Женщины в советском руководстве

Все тексты цикла вы можете найти на сайте по хештегу #история русского феминизма

«Невежественны в отношении простейших жизненных принципов, физических или каких-либо иных, а также в отношении своих собственных функций в качестве матерей и граждан» — так Александра Коллонтай характеризовала большинство российских женщин вскоре после Октябрьской революции. Преодоление их политической отсталости и пассивности и стало основной задачей «решения женского вопроса». Заниматься этим должны были женотделы — группы активисток, организуемые при производствах. 

Задачи приходилось решать самые разные, от борьбы с проституцией до ликвидации сиротства, от создания служб быта до надзора за жилищным строительством и, конечно, следовало заниматься коммунистическим образованием женщин. Главным рупором были СМИ: журналы «Работница», «Крестьянка», «Коммунистка», «Делегатка». Чтобы повысить читаемость, в них даже добавляли модные страницы. Однако женотделовки понимали, что печатной пропаганды мало для страны, где большинство женщин неграмотны, и шли «в народ». Они выступали с агитпоездов и агитпароходов, кочевали по Средней Азии и организовывали «красные юрты» — культурно-просветительские учреждения в отдаленных селениях. Агитацию вели даже в банях, которые во многих патриархальных районах оставались единственным местом, где женщины могли собраться и поболтать друг с другом «о своем». 

«Политика — очень циничное дело, особенно в отношении женщин. Вовлекая женщин в государственное строительство, власть решала вполне определенные практические задачи. Активная мобилизационная политика началась во время Гражданской войны, когда советская власть висела на волоске и нужно было мобилизовать все ресурсы, в том числе трудящихся женщин», — рассказывает кандидат исторических наук, доцент, директор Ивановского центра гендерных исследований (внесен в реестр иноагентов) Ольга Шнырова. Но хотя женотделы создавались сверху для идеологической обработки женщин, работа этих организаций была похожа на работу низовых активисток — искренне увлеченных, целеустремленных, преодолевающих сопротивление мужчин. О результатах их работы в 1932 году социолог Фаннина Халле писала: «Процесс эмансипации, происходящий в настоящее время в России, отличается от всех предшествующих в обозримой истории человечества тем, что он осуществляется в соответствии с планом и в беспрецедентных масштабах. И хотя в ходе исторического развития этот процесс может быть свернут, один результат уже достигнут: гуманизация женщины».

Процесс был свернут, когда Александра Коллонтай присоединилась к Рабочей оппозиции (группе профсоюзных лидеров, поставивших под сомнение руководящую роль партии), а в ее текстах появились попытки взглянуть на «женский вопрос» с точки зрения самих женщин. Партия решила, что эти «феминистские тенденции» могут привести к тому, что «женский трудовой контингент порвет с общей классовой борьбой». Коллонтай отправили на дипломатическую службу, а женотделы в конце концов были признаны тормозящими прогресс и в 1930 году упразднены.

«К 1930 году советская власть уже твердо стояла на ногах. Начиналась другая политика — индустриализации и коллективизации. Там тоже нужна была мобилизация женщин, но в большей степени как трудового ресурса. А проявление их политической самостоятельности было уже нужно в меньшей степени. Хотя не нужно забывать о том, что от политики равноправия до конца не отказались. Женщина должна быть не только домохозяйка, но еще и общественная деятельница и труженица — три в одном», — объясняет Шнырова. Своеобразной «школой политики» было делегатское движение: на производственных собраниях работницы выбирали делегаток, которые направлялись на обучение, представлявшее собой что-то вроде стажировки в разных партийных и профсоюзных структурах. Затем они возвращались на родные предприятия, где передавали полученные знания уже своим коллегам. 

На фоне делегаток почти атавизмом выглядело движение общественниц — по сути, управляемое сверху общество жен работников, которые занимались обустройством «нового быта». Иногда их деятельность выглядела почти гротескно. Например, в 1941 году журнал «Общественница» сообщал, что совет жен паровозостроительного завода города Ворошилова принял участие в строительстве специального паровоза для машиниста-орденоносца. Женщины развесили по кабине портреты вождей, на окна — шелковые занавески, в специально сконструированных шкафах на тендере (вагоне с углем) разместили посуду и техническую библиотечку, а между шкафами — умывальник с зеркалом. Для сиденья машиниста сшили бархатный чехол. Правда, гораздо чаще общественницы занимались уборкой территории заводов и шитьем недостающей рабочей экипировки для мужей.

После войны, в 1956 году, появился Комитет советских женщин (точнее, такое новое название получил созданный в 1941-м Антифашистский комитет советских женщин), с 1968 года его возглавляла Валентина Терешкова. «Комитет советских женщин использовался как своего рода международное представительство для разных политических миссий, — рассказывает докторантка Центрально-Европейского университета Александра Талавер. — Он объединял женщин, которые занимали высокие посты в правительствах республик, в партийных структурах, на предприятиях. Там были директора фабрик, председательницы ЦК профсоюзов. Когда Советскому Союзу надо было отправить женскую делегацию, они собирали этих «лучших женщин». О том, как работали эти делегации, вспоминает Ольга Шнырова: по словам ее старшей коллеги из греческого Mediterranian Women’s Forum, к каждой советской участнице был приставлен пресс-секретарь мужчина, «который ей на ухо нашептывал, что ей говорить, когда она выступала».

Профессор философии из Института философии Российской академии наук Ольга Воронина, которая одной из первых в Советском Союзе начала изучать теорию и историю феминизма, а позже руководила первым в России центром гендерных исследований, в интервью Наталье Пушкаревой вспоминала, как пыталась обсудить с представительницами Комитета советских женщин работы американских феминисток (прочитать их она смогла во время написания своей диссертации): «Туда нельзя было прийти. Мне составила протекцию моя свекровь. Свекор мой был посол, свекровь принимала кого-то в свое время из Комитета советских женщин, поэтому позвонила, и меня приняли, а иначе я бы дальше милиционера на проходной не прошла. Меня встретила очень милая женщина… Я ей сказала: «Вы знаете, я… узнала, я так хочу рассказать, совершенно бесплатно, мне никаких денег не надо». В общем, очень бурно стала все это дело рассказывать. Она посмотрела на меня и сказала: «Деточка, милая, нам это совершенно не надо, мы занимаемся совершенно другими вопросами».

По мнению Талавер, комитет стал для состоявших в нем женщин пространством неформальных связей. «Во многих ситуациях можно увидеть, что они, комбинируя мнение западных коллег, которое они узнали во время обмена делегациями, со своей институциональной позицией, предлагают изменения законодательства», — говорит она. С конца 1950-х годов комитет также становится куратором женсоветов — низовых организаций, существовавших на предприятиях, в профсоюзах, при партийных комитетах. «Это была очень не структурированная, но повсеместно присутствующая практика, — рассказывает Талавер. — Женсоветы занимались самыми разными вещами — одни проводили социологические опросы по бюджету времени, то есть изучали, как неравенство в домашнем труде сказывается на карьерном росте, другие могли заниматься просто организацией праздника 8 Марта и субботников. Все действовали кто во что горазд, но собирались под эгидой Комитета советских женщин».

