Язык руководство к культуре

К числу повседневных явлений, с которыми мы стал­киваемся и которыми пользуемся постоянно, но над су­тью которых задумываемся очень редко — таких, как ды­хание, ходьба, сон, да и сама жизнь! — относится и язык.

Тайна языка связана с познанием, с духовным освоени­ем мира. Ещё в древности философы сформулировали знаменитую проблему: существует ли ненаречённое, непоименованное?

В Библии Создатель даёт Адаму высшие полномочия называть все сотворённые существа: «Господь Бог об­разовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт 2: 19). Один из острей­ших умов XX века, философ Людвиг Витгенштейн, размышляя на эту тему, сказал: «Границы моего языка означают границы моего мира». Он имел в виду индиви­дуума, однако это вполне приложимо и к «коллективной личности» — народу как создателю, носителю, храните­лю Слова. На Земле сегодня существуют порядка семи тысяч языков — значит, есть семь тысяч абрисов границ реальности, семь тысяч картин мироздания и человече­ского бытия.

Язык — ключ к культуре, истории и современности любого народа. Именно он способен дать нам сколь­ко-нибудь надёжные сведения о менталитете того или иного этноса, его ценностях, понятиях о прекрас­ном и безобразном. Ещё Пифагор за полтысячелетия до Рождества Христова наставлял: «Для познания нра­вов какого ни есть народа старайся прежде изучить его язык». За прошедшие века эту древнюю максиму много­кратно подтверждали писатели, учёные, мыслители.

Однако в языковом мире, как и везде, есть великое и малое. Существуют языки-«исполины» (по численно­сти говорящих на них людей), языки многочисленных, широко расселившихся наций, языки международного общения. Есть языки локальные; есть изолированные; находящиеся под угрозой, исчезающие. Всё это опре­деления из разных категориальных рядов. Надо сказать, что лингвисты не только большие любители классифи­каций, но и люди, весьма склонные к периодическим пересмотрам систем. Так, скажем, постоянно ведутся споры о понятии языковой семьи (макросемьи) и груп­пы (подгруппы), а также о границах конкретных линг­вистических семей и групп. Пожалуй, только числовые показатели будут здесь наиболее надёжными.

К десяти наиболее распространённым языкам сегодня относятся: китайский (мандарин), английский, испан­ский, русский, хинди, арабский, бенгальский, португаль­ский, малайско-индонезийский (некоторые лингвисты говорят о нём как о едином языке, другие разграничи­вают в нём два всё-таки очень близких диалекта), фран­цузский. На китайском языке говорят свыше миллиарда людей. На каждом из девяти других из десятки самых распространённых общаются более 100 миллионов че­ловек.

Как видим, многолюдные народы — например, жите­ли Индии — имеют все шансы повысить мировой статус своего языка. Носители английского и испанского — тор­говцы, первооткрыватели и завоеватели — продвигали свои языки на всех континентах. Два эти языка доми­нируют территориально: английский является офици­альным в пяти с половиной десятках государств, испан­ский — более чем в двадцати странах. Немного отстали французы: их язык является первым официальным в полутора десятках государств. Маленькая Португалия некогда распространила своё наречие по трансокеан­ским маршрутам. Благодаря португальским мореплава­телям — и, что говорить, колонизаторам — язык великого Камоэнса сегодня звучит от Макао до Рио-де-Жанейро.

Что же касается подразделений языков, то доминиру­ет традиционное деление их на семьи. Таковых насчиты­вается в мире от 240 до 420. В семьи объединяют языки по генетическому принципу: сходство корней слов и общ­ность грамматического строя говорит лингвистам о еди­ном древнем истоке таких, например, далёких сегодня языков, как турецкий и якутский, хинди и ирландский.

Есть и языки, не вписывающиеся в изученные семьи. Правда, исследователи обычно стремятся выявить род­ственные связи таких изолятов — и небезуспешно. Так, скажем, корейский язык, долгое время считавшийся изолированным, сегодня многими учёными включа­ется в алтайскую семью. Часто изолятами становятся последние представители вымерших больших языко­вых общностей. Изолированными языками признают­ся, например, кетский и нивхский (в Сибири), айнский (в Японии), бурушаски (в Пакистанском Кашмире), баскский (в Испании и Франции).

От изолированных языков сделаем следующий шаг — к языкам угрожаемым, находящимся в проблемной или критической ситуации. По некоторым — впрочем, как обычно, оспариваемым — данным каждые две недели в мире исчезает один язык. По прогнозам учёных, к кон­цу XXI века их исчезнет 3,5 тысячи. Тревожные и даже трагические цифры! Ведь, как мы уже говорили, каждый язык — это целый мир, пространство культурно-истори­ческого бытия народа, его родовой корень. Выживание народа без собственного языка — практически невоз­можно. С исчезновением каждого наречия беднеет об­щий витальный потенциал человечества, скудеет его духовная сокровищница, сокращаются его адаптацион­ные возможности. Сохранение даже малораспростра­нённых языков важно как с точки зрения гуманитарной (необходимо сохранять культурное разнообразие че­ловечества — за это мы ответственны перед потомками и Космосом!), так и с точки зрения сравнительно-исто­рического языкознания, этнологии, культурной антро­пологии.

В наши дни международный мониторинг лингвисти­ческой ситуации осуществляет ЮНЕСКО. Эта органи­зация с 1994 года ведёт «Красную книгу исчезающих языков»; с 1996 года она издаётся в бумажном виде под названием «Атлас языков мира, находящихся под угро­зой исчезновения». Атлас показывает степень сохранно­сти языка на основе девяти факторов, из которых самым важным является передача языка между поколениями.

В зависимости от этого языку присваивается один из следующих статусов: безопасный (safe) — на языке говорят многие поколения, передача языка не преры­вается (такие языки не занесены в атлас); уязвимый (vulnerable) — на языке говорит большинство детей, но его распространение может ограничиваться несколь­кими областями (например, язык употребляется толь­ко дома); под угрозой (definitely endangered) — дети дома уже не учат язык как родной; серьёзно уязвимый (severely endangered) — на языке говорит старшее по­коление, а поколение родителей может его понимать, но не говорит на нём с детьми или между собой; крити­чески уязвимый (critically endangered) — носителями яв­ляются старые люди, которые говорят на языке только частично и редко; вымерший (extinct) — носителей уже не существует (в атлас занесены только языки, вымер­шие до 1950-х годов).

В соответствии с используемой методологией, абсо­лютное число носителей не играет существенной роли: например, креольский язык острова Питкэрн (менее 100 носителей) отнесён к уязвимым, в то время как язык дурува, имеющий в Индии более 50 тысяч носите­лей, причислен к находящимся на грани исчезновения. С точки зрения ЮНЕСКО, гораздо важнее, насколько хорошо язык передаётся следующим поколениям, что наиболее очевидно определяется количеством детей, на нём говорящих, а также средним и минимальным воз­растом говорящих.

Последняя версия Атласа, изданная в 2010 году, со­держит около 2500 языков (из которых 230 исчезли с 1950 года). Эта цифра приближается к общепринятому количеству языков, находящихся под угрозой исчезно­вения, — 3000. Вдумаемся: в ближайшее время в статус мёртвых могут перейти более трети живых языков на­шей планеты. На 1492 языках Земли говорят менее двух тысяч человек.

Согласно данным «Красной книги», на территории России под угрозой находится 116 языков. Цифра тре­вожная. Хотя, заметим, оскудение языкового богат­ства — процесс общемировой. Он связан с общими для всей нашей цивилизации вызовами развития: глобали­зацией, взрывной информатизацией, нарушением связи поколений, урбанизацией и разрушением традиционных укладов жизни.

Надежду на то, что люди разных стран смогут объе­динить свои усилия в деле сохранения языков — а зна­чит, и культур, укладов, традиций, даёт новый между­народный проект, в котором участвует и наша стра­на. 2019 год провозглашён Генеральной ассамблеей Организации Объединённых Наций Международным годом языков коренных народов. Данная инициатива была поддержана ЮНЕСКО, которая подготовила со­ответствующий План действий. Официальное открытие Международного года языков коренных народов со­стоялось в рамках Межправительственного конгресса в Париже 28 января 2019 года.

Распоряжением от 3 ноября 2018 года Председателя Правительства Российской Федерации Д. А. Медведева образован организационный комитет по подготовке и проведению Международного года языков коренных народов в нашей стране. Обращение на самом высоком международном и национальном уровне к вопросам сбережения культурного и языкового наследия корен­ных народов (согласно оценкам ООН, 370 миллионов их представителей проживают в 90 странах) свидетель­ствует об актуальности данной темы, её высокой значи­мости в планетарном контексте.

Источник — Айшат Темирова, журнал «Наука и религия», №4, 2019

« Язык как ключ к пониманию культуры»

  Образование- одна из важнейших частей культурной системы общества. С содержательной стороны образование есть процесс социокультурной коммуникации, но его можно представить и как определенный социокультурный институт, обеспечивающий данный процесс.

   В современных условиях требуется создание новой концепции образования и глубокое реформирование всей системы обучения. Ее основу составляет идея культурно развитого человека. Если вспомнить классическое представление о культуре как возделывании, культивировании, то прямой задачей системы образования является эта идея культивирования, возделывания. Человеку предстоит жить в сложных  динамических, изменяющихся условиях. Это означает, что он должен быть вооружен, прежде всего, не системой заученных знаний, а умением, способностью меняться, самообучаться. Человек в процессе социализации и инкультурации должен овладеть системой навыков, умений, связанных с творчеством, способностью к обновлению, подключению к новым массивам информации.

   Современный человек должен быть ориентирован на общечеловеческий характер современной культуры. Это означает, что его производственная деятельность- это деятельность, которая не просто подчинена определенным технологическим задачам, а имеет социальную значимость.

   Среди множества факторов развития личности обучение рассматривается как наиболее значимый и определяющий, так как именно в ходе этого процесса происходит развитие основных психических и личностных новообразований. Смысл современного образования заключается не в изучении школьных предметов, а «в развитии личности предметами» (П. Ф. Каптерев) и вооружении ее таким образовательным потенциалом, который обеспечит возможность самостоятельного творческого развития, способность решать проблемы коммуникативного, нравственного, этического, социального и другого характера как в стенах школы, так и за ее пределами.

   В истории педагогической мысли существует несколько точек зрения на соотношение обучения и развития. Мы будем опираться на идеи Л. С. Выготского, который обосновал детерминированность развития процессом обучения, а в широком смысле- образования. Обучение, воспитание и развитие- это взаимосвязанные, взаимообусловленные процессы. С. Л. Рубинштейн подчеркивал: «Ребенок развивается, воспитываясь и обучаясь, а не развивается, и воспитывается, и обучается. Это значит, воспитание и обучение включаются в самый процесс развития ребенка, а не надстраиваются лишь над ним». Из приведенных высказываний становится очевидным, что обучение и воспитание учащегося- это те условия, которые делают возможным развитие , точнее, саморазвитие личности. Последнее осуществляется в деятельности, управляемой системой мотивов, присущих данной личности. Развитие личности не является каким-либо самостоятельным процессом, оно включено в общее психическое развитие человека. Как отмечал В.В.Давыдов, сущность личности человека связана с его творческими возможностями, с его способностями созидать новые формы общественной жизни. Развитие в процессе обучения понимается как целенаправленное и спонтанно изменяющееся формирование в структуре личности новообразований, проявляющихся в деятельности.

   В современном обществе особое внимание обращается на различные аспекты развития личности, способной «жить и творить в условиях постоянно меняющегося мира, быть конкурентоспособной, интегрироваться в мировое сообщество». Интеллектуальное, моральное, эстетическое, эмоциональное и другое развитие личности человека рассматривается в широком социальном контексте. Все процессы развития личности реализуются в полной мере лишь в ходе социального развития, поскольку именно в социальном поведении человека проявляются его культурные, эстетические, моральные и интеллектуальные качества. Возникает необходимость обеспечить такое построение учебно-воспитательного процесса, которое предполагало бы постоянную потребность в реализации названных выше аспектов личности, создавало условия для развития школьниками социально-ценных качеств и свойств, позволяло развивать наряду с коммуникативной зачатки социальной компетенции, что имеет немалое личностно-формирующее значение.

    Более ста  лет назад один из самых знаменитых натуралистов своего времени Томас Хаксли определил образование как изучение правил игры под названием «жизнь». Образование согласно этим правилам означало умение жить по законам природы, а природа в свою очередь включала в его представления и человека в его взаимоотношения с другими людьми, с живой и неживой средой обитания.

   Томас Хаксли остроумно замечает, что если бы будущее благополучие ребенка зависело от умения играть в шахматы, то вряд ли нашлись бы родители, которые допустили, чтобы  ребенок вырос, так и не умея отличить  пешку от слона. Метафора Хаксли вполне применима к современным требованиям в образовании, где основное правило- научить учиться, научить быть готовым к условиям быстро меняющегося мира.

   Необходимость развития умения учиться в корне меняет характер взаимоотношений между учителем и учеником, позволяет по-новому взглянуть на оптимизацию учебного процесса и переосмыслить существующие методы преподавания дисциплин.

   Стремясь создать атмосферу общения на занятии, школьный учитель может начать его с беседы, подобной той, которую можно услышать между несколькими приятелями, встретившимися на улице или в гостях. Такая беседа перерастает в задание урока, ученик вовлекается в общение, ему не грозит преподавательский гнев за случайные ошибки, преподаватель не становится контролером, урок эмоционален, атмосфера дружелюбна. Чего еще желать?

   Но, как ни парадоксально, даже в этом случае характер взаимоотношений между обучающим и обучаемым в сущности почти не меняется: обучаемый остается объектом педагогического воздействия. Его учат — он учится, но вряд ли он будет готов учиться сам. «Равноправие» преподавателя и учащегося весьма иллюзорно: это равенство участников ролевой игры или дружеской беседы, но не равенство сотрудников в основной (учебной) деятельности. Учащемуся не помогают осознать, чему он должен обучиться именно сегодня, в чем усложнены задачи сегодняшнего занятия по сравнению с предыдущим и как достичь искомой цели. Преподаватель как бы притворяется, что он и его ученики вовсе не на уроке, ибо ему кажется, что учебная деятельность- дело безнадежно скучное и никак не может нравиться ученикам.

  Итак, с самого начала занятия при определении цели учитель обусловливает, каким будет контакт между ним и обучающимся. И до того как начнется урок, учитель решает для себя, что экономнее- натаскать или научить учащегося; как лучше преодолеть данный вид трудности; какой должна быть структура урока- уникальной и неповторимой или относительно предсказуемой и меняющейся постепенно; следует ли прятать внутреннюю логику урока в сценарий или стремиться открыть ее ученикам. Одним словом, учитель решает, останется ли ученик объектом обучения или станет полноправным субъектом учебного процесса. И если учитель выступает за подлинное сотрудничество с обучаемым, он, во-первых, определяет цель урока так, чтобы она соответствовала реальным целям общения, а во-вторых, помогает учащемуся осознать не только цель урока, но и пути ее достижения. Тогда даже ученик сможет понять, какую пользу принесет ему каждый новый тип задания, чем помогут подготовительные упражнения в решении основной речевой задачи урока, почему задания нельзя поменять местами. Более того, в условиях сотрудничества у школьника будет возможность выбрать свой способ решения задачи из ряда предложенных, а иногда и отказаться от выполнения задания, если этот отказ мотивирован. Учащийся сможет объективно оценивать результаты своей деятельности на каждом уроке не на основе полученной отметки, а в том, чему научился. И тогда сам процесс обучения окажется для ученика не менее интересным, чем его результат. Даже путь осмысления нового материала- это не только средство достижения коммуникативной цели, но в какой-то степени и самоцель, так как ученик учится самостоятельно анализировать языковой материал для дальнейшего самообучения.

