и учрежденные самым разнообразным способом. В той же книге дается характеристика сети таких организаций, координируемой Госдепом и ЦРУ США. Эта сеть насчитывает десятки тысяч структур, созданных во всех сколько-нибудь значимых для США странах. На эту работу ежегодно выделяется 1 % расходной части бюджета США, распределяемый посредством небезызвестной US AID. Наряду с государственными действуют и многочисленные негосударственные сети, работающие в интересах крупного американского капитала. Формы и цели их деятельности безграничны по своему разнообразию – от благотворительных фондов до частных военных кампаний.
Результаты, которых добиваются США в итоге гибридных войн с другими странами, планируются заранее и рассчитаны на самоокупаемость: американские корпорации получают контроль над природными ресурсами и инфраструктурой поверженных стран, банки замораживают их активы, специально обученные вандалы разворовывают исторические музеи, финансовая система жестко привязывается к доллару. Все организованные США войны многократно окупились, включая войны в Ираке и Афганистане.
После американской оккупации контролируемые американскими спецслужбами потоки наркотиков в Россию и Европу увеличилось в 44 раза. Примечательно, что под нажимом мирового сообщества к 2001 г. власть талибов сама практически свела к нулю производство наркотиков. На сегодняшний день 92 % мирового производства героина сосредоточено именно в Афганистане, а 21 % мирового потребления приходится на одну только Россию. Международная наркомафия зарабатывает на афганских опиатах (прежде всего, на героине) по самым скромным подсчетам свыше 100 млрд. долл.[48] Разграбленные сокровища багдадских музеев, захваченные американскими корпорациями нефтепромыслы, миллионы гектаров переведенных на выращивание американских генно-модифицированных растений земель сегодня сторицей окупили расходы на США на военную оккупацию Ирака[49].
Важным предварительным условием эффективного внедрения технологии «организованного хаоса»[50] является снятие у нации и ее элит понимания и ощущения ведущейся против страны войны. Общественное сознание подвергаемой «хаотизации» страны последовательно обрабатывается разнообразными средствами психологического воздействия, призванного представить американского волка в овечьей шкуре. Типичным примером такой многолетней обработки является внедрение в сознание украинцев мифов «европейского выбора», всемогущества и дружественности США и враждебности и неполноценности России. Двадцатилетняя последовательная работа со всеми социальными группами и слоями украинского населения дала свой результат – десятки миллионов людей поверили в вымышленные мифы, потеряли политические и ценностные ориентиры, перестали различать правду и ложь и даже утратили здравый смысл. Посредством манипуляций с общественным сознанием народ не только лишается воли к сопротивлению, но и становится слепым орудием внешних сил. В результате использования средств информационного воздействия, люди, несмотря на резкое падение уровня и ценности жизни с воодушевлением воспринимает изменения, навязываемые извне. Население лишают способности к социальной мобилизации вне организованных и финансируемых организаторами «хаоса» акций.
Важнейшее значение в американской тактике развязывания войны имеют переговоры с потенциальной жертвой, бдительность которой усыпляется безграничной демагогией относительно недопустимости применения насилия, нарушения свободы слова, принципов демократии и правового государства. Главным козырем американской переговорной тактики является банальный обман. Настолько циничный, что жертва, обремененная моральными ценностями, никак не может поверить в то, что ее просто «разводят» для заклания. Классическим примером этой тактики является организация госпереворота на Украине.
Пока президент Украины Янукович соглашался подписать соглашение об ассоциации с Европейским Союзом, он всячески обхаживался и нахваливался высокопоставленными чиновниками и политиками США и ЕС, которые одновременно поддерживали подконтрольную им оппозицию и «рыли ему яму». Как только он отказался от подписания этого соглашения, американские и европейские спецслужбы тут же начали организацию государственного переворота. Они оказали мощную информационную, политическую и финансовую помощь «Евромайдану», сделав из него плацдарм для захвата власти. Антигосударственные акции, включая преступные нападения на сотрудников правоохранительных органов, захват административных зданий, сопровождавшиеся убийствами и избиениями, планировались, организовывались и осуществлялись при участии и поддержке американского посольства, европейских чиновников и политиков, которые не просто «вмешивались» во внутренние дела Украины, а вели настоящую агрессию руками выращенных ими укронацистских боевиков.
В ходе многочисленных переговоров с Януковичем и с Россией западные представители ни разу не выполнили своих обязательств. Неизменным результатом всех переговоров являлся прямой обман со стороны чиновников и политиков США и ЕС, использовавших переговоры для дезориентации партнеров и выигрыша времени, необходимого для подготовки следующих операций. Так, высокопоставленные американские и европейские чиновники, усыпляя бдительность Януковича уговорами о неприменении силы, готовили нацистов к его насильственному свержению. Затем они использовали женевские переговоры об урегулировании конфликта на Донбассе для того, чтобы подконтрольная им хунта успела мобилизовать вооруженные силы против русского населения Украины. Сразу же после достижения договоренности о разоружении незаконных формирований и начале общенационального диалога вице-президент США Байден прибыл в Киев, чтобы поддержать действия хунты по проведению карательной операции украинской армии против сил донбасского сопротивления. Бесконечно заверяя российского президента в приверженности миру и призывая к прекращению насилия, руководство США и ЕС последовательно поддерживают усиление террора украинских военных против населения Донбасса. При этом, стоило России пойти навстречу договоренностям о деэскалации конфликта и отвести войска от украинской границы, нацистская хунта стала резко наращивать свои вооруженные силы в зоне конфликта и приступила к применению авиации и бронетехники против населения Донбасса.
Выдавая себя за миротворцев и защитников прав человека, в действительности представители США прокладывали дорогу к насильственному захвату власти нацистам, которых затем поддержали в легализации своих боевиков на воинской службе и подтолкнули на карательные акции против русского населения. При этом подконтрольные американцам и их ставленникам СМИ во всем обвиняют Россию, старательно делая из нее образ врага для Украины и пугало для Европы.
Апофеозом циничной политики США стала провокация с уничтожением малайзийского пассажирского самолета «Боинг». Это преступление понадобилось им для интернационализации конфликта и втягивания в войну ЕС после того, как стала понятна неспособность нацистской хунты подавить сопротивление на Донбассе. Попытки спровоцировать руководство России на ввод войск и вступление в войну с Украиной массовыми убийствами мирных жителей донбасских городов и публичным сожжением людей в одесском Доме профсоюзов тоже не сработали. Тогда американские спецслужбы решили зайти с другой стороны и спровоцировать на агрессию против России европейские страны, обвинив «пророссийских сепаратистов» в расстреле гражданского самолета с европейскими пассажирами. Разоблачение сфабрикованной СБУ фальшивки с их переговорами, а также приведенные российским Генштабом неопровержимые факты причастности украинских вооруженных сил к данной авиакатастрофе, доказывают, что эта провокация была спланирована и осуществлена с целью демонизации российского руководства путём обвинения его в пособничестве терроризму. Это преступление должно было сыграть роль недостающего аргумента в проведении Вашингтоном агрессивной кампании по международной изоляции России и втягиванию в войну против неё европейских государств-членов НАТО.
Отсюда следует, что США с самого начала украинского кризиса неуклонно следуют стратегии его раздувания в европейско-российскую войну, оправдывая все преступления нацистской хунты, финансируя и вооружая ее, прикрывая дипломатически и принуждая своих европейских союзников делать то же самое.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.