Однако, несмотря на существование множества общественных организаций, от реального процесса принятия решений женщины были отстранены: «Это была «мужская» политика, которую проводило патерналистское государство, — пишет Светлана Айвазова. — И женщина являлась ее объектом, а не субъектом». В 1961 году на совещании работников сельского хозяйства Украины Никита Хрущев посетовал: «Выходит, если руководить — тогда мужчины, а когда работать — тогда женщины», — и, по сути, дал характеристику всему зданию советской власти.

По оценке американского советолога Ричарда Стайтса (которую тот дал в конце 1970-х), участие женщин в советской политике фактически прекратилось после 1923–1925 годов, «когда среди большевичек не осталось хотя бы сколько-нибудь выдающихся личностей». «Среди 2100 представителей высшей политической элиты Советского Союза на протяжении 50 лет (1917–1967) женщины составляли только 3,4%, или 77 человек. На среднем уровне государственной иерархии картина такая же: 4%, или 109 женщин из 2500 персоналий», — указывала Ольга Воронина в работе «Революция и эмансипация: сравнительно-исторический анализ». Что касается законодательной власти, то в парламенте для женщин были предусмотрены квоты, но сам он был декоративным учреждением и реальной властью не обладал.

Сказать, что женщины в советской политике и в структуре государственного управления отсутствовали полностью, нельзя. «Были женщины-министры — здравоохранения, образования. Было огромное количество женщин — директоров фабрик. Были женщины-академики, ректоры вузов. Другое дело, что про них меньше известно, и их самих, конечно, было меньше», — говорит Ольга Шнырова. Она вспоминает, что тот же Ричард Стайтс в переписке с ней (Шнырова была одним из научных редакторов русского издания его книги) признавал, что в СССР у женщин было больше возможностей, чем в то же время у американок. Последние были вынуждены бороться за саму возможность выйти за пределы частной сферы. Советские женщины, в отличие от них, активно делали карьеру, например «по комсомольской линии».

«Меня «вынесло» в общественную, в партийную работу, и в 26 лет я стала секретарем парткома большого завода. Было немножко неловко, мне мой знакомый рассказывал, как он утром едет на работу в автобусе, а работники завода между собой говорят: «Вчера была конференция партийная, а кого там избрали-то у нас?» — «Та-а, какую-то маленькую беленькую девочку». «Маленькой беленькой девочкой» я была достаточно долго, — вспоминала в разговоре с Forbes Woman президент фармацевтической группы Bright Way Людмила Щербакова. — Я шла с проверкой в столовую, мне казалось, что у меня такой грозный вид — меня сопровождали директор, председатель профкома… И подходит к нашей делегации слесарь в такой замызганной спецовке, окидывает взглядом и говорит: «Девочка, сколько времени?» С одной стороны, было несоответствие моего внешнего вида внутреннему состоянию. А с другой стороны, это состояние — вера, что тебе все по плечу, что ты горы можешь свернуть». «У нас в городе были замечательные истории, как ткачихи — передовики производства становились членами Верховного совета, — вспоминает Ольга Шнырова. — Власти находили активных комсомолок и их растили. Член Верховного совета — хорошая позиция».

По ее мнению, участие женщин в органах власти выглядело как типичная «гендерная пирамида»: на низовых позициях их было много, но по мере приближения к высшим ступеням их доля снижалась — и так до нуля.

На рубеже 1980-х и 1990-х политика захлестнула женщин. Они состояли в клубах избирателей и дискуссионных клубах, были доверенными лицами кандидатов, занимались организацией митингов — и сами шли в политику. Однако почти не говорили о тех проблемах, которые обсуждались на дубнинском форуме или в феминистских кружках и даже в каком-то смысле сторонились этих тем. Галина Старовойтова, с юных лет вполне ясно, по ее признаниям, ощущавшая гендерную дискриминацию, с трибуны съезда Верховного совета призвала отменить квоты для женщин — «Иначе наши коллеги-мужчины могут подумать, что пол женщины и есть ее потолок» (позже об этой своей инициативе она сожалела). Как только это произошло, искусственно созданная видимость участия женщин в политике рассыпалась и, обнажив топорность решения «женского вопроса», заодно скомпрометировала и сам вопрос. Женская повестка стала «совком».

Настолько, что даже авторы первой в новейшей истории российской Конституции не считали нужным обсуждать вопросы социальных отношений между полами и считали эту тему «дурным наследием социалистического прошлого», пишет Светлана Айвазова в статье «Независимое женское движение: попытка типологической характеристики». Только после долгих споров в Конституции появились положения о равенстве мужчин и женщин не только в обладании правами и свободами, но и в их реализации, о государственной поддержке семьи, материнства, отцовства и детства и о том, что забота о детях — равные право и обязанность родителей.

В 1993 году на выборы в Госдуму I созыва вышло движение «Женщины России», которую возглавили Алевтина Федулова, в прошлом руководительница Комитета советских женщин, и советник президента по вопросам семьи, материнства и детства Екатерина Лахова, за год до этого поддержавшая проведение Второго независимого женского форума в Дубне. Свою предвыборную агитацию они строили на темах защиты семьи и помощи обездоленным, и в условиях ощущения близости гражданской войны (избирательная кампания началась вскоре после расстрела Белого дома) избиратели голосовали за политическую силу «с материнским лицом» и пацифистской риторикой. «Женщины России» набрали около 8% голосов и смогли сформировать фракцию в Думе. Однако рупором равноправия они не стали, а на следующих выборах и вовсе не получили достаточного количества голосов.

С тех пор российская политика становилась все более консервативной. Доля женщин в органах исполнительной власти в среднем по стране составляет 25,8%, законодательной — 16,8%. По данным медиа «Утопия» (внесен в реестр иноагентов), меньше всего женщин в правительствах республик Северного Кавказа, а также  Санкт-Петербурга, Алтайского края и Свердловской области.  При этом в региональные заксобрания и администрации женщины попадают не как профессиональные политики, а как представители феминизированной «социалки» — образования, здравоохранения и т. п. 

В российском правительстве женщины составляют 9%, в парламенте — 17%. Закон о домашнем насилии так и не принят, а Валентина Терешкова возглавляет думскую комиссию по этике. 

Кто-то считает, что женщинам в политике не место, но, как показывает история, немало представительниц прекрасного пола вершили судьбы народов. В частности, стоит обратить внимание на великих женщин-политиков Советского Союза, которые повлияли на развитие огромного государства.