     Значение иностранных языков в нашей стране возросло на столько, что они интенсивно изучаются взрослыми на самых различных краткосрочных и долгосрочных курсах, а также детьми, начиная с первого класса школы и даже со средней группы детского сада. Между тем в современных условиях, когда приоритет отдается общечеловеческим ценностям, а главной задачей школы провозглашается развитие личности ребенка, вернее, создание необходимых и достаточных условий для саморазвития и самоутверждения каждого ребенка, вряд ли допустимо ограничиваться, лишь сугубо практической целью. Хотя, конечно, привлекательность практического владения иностранным языком, ценность умения устанавливать, поддерживать и завершать контакты с носителями иностранного языка, умения читать зарубежные книги, газеты и журналы, умения поддерживать переписку с зарубежными друзьями настолько очевидна, что их никто и не подвергает сомнению. Однако современная отечественная и зарубежная методика обучения иностранному языку рассматривает его как посредника культур. А это означает, что иностранный язык несет и должен нести с собой иноязычную культуру. Овладение этой культурой предусматривает не только овладение собственно иностранным языком, но и основательное знакомство с традициями, обычаями, песнями, танцами, особенностями межличностного общения, культурой труда и отдыха народа, язык которого изучается.

   Иностранный язык как предмет школьной программы содержит большие резервы для формирования филологического мышления учащихся. Язык является важнейшим социальным явлением в окружающем школьника мире,

средством национального и межнационального общения. На уроках иностранного языка и в процессе самостоятельной работы могут быть созданы условия для развития интереса к истории изучаемого языка, к его связи с другими языками мира и родным языком, к афоризмам и их авторам, к лингвистическим загадкам. Уроки иностранного языка могут, таким образом, формировать интерес к филологическим явлениям.

   Овладение иностранным языком расширяет фоновые знания школьников. Это понятие является частью привычного понятия «кругозор» и подразумевает информированность в конкретных ситуациях общения. В фоновые знания входят ключевые слова по обсуждаемой проблеме. Необходимым компонентом фоновых знаний является информация по проблеме общения, включающая факты и сведения, даты и цифры и т.п. Работа с текстом, справочной литературой позволяет углубить фоновые знания школьников, учит их ориентироваться в потоке информации, отбирать нужный материал, расширяет кругозор.

   Изучение иностранного языка связано с накоплением разнообразной информации, и это развивает культуру умственного труда. Учащиеся пользуются комплектом учебных пособий и материалов, словарями, звукозаписывающей аппаратурой. Это позволяет им овладеть широким набором средств получения информации. В процессе изучения иностранного языка возникает необходимость постепенно накапливать учебную информацию, вести собственный словарик, собирать материал по обсуждаемым проблемам и темам, делать записи в виде краткого конспекта. Важным показателем культуры умственного труда является подготовка к решению учебной задачи на уроке.

   Изучение иностранного языка способствует осознанию общечеловеческих ценностей. Предметом  изучения становятся материально-технические , социально-политические, нравственно-этические и культурно-исторические ценности стран изучаемого языка и родной страны. Формируются представления об актуальных проблемах социально-политической жизни, анализируются нравственно-эстетические традиции в обществе, вопросы современной морали, накапливается информация о памятниках истории и произведениях искусства, имеющих общечеловеческую ценность. Формируется активное и заинтересованное отношение к духовной жизни людей разных стран, возникает уважение  к национальным традициям разных народов.

   Осознание общечеловеческих ценностей неотделимо от развития чувства национальной самобытности. Изучая вместе с языком жизнь других стран, школьники сравнивают получаемую информацию с жизнью родной страны. Благодаря такому сравнению они учатся видеть успехи своей страны и существующие проблемы, уважать традиции и обычаи своего народа, отстаивать национальное достоинство.

   Знание иностранного языка есть результат большого личного труда учащегося. Процесс изучения иностранного языка способствует развитию важных черт характера личности. Овладение иноязычной речью помогает формировать целеустремленность школьников. Упражнения в иноязычной речевой деятельности развивают терпение. Преодоление трудностей формирует настойчивость. Развивается усидчивость, аккуратность, самостоятельность. Это обусловлено спецификой учебной деятельности по иностранному языку: ее отличают длительность процесса, отдаленность конечной цели и результата, повышенная сложность речемыслительной деятельности, необходимость регулярных упражнений, полная взаимозависимость всех этапов обучения, безусловная необходимость самостоятельной учебной работы.

    В  современном обществе любому специалисту, желающему преуспеть в своей области, владение хотя бы одним иностранным языком жизненно необходимо. Поэтому мотивация к его изучению резко возросла. Однако это не означает, что исчезли трудности при овладении иностранным языком, особенно в массовой школе. По-прежнему недостаточна активная речевая практика на уроке в расчете на каждого ученика, отсутствует необходимая дифференциация обучения.

     Известно, что основной целью обучения иностранному языку в школе является формирование и развитие коммуникативной компетенции, то есть  обучение практическому владению иностранным языком.

   Достижение этой цели предполагает изменения в требованиях к уровню сформированности речевых навыков и умений, требует новых подходов к отбору  содержания и организации материала. Нужны новые подходы при организации учебного процесса по обучению иностранному языку.

Просмотр содержимого документа

«Язык как ключ к пониманию культуры. »



Понятие «культура» в переносном значении изначально соотносилась с культурой чего-то: культурой души, культурой разума и т. д. Близок понятию культуры и другой термин — «оккультизм»(лат. Occultis — тайный, сокровенный). В античном сознании понятие культуры отождествляется с падейей, то есть образованностью. Платон определял падейю как руководство к изменению всего человека в его существе.

В средние века слово «культура» стало обозначать прогрессивный метод возделывания зерновых. Таким образом, возник термин agriculture или искусство земледелия. Но в 18 и 19 веках стали употреблять и по отношению к людям (следовательно, если человек отличался изяществом манер и начитанностью, его считали «культурным»). Тогда этот термин применялся главным образом к аристократам, чтобы отделить их от «некультурного» простого народа. В качестве самостоятельного слово «культура» появилось в трудах немецкого юриста и историографа С. Пуфендорфа (1632–1694)

На земле одновременно соседствует множество разнородных культур. В современную эпоху интерес к феномену культуры определяется многими обстоятельствами. Современная цивилизация стремительно преображает окружающую среду, бытовой уклад. В этой связи культура оценивается как фактор творческого жизнеустроения, источник общественных нововведений. Отсюда стремление выявить потенциал культуры, ее внутренние резервы. Рассматривая культуру как средство человеческой самореализации, можно выявить новые неистощимые импульсы, способные оказывать воздействие а исторический процесс и самого человека. [4, с. 6–7]

Представляется оправданным согласиться с мнением А. И. Арнольдова, который считает, что, в общем и целом культура — настоящий букет характеристик, сложная дефиниция, понятие настолько широкое и многогранное, включающее в себя такое количество совершенно разнородных компонентов, что обобщить все это богатство одной дефиницией означает либо сжать его содержание, либо ограничиться самой общей абстракцией. [1, c. 10]

Таким образом, культуру следует воспринимать как динамичный творческий процесс, синтез созданных человеком материальных и духовных ценностей, гармоничных форм отношений человека к природе, обществу и самому себе, как результат его связи с миром и его утверждения в нем.

Каждый человек принадлежит к определенной культуре. Это и национальные традиции, и язык, и история, и литература. Людям, живущим в обществе, свойственны политическая культура, юридическая, экономическая и т. д. По мнению Л. З. Немировской, культура — то, чем обладает каждый культурный человек (его знания, умения, производственная и общественная деятельность, образование и воспитание, творчество и духовно-нравственная активность) [8, c. 4]

Культура — это созданное и накопленное человечеством материальное и духовное богатство.

Такие предметы как станок, инструмент, завод, трактор могут быть отнесены к материальной культуре, т. к. они являются продуктами материального производства. «Материальная культура всегда является воплощением идей, творчества, знаний. Только это и делает производство культурой» [8, c. 5].

Так, в материальной культуре можно выделить культуру производства, которая начинается с взаимных отношений человека и техники, с создания предметов и вещей, обеспечивающих нужды общества; профессиональную культуру, где соединены практические навыки и умения в области конкретной деятельности, специальные теоретические знания, а также моральные нормы и правила, необходимые в системе производства; культуру быта; физическую культуру, включающую в себя культуру отношения человека к собственному телу, направленную на поддержание физического и духовного здоровья.

Таким образом, материальная культура — это мир вещей созданных или преобразованных человеком.

Что же тогда такое культура духовная? «Духовное творение, ставшее фактом общественной жизни (написанная книга, картина, снятый кинофильм и т. д.), становится предметом духовной культуры» [8, c. 6]. Другими словами, духовная культура — это весь духовный опыт человечества, накопленный за тысячелетия его существования, нынешний уровень его интеллектуального, нравственного, эстетического развития. Это науки, образование, искусство, ремесла, мифология, религия, философия, политика, право. Духовная культура охватывает сферу сознательной деятельности, духовного производства.

Обобщая и систематизируя вопрос о материальной и духовной культурах, необходимо акцентировать, что духовная культура — это идея, а материальная культура — ее опредмеченнное воплощение. В реальной жизни духовная и материальная культуры практически неразделимы. Так, например, книга или картина, с одной стороны, материальны, с другой — духовны, т. к. имеют определенное идейное, нравственное и эстетическое содержание. Даже музыка материализуется в нотах. «Иными словами, нет предмета чисто материальной культуры, каким бы примитивным он ни казался, который не имел бы «духовного» элемента, как не может быть и продукта духовной культуры, который был бы не способен материализоваться» [7, c. 61]. Таким образом, духовная и материальная культура органически взаимосвязаны, а человек существует в единстве материального и духовного, и является носителем культуры как целого.

Одна из наиболее сложных задач культурологического знания — объяснение и понимание роли языка в становлении и развитии культуры и цивилизации, постижение смысла языков социокультурных систем. Для писателя Ф. Искандера «язык — величайшее мистическое явление человеческого существования», и он сомневается, возможны ли вообще «какие-то достоверные объяснения его появлению» [6, c. 32]. Математик Н. Лобачевский утверждал, что «не столько уму нашему, сколько дару слова одолжены мы всем нашим превосходством над прочими животными» [6, c. 32]

По мнению В. М. Лейчик, вопрос о соотношении (точнее, о взаимоотношениях) между культурой и языком далек от своего разрешения, хотя он и обсуждается я уже около двух столетий [5, c. 17] Некоторые специалисты думают, что язык и культура — это разные, не совпадающие по содержанию и функциям сущности. Но все же правильнее было бы согласится с точкой зрения Н. И. Толстого, подчеркивающего неразрывность и единство культуры и языка, и утверждающего, что можно рассматривать отношение целого и его части, что язык — это компонент культуры и орудие культуры и что язык в тоже время автономен по отношению к культуре и может изучаться отдельно от культуры или в сравнении с культурой как равнозначным и равноправным феноменом.

Многозначная роль языка изучается рядом наук, в том числе и в методологическом плане философией культуры. По мнению И. Я. Левяша, в культурологическом ключе выясняются не только природа и сущность, но и функции языка, такие как информационная, кумулятивнвя, коммуникативная, координационная, рефлексивная.

1) Информационная функция означает выработанный человечеством способ символического обозначения знания о родовых и видовых свойствах предметов, явлений и процессов, вовлеченных в общественную деятельность.

2) Кумулятивная функция заключается в способности языка быть не только хранителем, но и накопителем знания о социальном опыте человечества. Язык и его динамичная пластика в состоянии почти полностью заместить генетическую память, наследуемую каждым поколением, но главное — обеспечивают их способность опереться на предшествующий опыт и быть инструментом его обновления.

3) Коммуникативная функция языка обеспечивает универсальное и опосредованное общение между людьми. По аналогии с образом П. Сорокина можно утверждать, что люди, не владеющие языком, никогда не найдут ключа к часам старых соборов. Достаточно сослаться на почти всеобщий отечественный дефицит знания иностранных языков как серьезное препятствие к открытому обществу.

4) Координационная функция языка проявляется в двух ипостасях: по «горизонтали» и по «вертикали». В первом случае язык служит средством согласования совместных действий людей на основе консенсуса значимых для них образов, процессов и явлений. Другой ракурс — необходимость постоянного обозначения намерений и действий по руководству людьми. Такая потребность вездесуща: от воспитательных императивов старших младшим в семье и школе до руководства обществом.

5) Рефлексивная функция языка — способ самопознания и самовыражения человека. Человечество прошло путь от сократовского «Познай самого себя» до роденовского «Мыслителя». Без этого пути были бы невозможны ни становление человека, ни его совершенствование как субъекта культуры и цивилизации.

А. С. Кармин считает, что если язык выполняет столь важные функции, если общество постоянно навешивает на предметы мышления словесные «ярлыки», описывает мир словесными конструкциями и аккумулирует знания о нем в определенном языке — русском, английском, китайском и других, то встает вопрос о том, сказываются ли особенности различных языков на мышлении людей, говорящих на них. Иначе говоря, нельзя ли предположить, что люди, говорящие на разных языках, должны и мыслить по-разному. Это предположение получило название «гипотезы лингвистической относительности» или «гипотезы Сепира-Уорфа (по именам разработавших ее ученых). Согласно этой гипотезе, язык есть не просто средство выражения и оформления мыслей. Он определяет ход наших мыслительных процессов и их результаты. Человек расчленяет, структурирует и классифицирует наблюдаемые явления так, как того требует лексика и грамматика языка. А поскольку от используемого людьми языка зависят процессы и результаты их мышления, постольку в культурах, различающихся по языку, формируются и разные представления о мире, китаец не только говорит, но и мыслит иначе, чем англичанин, а потому и мир ему представляется не таким, каким его видит англичанин; русский язык регулирует мыслительные процессы одним образом, а арабский язык — по –другому, а поэтому картина мира в русской культуре — одна, а в арабской совсем другая.

Различия между языками наиболее заметно проявляется в том, что в каждом из них есть так называемая безэквивалентная лексика, т. е. слова, которые не переводятся на другие языки однословно. В русском языке она составляет 6–7 %. К ней относятся такие слова, как «гармонь», «сглазить», «воскресник». В западноевропейских культурах русскому слову «рука» соответствуют два слова: «кисть руки» и «часть руки от кисти до плеча» («hand» и «arm»). Поэтому немец или англичанин не могут сказать «я поранил руку». Ему надо обязательно указать, какую часть руки он поранил.

Отсутствие в языке слов, соответствующих безэквивалентной другого языка, называют лакунами. Как безэквивалентные слова, так и лакуны становятся заметными только при сопоставлении языков. Лакуны обусловлены различием между культурами. В одних случаях они вызваны отсутствием в одной культуре тех реалий, которые имеются в другой. Так, в английском языке наряду со словом «lawyer» есть еще несколько слов для обозначения разновидностей адвокатской профессии, которым в русском языке нет соответствующего однословного эквивалента: «barrister» «solicitor» «councel» «councelor»

«

advocate» В других случаях лакуна образуется в языке потому, что в данной культуре не столь часто приходится проводить различие между тем, что в другой культуре различается постоянно. Например, двум английским словам «bank» и «shore» соответствует одно русское «берег». Напротив, двум английским словам «девочка» и «девушка» соответствует одно английское «girl».

Тесная взаимосвязь культуры и языка очевидна. Язык — кладовая, копилка культуры. Он хранит культурные ценности в лексике, грамматике, идиоматике, пословицах, поговорках, фольклоре, в художественной и научной литературе, формах письменной и устной речи. Также язык является передатчиком, носителем культуры, он передает сокровища национальной культуры, хранящейся в нем, из поколения в поколение. Кроме того, язык — орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и т. п., то есть через культуру народа, пользующегося данным языком, как средством общения.

Языковая картина мира отражает реальность через культурную картину мира. Языковая картина мира — это часть культурной (концептуальной) картины, хотя и самая существенная. Однако языковая картина беднее культурной, поскольку в создании последней участвуют, наряду с языковой, и другие виды мыслительной деятельности. По-видимому все-таки правильнее говорить не о соотношении часть — целое, язык — часть культуры, а о взаимопроникновении, взаимосвязи и взаимодействии. Язык — часть культуры, но и культура — только часть языка. Значит, языковая картина мира не полностью поглощена культурной, если под последней понимать образ мира, преломленный в сознании человека.

Итак, культурная и языковая картины мира тесно взаимосвязаны, находятся в состоянии непрерывного взаимодействия и восходят к реальной картине мира, а вернее, просто к реальному миру, окружающему человека.

Путь от внеязыковой реальности к понятию и далее к словесному выражению неодинаков у разных народов, что обусловлено различиями истории и условий жизни этих народов, спецификой развития их общественного сознания. Соответственно, у разных народов различная языковая картина мира. Это проявляется в принципах категоризации действительности, материализуясь и в лексике, и в грамматике.

Таким образом, в данной статье правомерно определить язык как мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива.

Литература:

1. Арнольдов А. И. Введение в культурологию.-М:Просвещение,1993.- 349с.
2. Андреев А. Н. культурология. Личность и культура.-Минск: «Дизайн ПРО», 1998.-159с.
3. Горелов А. А. Культурология.- М:Юрайт-М,2001.-398с
4. Гуревич П. С. Культурология.- М:Знание,1996.-286с.
5. Лейчик В. М. Отношения между культурой и языком// Научный журнал «Вестник» Московск. Университет.-2003.- № 6.-с 16–27.
6. Левяш И. Я. Культурология.Минск.: ТетраСистемс,2000.- 543с.
7. Мамонтов С. П. Основы культурологи.-М:Знание, 1995.-317с.
8. Немировская Л. З. Культурология. История и теория культуры.- М: МГП «Кадры»,1992.-92с.
9. Сорокин Ю. А. Понятие «чужой» в языковом и культурном контексте.-Днепропетровск,1988.-240с
10. Соколов Э. В. Понятие, сущность и основные функции культуры. — Л: Ленинградский ордена Дружбы народов гос.институт, 1989.-133с.

Содержание:

Введение

Язык не может существовать вне контекста культуры, центром которой является язык. Русский мыслитель С. Н. Булгаков писал: Национальность проявляется в культурном творчестве. Самое могущественное древо культуры, в котором запечатлена душа национальности, — это язык… В языке мы имеем неисчерпаемую сокровищницу культурных возможностей, и в то же время отражение и созидание души народа. Вот почему, любя свой народ, нельзя не любить, прежде всего, свой язык.      

Как соотносятся язык и культура — эти два важнейших атрибута человека и человечества, как они взаимодействуют, возможно ли создавать великие произведения искусства на неродном языке, как соотноситься с результатами работы двуязычных писателей — это можно без потерь перевести литературное произведение на иностранный язык — все это сложные и очень актуальные вопросы, на которые должна ответить как наука, так и художественная практика.

Человеческий дух, если мы обратимся к определению О. А. Я — это деятельность: творчество, выбор, самосознание и стремление. Активность — неотъемлемая характеристика культуры. Б. Пастернак, который в юности выбирал, кем быть — музыкантом (композитором) или поэтом, определял культуру как плодотворное существование. Человеческий дух неразрывно связан с языком. Эта связь качественно предопределяет как дух, который воплощается в слове, так и язык, который шире элементарного средства общения. Это было ясно В.К. Кюхельбекеру: Рассматривая людей как существо духовного порядка, мы можем назвать язык, на котором они говорят, их душой, и тогда история этого языка будет более значимой, чем даже история политических изменений. этого народа, с которым, однако, тесно связана нация его языка.       

Язык как состояние духа и культура как результат деятельности духа органически связаны друг с другом. Эта связь диалектически неоднородна: согласно меткому выражению К. Леви-Стросса, язык является одновременно продуктом, важным компонентом и условием культуры. 

Полное познание души и культуры народа возможно только через его язык. Типичные размышления этого выдающегося врача нашего времени Г. Селье:… Я читаю все, что могу, на языке оригинала… Я считаю, что ничто не может дать мне большего разнообразия мыслей и чувств, столь полно знакомое я с культурой другого народа, чем чтение книг в оригинале или разговор с людьми на их родном языке, что служит средством самовыражения как для моих собеседников, так и для авторов книг, которые я читаю. Проблема языка в качестве составной части культуры довольно сложна, так как трудно себе представить язык как своего рода дискретной сущности, противоположность всей культуру и прилегающие к искусству, науку, религию, мораль, обычаи и т.д. В мышлении о языке как части культуры первое, что приходит на ум, это представление о культуре речи, которая является частью непременных требований к полноценной личности и достаточно точно характеризует ее социальный, образовательный и профессиональный статус, а потому часто сравнивают с визитной карточкой человека. Не касаясь всей области речевой культуры, отметим лишь, что в современном обществе все больший вес приобретают так называемые лингвоинтенсивные специальности, для которых уровень языковой компетенции и коммуникативная способность являются основой успешной профессиональная деятельность — политика, искусство, педагогика, право, дипломатия, радио- и тележурналистика, торговля, услуги. Значение речи как составной части культуры сложно переоценить.     

Язык как продукт культуры. Накапливающее свойство слова 

Слово, по мнению многих, является не только практическим средством передачи информации, но и инструментом мысли и аккумулятором культуры. Способность накапливать культурные смыслы — свойство живого языка. Жизнь языка открыта для всех, каждый говорит, участвует в движении языка, и каждое произнесенное слово оставляет на нем новую борозду.  

Возникает вопрос о механизме накопления и сохранения культурной информации в слове. Специалисты по проблеме Язык и культура говорят о двух уровнях проявления культурного фона в лексике. 

Первый уровень — это отражение в лексическом составе языка и в отдельном слове специфики материальной культуры.

Этот уровень изучен и подробно описан. Например, у индоевропейцев, не употреблявших молоко, и корова, и бык лексически не различались и назывались говядиной. Отсюда и название их мяса — говядина. Глаголы откупоривать, закупоривать и производные от них сохранили память о тех временах, когда все жидкое и сыпучее хранилось в многочисленных бочках, для чего требовался специальный специалист — купарь — тот, кто затыкает, закрывает трещины в сосуде. бочки, медь. Ср: англ. бондарь. Резко уменьшилась потребность в бочках, отпала потребность в купаре, но глаголы с корнем купор (и соответствующее нормативное ударение!) Сохранились как вечный памятник профессии, вошедшей в историю. Фразеологизм на омовение костей сохранил память о древнем обряде перезахоронения с омовением костей умершего, который был известен злыми духами. В глаголе раздражать причинять вред, причинять неприятности закрепилась память о колдовстве разбрасывания соли с целью посеять болезнь.        

Второй уровень проявления культурного фона в лексике — это влияние на язык и лексику, в частности, собственно мировоззренческий фактор. Оказывается, выяснение способов и форм включения культурного фактора в ход исторического развития языка далеко не полное. В последнее время обсуждается вопрос о наличии особой культурной памяти слова. Этому посвящена статья Е.С. Яковлевой О понятии культурная память применительно к семантике слова, в которой говорится о методе культурно-исторической диагностики, позволяющем увидеть результаты спряжения в слове языковой и культурный. Автор считает смысловую эволюцию результатом действия культурной памяти и показывает это на значительном фактическом материале.     

Синонимами могут быть узлы культурная память. Итак, в русском языке работа и работа — это синонимы, разница между которыми связана с тем, что слова помнят то, что люди вкладывали в свой контент когда-то, давно. Теперь существительное труд ассоциируется с понятием усилие, а работа — с понятием производство самого произведения. Раньше труд означал катастрофу, болезнь, страдание, поэтому труд ассоциировался с одушевленными предметами, а работа — с предметами как одушевленными, так и неодушевленными. Корень существительного работа напоминает нам, что он также связан с понятием раб. Кстати, из сопоставления синонимов идея коннотации родилась, когда Э. Дж. Уотли написал Подборку синонимов (1851), где, в частности, сравнила праведное праведное njust просто — первый синоним отразил этика поведения на принципах религии, а вторая — на принципах права.      

Культурная память объясняет семантическую эволюцию, при которой значение слова чаще всего переходит от конкретного к абстрактному. Детище изначально означало ребенок, а теперь плод творческой, интеллектуальной, умственной деятельности. Свержение началось со значения сбросить (порты для сброса снимай штаны), которое оно утратило и приобрело значение лишать силы, власти, низвергать силой.   

Однако слово в своей эволюции может также пройти путь от широкого абстрактного к конкретному, частному. Глагол go в древнерусском, как и в английском, применялся к ползущим, летающим и плавающим объектам. Существительное жир означало богатство, изобилие, избыток, а теперь это нерастворимое в воде маслянистое вещество, обнаруженное в тканях животных и растений.  

Русский язык отразил разницу между христианским и языческим воззрениями. Итак, нехристианство реализуется в языческих лексемах: влшба ‘колдовство, колдовство’, гульный ‘магический1, коб’ гадание по птичьему помету1, спаривание ‘тоже’, любовное ‘приворот’, заклинание ‘колдун, колдун. 

Противостояние христианин / язычество выражалось в наличии двух, этимологически восходящих к одному и тому же индоевропейскому источнику, корней куд- (кудесник) как элемента языческой идеи и чуда (чудо, чудо, чудо) — признак христианского отношения. Языческий — это суффикс -isch-: церковь все еще нехристианский храм1, сокровище, жертвенник для нехристиан (для христиан — церковный служитель), храм для языческого идола, место языческое богослужение (христианское кап изображение). Отсюда негативный оттенок неритуальных слов с суффиксом -isch- веселье, гульще, идолище.  

Развитие некоторых русских слов происходило под влиянием Священного Писания. Существительное риза обозначало одежду в целом, но позже приобрело значение верхнее облачение священника во время богослужения. Роман В. Дудинцева логичнее было бы назвать Белые одежды, нежели Белые одежды. Под влиянием Библии глагол похоть приобретает негативный оттенок. Глагол искушать первоначально означал попробовать, испытать искусный мастер, но Библия осуждает факт искушения. Глагол to transform to change приобрел это to better, так что теперь вы можете сказать изменить к лучшему, но вы не можете сказать преобразовать к лучшему. Глагол знать знать в целом теперь не сочетается с названиями отрицательного подлежащего. В истории русского языка (и в русской ментальности) соотношение синонимичных глаголов знать и знать изменилось. Знать можно было только с помощью чувств, а знать — это чистое знание, возможно, сверхъестественное. Ведьма, ведьма — это отрицательная оценка, а знахарь — положительная. Интересно, что в новгородских берестяных буквах, отражающих повседневную жизнь горожан, есть только глагол знать. Сравнивая глаголы верить и верить, мы обнаруживаем, что последний глагол имеет сакральное значение. Существительное нелюбовь в древнерусском и церковнославянском языках — одно из имен дьявола.            

Секуляризация русского языка, связанная с секуляризацией общественной жизни, привела к тому, что отрицательные, с точки зрения Библии, слова приобрели положительный смысл. Это очаровывать, очаровывать, обольщать, завораживать, очаровывать, обожать. Первоначально восхищение означало похищение, пленение — пленение. Отрицательная оценка исчезает из слов гордость, гордость, страсть, страх, страдание.   

Комбинируемость слова — тоже своего рода точка культурной памяти. Почему мы можем сказать: взор Европы обращен на Россию, но это невозможно Взгляды Европы…? Известно, что слова глаза, рот, взгляд изначально означали ментальное восприятие. Отсюда мысленный взор, но не мысленный взор. В русском языке друг может быть близким, лучшим, задушевным, искренним, настоящим, но знакомый, друг нельзя определить прилагательными настоящий, надежный, искренний, верный. Русский менталитет этого не позволяет.    

Связь между языком и культурой дает начало коннотации слова. Понятие коннотации впервые появилось в английской лексикографии в середине XIX века. Коннотации обычно незначительные, но устойчивые признаки концепта, выражаемые лексемой, воплощающие принятую в обществе оценку соответствующего объекта или факта, отражающую культурные идеи и традиции, связанные со словом. Не входя непосредственно в центр лексического значения и не являясь его следствием, они объективно раскрываются в языке, закрепляясь в переносных значениях, привычных метафорах и сравнениях, фраземах, полусвободных сочетаниях, производных словах.   

К объективным проявлениям коннотаций относятся явления, которые обычно не фиксируются в словарях, но регулярно воспроизводятся в процессе генерации и интерпретации высказывания с данной лексемой или ее производной. Существует шесть типов коннотаций или со-значений:

1. изобразительное (представление); 
2. эмоционально-чувственный; 
3. культурно-цивилизационный; 
4. тематическое (смысловое поле); 
5. информативный (уровень знаний); 
6. идеологический.      

Считается, что собственная сенсорная окраска присутствует в большинстве слов и в большинстве элементов сознания. По крайней мере, основные категории сопутствующей лексики включают термины родства, зоонимы, соматизмы, названия природных объектов и явлений, физические действия, цветовые обозначения — все, что может быть воспринято пятью органами чувств. Эта окраска кажется бледной, но она настоящая. Они спорят только о том, присуща ли эта чувственная окраска самому слову, т. е. включена ли она в семантическую структуру слова или это просто психологическое наращивание тела слова, его концептуального ядра. Г.Г. Шпет считал, что объективная структура слова, как и атмосфера земли, окутана субъективно-личностным, биографическим, авторским дыханием.      

С одной стороны, коннотации — это дополнительные (модальные, оценочные и эмоционально выразительные) элементы лексических значений, которые входят непосредственно в словарные определения слова; с другой стороны, о коннотациях говорят, когда они означают оценку вещи или другого объекта действительности, обозначенного данным словом, узаконенную в данной среде, которая прямо не входит в лексическое значение слова. Лингвистическим проявлением коннотации считаются переносные значения (свинья, ворона, пасынок), метафоры и сравнения (напиваться, как свинья), производные слова (свинья, холостяк), фразеологизмы, поговорки, пословицы (положи свинью), синтаксические конструкции типа Х есть Х (женщина — это женщина).  

Одно и то же понятие может иметь разные коннотации в разных культурах и языках. Крыса — англ. Предатель Крысы; информатор, шпион ; фр. крыса скупой, скряга; Герман Ратте страстный трудящийся человек; Русская крыса — ничтожный человек, униженный службой. Отмечены специфические коннотации цветовых обозначений в разных этнических культурах. Например, белый в США — это чистота, во Франции — нейтралитет, в Египте — радость, в Индии — смерть, в Китае — смерть; чистота. Л. В. Щерба отметил национальную специфику русского слова вода и французского слова eai. Для русских слово вода означает лишенный содержания и бесполезный с точки зрения питания, тогда как для французов оно означает отвар и пищевая ценность.                

Коннотация может быть положительной или отрицательной. Слово варяг в переносном значении посторонний работник сохраняло негативный оттенок. Слова идол и идол имеют равные исходные позиции, но различные культурно обусловленные коннотации существенно разделяют их: идол о ком-то глупом и бесчувственном, идол нейтральная и положительная окраска. Положительный или отрицательный знак коннотации проявляется прежде всего в словесных связях. В выражении с немецкой точностью слово немецкий имеет положительную окраску. Достаточно соединить слова чрезвычайно и хорошо, и мы почувствуем, что в этом слове есть крайне негативная оценка. То же самое чувствуется и в юмористическом обращении: Приветствую вас категорически! Это слово имеет обвинительный оттенок, и слово имеет непреднамеренно оправдательный оттенок. Коннотация может менять свой знак на противоположный без всякой очевидной причины. Так, по наблюдениям академика О. Н. Трубачева, слова клуб и орясин характеризовали человека с положительной стороны.          

Коннотация капризна и непредсказуема. Для значимо эквивалентных слов оценка может быть другой. Ср: осел — осел, тесть — свекровь, отчим — мачеха, свинья — кабан, коза — коза, собачьи глаза — собака в сене и т. д. Коннотация зависит от звучания слова. Фонетически мотивированные слова (слова, звучание которых соответствует их значению) имеют ярко выраженное коннотативное значение по сравнению со словами, звучание которых не соответствует их значению.    

Помимо лингвистической коннотации, которую носители языка в той или иной степени ощущают, существует индивидуальная, личная коннотация. Это почувствовал один из персонажей Бесов Ф.М. Достоевского: Он, например, очень любил свою позицию гонимого и, так сказать, ссыльного.  В обоих этих словах есть некая классическая гениальность, которая соблазнила его раз и навсегда, постепенно поднимая его в собственном мнении… Вот свидетельство писателя Ю. М. Нагибина: Недаром слово Кривичи с детства пробуждало во мне чувство опрятности, образ белой одежды, свежих кленовых лаптей, множества меда и лебедей в голубом небе.     