Елена Боннэр

Елена Боннэр стала одной из тех, кто осмелился высказаться против политики партии. Но она не пошла по легкому пути, не выбрала молчание или эмиграцию. Она стала активным членов диссидентского движения. К сожалению, из-за жесткой цензуры о правозащитной деятельности оппозиционного политика практически никто не знал. Став второй супругой академика Сахарова, она все-таки уехала с супругом в США, где и провела последние годы жизни.

Полина Жемчужина

Полина Жемчужина начала свой политический путь с запорожского отдела горкома, а позже стала директором «Новой зари» (парфюмерная фабрика). С ее подачи появились духи «Красная Москва», «Весенний ландыш», «Тет-а-тет».

Вершина политической карьеры Полины — должность наркома рыбной промышленности. Ее погубила связь с Еврейским антифашистским комитетом. Заподозрив Жемчужину в предательских связях, Сталин отправил ее в ссылку.

Мария Ковригина

На протяжении трех лет Министром здравоохранения РСФСР была Екатерина Ковригина. После этого она стала министром всесоюзного масштаба. Ее главным достижением стало введение 112-дневного отдыха по беременности. Также при ней было введено разрешение на аборты.

Инесса Арманд

Инесса Арманд — боевая подруга и большая любовь Владимира Ильича Ленина. Она была одним из идеологов коммунизма и стояла у истоков формирования нового государства. Арманд вела активную пропаганду среди женщин, боролась за их права. С ее подачи регистрация браков стала обязательной. К сожалению, многие идеи Инессы так и не были воплощены в жизнь, так как значительно опережали время. Причиной смерти этой великой женщины стала холера.

Екатерина Фурцева

Министра Культуры СССР Фурцеву называли «Екатериной Великой», так как она прославилась по-настоящему драконовскими мерами. Она ввела строжайшую цензуру. Возможно, ее профессиональная злость была выражением обиды, ведь должность министра культуры стала для Фурцевой понижением. Ранее она была членом Президиума ЦК. Ей безоговорочно доверял сам Хрущев.

Александра Коллонтай

Александра Коллонтай — пример для подражания среди советских комсомолок. Она начинала с работы в женских профсоюзах, пыталась вывести их из-под влияния партии. Но наибольших успехов она добилась на посту посла СССР в Швеции. Ее даже номинировали на Нобелевскую премию мира.

Галина Старовойтова

Галина Старовойтова (на главном фото) — яркий политик эпохи перестройки. Она была народным депутатом от Армении, ее поддержало 75 % избирателей. Она была настолько популярна, что люди не пропускали ни одного ее выступления на телевидении. Оппоненты посчитали Старовойтову слишком сильным противником, и в 1988 году она была убита.

Нашли нарушение? Пожаловаться на содержание

Советская пропаганда всегда невозбранно гордилась тем, что с приходом ея женщины впервые в истории оказались широко вовлечены в общественно-политическую жизнь страны, им были «предоставлены равные с мужчинами политические права». Но вот парадокс — несмотря на столь решительное решение, число женщин на руководящих постах в партии и центральном правительстве на протяжении всех советских лет оставалось на удивление ничтожным. Хотя что может быть нагляднее в плане доказательства невиданного в истории равноправия полов, как не широкое женское представительство в верхах.

О руководящих дамах советской эпохи писалось, и не раз, однако все эти описания грешат неполнотою, выпускают различные персоналии, что, согласитесь, никак не может нас удовлетворить. Посему я решил заново по всему спектру пробежаться и накопал много новых фигур, с чем делюсь посредством данного поста. Спектр составили, во-первых, правительство (Совнарком/Совмин Союза), во-вторых Политбюро/Президиум ЦК ВКП(б)/КПСС, в-третьих, руководство «высшего органа государственной власти и единственного законодательного органа СССР» — Верхсовета (и его аналогов в союзных республиках). Партейное руководство на местах я не брал, ибо женщины никогда не выдвигались в первые секретари республик, крайкомов, обкомов и пр., а министерские должности в республиках включать в обзор показалось излишним.

Итак. Начала соввласть в некотором смысле демонстративно: в первое же большевицкое правительство — «Совет народных комиссаров» — была включена дама. Александра Коллонтай заняла пост наркома общественного призрения (т.е., по-нынешнему, министра соцобеспечения), что сделало её первой в истории женщиной-министром. На посту она, правда, пробыла недолго: с ноября 1917 по март 1918, когда из правительства вышла — по официальной версии, из-за несогласия с заключением позорного Брестского мира. Хотя, думается, причина несколько в ином: копаться в проблемах собеса в тот мрачный период любительнице балов и крепких матросов было совсем не с руки. Затем генеральская дочка числилась наркомом агитации и пропаганды в марионеточной «Крымской советской республике», с 1920-го заведовала женским отделом ЦК РКП(б), а в 1923 стала первой в мире женщиной-послом и более 20 лет представляла Совдепию в Скандинавии (Норвегия и Швеция). Вот эта необременительная работка уже была как раз по ней.

В структурах ЦК на руководящих должностях женщин после 1917-го тоже оказалось довольно «много» (во всяком случае, больше, чем во все последующие годы). Секретарём и ответственным секретарём ЦК в феврале 1917 — марте 1920 служила Елена Стасова (её, вообще-то говоря, можно считать предшественницей т-ща Джугашвили). Эта товарищ в истории осталась одним из персонажей известного анекдота, который, впрочем, в кругах совэлиты того времени рассказывали как достоверную историю: будто бы вошьдь в период обострения конфликта с Крупской заявил: «Будешь выступать — мы вместо тебя вдовой Ленина назначим Стасову».

Самой Крупской, кстати, больших плюшек не обломилось: она с 1924 была членом Центральной контрольной комиссии ВКП(б), с 1927 членом ЦК (до смерти в 1939). В госструктурах же в 1920-м возглавляла главполитпросвет при наркомате просвещения, а с 1929 была замнаркома просвещения РСФСР.

Руководили в ЦК и другие «товарищи женщины». Жена Свердлова Клавдия Новгородцева несколько лет (1918-1920) была заметной фигурой в центральном партаппарате: заведовала секратериатом, затем общим и финансовым отделами ЦК. Правда, после скоропостижной смерти мужа (сам или рабочие помогли — спорят) оказалась довольно скоро оттеснена на вторые роли. Был в ЦК специальный отдел работниц и крестьянок, который возглавляли, понятное дело, немужчины: в 1922-24 — жена известного революционэра Софья Смидович, в 1924-26 — Клавдия Николаева, в 1926-31 — Александра Артюхина. Николаева в 1930-33 возглавляла агитмассовый отдел ЦК, в 1924-26 входила в состав оргбюро (важного парторгана) и также была кандидатом в члены секретариата ЦК ВКП(б), затем переместилась кандидатом в члены ЦК (1926-1934), а в оргбюро и секретариате на тех же местах её заменила Артюхина (1926-30). Статистический отдел ЦК в 1924-25 возглавляла некая Елена Смиттен.