Истоки коннотации видны в истории и культуре этноса. Это убедительно показывает пример двух прилагательных — nude и naked в русском и английском языках. Нагота прекрасна и благородна, нагота неприлична и постыдна. Богини и нимфы, юноша и девушка, натурщица и спортсменка обнажены, женщины и девушки, проститутка и грешница — обнажены. Даже король обнажен. Нагота, по словам одного английского искусствоведа, имеет эстетическую броню, которая защищает ее от насмешек и делает неуязвимой. Обнаженные не имеют таких доспехов и поэтому заслуживают насмешек или жалости.      

Противостояние прилагательных основано на двух традициях западноевропейской цивилизации: античном мире и иудео-христианской. Первый из них дал нам красоту тела, второй — красоту духа. Христианство противопоставляет дух плоти и подчеркивает греховность и хрупкость всего телесного. В таких случаях можно говорить об этимологической памяти слова. В предложениях: Иван — правой рукой или стоять левой ногой, левой рукой напишите — древнее оценочное противопоставление правый главному, доброму, честному, надежному1 — левому с полярным, резко отрицательным, оценка сохранилась.    

Русский поэт Б. Чичибабин рассуждает о коннотации очень распространенного в последнее время русского слова совок: Есть слова, которые звучат неприятно, противно, страшно — липкие, косматые, слизистые.

Раньше их не было даже в книгах, теперь они попали и в книги, и в стихи. Слово совок появилось совсем недавно. Безграмотное, идиотское слово — совок, вероятно, означающее советский в смысле глупый, нелепый, нелепый. Не знаю, кто это придумал — наверное, неуч, дурак, завистливый и злобный раб, который не может перестать быть глупцом и рабом и который хочет, чтобы все вокруг были такими же дураками и рабами, как он сам. Поэтому он употребил слово совок, назвав им всех нас, живших в те годы, при Сталине, при Брежневе, в 60-е годы.    

Словарь, коренные слова языка, само наличие или отсутствие определенных слов свидетельствует о том, какие предметы были наиболее важными для людей при формировании языка, о чем люди думают, синтаксис — как они думают, и значение слов — о том, как они оценивают предмет мысли. Язык — самый честный и запоминающийся свидетель истории и культуры народа. То, что говорит язык, казалось более интересным, чем то, что человек говорит на языке. Одним словом культурная память предопределяет удивительную силу слова. У нас нет Акрополя.    

Наша культура все еще блуждает и не находит своих стран. Но каждое слово словаря Даля — это орешек Акрополя, маленький Кремль, крылатая крепость номинализма, вооруженная эллинским духом для неустанной борьбы с бесформенной стихией, небытием, угрожающим нашей истории отовсюду. Проблема словонакопления связана со многими фундаментальными проблемами когнитологии, лингвистики, культурологии, истории искусства и философии…. Для решения наиболее фундаментальных проблем человеческой культуры знание языковых механизмов и понимание процесса исторического развития языка, несомненно, становятся тем важнее, чем сложнее наши исследования в области социального поведения человека. становится. Вот почему мы можем рассматривать язык как символическое руководство к пониманию культуры. Язык из монумента становится документумом. Для переводчиков накопление — это сложная проверка их навыков, поскольку необходимо не столько найти эквивалент слова на другом языке, сколько, что наиболее важно, перевести на другой язык культурные значения, накопленные этим словом. Когда говорят об экологии языка, подсознательно думают о возможной утрате его культурного содержания из-за неосторожного употребления слова, которое обеспечивает ценность этого слова. Настоящее обучение родному языку — это приобщение к национальной культуре…. Язык — носитель культуры. На слове все раскрыто. Почему в нашей стране многого не понимают? Потому что они не знают языка. Они читают переводы, которые сами по себе являются носителями дополнительных, второстепенных значений. Итак, слово в действительности не раскрывается, но за словом стоит целая культура. Именно для этого необходимо развивать именно классическую филологию, чтобы знать языки, а через них — культуру, на фундаменте которой зиждутся все западноевропейские цивилизации.               

Язык и национальность произведения искусства

Язык как первичный элемент литературы определяет национальность созданного на нем произведения. ВК. Кюхельбекер в своей парижской лекции заметил: Произведения нашей литературы нельзя правильно оценивать без предварительного знакомства с духом русского языка.  

Скульптура, вылепленная из итальянского мрамора руками русского мастера, несомненно, принадлежит русской культуре, и в отношении стихов итальянца, написанных на русском языке, утверждение, что они являются фактом итальянской культуры, весьма проблематично. Они утверждают, что русские рассказы Т.Г. Шевченко, обогатившие духовную культуру украинского народа, являются достоянием, прежде всего, русской культуры. А также его дневники, которые создатель украинского литературного языка вел на русском языке.   

Известный культуролог Ю.М. Лотман утверждал, что структура языка является результатом интеллектуальной деятельности человека, и поэтому сам материал словесного искусства уже включает результаты деятельности человеческого сознания, что придает ему совершенно особый характер среди других материалов искусства. Справедливо считается, что язык — это естественный субстрат культуры, пронизывающий все ее аспекты. Он служит инструментом упорядочивания мира, средством консолидации этнического мировоззрения.   

Язык — главный критерий отнесения произведения к той или иной национальной культуре. Лауреат Нобелевской премии мексиканский поэт Октавио Пас, говоря о романе Человек без свойств, отмечал, что он написан на немецком языке и только по этой причине не может принадлежать англосаксонской литературной традиции. Инициаторы создания Русской энциклопедии на вопрос, кто принадлежит к русской культуре, отвечают, что достойными ее представителями являются евреи О. Мандельштам, И. Левитан, Киргиз Ч. Айтматов, русские по крови, но работавший за границей В. Набоков, А.И. Солженицын и другие. Куда бы я ни пошел, все останется во мне, так же как я — часть истории русской культуры и истории еврейства, — свидетельствует современный русский философ. Другой наш соотечественник в одном из интервью заметил:… Каждый, кто выучил или говорит по-русски, является частью русской культуры.      

Полное владение родным языком — это не только овладение средствами общения, но и почти одновременное приобщение к художественному творчеству. Л. Н. Толстой в письме Н. Н. Страхову (25.03.1872) высказал глубокую мысль о том, что язык лучший поэтический регулятор. Язык — поэт сам по себе — не только красивая метафора, но и неоспоримая истина. М. Пришвин как-то заметил, что в России легко стать поэтом, внимательно прислушиваясь к народной речи и имея в руках томик стихов Пушкина. В слове есть скрытая энергия, как скрытое тепло в воде, как в спящей почке дерева есть возможность при благоприятных условиях стать самим деревом. Идея слова как семени произведения искусства, впервые четко сформулированная А. А. Мором, неоднократно подтверждалась теми, кто хорошо чувствовал Слово. Пастернак писал: Он ищет выражения не для человека и состояния его души, а для языка, на котором он хочет это выразить, но имеет приоритет.         

Язык — это родина и вместилище красоты и смысла; он сам начинает думать и говорить за человека (Пастернак Б. Доктор Живаго). Октавио Пас подтверждает:… Поэт — раб языка. Есть отличный цикл: язык -> художественное творчество -> язык. Литература — бессмертие языка (Август Шлегель).    

Строго говоря, ученые также являются рабами своего национального характера, в том числе своего языка. Карл Маркс отмечал это: Французы наделили английский материализм остроумием, плотью и кровью, красноречием. 

Они дали ему еще недостающие темперамент и грацию.

Они цивилизовали его. Русский философ В. Соловьев, имея в виду другого русского мыслителя Н. Я. Данилевский, сказал, что такие известные английские ученые, как Адам Смит и Чарльз Дарвин, имеют национальный характер, который заметно отразился в их научной деятельности. Если бы этот персонаж (и язык!) Изменился, Адам Смит увидел бы еще один интерес к экономической жизни помимо создания богатства, а Дарвин открыл бы другой смысл жизни, помимо борьбы за существование.   

Проблемы художественного двуязычия, автоперевод и перевод

Теоретически интересна проблема двуязычия в художественной литературе — частое явление. Известные французские произведения А. Пушкина, М. Лермонтова, Г. Гейне, А. Суинберна, О. Уайльда, русская поэзия болгарина И. Вазова, австрийца Р. Рильке, латыша Ю. Балтрушайтиса, немца А. К. Толстого, М. Цветаева. В XVIII в. в России так называемые русско-французские поэты А. П. Шувалов, А. М. Белосельский-Белозерский, С. П. Румянцев. Индус Р. Тагор писал на бенгали и английском языках.       

Духовное взаимное тяготение культур способствует возникновению художественного двуязычия. На территории бывшего СССР много писателей, пишущих либо на двух языках — родном и русском (Ч. Айтматов, И. Дрюс, В. Быков, Ю. Шесталов), либо на одном русском (Ф. Искандер), О. Сулейменов, Р. и Ибрагимбеков М., Рытхеу Ю.). К какой культуре в таком случае их отнести? Мнение Айтматова по этому поводу однозначно: национальный писатель, который пишет по-русски, остается национальным писателем. Думаю, когда я опубликовал свой рассказ Прощай, Гульсары на русском языке, ни у кого не было сомнений, что это произведение кыргызской прозы. Ведь есть не только элемент национального языка, но и национального мышления. К такому же выводу Айтматов пришел и в отношении молдаванина И. Друче, который пишет по-русски: Но кто сомневается, что он не просто молдаванин, но средоточие молдавского национального духа? А заодно, обсуждая творчество корейца по национальности Анатолия Кима, Ч. Айтматов приходит к противоположному выводу:… Он настолько хорошо владеет элементом русского языка… что невозможно судить о нем иначе, как о русском писателе.        

Можно подумать, что принадлежность писателя и поэта к определенной культуре зависит только от степени совершенства владения языком, понимая последнее как владение той стороной языка, которая лежит за пределами фактического концептуального ядра слов, в первую очередь национального. -культурная коннотация используемых слов. Однако это требуется и от писателя, работающего на родном языке. 

Уникальность каждого языка особенно остро ощущается писателями, пишущими на двух языках. Азербайджанец Чингиз Гусейнов написал на русском языке исторический роман о выдающемся просветителе М.Ф. Ахундове Роковой фатали. Затем роман был воссоздан автором на азербайджанском языке. Читателей удивила разница в объеме практически одного и того же произведения: азербайджанский вариант оказался в полтора раза больше. Автор объясняет это диктатом языка. Различие в языках означает также внутреннюю неидентичность версий романа. Язык, на котором вы пишете, латентно втягивает в сферу понимания и изображения реалий жизни, повседневной жизни, истории, культуры и т. д., Связанных именно с данным языком или объемом представлений данного языкового элемента.       

Русский язык создал благоприятные условия для органичного постижения духовного мира, жизни и творчества Ахундова, сформировавшегося на стыке двух культур — русской и азербайджанской. Русский язык, на котором изначально родился текст, спонтанно включил русско-европейские реалии, материал, образы и судьбы в структуру и содержание романа. И даже восточный материал в оболочке русского языка был раскрашен в русско-европейские тона. Автор признает, что азербайджанский язык невольно привлекает в сферу внимания более восточный материал — исторический, бытовой, психологический.   

Диктат языка можно проиллюстрировать на примере топонима Аракс. Сказать Аракс по-русски или произнести то же слово по-азербайджански — и уже появляются разные сенсорно-информационные объемы, потому что в данном случае речь идет не только о реке, но и о многомерной концепции разделенной земли… Ситуация породила множество открыто выраженных или рассчитанных на посвященные фразы, понятия, народно-поэтические образы, а иногда одного-двух слов достаточно, чтобы ввести азербайджанского читателя в эту реальность. Гусейнову пришлось немало потрудиться, чтобы передать критический пафос по отношению к царю и царскому самодержавию в азербайджанской версии, потому что в азербайджанском языке не было традиции негативного образа царя-самодержца, это было для него непривычно, противоестественно., не имел тех традиций, которые в разнообразии стилей и блеске оттенков претерпел и пострадал, пройдя трудный тернистый путь через пытки и унижения, ссылки и казни, великий русский язык.   

Двуязычный гл. Гусейнов подтверждает свои выводы, ссылаясь на опыт другого билингва — В. Набокова, двуязычной бабочки мировой культуры (А. Вознесенский), который размышлял о взаимной переводимости двух удивительных языков и писал: Движения, выходки., пейзажи, томность деревьев, запахи, дожди, тающие и переливчатые оттенки природы, все нежное человеческое, как и все мужское, грубое, сочно-непристойное, выходит на русском языке не хуже, если не лучше, чем на английском, но тонко столь характерная для английского языка сдержанность, поэзия мысли, мгновенный вызов самых абстрактных концепций, скопление односложных эпитетов, все это, а также все, что связано с технологиями, модой, спортом, естественными науками и неестественными страстями, становится многословным в Русский. 

Примеров автоперевода в мировой практике немало, и все они свидетельствуют о чрезвычайных трудностях, с которыми сталкивается автор. Когда уроженец Франции американский писатель Дж. Грин попытался самостоятельно перевести одну из своих книг с французского на английский, вместо перевода он получил новую книгу: У меня было ощущение, что, когда я писал на английском, я словно становился другой человек.  

А вот свидетельство абхазца Ф. Искандера, написавшего по-русски: Особенность абхазского языка состоит в том, что это действие, выраженное по-русски четырьмя словами, по-абхазски передано одним словом и поэтому его выразительность в переводе блекнет. немного.

По мнению тех, кто пишет на двух языках, путь самостоятельного перевода художественно не очень перспективен. Решение состоит в том, чтобы создать версию на другом языке, и этот новый оригинал на другом языке может значительно отличаться от первой версии. В. Набоков свидетельствует: Книга Неоспоримые доказательства писалась долго (1946 — 1950) с особенно мучительной работой, потому что память была настроена на один режим — музыкально невысказанный русский язык — и другой — английский и подробный., был наложен на него. В получившейся книге некоторые мелкие части механизма были сомнительной силы, но мне казалось, что все работает достаточно хорошо — пока я не приступил к сумасшедшему делу перевода Неопровержимых доказательств на мой старый основной язык. Появились такие недочеты, другая фраза выглядела так омерзительно, было столько пробелов и ненужных объяснений, что точный перевод на русский язык был бы карикатурой на Мнемозину. Сохранив общую схему, я многое изменил и добавил. Предлагаемая русская книга называет английский текст заглавными буквами курсивом. Следует отметить, что американцы считают В. Набокова своим писателем: мало кто мог бы так воплотить чужую культуру, но как бы хорошо он ни писал по-английски, он все равно оставался русским.        

Художественное двуязычие любого писателя благотворно сказывается на его творчестве. Как сказал Д.С. Лихачев, французский язык Пушкина способствовал прекрасному чувству русского языка, точности и правильности речи. Двуязычие помогает увидеть вербальный мир в цвете.   

Гл. Айтматов убежден, что работать на двух языках — значит расширять как возможности кыргызской литературы, так и общее русло всей современной литературы. Создание иноязычной версии — особая внутренняя работа писателя, ведущая к совершенствованию стиля и обогащению образности языка.   

Многим кажется, что легче писать научные труды на иностранном языке (терминология вообще предпочтительнее иностранного: в ней нет коннотации), поэтому долгое время языком философии, теологии и науки в Европе был Латинский, а на Востоке — арабский. Художественное творчество требует родного языка. Поэтому создатели национальных литератур одновременно являются создателями национальных литературных языков. Однако ученые заметили значительные различия в научных стилях разных языков. Известный этнолог К. Леви-Стросс, пишущий на французском и английском языках, признается, что был поражен тем, насколько отличаются стиль и порядок изложения в статьях на том или ином языке. Ученый, по его словам, попытался преодолеть эту трудность с помощью очень вольного перевода, суммируя одни абзацы и развивая другие.     