Горячая пора индустриализации, коллективизации, голода и репрессий не способствовала выдвижению на руководящие должности представительниц «слабого пола», однако к концу 1930-х ситуация стала меняться. Появилась первая республиканская «президентша»: Надежда Грекова возглавила Верховный совет Белорусской ССР (с 1938 по 1947).

В 1939, после долгого перерыва, женщины вновь появились и в «Совнаркоме». В январе был образован наркомат рыбной промышленности Союза, который возглавила жена главы Совнаркома т-ща Молотова, Полина Жемчужина. Ранее она работала начальником главка парфюмерно-косметической, синтетической и мыловаренной промышленности в наркомате пищевой промышленности, а затем заместителем наркома в нём же. «Рыбный» наркомат, похоже, создавался специально под неё, однако, как несколько двусмысленно пишут в Википедии, «самостоятельный пост был не для Полины Жемчужиной», и уже в ноябре 1939-го её сильно понизили — до начальника главка текстильно-галантерейной промышленности в наркомате лёгкой промышленности всего лишь РСФСР. А в 1941-м вывели из состава ЦК, где она с 1939 же была кандидатом в члены. Наконец, в 1949-м вообще арестовали за «преступную связь с еврейскими националистами» — причём муж повёл себя оригинально: на голосовании в политбюро, нервы зажав в узду, воздержался, но затем написал вошьдю покаянное письмо, согласившись с решением «партийного руководства», и даже развёлся с ней. В 1953-м, как только вошьдь нас наконец-то покинул, Жемчужину выпустили по просьбе мужа и полностью реабилитировали. Но тюремный опыт не вправил ей мозги и так и осталась она на всю жизнь упёртой сталинисткой (как и муж).

Летом того же года заместителем т-ща Молотова неожиданно была назначена Розалия Землячка, известная тем, что в 1920-21-м на пару с Белой Куном осуществляла верховное руководство зверскими расправами над офицерами ВСЮР и мирными жителями в Крыму. С чего это вдруг ничем, кроме крымской резни, непримечательную, абсолютно серую тётку назначили на такой высокий пост — загадка до сих пор. С первым наркомом Коллантай её роднила страсть к крепким рабоче-крестьянским парням, только на сей раз солдатам (говорят, однажды она положила глаз на будушего классика советской литературы Леонида Леонова, в те времена как раз красноармейца, и тот вынужден был прятаться от фавора не первой свежести партийной мадам). Советским «вице-премьером» Землячка пробыла аж до 1943-го, одновременно в 1939-40 возглавляла Комиссию советского контроля при СНК, однако на своих постах ничем себя не проявила (КСК вообще была упразднена, а её функции перешли наркомату госконтроля). Урна с её прахом и доныне пребывает в Кремлёвской стене.

Хрущёвский период вывел в советское партийное и официальное руководство массу новых лиц — среди которых, после долгого перерыва, оказалось немало товарищей женского рода. Почин открыла Мария Ковригина, которая с марта 1954 по апрель 1959 возглавляла министерство здравоохранения Союза. До того она работала министром того же самого в РСФСР (1950-53). Запомнилась на этом поприще инициативой о снятии запрета на аборты (что и случилось в 1955-м), однако ко двору при «кукурузнике» не пришлась из-за своего несговорчивого характера и, в конце концов, была уволена на скромную должность директора Центрального института усовершенствования врачей минздрава.

В 1957 женщина впервые вошла в наивысший парторган — президиум ЦК КПСС (бывшее политбюро ЦК ВКП(б): то была знаменитая и поныне Екатерина Фурцева. Такой фантастический взлёт приписывали её роману с «дорогим Никитой Сергеевичем», но, думается, это злословие. Ведь существует гораздо более вменяемое объяснение: именно Фурцева известила главу минобороны Жукова о том, что в Кремле проходит заседание президиума ЦК, на котором смещают Хрущёва. В качестве благодарности и была введена в партийный ареопаг на одно из освободившихся мест. Но как бы то ни было, а Фурцева в хрущёвские годы действительно очень, просто-таки удивительно для советской женщины преуспела: в 1954-57 была первым секретарём Московского горкома КПСС (т.е. фактически руководила столицей), затем входила в президиум ЦК и была секретарём в нём же, курируя, среди прочего, лёгкую промышленность. «Каждая советская женщина имеет право на качественный бюстгальтер!», — однажды провозгласила она. Постепенно, правда, выпала из обоймы (Хрущёв вообще не любил рядом с собой людей, которым был чем-то обязан) и в 1960-м перешла в союзное правительство, где до своей смерти (или, как люди мимохожие бают, самоубийства) в 1974 работала министром культуры. На этом посту «Екатерина Третья» прославилась своим вздорным нравом, хотя немало сделала и для предмета руководства возглавляемого ведомства. Её вторым мужем, кстати, был замминистра иностранных дел Николай Фирюбин — правда, женского счастья это ей не принесло.

В 1959 в Совдепии появилась ещё одна женщина-«президент»: Ядгар Насриддинова стала председателем президиума Верховного совета Узбекской ССР. Её художества на этом посту красноречиво упомянуты в классической работе Михаила Восленского «Номенклатура». Карьерный рост для неё на узбекском «президентстве» не закончился: в 1970-74 Насриддинова возглавляла Совет национальностей Верховного совета — нижнюю палату союзного «парламента». Затем удача от неё отвернулась, она поработала замминистра промышленности стройматериалов Союза, а в 1978 ушла на пенсию. В перестройку её всё-таки привлекли за взяточничество и в 1988 выгнали из партии, но, конечно же, «ничего не нашли» и в 1991-м восстановили. Умерла, естественно, в Москве.

В октябре 1961-го женщина впервые возглавила контрольный орган партии, отвечавший за финотчётность: Нонна Муравьёва стала председателем Центральной ревизионной комиссии КПСС. На этом посту она просидела до марта 1966, одновременно в те же годы возглавляя комиссию по установлению персональных пенсий при союзном Совмине (одаривала всяких партийных и советских деятелей за «выслугу лет»). Кстати сказать, в 1952-61 Муравьёва была министром социального обеспечения РСФСР.

Брежневская эпоха, подобно сталинской, не была шибко благосклонна к руководящим дамам. Единственным, не считая необычного выдвижения Насриддиновой, серьёзным достижением «слабого пола» за отчётный период оказалось избрание Валентины Клибик на должность председателя Верхсовета Латвийской ССР, который она по застойной традиции возглавляла долго: с 1975 по 1985. После этого она переместилась на традиционно женскую должность секретаря президиума Верхсовета республики, а в 1989-м была избрана народным депутатом СССР. Когда в 2002 рассматривались заявки на специальную госпенсию бывшим нардепам за заслуги перед Латвией в борьбе за независимость, то Клибик в числе немногих было в том праве почему-то отказано.

Кроме того, в разные годы заместительницы председателей президиумов ВС исполняли председательские («президентские») обязанности в разных союзных республиках: в Белорусской Валентина Клочкова (1967-68 и 1971) и Зинаида Бычковская (1976-77, после гибели в автокатастрофе председателя Фёдора Сурганова), в Эстонской — Мета Янголенко-Ваннас (1978), в Таджикской — Низорамо Зарипова (1984). Но это на уровне эпизодов на несколько месяцев, так что упомяну просто для порядка.

В горбачёвскую эпоху, подобно хрущёвской, всё поменялось. Появилась очередной республиканский «президент»: Валентина Шевченко, которую в марте 1985 избрали председателем президиума ВС Украинской ССР (впрочем, она исполняла сии обязанности ещё с ноября 1984). Вторую по значимости советскую республику она возглавляла до июня 1990, заодно по должности состоя в политбюро ЦК КПУ, где оказалась самым молодым членом на момент избрания.

В марте 1986 третьей в истории «секретаршей» ЦК КПСС стала Александра Бирюкова, до того — секретарь и зампред ВЦСПС (организация советских «профсоюзов»). Естественно, курировала Бирюкова в ЦК лёгкую промышленность. Осенью 1988, после упразднения отраслевых функций высшего партийного органа, она перешла в союзное правительство: стала заместителем председателя Совмина и главой бюро по социальному развитию. А также — кандидатом в члены политбюро ЦК. В сентябре 1990-го была отправлена на пенсию, работала на московской «Трёхгорке», где начинала свой трудовой путь.

Центральную ревизионную комиссию КПСС в 1988-м во второй раз в её истории возглавила женщина — Алла Низовцева. Правда, заступила она в статусе исполняющей обязанности председателя, и то ли утвердить её никак не собрались, то ли планировали временно, а «временное» у нас самое устойчивое, а просидела Низовцева и.о. аж до лета 1990-го, когда ЦРК была упразднена (точнее, слита с Комиссией партийного контроля в одну большую Центральную контрольную комиссию КПСС). Думаю, читателей не удивит тот факт, что бывшая тов. Низовцева в период «дикого капитализма» нашла себя в банковской сфере: с 1995 работала генеральным менеджером управления по работе с клиентами в Промрадтехбанке, а в 2000 стала президентом банка «Кредиттраст», который очень громко обанкротился спустя несколько лет. Ныне г-жа Низовцева трудится вице-президентом Инвестторгбанка.

Перестроечный почин Украины в августе 1988-м продолжила Туркмения, президиум ВС которой возглавила Роза Базарова, до того тамошний министр иностранных дел. Председательствовала она до января 1990 и особого следа в роли номинального «президента» не оставила — разве только как предшественница лучезарного Туркменбаши. В Руснете даже биографической справки о ней нет.

Тогда же в Казахстане официальный орган высшей власти возглавила Вера Сидорова. Просидела она «президентшей» всего год и примечательна двумя вещами: во-первых, оказалась единственной с момента образования Казахии как отдельной территориальной единицы женщиной на руководящем (пусть и номинально) посту, а во-вторых — единственной русской во главе республиканского «парламента» (кстати, русские в Казахской СССР ни разу не возглавляли правительство — Совет министров).

В июне 1989-го президиум ВС Азербайджанской пока ещё ССР возглавила Эльмира Кафарова, которая до того была главой республиканского комсомола, министром просвещения и министром иностранных дел (1983-87), а непосредственно перед избранием — зампредом президиума («вице-президентом»). Согласно Википедии, «проявила себя как смелый и решительный политик», однако кончила исключительно плохо: «Вспомните, как ваши товарки по Народному фронту избивали председателя Верховного совета Азербайджана Эльмиру Кафарову… Разъяренные фурии остервенело били ее, царапали лицо, клочьями выдирали волосы. Эльмира Кафарова этого не перенесла и вскоре после страшного происшествия умерла». Правда, этот случай исключительно мутный. Вот снова Педия: «Отношения Кафаровой с молодой азербайджанской оппозицией в лице Народного фронта оставались натянутыми до самого её ухода из политики. В сентябре 1991 года она подвергла оппозицию критике, назвав её членов «пьяницами и наркоманами», что по ошибке было пропущено в прямой эфир и за что Кафарова подверглась физической атаке со стороны протестовавших у здания Верховного Совета оппозиционерок». Умерла же бывшая президентша в августе 1993 от инфаркта (ну что ж, по меркам истории — действительно «вскоре»).

В июле 1989 в состав Совмина вошла ещё одна мадам — Людмила Давлетова, до этого секретарша ЦК казахской компартии. Должность её звучала весьма экзотично: «заместитель председателя Госплана СССР, председатель Государственного комитета по легкой промышленности при Госплане СССР — министр СССР». Ну, с легпромом тогда всё уже было совсем плохо, поэтому особых свершений Ельматовна не свершила и в ноябре 1990-го лишилась министерского поста. В 1990-91 состояла в ЦК КПСС.

Последней женщиной в партийных верхах явилась Галина Семёнова, главный редактор одного из основных советских журналов для женщин «Крестьянка». Она в 1990-м была избрана сначала в ЦК, а затем — в политбюро, а ещё стала и секретарём ЦК, в этом статусе курируя вопросы семьи, женщин и демографической политики. Правда, к тому времени некогда всесильный партверх уже мало что решал, так что это избрание оказалось во многом символическим. А осенью 1991 и политбюро, и ЦК, и сама КПСС приказали долго жить.

Наконец, последней женщиной в советском союзном правительстве стала Биходжал Рахимова: ранее, как и Давлетова, секретарша ЦК компартии, только на сей раз таджицкой. Она в мае 1991 стала «заместителем премьер-министра СССР» и проработала на этой должности до конца ноября 1991 (впрочем, пост был по сути чисто номинальным, а за фактической ликвидацией кабмина Союза посте путча и вовсе перестал что-либо значить). Сейчас Рахимова действует в своей Таджикии, «благодаря её усилиям произошли значительные изменения в сфере земельной реформы, а также в государственной программе по равным возможностям для мужчин и женщин» (Википедия).

Символично, что как была женщина в первом правительстве коммунистического режима, так и в последнем для представительницы слабого пола нашлось место, причём по иерархии даже более высокое. Правда, в свете громогласно провозглашённого и неустанно подчёркивавшегося равноправия женские достижения на поприще государственного и партийного управления выглядят не очень-то впечатляюще. Зато благодаря советской власти они получили полное право наравне с мужчинами пахать, класть шпалы и быть занятыми на всевозможных опасных работах (под землёй, на химпроизводстве и т.п.). И вот это достижение антисоветские клеветники никогда не смогут поставить под сомнение!!!