Интересные соображения известного философа Хосе Ортега-и-Гассета, высказанные в его статье Бедность и блестящие переводы. Он считает, что проблема перевода ведет к самым сокровенным секретам замечательного явления — речи. Дело в том, что семантические объемы слов, обозначающих одни и те же явления в разных языках, различаются. Лес по-испански отличается от Вальда по-немецки. Здесь не только сами реалии совершенно несовместимы друг с другом, но и почти все вызванные этим эмоциональные и духовные отголоски. Говоря о себе, испанский философ Ортега-и-Гассет признает, что, когда он говорит по-французски, он должен хранить молчание 4/5 испанских мыслей, которые невозможно передать по-французски, хотя оба языка близки. Сложность перевода предопределена одним из парадоксов языка:… Мы никогда не поймем такое удивительное явление, как язык, если сначала не согласимся с тем, что речь в основном состоит из пропусков. И каждый язык — это особое уравнение между тем, что передается. Каждый народ молчит об одном, чтобы иметь возможность сказать другое. Ибо все сказать невозможно. Вот почему его так трудно перевести: речь идет о том, чтобы сказать на определенном языке то, о чем этот язык склонен молчать.          

Молчание в языке на уровне лексики обычно называют пробелами. Пример лакуны отмечает известный философ. 

О. Шпенглер об отсутствии в древнегреческом языке слова пространство.

По проблемам перевода существует обширная литература.

Здесь постоянно обсуждаются несколько фундаментальных вопросов: возможен ли адекватный перевод; как минимизировать потери при переводе; как обращаться с переводами, которые не совсем адекватны; и т.п.   

Многие, если не большинство теоретиков и практиков художественного перевода, считают, что адекватный перевод в принципе невозможен. Это мнение впервые сформулировал великий Данте: Пусть все знают, что ни одно произведение… не может быть перенесено с одного языка на другой, не нарушив всей его сладости и гармонии (Данте. Пир). В любом переводном художественном тексте есть что-то, что хуже всего поддается переводу — это наименее банальное, а потому наиболее заслуживающее внимания. И. Гете просто советовал добираться до непереводимого и уважать это, потому что в этом скрытая ценность и оригинальность языка оригинала.     

Существуют разные мнения о том, как минимизировать неизбежные потери при переводе. Русский поэт и переводчик А.К. Толстой считал, что переводить нужно не слова и даже не смысл, а впечатление от оригинала. Философ П. Флоренский считал, что принцип дополнительности перспективен и в переводах:… Несколько переводов поэтического произведения на другой язык или на другие языки не только не мешают друг другу, но и дополняют друг друга., хотя никто полностью не заменяет оригинал…  Для И. Бродского, переводившего свои стихи с русского на английский, перевод — это поиск эквивалента, а не суррогата, и для этого требуется стилистическая, если не психологическая, близость.    

Английский драматург С. Моэм считал, что слово имеет три параметра, которые определяют его оригинальность и, как следствие, трудности перевода: Слово имеет вес, звучание и внешний вид; только запомнив все эти три свойства, вы можете написать фразу, приятную для глаз и для уха. Поэтому даже в автопереводе сложно найти достойные эквиваленты всем ипостасям переведенного слова — его весу, звучанию и внешнему виду. С этими трудностями сталкивается любой переводчик. Попытки перевести английские стихи для меня обычно основывались на том, что короткие английские слова и соответствующие им длинные русские слова при сохранении значения почти вдвое увеличивали поэзию, — жаловалась русская поэтесса Римма Казакова. Цитируемые здесь авторы не принимают во внимание накопленные в слове культурные значения, в том числе коннотации. При максимально тщательном переводе можно учесть один-два всех параметра слова. Отсюда и множественность переводов. Даже Слово о полку Игореве переводилось много раз.         

По мнению чешских лингвистов Б. Матезиуса и В. Прохазки, перевод — это не только замена языка, но и функциональная замена элементов культуры. Такая замена не может быть полной. Отсюда следует вывод о двокультурности переводного текста, поскольку требование перевод должен читаться как оригинал в полном объеме вряд ли выполнимо (по крайней мере, в отношении художественного перевода), так как предполагает полную адаптацию текста. нормам другой культуры. Из-за социокультурного барьера, вызванного различиями между культурой отправителя текста и культурой принимающей среды, решение переводчика обычно является компромиссным.    

Бикультурализм перевода таит в себе опасность того, что культура воспринимающей среды выйдет победителем из столкновения двух культурных традиций. Специалисты вспоминают опыт М.Л. Михайлова, который в 1856 году перевел шесть стихотворений Р. Бернса и внес в них элементы русификации. Такой лингвокультурный перенос дал повод К. Чуковскому иронично высказаться по поводу некоторых из его незадачливых коллег по переводу: Кажется, что мистер Сквирс, сэр Мелбери Гок и лорд Верикрофт — все живут в Пятипогонном переулке, в Коломне. И они только притворяются британцами, а на самом деле это такие же Иваны Трофимычи, как персонажи Щедрина или Островского.    

Однако, несмотря на все мыслимые и немыслимые теоретические и практические трудности перевода, последний остается чрезвычайно важным элементом сотрудничества культур и развития каждой из них.

Прав В.Г. Белинский утверждал, что благодаря Жуковскому россияне научились понимать и любить Шиллера, как бы своего национального поэта, говорящего русскими звуками, по-русски. Перевод часто бывает новой литературой…. Переводная история любви, становясь тоже русским текстом, превращается в жанр современной русской литературы и тем самым влияет на российский менталитет и менталитет. Цивилизация — это совокупность различных культур, одушевленных общим духовным числителем, и ее главный проводник перевод. Перенос греческого портика на широту тундры — это перевод. Лингвист В. М. Алпатов обратил внимание на влияние перевода повести И. С. Тургенева Свидание (из Записок охотника) на развитие японского литературного языка. Особенно важен был перевод не сюжетной части рассказа, а описания природы, занимающей значительную его часть. Японская классическая литература не знала такого детального ландшафта, и попытка передать его на японском языке потребовала формирования для этого новых языковых средств.          

Проблема перевода становится острой уже на самом первом этапе сравнения языков — при создании двуязычных словарей. Современные лексикографы начинают придерживаться новой концепции двуязычного словаря как краткой этнографической и культурной энциклопедии не только для перевода, но и для понимания слов. Об этом красноречиво говорит опыт Х. Харальдссона, автора Русско-исландского словаря, который столкнулся со многими трудностями при поиске лингвистических эквивалентов. Поэтому, по его мнению, русский язык добро (от добра и зла) непереводим, поскольку в исландском нет слова, которое соответствовало бы русскому добру в его основном и самом общем значении. Десятка синонимов соответствуют русским существительным рок и холм в исландском языке, что скорее характеризует не особенности исландского языка, а природу Исландии и жизнь человека в природе. Еще больше проблем возникло в связи со словами с более сложной смысловой структурой — многозначной и многозначной.       

Лингвокультурология как комплекс наук о связи языка и культуры

Подтвержден тезис известного русского лингвиста Г.О. Винокура о том, что каждый лингвист, изучающий язык <…> непременно станет исследователем той культуры, к продуктам которой принадлежит выбранный им язык. историей лингвистической мысли, начиная с того времени, когда языкознание стало самостоятельной областью научного знания. 

И. Гер-дер (1744-1803) и В. фон Гумбольдт (1767-1831) определенно говорили об активном и конструктивном свойстве языка и его способности влиять на формирование народной культуры, психологии и творчества, Исследования В. Гумбольдта, собранные в сборнике Язык и философия культуры, свидетельствуют о том, что великий мыслитель и лингвист заложил лингвистическую основу для объединения наук о культуре. Гумбольдт стремился разработать метод, с помощью которого можно было бы приблизиться к изначальному единству языка и мышления, а также к культурным явлениям. 

Развитие проблемы Язык и культура в первые десятилетия XIX века. связаны с именами братьев Гримм, основоположников мифологической школы, сложившейся в России в 60-70-е годы XIX века. в произведениях Ф.И. Буслаевой, А.Н. Афанасьева и А.А. Развлекайтесь. Важность культурологического подхода во многих областях лингвистики, и прежде всего в лексикологии и этимологии, была продемонстрирована австрийской школой, известной как Слова и вещи.      

А.А. Потебня (1835-1891) сформулировал доминирующую для его научного творчества идею языковой деятельности человека как творческого познания мира и изначальной артистичности этого процесса: Слово есть только орган мысли и непременное условие для всего последующего развития познания мира и самого себя, что изначально есть символ, идеал и все свойства художественного произведения. Слово, по словам Потебни, соответствует искусству, и не только по его элементам, но и по способу их совмещения. Как в слове различимы три элемента (звук, значение и внутренняя форма), так и в любом поэтическом произведении они соответствуют трем одним и тем же элементам.   

Пожалуй, никто из известных лингвистов не занимался проблемой языка и культуры так много и плодотворно, как знаменитый американский лингвист и культуролог начала ХХ века. Э. Сапир (1884 — 1939). Наиболее ценные лингвокультурологические идеи ученого изложены в его Избранных трудах по лингвистике и культурологии.  

Э. Бенвенист (1902–1976) сформулировал в языке антропоцентрический принцип: язык создается по мере человека, и эта шкала запечатлена в самой организации языка, в соответствии с которой следует изучать язык. Одна из частей основной книги французского лингвиста Общее языкознание называется Человек в языке и завершается разделом Лексика и культура, который ставит и скрупулезно исследует проблему культурного подхода к слово. Мы только начинаем понимать, насколько интересным было бы полное описание истоков лексики современной культуры.  

Много плодотворных мыслей о связи языка и культуры высказал академик Н. И. Толстой (1923 — 1997). По его мнению, дальнейшее развитие историко-фразеологических исследований может быть плодотворным только при серьезном внимании к языку как словесному коду культуры и языку как творцу культур.  

Заключение

В конце XX века проблема Язык и культура переходит в центр внимания исследователей и становится одним из приоритетных направлений в развитии науки о языке. Единая антропологическая направленность современной лингвистики раскрывает когнитивные и культурные аспекты. Если раньше связь языка и культуры считалась в определенной степени важным фактом, но в целом второстепенной, то теперь эта связь изучается специально.  

Совокупность культурных и языковых проблем называется лингвокультурологией. Это не специальная наука, а направление, область, область, развиваемая комплексом лингвистических и культурных дисциплин. 

Лингвокультурологические дисциплины находятся в иерархической взаимосвязи, различающейся степенью обобщения их основного предмета. Первичные (не по времени формирования, а по степени эмпирическости материала) — это те дисциплины, которые изучают взаимодействие одной из форм национального языка с той или иной формой материальной, духовной и художественной культуры. Примером может служить лингвистическая фольклористика, исследующая взаимосвязь явлений языка фольклора, скажем, русского этноса, с духовной и / или художественной культурой того же этноса. В последние годы заявила о себе и такая первичная научная дисциплина, как этнодиалектология, ориентированная на изучение взаимодействия диалектной формы языка с элементами духовной культуры этноса. В центре собирательного и исследовательского интереса — семейные и календарные ритуалы, демонологические истории, магия слов и действий. Записываются несказочные проза, заговоры и заговоры, собраны приметы, пословицы, поговорки, загадки, поговорки, прозвища, лексика парадной одежды и еды; Регистрируются ритуальные игры, а также игры, утратившие связь с обрядом и перешедшие в разряд неритуальных или детских игр. В настоящее время формируются другие, пока безымянные дисциплины. Например, в книге Н.Б. Мечковской Язык и религия представлены результаты анализа связи литературной формы языка и религии как разновидности духовной культуры.         

Все начальные дисциплины входят в состав этнолингвистики. Этнолингвистика призвана исследовать взаимосвязь явлений того или иного языка (например, русского) с фактами русской культуры, изучать все случаи влияния этнического менталитета на структуру и количественные характеристики общего языка, отражение в языковой лексике факты истории народа, элементы материальной, духовной и художественной культуры. Этнолингвистика — это более высокий уровень лингвокультурологического обобщения. Обобщая факты и идеи первичных дисциплин, он раскрывает механизмы взаимодействия языка и культуры в культурной и языковой деятельности конкретно рассматриваемых людей как в синхронности, так и в диахронии. Этнолингвистики, на наш взгляд, может быть столько, сколько языков и культур, основанных на этих языках. Конечно, они (этнолингвистика) могут быть частными и сравнительными.      

Центральное место занимает лингвистика культуры, цель которой — обобщить всю информацию, накопленную этнолингвистикой (этнолингвистикой) и входящими в нее дисциплинами (в них), выявить механизмы взаимодействия языка и культуры. Объект культурной лингвистики — язык и культура. Предметом являются фундаментальные вопросы, связанные с трансформационной стороной связи между языком и культурой: изменения языка и его единиц, вызванные динамикой культуры, а также трансформации в структуре и изменения в функционировании культуры, предопределенные лингвистическая реализация культурных смыслов.  

Культурная лингвистика заинтересована не в описании конкретных примеров взаимодействия отдельных культурных феноменов с тем или иным языковым феноменом (это предмет более частных лингвокультурологических исследований и дисциплин), а в выявлении механизмов взаимодействия, взаимовлияния два фундаментальных явления, определяющих человеческий феномен. Культуролингвистика в рамках лингвокультурологии соответствует статусу общего языкознания в системе языковых наук. Как и общее языкознание, лингвистика культуры выявляет и описывает самые общие модели взаимодействия, взаимозависимости, языковой и культурной активности человека и общества.  

Работы Э. Сапира могут служить примером лингвокультурологического анализа. На основе фактов, извлеченных из различных языков — классического, европейского, индийского и др. — американский ученый сформулировал вопросы, которые до сих пор составляют основу лингвокультурной теории: что такое культура; что первично — язык или культура; что общего у языка и культуры; как развиваются языки и культуры; есть ли корреляция между формами языков и формами культуры; роль лингвистики в изучении истории и теории культуры и др.      

Исследовательской базой лингвистики культуры традиционно являются словари, особенно диалектные и исторические словари. Параллельно со становлением лингвокультурологии как научной и образовательной дисциплины возникает и лингвокультурологическая лексикография, началом которой по праву считается Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля (1863 — 1866).  

Культурные словари предназначены для систематизации ценностей культуры, выраженных в терминах, называемых культурными концепциями. Примером такого лексикографического произведения является словарь, единицами описания которого являются такие понятия, как любовь, вера, правда, слово, душа, интеллигенция и др. Необходимость полноценного изучения русской литературной классики предопределила появление словаря культурной лексики русской классики на основе литературных произведений школьной программы. В нем представлены национально характерные слова произведения искусства — русские и иноязычные этнографизмы (ведро, сакля, боливар), историзмы (аршин, солиситор, мюрид), религиозная лексика (алтарь, кутья, гонфалон), мифологическая и древняя лексика. (гоблин, домовой; Грейс, Марс, Фемида).    

Благодаря усилиям лингвистов формируется система лингвокультурологических дисциплин, в центре которой находится лингвокультурология. Культурологи имеют в виду, прежде всего, влияние культуры на язык, и все внимание уделяется языку как аккумулятору культурных смыслов, хотя объединение в постановке проблемы Язык и культура предполагает взаимовлияние —  участие языка в создании духовной культуры и участие духовной культуры в формировании языка. Возникает закономерный вопрос: кто должен и может исследовать участие языка в создании духовной культуры. Это предмет какой-то новой дисциплины или системы дисциплин, в которой культурология должна играть ведущую роль, конечно, при активном участии лингвистов.    

Список литературы

1. Бахтин М.М. Литература и эстетика. — М., 1977.  
2. Бирюкова С.К. Культурная лексика русской классики: По литературным произведениям школьной программы. — М., 1997.  
3. Вежбицкая А. Понимание культур через ключевые слова / Пер. с англ. — М., 2002.  
4. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: лингвистические и региональные исследования в обучении языку как иностранному. — М., 1992.  
5. Виноградов В.В. Проблемы речевой культуры и некоторые задачи русского языкознания // Проблемы языкознания. 1963. 
6. Виноградов В. В. Русская речь, ее изучение и вопросы речевой культуры // Вопросы языкознания. 1963. №4.  
7. Воробьев В.В. Лингвокультурная личность. — М., 1995.  
8. Городецкий Б. Лингвистические аспекты компьютеризации деятельности человека // Наука и жизнь. 1985. №2. 
9. Кюхельбекер В.К. Парижская лекция // Лит. Наследование. — М., 1952. — Т. 59.   
10. Мамонтов А.С. Язык и культура: сравнительный аспект обучения. — М., 2002.  
11. Мандельштам О. Слово и культура. — М., 1986. 

Every
language is a temple in which the soul

of
those who speak it is enshrined.

Oliver
Wendell
Holmes.

Каждый
язык — это храм, в котором бережно
хранятся души говорящих на этом языке.
Оливер Уэндел Холмс.