В качестве послескриптума стоит добавить, что в постсоветский период дамы в верхах стали гораздо более привычным явлением. Более того, за 20 последних лет компериод оказался решительно обставлен в плане ихнего представительства в правительстве (не говоря уж о разнообразии должностей и статусов). Судите сами:

Инга Гребешева — председатель Комитета по делам семьи и демографической политике СМ, заместитель председателя СМ (1990-91).
Элла Памфилова — министр социальной защиты населения (1991-94).
Татьяна Регент — директор Федеральной миграционной службы (1992-99).
Людмила Безлепкина — министр социальной защиты (1994-96).
Татьяна Парамонова — и.о. председателя Центрального банка (1994-95).
Татьяна Дмитриева — министр здравоохранения (1996-98).
Наталья Дементьева — министр культуры (1997-98).
Наталия Фонарева — председатель Государственного антимонопольного комитета (1997-98).
Ирина Хакамада — председатель Государственного комитета по поддержке и развитию малого предпринимательства (1997-98).
Оксана Дмитриева — министр труда и социального развития (1998).
Валентина Матвиенко — заместитель председателя правительства по социальным вопросам (1998-2003).
Галина Карелова — заместитель председателя правительства (2003-04).
Татьяна Голикова — министр здравоохранения и социального развития (2007-12).
Эльвира Набиуллина — министр экономического развития [и торговли] (2007-12).
Елена Скрынник — министр сельского хозяйства (2009-12).

Правда, на уровне региональных лидеров особых подвижек по сравнению с совпериодом не произошло: несколько раз женщины избирались главами местных парламентов (что одно время означало ещё и автоматическое членство в Совете Федерации), а вот до реального руководства как-то не дорвались (и до сих пор так*). А значит, есть ещё за что бороться! :о)

__________
* про губернатора Санкт-Петербурга и Наталью Комарову (губернатор Ханты-мансийского АО) честно запамятовал. Но согласитесь, два примера — это даже пока ещё не тенденция. Так что бороться, бороться и ещё раз бороться!!! :о)

За коррективы спасибо sinli

Жены советской верхушки

Надежда Крупская. Супруга Ленина

Девушка из дворянской семьи Надежда Константиновна Крупская познакомилась с Лениным на встрече марксистов, а спустя четыре года они официально обвенчались находясь в ссылке в селе Шушенском. Не смотря на то что оба были убежденными атеистами им пришлось венчаться в церкви, так как в царской России признавались только церковные браки.
Надежда Константиновна ни когда не слыла красавицей, и ее даже называли довольно обидными кличками — Рыба, Селедка, Минога. Вероятно «рыбные прозвища» были связанны с «белезовой болезнью» которую врачи не умели лечить, и из-за которой у супруги вождя опухло лицо. Хотя, подруга Крупской говорила, что в молодости Надежда была довольно привлекательна:

“У Нади была белая, тонкая кожа, а румянец, разливавшийся от щек на уши, на подбородок, на лоб, был нежно-розовый”. 

Можно с достаточной степенью уверенности что Надежда Крупская всю жизнь была верна Владимиру Ильичу, так как не смотря на многие слухи, нет никаких свидетельств обратного.

Наталья Седова. Гражданская жена Троцкого

Наталья Седова была гражданской женой другого видного революционера — Льва Троцкого. Они небыли расписаны, так как Лев Троцкий не разводился со своей первой женой А. Л. Соколовской. Наталья была известна как необыкновенно красивая женщина с острым умом. В 1901 году из-за своей революционной деятельности Наталье пришлось эмигрировать в Париж, где она прошла в Сорбонне курс истории искусств. Именно в Париже, работая в ленинской газете «Искра» она и встретилась со своим будущим мужем в конце 1902 года.

После того как Лев Троцкий утратил влияние в руководстве большевистской партии и вскоре был выслан из Советской России, Наталия Седова с одним из сыновей — Львом — последовала за ним. 
Она потеряла обоих своих сыновей. Её младший сын, Сергей Седов, который не был политически активен, был расстрелян в 1937 году. Старший сын, Лев Седов, умер в 1938 году при подозрительных обстоятельствах осле операции по поводу аппендицита в русской клинике в Париже. В 1940 году, в Мексике, агентами НКВД был убит и её муж — Лев Троцкий. 

Надежда Аллилуева. Жена Сталина

Надежда Сергеевна Аллилу́ева — вторая жена Генерального секретаря ЦК ВКП И. В. Сталина. Именно она познакомила своего однокурсника Хрущева с мужем. 
По утверждению дочери, Светланы Аллилуевой, отец Надежды был наполовину цыганом, а мать — немкой. Внешность Надежды была очень привлекательной — красивые правильные черты лица, темные волосы, выразительные темные глаза, кроткий взгляд. 

Со Сталиным Надежда Аллилуева познакомилась когда ей было всего 16 лет. Когда в 1917 году Сталин вернулся в Петроград из сибирской ссылки, между ним и шестнадцатилетней Надей начался роман. В 1918 году они поженились. Надежда обладала сильным и независимым характером. Она наотрез отказалась брать фамилию властного мужа и часто критиковала его действия. 
В ночь с 8 на 9 ноября 1932 года Надежда Сергеевна покончила с жизнью выстрелив себе в сердце из пистолета «Вальтер». Вероятно причиной этому послужила происшедшая на кануне ссора между супругами на банкете в доме Ворошиловых.
Иосиф Виссарионович Сталин часто посещал могилу жены и долго сидел на мраморной скамейке напротив. 

Нина Берия. Супруга Лаврентия Берии

Супруга главы НКВД Лаврентия Павловича Берии, дворянка Нина (Нино) Теймуразовна Гегечкори (1905—1991) слыла первой красавицей среди кремлевских жен. 

Нино познакомилась с 22-летним Лаврентием на квартире дяди, к тому времени – председателя тбилисского ревкома, а уже через несколько месяцев он предложил ей руку и сердце.
Из-за плохой репутации Лаврентия Берии, о их отношениях с супругой ходило не мало нелицеприятных слухов. Говорили что он похитил девушку против ее воли и вынудил сожительствовать с ней. По другой версии популярной в 90-х, 16-летняя Нино приехала к Берии за помощью в вызволении арестованного родственника, но будущий супруг запер просительницу в купе где держал несколько дней.
Не смотря на все слухи и страшные обвинения выдвинутые в сторону Берии, Нина не отреклась от мужа, даже после ежедневных допросов в НКВД. А в 1990 году в возрасте 86 лет она дала интервью, в котором полностью оправдывала деятельность мужа. 

Софья Дзержинская. Супруга «Железного» Феликса

Софья Сигизмундовна Дзержинская (до замужества — Мушкат) родилась в очень состоятельной польско-еврейской семье. Ей пророчили карьеру блестящей пианистки. Но свою жизнь девушка решила посвятить революции. С 1905 года член «партии». В том же году в Варшаве познакомилась с Феликсом. Дзержинским который долгое время знал ее под партийным псевдонимом — Чарна. Однажды их вместе отправили в командировку. Так и завязался их роман.

В 1910 году они поженились, но в декабре того же года Софья была арестована и заключена в женской тюрьме «Сербия» где родила сына Яна. После была отправлена в ссылку оставив сына на воспитание мачехе. 
В 1912 бежала из ссылки по поддельным документам за границу, и лишь в 1919 году возвратилась в Советскую Россию.

Полина Жемчужина-Молотова

Перл Соломо́новна Карпо́вская супруга 3-го председателя Совета Народных Комиссаров и министра иностранных дел СССР Вячеслава Молотова. Известна под партийным псевдонимом Поли́на Семёновна Жемчу́жина, который в последствии стал ее официальным именем. 

В 1918 году вступила в «партию» и в Красную армию, где была политработником в частях 12-й армии, заведовала клубом. В 1919 году была направлена на подпольную работу в Киев. Позже в Харькове впервые получает документы на имя Полины Семёновны Жемчужиной для ведения подпольной работы на Украине.
В 1921 году вышла замуж за Вячеслава Молотова. Стала близкой подругой супруги Иосифа Сталина — Надежды Аллилуевой. 

Полина не была красавицей, зато харизмы и энергии в ней хватало на троих. Во многом она даже затмила своего знаменитого мужа. В 1932 году она стала первой женщиной-министром в СССР, возглавив Министерство легкой промышленности. После войны В 1949 году была арестована по обвинению в государственной измене и отправлена в ссылку, где оставалась до смерти Сталина в 1953 году. 

Екатерина Ворошилова

Екатерина Давидовна Ворошилова (имя по рождению — Ги́тля Горбман, затем Го́лда Горбман) — российская революционерка, жена маршала СССР Климента Ефремовича Ворошилова. Эмигрантское издание в 1925 году утверждало, что Ворошилов сумел подняться «наверх» благодаря жене, пробудившей в нём духовные интересы. 
В возрасте 17 лет, примкнула к партии «эсеров». За революционный активизм была сослана в Архангельскую губернию, где влюбилась в революционера Авелема Енукидзе. Отношения были разорваны сразу после беременности Голды. Девушке пришлось сделать аборт, в результате чего она на всю жизнь осталась бесплодна. 
В конце 1909 года Голда познакомилась со ссыльным Ворошиловым, за которым, спустя полтора месяца после освобождения, вернулась в ссылку к возлюбленному. Брак их был разрешён при условии венчания в церкви. Голда приняла православное крещение и стала Екатериной Давидовной Ворошиловой. Семья прокляла вероотступницу и провела формальный обряд её похорон. 

После болезни в 1928 году и последовавшей за ней операции располнела, перестала себе нравиться. Прекратила появляться на публике, закрылась «коконом» от всех, кроме семьи. С этого периода Екатерина Ворошилова обрела имидж типичной советской партледи — невзрачной, сухой, холодной, строго деловой. 
Для Ворошилова не существовало других женщин, кроме его жены Екатерины. В отличии от Молотова, он не допустил ареста своей жены. В 1937 году в дом Ворошиловых, нагрянули сотрудники НКВД с приказом об аресте Екатерины. Официально поводом было ее «эсеровское» прошлое, хотя есть версия что это был лишь предлог и истинная причина заключалась в том, что Екатерина Ворошилова знала истинную причину самоубийства жены Сталина после ссоры в доме Ворошиловых. В любом случае было ясно что приказ об аресте мог отдать только сам Сталин. 
Маршал Ворошилов не позволил арестовать жену. Он достал из кобуры свой пистолет и сделал несколько предупредительных выстрелов в потолок, давая понять, что следующим будет тот, кто решится приблизиться к его жене. НКВД-шники покинули дом наркома. Говорят, что когда Сталину доложили о неудачной попытке ареста Екатерины Ворошиловой, он лишь махнул рукой и произнёс: «Ну и чёрт с ними!»
В 1953 году у Екатерины Давидовны был выявлен рак. Она продолжала работать, в течение долгого времени скрывая болезнь от мужа. Скончалась на 73-ем году жизни в 1959 году. 

Нина Хрущева

Третья Супруга Никиты Хрущева — Нина Петровна (в девичестве — Кухарчу́к) была довольно образованной женщиной, знала несколько иностранных языков, активно занималась общественной деятельностью. Несмотря на это, она редко появлялась на публике с мужем. Хотя один ее фотография с Жаклин Кеннеди произвела настоящий фурор в прессе. 

Осенью 1922 года Нина работала преподавателем партшколы в Донецке, здесь она познакомилась с Никитой Хрущёвым, ставшим её мужем. На тот момент у него уже были сын и дочь. Свой брак они официально зарегистрировали только после отправки Хрущёва на пенсию, в 1965 году. 

После смерти Сталина, когда Никита Сергеевич возглавил Советский Союз, стала «первой леди» государства. Участвовала в зарубежных поездках Хрущёва, встречалась с первыми лицами других государств и их жёнами, что до неё в СССР не было принято. 
Нина Петровна пережила Никиту Сергеевича (умер в 1971 году) и дочь Елену. Проживала на государственной даче в Жуковке, имела пенсию в 200 рублей.

Виктория Брежнева

Виктория Петровна Брежнева — супруга Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. Виктория была родом из простой семьи — ее отец был машинистом на железной дороге, а мать — домохозяйкой.

После школы поступила в Курский медицинский техникум. Здесь, в общежитии техникума, на танцах она познакомилась с будущим супругом. Впоследствии вдова Брежнева вспоминала, что сначала Леонид пригласил на танцы её подружку, но та ответила отказом, поскольку молодой человек не умел танцевать, а Виктория согласилась. 
Спустя три года, в 1928 году, Леонид и Виктория поженились и поселились под Свердловском в съемной комнате, при этом Виктория работала акушеркой в больнице. Через год у них родилась дочь Галина, после чего Виктория стала домохозяйкой.
Будучи «первой леди», Виктория Брежнева была очень далека от политики. Она крайне редко сопровождала своего мужа на светских раутах. 

Виктория пережила мужа почти на тринадцать лет. После его смерти в 1982 году у Виктории Петровны отняли часть имущества, включая дачу. Последние годы жизни она провела в одиночестве в своей московской квартире.

Раиса Горбачева

Раиса Максимовна Горбачёва — общественный деятель, супруга Генерального секретаря ЦК КПСС, президента СССР Михаила Сергеевича Горбачёва. Красивая, умная, образованная, всегда одетая со вкусом — она вызывала неподдельный интерес за рубежом. Возможно, благодаря ей, Горбачев имел такую положительную репутацию на Западе. 

Раиса Максимовна провела своё детство в Сибири и на Урале. Окончив школу с золотой медалью она приехала в Москву и была без экзаменов принята в МГУ на философский факультет. Там в университетском общежитии она и познакомилась с будущим мужем Михаилом, который учился на юридическом факультете. 25 сентября 1953 года они сыграли свадьбу сыграли в диетической столовой студенческого общежития. 
В годы правления её мужа выдвинулась в число активных деятельниц европейского масштаба, стала лауреатом ряда общественных премий, почётным профессором международных университетов.