Язык не просто
отражает мир человека и его культуру.
Важнейшая фун­кция языка заключается
в том, что он хранит культуру и передает
ее из поколения в поколение. Именно
поэтому язык играет столь значитель-

79

ную, чтобы не сказать
решающую, роль в формировании личности,
на­ционального характера, этнической
общности, народа, нации.

В идиоматике языка,
то есть в том слое, который, по определению,
национально специфичен, хранится система
ценностей, общественная мораль, отношение
к миру, к людям, к другим народам.
Фразеологизмы, пословицы, поговорки
наиболее наглядно иллюстрируют и образ
жиз­ни, и географическое положение,
и историю, и традиции той или иной
общности, объединенной одной культурой.

На эту тему написано
много научных трудов. Именно в силу
своей явной культуроносности, национальной
и стилистической окрашенно­сти
идиоматика всегда привлекала повышенное
внимание как ученых-лингвистов, так и
изучающих иностранные языки. Интерес
этот отнюдь не пропорционален той
реальной роли, которую фразеологизмы
игра­ют в производстве речи. Роль эта
весьма ограниченна, идиомы можно
уподобить специям, которые добавляют
в кушанье осторожно, щепот­кой, на
кончике ножа, а само кушанье, то есть
речь, состоит из совсем иных, менее
острых и ярких, нейтральных компонентов
— слов и сло­восочетаний неидиоматического
характера.

Очевидна и многократно
исследована непосредственная связь
(че­рез образ, метафору, лежащие в
основе идиомы) между языковой еди­ницей
и культурой, образом жизни, национальным
характером и т. п. Так, «морские» идиомы
английского языка проистекают из
островного мышления, из прошлой жизни,
целиком зависящей от окружающего ос­тров
Великобританию морского пространства,
из самой распространен­ной профессии
нации мореплавателей.

Язык хранит культуру
народа, хранит и передает ее последующим
поколениям. Рассмотрим способность
языка отражать и, главное, со­хранять
реальный и культурный мир своего речевого
коллектива на кон­кретной теме:
монархия и отношение к ней народа. Иными
словами, посмотрим на нарисованную
русским и английским языками картину
или, вернее, на ту ее часть, где создан
образ монарха, правителя госу­дарства,
и его правления.

И в России, и в
Англии именно монархия в течение многих
веков была главной и единственной формой
правления. Особенно интересно то, что
и там, и там практически монархия как
способ управления госу­дарством
перестала существовать. В России это
произошло в 1917 году внезапно и
насильственно, в Англии формально
монархия еще сохра­няется, но фактически
это уже только некий декоративный
анахронизм, сувенир, то есть воспоминания
прошлых лет, так как монарх не имеет в
настоящее время никакой политической
власти.

Язык, разумеется,
и отразил — как зеркало — эту важнейшую
сто­рону социального и культурного
устройства общества, и сохранил — как
копилка и сокровищница. Посмотрим, как
оба языка выполнили эти функции,
запечатлев все образы в словах,
словосочетаниях, послови­цах и
поговорках.

При
изучении языкового материала, относящегося
к теме (семанти­ческому полю) «монарх
и монархия:; (слева царь,
царица,
царский, king,

80

queen,
royal),
сразу
бросается в глаза преобладание позитивных
конно­таций, положительных оттенков
у языковых единиц. Оба языка — и
английский, и даже русский, несмотря на
несколько десятилетий воин­ствующего
антимонархизма советской России,
единодушно свидетель­ствуют (отражают
в
зеркале слов!) прославление монархии,
ее власть, неделимость царства/королевства,
превознесение монарха.

Английский язык

The
King
can
do
no
wrong
[Король не может быть не прав].

The
King’s word is more than another man’s oath [Слово
короля
больше,

чем
клятва простого человека]. God
save
the
King
[Боже,
храни
короля]. The
faith‘s
Dеfепder
[3ащитник
веры (король)]. Kingdoms
divided
soon
fall
[Царства,
разделенные на части, скоро падут].

Русский язык

Государь,
батюшка, надежда, православный. Боже,
царя храни. Без царя народ сирота. Где
царь, тут и правда.

Без
бога свет не стоит, без царя земля не
правится. Без царя в голове. С царем в
голове.

И английский, и
русский язык наделяют монарха наивысшими
дос­тоинствами: он самый великий,
всемогущий, благородный, сильный, выгодно
отличающийся от всех и всех превосходящий.

Английский язык

King
Arthur
did
never
violate
the
refuge
of
a
woman
[король
Артур никогда не переступал порога
убежища женщины].

The
King of Heaven (Jesus
Christ) [Царь
Небесный
(Иисус
Христос)].

King
of Kings (Jesus
Christ) [Царь
царей
(Иисус
Христос)].

King
of the Jews (Jesus
Christ) [Царь
Иудейский
(Иисус
Христос)].

King
of beasts (the
Lion) [царь
зверей
(лев)].

King
of birds (the
eagle) [царь
птиц
(орел)].

King
cobra (the
world’s largest venomous snake) [королевская
кобра
(са­мая
большая
в
мире
ядовитая
змея)].

King
prawns/crab
[королевские
креветки, крабы].

Oil/cotton
king
[нефтяной,
хлопковый король].

King
size
[королевский
размер].

Русский язык

Царь
Небесный (Иисус
Христос).

Царь
царей (Иисус
Христос).

Царь
зверей (лев).

Царь
птиц (орел).

Человек
—
царь
природы.

Дуб
—
царь
лесов.

Царь-колокол.

Царь-пушка.

81

Cooтветсвенно,
прилагательные royal,
царский также
прославляют монархию, так как обозначают
‘достойный царя’, ‘роскошный, велико­лепный’.

Английский язык

A
king‘s
ransom
= a
lot
of
money
[королевский
выкуп = большая сумма денег].

King‘s
English
[королевский
английский язык ]. A
royal
pardon
[амнистия
(букв. королевское прощение)]. Royal
eagle/leopard/stag/python
[королевский
(благородный) орел, ле­опард, олень,
питон]. Kingly
feast
[царское
угощение]. Royal
we
[Королевское
Мы].

Royal
visit,
Royal
yacht
[королевский
визит, королевская яхта]. Royal
fish
(the
fish
in
which
the
crown
has
special
rights:
sturgeon,
whale)
[королевская рыба (рыба, особые права
на которую принадлежат Короне: осетр,
кит)].

Royal
oak (a
spring of oak worn, to commemorate the resloration of Charles II in
1660. Hence
Royal
Oak
Day
— 29 May)
[королевский дуб (дубо­вая веточка,
которую прикрепляют к одежде в память
о провозгла­шении Чарльза II
королем в 1660 году. С тех пор 29 мая — День
королевского дуба]. Royal
fern
[королевский
папоротник].

Royal
flush
(the
five
highest
cards
in
one
of
the
four
different
types)
[ко­ролевский
флэш
(пять
самых
крупных
карт
одной
или
разных
мас­тей)].

Royal
antelope
(the
smallest
known
— «king
of
hares»)
[королевская
анти­лопа
(самый
маленький
из
известных
видов
антилоп,
«король
зайцев»)].

Русский
язык Царская
милость. Царская роскошь. Царский
подарок. Царский ужин, царский пир.
Царские врата. Царское угощение. Царский
глаз далеко видит. Царский гнев и милость
в руке

божьей.
Царская воля.

На
все святая царская воля. Царский чертог.
Царская водка (смесь
кислот,

растворяющая
золото). Принять
по-царски. Наградить по-царски. (Не)
царское дело. Царские кудри (красная
лилия).

82

Все сказанное о
царе и короле относится к царице и к
королеве: они также превосходят всех в
своих достоинствах.

Английский язык

Queen
of
glory/grace/paradise/woman
[Королева
славы, грации, рая, жен­щин (Дева
Мария)].

Queen
of heaven / the night / of tiders [царица
неба,
ночи,
приливов
(луна)].

Queen
of
all
hearts/all
society
[букв.
королева сердец, общества (поко­рительница
сердец)].

Beauty
queen
[королева
красоты, богиня красоты].

The
queen
of
crime
writers
[королева
писателей-криминалистов].

London
is the queen of British cities [Лондон
— королева
английских
городов].

Venice,
the queen of the Adriatic [Венеция,
королева
Адриатики].

The
Latin, queen of tongues (Ben
Jonson, 1573-1637) [латынь,
королева
языков
(Бен
Джонсон,
1573-1637)].

Queen
of
pleasure
[королева
наслаждения].

Queen
bee/ant/wasp
[матка
(букв.
королева)
у
пчел,
муравьев,
ос].

Русский язык

Царица
Небесная (Богоматерь).

Царица
ночи.

Царица
общества.

Царица
моды.

Царица
бала.

Царица
цветов.

Царица
полей (пехота).

Царица
(пчелиная
матка).

В
отношении темы монархии особый интерес
представляет русский язык, долгие годы
хранивший то, что уже не «отражалось».
Монархия в России была свержена, вся
идеология, воспитание были резко
антимо­нархическими, но над языком
не властны ни режимы, ни правитель­ства,
ни идеологии. Язык сохранил почтительное
и уважительное отно­шение к царю и
его власти. Человек без
царя в голове —
это человек глупый и никчемный. Одной
этой поговорки вполне хватило бы, чтобы
сохранить хорошее отношение к царю и
царизму. А все эти царские
по­дарки, угощения, милости демонстрируют
щедрость и всемогущество царя. Если
когда-нибудь в России реставрируется
монархия, можно счи­тать, что язык уже
сыграл в этом свою положительную роль.

Однако оба языка
сохраняют и критическое отношение
народа к монарху. Следующие контексты
отмечают недостатки монарха, воз­можность
его недостойного поведения, он внушает
недоверие и страх:

83

Английский язык

King
Harry
robbed
the
church,
and
died
a
beggar
[Король
Гарри ограбил церковь, да умер нищим].

King
loves
the
treason
but
hates
the
traitor
[Король
любит предательство, но ненавидит
предателя].

Kings
and
bears
often
worry
their
keepers
[Короли
и медведи часто бес­покоят своих
сторожей. (Keeper
— лорд-хранитель большой пе­чати)].

Kings
have
long
arms
(hands),
many
ears
and
many
eyes
[У
королей длин­ные руки, много ушей и
глаз].

Русский язык

Где
царь, там и страх.

Близ
короля, близ смерти.

Царь
да нищий без товарищей.

Приводимые ниже
контексты также имеют отрицательные
коннота­ции, показывая, что власть
монарха ограничена, что он далек от
народа и ничем не лучше человека из
народа:

Английский язык

King
can
(may)
make
a
knight,
but
not
a
gentleman
[Король
может сде­лать человека рыцарем, но
не джентльменом].

Heaven
is above all yet; there sits a judge

That
no king can corrupt (Shakespeare. King
Henry
VIII)

[Над миром небо
есть. Там судия,

Он
неподкупен и для королей (У. Шекспир.
Генрих VIII.
Пер. Б. Тома­шевского)].

I
think the king is but a man, as I am: the violet smells to him as it
doth to me (Shakespeare. King
Henry
V)
[Король
такой же человек, как я. Фи­алка пахнет
для него так же, как и для меня (У. Шекспир.
Ген­рих V.
Пер. E. Бируковой].

Now
the
king
drinks
to
Hamlet
[Король
пьет здравье Гамлета (У. Шекс­пир.
Гамлет. Пер. М. Лозинского)] — эта цитата
из «Гамлета» стала крылатой для выражения
лицемерия.

Русский язык

До
бога высоко, до царя далеко.

Не
ведает царь, что делает псарь.

Жалует
царь, да не жалует псарь.

Интересные
данные о сложностях, вызванных культурным
фоном рус­ского слова царь
привела
0. Д. Митрофанова. Исторический роман
дву­язычного азербайджанского писателя
Чингиза Гусейнова «Фатальный Фатали»
был написан сначала на русском, а потом
переведен на азер­байджанский самим
автором. Но перевод не получился из-за
«сопро­тивления русскоязычного
текста». Сказалось то, что и герой романа
— Мирза Фатали Ахундов, и сам автор —
Чингиз Гусейнов сформирова­лись как
бы на стыке двух культур: русской и
азербайджанской.

84

Ч.
Гусейнов вынужден был отказаться от
идеи перевода. Вот как он сам объяснял
это: «Мог ли я допустить, чтобы произведение
азербайд­жанского народа и адресованное
азербайджанскому читателю звучало как
переводное с русского? Оставалось
создать новый оригинал, сле­дуя тому,
что уже было написано… Когда же
организованный в сюжетно-композиционное
и концептуальное целое первоначальный
ориги­нал стал воспроизводиться
по-азербайджански, и сказался диктат
язы­ка: русский, на котором изначально
рождался текст, естественно, не­вольно,
«стихийно» включил в структуру, содержание
романа русско-европейские реалии,
материалы, фигуры и судьбы. При этом
даже вос­точный материал в оболочке
русского языка был интерпретирован и
эмоционально окрашен опять-таки в
русско-европейском духе и тра­дициях»
²⁸.

В
качестве примера приводится русское
слово царь.
Оказалось,
что, когда в русском тексте «возникала
интонация критико-иронического отношения
к российскому царю, столь привычная и
не заключающая в себе ничего
противоестественного в стихии русского
слова, фраза в целом оказывала сильнейшее
внутреннее сопротивление, царь от­торгался
текстом, иная языковая стихия противилась.
Но стоило, вы­бирая окольные пути,
заменить царя иным, более общим
обозначением царственной особы (государь,
например), язык переставал сопро­тивляться
и критическое отношение естественно
включалось в текст. В чем дело? Оказалось,
азербайджанский язык просто-напросто
не име­ет традиций негативного
изображения белого царя-самодержца.
Это для него непривычно, неестественно»
²⁹.
Похоже,
что азербайджанский язык сохранил еще
большую верность русскому царю, чем
русский язык.

Ярким
примером того, как в языке хранится
культурная информа­ция, служат термины
университетского управления. И русские,
и анг­лийские названия высших должностей
руководства университетом — ректор,
декан —
хранят память о том, что во многих
европейских стра­нах образование как
социальный институт зародилось в
монастырях и первоначально было чисто
церковным. Затем образование разделилось
на духовное и светское, и последнее
распространилось гораздо шире, чем
первое. В советской России церковное
образование почти сошло на нет, и ни
преподаватели, ни студенты, ни их родители
уже не помнят о том, что много столетий
назад образование принадлежало
исключи­тельно духовенству.

В
Англии об этом напоминает архитектура.
Старейшие университе­ты по-прежнему
располагаются в своих старых монастырских
зданиях XIII,
XIV,
XV
и последующих веков, с их кельями для
монахов и знамени­тыми галереями
(cloisters)
для прогулок, медитаций и молитв. И даже
более поздние, «краснокирпичные» (red
brick)
здания университетов часто строились
с элементами монастырской архитектуры.

Однако и в английском,
и, особенно, в русском языке хранится
куль­турный слой, раскрывающий
исторические корни университетского
образования:

²⁸
Цит. по кн.: 0.
Д. Митрофанова. Лингводидактические
уроки и прогно­зы конца XX
века // Материалы IX
Конг­ресса МАПРЯЛ, Братислава, 1999 г.
Доклады и сообще­ния российских
уче­ных. Москва, 1999, с. 352-353.

²⁹
Там же, с. 356.

85

Декан
—
«руководитель
факультета». Вероятно, через нем. Dekan
из лат. decanus,
первонач. «настоятель соборного
капитула», а так­же «старший над
десятью монахами» (Ф.).

Dean
—
1.
A head, a chief, or commander of a division of ten. 1483.

3.
Head of ten monks in a monastery 1643. 4. Hence, the heart of the
chap­ter in a collegiate or cathedral church. ME. 5. A presbyter
invested with jurisdiction or precedence (un­der the bishop or
archdeacon) over a division of archdeanconry. 6. In oth­er eccl.
uses 1647. 7.
The
officer or officers in the college of Oxford and Cambridge appointed
to supervise the conduct and discipline of junior members 1577. 8.
The president of a faculty or department of study in a University; in
U.S. the registrar or secretary of the faculty 1524. 9. The
president, chief or senior member of any body (The
Shorter Oxford).

Декан
—
1. Глава, начальник или командир отделения
из десяти человек. 1483. 3. Глава десяти
монахов в монастыре. 1643. 4. С этих пор —
глава собрания капитула в университете
или в кафед­ральной церкви. Ср.-англ.
5. Пресвитер, облеченный властью или
пре­восходством (подчиняющийся
епископу — в англиканской церкви его
наместник — или архидиакону) над частью
епископства. 6. В другом церковном
употреблении. 1647. 7. Чиновник или чиновни­ки
в Оксфордских или Кембриджских колледжах,
назначенные следить за поведением
младших. 1577. 8. Президент (руководитель)
факультета или учебного отделения в
университете; в США — архива­риус или
секретарь факультета. 1524. 9. Президент,
начальник, или старший любого заведения.

Ректор
—
впервые
в 1643 г. Через польск. rektor
из лат. rector
«пра­витель, управитель» (Ф.).

Rector
—
†
1.
The ruler or governor of a country, city, state, or people.

1685.
†
b.
Applied to God as the rul­er of the world, of mankind, etc. 2.
One who, or that which, exercises supreme or directive control in any
sphere. Now rare. 1482. 4. In scho­lastic use: a. The permanent
head or master of a university, college, school, or religious
institution (esp. a Jesuit college or seminary). In Eng. use now
applied only to the heads of Exeter and Lincoln Colleges, Oxford.
1464. b. In Scottish universities: the holder of one of the higher
offices. 1522. c. The acting head, and president of the
administrative body, in continental universities. 1548
(The
Shorter
Oxford).

Ректор
—
1. устар.
Правитель
или губернатор, управляющий страной,
городом, штатом или людьми. 1685. 6.
устар. Употребляется
по отно­шению к Богу как правителю
мира, человечества и т. д. 2. Тот, кто
осуществляет высший контроль в любой
сфере. Сейчас неупотре­бительно. 1482.
4. В сфере образования: а. Постоянный
глава университета, колледжа, школы или
религиозной организации (особенно
иезуитского колледжа или семинарии). В
английском употреблении применяется
ныне лишь к главам Эксетерского и
Линкольского колледжей в Оксфорде.
1464. 6. В шотландских университе­тах:
руководитель одного из самых главных
офисов. 1522. в. Действующий глава, президент
административной организации в
континентальных университетах. 1548.

Еще
один пример из русского языка —
непосредственно из жизни Московского
университета. Главное здание МГУ,
величественное и мо­нументальное,
делится на части, которые все называют
зонами. Цент­ральная часть здания,
где расположен ректорат и некоторые
факульте­ты, — это зона А, поликлиника
— в зоне E, квартиры для преподавате­лей
— в зонах И, К, Л, Н, общежития — в зонах
Б, В, Г и др. Все попытки заменить зону
на
сектор
оказались
безуспешными: слово зона
слиш­ком
прочно вошло в язык, устоялось, прижилось.
За этим словом — стра­ница истории
России: здание МГУ строилось в 1948-1953
годах, вскоре после победы и одновременно
с послевоенной волной репрессий. Как и
большинство крупных объектов того
времени, университет строили заключенные,
которые жили в зонах.
Зона —
термин из жизни концла-

86

герей, который
свидетельствует о не слишком далеком,
но уже забы­том прошлом.

Таким образом, язык
не только отражает культуру своего
народа, его социальное устройство,
менталитет, мировоззрение и многое,
мно­гое другое, но и хранит накопленный
им социокультурный пласт, кото­рый
служит важнейшим и эффективнейшим
способом формирования следующих
поколений, то есть инструментом культуры.

Однако
язык — это не копилка или склад, в котором
хранятся вы­шедшие из употребления
слова-понятия. В идиоматических
выраже­ниях, действительно, сохраняются
«мертвые», давно вышедшие из упот­ребления
слова, вроде зги
(ни зги не видно) или
баклуши
(бить баклу­ши), но
это те самые исключения, которые
подтверждают правила.

Язык
— живой, непрерывно функционирующий и
непрерывно из­меняющийся организм.
Метафора «живые и мертвые языки» отнюдь
не случайна. Все языки когда-то родились,
и одни из них умерли дав­но, некоторые
недавно, а некоторые умирают сейчас.
Языки умирают, когда исчезает народ,
говорящий на этих языках. С народом
исчезает и его культура, а без культуры,
без ее движения и развития язык тоже
перестает жить и становится мертвым,
хранящимся в письменных па­мятниках.

Интересно,
что культура
для жизни языка важнее, чем сам на­род,
его носитель. С
падением Римской империи остановилось
разви­тие римской культуры и умерла
латынь, хотя потомки римлян и сейчас
живут в Риме. Но это уже другая культура,
другой язык. То же самое с древнегреческим
и с древнерусским языками: потомки
народов, гово­ривших на этих языках,
живы, но ни современные греки, ни
современ­ные русские не могут понять
мертвых прародителей своих языков —
древнегреческого и древнерусского —
без специального их изучения.

Далее вопросы
отражения культуры в языке будут
рассмотрены в динамике, а именно: каким
образом язык реагирует на изменения в
общественной и культурной жизни, как
идет сам процесс развития куль­туры,
а вместе с ней и языка как ее зеркала.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение…………………………………………………………………………………………….. 3

Глава
1.Язык и культура: теоретические основы……………………………………… 5

1.1.
Общая характеристика языка………………………………………………………….. 5

1.2.Понятие
и сущность культуры…………………………………………………………. 8

Глава
2. Взаимосвязь и взаимовлияние культуры и языка………………………… 12

2.1.
Взаимосвязь культуры и языка………………………………………………………… 12

2.2.
Взаимовлияние культуры и языка……………………………………………………. 14

Заключение………………………………………………………………………………………… 17

Список
использованной литературы……………………………………………………… 18

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования
связана с необходимостью теоретического осмысления проблемы культурного
взаимодействия в современном мире. Развивающийся в настоящее время процесс
глобализации приводит к расширению взаимосвязей и взаимозависимостей различных
народов и культур, обостряет круг проблем общества, в том числе проблему потери
собственной идентичности. Современная социокультурная динамика актуализирует
изучение сущности и специфики культур, межкультурного диалога, в условиях
которого возможно бесконфликтное сосуществование этнических групп,
принадлежащих к различным культурам. Не менее важна проблема познания специфики
культур в контексте построения эффективного диалога локального и глобального.
Проблема адаптации к инокультурной среде и реализации модели поведения,
основанной на уважении к другой культуре, также сохраняет актуальность.

В условиях культурной неустойчивости
особую значимость приобретает изучение особенностей восприятия различных
культур, культурного взаимодействия, во многом определяющих культурную
политику. Язык, как уникальный феномен культуры, оказывает существенное влияние
на ее развитие. Язык является важнейшим компонентом национальной культуры,
который формируется вместе с образованием этноса, самосознание народа
обусловлено языком. Множество теорий, подходов к изучению языка не раскрывают
его роли в познании и взаимодействии человека с окружающей действительностью.

Объект исследования –
язык и культура.

Предмет исследования – взаимодействие
и взаимовлияние языка и культуры.

Цель исследования–изучение
различных аспектов взаимодействия языка и культуры.

Задачи:

-Рассмотреть
общую характеристику языка;

—
Изучить понятие и сущность культуры;

—
Проанализировать взаимосвязь и взаимовлияние языка и культуры;

-Подвести
итоги исследования.

Методы исследования:

—изучение
литературы;

-анализ;

-синтез.

Структура. Работа
состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемых источников.

Глава 1. Язык и культура:
теоретические основы

1.1.         
Общая характеристика языка

Известно, что язык как важнейший
элемент речи выполняет величайшую социальную миссию как передача последующему
будущему поколению накопленных человеческим обществом опыта и знаний.

Язык как форма культуры увековечивает
плоды мышления и культурные ценности во времени и пространстве, которые
постоянно предполагают друг друга и способствуют взаимному существованию и
развитию. Мышление свойственно только человеку. Оно существует совместно с
трудовой и речевой деятельностью людей. Мышление проявляется через речь и
кодируется в языке как его последствие.

Язык зеркало души нации. В языке
отражается искусство, литература, история, традиции, мировоззрение, чаяния,
патриотические чувства нации. Каждое слово и каждая его форма есть результат
мышления и чувствования. С помощью языка выражаются особенности Родины и
народа. Уважение к родному языку и уместное пользование его бесценными
возможностями, умение ясно и действенно говорить и писать, достижение речевой
грамотности является первостепенным долгом каждого, являющегося носителем
данного языка.

В последние годы в связи с развитием
общества весьма заметным становится повышение интереса и потребностей к
изучению иностранных языков.

Также на сегодняшний день
научно-технический прогресс оказывается главным стимулятором изучения не
одного, а нескольких иностранных языков. В частности, повседневные
телекоммуникации, телевидение, интернет и радиоканалы доставляют своим
потребителям существующую во всём мире информацию посредством нескольких
языков. В целях использования ими этих же языков издаются различного рода
указания и рекомендации. Следовательно, проблемы обучения языку и изучение
языка во все времена оставались злободневными.

Потребность в знании нескольких
языков является одной из важной. Человек, изучая какой-либо язык, также
осваивает несколько национальные качества, традиции и культуру носителей его.
Человек, знающий несколько языков, оказывается в числе освоивших культуру нации
или народа того или иного языка. Ибо язык наделён специфической только для него
национальностью и культурой.

Предназначенность языка быть орудием
общения называется его коммуникативной функцией. Общаясь друг с другом, люди
передают свои мысли, волеизъявления, чувства и душевные переживания,
воздействуют друг на друга в определенном направлении, добиваются общего
взаимопонимания. Язык дает людям возможность понять друг друга и наладить
совместную работу во всех сферах человеческой деятельности. Язык был и остается
одной из сил, которые обеспечивают существование и развитие человеческого
общества.

Коммуникативная функция языка –
основная социальная функция языка. Как ее дальнейшее развитие, усложнение и
социализация у языка появляются функции экспрессивная и аккумулятивная.

Экспрессивная функция языка — это его
способность выражать информацию, передавать ее и оказывать на собеседника
воздействие[4, c.105].
Экспрессивную функцию рассматривают как единство выражения и передачи сообщения
(информативная функция), чувства и эмоций (эмотивная функция), волеизъявления
говорящего (волюнтативная функция).

Мыслеформирующая функция — язык
используется как средство мышления в форме слов.

Язык – не только средство общения
отдельных говорящих. Язык также средство межнационального общения, средство
сохранения для потомков накопленного опыта и знаний. Эту функцию языка отражать
знания и сохранять их называют когнитивной (гносеологической) функцией.

Язык как важнейшее средство общения
выполняет свои социальные функции благодаря гибкости своих единиц,
многомерности и динамичности системы языка, его категорий.

Разные единицы языка различно
участвуют в выполнении социальных функций языка, в выражении и передаче
сообщения. Непосредственно в акте сообщения используются номинативные и
предикативные единицы языка – слова и предложения. Номинативными единицами
являются не только отдельные знаменательные слова (дом, ходить, пять, хороший,
быстро и т.д.), но и составные наименования и фразеологизмы (железная дорога,
читать лекцию, от всего сердца и т.д.). Предикативными единицами являются
различного рода предложения.

Кроме коммуникативных единиц язык
располагает еще строевыми единицами, необходимыми для построения номинативных и
предикативных единиц. Такими единицами языка являются фонемы и морфемы,
словоформы и модели словообразования, словоизменения и построения предложений.

Средства языка, его единицы и модели
имеют троякую отнесенность – к системе языка, мышлению и человеку – говорящему,
слушающему и читающему. Единицы языка различаются материальной и идеальной
стороной, формой и содержанием, причем и характер этих сторон, и отношению друг
к другу у разных сторон разные [11, c.144].

Все единицы, как и все знаковые
единицы, обладают материальной стороной. Они должны восприниматься органами
чувств, прежде всего органами слуха и зрения. Способность единиц языка быть
воспринятыми называют их перцептивной функцией. Единицы языка служат для
обозначения и разграничения чего-то иного, идеального и материального.
Способность единиц языка обозначать и различать называют их сигнификативной
функцией.

Материальную сторону единиц языка
образуют фонемы и морфемы, а также их типовые сочетания – фонемные и морфемные
блоки. Фонемы и морфемы являются мельчайшими единицами языка, они обладают
различительными функциями. Например, слова: жар и шар, вар и вор, вор и вол
различаются соответственно одной фонемой, каждая из которых не является
морфемой. Слова набор и подбор, сбор отличаются морфемой-префиксом, а слова
сборщик и сборник – морфемой суффиксом.

По материи, которая используется для
построения единиц общения, язык может быть звуковым и письменным. Основная
форма языка – звуковая, так как существуют бесписьменные языки, тогда как
только письменная фиксация (без ее звучания) делает язык мертвым.

1.2.         
Понятие и сущность культуры

В повседневной жизни понятие о
культуре возникает, когда говорят об обычной воспитанности и бытовой этике. При
этом такое понятие ограничивается только рамками культуры поведения. Такого
понятия для понимания культуры, для выявления ее сущности недостаточно. Так, в
1964 году американские исследователи А. Кребер и К. Клакхон собрали около 257
определений культуры и сделали более 100 попыток определить это понятие
описательно. С тех пор эти цифры только росли. Недостатка в определениях нет и
в отечественной социологии и культурологии. Уже одно это ясно свидетельствует о
том, сколь сложен данный социальный феномен — культура.

Чтобы понять сущность культуры, как
социального явления, необходимо, прежде всего, рассмотреть некоторые определения
культуры.

Мир человека — это мир культуры. В
своем первоначальном значении культура («возделанное») противостоит «натуре» —
природному и означает то, что отличает человека от природы, отличает мир
искусственный от мира естественного. Это мир, от начала и до конца создаваемый
самим человеком, и он противостоит и миру природному, и миру божественному,
существующему помимо человека. В этом же предельно широком смысле культура
включает в себя все накопленные людьми материальные и духовные ценности и способы
их приумножения. Другими словами, культура есть «концентрированный опыт
предшествующих поколений, дающий возможность каждому индивиду усвоить этот опыт
и участвовать в его умножении».

Итак, можно утверждать, что культура
— это освоенный и овеществленный опыт человеческой жизнедеятельности. Опыт же
представляет собой закрепленное единство знаний и умений, переросшее в модель
действий при любой ситуации; программу, принятую в качестве образца при решении
всевозможных возникающих задач. Иными словами, культуру можно рассматривать,
как определенный набор стереотипов, определяющий и тем самым ограничивающий
человеку возможность действовать в любых условиях.

Любой исторический тип культуры
представляет неразрывное единство двух составляющих — актуальной культуры и
культуры накопленной, или культурной памяти. Под актуальной культурой
понимается та часть культуры, которая непосредственно функционирует в данном
обществе и выражается в повседневных проявлениях — культуре труда, быта,
поведения [8, c.90]. Культурная память —
это определенная культурная деятельность, которая непосредственно не участвует
в воспроизводстве общественной жизни. Это как бы отложенные, но не стертые
прогрессом старые знания и умения, лежащие в основе современного уровня развития
и при необходимости, извлекаемые из забытья. Так, спички выступают сегодня
элементом актуальной культуры, в то время как получение огня при помощи трения
относится к сфере культурной памяти. При необходимости мы способны заняться
трением палочек, но лишь при том условии, что наши спички безнадежно отсырели.

На все встающие перед ним вопросы
человек ищет ответ в усвоенной им культуре. Последняя же предлагает ему выбор —
актуальный или накопленный опыт. Выбрать что-то третье невозможно, ибо нельзя
выбрать то, чего нет или что еще неизвестно. Когда социальные катаклизмы
сотрясают общество и жизнь человека становится невыносимой, а актуальная
культура ни в экономике, ни в политике, ни в идеологии не дает ответа на
животрепещущие вопросы, человек начинает искать ответ за ее пределами. И здесь
иного, чем накопленный опыт, чем традиция, культура ему не дает. Люди ищут
ответ в прошлом, потому что больше им искать негде. Отдельный человек —
мыслитель, гений — способен подняться над ограниченностью культуры и увидеть
новые горизонты развития. Масса же всегда исповедует принцип «Новое — это
хорошо забытое старое». Таков парадокс культуры.

Но такую особенность культуры нельзя
и недооценивать. В противном случае любой возврат к традициям обернется своей
худшей стороной — традиционализмом. Последний же, как справедливо отмечает Г.С.
Батищев, «по своей сути не способен самокритично учиться у своей традиции, что
потребовало бы раскрыть и развернуть все многообразие и сложность, всю
антиномичность присущего ей одновременно и положительного, и отрицательного
культурно-исторического опыта былого при столь же непредубежденной готовности
творчески обновляюще продлить жизнь традиции».

Биологическая единица вида
Homosapiens становится человеком по мере приобщения к культуре. Примеры
настоящих, а не сказочных «Маугли» трагичны тем, что выпавший из культурной
среды человеческий детеныш уже никогда не мог вернуться в мир людей, овладеть
речью и навыками общения. Культура вбирается новорожденным из общения с людской
средой, благодаря этому, усваиваются навыки контактов с себе подобными,
действий с предметами, форм выражения эмоций, умения говорить. Следовательно,
культура — это человеческое в людях, это степень, мера формирования, развития и
реализации социальных сил человека в его многообразной общественной
деятельности. Культура отличает человека от всех остальных живых существ, она
охватывает все, что создается людьми, признается и усваивается обществом.
Именно культура организует человеческую жизнь, рождает чувство единства, идентичности
членов общества, принадлежности к одному сообществу. Она осуществляет в жизни
людей ту же функцию, которую в жизни животных выполняет генетически
запрограммированное поведение.

Так, пожалуй, и можно сформулировать
общее определение культуры. Культура — это совокупность всего того, что делает
человека человеком.

Для организованного и
институционализированного общества характерна упорядоченность социальных связей
и взаимодействий, обусловленная наличием в нем неких культуротворческих сил,
направляющих жизнь общества по организованному, а не хаотическому пути
развития. К ним можно отнести верования, ценности и нормы поведения, которые
организуют социальные связи и делают возможной общую интерпретацию жизненного
опыта.

Глава 2. Взаимосвязь и взаимовлияние
культуры и языка

2.1. Взаимосвязь культуры
и языка

Несомненно, что такие явления, как
культура и язык, тесно связаны. Однако следует сказать, что эта взаимосвязь не
так проста, как кажется на первый взгляд.

Язык – этo тo, чтo лeжит нa пoвepxнocти
бытия чeлoвeкa в кyльтype, пoэтoмy нaчинaя c XIX в. (Я. Гpимм, P. Paeк, B.
Гyмбoльдт, A. A. Пoтeбня) и пo ceй дeнь пpoблeмa взaимocвязи, взaимoдeйcтвия языкa
и кyльтypы являeтcя oднoй из цeнтpaльныx в языкoзнaнии [2, c.107].

Пepвыe пoпытки peшeния этoй пpoблeмы ycмaтpивaют
в тpyдax B. Гyмбoльдтa, ocнoвныe пoлoжeния, кoнцeпции кoтopoгo мoжнo cвecти к
cлeдyющeмy:

1) мaтepиaльнaя и дyxoвнaя кyльтypa вoплoщaютcя
в языкe;

2) вcякaя кyльтypa нaциoнaльнa, ee нaциoнaльный
xapaктep выpaжeн в языкe пocpeдcтвoм ocoбoгo видeния миpa; языкy пpиcyщa cпeцифичecкaя
для кaждoгo нapoдa внyтpeнняя фopмa (BФ);

3) BФ языкa – этo выpaжeниe
«нapoднoгo дyxa», eгo кyльтypы;

4) язык ecть oпocpeдyющee звeнo мeждy
чeлoвeкoм и oкpyжaющим eгo миpoм.

Koнцeпция B. Гyмбoльдтa пoлyчилa cвoeoбpaзнyю
интepпpeтaцию в paбoтe  A. A. Пoтeбни «Mыcль и язык», в paбoтax Ш. Бaлли, Ж.
Baндpиeзa, И. A. Бoдyэнaдe Kypтэнe, P. O. Якoбcoнa и дpyгиx иccлeдoвaтeлeй.
Mыcль o тoм, чтo язык и дeйcтвитeльнocть cтpyктypнo cxoдны, выcкaзывaл eщe Л.
Eльмcлeв, oтмeчaвший, чтo cтpyктypa языкa мoжeт быть пpиpaвнeнa к cтpyктype дeйcтвитeльнocти
или взятa кaк бoлee или мeнee дeфopмиpoвaннoe ee oтpaжeниe. Kaк имeннo cвязaны
язык, дeйcтвитeльнocть, кyльтypa?

E. Ф. Tapacoв oтмeчaeт, чтo язык
включeн в кyльтypy, тaк кaк «тeлo» знaкa (oзнaчaющee) являeтcя кyльтypным пpeдмeтoм,
в фopмe кoтopoгo oпpeдмeчeнa языкoвaя и кoммyникaтивнaя cпocoбнocть чeлoвeкa,
знaчeниeзнaкa – этo тaк жe кyльтypнoe oбpaзoвaниe, кoтopoe вoзникaeт тoлькo в
чeлoвeчecкoй дeятeльнocти [12, c.102].
Taк жe и кyльтypa включeнa в язык, пocкoлькy вcя oнa cмoдeлиpoвaнa в тeкcтe.
Bмecтe c тeм взaимoдeйcтвиeязыкa и кyльтypы нyжнo иccлeдoвaть кpaйнe ocтopoжнo,
пoмня, чтo этo paзныe ceмиoтичecкиe cиcтeмы.

Cпpaвeдливocти paди нyжнo cкaзaть,
чтo, бyдyчи ceмиoтичecкими cиcтeмaми, oни имeют мнoгo oбщeгo:

1) кyльтypa, paвнoкaк и язык, – этo фopмы
coзнaния, oтoбpaжaющиe миpoвoззpeниe чeлoвeкa;

2) кyльтypa и язык cyщecтвyют в
диaлoгe мeждy coбoй;

3) cyбъeкт кyльтypы и языкa – этo вceгдa
индивид или coциyм, личнocть или oбщecтвo;

4) нopмaтивнocть – oбщaя для языкa и
кyльтypычepтa;

5) иcтopизм – oднo из
cyщнocтныxcвoйcтвкyльтypы и языкa;

6) языкy и кyльтypeпpиcyщaaнтинoмия
«динaмикa–cтaтикa».

Язык и кyльтypaвзaимocвязaны:

1) в кoммyникaтивныxпpoцeccax;

2) в oнтoгeнeзe
(фopмиpoвaниeязыкoвыxcпocoбнocтeйчeлoвeкa);

3) в филoгeнeзe
(фopмиpoвaниepoдoвoгo, oбщecтвeннoгoчeлoвeкa).

Paзличaютcя эти двecyщнocтиcлeдyющим:

1) в языкe кaк фeнoмeнeпpe oблaдaeт ycтaнoвкa
нa мaccoвoгo aдpecaтa, в тo вpeмя кaк в кyльтype цeнитcя элитapнocть;

2) xoтя кyльтypa – знaкoвaя cиcтeмa
(пoдoбнo языкy), нo oнa нecпocoбнacaмo opгaнизoвывaтьcя;

3) кaк yжe oтмeчaлocь нaми, язык и
кyльтypa – этo paзныe ceмиoтичecкиe cиcтeмы.

Эти paccyждeния пoзвoляют cдeлaть вывoд
o тoм, чтo кyльтypa нeизoмopфнa (aбcoлютнo cooтвeтcтвyeт), a гoмoмopфнa языкy
(cтpyктypнo пoдoбнa).

2.2. Взаимовлияние культуры
и языка

Большинство современных
исследователей в области языкознания, лингвокультурологии придерживаются
мнения, что влияние культуры на язык является очевидным фактом. Языки очень
сильно различаются между собой, и эти языковые различия связаны с важными различиями
в обычаях и общепринятых манерах поведения в тех культурах, где эти языки
развиваются.

Различия в культурах могут сказаться
в том, что в разных языках слова, могут различаться коннотативной семантикой
(то есть своими эмоциональными и оценочными оттенками).

Воздействие культуры на язык
проявляется в своеобразии самого процесса общения в разных культурах, что
сказывается в некоторых особенностях лексики и грамматики, а также в
особенностях нормативно-стилистического уклада языка. Существенным компонентом
ролевого поведения является речь: «У разных народов общение в «одномерных»
ситуациях (например, разговор мужа с женой, отца с сыном, начальника и
подчинённого и т.д.) протекает в разной стилистической тональности».

Воздействие культуры на язык является
очевидным, и мы попытались выделить важнейшие аспекты, доказывающие этот факт.
Однако вопрос об обратном воздействии языка на культуру остаётся до сих пор
открытым в науке.

На вопрос о степени влияния языка на
культуру разные исследователи отвечают по-разному. В.А. Маслова, Л.С.
Касьяненко отмечают, что в современной лингвистике, философии, антропологии и
этнографии сложилось несколько подходов в решении этого вопроса.

Первый подход разрабатывался в
основном отечественными философами (С.А. Атановским, Г.А. Брутяном, Е.И.
Кукушкиным, Э.С. Маркаряном). Ключевым положением данного подхода является
отношение к языку, как к «зеркалу» культуры. При таком подходе, отношения в
диаде «язык–культура» характеризуются как однонаправленные. Данный взгляд на
проблему представляется нам несколько «однобоким», поскольку роль языка в
данном случае представляется пассивной, сводится к формальному отражению фактов
культуры, язык представляется лишь как ее инструмент, лишенный какой бы то ни
было самостоятельности [4, c.76].

Представители второго подхода
признают активную роль языка в процессе мышления, влияние его на культуру.
Американские исследователи Э. Сепир и Б. Уорф, разработавшие гипотезу
лингвистической относительности, исходили из признания причинной связи между
языком и культурой, и главенствующую, определяющую роль отводили именно языку,
трактуемому как руководство к восприятию социальной действительности. Культура
и язык, по их мнению, представляют собой своеобразный симбиоз: язык
«прорастает» в культуру, выражает ее, является обязательной предпосылкой
развития всей культуры в целом. Реальный мир, в котором существует человек,
бессознательно строится на языковых нормах конкретного общества. Миры, в
которых живут различные общества – отдельные миры, а не один мир, использующий
разные языки. Согласно этой гипотезе, люди воспринимают мир в преломлении
своего родного языка, каждый язык отражает действительность по-своему: «Мы
видим, слышим и воспринимаем так или иначе те или другие явления главным
образом благодаря тому, что языковые нормы нашего общества предполагают данную
форму выражения». Подобные идеи вызвали массу споров в языкознании.

Однако, критикуя доведённые до
крайности идеи, западные и отечественные лингвисты в целом не отрицают того
факта, что язык действительно оказывает известное влияние на мышление и
познавательную деятельность человека, поскольку обобщённое мышление и познание
возможно лишь на базе языка, в языке фиксируются результаты познавательной
деятельности предшествующих поколений, язык является средством эмоционального
воздействия и т.д.

Суть третьего подхода, который
видится нам наиболее удачным, заключается в том, что язык и культура находятся
в диалектическом единстве, зависят друг от друга и находятся друг с другом в
постоянном взаимодействии, оставаясь при этом автономными знаковыми системами.

Язык является неотъемлемой частью
культуры, основным инструментом ее усвоения, это действительность нашего духа.
Язык выражает специфические черты национальной ментальности. Язык есть
механизм, открывший перед человеком область сознания. С другой стороны,
культура включена в язык, так как вся она смоделирована в тексте.

Этой точки зрения придерживается
большинство современных лингвистов, и она является ключевой в лингвокультурологической
теории. В этой теории язык трактуется как универсальная форма первичной
концептуализации мира; составная часть культуры, наследуемая человеком от его
предков; инструмент, посредством которого усваивают культуру; транслятор, выразитель
и хранитель культурной информации и знаний о мире. При этом язык не просто
называет то, что есть в культуре, не просто выражает, «отражает» ее (пассивная
функция языка), а «формирует» культуру (активная роль языка), как бы прорастая
в нее, и сам развивается в культуре.  Культура же с лингвокультурологической
точки зрения интерпретируется, прежде всего, как хранилище безграничного опыта
нации, накопленного множеством поколений. Однако культура не может быть
наследована генетически, и для передачи ее последующим поколениям необходим
«проводник», в роли которого и выступает язык. Само существование языка как
явления невозможно без культуры, так же как и существование культуры немыслимо
без языка.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Идея антропоцентричности языка ―
ключевая в современной лингвистике. В наше время целью лингвистического анализа
уже не может считаться просто выявление различных характеристик языковой
системы. Язык ― многомерное явление, возникшее в человеческом обществе: он и
система и антисистема, и деятельность и продукт этой деятельности, и дух и
материя, и стихийно развивающийся объект и упорядоченное саморегулирующееся
явление, он и произволен и произведен и т.д. Характеризуя язык во всей его
сложности с противоположных сторон, мы раскрываем самую его сущность.

Формирование антропоцентрической
парадигмы привело к развороту лингвистической проблематики в сторону человека и
его места в культуре, ибо в центре внимания культуры и культурной традиции
стоит языковая личность во всем ее многообразии. Лингвокультурология изучает
язык как феномен культуры. Это определенное видение мира сквозь призму
национального языка, когда язык выступает как выразитель особой национальной
ментальности. Все языкознание пронизано культурно-историческим содержанием, ибо
своим предметом имеет язык, который является условием, основой и продуктом
культуры.

Язык теснейшим образом связан с
культурой: он прорастает в нее, развивается в ней и выражает ее. Для языка и
культуры характерны общие признаки: это формы coздающие и отражающие
мировоззрение народа и человека; они ведут между собой постоянный диалог, так
как субъект коммуникации ― это всегда субъект определенной культуры; они имеют
индивидуальные и общественные формы существования; обоим явлениям свойственны
нормативность, историзм, а также взаимная включенность одной сферы в другую.
Язык ― составная часть культуры, основной инструмент ее усвоения, носитель
специфических черт национальной ментальности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ

1.    
Антонова Е.С. Русский язык и культура
речи.: Учебник для студентов учреждений среднего профессионального образования
/ Е.С. Антонова, Т.М. Воителева. — М.: ИЦ Академия, 2013. — 320 c.

2.    
Боженкова Р.К. Русский язык и культура
речи: Учебник / Р.К. Боженкова, Н.А. Боженкова, В.М. Шаклеин. — М.: Флинта, 2016.
— 608 c.

3.    
Введенская Л.А. Русский язык и культура
речи: Учебное пособие / Л.А. Введенская, М.Н. Черкасова. — Рн/Д: Феникс, 2015.
— 380 c.

4.    
Воителева Т.М. Русский язык и культура
речи: Учебник для студентов учреждений высшего профессионального образования /
Т.М. Воителева, Е.С. Антонова. — М.: ИЦ Академия, 2013. — 400 c.

5.    
Голуб И.Б. Русский язык и культура речи:
Учебное пособие / И.Б. Голуб. — М.: Логос, 2014. — 432 c.

6.    
Ипполитова Н.А. Русский язык и культура
речи: учебник / Н.А. Ипполитова, О.Ю. Князева, М.Р. Савова. — М.: Проспект,
2015. — 440 c.

7.    
Кожевникова К.В. Спонтанная устная речь в
русской эпической прозе. / К. В. Кожевникова. — М. :Praha, 2016. — 220 с.

8.    
Кузнецова Н.В. Русский язык и культура
речи: Учебник / Н.В. Кузнецова. — М.: Форум, НИЦ ИНФРА-М, 2013. — 368 c.

9.    
Левонтина И.Б. Языки славянской культуры.
/ И. Б. Левонтина. —М. : Просвещение. 2016. — 540 с.

10. Плещенко
Т.П., Федотова Н.В., Чечет Р.Г. Стилистика и культураречи. / Т. П. Плещенко, Н.
В. Федотова, Р. Г. Чечет. — М. : Дрофа. 2015. —544 с.

11. Скворцов
Л.И. Экология слова, или поговорим о культуре русскойречи. / Л. И. Скворцов. —
М. : Просвещение, 2015. — 208 с.

12. Шахиджанян
В.В. Учимся говорить публично. / В. В. Шахиджанян.— М.: Вагриус, 2014. — 477 с.