Сейчас во многих блогах и в СМИ модно обсуждать тему гендерного неравенства, авторы которых затрагивают, в основном, нашу с вами современность и недалёкое будущее — а между тем, многие вещи в деле неравенства полов имеют свои корни в СССР и являются, фактически, продолжением «славных советских традиций».

Именно в СССР под соусом «права на труд» женщина стала ОБЯЗАНА работать, причём часто на физически тяжелых и вредных работах (и в посте будет несколько фото-примеров таких работ), плюс фактически закрепилась роль женщины как домработницы, обязанной обслуживать и обстирывать мужа — этот образ всячески пропагандировался как «нормальный и естественный» в многочисленных советских фильмах, книах и прочем масскульте.

Итак, в сегодняшнем посте — рассказ о доле женщин в СССР, а также вопрос.

Что случилось после революции.

Для начала небольшой исторический экскурс, а потом будут выводы. После революции (точнее, переворота) 1917 года было объявлено об «абсолютном уравнении всех слоёв населения в правах», и в том же 1917 году в одном из декретов было объявлено, что отныне мужчины и женщины равны в правах — всё, с «тёмным наследием царизма» покончено! В РСФСР была даже своя «марксистская феминистка» по имени Александра Коллонтай, которая верила в то, что отношения между мужчиной и женщиной испортила частная собственность, но зато сейчас всё будет замечательно.

Часть новых законов была на первый взгляд весьма прогрессивной — закон о гражданском браке позволял женщине сохранять девичью фамилию, признавалось право на аборт, был упрощен процесс развода. Однако, как уже можно понять из списка выше, это были в основном такие права, которые не требовали от государства особых усилий и затрат. Вместе с этим, каждая женщина теперь была обязана работать — под страхом уголовной ответственности.

В начале 1930-х и вовсе произошел откат к «традиционалистскому имперству» — женщин снова стали урезать в правах, и по сути были потеряны даже те немногие свободы, что существовали в двадцатые годы. Вообще, кстати, это очень интересный феномен — СССР 1930-х вобрал в себя худшие черты дореволюционной Российской Империи, чего не могли принять и понять большевики «старой школы» — за что практически поголовно были репрессированы.

Доля женщины при Сталине.

При Сталине в отношении женщин начали «закручивать гайки» — в 1935 году перестали выпускаться контрацептивы, в 1936 году были запрещены аборты. Ещё в том же 1936 году приняли закон, который затруднял процесс развода, а также были фактически запрещены свободные браки. В 1943 году было введено раздельное образование мальчиков и девочек (существовавшее в дореволюционных гимназиях) — считалось, что из мальчиков нужно выращивать «воинов и бойцов тыла», а из девочек — «матерей и воспитательниц».

То есть, фактически женщин снова «загнали в стойло», причём в правовом отношении всё было ещё похуже, чем при царе — материнство вменялось женщине в качестве «социалистической обязанности», которая к тому же ещё была и обязана пахать на каком-нибудь заводе или в конторе. Вся болтовня о «равноправии женщин» заканчивалась только пропагандистскими плакатами — в высшем партийном руководстве женщин практически не было, управляющая номенклатура всех советских лет — это практически сплошь старые деды.

«Право на труд» чаще всего трактовалось так, что женщин теперь можно брать на тяжелые физические работы, считавшиеся ранее прерогативой мужчин — в СССР это подавалось как какое-то «великое достижение социализма». Начни расспрашивать и вникать, в чём именно заключается это достижение и какой от него толк — ответа не будет, «так надо» и всё.

Поздний СССР.

В шестидесятые годы, в эпоху оттепели женщинам стало немного попроще — с середины 1950-х образование вновь стало смешанным, были разрешены аборты, в 1965-м году процедуру разводов вновь упростили, в 1967 году ввели понятие «алименты», в 1968 году ввели оплачиваемые отпуска по беременности и родам — но декретного отпуска как такового всё равно не существовало практически до самого конца СССР — ребенка отбирали в ясли (где дети круглосуточно кричали без матери), а женщину выгоняли на работу.

Вместе с этим, государство постоянно пропагандировало образ «рабочей матери»; с точки зрения советской идеологии идеальный образ советской женщны был таким — заботливая мать, которая к тому же работает на какой-то основной работе, занимается домашними делами, готовит обеды/ужины, стоит в очередях за продуктами, ухаживает за мужем, решает все домашние вопросы, обстирывает всю семью.

А что в итоге?

А в итоге всех этих «эпических фронт и безумных селекций» ничего хорошего не получилось — и это можно очень хорошо увидеть на примере отношения к женщинам в позднем СССР, тезисно набросаю картину:

— Никакого «равенства женщины в государстве» по факту не существовало. То, что женщине разрешали теперь махать кайлом и совковой лопатой на стройках социализма означает лишь некую небольшую вилку выбора в принудительном, неправовом законе о работе — иди работай в контору или копай лопатой, а то посадим.

 — Не существовало и никакого «равенства женщины в семье» — женщине отводилась роль домохозяйки, и если до революции она могла заниматься только этим и ничем иным, то в СССР она была обязана ещё и где-то пахать на государство. При этом по умолчанию считалось нормальным, когда женщина тянет на себе всё домашнее хозяйство — мужчине заниматься этим было как бы «неприлично».

— Всю государственную политику в СССР определяли мужчины, женщинам за редким исключением отводились какие-то внутренние, маловажные вопросы, вроде курирования министерства культуры (Фурцева), а так в основном правили деды-долгожители, напоминающие струльдбругов из рассказов Свифта. И то, что это была власть престарелого политбюро, было заметно практически во всех сферах жизни — начиная с конспирологической идеологической накачки и заканчивая отсутствием в продаже средств гигиены.

— Повсеместно процветал бытовой сексизм — при всём декларировании «равенства», женщина считалась в целом глупее мужчины, которую можно в случае чего и поколотить — это называлось «научить уму-разуму». Поговорочки вроде «бьёт — значит любит» пользовались в СССР популярностью и считались примером нормальных отношений и в принципе поддерживались и обществом, и масскультом.

В качестве немного эпилога — фотоснимок, сделанный в 1959 году в Москве, французские модели Диора гуляют среди советских женщин:

Такие дела. Как видите, в целом довольно безрадостная картина вырисовывается. При всех рассказах о «равноправии женщин в СССР» можно наглядно увидеть, что в Советском Союзе женщины выглядели хуже, жили намного тяжелее и имели меньше прав, чем в развитых странах.

А вы можете что-нибудь рассказать про долю женщины в СССР?

Напишите в комментариях, интересно)

Добавляйтесь в друзья в ЖЖ;)

А ещё подписывайтесь на обновления моего блога, чтобы не пропустить самое важное;)

Подписывайтесь на меня в facebook
Подписывайтесь на мою страничку Вконтакте
Подписывайтесь на мой твиттер

_____________________________________________

Понравился пост? Обязательно расскажите о нём друзьям, нажав на кнопочку ниже: